Тени Марса

Часть 3

Во второй раз переквалифицироваться в токари Сергею никак не хотелось, но… Несмотря на то, что последствия сражения с зандрами были благополучно забыты, ущерб подсчитан и списан, а сами участники столкновения названы всепланетными героями, счастья сержанту Ляпидевскому это не принесло. Во всяком случае, материальными благами облагоденствовать его как-то не спешили. А тут ещё не вовремя взбесившееся сердечко, решившее ни с того ни с сего влюбиться во взбалмошную генеральскую дочку. В тот момент, когда она его спасала, увозя из-под самого носа разъяренных зандров, и позже, когда сердце Ляпидевского, перестав получать таблеточную подпитку, едва не остановилось, и тогда, когда выхаживала его раненого, нянча как младенца, она, казалось, была готова на всё ради того, чтобы он выжил. Она плакала и рыдала, она обещала ему все дары мира и самоё себя. Когда же он предстал перед ней выздоровевшим и полным сил, оказалось, все её клятвы и обещания были благополучно забыты, и ни в какую не соглашалась разделить единое ложе иначе чем через ЗАГС. А поскольку она носила траур, то свадьба откладывалась на неопределённое время. Хотя, если честно, то как раз это Ляпидевского вовсе и не огорчало. Сержант был ещё слишком молод, чтобы обременять себя семьей, романтические, ни к чему не обязывающие отношения его бы устроили больше, но… как говорится, абонент был недоступен.

Было позднее утро. Солнце, наполовину скрытое за внезапно наползшими на небосклон облаками, преодолев их серую завесу, с трудом просачивалось сквозь прикрывавшие окно шторы. Ляпидевский, ожесточённо работая экспандером, наматывал круги по квартире в бесплодной попытке найти выход из этой, казалось бы, неразрешимой ситуации, когда раздался зуммер доставки электронной почты. Он отбросил надоевший экспандер в угол, решительно подошёл к застывшему в ожидании компьютеру и, ткнув пальцем кнопку включения, вперился в блёклую поверхность экрана. Наконец (через одну долю секунды, хотя это мгновение показалось сержанту часом) тот засветился цветовой заставкой, мигнул, погнал через себя какую-то короткую (слава богу!) рекламу и, наконец, предоставил себя в распоряжение пользователя. На нём появилось послание в форме открытки, на которой чёрным по белому было напечатано приглашение принять участие в первой межзвёздной экспедиции на первом межзвёздном корабле "Прометей" в качестве военного руководителя этой самой экспедиции. Ляпидевский едва не брякнулся от изумления. Восторг, нахлынувшая радость, длились недолго. Всё это тут же сменилось раздражительной злостью. Невозможно было понять, за какие такие заслуги ему предлагали этот пост, и потому он не без основания подумал, что это чья-то глупая шутка. Решив удостовериться в этом, он взглянул вниз экрана, где располагался шифр отправителя. Адрес и кодовую идентификацию Института Космических Исследований спутать было нельзя ни с чем. Сергей ещё раз внимательно рассмотрел мерцавшую на экране открытку. Сиявшие вокруг неё голограммы подделать было практически невозможно. Ляпидевсекий задумался. Не в силах поверить в реальность происходящего, он сел и уже медленно, со смаком и расстановкой прочитал написанное. Когда он заканчивал читать, на его лице уже вновь светилось неприкрытое удовольствие. Сергей представил себе бескрайние космические просторы, неведомые планеты и чудный, наполняющий их мир со странными животными и не менее странными растениями. Но мечтал он недолго. Его мысли почти тут же вернулись к земным, незаконченным, а точнее, застрявшим на перепутье, любовным делам. Его хорошее настроение сразу пошло на убыль. Улетать, так и не разобравшись в своих отношениях с этой взбалмошной, но такой, такой… — Сергей не находил слов, чтобы высказать своё восхищение этой внезапно появившейся в его жизни девушкой. От возможности близкого расставания защемило сердце, но озаренный внезапно мелькнувшей в сознании мыслью он улыбнулся. Похоже, искомое решение было найдено. Расчетное время путешествия составляло всего ничего — три месяца, но для планов Сергея этого было вполне достаточно. Итак, самым приятным во всём послании было даже не само назначение, а возможность осуществления давно вынашиваемой "мести". Да, да, именно так и будет: он улетит осваивать новые миры, а она пусть посидит на Земле и хорошенько подумает, стоит ли быть столь щепетильной в вопросе отношения полов. Пусть помучается. Счастливый, он вышел на улицу и, сев в собственный глиссер, полетел прямиком к стоящему на городском отшибе Институту Космический Исследований.

Широкая дворцовая лестница, ведущая на второй этаж, была целиком вырублена из огромной глыбы мрамора. Массивные фигурки приземистых ангелов, поддерживающих своими руками верхнюю часть перил, хранили задумчивое молчание. Сергей огляделся по сторонам в поисках кабины лифта и, не найдя его, стал подниматься по устеленной красным ковром лестнице. Оказавшись на пятом этаже здания, он пошарил взглядом в поисках двери под номером 1111, но, к своему удивлению, таковой там не было. Номера, начертанные на дверях комнат, были значительно скромнее. В его душу вновь стало закрадываться сомнение по поводу подлинности полученного приглашения, и он уже собирался развернуться, чтобы уйти, когда из двери с надписью "Приёмная" выскочила невысокая бойкая девушка и, улыбаясь, словно сам бог лести, стремительно направилась в его сторону.

— Сергей Владимирович Ляпидевский? — её улыбка стала ещё шире. Не узнать одного из героев противостояния было просто невозможно, и она продолжила, не дожидаясь ответа: — Секретарь-референт Светлова Наина Витальевна — кокетливо склонив голову, представилась девушка. — Как мы рады, что Вы откликнулись на наше предложение! К сожалению, директор сейчас присутствует на очередном испытании преобразователя материи и… Вы не могли бы подождать? О, о чём это я? Если желаете, я могла бы Вас проводить в лабораторию. Идёмте… — Растянувшись чуть ли не до самых ушей, её улыбка стала похожа на волчий оскал. Отказать такой "милой" даме было просто невозможно. Сергей согласно кивнул и поспешил вслед за быстро семенившей девушкой. Одета секретарь была в тёмно-синюю блузку с коротким рукавом и глубоким вырезом на спине и длинную, ниже колен, юбку, сшитую из тёмного атласа. Разрез на юбке, переходя все границы, заканчивался в районе пояса, открывая совершенно неприкрытое бедро. Похоже, трусики на девушке отсутствовали напрочь. К тому же девушка так энергично покачивала бёдрами, что разрез время от времени плавно перетекал на выпуклую поверхность ягодицы. Прошагав так через весь пятый этаж, они оказались перед площадкой большого лифта, больше похожего на грузовой подъёмник, чем, собственно, на пассажирский лифт и, войдя в него, они стремительно ухнули вниз. Гигантская площадка, на которой они стояли, казалось бы, падала в бесконечную пропасть. Наконец она плавно замедлила своё падение и остановилась. Двери с лёгким шелестом открылись, и они вышли из огромной кабины, оказавшись в серо-сумрачном помещении, мрачность которого не рассеивали даже многочисленные неоновые лампы, светившие ярким, холодным светом. Серые стены и такой же серый потолок создавали мрачное, тягостное впечатление. Ляпидевскому показалось, что они вошли в огромный, древний, тысячелетия назад заброшенный склеп. Он даже на мгновение ощутил затхлость, сквозняком потянувшуюся во всё ещё не закрывшиеся двери лифта, но наваждение ушло. Ощущение затхлости исчезло, и только ток свежего воздуха, нагоняемого мощными насосами, всё ещё чувствовался на лице бывшего легионера лёгкими прикосновениями незримых пальцев. Сделав пару шагов, Ляпидевский остановился и осмотрелся. Странное покрытие стен настолько заинтересовало его, что он, невольно протянув руку, коснулся их матовой поверхности. Пальцы ощутили холод ощутимо мягкого металла. Свинец?

— Защита от радиации, — заметив вопросительный взгляд Сергея, пояснила улыбчивая секретарша и сделала приглашающий знак рукой следовать дальше.

Сергей понимающе кивнул, хотя какое к чёрту это было понимание? Защита от радиации? А откуда здесь радиация? Но он не стал мучить себя подобными вопросами, решив, что время придёт и всё образуется, поспешил вслед за мелькающей впереди попкой. Один коридор сменял другой, другой — третий, казалось, этим подземным убежищам не будет конца. Сергей никак не мог придти в себя от изумления. Оказывается, надземная часть института была всего лишь шапкой гиганта, врытого всем телом в толщу земли. Они довольно быстро двигались вперёд. Он едва успевал за быстро идущей, словно куда-то спешащей, секретаршей. Время от времени на пути им попадались какие-то люди, с отрешённым видом прохаживающие по свинцовому полу подземных переходов и совершенно не обращавшие на них внимания. Белые, можно даже сказать белоснежно-белые халаты, в которые они были одеты, придавали им вид готовящихся к сложной операции хирургов, и теперь, прохаживаясь в полутьме коридоров, в мыслях задумчиво выстраивавших все её этапы. То здесь, то там виднелись двери, такие же серые, как и стены, их окружавшие. Двери эти вели в разбросанные по подземелью бесчисленные лаборатории, в которых трудились самые великие умы Земли, пытавшиеся раскрыть неведомые тайны мира, а может быть, заодно этот самый мир и угробить. Проходя мимо одной из таких дверей, Сергею показалось, что его нос уловил знакомый запах любимых духов давно покинувшей его пассии. Сногсшибательный запах цветущей сирени было невозможно спутать ни с чем другим. Он остановился и, сделав два шага назад, принюхался. Но запах, так внезапно коснувшийся кончика Сергеева носа, исчез. Пахло чем угодно — какими-то реактивами, разогретым металлом, обугленной краской, только не "Белой сиренью". Сергей пожал плечами и повернулся к недоуменно взиравшей на него "проводнице". Смущённо улыбнувшись, Ляпидевский развёл руками, будто извиняясь за непредвиденную задержку, и в один шаг оказался рядом с поджидающей его девушкой. Ещё какое-то время проплутав в мрачной серости коридоров, они, наконец, очутились перед такой же серой, но выглядевшей несколько иначе дверью. Возможно так казалось от прикрепленной на ней блестящей таблички с начертанной большими жирными буками надписью "Директор ИКИ Ракип Эрнестович Логинов".

— Вам сюда, — секретарь — референт посторонилась, жестом приглашая Сергея следовать дальше. Что ж, он не заставил себя ждать и, решительно распахнув дверь, вошёл вовнутрь директорских апартаментов. Собственно, апартаментами они не были, а скорее представляли собой одно из лабораторных помещений ИКИ с небольшой, огороженной прозрачным пластиком комнаткой, гордо именовавшейся директорским кабинетом. Это было весьма странно, но, не зная сущности жизни учёной братии, Сергей не стал заострять внимания на этом факте, а принял это как должное. Сам же директор института оказался маленьким, пухло-круглым, жизнерадостным человечком с розовыми щёчками-яблочками, то и дело перемежавшим свою речь странными анахронизмами. "Будьте любезны, не соизволите ли, как вам будет угодно, премного благодарен, милости прошу", сыпали из него как из рога изобилия. Его и без того весёлое лицо прямо-таки расплылось полной луной, когда он увидел вошедшего в лабораторию Сергея. Избавиться от лобызаний директора было еще труднее, чем в достопамятные времена оторваться от преследовавших по пятам зандров. А он ещё плохо думал про улыбчивую секретаршу! Так ведь она просто ангел по сравнению с этим человеколюбом! Ну, подумаешь, набралась малость от начальника, с кем не бывает…

Наконец, директору, похоже, и самому надоело ломать комедию. Он отпрянул от растеряно стоявшего Сергея и, сделав рукой жест, приглашающий садиться, первым плюхнулся в заботливо подставленное роботом кресло. Снующие мимо ученые и лаборанты, проходя мимо сидевшего начальника, не забывали учтиво раскланиваться. Он же теперь надел маску учтивого молчания. По всему чувствовалось, что хозяин здесь он. Сергей, всё ещё не пришедший в себя от столь любезной встречи и, по — прежнему не произнесший ни слова, сел напротив. Теперь они оказались лицом к лицу с главным "мудрецом" земли. Молчание слегка затягивалось. Директор отчего-то не спешил начинать серьёзный разговор, а Сергей, едва оказавшись в кресле, понял, что не знает с чего начать. Они просидели так минуты три, отводя взгляды и усиленно пытаясь подавить сами собой выплывающие наружу зевки. И всё — таки Сергей не выдержал первым.

— Я к Вам… по поводу… мне пришла открытка…

— Ах, да, да, — словно спохватившись, директор шлёпнул себя по лбу. — А я — то всё думаю, где-то я Вас встречал, уж не родственник ли Вы моей жены? Не затрудняйте себя ответом, это я так, к слову! Я понял, о чём идёт речь. Вы, наверное, хотите узнать оплату для столь приятного путешествия?! Она будет соизмерима Вашему героическому шагу в космос. Кроме того, за открытие каждой планеты, пригодной для жизни людей, полагается дополнительная премия. Если на ней будет жизнь — ещё одна. Если эта жизнь разумная, то премия будет утроена. Так что Вы можете вернуться на Землю вполне обеспеченным человеком! И это за какие-то жалкие три месяца! — Он замолчал и вперил свой взгляд в потолок. В уголках его тёмных глаз затаилась не то странная хитреца, не то усмешка.

— А как насчет похорон? Надеюсь, они будут проведены на льготной основе?

Услышав эту фразу, директор НИИ дико захохотал.

— Уморили! — прохрипел он, вытирая слезы большим клетчатым платком, будто по мановению волшебной палочки оказавшимся в его руках. Он высморкался и, перестав смеяться, встал. — А Вы, батенька, шутник! Не соизволите ли подняться наверх, чтобы подписать контракт? — Увидев утвердительный кивок Сергея, он махнул рукой, приглашая следовать за ним. Его развязная манера махать руками странным образом гармонировала с напыщенностью его речи. Может быть оттого, что то и то было наигранно?!

Кабинет наверху разительно отличался от простоты подземного убожества. Полы были устланы толстыми персидскими коврами. На стенах, покрытых мраморными плитами, висели картины великих живописцев. Мебель, выполненная из красного дерева, поражала своей красотой и оригинальностью. Все металлические предметы блестели свежей позолотой, а большой книжный шкаф снизу доверху заполняли старинные раритетные издания. На начальственном столе стоял огромный проводной телефон, отделанный тёмным деревом и серебром. На противоположной от него стороне виднелась небольшая коробочка свехавтоматизированного голографического компьютера последней разработки — предмет завести всех известных Сергею хакеров. И на всей этой красоте, поражая взгляд постыдной безвкусицей, на тонких белых ниточках висели какие-то рюшечки, шарики, бантики, бусинки и прочая фиг пойми что. Даже не слишком эстетствующего Сергея подобное сочетание привело в некоторое смятение чувств. Меж тем Ракип Эрнестович, который по — прежнему изображал из себя радушного хозяина, протопал по высокому ковровому ворсу и, обойдя стол, плюхнулся в кожаное кресло.

— Ну-с, молодой человек, не соблаговолите ли подписать бумаги? — директор института космических исследований изящным движением выдвинул ящик стола и вынул оттуда загодя приготовленные документы. Сергей взял предложенные бумаги и быстро пробежал глазами распечатанный на четырёх листах контракт (как оказалось, на них не хватало лишь подписи самого Сергея) и, оставшись вполне довольным предложенными условиями, не задумываясь, поставил под ним свою витиеватую закорючку, после чего, быстро пожав протянутую руку директора, поспешил откланяться. Покидал он просторы института с двояким чувством. С одной стороны, его действительно радовало, что он полетит к другим мирам, к бесконечной череде звёзд, сквозь неведомое космическое пространство. С другой стороны, сердце сжималось от тревожного ожидания. Не стоило забывать, что этот полёт будет первым. Ещё никто из людей не погружался в бездну гиперперехода, да и сам переход был рассчитан лишь теоретически. А как показывала практика, она имеет странное свойство ставить теорию с ног на голову. К тому же, оставшееся ощущение гадливости, посетившее его в стенах директорского кабинета, увешенного всевозможными ленточками, бусинками, смешанное с лёгкими приступами досады, вызванной завесой тайны, висевшей над самой подготовкой к путешествию, пробуждали такой калейдоскоп мыслей, что у него невольно появлялось желание бросить всю эту затею к чертовой бабушке и умотать куда-нибудь на Гавайи. И в принятие этого решения останавливало лишь одно: отсутствие денег как таковых.

— Что ж, придется ещё разок рискнуть! — он подошёл к своему глиссеру и решительно распахнул дверцу. Однако всё же было странно, что будущему всекосмическому "атташе" не дали даже взглянуть ни на список его будущих подчинённых, ни на общую комплектацию межзвездного экипажа.

— Как в омут! — невольно вырвалось у Ляпидевского. Он повернул ключ запуска двигателей, и когда его машина начала подниматься вверх, у него снова возникло нехорошее ощущение чьего — то пристально взгляда, направленного ему в спину. Он посмотрел в зеркало. У дверей, ведущих в святая святых НИИ КИ, никого не было…

Таинственное мерцание свечей, как казалось Сергею, придавало их встрече излишнюю, и даже несколько навязчивую романтичность. Уютно устроившись в кресле, он неторопливо пережёвывал уже успевшую остыть курицу, не получая от этого процесса ни какого удовольствия, не ощущая вкуса. Всё его внимание было уделено сидевшей напротив него девушке, лениво гонявшей по тарелке небольшую маслинку. Нина, как всегда, была более чем великолепна. Розовое платье, тщательно приталенное и перетянутое широким поясом с такой же широкой пряжкой, не скрывало, а скорее подчёркивало все линии тела девушки. Золотой кулон в виде сердечка с вкрапленным в него маленьким бриллиантом, сверкал манящим светом ускользающего маяка в вожделенной ложбине её округлых грудей. Светлые ресницы, трепетавшие подобно крыльям маленького мотылёчка, взвивались вверх при каждом брошенном на Сергея взгляде, а сами нежно-голубые глаза светились одновременно добротой и строгостью. Подчёркнуто сосредоточенное выражение лица в купе с длинными светлыми волосами, рассыпавшимися по округлым плечам, придавали ей вид вольной Валькирии. Сергей едва не взревел подобно дикому лосю от терзавших его желаний, когда волшебные пальчики её руки тихонько коснулись его ладони, и ноготки, будто мышки, поскребли переплетающиеся на ней линии его жизни. Он потянулся к девушке в попытке коснуться губами, но она, подняв указательный палец, предостерегающе помахала им в воздухе. Ляпидевский, получив порцию отрезвляющего ледяного взгляда, с удрученным видом бухнулся назад в своё кресло и, усилием воли сосредоточив внимание на курице, принялся настойчиво пережёвывать вдруг показавшееся невероятно жёстким мясо. Но долго не смотреть на Нину у него не хватило сил. Почти не разжёвывая, он проглотил последний кусок, запил его лёгким вином и, аккуратно промокнув платком губы, поднял взгляд. Сейчас Нина улыбалась. Её пухлые, алые губы чуть разошлись в стороны, на щёчках образовались небольшие ямочки. — "Посмейся, посмейся, — злорадно подумал Сергей, исподлобья разглядывая свою недотрогу. — Посмотрим, как ты запоёшь, когда я уеду".

— Мы завтра расстаёмся, — тихо произнес он, краем глаза наблюдая за её реакцией и ожидая увидеть в девичьих глазах хоть маленькую искорку беспокойства. Но даже в своих вынянченных долгими ночами и ставшими уже почти розовыми снах он не ожидал подобной реакции. От сказанных слов Нину аж передёрнуло. Вся её весёлость исчезла, и она, едва не опрокинув на себя бокал с шампанским, мгновенно вскочила со своего места.

— Откуда… почему… почему ты знаешь? — её язык заплетался. Она слегка пошатнулась, словно готовая рухнуть в обморок, но справившись со своими эмоциями, требовательно посмотрела на Ляпидевского и, вновь сев на прежнее место, закинула ногу на ногу.

— Откуда, почему, — лениво протянул довольный произведённым впечатлением Сергей. — А кому же знать, как не мне? — самодовольно заметил он, и его лицо озарила победная улыбка. — Так что будь уверена, три месяца ты сможешь спокойно отдохнуть и подумать. Как говориться, "мы простились с тобой у порога"… Но прежде чем расстаться, ещё раз подумай, может не стоит строить из себя неприступную крепость, пора спустить флаги? — он нарочно решил быть пошлым, улетающему на просторы вселенной первооткрывателю многое прощалось. — Кто знает, может, больше и не увидимся: вынырнет кораблик не туда и или сгорит при гиперпереходе и алю — улю гони гусей, "не увидимся мы больше никогда". — Он продолжал болтать, а она от его слов становилась всё бледнее и бледнее. Чувствовалось, что её распирает бушующая в груди буря, и гнев, нарастающий в душе, уже готов вырваться наружу. Наконец, не выдержа, она взорвалась потоком слов.

— Дурак, сволочь… Ты рассчитывал, что при расставании я растаю, да? Какой же ты все-таки… Неужели ты будешь рад, если "Прометей" не вернётся? Да знаешь что, иди ты… Я больше не хочу тебя видеть! Никогда, слышишь, никогда не попадайся мне на пути! — Она запулила в него попавшейся под руку тарелкой и опрометью выбежала из его домика. Он не попытался её ни остановить, ни окрикнуть, он даже не пошевелил сложенными крест на крест ногами. Он слишком хорошо знал женщин, чтобы сомневаться в успехе. Только очень сильно любящая девушка могла придти в столь бешеное состояние от одного лишь намёка на его возможную гибель в пространстве. Он довольно улыбнулся и с вновь проснувшимся аппетитом набросился на холодные остатки вечерней трапезы. Через полчаса, плотно окушав, Сергей выключил свет и, улёгшись на диван, даже не раздеваясь, попытался уснуть. Но последняя ночь на Земле никак не желала раскрывать перед ним объятия Морфея. Лишь под утро, измученный длительным лежанием, он смежил веки и уснул тяжёлым, чутким сном. Оставшееся до рассвета время ему снилось, что на него смотрят чьи-то пронзительные серые глаза. Он пытался вспомнить, где он их уже видел, и тогда ему казалось, что он угадывает в них взгляд своей бывшей пассии.

По празднично украшенным трапам поднимались одетые в светло-голубые форменные куртки лица из технического и инженерного состава корабля. Отдельной группой по трапу N2, размахивая форменными фуражками и крича "ура", вскарабкивалась подвыпившая группа, состоявшая из коренастых мужчин, одетых в одинаковые тёмно-зелёные защитные униформы. Во главе их, напевая какую-то бравурную мелодию, уверенно шествовал Ляпидевский. Одет он был в отличную от остальных, однотонную, отливающую свежими красками форму с новенькими лейтенантскими нашивками на погонах. Казалось бы, можно радоваться этому внезапно свалившемуся на него званию, но сам Ляпидевский считал, что государство могло бы расщедриться и на подполковника. Хотя для военного представителя Земли в других, неведомых мирах, и такое звание, как ему казалось, было несколько унизительным. С другой стороны, в его подчинении было всего двенадцать человек, не считая себя любимого. По земным меркам неполный пехотный взвод. А раз так, то людей было действительно несколько маловато для генеральского чина-звания. Только увидев своё воинство, его самодовольство и гордость за то, что именно ему поручили столь важное дело, несколько поубавились. Он, наконец, понял, почему военное руководство экспедицией поручили именно ему. Просто выяснилось, что все другие отказались. Одно утешало уязвленное самолюбие новоиспечённого лейтенанта: весь военный контингент составляли участники штурма марсианской базы. А что до лейтенантского звания, так не беда, ему ведь недолго вырасти и до генеральского. Стоит лишь найти парочку — тройку пригодных для освоения планет, а наград и денег после этой экспедиции у него будет как грязи. Уж в этом-то (помня, сколько "бабок" им отвалило Земное правительство лишь за один штурм базы зандров) бывший легионер не сомневался. Взойдя на корабль, Ляпидевский сразу же окунулся в его чрево, и уже совершенно не озабоченный никакими мыслями, отправился по коридорам в поисках своей каюты.

У Сергея отпала челюсть, глаза полезли на лоб, а язык, как у загнанного пса, вывалился наружу. Он так и стоял в переходе между тамбурами, когда его обалдевшую рожу заметила выскользнувшая из дверей Нина. Вначале в её глазах отразился гнев и ярость, через секунду сменившиеся непониманием. Затем её лицо разгладилось. Она поняла, что имел в виду Сергей, смакуя героическую гибель "Прометея". А ещё через секунду она зашлась в безостановочном хохоте. Держась за живот, она тыкала пальцем в оцепеневшего Ляпидевского и умирала со смеху. Из глаз безостановочно текли слезы. Она стояла и хохотала. Наконец, не выдержала, села на пол, чтобы, уже сидя, продолжать беззвучно смеяться. Под конец она уже не смеялась, а лишь всхлипывала в безуспешных попытках остановиться. Обессиленная, она поднялась на ватные ноги и, сделав пару шагов, осторожно дотронувшись до Сергея, потрепала его за щёку.

— Здравствуй, — тихо произнес тот, постепенно приходя в себя. Он наконец-то понял, почему Нина так поспешно покинула его квартиру. О чувствах к нему не шло даже и речи, она просто обиделась…

Через полчаса они сидели в небольшой уютной кафешке, вплотную примыкающей к общекорабельной столовой, за кружкой горячего, чёрного кофе, от которого шёл божественный аромат, и не спеша беседовали.

— Когда ты сказал, что "Прометей" может не вернуться, я подумала, — Нина радостно улыбалась, — какой же ты всё — таки эгоист и мерзавец, если тебе меня даже нисколечко не жаль! Я страшно разозлилась…

— Я говорил о себе, — Сергей держал левую ладошку девушки в своих руках и тоже улыбался. — Я не знал, что ты тоже летишь. Я этого даже и представить себе не мог! Какой же я был дурак! Разыгрывать из себя хамоватого ловеласа, плести про свою гибель, даже и не предполагая, что мои слова могут иметь точно такое же отношение к тебе. Ох, я дурак…

— А я так и сказала! — Нина сделала хитрую рожу и положила себе в кофе ещё одну ложечку сахара.

Сергей посмотрел в её глаза и стал медленно растворяться в их необъятной голубизне. Ему стало так хорошо и спокойно… Внезапно, словно антарктический ветер, в его ноздри ударил слабый запах сиреневых духов. Он вздрогнул и оглянулся, позади никого не было. Он нервно провёл взглядом по сидевшем в зале, и не найдя, от кого бы мог расходиться подобный запах, растерянно захлопал ресницами.

— Серёжа, ты чего? — голос девушки выдавал неподдельное волнение. Ляпидевский сразу узнал в его звучании заботу сестрицы Алёнушки о братце Иванушке, который был немножко того — болен на головку.

— Так, ничего, — ответил новоявленный "атташе", — показалось. — Он на мгновение задумался, решая, сказать или не сказать о причине своего беспокойства. — Будто… тут он опять запнулся, сообразив, что объяснить совершеннолетней девушке, откуда ему столь памятен запах чужих духов, будет трудно, ой, как трудно, и решил не говорить ничего. Но Нина проявила настойчивость.

— Что случилось, Сергей? — её взгляд скользил по окружающему интерьеру, но на стенах ничего примечательного, кроме картинных пейзажей, не было.

— Да так, кажется, будто сквозняк. Тянет откуда-то ветром. Наверное, это от кондиционеров, — соврал он, пряча глаза за стенкой кофейника.

Она пожала плечами, "мол, не хочешь говорить — и не надо", и её взор вновь заскользил по окружающему пространству. Только на этот раз она прощупывала им окружающих людей и их лица, стараясь увидеть то, что так взволновало её спутника. Но, не заметив ничего подозрительного, бросила это бесполезное занятие и принялась размешивать содержимое кофейной чашки. Они долго сидели молча, не зная, как возобновить начавшийся разговор, а тихая мелодия, лившаяся, казалось бы, из самих стен, завораживала, усыпляла и успокаивала. Её журчание настраивало настроение присутствующих на неторопливый лад. Казалось, время замерло, и в его бесконечной неспешности пальцы руки Ляпидевского как бы сами собой коснулись запястья Нины. Пальцы рук переплелись, соединив их в единое целое, робкие слова перетекли в беседу. Паутина временного клубка медленно разматывалась, отсчитывая секунды, а молодой мужчина и очаровательная девушка, забыв о всех терзавших их волнениях и заботах, сидели, держа в руках давно остывший и изрядно переслащённый кофе, улыбаясь друг другу и смеясь одним им понятным шуткам и воспоминаниям. Вокруг суетились официанты, уходили и приходили пары, а они, словно никого не замечая, всё сидели и вели неторопливую беседу ни о чём. Незаметно наступило время отдыха. Музыка внезапно оборвалась, неоновые лампочки на стенах начали медленно гаснуть…

— Нам пора, — Нина обвела удивлённым взглядом помещение. Маленькие столики, превратившись в узкие дощечки с ножками, маршировали в блок стерилизации. Аквариум с настоящими рыбками, стоявший в переднем углу, превратился в огромный тёмный ящик малахитового цвета. Пальма, будучи действительно пальмой, так и стояла в углу, а заботливый робот — ботаник уже приступил к её ежедневному осмотру. Сейчас он осторожно собирал пыль с её листьев и ковырялся какой-то раскорякой у подножия её корней. Двое официантов, облокотясь о стойку, пристально рассматривали припозднившуюся парочку, не решаясь нарушить её спокойствие.

— Нам пора, — повторила Нина. Сергей согласно кивнул и поставил на стол давно опустевшую чашку. Они медленно поднялись и так же неторопливо покинули столь уютное помещение, выйдя в бесконечные лабиринты корабельных коридоров. Позже, вволю наобнимавшись в одном из тёмных закоулков, влюблённая парочка приблизилась к дверям, ведущим к женскому спальному блоку. Чмокнув Сергея в щёку, Нина сделал шаг к двери, но была мягко удержана за локоть сильной рукой Сергея.

— У тебя каюта отдельная? — от этого, казалось бы, невинного вопроса, лицо самого Сергея стало обретать пунцовый цвет. Его смущенный вид, растерянность, с которой он задал этот вопрос, рассмешили уже откровенно зевавшую девушку. Она улыбнулась, озорно сверкнула глазами и вместо ответа запечатлела на губах Сергея долгий продолжительный поцелуй.

— Так как, мне можно войти? — его губы приоткрылись, он дышал наподобие выброшенной на берег рыбы.

Чёртики в глазах девушки продолжали свою беззаботную беготню.

— Нет, ты же знаешь, общежитие для женатых в противоположной стороне.

— Но мы же…

— Не переживай, на "Прометее" тоже есть ЗАГС, — с этими словами она вырвалась из ослабевшей хватки Сергея и скрылась за массивными дверями женского общежития, из дверей которого так и пахнуло знакомым запахом белой сирени…

В лаборатории царил хаос. Неудачно проведённый эксперимент превратил сиявшее чистотой помещение в Авгиеву конюшню. Лишь по счастливой случайности никто не пострадал. Высокая молодая женщина решительными шагами наматывала круги по центру лаборатории, нещадно давя каблуками уцелевшие после взрыва пробирки. По пятам за нею с виноватым выражением лица следовала невысокая, спортивного телосложения девушка лет девятнадцати.

— Людмила Ивановна, вот ей богу, я всё сделала так, как было написано в инструкции! Все пропорции были строго соблюдены!

— Если это так, то почему ты отсутствовала в лаборатории во время взрыва? Ты должна была находиться здесь! — Начальник лаборатории поняла, что сморозила глупость, и поспешила исправить допущенную ошибку. — Ладно, Нина, можете идти.

— А как же это? — девушка растерянно обвела взглядом растерзанную лабораторию.

— Ступайте, у нас есть штатные технические работники. В конце концов, им за это зарплату платят. — Она посмотрела в глаза всё ещё прибывающей в сомнении Нины. — Придёте на работу завтра. Идите.

— Хорошо, Людмила Ивановна.

Нина развернулась и, понуро опустив голову, направилась к выходу из лаборатории. На ходу она расстегнула лабораторный халатик и, перебросив его через руку, вошла в санпропускник. Через пятнадцать минут горячего душа и дезинфекционной воздушной ванны девушка выглядела как новенькая. Перебрав в уме все свои действия перед подготовкой к проведению опыта, она не нашла в них ни единой ошибки. Она даже провела предварительное кварцевание лабораторной посуды. Но, всё же, отчего-то же колба взорвалась?! Если бы она не ушла, если бы осталась наблюдать за течением реакции, может быть, ничего не случилось, ничего, ничего… Ничего, если не считать одного трупа, её трупа. Мерзость! Кто же всё-таки ошибся? Кто? Или почему…

— Тебе не кажется странным, что на этом корабле собрано слишком много людей, участвовавших в предотвращении инопланетного заговора? — прапорщик Клёпиков, развалившись на кровати, лениво перевернул страницу красочного журнала, на глянцевой обложке которого красовался какой-то фантастический пейзаж из нового супертриллера "Загляни в душу". Сергей не любил ни этот фильм, ни сериал, созданный на его основе. А вот Клёпиков, наоборот, почти боготворил и говорил, что это нечто! По этому поводу они один раз даже поспорили, но так и не пришли к компромиссному решению, но сейчас их разговор лежал в иной плоскости.

— Я не вижу ничего странного. Мы опытные, крепкие парни, были в переделках и прочее, прочее. — После минутного молчания возразил Сергей, хотя на самом деле и сам уже давненько подумывал над этим вопросом и действительно считал это несколько странным.

— Нет, не скажи… Опытные, всё видевшие, везде побывавшие… Ерунда это на постном масле! Таких умельцев после Ново-Марсианского сражения пруд пруди! А если разобраться, на самом-то деле мы с тобой кто? Обыкновенные мужики, ну чуть-чуть воевали, ну чуть-чуть повезло, но, никаких спец и супер навыков, никаких сверхсложных умений! Да у нас на Земле среди одних профессиональных спортсменов найдутся миллионы человек, которые и смелее нас, и умнее, и сильнее, и стреляют они лучше, и так далее. Если их отобрать и потренировать по спецпрограмме недельку — другую, то мы бы им и в подметки не сгодились! Следовательно, твои доводы…

— А может быть, они не пожелали рисковать? — перебив Клёпикова, вставил свою реплику дремавший на соседней койке Босин, так и оставшийся, несмотря на все свои заслуги, сержантом. Правда, к нему добавили приставку старший, но это не добавило ему ни должности, ни зарплаты (из полиции он уволился, а на гражданке не принято платить по воинским званиям).

— Ага, точно! — саркастически поддакнул Ляпидевский. — Ты, наверное, совсем ни газет не читаешь, ни телик не смотришь! Да чуть ли не все олимпийские чемпионы заявили о своём желании принять участие в полёте!

— Это верно, — нехотя согласился Босин, лениво поворачиваясь на бок. — Но, может быть, таким образом нас решили поощрить? В конце концов, должны же жить "великие герои" достойно?! Ну, подарили нам в порыве благодарности по глиссеру, потаскали по встречам с восхищенной публикой, а что дальше? Забыли? А тут экспедиция, они возьми о нас и вспомни… — добавил он, не слишком веря самому себе, но чем-то же должен был объясняться столь странный выбор земного руководства.

— Знаешь, возможно, в чём-то ты и прав, — внезапно поддержал его Ляпидевский. — Собрали нас здесь, похоже, действительно не случайно, но всерьез думать о том, что нас решили отблагодарить — глупо. Дело в том, что к этому вопросу можно подойти и с другого конца. Скоро очередные выборы. А нужно ли наше присутствие на Земле в этот период? Нет и ещё раз нет! Кто-нибудь из новых претендентов на президентский пост наверняка вспомнит, что марсианское вторжение, точнее, захват, намеченный зандрами, ни за что не мог бы обрести реальные очертания, если бы действующим президентом не были упразднены спецслужбы, ведавшие внутренней и внешней безопасностью. Если бы он хотя бы прислушался к мнению независимых аналитиков, с большой долей вероятности просчитывавших нахождение на Земле представителей инопланетной цивилизации, то заговор можно было предотвратить в зародыше! Так что наше присутствие там, на Земле, — Сергей ткнул пальцем куда-то в потолок, — по меньшей мере, нежелательно. — Он замолчал, зевнул и неторопливо налил себе в стакан немного кефира из стоявшей на столе пластиковой бутылки.

— Твои рассуждения не стоят и ломаного гроша! — несмотря на то, что Сергей практически согласился с Клёпиковым, тот не собирался прекращать спора. — Ведь мы вернёмся задолго до окончания предвыборной кампании.

— А кто сказал, что мы вообще должны вернуться? — Сергей отхлебнул кефира из стоявшего на столе бокала и испытывающе посмотрел на своих товарищей. Его собеседники, ошарашенные подобной мыслью, сидели с открытыми ртами. Довольный произведенным эффектом, он хлебнул ещё раз, поставил стакан на столик и внезапно тоже осознал, что его довод, сказанный почти в шутку, вполне мог оказаться правдой.

В комнате воцарилась гнетущая тишина. Похоже, и впрямь кому-то очень могущественному очень хотелось, чтобы старый президент остался у власти на второй срок…

В темном пространстве грузового лифта два голоса, женский и мужской, звучали приглушённо, едва-едва слышно. Лиц не было видно, лишь неясные фигуры, если немного приглядеться, виднелись на фоне ограждающей лифт металлической сетки.

— Настала пора действовать! Мы отомстим за наших погибших братьев и сестёр! Мы отомстим за унизительную процедуру психотерапии, которой подвергли оставшихся в живых! — голос, принадлежавший мужчине, был мягок и вместе с тем напористо твёрд.

— Нет, ещё рано. Нам надо придумать предлог, чтобы собрать вместе всю команду! — в звуках голоса говорившей женщины явно проскальзывали начальственные нотки, похоже, из них двоих она была главной.

— Да, Вы правы. И я знаю, как это сделать. Когда будет найдена подходящая планета, и человеки станут готовиться к высадке, мы сможем организовать торжественный митинг в лучших традициях прошлого. Собрав экипаж в зале, мы перебьём их всех сразу, одного за другим, одного за другим. Мы будем резать их как баранов…

— Остановись, мы не будем никого убивать. Вид крови и смерти сделает нас агрессивными, мы не сможет долететь до Земли, на ограниченной территории корабля мы убьём друг друга. Да, мы уничтожим их, но другим способом.

— Да, госпожа, Вы, как всегда, правы, — мужчина почувствовал себя круглым идиотом. — Вы правы, мы поступим согласно Вашим приказам. Но теперь, госпожа, простите, я должен покинуть Вас. Пришло моё время заступать на дежурство.

— Ступай и предупреди остальных, пусть будут наготове.

Клёпиков и Ляпидевский, удобно расположившись на мягких просторных диванах, неторопливо потягивали из узких бутылок холодное безалкогольное пиво. Спрятанный в нише стены видеовизор с выключенным звуком показывал какую-то внутрикорабельную бурду. Стоявший в углу комнаты электрокамин изо всех сил изображал работу, а полуочищенная вобла ещё возлежала посреди стола, но уже не вызывала ничего, кроме ощущения пресыщенности. Сергей покрутил в руках пульт и щёлкнул по кнопке запуска видеопрограммы, но тотчас передумал и выключил. Затем швырнул пульт на стоявшее напротив кресло и повернулся лицом к лежавшему с закрытыми глазами Клёпикову.

— Знаешь, мне почему-то совсем не хочется воевать!

— Воевать? — прапорщик даже вздрогнул. — Ну, ты даешь! Да мы взяты на борт для проформы. Как же в космосе и без военно-космического десанта?! Можно подумать, столкнись мы, в самом деле, с разумом, способным тягаться с нами в космосе, наша одиночная лоханка сумеет выдержать сколь бы то ни было серьёзное нападение? А если и сумеет, то воевать придётся комендорам "Прометея", а мы здесь так, мальчики на побегушках. Одним словом, смех. Ты что, так до сих пор и не смирился с тем, что отправили нас в космос потехи ради. Если, конечно, не было какой-то другой причины, но это уже дела земные…

— Твоими устами да мёд пить! Я, между прочим, не против немного поболтаться в космосе, чтобы получить свои бабки, ничего не делая. Но, думаю, что одной болтанкой не обойдётся! Чует моё сердце, что по вселенскому закону подлости мы наверняка вылезем туда, где будет куча инопланетного люду. Или, в крайнем случае, нашим пытливым товарищам учёным до смерти захочется посетить какую-нибудь маленькую планетку с обитающими на ней миленькими монстриками. Вот тут — то мы и сгодимся! Одним словом, в какое — никакое дерьмо мы всё же вляпаемся!

— Болтун ты, Серёга, и оптимист! Всё эти твои предчувствия — глупости от ежедневного безделья. Мы с тобой на этом корабле как свадебные генералы: пьем, гуляем, и нам за это ещё и платят. Не жизнь — малина. А у тебя ещё и девочка на борту! Красота!

— Кстати о девочках, — заметил Сергей, смакуя плавничок воблы. — Я бы предпочёл, чтобы она осталась на Земле. Мне было бы спокойнее.

— Да брось ты, Сергей, всё будет как надо! — бутылка со стуком опустилась на поверхность маленького резного столика. — Тащи её в постель и все дела!

— Пошел ты… — Ляпидевский устало отмахнулся рукой, поставил пустую бутылку рядом с диваном и, повернувшись на бок, попытался уснуть. Царящее в их стане ничегонеделание начинало действовать на нервы. Даже занятия спортом, ежедневно проводимые им со всей группой, не могли отвлечь его от ожидания чего-то. Он не знал, что именно и почему ждёт его разум, но чувствовал, что что-то непременно должно было случиться. Что-то странное, что-то, к чему подталкивал весь столь невнятный процесс подготовки к полёту.

Капитан "Прометея", лениво развалясь в кресле, повёл носом и, сделав гримасу, повернулся в сторону своего помощника, сидевшего в соседнем кресле и втирающего в ладони какую-то коричневую мазь из стоявшей на подлокотнике маленькой зелёной баночки.

— Луцкевич, эта Ваша мазь против шелушения кожи так воняет! — капитан недовольно покосился в сторону своего помощника. — Аж жуть! Не могли бы Вы попросить нашего фармацевта сварганить Вам нечто другое?

— Простите, капитан, это вряд ли возможно. Сожалею, но мой лечащий врач прописал именно это лекарство. — Морда Луцкевича выглядела озадаченно, но его рука лишь на мгновение остановилась в одной точке, затем вновь принялась за своё.

Капитан поморщился.

— Всё-таки подскажите мне название этой мази. Я поговорю с заведующей лабораторией, может быть там смогут создать нечто подобное, но не столь резко пахнущее.

— Бон-бенге, — с явным неудовольствием процедил помощник капитана, продолжая втирать в ладони рук резко пахнущую мазь. Слова капитана заставили его занервничать. Ещё не хватало, чтобы этот зануда занялся его врачеванием! Хотя, в конечном результате его потуг Луцкевич не сомневался. Так или иначе, всё должно было остаться по — старому.

Корабль болтало как будто маленькую деревянную щепку, плывущую по бурному морю. Склонившись над унитазом, Босин медленно освобождался от содержимого своего желудка. Остальные, хоть и не были подвержены столь сильной морской болезни, но, тем не менее, чувствовали себя довольно скверно. "Прометей" закончил длившийся почти неделю гиперпереход и теперь выходил в открытое пространство. На всём корабле в прямом и переносном смысле царило повальное "мореплавание": большая часть людей лежала, некоторые крепко сдружились с раковинами и унитазами. Лишь самые крепкие пытались ходить и хоть что-то делать.

Бледный, как полотно, юнец, каким-то образом попавший в кабину космических десантников, еле слышно прохрипел:

— Мне плохо…

— А кому сейчас хорошо? — буркнул на мгновение оторвавшийся от гигиенического пакета Босин. Глаза юнца скосились в его сторону и он, рухнув словно подкошенный, свалил на пол поставленную на стол вазу. Лежавший на кровати Сергей встал и, вспоминая "ласковым" словом учёных, создавших везущее их "корыто", принялся приводить в чувство упавшего посреди комнаты хлюпика.

Пилоты корабля, единственные, кто не имел права предаваться подобным радостям жизни (в смысле посидеть и поблевать в своё удовольствие) находились в своих креслах и изо всех сил боролись с подкатывающей к горлу тошнотой. Несмотря на длившуюся больше года подготовку, свистопляска, творившаяся при смещении временных полей, сделала своё дело: их внутренности пытались вывернуться наизнанку. Но надо отдать им должное, они держались. Никто из дежурной смены ни на минуту не покинул свой пост. Капитан первого ранга Валерий Фёдорович Ермолов, сжав зубы и едва не валясь на пол от головокружения, пристально вглядывался в показания приборов. На приборной доске творилось чёрт знает что: одни просто зашкаливали, другие метались из стороны в сторону, компьютер вообще сбесился и выдавал какой-то кордебалет. Впрочем, ожидать от него что-то вразумительное было сложно. К тому же никто и не обещал, что выход из гиперпространства будет подобен плавной остановке поезда. Нет, тут уж, как говорится, кто сел — тот и погоняет и он же трясётся на неровностях дороги.

Внезапно корабль перестало болтать из стороны в сторону, все приборы одновременно пришли в норму, и наступила тишина. На обзорном экране правого борта ярко поблёскивала многомиллионная гирлянда звезд, на левом ослепительно сияла огромная голубая звезда-солнце. Капитан сверился с приборами и, несмотря на неимоверную усталость, улыбнулся счастливой улыбкой человека, осознавшего, что самое тяжёлое уже позади. Планетная система Втери — 5, их первая точка в череде пространственных переходов, раскрывала им свои объятия. Капитан устало смежил веки и провёл рукой по лицу, словно сметая всю накопившуюся за день усталость, затем включил внутрикорабельный громкоговоритель и, стараясь говорить ровно и спокойно, бросил лишь два слова.

— Мы прибыли!

В ответ до его ушей донеслось слабое, но многоголосое "ура". Маленькая победа была одержана. Человечество в своем великом порыве познать неведомое впервые перешагнуло за край несбыточного. Звезды, далёкие и манящие, вдруг стали ближе. Ещё шаг, и вся вселенная, такая огромная и многогранная, будет покоиться в ладонях шагающего по ней человечества. А сейчас можно было немного расслабиться и передохнуть.

Что-то было в этой планете до боли знакомое, родное, что так сильно бросалось в глаза смотревшим на обзорный экран людям. Наверное, её голубизна. Обилие воды на поверхности поражало. Лишь небольшие материки, больше похожие на огромные острова, плавали отдельными кусками посреди этих бескрайних вод. Вся поверхность суши была устелена сплошным покровом зелени. Но что это — леса или бескрайние степи с такого расстояния разглядеть было невозможно.

Радостное оживление, царившее в среде космопроходцев, перемежалось с лёгким чувством страха перед неизвестностью. Уже второй день космический десант готовился к высадке. Госпожа Новикова Татьяна Павловна — член только что сформированной планетарной экспедиции (так считала она, но капитан ни в какую не хотел с этим соглашаться), нервно расхаживая по палубе, костерила на чем свет стоит застывшего перед ней техника-механика. Тот умудрился каким-то образом запороть новейший прибор по лазерному сканированию поверхности почвы, и теперь главный корабельный геолог не могла определить наличие на этой планете полезных ископаемых.

— Вы оставили меня без глаз! Как я буду отчитываться о проделанной работе, вернувшись на Землю, если я не имею прибора-опознавателя?

— Но ведь можно провести эти исследования непосредственно на поверхности…

— Как Вы это представляете? Я что, должна буду облазить на карачках всю поверхность этой планеты? Да на это уйдет вся моя жизнь! — Она хотела сказать что-то ещё, но её перебил вкрадчивый голос появившейся из-за спины женщины.

— А разве Вы не хотели бы побыть на этой планете подольше? Всю жизнь, например?!

Новикова едва не поперхнулась, в её глазах заплясали гневные огоньки.

— Всю жизнь?! Премного благодарна! Но чем больше я вглядываюсь в сплошную зелень, покрывающую материки этой планеты, тем поскорее мне хочется убраться домой на Землю.

— А кто Вас там ждет? — рот говорившей скривился в неприкрытой усмешке. — Холодная кровать? Комар, случайно просочившийся через воздушный фильтр? Или дохлая кошка, оставленная без присмотра и сдохшая от умеренности?

Новикова вдруг почувствовала, что начинает закипать. Застывшая в её глазах растерянность, вызванная внезапным появлением незнакомки, быстро начала превращаться в праведный гнев.

— А кто Вы, собственно, такая, чтобы лезть в посторонний разговор?

— Я?! — мягкость голоса не могла обмануть, за ней отчетливо слышалось шипение змеи. — Собственно, никто. Я лишь проходила мимо и подумала, что некоторые люди очень похожи на зандров. Сколько эмоций, сколько патетики! А вдруг Вы зандр? — В её глазах появилась злоба, проступающая под маской безразличия. — Или нет? — женщина явно надсмехалась над озадаченной подобным отношением Татьяной.

— Уходите! — сквозь стиснутые зубы процедила Новикова, до хруста сжимая кулаки, чтобы внезапно не вцепиться в эту стерву. Татьяна Павловна внезапно почувствовала к этой совершенно посторонней женщине такую ненависть, которую она испытывала лишь один раз — в день гибели генерала Ильченко. Но тогда её ненависть была направлена не на человека, а сейчас… Она сделала шаг вперёд.

— Какие Вы сердитые! — пропела странная женщина и, круто развернувшись, зашагала прочь от разгневанного геолога. Слабое движение воздуха, докатившееся до Новиковой, принесло запах химических реактивов, смешанный с едва уловимым ароматом каких-то цветов…

Они подошли достаточно близко к мерцающей в иллюминаторах планете, чтобы осуществить первую высадку. А крутившийся в черноте шарик был действительно очень похож на оставшуюся за тысячу парсек Землю. Похож и великолепен. До старта космического челнока оставались считанные секунды. Капитан корабля, нервно прохаживаясь по кубрику, метал встревоженные взгляды на выстроившуюся шеренгу военных, к которым, робко переминаясь с ноги на ногу, пристроились двое гражданских лиц. Госпожа Новикова всё-таки настояла на своём присутствии. Ей, видите ли, необходимо было обследовать поверхность на предмет наличия на ней полезных ископаемых. Каким образом она собиралась это сделать за короткую пятичасовую высадку, оставалось неясным, но она так долго надоедала капитану, что он невольно согласился. Вторым гражданским лицом, стоявшим по правую руку от Новиковой, был Евгений Плясов — длинновязый биолог-исследователь и по совместительству заведующий корабельной оранжереей, а потому вечно перепачканный землей и вонявший невесть из чего сделанными удобрениями. Возглавлять группу было поручено Абраму Луцкевичу, который воспринял этот приказ без должного энтузиазма и сейчас болтался где-то в недрах корабля, совершенно наплевательски отнесясь к предстоящему инструктажу. Капитан заметно волновался. Отправлять людей в неизвестные джунгли, возможно, кишащие зверьем, ему приходилось впервые. К тому же он был первым капитаном первого межзвездного корабля, впервые нашедшего первую полностью пригодную для жизни людей планету. Приборы показывали, что атмосфера практически идентична земной, разве что содержание кислорода было на несколько процентов выше, а азота, наоборот, меньше.

— Господа, вам первым выпала честь ступить на вновь открытую планету! Но честь подразумевает ответственность. Ответственность при приземлении на чужую планету подразумевает осторожность. Осторожность подразумевает… — запнувшись, капитан решил не рассказывать, что же подразумевает предосторожность, а перешёл, как ему показалось, к делу. — Нельзя предугадать, что ждёт вас на её поверхности. Возможно, вам придётся применить оружие. Как я уже сказал, мы не знаем тайн этой планеты. Гм, и кстати, она ещё не названа. Я, как капитан, имею приоритетное право дать ей имя, но… — он сделал эффектную паузу, — с удовольствием рассмотрю ваши предложения, высказанные после возвращения из этой небольшой экспедиции. Но мне бы не хотелось одного, а именно: вынужденно называть планету именем одного из вас. Надеюсь, вы поняли, что я имею в виду?! Теперь ступайте. Счастливого вам пути и возвращайтесь все вместе! Сергей утвердительно кивнул, отдал честь и, сделав шаг в сторону, повёл свою разношерстную команду в сторону корабельного ангара.

— Госпожа, сейчас самое удобное время, чтобы разделаться с ними! — предложил всё тот же голос, что несколько ранее звучал в тесной кабине лифта.

— Нет, не сейчас!

— Но Вы же сами сказали, что мы уничтожим их, как только они станут готовиться к высадке!

— Я передумала, — женщина недобро прищурилась. — Пусть они сперва соберут о планете все сведения, что только смогут. Нам ни к чему торопиться.

— Но госпожа, каждый лишний день — это лишний риск, кто-нибудь может догадаться!

— Успокойся и делай, что тебе говорят. Пусть они летят, и ты полетишь с ними, возьмешь ботаника, пусть изучит местную флору и фауну. Может и нам когда-нибудь пригодиться эта планетка! — женщина тихо засмеялась. — Лет так через миллион. А людишек мы захватим чуть позже, тёпленькими.

Голоса стихли, и вскоре в коридоре раздавались лишь гулкие отзвуки уходящих в разные стороны шагов.

Помощник капитана поджидал готовую к высадке группу, стоя у открытой дверцы транспортника. Он приветливо улыбнулся и, торопливо запрыгнув во второе пилотское кресло, опустил фонарь кабины. Шедший в замыкании Сергей окинул взглядом серую громадину, в которую ему предстояло влезть, и невольно присвистнул. Транспортный околоземный глиссер сильно отличался от его наземных, или, точнее, атмосферных собратьев. У него не было крыльев, и дюзы были более широкими, сделанными из толстых слоёв сверхпрочного термостойкого сплава, почти по старинке названного композиционной булатной сталью. Хотя какое отношение имел этот полуметалл-полупластик к стали, неизвестно. Кабины спаренно сидевших пилотов были разделены толстыми бронеперегородками. Такая же бронеперегородка отделяла от них транспортный отсек, представлявший собой герметичный цилиндр с располагавшимися в нём тремя длинными рядами кресел. Снаружи всё это техническое чудо покрывала тонкая плёнка термозащиты, едва угадывающаяся на гигантских контурах космолёта. Привычные на околоземных транспортниках и лайнерах иллюминаторы заменяли такие же округлые экраны, по три с каждой стороны, так что каждый желающий мог любоваться мелькающим за бортом пейзажем. Кроме кресел, в десантном отсеке, в противоположной от единственного входа стороне, стоял вмонтированный в корпус большой квадратный ящик, предназначенный для сыпучих или иных, не имеющих твердой структуры грузов. Снаружи он закрывался на надёжный, но удобный для открывания замок — щеколду. Что собирались перевозить в этом ящике — оставалось лишь догадываться.

Рассевшись поудобнее, участники высадки пристегнули ремни и приготовились к старту. Вскоре заработали маневренные двигатели. Транспорт тронулся с платформы, удивительно плавно и едва слышно урча моторами, покинул борт корабля. По мере того, как нарастала скорость, мелькание на экранах усиливалось, и наконец, Сергей вырубил ставшие излишними видеофоны и, откинувшись в кресле, закрыл глаза.

Те полчаса, что потребовались глиссеру на преодоление расстояния до поверхности планеты, показались мучительно долгими. То ли от того, что все молчали, словно боясь нарушить чьи — либо мысли, то ли от того, что мысли большинства были не слишком восторженными. Каждый из сидевших в машине десантников, побывав в своей жизни в достаточном количестве передряг, невольно ждал от предстоящей высадки какой-нибудь гадости. На милые приключения типа "ой, какая маленькая птичка!" никто не рассчитывал и, как показало время, они оказались правы. Не успел транспортник приземлиться, как гадости не заставили себя ждать. Точнее, это были гады. Огромные крапчатые удавы, облепив со всех сторон транспорт, били по нему своими хвостами, пытались укусить бронированную и раскалённую от трения поверхность. Их не пугали ни жар, исходящий от стен, ни рокот всё ещё работающих дюз.

— Откуда их столько взялось? — спросил Сергей, кивнул головой в сторону иллюминатора.

— Не могу сказать точно, — оранжерейный ботаник и по совместительству зоолог неопределённо пожал плечами, — но возможно, мы приземлись точно в центр их весенней свадьбы.

— Чего? — удивленно переспросил Сергей.

— Возможно, у них сезон спаривания. Во всяком случае, земные змеи в определенный период могут собираться в огромных количествах, образуя копошащиеся клубки.

— Ясно, — Сергей пожал плечами. Вылезать наружу прямо в тёплые объятья этих тварей как-то не хотелось. Он подошёл к стене и нажал кнопку переговорного устройства.

— Пилот, как там насчёт перелета в другое место?

— Никак, — зло огрызнулся возившийся над пультом Луцкевич. — Форсаж не включается, а эти твари так облепили машину, что без форсажа нам не оторваться. Ах, сволочи!

Он вдавил какую-то очередную кнопку, и машина, медленно приподнявшись, поднялась в воздух. Огромный клубок змей, опутавший глиссер, медленно распадался на куски. Один раз транспорт едва не рухнул вниз, когда с его хвостовой части осыпался особенно большой ком гадов. Раскидая всех змеюк по просторам планеты, они уже через пару минут сели на небольшом холмике в нескольких метрах от начинающегося тропического леса.

— Всё, приехали! — пилот заглушил двигатели и облегчённо перевёл дух. — Я пока вздремну, а вы можете попутешествовать. — Он потянулся и, закрыв глаза, откинулся в кресле.

Они вышли под освежающее дуновение слабого ветерка. Растительность хоть и выглядела тропической, но особенно жарко не было. Как показалось Сергею, было даже несколько прохладно. Он невольно поежился и, положив палец на предохранитель бластера, первым шагнул с тишину леса. После увиденных змеек он понял, что на этой планете надо держать ухо востро. Это было ясно и остальным. Они старались двигаться как можно более тихо, внимательно посматривая по сторонам. Даже госпожа Новикова на время сдерживала свои эмоции исследователя, рассчитывая заняться своими изысканиями чуть позже и в более подходящем месте.

Лес, окружавший их со всех сторон, казалось, спал. Лишь изредка, то здесь, то там хрустела ветка или слышалось шевеление кустов. Лес не был мёртвым, он жил.

Первое нападение произошло сразу же после того, как они вышли на большую округлую поляну. Раздавшийся из леса рёв заставил всех вздрогнуть. Рёв стремительно приближался. Ждать появления неведомого противника было, по меньшей мере, глупо, и не сговариваясь, все бросились бежать. Уже оказавшись в сотне метров от последних деревьев, Сергей оглянулся назад. Три огромных мохнатых создания, образовав полукруг, с неимоверной быстротой настигали убегающих. С отчетливостью цветной фотографии Ляпидевский понял, что их специально выгнали на эту, лишённую деревьев, площадку. В лесу среди деревьев у людей оставался хоть малейший шанс спастись, взобравшись на деревья, или просто убегая среди стволов густо разросшегося леса, и где более массивные хищники не могли использовать своего преимущества в скорости. Здесь же, на поляне, уйти от стремительных гигантов не было никакой возможности. Любое животное, в порыве страха выскочившее на поляну, было обречено. Но сейчас на поляне стояли не животные, люди, и они были вооружены.

— Стойте! — крикнул Сергей и, повинуясь его команде, вся группа остановилась. Легионеры развернулись и, тяжело дыша, застыли в ожидании его приказаний. В отчаянно соображавшем мозгу Сергея пронеслась пацифистская мысль о том, что не стоит уничтожать ни в чём не повинных животных, но она была быстро отвергнута. Выбирать не приходилось.

— Огонь!

Пока он раздумывал, хищники приблизились настолько, что стало слышно их хриплое дыхание. Казалось, что порывы налетающего ветра доносят до десантников их гнилостный, зловонный запах. Сергей тщательно прицелился. Мчавшиеся на них звери напоминали земных кабанов, только были раз в пять больше. С их клыков, являвшихся точной копией клыков саблезубых тигров, густыми хлопьями капала слюна. "И кем, интересно, эти твари питаются?" — невольно подумалось Ляпидевскому, когда первый из трёх хищников, прошитый скрестившимися на его груди лучами бластеров, завизжал наподобие самой настоящей домашней свиньи и, обливаясь тёмной кровью, рухнул на землю, высоко взбрасываемыми копытами сбив росший на пути куст какого-то кустарника. Два других, несмотря на попавшие в них одиночные заряды, продолжали нестись вперёд. Сергей дернул ствол в строну и нажал на курок, целясь в открытый бок ближнего. Лазер прошил его насквозь. Зверь, не издав ни звука, рухнул на заливаемую кровью траву и беспорядочно засучил оглоблеподобными ногами, взрывая копытами мягкую лесную почву. Похоже, до третьего зверюги, наконец, дошла вся печаль случившихся событий. Он рухнул на зад и, тормозя всеми конечностями, остановился. Поведя вытянутым рылом, кабанище как-то даже обиженно хрюкнул и, медленно поднявшись и прядая ушами, стал осторожно пятиться назад к лесу.

— Не стрелять! — громко выкрикнул Ляпидевский, поворачиваясь в сторону выцеливающих зверюгу подчинённых. Легионеры, кто с облегчением, кто с явным неудовольствием, почти одновременно опустили стволы и с интересом принялись наблюдать за пятившимся назад животным. Когда до первых деревьев оставалось всего несколько десятков метров, "вепрь" развернулся и, с неимоверной скоростью, подгоняемый дружным улюлюканьем десантников, влетел в чащу и исчез за густыми ветвями деревьев. Теперь можно было спокойно перевести дух. Сергей назначил наблюдателей и разрешил пятиминутный отдых. Пока все остальные сидели или даже лежали на шелковистой поверхности местных трав, длинный ботаник изучал остатки местной живности, на которой уже успел рассесться первый десяток зелёных мух, отличавшихся от земных лишь более вытянутым телом и высокими ногами, больше похожими на ножки водомерки. Биолог что-то проделал с тканями мёртвого животного, затем набрал кровь в находившиеся в его сумочке шприцы и запихал их в анализатор. Наконец он выпрямился и гордой походкой прошествовал к ожидавшим товарищам.

— Эти твари вполне съедобны. Если не считать несколько специфичного запаха, то они годятся для бифштексов.

Радостный гомон, наполнивший поляну, возвестил о великом желании отведать неземную дичину, но Сергей, приподняв руку, остановил особо ретивых, начавших вытаскивать из ножен десантные ножи.

— Отставить! У нас нет времени, чтобы заниматься стряпнёй! Перебьетесь выданным сухим пайком. Если кто-то против, то пусть промолчит. Впрочем, — Ляпидевский решил смилостивиться, — можете отрезать кусок побольше и взять его с собой. На корабле что-нибудь можете приготовить.

Его решение было принято дружным "ура". Солидный кусок мяса перекочевал в объёмистый рюкзак Клёпикова, и через пять минут они двинулись дальше.

Небольшая каменная гряда, состоявшая из чёрных, гладко отполированных временем камней, сильно заинтересовала госпожу Новикову, и по её настоянию Сергей направил группу к окружавшему гряду болотцу.

— Клёпиков, пойдешь первым. Ты, Сударушкин, вслед за ним. — Высокий плотный ефрейтор, из бывших легионеров, плетшийся позади всех, в три прыжка догнал сержанта и уже не отставал от него ни на шаг. Сергей осмотрел свое воинство и, оставшись доволен, засеменил позади всех, зорко посматривая по сторонам. Когда они ступили на громко чавкающую поверхность болота, Клёпиков срубил виброножом длинный прочный сук растущего у самого уреза воды дерева, и теперь, прежде чем ступить, обшаривал этим импровизированным шестом всё водное пространство впереди себя.

Шли они так медленно, что движение группы напоминало неспешное переползание с дерева на дерево южно-американского ленивца. Кровь убитого животного, постепенно вытекая из отрезанного куска мяса, стекала вниз и накапливалась на дне прорезиненного пакета из-под сухого пайка. Красная жидкость, подвластная закону всемирного тяготения, искала выход, чтобы устремиться в поисках центра этого самого тяготения. Наконец-то крови накопилось достаточно, чтобы её поверхность достигла кромки надорванного пакета. Маленькая капелька, скользнув вниз, упала на сетчатую поверхность переносной сумки и, просочившись, полетела дальше. Бум, и она оказалась в тёплой воде болота. Никто не видел падения этой капли. А даже если бы видел, то, как бы он смог отличить её от сотен капель, ежесекундно взлетающих вверх из-под обуви идущих? А если бы и смог отличить, то все равно не придал бы этому значения. Тем не менее, капля упала в мутное месиво, состоявшее из воды, плавающего на поверхности мусора, миллионов микроорганизмов, частичек ила и прочее, прочее, прочее. Упав, она тут же смешалась с содержимым этой древней вулканической воронки, а её молекулы с огромной скоростью, сталкиваясь и рикошетя от других таких же и не совсем таких молекул, полетели в разные стороны. Вскоре они достигли ноздрей, которые смогли опознать среди миллионов других молекул именно эту маленькую молекулку, секунды назад бывшую частичкой крови и всё еще несущей её запах. Десятки длинных веретенообразных тел почти одновременно двинулись в сторону идущих. Они уже слышали их, чувствовали каждое их движение, и каждый выбрал себе подходящую жертву.

Идущий позади всех Сергей, медленно обводя взглядом тёмную поверхность болота, заметил стремительное движение волны, двигавшейся в направлении идущего впереди Клёпикова, и не успел удивиться, когда ещё две, а следом ещё три, нет, даже четыре новые волны, начав свой разбег, выдали чьё-то местонахождение. Взгляд, брошенный вправо, не оставил сомнений: целая орда каких-то тварей скрытно подбиралась к ничего не видящим людям.

— Клёпиков, опасность слева. Вода!

Этих слов было достаточно, чтобы тот, вскинув бластер, открыл беспорядочный огонь по поверхности. К нему присоединились остальные. Сам Сергей, не отпуская курка, поливал огнём правую строну. Ему охотно помогала госпожа Новикова, стреляя из своего малогабаритного "Белоузи", гражданского эквивалента 33 — Беты, оружия, много лет находившегося на вооружении Вооруженных Сил Северной империи вплоть до всеземного объединения. Первым признаком того, что их усилия не остаются напрасными, был резкий удар хвостом обезумевшего от боли чудовища, поднявший целый фонтан брызг. Вслед за ним, рядом, извиваясь, всплыло обезглавленное тело другого монстра. Одна волна, сопровождаемая клубами пара, поднимающимися от малинового луча, развернулась и растворилась в глубине болота. Но не все болотные змеи отступили. За облаками пара никто не заметил отделившуюся от плавуна длинную серо-грязную валежину, а когда заметили, было уже поздно. Узкая длинная голова с пастью, покрытой двумя рядами острых, как бритва, и длинных, как гвозди, зубов, оторвалась от воды в полуметре от растерявшегося Сергея. Он ещё соображал, а чудовище, внезапно отвернувшись от него, схватило за ногу стоявшего чуть впереди "ботаника". Тот взвыл и, взмахнув руками, свалился навзничь, выронив из рук свой бластер, который, тихо булькая, погрузился в мутную болотную воду. Пришедший в себя Сергей перебросил оружие на другую сторону и короткой очередью срезал вконец обнаглевшему гаду шею. Вода взбугрилась от свившихся под водой колец, и чудовище пошло ко дну. Остальные водяные змеи, ошеломлённые внезапным сопротивлением жертв, прекратили попытки приобрести себе обед и убрались восвояси. Ляпидевский, матерно выругавшись, взвалил на плечи стонавшего биолога и, обгоняя остальных, припустил в сторону острова, уповая на то, что глубин и трясин на его пути не будет. Клёпиков, оценив обстановку, на всякий случай провёл лучом по тут же вспенившейся воде, тем самым относительно обезопасив и обозначив расстилающуюся перед Сергеем водную дорожку. Два раза подряд Сергей проваливался в какие-то подводные ямы, доходящие глубиной ему до пояса, и оба раза благополучно выпрыгивал, ни разу даже не намочив в воде свою ношу. Едва коснувшись ногами берега, Ляпидевский опустил стонущего биолога на близлежащий валун и, повалившись на землю, блаженно раскинул руки. Сердце бешено колотилось. Сил, чтобы оказывать помощь раненому, не было, он сам бы с удовольствием воспользовался чьей-нибудь помощью. Впрочем, биолог в его помощи уже и не нуждался. Тут же подоспевшие десантники во главе с Клёпиковым принялись обихаживать Плясова с умением и заботливостью опытных медсестёр.

Пока Клёпиков делал обезболивающий укол, промывал, дезинфицировал и бинтовал изувеченную ногу биолога, тот безостановочно болтал:… "Гигантских питонов я назову именем Луцкевича, в честь человека, первым открывшего их"…

При этих словах Сергей, вспомнив, как состоялось это "открытие", широко улыбнулся.

… "Тех странных хищников я назову "вепрь инопланетный". Змей, доставивших нам столь много беспокойства на болоте, я назову, я назову… Я, пожалуй, назову собственным именем, если, конечно, никто из присутствующих не возражает?!"

Не возражал никто, всем окружающим было наплевать, чьим именем нарекут очередную зверюгу или гадину. Но его слова заставили задуматься. Они запоздало поняли, что до конца сегодняшнего похода у каждого есть реальный шанс обессмертить своё имя в названии планеты. Но странным образом никому не хотелось такого бессмертия. Впрочем, ничего странного в этом, пожалуй, не было. Когда же с бинтованием ноги невезучего биолога было покончено, и он, после изрядной дозы снотворного наконец-то уснул, каждый стал заниматься своими делами. Клёпиков сел на камень и, сжимая бластер, изобразил из себя опытного часового. Босин пошёл караулить с противоположной стороны. Четверо или пятеро бойцов космической экспедиции, воспользовавшись вынужденной передышкой, принялись готовить костёр для жарки вожделённого мяса. Остальные, развалившись на траве, просто отдыхали. А Татьяна Павловна, сопровождаемая четырьмя рослыми десантниками, рыскала среди камней в поисках одной ей ведомых минералов.

Сергей тем временем притулился к камню и попытался уснуть.

— Эти камни сплошняком состоят из марсианского лазурита! — наклонившись к уху полудремавшего Сергея, почему-то шёпотом произнесла главный геолог. — Я себе даже представить не могла, что подобное возможно!

— А почему так тихо? — лейтенант открыл глаза и посмотрел на склонившуюся перед ним женщину.

— Не знаю, — всё так же тихо ответила она, — но у меня что-то неспокойно на душе. Как в тот день, когда погиб генерал Ильченко…

Сергей, соглашаясь, кивнул головой, хотя после её слов в его голове закрутились совсем другие мысли. "Вот этого нам ещё сейчас и не хватало! Скоро чёртики начнут мерещиться. У меня у самого, кажется, крыша едет, каких-то шпионов пытаюсь отловить. Это всё Клёпиков со своими разговорами! Но, с другой стороны, странно, что мне то и дело чудятся эти духи. И это ощущение чужого взгляда… Ведь я и думать о ней забыл. Нет, взгляд — это точно бред. Наверное, так сказывается влияние гиперперехода. Если Новикова пока желает скрыть факт наличия на планете лазурита, что ж, не стану ей противиться. Она геолог, ей и карты в руки. Прилетим на Землю, тогда и доложит. А сейчас мне не мешало бы всё же вздремнуть. Он вновь закрыл глаза и, повернувшись на другой бок, погрузился в сладкую полудрему. Солнышко, стоявшее почти в зените, окатывало его тёплой волной. Было хорошо и спокойно.

Через час, пожевав твёрдого на вкус и изрядно отдающего запахом чеснока мяса, они двинулись назад по уже однажды проверенному пути, предварительно обильно перемешав болото лучами бластеров. Огонь был так интенсивен, что когда всё тот же Клёпиков вступил в воду, она была изрядно горячей. Прапорщик шёл впереди, глядя под ноги и не отнимая пальца от спускового крючка. Остальные десантники, взяв на прицел расстилавшуюся в обе стороны водную гладь, пристально следили, не двинется ли какая-нибудь веточка, не пробежит ли лёгкая рябь по поверхности, но всё было тихо. Лишь однажды из тёмной глубины с шумом вырвался поток воздуха и опять всё стихло. О произошедшем сражении не напоминало ничего. Туши водяных змей, утащенные своими же товарищами, были уже благополучно пережёваны и съедены. Едва ли не обжигаясь, Клёпиков торопливо пересёк водную поверхность и остановился лишь на другой стороне, зорко поглядывая по сторонам и поводя стволом из стороны в сторону. Убедившись, что никакая опасность им не грозит, он двинулся дальше. Вслед за ним, таща на своих плечах посапывающего зоолога-биолога, потопали Сергей и Сударушкин. За ними, твёрдым шагом уверенного в себе человека шагала госпожа Новикова. Замыкал колонну легионер по кличке Мастер, получивший эту кличку за удивительно точное метание ножей.

Сделав небольшой крюк, они подошли к подножию солидного земляного холма, возвышавшегося над местностью на добрые две сотни метров. Едва оказавшись подле него, десантники раскрыли рты от изумления — всё его подножие было буквально перерыто множеством огромной величины нор. Они так и застыли, вглядываясь в черноту подземных казематов. В чувство их привёл громоподобный рык, раздавшийся сзади. Огромная чёрно-бурая туша, появившаяся, казалось бы, из ниоткуда, быстро приближалась, разинув пасть, с явным намерением пообедать непрошенными гостями. Ростом зверина был с хорошего слона, только в отличие от своего травоядного собрата его разверзнутая пасть размерами с приличную бочку была утыкана длинными тёмно-синего цвета пилообразными зубами, а скорость его бега превышала скорость курьерского поезда, дующего на всех парах. Похоже, все обитавшие на планете зверюшки отличались завидной подвижностью и не страдали отсутствием аппетита. Сергею уже который раз за день пришлось отдавать команду на открытие огня.

Очнувшийся то ли от рева, то ли от немилосердного удара, вызванного падением на каменистую почву, ботаник с распахнувшимися от волнения глазами наблюдал за грациозным бегом зверя. Когда тот споткнулся от сразивших его выстрелов и, завывая, стал взрывать своими огромными клыками поверхность каменистой почвы, ботаник едва не задохнулся от возмущения поступком десантников, погубивших бедную "реликтовую" зверюгу. Наконец мохнатый гигант особенно протяжно взвыл, пару раз дёрнул задними лапами и застыл. "Как и чем можно прокормить такую гадину?" — подумал Ляпидевский, но долго на этой мысли останавливаться не стал. Увидев, что зверь не пытается подняться, он отдал приказ прекратить огонь и, взвалив на плечи размахивающего руками биолога, поспешил подальше от остающегося за спиной холма.

— Уходим, мужики, уходим к чертовой матери, пока его сородичи не стали выползать из гнездышка! Всё, на сегодня баста! Хватит на наш зад приключений, дуем к глиссеру и возвращаемся на базу.

Клёпиков согласно кивнул и устремился вслед за Ляпидевским. Прочие десантники тоже не заставили себя ждать. Госпожа Новикова попыталась было протестовать, но, хорошенько поразмыслив, передумала и двинулась вслед за остальными. Лишь очнувшийся, но всё ёще находящийся под действием транквилизаторов, ботаник, без устали барабанил по спине тащившего его Сергея и требовал допустить его к обследованию убитого зверя.

— Опустите меня на землю, сейчас же, я требую! — вопил он, взирая выкатившимися от возмущения глазами на лежавшее в луже крови животное. Поняв, что опускать его никто не собирается, устало выдохнул: — А я хотел назвать его Вашим именем, лейтенант! — Он ещё раз вздохнул, с тоской в глазах посмотрел на удаляющийся холм и нарочито громко, чтобы все слышали, выдал: — Что ж, тогда я назову его Пещерным Синезубом!

Плясов, назвав животное, специально не спросил одобрения коллектива. Но никто, вопреки его чаяниям, и не возражал. Всем было глубоко по барабану, и биологу не оставалось ничего иного, как замолчав, вцепиться посильнее в плечи тащившего его Ляпидевского и тихо постанывать на каждом шершке, попавшемся под лейтенантскую ногу.

Когда группа вошла в заросли растения, подобного земному бамбуку, ботаник вцепился в один из ростков и тут же порезал себе руку, но, всё же, отломив изрядный хлыстик, принялся его рассматривать. При этом он верещал, как оглашённый, на весь лес, что назовёт это растение Арктоном, что будет означать… Что именно должно это означать — никто не хотел слушать. А когда Сергею окончательно надоели его выкрики, он кивнул Клёпикову, и тот, вытащив из нагрудного кармана шприц, всадил в задницу не в меру разошедшегося оранжерейника полную дозу снотворного. Плясов охнул и заткнулся. А через минуту Сергея догнал Сударушкин. Его лицо хранило печать незаконной обиды и недоумения. Корчась от боли, он держал перед своими глазами почерневший указательный палец и тихо матерился. Новикова, оказавшаяся к нему ближе всех, бегло осматривала неизвестно от чего обуглившийся палец и обеспокоенно покачивала головой.

— Что с ним? — тяжело дыша, спросил Сергей, перекидывая свою дёргавшуюся ношу на плечи Клёпикова.

— Похоже на действие кислоты, — Новикова, не сбавляя шага, отвинтила пробку у своей фляги и обильно полила почерневший палец пострадавшего. — Где это тебя, касатик, так угораздило вляпаться?

Десантник проглотил застрявший в горле комок и хрипло выдавил:

— Я лишь провёл им по слюне это гада… Я… трава… полегла как скошенная… мне было интересно.

— Дурак! — других слов у Ляпидевского не было. Молча подав ему таблетку обезболивающего, Сергей двинулся дальше, решив больше не останавливаться ни на минуту.

Оставшуюся часть пути они прошли без приключений. Лишь однажды, далеко на горизонте показалось огромное, быстро бегущее стадо каких-то животных. Подняв к глазам бинокль, Сергей понял, что вопрос, мучивший его половину пути, решился сам собой. Животные, большими скачками мчавшиеся в их сторону, не отличались большим ростом, напоминали земных кенгуру и были, судя по их внешнему виду и поведению, травоядными. Во всяком случае, так предположил Сергей. А поскольку оппонентов у него не было, то он счёл своё предположение единственно верным и правильным.

Актовый зал, заполненный восторженно гудящей толпой, напоминал разворошённый муравейник. Несколько десятков людей, одетых в однообразную форму экипажа корабля, суетливо рассаживались по заранее расставленным креслам. Чуть в стороне толпилось, негромко переговариваясь, пятнистое воинство Ляпидевского. Тёмно-зелёная камуфлированная форма, новенькая и ладно подогнанная, сидела на крепких парнях как влитая. Старший сержант Босин, единственный из всех легионеров обладавший изрядным животиком, стоял чуть в стороне и по старой полицейской привычке разглядывал собравшихся людей. Что-то ему не нравилось, но что именно — он не мог понять даже отдалённо. Но что-то в происходящем было определённо не так. Наконец собравшиеся неторопливо расселись по своим местам. На сцену со счастливой улыбкой на лице вышел Роман Карпович Коньков, капитан "Прометея". Он, гордо задрав голову, оглядел зал и, приподняв руку, призывая собравшихся к тишине, приготовился начать торжественную речь. Зал стих. В непривычной тишине, казалось, было слышно, как стучит сердце. Внезапно за спиной капитана почудилось какое-то шевеление. Из-за широкого занавеса, скрывавшего вторую половину сцены, вышла высокая темноволосая женщина в эффектном тёмно-бардовом платье с глубоким декольте, плотно обтягивающем её стройную фигуру, в туфлях на высоком каблуке, с огромными бриллиантами, искрившими в её сережках и такой же бриллиантовой брошью. Она не могла не произвести впечатленья. Сергей поднял на неё глаза и вздрогнул.

— Люсия?! — в непонимании пробормотал он и бросил обеспокоенный взгляд на сидевшую рядом Нину. Но его волнение было напрасно. Та, по-видимому, не услышала его невольного восклицания. Во всяком случае, она никак не отреагировала, а сидела тихо, словно мышка, заворожено вперив на вошедшую свои голубые глаза и тяжело дыша. Совсем ничего не понимая, Сергей повернулся к сидевшей по другую руку Новиковой. Скулы той не находили себе места, казалось, что ещё немного, и из-под её зубов во все стороны брызнут искры. Обе женщины были явно знакомы с его бывшей пассией, причём знакомство это было не слишком приятным. "Откуда они её знают? Что могло между ними произойти, если две самые близкие ему женщины точат на неё зубы? Что делает Люсия на сцене"? — в долю секунды Ляпидевский успел задать себе десяток вопросов, но подходящего ответа так и не нашёл. Окончательно сбитый с толку, Сергей сосредоточил своё внимание на вошедшей, разглядывая её с ног до головы, словно пытаясь найти в предметах её одежды или ней самой отгадку. Тем временем Люсия стояла, гордо подняв голову, и молчала. Запах цветущей сирени, идущий от её волос, растекался по залу, наполняя его своим ароматом. Наконец она медленно обвела зал взглядом, приветливо улыбнулась и взмахнула рукой. Тут же, повинуясь её знаку, из открытых дверей в зал ворвалась группа вооружённых бластерами людей. Людей? Только по одному идущему от них резкому запаху Сергей понял, что перед ним зандры. Он вскочил со своего места и обвёл взглядом сидевших вокруг него членов космической экспедиции, на их лицах была написана растерянность. Наверное, и он выглядел не лучше. Один лишь Босин хранил хмурое спокойствие. Он, наконец, нашёл ответ на волновавший его вопрос: с самого начала в зале отсутствовали многие знакомые ему лица…

Сергей же, мысленно выругавшись и помянув всех богов по матери, перестал роптать на судьбу и теперь неторопливо запоминал, отмечая в своей памяти, кто есть кто. Впереди всех вооруженных людей, а точнее зандров, стоял помощник капитана Луцкевич Абрам, похоже, бывший среди них за старшего. Чуть сзади расположились почти все сотрудники химической лаборатории, среди них затёрся механик главных двигателей, вечно ходивший с испачканными в мазут руками и не стриженными, взлохмаченными волосами. Сергей ещё всегда удивлялся, где это он умудряется так испачкаться? Оказывается, вопрос надо было ставить не как и где, а почему? Тогда бы можно было найти и ответ. Два повара с корабельного камбуза стояли с правого фланга, подле них топтался и долговязый работник цветочной оранжереи. Его раненую ногу сковывал пневмогипсовый каркас, а в руках он держал длинноствольный термоплайзер РМ-7 — довольно устаревшее, но всё ещё грозное оружие. Когда их глаза встретились, долговязый ботаник опустил взгляд, и как показалось Сергею, виновато улыбнулся.

Наконец Ляпидевский перестал сличать лица со своей памятью и просто пересчитал стоящих перед ним врагов. Почти три десятка человек или, точнее, индивидуумов, слишком многовато, чтобы заподозрить простую случайность. Стало как божий день ясно, что зандры целенаправленно стремились попасть на борт. Для чего? Если для того, чтобы найти подходящую планету и поселиться на ней — это одно, а если для того, чтобы вернуться на Землю и попытаться вновь провернуть свой не сработавший план, то это совсем другое. Зная злобный характер и мстительность своих врагов, Сергей даже и не сомневался, что первый вариант ими не приемлем, значит оставался только второй. К тому же только сейчас он с опозданием понял, что на Земле у зандров остался влиятельный покровитель, сумевший не только набрать в экипаж зандров, но и обладавший достаточным влиянием, чтобы протолкнуть идею набора в команду отличившихся в подавлении марсианского мятежа… Было чему удивляться и плакать…

"Но Люсия, что делает здесь Люсия? Она зандр?" — Уже задавая себе этот вопрос, он понял, что ответ не нуждается в проверке. Духи! Люсия всегда пользовалась сильно пахнущими духами. Он едва не схватился за голову от собственной не наблюдательности. Это её "Белая сирень", всё время мелькавшая на пути, не давала ему покоя. Но сейчас пенять на себя уже было поздно, что-либо сделать невозможно, оставалось лишь ждать и верить.

Тем временем длинновязый ботаник, толкая капитана стволом бластера, заставил его присоединиться ко всем остальным. Прочие же зандры, не опуская оружия, подошли ближе и, встав полукругом, нацелили оружие в середину сидящих. На сцене осталась лишь Люсия, ослепительная в своем тёмно-бордовом платье. Она сделала знак рукой, подзывая к себе подобострастно улыбавшегося ей помощника, что-то шепнула ему на ухо и неторопливо пошла вдоль строя хранивших спокойное молчание зандров. По мере того, как она обходила вооружённый строй, лица зандров становились всё напряжённее. Каждый зандр, перед которым она останавливалась, вытягивался в струнку и что-то громко выкрикивал на непонятном, ни с чем не схожем скрипучем языке предков. Остальные зандры в этот момент хранили спокойное молчание. Обойдя строй, она щелчком пальцев подозвала к себе кого-то из рядовых марсиан и, движением пальца приказав ему встать на четвереньки, поставила на него ногу. По залу пронёсся хорошо различимый ропот. Люсия скривилась и презрительно сплюнула. Затем её взгляд упал на стоявшего сбоку от неё Плясова, и её красивое лицо исказила гримаса злости. Длинный, тощий, с ногой, закованной в пневмогипсовый каркас, и под стать себе с длинноствольным термоплайзером в руках, он выглядел нелепо, и как показалось Люсии, не выказывал особого почтения к её персоне.

— Ты! — казалось, стены лопнут от рёва, раздавшегося из прелестно-прекрасных губ женщины, правда, сейчас они уже не выглядели ни прелестными, ни прекрасными, искривившая их злость превратила плавный изгиб их линий в изломанные кривые Пикассо. Оранжерейник вздрогнул и подобрался, преданно уставившись в лицо шипевшей на него Люсии, но это не привело взъярившуюся даму в благостное расположение духа. Она, продолжая шипеть, словно разъярившаяся кошка подскочила к затрепетавшему ресницами Плясову, и что есть силы шлёпнула его по морде, и чтобы ни у кого не осталось сомнений, кто здесь хозяин, вырвала у него оружие и два раза выстрелила над головами собственных, остолбеневших от ужаса солдат. Затем повернулась в сторону сжавшегося в комок Луцкевича.

— Увести всех… живо! — распалив самоё себя, Люсия едва сдерживала бушующую у неё в груди ярость. Едва удержавшись от того, чтобы начать стрелять в столь ненавистных ей людей, она неимоверным усилием воли заставила себя сдержаться и швырнула пахнущее разогретым металлом оружие всё ещё боявшемуся пошевелиться Плясову, и больше не произнеся ни слова, широкими шагами направилась прочь из зала. На полпути она повернула голову и бросила мимолётный, как бы ничего не значащий взгляд на нарочито отвернувшегося от неё Сергея…

— Ну что, человечки, допрыгались? — Луцкевич, поведший стволом по рядам сидевших, довольно улыбался. Растерянность и страх, царившие на лицах людей, его забавляли. Он отдал какие-то указания, и мужчин тут же отделили от женщин, согнали в левую половину актового зала. Там им скрутили руки заранее приготовленными верёвками и, подгоняя прикладами, погнали к корабельному ангару со стоявшими там транспортными глиссерами. С пленниками не церемонились. Их затолкали в транспортник, словно баранов в живодерню, тем более, что они и в самом деле не больно от них отличались, разве что сильнее понимали, чем грозит им окончание этого путешествия. Сергея с большей частью легионеров и частью экипажа затолкали во всё тот же самый экспедиционный глиссер, уже единожды побывавший в космосе. На сей раз обе пилотские кабины были заняты. На месте первого пилота сидел помощник капитана. На втором, развалившись, возлежала командовавшая зандрами Люсия. Непонятно когда, но она уже успела переодеться. И теперь на ней вместо платья был туго обтягивающий тело комбинезон из чёрной лайковой кожи, с модными и вместе с тем удобно-целесообразными карманчиками, застёгнутыми на изящные, стального цвета, замочки.

Челнок, заревев двигателями, рванул с места и устремился к мерцающей вдалеке планете. От нахлынувших перегрузок ломило в ушах, предательская слабость отзывалась противной тошнотой и мельканием кругов перед глазами.

Несмотря на затхлость воздуха (насос, не рассчитанный на такое количество людей, не справлялся со своей задачей) и тесноту, Сергею показалось, что они долетели гораздо быстрее, чем в первый раз. Глиссер, спикировав с заоблачных высот, резко затормозился, и его днище заскрежетало по выступающим над поверхностью почвы камням. Дверь распахнулась, и Луцкевич, угрожая оружием, приказал всем выйти. Тыкая стволом в спины, отвёл пленников к начинавшимся невдалеке зарослям странного кустарника с серо-коричневыми листьями. После чего, повинуясь приказу Люсии, вернулся на своё место и, закрыв фонарь кабины, погрузился в дрёму. Начальник лаборатории, новый глава священного ордера, втрое лицо в иерархии марсиан и по совместительству командир группы зандров, захвативших "Прометей", не спеша подошла к столпившимся у кустов мужчинам. Её лицо было искажено гримасой злобы и ненависти, она сплюнула сквозь зубы и её чело озарила победная улыбка. Остановившись в десяти шагах от пленников, она расставила в стороны ноги, упёрлась руками в бока и, ударив себя кулаком в грудь, громко выкрикнула:

— Низшая раса! Вы недостойны летать в просторах вселенной! Вы думали, что запретив на какие-то жалкие полгода пользование духами, сможете нас всех выявить и перевоспитать? Идиоты! Ваша демократия сыграла с вами злую шутку. Вам, видите ли, претит поголовное обследование! Тупицы! Существует сотни производств, на которых в тела въедается столь сильный запах, что нас уже невозможно распознать. Химические лаборатории — идеальное место, чтобы скрыть запах своего тела. А лакокрасочные заводы? А нефтеперегонные фабрики? Жаль, наша затея с уходом в малонаселённые районы потерпела провал. Ваши власти провели перепись населения и по возвращению временных беженцев вычислили отсутствующих. Но всё равно, нас осталось достаточно много, чтобы уничтожить всю вашу тупую расу! И вы, главные виновники нашего падения, будете первыми! Лично ты, Ляпидевский, повинен в их гибели больше всех других, и ты будешь страдать больше всех! Прежде чем уйти, я скажу, что это именно я подсказала новому Верховному канцлеру способ уничтожить Вас одним ударом! Это я предложила собрать вас на этом корабле! Почему я это сделала? Знай же ты, о кусок грязи у моих ног, что я почти любила тебя, но ты меня предал! Эта паршивая девчонка, один раз вильнув хвостом, встала стеной на моём пути. Но я всё помню! Я не прощаю такого отношения ко мне! Я могла бы убить вас всех сразу, но мне это не доставит большой радости. Ваша быстрая смерть избавит вас от мучений, а я не хочу, чтобы вам было легко! Поэтому мы поступим по-другому. Вы останетесь здесь, чтобы умирать постепенно, со вкусом, съедаемые местными гадами, и думая о том, что по вашей вине и глупости скоро умрёт всё человечество. Мы готовы уничтожить его! Мы знаем, чем и как извести вашу расу под корень. Вернувшись, мы станем героями! — она радостно засмеялась. — А вы, — она на мгновение замолчала и уже сквозь сотрясавший её хохот добавила: — погибшими героями. И поверьте мне на слово: мы уж сумеем обрисовать вашу "героическую" гибель в наиболее выгодном для нас свете. Вскоре представитель канцлера станет президентом объединённой федерации. Никто из землян не сможет проголосовать против отважного помощника капитана "Прометея", отбивавшегося от десятков инопланетных истребителей, пилота, до последнего мгновения прикрывавшего ваш отход! И только после того, как над вами "разорвалась" инопланетная бомба, он вывел искорёженный "Прометей" в космос. В качестве доказательства мы представим обезображенные трупы нескольких членов экипажа, и в том числе и труп твоей ненаглядной подружки! Каков план? Что, нравится? Правда, замечательно? Не вращай зрачками и не скрипи зубами, ты не сможешь этому помешать! Ляпидевский, ты настолько туп, что не смог даже просчитать возможности нашего присутствия на борту "Прометея"! Ты слишком самоуверен!

— Отпустите девушку!

— Куда, Ляпидевский? К вам? Мне смешно. Ты предпочитаешь, чтобы она умерла от зубов ящера? Нет? Ты думаешь, что вы выживите? Напрасно. Я уже ознакомилась с результатами вашей экспедиции. Надо сказать, очень занимательно, очень… Я думаю, вас сожрут быстро. Но мы недаром умнее вас, мы не хотим оставить вам даже тысячной доли шанса. Оставить вам женщину? Конечно, было бы забавно понаблюдать, как вы из-за неё перережете друг другу глотки, но кто знает, вдруг вы действительно сумеете выжить? Размножитесь, как тараканы и… может, в будущем, вновь встанете на пути наших потомков? Нет, у вас не должно быть ни единого шанса, ни единого шанса! Умирайте так!

— Люсия, ты не можешь этого сделать! Ты же добрая и отходчивая женщина! Я знаю тебя, ты не сможешь убить ни в чём не повинную девушку! Я верю…

— Напрасно! — перебив Сергея, Люсия ослепительно улыбнулась и, виляя бёдрами, пошла в направлении ожидавшего её глиссера. Из её руки, сверкнув в лучах стоявшего в зените солнца, выпал маленький перочинный ножик и затерялся где-то в бархатисто-зелёной траве. Связанные нерешительно переглянулись и медленно двинулись в направлении упавшего ножа. Люсия незаметно скосила глаза назад.

— Было бы неинтересно, если бы звери съели их связанных. Пусть думают, что я дала им шанс! Пусть побегают от настигающей их смерти. — Её лицо осветилось презрением к оставленным позади людям. Она влезла в кабину глиссера, и фонарь кабины за ней закрылся. Через минуту транспортник, превратившись в серебристую точку, исчез в мареве облаков и навсегда перечеркнул для оставшихся на поверхности людей надежду на возвращение домой.

— Быстро уходим, быстро, быстро! — едва развязав руки, торопил капитан всё ещё толкущуюся на поляне компанию.

— Зачем? — удивлённо переспросил Клёпиков. — Кому мы теперь нужны?

— Ещё как нужны! — капитан хитро прищурился. Ляпидевский, заметив его взгляд, прибавил один к двум, и чуть ли не пинками погнал своё разношерстное воинство к лесу.

Оказавшись в густых зарослях, капитан быстро увлёк в сторону ничего не понимающего Сергея.

— Они скоро вернуться!

— Почему?

— Уходя из корабля, я нажал вмонтированную на переходе кнопочку, и весь запас лазурита превратился в совершенно инертный порошок! — капитан довольно улыбнулся. Лицо Сергея вытянулось, а в глазах появился блеск вновь ожившей надежды.

— Я ничего не понял! Это получается, что ещё на Земле руководство предполагало наличие на борту зандров?

— Нет, о зандрах как-то никто не подумал, но профессор Маслов предполагал, что в глубинах космоса мы можем встретиться с неизвестным нам и, возможно, враждебным разумом. Позволить им попасть в нашу систему мы не могли, а значит, надо было придумать что-то, что могло бы помешать им воспользоваться нашими достижениями. Что бы воспрепятствовать утечке информации, все тайны корабля знали лишь два человека.

— Кто второй?

— Нина Ильченко!

У Сергея отпала челюсть.

— Но почему именно она?

— Кто смог бы заподозрить столь юную девушку в столь секретных знаниях? Никто. Если бы я не смог нажать нашу заветную кнопочку, то это наверняка могла бы сделать она. Кстати, не исключено, что несколько дней назад её хотели убить, но я не придал этому происшествию должного внимания, посчитав, что это была обыкновенная халатность, причём, возможно, с её стороны. Займись я этим серьёзно, разберись как следует, возможно, мы бы не оказались в столь плачевном состоянии. Только не пойму, зачем было руководителю зандров устраивать на неё покушение, рискуя успехом всей операции?

— Это из-за меня, — Сергей понуро опустил голову, — Люсия пять лет была моей любовницей.

Капитан аж присвистнул.

— Ну, ты, парень, и даешь! А я — то никак не мог сообразить, что это она там лепит про тебя, про девушку… Две бабы на одном корабле! Да уж… Но ты мог бы как-нибудь с ними разобраться! Хотя, зная мстительность зандров, трудно поверить, что она бы тебя простила! Но хотя бы попробовал…

— Да я до сегодняшнего дня вообще не знал, что она находится на "Прометее"!

— Вот тебе и учёный — трудоголик! — капитан шлёпнул себя по лбу. — А я думал, что это она всё время сидит в своей лаборатории! Даже обед ей туда носят. Теперь мне всё ясно. Вот почему было запрещено показывать кому бы ни было список членов экипажа, а я — то ломал голову! — Капитан на минуту задумался, затем уже совсем тихо протянул: — Значит, главкосмоса тоже зандр. Он тяжело вздохнул и в упор посмотрел на притихшего Сергея.

— Да, капитан, это тебе не ведьм ловить, то есть я хотел сказать — не в звёздное небо пялиться. А на Земле с ними ещё не один год придётся повозиться. Хотя, впрочем, это не наши проблемы, это пусть контрики их ловят… Кто бы мог подумать… — пролетевшая над ними большая серая птица, коснувшись их своей тенью, с гортанным криком полетела дальше. Сергей проводил её взглядом и поёжился от внезапно пробежавшего по спине озноба. — Что ж, капитан, пойдем к ребятам, они уже, поди, заждались!

Капитан согласно кивнул, и они, поднявшись, пошли в сторону дожидавшихся, пока они окончат своё секретное совещание, мужчин. Капитан, похоже, не хотел, чтобы о его маленьких тайнах знали, но про себя Сергей уже решил, что в ближайший час весь состав экипажа придётся посвятить в тайну капитана, которая теперь уже была никому не нужна, ибо последствия, ей созданные, в скором времени должны были хорошенько потрепать им нервы. По словам капитана выходило, что зандры обнаружат отсутствие камня, необходимого для гиперперехода, часов через шесть, когда попробуют уйти в подпространство. Значит, учитывая время торможения и разворот, они будут здесь не раньше следующего полдня. Что ж, у них есть время приготовить им достойную встречу. Теперь главное — оружие, и Сергей знал, где его взять…

Они, двигаясь гуськом, медленно пробирались по уже знакомому лесу. Время от времени у кого-нибудь под ногой раздавался хруст ветки, и тогда они, замерев, словно статуи, подолгу стояли в тревожном ожидании. Так что путь до лесного болотца занял в два раза больше времени, чем первый раз. Выходить на поляну они не рискнули. Один раз раздавшийся позади рёв заставил их вздрогнуть. Они приготовились бежать, но зверь, видимо поняв, что его запугивающая и принуждающая жертв выскакивать на поляну тактика не имела успеха, от преследования по лесу отказался. К берегу болота они подошли, когда уже солнце клонилось к горизонту.

— Так, мужики, кто желает первым полазить в грязи? — Сергей поправил сбившийся на бок шлем, наверное, ради прикола брошенный ему Люсией. Никто подобного желания не изъявил. — Что ж, первым пойду я, вторым — Клёпиков и третий — Сударушкин. Если бластер не будет найден, следующими пойдете вы трое. Ляпидевский ткнул пальцем в стоявших чуть в стороне лаборантов. Затем Сергей назвал ещё одну тройку и ещё. В последнюю группу вошёл Босин.

— А капитан?! — бросил кто-то робкий, но умеющий хорошо считать.

— Во-первых, капитан нам нужен живым, без него даже если мы захватим корабль, то всё равно не сможем улететь. Во-вторых, он старший командир, и разгребать за нас, извините, дерьмо, не обязан.

Полчаса, потраченные на обследование дна первой группой, ничего не дали. То ли бластер провалился глубже в тину, то ли они искали не совсем там. Вторая группа сменила первую, а сам Сергей остался. Он лишь зорко посматривал по сторонам и время от времени шарил руками у себя под ногами. Вторые полчаса начали подходить к концу. Сергей уже стал прилично волноваться. А если чудовище, случайно зацепив оружие, оттащило его слишком далеко? Тогда все их надежды на захват корабля останутся лишь пустыми фантазиями. Да и доживут ли они до утра, если у них отобрали даже спички? Этот дурацкий шлем только мешал, и лишь из-за здорового чувства опасности, глодавшего его всё время, он не запулил его куда-нибудь в болото. Шлем вполне ещё мог пригодиться! Внезапно нога Сергея ощутила что-то странное. Он нагнулся и почувствовал в своих руках ребристую рукоять бластера, воткнутого стволом вниз и глубоко ушедшего в мягкое, податливое болотное дно. Сергей ухватил рукоять покрепче и одним рывком попытался выдернуть его на свет божий. И как раз вовремя, ибо позади него в этот момент раздался истошный крик одного из лаборантов. Но не тут-то было! Бластер словно бы держала какая-то притаившаяся на дне сила. Не отпуская оружия, Ляпидевский резко развернулся, и его взору предстала уже знакомая морда одного из обитавших в болоте гадов. Грязно-серая тварь, схватив бедолагу поперёк пояса и извиваясь всем телом, старалась утащить перепуганного насмерть лаборанта под воду. Тот, отчаянно крича, размахивал руками, изо всех сил молотил гадину коленом правой ноги в белое осклизлое брюхо змеюжины. Сергей сжал рукоять в ладони и рванул ещё, но у него снова ничего не вышло. Толстое рубчатое цевьё зацепилось за толстый корень какого-то водяного растения. Пока Сергей мучался в бесплодных попытках вытащить оружие, два других лаборанта, вместо того, чтобы броситься на помощь своему товарищу, кинулись наутёк. А с берега навстречу им уже спешили сразу несколько военных, торопясь придти на помощь подвергнувшемуся нападению. Они проскочили мимо удирающих и… не успели. Огромная змеина, сбив с ног, утащила кричавшего от боли и страха человека в чёрную муть озера. Когда, наконец, Сергею удалось освободить бластер, было уже поздно. На поверхности воды колыхались расходящиеся кругами волны, а в том месте, где погрузился змей, расплывалось алое пятно. Сергей сделал односекундный выстрел, но, похоже, ни в кого не попал. Болото ещё несколько минут было неспокойным, затем всё стихло. В угрюмом молчании легионеры вылезли из достигавшей бёдер мутно-коричневой жижи болота и, скрывшись в небольших зарослях густого кустарника, решили устроить бивуак, расположившись на маленькой, расположенной в самом его центре, полянке. По западному краю поляны, пересекая её с юга на север (или с севера на юг?) лежало большое, толстое и, самое главное, сухое бревно вывороченного с корнем дерева. Ляпидевский чувствовал себя настолько уставшим, что не стал долго возиться со скаутским разжиганием мелких веточек, а на раз запалив его огнём бластера, пошёл спать.

— Артём, распредели дежурство, а то мне что-то ленится, — сняв шлем, Сергей улёгся на тут же наломанные, обильно усыпанные листьями ветви кустарника и, свернувшись калачиком, смежил веки.

— Будет сделано в лучшем виде, спи, — Клёпиков бросил мимолётный взгляд на пытающегося устроиться Ляпидевского и принялся распределять смены…

Ненависть, густо перемешанная с прочими волнениями сегодняшнего дня, клокотавшая в госпоже Новиковой, не давала ей заснуть. Так нелепо оказаться в плену… и у кого? У своих самых заклятых врагов! Врагов, лишивших её самого дорогого человека! Того, кого она так долго и безнадежно любила! Но любовь не бывает безнадежной… И вот она в плену без возможности отомстить за него и за себя. Если всё равно умирать, то, может быть, стоит напоследок хоть исцарапать, хоть укусить кого-нибудь из своих тюремщиков?! Татьяна Павловна, не обращая внимания на прочих сидевших на полу пленниц, медленно встала и, тихо ступая, подошла к двери, за которой раздавалось приглушённое бормотание полусонного охранника. Она осторожно надавила на дверь, но та оказалась запертой. Мысленно выругавшись, Татьяна притаилась за дверью и принялась ждать. Она недаром долгое время была хранительницей оружия. За последние годы она многому выучилась. Кривая линии жизни, немилосердно кидавшая её на обочину, научила её осторожности. Нет, даже не осторожности, а почти параноидальному ожиданию опасности, и теперь стоило ей лишь посильнее стиснуть каблуки своих туфель, как в носках бесшумно выдвинулись широкие трехсантиметровые лезвия…

Проснулся Сергей от ощущения чьего-то смрадного дыхания на своём лице. Он открыл глаза и, вздрогнув, едва не заорал благим матом. Над ним нависала здоровенная морда Синезуба. Решение было принято молниеносно. Перевернувшись на живот, он едва успел откатиться в сторону, когда огромная лапа опустилась на то место, где он только что лежал, почти полностью вдавив в почву оставшийся подле лежанки защитный шлем-каску. Времени на раздумье не было. Схватив тяжёлый сук, Ляпидевский швырнул его в своего противника и с лихорадочной поспешностью снял предохранитель висевшего на поясе бластера. Его правая рука ещё поднималась вверх, когда Пещерный Синезуб отбросил измочаленный в лохмотья сук и сделал шаг вперёд, намереваясь прикончить свою, причинившую ему столько хлопот, жертву. С синих клыков зверя капала вниз жёлто-коричневая слюна и, растекаясь по траве, оставляла на ней бурые полосы, тут же покрывающиеся чёрным налетом. Ляпидевский с омерзением представил, как эта слюна, наполовину состоящая из концентрированной соляной кислоты, разъедает его плоть и, направив оружие прямо в пасть животного, изо всей силы надавил курок. Расстояние, разделяющее человека и зверя, было столь мало, что, казалось, промазать было невозможно. И всё же малиновый луч вначале ушёл в пустоту, едва задев выпуклое ухо чудовища. Досадуя на самого себя, Сергей тут же сместил ствол, и луч, срезав оказавшийся на его пути огромный синий клык, упёрся в разверзнутую пасть зверя. Тот взвыл, а затем, заскулив, словно раздосадованная собака, попятился назад, в тщетной попытке уйти от сжигающего его изнутри пламени, но было поздно. Медленно, как бы нехотя, луч полоснул по шеё отступающего Синезуба, и голова зверя, словно срезанная серпом шляпка подсолнечника, шлёпнулась на землю. Обезглавленное туловище ещё некоторое время, спотыкаясь, бежало в сторону чащи, но затем упало и забилось в агонии, подминая под себя небольшие заросли арктона. Сергей опустил бластер и, тяжело дыша, почти упал на мягкие стебли растения, похожего на земной клевер. Не выпуская из рук оружия, он вытянул из земли потрескавшийся от удара шлем, и ещё раз тяжело вздохнув, смахнул со лба капли набежавшего пота. Потухший ствол едва дымился. Ляпидевский поднялся и, дрожа всем телом, пошёл раздувать его остатки. Остальные, проснувшись от грохота упавшего Синезуба, с удивлением и непониманием смотрели на огромную тушу, валявшуюся едва ли не посередине их лагеря.

Дверь решительно распахнулась, и в помещение ворвались два вооруженных охранника. Один из них вскрикнул и, роняя бластер, повалился на пол, зажимая рукой резаную рану на правой икроножной мышце. Второй растерянно обернулся. На его лице отразилось непонимание — высокая стройная женщина, стоявшая напротив него, сделала шаг вперёд, и носок её туфли въехал в его щиколотку. Взвыв от боли, охранник повернул ствол бластера в её сторону. Фонтан крови, хлынувший из развороченной груди, забрызгал распростёртого на полу зандра. Не в силах остановиться, охранник направил луч лазера вниз и стрелял до тех пор, пока не иссяк запас батарей, и у его ног не образовалась кровавая каша, состоявшая из мелко нашинкованных тел — человеческой женщины и марсианина. Затвор клацнул, а точнее, отошла задвижка, предлагая державшему бластер заменить магазин и вставить новую батарейку. Забрызганное кровью лицо охранника расплылось в сладостной полубезумной улыбке. Он медленно повернулся к остальным пленникам, медленно сменил магазин и так же медленно снял оружие с предохранителя. Сжавшиеся в углу комнаты люди приготовились к скорой смерти. Нина, стоявшая с краю, ощутила липкую паутину страха, сковавшую ее руки и ноги. Она не могла пошевелиться. Ей хотелось кричать, но даже и этого она не могла сделать. Охранник не спеша поднял приклад к плечу и положил палец на спусковой крючок…

Сергей сидел на потрескавшейся сфере шлема и пересчитывал стоящее перед ним воинство. Семнадцать человек с одним — единственным бластером! Не густо… Было от чего задуматься. Оставалось лишь надеяться, что зандры, как всегда, переоценят своё могущество и, уверенные, что их противник не вооружён, на поимку людей отправят не так много воинов. Ляпидевский с сосущей душу тоской посмотрел на голубое, уходящее в бесконечность, небо. Где-то там, за его кромкой, в чёрной пустоте пространства, одинокой песчинкой летело тёмное сигарообразное чудо человеческой мысли — "Прометей". Оставаясь здесь, внизу, на твёрдой почве планеты, Сергей всем сердцем стремился туда, сквозь холод, сквозь черноту — к томящейся в плену любимой. Он боялся. Но не за себя. Угрозы его бывшей пассии не были просто угрозами. Сердце противно и болезненно ныло. Наверное, впервые Сергей ощутил, сколь мало и незначительно всё окружающее пространство по сравнению со снедающей его болью. Ляпидевский вдруг понял, что если с Ниной что — либо случится — его существование станет бессмысленным. "Что — либо случится?!" — он едва не задохнулся от подобной мысли. "Нет, нет и ещё раз нет! В этом мире подобного просто не может быть! Мир без любимой просто не существует, его нет! С её исчезновением исчезнет и Вселенная. Значит, она будет жить! Она должна жить!" — Сергей потёр виски пальцами рук, словно избавляясь от наваждения, и решительно поднялся на ноги. Час назад ему удалось подстрелить небольшую лесную зверюшку, напоминающую сибирскую кабаргу, и теперь запахи разлетающегося над окрестностями жареного мяса приятно щекотали ноздри.

Через полчаса, наскоро перекусив мясом этого странного на вид зверька, они снова покинули относительно безопасную окраину леса и углубились в его прохладную глубину. За оставшиеся часы предстояло сделать очень многое. Сперва надо было нарезать с помощью бластера небольших кольев, которые можно было бы применить как в виде дубины, так и вместо пики. С этой задачей Сергею пришлось провозиться целый час. Особенно много времени уходило на заточку острия копий. Натерев мозоли, обматерив весь белый свет, сделав едва ли половину задуманного, Сергей наконец-то сообразил, что обжигать копья в костре будет гораздо быстрее. И хотя бластер больше требовался при устройстве засады на непрошенных гостей, чем на использование его вместо спичек, Сергей уже во второй раз за последние сутки решил воспользоваться им для этого благого дела. Разжечь костёр было делом одной минуты, и пока семеро из его группы готовили копья, он с остальными принялся мастерить ловушки. Вместо верёвок пришлось использовать местные растения, напоминающие лианы, благо они здесь свисали с деревьев повсеместно. Три часа напряжённого труда не пропали даром, и когда всё было готово, Ляпидевский, осмотрев дело рук своих, невольно улыбнулся. Теперь оставалось лишь ждать и надеяться на удачу. Пока остальные отдыхали, он, сидя на корточках, чертил на земле схему, по которой необходимо было заставить двигаться противника. Прокрутив в голове десятки вариантов, он, наконец, утвердился с окончательным решением, и уже через полчаса построив свой отряд, отдавал последние приказания. Отобрав десять человек, он поручил их заботам Клёпикова, и теперь с особым тщанием объяснял предстоящую задачу.

— Цель вашей группы — создать видимость всеобщего панического бегства. Уверенные в своём превосходстве, зандры должны клюнуть на нашу приманку. Итак, когда глиссер начнёт приземляться, вы всей гурьбой устремитесь в лес. Бежите как можно более хаотично. Если они сразу начнут стрелять, то прицелиться и попасть в вас в этом случае будет сложнее. Я надеюсь, они не станут вас считать, а если и станут, то, скорее всего, решат, что над нами уже потрудились инопланетные звери. Когда подразделение врага вслед за вами войдёт в лес, вы постараетесь ошеломить их нападением с тыла и из замаскированных убежищ. Но сделаете это не раньше, чем пустите в ход ловушки. Начав атаковать, вам нельзя будет останавливаться. Оружие врага подбирайте сразу, и сразу же открывайте огонь. Создайте в их рядах панику. Я понимаю, что многие из вас погибнут, и было бы глупо обещать вам иное, но у нас нет иного выбора. Я и моя группа рассредоточимся на окраине леса, в месте предполагаемого приземления противника. Наша задача будет уничтожить пилота и захватить необходимый нам транспортник. И хотя рисковать мы будем меньше, чем вы, я не могу послать на это дело новичков в военном деле. Даже если мы перебьём всех врагов, вошедших в лес, а захват транспорта провалится, то все наши старания пойдут насмарку. Мы не сможем добраться до "Прометея". Глиссер нам не просто необходим. Глиссер — это жизнь, наша жизнь и жизнь оставшихся на корабле женщин. Но пусть всем нам повезёт! Капитан тоже останется с нами. Его придётся беречь как зеницу ока, потому что… Роман Карпович, ради бога, не возражайте, ещё не хватало сейчас устраивать дискуссию! На земле командую я. Так что если Вы не согласитесь добровольно уйти и занять отведенное Вам место, я буду вынужден отдать приказ о… — на секунду Сергей запнулся. — Короче, свяжем Вас по рукам и ногам, к чёрту. Ясно?

Капитан понуро промолчал. Как бы не рвался он в бой, но разумом понимал, что Ляпидевский прав. Он, сев на землю, потупил взгляд и устало обхватил руками голову, а сам Ляпидевский тем временем продолжил: — До расчётного времени прибытия зандров осталось не более часа. Нам всем пора занимать боевые позиции. — С этими словами Сергей подошёл к стоявшему на правом фланге Клёпикову и пожал протянутую ладонь, потом рывком притянул прапорщика к себе и по-дружески крепко обнял.

…Удар по голове на считанные доли секунды опередил движение пальца озверевшего охранника. Из-за двери выглянуло не менее зверское лицо Люсии. Она сплюнула на пол, дёрнула головой и вперила взгляд в застывшую от страха толпу.

— Что, страшно? Это хорошо, что вы боитесь! Я люблю чужой страх! Но можете не бояться, здесь мы вас убивать не будем. Мы вас убьем по одному, по двое, на ваших "боевых" постах. — Она засмеялась. — Всё должно быть правдоподобно. Если все вы умрёте здесь, разве кто поверит, что на корабле шёл бой? Сейчас вы пойдёте на свои места, и мы привяжем вас к вашим штатным креслам. Через два часа мы войдём в подпространство и вот тогда повеселимся. Я хотела сделать это чуть позже, на подлёте к Земле, но мне надоело ждать вашей смерти. Почему? Вы, люди, никогда не поймете нас, зандров. Убийство — это так упоительно, чувствуешь себя богом! Чувствовать себя богом! Что может быть превыше этого?!

— Вы все психи! — Нина выступила из рядов объятой ужасом толпы. Губы её дрожали, но в глазах не было страха, лишь твёрдая решимость противостоять противнику до конца, пусть одной силой воли, одним упорством, одним желанием не быть сломленным!

— А, это ты, маленькая потаскушка?! — злобное выражение на лице Люсии сменилось насмешливо — злорадным. — Мне очень хотелось бы, что б ты умерла первой. Но я знаю вас, людей! Умирать первыми проще. Нет, моя дорогуша, ты будешь жить долго! Ты будешь мучиться больше и дольше всех! Как я и обещала. Ты сможешь увидеть, как будет умирать каждый из тех, кого ты знала. Их кровь будет заливать твои руки, а потом ты познаешь боль. Такую боль, какую невозможно представить! Ты ещё будешь молить меня о смерти! Кстати говоря, твой красавец наверняка уже кормит своим мясом какую-нибудь рептилию.

— Змея! — Нина сделала ещё один шаг вперёд с явным намерением броситься на издевавшуюся над ней женщину.

В руках главы священного ордена появилась тонкая петля нейро — паралитического кнута. Люсия криво усмехнулась, и её правая рука стала медленно подниматься вверх в коротком замахе. Но тут в приоткрытую дверь помещения просунулось перемазанное графитовой смазкой лицо главного корабельного механика.

— Госпожа! Капитан Луцкевич просил Вас срочно придти в рубку, — запыхавшийся зандр, тяжело дыша, склонился в почтительном поклоне перед Люсией, на губах которой довольная улыбка стало медленно опадать.

— Подождёт! — не оборачиваясь, бросила она через плечо, досадуя на столь внезапно возникшего механика. — Скажи ему, что я приду за пять минут до ухода в подпространство.

— Госпожа, мы не можем этого сделать… — дрожь в голосе говорившего выдала его волнение или, даже скорее запрятанный в глубине души страх.

— Что? — взревела озадаченная матрона, не в силах представить подобного. — Как это не можем? Если это поломка, то устраните её! И не мешайте мне развлекаться! — Она сделала жест кнутом, отсылая побледневшего механика прочь.

— Прос-стит-те, гос-с-пожа, но мы не в состоянии этого сделать. В топливном отсеке полностью отсутствует "лазурит".

— Как? — голос Люсии понизился до уровня шипения змеи, выползающей из заплесневелого нутра старинного склепа.

— Не могу знать! — взяв себя в руки, бодро вскинув руку к голове, отчеканил посыльный и, смолкнув, так и замер, уставившись взглядом в направленный на него ствол. Когда Люсия успела сунуть кнут за пояс и выхватить из кобуры бластер, зандр так и не заметил.

— Раньше на Земле существовал неплохой обычай: принесшего плохую весть ждали разнообразнейшие кары. — Тишина, стоявшая в комнате, окончательно растворилась в шипении, в которое превратился тембр голоса её преосвященства. — Уж не восстановить ли нам прежний порядок? — Люсия загадочно улыбнулась и взглянула на застывшего в нелепой позе зандра, словно предоставляя ему самому право выбора. И без того бледное лицо зандра стало пепельным. Оставшись довольной нагнанным на него страхом, она смилостивилась. Бластер коротким движением перекочевал в кобуру. Люсия отослала механика небрежным взмахом руки и, закрыв дверь, двинулась вслед за ним. Слова, сказанные прибежавшим, не слишком озаботили её. Она надеялась, что "лазурит", столь необходимый элемент супертоплива, вскоре отыщется.

Россыпь небольших камней устилала всю почву под ногами Сергея. Он ударом ноги отфутболил один из округлых камней в сторону зарослей высокой травы и пристально поглядел на стоявшего неподалёку капитана корабля. Время медленно бежало вперёд. Изредка налетавший юго-восточный ветер приносил приятную свежесть. Где-то в вышине безостановочно кружила крупная серая птица, своими очертаниями отдалённо напоминающая земного грифа. Слабый ветерок, шевеливший ветки небольших кустарников, росших тут же, приносил странный медвяный запах. Небольшой зверёк, ростом с земную крысу, шастал среди нижних ветвей кустарника, и казалось, совершенно не боялся стоящих рядом офицеров.

— Лейтенант, Вы поступили правильно, не сообщив людям о том, что мы никогда не сможем вернуться на Землю. Хорошее знание психологии. Перед схваткой с противником не стоит наносить своим бойцам морального удара…

— Как это не сможем вернуться на Землю? — Сергей даже опешил. — На "Прометее" что-нибудь сломано? Или же нам может не хватить специалистов?

— Лейтенант, — капитан осуждающе покачал головой. — У Вас никудышная память. Я же Вам говорил, что на корабле не осталось лазурита.

После этих слов Сергей облегчённо вздохнул и первый раз за последние сутки смог улыбнуться.

— Капитан, Вы правы, у меня действительно "что-то с памятью моей стало". Но не с той стороны, о которой Вы подумали. Я совершенно забыл Вам сказать, что все те камни, на которых мы так любезно жарили мясо вепря, не что иное, как марсианский лазурит. Госпожа Новикова была столь любезна, что нашептала мне это на ушко. Она словно предчувствовала, предвидела события, во всяком случае, она чего-то опасалась и не хотела никому говорить. Значит, она не сказала этого даже Вам! Что ж, теперь Вы знаете. И хорошо, что напомнили мне про топливо. И кстати, не забыть рассказать об этом ребятам. Мало ли что с нами может случиться! — Сергей виновато развёл руками. — Но Вы, капитан, всё же постарайтесь спрятаться получше. Может в Вас и бурлит боевая кровь древних предков, но Вы — один из немногих, кто умеет управлять кораблем. Где гарантия, что остальные пилоты ещё живы?

Капитан согласно кивнул и, отломив ветку какого-то растения, принялся старательно ковырять ею в зубах. Вдруг его лицо приобрело серый оттенок, и он рухнул на лежавший позади него камень.

— Вот тебе и почистил зубки, — подумал Сергей, ни на мгновение не сомневаясь, в чём причина столь внезапной потери сознания капитаном. Он быстро подскочил к нему, вколол универсальный антидот и, вытащив изо рта Романа Карповича веточку, влил ему туда воду из фляги, затем перевернул его на бок. Часть воды вылилась. Сергей повторил эту процедуру несколько раз. Наконец левый глаз капитана открылся. Он тихо застонал и попытался сесть. Приходил он в себя почти же так быстро, как и терял сознание. Уже через минуту лишь мертвенная бледность и заплетающийся язык говорили о его незапланированном падении.

— Лей… т…нант, Нов-в-викова, у-у занд…д… дров. Они су-у-умеют выведать у неё инф-ф- формацию… Нужно срочно менять планы. Они полетят прямо к залеж-ж-жам "лазурита". Слышишь?

— Мы ничего не будем менять.

— Но они возьмут минерал и улетят!

— Мы ничего не будем менять. Она им ничего не скажет.

— Лейтенант, — к капитану вернулось прежнее красноречие. — Вы не знаете современных методов допроса!

— А Вы не знаете госпожу Новикову. К тому же едва ли они догадаются, что у неё вообще есть сведения о минерале.

— Но она геолог. Они наверняка решат проверить, обнаружила ли она что-то на планете или нет. Лейтенант, берите людей и идите на остров.

— Нет.

— Лейтенант, как командир корабля, я Вам приказываю!

— Вы не можете мне приказывать. Как глава военной миссии, все решения по борьбе с наземным противником принимаю я.

— Но Вы не смогли защитить корабль! — запальчиво выкрикнул капитан. Похоже, сжеванная травинка отрицательным образом повлияла на его рассудительный характер. Сергей поморщился, словно от пощёчины.

— Я должен защищать корабль от наземного противника, а не от членов его же экипажа. Если на то пошло — это Ваша вина. Вы отвечали за подбор кадров.

Капитан подавленно отвернулся и стал пристально рассматривать линию горизонта.

— В чём-то Вы правы. К сожалению, отбор экипажа проводил НИИ КИ, меня даже близко не допустили к этому жизненно важному мероприятию. Как положено, я попросил предоставить мне списки экипажа задолго до отправления в полёт, но мне отказали. Я не стал настаивать. Возможно, меня потому и выбрали на это место, что знали мою мягкотелость в спорах с начальством. — Капитан устало посмотрел на горизонт и опустил голову на грудь, его плечи стали вздрагивать, кажется, у него начиналась истерика. Сергей на секунду задумался, затем подсечкой свалил руководителя экспедиции на землю и, удержав, сделал укол снотворного.

— Пожалуй, так будет спокойнее, — подумал он, укладывая капитана в небольшой окопчик, специально вырытый для него накануне.

— Иванов! — крикнув, Сергей подозвал к себе рослого легионера и, показав ему пальцем на спящего в окопе капитана, приказал: — Отвечаешь головой. Понял?

— Так точно! — ни на мгновение не задумываясь, ответил тот, пристраиваясь за стоящим неподалёку валуном.

— Свиньи! — Люсия нервно прохаживалась по рубке. Она только что возвратилась из хранилища "лазурита". На месте космического минерала лежал коричневый порошок — результат необратимой химической реакции, в результате которой и получился этот холм сложной по составу и никому не нужной соли. Два провода, ведущих из хранилища, и разбитая склянка из-под катализатора не оставляли сомнений в причине произошедшего. Технический робот, повинуясь поданной команде, явился в хранилище и выполнил заложенную в нём программу. Остатки этого самого робота, теперь уже разобранного на части, валялись тут же, в рубке. Её преосвященству больше ничего не оставалось делать, как выместить свою злобу на ни в чём не повинном (в своём неразумии) роботе.

— Нет, я это просто так не оставлю! Этот ублюдок капитан, эти проклятые людишки у меня ответят! Луцкевич, экстренное торможение! Разворачивай корабль! Я хочу собственными глазами увидеть смерть этих человечишек!

— А как же пленники?

— К черту пленников! Мне некогда с ними сейчас возиться! Пусть посидят в противоперегрузочных креслах. Их гибелью я ещё успею насладиться чуть позже.

Луцкевич, повинуясь отданной команде, включил двигатели на торможение и, закрыв глаза, принялся ждать. По дисплею, находившемуся напротив него, побежали ряды цифр, показывающих различные изменения параметров движения корабля. Всё было в пределах нормы.

День уже давно перевалил за полдень, когда среди облаков, большими белыми одеялами покрывавших небо, появилась маленькая чёрная точка. Сомнений не было, транспортный глиссер, с предельной скоростью войдя в плотные слои атмосферы, пикировал к поверхности планеты. Сергей на мгновение задумался. Открытая несколько суток назад планета за сутолокой происходящих событий так и не была названа. Капитан наверняка уже придумал ей название, но так и не успел сообщить её членам своей команды до того, как их взяли на мушку. А уж позже ни у кого и не возникало мыслей о названиях местных достопримечательностей. Правда, "вепри", названные этим словом биологом-зандром, так и остались вепрями. Пока Сергей размышлял, транспортник приблизился. Уже стали видны очертания его фюзеляжа. Матово заблестел фонарь выделяющейся на общем фоне кабины. Звук двигателей, смешиваясь с шелестом ветра в ветвях деревьев, превратился в сплошное монотонное шипение.

"Ещё три секунды", — поглядывая на часы, подумал Ляпидевский, затем осторожно раздвинул скрывавшие его кусты и свистнул. Повинуясь его команде, группа, возглавляемая Клёпиковым, находившаяся на самом видном участке местности, поднялась со своих мест и, изображая паническое бегство, ломанулась в сторону высящегося неподалёку леса. Их заметили. Глиссер, завалившись на крыло, изменил курс, и его многотонная туша начала резко снижаться. Сергей нервно сжимал в руках оружие. Выброшенный в кровь адреналин холодом пробежал по спине, наполняя организм новыми силами.

— Есть! — взглянув в сторону леса, Сергей остался доволен. Последний из бегущих скрылся в его зарослях. Пока всё шло по задуманному им плану. Секундой спустя в его уши врезался звук рокочущего мотора. Гоня впереди себя массу воздуха, громадина машины опустилась на каменную площадку в каких-то пятнадцати шагах от залёгшего Сергея. Не ожидавший такого сюрприза, лейтенант, задохнувшись от забившей рот пыли, закашлялся и непременно выдал бы себя, если бы сидевшие в транспортнике зандры поторопились выйти наружу. Когда они, наконец, раскачались, он уже откашлялся и теперь лежал, уткнувшись носом в траву тише любой мыши.

— Не забудьте включить видеокамеры! — донёсся до Сергея резкий голос отдававшего приказы Луцкевича. — Госпожа хочет видеть, как умрут эти мерзкие недочеловеки! А вы уж там постарайтесь, чтобы прежде чем умереть, они хорошенько помучились. И поживее, я не хочу задерживаться здесь ни на одну лишнюю минуту! Вперёд, и пусть кровь льётся рекой!

Вместо ответа из открытого нутра глиссера донеслось дружное ржание столпившейся на рампе зондеркоманды. Сергей поднял взгляд и едва подавил в себе желание открыть огонь. Десять зандров, обтянутые в новенькие униформы спецчасти 4-Б, выстроившись подковой, начали медленное движение в сторону леса. Они шли неспешно, небрежно опустив руки с закатанными по локоть рукавами на висевшие на уровне груди бластеры. На мгновение Сергею показалось, что он это уже где-то видел, но его память отказалась подсказать, где именно. Он ждал. Когда вылезший из кабины Луцкевич пошёл в его сторону, он замер. Убить помощника капитана сейчас было проще всего. Но что потом? Один случайно вырвавшийся крик, тяжёлое падение, и зандры развернутся в его сторону. К тому же Сергей не был уверен, что Луцкевич остался здесь совершенно один и что кто-нибудь не сидит сейчас в транспортном отсеке, в ожидании дерзкого нападения землян. Нет, надеяться на самоуверенность зандров можно было только до определенной степени. Поэтому Сергей подавил сосущее желание расправиться с помощником капитана немедленно и, мысленно выругавшись, продолжил своё ожидание дальше.

Вскоре из леса начали доноситься крики, перемежаемые беспорядочной стрельбой. Кто кричал, и куда стреляли зандры, по людям или в окружающее пространство, было неясно.

Едва обнаглевшая от своей непобедимости команда вошла в лес, как со всех сторон на них понеслись подвешенные к деревьям и теперь отпущенные брёвна. Четверо марсиан были сбиты на землю. Двое затихли сразу, третий еще шевелился. Четвертый, вскочив на ноги, открыл бешеный огонь по окружающим зарослям. Оставшиеся в живых, нервно вздрагивая, двинулись дальше. Поняв, что первым ударом уничтожить противника не удалось, Клёпиков отдал команду атаковать. Сразу несколько копий, вылетев из-за деревьев, ударили во фланг идущему вглубь леса противнику. Большинство копий пронеслось мимо, но одно или два попали в цель, существенно посчитав рёбра охнувшим от удара спецам. Зандры лишь на мгновение растерялись от столь неожиданного приёма, затем безо всякой команды сыпанули в разные стороны. Воспользовавшись их замешательством, двое ребят из команды Клёпикова кинулись к брошенным и теперь лежавшим на земле бластерам убитых зандров. Секунду спустя оружие оказалось в их руках, но Сафин — третий пилот корабля, первый схвативший оружие, тут же выронив его на землю, упал вслед за ним, заливая траву своей бившей из рассечённой надвое груди кровью. Второй, кто это был, Клёпиков так и не успел рассмотреть, оказался более удачлив. Отскочив назад, он успел укрыться среди деревьев, и теперь время от времени постреливал, заставив ошарашенных неожиданным сопротивлением зандров залечь на землю.

Клёпиков левой рукой осторожно отогнул в сторону ветку и, размахнувшись, швырнул своё копье, метясь в лопатку присевшему за кустом круглолицему толстяку. Копьеметатель из сержанта оказался никудышный. Если бы не ствол росшего на его пути арктона, копьё прошло бы мимо, а так оно чуть отклонилось и врезалось как раз в нависавшую над пяткой массивную ягодицу противника. Зандр взвыл и повалился в сторону, но надо отдать ему должное, оружие не выпустил, так что когда над ним завис распластавшийся в прыжке Клёпиков, он едва не располосовал его надвое. Лишь мгновение отделило сержанта от гибели. Оказавшись на толстом пузе чужака, Клёпиков не стал долго раздумывать и выверенным ударом нанес нокаутирующий удар в челюсть. Что-то хрустнуло, и голова неизвестного "героя" откинулась назад. Сержант крутанул её, и хруст позвоночника возвестил о "внезапной" кончине зандра. Теперь, когда у сержанта появилось в руках оружие, он наконец-то почувствовал себя человеком. Его меткие выстрелы заставили зандров прекратить наступление и занять оборону. Но это было скорее плохо, чем хорошо. Выкурить пятерых оставшихся противников, имея всего два бластера и лишь одного опытного стрелка, не представлялось возможным. Добраться до трёх других бластеров никому не удалось. Нужно было срочно что-то предпринять, иначе опомнившиеся зандры передавят их, как котят. В чём-чём, а в этом Клёпиков не обольщался. Спесь, вызванная самоуверенностью зандров, прошла, а выучка у бойцов бывшего подразделения 4-Б была отменной…

Сергей тщательно прицелился и нажал спуск. Вытянутое лицо Луцкевича лопнуло и разлетелась на мелкие части, забрызгав фонарь глиссера серым веществом мозга, перемешанного с раздробленными и оплавленными костями черепа. Тут же со всех сторон к транспортнику бросились вооруженные кольями легионеры. Но Сергей не зря подозревал наличие на борту охраны. Два зандра выскочили из салона и, встав в полный рост, принялись методично отстреливать бегущих. Ляпидевский вскинул оружие и, почти не целясь, нажал на спуск. Длинная непрерывная очередь, выпущенная Сергеем, разрезала одного зандра на пополам и выбила из рук другого бластер. Оружие оплавленным комом отлетело в глубину глиссера, а здоровенный амбал, потеряв оружие, плюхнулся на задницу и растерянно заозирался по сторонам в поисках так не кстати оказавшегося здесь стрелка. Наконец, зандр увидел выходящего из кустов Сергея. Он вскочил на ноги, и его хищная морда оскалилась в дикой полуулыбке.

— Ну что, давай как мужчина с мужчиной? Один на один? Что, слабо?

Окинув оценивающим взглядом противника, Сергей с немалым для себя удовольствием заметил, как из-под рукава амбала стала медленно выдвигаться тонкая, отточенная сталь боевого стилета.

— Джентльменов здесь нет! — Плавно нажатый спуск возвестил о невозможности рыцарской дуэли. Голова амбала, отделившаяся от тела, медленно упала на камни, а из разжавшейся кисти, вслед за упавшей башкой, сверкнув в лучах дневного светила, скатилось запрятанное в рукаве оружие.

Ляпидевский окинул взглядом свою поредевшую команду. Из десяти человек, принимавших участие в штурме, в живых осталось лишь четверо. Стерёгший капитана Иванов был не в счёт. К тому же из трёх оказавшихся на борту бластеров пригодными оказались только два. Сергей чертыхнулся, но, подумав, приказал подобрать и его.

— Зачем? — спросил запыхавшийся Сударушкин.

— Будем создавать массовость, — лицо Ляпидевского было совершенно серьезно. — Нам нужно идти в атаку и немедленно, иначе наших в лесу перебьют всех до последнего человека. Подбираться окольными путями нет времени, значит, придётся бежать в открытую. Чем больше нас будет, тем лучше. Он на мгновение замолчал, затем счёл нужным пояснить: — Будем давить на психику.

Соглашаясь, Сударушкин кивнул. И, подхватив с земли бесполезный бластер, первым ринулся в атаку.

С громким криком "ура", размахивая трофейным оружием и беспрестанно паля в воздух, пятеро десантников стремительно приближались к лесу. Встревоженные криками, раздавшимися в тылу, зандры развернулись и открыли огонь по бегущим. Один из наступающих упал, остальные, не останавливаясь, продолжали нестись вперёд. С фланга по самим зандрам обрадованный Клёпиков открыл прицельный огонь. Зажатый с двух сторон неприятель, совершенно не понимая, что произошло, заметался в поисках выхода. Один марсианин, бросившись в сторону, напоролся на острое копьё младшего лаборанта. Остальные залегли и, окончательно сбитые с толку, в панике хаотично палили в разные стороны. Дальнейшее напоминало отстрел мух, бегающих по тарелке и не имеющих возможность взлететь. Когда всё было кончено, Сергей собрал своё оставшееся воинство. Из всей его легионерской группы, считая Клёпикова, осталось всего шесть человек, гражданских лиц было чуть больше — восемь. Спящего капитана Сергей посчитал отдельно. Из восьми гражданских двое было ранено. Из кадровых вояк двое имели лишь незначительные царапины. В ходе не продолжительных поисков смогли найти десять бластеров. Боекомплектов к ним хватало в избытке. Страшно хотелось есть, но звери, напуганные шумом боя, как назло, не показывались. Да, собственно, это было и неважно. Времени для их готовки не было. Надо было срочно готовиться к захвату "Прометея". Но прежде чем взлететь, требовалось выполнить и отдать последний долг павшим…

Тела людей были сложены вместе и прикрыты собранными здесь же камнями. Таскать на себе трупы ненавистных зандров никто не пожелал.

— Лейтенант, давайте выкопаем, что ли, одну большую могилу и похороним наших товарищей, как положено?! — во взгляде подошедшего Иванова светился плохо скрываемый укор.

— Успокойся! — Сергей похлопал парня по плечу. — Если мы будем копать яму имеющимися у нас средствами, как раз прокопаемся суток двое. К этому времени придётся готовить еще десятка два могил для оставшихся на корабле.

Иванов неуверенно затоптался на месте.

— Но, не переживай, я знаю, что ты прав. Если нам повезёт — мы вернёмся и похороним их со всеми почестями. Хотя, если честно, то по мне всё равно где гнить: медленно в земле или быстро в желудках животных. Да ты не беспокойся, на первое время для местного зоопарка вполне хватит зандров! — Сергей невесело улыбнулся. — А теперь, ребята, впёред! Грузите капитана, нам пора лететь.

Несколько минут ушло на то, чтобы все сели и пристегнулись ремнями. Затем взревели моторы, транспортник плавно оторвался от земли, неспешно развернулся и, набирая скорость, понёсся в сторону чернеющего провала вселенной. Одна мысль, словно перепуганная канарейка, билась в голове у ведшего глиссер Сергея. Он был уверен почти наверняка, что их будут ждать.

Взбешённая Люсия металась по кораблю как дикая кошка. Ей очень хотелось уничтожить всех пленников, но она была не уверена, что после этой расправы сумеет удержать свое воинство в повиновении, и они не перегрызут друг другу горло. Площадь корабля была слишком мала, чтобы, чувствуя запах смерти, зандры сумели остановиться. Пока о гибели карательной экспедиции кроме неё не знал никто. Она же, приготовившись наблюдать смерть ненавистных ей людей, была вынуждена любоваться бесславной гибелью своих собственных солдат. Ей было страшно и любопытно одновременно. Она любовалась развернувшейся на её глазах ужасающей картиной боя. Некоторое время Людмила Ивановна еще надеялась, что зандры возьмут верх. Потом надеялась на чудо. Потом… потом, окончательно поняв, что чуда не произойдёт, она нашла в себе силы выключить внешнюю связь и, едва не задыхаясь от сдерживаемой ярости, отправилась в рубку главного управления лазерными системами корабля. Один из комендоров был зандром.

— Эй, ты, живо приведи лазерные системы корабля в боевую готовность! — в глазах хранительницы ордена, любившей именовать себя Люсией, сверкали злобные молнии.

Дремавший в кресле комендор вскочил с него, как подброшенный бросился выполнять команду своей госпожи так поспешно, что едва не перепутал пароль на запуск системы. Он вздрогнул и скосил глаз на стоявшую чуть сбоку хранительницу и главу ордена. Но та не заметила его оплошности. Он облегчённо перевёл дух и продолжил своё дело. Госпожа находилась в бешенстве, и сейчас не стоило рисковать, выводя её из себя нелепыми ошибками. Через несколько секунд компьютер управления системами доложил о готовности корабля к бою. Комендор повернулся к хранительнице в ожидании очередных приказаний. Жестом своей руки она остановила его попытку встать.

— Воин! — глава ордена была не обязана знать имя каждого плебея, лежащего у её ног. — Мы должны уничтожить отправленный на планету глиссер.

— Есть! — покорно ответил несколько растерявшийся комендор. В его мозгу мелькнула мысль, что на глиссере будут свои же, но противоречить госпоже он не решился. В конце концов, власть сама знает что делать. Но он также знал, что если власть в лице хранительницы ошибётся, то отвечать за её ошибку придётся ему. Но лучше отвечать потом, чем уже сейчас умереть от выстрела взбешённой госпожи. Он молча перенацелил системы залпового огня на участок неба со стороны планеты и молча принялся ждать.

Когда маленький прямоугольник космического транспортника попал в перекрестие лазерных систем "Прометея", Люсия лёгким наклоном головы отдала приказ открыть огонь. Комендор, повинуясь приказу, ловкими пальчиками пробежал по клавиатуре компьютера и нажал кнопку открытия бортового огня. Ничего не произошло. Ни один луч не вырвался из лазерных батарей, ни один луч не ушёл в космос, прошивая его бездонное пространство, ни один луч не вкрыл обшивку приближающегося транспортника. Выпучив глаза, Люсия посмотрела на растерянно трепетавшего ресницами комендора.

— Почему корабль не стреляет? Почему мои враги до сих пор живы?

Комендор, не в силах сдержать дрожь, затрясся от страха, бледнея под яростным взглядом своей госпожи.

— Я не знаю, я сейчас, я проверю. Я, я, я…

Он снова нажал кнопку, и на экране монитора красными буквами высветилось одно слово: "Ошибка". Комендор непонимающе посмотрел на начертанное слово, затем перевёл взгляд на свою госпожу и, увидев в её глазах приближающийся смертный приговор, начал торопливо щёлкать по клавишам. Он вновь нажал кнопку открытия огня и вновь ничего. Только на экране повторно появилось бегущая строка: "Ошибка. Предназначенный для уничтожения объект опознается как свой. Невозможность выполнения приказа на уничтожение". Затем строка исчезла, и появилось одно, уже успевшее надоесть слово "Ошибка". Пока комендор упражнялся в бесплодных попытках произвести выстрел, к Люсии вернулась способность рассуждать трезво и без эмоций.

— Что нужно сделать, чтобы эта штука начала работать?

Комендор понял, что гроза миновала. Он засуетился, не зная, куда деть снующие по клавишам руки.

— Госпожа, нужно перепрограммировать бортовой компьютер, а на это…

…а на это уйдет несколько часов, — закончила за него Люсия. Она гордо вскинула вверх голову и, повернувшись, пошла прочь.

— Берите оружие и готовьтесь к встрече непрошеных гостей. Мы сегодня сможем неплохо повеселиться! — бросила через плечо поспешно уходящая Люсия. Затем до комендора донесся её приглушенный хохот. Он проворно соскочил со своего кресла и, взяв в руки лежавший на соседнем кресле бластер, притаился на входе в комендорскую рубку.

Наконец-то пришедший в себя капитан, ругаясь на чем свет стоит и обзывая всех без разбору уродами, протёр заспанные глаза. Пренебрегая всеми правилами приличия, совсем не по чину плюнул на пол и, продолжая ругаться, перебрался в кресло второго пилота. Решительно взяв управление на себя, он, не суетясь, подвёл глиссер к неподвижно висевшему в пространстве "Прометею" и посадил транспорт на розовый квадрат, обозначенный на технических картах как внешняя посадочная площадка.

— А как мы попадём вовнутрь? — Сергей в недоумении развёл руками. — Это же внешняя площадка, отсюда нет входа! Мы израсходуем весь заряд наших батарей, пытаясь прорезать дыру в этой чёртовой обшивке!

Капитан самодовольно улыбнулся.

— Лейтенант, Вы зря беспокоитесь! Это ещё одна тайна нашего корабля. Здесь есть внешний аварийный люк.

— Я понял, но к чему эта конспирация? Мы вполне могли бы попасть в транспортный ангар. Я предполагал, что нас будут ждать, но теперь считаю, что нас не ждут. Если бы они что-то заподозрили, то уничтожили бы нас ещё на подлёте.

— Не обольщайтесь, Ляпидевский! Не хочу Вас огорчать, но нас скорее всего уже действительно дожидаются и не уничтожили только потому, что этот корабль — машина умная, он не может уничтожить своего. Так что готовься к выходу и жди пакостей. Я сейчас соединю стыковочные узлы, и вы, не мешкая, топайте вниз. Поторопитесь, пока зандры не догадались, где нас искать. Я с вами не пойду. — Он хмыкнул и с иронией добавил: — Слишком ценный кадр! — Похоже, капитан смирился со своей ролью и в бой больше не рвался.

Прежде чем начать штурм, Сергей подозвал к себе всех вооруженных людей. Требовалось распределить роли.

— Ты, — Ляпидевский повернулся к стоявшему с боку Клёпикову, — возьмешь троих и захватишь Центр Управления Кораблём. С тобой пойдут Метлицкий и двое гражданских. Ещё один без оружия потопает чуть сзади. Если сумеете захватить оружие — то вооружите и их. Ты, Босин, возьмёшь двоих. Твоя задача — захватить центральные палубы корабля и освободить заложников. Я надеюсь, они ещё живы. Я же возьму Иванова и Сударушкина, и вместе с ними отправлюсь проведать ангар на предмет засады. Надеюсь, наши друзья ещё там. Теперь последнее: кто управится первым, придёт на подмогу соседу. И вот что ещё: Босин, я знаю, у тебя где-то завалялась световая граната. Не одолжишь?

— С превеликим удовольствием! Где я тут её швырять буду? Ты сам-то поосторожнее: ослепнешь, и никакие закрытые глазки тебе не помогут. — Босин невесело усмехнулся и, вытянув из разгрузки СГ-12, протянул её Ляпидевскому.

— Да уж как-нибудь справлюсь, — Сергей улыбнулся в ответ и убрал полученную гранату в нагрудный карман. Время поджимало. — Всё, ребята, пора! Прощаться не будем, надеюсь, ещё свидимся.

— С богом! — Клёпиков шлёпнул Сергея по плечу и первым намылился к выходу.

— Ну, уж нет, теперь моя очередь! — лейтенант Ляпидевский бесцеремонно оттеснил друга плечом и, открыв люк, шагнул в переходной тамбур. Он выбрался во чрево корабля и сразу же всадил очередь в вылезшего из-за угла зандра. Тот рухнул, раскинув по сторонам руки. Бластер откатился в сторону. Сергей рванул вперёд, слыша, как шедший за спиной гражданский, перейдя на бег, устремился к упавшему на пол оружию. Подняв его, он деловито осмотрел его на предмет повреждений и, не найдя таковых, присоединился к шедшей в замыкании группе Босина.

Итак, разделившиеся на три группы люди начали штурм. Первая группа под командой Клёпикова поспешила в головную часть корабля. Вторая под началом Босина двинулась к центру "Прометея". Сергей надеялся, что там им удастся найти ещё живых заложников. Сам же Сергей, согласившись с капитаном в том, что в транспортном ангаре их ждала засада, взял с собой ещё двух человек и направился по коридору направо, на встречу с устраивавшими им засаду зандрами. По его подсчетам, на корабле оставалось чуть больше полутора десятков марсиан, но он, не смотря ни на что, был почему-то уверен в победе и боялся лишь одного: что зандры успеют уничтожить пленников. Поэтому он спешил, пренебрегая осторожностью, и едва не поплатился за это, угодив под прицельный выстрел врага. Луч с шипением пронёсся около его уха, обдав кожу обжигающим жаром. Отработанно упав на колени, Ляпидевский полоснул по высунувшемуся из-за угла лаборанту Митрохину и отпрыгнул влево, оказавшись в тени стеллажной ниши. Митрохин — высокий жизнерадостный парень Сергею нравился. Он видел его пару-тройку раз в общественной столовой и никогда бы не подумал, что он зандр. Ляпидевский, свою очередь, попытался достать Митрохина одиночным выстрелом. Но тот, будучи наготове, отскочил в сторону и вновь выстрелил. Иванов, стоявший в трёх шагах за спиной Сергея, со стоном рухнул на пол, огненный луч с шипением распоров рукав рубашки, обуглил обширный участок кожи чуть выше локтя. Вынырнувший из-за поворота Сударушкин располосовал настырного лаборанта надвое, а Сергей, даже не посмотрев на упавшего десантника, выдавил ему в ногу тюбик обезболивающего и бросился вперёд.

"Если выживем, — подумал он, — то ещё успеем перебинтовать, если нет, то зачем ему наши бинты?"

Вырезав выстрелом приличную дыру в заблокированной двери, он швырнул в помещение ангара одну световую гранату и, отбежав за угол, успел сосчитать до двух, когда раздавшийся негромкий звук возвестил о взрыве. Сергей подождал ещё немного, позволив вентиляционной системе удалить оставшиеся после разрыва газы, после чего вошёл вовнутрь и просто, без всякой жалости и сожаления расстрелял ослепших от вспышки зандров. Их было семеро. Взяв из кармана ближайшего зандра запасную обойму и батарею, Сергей выскочил наружу и как раз вовремя, чтобы оттащить раненого в бедро Сударушкина под прикрытие стены. Сразу четверо бывших технических работников с трёх направлений атаковали оставшегося в одиночестве Сергея. Световых и иных гранат больше не было. Противник, прикрывая друг друга, подходил всё ближе и ближе. Сергей, подхватив стонущего Сударушкина под мышки, отступил вовнутрь ангара, по пути сцапал со стола пульт дистанционного управления функциями ангара и, не задумываясь, втащил раненого в кабину маленького военного истребителя, затем влез сам и, закрыв фонарь, нажал кнопку внешнего управления шлюзами. Поток воздуха, жадно всасываемый бездонной пропастью космоса, устремился наружу, вытаскивая за собой все незакрепленные предметы. Первым мимо кабины с сидевшими десантниками пролетел коренастый механик машинного отделения. Он что-то кричал и дико размахивал руками. Вслед за ним протащился тощий лаборант с перебинтованной ногой. Догоняя его, с застывшим отчаянием на лице просвистел третий. Четвёртый, уцепившись за острые края разрезанной Сергеем двери, никак не хотел разделять судьбу товарищей. Он упорно боролся за свою жизнь, но силы покинули его и, завывая громче улетающего потока воздуха, зандр, словно пробка из бутылки шампанского, был выброшен за пределы корабля. Сергей осмотрел помещение: никого не было. Нажав кнопку закрытия дверей шлюза, он наконец-то смог заняться раненой ногой своего подчиненного. Наложив бинт, Сергей ещё раз огляделся по сторонам. Никого. Подождав еще десяток минут и дождавшись, когда компенсирующие насосы поднимут давление до нужного уровня, Ляпидевский вылез из кабины и медленно двинулся к двери выхода. За ней и в коридоре никого не было. Стараясь ступать как можно тише, Сергей направился в сторону исследовательской лаборатории.

Группа Клёпикова с лёгкостью разделалась с двумя зандрами, дежурившими у дверей центра управления кораблём, потеряв при этом одного человека из легионеров. В отличие от них, группа Босина нарвалась на ожесточённый отпор. Когда же им в спину ударили ещё несколько бластеров, старший сержант понял, что они угодили в ловушку. Бой был коротким, но ожесточённым. Из семи нападавших зандров уцелело трое. Они настороженно подошли к ещё живому Босину. Самый высокий из них, и по — видимому, руководивший боем, пнул беспомощно лежавшего сержанта носком ботинка и, достав нож, наклонился, чтобы перерезать раненому горло. На его лице с гримасой сумасшедшего сияла радостная улыбка. Едва окровавленный нож влетел вверх, чтобы опуститься в ножны, раздалось приглушённое шипение лазеров, пронзающих воздух, и его хозяин, с хрипом втянув воздух, повалился на металлический пол перехода. Вслед за ним упал второй. Третий попытался отстреливаться, но после новой порции очередей его правую руку располосовало до самого локтя. Выронив оружие, он упал на пол и завыл, прося пощады. Но тщётно, Клёпикову, разгневанному гибелью товарищей, было не до сантиментов. Точный выстрел — и в переходе воцарилась звенящая тишина…

Сергей ворвался в лабораторию, держа оружие наготове. Ствол рыскал по сторонам, а палец лежал на спусковом крючке.

— Я так и знала, что ты придёшь сюда! — донёсшийся до него хриплый голос мог принадлежать только ей. Сергей резко развернулся влево и замер. Из-за лабораторной стенки, уставленной разнообразнейшими колбами и пробирками, медленно выходила Люсия, правой рукой крепко сжимавшая горло бледной от перепуга Нины. В левой она держала маленький, со спичечную коробку, приборчик с большой красной кнопкой посередине. Для чего была предназначена эта кнопка, сомнений не было. Сергей начал медленно поднимать ствол.

— Только посмей, — Люсия злорадно ухмыльнулась, — и вы все умрете. Здесь хватит взрывчатки, чтобы уничтожить весь корабль. Опусти оружие. Ну? Живо! Я же могу сделать этой красотке больно! — Словно в подтверждение её слов Нина сдавленно вскрикнула. — Бросай оружие, кому говорят! Мне надоело ждать! Я начинаю нервничать. — Люсия подняла руку с зажатым в ней пультом.

— Хорошо. — Сергей отстегнул магазин и бросил бластер к ногам горделиво вскинувшей голову верховной хранительницы.

— Слушай меня внимательно: сейчас ты пойдёшь к своим людям и объяснишь им мои условия. А они таковы: вы все складываете оружие, только не обдумайте со мной шутить! Затем мы садимся на эту грёбаную планету и вы лазите по ней на карачках до тех пор, пока не найдёте мне достаточного количества марсианского лазурита. А чтобы у вас не появилось желания смыться, большую часть людей я оставлю в заложниках, и, прости, милый, но и твою подружку тоже. Уж больно у нее нежная кожа, как бы она, блуждая по джунглям, не поцарапалась… Когда вы найдёте "лазурит", я отпущу вас, и может быть даже подумаю, не оставить ли вам ваших, ха-ха, женщин. У меня всё. Иди к своим дружкам и популярно объясни им мои условия.

— Но…

— Никаких но. Даю тебе времени ровно полчаса. Не более. Ступай! — Люсия вновь ощутила своё могущество. Кровь и власть! Власть порождает кровь, кровь даёт власть…

Сергей, лихорадочно пытаясь придумать выход, начал медленно поворачиваться. Но не успел сделать и одного шага, когда воздух прямо перед его глазами, едва не задев лица, пропорол ослепительно красный луч бластера. Раздался резкий вскрик. Люсия с обрезанной почти по локоть кистью вытаращенными глазами смотрела на появившегося из дверей Клёпикова. Кисть шлепнулась на пол и дистанционный взрыватель, выскочив из вздрогнувших пальцев, отлетел в сторону. Удар локтем, сделанный Ниной был столь профессиональным, что Сергей даже раскрыл рот. Сама же девушка, вывернувшись из-под сжимавшей её шею руки, отскочила в сторону. Почти в то же мгновение задохнувшуюся от удара Люсию буквально раскромсало безостановочно льющимся из ствола бластера огненным лучом. Всё было кончено. Сергей посмотрел на падающее тело, повернулся в сторону опускающего оружие Клёпикова и растерянно спросил:

— Может, её всё же не стоило убивать?

— Ага, точно! Я должен был ждать, когда она догадается наступить на кнопочку каблучком своей розовой туфельки! Нет уж, увольте! — Клёпиков чертыхнулся и решительно направился к лежавшей на полу маленькой коробочке.

Сергей не стал спорить. Неопределённо пожав плечами, он сделал шаг к бросившейся ему навстречу девушке, по лицу которой бурными потоками текли слёзы… Он обнял её за хрупкие плечи, сглотнул подкативший к горлу ком и, ощутив на своих губах солоноватый привкус её слез, с неожиданно стеснившей грудь нежностью подумал, что он непременно на ней женится, и не когда-нибудь — завтра же… Они стояли, сжимая в объятьях друг друга и не замечая, как просторное помещение лаборатории начали заполнять освобождённые члены экипажа.

КОНЕЦ