Тени из прошлого

Глава 28

Первое, что почувствовал Федоров перешагнув рубеж, это была острая боль в пальцах обеих рук, только правая заныла несоизмеримо сильнее. Следующее ощущение – острая резь в глазах. Сергей попытался прикрыть их руками, но, случайно коснувшись лица кончиками пальцев, застонал от боли.

– У тебя все лицо в крови – знакомый голос Кимова несколько его успокоил. Глаза нестерпимо болели, тусклый лучик света от фонарика Игоря ощущался ими как прожектор.

– Выключи свет. Глаза режет.

Не успел Игорь погасить фонарь, как что-то ударило Федорова в спину. Этим что-то оказался уткнувшийся в него Акопян, через мгновение новый толчок сбил Сергея с ног.

В общем, ничего неожиданного в этом не было, поучавший других как вести себя при прохождении временной границы, проводящий бесконечные тренировки, сам Сергей, прибыв на место, растерялся, плюс еще эта боль и в результате устроил затор. Сначала в него врезался Акопян, а потом их обоих, всеми своими восьмьюдесятью килограммами, свалил Семенов.

Естественно, Федорову надо было сразу идти вперед, чтобы не мешать вновь прибывающим. Однако он это забыл, так как по плану намеревался прийти последним. А сейчас, не вовремя остановившись, именно он оказался виновником всей этой начинающейся кучи-малы. Реально это грозило катастрофой, человек только появляющийся в будущем отталкивался упавшим товарищем назад в провал во времени, рискуя получить “казус Куско”, с таким же изрубленным в крупный фарш телом.

Чтобы спасти новоприбывающих людей, было необходимо хоть как-нибудь ползти вперед. Стоная от боли, наплевав на безумно ноющие пальцы, опершись на кровоточащие ладони, Федоров, что есть сил, бросками, тащил дальше весь навалившийся на него груз. Задачей было успеть отодвинуться от провала как можно дальше, пока не начались новые падения – упасть сверху должны были еще шесть человек.

Кимов, тоже понявший проблему, подскочил к упавшим ребятам и быстро столкнул Юрия в сторону, готовясь так же отталкивать тех, кто сейчас появится в провале.

Неожиданно, вместо новоприбывших, или грохота ловушки времени, не желающей принимать путешественника обратно, жуткая вонь ударила в нос. В темноте установилась полная тишина.

– Похоже, удачно упали, а где остальные? – пробормотал Арсен, слезая с Сергея.

Федоров осторожно понюхал руки. – Все чисто. Затем медленно поднялся. Кимов вновь включил фонарик и наставил его прямо в лицо Федорову. Резь в глазах исчезла, но, после этого безумного марш-броска по-пластунски, пальцы и ладони нестерпимо ныли. Чтобы как-то превозмочь боль, Федоров прыгал на месте и махал руками.

– Это ты ладонями рожу испачкал – успокоил Сергея Игорь. Затем также тщательно осветил фонариком Семенова с Акопяном. У них не было никакой крови, никаких повреждений и никакой рези в глазах, как, впрочем, и у первого прибывшим сюда Кимова. Ощущений никаких, будто просто в другую комнату вошли. Почему-то пострадал только Федоров.

Осмотрев раны, Игорь привычно открыл свою аптечку, из которой достал йод и вату. Так же, не торопясь, смочил кусочки ваты и осторожно положил их на кровоточащие пальцы и ладони Сергея.

– Выглядит как ожоги, от того и больно. А так даже не глубоко, не до мяса. Жить будешь, ампутация не потребуется – резюмировал свой первичный осмотр Кимов.

Всю эту несложную медицинскую процедуру Семенов с Акопяном освещали фонариками. Затем, оставив Федорова сидеть с растопыренными пальцами, они начали искать источник вони. Именно не запаха, а вони.

Если Кимов последовательно освещал площадь фонариком, пытаясь глазами обнаружить источник, то Семенов полностью доверился обонянию, он даже выключил свой фонарь, чтобы максимально обострить восприятие. Втягивая воздух как собака носом, Юрий удалился в темноту. Растерявшийся же Арсен, не зная что правильно, смотреть или нюхать, просто стоял и испуганно наблюдал за происходящим.

– Это здесь – послышался тихий голос Семенова из темноты. Все оглянулись. Юрий включил фонарь. Тусклый свет освещал чью-то оторванную руку, скрытую в обрывках одежды. Окровавленными дрожащими пальцами, через боль, Федоров вытащил из сумки свой фонарик и навел его туда же.

Запах шел явно от этого куска чьей-то плоти. Первым к ней подошел Кимов. Заткнув нос пальцами левой руки, спокойно потрогал кисть.

– Свежая, еще теплая. Непонятно только, чего ж это она так воняет? – произнеся эти слова с зажатым носом, что делало звучание его голоса пародийно смешным, он стал осторожно вытягивать руку из рукава. Поначалу все выглядело нормально. Наконец, на изгибе локтя, свежая белая кожа сменилась на сгнивший, полусгнивший и еще кровоточащий обрубок. Срез руки превратился в склизкую вонючую жижу по краям, постепенно переходящую во все более и более плотные субстанции. В середине же, у самой кости, виднелось абсолютно свежее мясо, с которого капала еще не успевшая свернуться кровь.

Не менее удивительно выглядел и рукав. Ткань, абсолютно новая у кисти, сменялась на все более выцветшую и потрепанную. Впрочем, то что она принадлежала кому-то из группы, сомнений не вызывало. Та же дурацкая синяя материя.

– За мной шел Ромка Кавальчук. Так что это наверно он – на удивление спокойно произнес Юрий. Затем, повернувшись к Сергею, спросил:

– Все? Больше никого не будет?

Федоров лишь кивнул головой. – Похоже на то – хотя в произошедшем он понимал не более чем кто-либо из группы, тем не менее, ему было необходимо создать впечатление хоть какого-то знания. Окружающие не должны сомневаться, что все под контролем. Семенов, судя по тону, не сомневается. Наверно считает, что Сергей все знал заранее и потому пошел первым и так нужного ему зачем-то Акопяна без очереди за собой вклинил.

– Проход прямо на нем захлопнулся. Как электричка в метро. Двери закрываются, и поезд помчался в туннель. Ну а застрявшего поволокло по времени. Видите, как все неравномерно разложилось? – уверенно выдав первую и, похоже, абсолютно верную мысль, Сергей командным голосом добавил:

– Кимыч, бери Юру, это надо как-то спрятать. А то найдет кто-нибудь, и местная милиция убийство расследовать будет. Нам только этого для полного счастья не хватает.

Игорь кивнул в ответ и вместе с Семеновым исчез в темноте – слушаются беспрекословно, отметил про себя Сергей. Сразу вспомнился фронт, офицерские курсы, а потом прибытие в войска и как нелегко ему было овладеть азами командования. Смотри-ка – не забылось. Похоже, это как езда на велосипеде – навык на всю жизнь остается. Все свое пребывание на базе подготовки его беспокоило, как будет вести себя личный состав когда “оторвется” от своего времени со всеми его Бериями, Абакумовыми, МГБ и прочими трибуналами и останется с ним один на один, не пропадет ли сразу вся их субординация. Поведение Кимова и Семенова несколько успокоило его, по крайней мере, пока слушаются, наконец, можно было и оглядеться вокруг.

То, куда они попали, больше всего напоминало подвал какого-то здания, и, скорее всего, именно им и было. Темно, затхлый запах, отягощенный привкусом разлагающегося мяса, низкий потолок, вкривь и вкось переплетенные трубы коммуникаций, только впереди маячит какой-то просвет – или окошко, или дверь. Так что, на первый взгляд, все было не так уж и плохо. Ведь не исключали и попадание куда-нибудь в воду океана, тайгу, да хоть на Северный Полюс или прямо на Красную Площадь, под удивленные взгляды туристов и караула. Еще один плюс – тепло. Зимние вещи можно будет скинуть. Лишняя тяжесть им совсем ни к чему.

Наконец вернулись Юрий с Игорем. Они притащили обрезок какой-то трубы. Федоров кивнул головой. Самое разумное. Забьют туда руку и приделают как часть конструкции. Хрен найдешь. Хотя, запах…

Чтобы как-то его уменьшить, концы трубы плотно запечатали обрывками одежды. Так что спи, дорогой товарищ Рома, вряд ли твои бренные останки еще кто-то потревожит.

Похоронив все то, что осталось от соратника, группа двинулась на свет. По разработанному еще в 1949 году плану, первым должен был идти Игорь, все-таки разведчик. Но после той вони и бессистемной тряски включенными фонариками, соблюдать режим полной секретности не было смысла. Если кто есть, то уже заметил, а явная скрытность только вызовет излишние подозрения.

– Инвалиды вне очереди – потрясая своими культями, пошутил Федоров, собираясь идти первым. Если имеется нежелательный наблюдатель, то пусть он лучше увидит травмированного человека. Это вызовет сочувствие к четырем мужикам, а не чувство опасности исходящее от них.

Кимов это понял без слов. Психологию такого уровня ему объясняли еще на офицерских курсах в 41. Его только удивило, откуда это знает “академик”, он ведь не разведчик, а артиллерист и по теории должен был бы быть очень далеко от этих ненужных его армейской специализации знаний. На самом деле Федорова этому никто не обучал – простая логика. В чем-чем, а в ней он был силен и всегда готов применить свои умозаключения на практике.

Пока Юрий с Арсеном по дороге рассказывали Игорю что произошло на “Саркофаге” после его убытия, Сергей пытался понять, почему только он пострадал при перемещении. Почему пальцы рук, ладонь, глаза?

Перебрав все, что только можно, он остановился на том, что виной всему был тот первый день целых две недели назад, когда его привезли к Берии, и он своими руками потрогал вещи Куско. Оставшиеся молекулы из будущего вступили в реакцию с системой защиты. Ну а глаза, наверно почесал тогда. Это ж надо, столько времени прошло. Тем более что человек он чистоплотный. Руки моет с подъема, на ночь, перед едой, после туалета – большого и маленького, даже в той МГБшной бане был, и все равно что-то осталось.

– А я ведь ослепнуть мог – перебил ребят Федоров и объяснил причину своих злоключений. Их всего четверо, а не двенадцать. Командовать четырьмя и двенадцатью надо по-разному, это он знал с фронта. С малым количеством подчиненных задаваться не стоит. Поэтому, как товарищу, следует удовлетворить их любопытство.

Наконец, этот, скорее всего подвал, был пройден. Случайные свидетели отсутствовали. Свет шел от приоткрытой металлической двери впереди. Федоров поднял руку. Все. Тихо. Включался предусмотренный еще в 1949 году протокол безопасности.

Спрятав в рукава нож и браунинг, Кимов сразу занял первую позицию и тихонько, практически без скрипа, приоткрыл дверь. Немного подождав, боком, чтобы не открывать проход больше, как бы просочился наружу. Остальные замерли. Ждали бесконечно долго. Минут пять. Наконец дверь открылась, и на пороге появился Игорь. Все тихо. Можно идти.

Глава 29

Помещение действительно оказалось подвалом какого-то недостроенного промышленного здания. Бетонные, с массой неприличных рисунков и надписей на русском, что не могло не радовать, стены, неостекленные глазницы окон.

– На улице тоже никого. Какая-то промзона недостроенная. Кругом деревья, хотя есть протоптанная тропинка. Так что надо быть осторожными – доложил Кимов результаты своей разведки. Затем повернулся к Сергею.

– Давай я на крышу залезу, проведу реконгсценировку местности. Пока вроде все неплохо, но чем черт не шутит?

Федоров не имел ничего против. Главное, чтобы не он. Сам Сергей высоты боялся, не так, чтобы до безумия, но, по его оценке, несколько больше среднестатистического человека.

– Да. Вся разведка на тебе. На меня тут не надейся, у меня высотобоязнь – Федоров решил сразу открыть эту карту, чтобы не было проблем с распределением ролей – где высота, там не его.

Довольный таким повышением Кимов удовлетворенно кивнул, быстро достал из сумки припасенный цейсовский бинокль и привязал его к ремню сзади. Затем, кошачим шагом, подошел к недозалитым бетоном металлоконструкциям и быстро полез к технологической дыре в крыше.

Арсен с завистью наблюдал как ловкий Кимов за какие-то полторы-две минуты забрался на самый верх. Сам бы он так никогда не смог. И, что самое обидное, никогда не сможет. И не виноват ведь. Сколько не старался быть как все, не получается, уродился таким. Ну, как собака декоративной породы, та же болонка. При всем желании не получится из нее служебного или просто ловкого и сильного пса, опасного для воров и диверсантов. Так, если только полает тревогу поднять и то слабым голосом. С другой стороны, в отличие от командира, он высоты совсем не боялся. Вероятно, какая-то генная память, все-таки армянин, а там горы. Ему хотелось это сказать, вдруг Кимову понадобится какая-то помощь, но, услышав признание Сергея, Арсен промолчал, ему показалось, что это будет выглядеть каким-то хвастовством перед Федоровым.

Забравшись под самую верхотуру, Кимов на руках перелез к отверстию. Легко подтянулся и исчез из виду.

Семенов тоже с завистью смотрел наверх. Вот так бы он точно не смог. Кимов, все-таки, при всех своих минусах, на своем месте. Хорошо что дал ему тогда диктант списать.

Только Федоров никому не завидовал. Он даже не смотрел на очередной “подвиг разведчика”. Сергей не представлял что делать дальше. Их четверо, связи со своими нет и аномалии тоже. Конечно, он сюда вернется и не раз, фонариком посветить, нет ли искажений. Но это как тогда, последний день в Сарове, когда просил Пашку глянуть есть ли контакт, хотя отлично знал, что есть. И сейчас отлично знает, что аномалии здесь нет и больше не будет.

По факту реализовался автономный вариант во всей красе, только еще хуже – личный состав на две трети выбит. На месте ученый, банкир, разведчик и военный инженер. Специалисты по слежке, дипломат, другие нужные люди, задачи и обязанности которых были расписаны до мелочей, отсутствуют. И это притом, что им еще был припасен здоровенный запас, который в теории давал шанс обратной связи. И все это по милости Арзубагова сгорело. Ничего не скажешь, подручный Берии кастрировал всю их миссию, считай под самый корень.

Пока Федоров предавался мрачным мыслям, Кимов успел спуститься.

– Москва. Но мы опоздали – последняя фраза вывела Сергея из состояния задумчивости.

– Почему?

Флаги трехцветные, как – тут Кимов споткнулся и, подумав, произнес – как при царе были.

Услышав это, Акопян лишь сел на бетонный пол.

Трехцветный флаг. Значит, им придется быть среди врагов. А еще это значит, что надо немедленно спрятать все необходимые для пребывания в тылу врага вещи. Золотые кольца, червонцы, обработанные и необработанные драгоценные камни, оставив себе только несколько ширпотребовских украшений, которые не вызовут подозрения и их можно будет сдавать как золотой лом для жизни на первое время. Хотя, пару необработанных камешков и мелких самородков решили оставить при себе, мало ли, вдруг пригодятся.

Над местом долго думать не стали. Пример удачно захороненных останков Ромки предопределил судьбу клада. Распределив и замаскировав свои сокровища среди труб в подвале, отряд стал обсуждать дальнейшие действия. А точнее, кто пойдет на разведку в город – один Кимов или вместе с Семеновым.

Сергей считал, что в таких делах лучше иметь напарника. Всегда прикроет, поможет. Юрий думал аналогично. Как у них в авиации – ведущий-ведомый. Но у самого Игоря было противоположное мнение – подготовленные напарники остались в прошлом, а Семенов, как бы Кимов хорошо к нему не относился, все-таки не профессионал и будет только мешать.

– Ты бы меня взял ведомым? А я ведь самолетом управлять не умею. Разведка, хоть и не самолет, но своя специфика есть. Если бы ты хотя бы в простой пехоте служил.

Глава 30

Аргумент показался убойным, все-таки профессионалу виднее. Для успокоения товарищей Игорь очередной раз рассказал свою героическую историю про 41 год в Гатчине, когда он в форме немецкого солдата, с ящиком на плече, обошел все важные военные объекты. Вот с каким специалистом они имеют дело. И то была война, и он не знал языка, а сейчас это для него просто семечки.

Засунув несколько простеньких обручальных колечек во внутренний карман, и оставив при себе из оружия только безобидный перочинный ножик, Кимов махнул на прощание рукой и пошел в сторону города, где, по его словам, реял враждебный трехцветный флаг.

Провожая глазами Игоря, Семенов виновато произнес.

– И чего я не взял еще сумку Степанцова? Считай, килограмм золота потеряли и это без камней.

На него удивленно уставился Акопян.

– Ты чего? На тебе бы тогда и захлопнулось. Вместо Ромки ты бы сейчас в трубе лежал. А нас тут трое бы было. Сергей Валентинович говорит в массе все дело.

Федоров кивнул головой, подтверждая слова Арсена. Потом добавил:

– Арсеныч, давай только без Валентиновича. Просто Сергей. А так да, по сути верно, но останков было бы намного больше. Почти целиком пролез бы – критически оценив фигуру Семенова, Федоров продолжил:

– Ты сколько весишь? Килограмм восемьдесят? Вот и прячь в трубы такую тушу.

Юрия даже передернуло от такой перспективы. Действительно. Совсем немного и это его бы полусгнившие останки ребята рассовывали бы по трубам.

Кимова проводили. Оставалось самое трудное – ждать его возвращения. Поэтому Федоров придумал для Семенова с Акопяном задачу – пусть полазают с фонариками, вдруг где действительно на аномалию наткнутся. Тем более, осторожности их теперь учить не надо. Никто не захочет повторить ни судьбу Степанцова, ни Ковальчука. Заодно и трубу с рукой надо перезахоронить – вынести из подвала и закопать на территории, а то вдруг запах гниющей плоти через тряпки пробьется, рядом ведь и золото припрятано. Неизвестно сколько времени кладу придется там лежать. Пусть хоть так время скоротают.

Сам же Сергей, как раненый, может не работать, а спокойно сидеть и обдумывать сложившуюся ситуацию. Тем более что пальцы и ладони уже перестали кровянить, да и боль поутихла.

По его расчетам, похоже, что именно закрывшийся раньше рассчитанного проход во времени не дал погибнуть очередным новоприбывающим, которых, из-за образовавшейся по вине Федорова кучи-малы, просто отбрасывало бы назад, откуда они появлялись. Этого Сергей никогда бы себе не простил. Но почему он так рано закрылся, действительно ли виноват Арзубагов? Одно из двух, или ошибка в расчетах, или авария со Степанцовым значительно сузила канал. Третьего объяснения найти не удавалось.

По сути ничего из его физических теорий не сходилось. Арзубагов, конечно, виноват в произошедшем, но все же есть и определенная недоработка самого Федорова. Нет, Сергей, не то, что не рекомендовал использовать имеющиеся вещи Куско, а открыто запрещал это, так что здесь была чистой воды самодеятельность ретивого академика, но подобного эффекта и близко не предполагалось. Того же Куско хоть в лапшу и порубило, но такого ужаса со взрывом как это произошло на “Саркофаге” и близко не было.

По всем проведенным наблюдениям воздух из 1949 года спокойно попадал в аномалию, и, естественно, какие-то отдельные молекулы возвращались обратно. Из-за того же ветра в 1991 и наоборот. Никаких энергетических выбросов при этом зафиксировано не было. Отсутствие реакции еще можно было бы объяснить, будь вход и выход разнесены. Но Куско пытался скрыться там же откуда пришел, да и Лаврентию Павловичу песок в глаза залепили тоже из зоны. По всему получалось, что где вход, там и выход. Абсолютно непонятно, почему в этот раз при проникновении неживой материи произошла такая реакция. Или же это естественно при ее непосредственном контакте с живой? Но почему тогда с Куско все было на порядок слабее? Вопросы, вопросы, вопросы и никаких ответов.

В общем, если с точки зрения науки Сергею было ничего не понятно, то в отношении конечного результата двух мнений быть не могло. Природа снова переиграла людей, на этот раз использовав энтузиазм одного из них – Арзубагова. Похоже, именно он стал той причиной, которая лишила экспедицию возможности сообщения с прошлым. Причинно-следственной связи с 1949 по 1991 год больше ничего не угрожало.

Просил же у Лаврентия Павловича хотя бы монетку для эксперимента. Нет. Не дал. Вот теперь сидят. Они здесь, а Берия там, в напрасном ожидании какой-нибудь информации и научной литературы из будущего. Даже интересно, кто кого после этого провала съест, обвинив в неудаче – Берия Абакумова или Абакумов Берию. Сам Федоров болел за Берию. Не только потому, что были давно знакомы, тот и при общении был намного приличнее хамоватого генерал-полковника.

Да и место это тоже странное. Сергей обернулся на незавершенную стройку. Где-то там в здании шныряли Арсен с Юркой. Все эти их поиски с фонариками напоминали кладоискательство. Желая хоть как-то улучшить настроение, Федоров забурчал себе под нос переложенную под их обстоятельства песню:

Однако, настроение это не улучшило, а, наоборот, встревожило. Действительно, четыре человека и клад. Даже если для них ничего не подготовили в прошлом, здесь, только с собой, имеется четыре килограмма золотого лома и уйма драгоценных камней.

Удивительно, но в это же самое время Кимов тоже напевал песенку из той же книги, точнее кинофильма – “Остров сокровищ”. Первый раз он посмотрел его еще в 1938 году, а потом еще раз десять. В фильме нравилось все, особенно песни. Ему было даже не выбрать любимую, то ли брутальную песню пиратов – “берег принимай обломки, мертвых похоронит враг…”, то ли лирическую песню Дженни с куплетом по жестокости превосходящим всю песню пиратов – “там где кони по трупам шагают, где всю землю окрасила кровь…”. В конце концов, тогда, в юности, даже скорее в детстве, победила Дженни, хотя чисто внешне, она, точнее актриса ее сыгравшая, ему совсем не понравилась. Вот и сейчас, идя по асфальтовой дорожке, он мурлыкал ее песню себе под нос.

А то, как кони шагают по трупам, и всю землю окрасила кровь, ему удалось своими глазами увидеть в 1944 году, уже после снятия блокады Ленинграда. Несмотря на весеннюю распутицу, фронт перешел в наступление. Авиация тогда очень удачно отбомбилась по отступающим частям фрицев. Те даже не успели разбежаться. Комиссар потом говорил, что на вооружение поступили новые авиационные прицелы, и наши самолеты теперь бомбят фашистов с высочайшей точностью с недосягаемой для их ПВО высоты. Вот и этот злополучный полк на марше не ожидал точного удара из поднебесья.

Наступала и их часть. На месте той бойни они оказались дня через три. Разбитые машины и трупы, трупы, трупы. Весна, оттепель, распутица, тела начали разлагаться. Тогда начальник санчасти приказал вскрыть бочку с питьевым спиртом из НЗ, пропитать им марлю и выдать бойцам, чтобы этот намордник каждый надел на себя. Так, по кишкам и крови этот километр с гаком и прошагали. Если к зрелищу изувеченных человеческих останков все давно привыкли, то от запаха, несмотря на спиртовую повязку, некоторых начало рвать. Этакое амбре из сгоревшего и гниющего мяса, густо разбавленного разлагающимся дерьмом.

Здесь же, в Москве 1991 года все выглядело вполне цивильно. Он черт те где на окраине города и на те – асфальт. Не может не радовать. Впереди показались коробки домов. Сейчас он увидит первых людей и, что важнее, они его. Главный вопрос, как они воспримут его одежду, не окажется ли он слишком приметен?

Согласно первоначальному плану, Игорь вместе с напарником должны были подстеречь одинокого прохожего, желательно подвыпившего и обчистить его карманы. Так они получили бы на первое время хоть какие-нибудь деньги. Все это должно было быть исполнено без явной уголовщины, чтобы милиция слишком рьяно не искала злоумышленников.

Но напарника не было, как не было видно и одинокого прохожего. Игорь поравнялся с коробками домов. Это не Нью-Йорк, небоскребы которого им специально показывали в кинофильмах. Неказистые грубоватые пятиэтажки построенные из блоков. Хорошо хоть асфальт везде. У подъездов стоят непривычного вида автомобили. Машин много, но в основном какие-то неухоженные, с ржавчиной, хотя попадаются и красивые, вот только со знакомыми по фронту эмблемами Мерседеса и БМВ на капотах, что не может не бесить. Спрашивается, кто победил? Вообще, по сравнению с той Америкой из кино, совсем небогато. Культурным шоком, о котором так беспокоилось начальство во главе с Сергеем и не пахло.

Наконец, в метрах пятидесяти из подъезда вышла молодая женщина с коляской. Кимов поспешил к ней. Испугается его или нет в этой одежде?

Нет, не испугалась. На вопрос где ближайшее метро, просто показала направление, предупредив, что идти придется далеко, километра три.

Поблагодарив за помощь, Кимов весело пошел вперед. Одежда значит нормальная, он не выделяется, а это уже полдела.

В это же время Арсен с Юрием очень осторожно осматривали подвал. Все это было бы весьма интересно, не будь так опасно. Сначала они хотели поделить объект на зоны ответственности, где каждый проверял бы свою, но потом решили, что четыре глаза лучше двух и безопаснее отслеживать слабенькие фонарные лучики вместе.

Так, вдвоем, они прочесывали подвал метр за метром. В конце концов, ходить с вытаращенными глазами, боясь пропустить малейшее отклонение еле видимых лучей двух карманных фонариков, надоело, и они решили передохнуть. Акопяну очень не хотелось верить в царский флаг. Может они не в СССР, а в Югославии, например, мало ли в мире трехцветных флагов, да и кириллица там, а может это кино снимали, Игорюха ведь увидел в бинокль только флаг, мог и не понять. В общем, Арсен был готов придумать и поверить в любую историю, которая бы объяснила ошибку Кимова с этим флагом.

Однако по молчанию Юрия Акопян понял, что все его попытки с опровержением неприятного им всем факта бессмысленны. Далее разговор зашел о более насущном, о Федорове. Им обоим казалось, что тот что-то знает, но не договаривает. Особенно подозрительным оказался Семенов, который еще со своей первой встречи с Сергеем там, в казарме, посчитал, что тот что-то от них скрывает.

– Ну какова вероятность, что мы появимся в подвале недалеко от Москвы, но так, чтобы никто не видел? Искусственный это провал. И уверен, что Сергей об этом знает.

– Думаешь, нам его специально из будущего открыли?

Семенов лишь пожал плечами.

– Я его о провале еще ночью в первый раз тет-а-тет спрашивал, когда вы спали. Как партизан молчал. Это для нас закрытая тема почему-то.

Акопян задумался. Все-таки неприятно, их всего четверо, а такие секреты друг от друга.

– Ладно. Пошли смотреть дальше. Может, это действительно ему нужно, а не только чтобы от нас отвязаться.

В свою очередь, Федоров тоже не очень жаловал своих товарищей.

Кимов – не будь войны, этот второгодник, в жизни не поступил бы в военное училище. А на гражданке дорожка у него была бы одна. Сидел бы уже давно. Ради чего ему быть верным? Ленинец-Сталинец – вряд ли. Не его интересов эти категории. В общем, сегодняшнее безоговорочное подчинение это только привычка, условный инстинкт, выкованный фронтом и дальнейшей службой в армии, который будет нивелироваться со временем, открывая настоящий внутренний характер.

Арсеныч – наоборот, характер слабый, при этом истеричен и фанатичен. Может посчитать, что окружающие недостаточно верны делу Ленина-Сталина и привести приговор в отношении предателей в исполнение. С него станется. Банкир, одним словом.

Презабавно. Убить могут как из шкурных соображений, так и из-за подозрения в недостаточной верности общему делу.

Семенов – Юра не глупее самого Сергея. Сложись по-другому обстоятельства, может, сообща над бомбой работали бы или летали бы вместе. Посему, скорее всего, он думает как сам Сергей. Не ты убьешь – тебя убьют. Даже не ради чего-то, а просто из страха и неуверенности в товарищах.

Четверо, конечно, лучше трех и тем более двух, но намного хуже двенадцати. Одному против одиннадцати тяжеловато, при таком количестве людей тебя всегда кто-то видит. А вот троих…

Все-таки две неполные недели знакомства это катастрофически мало чтобы хоть как-то доверять друг другу, особенно, когда речь идет о возможной личной выгоде. Ну и нельзя не учитывать, что всем к тридцатнику и все несемейные. И это притом, что в стране с мужиками страшный дефицит. В принципе, выбирай любую. Тоже показатель определенной асоциальности. Золото, оно ведь страшнее любого пистолета. А здесь еще алмазы, бриллианты, рубины, …. Чего им только не насовали ради выполнения задачи, и один только Бог знает, сколько и чего еще специально для них припрятано.

На первый взгляд, единственное, что может как-то сплотить – обида за СССР. Это при условии, что народ прямо-таки стенает под нынешним трехцветным флагом, обливаясь слезами и кровью. А если нет, вдруг, только лучше стало? Пропадет последняя связывающая их ниточка долга. Исчезнет сам смыл всей этой их экспедиции.

И надо же было ему эту песенку вспомнить. До нее, там, в подвале, и мысли не было, насколько они сейчас опасны друг для друга. С другой стороны, в чем он не прав? Из-за куда меньших ценностей даже родственники порой друг друга убивают.

Сергей никогда не любил работать с людьми. Его бесила постоянная глупость окружающих, нелогичность их поступков, в основном, в ущерб себе же. Сам же практически всегда мог объяснить зачем он что-то сказал или сделал – для того-то, того-то и того-то, потому-то. Даже дверь в метро он с детства открывал так, чтобы прикладывать минимум усилий, исходя из того, в какую сторону пошло ее движение перед ним.

В общем, говоря словами характеристики написанной о нем еще на фронте – не склонен поддаваться эмоциям, что оценивалось в ней как однозначный плюс. При этом сам Федоров отлично понимал, что это его проблема, а не окружающих, именно у него имеется определенное отклонение от нормы, не очень серьезное, но все-таки, раз уж абсолютное большинство другое. Оно болеет за футбольные команды, открывает двери не в ту сторону и обожает собираться в коллективы, дабы что-то вместе отметить или отпраздновать, что самому Сергею было абсолютно чуждо. Не то, чтобы неприятно, просто ненужно, но он к этому как-то приспособился и, в общем, совсем не выглядел в любых коллективах откровенно “белой вороной”.

Сейчас же ему виделся только один выход – перебить оставшихся товарищей, потому что если не успеет он, успеет кто-то из них. Не сейчас, так позже.

Уставившись в здание недостроенного предприятия, чтобы сразу заметить выходящих из него Юрия с Арсеном, он попытался проиграть различные комбинации. К сожалению, проигрывать было нечего. Доставай браунинг и стреляй. Первым в Семенова, потом в растерявшегося Арсена, а в ничего не подозревающего Кимова, сразу как тот вернется с разведки. Хотя, Кимов тот еще фрукт, неизвестно что он сейчас сам обдумывает. Все-таки этот сценарий они с Лаврентием Павловичем не предусмотрели, когда от всей группы останется треть. Хотя, странно, уж кто-кто, а Берия такие вещи понимает, точнее понимал. Скорее всего, он был неуверен в самом Федорове, вот и молчал, дабы лично не подавать идею – перебить товарищей и сбежать в счастливое капиталистическое будущее мультимиллионером.

Глава 31

По сути, они сейчас нежизнеспособный организм, нет перекрестного контроля для самозащиты собранной наспех группы из малознакомых между собой людей.

Сергея еще до войны учили, что надежную систему можно собрать и из ненадежных элементов, но это при условии многократного дублирования ее функционала. Их дюжина так и подбиралась. Сейчас же, в сложившихся обстоятельствах, не было не только элементов для дублирования, но отсутствовали даже необходимые. А значит, систему сломает первый же ненадежный элемент. Обдумывая все это, Федоров даже улыбнулся, из всего получалось, что из-за всей этой в прямом смысле паранойи, этот элемент сейчас именно он.

Проблем с физической реализацией самой ликвидации не было. А что потом? Тихо приспособиться к этому пока неизвестному времени, благо золота с бриллиантами и чего там еще для них припрятали на праправнуков должно хватить? Можно еще втихаря начать исследовать аномалию, хотя, чего он как физик сейчас, через тридцать с лишком лет отставания, стоит. А может, действительно, пытаться в одиночку выполнить ту задачу, ради которой их сюда и послали?

Будущее после убийства товарищей не вытанцовывалось. Да и не хотелось ему их убивать. Ребята неплохие. Почему-то жальче всех было Арсена, наверно, потому что воспринимался больше ребенком, а не полноценным взрослым – отголоски отцовского инстинкта. Говорят, он у мужчин приобретаемый, а не врожденный. Вот, похоже, кусочек и он приобрел.

Вообще, Сергей для себя давно вычислил, что самым счастливым для него временем, пожалуй, была война. Какое-то чувство свободы. Будущее не зависело от настоящего. Нет, конечно, важно было не стать инвалидом, не погибнуть в бою или по глупости, не попасть под трибунал. Но он точно знал, что когда она закончится, то уйдет из армии, и его будущая жизнь не будет зависеть от этого сегодня на войне. Не нужно сейчас строить карьеру, притворяться, интриговать, в общем, наступать на горло себе. Смешными и жалкими ему казались тогда кадровые офицеры, всю жизнь связавшие с армией, боявшиеся пропустить звание или получить взыскание – их будущее было крепко привязано к тому сегодня и полностью зависело от него. А он собирался потом улететь, как птица.

И улетел. В атомные лаборатории, где, по началу, было даже интересно. Ну а потом изматывающий темп сложных, но однообразных исследований с не то, что предсказуемыми, а даже заранее известными результатами. В конкретном создании атомной бомбы было все-таки больше технологии чем науки.

Теперь вот это. Подумать только, он в 1991 году. Чуть более часа назад был в 1949. Фантастика. А все мысли об одном, не перебьют ли они друг друга за четыре килограмма золота, бриллианты с рубинами и карту со ждущими их настоящими сокровищами?

В общем, и убивать не хочется, и оставлять в живых опасно.

– Оба хуже – вспомнилось крылатое выражение, приписываемое Иосифу Виссарионовичу.

Понемногу, в голове у Сергея стал созревать план третьего способа решения задачи. Да, ее можно решить, чтобы и волки сыты и овцы целы. Важно только тщательно все продумать, дабы не нашлось неувязок. Он ведь целиком на вранье будет построен.

Однако, браунинг есть смысл подготовить прямо сейчас. Если вернется только Юрий без Арсена, то придется применить. Грустно конечно, если потом выяснится, что тот просто задержался.

Безумные терзания Федорова прервал топот бегущих к нему Семенова с Акопяном. В своих размышлениях Сергей даже пропустил момент, когда они выбежали из здания. Парни неслись к нему со всей мочи – неужели они что-то нашли? – Федоров вскочил и побежал им навстречу.

Нет. Никаких искажений луча обнаружено не было, зато Юрий держал в руках небольшой лист бумаги, размером где-то в половину от писчего.

– Смотри.

Это оказалось листовкой, напечатанной на газетной бумаге. Крупными буквами в столбик было написано – Да Да Нет Да. Слова Да – красным, Нет – черным.

Сергей прочитал вслух:

– Доверяете ли Вы Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину?

– Дальше.

Федоров перевел взгляд:

– Если Вы хотите быть уверены …

– Нет. Нет. Ниже – не выдержал Акопян.

Сергея это взбесило. И так весь на нервах.

– Сами прочитайте что надо, чего цирк устраивать? – зло сказал он и протянул бумагу Арсену. Тот, в нетерпении, практически вырвал листок из рук Федорова и скороговоркой зачитал параграф ниже.

– Одобряете ли Вы социально-экономическую политику, осуществляемую Президентом Российской Федерации и Правительством Российской Федерации с 1992 года?

– Как это с 1992? – не смог скрыть своего удивления Сергей.

Юрий кивнул головой и громко сказал.

– Да, сейчас 1992 год – потом поправился – как минимум, скорее всего даже более поздний, судя по состоянию бумаги. Похоже, твоя гипотеза о поезде в метро в самую дырочку попала, пронеслись мы мимо 1991.

Сергей улыбнулся. Все складывалось как нельзя лучше.

– Понимаете, что это значит? Не исключено, что кто-то и раньше нас тут мог оказаться.

Товарищи замерли от удивления.

– Неизвестно, как и в какую сторону там время движется – пояснил Федоров. – Я еще прикину, а когда вернется Кимыч, расскажу, что получилось. Сейчас подумать еще надо.

Можно было быть спокойным, до прихода Игоря время выиграно, пока активных действий никто не предпримет. Во-первых – любопытство, а во-вторых, Федоров зародил в них сомнение, только ли их четверо. Получалось, кто-то мог и пораньше появиться, а кто-то, может, прямо сейчас выйдет из подвала или еще черт знает откуда и когда. А значит, с предателем, убившим своих, будет кому разобраться.

На сегодня, в рамках мероприятий по делу “Ордена Меченосцев”, у майора Алексеева была запланирована встреча с почетным метростроевцем и персональным пенсионером Александром Акимовичем Меньшовым, который непосредственно принимал участие в работах на интересующем следствие участке метрополитена в 1950 году.

Заодно, раз уж день все равно пройдет на ногах, Денис решил встретиться и с Евгением Петровичем Сазоновым, автором того самого письма в “Огонек”, которое так взбудоражило Ирку. Сам Алексеев одновременно серьезно и не очень серьезно воспринимал тему появления пришельцев из прошлого, так что грех было не познакомиться с таким важным “свидетелем”, благо есть возможность.

Для этого, на свои кровные пятьсот рублей, он купил в переходе метрополитена корочки журналиста, вклеил туда свою фотографию и отштамповал печатью. Теперь майор был спецкором газеты “Аномальные Явления” Алексеем Иртышевым.

Поначалу, хотел оставить себе настоящее имя, но Денис встречается довольно редко, еще возникнут ассоциации. Так что взял Алексей, от фамилии, чтобы не получилось, что его зовут, а он не откликается. Работать под чужим именем у Дениса опыта не было. Другая специализация.

Проверка Евгения Петровича по базам данных ФСБ не дала каких-то особенных результатов. Родился в городе Москве в 1941 году. Отец и мать были арестованы летом 1949 года по статье о хищении государственного имущества. На этом их след и заканчивался. Ирка проверила в архивах, оба умерли во время следствия, до суда. А у сынка стандартная в таких случаях биография – детский дом, ремесленное училище, армия, работа в СМУ, женитьба, развод, опять женитьба, от первого брака детей нет, от второго дочь двадцати четырех лет, замужем, с отцом не проживает. Сейчас занимается строительством. Да не просто, а совместно с финнами. В 1994 переехал из Бирюлево на Остроженку. Неплохо, явно вписался в рынок. Судя по всему человек серьезный. Даже странно, что такое письмо написал. Так мимолетом ознакомившись с этапами жизни интересующего его человека, Алексеев тут же договорился с ним о личной встрече.

Евгений Петрович оказался невысоким лысоватым мужчиной с в меру избыточным весом. Принял у себя спецкора газеты “Аномальные Явления” настороженно и явно без энтузиазма.

Впрочем, Денису это было понятно. В конце 80-х, когда вся эта тема с НЛО и прочими таинственными делишками только вышла из подполья, он сам, узнав, что появляется такая газета, лично смотрел в киосках, нет ли ее в продаже? В юности подобные вещи его весьма интересовали. Кстати, за все время купить ему ее так и не удалось. Но один экземпляр случайно нашел в курилке конторы. Его-то он и прочитал. После осталось только ощущение стыда от той чуши, что была там напечатана, стыда не за себя, а за тех журналистов, кто это придумывал. Так что реакция хозяина вполне предсказуема. Тоже, небось, читал газету.

Пройдя в квартиру с модным евроремонтом, Алексей краешком глаза оценил одну из смежных с коридором комнат. Вся стена заставлена книгами. На видном месте многотомник “Библиотека современной фантастики” в окружении подобной же тематики. Плохой признак. Хозяин сам может оказаться фантастом еще тем.

С самого начала разговор не клеился, Евгений Петрович явно стеснялся того посланного им письма, только непонятно почему. То ли придумал все тогда, то ли сейчас ему неудобно рассказывать о странных событиях с которыми он действительно столкнулся в детстве. Чтобы там ни было, но Денису было необходимо его как-то разговорить.

Перво-наперво, пытаясь добиться откровенности, новоявленный спецкор честно рассказал о своем первом знакомстве с газетой “Аномальные Явления”, о том, что тогда у него и мысли не было работать в этом ярко-желтом издании, скорее наоборот. Но, если честно, все не так плохо. Они стараются в каждый номер привнести хотя бы одну серьезную тему. Больше не получается, нет достойного материала даже на еженедельник. И поэтому, случайное знакомство с письмом Евгения Петровича почти десятилетней давности, только сейчас переданное их коллегами из “Огонька”, очень заинтересовала редакцию. Наконец что-то реально интересное, очень необычное и, похоже, достоверное.

Явная лесть растопила недоверие хозяина дома. И, взяв слово, что его настоящие имя и фамилия ни в коем случае не будут опубликованы – коллеги, а еще хуже, заказчики, не поймут, он начал рассказ.

Его отец был милиционером, участковым. Служил в органах еще до войны. В 1943, как фашистов отогнали, его мобилизовали и отправили на фронт в одну из стрелковых дивизий НКВД. С ней он дошел до самого Берлина, где был ранен. Повредил коленные связки. Самая вспоминаемая картина связанная с отцом – он лежит на кровати, распухшая нога обернута намоченной газетой. Такой распространенный тогда эрзац свинцовой примочки.

Как-то он принес домой красивый цветной журнал “Огонек”. Вообще, это издание и в то время отличалось хорошей печатью и цветными вклейками. Некоторые люди даже картинки и фотографии оттуда вырезали и на стены в квартирах клеили. Но этот был с непривычно гладкой бумагой, какого-то невообразимого качества цветной печати, а не отдельными цветными листами-вклейками как это было тогда. На обложке казак с поднятой на дыбы лошадью, фуражка, штаны с лампасами, шашки только не хватало.

Этот кавалерист так понравился маленькому Жене, что он даже стащил журнал со стола, чтобы посмотреть вблизи на это чудо, пока отец с матерью из-за чего-то ругались. И тут им выбили дверь. Отец метнулся к столу, потом к нему, вырвал журнал и бросил в печку. Но, один из КГБшников (Евгений Петрович так и сказал – КГБшников), с головой влез в горячую печь и, обжигая руки, вытащил журнал. Отца и мать сразу арестовали, а Женю отправили в детский дом. Так что тот вечер и тот красивый журнал он запомнил на всю жизнь. Каково же было его удивление, когда в 1991 году он узнал того всадника в июльском номере.

Как бы подтверждая свои слова, Евгений Петрович вышел в соседнюю комнату и через минуту принес оттуда целую пачку, штук в пятьдесят, наверно, этого номера.

– Вот, такой же сгубил моего отца и мать – сказал хозяин дома, передавая один экземпляр Алексееву. – Берите на память. У меня их много, сами видите – “Огонек” июль N30 за 1991 год.

Такие запасы одного номера не могли не произвести на Дениса впечатления. Нет, это конечно не доказательство что все сказанное истина. Он мог их купить в 1991 году для достоверности, когда придумал все это. Другое дело, сколько лет уже прошло. А сейчас Евгению Петровичу с этой фантастической историей, светиться незачем, даже про гонорар не спросил. Самое логичное было бы давно выкинуть этот ставший ненужным хлам, только место занимает. Так что пусть и небольшой, но это плюс к достоверности всей истории.

– Можно вам некоторые вопросы задать, чтобы точнее все написать?

Хозяин выпрямился в своем кресле и как на допросе уставился на Дениса.

– Да-да. Конечно.

– Вы знаете, не очень понятно, почему ваш отец не передал журнал из будущего по инстанциям. Зачем присвоил? Продать кому-то очень опасно. Время серьезное. Тем более что он был милиционер. Согласитесь, это должностное преступление.

Евгений Петрович рассмеялся.

– Вы посмотрите, что в этом журнале о Сталине написано. Продать. Тоже скажете. Мой отец был разумным человеком, прочитав, как относятся к “усатому” в будущем, сразу понял, что узнал лишнее. Сами понимаете, что делают с мелкой сошкой, когда она слишком много знает. Передав журнал, как вы говорите, по инстанциям, он подписал бы себе смертный приговор. Никто бы не поверил, что он его не открывал и ничего не знает о том, что будет в будущем. Что все, ради чего от народа требовали таких жертв, через какие-то полвека прахом пойдет. Вы только прочитайте, что здесь написано.

Возбужденный Евгений Петрович сунул журнал прямо под нос Дениса и практически наизусть процитировал – “Вы заговорили об общечеловеческих ценностях, протянули руку Америке и отреклись от Сталина. Вы положили начало разрушения идейного хлеба, который, давясь и чертыхаясь, но все же ели массы людей – хлеба коммунистической идеологии”. Представляете, каково это было прочитать в 1949 – “протянули руку Америке и отреклись от Сталина”?

Объяснение вполне удовлетворило Алексеева. Логично. Действительно, самое умное было сжечь, да хоть съесть.

– Не думаю, что эти КГБшники надолго пережили моих родителей – продолжил Сазонов.

– Они могли и не смотреть журнал – пожал плечами Денис.

– Могли – тут же согласился с ним Евгений Петрович, а потом хитро улыбнулся и добавил – только, кто бы им поверил? – чувствовалось, что он искренне рад, что людей арестовавших его родителей постигла такая же неминуемая кара. – Вы очень далеки от всех этих спецслужб и их методов. И это хорошо. Нормальные люди даже мыслить так не должны. Это меня жизнь заставила.

Алексееву очень хотелось ответить, что товарищ несколько переоценивает спецслужбы. В жизни все немного не так. Но рисковать не стал. Сазонов после этого мог закрыться, да и странен тот журналист, который защищает спецслужбы. Как-то эта профессия предрасполагает к либерально-демократическим взглядам, от которых люди его настоящей профессии, наоборот, как правило, весьма далеки. Хотя, конечно, в какой семье да без урода. И там сталинисты встречаются и у них либералы.

Немного успокоившись, Сазонов перевернул журнал. На последней странице была реклама “МММ”.

– Да-да. Не поверите, но я благодаря “МММ” и квартиру приобрел, и бизнес замутил. Вовремя вышел, перед всеми этими проблемами.

– Повезло.

Услышав это, Сазонов самодовольно усмехнулся.

– Нет. Я понял, что с МММ надо заканчивать, как Мавроди на государство наехал. Какие-то статьи, референдум о доверии, в общем, в России с властями ссориться нельзя. И поверьте, нынешняя семибанкирщина тоже долго не продержится. Россия – страна чиновников.

Денис не мог не отметить трезвость и разумность суждений Евгения Петровича, если, конечно, отбросить его пассажи о спецслужбах. Но там личное, отец с матерью пострадали. Наверно, интересно было бы поговорить с ним так, по душам. Но все-таки он здесь по делу.

Глава 32

– Вы в “МММ”, вообще, вошли, что рекламу запомнили?

Сазонов засмеялся. – Да нет. Я ни на что кроме казака и не смотрел тогда. Им только любовался.

Денис в ответ кивнул. Маленький тест на правду пройден. Мальчишкой запомнить эту невзрачную рекламу “МММ” практически невозможно. Надо было возвращать хозяина в повествовательное русло.

– Чего же он его к себе домой принес, а не уничтожил, раз понимал, что так опасно?

– Знаете, что сгубило кошку?

Денис в ответ рассмеялся. Это была его любимая поговорка, сколько раз он ей Ирку нервировал. А вот сейчас ей учат его.

– Да. Любопытство. Но все равно, слишком опасно.

Евгений Петрович тяжело вздохнул.

– Вот об этом я не могу сказать с уверенность. Точно не помню. Столько лет прошло. Но мне кажется, что первый обыск у нас был двумя днями раньше и ничего не нашли. Отец немного выждал и достал спрятанный журнал. Не знал, что за ним все это время следили. Но опять повторю, первый обыск у меня как за пеленой. Может, был, а может, и нет – детская фантазия. Как говорили у нас в детдоме: “зуба не дам”.

Попрощались они как родные. Евгений Петрович даже скидку на ремонт пообещал, сначала квартире Дениса, а потом, расчувствовавшись, и всему офису газеты. Приятный человек.

Жаль только, что с ремонтом не срастется. С началом “расследования” Денис вернулся к Ирке, благо у той, в наследство от почившей бабушки досталась двухкомнатная хрущевка, коей хотя бы косметический ремонт уж точно не помешал бы.

Кимов вернулся часа через четыре. Никто его так скоро не ожидал, поэтому, подкравшись незаметно, он целую минуту слушал бессмысленный треп ребят. Наконец, не выдержал.

– Мужики. Это просто неприлично. Вас здесь зубочистками переколют. Нельзя же так – выговорил он растерявшимся товарищам. – А теперь пляшите – Игорь достал из кармана паспорт.

– Юрий Пахоменко. Даже имя сошлось. Согласитесь, похож.

Тогда, в уже далеком от них 1949 году, академик Арзубагов не от хорошей жизни решился передать настоящий паспорт Степанцову. Попытка скопировать документ в его институте не увенчалась успехом. Из-за слишком сложной технологии не хватило времени. А что значило оказаться в СССР без паспорта понимали все. Вот инициативный академик и попробовал рискнуть.

Однако, за неделю до отправки, другое решение этого действительно архи-серьезного вопроса было предложено лично Лаврентием Павловичем, о чем Арзубагов, естественно, не был поставлен в известность. Все-таки задача не его компетенции. Решение грубое, но действенное.

Необходимо найти местного, чем-то напоминающего кого-то из группы и просто ограбить. Но без фанатизма, чтобы милиция всерьез не занималась этим делом. Мало ли кому по голове настучат, да деньги отнимут, ну и паспорт случайно прихватят. Так что беднягу надо обработать легко – без убийства и тяжких телесных.

Вот Игорь и приметил в метро молодого человека чем-то напоминающего Семенова, а потом не сплошал. Вышел вместе с ним на станции, проводил до дома и в подъезде… Жаль парня, но сильно Кимыч его не бил. Так, отключил минут на пять, но без реальных травм и переломов.

Посмотрев на фотографию в паспорте, вся группа вынесла единогласный вердикт – вполне сойдет. Теперь можно было приступать к следующим этапам – продать золотые цацки, а после Семенову отправляться на вокзал и снять у кого-нибудь квартиру. Там вечно бабки с ценниками для иногородних, вряд ли что изменилось и сейчас, тем более в стране бардак. Паспорт есть, хозяйке в нос сунуть, деньги будут.

Осталось только выслушать рассказ Кимова о том, что же происходит в стране и какой все-таки сейчас год.

Год оказался 1997, точнее 25 июня 1997 года, что было написано в купленной Игорем газете. Того, чего больше всего боялся Федоров и называл не очень понятным для Кимова словосочетанием “культурный шок” и близко не было, как и небоскребов. Высокие дома есть, но Игорь ожидал большего. Чего поразило, так это количество машин. Автомобили на прежние не похожи – красивые, гладкие, лучше чем Юркины самолеты. Правда, иностранные. Те, у которых названия по-русски написаны – намного хуже. Самое сволочное – немецкие. Игорь, как увидел надпись Mercedes и Volkswagen, специально спросил у водил – Из Германии? – И получил утвердительный ответ. Все лучшее опять немцы делают, а СССР уже нет. Такие вот они победители. Телеприемники видел, в магазинах продаются. И близко не похожи на те часы, что Федоров показывал – здоровенные ящики. Нет, с их, конечно, не сравнить, но явно не плоские и не во всю стену. И все так. Непривычно, но что бы ах – не скажешь.

У местного ларька с пивом он узнал и последние политические новости – страна уже развалилась. Все республики стали независимыми государствами. И Украина, и Армения тоже. Сказав про Армению, Игорь мельком взглянул на Акопяна. Тот сидел с белым как лист бумаги лицом и казалось уже ничего не слышал.

– Дайте воды, Арсену плохо – Акопян лишь махнул рукой. – Все нормально. Продолжай.

Кимову стало неудобно, что о развале страны он рассказ после небоскребов и машин. По логике, это надо было сказать первым, еще до паспорта. Именно ради страны они сюда и посланы. Как бы в оправдание, он добавил, что народ, вроде не очень и переживает. После этого ему стало стыдно вдвойне. Все-таки, похоже, он действительно дурак.

Понимание собственной тупости совсем сбило повествование. Постоянно запинаясь, Игорь стал рассказывать о каких-то мелочах.

Бабы носят брюки или юбки длиной до трусов. Прически простые, без начеса. Шляпок почти ни у кого нет. На некоторых косынки, но не как у крестьянок. Воздушные, дорогие. Мужики в шортах ходят и наголо стригутся. Почти все в яркой одежде, как у американцев в тех фильмах. В общем, непривычно, но на вид богато, материал хороший. При этом много бездомных и нищих – судя по лицам, сильно пьют. Кстати, цены как в 49, но в тысячу раз больше. Дома самая дешевая водка стоила где-то двадцать рублей, а тут тысяч двадцать.

Здесь Игоря перебил пришедший в себя Акопян.

– Ничего необычного. Инфляция. Деньги обесценились.

Игорь лишь кивнул головой, будто понимает, и продолжил свой рассказ.

В метро ходят молодые инвалиды в полевой форме. Как он понял, была война в Чечне, там столько и набили.

Что еще? Да ничего. Магазины большие, товаров уйма, вплоть до устриц и разных тропических фруктов, которых он и в жизни не видел. На этажах эскалаторы как в метро. Вообще, сами все увидят. Но если честно, удивляться особого нечему, он надеялся на большее. Да. Еще в космос летают.

Также он принес с собой пятилитровую бутыль воды и колбасы с хлебом. Только есть надо осторожно, его после колбасы пронесло. Чего-то там намешали. Хорошо в больших магазинах сортиры бесплатные и, кстати, очень чистые. Задницы вытирают специальной мягкой бумагой скрученной в рулоны. Он один купил, потом посмотрят, с колбасой точно всем пригодится.

Федоров слушал рассказ Игоря в пол-уха. Главное он узнал – СССР больше нет, и люди по нему не убиваются. Так что цель их миссии становится странна и непонятна.

Ну вот, наконец, Акопян открыл рот. – Есть ли коммунистическое подполье, может о нем что-то слышно?

Вместо ответа Кимов вытащил из странного, блестящего, похоже водонепроницаемого пакета, пачку газет, выбрал одну и зачитал:

– ПРАВДА. Пролетарии всех стран соединяйтесь. Газета основана 5 мая 1912 года. В.И.Лениным. Орган Центрального Комитета КПРФ. – Усмехнулся и, глядя прямо в глаза Арсену, добавил. – Продается в любом ларьке. Нет подполья. Никто им не мешает нынешнюю власть ругать. – Развернув газету, Игорь показал карикатуру – какой-то пожилой блондин торгуется с чертом.

– Это их, наш нынешний президент. Ельцин.

Акопян в ответ только шмыгнул носом.

Сергей осторожно огляделся, все пошло по самому худшему сценарию.

Почетного метростроевца и персонального пенсионера Александра Акимовича Меньшова Денису пришлось дожидаться больше часа. Тот никак не возвращался со своего выступления в какой-то школе. Оказывается, активный старикан постоянно передавал свой жизненный опыт молодежи и практически всегда приходил домой затемно, чем очень расстраивал свою супругу Людмилу Иосифовну Меньшову.

Честно говоря, это очень удивило Дениса. Уже очень далекий от школы, он был уверен, что всевозможных ветеранов туда больше не приглашают. А вот, оказывается все как раньше, старички продолжают ходить и передавать школярам свой опыт.

– Он там и помрет когда-нибудь, старый хвастун – наливая вторую кружку чая товарищу из ФСБ, в сердцах сказала пожилая женщина. Затем грустно посмотрела на Дениса.

– Что же вы, соколики, ЦРУ-то проиграли? Все же у вас было и власть, и сила. Без единого выстрела.

Алексеев молчал как партизан.

– Ни одного не нашлось, когда Феликса вашего Железного с постамента сбрасывали. Ну хоть бы кто вышел, очередь из автомата дал. Не по толпе, раз уж нутра нет, а просто вверх.

Денису очень захотелось уйти. На первый взгляд, бабка не то, чтобы пыталась как-то унизить или оскорбить, наоборот, она его, и вообще всех КГБшников как бы жалела, что они такими неуклепистыми оказались и народ еще подвели. Выдавали ее только глаза – хитрые и насмешливые.

Похоже, издевается, зараза. Да, нелегко, наверно, товарищу Меньшову дома с такой супругой. Потому к пионерам или как их там сейчас, скаутам что ли, и убегает. Те хоть старика толком и не слушают, зато не смеются над ним и не издеваются, да еще с такими подковырками – ума по молодости не хватит.

Наконец, пытка закончилась. Домой, с букетом гвоздик, вернулся румяный и веселый персональный пенсионер Меньшов. Как оказалось, он являлся полной противоположностью своей умной, с иезуитским характером супруги. Для него, что не происходило, то и хорошо. В какое дерьмо не упади – все Победа.

Денис сталкивался с таким типом людей. Им дай флаг, поверни в любую сторону, и они гордо пойдут туда уверенные в своей правоте. Потом поверни обратно, и те же люди с той же уверенностью двинутся к новым зияющим высотам. Главное – искренне и абсолютно бескорыстно.

К счастью, слушать воззрения Александра Акимовича на современность не требовалось. Интересно было, что и с кем он строил в далеком 1950 году и не сталкивался ли случайно с теми странными замаскированными ответвлениями в метро.

Память у старика, как писал А.М. Горький, была лошадиная. Алексеев не смог бы с такой точностью и обилием фамилий рассказать, что происходило в их отделе на прошлой неделе, как этот пенсионер республиканского значения описывал события практически полувековой давности. Хорошо, что ума хватило диктофон взять. Потому как конспектировать – рука отвалится. Торопить Денис тоже не рискнул. Собьешь такого, он все забудет или перепутает, а сейчас, раз фонтаном идет, надо ценить момент.

Через полчаса неторопливой, полной подробностей беседы, разговор подошел и к странному подземному аппендиксу. Конечно помнит. Он сам на нем работал. Что-то типа отстойника хотели сделать, чтобы всегда состав загнать можно было. Кстати, по плану их много должно было быть, но, вроде, потом тему прикрыли. А у них обвал произошел, в самом конце работ. Ну начальство и приказало замуровать плитой, чтобы не мешало никому. А засыпать не надо было, там крепко сделано, на века, очень странно, что обвалилось, наверно инженеры чего-то не рассчитали.

Несмотря на аварию, никого тогда не уволили, и тем более не арестовали, как сейчас пишут. Наоборот, в качестве поощрения за другой проект, вроде, для строящегося ленинградского метрополитена, проектировщиков с семьями в Гагры в санаторий отправили. А, вообще, Денису следовало бы найти кого-нибудь из того проектного бюро. Они все точнее объяснили бы. Сам Александр Акимович – рабочая косточка. Его дело было строить. А зачем, почему, им не объясняли. Метро ведь не просто метро, это оборонный объект, поэтому если что он и знает, то так, по сплетням, а насколько им можно доверять, это уже совсем другой вопрос. Так что отстойники это просто были или что-то другое, он точно сказать не может, ему не докладывали.

Еще через полчаса неторопливой беседы события дошли до нового 1953 года. Этот период был Алексееву уже неинтересен. Тепло попрощавшись, особенно с бабкой, он с удовольствием упорхнул восвояси.

Возвращался в контору Денис в невеселом расположении духа. Слишком уж эти две беседы подтверждали Иркину версию. И что ему теперь делать? Начальству ведь весь этот бред не доложишь, быстро по здоровью спишут. И не отвертишься от темы, слишком уж заинтересовался пан-полковник этими “меченосцами” хреновыми, про которых сам же Денис ему и рассказал. Хочет на их горбу в рай въехать. Наверно, генерала надеется получить. Как же, его отделом раскрыто еще одно чудовищное преступление коммунистического режима. С другой стороны и самому интересно, события, действительно, как это не удивительно, выстраиваются в фантастическую Иркину теорию.

С колбасой Кимов не ошибся. Акопян тихо сидел в кустиках, когда рядом с ним присел и Игорь. Арсену это было, мягко говоря, неприятно. Но не обладающий столь тонкой душевной организацией Кимов не считал, что естественный физиологический процесс должен мешать разговору.

– Химия какая-то. Мы в Кенигсберге немецкие склады захватили. Так у них тоже этих эрзац-продуктов навалом было. Вроде и съедобное, но потом, с непривычки, весь день дрищешь, а на следующий день уже ничего, организм привыкает, так что не дрейф.

Несмотря на некоторую неуместность времени и действия, Арсен продолжил разговор про еду.

– Вы в Ленинграде здорово голодали?

– Нет. Мы же разведка. Летные нормы, может даже лучше. Дистрофика за языком не пошлешь – все это Кимов сказал абсолютно обыденно и спокойно.

Арсен бы так не смог. За ними, в самом Ленинграде, от голода умирали женщины, старики, дети, а у них летные нормы. Самое ужасное, что Игорь прав. Нельзя было экономить ни на летчиках, чтобы у них голова в воздушном бою от голода не кружилась, ни на разведчиках, чтобы они могли выдержать рукопашную с самым здоровым врагом. Вот что значит физически и психологически крепкий человек. Таким как Кимов ему никогда не стать, к сожалению.

Весело посмотрев на загрустившего, но все равно сидящего орлом Акопяна, Игорь вдруг изменился в лице.

– Черт, главное забыл. Тебе же в город нельзя.

Арсен от неожиданности чуть не встал. А здесь-то в чем дело? Но Кимов уже доделал свои дела и сейчас быстро застегивал ремень.

– Давай, быстрей. Вот те клубничная – говоря это, он протянул Арсену рулон купленной им в городе туалетной бумаги.

– Отучайся по старинке. Эта мягкая, в два слоя – и побежал к ребятам.

Арсен перестал мять в руках привычную газету, оторвал кусочек от рулона, понюхал, действительно, клубникой пахнет. Смысла спешить он не видел, как и подробно узнавать в чем дело, давно пора свыкнуться – у него все не как у людей.

Не торопясь подойдя к группе, он узнал, что из-за проблем на Кавказе всех чернявых милиция останавливает и проверяет у них документы. Так что попадаться кому-либо на глаза ему не следует, чревато.

Услышав это, Акопян, как и полагается стоику, даже не шелохнулся. Все как всегда. Неудачник это судьба. Оставаясь неподвижным, глядя на землю, он в третьем лице сказал о себе.

– Пристрелить его надо и ветками закидать, чтобы не мешал выполнению задачи.

Народ заржал, параллельно удивляясь неизвестно откуда взявшемуся у Арсена черному юмору. Раньше подобного за ним не замечалось. Вообще, хороший признак. Мальчик, хоть и немного запоздавши, но взрослеет.

Глава 33

Пока ребята продолжали листать принесенные Кимовым газеты и журналы, Федоров осторожно за ними наблюдал. Сосредоточенные лица, глаза впились в тексты статей, ни у кого и тени нет какого-то неадекватного поведения или попытки скрытно проследить за остальными. На минуту ему стало даже стыдно за свою паранойю. С другой стороны, он руководитель группы и должен предусмотреть всякое. Успокоив себя тем, что подозрительность это его прямая обязанность, решил, наконец, изложить свою легенду произошедшего, которая, на его взгляд, должна обезопасить как его лично, так и всю группу от какого-нибудь “ненадежного элемента”.

Федоров осмотрелся, никто ли не хочет ничего сказать? Нет. Значит, пришло его время. Встав и громко прокашлявшись, будто на комсомольском собрании, он начал речь:

– К сожалению, из-за необходимой секретности, мы не могли проводить экспериментальные работы, ограничившись только теоретическими изысканиями. За это жизнью заплатили наши товарищи Степанцов, Чебрецкий и Рома Кавальчук.

Услышав это, все встали почтить память погибших. Дальше Сергей продолжил речь перед так и оставшимся стоять личным составом.

– Может и не только они. Не исключено, что их судьбу разделили и все остальные, те, кто шел за нами следом. Однако, также может быть, что наши товарищи опередили нас и уже сейчас проводят запланированные мероприятия. А может, наоборот, появятся чуть позже. Не знаю, сложно прогнозировать. Но разговор, если честно, совсем о другом – Сергей замолчал и оглядел лица ребят, все они внимательно смотрели на него, боясь пропустить хоть слово.

– С этой аномалией все не так просто. Даже не знаю…

Первым эту говорильню вокруг да около не выдержал Семенов.

– Сереж, провал создан искусственно? Так ведь? – Федоров про себя усмехнулся, нет, в Юре он не ошибся. Теперь можно приводить аргументы.

– Да. Помнишь нашу первую встречу? Извини, но я тогда не имел права раскрывать перед кем бы то ни было всех деталей исследований.

Сказав это, Сергей набрал полную грудь воздуха. Сейчас придется врать, перемешивая выдумку с фактами. Вообще, тогда просто повезло. Сам Федоров не обладал интуицией от слова “совсем”, вероятно плата за гипертрофированное логическое мышление, но он как-то нутром почувствовал, что из истории аномалии надо сделать тайну. Теперь, раскрывая ее, не запутаться бы самому. Все-таки, чтобы правдоподобно врать нужен если не талант, то хотя бы способности. С учетом, что у Сергея в этом деле опыта практически не было, оставалось только надеяться на них. Собравшись силами, он резко выдохнул.

– Слушайте внимательно, я буду подробно, по событиям.

Ребята не издавали ни звука. С таким же вниманием они пару недель назад слушали Берию, рассказывавшему им о путешествии во времени.

– В 1949 можно было видеть сквозь провал. А это значит, солнечные лучи проходили через него и, отражаясь, возвращались обратно. И все в том времени. Никуда не улетали. И тут же, дополнительный небольшой источник света, уровня мотоциклетной фары, точно указывал размеры аномалии. Ну? – Сергей посмотрел на Юрия. Глупо не использовать сейчас этого невольного союзника.

Семенов неуверенно сказал:

– Маскировка? – и затравленно посмотрел на Сергея. Мол, правильно? Федоров лишь одобрительно кивнул головой.

– Давай дальше – Сергею стало даже интересно, что еще накрутит Семенов. Его фантазии тоже не помешают.

– Прямо как на экзамене – тяжело вздохнул Юра. – Суть в спектре. Тот, кто это придумал, создал систему незаметной для естественного освещения. Зато она однозначно обнаруживается при искусственном, иначе граница провала или провал целиком был бы виден сразу при простом солнечном свете.

– Именно так – поддержал товарища Федоров и тут же привел и второй аргумент.

– Посмотрите, куда мы попали? – сказав это, Федоров просто кивнул на недострой. – Как по заказу. Вероятность, как выиграть в лотерею Осоавиахима. – Семенов не выдержал и толкнул в бок Акопяна. Именно это он ему и говорил еще утром.

Арсен лишь кивнул головой и восхищенно посмотрел на Юру. Восхищаться было от чего. Семенов, не стесняясь, изложил тогда казавшуюся неприлично сказочной версию. А ему, Акопяну, поверить и понять происходящее помешала вечная его зашоренность. Не может быть, потому что не может быть, если не сходится с фактами, тем хуже для фактов. А сейчас, даже сам Сергей говорит об искусственности аномалии. Стесняется, но говорит. Продумав все это, Арсен выпалил то, во что хотел верить сам, но стеснялся признаться даже самому себе.

– Может это коммунары из будущего? Они изменить события сами не могут, нарушится связь времен, потому нас и протолкнули?

– Кто о чем, а Арсеныч о коммунарах – подумал про себя Сергей. Но критиковать не стал. Да кто бы ни был. Важно, чтобы ребята не исключали, что может реально существовать какая-то сила, которая за ними не только наблюдает, но и ждет определенных действий. Ну и кто сейчас рискнет убить товарищей, чтобы присвоить все себе?

– Вот, пожалуй, и все. Это, конечно, во многом предположение, прямого контакта с силами из будущего у нас еще не было, но не факт, что не будет. Так что продолжаем операцию, а то еще по голове настучат. Сказав все это, Сергей широко улыбнулся, мол шутка, но для доходчивости, абсолютно серьезно, показал пальцем вверх.

Повторялась древняя как сама человеческая цивилизация история. Только что он создал миф о ком-то всемогущем, объявив себя его оракулом, с одной лишь целью, держать всех этих людей в повиновении. В данном конкретном случае – коммунары из будущего, а Федоров пророк их.

– На сегодня достаточно. Надо как следует выспаться. Утро вечера мудренее. Кстати, Игорь, не узнал сколько сейчас времени?

Кимов надменно усмехнулся и посмотрел на часы.

– Московское время девятнадцать часов двадцать пять минут. Повторяю девятнадцать часов двадцать пять минут.

Потом повернулся к Федорову.

– Сергей, можно тебя на минуту. Надо одно дело обсудить.

По возвращению в контору Денис сразу заметил какой-то нездоровый ажиотаж. Сотрудники ходили “довольные как слоны” – как сказала бы Ирка. Это был неплохой признак, вероятно дело пахло премией. Ради этого стоило и задержаться. Был смысл даже зайти к Вячеславу Михайловичу, несмотря на то, что тот знал – Алексеев сегодня работает в “поле”.

– Ну чего, поговорил со своим метростроевцем? Как там “меченосцы”?

– Меченосят, товарищ полковник. Показания не то, что не опровергают, а косвенно даже подтверждают существование такой структуры, по крайней мере в пятидесятых. Еще получил информацию о проектировщиках в метро, так что есть шанс найти тех, кто все это придумал и зачем. Если все подтвердится, реально может быть бомба.

“Бомба” заинтересовала Михалыча, и тогда Денис рассказал, что, судя по всему, эти отстойники строились для реальных боев в городе-герое Москве. И при таком масштабе работ, никаким Бериевским переворотом и пахнуть не могло. В общем, с наибольшей вероятностью, Сталин, веривший в “обострение классовой борьбы”, вовсю готовился к новым боям со ставленниками мировой буржуазии. И легенда о “меченосцах” вполне может быть правдой. Ведь нужно было не только построить все эти тщательно скрываемые оборонительные объекты, но и подготовить для них защитников. Правда, к 90-м, похоже, они все кончились, точнее выродились.

Укрепив таким образом веру пана-полковника в получение генеральских погон, чем значительно поднял его настроение, Денис поинтересовался, что все-таки произошло, почему народ доволен. Что за непорядок?

Вячеслав Михайлович лениво встал из-за стола и подошел к сейфу.

– Я завтра собирался отдать, думал сегодня в контору не придешь, ты же в поле. А вот каким трудолюбивым оказался. Но молодец, хорошо, что пришел и все доложил. А тут для тебя подарок. Видишь, даже в сейф положил, чтобы не пропал. У тебя ведь сотового нет?

– Никак нет, только пейджер. Дорого звонить.

Начальник достал небольшую коробку с надписью Nokia. – Вот, считай презент сотрудникам от управления.

– А трафик?

– Так вся суть в трафике. Сам телефон купить и самому не проблема. Все оплачивает контора. Только учти. Личные разговоры запрещены, служебные, тем более. Сам понимаешь, американцам разговор записать раз плюнуть, у них этот, как его “Эшелон”. Ну и наши слушать будут. Так что внимательно, без глупостей. Ничего серьезного, только Ирке – “люблю, целую” и все. Сам понимаешь, сейчас для примера кого-то выпорют, хотелось бы, чтобы не тебя. Кстати, телефон Фроловой не забудь внести. Ей тоже дали.

Не зря все-таки их контора называется Федеральная Служба Безопасности – от местных сплетников ничего не утаишь.

Поддерживая веселое настроение шефа, Денис с кавказским акцентом дополнил:

– Это должен быть человек не из нашего района – вспомнив “Кавказскую пленницу”, Михалыч рассмеялся и с таким же кавказским акцентом ответил:

– Именно так.

А, вообще, несмотря на щедрый подарок, в нем имелась именно та проблема, на которую и намекал шеф. С этим телефоном надо было быть исключительно бдительным, особенно первое время. Для примера остальным, чтобы приучить сотрудников фильтровать разговор, контора попытается найти раззяву говорящего лишнее, которого в назидание всем демонстративно и накажет. Именно на это намекал пан-полковник своему подчиненному и именно это подчиненный понял из намека пана-полковника.

– Давай, расписывайся в получении и свободен – все интересное от Дениса Михалыч уже узнал, пора было проконтролировать и остальных своих сотрудников.

Выйдя из кабинета, Алексеев усмехнулся. Все правильно. Телефоны передали в личное пользование, чтобы как-то поощрить личный состав. Увольняется много. А так – за служебные разговоры голову снимут, ну а личные – не надо злоупотреблять и всегда думать что говоришь. При этом Денис считал, что подобная мера, в общем, абсолютно верная. С непривычки, звоня из любого места в любое время, кто-нибудь вполне мог потерять контроль и наговорить лишнее. Это ведь не стационарный телефон, подходя к которому на автоматизме всплывал старый, еще советский плакат, где ефрейтор поучает рядового – “Не болтай у телефона! Болтун находка для шпиона”.

Глава 34

Кимов отвел Федорова в сторону с таким расчетом, чтобы остальным не был слышен их разговор.

– Ничего серьезного. Просто не хочу, чтобы вече было. Тебе решать.

Сергей лишь кивнул головой. Каким, однако, молодцом Кимыч оказался. Не забывает про субординацию. Все-таки военная косточка у него оказывается есть. Хотя, с другой стороны, может, это отцы-командиры ему ее так глубоко в условный инстинкт забили, что той пока никак не удается вылезти и убежать. С самого знакомства Федорову не удавалось избавиться от какой-то сидящей в подсознании личной неприязни к Игорю, он постоянно ассоциировался у него с опасным уголовником, от которого не знаешь чего ожидать и которому уж точно нельзя доверять. И хотя никаких предпосылок для этого не было, все ровно ни веры к нему, ни доверия пока так и не выработалось. К Юре и даже Арсену Сергей относился несравнимо лучше.

– Значит километрах в семи отсюда станция метро. Я когда туда вышел, смотрю, всякие люди подозрительные толкутся. Покупают что-то, продают. Бардак полный, у нас в 49 было культурней, порядка больше. А мне денег хоть сколько-нибудь нужно, в метро попасть. По пути только баба с коляской одна встретилась. Не ее же. А там у одного хмыря, кстати, почти наш ровесник, лет двадцать семь – тридцать, на груди картонка – “Куплю все”. Честно, так и написано. Ну, я подошел к нему, сую колечко – сколько дашь. Он восемьдесят тысяч отвалил. Я ж не знаю, сколько это – много или мало, а он на меня так странно смотрит. Я тоже на него оценивающе глянул и ушел.

Федоров попытался понять смысл этого несколько сбивчивого рассказа Кимова. Все-таки тот далеко не оратор.

– В чем суть-то?

Игорь усмехнулся.

– Я пока по Москве шлялся, все думал, что нам дальше делать, где квартиру снимать, как знакомства устанавливать. И такая мысль появилась – принесу я этому парню необработанный алмаз и скажу, мол, выбрал я тебя, дорогой господин, методом тыка – физиономия твоя понравилась. Надумаешь со мной работать, завтра скажешь, а сейчас проверь, что я тебе принес как аванс будущей совместной работы. Ну как?

До Федорова начало доходить.

– Алмаз, а не бриллиант, потому что мы старатели. Выхода в Москве ни на кого нет, вот мы и предлагаем первому попавшемуся жулику стать нашим представителем. Так?

Кимыч, обрадованный сообразительностью Сергея, как тот сразу понял, почему именно необработанный камень, довольно кивнул.

– Именно. Только не будем уточнять старатели или кто и откуда. Это неважно, мало ли как потом все переиграть придется. Не его дело. Важен алмаз. Он когда поймет что настоящий и узнает сколько стоит, вприпрыжку за нами побежит. Через него и хазу снимем, и документы попытаемся выправить. Арсену паспорт кровь из носа надо добывать. Иначе ему только в квартире безвылазно сидеть, да и нас могут дернуть. Милиция здесь нервная. Мне надпись “куплю все” понравилась, ненавязчиво так на скупку краденого намекает. Парень явно на блатных завязан, но сошка мелкая. А воры это ксивы, хазы, шалавы те же – сказав это, Кимыч хитро подмигнул Федорову.

Сергей задумался – а так же стукачи, милиция и облавы. Но идея интересная, очень заманчивая. Решает сразу уйму проблем.

– Помнишь, нам милиционер рассказывал, что практически все мелкое и среднее жулье властям стучит. Он нас не сдаст?

Кимов засмеялся.

– Помню. Только он скорее язык себе откусит. Сам представь, мужику под тридцатник, все чего достиг – у метро с картонной табличкой ходит. Мы его шанс. Так что он о нас ни легавым, ни своей гопоте и слова не скажет. Как собачка будет хвостиком крутить, боясь одного, чтобы мы его на кого другого не поменяли. Поверь, я в физиономиях разбираюсь. Этот такой.

Федоров заговорщицки посмотрел на Игоря. В принципе, это, несомненно, нарушение первоначально разработанного плана. Но, в конце концов, старая стратегия и так накрылась. От личного состава только треть. Год не девяносто первый, а девяносто седьмой. Да и СССР уже нет. Шесть лет как распался на пятнадцать независимых стран. И что надежнее – медленно двигаться шаг за шагом в абсолютно незнакомой обстановке или сразу найти себе проводника? Хочешь, не хочешь, а там и там придется импровизировать. Сразу вспомнился первый день у аномалии и Берия – опять что ли бросать камень на авось?

– А с чего он на тебя странно посмотрел? Одежда удивила?

– Одежда нормальная, и не в таком ходят. Я поэтому другую покупать и не стал, хотя, обувь надо сменить, наша дурацки смотрится – грубая очень. Дело, думаю в том, что не походил я с его точки зрения на человека, который кольца продает у метро. Согласись, не та у меня фактура. Вот он и насторожился.

Федоров хлопнул Игоря по плечу.

– Думаешь он тоже физиономист? Хотя, да. Рожа у тебя бандитская, не отнять. Давай рискнем. Объясняй ребятам свою задумку. Потом бери Юру и идите вместе. Там, как бы незаметно покажешь ему того парня, но чтобы тот засек. Надежней будет. Пусть видит, что ты не один. Юрка тебе одобрительно кивнет, будто он старший, ну а дальше сам по обстоятельствам. Только, если что, плюйте на этот алмаз и деру.

– Мы тогда сейчас и пойдем. Похоже, здесь рано не ложатся – сказав это, Кимов довольно улыбнулся. Ему было очень приятно, что командир-академик не только его внимательно выслушал, но полностью с ним согласился и даже дружественно хлопнул по плечу. Отношения явно налаживаются и с ним.

Глава 35

Денис и близко не ожидал, что получение сотового телефона вызовет такую бурю восторга у Ирки. Двадцатипятилетняя, в общем, без пяти минут тетенька, прыгала как семилетняя девочка, получившая в подарок Барби.

На удивление самого Алексеева, это вызвало в нем не насмешку или снисходительную улыбку, а чувство умиления, желание защитить, взять под опеку. В общем, все те чувства, которые должна пробуждать у настоящего мужчины его женщина.

Умиление закончилось утром. Ирка, как обычно, носилась как угорелая, параллельно гладя платье и готовя завтрак. И это несмотря на то, что до выхода оставалось еще около часа. Она по жизни была такой торопыжкой, что не на шутку утомляло. Все-таки смотреть на молодую женщину в халате, летающую как фурия по квартире, не самое приятное зрелище.

Сам Денис сидел за столом, ждал завтрак и, глядя на Ирину, предавался философским размышлениям, что человек, все-таки некрасивое животное, а ведь она одна из лучших женщин, встретившихся в его жизни. И с утра выглядит как днем. Глаза, брови, ресницы, губы – все свое. А вот Людмилке это приходится рисовать, без макияжа лицо однотонное и блеклое, зато не накрасившись, она ночью даже в туалет не выйдет.

Однако созерцание пора было заканчивать и заняться чем-нибудь полезным. Например, дать понять Ирке, что он хочет постоянно видеть ее в презентабельном, а не в затрапезном виде как сейчас. Можно ведь и в нормальной одежде дома ходить. Не настолько они бедные.

– Все-таки человек некрасивое животное – повторил Денис свою мысль вслух.

Однако, вопреки ожиданию, что Ирка попытается уточнить или возмутиться, та спокойно ответила.

– Нормальное. Из приматов мы самые красивые. Посмотри на тех же шимпанзе или макак, бегали бы тоже с красными жопами – выпалив это, она скорчила свою красивую мордашку от омерзения, то ли представляя себя, то ли его с красной задницей. Впрочем, состояние отвращения продлилось всего пару секунд, и она продолжила, как угорелая, носиться по невидимым для Дениса делам – вроде платье поглажено, омлет дожаривается и участия в своей судьбе пока не требует.

– Ну как в такую не влюбиться – подумал Алексеев, одновременно пытаясь безуспешно понять, что она, вообще, сейчас делает, раз так носится.

Разговор же по делу Денис решил начать издалека.

– Интересно, на чем наши оператора прижали?

Ирка остановилась. Вчера, занятая своим замечательным телефоном, она даже не поинтересовалась, узнал Денис что-то новое в так интересующем ее деле или нет.

– Какого оператора?

– Мобильной связи. Или ты думаешь, что контора собирается платить за разговоры?

– Неважно. Смотри какой!

Девушка покрутила своим розовым телефончиком прямо перед носом у Дениса – управление, как и положено, презентовало телефоны розовой расцветки дамам, а синего – мужикам. Тем не менее, дело было сделано – безумный бег девчонки остановлен, а сама она приведена в благодушное состояние.

– Выключи газ, омлет сам дойдет и садись сюда. Серьезный разговор есть.

Ирка сразу почувствовала себя виноватой. Небольшой розовый пластмассовый прямоугольник заставил ее забыть все – и таинственные ходы в метро, и, возможно, вполне реальное перемещение во времени.

– Что-то прояснилось?

Алексеев пожал плечами.

– Железобетонных доказательств естественно нет, так косвенные улики. Зато тебе работа нашлась. Надо узнать, кто проектировал эти отстойники в метро, что за конструкторское бюро, кто еще жив из него.

В ответ Ирка фыркнула:

– Я два года назад этим занималась. Никаких следов. Ни у нас в архиве, ни у метрополитена. Как будто ничего и не было.

Мстя за нездоровую реакцию девчонки на мобильник, Денис решил ее немного потроллить:

– Ты тогда была еще молодая и глупая, может, чего-то упустила, а сейчас старая и опытная, авось найдешь – выслушав этот весьма сомнительный комплимент, Ирка решила не превращать дальнейший разговор в шутку с дальнейшей милой перебранкой, а абсолютно серьезно ответила, что все проверялось очень серьезно. Метрошники даже больше их заинтересованы были, что у них под землей творится, но тоже ничего у себя не нашли.

Видя, что Фролова, наконец, отошла от своего замечательного мобильника и перешла на серьезный разговор, Алексеев рассказал ей все. И о кипе журналов “Огонек” у Сазонова, и о строительстве непонятных отстойников в метро, и о произошедшей там аварии, и, главное, о том, что проектировщики были поощрены отдыхом в санатории в Гаграх за работы на Ленинградском метрополитене где-то с 1950 по 1953 год. Уж это в метровских архивах точно должно сохраниться. Именно по этому следу, так неосмотрительно оставленном в прошлом и можно будет найти этот таинственный отдел.

– Значит, пока все сходится? – Ирка не смогла сдержать свою радость.

В ответ фыркнул уже Денис:

– Чему ты радуешься? Интересно, когда это игра, головоломка для детей. Сейчас уже совсем не смешно. Ты подумала, какие сценарии могут быть у этой группы? Что они сюда привезут?

Ирка пожала плечами.

– И так понятно. Их задача переправить сюда Сталина и других руководителей. Сопрунов ведь открытым текстом это говорил.

Алексеев посмотрел на нее как на ненормальную.

– Ну, переправят и что будет?

Девушка рассмеялась.

– Как что? Наше начальство наперегонки присягать ему побежит, попы в колокола забьют – Мессия явилась. У тебя есть в этом сомнения? Спасибо Ельцину, он воспитал целое поколение сталинистов. Ладно, давай омлет делить, а то остынет.

Сергей подошел к плите. Нет, здесь они с Иркой не союзники. Как-то слишком легкомысленно она на все это смотрит.

– Тебе что, Ельцин нравится? Хуже, уж точно не будет – решила добить его Ирина. Спорить с ней было бесполезно – волос длинен, ум короток. Да и все мозги сейчас мобильником заняты.

Девчонка никак не унималась.

– Давай, накладывай. А наше начальство и Гитлеру присягнет. Не поморщится. Сам знаешь.

Заметив на лице Дениса раздражение, поправилась.

– Я не про пана-полковника. Михалыч нормальный мужик. Я про тех, кто повыше. С генеральскими звездами, помнишь как они всю прослушку американцам сдали? – выпалив все это, Ирка начала нарезать свою порцию.

Алексеев же думал о другом, что Фролова совсем не понимает, что может произойти. Для нее эти люди из 1949 года несомненные герои. Нет. То, что они герои хорошо понимал и Денис, только он еще понимал, что это герои другой эпохи. Бесконечно решительной и жестокой. Да взять даже того же академика Сахарова, каким он был тогда – началась война, попытался поступить в артиллеристское училище, куда не попал по здоровью, а те же Федоров и Флеров добровольцами пошли. Сейчас и не представить, как студенты учебных заведений массово толпятся у военкоматов и рвутся на фронт, скорее наоборот, лишь бы откосить, да что там от фронта, просто от армии. Даже далеко ходить не надо, Алексеев сам, по сути, откосил, поступив специально именно в тот институт где была бронь. И только оттуда уже на службу в ФСБ попал. А что еще предлагал Сахаров – суперторпеду, да минирование океана у берегов США для цунами. С одной стороны, академик тогда нравился Денису значительно больше, с другой, упасти Бог, столкнуться с этими героями на узкой тропинке. Вот всего этого Ирка, конечно, не понимает и, похоже, еще долго не поймет, скорее всего, вообще, пока лично не столкнется, да поздно будет.

За всю ночь с 25 на 26 июня 1997 года Роман Карагодин ни на минуту не сомкнул глаз. Неожиданное вчерашнее знакомство обещало окончательно и бесповоротно изменить всю его жизнь. Сначала тот спортивный парень показался ему рэкетиром. Уже думал “крышу” звать, благо, ее представитель недалеко прогуливался. А вот как все сложилось. Если только, конечно, все это правда, и переданный этими двумя мужиками кусок породы с прозрачным камнем действительно алмаз, а не обломок какого-нибудь горного хрусталя или другого, похожего на самый дорогой камень в мире минерала. С другой стороны, врать то им зачем?

Первую попытку как-то проверить подарок или аванс, как они ему сказали, он произвел дома сам – пытался поцарапать. Сначала иголкой, потом ножом, стеклом, но даже песок не оставил и следа. Хотя им Ромка особо сильно не тер, побоялся.

А мужики странные, окончательно определились, когда он назвал им свое имя – Роман.

Переглянулись и все было решено. Сказали, что так их товарища звали, который недавно погиб. Только непонятно, просто так сказали или это было предупреждение, граничащее с угрозой. По их тону Карагодин так этого окончательно и не понял. Впрочем, неважно. Такой шанс упускать нельзя. Надо только где-то точно проверить камень. Но где, знакомых в этой области нет, а идти в какой-нибудь ювелирный стремно, спрашивать просто не у кого. Времени же почти не остается. Сегодня на два часа запланирована встреча.

Когда-то Ромка был студентом. И не просто студентом, а студентом МГТУ имени Баумана. Хорошо учился, подавал надежды. Но, любовь-морковь, залет, семья. В общем, пришлось добывать хлеб насущный. Нет, институт он закончил, только ни дня не проработал по специальности.

Да и жалеть, по большому счету, не о чем. Чтобы он делал со своей робототехникой и комплексной автоматизацией? Плохо только, что торговых талантов тоже не обнаружилось. Ларьки и те прогорели – друзья-товарищи подсунули партию паленой польской водки замаскированную под “Кремлевскую Де Люкс”. Несколько человек траванулось, не до смерти, но в больничку попали, еле откупился тогда – двухкомнатную хрущевку на однокомнатную менять пришлось. Жена с ребенком ушла тогда же, вместе с новоразмененной квартирой.

– Мам, у тебя знакомых ювелиров случайно нет?

Услышав этот странный вопрос от сына, Наталия Васильевна напряглась – куда же он опять вляпался? Из-за его идей уже потеряли квартиру доставшуюся от покойного брата. Юлька, змея подколодная, согласилась дать разрешение на размен, если только та, на что поменяют, ей отойдет. А счетчик тикал. И вот, снова, ничему жизнь не научила. Ювелир ему теперь нужен.

Она не выдержала, и со слезами на глазах бросилась к сыну.

– Что ты опять натворил?

Ромка вскочил и обнял мать.

– Смотри, нашел, на алмаз похоже.

Мать недоверчиво посмотрела на сына.

– Если нашел, то это кварц какой-нибудь или горный хрусталь.

Тогда он взял со стола здоровенную трехгранную сапожную иглу, выменянную на что-то еще в школьные годы, и с силой провел по прозрачному камню.

– Ни царапины.

– Откуда он у тебя, скажи правду – прошептала расстроенная мать.

Правду говорить не хотелось.

– Нашел. Честно. Давай так. Я сейчас отвезу тебя в ювелирный, за сколько дадут, за столько и продашь.

Мать недоверчиво посмотрела на сына.

– А сам чего не хочешь?

– Подумают еще, что украл где или в экспедиции утаил. А ты скажешь, что муж-геолог оставил. Говорил перед смертью, что ценность большая. Тебе сейчас деньги нужны, вот продать и хочешь.

Сказав это, он улыбнулся и честными глазами посмотрел на мать. Мама, конечно, не поверила Роману, но понимала, что все равно выхода нет, раз камень уже у него. Ей ничего не оставалось, как начать одеваться и готовиться на очень неприятный для нее вояж к какому-нибудь незнакомому ювелиру.

Глава 36

Вернувшемуся с задания Семенову нечего было рассказывать о городе, чего бы уже не рассказал Кимов. В общем, культурного шока у него тоже не случилось, по крайней мере пока. Ведь все что он видел это квартал пятиэтажек, несколько девятиэтажек и метро, даже в магазины не заходил. Все согласно заданию – познакомились с парнем, отдали аванс, оставалось только ждать следующего дня.

Свою первую ночь в 1997 году вся группа, в полном составе, провела в подвале. Заснули почти сразу, дома они готовились к гораздо худшим условиям. Душновато и сыровато, но спальные мешки практически на нет свели имеющиеся неудобства. Обстановка оказалась вполне терпимая. При необходимости не было бы проблемой отлежаться здесь неделю, а то и больше. Так, по очереди, сменяясь каждые два часа на дежурство, они встретили утро нового 26 июня 1997 года.

Согласно выпавшему жребию, последним предстояло дежурить Арсену. Под конец вахты, взглянув на спящих товарищей, он вышел на улицу и посмотрелся в зеркало. Оттуда на него глядела хмурая, заросшая щетиной физиономия. Очередной минус в его жизни – надо бриться два раза в день, а не раз как остальным. С другой стороны, если подумать, пока нет паспорта, показываться ему нигде нельзя, так что можно узнать насколько ему идет борода. Он ведь больше не во ВнешТорге, где просто не поняли бы, как у них может работать небритый человек, а раз на лице нет шрамов, то и борода не положена. Там у них все строго, почти по-военному. В общем, борода просто сказочно облегчит его жизнь.

Приняв такое решение, в гораздо лучшем расположении духа, он вернулся в подвал. Не без злорадства громко произнес.

– Товарищи, вам бриться пора!

Услышав веселую интонацию в голосе вечно меланхоличного Арсена, Кимов насторожился, что-то не так. Впрочем, ответ быстро нашелся. Им надо бриться, а ему нет. Немного все-таки парню для счастья надо.

Игорь достал из сумки котелок и банку с сухим спиртом. Оставалось только нагреть воду. Проблем с бритьем не было никаких – каждому полагался комплект из ста бритв “Жиллет” и станок. Так, сообща бреясь и отпуская шутки по поводу “на глазах обрастающего бородой” Акопяна, команда готовилась к запланированной встрече. Необходимо было предусмотреть несколько вариантов возможного развития событий.

Первый. Если Роман просто не придет. Товарищ получил алмаз, продал его и больше не собирается рисковать. Вполне разумное с его стороны поведение, пожалуй, даже, самое разумное. Ну а для них – обидное, но не самое скверное продолжение. В таком случае надо заранее решить, плюнуть на сценарий с наймом помощника и сразу ехать на вокзал узнавать цену и условия съема квартиры или попробовать еще раз. Спора по этому поводу не получилось. Единогласно решили, что посмотрят на месте. Будет у кого из местных барыг располагающее лицо – попробуют снова. Нет – поедут. Вся надежда на точную физиогномику.

Второй – гораздо хуже. Если парень поставил в известность милицию, знакомых бандитов, да даже сам, не желая того, попался к кому-то из них с этим камнем. Это не знаешь как заранее и проверить. Здесь остается только надеяться, что этого не произойдет. А то ведь или убьют позже или повяжут сразу, смотря на кого нарвешься, бандитов или милицию.

Третий сценарий. Роман никому ничего не скажет и будет честно с ними сотрудничать, надеясь получить свой куш. В это очень хотелось верить. Должно же им когда-нибудь повезти.

Из всего этого получалось, что как это не наивно выглядит, но если Рома придет, им придется сразу довериться. Попросить найти квартиру и как-то объяснить полное отсутствие документов. Но, на всякий случай, даже Юре не стоит светить добытый Кимовым паспорт.

Ромка что есть сил гнал свой старенький “Пассат” к месту встречи. Он не ожидал, что камень так долго будут проверять в ювелирном. И вот теперь опаздывает. Быстрее всего было добираться по МКАД. Городские пробки в это время однозначно не давали шанса успеть.

Мать чуть инфаркт не хватил, когда оценщик в ювелирном отвалил ей три тысячи долларов, а потом слезно просил посмотреть, не оставил ли еще чего ее покойный супруг-геолог, а он, в свою очередь, не обманет, больше ей все равно нигде не дадут, да и опасно – кругом воры и бандиты.

Камень, наверно, не менее десяти кусков стоит. Знает он этих оценщиков, сам такой же. И это сокровище ему отдали шутя, авансом, просто с надеждой на сотрудничество.

Глава 37

Увидев выскочившую на трассу старушку, Карагодин резко нажал на тормоза и въехал в канаву. Перманентная реконструкция кольцевой дала себя знать, обочина вдрызг разнесена. Выбраться своими силами не удавалось. Машина буксовала. На глаза навернулись слезы. Думал же добраться на метро, нет, на машине захотелось, пусть видят, что на колесах.

Выбежав на трассу, он пару раз провел ребром ладони по горлу, как бы показывая – Ну, очень тороплюсь. Помогите.

Несколько машин, не снижая скорости, прошли мимо. Пожалел его только какой-то дедок на “копейке”. Владельцы более дорогих автомобилей, как им и положено, не обратили на попавшего в беду человека никакого внимания.

Подцепив трос к уже изрядно проржавевшему крюку тазика, им удалось с первого раза вытащить Ромкину машину. Рассыпаясь в благодарностях, Карагодин насильно сунул в руку спасителя десятитысячную купюру. Самое мерзкое, что сам бы он тоже не остановился, чтобы помочь какому-нибудь бедолаге, попавшему в подобную ситуацию, это Роман хорошо понимал.

Несмотря на все старания и последующую гонку, опоздание составило почти пятнадцать минут. В довершении всего, подъезжая к метро, весь на нервах, Карагодин пару раз чуть не “поцеловал” неумело паркующихся чайников. Какого же было его облегчение, когда он увидел спокойно сидящих на скамейке Игоря и Юру. Все-таки дождались и так спокойно сидят, будто и не злятся.

На самом деле, товарищей даже обрадовало опоздание Романа. Ведь свяжись он с милицией или бандитами, вряд ли такое бы случилось, у тех ребят все точно. А здесь целые пятнадцать минут, вполне могли и уйти. С этим парнем можно иметь дело, ну а дисциплине и пунктуальности они его еще научат.

Новый день доказал Денису мудрость и полезность пословицы – “не откладывай на завтра то”, но не в современном смысле – “чего можешь не делать вообще”, а в первоначальном, исконном – “чего можешь сделать сегодня”.

Вчера Алексеев, несмотря на работу в “поле”, не поленился вечером приехать в контору, а потом и зайти к пану-полковнику, доложить о продвижении следствия. И этот трудовой подвиг не остался без вознаграждения.

Михалыч, заинтересованный развитием истории о “меченосцах”, свалил новое дело, обещающее одни неудобства и неприятности, на его коллегу – Сашку Рогова. Хотя, если кто и был более остальных свободен, то это именно Денис.

Их отделу поручили расследовать резонансное убийство трех подростков, шедших с российским флагом на стадион. И хотя все понимали, что это обыкновенная уголовщина, и ФСБ здесь делать абсолютно нечего, но надвигающееся празднование 850-летия Москвы требовало исключения любой возможности политических диверсий. А здесь фигурировал российский флаг, древко которого какие-то уроды засунули в анальное отверстие одного из мальчишек, порвав тому прямую кишку, отчего тот и скончался. Двое остальных были избиты практически до полусмерти и давать показания не могли. Согласно же донесениям срочно поднятых по тревоге сексотов, стало известно, что местные гопники не при делах, ну не умолчали бы они о таком “подвиге”. В общем, явный висяк, да еще такой громкий.

После летучки Федоров ожидал появления Ирки, он как раз подписал у Михалыча запрос на установление отдела проектирования метрополитена, который был премирован отдыхом в санатории в Гаграх с 1950 по 1953 год за работы на Ленинградском метро.

Тем временем об убийстве гудело все управление, как-то слишком люто, так что не услышать о нем Фролова не могла. Федоров ожидал, что она приплетет к делу своих “сталинистов”, в смысле его “меченосцев”. Что мол они этот флаг терпеть не могут, Власов там и прочие глупости… Однако, в этом вопросе она оказалась куда адекватнее чем он ожидал.

– Уголовщина. Самим бы им вставить по флагу – вот и вся ее реакция. Она не могла поверить, что ее герои из прошлого были бы способны на такое зверство. В общем, на самом деле она зашла за запросом и предупредить, что раньше чем через пару недель ответ им вряд ли дадут. Все-таки ФСБ не КГБ и по отношению к ним это здорово чувствуется, за годы перестройки, а, главное, позже, контора потеряла львиную долю своего влияния.

Отправив подругу продолжать нести трудовую вахту в архиве, видя более чем стопроцентную загруженность соратников по невидимому фронту, Алексеев чувствовал себя несколько неудобно. По большому счету, с того самого обнаружения оружия в палатах Большого Кремлевского Дворца, он, поставленный на то дело, больше ничем другим и не занимался, тогда как средняя нагрузка в отделе от 5 дел одновременно.

Как же, в его случае опасность угрожала элите новой демократической России. И случись что, с руководства Следственного Управления строго бы спросили, почему оно недостаточно внимательно отнеслось к угрозе и не выделило не то, что специальную следственную бригаду, а хотя бы одного человека, занимающегося только этим делом.

Вот этим человеком Денису и повезло оказался. Так что зря Ирка про любовь к нему Михалыча дома распиналась. Нет, тот к нему хорошо относится, пожалуй, лучше всех в отделе, но в данном конкретном случае это просто перестраховка от известного перестраховщика пана-полковника.

Именно благодаря таким, удачно сложившимся обстоятельствам, у Дениса с избытком хватало времени заниматься и “подводной” частью этого дела, касающегося пришельцев из прошлого.

В данный момент, пока притормозились данные из архива метрополитена, требовалось как-то получить доступ к личному делу Федорова. Ирка, несмотря на то, что работала в архиве, не имела возможности ознакомиться с досье физиков-атомщиков даже далекого прошлого. Бумаги находились в отдаленном филиале и если для кого и представляли интерес, то только для историков. Тем не менее, фонд, на всякий случай, был закрытым, и Денису надо было придумать какую-нибудь отговорку чтобы поработать там.

За попытками решить эту задачу его и застал сигнал тревоги. Наконец сработала сигнализация поставленная в одном из обнаруженных туннелей в метро. Кроме него, согласно плану, были подняты группа быстрого реагирования и обслуживающее близлежащую станцию отделение милиции при метрополитене.

Мчаться к месту обнаружения надо было очень быстро, чтобы не дать возможности транспортникам взять нарушителя себе. Хоть группа захвата ФСБ и выдвигалась к району метро, но первой там все равно окажется милиция. А если злоумышленник не окажет сопротивления, то МВД его и загребет прямо метровскими милиционерами.

Вбежав в кабинет к Михалычу, Денис просто крикнул:

– МВД! – Пан-полковник сразу все понял – дежурная “Волга” с “мигалкой” была срочно вызвана из гаража. Не став дожидаться лифта, Алексеев со всей мочи помчался вниз. При СССР такого соревнования и близко бы не было, но за годы демократии, тут с Иркой не поспоришь, спецслужба лишилась былого влияния.

Уже имеющийся опыт подсказал, на “мигалке” далеко не уедешь. Культура нынешнего вождения никому не делала снисхождения, даже скорой и пожарным. Более-менее побаивались милицию, а вот непонятную черную “Волгу” с синим колпаком, без милицейского сопровождения, точно не пропустят.

Поэтому Дениса довезли только до ближайшего метро. Откуда, по местной связи, он связался с дежурным по станции где сработала сигнализация, что сейчас будет, и чтобы транспортная милиция без него не начинала.

Поставленные новыми знакомыми задачи заставили Романа крепко задуматься. И если с жильем было все понятно, то вопрос о возможности достать документы несколько огорошил. И такое на первой же встрече, не таясь. Воистину – простота хуже воровства. Нет, понятно, сразу дали алмаз, три тысячи долларов на кармане, но чтобы так с места в карьер, как-то по-детски что ли. Видно, что время у товарищей не ждет, и они играют на удачу. Вот только стоит ли ему с такими рисковыми игроками связываться.

В принципе, он боялся только террористов. Но непохоже чтобы эти парни к ним относились. Те скорее с какой-нибудь диаспорой связались бы. Лица славянские, говор тоже. Конечно странные. Судя по манере разговора откуда-то из глухой провинции. Как говорил его товарищ, отслуживший в армии – “спустились с гор за солью, тут их военкомат и загреб”.

До того как им потребовались документы, он был уверен, что это какие-то одичавшие старатели с Севера или Сибири. А сейчас получалось, что это сбежавшие уголовники. А алмазы – может убили старателей. Тем более, рожа у того кто Игорь явно бандитская. Второй – Юра, тот поприличней выглядит. И, как он понял, это еще не все. Разговор шел о четырех паспортах. Самое паршивое, даже не обратил внимания на руки. Есть на пальцах наколки или нет. Хотя, если бы были, то наверно заметил бы. Нет, не террористы. Те лучше организованы, осторожнее и точно умнее, нельзя так на первой же встрече неизвестно с кем. А эти прямо на пролом идут – на тебе алмаз, а нам бы документы, да еще и жить негде. Воистину еще раз – простота хуже воровства.

С другой стороны, от камня же он не отказался, аванс и, мягко говоря, очень не маленький, надо отрабатывать. Может мать опять оказалась права? Он снова влез куда-то ни туда?

Возвращался Карагодин со встречи не торопясь, и, на этот раз, через город. Дорожные пробки даже радовали его, можно спокойно посидеть и не отвлекаясь подумать. Жаль только, что они так быстро рассасываются.

Надежная квартира – да нет проблем. Въедут прямо к нему. Мать давно на дачу собирается. Чего ей летом в городе сидеть? А он приютит ребят на первое время.

Только те ли это ребята, раз совсем без документов? Не опасно ли лично для него? С другой стороны, алмаз ему дали, понятно, что не за просто так и не за плевое дело. Три тысячи баксов как с куста.

Одни и те же вопросы и ответы, не переставая, крутились в его голове. Просто бесконечный цикл какой-то. Одно и то же, одно и то же. Было понятно только одно – сейчас решается его судьба, как бы не ошибиться.

А если он достанет для них документы, то будет знать все их новые имена. За это может и поплатиться. Опять же, с другой стороны, в случае его пропажи или смерти, их можно сделать достоянием милиции. Ну, как в кино. Знакомый передаст запечатанный конверт со всеми их данными и фотографиями. Надо только как-то ненавязчиво предупредить новых “друзей” об этом.

Вообще, сейчас бы ему не помешала часовая или даже поболее пробка. Но, как назло, практически весь путь до дома был свободен.

Чашу весов на сторону рискнуть склонило то, что он знал к кому обратиться как на счет документов, так и своей личной безопасности – Ольга Виноградова. С первого класса вместе в школе учились. А теперь она инспектор по делам несовершеннолетних. У нее, по крайней мере, можно все безопасно узнать из первых рук. Паспортный стол вместе с ее отделением прямо через дорогу.

Вообще, насколько он знал, Оля окончила Московский институт культуры, а из него, уже абсолютно непонятными и неизвестными для Карагодина тропами добралась до милиции, где получила лейтенантские погоны и стала этим самым инспектором по трудным подросткам.

Поставив машину перед окнами дома, Ромка решил отметить “точку невозврата”. Вообще, эти разные “точки” в разное время он уже несколько раз отмечал по всевозможным поводам, последним было расставание с парой ларьков после того фиаско с водкой и переходом в категорию купи-продай у метро. Сейчас же он надеялся проститься с этим унизительным занятием и подняться хоть и в более опасную, но все же более уважаемую категорию, правда, еще самому пока непонятно в какую именно. Может даже слишком опасную, но он все равно был готов.

У мусорного бака, как бы подкрепляя свою решимость почти ритуальным действием, он достал замечательную табличку с надписью “Куплю все”, прыснул на нее несколько раз из дезодоранта, который всегда возил с собой и поджог. Подождав, пока его нагрудный знак не превратится в пепел, пошел домой. Через сохранившиеся еще со школьных времен телефонные номера однокашников надо было как-то выйти на номер Ольги, авось у кого записан, искать ее прямо в отделении милиции показалось ему неудобным, да и подозрительным.

Глава 38

Денис зря так торопился – милиционеры не собирались стяжать себе лавры славы с риском для жизни. Они просто перекрыли возможные выходы и спокойно поджидали группу захвата. Так что Алексеев вполне мог доехать и на казенной машине, не трясясь в метро.

Желания поиграть в героя и попробовать арестовать нарушителя в одиночку, у него тоже не было. Мало ли кто там. Может ведь не фантазийным “меченосцем” оказаться, а каким-нибудь разведчиком с Первого Украинского или Второго Белорусского. “Ни шагу назад”, “последний патрон себе”, а там и взорвет с собой всех к чертовой матери. То поколение другое – “богатыри, не мы”. Хрен бы с такими страна распалась.

Так что самое разумное было ждать и слушать идиота-старлея, как тот всем рассказывал, сколько они позавчера выпили и потом гуляли “пьяные в говнище”.

Минут через двадцать после Алексеева появилась и группа быстрого реагирования. Старший офицер поинтересовался у милиционеров куда идти, и тут же отправился на переговоры.

– Хоть бы бронник одел – сказал Денис одному из его коллег. Тот молчаливо пожал плечами и демонстративно отвернулся в другую сторону. Алексеев поначалу удивился, но потом понял, его посчитали за МВДшника. Чувствовалось, что бойцы с презрением относятся к милиционерам.

Ревность друг к другу служак разных ведомств всегда забавляла Дениса. Как-то не доходило до него, почему на задании он должен считать человека из другой структуры как минимум конкурентом. Ведь в спокойной обстановке “силовики” всегда договорятся и даже помогут друг другу, потому как есть другая, куда более чуждая категория – гражданские. Но здесь, в деле, лавры поделить никак не могут. Особым нетерпением отличаются силовые подразделения. Вероятно, типаж людей там особый, с повышенной агрессивностью и соревновательностью что ли.

Не успел Алексеев представиться, что он все-таки для них практически свой, как из туннеля показался выходящий переговорщик. Перед собой он гнал высокого парня лет двадцати-двадцати двух. Одет молодой человек был в адидасовский костюм, на голове каска с фонариком. Лицо типично-молодежное, свойственное нынешнему времени. Руки подняты вверх.

– Не то – сразу понял Денис. Подойдя к конвоируемому, огласил: “Вы задерживаетесь за нарушение правил нахождения на метрополитене до выяснения вашей личности и определения нанесенной вами суммы ущерба”.

Командир группы захвата аж взвился. Только что задержанного им нарушителя так бесцеремонно, на глазах у всех, хочет отобрать этот наглый МВДшник в штатском.

Не дав произнести тому ни слова, Алексеев предъявил офицеру свои корочки.

– Майор Алексеев. Следственное Управление ФСБ.

Незадачливый диггер только переводил глаза от одного участника действа на другого, не в силах издать и слова. В его, почти переставших моргать глазах, застыл ужас.

Поняв, что Денис свой, спецназовец несколько успокоился. А то ведь он реально не знал, что делать в подобной обстановке. Не бить же коллегу из соседней структуры в морду, а, с другой стороны, как еще вернуть своего задержанного?

– Нам не доводили, что кто-то будет от Следственного Управления.

– Я это понял. Иначе поторопились бы – Алексеев сам не понял, почему так грубо поставил на место этих служак. Однако менять имидж было поздно. Произнеся командно-безапелляционным голосом – Доставить в Лефортово – он гордо удалился.

Глава 39

Возвращаясь на метро в контору, Денис раздумывал, правильно или нет все сделал. По всему получалось, что правильно. Среди этих спецназовцев другие отношения – гипертрофированно брутальные. Мало ли, вдруг еще столкнутся, так будут знать – он не мямля. А парень пусть пока пару часов посидит в камере – сговорчивее станет.

Допрос в недавно вернувшейся в лоно ФСБ, после двухлетнего нахождения под управлением МВД, тюрьме Лефортово, не принес ничего нового.

Как Алексеев и понял с самого начала, парень обыкновенный диггер. Причем, новичок. Начитался во всяких журналах о романтичном хобби лазанья по городским коммуникациям и решил заняться. Тем не менее, для вербовки вполне годится. Чуть не обделался со страху. И сейчас даже еще может.

– Вам в туалет не надо? – На всякий случай поинтересовался Денис. Парень явно напуган, и дополнительно унижать его никак не входило в планы следователя.

– Нет. Спасибо – с трудом, каким-то странным голосом ответил самозваный диггер.

– От волнения дыхание сперло – понял Алексеев. – Совсем слабак – только необходимо все равно подстраховаться, вдруг здесь все не так просто, да и напугать как следует все-таки не помешает.

– Вы можете описать, как выглядел тот человек, который предложил вам спуститься в метро?

Парень непонимающе посмотрел на следователя. Ему сразу вспомнилась телевизионная передача, рассказывавшая об американских шпионах, подключившихся к каким-то важным коммуникационным кабелям то ли в метро, то ли в канализации еще во времена СССР. Вероятно, его сейчас подозревают в чем-то подобном. Это было реально страшно. В телевизоре тогда рассказывали, что там еще какого-то бомжа убили, который грелся в коллекторе, мол, только из-за трупа сам факт шпионажа и вычислили. А вот теперь нечто подобное могут повесить него. И попробуй доказать, что не верблюд, им ведь план по выловленным шпионам тоже выполнять надо, могут попытаться и за его счет.

– Честное слово. Я один. Просто интересно было. Клянусь.

Первый же звонок по первому же завалявшемуся телефону бывшего одноклассника дал Роману номер Ольги. В отличие от него, она нужный и полезный человек – в милиции работает. Ее телефон, наверно, имелся у всех однокашников, кроме лоховатого Карагодина.

В школьные годы Виноградова, несколько более полная чем это было положено, мягко говоря, не являлась популярной. Причем, именно с Ромкой у нее были хорошие отношения. А Володька, тот кто сейчас дал ее номер, как раз дразнил и изводил девчонку как мог. Такой вот парадокс.

Даже в этом Роман почувствовал свою неприспособленность к современной жизни. Телефон нужнейшего человека, с которым были отличные отношения, у него отсутствует. С такими способностями ничего хорошего в нынешнем мире его точно не ждет. Нет, от шанса отказываться никак нельзя. Так, напевая про себя песенку из любимого мультфильма: “Шанс! Он не получка не аванс, он выпадает только раз” – Карагодин стал набирать телефон Ольги.

Действительно, если вдуматься, то такая встреча с людьми, которые сразу дают тебе авансом алмаз стоимостью от трех тысяч баксов, больше никогда не повторится. Даже один раз это практически невозможно. С другой стороны все-таки этот камень ничто иное как “бесплатный сыр” и это заставляло Романа продолжать волноваться, но с третьей стороны, он, Роман Карагодин и близко не стоит такого куска этого “сыра”. Если на кого-то охотятся, то точно не на него – не в коня корм.

Встретились они в местном кафетерии. Школьная подруга выглядела гораздо лучше чем в молодые годы, о чем Роман без тени притворства и сказал довольной девушке. Впрочем, она и сама это знала.

– Как понимаю, какие-то проблемы?

Дальше он узнал, что, наверно, остался последним из класса, который еще не обращался к ней за помощью. Только на прошлой неделе помогла родственника Кирюхи Жукова из “обезьянника” вытащить. А теперь вот и Ромка до нее добрался. Во всем разговоре не было и намека о какой-то необходимой оплате ее услуг. Ольга просто хвасталась своей незаменимостью, причем, от чистого сердца, вероятно, сказывались годы школьной невостребованности.

А вот Роман не знал как изложить свой вопрос. У него, в отличие от смешных, рассказанных Виноградовой проблем старых школьных знакомых, настоящая уголовщина. Немного подумав, он решил все-таки не выбалтывать эту свою странную историю про встречу со странными людьми. Слишком неправдоподобно и опасно звучит. И так понятно, что Виноградова скажет, что ему надо убегать от них со скоростью ветра.

– Оль. Документы с нуля. Паспорта, как можно достать?

– Ты что, в розыске? – нервно спросила она.

От неожиданности Роман только рассмеялся.

– Ну что ты. Партнеры по бизнесу не хотят светиться. Им нужны чистые документы. Настоящие. Деньги у них есть.

– Они в розыске? – несколько изменила свой вопрос Ольга. Тон ее стал угрожающим.

Роман даже испугался. Ему показалось, что она сейчас его арестует и заставит там, у себя в отделении, давать показания.

– Не знаю. Говорят, что нет. Если и ищут, то не милиция – повторил Карагодин то, что сказал ему Игорь.

Ольга тряхнула копной густых волос.

– Ну, Ромка. Вот уж от кого не ожидала. И близко мне такие вопросы не задавай – сказав это, возмущенная девушка пошла к выходу. Впрочем, повернувшись, она быстро кивнула головой, чтобы он следовал за ней.

Посидев для конспирации еще пару минут, Роман расплатился и вышел на улицу. Ольга ждала его у подъезда соседнего дома.

– Ты это, думай, что и где говоришь – недовольно отчитала его милиционерша. – Мои гопники в детской комнате и то умнее.

– Думаешь в этом гадюшнике прослушивают? – удивленно спросил Карагодин.

– Думаю, что нет. Но когда начнут, переучиваться будет поздно. Поэтому привыкай прямо сейчас.

Роман рассмеялся. – Так скоро?

– В обозримом будущем – заумно-таинственно ответила ему Ольга. А потом добавила – Нельзя говорить о таких вещах, когда хотя бы в трех метрах от тебя кто-то чужой. Неужели непонятно?

Карагодин пожал плечами. – Так я же тихо.

В ответ Ольга только покрутила пальцем у виска.

Дальнейший разговор пошел уже по теме. На удивление непосвященного человека, достать абсолютно новые и абсолютно чистые документы в России 1997 года не составляло никакого труда. Спасибо Чечне. Бланки паспортов СССР и вкладыши гражданина России, а также настоящие печати и штампы имелись в этой неопределенного пока статуса республике в избытке.

Достаточно просто договориться с представителем гордого народа и через неделю-две, за сравнительно небольшую сумму, ты получаешь оригинальные, абсолютно достоверные документы со своей фотографией и заказанными тобой именем и фамилией, с пропиской в любом населенном пункте самопровозглашенной республики. И никто, как бы не хотел, придраться к тебе по законным основаниям не сможет.

Ромка даже ошалел, когда все это услышал. Насколько все просто.

– Вы это все знаете, и ничего не делаете?

Ольга улыбнулась. – А что конкретно мы можем сделать?

– Ну, если не паспорта срочно поменять, ладно, дорого. То хоть еще один вкладыш сделать, надпечатку там какую-нибудь сложную придумать?

Милиционерша только развела руками.

– Обещают, будет скоро новый паспорт, гражданина России, даже с конца этого года, вроде, выдавать начнут. Так что торопитесь, лафа может кончиться.

Карагодин задумался. В принципе, задание выполнено. Неожиданно просто.

– А через ваших паспорт можно сделать? Чтобы с московской пропиской, ну, тоже настоящий?

Ольга с удивлением на него посмотрела.

– А зачем? Через чехов вполне надежно.

Карагодин снова пожал плечами.

– Хочу предложить товарищам несколько вариантов. Сервис так сказать. Пусть видят, что я стараюсь. Все-таки мои работодатели.

Ольга задумалась.

– Все можно. Но дороже в разы. И учти, если в розыске, то рисковать не надо. Повяжут вместо паспорта. Это мы с тобой знакомы, а там целая цепочка работать будет.

Расстались они поздним вечером, после того, как совсем невинно перемыли кости всех своих школьных товарищей и товарок. Если Ромка потерял связь с друзьями детства практически сразу после окончания школы, то Виноградова, по понятным причинам, сталкивалась постоянно то с одним, то с другим – полезный человек, даже необходимый. И обладала, пожалуй, самой полной информацией о судьбе каждого бывшего ученика их класса.

Глава 40

Начинающему диггеру совсем не хотелось быть сексотом. Но Денис ему объяснил, что ничего о своих товарищах ему докладывать не надо. Все что интересует, это новые и старые находки в метро, люди не из их тусовки, пытающиеся что-то узнать. Не более. А его друзья совсем неинтересны, тем более, что там и так каждый второй уже сексот.

Вот как что-нибудь интересное или необычное узнает, то пусть непременно доложит. А если откажется, то расследование придется продолжить, что он все-таки под землей делал, не шпионаж ли это. Со всеми этими разборками учиться некогда станет, отчислят, а там уже и армия. Лично Денис сможет ему посодействовать, чтобы служил на Кавказе, исключительно чтобы патриотизма как следует набрался. Нужны ли ему все эти проблемы? Пусть хорошенько подумает. А так он и не доносчик и пользу стране приносит. Да глядишь, и ФСБ ему когда-нибудь поможет. Они же не КГБ, ничего унизительного, никакого политического сыска.

Аргументы Алексеева были настолько логичны и так разрекламировали плюсы сотрудничества, что под конец молодому человеку стало казаться, что он вытянул выигрышный билет, попавшись под землей. В общем, подписка о сотрудничестве была дана с искренней и неподдельной радостью выпавшей на его счет удачи.

С докладом о вербовке молодого диггера Алексеев отправился к пану-полковнику. Удачный день. Сексоты в неформальной молодежной среде нужны конторе как воздух. А заодно, под хорошее настроение, надо рассекретить перед Михалычем молодого физика конца сороковых Сергея Валентиновича Федорова. Без визы вышестоящего начальства до его дела добраться невозможно. А в нем все его интересы, родственники, знакомые с которыми, чем черт не шутит, он попытается если не встретиться лично, то хоть посмотреть издали. Денис, на его месте, однозначно захотел бы. Да и характер, вероятно, описан, насколько он там “нордический и беспощаден к врагам”. Спрогнозировать можно будет, что за фрукт и почему именно он оказался доверенным лицом, судя по всему даже не Берии, а самого Сталина.

Информацию о Федорове шеф выслушал без энтузиазма. Слабо верилось, что создавать специальную структуру доверили бы какому-то физику, хоть в прошлом и армейскому офицеру, а не профессионалу из органов. Да и зачем там физик, ладно бы историк, специалист по тайным обществам, это еще куда ни шло – так сказать, знаток векового опыта.

Но Алексеев всегда был у него на хорошем счету. Умный и инициативный сотрудник. Даже сейчас умудрился завербовать сопляка против которого вообще ничего не было. Максимум – штраф тысяч на пятьдесят выпишут, а то и меньше, что гулял по путям.

Сейчас ФСБ не могло, как бывшее КГБ, чем-то серьезным стимулировать людей доносить друг на друга. Ни материально, ни помощью в должностном продвижении, а безвозмездно в “стукачи” мало кто хотел идти. Оставалось ловить на “горячем”, что тоже было проблемой, потому как львиную долю этого “горячего” давно узаконили. Однако, Дениска вот как все провернул. Талант. Отделу можно рисовать жирную палку. Молодежная среда, да еще из сообщества диггеров – потенциально весьма ценный кадр. В общем, допуск к архивам конца сороковых не та проблема. Раз считает нужным, чего бы ни выписать?

С этой минуты следователю ФСБ Алексееву можно было заказать в архиве личное дело Федорова Сергея Валентиновича тысяча девятьсот двадцать первого года рождения. Участника первого атомного проекта, а так же члена группы по разработке водородной бомбы.

Пока Роман в поте лица выполнял наказ старших товарищей, сами товарищи по-максимуму пытались узнать о произошедших за время их отсутствия событиях и изменениях, чтобы не казаться тому же Карагодину совсем уж дикими и подозрительными. Для этого Кимов с Семеновым были отправлены в город на адаптацию, ну а “раненый” Сергей остался вместе с “невыходным” Арсеном смотреть телевизор в квартире у Романа, благо мать тот сплавил на дачу. Солидарность обязывала.

Поначалу Федорову казалось, что Акопян должен возмутиться, поскольку посчитает это недоверием лично ему, что, в общем, чего уж скрывать, во многом и обусловило их дуэт. Мол, боятся в одиночку оставить без соглядатая. Но тот отнесся к этому совершенно спокойно, даже с радостью. Не так скучно. Видя это, Сергей очередной раз увидел, что совсем не разбирается в логике людей и их поступках, он бы на месте Арсена заподозрил бы именно такое и, главное, в данном случае был бы полностью прав. Акопяну реально не доверяли. Не как какому-то возможному шпиону или потенциальному предателю, а просто по складу своего характера и слишком домашнему воспитанию никак уж он не подходил для тайных и секретных миссий.

Вообще, к удивлению для самого себя, Сергей понял насколько подозрительным и недоверчивым человеком является – прямо параноик, и главное, думает о людях самое худшее. А ведь на фронте ничего подобного и близко не было. Он даже не задумывался о какой-то измене, предательстве или выстреле в спину от подчиненных ему солдат. Стало даже интересно, что же его так переформатировало – атомный проект или этот последний месяц общения с Берией, хотя, тот вроде его подозрительностью и не заражал.

На самом же деле “профессиональный неудачник” вполне разумно и логично считал, что Федоров специально разбил их небольшой отряд на две части. Если с Семеновым и Кимовым что-то случится, то для выполнения задачи, как резерв, останутся они. Ну нельзя же рисковать сразу всеми. Хотя, на месте командира, сам Арсен бы выпускал в город по одному. Кимов погулял, всем рассказал, пусть Семенов теперь один сходит, тоже расскажет, но со своей точки зрения. Тем более у него даже паспорт есть. А так рисковать сразу двумя из четырех… Но ничего этого он Федорову не говорил. Акопян слишком привык быть подчиненным, что дома с мамой и бабушкой, что в коллективе.

А пока, убивая время, они смотрели телевизор, откровенно врущий о реалиях их эпохи. Если Арсен поначалу развесил уши, то потом, послушав, что рассказывают о том, что уже знал и видел лично он, возмутился и перестал доверять говорящему и показывающему ящику вообще.

– Сергей, а ты веришь, что Берия по городу ездил, выбирал женщин и насиловал? Ты же с ним знаком был?

Федорову почему-то сразу вспомнил гнилостный запах изо рта Лаврентия Павловича, его одышку, когда вместе с Курчатовым шли к гаражу, чтобы поехать на место аномалии.

– Вряд ли – Сергей засмеялся – Здоровья не хватило бы. Он весь на нервах был. Желудок явно подсадил. Да и, вообще, не слишком здоровый для своего возраста.

– Ну а как он, вообще, а то здесь противно смотреть?

– Дело свое знал на отлично. Не могу сказать, что его любил, но то, что бомбу вовремя сделали, наполовину его заслуга. Серьезно. А так – тут Федоров задумался о появившихся лично у себя параноидальных странностях. – Знаешь, на таких должностях нормальными люди быть не могут, ответственность жуткая. Будешь смеяться, но подчиненным быть все-таки лучше.

Арсен, так и не поняв, что Сергей, по сути, говорит о себе, продолжил допрос.

– А Сталина ты видел?

– Только на фотографиях.

Федоров не знал, что прямо перед отправкой, Иосиф Виссарионович думал, стоит ли лично напутствовать группу. Но, посмотрев на себя в зеркало, увидел там старого усталого человека с желтыми нездоровыми зрачками и морщинистым лицом. Объективно оценивая себя, решил, что нет, пусть лучше помнят его не старой развалиной, а по ретушированным фото и откровенно льстящим ему картинам и плакатам.

Глава 41

Юрий же с Игорем в это время спокойно мотались по городу, посещали магазины, кинотеатры и, вообще, любые места с открытым доступом, зашли даже в какой-то экспериментальный театр, соблазнившись на очередь за билетами. Причина непривычной для нового времени очереди стала ясна позже. Вечером они со смехом рассказывали о носящихся в голом виде актерах и актрисах, трясущих между зрителями своими причиндалами, кто нижними, а кто верхними, в общем, кому где дала природа.

А в остальном, Сергей и Арсен, так и не вышедшие ни разу за два дня в город, слышали от них только о массе товаров в ярких упаковках. Ничего другого, судя по всему, “разведчиков” Кимова и Семенова особо не удивляло, культурного шока, которого так боялся Федоров, так и не случилось. Остальную информацию сидельцы получали по круглосуточно работающему телевизору.

После разговора с Ольгой, у Карагодина отпало последнее подозрение, что новоприобретенные знакомые могут оказаться замаскированными террористами, тем документы точно сделали бы. По сути, он боялся только этого и в случае подтверждения догадки немедленно донес бы на них, все остальное его как-то устраивало. Явно душегубами и маньяками не выглядят и ладно. А что не лады с законами, а у кого сейчас лады? Куда не плюнь, в какого-нибудь рэкетира попадешь, хотя нельзя не признать, что их поголовье к 1997 году и подсократилось. Тем не менее, все равно уважаемые люди.

Так что здесь можно было быть спокойным. Конечно, интересно, кто они на самом деле, но на настоящих уголовников по повадкам, а главное жаргону, вроде, не похожи. Блатных словечек совсем не употребляют, так, мат иногда проскакивает, да и то нечасто.

В общем, для Романа настало время принять необратимое решение, идти дальше вместе или извиниться и выпроводить из квартиры, предупредив перед этим, что в случае чего их фотографии попадут в милицию. Способностей втихаря заснять гуляющих по городу Семенова с Кимовым у него хватило, оставалось заехать в Кодак за проявленными пленками и отпечатанными фотографиями. После этого можно не бояться и возвращаться домой. Он и так дал им три дня жить в его квартире, пока сам обустраивал быт матери на даче.

Приехав домой, Роман застал там только армянина Арсена и, как он понял, старшего в этом странном коллективе – Федорова. Перейдя с места в карьер, Карагодин принялся быстро докладывать Сергею:

– Значит, пообщался я на счет документов. Есть несколько вариантов.

Федоров тут же махнул рукой.

– Давай подождем Юрку с Игорем, обсудим все коллегиально. Три головы хорошо, а пять лучше.

Ждать пришлось долго. Роман, чтобы скрасить время, сходил за бутылкой. И так, понемногу выпивая, говоря ни о чем, они дождались ребят.

Когда все собрались, Карагодин рассказал об обеих возможностях покупки паспортов. Или дешево и быстро через Чечню, или дорого и может быть долго в местном паспортном столе. В комнате воцарилась тишина. Роман, поняв, что он лишний, встал и направился к выходу из комнаты.

– Подожди. Ты как, будешь с нами бизнес делать или только паспорта? В смысле мы платим и расстаемся?

Вопрос старшего не поставил Романа в тупик, для себя он уже все решил.

– Хотелось бы с вами. Надоело у метро стоять.

Услышав это, Федоров встал и подал руку Роману, за ним процедуру рукопожатия повторили и остальные члены группы.

– Садись. Надеюсь, мы связаны надолго – гордиев узел неоформленных отношений был разрублен.

– Нам необходимо доверять друг другу, и ты должен знать кто мы.

В общем, Сергей поведал, что все они жили когда-то в Таджикистане, там по разным причинам попали в места заключения, где некоренная национальность заставила познакомиться и держаться вместе. С началом гражданской войны всем сидельцам предложили вступить в армию, это приравнивалось к амнистии. Глупо было не воспользоваться. Там им посчастливилось захватить “золотой запас” полка к которому их приписали, с ним они благополучно из Таджикистана и смылись. Вот и вся история.

Во время рассказа Акопян, Семенов и Кимов сидели опустив глаза вниз, держа в голове свои легенды, которые за эти три дня были ими придуманы.

Закончив повествование, Федоров объявил.

– Начинаем прения.

Впрочем, дискуссии не получилось. Ее на корню срубил Карагодин.

– Тогда Чечня отпадает. Боевики могут быть связаны и вас быстро вычислят. Вы у них золото сперли.

Кимов непонимающе посмотрел.

– Так под чужими именами.

– А фото?

Федоров тоже понял, что быстро и дешево не получится, но уже по другим причинам. Действительно, с огромной долей вероятности продажей паспортов там занимаются не просто отдельные люди, а организованная группа, копирующая для себя на будущее фотографии и данные покупателей. Двойной профит – сначала бабки за паспорт, а потом, если человек где-то вынырнет, то он у них на крючке. Еще не факт, что к этому бизнесу не подвязаны и зарубежные спецслужбы сочувствующих им государств.

– Нужны деньги. Много – вынес свой вердикт Сергей. А потом обратился к Карагодину.

– На тебя вся надежда. Ищи покупателя на золото или камни. Или на то и другое. Ты ведь тот бриллиант проверил у кого-то?

– Алмаз – очередной раз поправил его Роман. Но соваться к тому антиквару не хотелось, хотя в тот раз он и не “кинул”, но было подозрение, что просто не ожидал, что ее сын на машине ждет, и они тут же уедут. А так распространенная практика, пустил бы кого-нибудь следом, чтобы узнать где “богатая вдовушка” живет – дальше дело техники. Да и маме он очень не понравился, а в интуиции ей не отказать. Тем более что имеется и более надежный вариант.

– Сейчас сажусь на телефон. Есть человек.

Вадьку Крупнова Карагодин не видел со школы. Но если с кем из своих знакомых и обделывать темные делишки, то только с ним. Тем более, что с третий по седьмой класс они по-настоящему дружили. А еще он имел прозвище, только очень некультурное, в приличном обществе так и не скажешь. Приобрел его Вадька классе в пятом, после просмотра японского блокбастера советского проката “Легенда о динозавре”, в общем, он несколько неверно называл птеродактиля, при этом, будучи уверенным, что это и есть его настоящее палеонтологическое погоняло. По факту птеродактиль остался птеродактилем, а вот Вадим стал именно им. Впрочем, не имея гордости испанского гранда, Крупнов на это совсем не обижался, даже, пожалуй, больше остальных искренне хихикал над той своей ошибкой.

Потом интересы несколько развели их, а в старших классах Вадька ушел доучиваться в спортшколу, не из-за плохих оценок или общей тупости, он прилично учился и, вообще, был толковым. Бегун. Научиться быстро бегать его заставила его же неуемная натура, постоянно толкающая хозяина на авантюры. И вот, открылся талант. Как-то раз, в классе шестом-седьмом, Ромка как болельщик даже ездил с ним на соревнования. А на сегодня, по последней информации от Виноградовой, Крупнов занимался недвижимостью, не стоило сомневаться, что он был из так называемых “черных риэлтеров”.

Зная характер Вадима, Карагодин был уверен, что до убийств дело не доходит, а вот кидалой он, вероятно, стал знатным. Хоть и знакомы, но держать ухо придется остро. Все-таки столько лет прошло с детской дружбы, а тут такие деньги.

Начало лета 1997 года выдалось для Крупнова судьбоносным, оно угрожало похоронить всю его веселую авантюрную жизнь. Опустошая вторую поллитровку текилы, он пытался смотреть сборник видеоклипов на последней новинке иноземной инженерной мысли – DVD-плеере, который ему недавно презентовали новые знакомые. Вероятно, обнесли кого-то очень крутого, ибо цена на подобную электронную игрушку была запредельной.

Отвлечься не получалось. Сам Вадим предпочитал отечественную попсу, чего не афишировал. В той среде где он крутился все отечественное считалось плохим тоном и признаком скверного вкуса. Поскольку CD с родными шедеврами поп-культуры пока не выпускались, пришлось выключить плеер и включить телевизор. Попереключал каналы, смотреть было нечего, МузТВ гнало какую-то пургу. Оставался видеомагнитофон, но пересматривать старые фильмы тоже не хотелось, а пойти за видеокассетой в прокат – не в том состоянии, слишком пьян.

В голову закралась глупейшая мысль, может плюнуть на все эти аферы и организовать доставку видеокассет на дом, а позже расшириться и под CD, которые через год или два точно должны быть востребованными и для отечественного зрителя? Хотя, может это уже есть, только он телефона не знает. Обратиться в справочную? Вадим даже привстал, чтобы взять телефон со стола, а потом бессильно откинулся в кресле и закрыл глаза – это же надо, додумался до честного бизнеса, значит, совсем его дела плохи.

Первое свое “преступление” он совершил во втором классе. Украл из универсама банку сгущенки. Даже не украл, а схватил и убежал на глазах у всех. Первый кидок можно сказать. Потом был серьезный перерыв. Он даже в Дом Пионеров ходил с Ромкой Карагодиным. Фотосекция. Учились проявлять цветные фотографии. Кодаком тогда и не пахло. Потом оба забросили, а Вадька подружился с Тимуром. Тот был на 2 года младше, но в разы отмороженнее. Мир праху его, не пережил самых лихих лет лихих 90-х. Крупнов же был спокойнее и осторожнее.

Серьезный по советским меркам капитал он сколотил абсолютно законно. Сначала в кооперативе продавал лично изготовленные кремовые трубочки. Делали их вместе с Юлькой. Она тогда была на седьмом месяце, может от него, а может и нет, та еще была штучка. Где-то с дитем сейчас. Деньги честно поделили и расстались. На свою долю он заказал на местном металлическом заводе приспособления для фигурной резки картофеля и прочих овощей. Плевая работа – что-то типа длинного шурупа с приваренным колечком и мизерной себестоимостью. А потом на арендованном за бешеную цену “Москвиче” мотались с Тимурчиком по городам и весям необъятной Московской области. Десять тысяч штук первой партии разошлись за неделю, принеся двадцать пять тысяч рублей чистого дохода. Вот были времена. Деньги у людей были, а купить на них было нечего. Но за большие деньги и тогда можно было купить все. Было, было, было. Он тогда “купил” свою первую квартиру – получил вне очереди, дав в лапу нужному человеку десять тысяч рублей. Однокомнатную в только что построенном доме. Тут и началось. Сначала честные обмены с доплатой, а потом аппетит пришел во время еды, пошли кидки стариков, алкоголиков и просто доходяг. Сейчас же для него эта эпоха безопасного и прибыльного свинства подошла к концу. Не того кинул.

Вадим бы, конечно, все вернул и заплатил бы компенсацию. Но “синему” это все было не нужно, вопрос чести – его “кинули”.

Размышления-воспоминания прервал телефонный звонок. Непонятно как, но Вадим сразу узнал голос Ромки Карагодина, который не слышал больше десяти лет. Не разбирая, что ему говорят, он, заплетающимся голосом, прокричал в трубку.

– Рома, ты? Перезвони завтра. Я сейчас в дрова. Обязательно перезвони только.

Услышав короткие гудки, Вадька положил трубку и практически на четвереньках пополз за карандашом, необходимо было во что бы то ни стало записать высветившийся на АОН номер старого друга, чтобы не потерять его снова, особенно в такую минуту.

Глава 42

Личное дело Федорова Сергея Валентиновича насчитывало всего пятнадцать страниц. Фотография очень скверного качества, биография, докладные руководства и стандартные отчеты наружки.

Рассматривая фотографию, Денис усмехнулся. Если специально плохо сняли, то не учли уровня будущей техники. На компьютере все подчистят и восстановят. Да и дело какое-то слишком тоненькое.

Родители умерли во время эпидемии в Туркестане, воспитывался бабушкой, та скончалась перед войной. Почти сирота.

Ни одного доноса. Хотя, не без забавных моментов. Оказывается, физик чуть под трибунал не попал за подозрение в членовредительстве и попытке дезертирства. В 1942 году лейтенант Федоров спьяну свалился с пусковой установки БМ-13 и сломал запястье руки. Отделался замечанием с занесением в личное дело. Так прямо в деле и написано – “спьяну”, вместо положенного канцеляризма – “в состоянии алкогольного опьянения”. Смешно.

Немного секса. Отчет наружки описывает несколько встреч со студенткой истфака Еленой Владимировной Скобцовой. В том числе и в неформальной обстановке. Тогда даже у чекистов были пуританские взгляды. Нет, чтобы просто написать, как сейчас – “половой акт”, так нет, обтекаемая “неформальная обстановка”.

Потом характеристика от Курчатова, ну тут хоть в апостолы принимай. Ничего интересного.

Свидетельские показания из Сарова некого лаборанта Павла Борисовича Грубмана, работавшего в паре с Федоровым.

И, наконец, свидетельские показания о гибели. Смерть, если это конечно была смерть, оказалась нелепой и случайной. Федоров зашел в камеру для проверки детонаторов, где и произошел непроизвольный взрыв боеприпаса.

Денис почесал затылок. Серьезный взрыв в замкнутом пространстве, это значит тело в фарш, никакого опознания невозможно и похороны в закрытом гробу.

Поблагодарив архивариуса, оставив заявку на реставрацию фотографии и полную копию дела, Денис отправился к Ирине.

Это уже ее работа найти Елену Владимировну Скобцову и Павла Борисовича Грубмана. Выходить на свидетелей самой детонации опасно – или попки ничего не знающие, или слишком знающие, могут и тревогу поднять. Кто знает, какие силы еще задействованы в пресловутом “ордене меченосцев”, если он, конечно, в реальности существовал и действительно существует до сих пор.

Протрезвев, Вадим не стал дожидаться звонка от Ромки, а сам перезвонил ему, благо даже в том состоянии не перепутал ни одной цифры.

По завету Виноградовой, как и положено Штирлицам, встречу они провели в парке. Услышать от Ромки, к которому Крупнов хоть и хорошо относился, но всегда считал лоховатым, про килограммы золота и россыпи драгоценных камней было неожиданно. Еще неожиданнее было получить на проверку небольшой самородок и кольцо с крупным бриллиантом. Пообещав срочно заняться поиском покупателей, Вадим тут же убежал со встречи. Такая мгновенная реакция Ромку даже насторожила, не спер ли Крупнов эти сокровища так же как ту банку сгущенки в раннем детстве. Об этом подвиге тот несколько раз рассказывал в школе, отчасти посмеиваясь над собой, отчасти хвастаясь перед товарищами.

Впрочем, воровать у Ромки Вадим не собирался. Ему нужно было срочно встретиться с “синими”. Может эта сделка станет его индульгенцией и окупит грех. Дело, похоже, очень серьезное. Конечно, придется подставить Ромку. Но что делать, у самого Вадима стоит вопрос о жизни и смерти. А Ромку он попытается как-нибудь вывести из под удара. По крайней мере, сделает для этого все, что только в его силах.

Найти Елену Владимировну Скобцову и Павла Борисовича Грубмана средствами ФСБ не составило никакого труда.

Тем более, что сейчас он не какой-нибудь рядовой лаборант, а заслуженный профессор, уважаемый академик с персональной пенсией, постоянно проживает в поселке при институте теоретической и экспериментальной физики на Большой Черемушкинской. Живет с супругой. Дочь, как и положено в США, сам же академик невыездной.

Она – с 1952 года не Скобцова, а Скобцова-Соловьева, именно так, через дефис. Дедушка по отцовской линии, оказывается, был именитым политкаторжанином, отец – старый большевик, член РСДРП с 1914 года. Пенсионерка, кандидат наук. Что удивительно, тоже с персональной пенсией, только непонятно за какие заслуги перед Отечеством, никаких данных, может за предков получает. Проживает ни где-нибудь, а в сталинской высотке на Котельнической набережной.

По справедливости опрос свидетелей следовало поделить. Денис займется академиком, а бабушкой – Ирка. Мужик с мужиком, а баба с бабой – легче будет найти общий язык.

Глава 43

В настоящее время этот прежде элитный и даже когда-то секретный поселок выглядел довольно жалко – заросшие сорняками обшарпанные клумбы, кругом мусор. А ведь здесь когда-то был даже экспериментальный атомный реактор – ученых селили поближе к работе. О былом величии и секретности напоминали только заборы. За один из таких заборов Денису и надо было попасть.

Впрочем, с этим проблем не было. Все было обговорено по телефону, так что, используя место работы и звание, под своей фамилией майора ФСБ Алексеева он и настоял на встрече.

Академик встретил Дениса на улице. Не приглашая в дом, предложил пройтись. Чтобы отмести всякие намеки о неучтивости объяснил – супруга лежачая. Тяжело, запах. Все увядает.

– Павел Борисович, вы, вероятно, удивлены, что мы вас побеспокоили?

– Ну да. Давненько мною ваша контора не интересовалась.

Денис вздохнул. Разговор будет не из простых, похоже, академик настроен не очень дружелюбно, что, в общем, неудивительно. Хороших известий их контора не приносит.

– Не хотели беспокоить. Только без вас ничего не получается. Сергей Валентинович Федоров, помните такого? Вы с ним в 1949 году в Сарове работали, еще лаборантом, не академиком – Алексеев добавил в разговор немного юмора, чтобы попытаться хоть как-нибудь расположить к себе недовольного встречей старика.

Реакция оказалась неожиданной. Услышав о Федорове, Грубман аж встрепенулся.

– Почему, он жив? Какая-то спецоперация? Я знал. Потому и закрытый гроб. Взорвался, чтобы не опознать было? Не мог Сергей так глупо погибнуть. Не тот человек.

Тут старик осел и стал шарить по карманам, наконец, найдя нитроглицерин, судорожно проглотил несколько маленьких таблеток.

Алексеев схватился за сотовый. Вот телефончик и пригодился, пожалуй, впервые по делу, только сердечного приступа у академика не хватало.

– Не надо. Все нормально – Грубман взял его за руку, не давая набрать номер. – Боится, что увезут, а жена останется без присмотра, подумал Денис, но ученый его опередил.

– Вы не думайте. Мы не бедствуем. И мне и Миле и больница от Академии Наук положена, и сиделка, и пенсия большая, и санаторий, и черта в ступе. Стоит сейчас позвонить и срочно специальная машина приедет, не простая скорая, особая реанимационная. Мы доживаем так как нам нравится, не мешайте.

Денис пожал плечами – на нет и суда нет. Видя, что академик окончательно пришел в себя, продолжил разговор по теме.

– Нет. Он погиб. Но мы подозреваем, что не глупо. Его убили. Вопрос – кто и почему именно его?

Грубман грустно улыбнулся, ему стало стыдно за свою реакцию.

– Какая разница. Это в 1949 году было.

Денис сделал заговорщицкое лицо.

– Только нити до наших дней тянутся.

Старик пожал плечами.

– И что, у нас сейчас наверху предатели. Не нужны никакие агенты. Приедет Ельцин на какой-нибудь саммит или как это все у них называется, все секреты с ним и привезут.

– Вы знаете, я служу в Федеральной Службе Безопасности России. Помогите мне делать свое дело. Делай что должен и будь что будет.

– Fais ce que dois, advienne, que pourra. Марк Аврелий. Древний Рим. И помогло им это? Знаете, кто Аврелия сменил?

– Догадываюсь. Тамошний Ельцин.

Ответ старику понравился.

– Где-то так. Луций Элий Аврелий Коммод.

Продемонстрировав свои энциклопедические знания вкупе с еврейским юмором и латынью, Грубман тоже стал делать то, что должен.

От него Алексеев узнал, что Федоров был не только гениальным, по-настоящему гениальным ученым, пожалуй, это был единственный гений, которого лично видел академик, а еще человеком с гипертрофированно развитой логикой и огромной харизмой, за которым можно пойти, впрочем, Алексеев это и так должен был бы понять по его первой стариковской реакции.

Так же ходили сплетни, что Лаврентий Павлович даже собирался поставить его на место Курчатова, когда тому, после схваченной дозы радиации, совсем поплохело. Но, слава Богу, Старик выкарабкался. Сейчас везде пишут, что Курчатова называли за глаза “Бородой”, только у них, на самом деле, его звали “Стариком”. Отчасти за возраст – больше 40, что сейчас кажется смешным, а отчасти и с намеком на партийную кличку Ленина, тоже вождь с непререкаемым авторитетом. Немного подумав, говорить или нет, Грубман продолжил:

– Даже не знаю, как и сказать. Очень уж субъективно. У Федорова иногда лицо становилось предельно жестоким. Просто нечеловеческим. Если бы я был художником, то так бы нарисовал абстрактный лик жестокости. Поймите, не злобы какой-нибудь или там мстительности, а именно Жестокости с большой буквы, как явления, чего-то библейского. Хотя, лично я никогда не видел, чтобы он ругался или конфликтовал, но иной раз его лицо ни с того ни с сего, абсолютно беспричинно, принимало это выражение, потом смягчалось, будто ничего и не было. Думаю, сам Сережа не замечал этого. Я молодой был, романтик, мне казалось, что сама Природа тестирует его на будущие свершения, тяжелые времена с тяжелым выбором – Грубман тяжело вздохнул и продолжил свои воспоминания:

– Вообще, в нем была какая-то гремучая смесь – явно выраженный одиночка с фантастической харизмой. Времена физиков/лириков еще не наступили, но потуги уже были. Мы частенько собирались, вместе отдыхали на природе. Сергей был с нами, но ему было как-то все равно. Это его не угнетало, но он был абсолютно равнодушен, приходил только чтобы не выделяться, что ли. В карты не играл, думаю, даже не умел, в шахматы, кстати, тоже, вообще был не азартен. Не то, чтобы я его боготворил, но в какой-то степени он был моим кумиром. Молодость, наивность. Я это к чему вам рассказал. Вполне может быть, что у него были конфликты с кем-то наверху, о чем я, простой лаборант, понятия не имел. А видя такое лицо и имея такого врага – испугаешься и на многое решишься. Лицо было страшное, поверьте.

Выдохнув все это, старик замялся, не слишком ли глупо и наивно выглядела его речь. Как из бразильского сериала какого-то – чудовищно жестокое лицо. Совсем по-бабски. Чтобы не выглядеть совсем уж наивным романтиком, он продолжил:

– А если серьезно. То убить его смысл был. До Курчатова добраться не могли, вот и ликвидировали другую самую сильную фигуру. Он ведь не только ученым мог быть, но и организатором, что стократно важнее для большой науки, она ведь сейчас действо коллективное. Но вы учтите, у меня есть алиби. Я тогда в Сарове, в Арзамасе был.

Денис не выдержал и рассмеялся последней шутке. Забавный старик. В принципе, готовый “меченосец”. Явится “академик Федоров”, он для него все сделает.

Встреча была не просто полезной, а исключительно полезной, по крайней мере стало понятно, почему Берия или даже сам Сталин для такой задачи выбрал именно Федорова, а не какого-нибудь историка, специалиста по масонам.

Не в добрый для себя час Вадька рискнул “кинуть” Дохлого. Тогда он не знал, что низкорослый заморыш средних лет, который решил разменять квартиру через его подставную конторку, это Дохлый – достаточно уважаемая в блатных кругах персона.

А что Дохлый, так он и был дохлым – низкий рост, впалая грудь, тонкие кости. Всю осмысленную жизнь это заставляло Сашку Александрова доказывать окружающим, что он нисколько не слабее и не хуже их. Еще в первом классе, видя, что не сможет стать первым отличником, он решил стать первым двоечником, а потом и главным школьным хулиганом. Мать пробовала поначалу как-то бороться, но, в конце концов нашла себе хахаля, родила от него еще одного, а Сашку списала в брак. И покатилось… Главный школьный хулиган, ограбление ларька и прочие “подвиги”, наконец, заслуженная малолетка.

Вот она его многому научила. Именно в колонии для несовершеннолетних он и стал Дохлым, потому что дохлый. По началу по утрам даже зубы не чистил – в умывальне был положен голый торс, а он стыдился своей впалой грудной клетки. На драки и разборки по понятным причинам не нарывался, но сразу понял, надо искать союзников. Набиваться в шестерки к буграм, чем занималась основная часть контингента, было бессмысленно, поэтому он завел отношения со середнячками, теми, кто боялся скатиться вниз, а поэтому, любой, даже самый хилый кулак им бы не помешал. Вот с этой небольшой группкой, где один стоял за другого прямо как какие-то античные герои, он и прокантовался весь свой срок. Дело было не в дружбе, просто каждый понимал, что по одиночке они ничего не стоят и их место будет у параши. Кстати, после отсидки они вместе так ни разу и не встретились. Там это была не дружба, а лишь симбиоз и никто из них не хотел будущую жизнь связывать с неудачниками, за кого каждый из них считал своих компаньонов.

Свой срок на взрослой зоне он получил по пьянке. Выпил с такими же товарищами как и он сам, услышали звук закрывающейся двери квартиры соседа и тут же, через балкон, туда залезли. Через пару дней всех и повязали. Товарищи отмазались, а ему припомнили малолетку. В принципе, можно было откупиться, требовалась всего тысяча, но мать ничего ради него продавать не стала, и он загремел. Взрослая зона по сравнению с детской колонией конечно не курорт, но по своему беспределу и близко не стояла. С его опытом малолетки срок прошел легко и просто, а там и 90-е подоспели.

“Амаретто”, спирт “Рояль”, “Кремлевская Де Люкс” польского розлива и поддельные сигареты оттуда же – Дохлый не экспериментировал, а шел проторенной и проверенной дорогой молодого российского бизнеса.

Чтобы окончательно не превратиться в барыгу, коих презирал не только из принципа, но и всей душой, он соскочил с продаж, и теперь, на новом уровне, повторял старый трюк с потерянным кошельком. Только это был уже не лопатник, а квартира. Лоховатый дохлячек “попадался” в сети жуликоватого риэлтора, тот его облапошивал и оказывался один на один с бандитами, которых так неосмотрительно “кинул”.

Роль дохляка всегда играл сам Дохлый, ему нравилось представляться этаким жалким неудачником и ловить на себе плохо скрываемые презрительные взгляды барыг. Но особо приятно было вести с ними разговор после, когда мышеловка захлопывалась. Он чувствовал себя этаким Робин Гудом и, вжившись в образ, всегда подавал нищим самую крупную купюру постперестроечной России, только недавно выпущенную в оборот – пятисоттысячную, пачку которых специально носил с собой. Коллеги по бизнесу считали, что таким образом он пытается замолить свои многочисленные грехи, не понимая, что Дохлый на самом деле никто иной как “благородный разбойник”, грабящий богатых и делящийся с бедными.

Глава 44

Именно на такой развод Вадим и попался. Сначала он бросился за помощью к известным ему криминальным персонам, но в данном случае они были бессильны. Хитроумный Дохлый скомбинировал свою группу из представителей различных “мастей” уголовного мира. У него были и спортсмены, и пара “афганцев”, и даже приблудный чечен, которого задолбали неписанные адаты своих соплеменников. Для полного комплекта не хватало только милиционера, но с “красными” “синий” Дохлый не имел дела из принципа – “старая школа”. Так что для того чтобы прояснить ситуацию “по понятиям” и объяснить что оппонент не прав, у него был переговорщик практически на любой вкус.

Вадиму не дали откупиться. Как компенсацию с него требовали не деньги, а услуги, затягивая в зависимость все больше и больше. С мозгами в банде было туго, а этот доморощенный Остап Бендер приносил немалую пользу, заманивая во всевозможные капканы все новых и новых бедолаг. За свою последнюю “работу” он даже был премирован где-то “заработанным” новыми товарищами DVD-плеером.

Вот и в этот раз он рассказал о каких-то людях из какого-то Верхнежопинска, продающих золото и камешки через его школьного товарища. Выслушав доклад, Дохлый немедленно послал своего человека за сувенирными долларовыми купюрами, именно ими Вадька и расплатится, ну а Дохлый с парнями его подстрахуют если что. Но, как правило, этого и не требовалось, в таких случаях Вадька просто передавал из рук в руки фальшивки и уходил, получив товар, увязая в трясине все глубже и глубже – потерпевшие сталкивались только лично с ним. Он был как червяк-приманка на удочке Дохлого, которого, в конце концов, все-таки съедят. Это понимал и сам Крупнов. Именно поэтому и пытался выкупиться хотя бы и за счет Карагодина.

После того как купюры были куплены, а люди собраны, стали договариваться о встрече.

Ирка в третий раз прослушивала записанный на диктофон рассказ Грубмана. Не потому что боялась пропустить что-то ценное, ей просто очень понравилось отступление старика по поводу жестокого лица Федорова. Очень романтичный персонаж получался и совсем не совпадающий с имеющейся фотографией. Сколько она в нее не всматривалась – ничего особо жестокого, приятное мужественное лицо с тонкими интеллигентными чертами. А так она была согласна с Денисом – именно за перечисленный набор качеств выбор и пал на Федорова.

Денису же эти романтические отступления были смешны. Мало ли у кого какое лицо. По долгу службы он видел и благообразные лица со слабыми подбородками у редких по жестокости душегубов. Да взять, например, всем известную рожу того же Павлика Эскобара. Ну уж никак она не подходит для главы крупнейшего наркокартеля – в лучшем случае кинотипаж провинциального инженера. В общем, по опыту своей службы майор Алексеев ни в грош не ставил Ломброзо.

После такого явного успеха с Грубманом казалось, что и Елена Владимировна Скобцова-Соловьева сможет добавить по делу что-то очень существенное. Как-никак возлюбленная, да и находилась тогда в Москве, а не в далеком от главных событий Сарове.

Только идти к ней сотрудницей ФСБ Ирке не хотелось, тем более, что в отличие от того же Дениса, она и права такого не имела. Выплыви подобный вояж наружу, не трибунал, но очень серьезные неприятности вплоть до увольнения. Да и сама Елена Владимировна не атомный ученый, и вряд ли привычна к спецслужбам, еще разнервничается и зажмется. Тем более что даже у видавшего виды академика чуть приступа не было, та ведь тоже давно не девочка, все-таки возраст.

Самое разумное – журналисткой. Тем более изданий сейчас как собак нерезаных, и тема будет интересная – “Неизвестные герои атомной гонки”, все-таки Елена Владимировна историк, да еще с научной степенью, вдруг сама захочет прочитать лекцию молодой и неопытной интервьюерше.

Заоблачные надежды и ожидания себя не оправдали. Проблемы начались с самого начала. Договориться о встрече со Скобцовой-Соловьевой оказалось в разы труднее чем с академиком Грубманом. Трубку телефона поднял внук, почему-то сразу заподозривший в Ирине агента по недвижимости. Похоже, Фролова была не первой “журналисткой”, напрашивавшейся на интервью. Впрочем, и внука, и псевдо-журналистов можно было понять – квартира в сталинской высотке на Котельнической настоящее богатство. За такую убьют и не поморщатся. Времена смутные. Сам он бабушку к телефону не подпускал, требовал, чтобы все передавали через него.

Поначалу Ирина психанула и хотела уже бросить трубку, но потом смирилась. Она журналистка, пишет про создателей советской атомной бомбы. Его бабушка была знакома с одним из них. Его звали Сергей Валентинович Федоров, 1921 года рождения. Он трагически погиб в 1949 году. Вот о нем она и хотела бы с ней поговорить. После этих слов на той стороне послышались гудки, внук повесил трубку.

В принципе, ничего страшного. Даже хорошо, пусть Денис с ней треплется. ФСБ не откажешь. Не успела она всего этого подумать, как раздался телефонный звонок. Пожилая женщина спрашивала, когда журналистке удобно побеседовать с ней, сама она постоянно дома.

Глава 45

Вопреки ожиданиям, внук оказался очень приятным и вежливым молодым человеком. Первое, что он сделал, это извинился за грубость, но риэлторы реально достали – их в дверь, они в окно. Извинившись во второй раз, он пошел готовить чай с угощениями, оставив бабушку наедине с Ирой. Не успела самозваная журналистка включить диктофон, как Елена Владимировна сразу спросила, откуда, вообще, известно об их знакомстве. Услышав, что в личном деле Федорова, хранящемся в архивах ФСБ, имеются показания агентов следивших за ним, старая женщина то ли в шутку, то ли всерьез поинтересовалось, не снимали ли их встречи на камеру или фотоаппарат. Ира успокоила ее, только письменная фиксация, встретились во столько-то, расстались во столько-то. Ни разговоров, ничего. Ну не было тогда еще подходящей техники для абсолютного контроля и слежки за интересующим лицом.

Самым неприятным оказалось то, что Елена Владимировна только сейчас узнала, во-первых, что Сергей работал на атомном проекте, во вторых, что он погиб в далеком 1949 году. Считала, что он ее просто бросил. На последней встрече они поссорились, а Сережа был мужчина не только видный, но и очень денежный, рассказывал ей про свою артель. Теперь понятно, какие то ли радиоприемники, то ли телеприемники, она уже не помнит точно, в этой “артели” делали. Это ведь было после войны, тогда за таких мужчин девушки конкурировали как сейчас за олигархов.

Разговор прервал внук. На столике он прикатил чай с пирожными и сразу исчез у себя в комнате.

Неожиданно Елена Владимировна заплакала.

– Даже не представляла, что я была так дорога Сергею. Теперь понятно, откуда эта квартира и пенсия.

Ирина попыталась успокоить женщину.

– У вас ведь родители очень заслуженные перед Советским государством. Могли и за них дать.

Скобцова-Соловьева вытерла слезы и внимательно посмотрела на Фролову.

– Нет. Не могли. Сталин после войны здорово прижал старых революционеров, тех кого не добил до нее. Спасибо, что не посадил. У всех знакомых проблемы были, а на нашу семью как из рога изобилия посыпалось. Именно с лета 1949 года. Я ведь грешным делом думала, что отец какой-нибудь важный донос написал или что-то подобное. Ну какой от нас еще был прок?

Дальше заслуженная пенсионерка начала рассказывать, как их семья просто стенала под гнетом коммунистов. Поначалу Ирке захотелось просто двинуть в нос этой “советской барыне”, но возраст не позволял. Поэтому, сославшись на недостаток времени и поблагодарив за рассказ, она как можно быстрее выскочила из квартиры.

Здесь был облом. Конечно, резкое улучшение благосостояния возлюбленной Федорова с 1949 года лишний раз подтверждало Иркину теорию о путешественниках во времени, но и без этого Денис во все это уже поверил, даже составил запрос на случай, если кто через адресное бюро будет ее искать.

Тем временем стороны готовились к встрече. Дохлый лично загрузил только что купленные тут же в ларьке за углом сувенирные доллары в видавшую виды еще советскую стиральную машину.

Такой способ старения денег они подсмотрели в каком-то не нашем фильме про мафию. В первый раз купюры без особого результата крутили почти час, пока кто-то не догадался бросить к бумажкам пару теннисных мячиков. С тех пор их ноу-хау занимало минут пять-семь.

Все было привычно, правда на этот раз одного Вадима будет мало. Для достоверности нужен кто-то, кто проверил бы камни и золото. Роль оценщика взял на себя склонный к лицедейству Дохлый. Ради достоверности образа он лично поехал на рынок “Горбушка”, где приобрел какой-то офтальмологический девайс – нечто вроде повязки с увеличительными стеклами на оба глаза.

Как это не удивительно, но одетый на голову прибор сразу придал Дохлому весьма интеллигентный вид. Низкорослый и хилый, с таким прибамбасом на голове он, действительно, выглядел как какой-нибудь киношный ювелир. Вволю насмеявшись, компания злоумышленников была полностью готова к встрече.

Их же визави ничего радостного и веселого в новом для них действе купли-продажи не видели. Карагодин ходил по комнате как тигр по клетке, его беспокойство передавалось и другим. С одной стороны ребят радовала такая реакция Романа. Вряд ли он так неуверенно вел бы себя, если бы хотел их как-то обмануть. С другой стороны, какая разница кто, если их обманут.

Неожиданно раздался звонок в дверь, оказалось, что это приехала мать Карагодина. Извинившись перед знакомыми Ромы, она объяснила, что ей только очки взять, а то ее разбились на даче.

Естественно, женщине никто не поверил. Понятно, что ей было интересно посмотреть на новых жильцов, а может и сам Роман попросил подъехать, ненавязчиво давая понять, что случись с ним что, имеется свидетель способный всех описать.

Вид и общение новых жильцов успокоил Наталию Васильевну. Сразу видно, хоть и молодые, но приличные люди. Такие спокойные, обстоятельные, культурные. Почему-то при общении с ними ей вспомнилось детство, когда взрослые собирались, то точно так же себя вели. Кто бы мог подумать, что глубинка почти не изменилась. В общем, вернулась на дачу она со спокойным сердцем – похоже, действительно, Ромка с какими-то старателями познакомился, сразу видно, что молодые люди не бандиты. Плохо только, что врал ей, будто нашел алмаз. Но в этом его не исправить, такой уж уродился.

После ухода матери Роман чувствовал себя совсем неуютно, он понимал, что ребята считают, что ее приезд был специально им срежиссирован как некая гарантия безопасности.

Молчание и переглядывание нарушил Кимов.

– Это правильно сделал. Береженого Бог бережет.

Роман лишь кивнул, смысла переубеждать не было. Тем более, похоже, все удачно получилось. Не будет же он им рассказывать о сделанных тайком фотографиях Кимова и Семенова. Федорова и Акопяна он так и не смог сфотографировать, возможности не было, они постоянно дома сидят. Пусть лучше думают, что он матерью застраховался, тем более, что адреса дачи они не знают и ей ничего не угрожает.

На данный момент Вадьке Роман доверял куда меньше чем своим новым товарищам и работодателям с килограммами золота и россыпью алмазов. Вчерашняя уверенность в старом школьном друге сменилась какой-то беспокойной тревогой. Все-таки Вадька есть Вадька и вряд ли с возрастом он стал лучше. Все больше Ромке казалось, что он сделал большую ошибку. Сразу вспомнилось, как его обманули с той паленой водкой. Там, правда, знакомые не со школы, но что это меняет, тоже считал чуть ли не за друзей.

– У тебя доллары есть? – неожиданно голос подал Акопян.

– Зачем тебе? – хмуро поинтересовался Семенов. Для него было понятно, что с такой неуверенностью Романа ничего делать нельзя. Надо отказываться от встречи, только как убедить в этом Федорова, который торопится как на пожар. Арсен рассказывал, что пока они вдвоем прозябали в квартире, Сергей неотрывно смотрел политические передачи и читал купленные, в общем, специально для Акопяна газеты – от корки до корки. С одной стороны было интересно, что же “академик” высмотрел и вычитал, что старается легализоваться как можно быстрее, с другой – риск был явно неоправданный.

– Пощупать. У меня хорошо развиты тактильные ощущения.

Услышав слово “тактильные” Кимов вытянул лицо, это слово почему-то ассоциировалось у него с чем-то неприличным.

Поняв это, Арсен уточнил:

– Тактильные. На ощупь очень чувствительные. Ну, осязание хорошее.

Услышав это, Игорь уже не выдержал и прыснул от смеха.

Пытаясь отогнать тревожные мысли, Роман стал очередной раз оценивать новых знакомых. Главным явно был молчаливый Федоров, достаточно независимым и авторитетным Семенов, Кимов, похоже, отвечает за силовой блок, этакий казак лихой. Ну а тактильный армянин – самый младший в этой иерархической лестнице.

– Если они подсунут нам фальшивку, то я по структуре бумаги на ощупь определю. Глаз обмануть просто, а вот пальцы нет. Меня в институте на практике в банке этому учили. Осязание у меня хорошее. Лучше всех в группе был. Даже… – после “даже” Арсен замолчал, потому что его пальцы оказались чувствительнее даже пальцев девчонок, лучшими в группе. Но в мужской компании рассказывать, что его рука нежнее девичьей ни к чему, еще не так поймут, тем более, что Кимыч уже заранее ржет.

Не дожидаясь продолжения разговора, Карагодин полез за заначкой. Честно говоря, тактильная чувственность Акопяна его совсем не удивила, Арсен явно не тянул на уголовника. А вот финансовое преступление – вполне, аферил что-то в своем таджикском банке. Все-таки интересно, за что сидели остальные. Кимыч, понятно – уголовка. А вот Семенов с Федоровым даже не представить. Тоже, наверно, по финансам и, скорее всего, с Арсеном. Ну не попасть такому человеку в банду без протекции, он там будет балластом, а лишний, бесполезный человек, за которого еще и “мазу тянешь”, на зоне совсем не нужен. Так что они его, наверняка, знали заранее, до посадки. Выстроив таким образом на первый взгляд логичную и непротиворечивую биографию для каждого, Роман несколько успокоился – все-таки не отморозки. Если только Игорь немного. От всех этих размышлений его оторвал приглушенный голос Федорова.

– Кимыч, хватит ржать. Надо заранее обдумать что делать, если они попытаются нас обмануть. А это, сам понимаешь, полностью твоя епархия.

Услышав это, Карагодин вздрогнул, что имел в виду их старший, назначая именно Игоря ответственным, было понятно и без пояснений.

Глава 46

У двери, вся белая, но, тем не менее уверенно державшись, стояла хозяйка квартиры. Что называется, досдавалась. Именно она и обнаружила трупы, придя сменить белье. Сдав за неплохие деньги на сутки свое жилье, женщина ожидала, что это для “ночи любви”, а оказалось для дня или вечера “длинных ножей”.

До приезда судебно-медицинского эксперта у следователя Николая Лютого было время осмотреть место убийства. В принципе, они должны были бы прибыть вместе, но сразу четыре жмура это очень серьезно, поэтому вместо дежурного медика ждали руководителя группы, а тот задерживался. Пока же криминалисты везде снимали пальчики, а кинолог с собакой уже отдыхали – убийца или убийцы скрылись на машине, и след был утерян.

Труп Дохлого не нуждался в представлении. Личность широко известная в узких кругах. Вор “старой школы”, кидала, в последнее время специализировавшийся на недвижке. Но, в общем, ничего особенного в его насильственной смерти не было. Не того масштаба личность в уголовном мире, из-за которой разгорелась бы серьезная война, хотя, местные разборки не исключены. Так что ухо придется держать остро, на районе могут начаться неприятности.

Тут же тела еще трех человек, вероятно, его подельников. Рожи на первый взгляд незнакомые, но, по словам бродившего рядом опера, точно имеющиеся в картотеке. По крайней мере, у одного блатные наколки на пальцах. В общем, все похоже на рядовые разборки с братками “новой школы”. Те, как люди самоуверенные и при этом тупые, как правило, оставляют на месте преступления отпечатки обуви или даже пальцев. Не хватает терпения и аккуратности все тщательно за собой прибрать. Так что главное сейчас не столько самому руководить, сколько не мешать работе опера и экспертов. А там следы, картотека, осведомители и дело в шляпе.

После поверхностного осмотра настроение ухудшилось. Однозначно кавказцы. Или чечены или даги. Все убиты ножом. Причем, весьма профессионально, судя по вытекшей крови, на каждого по одному удару. Это не истеричное многократное тыканье новичка. Еще неприятней было то, что стволы убиенных они так и не взяли, а ведь на тех глушители. Значит, имелись свои, но все равно предпочли холодное оружие. Хорошо еще если на баранах натренированные, а если боевики? В общем, дело на глазах превращалось все в более и более серьезное.

Страшны были не кавказцы, а то, что из всего этого могло вырасти. Им только межнациональных разборок не хватало. В таком случае конфликтом могут воспользоваться и по-настоящему авторитетные люди, а Дохлый, при всей своей не великой значимости, может оказаться полезным казус белли при очередном переделе территорий.

Или даже хуже, воришка столкнулся с настоящими действующими боевиками готовящими теракт, чем не версия?

Хотя, во всем можно найти и плюсы. С таким раскладом придется ставить в известность ФСБ, может и все дело удастся на них спихнуть. То, что расследование повесят на него, Николай не сомневался, больше просто не на кого. Нерядовой разборкой заниматься не хотелось. Там где серьезно, там деньги, начальство, звонки, а случись что – козел отпущения простой служака типа него.

За окном послышался шум подъезжающей машины. Лютый посмотрел в окно. Вот и эксперт, действительно, руководитель, лично Кефирыч. Не дожидаясь звонка, следователь пошел открывать дверь. Как и ожидалось, перед квартирой стояли соседи. Участковый, вместо того чтобы их отогнать, что-то живо с ними обсуждал. Сделав выговор нерадивому милиционеру и разогнав зевак, Лютый торжественно встречал медэксперта.

Еще бы, сам Кефирыч, личность в московских правоохранительных органах легендарная. Мужику за семьдесят, от того и такое погоняло, а он работает, да как. Самое скверное, никакой достойной замены не предвидится. Кто помоложе да смышленей – разбежались. Зарплата никакая, а в лапу не дают, что с мертвяка взять, тому уже все равно. Вот и приходится на сложные и резонансные дела самому старику ездить. Молодые запротоколируют, да так, что потом и не разгребешь, хоть медиков со скорой вызывай – толковее.

– Всех ножом зарезали, одним ударом. Похоже, кавказцы – доложил свои первые впечатления Лютый.

Кефирыч лишь кивнул головой и начал осматривать трупы. Перевернул одного, второго, третьего.

– Ничего не скажешь, грамотно били. Я бы скорее на медика подумал, ну или того, кто на людях удар поставил – эксперт со значением посмотрел на следователя. Дав понять всю серьезность момента, продолжил: – Сам понимаешь, чем пахнет.

Николай лишь кивнул головой, только боевиков им не хватало. Кефирыч, между тем, остановился перед телом Дохлого. Перевернул сначала на один бок, потом на второй.

– А где ты у этого ножевое нашел?

Лютый почесал затылок.

– Думал, как и у остальных. До вашего приезда никого в комнату не пускал, криминалист только осмотрел. Пока никаких следов.

– Это правильно сделал. А то я подзадержался. Запарка.

Кефирыч еще повертел Дохлого, благо тот мелкий и легкий.

– Нос ему сломали. Но тоже грамотно. Одним ударом на тот свет. А тебя поздравлять точно не с чем. Очень уж профессионально сработали и ножом, и ударом. Очень. Ножом, думаю, всех троих один человек кончил – высказав все это, медэксперт повернулся к криминалисту.

– У тебя есть что-нибудь?

Тот лишь сокрушенно покачал головой.

– Никаких следов, все затерли. Чисто как в аптеке, не братки точно.

Лютый обреченно покачал головой. Вот и Кефирычу с Ильиным не понравилось. Чувствуется, намучается он с этим делом, если на фсбшников свалить не удастся.

– А в другой комнате, на кухне?

– Там ничего не тронуто, судя по всему, не заходили. Я отпечатки снял, но, думаю, глухо. Кстати, не исключаю что женщина, очень уж тщательно зачистили.

Женщина, это было неожиданно. Поэтому Николай решил сразу уточнить:

– Олег Евгеньевич, это могла быть женщина?

Кефирыч опустил глаза, словно что-то подсчитывает, потом как-то странно помотал головой, будто отгоняет какую-то мысль, которая никак не хочет выходить из головы, и, помолчав еще с десять секунд, все-таки подтвердил возможную догадку криминалиста.

Глава 47

– Я же говорю, очень грамотно били. Ни костей, ни хрящей не задели. И силы особой не надо, и нож нигде не задерживается. Троих сразу положил, они и дернуться толком не успели. Хотя, траектория ударов конечно странная – сказав про траекторию, Кефирыч снова ушел в себя.

– Положила – подправил медика криминалист, похоже, он был уверен, что это баба.

Возможная женщина несколько улучшила Лютому настроение. Вряд ли террористка, скорее всего медик, хирург какой-нибудь. А это уже несравнимо лучше. С другой стороны, женщина могла быть вместе с убийцей или убийцами, и только потом все так тщательно, прямо-таки с фанатизмом, убрать. Ну не верится, что даже опытный хирург смог бы покрошить нескольких блатных, что они и дернуться не успели. Все-таки, конечно, какой-то профи, а не медик.

Наконец Олег Евгеньевич вышел из своего странного, пришедшего так не ко времени транса и подозвал Лютого:

– Ладно, давай протоколировать. Бери бумагу, я тебе по медчасти надиктую.

Пока тела загружали в труповозку, Николай продолжал наблюдать за Кефирычем. Старик вел себя не совсем адекватно. То задумается, то головой тряхнет, будто все продолжает отгонять какую-то навязчивую идею. Главное, так ушел в себя, что и не замечает, что на него смотрят. Теперь говорить с собой начал, убеждать в чем-то. Все-таки возраст и у него дает себя знать.

– Олег Евгеньевич, вам плохо?

Вопрос Лютого вывел Кефирыча из прострации.

– Да так, воспоминания нахлынули. Назначай судебно-медицинскую экспертизу, сам проводить буду, но если не ошибаюсь, то странно. Очень странно.

– Как разберетесь, сразу мне. Договорились?

– Конечно, Коля. О чем речь.

Кефирыч на прощание пожал следователю руку. Он был ему благодарен за то, что тот не посмеялся над стариком, а привел его в себя, вовремя задав вопрос.

Лютому же было очень любопытно, что же такого странного во всем этом деле увидел этот именитый и известный на всю Москву судебно-медицинский эксперт, но расспрашивать раньше времени не полагалось – Олег Евгеньевич ревнитель старых традиций и сообщает на месте только то, что считает сам нужным, все остальное – по установленному факту.

– Я честное слово не знал. Клянусь. Ромка, ну скажи им – Карагодин посмотрел на Вадима. Ему было противно. Как же, не знал, так и поверили ему. Резко развернувшись, Роман отошел. Пусть делают, что считают нужным.

– Осторожно, не наступи, тут кровь везде – поигрывая ножом, к Крупнову подошел Кимов. Вадим затравленно посмотрел вокруг. Объяснять этому отморозку, который за доли секунды зарезал трех человек, даже неплохо владеющего ножом чечена, было бессмысленно. Взгляд остановился на армянине, с этим тоже бессмысленно. Вадим видел как хитрый Дохлый, когда дело дошло до поножовщины, попытался прорваться через Акопяна, как самого хилого среди противников. Тот картинно преградил ему дорогу, обманным выпадом вынудил Дохлого попытаться его оттолкнуть, а сам одним ударом ребра ладони по носу уложил Дохлого, да так, что у того даже кровь из глаз пошла.

Оставались двое, так и не принявшие участия в бойне. Они стояли у выхода из комнаты, у каждого пистолет с каким-то здоровенным самодельным глушителем. Обращаясь к ним, Вадим поднял руку, будто школьник в классе.

– Меня нельзя убивать. Мне звонил Роман, потом я его телефон узнавал у Виноградовой, она в милиции работает, потом звонил ему, честно – в эту минуту Вадька сам верил, что узнавал номер телефона через Ольгу, а не записал благодаря АОН. – Все это милиция сразу узнает. Ромка, подтверди, ты будешь первым подозреваемым! Тебе это нужно? Вам это нужно? Даже если вывезете труп, то мать искать будет. Опять на Ромку выйдут.

Сказав это, Вадим развел руками, мол, так получилось. Еще раз проиграв в голове то что сказал – понял, а ведь деваться им некуда. Еще раз соврал:

– Я клянусь, что не знал о кидке. Этот знакомый квартиры продавал, говорил деньги вложить нужно. Не виноват, честно.

Кимов оглянулся на Федорова с Семеновым, вроде парень все логично говорит или он что-то упустил? Те тоже задумались. Значит все по делу.

Игорь понимал, что привычная обстановка сейчас только для него, никто из группы не имел опыта рукопашных, даже фронтовики Федоров и Семенов. Один на “катюшах”, другой торпедоносец, оба громили врага издали. Так что еще удивительно, что все себя так спокойно ведут. Особенно Ромка и Арсен. Акопян, вообще, молодец. А они еще спорили в центре подготовки, сможет ли Аресеныч применить свои боевые навыки. Смог, да как, прямо как учили инструкторы – обманный выпад и секущий удар ребром ладони у основания носа, в результате которого обломки раздробленных костей входят в мозг и все. А главное, пока никакого отходняка, держится как бывалый боец.

– Нужно убрать все следы – голос подал Федоров. Вадим исподлобья взглянул на него, вот кто значит у них главный.

– Я все сделаю – Крупнов вскочил и глазами стал искать подходящую тряпку.

– Сиди на месте, слишком уж ты хитрый – стащив куртку с одного из убитых, Акопян принялся протирать все, до чего они только могли дотронуться. К нему подошел Семенов, он посчитал, что необходимо помочь Арсену, дабы не создавалось впечатления, прежде всего у самого Акопяна, что как самый младший тот обязан выполнять черную работу за всех.

– Оторви кусок.

– Не надо. Я на тебя понадеюсь, ты на меня и чего-нибудь пропустим.

Услышав это, Федоров усмехнулся. Арсен впервые за все время взял на себя не просто руководство, но даже и ответственность – ведь если что, то виноват будет только он, именно он сейчас отвечает за уничтожение всех следов их преступления. Так хоть на Юрку свалить можно было бы. Быстро мальчик матереет. Даже интересно, что из него вырастет.

– Можно газ включить и свечку поставить, здесь где-то была. Все следы уничтожим. – Вадим изо всех сил пытался выслужиться, неизвестно, что придет этим психам в голову. Не ожидал он от Ромки, что тот в такую компанию попадет. Здорово время их всех проутюжило.

– Газ нельзя. Люди кругом.

– Да, точно. Не подумал – выслужиться не удалось. Но хорошо, людей не хотят трогать. И это этот, с ножом. Вспомнился недавно рассказанный ему анекдот про киллеров – “за такие деньги номер квартиры не надо”. Значит не такое зверье, как в начале показалось.

Наконец, Акопян посчитал, что завершил работу. Пора было убираться.

– Ты вести машину сможешь? – Ромка утвердительно кивнул головой.

– Даже самому удивительно. Столько убитых, а мне хоть бы хны.

Федоров вопросительно посмотрел на Кимова – мол, ты специалист, чего нам ожидать после такого боевого крещения?

Игорь отстраненно пожал плечами и спокойным, даже слишком, голосом ответил в общем банальной и известной всем истиной:

– Люди всю историю режут друг друга. Это в кино и книгах все чувствительные. А так, раз истерики сразу ни у кого нет, то и дальше нормально. По крайней мере, по моему опыту – про себя же подумал, что ребят еще не раз передернет от случившегося, особенно ночью, перед тем как заснут, но ничего более серьезного случиться с ними теоретически не должно.

Федоров удовлетворенно кивнул головой. Это его устраивало.

– Роман, ведешь машину, Акопян и Кимов берите этого хитрого и домой. А мы с Юрой на транспорте доберемся, хоть город в первый раз посмотрю.

– У меня тут машина стоит. По двум разместимся – Вадим продолжал выслуживаться перед новыми “знакомыми”.

Николай с детства обожал свою фамилию – Лютый. Коля Лютый, это всегда звучало. Даже в советское время, что уж говорить про “лихие 90-е”. Но фамилию свою он не оправдал, вместо того чтобы согласно ей стать крутым братком, он стал всего лишь следователем – “ментом поганым”.

А вот для следователя “Коля Лютый” совсем не звучало.

– Николай Лютый – представился он на вахте при входе в здание ФСБ, предъявляя паспорт и служебное удостоверение. Дежурный мельком сравнил его физиономию с фотографией, посмотрел в журнал приемов и направил:

– Третий этаж. Триста сорок четвертый кабинет. Вас примет полковник Вячеслав Михайлович Грушин. Лифт слева. Проходите.

В расследовании дела об убийстве Дохлого ничто не указывало на необходимость подключения ФСБ. Дело казалось рядовым. Сексоты тоже не отметили особого бурления или возмущения в рядах блатных. Дохлого знали, даже считали в какой-то степени за авторитета, придерживающегося понятий “старой синей школы”, но вовсе не за ту фигуру из-за которой возможны серьезные разборки в преступной среде. Его убиенные подельники, вообще, ничего не значили в иерархии преступного мира – так, сявки мелкие, коих сейчас если и не миллионы, то уж сотни тысяч минимум.

Зато Кефирыч, благодаря своему более чем сорокалетнему опыту, похоже, нашел интересную зацепку для скорейшего раскрытия дела, правда, несколько неожиданную, но его авторитет требовал полной серьезности в ее оценке. В ней, никуда не деться, было необходимо содействие ФСБ.

Подойдя к искомому триста сорок четвертому кабинету, Николай постучался и вошел. Там за столом сидел полноватый мужчина лет за пятьдесят. Увидев Лютого, он сразу встал. Такой уровень культуры был для Николая, мягко говоря, непривычен. Полковник ФСБ не просто для видимости оторвал свой зад от стула, а именно встал, и выглядело это абсолютно естественно и красиво, несмотря на вполне заметный излишний вес “аристократа”. Сразу вспомнился древний советский сериал из жизни белогвардейцев – “Адъютант его превосходительства”. Только там он нечто подобное видел, а вот так, в жизни, впервые.

В управлении никто уже не помнил, почему Михалыч не просто полковник ФСБ, а пан-полковник ФСБ. На самом деле приставка “пан” появилась, когда он был еще капитаном.

Глава 48

Во времена СССР, по обмену опытом, к ним, время от времени, приезжали союзные КГБ-шники от стран-участниц Варшавского договора. Михалыч же уже тогда имел привычку вставать, принимая любого посетителя, невзирая ни на звание, ни на пол, ни на возраст. Наверно, если бы к нему приводили подозреваемых, он вставал бы и перед ними. Это как-то само вошло в привычку, безо всякой задней мысли выделиться или показать свою культуру. Судя по всему, что-то далекое, еще из генной памяти. И вот на польских посетителей эта его манера произвела неизгладимое впечатление. Руководитель делегации, какой-то польский генерал тогда и сказал:

– Настоящий пан капитан.

– Настоящий капитан – поправил сопровождающий. Тогда “кичливый лях” презрительно глянул на ”восточного варвара” и четко, твердым голосом, не терпящим возражений, уточнил свою мысль:

– Настоящий пан.

И понеслось – пан-капитан, потом пан-майор, потом пан-подполковник, ну и, наконец, пан-полковник. Пан-полковник отлично знал про это свое прозвище – приставка “пан” к очередному званию, и не только не обижался за него, а даже гордился, действительно, неплохо звучало. А еще ему очень хотелось стать паном-генералом, поэтому он и возлагал серьезные надежды на расследование Дениса. Опыт службы ему говорил, что настоящее повышение получают не за настоящие, а именно за политические дела.

– Вячеслав Михайлович – представился высококультурный ФСБшник и протянул руку.

Поспешно протягивая в ответ свою, Лютый задумался, как отрекомендоваться ему. Выглядеть быдлом по сравнению с хозяином кабинета ему не хотелось. Да еще и разница в звании и возрасте.

– Просто Николай.

ФСБшник, а именно Михалыч или пан-полковник приветливо кивнул и посмотрел в бумаги.

– Николай Лютый. Прекрасная фамилия.

– Если только по молодости.

ФСБшник понимающе кивнул. Действительно, когда тебе за тридцать это звучит не так эффектно как для пацана.

В общем, с формальным знакомством было покончено, правила приличия соблюли обе стороны разных ведомств. Можно было и приступать к делу.

Михалыч опять посмотрел в бумаги. Лютый про себя усмехнулся – играет. Дает понять, что занят, а я отвлекаю его от важных и секретных задач, мое же дело здесь даже не второстепенное.

– Как понимаю, вас интересуют личные дела наших сотрудников, служивших в силовых подразделениях ведомства начиная с 1964 года. Так?

– Только наоборот, которые начали службу до 1964 года.

Михалыч с удивлением посмотрел на Лютого и подумал про себя: – Что за бред. Все в какую-то древность залезли. Что Денис с этими “меченосцами”, а теперь еще и милиция каких-то старичков-бодрячков ищет.

Тем не менее, очередной раз вежливо улыбнувшись гостю, он и близко не показал своего удивления, а лишь извинился за недостаточно внимательное прочтение документа:

– Извините. Сразу не понял. Но это сильно упрощает дело. Действующих сотрудников такого года точно нет. Так что вам хватит и имеющегося допуска, но, естественно, подписка.

– Замечательно. Без вопросов.

Пан-полковник открыл ящик стола и тут же вытащил форму подписки о неразглашении. Протянул ее следователю.

– Так бы еще с Министерством Обороны обошлось – пробурчал Лютый, подписывая документ.

– И Министерство Обороны?

– Да. По площадям бомбим.

Михалычу было, конечно, интересно, с чем связана непонятная активность простой уголовной милиции в делах силовиков начавших службу до 1964 года. Однако спрашивать об этом в лоб было непрофессионально, но профессионально было все равно все узнать об этом.

Пан-полковник поднял трубку телефона.

– Ало. Ирина Степановна, здравствуйте! Хотел бы одолжить вашу тезку. Да, Фролову. Спасибо. Не в лесу живем, сочтемся – положив трубку на место, Михалыч пояснил:

– Сейчас зайдет архивист-секретчик, Ирина Владимировна Фролова. Работать будете с ней.

Раздался стук. В кабинет вошла Ирка.

– Ирина. Вот следователь из МВД.

– Николай – тут же представился Лютый.

– Лютый – не замедлил добавить Михалыч.

– В смысле? – не поняла Ира.

– Это фамилие такое – бездарно копируя голос Табакова/кота Матроскина, пояснил Николай.

На вполне уместную шутку Фролова для приличия улыбнулась и пригласила за собой:

– Идемте.

Как только Лютый повернулся, Михалыч тут же подмигнул Ирке – мол, узнай поподробнее, из-за чего весь этот сыр-бор. – Ирка понимающе кивнула в ответ – непременно узнает и доложит.

Вадим сидел на табурете в квартире Романа, хорошо хоть не связали. Обстановка была, мягко говоря, не богатая. По крайней мере, стала понятна причина по которой его школьный друг пустился “во все тяжкие”. Не от хорошей жизни. Только, похоже, сам Карагодин не понимает с кем связался.

Несмотря на свое спортивное прошлое, Вадька драться не умел, у него был гораздо более важный талант – он очень быстро бегал, что полностью заменяло ему любые боевые навыки. Так что драться Крупнов не только не умел, но и не хотел уметь. По роли своей деятельности он несколько раз не то, чтобы участвовал в серьезных потасовках, скорее был их свидетелем. Со стороны драчуны выглядели довольно жалко. Это в кино, когда схватку ставят всякие хореографы, все красиво выглядит, ну или в спорте, когда есть судьи, правила и даже врачи на всякий случай. А вот в жизни скорее пародийно. Какие-то несуразные прыжки, неуверенные удары. Даже падения как при замедленной съемке. Может, конечно, у профи и получше, но ему приходилось видеть лишь схватки любителей.

Но то, что произошло тогда с Дохлым, это совсем другое. Нет, в кино это не снимешь, слишком быстро. За какие-то доли секунды три зарезанных человека, пытающийся спастись Дохлый, его столкновение с субтильным кавказцем, мгновенное движение рук, и вот он лежит на полу, а из его глаз течет кровь. Зря ребята считали себя суперменами, а вот у него хватило ума, увидев, что бежать некуда – выход перекрыт, просто присесть в уголок на корточки и поднять руки вверх, как какой-то военнопленный. И не ошибся, теперь вот в плену. Знать бы только, распространяются на него конвенции или нет.

Ерзая на табурете он удивлялся сам себе. Выброс адреналина от всей этой кровавой бойни почему-то ударил в мозг. Это надо же, так быстро все понять и описать, почему его нельзя грохнуть, а как с Виноградовой сразу придумалось. Вот уж точно, хочешь жить, умей вертеться.

Глава 49

Было некоторое беспокойство, что сейчас эти непонятные мужики все продумают и его прибьют, а тело куда-нибудь вывезут. Но он тогда не зря сказал про мать. На самом же деле, если она и забеспокоится, то только месяца через три, а то и позже. Не то, чтобы они поссорились, просто авантюрная жизнь Вадима не располагала к домашнему очагу. Он мог приехать к матери с центнером дорогущих подарков, а потом пропасть на полгода – ни слуха, ни духа. Так и жили. Только Ромка этого знать не может. Наоборот, он должен отлично помнить его маму. В младших и средних классах, когда они дружили, он заходил к Вадиму и всегда получал от его матери глазированный сырок, а потом они вместе шли играть в футбол или войнушку. Ну а кроме мамы и беспокоиться особо некому. Точнее есть кому, но те такие же как и он сам. Посчитают, что после неудачного “кидка” от кого-нибудь прячется и искать его незачем, а если спрятаться не успел, то уже и ни к чему. Как это не печально, но все зависит от Ромки, насколько он важен этим зверям в человеческом обличии. Выход ведь только на него. Так что вполне могут прикопать обоих, если посчитают, что Карагодин им больше не нужен. Такие церемониться не будут. Интересно, понимает ли это сам Роман, а если нет, то как бы остаться с ним один на один и все это ему объяснить.

– Чего ты ерзаешь? В туалет хочешь – иди. Тебе никто не мешает.

Все бы было хорошо, но сказал это не кто-нибудь, а именно тот мужик, который только что зарезал его подельников. Вроде, наоборот, должен показывать свою жесткость и крутизну, мол, такой терминатор, а нет, ведет себя как абсолютно нормальный человек. Плохой признак. Это значит, что убить своими руками трех человек для него абсолютно обыденное дело. Никакой рисовки. Все-таки странных друзей нашел Ромка, таких отморозков Вадим и среди блатных не видел.

Для себя же Крупнов уже составил план, что будет делать. Все обещать, со всем соглашаться, но при первой возможности бежать. Сначала от них, а потом и из города. На поезд и в Донецк, на Украину. Там у матери брат. Правда Карагодин знает про Донецк. В детстве Вадик ему часто про дядьку рассказывал, он ведь к нему на каникулы ездил. Поэтому домой даже не заедет, сразу на вокзал, чтобы не терять ни минуты. Денег должно хватить, паспорт при себе. Там одолжится на первое время и минимум на год тур по самостийной Украине. А может и больше, вдруг понравится.

Послышался шум шагов. Вадим поднял глаза, в комнату вошел кавказец.

– Кимыч, ты паспорт и деньги взял? – он обращался к убийце с ножиком.

– Нет, только на оружие проверил – сказав это, Кимов собирался встать, но Акопян его остановил.

– Сиди. Я сам.

Не торопясь подойдя к Вадиму, он просто протянул руку. Повторять про паспорт и деньги не стал, тот и сам должен был все слышать.

– Вот и уехал в Донецк, и денег хватило, и документы при себе – думал Вадим, безропотно передавая в руки Арсена содержимое своих карманов.

К удивлению Лютого, Ирина привела его не в архив или какую-нибудь библиотеку, а в небольшой кабинет с одиноко стоящей персоналкой и двумя стульями. Как-то не так он все это себе представлял.

Выяснилось, что все, что можно сейчас сделать, это только составить запрос в архив ФСБ. Но это не так просто как он думает, это нужно сделать грамотно. С одной стороны подобная грамотность нужна чтобы не получить десятки тысяч ненужных личных данных, а с другой, что бы в эти тысячи не затесался кто-то требующий особого допуска. А тогда уже Николаю придется решать, что конкретно делать – пытаться выбить допуск или обойтись без секретных имен, которые ведь могут быть завязаны и на несекретные и тогда можно остаться, вообще, без всего.

На робкое замечание Лютого на обещание начальника, что для 1964 года особый допуск не потребуется, Ирка скорчила рожицу, которая в переводе означала слова незабвенного папы-Мюллера из “Семнадцати мгновений весны”: “Они все фантазеры, наши шефы… Им можно фантазировать – у них нет конкретной работы…”.

– Вы же понимаете, что все сотрудники, зарегистрированные до 1964 года, это сотня, если не сотни тысяч человек. Вам и за год не разобраться даже с теми, кто без допуска. В чем конкретно дело?

Слушая разъяснения Фроловой о важности грамотного запроса, Лютый про себя усмехнулся. – Молодец. Выпытывает у него суть дела. Особенно понравилось про особый допуск, тонкий намек – не расскажешь, вообще ничего не получишь. Делиться подробностями следователю не хотелось. Хоть ничего секретного на сегодняшний день и не было, но мало ли во что это потом выльется. Однако, судя по всему, все равно придется раскалываться, хитрая девчонка ясно дала понять, что иначе он уйдет ни с чем. Решив информировать по минимуму, Лютый начал рассказ.

– Нас интересуют люди владеющие – тут Николай задумался, как бы сформулировать. Но ничего кроме слова “искусство” в голову не приходило – искусством ножевого боя. Владение ножом.

– В смысле, я тоже ножом владею, знаете как кур потрошу? – Ирина врала, она даже свежую рыбу никогда не покупала, чтобы не делать той сеппуку. Не то, чтобы она ее жалела, просто кишки и все такое были ей очень неприятны. Как-то обходилась всем покупным и потрошенным.

– Ну, там специальные курсы какие-нибудь.

– Все проходят КМБ. Тогда, наверно, еще штыковой бой туда входил. Длинным коли, коротким коли. Штык, штык-нож.

Николай понял, эта дамочка будет тупить до тех пор, пока все у него не выведает. Можно понять. ФСБ все-таки. Да вроде и скрывать нечего.

– Расследуем убийство. Четыре трупа. Жалеть некого – братки.

Ирина понимающе кивнула головой – Действительно, раз братки, то по-другому и не скажешь.

Николай продолжил.

– Трое зарезаны ножом, один убит ударом в нос.

– Ножом?

– Нет. Я сам удивился. Раньше думал, что в нос не страшно, ну там сломаешь, свернешь. А оказывается, если умело бить, то осколки входят в мозг и мгновенная смерть. Но надо грамотно ударить.

Услышав это, Ира даже потрогала свой нос. Потом, поняв, что сделала это прямо на виду у Николая, рассмеялась.

– Каратист какой-нибудь. А ножи?

– С ножами самое интересное. У нас есть один судебно-медицинский эксперт, Ке.

Тут Лютый прикусил язык. Чуть при незнакомой девушке не назвал Кефирыча Кефирычем. Только не хватало показать свое неуважение к коллеге. Хорошо не успел, иначе полным чмом бы выглядел, причем, не столько в ее, сколько в своих глазах. Уж кого-кого, а Олега Евгеньевича он уважал по-настоящему.

– Еще с шестидесятых работает или даже с пятидесятых, не помню. Человек-легенда. Так вот, он как раны увидел, просто ошалел. Говорит, именно с такими столкнулся только в самом начале своей карьеры. Как только пришел. Один в один все порезаны, как резали спецназовцы в то время.

Ирка удивилась.

– А сейчас и после Афгана, и после Чечни, спецназовцев как собак нерезаных. Причем тут 64 год?

Николай сделал таинственное лицо и вытащил из кармана записную книжку.

– Для спецподразделений были специальные ножи – тут он впился в книжку, перелистывая страницы.

– Нашел. Нож разведчика НР-40 и НА-40. 1940 года. А вот с 1943 года появился новый нож разведчика НР-43 – “Вишня”. У них принципиально разная цуба. Ну это…

– Я знаю что такое цуба – Ирка руками показала, что это такое перекрестье у ножа защищающее руку. – Еще гардой называется – гордая своими познаниями в холодном оружии добавила Фролова.

– Правильно. Рукоятка тоже разная. Соответственно изменилась и техника боя. Нам непонятно, а разведчики понимают.

– И судебно-медицинского эксперты.

– Именно. Тот кто бил, начал служить в спецвойсках еще до 1943 года. Он привык к старым ножам и не менял. Вот наш дед и вспомнил молодость. Он уверен, что убийца был обучен именно на НР-40. У него верхняя часть цубы загнута вверх, а нижняя вниз, поэтому очень специфичная техника, которая в корне отличается от НА-40, у которой наоборот верхняя – вниз, а нижняя – вверх, и от НР-43, где, вообще, все прямо.

– Блин. Зачем такой разнобой? И к каждому учись по новой.

– Наверно экспериментировали, как лучше.

Ирка усмехнулась:

– Вверх, вниз, потом поняли, что лучше никак. А почему тогда спрашиваете по 64 год?

Следователь сделал виноватое лицо и пожал плечами:

– Это с запасом взяли, чтобы несколько раз не ездить, а так ориентируемся до 43 года. Плохо, конечно, если, вдруг, ученик, тогда все шерстить придется.

– А если ученик ученика? Все-таки не поняла. Вы же сами сказали, что в 43 году ножи на эту “Вишню” сменили?

Лютый снова виновато улыбнулся, будто это по его вине разведчики отказывались от нового ножа.

– Пока все перейдут сколько времени пройдет, переучиваться никто не любит, судя по всему многие воевали старым. У Олега Евгеньевича, это наш судебно-медицинский эксперт, это и было первое дело на работе, потому на всю жизнь и запомнил. С ножами его учитель разобрался, сообразил по ранам, что это разведчики-фронтовики в деле были и их примерный год призыва. А тут вот у нашего так молодость вернулась.

– Все, дошло. Они и получив новые ножи, по привычке ими как старыми пользовались. Ну да, я сама такая – привычка вторая натура.

Николай с интересом посмотрел на девушку. Толковая и, главное, может и права. До этого они как-то не додумались. Считали, что искать нужно только тех, кто нож так и не поменял. Называется, сузил круг подозреваемых. Придется точно уточнить у Кефирыча, для таких ударов нужен именно тот, старый, до 43 года или подойдет и поновее, или, вообще, любой. Ирина между тем продолжала выяснять по существу.

– Получается, братки наехали на какого-то старичка-бодрячка, который еще в Отечественную воевал. Тот их зарезал и нос сломал?

– Может, сам и не воевал. Учился у старичка-бодрячка.

– А вы уверены, что это к нам, а не в Министерство Обороны? У них таких спецов больше. У нас как-то с ножами, думаю, не особо.

Николай горестно вздохнул.

– После вас к ним.

– Слушайте, у вас столько имен будет, что проще искать по чему-нибудь другому. Этот так, бесплатный совет от коллеги – Ирке хотелось показать, что она не просто архивариус, а действующий сотрудник ФСБ, пусть и не Мата Хари, но все-таки в теме. – Но сделаю что могу. Наверно все? – Ирина вопросительно посмотрела на Лютого.

В самом начале встречи Николай не исключал, что попытается познакомиться с симпатичной библиотекаршей или кем она там в ФСБ является. Но после этого допроса желание пропало. Никакая она не библиотекарша, КГБшница в полный рост, лучше не связываться.

– Да. Пожалуй.

Фролова про себя выдохнула. Ей казалось, что молодой человек назначит ей свидание. И тогда придется придумывать причину для отказа, в общем, неудобняк будет. Но все обошлось.

– Тогда пойдемте к Грушину, он вам пропуск на выход подпишет.

Глава 50

– Вадим точно в милицию не пойдет.

– Ты уверен?

– Точно. А вот с блатными проблема. Как он будет объяснять, что один жив остался?

– Так он сказал, что это так, знакомый.

– Он врет как дышит, я его со школы знаю. Может знакомый, может в банде. Хотя…

Тут Роман задумался. Все-таки не в характере Вадьки быть в каком-то коллективе. Слушаться кого-то, зависеть от кого-то. Он явный одиночка. Анархист. Так что, наверно, тут не соврал.

– Чего замолчал? – Федоров покосился на Ромку, ожидая очередных скверных новостей.

– Убивать его нельзя. Если только с матерью. Он и Виноградовой звонил, ее точно нельзя, паспорта через нее.

Федоров удивленно посмотрел на Романа.

– Ты чего, нас с фашистами спутал? Мы не зондеркоманда.

Роман ждал такого ответа, точнее надеялся на него. Это была проверка, с кем он все-таки повелся. И что ждет его самого с такими “друзьями”. Нет. Здесь вроде нормально, не беспредельщики. Хотя, так спокойно убивать. Ему всегда нравилось блатное выражение “попасть в непонятное”, нравилось, но он никогда его не понимал. Наконец, понял, на своей шкуре.

– Вадима надо отпускать. Пусть идет куда хочет. На Востоке есть такая поговорка – “если не можешь отрубить голову, то целуй руку”.

Услышав это, Федоров недоуменно спросил:

– В каком смысле “целуй руки”?

Поняв, что несколько переборщил с этой восточной мудрость, Роман стал оправдываться:

– Не в прямом смысле, конечно. Но отрубить ему голову мы не можем, так что пусть идет. И надо все ему вернуть, все деньги, чтобы он из города сбежать мог. Я его знаю, он бегун знатный.

Сергей испытующе посмотрел на Ромку. Смысл в его словах был, но может это связано с другим? Такой пройдоха как Вадим был бы для их группы куда полезнее Романа, и тот боится, что школьный друг займет его место, вот и гонит.

Федорову очень понравилось, как за считанные секунды Крупнов просчитал и обосновал причины по которым его нельзя убивать вместе с остальными. Парень явно незаурядный. Эта оценка все и решила. Такой незаурядный им ни к чему, свою игру вести начнет. Так что Роман зря переживает. Им нужен именно такой как он – спокойный, разумный и неамбициозный исполнитель. Сейчас же придется положиться на Карагодина, только он знает реалии дней нынешних, и что-то наплести похожее на правду этому Вадиму сможет только он.

– Хорошо. Отпускаем. Скажи, что ты нас уговорил, припугни, чтобы точно сбежал. Черт. А где все остальные?

– Телек смотрят. Футбол.

– Никогда не понимал. Позови их, а сам там с Вадимом один на один поговори.

– И отпускать?

– Отпускать. Как ты и сказал, со всем добром.

Карагодин вышел, раздумывая по дороге, насколько этот Федоров адекватный человек. Здорово, когда начальник способен не только выслушать, но и согласиться, если посчитает твои аргументы стоящими внимания. В комнате, действительно, все смотрели футбол. И Акопян, и Кимов, и Семенов, и даже Вадька сидел вместе с ними как полноправный член этого сообщества болельщиков.

– Вадькины вещи у кого?

На вопрос повернул голову Арсен. Крупнов же вздрогнул всем телом, понимая, что сейчас решится, будет он жить или нет.

– Арсен, передай мне. Сергей всех просил подойти.

Сообщество мрачно посмотрело на Карагодина – все-таки футбол. Однако приказ есть приказ. Все послушно выдвинулись на кухню. Вадим и Роман остались один на один.

– Я тебя отмолил – пытаясь придать голосу брезгливость сказал Карагодин. Иди – и протянул паспорт, деньги и всю ту мелочевку, которую у того отобрал Акопян.

– Не беспокойтесь. Я в милицию не пойду.

– Ты чего, дурак? Не понял кто это?

– Менты?

Роман осмотрелся по сторонам, будто проверяет, не услышит ли кто лишний, что он сейчас скажет.

– Гэбье – еле слышно прошептал он. Девятка. – Про девятое управление КГБ он часто слышал по телеку, поэтому и назвал это бывшее на слуху управление. Вадим тоже был образованным человеком, который тоже смотрел телевизор, и тоже слышал о девятом управлении КГБ – личной охране руководителей государства советского, а потом и российского.

Это объясняло, как в доли секунды они расправились с его товарищами. Вымуштрованные волки. Только зачем таким людям Роман. Вдруг его осенило. Так Ромка, наверно, сам в КГБ, точнее в ФСБ. Он ведь институт закончил, оттуда и взяли. Непонятно только, зачем таким большим людям потребовалось на него с Дохлым выходить. Хотя. Черт его знает, какие там спецоперации. А может, действительно, эти рядовые фсбшники что-то втихаря хотели сплавить. Судя по квартире Карагодина зарплаты у них не очень.

Размышления прервал Ромка.

– Иди спокойно. Никто тебя не тронет.

– Ромка, я ведь правда не знал, что они вас кинуть хотели. Клянусь – напоследок соврав, Вадим вышел из квартиры. Он уже знал, что больше с Ромкой никогда не увидится, уж по своей воле точно. И в Донецк к дяде он тоже не поедет, с ФСБ не шутят. Прямо сейчас он рванет на перекладных, чтобы не светить паспорт, далеко в Пермь, а оттуда на электричке в Кунгур, там у него есть надежный товарищ, а о Москве, минимум на год, надо забыть.

– Вячеслав Михайлович, мне нужно в отпуск. Ирина Степановна не против, если вы не против.

Пан-полковник удивился:

– А я тут причем? У тебя свое начальство.

Ирка скорчила рожицу и напомнила, что ее начальство буквально сегодня продало ему ее в рабство.

Глава 51

– Не продало, а подарило – сразу уточнил Михалыч. – И да, мент же этот, жаловаться будут. Какой может быть отпуск?

Тогда Фролова прижала руки к груди и клятвенно пообещала:

– Я запрос сегодня напишу и передам. В две недели они не уложатся. Или гриф – “срочно”?

– Нет. С чего это срочно.

– Вы наш архив не знаете?

Пан-полковник с подозрением посмотрел на Фролову. Чего ей это приспичило? Все указывало, что срочный отпуск как-то связан с появлением этого следователя из МВД. Однако интересоваться себе дороже, вдруг, действительно связано. Он это узнает и что делать?

Полковника ФСБ Вячеслава Михайловича Грушина связывало с Ириной личное знакомство с ее отцом Владимиром Семеновичем Фроловым – вместе учились в школе с первого по десятый класс. После окончания исторического он Ирку в архивный отдел ФСБ и пристроил, благо часто с ним сталкивался, и отношения с его начальницей были отличными. Самой ей никогда бы не предложили работать в конторе – слишком яркая и независимая, да и училась не ахти.

А тут убийство четырех человек, блатных, причем, так профессионально, что думают про какой-то спецназ непонятный, и ей, вдруг, сразу в отпуск захотелось. Сама Ирка отпадает. Денис – тот тоже так не умеет. А кто был отцом отца Ирки? Пан-полковник вспомнил детство, тогда он частенько заходил домой к Володьке, будущему отцу Ирины. Родители того были простыми работягами на заводе. Так что Ирка интеллигентка только во втором поколении. Нет, на родственников непохоже, некому там так профессионально душегубничать.

Был, конечно, смысл вызвать Дениса и поговорить по душам с ним, что может скрывать Ирина, с какими ее знакомыми он сталкивался.

Пока он все это обдумывал, Ирка в нетерпении переминалась с ноги на ногу. Михалыч перевел взгляд на нее и поразился. Никакого беспокойства в глазах. Она просто счастлива.

Михалыч выдохнул – отбой. Похоже, с этим следователем они знакомы. И не просто так. Денису можно посочувствовать, другой Ромео нашелся. Вон как у девчонки глаза после встречи светятся, а он, старый дурак, уже Ирку в убийстве чуть не заподозрил. Вот что значит профессиональная деформация контрразведчика, вроде уже пять лет в Следственном Управлении, а до сих пор кругом шпионы.

– Куда-то ехать собралась?

– Никак нет – бодро отрапортовала Фролова. – В городе буду.

Михалыч тряхнул головой. – Точно, любовь-морковь. Правильно, девке двадцать пять, давно пора замуж.

– Пиши заявление, вертихвостка, раз твоя начальница не против, мешать не буду, черт с этим ментом. Но учти, если что – вызову. Поедешь куда – адрес мне. Сотовый всегда с собой заряженный и включенный. Ты сейчас моя собственность, все поняла?

– Так точно – в избытке чувств Ирка приложила руку к “пустой голове”, отдавая воинскую честь.

– Выметайся.

Лихо повернувшись, как и положено, через левое плечо, Ирина пулей выскочила из кабинета. Нужно было успеть до семнадцати часов написать заявление на отпуск, а так же составить запрос и передать по команде в Центральный Архив.

– Зря мы ему деньги вернули – бурчал Арсен, выискивая в куче фальшивок Дохлого настоящие доллары.

– Правильно сделали. Чем больше вернули, тем дальше он смоется – засмеялся Роман. Он тоже был занят – пересчитывал плотную “котлету” из пятисоттысяных купюр конфискованную у Дохлого Робин Гуда. Из пятидесяти миллионов полагавшихся в банковской упаковке осталось тридцать пять миллионов двести тысяч рублей – больше половины. Кроме этого, наличные были конфискованы и у убиенных подельников Дохлого, что составляло еще два миллиона триста семьдесят пять тысяч рублей, плюс семьсот двадцать долларов.

– Все равно, денег мало не бывает, – продолжал смешить народ Арсен.

Хоть золото с камнями продать и не удалось, но улов оказался на удивление большим. Роман подозревал, что тридцать пять миллионов вполне хватит для покупки паспортов, сорок миллионов точно. По десятке за паспорт вроде за глаза. Так что если и достать, то еще пять миллионов. А это и через комиссионного “жука” можно. Не такие деньги. Он за один тот алмаз больше дал.

Общее веселье нарушил Кимов.

– Мы идиоты.

Услышав это критическое замечание, все повернулись к нему.

– Старик Лаврентий.

Федоров нахмурил лоб.

– Какой Лаврентий?

– Тот, что у кладбища живет. Забыли?

Действительно, сразу удачно выйдя на Романа, попав с корабля на бал в водоворот событий, все они забыли про “наследство”, которое им подготавливали с 1949 года. Может и паспортов покупать не надо. Вдруг там придумали как в будущем обеспечить их документами?

– Рома, дай Игорю деньги.

– Всю пачку?

– Нет. Два триста и сотню долларами. Пятисотки оставь пока.

Получая деньги, Кимов улыбался во весь рот. Ему было приятно, что именно он вспомнил об этом важнейшем деле.

– К старику Лаврентию? – усмехнулся он.

– К Лаврентию – подтвердил Федоров. – Юр, подстрахуешь?

Семенов сразу кивнул головой и бросился одеваться.

Роман с интересом посмотрел на всю эту непонятную ему движуху. Спрашивать у Федорова он не решился, поэтому обратился к Арсену.

– Что за Лаврентий?

Тот усмехнулся.

– Да дед. Живет тут с доисторических времен. Родственник Игоря. Может он как-то поможет.

Это замечание несколько расстроило Романа, этот дедок вполне мог уменьшить его вес в группе.

– Так к Виноградовой за паспортами пока не надо? – обратился он уже к главному – Сергею.

– Подождем ребят. Хотя, как дед с документами помочь может, не представляю. Но Лаврентий, вообще, мужик головастый.

Напутствуя товарищей, Федоров давал ценные указания:

– Возьмете такси, деньги не экономьте.

Услышав это, Роман удивился.

– Зачем такси? У меня тачка.

Федоров на мгновение задумался.

– Склероз. Давай, отвезешь ребят на Колонецкое кладбище.

Роман почесал затылок.

– Это где?

– Деревня Колонцы, раз Колонецкое.

– Не Колонцы, а Колонец – уточнил дотошный Акопян.

Услышав это, Роман сдался.

– Лучше все-таки такси. Только позвонить надо заранее, а то таксист тоже может не знать – сказав это, он пошел к телефону заказывать машину.

Федоров с Акопяном, довольные, переглянулись. Однако, радовались они недолго. Поговорив с оператором таксослужбы, Роман снова был готов вести ребят сам.

– Это Быково сейчас. Там аэродром по пути. Тридцать километров от Москвы. Домчу как ветер. Кладбище Быковским сейчас называется, и оно закрыто, сейчас мемориальное.

Карагодин с удивлением отметил, что после слова “мемориальное”, Федоров нахмурился, у него явно ухудшилось настроение.

Чтобы сгладить ситуацию, Кимов поинтересовался – Когда переименовали?

На это Роман только пожал плечами.

Быстро одевшись, понимая свою неоценимую полезность для коллектива, Карагодин весело пошел к двери.

– Рома – остановил его Федоров. – Ты на кладбище не заходи. Старик бдительный, еще не так поймет, если незнакомого увидит.

– Ага – согласился Роман и быстро вышел на улицу. За ним мрачно брели Юра и Игорь. Сергей только развел руками – накосячил. Нельзя было про такси говорить, но дело уже сделано.

После того как ребята вышли, Акопян поинтересовался – А если там нет?

– Скажут что нет старика, завтра поедут сами на другое. Глупо прокололся с этим такси, но ничего не поделаешь. Ромка должен считать, что мы ему доверяем. Мемориальное это плохо, наверняка перекопали там все.

Подходя к автомобилю, Карагодин думал, что, пожалуй, зря навязался. Ему ведь ясно дали понять, что он лишний. Тем не менее, пути назад уже не было. За это недоверие он не обижался, понятно, что пока он не полностью для них свой, и светить еще какого-то неизвестного Лаврентия, который тоже явно в деле, правда непонятно в каком, они пока остерегаются, тем более с Вадимом какой конфуз вышел, правда, как ему кажется, вполне удачно закончившийся. Странно конечно, что они нового названия не знают, интересно, когда они там последний раз были, надо будет потом точно узнать в каком году переименовали.

Кто понимает, тот знает, что оформить отпуск за один день, так что сегодня захотел, а завтра в отпуске, не имея генеральских, ну хотя бы полковничьих погон с генеральской должностью, в структуре типа ФСБ невозможно.

Но Ирка смогла. Она была достаточно популярна в конторе. Известность она приобрела еще в первый год службы, когда проходила сдача нормативов по физической подготовке, обязательной для всех службистов.

Фролова была не просто спортивным человеком, а очень спортивным. В детстве серьезно занималась художественной гимнастикой, считалась весьма перспективной и подавала большие надежды. Но, немного повзрослев, потеряла всяческий интерес к спорту, точнее к профессиональной спортивной карьере. Связывать свою жизнь с прыжками с ленточкой и всевозможными кувырками ей казалось глупым. А хотелось быть умной. К сожалению, математические способности у нее отсутствовали. Нет, не так, чтобы она была полной дурой, получше многих, но не более. В классе восьмом она даже купила вузовский учебник по высшей математике, почитала его и поняла, что карьера в точных науках ей не светит. Кувыркаться способности есть, а высчитывать всякие интегралы и умножать матрицы нет. По-настоящему умным занятием она считала точные науки, но раз способностей явно не хватало, решила заняться полоумными – гуманитарными.

Закончив десятый класс без проблем поступила в педагогический на исторический. Закончила его с очень синим дипломом и думала податься в какую-нибудь коммерческую структуру, благо капитализм в России уже не только наступил, но и расцвел всеми цветами радуги. Вот тут и появился старинный папашкин друг – Вячеслав Михайлович Грушин, оказавшийся никем иным как полковником ФСБ. В общем, он был готов пристроить ее в контору, благо высшее образование у нее есть, а это значит есть и перспективы роста. Сама она, в перспективе, была не прочь стать шпионкой, а пока ее определили трудиться в архив кем-то вроде библиотекаря или точнее по-военному – секретчика.

Глава 52

Проверяли ее долго и на совесть. Чтобы заиметь человека с таким доступом к документам, хоть и несколько просроченным, директора ЦРУ и МИ с обоими номерами были бы готовы отдать по правой руке, причем все сразу.

Так вот, не успев толком приступить к работе, ей, как служащей ФСБ, вместе со всем управлением пришлось сдавать спортивные нормативы. Если бы дело было летом, то тогда бы она, скорее всего, выдала бы лучшие женские результаты. Но дело было зимой – лыжи. На лыжах она кататься не умела совсем. Ее вестибулярный аппарат, великолепно проявляющий себя в гимнастике, абсолютно отказывался ориентироваться при езде на двух плоских палках. Это она знала еще со школы – ноги разъезжаются, превращаются в кривые и лыжи едут в обратную сторону. Поэтому, недолго думая, просто взяла все выданное ей для сдачи норматива хозяйство под мышку и так, не торопясь, прогулочным шагом, прошла один круг дистанции, что вызвало своей непосредственной наглостью просто фурор.

Начальник управления, генерал-лейтенант ФСБ, лично принимавший зачеты у подчиненных, так же лично поинтересовался этим новым стилем передвижения на лыжах. В ответ Ирина не стала унижаться, пытаясь подыграть юмору начальника, а прямо сказала, что ее нужно использовать на благо Родины в жарких странах, а на лыжах пусть профессор Плейшнер ходит, на что генерал-лейтенант ее поправил, что не профессор Плейшнер, а пастор Шлаг. Но последнее слово все равно осталось за ней, она поставила точку в разговоре, продемонстрировав сальто. Прямо с места в зимней спортивной одежде. Таким образом, вопрос с зачетом был сразу закрыт. А она получила известность в стенах конторы.

Так что ее заявление о внеочередном отпуске, проходя все инстанции, встречало только доброжелательные улыбки мужиков в погонах – “лыжница” устала, ей надо отдохнуть.

Долго нервничать по поводу увидит ли Роман что-то лишнее или нет, Сергею с Арсеном не пришлось. Через какие-то два часа ребята были уже дома. По довольным рожам Кимова и Семенова было понятно, что все прошло более чем успешно. Сентиментальный трюк с картинками полностью себя оправдал. При реставрации могил бутылку нашли, разбили и увидели детские рисунки с трогательными надписями. Расчувствовавшиеся рабочие переложили картины в специально купленную новую бутылку из-под лимонада “Буратино”, плотно закрыли и вернули на место.

В общем, нашли этот секретный “контейнер” так быстро, что ожидавший ребят на дороге в машине Роман поначалу посчитал, что дедка на месте не оказалось. Но те объяснили, что тот на посту и попытается помочь. А выпроводил, что не один, дедок еще тот оказывается. Только придется и завтра вечером приехать, он точно скажет, сможет помочь или нет, с телефоном у него напряг. Услышав это, Карагодин приложил руку к “пустой голове” точно так же, как это примерно в это же время сделала совсем незнакомая ему Ирка, что означало – как прикажете, завтра еще раз съездим, не проблема.

По уму, надо было подождать до завтра, когда Роман снова повезет ребят на кладбище и во время его отсутствия обработать детские рисунки необходимыми реактивами. Карагодину видеть это было ни к чему, еще подумает, что со шпионами связался или еще чего-нибудь похуже, действо ведь, мягко говоря, странное.

Но терпения не хватало. Семенов сказал, что вспотел как свинья и пошел принимать ванну. На самом деле, включив для конспирации воду, он попытался вытащить из бутылки листы бумаги. Однако, узкое горлышко не давало извлечь желаемого. Выход был один – аккуратно, чтобы не повредить документы, разбить бутылку. Но это шум и возможные осколки. Тяжело вздохнув, Юрий смирился. Придется подождать.

Окунувшись для приличия в воду и насухо вытеревшись полотенцем, Семенов вышел из ванной. На вопросительные взгляды товарищей только грустно пожал плечами – не получилось. Этот ответ испугал Федорова. По жесту Юры он посчитал, что реактивы не сработали, но тот осторожно объяснил ему, что бутылку надо бить, а Роман здесь, и он просто не решился – может быть много шуму.

Следующая поездка на кладбище не отличалась от предыдущей. Карагодин снова, как и в прошлый раз, ожидал Игоря с Юрой не выходя из машины, а в это время, дома, Арсен, как обладатель самых чувствительных пальцев, осторожно “вскрывал” бутылку. Точный удар молотком покрыл стеклянную поверхность множеством трещин. Акопян едва щелкнул пальцем по бутылке, и она развалилась на множество мелких осколков.

– Тебе ювелиром работать – восхищенно сказал Федоров, протирая рисунки арзубаговским раствором. Практически сразу, буквально через пять-десять секунд, с обеих сторон бумаги начали проступать буквы.

Шрифт был мелковат, но читаем даже без увеличительного стекла. Схемы в метро, Кремле, какие-то адреса, но ни слова о документах. Только чертежи, оружие и ценности. На этом все. Впрочем, другого ожидать было глупо. Как-то пытаться забронировать на десятилетия вперед неизвестно для кого документы – неоправданный риск. Такое странное поручение явно вызвало бы нездоровый интерес у ответственных за передачу.

На этот раз из поездки Карагодин с Кимовым и Семеновым вернулись так же быстро, но уже грустными – Лаврентий им помочь не сможет. Вся надежда на Виноградову. Делая скорбное лицо, Роман на самом деле радовался, уж в этом он незаменим, только у него есть выход на так всем необходимую милиционершу. Получив от Федорова четкий наказ заняться паспортами, он немедленно связался с Ольгой.

Встретились с ней, как и положено, конспиративно. Услышав про 10 лимонов за ксиву, та только улыбнулась.

Глава 53

– Три тысячи баксов за паспорт и их проведут как беженцев, абсолютно чисто через ФМС. Оно при Министерстве труда и занятости, так что попроще и побыстрее будет, но сам видишь, дороже. И учти, если в розыске, то повяжут. На криминал там не пойдут, а так помогли несчастным, вошли в их положение, если что-то не так пойдет. – Выпалив все это, Виноградова сразу добавила – Учти, я не беру ни копейки, не сомневайся, это по дружбе.

Роман и не сомневался, он слишком хорошо знал Олю, это тебе не Вадим. Хотя, цена показалась завышенной. Курс сейчас где-то 5800, это, считай, почти в два раза больше надо.

– А скидка за опт не положена? – попытался пошутить Карагодин.

– Так это со скидкой – в ответ не пошутила Виноградова.

Договорившись созвониться, они расстались.

Известие о том, что за три тысячи долларов можно получить абсолютно законный паспорт так обрадовало Федорова, что он даже встал и оттянул ворот у рубашки, чтобы легче дышалось. В своем 1949 году, они с Берией и близко не предполагали, что с документами возможно так просто управиться.

– У меня еще около двух тысяч лежит – неправильно поняв реакцию Сергея, пробормотал Карагодин. Ему показалось, что командир посчитал цену непомерной и попытался как-то оправдать доверие. А то ведь вторая неудача. Получалось, что чтобы ему не доверили, все проваливается. Тогда с Вадькой, сейчас с Ольгой.

Федоров только махнул рукой.

– Отлично. Ты тот бриллиант кому продал? Можно ему же еще загнать?

Роман нахмурился. Эти мужики явно не в теме. Сейчас такому антиквару работать без крыши невозможно, как бы вторым Крупновым не оказался. Одно дело его мама с одиноким случайным камешком, другое – когда всех этих сокровищ много. Благо школьный товарищ уже показал, что в таких случаях происходит.

– После Вадьки боюсь – признался Ромка. – А что у вас еще есть?

Услышав это, сидящий в углу Кимов хохотнул:

– А что у нас еще есть? – и вышел из комнаты. Через мгновение он вернулся с завернутым в полиэтиленовый пакет свертком. Быстро раскрутил его и высыпал перед Романом сокровища – там были драгоценные камни, несколько самородков, золотые кольца и царские червонцы.

– Чем богаты.

Карагодин быстро сходил на кухню и принес оттуда весы. Чуть более килограмма золота. Вспомнив, как покупал золотые побрякушки у метро, прикинул. Для двенадцати тысяч долларов надо килограмма два, если учесть, что здесь червонное, то, наверно, полтора хватит. Дороже барыгам не продать.

– Не ценят у вас золотишко – грустно констатировал подошедший к этой самодеятельной экспертизе Семенов.

Роман лишь виновато развел руками.

– Сейчас самое дорогое это доллары. Ну марки еще, но доллары лучше. Если разменяем пятисоттысячные, у меня есть в заначке пара тысяч, то должно хватить с запасом – высказав все это, Карагодин удивился себе – свои деньги уже готов отдать. А ведь по сути, если это все, то что дальше делать? Он ведь был уверен, что всех этих сокровищ у них намного больше. Да, вляпался. Хотя, есть еще камни, может они во стократ дороже. Только он в этом совсем не разбирается и с камнями, все-таки, намного сложнее. Хотя, кроме этого, явно денежные дела с каким-то непонятным Лаврентием, так что расстраиваться и думать о возвращении к метро рановато.

– Кимыч, бери Ромку, поедете за заначкой – наконец подал свой голос Федоров.

– Рубли все равно надо менять и чем быстрее, тем лучше, доллар не упадет точно – известие о заначке подняло настроение Карагодина, интересно, какая она.

– Меняй, тебе виднее – на этот раз слово взял ответственный за финансы Акопян, он тоже не верил в рубль капиталистической России.

Придя домой, Денис отметил нездоровую активность Ирки, она носилась раза в полтора быстрее обычного. – Не к добру – сразу решил про себя Алексеев и не ошибся.

Услышав про особенную технику убийств, и что это является несомненным фактом прибытия группы в наше время, а так же, что она взяла двухнедельный отпуск, за время которого собирается выследить “пришельцев”, в частности Федорова, ведь не может же он не прийти и не увидеть свою старую любовь, Денис попытался воззвать к логике.

Во-первых, какова вероятность, что он придет именно в эти две недели, а уже не приходил раньше или не придет позже, ну так через месяц-два это если, вообще, сподобится посмотреть на старушку. Лично Денис бы не сподобился – вот не хотел бы он увидеть Ирку старой. Тем более, Фролова сама говорила, что бабушка мымра еще та. Ну и запрос на поиск мымры через справочное бюро пока ничего не дал. Может все-таки подождать, пока ее адресом кто-то поинтересуется? Кроме этого, за Иркой должок – информация о том таинственном проектном бюро, которое проектировало отстойники, со дня на день архив метрополитена должен выдать отчет.

На вопрос вероятности ответ был аналогичен анекдоту про встречу блондинки и динозавра – пятьдесят на пятьдесят, или придет или не придет. А в отношении мымры, так любовь зла. Тем более, что мымра в молодости была внешне очень даже ничего, что и сейчас еще заметно, а для мужиков это главное. Ну а мымра она, потому что неблагодарная мымра. Уж кому-кому, а не ей строить из себя жертву советской власти, тоже мне – “тигру мяса недодали”. А что Денис не хотел бы увидеть, так он в любви ничего не понимает, это ему сейчас так кажется, дорогого человека хоть каким хочется увидеть. Запрос – так могли через частников выяснить адрес, сейчас всех этих услуг и не отследишь. А что касается метрополитена, так все уже получено. Нет никакого смысла интересоваться дальше. Все вроде понятно. Кроме этого, бывшие работники проживают в Питере. Не ехать же туда.

Довольная своими остроумными, но по делу ответами, Ирка захихикала.

А вот Денису хихикать было не с чего, в отличие от нее он понимал все гораздо яснее. Его беспокоило не то, что она впустую спустит две недели отпуска, а то, что, действительно, столкнется с ними (дуракам везет). И во что ей все это может вылиться. Особенно его взбесило умолчание Ирки по поводу проектного бюро. Понятно, что не специально, расчувствовавшись с этими ножами, она о нем просто забыла, но все равно так нельзя, вопиющий непрофессионализм. Тем более что запрос официальный. Узнай Михалыч о таком ее отношении, плакал бы ее отпуск.

– Как ты собираешься за ним следить?

– Куплю газету, проделаю дырочку и буду смотреть.

Ирка решительно не собиралась говорить серьезно. Ей казалось, что вот, удача поймана за хвост, и главное ее не упустить. Еще в детстве ее учили – будь упорной, стой до конца и всегда победишь. Все будет по-твоему. Главное, не сдавайся. Сдаваться она не собиралась.

– Ир, ты же ничего не умеешь. У тебя нет навыка оперативной работы. Тебя сразу вычислят, а что потом?

– А что потом? – Фролова даже остановила свой бег. Что потом ей стало самой интересно.

– Хорошо если тебя просто убьют, а не будут выпытывать, откуда ты о них узнала. И поверь, твоему рассказу, что ты сама на них вышла, не поверят.

– Почему убьют?

На этот вопрос Денис взорвался, ну нельзя быть такой тупой.

– А почему убили родителей Сазонова? Представляешь, сколько народа укокошили, чтобы все это оставить в тайне. Ни одного свидетеля не осталось. А ведь кто-то и в Кремле эти тайные ходы делал, и еще неизвестно где. Думаешь, где все эти люди? Давно червей и рыбу кормят.

Все эти выводы, а на ее взгляд домыслы, показались Ирке несерьезными:

– Зачем их убивать? Достаточно было подписку о неразглашении взять. С меня взяли, а у меня там тайны дай Бог, хоть и просроченные. Думаешь и меня перед пенсией или увольнением так же убьют? Смешно же.

Услышав это, Алексеев бессильно сел в кресло.

– Какую подписку? – В голове сразу всплыл текст стандартного документа о неразглашении.

– Слушай внимательно: “Обязуюсь не разглашать сведения составляющие государственную тайну и секретные сведения, которые были мне доверены или стали известны по службе. О любой попытке посторонних лиц получить от меня информацию секретного характера я немедленно сообщу начальнику режимно-секретного отдела по месту работы или в органы государственной безопасности”.

Слушая это, Ирка лишь утвердительно кивала головой.

– Вот и все. И нет проблем.

Алексеев бессильно рассмеялся, действительно, как о стенку горох, дело даже не в том, что не понимает, а в том, что не хочет понять. Пытаясь уже просто на самом примитивном уровне “разжевать” информацию, чтобы было понятно даже пятикласснику, Денис продолжил:

– Кому обязуются не разглашать? Своим будущим начальникам? Будущим органам государственной безопасности? Будущему правительству? Их ведь против нас готовили, прошлое против настоящего. Не поможет тут подписка. Перебили всех. А с тобой встретятся люди прошедшие Великую Отечественную, выполняющие свой долг и верящие в свою миссию. И уж если для дела надо ликвидировать взрослую женщину, то это совсем не проблема. Там ребенка, может что-то этическое шелохнуться, младшего Сазонова все-таки не тронули и, как видишь, кстати, зря, из-за него мы на них и вышли по сути. Цена жалости к ребенку. Но двадцатипятилетнюю кобылу жалеть никто не будет, поверь.

– Сам ты кобыл – настроение у Иры резко ухудшилось, но отступать она не собиралась. Тем более что и в ее рукаве были козыри – Как же, всех убили, “червей и рыбу кормят”. Проектировщики-то живы и здоровы, в Питере живут. Так что нет никакого “укокошенного народа”, как-то это все прикрыли. В чем Дениска прав, так это в том, что подпиской не обойдешься, тут она согласна – скорее всего наврали с три короба, никто и не знал, что на самом деле делает. А чтобы убедиться, что все живы, он может взять адреса метровцев у Ирины Степановны. Тезка-начальница все спокойно передаст ему сама, Фролова для этого совсем необязательна. Хотя, принимая во внимание судьбу родителей Сазонова, осторожность, конечно, не помешает, тут он прав. С Сазоновыми, несомненно, перестарались. Все равно никто бы не поверил этому хроменькому милиционеру, да и вряд ли он стал бы трепаться. С другой стороны – сам виноват. Надо было передать журнал, доказал бы надежность, а так веры ему уже не было. Что ни говори, а ставки слишком высоки.

Более или менее убедительно высказав все это, Ирина вынесла вердикт. Окончательный и обжалованию не подлежащий:

– В общем так, я там буду с утра до двенадцати вечера, без выходных. В полночь ты меня забираешь на машине. А с утра я на метро. Народу много. Станция Таганская, до дома меньше километра – безопасно. Данные по ленинградцам завтра возьмешь у Ирины Степановны. Идет?

Спорить было бессмысленно. Не привязывать же ее. Хотя, если доложить Михалычу о ее косяке с проектным бюро, что она просто забыла о запросе, то уже завтра ее отзовут, и о внеочередном отпуске девчонка может даже не заикаться. Но мстя ее тогда будет жестокой. С другой стороны, если она, действительно, столкнется с этими пришельцами и не выживет, то он себе этого никогда не простит. Но, если подумать логически, то шансов на встречу практически нет, и в случае доноса пану-полковнику не он не простит себе, а она не простит ему. Приняв решение, Денис мысленно перекрестился.

– Идет. А чего ты носишься?

– Готовлюсь. Сейчас поеду бдить. В двенадцать меня заберешь.

Поцеловав Дениса, Ира быстро надела туфли и выскочила из квартиры.

Глава 54

Выполняя указание Федорова, Роман с Кимовым спокойно, ни в коем случае не нарушая правил дорожного движения, а поэтому без приключений, доехали до заброшенной промзоны. Там они вместе спустились в подвал того самого недостроенного здания, где всего несколько дней назад материализовалась вся группа.

Ромку поразило, с какой осторожностью Игорь передвигался по подвалу. Вытаращенными глазами, боясь моргнуть, Кимов внимательно смотрел не столько на то, что освещает фонарик, как на сам его луч. Мало того, он потребовал от Карагодина, чтобы тот шел за ним по-индейски, след в след.

– Здесь что, заминировано? – шепотом спросил Роман.

– Могли. Золото все-таки – так же шепотом ответил Кимов.

– А кто?

– Лаврентий, кто же еще, старик повернут на безопасности. Думаешь, чего мы тебя даже показать ему побоялись. Псих, но без него не обойтись. Все через него идет.

Роман выдохнул. С одной стороны это что-то объясняло, с другой, что могло идти через Лаврентия – Таджикистан, скорее всего наркотики. Наркотики, конечно, лучше чем терроризм, но все равно мерзость и связываться с этим не хотелось. Представляя, что он теперь наркоторговец, точно следуя за Игорем, Карагодин оказался в месте сплошь заваленном какой-то неиспользованной в строительстве проржавевшей арматурой.

Глядя на все это богатство вторчермета, Карагодин вслух удивился:

– Это же с самой перестройки стоит, и никто не сдал. Странно.

Кимов удивленно посмотрел на него.

– В смысле не сдал?

– Ну, в металлолом. Это, конечно не цветмет, но для бомжей все равно деньги. На бутылку хватит и не одну.

Выслушав это, Кимов остановился, внимательно осмотрелся и, водя фонариком из стороны в сторону, будто высчитывая что-то, наконец, решился и бесцеремонно вырвал прямо из стены какую-то особо ржавую и грязную трубу.

– Носовой платок есть?

Роман, пошарив в кармане, протянул свой. Игорь привычным движением постелил его себе на плечо и безо всякой брезгливости, так же привычно взвалил трубу на себя, будто всю жизнь проработал на стройке.

– Поехали домой. Все здесь.

Возвращались они так же по-индейски, след в след, той же тропой какой вошли.

Кроме как не попасть в ловушку поставленную таинственным Лаврентием, Карагодина тревожило, есть ли в машине тряпка, в которую можно было бы замотать эту ржавую железяку, пачкать автомобиль ему очень не хотелось, отмывать ведь самому придется.

Однако, выйдя на свет, Кимов несильно ударил трубу о бетонный пол здания и оттуда сначала выпала какая-то ветошь, а за ней и внушительных размеров сверток.

Роман тут же поднял эту плотно запакованную в полиэтиленовый пакет посылку. Судя по весу, “сокровищ” там было предостаточно.

Не церемонясь, Игорь отобрал у него пакет и засмеялся.

– Веришь, три раза переупаковывали и перепрятывали. Даже не представляю, если бы кто-то это в металлолом сдал.

Затем, чувствуя, что сказал лишнее, насвистывая какую-то незнакомую для Карагодина мелодию, Кимыч двинулся к автомобилю. За ним, в таком же приподнятом расположении духа, засеменил и Роман. С захваченной добычей можно было возвращаться домой.

Федоров, Семенов и Акопян тоже не теряли времени даром. На несколько часов избавившись от Романа, они на этот раз занялись тщательнейшим изучением документов из бутылки. Двенадцать детских листов с рисунками были исписаны мелким убористым почерком.

Схемы мест складирования оружия, а так же тайных проходов за кремлевской стеной, в метро и прочих коммуникациях на данный момент совершенно не интересовали группу. В текущих реалиях было непонятно, заинтересуют ли их вообще в обозримое время все эти наполеоновские планы. Судя по рассказам Карагодина, ненависть масс к новой власти хоть и была практически всеобщей, но вялой и безынициативной, что, в общем, подтверждал и не боящийся выходить в город, поскольку имелся паспорт, Семенов.

Отсутствие “революционной ситуации” признавал даже “пламенный коммунист” Акопян. Юрий, специально для него, где покупал, а где просто брал на раздаче газеты и листовки всевозможных левых движений – от всего спектра коммунистов до анархистов и лимоновцев. Получалось, что всем им даже не надо было уходить в подполье, что внесло некоторое смятение во взгляды правоверного Арсена. К его удивлению, живейший интерес к прессе проявил и сидящий вместе с ним взаперти Федоров. Только его интересовало совсем другое, не Россия с ее олигархатом и обнищанием населения, а статьи о международном положении, которых тоже было вдоволь в этом виде прессы.

Глава 55

Возможность же какого-либо переворота их хилыми силами выглядела, вообще, несерьезно.

С закрытием прохода невозможным стало и явление Иосифа Виссарионовича с дружиной Кремлевского полка. Оставайся такая возможность, исход подобного события можно было бы легко предсказать. Это, действительно, было бы Явление, как сморозил в уже далеком 1949 году Кимов на встрече с Берией. С учетом возросшей в обществе не столько религиозности сколько суеверности, в успехе и триумфальности шествия сталинизма по городам и весям Родины можно было бы не сомневаться. Но тут не срослось.

В настоящий момент всю тройку интересовали только материальные ценности, где они спрятаны, и как до них добраться. А добраться, по крайней мере до части, было совсем непросто. Тайники были и в США, и в Германии, и в Англии, и все это не считая территории бывшего СССР. Сейчас же им оставалось только приспосабливаться к новому времени и изучать его, чтобы понять, что нужно и можно делать, а так же надеяться на встречу со своими приблудившимися во времени товарищами, а то и с тем, кто это все зачем-то затеял. Ну и время от времени тестировать место своего прибытия. Вдруг провал заработает снова, хотя, в это, если честно, уже никто и не верил.

Карагодина же с Кимовым все не было. Склонный к панике Акопян сразу предположил, что их могла задержать милиция, заинтересовавшись, что они делают в промзоне или в заброшенном здании, а ведь у Кимова нет документов. Ехать должен был Юра.

Федоров был пока спокоен. Еще не так много времени прошло. Но намек на ошибку его взбесил.

– Они не могут вернуться быстро. Что если аномалия восстановилась? Я потому Игоря и послал, что он разведчик, все профессионально замечает. Ни у меня, ни у Юры, а тем более у тебя таких навыков и близко нет. Понял? Тем более, ты что, забыл, Игорь постоянно спокойно выходит в город. И ничего.

Акопяну очень хотелось на это ответить, что очень зря, что постоянно выходит, ведь это неоправданный и ненужный риск, но ссориться с Сергеем никак не входило в его планы. Слон и моська в иерархии их микрогруппы.

Дождавшись, когда Сергей выйдет из комнаты, Семенов подсел к Акопяну.

– Привыкай к субординации. Командир не может быть не прав.

– Нет, он не прав. Помнишь, мы с тобой весь подвал облазали с фонариком и ничего, а тут без Кимова не обойтись. Я же прав – Арсен поднял глаза на Юру, ожидая если не поддержки, то хотя бы подтверждения своим словам.

Но Семенов лишь вздохнул, как бы давая понять, что поражен непониманием Акопяном таких азов правил выживания коллектива.

– Ты был бы прав, если бы сказал перед поездкой, что должен был ехать я, потому что у меня паспорт. А сейчас, постфактум, искать виновного это глупость, если не предательство, ведущее к расколу. Что бы то ни было, но мы здесь боевая группа и ничто иное. Ошибка любого из нас это общая ошибка, только предательство индивидуально. Понял?

Арсен шмыгнул носом, судя по тону, отповедь Семенова больше всего напоминала угрозу. Теперь еще и Юра. Получалось, что весь наработанный им за последнее время авторитет ушел псу под хвост. А ведь его только-только стали считать полноправным членом команды, заслужил кровью, правда, чужой. И вот, опять повел себя как истеричная баба, начал искать виноватого, но только не себя, здесь Юрка безусловно прав.

Посмотрев в глаза Семенову, Акопян лишь кивнул головой и тут же вышел из комнаты, ответить, что понял, он не смог, не хватало только расплакаться у Юрки на глазах.

После разговора с Денисом, дежурство у подъезда Скобцовой уже не выглядело для Ирки просто захватывающим приключением. Прибить лишнего свидетеля, даже женщину, в общем, в их ситуации, совершенно верно, это она уже понимала и сама.

Действительно, опасность неиллюзорная. Тем более, что со своим ФСБшным опытом сидения в архиве она явно не дотягивала не то что до агента 007, но даже и до агента 006, хотя, черт его знает, как там звания идут, сверху вниз или снизу вверх, англичане ведь такие оригинальные, они даже ездят неправильно.

В прошлом году Фролова попыталась подать заявление на оперативные курсы, но его завернул пан-полковник. Михалыч тогда, прямо на комиссии, в лоб сказал ее не в меру либеральной начальнице – не созрела, пусть лет пять хотя бы в конторе отработает.

На самом деле пан-полковник по своему обыкновению перестраховывался. Он испугался обвинения в кумовстве. Если саму Ирину вполне могли и зачислить, как никак знаменитая “лыжница”, то одновременно могли и поинтересоваться, почему Михалыч пропустил дальше по инстанциям заявление столь “зеленого” сотрудника. Это внеочередной отпуск можно дать девчонке, а вот продвигать вне очереди по служебной лестнице коленкор совсем другой. Там ведь сразу обнаружится, что они с ее отцом вместе учились в школе. В общем, особой тайной это и не являлось, но одно дело знать так, другое – в результате тайной, но официальной проверки. Неприятности в таком случае могут пойти косяком, все старые грехи вспомнят и сложат вместе.

Вживаясь в роль “топтуна”, то бишь специалиста по слежке, Ирка купила в ближайшем ларьке какой-то модный журнал и присела на скамейку в прямой видимости от подъезда Скобцовой. Будет строить из себя “дурочку из переулочка”, любящую на свежем воздухе читать сплетни о знаменитостях и узнавать новинки моды.

Рискуя развить у себя косоглазие, Фролова одним глазом смотрела в журнал, другим обозревала подъезд и его окрестности. Ничего подозрительного первые три часа не замечалось. Одни бабки да носящиеся вокруг них дети, еще дамы с собачками. Одним словом – скукота.

Наконец, на горизонте появилось два непонятных мужика. Ни один из них и близко не был похож на Федорова, но до чего же колоритные. Первый, явно блатной, именно не “браток”, а блатной самой что ни на есть “синей” масти. Высокий, худой, жилистый, сразу видно, что физически очень сильный. Второй тоже высокий здоровенный мужик, но с пузом напоминающим дирижабль. В нем, несмотря на брюхо, чувствовался военный. Оба примерно одного возраста, к сорока или чуть больше. Удивительная своей харизматичностью пара, хоть в кино снимай. Сразу видно, что один бандит, а второй офицер, причем не милиции или ФСБ, а именно армейский.

Присев неподалеку, мужики стали по очереди прикладываться к бутылке. Скорее всего “братья по оружию”. Офицер и его бывший подчиненный. Странно, такие пары редко бывают, только если кто-то кого-то спас от верной смерти. А может, вместе были рядовыми, только один потом пошел в бандиты, а второй в военное училище. Для Чечни “синий” по возрасту не подходил, скорее всего Афганистан.

В общем, обыгрывая всевозможные сценарии по поводу этой пары, Ирка отвлеклась и уже совсем не обращала внимания на подъезд. К реальности ее вернули пробежавшие рядом дети.

– Дура, так все пропустить можно – выругалась про себя Фролова. – Все-таки, слежка это совсем не так просто. Не зря в их конторе всякой мелочи специально обучают, для всего есть специализированные курсы. Решив в этом году снова подать заявление, с удвоенной бдительностью, Ирка бросилась наблюдать за подъездом, пропустив на это раз, как к паре подошел милиционер.

Оглянулась на них, только когда толстопузый начал предъявлять документы и что-то шумно объяснять.

– Наверно, кто-то из дома позвонил что выпивохи, народ здесь бдительный, – это Ира знала по внуку Скобцовой. Столь быстрый приход милиционера не мог не радовать, все-таки плюс к ее безопасности. Увидев, что тот не стал привязываться к паре, а только попросил больше не выпивать, Фролова поняла, что все ее догадки верны. Силовик силовику всегда поможет и войдет в его положение. Толстый точно офицер.

Начало смеркаться, харизматичная пара ушла так больше ни разу и не притронувшись к бутылке – держали слово.

Потихоньку наступила ночь. Если кто и вызывал подозрения, то это одиноко сидящая на скамейке девушка с журналом. Наконец, практически в полной темноте, от которой никак не спасали тускло светящие фонари, подъехал и Денис. Первый день боевого дежурства Ирины был бы успешно завершен.

С остальными же днями, график ее вахты несколько менялся. Получив данные о живущих в Питере бывших сотрудниках проектного отдела метростроя, Алексеев получил и командировку, чтобы напрямую пообщаться с ними. Делить лавры в раскрытии заговора “меченосцев” Михалыч ни с кем не собирался, особенно с Управлением ФСБ по Санкт-Петербургу, поэтому Денису предстояло ехать в город на Неве уже сегодня, по сути, прямо сейчас – отвезет ее и сразу на вокзал.

Посчитав, что молодой девчонке возвращаться домой в двенадцать часов ночи слишком опасно, Алексеев поставил перед ней ультиматум – или она дома в десять часов вечера, или он звонит Михалычу и тот отзывает ее из отпуска. Проверять будет лично, звонками на домашний телефон. Не ответит, позвонит пану-полковнику.

На недовольные вопли Ирки, Денис ответил, что она сама виновата. Он прелагал ей пройти водительские курсы. Умей она шоферить, проблем бы не было, выписал бы ей доверенность на свою машину и хоть в час ночи уезжай. А так только так. Тем более что сейчас, практически в полночь, рядом с домом, кроме них, никого и нет, да еще и невидно ничего. Так что если Федоров, действительно придет, то не в ночь же, а явно часов до девяти, до захода солнца.

Исключительно для порядка Фролова еще немного поскандалила, но была согласна. В сумерках ей действительно здесь делать нечего и девять – полдесятого, вполне нормальное время для окончания дежурства, даже если бы Денис никуда и не уезжал бы. Это в Питере белые ночи, а у них сейчас как у негра.

Так же по-индейски, спокойно, ни в коем случае не нарушая правил дорожного движения, а поэтому без приключений, той же дорогой, Кимов с Карагодиным вернулись домой.

– На этот раз у Лаврентия хватило ума ничего не минировать – прямо с порога доложил Кимов. Все согласно кивнули головами, хоть это радует.

Роман же никак не мог отделаться от своих подозрений в отношении наркотиков. Спросить напрямую у Кимова, Семенова и тем более Федорова он не решался. Оставался Акопян, не только как самый младший в этой группе по званию и должности, но и наименее брутальный, более всех остальных склонный к комплексам и самоанализу.

Глава 56

Карагодин уже подошел к нему, но тут вспомнил, как Арсен расправился с тем “кидалой” – один точный удар и кровь из глаз. Даже удивительно, как он мог это забыть. Вот тебе и “банкир” с повышенной тактильностью пальцев. Получалось, что Акопян совсем не такой, как казалось ему в самом начале, а вполне достойный член этого непонятного квартета. Рисковать не хотелось, тем более что пока никаких доказательств его версии нет, значит можно и подождать. А там видно будет, не нужно суетиться раньше времени.

Чтобы как-то оправдать свое телодвижение к армянину Карагодин спросил:

– Арсен, тебе в магазине ничего не надо?

В ответ тот покачал головой – все есть. Получив отрицательный ответ, Роман надел кроссовки и вышел из квартиры.

Убедившись, что Карагодин ушел, Кимов обратился к группе, но прежде всего к Федорову.

– С Ромкой надо что-то решать. Врем, врем, пока совсем не завремся, я там чего только не выдумывал пока фонариком светил. А парень он, в общем, правильный, менять на другого смысла не вижу – ценный кадр. Чего доброго, решит что мы шпионы, например, тогда заложит точно, ну или что бандиты и от него избавимся в конце концов. Кто-то из местных нам нужен, никуда не деться. В общем, надо как-то культурно ввести его в курс дела, что мы не гады. Герои Великой Отечественной, в конце концов. Вечно врать не получится. А так он надежный.

В принципе, Федоров и сам об этом думал. Вопрос, как культурно, чтобы он в этот фантастический бред поверил.

– И что ты предлагаешь?

– Для нас по области клады группы Б закопаны.

Тут Арсен перебил Игоря.

– Кстати, один из группы А в Кировограде, а это Украина. Так что пока отпадает.

– Группа А пока, вообще, отпадает, забудьте, не до нее – нервно осадил Акопяна Федоров. – Игорь, что дальше?

– Покупаем два рюкзака, удочки. Юрка с Романом как туристы едут за кладом. Там ему Юра все и расскажет. Золото, камни, цацки, все того времени. В общем, не только слова что мы из прошлого.

– Вполне разумно. Хоть какое-то физическое доказательство. А приедут, рисунки эти со схемами покажем. Должен поверить – поддержал товарища Семенов и вопросительно посмотрел на Федорова с Акопяном.

Те тоже были не против, вроде все вполне логично. Таким образом, план введения Романа в суть дела был составлен. С одной стороны, конечно, рано, с другой – он ведь не дурак и видит, что они ему не доверяют. А по тому как странно себя ведут, действительно, черти что может подумать. А если черти что думаешь, то черти что и сделать можешь.

После совещания Кимов подошел к Семенову и тихо спросил.

– А чего это Сергей так на Арсеныча окрысился?

– Бунт на корабле – усмехнулся в ответ Юра.

– Ха. Это Арсеныч бунтовщик? Надеюсь, он был схвачен и отхерачен?

– Естественно. Но я думал Сергей отходчивее, забудет.

– Федоров мягко стелет, да жестко спать, поверь мне – мрачно сказал Игорь, всем своим видом давая понять, что Сережа очень не простой и опасный человек, даже для него, фронтового армейского разведчика. – Не хочу у него спрашивать, как ты думаешь, нашим родным там, действительно, помогли, или так, пустые обещания были?

Юра удивленно посмотрел на Игоря. Вот уж от кого он меньше всего ожидал заботы о семье. Ладно бы Акопян. Хотя нет, Арсеныч и под пыткой не вспомнит, чтобы маменькиным сынком не выглядеть.

– У тебя там кто?

– Мать, сестра с ребенком. Так я им деньги переводил, вот сейчас думаю.

У самого Семенова из родных остался только дядя. И тот военный, сам о себе позаботиться сможет. Посему такие вопросы его, вообще, не волновали. А так, если подумать…

– Даже не сомневайся. Представь, ты здесь, в будущем, узнаешь, что твои родные нуждались всю свою жизнь, еле концы с концами сводили. Представляешь, что ты там всем этим Бериям с Абакумовыми можешь устроить?

– Что могу? – не понял Кимов.

– Вот и они это не знают – засмеялся Юрка. – Так что всех родных обеспечили на всякий случай. И пенсии, и жилье, и пайки. Тут и сомневаться нечего. С будущим не шутят.

Кимов еле качнул головой. Действительно так. Кто его знает что с этим временем, лучше не рисковать, тем более, что расходы-то минимальные. Что там двенадцать семей. Только не двенадцать, а четыре. То, что произошло с теми членами команды которые сюда не попали, он думать не хотел. И так понятно. Слишком много знали. Ну это при условии, если они, вообще, к каким-нибудь динозаврам не перенеслись. Федоров ведь говорил, что время может в разные стороны идти. Хотя, ему верить…

Едва они успели договорить, как в комнату вернулся Сергей.

– Так, всем строиться, Арсеныч, иди сюда – группа, поддерживая шутку, выстроилась в шеренгу.

– Арсен тут верную мысль высказал, нам надо быть предельно осторожными, а то мы реально расслабились. Поэтому сейчас весь выход в город только на Юре. Остальные сидят здесь. Документы для нас будут делать по всем правилам. Мы из Таджикистана. Я его специально выбрал – там сейчас война, кто не знает.

– Вроде только что мир заключили – не к месту подправил командира неугомонный Арсен. Постоянное сидение у телевизора дало свое результаты, получалось, он был более всех в курсе текущих политических событий, даже Сергея, которого новости из СНГ, к удивлению Акопяна, практически не интересовали.

– Потом расскажешь – абсолютно беззлобно перебил его Федоров. Он отлично понимал, что Арсен и не думает усугубить их конфликт. Парень не то, чтобы глуповат, но не очень понимает что, когда, где и кому можно и нужно говорить. Постоянно чувствуется его небольшой опыт пребывания в коллективах вообще, не говоря про военные с их строгой субординацией.

– Итак, продолжаю. Поэтому, Юр, тебе надо купить какую-нибудь книгу по Душанбе, мы все оттуда, карту туристическую, вообще, по теме, чтобы хоть что-то сказать могли. Ну и идешь потом в парикмахерскую, стрижешься наголо и едешь в этот ФМС. Там спрашиваешь, есть ли кто из Таджикистана и узнаешь что там. Твоя легенда – сестра замужем за таджиком, связи потеряны и все такое. Людей кормишь, поишь, слушаешь. Деньги на все возьмешь у Арсена.

Юрий почесал шевелюру, расставаться с волосами не хотелось.

– А наголо зачем?

– Сам подумай. С чего тебя только сейчас все это заинтересовало? Почему раньше узнать не мог, что там происходит? Столько лет с начала событий прошло.

– В тюрьме сидел – подхватил мысль Федорова Арсен. Он был счастлив. Прямо сейчас, перед всеми, Сергей признал его правоту и, похоже, простил его. Даже не обратил внимания на очередной косяк с этим перемирием. Все-таки, реально, он неисправим, и кто его вечно за язык тянет. – Надо будет обязательно подойти и сказать, что был неправ и подобного больше никогда не повторится. Что понимаю, что мы единая боевая группа, а он ее командир – думал про себя Акопян, подыскивая нужные слова для будущего разговора.

Федоров между тем продолжил.

– Черт. Сначала надо с Карагодиным съездить. А то лысый из тюрьмы, милиция постоянно проверять будет.

Глава 57

– Не волнуйся. Лысых здесь дофига. Мода. Люди сами так стригутся, не как у нас – немало поездивший по городу Семенов успокоил Федорова. – Тогда с завтрашнего дня я начинаю? Надо ведь еще и золото продать для паспортов.

– Золотом Роман заниматься будет. Пусть видит, что мы ему полностью доверяем. Если один побоится, то сам скажет. Тогда ты с ним поедешь. Я, Арсен и Игорь до паспортов безвылазно сидим здесь. Обидно проколоться перед самым получением.

Идея вызнать все у бывших жителей Таджикистана, сейчас пытающихся получить гражданство в России, очень понравилась Роме. Сам он тоже понятия не имел что там происходило и происходит. Память выдавала лишь обрывки о войне каких-то вовчиков с юрчиками, которую и запомнил только из-за смешных погонял сторон конфликта. Но кто там за кого, и из-за чего они там до сих пор дерутся, он и понятия не имел.

А на завтрашний день ему поручалось ответственейшее задание – ездить по антикварным и комиссионкам Москвы и продавать в каждом по паре царских червонцев.

– Один я не поеду. Нужен еще кто-то для подстраховки.

Федоров лишь развел руками. Раз нужна поддержка, значит будет.

– Юра, стрижка послезавтра. Завтра золото. Подстрахуешь.

Целый день Роман с Юрой ездили по всевозможным ювелирным, антикварным и комиссионным, продавая по паре монет из “бабушкиного наследства”. Больше показывать боялись, дабы не привлекать к себе внимания. Наконец, с учетом разменянных на валюту пятисоток убиенного Дохлого Робин Гуда, было набрано искомых двенадцать тысяч долларов. На текущие нужды добрали еще три тысячи, и можно было возвращаться домой.

Юра предложил по дороге заехать и в книжные, но Роман был категорически против. Доллары и оставшиеся монеты сдают Федорову и только тогда за книгами. И никак иначе, еще не хватало с карманами полными баксов нажить каких-то неприятностей, да хотя бы потерять.

Передав все для пересчета дотошному в денежных вопросах Арсену, можно было ехать и за литературой.

Добычей стал целый ворох книжек и карт, посвященных еще советскому Таджикистану, ничего новее в продаже не было.

Получив от Акопяна точный отчет о полной сумме и искомые двенадцать тысяч на руки, Роман немедленно позвонил Ольге и договорился с ней о встрече и передаче денег. В качестве благодарности, милиционерше презентовали золотое кольцо с рубином. Впрочем, из-за него Роману пришлось подсуетиться, необходимо было приобрести подходящую для драгоценности упаковку, что оказалось не так и просто. Видя, что опаздывает, Карагодин просто купил какую-то бижутерию, которую сразу отдал в презент продавщице, а колечко положил в полагающуюся ему коробочку и помчался сначала домой за деньгами, а потом и на встречу с Виноградовой.

Эта их встреча не отличалась от предыдущих. Так же тайно, так же на улице, Роман передал Ольге конверт с деньгами, который она немедленно положила во внутренний карман куртки. А вот в отношении кольца Карагодин задумался. В голову пришла дурацкая мысль, как бы Виноградова не восприняла это, вообще, за объяснение в любви, черт его знает, что у этих баб на уме, она ведь, судя по всему, не замужем. Сделав максимально официально лицо кирпичом, он произнес:

– Оль, мои работодатели в восторге, вот за твой героический труд их скромный подарок – и протянул ей коробочку с кольцом.

Виноградова засмущалась и попыталась отнекиваться, что все по дружбе, ведь они вместе росли, на что Роман ей повторил, что это от его работодателей. Пусть она посмотрит и убедится, что такой подарок, ему, Карагодину, просто не по карману. Заинтриговавшись, Ольга открыла коробочку. Кольцо было действительно фантастически красиво.

– Это золото?

– Золото с рубином. Но рубин редкий, не дешевле алмаза. Оль, поверь мне, это люди надежные, щедрые и очень благодарные.

На этом они и расстались. Пораженная Виноградова, тут же надела кольцо на палец и, не переставая любоваться им, пошла домой. У Карагодина же настроение, наоборот, испортилось. Ни с того, ни с сего, ему вдруг стало жаль всех женщин вообще и Ольгу в частности. Как все-таки им мало надо для счастья. Так и называется “женское счастье” и ни у одной его нет. Жаль было даже Юльку, оставившую его без сына и без квартиры. Тоже по существу несчастная женщина. То ли дело быть мужчиной. Черти знает чем занимаются и ничего им не жаль, даже себя.

Домой он вернулся в таком же философско-задумчивом состоянии.

– Ну что, отдал? Кольцом довольна? – вопросы по существу быстро вывели Карагодина из этого странного так не ко времени пришедшего к нему философического полудрема.

– Просто счастлива. Но я ей дал понять, что это только аванс. Так уж получилось. – Роману была интересна реакция, как отнесутся к этой его будущей растрате.

– Не вопрос. Арсеныч, у нас вроде ожерелье с рубинами еще есть – громко спросил Кимыч Акопяна. И тут же незамедлительно получил от того ответ.

– Ага. Его после паспортов и отдадим.

Игорь улыбнулся – действительно, не вопрос.

А Роман подумал, какие все-таки странные у него товарищи, деньги ни во что не ставят. Того же, вечно занимающегося финансами Акопяна, интересует отчетность ради самой отчетности. Даже и не знаешь радоваться этому или следует бежать от них сломя голову, все-таки как точно кто-то сказал – “попал в непонятное”.

Поездка на железнодорожном транспорте в самом начале июля 1997 года была удовольствием ниже среднего. Менее недели назад, в фирменном поезде “Юность”, следовавшим из Москвы в Санкт-Петербург, произошел теракт унесший жизни пяти человек и ранивший тринадцать. По этой причине транспортная милиция, ФСБ и прочие антитеррористические структуры работали в авральном режиме с максимальной бдительностью.

Пройдя все стадии контроля на перроне, Алексеев, наконец, добрался до своего купе. Его соседи уже были на месте. Ими оказались миловидная женщина под сорок и два парня к двадцати пяти, чувствовалось, что ехали они вместе. Поздоровавшись, Денис огляделся, его нижняя полка была занята парой коробок из-под компьютеров. Поняв, что новому пассажиру некуда сесть, один из молодых людей извинился и быстро сдвинул груз в сторону, на ходу объясняя Алексееву, что сейчас все равно все проверять будут, а после контроля они уже засунут ящики в багажное отделение. Денис не стал спорить и сел на краешек отведенного ему места.

И, действительно, парень оказался полностью прав. Не прошло и пяти минут, как к ним постучался проводник с парой милиционеров. Они попросили всех предъявить свой багаж. Если Алексееву было достаточно только открыть дипломат, то этой команде, судя по всему командированных, пришлось распаковывать и показывать весь перевозимый ими груз.

К удивлению милиционеров, в коробке из под компьютеров, действительно находились компьютеры, точнее системные блоки. Пока ребята раскладывали для обозрения всю свою кладь, женщина объясняла, что они со своим оборудованием ездили тестировать новую телефонную станцию в Москве, а теперь вот возвращаются домой в Питер. Проверяющие вежливо кивали и очень внимательно рассматривали всю транспортируемую ими технику.

– Вообще, здесь собака нужна. Как проверишь, что там внутри – наконец сказал один из милиционеров и махнул рукой. – Спасибо. Можете упаковывать.

Так, с одной стороны очень внимательно, а с другой явно недостаточно досмотрев весь груз в их купе, группа проверяющих пожелала счастливого пути и продолжила свой обход.

– Ну все. Теперь можно прятать – улыбнувшись сказал один из молодых людей. А потом, вполне профессионально по новой запаковывая свой груз, добавил:

– Нам, вообще “везет”. Когда Басаев Буденновск захватил, мы в Волгодонск через Ростов летели. Так тоже, везде патрули, блок-посты, проверки. В Ростове на автовокзал, там беженцы, военные, в общем, мрак…

Не успел он закончить свои воспоминания о волгодонской одиссее, как поезд тронулся. Это движение, казалось, несколько успокоило женщину, она подтвердила:

– Вот и сейчас. Приезжали, все спокойно было, а уезжаем вот так. Когда же все это кончится.

Слушая их, Денис лишь кивал головой. Ввязываться в разговор ему не хотелось. Лучше поспать. Все-таки ночь и еще неизвестно как с утра дела пойдут. Хотелось верить, что со всем управится за день, а то ведь тоже, задержится на неделю типа этих командированных.

Чувствуя, что разговор с соседом не задается, женщина попросила всех выйти. Ей надо переодеться. Пора укладываться спать.

Прибыли в Санкт-Петербург согласно расписанию, без терактов и каких-либо прочих приключений. Город на Неве встречал их ясной солнечной погодой.

Попрощавшись с попутчиками, Денис решил пройтись до Литейного пешком. Дорогу он знал хорошо, раз в год гарантированно приходилось посещать своих питерских коллег. И когда погода позволяла, Алексеев всегда предпочитал прогулку – меньше часа неспешным шагом.

Встретили его как хорошего знакомого, кем в принципе он и был. Поинтересовались для порядка, не стал ли пан-полковник паном-генералом, и посмеялись над командировкой Дениса, что мол, москвичи что-то ценное в Питере нашли, но делиться ни за что не хотят.

В отношение же дела все было несколько сложнее. Старик, о котором шла речь, оказался из старой гвардии и отвечать будет только по повестке и чтобы у них на Литейном в “Большом доме”. Мол, он давал подписку о неразглашении и неизвестно с кем, без оформленных документов, ни о чем говорить не будет. Такой вот проверенный и дисциплинированный кадр. Поэтому для Дениса самое разумное, это самому к нему поехать, вручить повестку и привезти на Литейный, кабинет они ему организуют. А чтобы бдительный дед не заподозрил, что его хотят выкрасть и куда-нибудь в Лондон переправить, то сейчас Денису выделят черную “Волгу” с синей мигалкой, должно сработать.

Поблагодарив коллег за участие и заверив, что когда те будут у них, то Москва в долгу не останется, Алексеев принялся реализовывать предложенный ему план.

А план, действительно, был хорош, поэтому все прошло как по маслу. Сначала пенсионер долго изучал удостоверение Алексеева, потом повестку, потом расписался в ней. Услышав про ожидавшую его машину, в сопровождении несовершеннолетнего внука вышел на улицу и, увидев черную “Волгу” с синей мигалкой на крыше, разомлел и, победно взглянув на ребенка, залез в автомобиль. Можно было ехать.

Глава 58

Несмотря на несколько странное поведение, старик был в высшей степени разумным и внимательным собеседником. Да, он отлично помнил тот безумный проект. Кстати, он до сих пор еще икается. Вероятно, все слышали о таинственном Метро-2. Так вот, это было его предтечей. Надо сказать, очень неудачной предтечей. Причем, их бюро было не при чем. Само техническое задание было безумным – настроить по веткам никому ненужные аппендиксы, никакого смысла в которых не было. Если только прятать что-то типа библиотеки Ивана Грозного, чтобы никто не нашел. Им приказали, они сделали. Потом их руководитель на каком-то серьезном совещании, говорят с самим Сталиным, разнес этот проект, да так, что Иосиф Виссарионович приказал его закопать, чтобы перед потомками не позорились. А их в Гагры, в правительственный санаторий. По бумагам за ленинградский проект, но это так, для отвода глаз. Стыдно перед людьми было. Они ведь с самого начала говорили, что проект бессмысленнен, даже письма наверх подписывали. Строго тогда конечно было, но справедливо, ничего не скажешь. А главное, народ слушали.

Выслушав эту легенду, придуманную для проектной группы, Алексеев поблагодарил старика и предложил отвезти его домой, на что тот с благодарностью согласился. А так, задание было выполнено, считай, за полдня. В другое бы время, он задержался бы еще на день, а то и два, найдя железобетонные причины продлить командировку. Но неуемная Ирка со своей идиотской слежкой неизвестно что могла натворить и неизвестно куда вляпаться, вплоть до смертельного исхода, если действительно “повезет” встретиться. В реальности существования пришельцев из прошлого Денис уже не сомневался. Этот старик поставил последнюю точку во всех его и без этого практически исчезших сомнениях. Так что оставалось только заказывать билеты и ближайшим поездом обратно в Москву, к Ирке. Да и пан-полковник с нетерпением ждет доклада, что у них там тогда творили эти сталинские подземные кроты.

Однако и на следующий день Семенову не пришлось стричься под ноль, будто кто-то свыше хранил его шевелюру. На утреннем “разводе на работы”, Федоров снова поменял свой план. Сегодня Семенов с Карагодиным идут по магазинам и покупают все необходимое для туристической прогулки по московской области. Да, и еще, обязательно удочки, чтобы уж совсем достоверно выглядеть. Благо в окрестностях нужного им места имеется река.

Карагодина очень насторожило новое задание, зачем-то идти не пойми куда с Семеновым, да еще и под видом туристов, может это будет наказание за вчерашнюю самодеятельность с авансом? Нет, надо все-таки потребовать объяснений и не от Акопяна, а от самого Федорова, как-то уж совсем неприлично втемную его используют, и потребовать прямо сейчас. Однако, посмотрев на ребят и видя их растерянность, Рома понял, что недоумевает вся группа. Интересно, что же могло произойти за ночь, что Сергей так круто изменил последовательность еще вчера обговоренных шагов.

Не собираясь продлевать интригу и держать МХАТовскую паузу, Федоров все выложил как на духу:

– Во всем виноват Роман – сказав это, Сергей не очень естественно засмеялся и подошел к Карагодину.

– Ты заслужил наше доверие, теперь настала наша очередь заслужить твое. Поедешь с Юрием к тайникам, заодно и с Лаврентием познакомишься – тут Сергей уже вполне естественно хихикнул. – А что сейчас, чтобы не беспокоился, что мы от тебя избавиться попытаемся. Без тебя у нас и деньги потрачены и паспортов нет. Так что такая полная гарантия безопасности. А то мало ли какая дурь в лесу в голову придет. – Тут Федоров оглядел всю группу. – Теперь поняли, почему туризм до паспортов?

– Ну да, ты параноик известный – засмеялся Юра. – Только, думаю, Ромка и в мыслях не держал, что мы его там закопаем. А так все верно, поддерживаю. – Пойдем по магазинам – это уже Семенов обратился к Карагодину.

Покупка туристического снаряжения не была сколько-нибудь серьезной проблемой. Все приобрели в ближайшем спортивном магазине. И рюкзаки, и палатку, и необходимую одежду, и складные лопаты, и даже столь важные для Федорова удочки. На все про все ушло меньше часа.

Придя домой, новоиспеченные туристы застали товарищей за картой московской области. Сверяясь с какими-то странными листами бумаги разрисованными ребенком, Кимов ставил точки на карте.

– Три схрона на местности, сразу три и возьмете, чего лишний раз ездить – сказав это, Игорь протянул карту Карагодину.

– Посмотри, можно на машине или придется на электричке?

Роман даже не стал брать карту. Он-то откуда знает, а в картах, вообще, не разбирается.

– Там лес?

– Ну да.

– Тогда на электричке. Оставлять авто без присмотра чревато. Ну или тебя взять, поспишь в ней, только смотри, чтобы вместе с машиной не украли. А так, с грузом, обратно на такси. В метро досмотры, рюкзаки точно проверят.

Немного поспорив, в конце концов посчитали, что если у двух человек есть с собой паспорта, а третий забыл, то выглядит это вполне буднично и естественно. Тем более что туристы вряд ли ходят с паспортами – в походе ведь документы и испортить можно. Посему остановились на автомобильном плане. На Ромкином “Пассате” докуда могут, только спать в нем остается Юра, а Роман с Кимовым ищут схроны. Все-таки Игорь на местности ориентируется в разы лучше кого бы то ни было. Выезд наметили на шесть утра следующего дня, надеясь управиться со всем до темноты.

Глава 59

Юрий был доволен, что остается в машине. Шляться по лесу ему было совсем неинтересно. Пускай лучше Кимов ориентируется на местности, тем более что он в этом деле спец. Развалившись на заднем кресле автомобиля, неудобно подогнув ноги, Семенов довольно быстро заснул.

А вот Роману с Игорем было не до сна. Идти по лесу, да еще с рюкзаком за плечами не самое приятное и простое дело. Особенно непривычному к подобному времяпровождению Карогодину.

– Какого черта мы эти удочки взяли. Нужно было грибниками заделаться.

– За грибами с рюкзаками не ходят, да и время не очень грибное, через месяц бы сошло, а сейчас рыбалка. Давай удочку, если так мешает. Я к туризму человек привычный. По лесам полжизни шастаю.

Роману было не очень удобно отдавать так мешающую ему удочку, но, в конце концов, Игорь сам предложил, тем более по всему видно, что идти ему совсем не в тягость.

Наконец, через полтора часа не самой быстрой ходьбы, они вышли к речке. Увидев воду, Кимов быстро пошел к извилистому протоку.

– Значит это ориентир, понял еле успевающий идти за ним Роман.

Потом, как в дешевом детском фильме о пиратах или разбойниках, ориентируясь по компасу и сверяясь с картой, Кимов отсчитывал шаги и выкапывал странные, завернутые в какую-то промасленную клеенку, запаянные со всех сторон металлические коробки с закругленными краями. Судя по внешнему виду, пролежали они здесь не одно десятилетие.

– А где Лаврентий? – поинтересовался Роман. Дело, действительно принимало странный оборот, судя по прошлым разговорам, некто Лаврентий что-то достает и прячет для них, но это явно не современные закладки, а какие-то очень старые. Все-таки хорошо, что Федоров предупредил, насколько он им важен и, главное, что сегодня ему, наконец, все объяснят, а то, действительно, какая бы только дурь в голову не полезла.

Наконец, все три контейнера были извлечены и очищены от земли. Вместе с ними была так же выкопана какая-то непонятная железяка, больше всего похожая на в несколько раз увеличенный консервный нож. Она была так же аккуратно промаслена и упакована.

– Все здесь. Ни один не пропал – удовлетворенно произнес Кимов и посмотрел на часы. – Время есть. Смотри.

Он аккуратно расстелил куртку на земле, поставил рядом с ней один из контейнеров и с видимым усилием проткнул его поверхность этой железкой. А потом, как консервным ножом, взрезал весь корпус и отогнул крышку.

– Смотри – снова повторил Игорь и осторожно высыпал содержимое на куртку.

Чего там только не было. Это и всевозможные золотые украшения – от простеньких обручальных колечек, до вычурных, украшенных драгоценными камнями ювелирных изделий, уже знакомые царские червонцы, и совсем незнакомые старинные монеты, некоторые даже не золотые и вроде даже не серебряные – судя по всему, мечта нумизмата. Все аккуратнейшим образом упаковано и разложено по конвертикам с ватой. Добил же Романа небольшой бумажный пакет, в котором оказались различные почтовые марки. Надо сказать, это удивило и Кимова. Повертев марки в руках, он с удивлением сказал.

– Отлично сохранились. Даже не ожидал, бумага все-таки. Думал они сюда только металлическое положат.

– Откуда все это? – Карагодин понял, никаким Таджикистаном здесь, конечно, не пахнет, настал “час истины”.

– Ты читал роман Герберта Уэллса “Машина времени”? – Кимов решил начать свой рассказ так же, как когда-то начал его Лаврентий Павлович Берия, объясняя им в какой переплет они попадут. И, не дожидаясь ответа, продолжил.

– Мы из 1949 года. Я капитан Советской Армии Игорь Кимов, армейская разведка. Воевал на Ленинградском фронте, третьем Прибалтийском, потом в Манчжурии. Последнее место назначения – Корея. Юрка Семенов – подполковник морской авиации, торпедоносец, воевал под Мурманском в заполярье и на Балтике. Федоров – ученый физик, тоже воевал, старший лейтенант на “Катюшах”. Акопян – экономист, он не воевал, по здоровью не прошел. В общем, в 1949 году был обнаружен проход во времени.

Слушая все это, Роман только молча кивал головой, прямо как китайский болванчик, а Кимов все продолжал.

– Мы сюда посланы, а это все еще тогда подготовили, специально для нас. Тут заначки группы Б – то, что можно просто так хранить. Такие же еще в разных местах закопаны. Есть еще заначки группы А – там картины всякие, произведения искусства, которые в землю на полвека не закопаешь – испортятся. Их специально хранить надо. Мы знаем где они, там сложнее, попозже займемся. Есть вопросы?

К собственному удивлению, открывшаяся истина совсем не удивила Романа. Не то, что бы нечто подобного он от них и ожидал, но все было так закручено, и он для себя уже понастроил столько разных теорий, что это была, несмотря на всю свою фантастичность, пожалуй, самой правдоподобной и все логически объясняющей.

– Что вы должны делать?

Кимов помнил наказ Федорова – ничего о плане явления Сталина и создании “партии нового типа” – Карагодин в особых симпатиях к коммунистической идее не замечен, лично Акопяном проверено. При попытке Арсена агитировать за Советскую власть, Роман просто подвел итог ее правления – воспитание в товарных количествах бандитов и проституток, а в национальных республиках еще и националистов. На чем дискуссия и закончилась. Так что здесь лучше не рисковать.

– Должны были переправить отсюда научную литературу, выкрасть ученых. Но проход закрылся.

– А почему не Сталин вместо вас?

Кимов засмеялся.

– Ну и чего бы он сделал. Он же не волшебник. Вы уже все просрали – с этим Роману спорить было трудно. – Надеялись будущее исправить. Не получилось.

– И как дальше, олигархами со всем этим станете?

– Хотелось бы, но не все так просто. Очень похоже, что проход искусственный. Кто-то его специально открыл, да и закрыл, судя по всему, тоже. Вероятно, от нас чего-то ждут. И если не дождутся, то нас, пожалуй, ждут неприятности – сказав это, Игорь, неожиданно для себя, понял, что этим кем-то пугает Романа, дает понять, что в случае чего его сможет наказать кто-то свыше. Тут же ему в голову закралась мысль – а не поступает ли Федоров аналогично, но уже с ними. От удивления столь очевидным объяснением поведения Сергея у него даже открылся рот. Закрылся он только с очередным вопросом Романа.

– Этот кто-то Лаврентий?

Услышав это, Кимов вымученно рассмеялся, мысль о том, что Сергей им постоянно врет, не отпускала его.

– Знаешь, кто курировал атомный проект?

– Конечно, Курчатов.

– Не знаю никакого Курчатова – этим ответом Игорь просто “убил” Романа. – Берия курировал. Лаврентий Павлович Берия, Маршал Советского Союза.

– А, ну в этом смысле да.

– Вот мы, ради смеха и придумали “старика Лаврентия”, когда тебе баки заливали.

– А с этими, кто все это устроил, никакого контакта?

– Да подожди, еще и двух недель нет как мы здесь.

Действительно, подумал Ромка, еще и четырнадцати дней нет, а сколько всего произошло. Пожалуй, вся его прошлая жизнь не может сравниться даже с любым одним днем из этих сумасшедших неполных двух недель, что уж говорить о сегодняшнем, самым главным, с его фантастическим бредом, в который он однозначно поверил.

Обратно идти было намного труднее. И хотя выносливый Кимов взял железяку-открывашку с двумя нераскрытыми контейнерами, а Карагодин только содержимое одного, все равно было тяжеловато. Вскрытую же “банку” забросили как можно дальше в реку, подальше от любых любопытных глаз.

Еще не начало темнеть, как они подошли к автомобилю. Все по плану – управились засветло. Юрий уже проснулся и просто лежал поджидая их. Когда Роман залез в машину, спросил:

– Ну как?

– Все нормально, я даже поверил.

– Хорошо, что ты такой доверчивый – засмеялся Семенов и посмотрел на Кимова, мол, как дела действительно?

– Все нормально – хмуро повторил за Карагодиным Игорь, но по мрачному тону Юрий понял, что разведчику есть о чем с ним поговорить тет-а-тет. Похоже, Роман чем-то не оправдал его доверия.

Можно было ехать домой. Там, чтобы дополнительно убедить уже убежденного Ромку, ему показали детские рисунки исписанные мелким почерком – вот зачем он действительно ездил тогда на кладбище.

К удивлению Юры, ничего особенного Игорь ему так и не сказал ни при Карагодине, ни без него. Получалось, что он что-то неправильно понял в тоне Игоря. Судя по разговору, все прошло просто замечательно.

К утру следующего дня кому-то наверху надоело заботиться о семеновской шевелюре, и Юрий, наконец, пошел в парикмахерскую. Гордо сказав “наголо, под ноль” он сел в кресло и лишился своих волос. Электрическая машинка сбрила их буквально в три минуты. Расплатившись и даже дав “на чай” за быструю работу, Юрий остановил такси и поехал в ФМС.

Помещение Федеральной Службы оказалось настоящим гадюшником. Множество комнат соединенных узким коридором в котором толпилась непроходимая масса народа. Просто так вовнутрь было не прорваться. Оценив ситуацию, Семенов прямо с порога крикнул:

– Есть кто из Таджикистана? – и, услышав несколько ответов, работая локтями, полез через толпу на голоса.

Формула Федорова “людей кормишь, поишь, слушаешь” явно не срабатывала. Отойти из очереди невозможно, обратно не пустят. Народ злой и грубый. Дожидаться же пока интересующий человек освободится тоже глупо – вдруг тот получит отказ или узнает еще что-то неприятное, вряд ли тогда у него будет желание о чем-то говорить с незнакомцем. Так что получать информацию пришлось прямо на месте, шепотом, в жуткой толчее.

Вернулся домой Семенов потным, грязным и злым, хотя и с уймой несколько противоречивых сведений – в общем, “юрчики” это наши, а “вовчики” это не наши. Побеждают наши и президент наш, хотя и не нашим что-то обломится – Арсеныч прав, буквально пару дней назад там подписали какое-то мирное соглашение, но в него никто не верит. – Кроме всего этого ему рассказали несколько трагических событий из жизни беженцев. Вот на основании всей этой разрозненной информации группе и следовало составить четыре легенды – для каждого свою.

Выдумывали долго и натужно. Акопян даже сказал, что слышит, как скрипят его мозги. В общем, получалась полная лажа, неспособная пройти не то, что специальной проверки, а просто пятиминутного разговора с любым жителем Таджикистана.

Тем не менее, таджикская биография каждого была выписана на отдельный листок, который предстояло вызубрить наизусть. Самое легкое было не перепутать “вовчиков” и “юрчиков”, достаточно помнить Юрку Семенова, он ведь наш. С остальным было тяжелее, чертыхаясь, ребята учили географию Душанбе с его во множестве нерусскими названиями улиц, хотя Щорсов и Маяковских там тоже хватало.

Карагодин с тревогой наблюдал за всеми потугами товарищей выглядеть завзятыми душанбинцами. Реально дело было плохо. Он ведь Ольге сказал, что они из Таджикистана, так что у нее и сомнений нет, что они там все знают. А теперь переигрывать поздно. Тем более, что Виноградова как раз позвонила. Деньги передала, нужно встретиться, у нее с собой бумаги для оформления.

Глава 60

После того как Роман ушел на встречу с милиционершей, вся группа впала в уныние. Уж один из четырех точно завалится на собеседовании. Ну не может повезти четыре раза подряд. Тем более что Карагодин их несколько раз предупреждал, что если они в розыске, то их сдадут. А тут непонятные здоровые мужики, вполне могут заподозрить и в терроризме, спасибо Чечне. А там уже серьезные проверки.

– Первым пойду я – решил Федоров. – Если не вернусь, всем в бега. А вернусь, уже решим, идти остальным или нет, по крайней мере, знать будем, что там. Другого выхода я не вижу. У кого какие мысли?

Мысль была только одна, может поменять его на Семенова, все-таки не следует рисковать командиром. То, что выбор только между Сергеем и Юрой понимали все. Арсен не годился из-за своей нервозности, точно там растеряется и что-то не то сморозит, Игорь из-за внешних данных, да и культуры речи, иногда такое проскользнет. Так что оставалось два приятных в меру интеллигентных человека, которым не стыдно и гражданство дать. Точку в прениях поставил Федоров – пойдет именно он, надело отсиживаться, душа просит подвига. Шутка о подвиге не помогла, в скорбном молчании все они ожидали Романа.

Ромка пришел минут через сорок. В руках у него было два пакета, один здоровый с продуктами, другой тонюсенький с картонной папкой.

Из здорового пакета он сразу вытащил три поллитровки, упаковку сметаны, кирпич ржаного хлеба и четыре пакета с пельменями.

– Пельменей хочется – буднично сказал он, будто только за ними и ходил.

– Давай, не томи – по поведению Карагодина всем стало понятно, произошло что-то очень хорошее и не терпелось узнать, что именно.

Роман широко улыбнулся и достал из второго пакета папку. Не торопясь открыл ее и вытащил какие-то исписанные листы.

– Вы не из Таджикистана, а из Узбекистана, и не беженцы, а по программе переселения соотечественников. Сейчас годовщину принятия программы отмечают, вот ФМС удобнее вас под нее провести, им цифры нужны. Анкеты уже заполнили, вам только переписать своим почерком, сфотографироваться и все. Через две-три недели приходить за паспортами.

Сказав это, Роман начал раздавать анкеты.

– Только аккуратно, по одной запасной на каждого, не испортите. Арсен Акопян – Арсен Акопян, Сергей Федоров – Сергей Федоров, Юрий Семенов – Юрий Семенов – подойдя к Кимову, Карагодин развел руками, Игорь Кимов – Игорь Акимов. Извини, фамилия довольно редкая, вот поменяли на более распространенную – Кимов только пожал плечами, мол, ничего страшного. – Осталось всем сфотографироваться, и я отдаю анкеты Ольге. А сейчас предлагаю выпить за здоровье работников ФМС, за их высочайший уровень сервиса, хоть и не дешевого.

Все засмеялись и посмотрели на Сергея – праздновать или нет. Федоров подумал, что выпить после этого двухдневного стресса это самое то.

– Только в меру.

– Я специально три поллитровки и купил. Акопян ведь не пьет? – Арсен утвердительно кивнул головой – ни капли. Полтора литра на четверых – не напьемся.

Сергей кивнул головой, действительно, меньше четырехсот грамм на рыло, ударит крепко, но не в драбадан. Однако, следовало проявить бдительность.

– Арсеныч, следи, чтобы никто за добавкой не побежал.

– А если не послушают?

– Бей в морду. Только не в нос.

– И вас?

– И нас – дав однозначную команду, Федоров блаженно улыбнулся, вспомнив, как в 1942 спьяну упал с машины и чуть не попал под трибунал.

Впрочем, Арсену так и не пришлось выполнить приказа Федорова. Необходимости не было.

После столь удачного разрешения проблемы, Сергею не хотелось впустую терять две-три недели необходимые на оформление паспортов, поэтому перед Карагодиным была поставлена задача оформить все нужные документы для создания своего антикварного магазина. Так проще всего будет не только легализовать содержимое заначек, но и приобрести полезные знакомства. Чтобы VIP-персона да не интересовалась стариной – невозможно. Это в теннис можно не играть или на горных лыжах не кататься, но антиквариат – обязательное правило хорошего тона. А он у них будет, да еще какой.

В общем, так группа впервые услышала о плане для автономного пребывания составленного еще Берией.

– Видишь, не только от тебя скрывали, мы тоже еще уйму чего не знаем – не без ехидства обратился новоиспеченный Акимов как бы к Карагодину, но на самом деле к Федорову – Да, Сергей?

Тот лишь пожал плечами.

– Конец конспирации, время тайн прошло – звучало это вполне искренне. Только заметив, как при улыбке у Сергея опустился уголок губы, Игорь уверенно решил для себя – врет. Сомнений не оставалось, необходимо было обсудить ситуацию с Семеновым, интересно, что по поводу всего происходящего думает он.

Глава 61

– А сейчас конкурс на название. Там обязательно должно быть число 1949. На всякий случай, для наших.

Карагодин немедленно среагировал.

– У Азимова есть роман “Конец вечности”, там пришелец из будущего, чтобы его нашли, давал рекламу с картинкой атомного взрыва, ну это когда атомной бомбы еще не было.

– Это в каком году написано? – поинтересовался Федоров.

– В пятидесятом, шестидесятом, наверно, точно не знаю – Роман усмехнулся, поняв, что Сергей ревнует к выдающемуся американскому фантасту.

– А у нас в 1949! – утер нос американцу Сергей.

- “1949 мелочей” – тут же предложил Семенов.

– Как-то мелочи для антикварного не очень звучит – выдал свое критическое замечание Акопян. – Лучше “1949 раритетов”.

Впрочем, это название группе тоже не очень понравилось. Тогда Роман взял словарь синонимов, чтобы посмотреть, на что похожее по значению можно заменить слово “раритет”.

Интересно и таинственно звучало “антик”, что означало – “древние (чаще греческие и римские) вещи, монеты, произведения искусства”. То, что древнеримское или древнегреческое вряд ли будет, а если будет, то очень немного, было неважно, но “антикварный магазин Антик 1949” звучит здорово. Причем, для рядового обывателя одинаково непонятны что 1949, что слово “антик”. На основе единогласного голосования название было утверждено. Оставалась “мелочь” – оформить Общество с Ограниченной Ответственностью “Антик 1949” и приобрести или арендовать помещение. Все это должно было стать собственностью Романа, а в работники он наймет ребят, как только паспорта получат.

Карагодина этот план вполне устраивал. Владелец антикварного это престижно, не стыдно будет перед знакомыми, а то ведь свое прежнее занятие типа скупки всевозможных “антик” у метро ему приходилось скрывать, не хотелось выглядеть неудачником “невписавшимся в рынок”. Правда, беготни будет со всей это оформиловкой – мама не горюй. Да и займет, пожалуй, не какие-нибудь две-три недели, а минимум месяц, если не больше. Хотя, это не точно. "ООО" Ромка еще никогда не оформлял.

С одной стороны, две недели отпуска прошли как одно мгновение, с другой – каждый отдельный день этого мгновения своей нудностью и скучностью тянулся бесконечно долго. Слежка не давала результатов, попытка отвлечься, наблюдая за людьми, тоже не оправдала ожиданий. Пожалуй, за все время, самой интересной оказалась та пара военного с блатным в первый день дежурства. А так, жизнь у всех попавших под Иркино внимание была серой и скучной, бесконечно повторяющейся изо дня в день. Фролова даже поняла сермяжную правду давно посмотренного ей американского фильма “День сурка”. Уйма ее знакомых была от него в восторге, а вот ее он совсем не впечатлил. Хотя, сегодня, в последний день дежурства, она не могла не признать, что фильм совсем не глуп – лично наблюдала этот бесконечный день у жителей дома на Котельнической. Самым же грустным было то, что, по сути, она живет точно так же. Ну, с перерывом на этих пришельцев из прошлого.

Паспорта получали вразнобой. Первым документы оформили Федорову. В отличие от Семенова и даже Кимова-Акимова он, по сути, современной Москвы и не видел. Решив оторваться, раз, наконец, выпала такая возможность, Сергей вышел в город.

Если архитектура явно не дотягивала до американской из фильмов, которые они часами смотрели на базе МГБ в 1949 году, то такому несчетному числу всевозможных товаров могла позавидовать и Америка конца сороковых. Уйма всего в ярких упаковках. Даже непонятно, как можно выбрать что-то конкретное из такого изобилия.

Непривычной была яркая одежда, особенно легкая и открытая у женщин. Многие в брюках. Никаких начесов и шляпок. Обилие красивых автомобилей. В общем, послевоенная Москва и рядом не стояла со всем этим видимым прямо-таки купеческим богатством.

Ради разнообразия зашел в метро, купил для проезда какие-то желтоватые неметаллические жетоны и спустился к поездам.

Ирка мрачно наблюдала за подъездом. Последний день. И хотя было всего двенадцать дня, она уже понимала, что план слежки потерпел фиаско. Ей представлялось, с какой физиономией будет смотреть на нее Денис. Нет, он, конечно, сначала ничего не скажет, но будет ехидно ухмыляться, а через пару дней, как она отойдет, уже и напомнит о бездарно потраченном отпуске. Пытаясь отвлечься от грустных мыслей, Фролова посмотрела по сторонам. Внимание привлекла группа молодежи – парень около двадцати и две девчонки чуть помладше. Блондинка и брюнетка. Обе были чудо как хороши, но почему-то с абсолютно бездарными не идущими им прическами. Девицы напомнили Ирке себя, она тоже не то, чтобы совсем уродовалась, но снижала индекс привлекательности, дабы не прельщать всяких похотливых козлов, коих в городе водилось с избытком.

Правда возраст, в их, она, наоборот, максимально распушивала хвост, пока не поумнела годам к двадцати двум. Эти же совсем девочки, а уже умницы, все понимают в этой жизни.

А вот парень рядом с ними никакого интереса не вызывал. Какой-то рядовой. Не такому быть с таким девицами. Вероятно, брат или какой-то родственник. Поведение больше напоминает разборки шаловливых пятиклассников. Девицы смеются, толкаются. Все, дотолкались, парень уронил свое мороженое. Пытается схватить блондинку, но та отпрыгнула.

Увидев это прыжок, Ирка ошалела. Все-таки она гимнастка, хоть и бывшая. И отлично знает, что так прыгнуть просто нельзя, нога у человека не так устроена. Захотелось встать и подойти. Может угол какой-то неправильный, что ей так увиделось.

Между тем, возмущенный парень отобрал мороженое сразу у обеих девчонок и, похоже, решил уйти. За ним, пританцовывая, последовали и дамы, пытаясь выцарапать вкусняшки обратно. Не переставая отбиваться от подруг, молодой человек быстро доедал их мороженое, откусывая по очереди от каждого.

Больше всего Ирке захотелось пойти за ними. Очень уж странная троица. Но надо бдить, оставалось еще десять часов вахты.

Трясясь в вагоне метро, Федоров изучал карту московского метрополитена. Сколько же станций и не сосчитать. Неожиданно вагон тряхнуло и его взгляд остановился на станции Таганская.

Когда Берия возил его к той ленкиной высотке, то рядом с ней заканчивалось строительство именно этой станции. Посчитав, что это судьба, Сергей решил посмотреть как там. Он не знал, хочет ли встретить Скобцову на самом деле или нет, но увидеть что там сейчас хотел однозначно. Пока еще не забыл ставшую уже далекой Москву 1949 года, ему было очень интересно сравнить одно и то же место с разрывом в почти полстолетия.

Ирка продолжала наблюдать за подъездом. Представлялось, как в девять опять приедет Денис, и она сядет в его машину жалкая и несчастная. Нет, эту поездку она не выдержит – точно разревется. Поражение лучше признать самой, не так глупо хоть будет выглядеть. Вообще, смешно, с чего это она решила, что пресловутый Федоров обязательно в эти две недели сюда заявится. Они ведь, действительно, могли и год назад прибыть, мало ли из-за чего у них конфликт с этими блатными произошел. Даже наоборот, если они успели так вляпаться, то, скорее всего, давно здесь. Решившись не дожидаться Дениса, Ирка пошла к метро. Хватит, вахта завершена.

Было очень обидно, ее душили слезы. Чтобы никто этого не видел, она шла опустив голову вниз. В это же время к дому из метро подходил Федоров. Еще издали он приметил идущую навстречу девушку. Судя по всему, очень огорченную. Поравнявшись с ней даже приостановился, может нужна помощь.

Ирка, не поднимая головы, почувствовала, что какой-то сердобольный прохожий остановился рядом с ней. Только не хватало, чтобы кто-нибудь увидел ее слезы, отвернувшись, она ускорила шаг. Постепенно слезки высыхали и, ни с того ни с сего, ее стал разбирать смех. Вспомнились уроки детства, как там – “Будь упорной, стой до конца и всегда победишь. Все будет по-твоему. Главное, не сдавайся”. Это же какой надо быть тупой, чтобы всерьез верить в эти пионерские речевки. Правильно все-таки Денис сказал – “двадцатипятилетняя кобыла” и ума столько же. В метро Фролова спускалась уже совсем без слез, а наоборот, еле сдерживая смех над собой – какая же она все-таки дурища.

Федоров посмотрел в след удаляющейся девушки. Ленка сейчас точно не так выглядит. Старая, наверно с палочкой, хорошо если не располневшая. Как там Берия говорил – “пересиль себя”. Резко развернувшись, не желая больше сравнивать того что было с тем что стало, Сергей пошел к метро, понимая, что больше сюда уже никогда не вернется.

Пока Федоров, впервые за все свое пребывание в 1997 году, прогуливался по Москве, Кимов, а ныне Акимов, решил тоже не терять времени зря. Поднимать “бунт на корабле” он не собирался. Просто тихо, один на один поговорить с Юрием, причем, обязательно так, чтобы ни Арсен, ни Карагодин ни в коем случае не услышали этот их разговор. Улучив удобный момент, он отвел Семенова в сторону и предложил выйти на улицу – почему бы двум здоровым и взрослым мужикам не попить пивка. Юра сразу понял намек и без лишних вопросов последовал за Игорем.

На улице, действительно за кружкой, а точнее пластиковым стаканчиком пива, Кимов и рассказал товарищу о своих подозрениях возникших еще во время “туристической прогулки” вместе с Карагодиным.

Неожиданно для него, Семенов достаточно агрессивно встал на сторону Федорова. Для начала он практически слово в слово повторил свою речь, сказанную в первые часы их прибытия в 1997 год – все, действительно, указывает на искусственность происхождения провала. От его маскировки в солнечном и отраженном природном спектре, до их удивительного попадания в самое удобное для тайной экспедиции места. И в чем, конкретно, претензии к Сергею именно здесь, он абсолютно не понимает. Ладно, если бы Федоров говорил, что с ним как-то связался автор этого провала или постоянно телепатически с ним общается. Нет, он честно говорит, что понятия не имеет, кто и зачем все это сотворил, только уверен, что это кто-то сотворил. Так что здесь для него, Семенова, двух мнений быть не может, конкретно в этом вопросе Сергей чист как слеза ребенка. Ну а что слишком часто упоминает кого-то сверху, так его понять можно – у них золото, бриллианты, вдруг кто-то захочет спокойной жизни и просто сбежит со всем этим богатством, а то и хуже – укокошит товарищей? Поэтому все должны помнить, что это не выигрыш в лотерею, можно и поплатиться за шкурничество. Плохо, конечно, что постоянным педалированием этой темы он настолько ее обесценил, что Игорь даже перестал верить. Но понять его можно, он ведь ученый, а не профессиональный управленец, вот и перегибает палку, потому что сам не уверен и боится.

В общем, несмотря на то, что товарищи вместе допили пива и так же вместе вернулись домой, оба были крайне недовольны друг другом.

Юрий поражался, как военный, да еще разведчик, может не понимать, что все, о чем сейчас Кимов говорит, ведет лишь к одному – развалу и уничтожению группы как боевой единицы. Вся она сейчас держится исключительно на Федорове, на их вере в то, что он поймет, что им всем в этой обстановке необходимо делать. Хотелось даже спросить Игоря – а что ты предлагаешь? Твой план действия? Поделить и разбежаться? Но заранее понятно, что Кимов ничего предложить не сможет, такой вопрос выглядел бы как издевательство, поэтому Юрий и смолчал. Хорошо понимая, что ни Кимов, ни Акопян, ни даже он сам не способны продумать будущий план действий, Семенов ждал окончательного оформления стратегии в голове Сергея и доведения ее до них. Ну а там уже можно будет решать, соглашаться с “крупнейшим специалистом по вопросам перемещения во времени академиком Сергеем Валентиновичем Федоровым” или нет.

Игорь тоже поражался, но уже тому, как это Юрий может не понимать, что Федоров уже решил, что он будет делать, а значит и они. Не зря, как сыч, сидел с Акопяном все эти беспаспортные дни у телевизора и читал принесенные Юрием для Арсена газеты. И это явно не тот план, который составлялся с Берией в 1949 году, а тот, который придумал лично он сейчас, ни с кем не посоветовавшись, никого не спросив. А самое главное, выполнение уже, считай, началось, именно поэтому он так форсировал события и с магазином, и с паспортами. Спешил как на пожар, чтобы ни дня не потерять. Ну а чтобы его слушались, эти постоянные напоминания об искусственности провала. Да сам Игорь, в общем, никогда не отрицал и не отрицает, что его кто-то специально сделал, не по его знаниям и мозгам это, но он хорошо знает людей и видит, как это использует Сергей. Прямо как шаман какой-то в древности, а они как дикари, запуганные этим шаманом.

Глава 62

Неурочный приход Фроловой застал Дениса врасплох. Хорошо, что завязал отношения с Людкой. Вот это был бы номер.

Вопреки Иркиным ожиданиям, никаких ехидных улыбок. Наоборот, Алексеев с видимым облегчением вздохнул.

– Ну. Слава Богу.

Такая встреча, мягко говоря, несостоявшуюся шпионку несколько огорошила.

– Чего "слава", никто не пришел, все зря.

В ответ Денис то ли улыбнулся во весь рот, то ли так скорчил ей рожу.

– Слава Богу, что никто не пришел. Я боялся, что дуракам везет. Получается, что ты не дурочка, даже странно.

Услышав это, Ирка подошла к Алексееву и обняла его. Все-таки он ее действительно любит, раз так беспокоится о ней.

Вырвавшись из объятий, Денис подошел к столу, взял несколько листов бумаги и протянул их Ире.

– Смотри.

Смотреть пришлось на ксерокопию статьи из “Комсомольской правды”.

– Читай.

Ирка села в кресло, включила торшер и пробежалась глазами по заголовку.

– Вслух.

- “Комсомольская правда”, 16 февраля 1994 года, среда. Так она старая.

– Читай.

– Там много. “Смерть подпольного миллионера. Сообщаем подробности”.

Далее в статье рассказывалось, что в провинциальном украинском городе Кировограде на 74-м году жизни скончался бывший электрик Александр Ильин. Ни семьи, ни детей, только после смерти в его доме обнаружили художественных ценностей больше чем на миллиард долларов. Как в руки заштатного электрика могло попасть такое фантастическое количество бесценных раритетов было абсолютно непонятно.

– Поняла?

– Это для них?

– Уверен, что да.

– Думаешь, этот электрик всю свою жизнь ждал когда они придут?

Денис задумался, затем покачал головой.

– Не знаю. Коллекционер мог бы и взбунтоваться, если бы пришлось отдавать свои сокровища. Скорее его использовали втемную. Нашли молодого парня повернутого на искусстве и что-то ему наплели. Важно, что у пришельцев есть имя этого уже давно не парня, и адрес где он живет.

– А там бритвой по горлу и в колодец? – сказав это, Ирка для наглядности резко провела по своему горлу большим пальцем руки.

– Именно так – подтвердил Денис и повторил жест.

Фролова не выдержала и рассмеялась. Потом, резко посерьезнев, добавила.

– Но этот вроде сам умер, все ведь на месте.

– Бывает. Вряд ли он один. Не подстраховаться они не могли. Есть еще где-то. И не одна и не две. Представляешь масштаб?

– Конечно. Если сам Сталин собирался прибыть. Помнишь, что Сопрунов говорил? Ничего не пожалели. Только что нам все это дает?

Денис с усмешкой посмотрел на Ирку, неужели не понимает? Похоже, он ее переоценил.

– То, что мы дураки и должны были догадаться сами, без этой статьи в “комсомолке”. Что им могли оставить кроме оружия – антиквариат, это же и деньги и знакомства. Кто, вообще, устоит против такого искушения?

Ирка задумалась, в ее хорошенькой головке сразу возникли образы из Третьяковки.

– Представляю, картины Айвазовского, гравюры Дюрера. Все правительство их и не только российское. Ищем антикварные магазины?

– Именно. Те, что открылись в этом году.

Услышав это, Ирка засмеялась. На вопрос, что случилось, заржала еще больше и, давясь от смеха, вспомнила Денису следователя Лютого, у которого тоже большие списки, только ветеранов войны. Вот уж не ожидала, что они станут так похожи. Отсмеявшись, абсолютно серьезно добавила.

– Здорово. Обалдеть, как все просто. Вот где мои две недели нужны были.

Фроловой стало очень обидно за напрасно потраченное время, которого не вернуть, когда оно стало так действительно необходимо. Похоже, что Денис в своей версии абсолютно прав. Это не ее пионерская чушь с двумя неделями, что, мол, надо только верить и не отступать, а дальше судьба сама все тебе подгонит. Нет, надо было думать. Алексеев вот додумался, а она – дура.

– Что не делается, все к лучшему – попытался успокоить не на шутку расстроившуюся Ирку Денис – Может я бы тогда и не догадался. Спасибо статье, парни в курилке ее вспомнили, меня и тыркнуло.

– Да. Как-то это и мимо меня прошло. Даже не слышала.

– В том то и дело, что я не только слышал, даже читал, но сложить два и два самому, без подсказки, ума не хватило – чтобы хоть как-то повысить самооценку девчонки, соврал ей Алексеев.

Глава 63

Достать реестр новооткрытых и новооформляемых антикварных магазинов не составило для Дениса никакого труда. Плохо только, что их оказалось так много. С учетом, что в лицо был известен лишь Федоров, поиски могли занять уйму времени. Надо ведь как-то так попасть, чтобы и он там оказался. Самим можно и за год не управиться. Контора, конечно, решила бы проблему за неделю, а, скорее всего, и того меньше, но подключать официальные власти не хотелось. Кто его знает, какие у этих засланцев цели, вдруг хорошие. Нынешнюю власть Алексеев терпеть не мог почти так же как и Ирка. С одной разницей, в отличие от нее к коммунистам он тоже не испытывал особых симпатий, ни к сталинским, ни, особенно, к последующим.

Весь список антикварных разместился на двух листах формата А4, напечатанных 12 шрифтом, пробежав глазами по названиям, он увидел “Антик 1949”. Сразу вспомнился Азимов с его “Концом вечности”.

Похоже, искомый магазин, не выходя из стен конторы, был найден. Осталось только немного оперативной работы – удостовериться, что Федоров с ним как-то связан и это не случайное совпадение, сфотографировать всех работников магазина, выяснить где они живут и поставить везде прослушку.

С прослушкой, правда, проблемы. Просто так в конторе не возьмешь, все лимитировано и контролируемо. Скорее всего, есть смысл найти что-нибудь на “Горбушке”, там всякой электроники завались. Правда обойдется в копеечку, но что поделаешь.

А сейчас, с победой можно идти прямо в архив к Ирке. Главное, чтобы не умерла от радости.

В приподнятом настроении Денис постучался в дверь архивного кабинета и вошел. За столом сидела Фролова явно не в лучшем расположении духа.

Доклад Алексеева о полной и безоговорочной победе выслушала абсолютно без энтузиазма, чем не на шутку встревожила Дениса.

– Ир, что случилось?

Воровато оглянувшись, проверяя, никто ли не слышит их разговор, она прошептала.

– Помнишь я тебе про девчонку, которая неправильно прыгнула, рассказывала?

Денис кивнул головой, естественно, всего пару дней назад, захочешь забыть, да не успеешь.

– С ней еще парень был и брюнетка.

– Ну.

– Я уверена, что так прыгнуть невозможно, человеку невозможно. Похоже, не мы одни их ищем.

Наконец-то испугалась, с удовлетворением подумал Денис, поняла, в какой блудняк мы влезли. Хотя, если здесь уже задействованы и не люди, то тут и самому страшновато становится. Совсем не доверять нюху Ирки тоже нельзя, с этими пришельцами она ведь права оказалась, а если такие шутки со временем, почему бы и нелюдям не появиться.

– Знаешь, не хочу тебя расстраивать, но по тому, что ты мне рассказала, они не пришельцев искали, а тебя. Нашли, продемонстрировали себя и ушли. Ты ведь их только один день видела, и никого они не дожидались. Тебя им было вполне достаточно.

Ирка удивленно подняла глаза.

– А откуда они знали, поняла я что-то или нет?

В ответ Алексеев лишь пожал плечами.

– Значит знали. Но, скорее всего, тебе это все-таки показалось.

Несмотря на попытки Дениса переубедить ее, Фролова никак не хотела верить, что это лишь глюк и продолжала спрашивать, будто он мог что-то знать.

– Может это предупреждение, чтобы мы не лезли?

– Поверь, чтобы мы не лезли, нам бы объяснили гораздо доходчивее. Если это действительно было, то это что-то другое, может, чтобы не болтали или, наоборот, дают понять, что нас есть кому защитить. Может, что-то вообще для нас непостижимое, нечеловеческая у них логика.

Услышав это, Ирка захлопала глазами.

– А такое разве может быть? Логика всегда одна, из одного следует другое и подтверждается опытом. А нельзя им было просто подойти и на русском объяснить, чего они хотят?

– На английском. Чего ты меня спрашиваешь. В следующий раз, как встретитесь, подойди и сама их спроси – Алексеев уже сам разозлился, он то откуда знает.

– И чего делать будешь? – Денис усмехнулся, надо же, не “делать будем”, а “делать будешь”. Похоже, Ирка готова все бросить. Женщина, они осторожные.

– Для начала узнаю, что они сами собираются здесь делать. А там уже решим – Алексеев специально сказал не “решу”, а “решим”. Он достаточно хорошо знал Фролову. Это сейчас она испугана, а если пару дней ничего не произойдет, опять будет бить копытцем и обвинять его, что он хотел ее бросить и все сделать сам без нее. Бабская, а не человеческая логика во всей красе. Два дня была абсолютно спокойна с той неправильно прыгающей “козой”, а сегодня чего-то разнервничалась. Кстати, даже понятно почему, естественный здоровый ежемесячный взбрык.

Как бы то ни было, но Денис решил продолжать расследование. С раннего утра, до работы, он подъехал по указанному юридическому адресу и стал поджидать, когда появятся работники. Где-то часа через полтора приехал видавший виды “Пассат” из которого вышли Карагодин, Кимов-Акимов и Акопян с Федоровым. Дверь им открыл Семенов. В эту ночь была его очередь охранять помещение.

Документы на фирму были еще не до конца оформлены, и магазин только готовился к открытию, но все-равно работы было невпроворот. Поэтому стоило кому-то из группы получить паспорт, как он сразу мобилизовывался на обустройство помещения.

Как Виноградова и обещала, через две с половиной недели после сдачи анкет каждый член группы стал полноправным гражданином Российской Федерации. Сейчас же эти новоявленные граждане приводили свой магазинчик в порядок, собирали шкафы и стеллажи для своего антиквариата.

Для Алексеева это было просто подарком судьбы. Во-первых, он лично увидел Федорова, все-таки небольшая вероятность, что “Антик 1949” не имеет отношения к пришельцам из прошлого, оставалась. Мало ли кто какое название придумать может, случайно и сошлось. А во-вторых, абсолютно спокойно и без проблем ему удалось сфотографировать целых пять человек из группы засланцев. Оставалось узнать адрес жительства, и можно ехать на “Горбушку”, искать чем незаметно можно будет записать их разговоры. Как ему удастся пробраться в квартиры, да и в сам антикварный, Денис пока не знал.

Главный городской рынок “Горбушка” его разочаровал. Ничего такого, что может записывать сутками и при этом незаметно, не было, даже за большие деньги. Оставалась только прямая передача, это рации типа уоки-токи и всевозможные радионяни. Решив пока сэкономить на рациях, он купил одну малоразмерную и на удивление дешевую китайскую радионяню.

Домой ее конечно не поставишь. А вот в сам магазин можно попробовать. Явно они там что-то обсуждают. О неправильно прыгающей девушке он предпочитал пока всерьез не размышлять, тем более что и особой веры в нее тоже не было. Мало ли, девчонка родилась с дефектом ноги, который пошел в плюс или удачно сломала, что только лучше стало. Денис когда-то читал, что некоторые люди после удара по голове умнели, почему такого и с ногами быть не может. Улучшилась выворотность или как это в балете и гимнастике называют. Прокрутив все это за какую-то минуту в голове, Алексеев подумал, что надо обязательно рассказать об этом Фроловой, а то ведь до сих пор дергается.

Дома, вместе с Иркой, они стали тестировать приобретенный им китайский девайс. Приличная слышимость и бьет метров на пятьдесят даже в панельном доме, а больше им и не нужно. В общем, вещь оказалась отличная, главное чтобы быстро не “спеклась”.

Записывать решили через списанный ноутбук, выгодно “приватизированный” Денисом в прошлом году. Контора закупила несколько сотен отличных южно-корейских портативных компьютеров в специальных прорезиненных корпусах, один из которых, очень удачно для Алексеева, на одном из совещаний генералитета тут же и разбили – трещинами пошел монитор. В общем, после небольшой одиссеи с попытками починить, ноут, абсолютно законно, оказался у него. Вот к его микрофону они и прикрутят приемную станцию радионяни, и оставят в машине рядом с антикварным магазином, пускай записывает, покуда хватит зарядки аккумулятора компа или батареек радионяни.

Оставалась “мелочь”, придумать как попасть в помещение. Ждать пока магазин откроется для продаж смысла не было. Самый разговор там сейчас – покупателей нет, и работают все свои, а значит, в перерывах, не боясь лишних ушей, точно что-то обсуждают. Но как туда попасть, ведь даже ночью там кто-то из них дежурит.

Здесь свое женское иезуитское естество проявила Ирка. Она предложила Денису одеться победнее, подождать пока что-то подвезут к магазину и напроситься за сумму малую в грузчики. У людей все-таки коммунистическое воспитание, не смогут не помочь бедствующему пролетарию. А там куда-нибудь под шкаф глядишь и засунет. Надо только как-то у Михалыча свободный день выбить.

– Ну ты и безжалостная стерва – эта продуктивная идея очередной раз доказала Денису, что человек человеку все-таки волк и никому ничего хорошего делать ни в коем случае нельзя, особенно незнакомому.

– Ни одно доброе дело не должно остаться безнаказанным – весело парировала Фролова. – А то ведь еще окажется, что Дарвин неправ.

В общем, план был составлен. Осталось только умело все реализовать. А с этим были проблемы, Алексеев все-таки следователь, а не агент, да и руки не то, чтобы совсем кривые, но и не настолько ловкие, чтобы незаметно заложить прослушку. В общем, работников в магазине надо как-то отвлечь и сделать это придется Ирке. Отвлечь просто – разбить витрину, благо Фролова бывшая спортсменка, поэтому бегает быстро. Сейчас лето и лыжи не нужны.

План был исполнен в лучшем виде, правда, в выходной. Ирке просить отгул сразу после отпуска было бы сверхнаглостью, она даже не пыталась.

Дениса, как и рассчитывали, добрые люди взяли в помощники за стандартную мзду – двадцать тысяч (цена бутылки водки). Что, в общем, за два часа неквалифицированной нетяжелой работы было более чем по-божески.

Когда с грохотом разбилась витрина, и народ выскочил на улицу, Алексеев осторожно приклеил радионяню специально купленным дорогущим японским быстросохнущим клеем к плафону освещения между торговым залом и бытовой комнатой. Теоретически, это должно было дать возможность слушать там и там.

Потом Денис вместе со всеми убирал осколки с тротуара и из зала. Даже, совсем не специально, порезался осколком стекла, за что вознаграждение было удвоено. С честно заработанными сорока тысячами и серьезно раненной рукой, он пошел домой. А Ирка в это время, в припаркованной у стены магазинчика машине Алексеева, проверяла ноутбук, как их ноу-хау работает.

С учетом работы ноута с отключенным монитором и свободным объемом на жестком диске, а так же, что запись производилась в режиме моно в среднем качестве с игнорированием тишины, приемное устройство могло бесперебойно отработать суток двое. А вот сколько проработает радионяня на очень хороших специально купленных панасониковских батарейках абсолютно неизвестно. Было даже интересно, что раньше загнется, то ли батарейки, то ли сама дешевая китайская поделка. Кстати, батарейки стоили дороже.

Через положенные двое суток, поздно вечером, Фролова изъяла ноутбук из автомобиля. В целях конспирации, уже известный пришельцам Алексеев, там больше не появлялся. Наконец, можно было приступать к изучению аудиозаписи.

Длительность аудиофайла оказалась меньше 3 часов. Увидев это, Ирка расстроилась, но Денис объяснил ей, что для экономии пространства и времени умная программа на компьютере не записывает тишину. Он специально в нужной опции поставил галочку. Так что сейчас надо заряжать аккумулятор, а утром снова ставить ноут для дальнейшей записи – к сожалению, он у них один. Так и будут развлекаться, пока радионяня не помрет, если не уже. На работу же придется продолжить ездить на метро, раз автомобиль в деле.

Глава 64

Самым разумным было лечь спать, но любопытство взяло свое. На удивление, запись оказалась вполне внятной, причем настолько, что прослушивать ее было возможно даже с ускорением. Денис поставил скорость воспроизведения на полтора и вместе с Иркой принялся слушать, что же они там, в своем антикварном магазине, наговорили.

Неожиданности, и отнюдь не детские, начались с самого начала. Алексеев по голосу узнал Карагодина, того, на кого зарегистрирован магазин и, вообще, вся эта фирма. Он успокаивал людей, говоря, что это им не 1949 год, сейчас подобное в порядке вещей – рэкет дает понять, что придется платить. Хотя, братки какие-то борзые, сначала положено поговорить по-человечески, а только потом запугивать и бить витрины.

Услышав это, Денис даже остановил запись, а недоумевающей в чем дело Ирке пояснил – получается, что Карагодин, человек из нашего времени, все знает. Его не используют втемную, как раньше был уверен Алексеев. Так что может Михалыч действительно прав – существует некая тайная организация, так называемый “орден меченосцев”, а Роман его представитель.

Хотя, вообще-то, первым делом, как только Денис узнал об “Антик 1949”, он внимательнейшим образом изучил не только личное дело его Генерального директора и собственника Романа Петровича Карагодина, но и всей его семьи до седьмого колена. Ничто в их биографиях не указывало на какую-то тайную жизнь или связи, никаких особых заслуг перед советским государством с самого 1917 года. Обыкновенные рядовые люди. Однако, тем не менее, каким-то непонятным образом этот парень стал полноправным членом группы.

Взяв это на заметку, Денис продолжил прослушивание. Практически весь следующий час разговор шел о всяких текущих делах связанных с магазином и разбитой витриной. Карагодин объяснял, что рэкету сейчас платят все и никуда от этого не деться, но у него есть связи по старой работе у метро. В общем, это он берет на себя и пусть никто не вмешивается, особенно какой-то Игорь.

Наконец, тема сменилась. Судя по всему, Федоров куда-то ушел, и по магазину поползли сплетни – как и положено, подчиненные за глаза обсуждали последние распоряжения начальства. Выяснилось, что группе срочно нужно готовить поездки в Пензу, Ростов, Вологду и Псков, а вот с Кировоградом получилась засада, он на территории Украины, с границей Сергей боится связываться.

Услышав про Кировоград, Ирка толкнула Дениса в бок – он оказался прав, те раритеты, действительно, для этой команды и, судя по всему, нечто подобное хранится еще и в вышеназванных городах. Только непонятно, почему срочно сразу во все.

– Возраст хранителей. Боятся, что перемрут, вот Федоров и торопится – объяснил ей Алексеев. – В Кировограде ведь уже умер, правда, похоже, они еще не знают.

Однако дальнейший разговор пояснял, что как это все перевозить и куда “пришельцам” было пока неясно. По их мнению, Федоров слишком торопится. Груза там явно немало и он объемный, это тебе не закладки какой-то группы Б, которые и в рюкзаке привезти можно.

Тут же, кто-то один по имени Арсен, бросился защищать Федорова, и это было самое интересное. Оказывается, времени у них нет, хранители ведь и поумирать могут, возраст.

Ирка снова толкнула Дениса в бок, опять он прав.

Им же надо срочно стать антикварным продавцом мирового уровня, а для этого группа А просто жизненно необходима. Потому что если США сейчас простят Хусейна, то окончательно подомнут весь Ближний Восток, а дальше все покатится само – снова Ираком нейтрализуют Иран, исламисты из Афганистана выйдут в Центральную Азию, захватят Узбекистан, Казахстан и Туркмению, подойдут к югу России и западу Китая. Элементарная шахматная партия. Именно сейчас американцы одним правильно сделанным ходом способны вырваться из формулы триумвирата США-Китай-Россия, когда двое из них сильнее любого одного. И тогда все, “золотой миллиард” победит на столетие, если не два. Сергей же все это объяснял, чем они слушали?

Или это, или надо сделать так, что бы США начали войну с Ираком и Афганистаном. На вопрос о России революционер-Акопян зло уточнил “капиталистической России”. Лет через десять, как только окрепнет, она потребует свой кусок “мирового пирога” и вцепится в своих сегодняшних патронов – Америку и Европу. А уже к 2014 году, может чуть попозже, в мире повторится 1914 год. Схватку империалистических хищников еще никто не отменял. Это свойство капитализма. Главное удержать позиции сейчас. А там и их настоящее время настанет.

Объясняя все это, судя по всему не раз и не два уже слышанное членами группы, Арсен распалялся все больше и больше, иногда доходя вплоть до чуть ли не личных оскорблений недостаточно лояльным с его точки зрения сподвижникам.

Слушая его, Ирка очень жалела, что у них только звук, вот бы еще и видео. Интересно, как горели глаза этого Арсена, когда он все это говорил. Думая об этом, она продолжала слушать эту замечательно откровенную запись.

Насмешливый вопрос какого-то из тамошних скептиков, как же им все-таки конкретно закорешиться с американским президентом, а потом учить его жизни, неугомонный и явно образованный Арсен парировал фразой приписываемой Филиппу Македонскому – “ осел, груженный золотом, возьмёт любую крепость ”. “Золото” у них есть, вот его и надо срочно привезти, а потом выйти на известных коллекционеров из нынешней капиталистической России, а через них уже и на самих американцев. Всякая человеческая шелупонь, дорвавшаяся до денег и власти, мечтает ощущать себя аристократией, на этом они играть и будут, на этом и закорешатся. В общем, “цели ясны, задачи определены, за работу товарищи!”. А еще – "глаза боятся, руки делают".

От такого сбивчивого и эмоционально несдержанного выступления этого Арсена обалдела даже сочувствующая коммунистам Ирка.

– Слушай, это не сталинисты, это троцкисты какие-то. Одна Мировая Революция на уме. Ты веришь, что все что он наплел возможно? Это же бред какой-то, детские мечты пятиклассника о мировом господстве. Как тебе этот доморощенный Че Гевара?

Денис снова остановил запись. Но ни улыбкой, ни насмешкой не поддержал скепсиc Ирки, а вполне серьезно ответил:

– Социализм в одной стране не построили, вот они и корректируют программу под “мировую революцию”. А мы? Мы для них чужие, не оправдавшие доверия люди из “капиталистической России”. Чему ты удивляешься? – усмехнулся и добавил – Ты сама этого хотела, вот настоящие коммунары-интернационалисты. Все народы ненавидят одинаково.

Потом, немного помолчав, Алексеев опять серьезно продолжил:

– Верю ли, что удастся? С учетом осла с золотом и их мозгами – даже не знаю. Думаешь в Америке власть лучше чем у нас? Вряд ли, тоже мать родную продадут. Тем более, помнишь, что Грубман о Федорове говорил?

Фролова молчала. В голове всплыла та запись разговора. Она ведь его раз десять наверно слушала и тамошнюю характеристику Федорову практически выучила наизусть – "мне казалось, что сама Природа тестирует его на будущие свершения, тяжелые времена с тяжелым выбором".

Подождав, не скажет ли Ирина ничего в ответ, Алексеев продолжил:

– А, вообще, именно так люди и становятся миллионерами, миллиардерами, олигархами и политиками – Жирика вспомни, его самое начало, это мы с тобой все считаем глупостью и что такое невозможно, все равно не получится. А они прут как танки, ничего и никого не стесняясь, не боясь выглядеть дураками, наплевав на любые чужие мнения и оценки, рискуют.

Фролова горько усмехнулась, но ничего не поделаешь, придется признать сей неприятный о себе факт:

– В общем, мы с тобой не пассионарии?

– Именно, не пассионарии. Пассионариев ты сейчас увидела своими глазами.

– Только не глазами, а ушами – засмеялась Ирка – В общем, будь упорной, стой до конца и всегда победишь. Все будет по-твоему. Главное, не сдавайся. Так?

В ответ Алексеев кивнул:

– Именно так.

Фролова лишь покачала головой.

– Я перла, не получилось.

– Это на Котельнической?

– Угу – сказала Ирка и прижалась к Денису.

– Думаю, нам можно уже дальше и не записывать. Все понятно.

Действительно, информация в этом файле была настолько исчерпывающая, что продолжать писать разговоры особого смысла не было, только лишняя работа и связанные с ней проблемы. Воистину – болтун находка для шпиона.

На вопрос Ирины, что делать с радионяней, ведь ее надо как-то забрать, Денис лишь махнул перевязанной рукой.

– Слишком опасно, сама понимаешь, на что эти люди способны, пусть там пылится. А если найдут – понервничают и перестанут.

Как-то мешать этим “пришельцам из прошлого” Денис не собирался, их первые шаги против “золотого миллиарда”, в который так и не была включена его Родина, при всех ее попытках и унижениях пролезть туда, Алексеева вполне устраивали – только бы удалось. Хотя, иракцев и афганцев конечно жаль, но “дорогие россияне”, как называл граждан его страны нелюбимый им президент, были для него куда важнее. Ирка, в общем, придерживалась того же мнения.

Обидно, конечно, что для этих людей нынешняя Россия такая же шахматная фигура на мировой игральной доске, как и любая другая страна, и, что они снова способны ради очередных абстрактных идеалов погубить его Родину. На это не была готова даже сочувствующая коммунистической идее Ирка.

– Что делать будем? – грустно спросила Фролова.

– Держать кулаки за войну в Ираке и Афганистане – здесь, как бы ты не смеялась, они правы. Будут или бить их, или добивать нас. Американцам надо куда-то спускать свою энергию, а мирно они это делать и не будут, и не умеют. Так что лучше пусть их.

– А потом?

– А вот потом надо смотреть, может и придушить их не помешает – помолчав, Алексеев добавил – Не люблю я этих революционеров, опять Вавилонскую башню строить собрались.

Ирка тяжело вздохнула. Эта история заканчивалась совсем не так, как она ожидала в самом ее начале.

– Ладно, утро вечера мудренее. Пора укладываться и так второй час ночи, завтра на работу, еще ведь и машину забрать надо.