Тени безумия

Глава третья Фироль

Боевому магу первого разряда Уолту Намина Ракуре хотелось кого-нибудь прибить.

Его дико нервировала навязчивая музыка флейт и скрипок. Запахи изысканных и дорогих блюд сплетались в раздражающее обоняние полотно ароматов. Придворные маги… Гм, маги? Громко сказано. Фокусники и составители гороскопов забавляли люд иллюзиями. Радовали только слуги. Они сновали по переполненному залу, будто владели заклинанием скоростной телепортации – каждый раз оказывались в нужное время в нужном месте, ни с кем не столкнувшись по дороге.

У трона лениво зевал огромный белый тигр. Уолт был уверен, что ему тоже хочется кого-нибудь прибить. Но специальные чары не позволяли могучему зверю даже приподняться, а не то что броситься на недоумков в париках, со смехом подбегавших погладить «заморскую диковинку».

Уолт хорошо понимал тигра. Он бы сам с удовольствием послал несколько огнешаров в толпу вельмож, нагло пялившихся на боевого мага и обсуждавших его. Некоторые дамы, если бы им позволил этикет, не отказались бы и Ракуру погладить и потрепать за щечки. Магистр, чародей Школы Магии в расположившемся рядом с пустыней Рун королевстве Фироль, являлся не меньшей редкостью, чем белый тигр из Махапопы. Предел Серединных земель. Край родной ойкумены.

Жутко хотелось вернуться в родной кабинет и продолжить с Алесандром фон Шдадтом совместные изыскания в области магии Арсенала. Или пройтись по недавно доставленным с Архипелага символогическим трактатам морских магов Тысячи островов. Или полистать журналы, в очередной раз прочитать разгромные отзывы о своей диссертации, выйти во двор и взорвать парочку бластов, представляя критиков в эпицентре разрывных заклятий.

Вместо этого приходилось улыбаться спесивым дворянам и заносчивым королевским… тьфу, каким-никаким, но магам.

Уолт с досадой ощутил то особое чувство Магистров, проявление которого ему никогда не нравилось у других выпускников Школы Магии. Чувство отличия и превосходства. Фирольский магический орден, состоящий из пяти гильдий волшебников, подчинялся Конклаву и, повинуясь его правилам, каждые десять лет отправлял десять наиболее талантливых учеников в цитадели Высшего совета. Возможно, именно поэтому среди трех десятков бородатых мужиков в белых туниках и с посохами, размерами больше их самих, не наблюдалось магов уровня Уолта.

Возможно, причины были еще прозаичнее. Традиции, условности и социальное разделение сковывали развитие магии в чародейских гильдиях Западного Равалона. Более того, в каждом потенциально одаренном подчиненном управители гильдий видели угрозу своей власти, и стоило какому-нибудь ученику показать необычайные склонности к Искусству, как от него старались избавиться, посылая на трудновыполнимые задания или попросту нанимая убийц. Умение создавать волны огня и разрушительные смерчи не убережет от яда в еде или на одежде, заклинание Щита не остановит неожиданно ударивший стилет, да и не ходят обычные волшебники с защитными и боевыми заклятиями наготове.

Впрочем, учащиеся гильдий в долгу не оставались. Яд не разбирает, глава магического ордена перед ним или среднестатистический студиозус, грызущий гранит науки волшебства. Конечно, старые опытные чародеи подстраховывались принятием алхимических пилюль, постоянной проверкой одежды на наличие инородных веществ, окружали себя многочисленными спутниками. Но случались казусы. Например, можно было поскользнуться на лестнице, упасть и сломать шею. Или на охоте вдруг неизвестно откуда прилетала арбалетная стрела. Или взрывалась алхимическая консистенция в лаборатории. «Жизнь полна случайностей, – говаривал Джетуш. – Еще бы им не быть, когда вокруг столько смертных, намеренно создающих эти случайности», – усмехаясь, добавлял Земной маг.

Вспомнив учителя, Уолт погрустнел. Мрачно посмотрев на юного баронета, с восторгом разглядывающего изящный посох Ракуры, значительно отличавшийся от громоздких посохов фирольских магов, Уолт с важным видом направился к столу, где стояли напитки.

Немного разбавленного вина не помешает.

Нобили почтительно уступали Магистру дорогу. Впрочем, это сейчас. Когда команда боевых магов прибыла в Фироль, компания молодых аристократов предложила Дайре Грантер весело провести с ними время. Темная Бестия в ответ предложила им весело провести время со свиньями с ближайшей фермы, причем свиньям отдать активную роль. Возмущенные наглостью «какой-то там магички» дворяне попытались схватить ее и увести силой. Вероятно, они считали носимые на груди амулеты достаточно мощными для защиты от магии Грантер. Дайра избила их, даже не прибегая к чарам. Волшбу она использовала потом, когда усилила продолжительность действия своих побоев и поставила запрет на устранение последствий с помощью лечебной магии.

Столичное и гостящее в столице дворянство возмутилось. Аристократы Фироля не привыкли считаться с магами. Здешние гильдии хорошо работали с погодной магией и бытовым чародейством, но на большее были способны редко. Для остальных нужд фирольские маги покупали Свитки и различные артефакты у Школы. Да что там говорить! Во время Махапопского кризиса Конклав не призвал в Южную страну ни одного мага из Фироля. По мнению Ракуры, это была исчерпывающая характеристика местных волшебников.

Назревающий из-за Грантер скандал разрешил Уолт. Объявив во всеуслышание, что готов защищать честь дамы от любых посягательств и любыми доступными средствами, Ракура честно принял все поступившие вызовы на дуэль. Однако согласно местному дуэльному кодексу, правило выбора оружия принадлежало гостю короля, и Уолт недолго думая выбрал волшебные клинки. После избиения десятого юноши, бледного, со взором горящим, количество родственников, жаждущих отомстить за честь пострадавших, быстро сошло на нет, а столица принялась с жаром обсуждать адюльтер графини Устерфольской с заезжим эльфом-бардом.

Отхлебнув из кубка, Уолт поморщился. Лучше бы он это вино не смешивал с водой, а просто вылил и выпил одну воду. Какая же кислятина. Нет, что ни говори, но гномы, придумав пиво, создали воистину божественный напиток.

– Скажите, Магистр! – Седой жрец то ли Пхетаса Светлого, то ли Арука Громыхающего, а может, еще кого-то, протолкался сквозь толпу и приблизился к Уолту. Во взоре священнослужителя горел огонь желания устроить диспут на теологическую тему и выйти из него абсолютным победителем. Уолт не смог не восхититься тем, как ловко жрец держал тремя пальцами правой руки целого зажаренного цыпленка, а двумя оставшимися удерживал кусок хлеба. Левой рукой священнослужитель вцепился в горлышко сосуда с вином и, судя по всему, не собирался его отпускать даже в случае явления Верховного божества здешнего пантеона, повелевающего поставить сосуд на место.

– Как вы относитесь к тому факту, что на грядущем Первом мировом соборе религий райтоглорвины предложили изменить именование Тварца на то, какое ему дали Бессмертные – Создатель?

– Тварец, Создатель, Господь… – Намина Ракура пожал плечами. – Да хоть Творец. От разницы в наименовании мало что изменится.

– Не думаю, что вы правы, Магистр. – Жрец нахмурился. – Мы, слуги богов, знаем, как важно истинное имя.

Ага, знают. Стоит ошибиться во время жертвоприношения – и зарезанный ягненок уйдет Пхетаасу Грозному, богу соседнего королевства, отвечающему, кажется, за ярость воинов. В отличие от него, Пхетас Светлый следил за плодородием в Фироле. Это если Уолт правильно запомнил Бессмертных местного пантеона.

– Имя бога – имя его сущности. Потому и важно истинное имя Первобытия, из которого вышло все сущее.

– Возможно, – уклончиво ответил Уолт. Лично он считал, что в проблеме Начала Начал и его сущности вера магов в Перводвигатель является наиболее рациональной и вполне достаточной для того, чтобы спокойно жить и не напрягаться. А все остальное, как говорят райтоглорвины, от лукавых. От убогов то есть.

То, что боги являли иерархам и посвященным своих религий откровения о Создателе, еще ничего не значило. Уж Уолт-то об этом знал побольше других.

– Ведь, с одной стороны, «Тварец» есть звуковая конструкция, известная смертным как обозначение личностного Абсолюта. – Несмотря на то что Уолт не выразил интереса к его словам, жрец продолжал разглагольствовать на мало кому интересную тему. – С другой стороны, ее исторический генезис есть попытка избежать Нотамаргартета, имени Первобытия, способного своим звучанием разрушить весь мир. Поскольку именование «Тварец» есть конструкт, созданный Магами-Драконами, которые посмели в древности выступить против Бессмертных, то не лежит ли на нем печать их безбожия, как вы думаете?

Так, секундочку. Уолт оторвался от созерцания картины на потолке, изображающей передачу богами предку нынешнего правителя Фироля королевских регалий, и внимательно посмотрел на жреца.

О Тварце, иными словами, об Абсолютном Боге, создавшем Равалон и его божеств, простые смертные на западе узнали лишь за последние несколько столетий благодаря проповеднической деятельности райтоглорвинов, поклоняющихся Грозному Добряку, который, по их мнению, мог эволюционировать в такой же Абсолют. До этого знание о боге-над-богами было уделом малочисленных посвященных в таинства жрецов и знати, а также магов. Райтоглорвины, проповедуя о Грозном Добряке, заодно открывали массам и сокровенные знания о Тварце, создавшем мир. Массам было все равно. Узнав, что Тварец трансцендентен и апофатичен, иными словами, на просьбы и моления не отзывается, а если и решает помочь, то лишь намеками да символами, «ибо душа и дух наш есть Он, а не тело гиблое», народ мигом терял интерес и расходился кто по домам, кто по кабакам, а кто по храмам богов вымолить славный урожай, хорошую прибыль или умного наследника. Поклоняться божеству, которое в ответ ничего не собирается делать, простой люд особо не торопился.

В начале Второй Эпохи получившие от богов сакральное знание об Абсолюте западные жрецы для его именования использовали термин «Тварец» из древних трудов учеников Магов-Драконов, обозначавший Первопричину, породившую тварный мир и населяющих его существ. Впрочем, отделившиеся от жреческой касты маги употребляли понятие «Тварец» не как религиозную, а как инструментальную категорию. В среде волшебников ходило поверье, что Маги-Драконы познали тайну Нотамаргартета, истинного имени Абсолюта, и в попытке избежать его произношения утвердили имя «Тварец» как профанное прозвание Первоначала.

Имелась также поздняя версия вольнодумцев из Олории, утверждавших, что Тварца придумали жрецы, желая полностью подчинить себе религиозные чувства смертных, однако посланцы Небесного Града остудили пыл олорийских неверующих, истребив их всех за одну ночь и тем самым раз и навсегда показав, что Тварцу можно не поклоняться, не приносить в честь него жертвы, но поносить его не стоит.

Немало правителей Западного Равалона позавидовали подобному теологическому аргументу, который, увы, к своим оппонентам применить не могли.

В общем, в королевстве Фироль с его патриархальным пантеоном Десяти, в котором имелась только одна богиня, да и та покровительница очага и материнства, возможность встретиться со смертным, разбирающимся в магической и религиозной семантике слова «Тварец», равнялась практически чуду.

В чудеса Уолт не верил.

А вот к проявляющим к нему интерес странным жрецам после событий четырехлетней давности, начавшихся в обычном городишке Терроксе, а закончившихся в Подземелье адских измерений, Ракура относился с большим подозрением.

Конечно, это первый жрец за последние четыре года, который пытается поговорить с ним, и стоит учитывать, что святоши любят выставить магов дураками или, что еще лучше, заставить усомниться в магии и уйти в жрецы, да и специфика работы Уолта не позволяет ему часто иметь дело со служителями богов.

Все это так, но…

С момента прибытия команды боевых магов в Фироль и их расположения в королевском дворце Уолта не покидало ощущение, что за ним наблюдают. Все магические проверки указывали на воображаемый характер этого ощущения, но Ракура готов был поклясться, что ему постоянно сверлит спину чей-то настойчивый взгляд.

После очередной проверки апартаментов и снаряжения Дайра объявила, что командир сошел с ума, и значит, руководить теперь должна она как вторая в команде по Силе. Уолт тогда ничего не ответил, просто приказал полностью проверить посохи и жезлы на взаимодействие с основными магическими Началами. По сути, Дайра весь оставшийся день занималась бесполезной работой, поскольку в профессионализме мастеров предметной магии Намина Ракура не сомневался.

Вспомнишь убога, а тут и он…

Темная Бестия гордо шествовала сквозь толпу, и ее холодный взгляд обдавал дворян ледяными волнами презрения, заставляя их расступаться еще быстрее, чем перед Уолтом. Облегающее огненно-красное платье со стоячим кружевным воротником и округлым вырезом подчеркивало все достоинства фигуры Дайры, а подчеркивать там было что. Никакого корсета, никаких буфов, никакого вороха нижних юбок. Разрезы на боках платья до середины бедра, чтобы ничего не стесняло движений магички. Ни складного веера, ни поясного зеркальца, ни недавно вошедших в моду гебургских механических часов в виде луковицы. Лишь несколько колец на пальцах, совсем непримечательных по сравнению с украшениями фирольских дам, блистающих драгоценностями, как горшок лепрекона золотом. Привычную прическу – две косы – девушка сменила на челку, взбитые боковые пряди и собранные на затылке волосы с заколкой из лунного серебра. Уолт хмыкнул, вспомнив, каких трудов ему стоило уговорить Дайру надеть на бал туфли вместо сапог. В ходе длительной дискуссии Ракура узнал много нового о серединноземной моде, об эльфийских модельерах и их вкусе, о непрактичности и бесполезности платьев вообще, а также кое-что о своем тугодумии в частности и о мужском слабоумии вообще. Совместными усилиями команды Дайру удалось убедить сменить привычные ботфорты на изящные туфли, но от бантов и розеток магичка напрочь отказалась, и убедить ее не смог бы даже Архиректор.

Покачивая бедрами, Дайра шла к Уолту, и с каждым шагом от ее платья отделялись и взлетали вверх дрожащие лоскутки алого пламени. Позади девушки в воздухе словно вился пламенный шлейф. Огонь никому не мог нанести вреда, по большей части он являлся иллюзией, но впечатление на неизбалованных магией фирольских аристократов производил ошеломляющее. Мужчины, в поле зрения которых появлялась Грантер, пялились на нее, позабыв обо всем. Судя по кислым лицам сопровождавших их женщин, те уже не раз мысленно представили Дайру главой всех борделей Равалона, получившей этот пост за долгую, усердную и качественную работу с клиентами.

Посох Дайры летел в воздухе следом за хозяйкой, завершая образ. Хотя Уолту не нравилась такая, пусть и минимальная, трата Силы, но он вынужден был признать – общая картина получилась великолепная. Уловив очередной завидующий мужской взгляд, Уолт поморщился. По официальной версии Дайра являлась его любовницей, и вот это Ракуре не нравилось значительно больше, чем парящий посох.

Волшебница приблизилась к Уолту и жрецу и бестактно втиснулась между ними, потянувшись к блюду с белым виноградом.

«Жаль, что это только официальная версия», – прозвучало в сознании Магистра. Характерные фривольные нотки выдали Дигнама Дигора. Уолт приказал ему заткнуться. Дигнам хмыкнул и убрался – никому из предыдущих не нравилось, когда нынешний силком загонял их в глубины подсознания.

– О, ваше святейшество. Мое почтение, – без всякого почтения сказала Дайра, жуя виноградину. – Надо же, без косточек. Это сорт такой или местные пародии на магов могут не только гороскопы составлять?

– Прошу прощения, уважаемая волшебница, однако мы с господином Ракурой говорили о важной проблеме, и мне хотелось бы продолжить беседу.

«Что-то не припомню такого», – подумал Уолт, притворяясь, что пьет вино, и тем самым скрывая улыбку.

– Не просто уважаемая волшебница, ваше святейшество. Ее светлость герцогиня Лайд-Штумпф Тагборская, между прочим. – Дайра щелкнула пальцами, и целая гроздь, сорвавшись с блюда, подлетела прямо к ней. – С недавних пор, правда. Видите ли, наследники моего отца заигрались с черной магией и поклонением убогам, и их всех казнили. Как полагается, по-благородному – лишили голов магическим мечом. И осталась у папеньки одна я. Впрочем, к делу это не относится. Можете продолжать разговор, ваше святейшество, не думаю, что я вам помешаю. К тому же у нас с господином Ракурой нет никаких тайн друг от друга.

И, чтоб ее побрали убоги, Дайра, облизнув губы, одарила Уолта томным взглядом.

«Любого, издавшего хоть звук, запечатаю на месяц!» – Предупреждение относилось в первую очередь к Дигнаму, но еще несколько предыдущих вполне могли сейчас заполонить голову Уолта хихоньками, хахоньками и подробным описанием того, что он немедленно должен сделать с Дайрой.

Жрец неодобрительно покачал головой. «Дети, храм, наряды» – так и читалось на благочестивом лице.

– Тема нашей беседы сложна и затрагивает проблему именования Тварца, ибо трудно познать его, а назвать – еще сложнее.

– Какие же тут сложности? – Дайра посмотрела на стол и щелчком пальцев заставила подлететь к виноградной грозди крыло жареного фазана и три устрицы. – Если познать его невозможно, то проблем нет, верно? А если возможно, то, значит, можно и назвать.

– Все не так просто… Ваша светлость…

– Не просто пятерых мужиков удовлетворять одновременно, – фыркнула Дайра. Уолт чуть не подавился вином.

Жрец побагровел. Ох, не просто фирольцу воспринимать Бестию не только равной себе, но даже превосходящей его. Да и ее светлость хороша – интригам и тайным играм, излюбленному оружию дам из высшего общества, магичка предпочитала прямое, как полет огнешара, и зачастую оскорбительное выражение собственных мыслей. Эльза, сопровождавшая Дайру в поездке в Тагбор для признания ее герцогского происхождения, со смехом рассказывала, как после получения титула Грантер со свойственной ей прямотой во время праздничного пира взорвала ледяную скульптуру посредине фонтана и сказала, что так будет с каждым дальним родственником, который попытается оспорить ее право на наследство. Не смешно было только Архиректору, сочинявшему витиеватые письма в Конклав с извинениями за эксцентричное поведение свежеиспеченной герцогини и обещаниями чутко следить за ее действиями.

– Прошу прощения, но меня зовут, – пробормотал священнослужитель и поспешно покинул Магистров, удалившись в сторону жрецов, собравшихся у трона короля Фироля. Дайра проводила его насмешливым взглядом.

– Признавайся, командир, спасла я тебя? – «Командир» Грантер умудрялась произносить одновременно и серьезно и насмешливо.

– Признайся, Дайра, тебе нравится издеваться над смертными?

– Над местными грех не поиздеваться.

– Я имел в виду любого смертного.

– Командир, у каждой женщины должен быть секрет. – Магичка невинно захлопала глазами. – Так что твой вопрос останется без ответа.

– Я знаю ответ на него, – проворчал Уолт.

– Я проверила трон, – без всякого перехода сказала Дайра. – Ничего неестественного или необычного. Стандартные защитные заклинания. Их я тоже проверила – никаких двойных, тройных и других плетений. Обычная, я бы даже сказала, примитивная формула распределения охранных чар. Королевские маги бдят… Хотя толку-то от них. Право, у куриц больше смелости. Только посмотри на их ауры, командир. Словно кошка хвост распушила, правда? Если бы не наши заклятия, они бы, не скрывая этого, поглощали весь эфир в округе.

– Будь снисходительнее, Дайра. Фироль вдалеке от истоков и источников Силы, здесь редко что случалось за последние триста лет. Здешние короли и их волшебники не нуждались в боевой магии.

– Ну и хорошо. – К Дайре подлетело несколько стеклянных креманок с разным мороженым, и магичка принялась придирчиво выбирать, на чем остановить выбор. Ненужная посуда улетала обратно, однако опускалась не на место, а в другие блюда. – В Фироле нет боевых магов, а у нас есть работа. Но все равно местным стоило бы хоть немного подумать о Тварях, скажем, или об Отверженных. Чернокнижникам тут просто раздолье. Особенно после Шастинапура… – Дайра осеклась и виновато посмотрела на Уолта. Она знала, что Ракура не любит вспоминать Махапопский кризис.

– Кстати, – Уолт сделал вид, что не обратил внимания на слова Бестии, – я подкинул его святейшеству «паучка». Судя по всему, никакой благодатью богов они сегодня не располагают. Так что не стоит беспокоиться по поводу белой магии.

– Вот и славно. Крисс утром мне все уши прожужжал: а вдруг святая волшба вмешается? А вдруг мы не учли всех возможных воздействий божественного эфира? А вдруг кто-то окажется аватаром? Мне его стукнуть хотелось, честное слово.

– Могла бы и стукнуть, – ухмыльнулся Уолт. – Ему любое твое прикосновение нравится, ты же знаешь.

Дайра смутилась и принялась ковыряться ложкой в клубничном мороженом. Крисс Беорнссон, младший брат гениального Бертрана Беорнссона, был страстно влюблен в Темную Бестию и не скрывал этого. Грантер же совершенно не знала, как себя вести и что делать с его чувствами. Привычная тактика – грубить, хамить и посылать в Нижние Реальности – не срабатывала. Однажды она сказала парню, что ничего не может быть между герцогиней и обычным боевым магом, и Крисс поклялся после окончания обучения завоевать королевство и бросить его к ногам Дайры. Магичка сразу же взяла с него слово до той поры не приставать к ней с предложениями замужества, а со своей стороны пообещала до той же поры не отдавать свое сердцу другому.

Любимой забавой Уолта с тех пор стало дарить Криссу в присутствии Бестии трактаты по военной тактике и стратегии и книги о выдающихся завоевателях Первой и Второй Эпох и громогласно желать сыну Беорна будущих оглушительных побед. Кислое выражение лица Грантер в такие моменты весьма забавляло Ракуру.

– Через три часа полночь. – Дайра обнаружила, что доела мороженое, и отослала пустую креманку прочь, чуть не попав ею в слугу, несущего блюдо с вареными крабами. – Что будем делать, если ничего так и не произойдет?

– Как что? Устроим представление, забыла уже? Будем отрабатывать аванс.

Дайра помрачнела и, резко развернувшись, послала ментальную иллюзию пялившемуся на ее зад аристократу, то ли маркизу, то ли виконту. Иллюзия, судя по остаточному эфирному следу, содержала в себе образ казни через насаживание на кол. Маркиз-виконт побледнел, попятился, споткнулся и распластался на полу. Вокруг него тут же поднялась суматоха, заинтересованные произошедшим стали подтягиваться поближе, образовывая толпу, кто-то начал звать лекаря. Королевские маги забеспокоились. Испуганно поглядывая на Уолта, заерзал в своем обитом бархатом и вызолоченном кресле Леопольд ХIV. Только Константин Лаус, племянник короля, возглавлявший отряд охраняющих монарха гвардейцев, никак не отреагировал на шумиху. Лучший фехтовальщик Фироля, отличившийся в боях на южной границе с соседним королевством Итраной, Константин умел различать настоящую и фальшивую опасность.

Уолт мысленно связался с главой королевских магов и успокоил его. Суровый седой старик, единственный, чья туника была украшена магической символикой (весьма занятной символикой, между прочим), склонился к королю и сообщил, что беспокоиться не о чем.

Маркиза-виконта вынесли во двор, на свежий воздух. Дайра, ухмыляясь, левитировала к себе тарелки с несколькими видами сыра.

– Кофда блафородные фоворят о пфоисхождении…

– Не говори с набитым ртом, тебя невозможно понять. – Уолт послал мысленные сообщения остальным, проверяя их готовность. Флиртовавший с фрейлинами королевы Ксанс Вильведаираноэн – тот самый заезжий менестрель, которому граф Устерфольский пообещал отрезать уши и заставить их съесть (именно по этой причине графа вчера отослали в охваченные восстанием восточные провинции) – ничего необычного не ощутил. Крисс находился, где надо, ждал сигнала и просил передать Дайре, что она великолепна. Бивас, блуждающий по залу в облике какого-то фирольского маркиза, прозывающегося то ли Тонким, то ли Жирным, ничего странного не заметил.

Заурядный праздник в честь дня рождения здравствующего монарха, на который в качестве особых гостей приглашены два Магистра для создания великолепного иллюзионистского представления.

Да, заурядный такой праздник – если не брать во внимание грозное пророчество, гласящее, что король сегодня должен умереть от «силы грозной, неодолимой, могучей». Сила эта характеризовалась еще множеством подобных эпитетов, и если бы король безоговорочно верил в предсказание, то ему проще было бы сразу повеситься, ведь «силу грозную, неодолимую, могучую», как гласило пророчество, никто остановить не в силах.

Король и его министры предпочли обратиться в Школу Магии. Глава Школы сразу заломил непомерную цену за услуги боевых магов, ссылаясь на то, что они, скорее всего, погибнут во время выполнения задания, поскольку столкнутся с «силой грозной, неодолимой, могучей», а ему еще платить компенсацию семьям, но Леопольд Фирольский был напуган столь сильно, что без долгих споров согласился. Несмотря на пылавший на востоке королевства бунт, несмотря на Итрану и Тайяр, воинственных соседей на юге и севере, чьи отряды то и дело пересекали рубежи и грабили села, уводя крестьян и скотину, несмотря на регулярные отряды, патрулирующие границу, король обладал достаточным количеством золота для оплаты услуг боевых магов.

Отсылая Магистров в Фироль, Архиректор пообещал самолично их прикончить, посмей они не справиться с «глупостями из пророчества» и лишить его оставшейся после выплаты аванса суммы.

– Когда благородные говорят о происхождении своем от Бессмертных, то они подразумевают богов. На деле же, а не на словах – убогов. – Дайра уже откровенно забавлялась, смешивая различные соусы в пустом супнике.

– Что?

– «Сентенции» Августа Сумасбродного. Незнаком, командир? А меня вот Эльза заставляет заучивать. Я же теперь вся из себя благородная. – Основательно перемешав соусы, магичка подняла получившуюся консистенцию в воздух и принялась придавать ей различные формы, в основном двусмысленно-скабрезные.

– Очень благородно, – заметил Уолт.

– Тренируюсь перед представлением, – буркнула Дайра. – Напутали местные с предсказанием, это к гадалке не ходи. Неправильно рассчитали положение небесных тел и поместили в ауру оракула ошибочную информацию. А может, он пьян был, – тоже ведь вариант, верно?