Темный феникс

— Достало! Брошу всё.

Бармен несколько недовольно покосился на единственного в столь ранний час посетителя у стойки. Одет он неважно, однако приметное колечко на указательном пальце стоит недешево. И позволяет без труда идентифицировать своего носителя, работающего с нефизическими силами. Колдун — как частенько называли ребят этой братии — был на удивление молод, однако уже обзавёлся сединой на полголовы и внушительным рваным рубцом от правого уха до подбородка.

С четверть боя сидел себе тихо-мирно, накачиваясь вином, а тут, видно, дошёл до кондиции, когда выговориться надо. Сколько различных историй наслышался на своём веку бармен и не перечесть. Сколько неудачников и глупцов повидал! И этот, похоже, скатывается, в ту же категорию.

Тем временем молодой колдун подрагивающей рукой опрокинул очередной стакан текрацитового (правильнее назвать искусственного, но тогда его никто брать не будет, а так хоть остаётся иллюзия натуральности) вина, и подтолкнул пустой стакан бармену. Тот понятливо наполнил его новым содержимым. Колдун посмотрел на грязно-бурую жидкость, опёрся подбородком о кулак и продолжил чуть заплетающимся языком:

— Сегодня приходит очередной чудак. Чтоб его проклятые побрали! Представляешь, высокий, с ног до головы закутан в какое-то тёмное рваньё, из-под которого выглядывает огромный красный клинок без ножен. Как зашёл, так меня от страха до костей всего пробрало. Стою и не могу с места сдвинуться от ужаса. А он бросает на стол десять мерок бэгхоновой пыли и требует достать ему девицу! Причём ни где она находится, ни что из себя представляет, сам он не имеет ни малейшего понятия.

— Только не говори мне, что ты согласился, — скорее чтобы поддержать разговор, чем из интереса отозвался бармен. Колдуна он видел не так уж и редко, однако имени его не знал. А пьяный всё равно не успокоится, пока не выговорится. Так уж лучше ему. Чем подворотным ворам, которые после первых же слов ради этой самой пыли и прирежут без зазрения совести. А так ещё пяток-другой стаканчиков, может, выпьет. Или налить чего подороже? Но эту мысль бармен сразу же отмёл. Уж лучше загнуть цену на текрацитовое, в случае чего.

— А что мне ещё оставалось делать? — горько усмехнулся колдун, отчего шрам дёрнулся, делая лицо ещё непригляднее. — Я только рот открыл, что бы отказать, а он как глянет — во мне всё и застыло. Стою, как истукан с открытым ртом и трясусь, как припадочный. А этот… оставил немного своей крови и сказал, что завтра придет за результатом. Завтра! Я кровь потом специально проверил. Демоны его знают, к какой расе относится этот чудак, но ни к одной известной мне, точно.

— Выходит, она его родственница? — потёр подбородок бармен. Общаясь с представителями различных профессий, он успел нахвататься знаний в самых разнообразных областях, хотя силою не обладал ни в малейшей степени.

— Получается, что так, — кисло отозвался колдун, нервно поигрывая жидкостью в полупустом стакане.

— Ну и радуйся. Я слышал, что это довольно просто. И заработаешь на этом деле славно. А что клиент с бзиками, так…

— Славно! Просто! Ни демона она не ищется! — начал по новой заводиться колдун. — Я почти все деньги уже истратил на компоненты, а толку никакого. — Выругавшись, он одним глотком опорожнил стакан и качнул к собеседнику. Залпом проглотил следующий и совсем тихо выдохнул: — Придётся круг призыва рисовать.

— Парень, ты разве не знаешь, как у нас строго с кругами призыва? — поинтересовался бармен, игнорируя подтолкнутый к нему пустой стакан. Услышав столь дикое предположение, он мгновенно забыл о возможной выгоде. Чего думать о паре-тройке монет, если назревает ТАКОЕ?

— Получше твоего, — огрызнулся колдун. — Но делать нечего. Завтра нужны будут результаты, и что-то мне подсказывает, что отрицательные этого парня совершенно не устроят. Ладно, пошел я. Помолись, что ли, за меня своим богам.

Колдун бросил на стойку пяток монет, встал и, пошатываясь, направился к выходу. Бармен только неодобрительно покачал головой, прикидывая, связаться со стражами Города сразу или обождать до завтра. Или вообще не связываться, а то ещё себе дороже выйдет, если начнут задавать лишние вопросы.

И принесли же ему боги этого недалёкого с помелом вместо языка. С другой стороны, в сложившейся ситуации есть ство плюсы: до завтра как раз хватит времени, чтобы хорошенько перепрятать контрабанду. А помолиться нужно лишь за то, чтобы у этого недоумка ничего не вышло.

— Как меня это всё достало, — пожаловался Райан, перечеркивая очередной исписанный каракулями лист. — И всё из-за тебя, — злобно глянул он на Дара.

— Тебя никто не заставлял в этом участвовать, — пожал тот плечами.

— Но и уйти я не мог. А теперь нам приходится луну торчать в Академии, вместо того, чтобы отдыхать дома.

— Во всем есть свои плюсы. Где еще ты сможешь почитать подобные бредни? — попытался найти хоть что-то хорошее в создавшейся ситуации Дарион.

— Сам сочинить смогу. Эти соискатели умудряются в одном предложении по десять ошибок сделать. И все пишут на один лад: мол, мечтаю служить во благо и на спокойствие Города. Вот только словечки для этого подбирают…

— Ничего. У меня перл ещё лучше. Послушайте: «Я хочу поступить в Академию, так как мне больше некуда идти», — перебил Райана сидящий справа Дори. Обычно он не любил влезать в чужую беседу, но в данном случае просто не смог удержаться.

— Вообще обнаглели, оборванцы, — скривился Дар.

— Похоже, этот не оборванец, — покачал головой Дори. — Во всей работе ни одной ошибки нет, даже помарок.

— Ишь ты. Сынок среднего купца, которому при всем желании не наскрести требуемой для обучения платы? — предположил Райан.

— Или сбежавший от родителей и грезящий Академией, — внёс свою лепту Дар.

— Смешно будет, — вновь влез в их разговор Дори, — если это вон тот трясущийся малой, от которого все шарахаются.

Молодые фениксы с интересом посмотрели в сторону, куда указывал друг. Там и вправду стоял мальчишка сианов семнадцати — девятнадцати, бледный, мелкий и жутко отощавший, с неровно обрезанными по уши каштановыми волосами. Шагах в трех вокруг него образовалось пустое пространство, которое постепенно увеличивалось: соседи недовольно поглядывали на нахохлившуюся фигуру и потихоньку, бочком, отодвигались в стороны.

— Может у него болезнь какая? — не отрываясь от изучения парнишки, предположил Райан.

— Все поступающие должны быть внешне здоровы, — отозвался Дар, в свою очередь внимательно присматриваясь к мелкому. — Да и не может быть у него никакой болезни, раз он феникс.

— А кто этих шелудивых беспризорников знает? Может, чего в этом их Сумеречном или Ночном Городе подхватил.

Тем временем громовой голос наставника боевых искусств Варена объявил следующих участников отборочного поединка:

— Дарк и Равил в центр круга.

Странный мальчишка вздрогнул сильнее и на подкашивающихся ногах пошёл вперед. Напротив него в круге стал феникс раза в полтора его старше и почти настолько же выше.

— Сейчас нашего болезного размажут по полу, — вынес вердикт Дар. — И чего он только сюда сунулся?

Противник мальчишки, похоже, был того же мнения. Поэтому он просто подошел к мелкому и, особо не заморачиваясь, схватил того за горло. К чести мальчишки, он почти успел отшатнуться. Но в результате этого «почти» завис над полом, дрыгая ногами и двумя руками пытаясь разжать пальцы, сжимающие его горло. Его противник глянул на спокойное лицо наставника Варена, исполнявшего роль судьи, ожидая от него кивка, означавшего, что бой закончен, но тот сидел совершенно неподвижно.

Парень пожал плечами, перевел взгляд на покрасневшее лицо мальчишки — и отшатнулся с криком ужаса. Теперь в странном припадке колотились оба противника. Провинившиеся третьекурсники, которым поручили в качестве наказания сидеть луну отдыха в Академии, а также помогать при очередном наборе, побросали все свои дела и с удивлением уставились на ненормальную парочку. Сейчас соотношение сил изменилось: противник мальчишки резво хлопнулся на пятую точку, отбросил мелкого подальше и, не пытаясь даже встать, принялся быстро отползать назад, тихонько подвывая от ужаса.

— Что они здесь за балаган устроили? — вопросил Райан у своих ничего не понимающих друзей.

В огромной зале повисла полная тишина, и громовой голос наставника Варена заставил всех невольно вздрогнуть:

— Как носитель редкого дара, феникс Дарк зачисляется в Академию вне конкурса.

На миг все замерли, а затем воздух наполнился возмущенным ропотом поступающих. Мальчишка по имени Дарк встал на подрагивающие ноги и неуверенно огляделся, явно не зная, что ему делать теперь.

— Валерий, проводи нового ученика в свою комнату.

— Офигеть, — не поверил Райан, — быть такого не может, что бы вот так просто кто-то поступил в Академию.

— Интересно, почему тогда не в Школу стихий? — поинтересовался тоже недовольный подобным раскладом Дар. Самому ему пришлось в своё время выдержать не один бой и весьма жёсткую конкуренцию, чтобы оказаться в вожделенных стенах наперекор воле родителей.

А Дори лишь глянул на лежащий перед ним листок и хмыкнул:

— Похоже, ему никуда уже не придётся идти.

Я брела по тёмным коридорам следом за своим неразговорчивым проводником и гадала: во что я вляпалась на этот раз?

Первое моё осмысленное воспоминание о Городе относилось где-то к месячной давности. Я стояла посреди грязной серой улицы, возле стен валялись контейнеры, как полные, так и перевёрнутые и выпотрошенные. Вонючий мусор вываливался из их недр, как гадкий бугристый чёрно-коричневый язык. В одной из куч с вдохновением копались гладкошерстные тёмно-рыжие с подпалинами существа не больше наших помойных котов. И такие же облезлые. Освещали эту отвратительную картину с десяток тусклых фонарей, прикреплённых прямо на стенах, под одним из которых я и находилась. Небо тонуло в вечных сумерках, сквозь которые не пробивалось ни единой звезды.

Налетевший непойми откуда порыв ветра увлёк за собой обрывки и клочки неизвестного происхождения, заставил вздрогнуть от холода и поплотнее закутаться в то грязное рваньё, что было одето на мне. Ветер опал так же неожиданно, как и поднялся, и к ногам мягко спланировал прямоугольный желтоватый листок с оторванным краем. Я невольно подняла его и прочла:

Бред какой-то.

Я отшвырнула листок и направилась по туннелю, который представляла собой улица: стены с обеих сторон уходили ввысь, где и терялись в темноте. Ни одного огонька не пробивалось оттуда, ни одно окно не озарялось даже намёком на свет. На ближайшем же перекрёстке я осмотрелась: поперечная улица как две капли воды напоминала ту, по которой я шла. Там царили всё та же плохая освещённость, вонь, облезлые существа с голодными жёлтыми, мерцающими, как бляшки в свете фар, глазами, а также лужи непонятного цвета и происхождения. И пустота. Нигде не было видно ни одного человека.

Я бродила по пустынным лабиринтам улиц, боясь остановиться. Однажды на меня набросилась свора облезлых помойных существ. Один из них даже успел вцепиться в мою одежду, но внезапно все они развернулись и с диким верещанием брызнули в стороны. Я бежала оттуда, не видя никого и ничего, пока не споткнулась на ровном месте и не упала.

Потом я долго не могла встать на дрожащие от сильного напряжения ноги, лишь упиралась руками в грязный асфальт и пыталась отдышаться. От пережитого ужаса, от застарелого страха. Вот сейчас всё закончится и я вновь не смогу встать на ноги, не смогу пошевелить ни единой их мышцей, как и было до этого. Даже в снах.

Я уже почти пять лет, как не бегала. Даже не ходила. С того самого далёкого дня, когда мы попали в аварию: двое подростков на мотоцикле не справились с управлением, а отец резко вывернул руль, пытаясь избежать столкновения. Родители и брат умерли, а я четыре года провела в инвалидном кресле.

Раздробленный позвоночник. Это был приговор. Всю жизнь провести в инвалидном кресле, каждый день видя свои ноги, имеющие такой здоровый вид, и знать, что никогда не сможешь больше ими воспользоваться.

Я не понимала и не хотела понять все те научные термины, на которые всегда так щедры были окружающие меня доктора. Я пыталась сползать с кровати и кресла, передвигаться с помощью рук. У меня стали сильные руки, но этого оказалось недостаточно. Я даже когда-то мечтала научиться на них ходить, раз ноги у меня такие непослушные. Однако мне не позволяли этому учиться. Я могла только смотреть на других через окно или когда няня-сиделка вывозила меня на прогулку. Остальные дети бегали, прыгали, приседали — они все могли передвигаться без кресел и посторонней помощи. На мою долю оставалась лишь зависть. Чёрная зависть, день за днём перерастающая в ненависть к остальному здоровому миру. Ну и что, что этот мальчик перенёс гангрену, и ему пришлось ампутировать руку по локоть? Или почему жалуется вон та, постоянно кашляющая кровью девочка, у которой генная патология искорёжила дыхательные пути? Они ведь могут сами ходить! Чего им ещё нужно?

Мне говорили молиться Богу и просить Его о помощи. Я просила. Я обещала, что буду делать всё, что он скажет, лишь бы он дал мне возможность вновь ходить. Но он ни разу так и не ответил.

Я хорошо училась, любила читать, особенно про приключения других. Ещё бы! Ведь с помощью этих книг я могла представить себя безмолвным попутчиком различных путешественников, посещающих всевозможные страны, живущих жизнью, полной опасностей, невзгод, дружбы и любви. Это так отличалось от моего мирка, ограниченного интернатской палатой, переходами и небольшим, огороженным двором с садом. Подобные книги несли мне огромный непознанный, такой далёкий и вместе с тем близкий, мир.

А потом появилась она. Нет, они. Я до сих пор помню, как впервые увидела эту молодую женщину с чёрными волосами, лучистыми притягательными глазами и обнадёживающей, притятной улыбкой. Она несла в себе радость и умиротворение, веру в моё выздоровление и столько душевного тепла, что мне поначалу казалось, что я в нём захлебнусь.

Тогда я улыбалась в первый раз неизвестно за сколько лет и позволяла ей говорить всякие утешающие слова. Хотя теперь я понимаю, что это было не жалкое утешение. Женщина делилась со мной уверенностью, что я выздоровею. Я молча слушала её, завороженная необычным голосом. Не помню, зачем я отвела взгляд от этих тёмных огромных глаз, вмещающих целую вселенную. Но тогда я наткнулась на полную её противоположность: жестокость, охраняющую доброту. Казалось, что это не сёстры, уж слишком разнилось их внутреннее наполнение, заключённое в идентичные оболочки. Этой девушке было всё равно, что со мной будет потом. Ей было на всё плевать, на весь окружающий мир. Её огромная вселенная сосредоточилась в фигуре сидящей напротив меня женщины. Той самой, которая предпочитала обращать внимание и тепло своей улыбки на других. По-видимому, это сильно бесило её так называемую сестру.

После этого я видела их ещё пару раз. Мы разговаривали. Но всегда в эти моменты наполненное нежностью лицо заслонялось в моём воображении другим, холодным, расчётливым и жестоким.

А потом была сложнейшая операция. Я вполне могла не пережить её, так как технология ещё не была отработана до конца. Но вот я здесь, посреди лабиринта разнообразных улиц. И я могу ходить.

Не помню, через какой промежуток времени я наткнулась на металлическую лестницу в одном из тупиков, ведущую наверх. Не задумываясь даже, из последних сил забралась по ней и оказалась в ином мире.

Здесь не было искусственного света. Огромная, нездорово-жёлтая, обгрызенная луна висела, казалось, прямо на верхушках высотных зданий. Я прижалась спиной к холодной стене и разглядывала изъеденный рельеф толстого куска, похожего на неизвестный сорт сыра. Я не на Земле? Может, это просто сон? Тогда я не хочу просыпаться. Ведь здесь я могу передвигаться самостоятельно на своих ногах. Я со злостью оттолкнулась от стены и без колебаний пошла по новой улице…

Это оказался не сон, а сущий кошмар. Я провела среди этих нескончаемых туннелей около месяца, а город и не думал заканчиваться. За это время меня пытались обокрасть, убить и съесть. Я даже дважды умудрилась наняться на работу, но быстро сбежала, поняв весь спектр обязанностей, которые от меня требовали. Со всем этим перечнем на сон не оставалось не только времени, но даже и мысли. Хотя время здесь — вещь весьма относительная: нет смены дня и ночи, а луна висит над головой, как прибитая.

Я научилась воровать. Хотя нет, воровать — это громко сказано. Я трижды умудрилась пробраться в уже вскрытые и обворованные помещения и найти себе крохи еды. Питалась я в основном отбросами, роясь в кучах наравне с облезлыми помойщиками. Кстати, я была в этом деле далеко не одинока.

А город жил своей жизнью. Бурлил, как кипящий суп. Но мне везло. Я не раз за это время видела смерть других, но до меня она так и не добралась: я не попала под колёса гоняющих на жуткой скорости психов, под нож шляющихся малолетних банд и под когти и клыки неизвестных, но, тем не менее, крайне опасных созданий.

По мере продвижения луна оставалась позади. Странный город заставлял быть постоянно начеку. Страшный, мрачный и однообразный, он был полон тайн и неведомых обитателей. Пару раз я могла поклясться, что внезапно оказывалась совершенно в другом месте. Так, постепенно, я покидала самую жуткую часть, казалось, бесконечного Города — Сумеречную.

Потом была невидимая граница на площади с неработающим фонтаном, представляющим из себя груду обломков, насыпанную в глубокую щербатую тарелку. На бортике сидела компания молодёжи, проводившая меня улюлюканьем, фразами на незнакомом языке и смехом. Площадь, проходя прямо посреди фонтана, пересекала линия. Только переступив её и очутившись в свете заходящего солнца, я поняла, что она там была.

Глаза отвыкли от света, и мне пришлось надолго их закрыть, чувствуя пробирающиеся по щекам мокрые дорожки. Наконец я смогла оглядеться. В свете заходящего солнца площадь с фонтаном выглядела более приземлёно и неопрятно: трещины, потёки, засохшая грязь — всё это на той стороне благополучно терялось в более мягком свете луны, а здесь было выпячено красноватыми лучами заходящего солнца.

На бортике фонтана лежал прижатый камешком жёлтый листок. От небрежного щелчка пальцем камешек, подскакивая, заспешил вниз по пологому скату бортика.

Я задумалась. Возраст не указан. Почему бы не попробовать? Если найду, конечно, эту самую Академию.

— Вот твоя комната.

Мы остановились перед одной из многочисленных дверей по обе стороны коридора. Мой провожатый толкнул дверь и щёлкнул пальцами. Под потолком зажёгся круглый шар, дающий яркий, но не режущий глаза свет. В комнате три на три с половиной метра находились две узкие кровати с обеих сторон от двери, отделённые от неё лишь крохотными тумбочками, и два шкафчика. Провожатый подошёл к одному из них и начал доставать оттуда немногочисленные вещи, потом споро очистил тумбочку и направился к двери.

— А мне что делать? — спросила я, совершенно растерянная и подавленная столь резкими переменами в своей, как оказалось, довольно непутёвой жизни.

— Ждать!

Дверь за спиной мальчика закрылась, отрезая меня от прошлого. Свет погас. Я забралась в угол за кроватью — пол неприятно холодил босые ноги, но я была грязная и не рискнула пачкать свою будущую постель, — и обхватила колени руками.

Академия представляла собой монолит тёмного камня, окрашенный кровью вечно заходящего солнца. Узкие редкие окна, высоченная стена, опоясывающая здание кольцом и огромные двустворчатые ворота.

Не знаю, как я умудрилась очутиться здесь в нужный день? Везучая, наверно. Или наоборот.

Перед воротами гомонила разношерстная толпа. Здесь собрались существа со всевозможной внешностью, различным возрастом, хмурые и весёлые, замкнутые и постоянно перебрасывающиеся репликами. У всех у них, тем не менее, была единственная общая черта — они были парнями. Я чувствовала себя здесь донельзя неуютно, но подслушанные разговоры заставили пересилить себя и не сбежать подальше. Помимо бесплатного обучения, здесь учеников кормили и одевали, что было огромным плюсом. А после окончания всем выпускникам предоставлялась высокооплачиваемая работа.

Самое главное я уловила быстро, так как это было основной темой разговоров. Экзамены на поступление проходят в три этапа и первый — самый страшный для всех поступающих — письменный.

Толпа заволновалась и двинулась к недовольно заскрипевшим воротам. Я пошла со всеми. Мы по одному подходили к частично приоткрытым створкам и притрагивались к овальному, с мой кулак, камню, напоминающему огромный рубин. Если он менял цвет с красного на синий, то стоящий рядом взрослый позволял проходить во двор, если нет, то разворачивал и отправлял обратно, но таких случаев было не слишком много. Под моей рукой странный камень посинел медленно, словно нехотя. У других же он почти сразу менял цвет. Я удостоилась долгого взгляда, но была пропущена вовнутрь.

Святая святых для всех этих мальчишек не выглядела ни помпезно, ни величественно. Обыкновенное безвкусно сделанное здание без лепнины и каких бы то ни было украшений снаружи и внутри. На монастырь похоже… или на огромный обжитый склеп.

Письменный тест оказался до безобразия лёгким. Я сделала его первой и долго наблюдала, как остальные краснея, бледнея, кусая губы и смахивая выступающий пот, корпели над простейшими математическими вычислениями, как они дрожащими руками неверно выводили пляшущие буквы. На последний вопрос о цели своего поступления я решила ничего не придумывать, а написать правду. Хуже уже не будет.

И только во время второго экзамена я, наконец, поняла, куда поступаю. Кто ж знал, что это окажется элитная Академия боевых искусств исключительно для фениксов? Наблюдая за боями, я всё больше нервничала: ведь далеко не все противники живыми покидали круг. Но стоило услышать имя, которым я назвалась при входе, как меня охватило непонятное спокойствие. Правда, надолго его не хватило…

Теперь, благодаря странной насмешке судьбы, я стала учащейся мужской боевой Академии фениксов, причём ни эпитет «мужская», ни «боевая», ни «феникс» ко мне не относится ни в малейшей степени. Однако я больше всего боялась вновь оказаться на улицах этого огромного недоброжелательного города.

Казалось, обо мне напрочь забыли. Я успела задремать и проснуться от голода, а ко мне так никто и не пришёл. Они хотят, чтобы их ученики поумирали здесь с голоду?

Не выдержав подобного измывательства над своим желудком, я решилась на вылазку. Столовую я не нашла, зато наткнулась на общий душ этажом ниже, где с удовольствием помылась в первый раз за всё время пребывания в городе. Одно я знала из местной жизни точно: деревья и вода в Городе — безумно дорогое удовольствие. А уж воду чистую я видела здесь вообще впервые.

Так не хотелось натягивать на вымытое тело своё вонючее рваньё, но выбора просто не было, переодеться-то не во что.

Потом я долго бродила по хитросплетениям коридоров, пытаясь хоть куда-нибудь выйти или найти хоть одну живую душу. И уже было совсем отчаялась, как из-за очередного поворота на меня вылетел взлохмаченный рыжий мужчина и сбил с ног.

— А ты что здесь делаешь? — на диво неприветливо глянул он на меня, потом нахмурился. — Новенький?

— Да.

— Дарк? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс он.

— Да, — намного тише отозвалась я, сжимаясь под жёстким взглядом рыжего.

— Ты-то мне и нужен, паршивец. Я тебя уже три боя по всей Академии ищу. — Мужчина наклонился, дёрнул за руку, заставляя встать, и потащил за собой.

— Куда вы меня ведёте? — переполошилась я, пытаясь отвоевать зажатую будто в тисках конечность.

— Куда надо.

— А..?

— Ты можешь заткнуться и побыстрее переставлять ноги?

— Я есть хочу, — несмотря на страх, надулась я.

— А мне до Бездны. Я тебе не нянька.

Мужчина споро шагал вперёд на своих длинных ногах. Мне пришлось бежать следом, чтобы он не вывихнул мне руку. Пару раз я упала и больно ударилась коленями о пол, но мужчина даже не оглянулся и ничуть не замедлил шаг. В результате я несколько метров проезжала по каменным блокам, прежде чем успевала встать. Куда я попала? Неужели они все здесь такие бессердечные?

Наконец мы остановились перед массивными закрытыми двустворчатыми дверями. Мужчина, не замедляя шага, раздражённо толкнул правую створку и втащил меня внутрь помещения. Я резко затормозила и полетела на пол от очередного рывка, но больше вставать не пыталась. Наоборот, как могла, я замедляла продвижение вперёд. Мне было дико страшно от всех этих экранов, проводов, колб, непонятных пентаграмм и гексаграмм на полу и на стенах. Настолько, что я не могла рационально соображать, только подвывала от ужаса и пыталась пятиться назад.

— Как же ты поступил сюда, ошибка Мироздания? — донельзя раздражённый мужчина рывком поднял меня на ноги. В многострадальной руке что-то щёлкнуло и заболело в районе плеча. — Хватит трястись! — рявкнул рыжий и швырнул меня в один из кругов на полу. — Боги, зачем вы позволили поступить сюда этому убожеству?

Я заметалась внутри круга, натыкаясь на прозрачные стенки. Рисунок у меня под ногами начал постепенно наливаться светом. Я обезумела от ужаса и со всех сил наскакивала на невидимую преграду. Потом вспыхнул яркий свет, сменившийся через пару мгновений полной темнотой. Откуда-то справа послышалась эмоциональная ругань рыжего мужчины.

Я на подгибающихся ногах прошла через исчезнувшую «стенку» и была немедленно схвачена за ухо.

— Ты мне за это ответишь, гадёныш! — прошипели надо мной и резко дёрнули вперёд. На миг показалось, что мне оторвали ухо. Но нет, вот я семеню через темноту, увлекаемая всё дальше, а несчастный орган слуха дико пульсирует от боли.

— Пустите меня, — всхлипнула я, готовая разрыдаться.

— И не подумаю. Таких, как ты, давить надо ещё в младенчестве. Появляетесь здесь, кошмары сна Мироздания.

Мне казалось, что мы шли вечность. Потихоньку темноту стали распугивать неуверенные поначалу огоньки, которые, по мере того, как набирали силы, сияли всё ярче. В очередном коридоре мы завидели мужчину, бывшего судьёй во время боёв при поступлении. Он поинтересовался:

— Карел, что случилось?

— Забери от меня этого недоноска, и чтобы я его вблизи своей лаборатории не видел!

Я в очередной раз оказалась на полу, судорожно ощупывая вспухшее ухо.

— Это отродье Джера умудрилось за пару десятков мигов обесточить всю Академию!

Рыжий развернулся и ушёл, что-то бубня себе под нос и размахивая руками. Я же наткнулась на задумчивый взгляд «судьи».

— Ну и что мне с тобой делать? — поинтересовался он.

— Накормить? — неуверенно, но тем не менее с надеждой глянула я на его массивную фигуру.

Я вяло ковыряла вилкой в вязкой смеси, горкой возвышающейся на тарелке. Кормили здесь отвратно: странными хрустящими фруктами, похожими на персики, но без косточек, жидкой похлёбкой и слипшейся абсолютно безвкусной желтоватой массой, по недоразумению называемой кашей. Но всё-таки это лучше, чем то, что мне приходилось есть до сих пор, хотя и ни в какое сравнение не идёт с больничным и интернатским питанием.

По обширной столовой, в один из отдалённых углов которой я забилась, сновали туда-сюда многочисленные мальчишки и подростки. Они весело переругивались, смеялись и шутили, негромко разговаривали и азартно спорили. Всё это сливалось в своеобразный неповторимый гул, витавший в помещении. До меня то и дело долетали обрывки разговоров и слов, заставляющие чувствовать себя ещё более ненужной и чужой в этих стенах.

Прошло около месяца с тех пор, как я оказалась принятой в Академию. Наставник Варен коротко ознакомил меня с порядками и устройством этого закрытого заведения, выдал новую одежду, показал, где брать еду и начисто про меня забыл. Всё это время я была предоставлена сама себе: слонялась без дела по коридорам, сидела в библиотеке (той её небольшой части, что была открыта на время каникул) и совершенно никого не встречала. Казалось, я одна-единственная во всей этой громаде здания почти без окон и выхода (я его так и не нашла, как ни старалась), с многочисленными наглухо запертыми дверями.

И вот сегодня Академия ожила, наполнилась потоками учащихся разных возрастов. Пробираясь в столовую, я испуганно жалась к стенкам, боясь столкнуться с этими самоуверенными мальчишками и парнями. Меня ни разу не окликнули, хотя многие странно глядели в мою сторону. Я же чувствовала себя незваной чужачкой, без спросу проникшей в их дом.

Самое странное во всём устройстве Академии для меня было полное отсутствие объявлений: не было ни бумажек на стенах, ни общих объявлений по радио — ничего. Я чувствовала, что скоро начнётся учебный год, а я ничего толком не знала: ни какое у меня расписание, ни кто мои одноклассники, ни время начала занятий, ни к кому я могу обратиться со всеми этими вопросами. Наставник Варен показал мне только столовую, библиотеку, душ и учебные классы. Никаких табличек или указателей не было, а спрашивать как-то боязно.

Кое-как дожевав кашу, я направилась в свою комнату и с изумлением обнаружила там русоволосого мальчишку с покрытым мелкими веснушками носом где-то одного со мной возраста. Моего соседа. Сердце ухнуло в пятки, когда я сообразила это.

Мальчишка же, тихо ругаясь себе под нос, раскладывал одежду и книги на полки в шкафу, точнее беспорядочно запихивал туда непонятно откуда берущиеся кучи вещей.

Я тихо скользнула к своей кровати, скинула обувь и забралась на постель с ногами. Мальчик не обращал на меня ровным счётом никакого внимания, будто меня и не было. Я же могла наблюдать за его смешной злостью на неподатливые вещи, которые мой сосед старался утрамбовать в шкаф. Наконец он с усилием закрыл дверцы и прислонился к ним спиной.

И тут он увидел меня. Мальчик так нелепо открыл рот и вытаращил глаза, что я не выдержала и невольно усмехнулась. Мой сосед сразу же надулся и презрительно-напыщено бросил:

— Чего лыбишься?

Улыбка мигом сбежала. Я вновь чувствовала неуверенность. Пришла мысль о том, что этот мальчишка всё-таки мой сосед по комнате. А вдруг он узнает, кто я? Тогда меня вполне могут выставить на улицу. Но как сделать так, чтобы он ни о чём не догадался?

Мальчишка тем временем хмурился всё больше. Я ещё не успела решить, какую избрать тактику для общения со своим новоявленным соседом, как он выскочил в коридор, громко хлопнув напоследок дверью, отчего магический светильник под потолком погас. Что у них за система такая: стоит чуть хлопнуть дверью — и освещение пропадает? Освобождённые дверцы шкафа радостно распахнулись, и на пол шлёпнулась изрядная часть одежды моего соседа. Но мне было уже не до смеха.

Я немного поразмышляла о странностях Академии, а также её учеников, и направилась бродить по зданию. Когда я вернулась в комнату, то с радостью обнаружила, что мой сосед уже спит. И не он один. Казалось, все здание вымерло: за путь, пройденный от библиотеки до своей комнаты я не встретила никого, не услышала ни звука, свидетельствующего о чьём-либо присутствии.

Я скользнула под тонкое одеяло и ещё долго не могла заснуть, размышляя над превратностями судьбы и своим будущим. Мне было страшно. Точно так же, как и в первую ночь здесь, я ворочалась с боку на бок и терзалась воображаемыми неприятными ситуациями, которые могут со мной произойти. Но в первую ночь никто не стонал и не скрипел во сне зубами в пяти шагах от меня, мучаясь кошмарами. Похоже, не одной мне тяжело. Эта мысль немного успокоила, и я смогла, наконец, заснуть.

Когда я проснулась, моего соседа не было. Кровать он застелил наспех и неловко. Я поспешно оделась, прибралась и пошла в столовую, всё больше понимая, что я чего-то не понимаю: в коридорах стояла мёртвая тишина. Где все? И столовая оказалась закрыта…

Потоптавшись под дверями, я решила найти кого-нибудь и поинтересоваться, что мне делать. Вскоре я отказалась от этой идеи: вокруг не было ни души.

Стоя посреди коридора, я гадала, что же делать дальше, когда мне показалось, что я услышала голос из-за ближайшей двери. Я собрала в кулак волю и потянула ручку вниз, потом толкнула дверь. Та поддалась без проблем, хотя я могла поклясться, что раньше она была заперта. Моим глазам предстал классный кабинет, полный учеников чуть старше меня, и учитель, что-то объясняющий, странной полупрозрачной палкой указывая на огромный белесый экран, вмонтированный в стену. При моём появлении все головы обратились к двери. Я смешалась и, покраснев от столь неожиданного внимания, пробормотала:

— Простите.

— Тебя Варан послал? — поинтересовался учитель, окидывая меня небрежным взглядом.

— Нет, я просто… ну…

— Что ты мнёшься, как девица на выданье? Говори чего надо и возвращайся в свою группу, — в голосе наставника проскользнули раздражённые нотки.

Я уставилась в пол и на одном дыхании произнесла:

— Я не знаю, где она.

— Как это, не знаешь? — насупился учитель. — Это невозможно.

— Ну-у. Мне никто ничего не говорил, а спросить не у кого и объявлений нет, — залепетала я в своё оправдание, отступая на шаг под давящим взглядом учителя.

— Где твой браслет? — строго спросил он.

— А его нужно было носить? Я не знал. Правда, не знал.

У учителя на лице появилась странная смесь раздражения и изумления. По классу прокатился смех. Я поспешно уставилась себе под ноги. Куда я влипла?

— Нужно! — передразнил меня учитель. — Пошли, недотёпа. Разбирайте тему самостоятельно. Вернусь, объясню непонятные моменты, — это уже относилось к группе, с интересом и улыбками поглядывающей на меня.

Я едва поспевала за размашистым шагом учителя. Периодически приходилось бежать, чтобы не отставать.

— Где твоя комната? — хмуро поинтересовался тот. Я показала, не понимая ещё зачем это ему. Войдя в комнату, мужчина повернулся ко мне и приказал:

— Доставай браслет.

Я поспешно выдвинула первый ящик тумбочки, достала искомую вещь и протянула учителю. Тонкая полоска плотно обхватила моё запястье, следом раздался тихий щелчок.

— Спасибо, — тихо поблагодарила я учителя, не понимая, при чём здесь браслет.

— Дорогу сам найдёшь, — бросил он в ответ, разворачиваясь к выходу.

— Куда?

— В класс, — он почти рычал.

— Но я не знаю, где он! — В отчаянье я взмахнула руками и задела тумбочку. Браслет, не выдержав жестокого обращения, раскрылся и отскочил на мою кровать, чем вызвал сильное недоумение мужчины. Он поднял украшение и повертел в руках.

— Ничего не понимаю. А ну пошли.

Следующим пунктом назначения оказались уже знакомые мне двустворчатые двери лаборатории. Учитель, не заметив, что я отстала, вошёл внутрь, я же нервно мялась на пороге. В лаборатории за одним из мониторов сидел уже знакомый мне злобный рыжий мужчина.

— Карел, посмотри, что случилось с браслетом. Он не работает.

— Див, мне некогда. Да и у тебя, вроде, сейчас занятие должно быть по расписанию.

— Ко мне посреди объяснения завалилось чудо и выдало, что оно не знает, из какой оно группы.

— Да, клинический случай, — покивал головой рыжий, не отрываясь от экрана.

— Оказывается, он не надел браслет, который, к тому же, по-моему, сломан.

— Я лично проверяю всё оборудование Академии, — отрезал рыжий, но соизволил-таки повернуться. — Дай сюда браслет. — Он повертел в руках украшение, нахмурился, вставил в небольшой полупрозрачный столбик, где тонкая полоска металла зависла прямо в воздухе, и вновь уставился в монитор. Через пару секунд рыжий возмущённо воскликнул: — Быть не может. Он сломан!

— Я про то же говорю, — подтвердил учитель.

— Где этот уникум? — обернулся ко мне Карел. Я сжалась, молясь про себя, чтобы они ничего не подумали на меня. Учитель тоже глянул в мою сторону и удивлённо произнёс:

— Он только что был здесь! И куда только успел деться?

Я ничего не понимала: они смотрят прямо на меня, но не замечают. Как такое может быть? Я видела, как учителя оглядываются с непонимающим видом.

— Я здесь, — тихо пробормотала я, понимая, что если они меня сейчас не найдут, то потом проблем будет куда больше.

— Ты?

— Здесь? — в один голос изумились оба. Я только обречённо кивнула.

— Я сказал, чтоб ты не приближался к Лаборатории!! — рявкнул рыжий. Я вздрогнула и бросилась прочь со всех ног. Я б тоже с огромным удовольствием не видела ни его, ни его лабораторию.

Сколько я просидела в дальнем углу библиотеки, не знаю. Но это было долго. И страшно. Больше всего пугало ожидание неизвестности. Пару раз я порывалась вылезти из своего закутка и пойти самой покаяться. Ведь от продолжительных поисков они ещё больше разозлятся, но силы воли не хватило. Стоило только подумать, что они вновь начнут на меня орать, как меня начинало трясти. Так я и осталась в библиотеке, мучимая сомнением и голодом. Есть хотелось зверски, но к столовой я бы не пошла, будь это даже вопрос жизни и смерти.

— Вот он.

Я подскочила и нервно огляделась, сообразив, что незаметно уснула. Прямо передо мной стоял светловолосый мальчик с огромными глазами полуденного знойного неба. Ни у кого я раньше не видела таких бледно-голубых, почти белых глаз. Рядом с ним вырисовался давешний учитель и мягко упрекнул меня:

— И чего ты убежал?

— Вы меня не будете ругать? — удивилась я.

— Пошли, — учитель взял меня за руку и потянул к выходу. Я не сопротивлялась. Совсем рядом шагал мальчик со странными глазами. Я исподволь его рассматривала. Он был старше меня где-то на год. С необычными короткими волосами, цвет которых мне напоминал луну в Сумеречном Городе, правильными чертами лица… типичный ученик Академии. И лишь я своими чёрными волосами и непритязательной внешностью выбивалась из общей массы.

— Куда мы идём? — решилась, наконец, спросить я.

— Сейчас увидишь. — Я занервничала от подобного ответа, и учитель, моментально уловив моё состояние, пояснил: — Мы решим, куда тебя определить с твоими необычными способностями.

Шли мы недолго и вскоре остановились перед невзрачной дверью, ничем не отличающейся от других. Учитель открыл её и подтолкнул меня внутрь. Я сделала по инерции пару шагов и застыла: в относительно небольшой комнате уместилось около трёх десятков мужчин. А среди них наставник Варен и рыжий руководитель лаборатории.

Все они были довольно молоды, но тогда казались мне устрашающе взрослыми. Как я впоследствии узнала, наставниками Академии становятся фениксы от девяноста до ста пятидесяти сианов. Больше тридцати сианов преподавания выдерживали единицы. Слишком жёстким был график работы. Главное правило — никто не покидает стен Академии, за исключением кратких каникул, длящихся полторы-три луны — касается как учеников, так и наставников. Да и каникулы существуют лишь на первых трёх курсах обучения, затем всё это время посвящается практике.

Академия — самое закрытое заведение, которое только можно себе представить. Даже монастыри сарсов в сравнении с нею кажутся проходным двором. Если ты начал обучение в Академии, то у тебя, в общем-то, только два выхода: в одну из команд фениксов, которые обеспечивают порядок на всей территории обширных Империй, или на кремацию, так как в Городе нет ни одного кладбища (слишком дорогая здесь земля, чтобы ею так бесхозно распоряжаться). В принципе, отчислить тоже могут, но таких случаев всего несколько на всю историю данного заведения.

В последние сианов четыреста-пятьсот смертность среди учеников сильно снизилась в связи с развитием технического прогресса и медицины в частности, и составляла теперь десять-восемнадцать процентов учащихся. Это не так уж утешительно, если учесть что каждый поток насчитывает от тридцати до пятидесяти фениксов.

При моём появлении все разговоры смолкли, и я оказалась в центре внимания. Сразу же захотелось очутиться где-нибудь подальше или, на худой конец, провалиться сквозь пол.

— Варен, ты где это чудо выкопал? И с чего решил, что ему стоит учиться в Академии?

Я вскинула голову, пытаясь понять, кто это сказал, но на всех устремлённых ко мне лицах были написаны пренебрежение, скептицизм, лёгкое недоумение и холодная отстранённость. Пальцы нервно пробежались по краю великоватой для меня рубашки (каюсь, взяла чуть на вырост), а глаза вновь уткнулись в пол. С каждым мгновением я всё сильнее нервничала и ничего не могла с собой поделать.

— А что, не нравится? Видишь, какой красавчик? — раздался слегка насмешливый голос наставника Варена. — Будет тебе материал для изучения. Вон, даже Барион морщиться начал.

— И что ты предлагаешь с ним делать? Я даже не представляю, к какому направлению относится его способность, — отозвался всё тот же чёрноволосый наставник с разными глазами, который заговорил первым.

— Должен вас обрадовать, что она у него не единственная, — поддержал Варена феникс, что привёл меня сюда. Он уже присоединился к группе преподавателей за столом.

— Ну что ж, Див, порази нас своими познаниями, — обратился к нему черноволосый.

— Ничем я не собираюсь вас удивлять. Но это правда, что мальчик необычен… весьма необычен, — Див сказал последние слова много медленнее предыдущих и добавил: — Мэриот, встряхни нашего новичка, а то он вновь пропал.

Меня встряхнули за плечо, и я резко вскинула голову, краем глаза отметив, что светлоглазый мальчик поспешил отступить от меня.

— Да уж, поистине необычно. В подобном возрасте… — отозвался всё тот же тёмноволосый и тут же обратился ко мне: — Слышь, мелкий, убери свою пугалку и перестань исчезать. Впечатлил, а теперь…

— Но я ничего не делаю, — тихо отозвалась я.

— Шикарно! Варан, как поступим? Я понятия не имею, как с ним заниматься. И на тёмном факультете ему делать нечего: прибьют в первой же четверти луны за такие способности.

— Ты прав, на тёмном ему делать нечего, это Варен в самом начале сказал. А что делать… заниматься, как и со всеми, — спокойно ответил тот, кого называли Вараном. Это был мрачно-угрюмый мужчина с пугающими тёмно-сиреневыми глазами и платиновыми с голубыми прядями волосами. — Просто отправим сразу на третий курс. Там как раз ребята начинают изучать нефизические воздействия. Пропущенные предметы придётся нагонять экстерном. Это, безусловно, тяжело, но я не позволю запугивать малышню, которая ничего не в силах ему противопоставить. Варен, переселишь мальчишку к Мэриоту. Он будет присматривать за новеньким. Кстати, как тебя зовут? — обратился ко мне мужчина.

— Дарк, — выдала я, пытаясь отвести взгляд и с ужасом понимая, что не могу это сделать.

— Это твоё настоящее имя? — глаза, казалось, давили не хуже мраморной плиты, но всё же я ответила:

— Д-да.

— Врёшь! — припечатал Варан. Я сжалась, но сказать правду не могла. Меня тогда точно выгонят отсюда.

— Это моё имя и другого вы не услышите.

— Мелкий огрызаться умеет? — удивился разноглазый. — Ну-ну.

— Теперь это моё имя, — тихо повторила я, опустив, наконец, глаза, и вздохнула с облегчением. Будто пресс убрали.

— В общем так, Дарк, успокойся. Не знаю, что ты там скрываешь, да и думаю, что это не столь важно. С завтрашнего дня ты будешь посещать занятия вместе с этим мальчиком, — Варан кивнул на светлоглазого парнишку, отчего тот обиженно нахохлился. — Индивидуальные занятия, возникни в них необходимость, появятся потом. Тебе о них сообщат твои наставники. Вопросы есть?

— Только один, — я подковырнула ковёр носком странного кроссовка. Эту обувь выдали вместе с одеждой. Она оказалась лёгкой, довольно мягкой, не рвалась и не пачкалась. — А поесть можно?

В ответ на мой вопрос грянул дружный смех.

На следующее утро Мэриот растолкал меня безбожно рано и, не дожидаясь, пока я встану, вышел из комнаты. Я крикнула ему в спину, чтобы подождал, спешно натянула штаны и рубашку (майку на ночь я снимать не решилась, поэтому она сейчас имела несколько помятый вид) и набросила на кровать тонкое одеяло поровнее. Мэриот ждал в коридоре. Не говоря ни слова, он направился в столовую, а потом в класс. Ел он мало, ждать меня не захотел, поэтому мне пришлось дожёвывать выданный фрукт уже на ходу.

В класс мы вошли прямо перед учителем. Как я вскоре узнала, опоздавших на урок ждало дополнительное задание. В нашу сторону сразу же повернулись головы всех присутствующих. Я смешалась, запнулась на ровном месте и едва смогла удержать равновесие. По классу прокатились ехидные смешки. И на кой я сюда поступала?

Стараясь ни на кого не обращать внимания, я направилась к свободному столику, пытаясь смотреть исключительно под ноги. И от того едва успела заметить размытое движение. В ногу что-то ударилось, и я оказалась лежащей в проходе на полу. Грянул хохот. Я покраснела от стыда, прикусила губу и попыталась подняться на четвереньки, чтобы встать, но моментально оказалась лежащей на боку.

Вскинув голову, я встретилась взглядом с аметистовыми насмешливыми глазами, почти наполовину скрытыми длинной серебристо-серой чёлкой. Мальчик предвкушающее скривил губы и выжидающе посмотрел на меня.

— Дар, прекрати измываться над мальчонкой. А ты вставай быстрее, не задерживай урок, — раздался голос позади меня. Я немного неуклюже, зато быстро встала и повернулась лицом к учителю. Тот уже отошёл к доске, бросив, не оборачиваясь: — Садись на место, Дарк.

Плюхнувшись на пустое место в последнем ряду, я осмотрелась. В кабинете, помимо меня, было пятнадцать учеников. Сидели они за одиночными партами. Ни учебников, ни тетрадей — ничто не занимало девственно чистые столешницы. Учитель, не дожидаясь, пока я пообвыкну, и даже не представившись, начал лекцию.

Через пару минут его объяснений, я с ужасом осознала, что абсолютно ничего не понимаю. Трёхмерные схемы и чертежи быстро сменяли друг друга на экране, сопровождаемые лаконичными пояснениями. Я не могла ничего толком рассмотреть из-за быстрой скорости смены кадров, а, следовательно, понять, о чём вообще идёт речь.

Вскоре я даже перестала пытаться вникнуть в смысл урока и переключилась на изучение своих одногруппников. На наш возраст им было лет десять-одиннадцать, за исключением этого аметистоглазого, который выглядел где-то на двенадцать. В принципе, мне тоже уже почти десять. Но какая же разница между этими собранными, сосредоточенными, слегка угрюмыми мальчишками и мной! Они, как губки, впитывали любое слово, любое движение учителя. В конце урока я поняла почему.

Когда передо мной на парту опустился лист со списком вопросов, я только судорожно сглотнула, но когда я просмотрела содержание… Такое чувство, будто кто-то решил пошутить и написать китайские слова кириллицей. Я с ужасом смотрела на листок, отчётливо осознавая, что это конец.

— Долго ещё будешь страдать? — раздался надо мной голос учителя, наставника, как здесь принято называть. Я нервно вскинула голову и сжалась, не в силах произнести ни слова. Учитель выхватил листок, бросил на него мимолётный взгляд и презрительно скривил губы.

— Это всё, что ты вынес с сегодняшнего занятия?

Я покраснела, как рак, и уставилась в столешницу, мечтая провалиться сквозь пол. Учитель ничего не делал. Я, замирая от робости, подняла глаза и подскочила от неожиданности, когда на парту передо мной с грохотом приземлился десяток толстых книг.

— Чтобы к следующему уроку знал основы.

Наставник не угрожал, он просто ставил перед фактом. Я перевела дух и пробормотала:

— А можно мне со следующего урока быть впереди?

— Конечно, теперь ты всегда будешь первым.

Я недоумённо смотрела в спину удаляющемуся наставнику. Он меня, наверно, не так понял. Или я его… Только сейчас, спохватившись, я заметила, что все остальные ученики уже ушли. Подхватив учебники, я устремилась к выходу. Оказавшись в коридоре, я замотала головой из стороны в сторону, пытаясь понять, куда направилась группа, и заметила Мэриота. Он отлепился от стены и, не обращая на меня внимания, пошёл по коридору. Я поспешила следом, боясь потерять его хрупкую фигуру среди других учеников Академии.

Следующим уроком оказалось «вычисление», как пояснил наставник, пожилой мужчина с длинной белоснежной бородой. Не знаю, откуда у меня появилась такая уверенность, но я могла поклясться, что это друид. На уроке я смогла немного расслабиться. Математика — это не трёхмерные схемы с кучей сокращений. Друид объяснял всё понятно и доходчиво, что заставило меня немного приободриться. Значит, я всё же кое-что знаю.

А потом началось то, чего я боялась больше всего: практическое боевое занятие. Честно говоря, даже в самых страшных вариантах развития событий я просто представляла, что меня избивают, как тренировочную грушу. Реальность оказалась много хуже всех моих домыслов.

Я была готова умереть прямо на «разминке». Наставник, видя мою слабость, относился ко мне всё требовательнее. Во время пробежки я в полной мере осознала расстояние, разделяющее меня и остальных учеников. После того, как я в третий раз упала, то поняла, что не могу не просто встать, но даже рукой пошевелить. Во всяком случае, мне так казалось, пока на меня не вылили ведро ледяной воды и не ткнули ногой в бок. Но после следующего падения даже этот зверский метод на меня не подействовал.

— Дар, Дори, отнесите кусок этого бесхребетного мяса к стене, остальные ещё четыре круга. Нет, пять. Все благодарности можете высказать своему новенькому.

Я лопатками ощущала направленные на меня взгляды и с ужасом осознавала, что на мне потом за это ещё отыграются.

Когда пробежка была закончена, приступили к растяжке. Меня тоже туда погнали. За время вынужденного отдыха я смогла отдышаться, но ноги от напряжения всё так же дрожали. Растяжка происходила в парах и тройках, причём мои партнёры, похоже, не осознавали, что их возможности сильно превосходят мои. Один раз, когда они особенно сильно надавили, я не выдержала и заорала от боли.

Растяжка закончилась уже без меня. Я не могла не то, что стоять, но даже сидеть и лежала, свернувшись клубком, подтянув дрожащие ноги к животу и глотая злые слёзы бессилия. Наставник, оценив моё состояние, только презрительно цыкнул и принялся с остальными отрабатывать удары и увороты. Я же удивлялась, как эти мальчишки ещё могут двигаться. Я видела, что многим из них приходится довольно тяжело, но никто и звука не проронил. Потом была парная работа, а также спарринги в четвёрках. Я внимательно наблюдала до рези в глазах, а потом прикрыла их буквально на мгновение и моментально отключилась.

Очнулась от звуков голоса, ещё не до конца осознавая, где я и что происходит.

Опасность!

Тело среагировало само. Короткий миг — и вот я стою, коленом упираясь в грудь уже знакомого мальчишки с аметистовыми глазами, которого звали Дар, а мои руки судорожно сжимают его горло.

— Ой, прости.

Я поспешно отскочила, силясь сообразить, как же такое произошло. Резкий удар в висок от вскочившего на ноги Дара отправил меня вновь в темноту.

Я очнулась во дворе, где у нас проходила тренировка. Учитель гонял уже других ребят, постарше. Моей группы нигде не было видно. Спрашивать я не решилась. Тем более, что на меня совершенно не обращали внимания. Кое-как встав на трясущиеся ноги и придерживая раскалывающуюся голову, я поковыляла к громаде Академии. В комнате Мэриота не наблюдалось, коридоры, как обычно, пустовали, столовая закрыта… Я вновь не знала, куда мне податься. Побродив немного, никого не встречая и морщась от усиливающейся мигрени, я зашла в ближайший душ, где, нервно озираясь и ежесекундно вздрагивая, помылась, потом добралась до комнаты и провалилась в сон, едва добредя до кровати.

Растолкал меня на следующее утро всё тот же Мэриот. Скупо бросив, что я вчера пропустила два занятия, он вышел, не дожидаясь пока я соберусь. Завтракал он, как обычно, очень быстро. Я же с ужасом осознала, что, даже поев, осталась голодна.

На этот раз мы пришли немного заранее. Однако свободное место опять же оказалось в последнем ряду. Наставника ещё не было, и я угрюмо поплелась в конец класса. Похоже, вчерашний день ничему меня не научил. Хотя я даже и подумать не могла, что меня вновь будут унижать, поэтому сильный удар в живот стал для меня неожиданностью. Грохнувшись на колени, я подняла глаза на своего обидчика. Это снова оказался Дар.

— За что? — выдохнула я с обидой, пытаясь нормально дышать.

Дар весело рассмеялся и, обернувшись к кому-то на другом ряду, крикнул:

— Райан, слышал? Он не понимает.

Мальчик повернулся ко мне и ласковым голосом пояснил:

— Так я тебе сейчас объясню, хлюпик.

Новый удар, на этот раз в грудь и резкий рывок за руку вниз. Я больно ударилась ладонью и тут же взвыла, откидываясь назад, так как Дар заломил мне руку за спину. Над ухом послышался его шепот:

— Послушай, оборванец, ты никто и звать тебя никак, но ты сделаешь всё, чтобы не стать для других обузой. Я не собираюсь терпеть наказания по твоей вине. — Дар схватил меня за волосы и потянул голову назад. — Ты понял меня, слизняк?

Я не могла даже кивнуть в ответ, не то, что ответить — боялась, что не выдержу и закричу от боли. Мальчишка встряхнул меня, заставив до крови прикусить губу, и прошипел:

— Я ясно выразился?

— Да.

На этот раз я не успела выставить руку и больно ударилась виском о пол.

— Дар, сядь на место, — раздался голос от двери. — Ты, новенький, тоже. Раздайте работы.

Когда я, наконец, села, придерживая шумящую голову, то увидела перед собой лист, испещренный непонятными закорючками.

— Чтобы через бой последняя работа лежала у меня на столе, — приказал наставник.

Я со всё возрастающим ужасом смотрела на неизвестные письмена, не зная, с какого боку подступить к их расшифровке.

— Ты что делаешь? — раздалось шипение рядом со мной. Я вздрогнула и нервно оглянулась, но все остальные ученики корпели над своими работами, не поднимая голов. Ну вот, уже голоса чудиться начали. Неужели я так сильно ударилась головой? Я вновь переключилась на работу, гипнотизируя взглядом незнакомые буквы. А такие ли уж незнакомые? Казалось, еще чуть-чуть и я пойму их смысл, но рядом раздался грохот, от которого я подскочила и сбилась с мысли. Мальчик справа от меня стоял за своим столом, уперев ладони в столешницу и тяжело дыша.

— Наставник, позвольте мне пересесть.

— В чем дело? — поднял голову наставник, высокий сероволосый мужчина с длинным хвостом.

— Этот… мало того, что сам ничего не делает, так и другим не дает, — кивнул на меня головой сосед. Я покраснела от незаслуженного выговора и смешалась, а мальчик скрипнул зубами и непроизвольно отодвинулся подальше.

— Дарк, — перевел на меня взгляд наставник, — неужели ты не можешь держать себя в руках?

— Я нервничаю, — жалко пискнула я, сконфузившись ещё сильнее.

— Успокоительного дать? — поинтересовался наставник, а класс грянул хохотом.

— Не-не надо.

Я вновь уткнулась взглядом в свой лист.

— Дори, Мирэк, сядьте за мой стол. До сдачи работ осталось три четверти боя.

Я все же смогла сконцентрироваться на работе и, на удивление, узнать письмо, хотя могла поклясться, что раньше ничего подобного не видела. Правда, это мне не очень помогло, так как я с трудом могла понять всю эту белиберду, из которой состояли предложения, но все же я их перевела. Это лучше, чем сдавать пустую работу.

Наставник подхватил легший перед ним лист и углубился в чтение. Я замерла и нервно сглотнула. Наконец мужчина поднял на меня глаза и холодно поинтересовался:

— Дарк, ты вообще знаешь, на какой урок ты пришел?

Я уставилась в пол и процедила, глубоко вогнав ногти в ладони:

— Меня как-то забыли предупредить о текущем расписании.

— Хорошо, я лично напишу его тебе, если, конечно, ты пояснишь, что за язык ты здесь расшифровывал с таким усердием.

— Э-э… — я смешалась, но все же решила, что хуже уже не будет, и ляпнула первое, что на ум пришло: — Хеттский.

— Хеттский, значит. Ну-ну. Задержись на полстигны. А вы что здесь стоите? Занятие закончено.

Окружающую толпу как ветром сдуло. Наставник же что-то быстро набросал на чистом листе и протянул мне со словами:

— Не потеряй. Второй раз писать не буду.

— Спасибо.

— Расписание составляется на пол-луны, — пояснил наставник, заметив моё недоумение.

— А, да, хорошо. А потом что, новое?

— Нет, сначала.

По голосу наставника я поняла, что лучше не задавать больше никаких вопросов. Ещё раз поблагодарив, я выскочила из класса. Мэриот, как обычно, ждал чуть дальше по коридору, опершись спиной о стену. Странный он: не разговаривает, не отвечает на вопросы и вообще старается держаться подальше, будто побаивается, что нас могут увидеть вместе. Я вспомнила, что мальчик никогда не позволял мне идти рядом с ним, всегда позади, когда же я попыталась сесть с ним за один столик, то Мэриот взял свой поднос и отсел подальше. Мне стало жутко обидно. Неужели и здесь я буду изгоем? Но я не хочу! Хотя… Я невесело усмехнулась. Похоже, только это поможет сохранить мой секрет. Но столько лет жить одной… это жестоко. Они все здесь жестокие. У меня со вчерашнего всё тело болит, ещё и этот Дар взъелся. Но я не смогу прыгнуть выше головы! Неужели наставники этого не понимают?

Оказывается, не понимают, и понять не хотят. Особенно этот Хисорен, который вел у нас основы рукопашного боя. Судя по расписанию, его уроки были каждый день. И, естественно, в таком разбитом состоянии я не смогла преодолеть и двух кругов, в то время как остальные пробежали уже пять.

— Если ты думаешь, что я буду устраивать тебе каждый день поблажки, то ты крупно ошибаешься, — раздался голос наставника, едва пробиваясь сквозь грохот крови в ушах. Я же валялась на прохладном песке и мечтала, что бы всё это измывательство быстрее прекратилось.

На растяжке я была скорее похожа на овощ, терпеливо снося все мытарства над своим телом и с удивлением отмечая, что в этот раз вроде даже не так больно. Но драться я все равно была не в состоянии, поэтому почти до конца тренировки пролежала сбитая с ног первым же ударом, симулируя глубокий обморок. Наставник и остальные делали вид, что не замечают меня. Почти до конца спаррингов. А потом наставник поднял меня за воротник рубашки и поставил перед ребятами со словами:

— С сегодняшнего дня начинаем отрабатывать удары при работе в незнакомой группе. Умудритесь прибить этого хлюпика — шеи посворачиваю.

Наставник отпустил меня, и я тут же осела обратно на землю, с ужасом глядя на подступающих соперников.

— Вставай, — толкнул меня носком сапога в спину наставник, но я только судорожно замотала головой. Они меня убьют.

— Вставай! — рявкнул Хисорен и рывком вновь поставил меня на ноги. Я закрыла глаза и сжалась в ожидании неминуемой боли.

— Да расслабься ты, — хлопнули меня по плечу, а в следующее мгновение я, даже не поняв как, сидела на спине упавшего мальчика и заламывала ему руку за спину.

— Ой, извини. Я нечаянно.

Я поспешно вскочила на ноги и тут же согнулась от удара в живот. Удары посыпались со всех сторон, и вскоре я уже ничего не видела и не чувствовала.

— Ну и как там наш уникум?

— Интересный парень, — отозвался Хисорен, не глядя на собеседника. — Есть в нём что-то… не смог ещё уловить. Он слишком скрытный и действует очень редко. Не знаю, чего он боится, но расшевелить мальчонку весьма и весьма проблематично. Зато когда получается — любо-дорого посмотреть! Однако вылезая буквально на пару мигов, мальчишка тут же вновь прячется в свою скорлупу хлюпика. Такое чувство, будто он до сих пор не понимает, куда поступил, и просто-напросто слишком боится причинить вред окружающим. Если так пойдёт и дальше, то мы не получим ничего, кроме очередной пустышки.

— То есть?

— Он не выдержит программу третьего курса. Слишком большой разрыв, а ограждать его я не собираюсь. Или он выбросит из головы все свои идиотские принципы, или мальчишки его сломают, а затем и… Если бы он начал с первого курса, то у него были бы большие шансы, а так…

— Третий и не раньше, — отрезал Варан. — Если не сможет приспособиться, его проблемы. Всё равно у нас нет возможности его изучить, так пускай выживает, как сам знает. Дожил же он как-то до этого возраста. Вполне возможно, что он ведёт какую-то свою игру, надеясь, что мы пойдём на уступки.

Когда я очнулась, во дворе уже никого не было. Хотя нет. Я сделала движение, намереваясь встать, но тут же откинулась назад со стоном боли. Тело было — один сплошной синяк. Сквозь застлавшую сознание дымку боли я попыталась понять, где очутилась. Это явно не двор.

— Очнулся? — раздался рядом взрослый голос. Я с трудом сфокусировала взгляд на склонившимся надо мной желтоволосом парне. У него были длинные локоны цвета зрелой пшеницы и глаза весенних листьев после дождя. Полагаю, ему было больше семнадцати лет.

— Как же ты так вляпался, а?

— Повезло, полагаю, — прохрипела я, отвернувшись.

— Ну-ну, везунчик. — Парень схватил пальцами мой подбородок и, ворочая мою голову из стороны в сторону, внимательно осмотрел лицо. — Да, работы непочатый край. В общем, сейчас я тебя вылечу, а за это ты в ближайшие две луны будешь делать всё, что я скажу.

— Зачем это?

— Ты мне нравишься. Будет обидно, если я не увижу, как ты взрослеешь. Но если тобой срочно не заняться, то тебя, скорее всего, убьют в ближайшие же дни. Просто потому, что они сами не знают, с чем столкнулись.

— Я тебя не понимаю, — выдохнула я.

— И не надо. Пока не надо. Отдохни.

Он положил подушечки указательных пальцев на мои виски, и я враз отключилась.

— В общем, так. Заниматься будем по ночам, — инструктировал меня мой новый знакомый. — Днём будешь отсыпаться, посещать некоторые уроки и зубрить книги в библиотеке, чтобы нагнать…

— Некоторые?!?

— Ага. В частности к наставнику Хисорену тебе в ближайшее время появляться бессмысленно.

— Он меня прикончит за это, — убито констатировала я.

— Если сможешь добиться за две луны того, что я запланировал, то не посмеет. Далее, что у тебя там?.. Так, к Берилану можешь тоже не показываться. Всё равно бесполезно требовать от тебя построить щиты, пока на тебе печати. Пускай ему потом подарок будет. Тэк-с…Тэк-с…Тэк-с… Остальных придётся посещать более-менее регулярно. Слушай, ты есть хочешь? — внезапно сменил тему мой собеседник.

— Вообще-то, да. И сильно.

— Я тоже, поэтому начнём с набега на столовую.

— Набега? — не поверила я своим ушам.

— Ага. Заодно освоишься со своей способностью перехода на другой материальный уровень.

— То есть я смогу исчезать для других по своему желанию, а не просто так?

— Ну, типа того.

— А что для этого нужно?

— Э-э… ну… В общем, стань ровно, представь, что ты призрак и тебя никто не видит, а ещё лучше повторяй: «Я призрак, я призрак, я призрак…»

— Я призрак, я призрак, я призрак, — покорно забубнила я, потом глянула на золотоволосого: — Ну как, получается?

— Не очень. Во всяком случае, я тебя прекрасно вижу. Сконцентрируйся получше.

— Я призрак, я призрак, я призрак… Достало! Опять не получается? — вопросительно глянула я в сторону новоявленного учителя, но его и след простыл. Неужели он меня бросил?

Так, нужно сконцентрироваться, и пошёл он куда подальше.

В очередной раз меня отвлёк от моего занятия смачный хруст и чавканье. Казалось, он звучит прямо над ухом, но рядом никого не было. Я скрипнула зубами и попыталась отрешиться от навязчивых галлюцинаций. Но когда к звуку поедаемого яблока добавился аромат…

Я сглотнула набежавшую слюну и ещё раз огляделась, пытаясь определить точное местоположение моей галлюцинации.

— Ты тренируйся-тренируйся, — раздался голос моего нового знакомого. Говорил он явно с набитым ртом. И перестань нервничать. Так тебя моментально вычислят по ауре страха, что расползается во все стороны.

— Но я тоже есть хочу! — насупилась я.

— Если сунешься на кухню без невидимости, то там тебя в лучшем случае изобьют поварёшками. Провинившиеся старшекурсники, которых заставляют там пахать, очень не любят, когда им попадает ещё и за пропавшую еду.

— Так, значит, если своруем оттуда что-нибудь, то кому-нибудь за это попадёт?

— Всегда кому-нибудь попадает, но это не повод ходить голодными.

Парень возник прямо передо мной, вертя в левой руке плод, похожий на грушу. Я таких в нашей столовой что-то не видела раньше, но это было не важно. Я неотрывно смотрела на фрукт, в который мой новоявленный учитель с видимым удовольствием вонзил зубы. Мне так хотелось выхватить плод, но я просто стояла и смотрела, прекрасно осознавая, что я этому золотоволосому не соперник.

— Давай, попробуй ещё, — поторопил он меня.

Где-то часа через два я добилась-таки результата, более-менее удовлетворившего моего учителя. Так как тот давал каждый раз новые указания, то у меня сложилось впечатление, что он сам толком не знает, как эта штука работает. За время моей тренировки, золотоволосый съел двадцать восемь «груш», а у меня уже в голове мутилось от голода и устроенной им пытки.

— Последние инструкции: не разговаривай и не на что не наткнись. Мало того, что невольные свидетели твоей выходки будут сильно удивлены, к тому же ты, скорее всего, потеряешь концентрацию и станешь видимой. Советую не обращать ни на кого внимания, если увидишь, будто никого и не существует. Вы будете находиться в разных плоскостях, так что считай их просто тенями.

— Да.

Я, честно говоря, не слишком поняла про тени и плоскости, но решила этого не показывать. А вот кое о чём другом спросить не помешает:

— Послушай, а как тебя зовут?

— Меня? — Мой вопрос, похоже, озадачил золотоволосого, так как он вновь стал видим. Парень запустил пятерню в волосы и растрепал их, затем пакостливо ухмыльнулся. — Называй меня пока Безрак.

— Какое у тебя странное имя.

— У тебя не лучше. — Золотоволосый подмигнул и протянул: — Малышка.

Я вспыхнула. Откуда он узнал?

— Но как?..

— Милая, я тебя лечил, а синяки были, если ты не заметила, по всему телу.

— Ну и что? — враз насупилась я. — Расскажете наставникам об этом?

— Нет, конечно. Мне это не выгодно. Ведь тогда тебя или выгонят, или изолируют, а меня не устраивает ни один из этих вариантов.

Безрак подошёл, встал передо мной на одно колено, чтобы наши лица оказались приблизительно на одном уровне, схватил за подбородок и приблизил моё лицо к своему.

— Мне нужно, чтобы ты повзрослела, малышка. Шесть-восемь лет. Запомни, тебя не должны убить по крайней мере в ближайшие шесть-восемь лет.

— И что будет потом? — с вызовом глянула я на него.

— Потом… — Безрак как-то странно усмехнулся и резко встал. — Пошли на кухню. Надеюсь, ты всё запомнила.

Коридоры были пустынны и слабо освещены. Тишина буквально давила на уши, но, когда мы проходили мимо одного из душей, мне показалось, будто я услышала приглушённые голоса.

На кухню мы пробрались через вентиляцию. Честно говоря, не думала, что она вообще здесь есть. Похоже, не я одна о ней не знала, так как грязи там… И ничего не видно. Правда, ни одно из этих обстоятельств ни в коей мере не смущало моего проводника. Смущало другое: про ходы мой новоявленный учитель знал, вот только ориентировался в них из рук вон плохо. Под конец меня уже начали раздражать его постоянные зависания на перекрёстках и необходимость периодического возвращения. Ей богу, проще было по коридорам добраться.

Оказавшись в святая святых, кухне, я быстренько съела полтора фрукта и почувствовала, что наелась, оставшуюся половинку пришлось впихивать в себя через силу, а вот Безрак мало того, что слопал не меньше пяти, так ещё и с собой прихватил охапку. И куда в него столько лезет?

А потом начался форменный ад. Упражнения на выносливость, на скорость реакции, пресс, силовые упражнения, растяжка… Когда Безрак сказал: «Всё, на сегодня достаточно», — я не могла даже пальцем пошевелить, хотя за эту ночь он меня ещё дважды лечил, снимая помимо синяков боль и усталость в мышцах.

— После ужина в этом же зале, — предупредил меня напоследок мой наставник. — Приходи так, чтобы тебя не заметили.

— Угу. Мне бы ещё уйти отсюда…

— Ё-моё, несчастье ты ходячее. И за какие такие прегрешения ты мне на голову свалилась? — проворчал Безрак в третий раз за ночь снимая боль в мышцах, хотя сейчас он лишь притупил её, объяснив, что остальное сделает сон. Но ведь до него ещё пять боев занятий!

Я зашла в душ и с удовольствием вымылась. В это ранее время Академия казалась вымершей. Даже не верилось, что через полчаса здесь будут сновать толпы учеников. Когда я заглянула в комнату переодеться, Мэриот ещё спал. Я уже оделась и собиралась выходить, когда он вскочил с кровати и начал поспешно натягивать свои вещи. На меня он ни в малейшей степени не обращал внимания. Но когда мой сосед, не ожидая меня побежал в столовую, я немного забеспокоилась.

Погружённая в свои мысли, я прошла мимо длинной очереди учеников, схватила с прилавка один из фруктов и, не останавливаясь, вгрызлась в его сочный бок. Удивлённо-возмущённый крик настиг меня на середине шага:

— Эй, стой! А ну вернись обратно!

Я судорожно сглотнула, только сейчас сообразив, что должна была порядком выстоять в очереди, а не наглеть подобный образом. Я медленно обернулась, ожидая закономерного наказания за подобное отхождение от норм.

— Но я ничего не сделал! — пискнул мальчик с подносом в нескольких шагах позади меня.

— Да? А куда делась ещё одна вуага? — грозно спросил старшекурсник, ответственный за раздачу фруктов.

— Но я взял всего одну. Вот.

Я вздрогнула и поспешно направилась к выходу, понимая, что из-за меня сейчас достанется ни в чём не повинному мальчишке, но перспектива оказаться на его месте меня устраивала ещё меньше. Поэтому подавив в себе зародыш жалости, я быстро доела на ходу фрукт, чуть не подавившись, и сверилась с расписанием.

Так, что у нас сегодня? Первым шёл хакадский язык. Другой вопрос: в каком кабинете? Рядом с названием предметов на листике стояли значки. Но что они обозначают? Внезапно я вспомнила, где видела похожие: справа от дверей. Они выбиты прямо на тёмно-сером камне стен. Только тут я сообразила, что проще было дождаться Мэриота и идти за ним. Резко затормозив, я опустила руку с листиком, и чуть не оказалась сбитой с ног.

— А ты откуда здесь взялся?

Я подняла глаза на обладателя изумлённого голоса, одновременно потирая ушибленный лоб, и замерла. Оказывается, на меня налетел старшекурсник. Я молча изучала тёмно-фиолетовые волосы, лицо… потом отступила на пару шагов и окинула взглядом всю фигуру, наконец, неуверенно предположила:

— Вы… девушка?

— Ещё один подобный намёк, и я тебе шею скручу, — спокойно произнёс старшекурсник, опасно блеснув глазами. Голос у него был вполне мужским.

— Э-э… Простите.

Парень хмыкнул, обошёл меня и направился дальше по коридору, а я долго смотрела ему вслед, не понимая, зачем, если ты и так похож на девушку, отращивать волосы до колен. А ещё он был первым темноволосым учеником, увиденным мною со дня поступления в Академию.

Стоило парню свернуть за угол, как я начала осматриваться по сторонам и с удивлением заметила, что понятия не имею, где сейчас нахожусь. Вместо шумных коридоров со спешащими во все стороны учениками, здесь была давящая пустота. Захотелось догнать того странного парня и попросить вывести отсюда, но я подавила этот порыв и решила действовать самостоятельно. Я ведь всё время шла прямо… Насколько это было возможно в этих изгибающихся коридорах. Значит, пойду в обратном направлении.

Я шла, а коридор всё не кончался. Зато появились звуки пробуждающейся жизни. Неизвестно зачем я свернула в одно из ответвлений, но это привело к новому столкновению.

— Ой, простите, я…

Я подняла глаза и застыла. Передо мной стояла группа парней лет пятнадцати. Тёмных. Передний небрежно оттёр меня в сторону и пошёл дальше. Остальные двинулись за ним, не обращая на меня внимания.

— Простите, вы не подскажете, как…

— Не подскажем, — не оборачиваясь, ответил один из них. Особой доброжелательности в его голосе не чувствовалось. Беспомощно оглядываясь, я стояла на месте, не зная, что лучше: остаться на месте в ожидании доброй души или самостоятельно блуждать по коридорам. Ни одна из этих перспектив меня не вдохновляла.

— Что-то ищешь?

Я нервно обернулась на чуть усталый голос, прозвучавший за спиной. Заговоривший парнишка был года на два старше меня, выше на голову, хрупкий и воздушный. Увидев его лицо, я чуть не отшатнулась: в красных без белков глазах было что-то пугающее. Через правый глаз от середины лба до верха скулы шли два страшных свежих шрама. Будто когтистой лапой провели. Чёрные-чёрные волосы, каких на Земле, пожалуй, даже не встретишь, были неровно обрезаны на уровне плеч и рваной чёлкой прикрывали лоб кое-где до бровей.

— Долго будешь меня изучать? — поинтересовался мальчик. Я слегка вздрогнула, надеясь, что увиденные на миг клыки лишь игра моего расшалившегося воображения. Густо покраснев от собственной бестактности и уставившись в каменный пол, я пробормотала:

— Простите, я не могу найти свой кабинет.

Я почувствовала вспышку изумления, исходящую от моего собеседника и, не понимая, чем она может быть вызвана, посмотрела на мальчишку.

— У нас сейчас самостоятельная работа в библиотеке. У всех.

— Не у всех, — упрямо мотнула я головой. — У меня сейчас занятие идёт.

Мальчик пробормотал что-то невнятное, схватил меня за руку и потянул за собой.

— Куда мы идём? — переполошилась я.

— К стажу Академии.

— А это кто?

— Он главный здесь. Так как Арион уехал. Именно страж Академии занимается всеми вопросами учеников.

— А может, не надо? — сразу струхнула я. — Он, наверно, дико занят, и ему нет никакого дела до потерявшегося меня.

— Ему до всего есть дело, — отрезал мальчик. — Это его обязанность. И хватит дрожать!

— Я боюсь, — честно призналась я.

— Так ты же его ещё не видел, — изумился тёмный, на мгновение оглядываясь, но не замедляя шага.

— Ну и что? А вдруг он будет на меня кричать?

— Шикарная логика. Не нервничай, а то мне, как эмпату, рядом с тобой вообще противно находиться. Как ты только попал сюда?

— Сам не знаю, — обиженно насупилась я.

Остановившись возле одной из дверей, мальчик бесцеремонно открыл её и втолкнул меня внутрь, не собираясь следовать за мной. Громко хлопнула закрывшаяся за спиной дверь и наступила тишина.

Мужчина, который, судя по всему, в момент моего появления что-то искал в нижнем ящике комода, бесшумно задвинул его и встал с колен, внимательно меня изучая.

— Опять ты?

Незнакомый страж Академии оказался не таким уж незнакомым.

— Что на этот раз? — поинтересовался тот, кого другие наставники называли Вараном.

— Я потерялся.

— И почему я не удивлён? — вопросил неизвестно у кого страж Академии. Я почла за лучшее промолчать, полагая, что этот вопрос вряд ли адресовался мне. — Кто тебя привёл?

— Мальчик такой красноглазый и черноволосый, — моментально откликнулась я, видя, что мужчина не сердится.

— Ну так позови его, чего стоишь?

Искомый феникс терпеливо ждал в коридоре под дверью. Поклонившись Варану, он замер, не произнося ни слова.

— Дэри, если не ошибаюсь? — уточнил страж Академии и, дождавшись подтверждающего кивка, поинтересовался: — Где ты это недоразумение отловил?

— В главном коридоре возле библиотеки.

— Хорошо. Спасибо, что привёл сюда. Можешь идти.

После того, как мы остались наедине, мужчина долго молчал, не спуская с меня задумчивого взгляда, потом указал на одно из кресел, стоящих у стены, а сам умостился во втором.

— Расскажи о себе, Дарк.

— Что именно рассказать? — тут же насторожилась я.

— Ну-ну, не надо стразу же пугаться. Я просто хочу понять, что ты такое и каким образом играючи проникаешь сквозь наложенную мастерами своего дела защиту и тут же выставляешь себя полным бездарем, наткнувшись на простейший вопрос. Ты ведь знаешь, что тёмные и светлые фениксы не слишком дружны и для того, чтобы ученики Дневного и Ночного Города не сталкивались, была специально создана пространственно-временная граница, которую ещё ни один ученик не смог пересечь. А уж пройти её и не заметить!

— Простите, я нечаянно, — промямлила я, не зная, как тут можно оправдаться.

— Нечаянно! — Варан замолчал. Я тоже не произносила ни слова, но, наконец, решилась:

— А почему я не учусь с фениксами из Ночного Города?

— Потому что там уже знают, что ты принят вне конкурса. Среди них ты не выживешь. Об этом не говорится, но отпрыски богатых семей ненавидят таких, как ты. Прости за откровенность, но они вас называют выродками. А бесплатники тебя защищать не будут, так как завидуют твоему поступлению вне конкурса. А ещё ты не умеешь контролировать свою силу… Обычно, бесплатники могут постоять за себя перед одногруппниками. Тот же Дэри. Он лучший в параллели.

— Но его не отправляли учиться со старшегодками! — воскликнула я с горечью и сразу же захотела прикусить язык. Сболтнуть такое! Но Варан ничуть не обиделся и не разозлился.

— Во всяком случае, третьекурсники могут хотя бы частично нейтрализовать твоё воздействие, а не разбегаться с воплями ужаса во все стороны. К тому же светлые более терпеливы, чем тёмные. Но откуда у тебя эти способности: вызывать неконтролируемый страх, становиться невидимым… полагаю, и другие есть.

— Не знаю. Они сами появились. Недавно. Я о них даже не подозревал до поступления в Академию.

— Как ты тогда выжил в Сумеречном Городе? Кто твоя семья? Кто тебя растил, воспитывал, обучал? Все выходцы из низов до ужаса безграмотны, а ты владеешь несколькими языками, счётом, письмом. Откуда это всё?

— Я… — Я растерялась. Не хотелось говорить, что я родилась и выросла совершенно в другом месте. Я инстинктивно не хотела притягивать к себе излишнее внимание, но почему-то получалось всегда наоборот. — Я не помню. Про то, кто мои родители, откуда способности, знания. Быть может, меня кто-то учил… давно… не помню. Честно.

— Что ж, будем считать, что я тебе поверил. Но мы к этому разговору ещё вернёмся. Потом, когда ты начнёшь хоть немного доверять окружающим.

Варан лично проводил меня до кабинета и извинился перед наставником, что задержал меня. Тихо проскользнув за свободный стол, я попыталась выкинуть все мысли о прошлом и будущем и сосредоточиться на преподаваемом материале. Периодически мне это даже удавалось.

Отсидев ещё два урока, я сбежала в комнату и заснула, не раздеваясь. Проснулась как раз к ужину, после которого засела в библиотеке, и лишь потом отправилась в зал, где встретилась в первый раз с Безраком. Парень меня уже ждал. Его не было видно, но этот смачный хруст поедаемых фруктов ни с чем не спутаешь.

Поставив в пяти шагах передо мной какую-то табуретку, Безрак коротко проинструктировал меня о дальнейших планах. Я, пользуясь своей вчерашней техникой, должна научиться проходить сквозь предметы.

— А это возможно? — вытаращилась я на него.

— Можно всё. Давай, начинай. Тут нужна хорошая концентрация.

Мне пришли на память отрывки из прочитанных книг… особенно негативные эффекты телепортации. Перед глазами всплыла красочная картинка: я теряю эту самую концентрацию прямо посреди процесса и оказываюсь намертво впаянной в табуретку. Бр-р!

— Послушай, Безрак, а…

— Ну ты и трусишка! — хмыкнул парень, явно прочтя мои мысли. — Ничего подобного не случится.

— Точно?

— Обещаю.

— Ну ладно, попробую.

Я начала концентрироваться. Мне почти удалось расслабиться, как хруст, раздавшийся чуть ли не над ухом, заставил подскочить на месте и нервно оглядеться.

— Ты не мог бы не есть некоторое время? Ты мне мешаешь! — зашипела я в окружающее пространство. — Я сконцентрироваться не могу!

— Вы посмотрите на неё! Ей звуки, видите ли, мешают! А что ты потом будешь делать? В вакууме работать? Малыш, тебе нужно уметь концентрироваться и использовать свои силы в любых условиях, невзирая на внешние факторы. Ты должна научиться не видеть, не слышать, не чувствовать окружающий мир, уметь отрешиться от всего. Иначе просто не выживешь.

— По-моему, ты преувеличиваешь, — слегка раздражённо буркнула я.

— Ну-ну. Фениксы работают командами. У тебя может быть хороший шанс отвечать за силовую поддержку. Это значит держать щиты, создавать атакующие плетения часто в самом центре битвы, окружённая кольцом. А там будет и вой, и лязг оружия, и вопли, причём иногда такие, что волосы дыбом встают. Так что давай, привыкай сейчас. Потом пойдёт легче, поверь мне.

Я насупилась, услышав подобный выговор, но попыталась не обращать внимания на Безрака. Всё равно мешать он не перестанет, а в очередной раз почитать нотацию вполне в его духе. Итогом всех моих усилий стали сбитые о табуретку коленки, плохое настроение и голод.

Безрак с радостью согласился прогуляться в столовую. Увидев количество фруктов, которые он намеревался стащить, я не выдержала и возмутилась:

— Сколько можно есть? И куда в тебя столько лезет?

— Сколько можно — столько нужно. Ты даже представить себе не можешь, какое количество сил забирает твоё лечение, — в свою очередь вознегодовал парень.

— Даже представить боюсь.

Остаток ночи мы провели, развивая гибкость, выносливость и пытаясь ввести меня, как выражался Безрак, в боевой транс. Один раз даже получилось. Правда, ненадолго. Вот уж никогда бы не подумала, что простая злость, которую я должна была раз за разом вызывать в себе, забирает столько сил. После вспышки я чувствовала себя совершенно опустошенной. В конце концов, когда я уже едва на ногах стояла, Безрак уселся прямо на пол и, притянув меня к себе, уткнулся лицом в затылок. Потом он начал поглаживать меня по рукам, плечам, спине, расслабляя и потихоньку прогоняя усталость. Я млела от нахлынувшего чувства защищённости и разливающейся по телу теплоты. Наконец Безрак с лёгким вздохом сожаления поставил меня на ноги и подтолкнул к выходу. Машинально сделав пару шагов, я обернулась.

— А ты?

— Я тоже сейчас ухожу, только чуть-чуть посижу здесь. Иди, на завтрак опоздаешь.

Махнув на прощание рукой, я, радостная и бодрая, поспешила в душ.

Дни пролетали совершенно незаметно. На занятия я предпочитала ходить невидимой. Некоторые наставники, причём исключительно все нефениксы, возмущались моим «отсутствием», а потом удивленно находили мои листики в стопочке работ. А как-то не выдержал, и феникс. Обращаясь к пустому для всех месту, где я сидела, попросил меня задержаться после занятия. Я была этим несколько удивлена, ведь во время занятия я ничем себя не выдавала. Безрак смог-таки более-менее научить меня контролировать способность призрака. В столовую мы теперь проникали не через вентиляцию, а прямо сквозь закрытые двери, правда, ориентироваться лучше в Академии этот парень не стал, вызывая у меня кучу смутных подозрений.

Проходить через предметы и живых существ не очень приятно, но ничего, скоро привыкаешь. Правда, я пока могу проникать только сквозь тонкие препятствия, стены Академии пока стоически сопротивляются моим способностям. Как пояснил Безрак в ответ на мой вопрос, что когда я добьюсь мастерства во владении своей способностью, то только некроманты и говорящие с духами смогут ощущать мое присутствие рядом, а при прохождении через живое тело существо, столкнувшееся, как говорил мой наставник с «высшим призраком», чувствует просто непонятный дискомфорт. Я же смогу уловить в эти мгновения эмоции, а порой и обрывки мыслей.

Чтобы разнообразить наши уроки Безрак начал разговаривать на изучаемых мной языках. Давались они мне исключительно тяжело, но кое-что я все-таки выучила.

Когда все вышли, наставник прикрыл дверь и тихо спросил:

— Может, всё-таки появишься?

Коротко вздохнув, я перешла в свой материальный облик.

— А ты изменился, — протянул феникс. — Долго еще собираешься прятаться?

— Посмотрим. Может ещё пару дней, а может и лун.

— Учти, будешь так и дальше пропускать уроки, Хисорен и Берилан с тебя шкуру спустят. Они уже поднимали вопрос твоей посещаемости на совете.

— Спасибо, что предупредили.

Поклонившись, я вновь разматериализовалась (я предпочитала это вычитанное где-то слово, хотя Безрак упорно утверждал, что я всего лишь перехожу на другой уровень Мироздания).

Значит, у меня начинаются проблемы. Ничего, переживу как-нибудь. Я резко затормозила, ошеломленная этой мыслью. Да, я изменилась. Раньше я не отмахивалась от серьезных проблем, как от докучливой мухи. Видимо Безрак повлиял на меня намного сильнее, чем я предполагала, создавая в соответствии со своими запросами не только тело, но и мысли.

Он сказал, что сегодня наша последняя ночь. Надеюсь, что это шутка. А может нет? Ведь ему тоже тяжело приходится: и учиться, и возиться со мной. А спать когда? Вон осунулся весь. Худоба костлявая.

Один раз задумавшись о Безраке, я уже не смогла выкинуть его из головы, раз за разом вспоминая его мягкий, иногда до обидного насмешливый голос, ласковые глаза, с поразительной теплотой смотрящие на меня, нежные руки, так легко снимающие усталость и боль. Я улыбнулась, не слушая больше объяснений наставника. Мне вспомнилась моя первая победа над Безраком. Помнится, он резко увеличил нагрузку в ту ночь, и гонял меня буквально до изнеможения. Когда двигаться было уже откровенно больно, я посмотрела на своего мучителя глазами побитой собачонки и умирающим голосом попросила:

— А может на сегодня всё?

— И что мы по-твоему будем делать оставшуюся часть ночи? — возмутился Безрак по-хаккадски. Хорошо, хоть я поняла основной смысл вопроса и нахально предложила:

— Давай просто посидим, пообщаемся. Мне так нравится, когда ты меня обнимаешь. — И видя, что парень колеблется, просящим тоном протянула: — Ну пожалуйста!

Он сдался. Вскоре я заснула в кольце его теплых рук, под журчание тихого голоса, а проснулась уже в своей постели прямо к завтраку, отдохнувшая и счастливая.

Я едва дождалась окончания урока, а потом тщетно пыталась сконцентрироваться на книгах в библиотеке. Наконец, плюнув на это бесперспективное занятие, я поела и пошла спать.

Безрак, как обычно, ждал в тренировочном зале. И поблажек никаких не устраивал. Я уже и думать забыла обо всех своих опасениях, когда парень сказал:

— Все, я вижу ты более-менее подтянула свой уровень.

Я непонимающе поглядела на него. Он грустно улыбнулся и протянул ко мне руки:

— Иди сюда, малышка.

Когда я устроилась у него на коленях, в кольце теплых рук, мы ещё какое-то время молчали. Не знаю, почему не разговаривал Безрак, но лично у меня было слишком много мыслей, и все они были какие-то неоформленные, так что и высказывать их вслух стыдно. К тому же я не хотела верить, что меня покинет существо, ставшее мне самым близким в этом чужом мире.

— С завтрашнего дня тебе придется ходить на все занятия.

— На все? Но…

— Будет тяжело, знаю. Очень тяжело. Я тебе оставлю мазь. Она способствует скорейшему заживлению ран, синяков и ссадин.

— Безрак, я боюсь. Хисорен меня убьет за такое количество пропусков.

— Не посмеет. Ты, главное, покажи всё, на что способна. Такие, как ты, бесценны. Твой Хисорен может, конечно, мстить, но по-мелкому. Тебя будут ценить. По-своему, конечно. И это не значит, что ты должна меньше выкладываться. Но убить тебя не попытаются. Во всяком случае наставники. Про учеников я молчу. Будь крайне осторожна с ними и по возможности держись на расстоянии. Здесь нормальных парней в таких зверей превращают… Будь у тебя выбор, ты бы здесь не оказалась. А страх… Забудь про него. Навсегда забудь. Он подчиняет разум, изнуряет тело и превращает в неспособную соображать и двигаться амебу.

— А кто это такая?

— Никто, — Безрак зарылся лицом мне в волосы. — Если тебя пытаются запугать, отвечай им тем же. Благо, у тебя это хорошо получается.

— А потом, когда ты отдохнешь, мы возобновим наши занятия? И ты научишь меня драться, а то пока ты ещё не показал мне ни одного приёма.

— Ну, насчёт драться — это сильно сказано, но твоё обучение я обязательно продолжу. А пока знай — я всегда буду рядом с тобой. Даже когда буду очень далеко.

— Это как?

— Вот так.

Безрак поцеловал меня в лоб и всунул в руки небольшую коробочку, а сам улыбнулся, махнул рукой и исчез. Как прекрасный сон на рассвете. Я же стояла, растерянная, не замечая, как из глаз катятся слезы. Неужели этот прекрасный сон и вправду закончился? Но ведь феникс обещал, что вернется. Стоит только подождать. Совсем чуть-чуть. Безрак не из тех, кто обманывает. Ведь так?

Посещать все уроки… Знала бы я, на что подписываюсь, сбежала бы в ту же ночь. Во всяком случае, попыталась. Теоретические занятия я, как обычно, просидела не замечаемая никем, даже с большего пережила урок «статики», как я его называла оттого, что мы там занимались статическими упражнениями, которые поначалу воспринимались мною много хуже динамических.

На первый взгляд кажется: что такое простоять с вытянутыми вперёд руками, или согнутыми коленями либо спиной? А пролежать без движения? И даже без груза, как у других ребят. Но уже к двадцатому счёту понимаешь, что конечности начинают неметь или предательски подрагивать, а потом и откровенно трястись. Вначале больше сорока счётов я не выдерживала. А теперь уже до сотни терплю. Однако, это довольно слабое утешение, если начинать сравнивать себя с остальными ребятами, но я старалась не отчаиваться.

Обычно после подобного зверства я отдыхала, но сегодня «особый» день. Впрочем, как и все последующие. Несмотря на дрожь в мышцах, нужно плестись на «построение щитов».

Поплутав по коридорам вслед за одногруппниками, я вышла к незнакомому залу. Находился он этажом ниже, чем наши комнаты и основные кабинеты, и был огромен. Лучи заходящего солнца с трудом пробивались сквозь редкие узкие оконные проёмы, забранные каким-то тёмным стеклом, а то и не стеклом вовсе, и почти не приносили света. Наставник вошёл последним, щелчком включил освещение: многочисленные шарики, прикорнувшие под высоким потолком и на стенах. Я тихо вздохнула, словно перед прыжком через пропасть и стала видимой. Меня заметил не только Берилан, наставник по щитам, но и Дар, стоящий рядом. Внимание последнего я ощутила по чувствительному тычку локтём в рёбра. Я едва удержалась на ногах от неожиданности, а одногруппник усмехнулся и отвернулся, будто ничего и не было.

Наставник сделал вид, что ничего не заметил, прошёл шагов двадцать к центру зала и остановился, обернувшись к нам. Не глядя ни на кого в отдельности, он обратился ко мне:

— Дарк, я польщён той высокой честью, которой ты удостоил нас, появившись здесь.

Я покраснела и опустила голову. Чего он ехидничает? Со стороны группы ребят послышались смешки.

— Прошу в центр круга.

Я, удивлённая, подняла голову, не уверенная, что эти слова обращены ко мне. Но нет, наставник смотрел в мою сторону. Надеюсь, Безрак был прав, когда уверял, что ничего страшного мне на этих уроках не грозит. Глядя на холодно-отстранённое лицо наставника, я вовсе не была в этом уверена.

Круг шагов пяти в диаметре был нарисован тёмно-красной краской прямо на плитах пола. Я остановилась у его края, и оглянулась на наставника. Тот утвердительно кивнул. Чуть поколебавшись, я переступила границу. Ничего не произошло. Тихонько переведя дыхание, я вновь обернулась к наставнику. Он смотрел так, будто я должна была что-то сделать. Увидев полное непонимание на моём лице, феникс начал неспешно произносить фразы, сопровождая речь непонятными пассами. Я смотрела на всё это, недоумённо хлопая глазами. Замолчав, наставник махнул рукой в мою сторону, и его заслонила стена огня, устремившаяся ко мне. Я лишь смотрела на неё, не двигаясь с места. Я просто не могла поверить, что огонь настоящий, несмотря на то, что выглядел он донельзя реалистично. Но меня ведь не собираются убивать, правда?

Почувствовав жар, я инстинктивно отступила, одновременно отворачиваясь, и вскинула руку в защитном жесте. Кожу на доли мгновения обожгло, но внезапно всё исчезло. Я облегчённо перевела дух. Значит, это всё-таки была иллюзия. Но мне было по-настоящему страшно. Однако осознала я это только теперь. Открыв глаза, я шлёпнулась на пол, так как ноги не держали больше — настолько сильно меня начало трясти.

Исподволь глянув на наставника, я поняла, что он недоволен. Кое-как встав и невольно сгорбившись, я вновь посмотрела в сторону Берилана. Он поджал губы и вновь начал говорить на незнакомом языке, делая пассы руками.

Да и не удивительно, что наставник недоволен: испугаться какой-то иллюзии. Ничего, эту я перенесу много лучше, так как уже знаю, с чем столкнусь. В воздухе появилось с десяток белесых шариков, устремившихся ко мне со всех сторон. Они выглядели не страшно, так что я только вздрогнула от неожиданности, когда они до меня дотронулись. Яркая вспышка ослепила, и я долго не могла проморгаться. Когда же начала более-менее различать предметы вокруг, то сообразила, что рядом стоит наставник.

— На тебе артефакт. Снимай! — приказал мужчина. Я удивлённо-непонимающе посмотрела на него, не соображая, что он от меня хочет.

— Давай сюда быстрее, иначе хуже будет, — потребовал Берилан.

— Но у меня ничего нет.

— Раздевайся!

Я отступила, вздрогнув, и побледнела. Но всё же смогла выдавить:

— Что, полностью?

Кто-то из одногруппников хмыкнул. Наставник смерил меня пренебрежительным взглядом, но всё же пояснил:

— Снимай рубашку и майку.

Я умоляюще глянула на Берилана, но он был непрошибаем. Прикусив губу, я медленно начала снимать одежду.

— Быстрее! Я не собираюсь возиться с тобой всё занятие.

Но я не хочу!

Хотелось возмутиться вслух, но я не смела. Наставник сдёрнул с меня почти расстёгнутую рубашку и бросил мне, после краткого её изучения:

— Майку тоже. И пошевеливайся.

Стоять в одной обуви и штанах было неуютно. Одногруппники потешались с того, как я пыталась прикрыться руками, а я мечтала провалиться сквозь пол под их пристальными взглядами. Чего они все смотрят?

Внимательно прощупав, наставник откинул мою одежду в сторону и отступил на пару шагов. Не отводя от меня испытывающего взгляда, он начал быстро бормотать что-то, потом выкинул вперёд руку ладонью ко мне. Я ничего не успела сообразить, как почувствовала толчок и больно ударилась спиной и головой о пол, отброшенная назад. Из носа потекла кровь, а перед глазами заплясали цветные пятна. Впрочем, это вскоре прошло. Приподнявшись на подрагивающей руке, я обиженно глянула на наставника и спросила:

— За что?

Но он не ответил, занятый внимательным изучением чего-то видного ему одному. Потом Берилан обернулся к другим ребятам и коротко бросил:

— Дар, в круг. А ты одевайся.

Я бросилась к одежде и стала спешно её натягивать, забыв про усталость и боль. По сравнению с занятиями Хисорена в начале обучения, можно сказать, что я легко отделалась. Более-менее приведя себя в порядок, я стала шагах в пяти сбоку от одногруппников и попыталась привести мысли и чувства в порядок. Дар, в отличие от меня в круге, был собран и сосредоточен. Когда наставник пустил к нему два небольших сгустка огня, то вокруг мальчика вспыхнула стена, которая при соприкосновении со сгустками ярко засияла и опала.

Подобное повторилось ещё два раза, после чего наставник благосклонно кивнул и коротко приказал:

— Мирэк, в круг.

Один за другим становились на место Дара другие одногруппники. Я только удивлялась, почему некоторые выходят из круга такие спокойные, а некоторые бледные и пошатывающиеся? Наверно, они тоже никак не привыкнут к этим иллюзиям.

— Райан, к кругу.

Мальчик встал в круг и долго таращился в пустоту перед собой. Я никак не могла понять, что же он делает. Наконец наставнику надоело ждать, и он поинтересовался:

— Ты ещё долго?

— Нет, — тихо выдохнул Райан. — Сейчас.

К моему удивлению, «стена» вспыхнула не так ярко, как у других. Мигнув, она исчезла. Один из сгустков огня остался и беспрепятственно достиг мальчика. В самый последний миг Райан, как и я, выставил вперёд руку. Но сгусток, вместо того, чтобы исчезнуть, прошёл сквозь конечность. Одногруппник закричал от боли. Сгусток вильнул в сторону и исчез. Зато стало видно, что он сотворил с рукой Райана. Мне резко поплохело от увиденного. Я судорожно вздохнула, но тут же закашлялась: в воздухе плыл гадкий запах горелой плоти.

— Дар, Мирэк, быстро ведите его к Карелу, — приказал наставник. — Да поторапливайтесь вы! Он же сейчас в обморок грохнется.

Ребята поспешили выполнить приказ. Райан не упал в обморок… в отличие от меня, красочно представившей, ЧТО бы от меня осталось после соприкосновения со стеной.

Когда я очнулась, в зале был лишь наставник Берилан. Он сидел на корточках надо мной и водил руками прямо перед лицом. Видя, что я очнулась, наставник оставил своё занятие и поинтересовался:

— Откуда ты узнал, что на тебя не оказывает влияние нефизическое воздействие?

— А что, не действует? — спросила я, отползая назад, чтобы встать. Находиться близко к наставнику, после того, что я увидела, не было никакого желания.

— А ты не знал? Тогда какого демона ты даже не попытался выставить щит? Чем ты вообще занимался всё это время?

Щит? Я вытаращилась на наставника и хлопнулась на пятую точку, так и не успев до конца подняться. В памяти всплыл чуть насмешливый голос Безрака: «Всё равно ты не сможешь построить сейчас щиты».

— Я учился. А щиты я не могу создавать.

— С чего ты так решил, позволь узнать?

— Ну-у… — Я отвернулась, чтобы наставник не понял, что я лгу. Безрак категорически запретил рассказывать о нём кому бы то ни было.

— Кто тебе сказал, что ты не можешь создавать щиты?

— Я сам так решил, — резко ответила я, вскакивая на ноги.

— И почему ты пришёл к столь интересным выводам? — продолжал допытываться наставник.

Я насуплено молчала. Нужно было что-то сказать, но ничего путного в голову не шло.

— Ладно уж, иди, молчаливый ты наш. У тебя, кажется, сейчас основы рукопашного боя с Хисореном? — Я кивнула, невольно скривившись. — Он тоже будет рад наконец-то тебя увидеть. И не думаю, что ты сможешь его точно так же удивить.

Я вздохнула. Наставник Барион прав. С наставником Хисореном всё так просто не получится, даже используй я те уловки, которым меня научил Безрак.

Сказать, что наставник основ рукопашного боя был рад меня видеть, это значит тактично промолчать. Нет, он ни единым жестом не выделил меня из группы, но общую нагрузку дал колоссальную, что очень быстро осознали все ученики. Я не обращала внимания на их злобные взгляды, бросаемые в мою сторону, исключительно потому, что была полностью поглощена попытками не сбить окончательно дыхание. Безрак меня гонял ночи напролёт и смог добиться определённых результатов, но по своему уровню физической подготовки я всё равно сильно отставала от своих одногруппников.

Последний круг я бежала чисто на упрямстве и никак не ожидала предательского толчка в спину. Запнувшись, я упала на колени и выставленные вперёд руки. Хотелось улечься прямо на странный асфальт, покрывавший эту часть двора, и больше не вставать, но тогда будет ещё хуже. Я должна сегодня показать всё, чего я добилась за эти два месяца.

Кое-как поднявшись, я побежала вперёд, хотя могу поспорить, что со стороны казалось, что я сейчас двигаюсь медленнее, чем обычно шагаю, но передвигаться быстрее я была просто не в силах.

Одногруппники, обогнавшие меня больше, чем на круг, отдыхали, ожидая, пока я в одиночестве закончу предложенную экзекуцию. Когда я, наконец, добрела до конца, у меня дико дрожали ноги, а лёгкие, казалось, просто не могли вобрать в себя хоть кроху прохладного, режущего горло воздуха.

Не дав мне и пару секунд передышки, наставник отправил нас на «тренажёры»: разнообразные приспособления для развития и отработки определённых навыков. Я оказалась в тройке с Даром и Дори. Наша задача состояла в поочерёдном прохождении коридора, избегая столкновения с качающимися мешками, набитыми чем-то тяжёлым. Быть может, это было не столь сложно, если бы не предстояло идти весь путь по тоненькой доске шириной с мою ладонь на высоте примерно метра от земли.

Я шла последней, с завистью наблюдая, как мальчишки с грацией воды обтекают мешки, то моментально скользя вперёд, то каким-то образом чуть отклоняясь в стороны, то на миг задерживаясь на месте.

У меня так не получилось. Более-менее удачно пройдя три мешка, я натолкнулась на четвёртый. Было ощущение, что в бок врезался грузовик. Сбитая с доски, я даже не сообразила сгруппироваться и больно ударилась о твёрдое покрытие другим боком и головой, на минуту потеряв сознание.

Когда я очнулась, в голове шумело, во рту стоял металлический привкус крови. Я открыла глаза и долго пыталась сообразить, что же со мной не так. Передо мной опустился на корточки наставник Берилан. Я только вяло удивилась: что он здесь делает? Чуть повернув голову, чтобы видеть его лицо, я поняла, что у феникса двигаются губы, но я не слышала ни звука из окружающего мира. Не добившись от меня никакой ответной реакции, Берилан отвернулся. За ним буквально в пяти шагах стоял наставник Хисорен.

Я прикрыла глаза, стараясь удержать непрошенные слёзы. Всё безрезультатно. Безрак столько возился со мной, а всё безуспешно. Я надеялась, что смогу стать равной своим одногруппникам. Какой же я была мечтательницей!

Меня подхватили на руки и куда-то понесли. Я даже не попыталась узнать, кто и куда, полностью занятая болью и мрачными мыслями. Через какое-то время меня положили на твёрдую поверхность. Чьи-то горячие руки легли на виски, обжигая и заставляя морщиться. Вскоре они сменились другими, прохладными, с тонкими, чуткими пальцами. Эти легко пробежались по ушам, ненадолго замирая в одной или другой точке. Это было щекотно. Потом были ещё руки и ещё… Я уже сбилась со счёта, когда в сознание бурной рекой хлынули звуки. Надо мной кто-то тяжело и быстро дышал. Сбоку раздавались голоса на незнакомом языке. Невдалеке что-то не то шуршало, не то шипело.

— Да, предчувствую, что этот ребёнок станет у тебя частым гостем, Дэриван, — раздался голос Берилана.

— Если его как-нибудь не прибьют, — на редкость нежизнерадостно откликнулся другой голос. — А ну подвинься. — После непродолжительного молчания голос раздался прямо надо мной: — Жрёт как не в себя. И куда только девается? У меня уже больше чем полгруппы выдохлось, а толку чуть. И откуда только этот задохлик вылез? Бирил, смени, Алаона. А ты займись правым плечом, там кость хрустнула.

— Рубашку нужно снять, — ответил ученик.

— Молодец, соображаешь, — ответил всё тот же голос. Судя по всему, он принадлежал Дэривану.

Рубашку с меня снимали вдвоём, потом закатали рукав майки и стали осторожно ощупывать плечо. И вновь одни руки начали довольно быстро сменять другие.

Дэриван и Берилан вновь перешли на неизвестный мне язык и начали о чём-то негромко переговариваться. Наконец надо мной выдохнули: «Всё». По телу словно поезд прошёлся: заболело всё и разом. Я и не сообразила, что тело на время потеряло чувствительность.

— Поднимайся.

Я открыла глаза и аккуратно села на узком лежаке, скользнув взглядом по бледным, усталым старшекурсникам. А ведь Безрак выглядел примерно так же, даже хуже.

— Спасибо.

Я спустила ноги с лежака и встала. Покачнувшись и едва не упав обратно, побрела к двери. Уже на выходе меня нагнал окрик наставника Берилана:

— Урок у Хисорена ещё не закончился, и, полагаю, там тебя ждут.

Кто бы сомневался. Когда я добрела до двора, мои одногруппники изучали собственно основы рукопашного боя. Наставник Хисорен обрадовался мне, как родной, и сказал стать рядом с ним. То есть напротив всех остальных учеников. Не успела я сообразить, какую пакость придумал для меня наставник, как оказалась стоящей на коленях с заломанной за спину рукой. Хисорен быстро отпустил меня и отступил на шаг, небрежно бросив:

— Вставай.

Второй раз он провёл захват медленнее, чтобы все поняли, как нужно действовать, но от этого приём не стал менее болезненным. Пояснив, используя меня, как наглядный материал, несколько тонкостей, наставник поставил меня в тандем с Мэриотом и, естественно, в нашей паре первой нападающей оказалась не я. Вскоре мне стало казаться, что рука сломана местах как минимум в трёх. Но почему тогда она каждый раз так зверски болит?

В результате, когда пришла моя очередь отрабатывать приём, я не была в состоянии его воспроизвести не только потому, что не знала, как это, собственно, делается, но ещё и потому, что правая рука практически не действовала, отзываясь болью на каждое движение. Слава Богу, наставник на меня не обращал внимания, а вскоре и занятие закончилось.

Усталая и апатичная ко всему, я побрела к зданию, не обращая внимания ни на что. Более-менее меня привёл в себя громкий смех совсем рядом. Вздрогнув, я вскинула голову и осмотрелась. Я находилась в холле Академии. Оглянувшись назад, ошарашено осмотрела сплошную стену и внезапно расплылась в счастливой улыбке, разом позабыв про боль и усталость. Я прошла сквозь толстую стену! Впервые. И совершенно не заметила этого. Захотелось смеяться. Все неудачи и неурядицы этого дня показались не такими уж важными. Ведь будет завтра, и послезавтра, и после-после завтра, и много-много дней потом. Я смогу им всем доказать, что я чего-то стою.

Хотелось пойти в душ, чтобы смыть пот и кровь, но днём туда мне было опасно заходить: в любой момент мог появиться кто-либо из учеников. Хорошо хоть это последний урок на сегодня. Прикинув так и эдак, я пришла к выводу, что не стоит особо менять установившееся расписание дня. Мне ещё многое нужно нагонять, а делать это лучше всего по ночам. Сейчас следует немного поспать, а потом засесть за домашнее задание. Кивнув в такт своим мыслям, я направилась в свою комнату. Как хорошо, что Мэриот там почти не появляется. Можно попробовать нанести мазь Безрака хотя бы на больную руку.

— Хисорен, мне нужно с тобой поговорить.

— О чём это? — сощурил зелёные глаза феникс. — Только учти, без бутылки майадеры толкового разговора не получится.

— Так уж и быть, вымогатель! — делано возмутился Берилан. — Пошли ко мне в комнаты.

Стоило фениксам устроиться в мягких креслах, держа по бокалу игристого голубоватого вина, которым так гордилась Катария — небольшое островное государство, единственное, где произрастала столь сладкая и сочная виара, основной элемент этого напитка — как Берилан заговорил:

— Тебе не показался странным этот Дарк?

— Они все странные. А этот изначально таковым был. Смотря о чём ты.

— Послушай, может, это прозвучит дико, но тебе не показалось, что Дарк слишком… хрупкий для…

— Феникса? Показалось. У меня на занятиях ещё не было случая переломов. А чтобы умудриться это сделать столь быстро и легко… К этому Дарку притронуться страшнее, чем к фарфоровой статуэтке, — раздражённо высказался Хисорен. Было видно, что подобная ситуация его сильно не устраивает. Как бы негативно он не относился к ученику, наносить лишние травмы и увечья феникс не любил. Впрочем, как и остальные наставники. Здоровые ученики много лучше воспринимают материал, чем те, которые отвлекаются на боль. — У меня единственный вопрос: отчего с ним так долго возились?

— Ты слышал, что мальчишка вытворил в лаборатории Карела?

— А кто об этом не слышал? — хмыкнул Хисорен, поигрывая опустевшим бокалом и искоса поглядывая на бутылку с вином, но без позволения хозяина не решаясь налить себе ещё.

— Так вот, приблизительно то же происходит со всеми направленными на него воздействиями: мальчонка поглощает их практически моментально. Это значит, что он высосал силы почти из целой группы, а толку было практически незаметно.

— Предлагаешь отстранить от занятий по боевым искусствам? Так проще сразу из Академии турнуть… Постой, — только сейчас понял Хисорен полномасштабность сказанного Бериланом. — Ты хочешь сказать, что и на твоих занятиях он…

— Да, я уже подал Варану прошение об отстранении Дарка до конца этого курса от моих занятий. Они для него просто-напросто бесполезны. Ему не нужны индивидуальные щиты, ведь он без вреда для себя поглощает всю направленную на него силу.

— Вот Джер! И что нам теперь с этим задохликом делать? Свалилась же на нас эта головоломка. Когда эта здыхля выучится, чувствую, за него в верхах перегрызутся. Но что нам делать до этого? Как ты выразился, он слишком хрупкий.

— Да, я так выразился. Но ты не дослушал до конца мою мысль, — нахмурился Берилан. Он замолчал на доли стигны, полностью уйдя в себя, потом вздрогнул, будто очнувшись, разлил вино по бокалам к вящему удовольствию приятеля и, вглядываясь в полупрозрачную жидкость, тихо спросил: — Хисорен, а у тебя не возникло ощущения, что с этим Дарком что-то не чисто? Знаешь, может это прозвучит нелепо, но мне на миг показалось, что Дарк — девчонка.

— Шутишь? — Хисорен даже вином поперхнулся от неожиданности. — Какого демона девчонка будет поступать в Академию, где учатся одни парни? Это настоящее самоубийство! — Видя, что Берилан только пожимает плечами, Хисорен всё больше распалялся: — Он здесь уже больше двух лун. И никто ничего не заподозрил? По-твоему, мы все здесь слепые и не можем отличить девчонку от мальчишки? И Дэривану тоже его чувства враз отказали?

— Не знаю, — растерялся Берилан. И вправду, лекаря никакой морок смутить не должен. Однако следует принять во внимание, что Дэриван не осматривал мальчонку полностью, удовольствовавшись поверхностным диагнозом одного из учеников. — Но с другой стороны, Дарк никогда не ходит в душ с остальными, никто никогда не видел его голым. А про его маниакальную стеснительность я вообще молчу!