Тени Монолита

Глава первая

Путепровод, казалось, будет тянуться вечно. Капитальное сооружение. Слева и справа от них шли монорельсы. До потолка метра три. Прямо над головой проходила эстакада, на опорах которой плотно лежали трубы. Время от времени Паштет прощупывал их лучом фонарика. Он все время опасался увидеть в луче фонаря красные глаза мутанта, но пока Бог миловал. Снорки, загнавшие их в это подземелье, отстали. Закрывавшая вход стальная решетка оказалась им в буквальном смысле слова не по зубам.

Ким и Брюхо топали следом с ружьями наперевес. У них фонарей не было. Не позаботились как-то. Примус говорил: "Пошли, сходим! Айда! Детектор есть."

Где теперь Примус? Сноркам достался, вместе с детектором, а вот остальные успели укрыться в проходе. Замка, понятное дело, не было. Паштет, одной рукой держа ружье, другой вогнал в петли решетки кусок арматуры. Брюхо навалился, согнул ее. Ржавый металл петель захрустел, но выдержал. Когда они ушли, сзади послышался скрежет. Снорки пытались пролезть следом, но толстый стальной прут разогнуть не могли. Все трое еще долго стояли, глядя назад, в темноту.

— Хана Примусу, — сказал Ким.

Остальные промолчали. Действительно хана. Не поспоришь. Снорки все еще звякали металлом за углом коридора, но когда Паштет сделал шаг в ту сторону и выставил за угол ружье, звяканье сразу стихло. Услышали. А может быть и оружие увидели.

Перед глазами у Паштета все еще стояло удивленное лицо мародера, который хоть и заметил в вечерних сумерках снорка, но не успел ничего сделать. Прыжок, взмах когтистой лапы, мутант исчезает в кустах, а из шеи Примуса хлещет кровь. Брюхо что-то кричит, гремят выстрелы, Примус падает, они бегут… Он снова посветил вверх. Луч прошел в переплетение труб и увяз в нем. Ничего.

— Проход справа, — прошептал Брюхо, тыча в ту сторону стволом.

Паштет посветил. Действительно: проход. Узкий, высокий, несколько труб с главной эстакады уходят в него. Метрах в пяти коридор загибался и луч уперся в стену.

— Проверим?

Ким и Брюхо молчали, не зная, что ответить. Залезешь — и что там? А фонарик один, не разделиться. Потом Ким сказал:

— Может быть до поворота?

Они цепочкой вошли в коридор и дошли до стены. Паштет посветил влево и вправо. Слева было видно еще несколько проходов и дальше луч тонул в темноте, а справа вверх с небольшим наклоном поднимался пандус.

— Ветерок тянет… — пробормотал Ким.

— Вылезем прямо к мутантам. Мы ведь еще не далеко ушли. Шагов двести всего.

— Считал что ли?

— Считал.

— Тогда твоя правда: выбираться рано.

— А зачем сюда пришли?

— Как зачем?

Паштет обернулся и до него дошло, что никто из его друзей этот вопрос не задавал. Голос доносился из коридора сзади.

— Кто это? — спросил он. — Брат, помоги! Мутанты сюда загнали.

— Я-то брат… Только не твой, — ответила темнота.

— А чей? — дурацкий вопрос сам вылетел изо рта Паштета.

Как в песне поется: "…а в ответ — тишина." Потом из коридора послышались уверенные шаги. Паштет успел подумать, что говоривший, наверное, в приборе ночного видения.

…

Трех мародеров я видел бы вполне уверенно и без ПНВ, даже если бы один из них не дергал фонарем из стороны в сторону. Я вообще хорошо вижу в темноте. Если снорк это может, то почему я не могу? В один прекрасный день я задал сам себе этот вопрос и оказалось, что моих знаний достаточно, чтобы на него ответить. Ничего сложного, на самом деле. Человеческий глаз способен уловить порцию света в десять фотонов, так что мутировать и отращивать фасетки, как снорку, мне не пришлось. Лишь слегка повысить чувствительность рецепторов. Плюсов без минусов конечно не бывает. Теперь синий и зеленый цвета путаю.

— Ну так что тут у нас? — спросил я, хотя и так все было ясно.

В последний сезон в Зону набежало очень много самого разного народа пользуясь тем, что беспредела первых лет уже нет и война группировок закончилась. Их так и звали, попросту: мародерами. Даже пословица появилась: "Первый год — мародер, второй год — сталкер." Мало, кто из них доживал до "сталкера". Забраться, пошарить по аномалиям с детекторами и уносить ноги побыстрее. Ружьишко против снорков — не самая лучшая защита. Мышцы у мутантов как будто резиновые и слабо чувствительны к дроби, а пулей из ружья попадешь не всегда. Старый АК калибра 7.62 — гораздо лучше, особенно если наконечники пуль слегка затупить на наждаке, чтобы они оставляли нормальные дыры. Но у этих — только ружья, значит серьезным оружием обзавестись не успели.

Про себя я их назвал "длинным", "мелким" и "толстым".

— Мы… ну это… нас там снорки… и вот, — промямлил "длинный".

Я молчал. Вот так и влазят люди в неприятности. Насчет "уносить ноги" получается не у всех. Опытный сталкер действует во-первых: не в одиночку, а во-вторых: с учетом обстановки. Привыкает не отрываться от укрытий, выделять охрану, да и мутантов с аномалиями чует буквально кожей. Лось как-то говорил мне, что никогда не ходит туда, где чувствует себя неуютно и если шестое чувство говорит, что что-то не так, то значит так оно и есть. Соблюдается простое правило: если ты не хочешь идти в рейд и при этом не можешь сказать, почему — скажи об этом и в рейд не пойдет никто. Лось в Зоне давненько, как бы не четвертый год, а Лис и Щуплый — еще дольше.

Но эти правила написаны не для мародеров конечно… Я спросил:

— А сейчас вы куда?

Они переглянулись. "Длинный" ответил:

— Наверх… наверное…

— Не смею задерживать. Вот пандус, за ним будет большой зал, проходите его насквозь. Потом лестница. Ищите на стенах картинки с зелеными человечками.

— Но там же снорки?

Я даже удивился слегка.

— Ты меня сейчас спрашиваешь? Я здесь вторые сутки. Откуда мне знать, что там наверху сейчас?

— Тогда мы назад, наверное, в метро. Посмотрим, что там дальше.

— Метро? Какое метро?

— Там, откуда мы пришли.

Он обернулся и показал пальцем себе через плечо. Я, ни слова не говоря, прошел между ними и заглянул в коридор. Мда… Третий день ищем и если бы не эти новички — искали бы дальше. Мы думали, что путепровод гораздо глубже.

Здесь, под "Юпитером", был целый подземный город. Завод закопался в землю на полсотни метров и наверное на пару-тройку километров в диаметре. Цеха, переходы, склады, административные отделения… Закопались, как на случай ядерной войны. Хотя почему "как"? К ней и готовились наверняка.

Дегтярь, когда говорил о подземной армейской лаборатории, толком не знал, где она. Его к ней никогда не подпускали и догадки о ее местонахождении он делал по случайным оговоркам в его присутствии, да по косвенным данным. Вот этот тоннель он описал довольно точно и даже название употребил то же самое: "метро". Ну значит первый ориентир мы нашли.

Мародеры переминались, глядя на меня. Потом "мелкий" спросил:

— А ты из каких будешь?

— В смысле? — не понял я.

— Ну группировка какая. Комбез вроде "свободовский", а нашивок нету.

— Ты видел их нашивки?

— Видел, да.

— "Монолит".

Мародеры переглянулись, неуверенно улыбаясь.

— Гонишь! — сказал "толстый".

— Зуб даю. А комбез — переодевать было лень. Грязный будет — тогда.

Попали, ребята! Для одиночек "Монолит" — по-прежнему страшная сказка центра Зоны. Нами пугают новичков, да и опытные стараются не пересекаться с братьями. Хоть и мир сейчас, но все равно… а про разгром военных в Припяти не слышал только глухой.

— Не бойтесь, — я осторожно потрогал тыльной строной ладони монорель (привычная проверка, не под напряжением ли металл) и сел на него. — Не тронут вас, раз уж сразу не пристрелили. Значит наверх не хотите? Проводим вас, если боитесь заблудиться.

Ага… Хочется и колется. Зеленые совсем ребята. Если наверху снорки бегают, то выходить — это руская рулетка. Снорк когтями и бронежилет пробить может, а у этих вообще никакой брони не наблюдается.

— Нет? Тогда идите с нами. Сейчас братья подойдут, а пока покурить можно. Хотя… Лучше даже будет привал сделать.

— Здесь??

— Почему нет? Тоннель чистый, простреливается в обе стороны, до изгиба. Аномалий нет. Хорошее место.

Я сбросил рюкзак, порылся в нем, достал спиртовку и флягу с водой. Через минуту на спиртовке уже горела таблетка сухого спирта и над нею стоял котелок с водой. Еще одно правило кочевой жизни: если есть возможность расслабиться, то это надо сделать (но оружие держать под рукой).

В коридоре послышались шаги. Мародеры оглянулись, а из темноты появился человек в сером комбезе и таком же бронежилете, как у меня. Он молча кивнул им и сел рядом со мной, положив между нами 919-й "Каштан" с глушителем. Удобнейшее оружие в таких подземельях. Тоже порылся в своем рюкзаке, вытащил пачку печенья, потом взял автомат и отошел метров на пять в сторону, чтобы не слепил свет фонарика. Я налил второй котелок и тоже поставил его на огонь.

Появилось еще двое. Тоже ни слова не говоря, кивнули. Один отошел в другую сторону по тоннелю, второй бросил рюкзак у стены и лег, опираясь на него плечами.

Мародеры молча переглядывались. Кажется начали мне верить. Легенд прибавится. На этот раз про монолитовцев будут рассказывать, что они — ночные существа, вроде летучих мышей. Или вампиров.

Вода нагрелась. Я заварил по пять чайных пакетиков на котелок и спросил у "длинного":

— Давно из-за периметра?

— Недавно. Вторая неделя пошла, — ответил тот.

— А чего вас в эти места понесло? Хоть бы на Кордоне для приличия побыли.

— Примус сказал… Ну он типа опытный. Был тут уже.

Я кивнул. Опытный привел в Зону "отмычки".

— А где он сейчас?

— Примус?

— Ага.

— Там, — они разом кивнули в ту сторону, откуда пришли. — Снорки напали.

— Понятно.

Не всегда "отмычка" срабатывает, далеко не всегда… Вот и у этого не сработала. А ведь пацаны без него и из Зоны-то не выберутся. "Юпитер" — не Кордон, тут места опасные. Сюда опытные сталкеры мелкими группами не ходят.

Чай настоялся. Я передал один котелок тому, который лежал на рюкзаке и запустил руку в пачку печенья. Мародеры все так же мялись поодаль. Приглашать к "столу" я их не стал, да и никто бы не стал. Еще одно неписаное правило Зоны: стол общий. Ты можешь с рейда выйти к совершенно незнакомым тебе бандитам и тебя накормят, даже если на тебя не рассчитывали и еды в обрез. Потом могут развести на деньги, но накормят. Даже в "100 рентгенах" дадут банку тушенки в долг (хотя потом и настойчиво попросят его отдать), а вот так, на привале — подходи, да ешь. Однако, как я уже говорил, правила не для мародеров и просвещать их я не собирался.

Схомячив пару больших печенек, я пошел к часовом и отдал ему котелок. Это тоже правило: часовому обязательно надо оставить и поесть, и покурить. Даже если он сам сказал, что не хочет. И тот, кто стоит первым, потом отдыхает дольше, его нужно сменить при первой возможности.

…

Правила… правила… от них нет спасенья, верно? Сзади ко мне подошел один из мародеров. "Длинный" — определил я по шагам, не оборачиваясь.

— Я это… А вы наверх когда собираетесь?

— Не знаю. Сейчас проводить можем, а потом — извини. Свои дела есть.

— Да я понимаю… А с вами пойти?

— Если в рейде на хвост садишься, то своей доли нет. В курсе?

— Это как? — удивился марадер.

— Бывает так, что ты просто вынужден присоединиться к уже сформированной бригаде. Отказывать не принято, но идешь, как говорится: "прицепом" и на долю в хабаре не претендуешь. Зато те, кто тебя вел, могут попросить денег за сопровождение. Это их право. С другой стороны: считается правильным севшему на хвост все-таки какую-то долю выделить, если рейд удачный получился. Но нам там хабар не светит.

"Длинный" замолчал. Видимо прикидывал, сколько я с него денег запрошу.

— Наверх вам, ребятки, сейчас соваться совсем не с руки, — сказал я. — Если там стая мутантов, то на нас они не полезут, но вас, как только одни останетесь, порвут.

— Блин…

Он явно грустил,

— Да не расстраивайся. Утро вечера мудренее. Наверху сейчас как раз темнеет. Отдыхайте, потом решим, что делать.

— У меня фонарик садится. У вас батареек нет? Мы бы купили.

Вот чего он хотел…

— Наши батарейки тебе не пригодятся. Потуши. Сейчас свет будет.

Сзади в потолок ударил мощный, яркий луч света. Один из братьев зажег подствольный фонарь на автомате. Мародер обрадованно погасил свой и ушел к своим. Они о чем то пошушукались и пошли к противоположной стене, располагаться на ночлег. Ни один даже не подумал еще раз подойти и поговорить насчет смен на карауле. Новички, что с них взять? Надо сказать, что весьма везучие новички. Метрах в полусотне, там, где путепровод загибался влево, в тоннеле висят два "трамплина". Они прошли прямо между аномалиями, не заметив их в темноте. Обрадовать их, что-ли?

— Эй, Длинный! Гайки есть?

— Есть пара.

Всего две гаечки. В Зону они пришли… Туристы прохладной жизни!

— Неси сюда.

Вместе с ним мы сделали три десятка шагов к повороту и я запустил гайку прямо в центр "трамплина". Последовала яркая оранжевая вспышка и на мгновение аномалия высветилась во всей красе рисунком из желтых шестиугольников на поверхности. Мародер охнул.

— Видел?

— Да. Этот… как его? "трамплин", да?

— Он самый. А вон второй.

Вторая гайка полетела во вторую аномалию.

— Неплохо, да?

— Мы, значит, между ними?

— Тебе видней, Сусанин. Но попасть в любую из них в замкнутом пространстве — верная смерть. Присмотрись к потолку.

Мародер добросовестно вгляделся.

— Что там? Не вижу.

— Подсвети.

Щелчок выключателя.

— Ну и что?.. О-о-о!

Прямо над нами на потолке висел дохлый тушкан. Видимо мутант куда-то спешил, или от кого-то убегал, вот и вляпался. "Трамплин" метнул его в потолок с такой силой, что буквально размазал тушку по бетону. "Длинный" отскочил к стене и его стошнило. Я спокойно пошел обратно к стоянке. Говорят, что если Зона дает тебе урок, то сначала пересчитай руки, ноги, потом пальцы на них, потом патроны, а потом поблагодари ее. Но вряд-ли здесь мы дождемся благодарности. Вон как его выворачивает.

…

Утром я понял, что мародеры к нам вчера за ужином не присоединились не от того, что не хотели есть. У них просто не было еды. Палатка была, спальники, вода в бутылках, а вот еды не было. Как выяснилось, все было в рюкзаке у покойного Примуса. Они и спали натощак. Нет, ну это даже не смешно! Пришлось задержаться. Я выдал им по банке тушенки из наших запасов и мы ждали, пока они ее съедят. Потом ждали, пока попьют. Потом пока… пропустим физиологию. В общем времени прошло изрядно.

— Ну что решили? — спросил я. — Наверх, или вперед?

— Вперед, — пробормотал "длинный" с унылым видом.

Не слишком ему хотелось "вперед". Ну а кому сейчас легко?

— Тогда держитесь по центру тоннеля, между нами. Держи.

Мародер поймал брошенный ему подствольный фонарь.

— Кнопка сбоку. Нашел?

— Ага.

Темноту тоннеля проткнул луч света.

— Идешь по центру, светишь вперед. За ружья не хватайтесь. Если мы на опасность не среагировали, то вы точно не успеете. Идите цепочкой, пять шагов друг от друга. Все ли понятно? Ну тогда двинулись.

Под моими ботинками тихонько похрустывал мелкий гравий. Тоннель шел вперед под еле-еле заметным уклоном. Свет фонарика прыгал по стенам, выхватывая то лохмотья старой краски, то космы "жгучего мха", то кабеля и трубы на потолке. "Мох" любит такие места. Тепло, влажно… Чем он тут питается, интересно? Это ведь растение. Ему свет нужен, как и любому другому, но здесь откуда свет? А "мха" много. Мародеры дисциплинированно шли по центру, как им и было сказано.

Лишь раз мы остановились, заметив аварийный выход в виде вертикальной шахты. Один из братьев поднялся по металлической лестнице наверх, но верх шахты оказался обрушен и завален. Пошли дальше в том же порядке. Я прикинул, что мы скоро выйдем за территорию завода, если уже не вышли. Потом путепровод кончился и мы вышли в помещение, которое я про себя назвал разгрузочным терминалом.

Тоннель расширился к платформам по бокам. Слева и справа было по трое грузовых ворот с надписями: "Склад" и номерами от одного до шести. Но меня больше заинтересовали категории помещений на тех же самых дверях.

— Соблюдать осторожность! — сказал я.

Мародеры повернулись в мою сторону,

— Видите двери? На них надпись: "Кат. Е". Знаете, что это означает?

Те помотали головами.

— Не вздумайте хвататься за ружья. Категория Е — это боеприпасы. После буквы нет цифры, значит склады многоцелевые. Вряд-ли здесь что-то осталось, но не вздумайте палить во все стороны. Поняли?

— Поняли, — кивнул "длинный". — Заглянуть туда?

— Загляни.

Тот забрался на платформу, подошел к воротам и потянул их на себя. Раздался скрежет. Посыпалась ржавчина. Створка медленно отошла, открыв полуметровый проход. Мародер посветил туда фонарем.

— Там штабели ящиков.

— С чем? — спросил я.

— Не видно. Зеленые и большие.

— Пропусти… Ну ты и напылил!

Я вскочил на платформу, подошел к воротам и заглянул внутри. Да!.. Теперь я знаю, откуда рядом с "Юпитером" взялась одна из самых известных аномалий Зоны. Наверняка там был примерно такой же склад. Его вскрыло оползнем, потом одна-единственная "жарка" — и приехали. Бабахнуло тогда видимо знатно!

Мы приоткрыли ворота пошире и вошли внутрь. Ну точно, артиллерийские снаряды. 100-миллиметровые унитарные выстрелы к противотанковой пушке МТ-12.

— Уходим, — сказал я.

— А снаряды? — удивился "длинный".

— Хочешь взять пару ящиков? У тебя что, пушка есть на примете, или танк, который подбить нужно?

Ящики даже с виду выглядели тяжеленькими. Редкая находка, но для нас совершенно бесполезная. Не воюют здесь таким оружием. Зачем, интересно, эти снаряды потребовались на заводе? Их здесь не так уж и много, ящиков двадцать, причем разных типов, а остальные помещения оказались пустыми. Напрашивается объяснение, что где-то здесь испытывали броневые листы. Возможно? Вполне. Примем, как версию.

Тоннель, между тем, уходил еще дальше. Ну да, там южнее депо, грузовой терминал железной дороги и подъемник. Мы там уже были. Подъемник сломан, терминал давно обрушился. Тупик. Мы пошли не в ту сторону.

Я повернулся к мародерам и сказал:

— Поворачиваем.

К месту стоянки вернулись довольно быстро. Прошли между "трамплинами" и двинулись дальше тем же порядком. По пути "длинный" показал выход из тоннеля в подвал административного здания завода и дальше наружу. Ради интереса мы прогулялись туда. На месте гибели Примуса было засохшее пятно крови. Тело и рюкзак снорки куда-то уволокли и у меня не возникло никакого желания их выслеживать в длинных коридорах и в кабинетах. Вернулись в тоннель.

Теперь он вел на север и шел прямо. Мы шли, а я прикидывал, как возникли здесь те два "трамплина". Гравитационые аномалии не любят замкнутых пространств. Другое дело — биохимические и биологические. Вот для них всякие емкости, или приямки — родной дом. "Холодец", или "студень", частенько появляется также на плоских крышах. Он способен к фотосинтезу и, поглощая органическую пыль из атмосферы, порой разрастается до очень больших размеров. Но гравитационные аномалии образуются по-другому. Для них важны свойства пространства. Если над землей долгое время висит "трамплин", то можно с уверенностью утверждать, что под ним или грунтовые воды к поверхности подходят, или в почве что-то лежит. Бывало, что и клады находили таким образом.

То есть ниже, или выше этих аномалий в тоннеле что-то есть. Что? Никаких дверей там нету, мы бы заметили. Какой-то поперечный переход?.. Сколько же здесь нарыто!

Исследовать этот лабиринт нет ни сил, ни времени. И без того сутки угробили на поисх входа в "метро" с поверхности, а потом еще двое — на обследование подземных цехов "Юпитера". В итоге нашли его случайно, наткнувшись на этих новичков.

Снова потянулись космы "мха" с потолка. Некоторые даже приходилось обходить, они свисали почти до пола. Ни одна аномалия в Зоне не имеет столько названий. "Пух", "мох", "волосы" и еще несколько названий с префиксами "чертов", "ведьмин" и другими не менее мрачными. Странно… Аномалия достаточно безобидная. Ее даже можно потрогать голыми руками, если при этом не рвать нити. Ничего не произойдет, пальцы слегка онемеют — и все. Если порвать — тогда да: оборванная нить прирастет к первому же попавшемуся объекту и скорее всего это будет рука оборвавшего ее. Но во-первых: руки обычно бывают в перчатках. Снял ее, да выкинул, или на дерево повесил, чтобы обросла новыми прядями. На Кордоне, кстати, есть сухое дерево, на котором таких перчаток штук десять висит. Им новичков пугают. А во-вторых: даже если она приросла к коже, то ее можно прижечь пламенем спички, или зажигалки. Нить отпадет.

Не так давно братья, которые были в чернобыльском патруле, видели бюрера, который буквально оброс "мхом" и выглядел, как странное волосатое животное. Идет, стонет, космы мха за ним волочатся… Видимо вляпался где-то один раз неудачно и его облепило нитями. Потом "мох" разросся, а с огнем у мутантов по понятным причинам плохо. Бюрер, впрочем, против такого симбиоза наверное сильно и не возражал. Его, обросшего, теперь не тронет ни химера, ни снорки. Когда же он заметил братьев, сбежал с такой скоростью, что стало понятно, что "мох" ему не мешает.

Но это так, к слову. Здесь все это явно выросло явно не очень давно, зато быстро. Ржавчины на монорельсах почти нет, значит не так давно по ним ходила вагонетка. О чем это говорит? О том, что мы идем в правильном направлении. Стоп! У склада металл рельсов как раз был довольно ржавым. Значит ходила она либо к тому входу, через который вошли новички, либо мы что-то пропустили.

Братья удивлены. Пропустить мы ничего не могли. Ни дверей, ни люков. Голый бетон, что тут пропустишь? Значит тот проход нужно обследовать тщательнее. Там могло что-то остаться. Мой резерв, четверка братьев, которая ждет нас на поверхности в гаражах за оградой "Юпитера" начинает снимать лагерь. Пора и им заняться делом. Спустятся, посмотрят что и как. Заодно и снорков, сожравших Примуса, пугнут. Двое из братьев моей группы тоже поворачивают назад.

Для мародеров это выглядит наверное очень странно. Шли спокойно, потом ни слова не говоря повернули в темноту… Зачем? Почему? Впрочем "длинный" с вопросами не полез, хотя ему, судя по виду, и хотелось это сделать. Молодец, цивилизуется потихоньку. Я не стал мучать его неизвестностью.

— Там наша группа сейчас спускается. Они ее встретят.

Мародеры понятливо закивали. Думают, наверное, что у меня рация в шлеме. Но какая рация "пробьет" эту толщу грунта и бетона? Да и не живет полупроводниковая электроника в Зоне долго. Электронная начинка у этого шлема конечно была, но приборы давно сдохли. Наверное еще раньше, чем погиб тот, кто полагался на их показания. Вот мы сейчас на север идем, а встроенный в шлем компас показывает, что на юго-восток, хотя в нем ломаться вроде и нечему. При этом только что работал нормально. Что-то там есть за стеной, точно!

"Длинный", кстати, проявил изобретательность. У него в рюкзаке нашлась синяя изолента, он примотал ею фонарь к стволу ружья и теперь изображал из себя морпеха из фильма "Чужие". Со стороны — довольно забавное зрелище, но теперь хоть видит, куда стреляет.

Сталкеры делятся на три категории. Первая — те, кто в Зоне ничего не знает и всего боится. Вторая — те, кто кое-что знает и умеет и ничего не боится. Третья — те, кто много знает и все умеет, но при этом соблюдает осторожность. К сожалению первый тип очень быстро превращается как раз во второй и вот эти-то люди чаще всего и гибнут. Девять смертей из десяти происходит со второго по пятый месяц в Зоне. В первый месяц — редко (хотя бывает всякое), а во второй сезон человек уже ветеран. "Длинный" явно находился где-то на пути к второй стадии и друзья его тоже.

Заросли "мха" тем временем сошли на нет, а тоннель сделал еще один поворот и уперся в шлюз. С перегораживающих проем ворот свисали рваные клочья старой краски. Что это значит? То, что ворота давным-давно не поднимались, иначе бы эти лохмотья отвалились. Зато калитка в них размером 2 на 2 метра выглядела вполне ухоженной и на металлических скобах, служивших ручками, почти не было ржавчины. Замка снаружи тоже не было.

Я лег на гравий и попытался заглянуть в проем вокруг монорельса, но ничего интересного не увидел. Платформа сбоку и бетонная плита с несколькими автомобильными шинами сзади. Своеобразная парковка. На монорельсе стояла дрезина с длинной грузовой платформой. Любопытно, как ее переставляли с одного пути на другой? Они никак не связаны и поворотного круга тоже вроде бы нет… Больше ничего не видно. Ладно, входим.

Встав напротив двери, метрах в десяти и направив на нее ствол автомата, я показал "длинному" на скобу:

— Тяни.

Тот потянул. Лязгнул вставленный в петли болт с накрученной на него гайкой. Мародер немного повозился с ним, выдернул из петель и потянул еще раз. Правая створка открылась и из-за нее через порог перевалился труп человека в остатках белого халата. Вернее то, что от него осталось. Кости сухо хрустнули. Череп отвалился с шеи и покатился по бетону прямо под ноги мародерам. Те шарахнулись в стороны. В черепе сбоку была дыра.

— Чего испугались? — усмехнулся я, подходя к покойнику. — Подумаешь: трупешник!

Зер гуд… Что мы тут имеем? Клиент довольно старый, уже мумифицировавшийся. Сколько ему? Полгода, не меньше. Хрящи успели высохнуть в сухой атмосфере тоннеля. А все остальное, кроме скелета, сожрали падальщики-тушканы. Халат… Белый, лабораторный, одна штука. В нагрудном кармане авторучка. Пистолет системы Макарова, одна штука, лежит у порога. Одного патрона в обойме не хватает. Почему-то тушканы не доели труп, хотя обычно обгладывают все, что могут до костей, как пираньи. Я сунул пистолет в рюкзак.

— Ученый какой то… — прошептал сзади "толстый".

— А ты кого ожидал здесь встретить? Епископа?

Сказав эту классическую фразу (впрочем "Остров сокровищ" молодое поколение видимо не читало) я поднялся и заглянул внутрь. Потом вошел, перешагнув через мумию.

Круглый зал со сводчатым потолком. Наверху козловой кран. Ну да, надо же чем то разгружать платформу. Где, интересно, они энергию брали? Наверняка генератор был, раз уж кран работал. Трупу полгода. Это кто-то из конструкторов установки. Когда наемники уходили отсюда весной штурмовать базу "Чистого неба", его оставили тут. Живого, разумеется. Назад они не вернулись, а другого выхода не было. Потом у него кончилась вода. Неприятная смерть.

Три двери за платформой были распахнуты настежь. Я не торопясь прошелся по ней, заглядывая в помещения. Одна — склад (здесь же генераторы), вторая — жилое помещение, третья… Нашли наконец то, что искали!

Лабораторные металлические столы вдоль стен. На них какие-то электронные блоки (на лампах, что-ли?), связанные между собой толстыми кабелями. Посреди лаборатории — установка из нескольких небольших антенн. Чем-то похожа на радар "выжигателя мозгов". Соответствует описанию из папки полковника. Вот ты какая, значит! Включать мы тебя конечно не будем…

Я повернулся к мародерам и сказал:

— Ребята, для вас есть важное государственное задание. Разумеется оплачиваемое. Вот что надо сделать…

…

Вернулись они через четыре часа. Запыхались и вспотели, что не удивительно. Ящики со 100-мм фугасными снарядами — штука тяжелая, а они их приволокли две штуки. Вполне достаточно. Без взрывателей, но они и не нужны. Мы вскрыли ящики и сложили четыре снаряда поплотнее. Я положил сверху небольшую коробочку с индикатором. Выставил на нем шесть часов, выдернул чеку. Цифры мигнули, высветилось: 5:59:59. Пошел отсчет.

— Уходим!

Мародеры ломанулись к выходу. Бетон под ногами тяжело вздрогнул, когда мы уже поднялись на поверхность. Взрывная волна, вылетев из дверного проема, мягко толкнула нас в спины и окутала облаком серой пыли.

…

— …новичков проводили до болот, сдали на руки Карычу. Дали им один автомат и по сотне долларов на брата. На патроны хватит. Возможно чему то и научатся.

Инга перелистывала папки, которыми я доверху загрузил тогда в лаборатории свой рюкзак.

— Любопытно… Но путь они выбрали заведомо тупиковый. Изменение свойств континуума в локальном пространстве — это как строить коммунизм в отдельно взятой стране. Поначалу интересно, но потом их бы накрыло отдачей. Можно сказать, что когда вы с долговцами уничтожили весной наемников на "Юпитере", вы лишь сделали их смерть менее болезненной.

— Даже так?

— Своей цели они бы конечно добились, она достижима. Но взамен они получили бы супервыброс в том же самом локальном пространстве. Что при этом стало бы с персоналом и охраной лаборатории — страшно даже представить.

— Понятно… — я сунул руку в карман и достал оттуда сувенирную авторучку. Отдал Инге. — Вот. Это того, кто там остался.

Она взяла ее, покрутила в пальцах, посмотрела на плывущую в прозрачном колпачке фигурку венецианской гандолы. Лицо ее странно исказилось.

— Что? — спросил я.

Она, ни говоря ни слова, встала, подошла к вешалке, из кармана висящего там халата вынула точно такую же авторучку и отдала мне обе. Идентичны. Я присмотрелся к обоим, поднял на нее глаза.

— Отец в начале 80-х ездил на научную конференцию в Италию. Привез две штуки. Одну подарил мне, вторая так у него и осталась… — она их забрала у меня. — Иди, Студент, займись чем нибудь. Я потом все это посмотрю, ладно?

— Тогда держи еще и это.

Я отдал ей ПМ. Она взвесила его в руке, положила на стол.

— Спасибо, Студент. Иди уже.

Глава вторая

Мелкий осенний дождик поливает остатки железнодорожного моста рядом с Кордоном, подсвечивая каплями висящие в воздухе "трамплины". На верхней мостовой ферме, пачкая камуфляж комбинезона многолетней ржавчиной, сидит человек. Комбез, между прочим, германского производства. Старая модель, в которой предпочтение отдано не защите от аномальных воздействий, а прочности и удобству. Потом фрицы перешли на другую модель, герметичную, с замкнутым циклом дыхания, однако из тех, кто в обеих типах костюмов ходил, мало кто из Зоны назад вернулся. Они не вернулись, а костюмчики их остались. Прочные потому что. Вот сижу в нем на холодном металле, второй час уже, к слову сказать, а задница не мерзнет. И не промок, хотя и дождь.

Это я — тот сталкер, что сидит на мосту в импортном комбезе. Позвольте представиться: Игорь Студент. Некоторые считают меня главой "Монолита". Кое-кто самым настоящим колдуном. Некоторые вообще не знают, что я есть и этих некоторых — абсолютное большинство.

На самом деле никакой я не колдун, хотя кое-что знаю о Зоне. И я не глава "Монолита". У Единства вообще нет главы, царя, и прочих императоров. Не нужны они. Каждый из братьев — "боевая единица сама в себе", как говорили классики. Отдаленная аналогия — пчелиный улей. Пчелиная матка рабочим пчелам никаких приказов не отдает и каждая пчела летит, куда ей хочется. Вот только получается так, что делают они все одно дело.

Мы, люди, конечно не пчелы, но все-таки мы — очень слабый вид. Ноосфера включает в себя не одну Вселенную и не один разум. О чем вы сможете поговорить с существом, которое может ради развлечения гасить и зажигать звезды? Примерно о том же, о чем муравей с человеком. Тем не менее нас принимают такими, какие мы есть, частью одного большого целого. Под словом "нас" и понимается "Монолит". Меньше сотни людей, изменившихся настолько, что стали способными присоединиться к чему-то большему, чем человеческая цивилизация. Маленький коллективный разум. Что поделаешь? За неимением нормальных мозгов приходится брать числом.

…

Сканер, стоящий рядом, тихо пищит. Я подкручиваю ручку калибровочного сенсора. Писк смолкает. Снова можно скучать. О чем это я? Ах да…

…

Было время, когда на этой земле шла война. Одни люди стреляли в других, а кто-то тем временем ставил эксперименты. Над другими людьми, конечно, иначе ничего бы не получилось. Как раз вот в этих местах. Меньше десяти километров отсюда до той лаборатории, где шли опыты. Потом война вернулась туда, где она началась, а про эксперименты забыли. Полученные результаты сгинули в пожарах Дрездена. Оно и к лучшему. Эволюция хомо сапиенс продолжается и подгонять ее — не самый лучший вариант. Можно получить совсем не то, что ожидал.

Потом лабораторию нашли. Когда до ученых, разбиравших документацию, дошло, что им прислали из строительного треста, все материалы были засекречены. Уж что-что, а секреты в СССР хранить умели. Работа продолжилась, разумеется уже без разумных подопытных. Шла она без особого успеха, но в один прекрасный момент кто-то из большеголовых умников разработал стройную теорию, собрал установку для ее проверки, а в качестве подопытного использовал единственного, кто у него был — себя самого.

Так началось то, что мы называем О-сознанием. Умник, фамилию и имя которого мы до сих пор не знаем, хотя и знаем, кто это был (да, у О-сознания были проблемы с определениями имен собственных), не стал держать в тайне свои новые возможности вроде умения читать мысли и гнуть взглядом ложки, но и широко распространяться о них не стал. Постепенно образовался узкий круг ученых, способных без проблем общаться между собою на сверх-перцепционном уровне. Это был не просто прорыв. Биологическая эволюция к такому результату могла вообще никогда не привести и для ноосферы мы бы остались ничего не значащими микроскопическими существами. Но случилось то, что случилось: существа, место которых в ноосфере — где-то между водорослями и клопами, внезапно обрели разум и способность познавать это самое мироздание. Представили себе разумный муравейник, доказавший свою разумность и активно познающий мир? Вот и мир тогда был слегка удивлен.

…

Снова пищит сенсор. Настройка. Писк сначала усиливается, потом замолкает. Солнце постепенно движется к закату.

…

Люди, впрочем, про это удивление ничего не знали. О-сознание росло. В Зоне отчуждения после катастрофы оставалось довольно много людей, так что расширяться было куда. Ну а для чего человек в первую очередь использует новые возможности? Конечно для того, чтобы сделать новое оружие. В этом нет вины людей. Наша эволюция шла среди постоянных войн. Выживали наиболее приспособленные, а таковыми являлись те, кто имел лучшее оружие и лучшую броню. Новые возможности дали возможность усовершенствовать и то, и другое. Центр Зоны окружила завеса пси-барьеров, в которую уже не было входа обычным людям снаружи. Отныне О-сознание варилось в собственном соку и поначалу все шло хорошо.

Потом выяснилось, что хотя возможности человеческого мозга и позволяют модулировать пси-поле, но этого было мало. Эмоционально все люди О-сознания были разными. Начались конфликты, распространявшиеся на весь социум. Стало очевидным, что нужен некий "общий знаменатель", судья, способный примирить между собою совершенно разных людей. У Единства конфликты между его составляющими невозможны в принципе. Нейроны мозга никогда не конфликтуют с клетками печени. Людям же законы и правила были необходимы и никто не стал бы писать отдельный закон для каждого.

Вот тогда-то и произошла первая катастрофа. Контакты с ноосферой привели к ее манифестации, субъективно воспринимаемой людьми в виде огромного кристалла правильной формы. На самом деле это не минерал в нашем понимании, а что-то вроде иглы, проткнувшей оболочку нашего мира. Проткнувшей и намертво застрявшей в нем. Энергия прошла по нему, но импульса не хватило, чтобы полностью изменить окружающую реальность. Мощность человеческого мозга не велика, но людей в мире много и суммарная напряженность внешнего пси-поля очень велика. Оно помешало начавшемуся процессу закончиться, но Зона, уже сформировавшаяся благодаря О-сознанию, все-таки резко расширилась и из людей, находившихся внутри, это мало кто пережил.

…

На панели сенсора перемигиваются зеленые огоньки. Сканирование идет нормально, шкала датчика накопителя данных заполняется. Я бросаю короткий взгляд в сторону тоннеля, где сейчас находится основная группа со вторым сенсором и сервером обработки данных. Похоже, что и там все в порядке.

…

Ноосферу люди О-сознания восприняли, как исполнитель их желаний, а поскольку близость к Кристаллу позволяла общаться с ноосферой только одному человеку, к нему выстроилась очередь. Очередь продвигалась медленно, люди были разными, нового оружия к тому времени было уже довольно много. Война не могла не начаться и она началась. Подавитель агрессии "Радуга" был запущен на полную мощность, превратившись в "выжигатель мозгов", а за незримой стеной начались бои. Те, кто раньше называли друг-друга братьями, теперь убивали без колебаний, подчиняясь своим лидерам. Вскоре все воевали против всех и это спровоцировало второй супер-выброс.

Только два с лишним десятка выживших сумели наконец опомниться и отказаться от насилия. Кристалл выбрал человека, способного лучше других общаться с ноосферой, а затем другого, который мог делать это еще лучше. Выбор новых братьев был предоставлен самой ноосфере, активно взаимодействующей через нас с нашим миром.

Так начался нынешний "Монолит". Так я стал Проводником. Я не управляю братьями. Моя функция — в моральной оценке их действий и обратная связь, то есть представление оценки происходящего ноосфере. Да, можно сказать, что это своего рода религия и представления о "Монолите", как о группе религиозных фанатиках, недалеки от реальности. Впрочем это чисто человеческие термины.

При этом процесс идет мимо моего сознания и я сильно подозреваю, что он пойдет даже после моей смерти. Вряд-ли эта оценка кого-то сильно интересует, но она нужна. Так должно быть. Иначе нас воспримут, как омертвевший участок и рано, или поздно, к такому участку будут высланы фагоциты. Какими они будут — я не знаю, потому что мое восприятие ограничено. Житель муравейника не в силах представить себе линейный крейсер, но они есть и они способны справиться с чем угодно. Если ради того, чтобы избавиться от мертвой зоны, нужно будет взорвать, или спрессовать в черную дыру десяток галактик — это будет сделано. Вопрос бережного отношения к ресурсам перед ноосферой не стоит.

Про "человеческие оценки" я упомянул не зря. Мы конечно люди, но не совсем обычные. Братья серьезно превосходят людей по своим физическим и интеллектуальным возможностям. Я где-то вдвое сильнее обычного человека, хотя и уступаю по силе тренированному борцу. В принципе можно нарастить мышечную массу и занимать места на олимпиадах, но в этом нет особого смысла. У меня теперь совершенно здоровые зубы, потенциал моих органов зрения, обоняния и слуха используется полностью. Гораздо быстрее реакция. Мышление тоже изменилось, став гораздо более логичным и ясным. Я без проблем решаю в уме простые дифференциальные уравнения. Сложные мы решаем вместе с братьями. Я могу внушить обычному человеку навязчивую идею (хотя это и сложно дается), или спровоцировать выброс в Зоне.

Ну а какова главная задача любого разума? Познать самого себя. Вот поэтому я и сижу рядом со сканером на ржавом двутавре. Познаю, так сказать, по мере сил. Еще два человека сейчас сидят рядом с такими же приборами на высоких точках.

…

Сканер снова пищит. Шкала накопителя заполнена. Можно спускаться. Внизу лежит и ждет меня, свернувшись клубком, слепой пес по кличке Балбес. Шерсть приняла оттенок ржавчины, камуфлируя мутанта. На звук шагов он открывает чуть шире узкие щелки глаз и стучит по гравию хвостом. Я поднимаю оставленный рядом с ним рюкзак и мы вместе идем по насыпи к тоннелю. Балбес принюхивается к сенсору и запах ему явно не нравится.

…

Закон подлости здесь, в Зоне, тоже работает. Когда я подошел к тоннелю — дождик кончился. В тоннеле, пока я отдыхал на ландшафте, народ расположился, как у себя дома. Стояли две палатки, дымилась кухня, вкусно пахло гороховым супом. Из черт знает, какими путями попавшего сюда каркаса раскладушки, фанеры и полиэтиленовой пленки сварганили стол. На нем стояли ноутбук и большой термос. Как раз кстати! Я налил оттуда в кружку сладкий чай. Поставил сканер рядом с компьютером. Тот довольно заморгал индикаторами. Подключился, данные пошли.

Я присел на свободный раскладной стул и сказал:

— Зря вы здесь расположились.

Вано, мешавший в котелке суп, обернулся.

— Почему зря?

— Потому что топология.

— Умные слова говоришь, да…

— Серьезно. Топология пространства. Видел когда-нибудь, как вершину высотки, или холма обкладывает аномалиями?

— Канэчно видел. Суп готов. Будешь, да?

— Обязательно. Ну вот топология как раз свойства пространства и поверхностей и изучает. На холме аномалиям выгодно расположиться именно вокруг вершины, но на самой вершине их не будет. А если на холме еще и строения есть, то аномалии их обложат очень плотно, но внутри домов не будет ни одной. Придется неделю сидеть и ждать, пока они разойдутся.

Вано налил густой суп в тарелку. Я поставил кружку на стол, вытащил из кармана ложку и, как говорится, приступил к восполнению запасов. Вано между тем явно заинтересовался темой и спросил:

— А здесь в тоннеле почему плохо?

— Потому, что как раз подходящая форма у него, чтобы в нем "шокер" образовался и не один. На свалке тоннель есть. Там еще электровоз ржавый рядом стоит. Видел?

— Видел, да!

— Внутри как раз "шокеры" и висят постоянно. Будешь там — загляни внутрь.

Вано замолчал, переваривая информацию. Я встал, и с тарелкой и ложкой в руках прошелся вдоль стены тоннеля, присматриваясь к бетону. Вот оно!

— Вано! Иди сюда, глянь.

Он подошел, посмотрел на арматуру, выступающую из бетона.

— Видишь?

— Что вижу? — он наклонился, присматриваясь. — Темно очень.

Забыл совсем. Я в темноте вижу гораздо лучше обычного человека, а ему — темно.

— Ну возьми фонарик в кармане разгрузки. Вон кнопка торчит справа.

Сталкер вытащил фонарик, включил его.

— Видишь на стали ржавчина неравномерно лежит?

— Вижу, да…

— Сюда били разряды от аномалии — я показал черенком ложки. — Видишь? А сама она была ближе к центру. Тоннель блокировался ею намертво, да и не одна она была, наверное. Понятно, о чем я?

— Понятно… — Вано погасил фонарь. — Ну тогда что, переезжать отсюда?

— Дольше собираться будешь. До палаток далеко, да и "шокер" здесь был давным-давно. Года три назад, никак не меньше. Хороший суп, спасибо.

— Нэ за что!

— Сейчас вряд-ли здесь что то появится. Раньше над мостом "пузырь" висел. Вон там, где фермы погнуты. Сейчас его нет и тоннель тоже чистым останется в ближайшее время.

— Умный вещь эта твой топология.

— И не говори…

Знал бы ты, Вано, насколько сложны формулы и уравнения, описывающие появление аномалий в замкнутых пространствах — побежал бы отсюда к Кордону, не оглядываясь, а дальше прямо за периметр. Но лучше я еще супа налью. Хороший супчик. Когда еще поешь горячего?

Полог палатки откинулся в сторону. Наружу вышла Инга. Как она умудряется так выглядеть? У меня вот одна прическа на все случаи жизни: "под Котовского". Нет волос — нет проблем. А она как-то успевает о них заботиться.

— Данные пошли, — вслух сказал я.

Она кивнула, опустилась на корточки перед ноутбуком. Сканер поморгал ей зеленым индикатором. Сверху послышались голоса. Лис и Леха возвращаются. А где Лось? Им идти еще меньше. Что-то их задержало? Стоп! Это не Лис и Леха. Голоса чужие! Автомат сам прыгнул из-за спины мне в руки. Я отскочил к стене и пригнулся. Вано недоуменно посмотрел на меня и потянул из кобуры пистолет. Вниз скатился камешек и вылетел на середину тоннеля. Балбес, сидевший у мангала, так и остался сидеть, только голову повернул. Знакомых слышит, что ли?

Так оно и было. Сверху спустился по насыпи Лис, за ним пара смутно знакомых сталкеров. Где я их видел? Здесь, на Кордоне? Да, точно!.. Замыкал колонну Леха со сканером. Вот почему поначалу голоса показались знакомыми. Они просто говорили по очереди. Я снова убрал автомат за спину и подобрал тарелку с ложкой. Ложку пришлось мыть, чем я и занялся.

— Сверху наших, третью группу, не видно было? — спросила Инга сталкеров.

Те переглянулись, качая головами. Я закончил с обедом, сунул ложку в карман и вытащил из разгрузки складной бинокль.

— Поднимусь, посмотрю. Вы пока ешьте.

…

Бинокль этот был изрядным барахлом. Достоинство у него было только одно: компактность. Я поднял его к глазам, вгляделся в развалины фермы, старой базы одиночек, сквозь листву. Никого… А это что? Не сканер ли там на мостике, идущем по краю крыши? Уголок только торчит, не понять! Но чему там еще белому быть?

Прямо на моих глазах белое пятнышко исчезло. К чему бы это? Блики на мокрой крыше?

"Нужен приличный бинокль!"

"Сейчас…"

По-прежнему ни одного движения ни на ферме, ни на дороге от нее к мосту. Листвы на деревьях мало, все просматривается. Охрана у восточного тоннеля и на севере тоже встревожена. Никто, как выясняется, не видел Лося и Щуплого. Непонятно, были ли они вообще на месте. Четверку сталкеров, идущих вдоль насыпи, видели и посчитали, что это и есть возвращающиеся наши.

На насыпь взбежала Инга с биноклем в одной руке и своим карабином в другой. За ней Лис с дробовиком.

— Что случилось?

Я, не отвечая, рассматривал в нормальный бинокль местность вокруг. Никаких следов. Они шли не напрямую, а по дороге. Я спросил Лиса.

— Ракетница с собой?

Он кивнул и, вытащив из кобуры пистолет, разломил его.

— Какую?

— Красную.

Хлопок. Красная ракета улетает в небо, скрывается в нависших над Зоной облаках и горит в них мутным пятном. Я снова поднес к глазам бинокль. Никого… Щелчок предохранителя. Ствол моего МР5 поднялся вверх. Короткая очередь в два патрона. Снова бинокль… Ничего и никого. Лис засунул ракетницу обратно в кобуру.

— Идем? — спросил он.

Я кивнул, отдавая бинокль Инге.

Мы спустились с насыпи. Лис сразу же обратился к пришедшим вместе с ним сталкерам:

— Пацаны, помощь нужна. Двое наших пропали. Здесь рядом ферма.

Те синхронно кивнули. Один поднял двухстволку, второй переместил из-за спины на грудь видавший виды АКМС.

— Вано, ты тоже. Стоматолог, останься. Студент, идем?

Я кивнул, прикидывая маршрут. Три сотни метров — расстояние не большое. Семь рулонов туалетной бумаги. Но эти метры, если повезет, можно идти весь день и еще завтрашний захватить.

— Да. Вон туда, правее кустов, цепочкой. Я первым, автоматчик замыкает.

…

Год-два назад, когда у одиночек на Кордоне была небольшая разборка с военными, здесь была их база. Потом, когда все устаканилось, ее забросили. Баррикада у входа постепенно разваливалась. В стальных листах были сквозные дыры, все полезное отсюда давно растащили. На песке у входа отчетливо отпечатались две пары рубчатых подошв.

— Они? — спросил Лис.

— Следы свежие, больше некому. Ребята, рассредоточились! Прикройте.

Я перебежал между наполненными песком металлическими бочками (гораздо более прочная и долговечная конструкция, чем мешки) и прижался к стене северного здания. Мой маневр зеркально повторил Лис и мы медленно двинулись к остаткам забора, когда-то делившего ферму на две части. Из строений пахло гнилью и плесенью. Двор густо зарос молодыми тополями, между которыми, перекрещиваясь, шли две цепочки следов. Я сделал знак Лису, подзывая его.

— Я войду. Прикрой.

Он кивнул. Краем глаза я видел, что Вано стоит за баррикадой и его ружье смотрит во двор, а двух одиночек не видно. Видимо с другой стороны "держат" подступы.

Внутри содержание соответствовало запаху. Гнилые доски, обломки мебели, угли и зола от костра в выпотрошенном корпусе старой рации. След чьей-то недавней стоянки. Спрятаться здесь было негде. За решеткой была видна деревянная лестница на чердак — к ней я и направился.

Чердак тоже был пуст. Дверцы, когда-то закрывавшие выход на крышу, лежали на песке, которым чердак был засыпан и этот песок был изрядно истоптан следами. Ну да… Сколько здесь людей лазило? Крыша пока держалась и следы не заровняло ветром и дождем. Свежие, или нет — не отличить. А вот на крыше песок обозначил два свеженьких следа. Все правильно, здесь они и должны были поставить сканер и ждать. Но где сканер и где они сами? Что произошло? Я дважды свистнул. Внизу послышались шаги Лиса, а я никак не мог придумать связную версию.

В проёме появилась голова в шлеме. Лис осмотрелся, выбрался на крышу и подошел по мосткам ко мне, оставив за собой точно такой же след из песка. Я показал ему на этот след пальцем.

— Смотри! Были они здесь. Куда вот только девались?..

Он посмотрел под ноги, кивнул.

— Да. А с моста их здесь не видно. И патрулю твоему — тоже, — он показал пальцем на север.

— Допустим мутанты… Тогда сканер где? Контроллеру он без надобности. Крови нет. Гильз тоже нет, да и выстрелов мы не слышали.

— Аномалия. "Телепорт", или "пузырь".

— Думал об этом. Где она?

— Схлопнулась.

Я покачал головой.

— Мы бы ощутили это. Когда "телепорт" схлопывается, меняется вся картина местного распределения аномалий, а этого не было. И сканер ведь работал, вот что интересно! Центральная станция (я имел в виду ноутбук) не может на таком расстоянии скачивать данные, но определяет его работоспособность. Очень странно все это..

— Мы в Зоне. Здесь все странно.

— Это точно… — говоря это, я вскинул автомат.

Напротив, на соседней крыше сидел здоровенный муравей. На самом верху. Красного цвета, здоровенный и шевелил длинными усами в метр длиной. Заметив мое движение, насекомое переползло и скрылось за коньком крыши. Только усы торчали. Мне даже показалось, что я слышал шорох его лап.

— Что ты? — спросил Лис, целясь из своего дробовика в ту же сторону.

— Ты не видишь его?

— Кого "его"?

— Муравей там, на крыше.

— Муравей? — Лис удивленно посмотрел на меня. — Ну у тебя и зрение! Муравья на таком расстоянии разглядеть не каждому дано.

— Он два метра длиной. Погоди-ка…

Я поднес левую руку к глазу и слегка надавил пальцем на глазное яблоко. Видимый мир послушно раздвоился, а вот торчавшие из-за крыши муравьиные усы — нет.

— Глюки ловишь? — спросил Лис заинтересовано.

— Уже поймал.

Старый фокус. Если надавить (в меру!) на один глаз, то зрение расфокусируется и картинка, которую видит мозг, раздвоится. А вот галлюцинация существует исключительно в человеческом воображении и она останется такой же четкой, как и была. Муравей мне мерещился.

Словно бы согласившись с этим, усы исчезли. Зато Лис вскинул дробовик и явно собрался выпалить куда-то во двор. Я еле успел перехватить ствол.

— В Вано попадешь!

— Там снорк!

— Нет там никого, — сказал я. — Только наш Вано в тополя целится. И посмотри на Балбеса рядом с ним.

— Да, странно себя ведет…

— За нами не пошел, но и не скалится. Врагов не чует, значит. Вроде бы даже заинтересован.

На всякий случай я поставил автомат на предохранитель и забросил его за спину. Единственный мутант, которого я в Зоне опасаюсь — контроллер. Но он так не действует, подобные галлюцинации — не его "почерк". Это что-то другое… Идея!

— Лис, у тебя резиновые перчатки есть?

— Есть. Тебе зачем?

— Надо.

Хирургические перчатки — вещь иногда крайне нужная. "Снежинку", или "полярную звезду" поднимать рекомендуется только в них, да и по прямому назначению иногда тоже приходится использовать. Лис порылся в карманах и вытащил маленький пакетик. Я кивнул, вынул оттуда одну перчатку, поднял лежащую тут же, на крыше пустую трехлитровую стеклянную банку (воду дождевую в нее набирали, что ли?) и натянул перчатку на горлышко.

— Готово!

— Проба воздуха? — спросил Лис.

— Догадливый… Пойдем отсюда.

— А ребята?

— Сам видишь: нет их здесь. Вернемся на стоянку, обдумаем все. О! Слышишь?

Со стороны тоннеля хлопнули два пистолетных выстрела.

— Нас зовут. Стопудово они где-то с нами разминулись. Видимо тоже их глюками накрыло — вот и сделали крюк по лесу.

— Снорков со следа сбивали?

— Не знаю, кто им там мерещился… — я покачал в руке пустую банку. — Вернемся в Долину, там проверят, что здесь такое в воздухе. Но я думаю, что это вот они виноваты.

Я кивнул вниз, в сторону молодой поросли тополей.

— Они!?

— Ну да. Что-то такое они в воздух выделяют, что у людей глюки вызывает. Это от тех, что вдоль дороги растут, семена занесло.

Лис посмотрел в сторону высоченных деревьев, верхушки которых были видны за другими деревьями.

— Ну как версия — сойдет. Пока дождик шел — эту гадость сбивало к земле, а сейчас пригрело и она прямо в воздух идет.

Мы тем временем спустились по жалобно заскрипевшей лестнице вниз.

— Гадость, говоришь?..

Я присмотрелся к листьям молодого тополя, сорвал несколько и сунул в ту же банку, под перчатку. Потом надел вторую перчатку сверху. Листья оказались в резиновом контейнере. Балбес мотал хвостом, стоя у баррикады, но к нам не шел.

— Чует что-то, — показал на него Лис.

— Это и чует.

По своим следам мы вернулись к стоянке. Как я и предполагал, Лось и Щуплый уже были там. Сидели у раскладушки и хлебали суп из котелков.

— Где плутали? — спросил я.

Лось ответил:

— Коротким путем хотели пройти. Прошли западнее, пришлось возвращаться. Вышло, что он слегка длиннее, чем казался.

— Как обычно…

Вот поэтому их и патрули не видели…

Инга завернула банку, которую я ей отдал, в пупырчатую пленку.

— Что там? — поинтересовался Лось.

— Проба воздуха. Вам там на ферме ничего… не мерещилось?

— Нет. А что?

— Дождик шел, повезло. Могли и перестрелять друг-друга…

Я рассказал о наших приключениях. Лось кивнул.

— Слышал про такое. Растения здесь тоже мутируют, только этим пока никто не занимался, не изучал. Но вот как такую вещь предусмотришь, как галлюциноген в воздухе? Это ведь они так от нас, от людей защищаются.

— Ага, — подтвердил Щуплый. — Представь: зашел в лес, дровишек нарубить, а вокруг глюки. Начнешь, пожалуй, палить во все стороны. По-моему этой штуке нельзя давать разрастаться.

— Вырубить тут все предлагаешь?

— Все — не получится. Но по зиме подойти и вырубить нафиг. Они же разрастутся тут — не подойти будет.

— Он прав, — согласился Лис.

Я пожал плечами.

— Ну если есть желание — займитесь. Однако вряд-ли все так уж плохо. Сколько раз мы мимо тех тополей ходили? Ничего и никто не замечал. Такой особенностью наверняка обладают только молодые побеги. Их вы все не вырубите, наоборот: поросль только гуще полезет. А если не трогать, то одно-два дерева подрастут, затенят все остальные и те погибнут. Потом кроны уйдут вверх и можно будет спокойно ходить рядом…

Лис вдруг подскочил, перехватил дробовик и выстрелил куда-то вверх. Сидевшие у "стола" сталкеры схватились за оружие, а сверху прямо в тоннель свалилась, трепыхаясь, раненая ворона. Трепыхалась она, впрочем, недолго. К ней подскочил Балбес, схватил и убежал с ней за угол.

— Охотничек… — усмехнулся Щуплый, снова беря в руку ложку.

— Учитесь! — Лис был доволен собой. — А что ученые думают насчет этих листьев?

Инга пожала плечами.

— Каннабиноиды вероятно, или их аналоги. Скорее всего какие-то их эфиры — они довольно летучие. Или аналог ЛСД.

— Это что, вроде конопли, да? Их курить что-ли можно!?

Лис посмотрел в сторону тополей-мутантов, явно прикидывая, сколько из этой листвы можно сделать закруток. Сталкеры-одиночки проследили его взгляд и в их глазах тоже появилось мечтательное выражение.

— Вряд-ли. Действие, судя по вашей реакции, чисто галлюциногенное. Растормаживающего эффекта нет. Действует в очень малых дозах, так что вероятность передозировки крайне велика.

— Ну это уже второй вопрос… — пробормотал Лис.

— Не вздумай тут упороться! — сказал Лось. — Я тебя до Долины на горбу не потащу.

— Да я ничего такого…

— Я по твоей роже вижу, что ничего такого. Не вздумай, говорю! Обратно пойдем — противогаз наденешь и нарвешь веток. На базе — хоть в хлам укурись.

Лис только вздохнул.

…

Ветки, которых Лис на обратном пути нарубил целый мешок, оказались пустышкой. Сталкеры, пробовавшие курить листья с них, только пожимали плечами. Не удивительно: по дороге я подменил его мешок на другой.

Через неделю, когда Леха ходил во главе группы свободовцев встречать очередной груз, пришедший для ученых из-за периметра, он увидел на месте тополей-мутантов только пни. Деревья были спилены бензопилой и валялись вдоль дороги. Верхушек не было. Поросль на ферме тоже была вырублена. Одиночки на Кордоне только пожимали плечами в ответ на вопросы.

Глава третья

Позднее, хмурое утро, окраина Темной Долины, аномальное поле. Собственно уже и не утро, время ближе к полудню. Небольшая "медуза" танцует в воздухе, под "воронкой", вертится, мерцает гранями, чуть светится. Если сейчас детектор, который ее подсвечивает, убрать, то через несколько секунд она видимой быть перестанет, а если вообще уйти, то через несколько дней, или часов (это как повезет) — вообще исчезнет. Можно проползти под аномалией с контейнером и взять артефакт, но цель сегодня не в этом. Я и Леха стоим метрах в десяти и наблюдаем, как свет от артефакта понемногу становится все ярче. Магнитные импульсы активного детектора дестабилизируют "медузу" и вводят в авторезонансное состояние. Сейчас она…

Резкий хлопок. "Медуза" исчезает в яркой вспышке. В сыром воздухе из-за перепада давления вокруг нее возникает туманное облачко, которое тоже сразу рассеивается. Пространство деформируется, искажая видимые сквозь него предметы. Еще одна вспышка, уже менее яркая. Образовавшаяся на месте погибщего артефакта аномалия схлопывается, не выдержав соседства с более крупной "воронкой". Нас с Лехой обдает волной горячего воздуха, а стоящий рядом с аномалией сканер опрокидывает и отбрасывает далеко в сторону. Готово. "Воронка" на глазах меняет положение. Теперь она смотрит в другую сторону и сама стала чуть меньше.

— Вот так, случалось, люди и гибли, — произнес голос сзади. — Засмотрится сталкер на "пламя", или "снежинку", они активируются. И все, привет. Пишите письма. Или артом взорвавшимся зацепит, или в аномалию затащит, которая на его месте образуется.

Это да! Бывает такое. Верит человек в свою удачу, а когда вдруг счастливый билетик выпадает, не готов к ней. "Пламя" в контейнер нужно помещать сразу же, иначе… Я оглянулся. Лось и Щуплый уже начали сматывать провода. Очередной эксперимент успешно завершен.

— Еще один найдем? — спросил Леха. — Или достаточно?

Инга, к которое адресован вопрос, что-то пишет на листе бумаги. Считает что-ли? Похоже на то… Их полевой ноутбук недавно приказал долго жить. Защита от выброса не бывает абсолютной. Вторым, который стоит в лаборатории, ученые рисковать не хотят, так что теперь оборудования с собой берется минимум: детектор, сканеры-накопители, и бумага с карандашом.

Сканер проезжает по мокрой от росы траве мимо меня на длинном кабеле, за который его тянет к себе Лось. Рутинная, скучная работа научно-оперативной группы. За высоткой вдалеке (но вполне в пределах досягаемости пулеметов на них) видны вышки базы. Зачем ходить далеко, если все необходимое можно найти прямо у порога? Вон Лис уже нашел. Приволок пару валежин посуше, раскочегарил костер и насаживает на шампуры куски кабанятины. Он их еще вчера замариновал в специях и уксусе. Еще и майонез раздобыл, гурман…

Карандаш шуршит по бумаге, Инга хмурит брови. Что-то у нее не получается…

— Алексей, взгляните!

Леха присел на корточки, взял листочки в руки и добросовестно вчитался. Я подошел сзади и тоже присмотрелся. Ага… Эту базовую систему уравнений Доцент придумал. Четыре описывают собственно гравитационную аномалию, а пятое — ее тип. Упрощенно конечно, но для сельской местности сойдет. Что там? Преобразования… Элегантно! Последнее уравнение деградирует в тривиальное равенство. "Воронка" должна была схопнуться, но этого не произошло. Надо было Доцента с собой взять, но он кашляет и температурит третий день. Вода из-под "сердца оазиса" не помогает. Она работает только с ранениями, а бактерий, вероятно, еще и стимулирует. Так что лечение пока идет народными средствами.

Леха, пожав плечами, вернул листочки и сказал:

— Посмотрим данные на месте, посчитаем…

— Все правильно там, — сказал я. — Аномалия схлопнулась, пространство вывернулось и она снова появилась. Энергии ведь надо было куда-то деваться. Часть была сброшена в виде ударной волны, а остальная образовала новую аномалию. Тип тот же, но это скорее всего случайность.

— Да? — Инга перекладывает листочки в руках. — Вообще-то может быть. Проверим. Сканеры должны все это отметить.

Начинает вкусно пахнуть жареным мясом. Лис достает пластиковые тарелки и стаканчики. Из рюкзака появляется бутылка хорошей водки. Эксперимент в целом удачен, а удачу в Зоне принято отмечать.

— Жаль, что хлеба нет, — сказал Лось, держа в руках тарелку и стакан.

— Ну что поделаешь? Где-то он есть, но не здесь. — философски заметил Лис. — Ты ешь, а не разглагольствуй. О! Смотрите, Балбес бежит.

Слепой пес в ошейнике показался на вершине и подбежал к нам.

— Где-то жрут без него и он не смог этого вытерпеть, — Щуплый почесал мутанта за ухом. Тот довольно оскалился и засопел.

— Нет, — сказал я. — Он чем то встревожен…

На всякий случай я передвинул свой автомат из-за спины на грудь.

— Что не так? — Лось тоже переместил оружие поудобнее.

— Не знаю. Но по нему видно: хвостом не виляет, напряжен весь. Он сам не знает, что приближается, вот и прибежал к своей стае.

— Но ведь не выброс?

— Нет, не он. Это точно. Я ничего такого не ощущаю. Вообще ничего необычного. Дайте-ка ему мяса кусочек.

Лис бросил Балбесу снятый с шампура кусок. Пес поймал мясо и проглотил, не жуя.

— На еду отвлекается… Будем считать, что ничего особо важного не предстоит.

— Так что мы делаем? — спросил Лис.

— Ничего, — ответила Инга, откусывая кусок мяса.

Я подтвердил:

— Да. Помните, как через "портал" в Долину возвращались? Он может сработать по-разному: мгновенно объект перебросить, или за какое-то время, или перебросить его частично. Это вероятность. Она становится детерминантой после открытия "портала". Вот сейчас как раз такая вероятность есть где-то в Зоне и она как-то связана с нами. Балбес это чувствует.

— То есть на нас это никак не повлияет? — спросил Лось.

Я помотал головой.

— Погоди… Значит нас в том "портале" все-же могло на части порвать?

— Конкретно в том — не могло. Я ведь уже говорил: здесь принцип причинности работает не так. Вероятность схлопнулась еще до того, как мы туда вошли, в момент открытия, а не в момент переноса. Скорость в "портале" является мнимой величиной. С точки зрения обычной физики такое невозможно, следовательно мы в него никогда и не входили. Поэтому вероятность не может стать детерминантой в момент прохода. Только до прохода, или после. Но если это происходит после, то это значит, что она и так была равна единице, а если до, то мы бы в "портал" и не полезли.

— Сложно все…

— Ага. Ну ты про кота Шредингера в курсе, который не жив и не мертв? Чтобы определить это, надо открыть ящик, в котором он сидит. В общем пока можно не беспокоиться, но внимание не ослаблять.

Лось кивнул, пережевывая шашлык.

— А у меня бывало такое, — сказал Щуплый. — Ну… с вероятностью, с этой. Когда стреляешь — всегда есть шанс не попасть, верно? Но иногда бывает так, что я еще до выстрела точно знаю, что попаду.

— Ну да, так оно и получается. Вероятность возникновения события, в частности попадания пули в цель, определяется вероятностью возникновения его причин. Если ты эти причины можешь просчитать, пусть даже неосознанно, то ты можешь и момент возникновения самого события предсказать. Иногда бывает и так, что ты его предсказываешь абсолютно уверенно.

— Зона не велика и то, что за периметром называют интуицией, здесь является вполне физической категорией, — сказала Инга. — Посмотрите на Балбеса.

Слепой пес прижал уши и вытянул морду вверх, как будто собирался завыть. Мутант беспокоился и пытался определить источник беспокойства верхним чутьем. Потом он поднялся, но опять сел.

Момент, когда открылся "портал", мы проморгали. Серебристую спираль практически не видно на фоне серого неба. Я обернулся на вспышку вторичного излучения и успел увидеть, как на траву валится человек.

— Опа! Гости. — пробормотал сзади кто-то из сталкеров.

Залязгали затворы, досылая патроны в ствол. Упавший между тем не шевелился, лежал на боку и лишь когда я подошел, он перевернулся на спину. Я присмотрелся и сказал:

— Полковник, вы как всегда вовремя. Мы тут как раз шашлыки жарим.

— Студент?.. — простонал он. — Мир тесен… Это хорошо…

Я наклонился. Дегтярь сейчас был одет, как начинающий бандит: кожаная куртка, джинсы, вязаная шапочка, респиратор на шее. Легкий бронежилет был пробит на груди. Крови не было видно. Казалось, что ранение было совсем свежим.

— Не напрягайся, полковник. С нами врач, сейчас поглядим, что нужно сделать.

Я махнул рукой Лехе.

— Поздно… — он закашлялся и сдавленным голосом повторил: — Поздно глядеть… В кармане возьми… там… запомни фамилию: Клинский. Понял?.. Я… Меня встретили за периметром… Активировал "рыбку", отгородился порталом… Но одна пуля прошла, тогда я прыгнул в "портал"… Запомнил?

— Клинский. Запомнил. Кто это?

— Это… Аааа…

Его снова согнуло кашлем. Он опять повернулся на бок, скорчился и обмяк. Изо рта хлынула ярко-алая кровь. Я выпрямился. Подбежавший Леха опустился на колени, пощупал пульс на шее и, вытирая пальцы о траву, покачал головой.

— Готов.

— Знаю.

Я пошел к своему рюкзаку, взять лопатку. Голубая спираль в воздухе медленно гасла. Кто бы там ни был — лезть за Дегтярем он не рискнул.

…

Коробочка, которую я вытащил из кармана убитого, оказалась накопителем. Какой самый простой способ повышения надежности? Ответ: дублирование. Вместо одного устройства можно установить два и если первое выходит из строя, можно включить второе и наслажаться жизнью. Хранить информацию на жестком диске, или на флешке опасно. Однако их можно продублировать. Поставить, к примеру, вместо одного диска три и каждый раз при считывании информации проверять. Если два байта одинаковые, а третий отличается, то этот третий байт принудительно переписывается и таким образом информация постоянно обновляется. Точно так же работает человеческий мозг, в котором гибель одного-двух нейронов на памяти никак не сказывается.

В наших лабораторных накопителях используются жесткие диски. По шесть в каждом. Конечно и они, и обслуживающий их контроллер (тоже дублированный!) требуют внешнего питания, поэтому сканеры довольно громоздкие. А в накопителе полковника стояло восемь обычных флешек и своего блока питания там не было. Когда Доцент подключил его к компьютеру, он довольно долго моргал красной лампочкой, проверяя носители и исправляя ошибки. Наконец устройство определилось, как внешний накопитель. Красный индикатор сменился зеленым.

— Нуте-с, что тут у нас?.. — Доцент пощелкал кнопкам на клавиатуре. — Угроз не обнаружено. Два файла. Архив и текстовый. Архив не запаролен.

Сталкеры столпились за его спиной, глазея на экран и мало что понимая.

— Может быть настроим на большой экран? — спросила Инга.

— Извольте.

Доцент нажал пару кнопок на пульте, лежащим на столе. Засветился подвешенный к потолку проектор. Мы повернулись к экрану, висящему на стене справа.

— Архив, или текст?

— Давайте текст…

"Это моя последняя запись. Когда П. паял эту флешку, он не рассчитывал, что понадобится большой объем, да и этот компьютер уже сбоит, приходится часто перезагружаться. Я постараюсь переправить ее на Большую Землю. Пусть там делают с нею, что хотят. Мне уже все равно. Выпущенный на волю зверь никогда не вернется обратно в клетку. Мир обречен. Завтра, или через сотню лет — какая разница? Все уйдет в пустоту, когда лопнут последние ниточки, которые сдерживают его. Я оставлю флешку в тайнике. Ее найдет тот, кто будет знать, где искать."

— Перейдите в конец файла, — попросила Инга. — Он делал записи в обратном порядке.

Интермедия #1. Дневник "М."

3 декабря.

П. и В. приволокли с института компьютер. В. собрал его у нас в тайнике. Завели генератор, включили — работает! Играли в цветной тетрис. Завтра сходим еще раз, притащим еще один. Мне показали, как надо печатать.

У П. планы насчет какой-то фигни, вроде нового детектора. К. сказал, что им не ерундой бы заниматься, а арты искать. Завтра с ним идем на охоту, пока эти два энтузиаста шарятся на "Агропроме"

10 декабря

Хлама натаскали столько, что шагнуть некуда. Придется оборудовать новое помещение под жилье. Я уже присмотрел одно, в подвалах. Лезть туда долго, зато и мутант ни один не проберется. В. и П. что-то паяют изо всех сил. Вонь стоит — хоть топор вешай. Задрали, умники. Сегодня же в новый тайник переберемся.

Закоптили с К. кабанчика. Будем с мясом на новый год.

К. спрашивает, когда ему комп освобожу. Соскучился по тетрису. Дисков приволокли целый пакет, посмотреть нужно, что там есть.

17 декабря

Сходили на ландшафт, опробовали новый детектор, собранный П… Работает. Нашли "медузу" и "огненный шар". Если бы еще не его размеры… Они все спаяли в корпусе от компьютера и таскают его на ремне, через плечо. Вещь конечно полезная, но "шарик" я и без него найду и возьму. В. говорит, что лиха беда — начало. Когда вернулись, они снова все распаяли.

Я и К. завтра идем за припасами. Кабан хорош, но каши тоже хочется.

23 декабря

Раньше про "снежинку" слышал, но никогда не видел. Посредник просил ее добыть. Обещал на обмен достать все, что захотим. Захотеть-то я могу много, но вот где ее найти? В теории — просто все: лезешь в "шокеры" и осматриваешься. Но на практике детекторы ее почти не берут. Вернулись к себе, рассказал об этом В… Он сказал, что можно попробовать с новым детектором. П. тоже загорелся и полез чего-то паять. Флаг в руки. Чем бы дитя не тешилось — лишь бы не вешалось.

25 декабря

Завтра снова идем к посреднику. "Снежинка" у нас. У меня рука до сих пор плохо двигается после разряда. Вот сижу, пишу, разминаю пальцы.

1 января

Бухали.

5 января

Бухали. Не до работы.

20 января в 12:24

Мы с В. и К. сходили на периметр, сказали майору, что заказ у нас. "Снежинку" с собой конечно не брали. Припрятали рядом. Заказали электронику всякую для В., для меня штурмовую винтовку новую и патронов к ней. К. экзоскелет попросил. Майор обещал все подогнать буквально через пару дней. Здорово же его ученые забашляли, раз вот так спокойно обещает и оружие, и броню. Майор, кстати, ни разу нас не кидал. Даже не пытался. Платит оговоренное — ну и мы к нему всей душой.

Встретились, как договаривались, чудесно все. Экзоскелет, винтовочка, только с электроникой просил подождать. Нет проблем, подождем. Через три недели, на том же месте. Глядишь, еще чего-нибудь притащим.

С майором был какой-то левый хмырь в очках. Контейнер раскрутил, арт увидел — чуть гопака не заплясал от радости. По-русски — ни слова, с майором только по-английски чего-то лепетал. Видимо за бугор наш арт пойдет. Ну а нам-то какая разница? Там у них, между прочим, международная программа и все такое.

В общем К. экзоскелет напялил, прошелся, тоже радостный, как поп на Пасху и мы двинули обратно. Я спрашиваю: "А батарейки где будешь к нему брать?" Отвечает: "Схвачено все!" Ну смотри… В этой махине десять километров прошел, а потом она на тебе обратно едет. Защита хорошая, да, но все-таки практичнее надо быть. То ли дело: "Штурмгевер девяностый"! Швейцарское качество, даже пристреливать не пришлось. На три сотни метров лупит — душа радуется!

Когда пришли — выяснилось, что П. опять разобрал новый детектор. Кто он после этого?

23 января

Снова на ландшафт выбрались. Ничего выдающегося не нашли, потому что не рисковали. Приятно было после пьянки слегка размяться. Насчет батареек К. не врал. Оказывается подходящие аккумуляторы тоже приволокли с "Агропрома". Интересное местечко, кстати… Вроде сельским хозяйством занимались, но П. говорит, что там этим и не пахло, а на компах, которые они к нам вытащили, информация совсем даже не о кукурузе. Я пошутил, что мутантов они там выводили, но П. не засмеялся, а на меня этак серьезно посмотрел. "Так и есть" — говорит.

Не знаю, стоит ли туда вообще ходить.

30 января

Майор не обманул. Всю комплектуху, которую П. заказывал, привез. За артефакты расплатился. Англичанина с ним на этот раз не было, зато был поляк. Этот по-русски говорил довольно чисто, но его выдавало постоянное пшеканье. Поляк весьма интересовался подходами к станции. Я так и сказал, что пройти туда невозможно. Во-первых: радиация. Места неразведанные. Можно вляпаться так, что потом через пару дней копыта откинешь. Во-вторых: люди там есть, которым разные пришлые вовсе не нравятся. И в-третьих, самое главное: зачем? Что мы там найдем, чего на окраине нет?

Поляк мне на это сказал, что картой радиационного загрязнения меня обеспечит и что как раз вот эти люди в центре его больше всего и интересуют. Какой картой? А вот этой… И действительно достает лист тонкого такого пластика. Разворачиваю, смотрю и думаю: может их с майором прямо тут прикончить? За такую картинку мне в Зоне любой сталкер душу заложит. А поляк мне: забирай ее. Мол для хорошего человека ничего не жалко. И скалится золотыми фиксами на клыках. Кто-то ему, думаю, клыки уже вышиб.

Ну я лист сложил, в планшет (а к ней еще и герметичный планшет прилагался) сунул и мы ушли. Карта та верная, это я могу точно сказать. Весь юг Зоны я на пузе прополз и где фонит, а где нет, знаю прекрасно.

2 марта

Третий день думаю над тем, что мне пшек тогда сказал. Что ему надо про центр узнать? Те, кто туда ходит… ну не то, чтобы совсем не возвращаются… приходят обратно, даже и без потерь частенько приходят. Кое-кто даже считает, что в центре безопаснее, чем на окраинах. Вроде как Зона из себя все плохое выдавливает наружу, потому и люди у периметра все бешеные. Но никого я еще не знаю, кто бы в центре побывал, а потом за периметр сходил. Как будто привязывает их Зона. И глаза у них странные. Сквозь тебя смотрят.

А так — ну живут себе и живут. Картошка там у них, скотина какая-то. Охотятся, опять же. Кабанов развелось — тьма. Радиация — она ведь не везде. Пятна фонят очень сильно, но таких мест не много, а проточная вода вообще чистая, рыбу ловить можно.

В общем зацепил меня поляк, ничего не скажешь. И самому уже занятно, чем же таким ему местные аборигены интересны?

3 марта

Обговорили тему с ребятами, оценили карту, которую поляк дал. Отличная вещь. По радиационному загрязнению можно и о расположении аномалий судить. Но насчет рейда к центру наши засомневались. Вроде бы места там нехорошие. В. в сторону АЭС уже ходил, так потом еле ноги унес оттуда. День шли — все было нормально, а ночью началось… Со всех сторон звуки какие-то, рычание из темноты, вой, очень близко. Они втроем забились в какую то кладовку и спали по очереди. Причем спать долго не получалось. Через полчаса — начинали кошмары сниться и человек вскакивал. К утру и того чище: настоящие глюки пошли. В. все время кровососы чудились. Они разрядили оружие, чтобы друг-дружку не перестрелять и сделали ноги оттуда со всей возможной скоростью.

В общем прибавила им Зона волос седых и хорошо, что настоящих мутантов тогда не встретили. Я сказал, что они в аномалию попали, наверное. В. ответил, что тогда весь центр Зоны — аномалия. К. предложил разобраться, что это такое, как действует и можно ли от этого защиту придумать.

4 марта

В. и П. дали новый список своих деталек. Длинный вышел. Я спрашиваю: зачем столько? Отвечают: вы же сами предложили защиту сделать. Неужели на самом деле сумеют? Оказывается раньше, когда Зону пытались исследовать научные экспедиции, такая защита у них была. П. знает в теории, как она работала. Он тогда частенько к ботаникам нанимался проводником, тогда же и с майором познакомился. Только в то время тот еще капитаном был и как раз и отвечал за сопровождение экспедиций.

Потом конечно свернули это дело, слишком уж потери были большими. Сталкеры конечно старались, вытаскивали людей, но всех ведь на себе не вытащишь. Тогда много народу пропало в Зоне. Видимо нынче желающих сюда лезть найти сложно стало.

Детектор П. до ума довел. Нашли еще одну "снежинку" и по мелочи кое-чего. Завтра выходим на встречу к майору.

8 марта

Список отдали, хабар тоже. Майор тоже удивился: зачем столько. Я говорю: в центр Зоны сходить хотим. Он как услышал — виду не показал, но заметно, что это ему интересно было. Обещал через две недели все подготовить. Забрали у него припасы и патроны. К. отдал письмо семье, за периметр.

Когда вернулись, я удивился, как это К. в экзоскелете умудрился без замены батарей туда-обратно сходить. Оказывается В. слепил источник питания на "вспышке". Я прямо потрясен был. Активировать артефакт — дело не хитрое, а для "пламени" — и вовсе простое, его и детектор активировать может. Но чтобы вот так, без взрыва и чтобы он ток давал… Кулибины! Жаль, что за периметром такая батарейка работать не будет. "Вспышка" — арт в общем-то не дорогой, можно пожертвовать. Сколько такая батарейка прослужит — никто не знает.

П. опять разобрал детектор.

19 марта

Сходили в очередной рейд. Получился длинным, на пять дней. Выбрали новое место, по карте. Удачно, грех жаловаться, хотя под конец прижало аномалиями и пришлось делать крюк. Детектор П. до ума наконец довел. Получился небольшой ящичек с экраном. Подняли три "грави", навьючили ими К. в экзоскелете. Промышленная добыча артефактов.

По дороге обратно попались трое залетных бандюков. Слово за слово, они начали понтоваться… Земля им пухом, короче. К. получил дробью из обреза в упор. Поднялся с земли, улыбаясь. Все-же экзоскелет — это вещь!

Я подстрелил кабанчика. Закоптили.

22 марта

Майор привез все, что заказывали. Опять навьючили К… Отдали хабар. Как он три штуки "грави" один поволок — его проблема. Там 60 килограммов в трех контейнерах. Вспотел, наверное.

П. опять с головой ушел в свои приборы. Объяснял нам, чего хочет добиться, но я понял через слово. Смысл в том, что ближе к центру Зоны есть какое-то поле, которое действует человеку на мозги. Это примерно как слушать постоянно одну и ту же мелодию. Час, второй, десятый… на одиннадцатый тебе внешний звук нужен не будет, она и так у тебя в голове будет звучать. Так же и у нас здесь: поле какой-то особый ритм мозгам задает. Если в нем долго находишься, этот ритм становится навязчивым и начинаются всякие чудеса вроде глюков. При выбросе то же самое поле работает еще сильнее и может в чистую с ума свести. Потому и зомби по Зоне бродят — это те, кто не выдержал.

Я спросил, можно ли в такой защите выброс выдержать? Говорит, что да. Ну выдержать-то я его и без защиты выдерживал, а вот ближе к центру… На ком бы проверить? Собаку поймать, что-ли?

24 марта

Готов первый приборчик. Кольцо проволочное, лентой фторопластовой обмотанное, вокруг головы и коробочка небольшая, с ладонь примерно. От коробочки четыре провода. Кольцо помещается под капюшон, его даже не видно снаружи. Осталось выброса дождаться. К. сказал, что попробует.

26 марта

Эта хреновина работает. К. перед выбросам встал рядом с дверями, мы его обвязали веревкой, чтобы втянуть под крышу, если дело пойдет плохо. Он не только сознания не потерял, но и вообще ничего не заметил. Увидел, как небо на севере слегка осветилось — и все. Голова не болит. Свежий, как огурчик и говорит, что чувствует себя, как будто весь день проспал.

П. засел паять дальше.

Ходили с В. и К. на охоту. Неудачно. Кабаны ушли. Все развезло от тепла, под снегом талая вода. Вернулись мокрые, как цуцики.

9 апреля

Прибор защищает от выброса! Проверили втроем, в поле. Никаких последствий. П. ходит довольный. Такую штуковину и продать не стыдно. Надо будет заказать новую партию деталей у майора. Послезавтра идем к нему.

12 апреля

На стрелку с майором снова пришел поляк. Интересовался, к чему нам столько электронного хлама. Я сказал, что детектор новый хотим сделать. Сдали хабар, расчитались. Поляк спросил: как насчет центра Зоны? Я в ответ: что конкретно там интересует? Он вывалил списочек. Отчет ему подавай и чем больше страниц, тем лучше. Мы с К. и В. только посмеялись. Он что, хочет, чтобы мы ему вместо целой экспедиции там сработали? Да, говорит, хочу. Деньги — не проблема.

Тут уже мы не слегка удивились, а вполне всерьез. Я: "Сколько платишь?" Он: "Сколько попросишь." "Сотню косых баксами." "В пределах возможного, если отчет будет полным."

Перечитали мы с ребятами еще раз его список. В принципе ничего непонятного. Времени много займет конечно, но самое тяжелое там — маршруты до Припяти и АЭС разведать и коллекцию разных артефактов собрать. Мутантов ловить не надо, убивать никого тоже не надо. Дело вполне наше, сталкерское.

Я его спросил, знает ли он, что в центре Зоны задерживаться долго нельзя и что выброс там действует сильнее. Он ответил, что знает. Но деньги за дома посидеть никто не платит. Тут он прав… Интересно, скольким он уже это предлагал и многие ли соглашались?

Обсудили тему "дома", с ребятами. К. предложил забить на рейды и готовить только заказ. Деньги солиднейшие и в дальнейшем светят еще большие. Я согласился с К. и предложил взять аванс. В. насчет аванса возразил, что если его взять, то скинуть заказ уже не получится. Долго спорили. Сошлись на том, что денег пока просить не нужно, но отчеты майору отдавать надо только по частям. На самом деле работы будет — на все лето и заниматься придется только ею.

5 августа

Лето на исходе. Майор за отчеты платит без проблем. Завтра выходим к Припяти.

15, или 16 сентября, точно не помню. На компьютере вообще дата мартовская.

Вернулся, никого не застал. Ничего удивительного. Они продолжают выполнять задание. Один компьютер вышел из строя, второй на последнем издыхании. Цел остался только этот накопитель, сделанный П… Переписал на него все, что удалось. Оставлю в своем тайнике. Немного подожду, потом пойду их искать. Надо объяснить, что мы натворили.

Глава четвертая

— Это все, — сказал Доцент.

— Что это было? — удивленно спросил Лось. — И кто все эти люди?

«Молчи!»

«Да.»

Прямой обмен мыслями. Понятно, почему Инга встревожена. Эти сталкеры прошли мимо бойцов О-сознания незамеченными. Прошли в самый центр их владений и вернулись. Это при том, что Кристалл хорошо охранялся уже тогда. Возможно такое для обычного человека? Нет, исключено. Значит что-то помешало О-сознанию их обнаружить. Скорее всего это была та самая защита от выброса. Не стоит давать людям лишнюю информацию для размышлений.

Я думаю о том, насколько вероятно, что это устройство могло быть скопировано. Данных мало, однако я знаю человека, которому довольно много известно о делах наемников. Он уже помог мне однажды, хотя и не по своей воле. Возможно, поможет и еще раз?

…

— Кто ты на самом деле?

Сидор был явно не в настроении. Я ответил:

— Студент.

Как говорится: минута молчания. Кличка известная. Торговец оценивает вероятность того, что перед ним монолитовец. Надо, пожалуй, подтвердить мои слова. В коридорчик, перегораживая его почти целиком, входит один из братьев. Тяжелый бронежилет, серый комбинезон, герметичный шлем — классическая и вполне узнаваемая экипировка.

— Ну и чего ты хочешь?

Наверняка пытался разузнать обо мне после первой нашей встрече. Я тогда изображал бойца "Свободы" и мы устроили для торговца небольшой спектакль с целью разговорить его. Я помолчал немного, снял с пояса контейнер, перевернул вверх дном и скрутил крышку. Изнутри пробился золотистый свет. Маленький кусочек солнца мелькнул в щели и снова улетел внутрь контейнера. Потом снова мелькнул. Вспышки света освещали удивленное лицо торговца.

"Золотая рыбка" не потому редкость, что она редко образуется. Это как раз случается довольно часто. "Мясорубки" в Зоне попадаются на каждом шагу. Проблема в другом. "Рыбка" — антиграв. После синтеза она лежит на земле всего несколько секунд, потом улетает вверх и парит на большой высоте. Мало у кого есть с собой свинцовый сачок со стометровой рукояткой. А если "мясорубка" в помещении, то очень мало кто смотрит в поисках артефакта на потолок. Ее сечение совершенно незаметно днем. Живет "рыбка" вне контейнера всего несколько часов — это тоже играет свою роль. В итоге она считается одним из самых редких артефактов Зоны и не зря, хотя и засекается даже простейшими детекторами. Эту подняли (вернее в данном случае поймали) в здании, где «мясорубка» расположилась в помещении первого этажа, прямо под проломленными ею перекрытиями.

— Есть у тебя на нее заказ? По глазам вижу, что есть… Говорят, что у тебя финансовые проблемы?

— У кого их нет? — Сидор не сводил с контейнера глаз.

— Вот и решишь их.

— С Дегтярем ты меня тогда обманул.

— Почему? Я действительно искал его. Сейчас больше не ищу. Похоронил вот этими самыми руками. Вон той лопаткой — я кивнул на свой рюкзак — могилку выкопал. Но если не нужна, то как скажешь…

Контейнер оправился в поясную сумку.

— Такая вещь любому пригодится.

— Тогда договоримся… Кто такой Клинский?

— Хммм… — торговец потер подбородок ладонью. — Фамилия распространенная. В "Долге" есть такой сержант, барыжит иногда артефактами. Есть сталкер на "Ростоке" по кличке Клин. Салага зеленый. А поконкретней?

— В том-то и дело, что я только фамилию знаю. Ни кто он, ни где он… Может быть он вообще за периметром обитает. Давай так: это — я покачал контейнер в руке — задаток за информацию. И дай мне список твоих заказов. Глядишь и помогу чем-нибудь. С ценой договоримся. Держи. Будешь открывать — не упусти.

Сидор осторожно приоткрыл крышку, посмотрел на мелькание золотистого комочка и кивнул головой. Руки у него слегка дрожали.

— Договорились. Заказов нет сейчас, мимо проходят. Но когда узнают про эту вещь — они появятся. Вот что! Есть один человек… вернее был. С этой фамилией. Давненько уже погиб. Сколько лет-то прошло? Три, или два года? Где-то так…

— Кто?

— Был в Зоне такой сталкер, по кличке Мессер. Была у него команда. Хорошая команда, опытная. За серьезные задания брались, но потом сгинули все вместе. Мессера однажды и со мною судьба свела, только я тогда не знал, кто он. Ну и вот в их команде был паренек по кличке… как его? Бобер кажется. Он из них единственный, кто со мною контачил. Сталкер был опытнейший. Жаль, погиб примерно в то же время.

— Ну и что?

— Я в те времена иногда помогал людям с документами. За деньги ведь все можно организовать, верно? За хороший арт под заказ — тем более. Этому Бобру как раз паспорт и был нужен. Озвучил я ему, что мне нужно. Он кивнул, говорит: "Сделаю!" И ушел. Через три дня заказ приносит. Как и договаривались, я ему из-за периметра организовал новенький паспорт. С пропиской, все как положено. На фамилию: "Клинский".

— Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой. Ты же говоришь, что он погиб? Как?

— По слухам — так. Насколько я знаю эту историю, Мессер взял какой-то очень большой заказ и занимался им. Потом он был ранен и где-то отлеживался, а его люди выполняли заказ без него. Когда он вернулся, отправился искать их. Некоторое время спустя, ко мне притащили человека без сознания. Из примет — только странная татуха на руке. Я когда-то фельдшером был, хотя об этом и мало кто тут знает. Вколол ему пару уколов. Он ожил. Не помнил ничего. Ни кто он, ни как у меня очутился. От меня он ушел своими ногами, а потом Волк мне рассказал, что это тот самый Мессер и был. Вот и все. Ни его, ни его людей я больше не видел.

Сидор замолчал.

— Хорошо, — я кивнул и понялся. — На безрыбье и рак — рыба. Все, что я сказал — в силе. Любая информация будет оплачена, а насчет заказов — договоримся. Если я буду нужен срочно — ищи меня в Темной Долине, на базе "Свободы".

— Погодь! — Сидор что-то вспомнил. — Еще одно. У этого Мессера с собой была какая то штуковина. Не знаю, что это. Когда он пришел в сознание, то о ней не вспомнил.

Он повернулся на стуле, наклонился, свесив между ног живот и порылся в ящиках стоящей рядом тумбочки.

— Вот оно!

У него на ладони лежал белый обруч, проводами соединенный с коробочкой величиной с ладонь.

…

Бобер? "Монолит" роется в памяти и ничего не находит. Мессер? Тот ли это человек, который изрядно взбаламутил Зону пару лет назад и мешался под ногами всем и каждому, как жук в муравейнике? Тогда его звали по-другому… Если это тот, о ком я думаю, то он уже мертв, а из его группы мы ни с кем не сталкивались. Возможно они тоже мертвы? Возможно майор, с которым они были на связи, как раз и есть Дегтярь?

Итак, четыре буквы. Что мы о них знаем? С. - это Мессер, вожак. П. - это их электронщик, самостоятельно разработавший и создавший глушители пси-поля, один из которых я сейчас и держу в руках. К. - техник, любитель экзоскелетов. В. - тоже электронщик. Никаких бобров, хомяков и прочих сусликов. Никаких… Обдумаем это. А пока…

На ходу вставив в отсек в коробочку пару батареек, я бросил ее ближайшему монолитовцу. Да, всегда ношу при себе несколько штук АА. Подствольный фонарь и прибор ночного видения работают отнюдь не на святом духе. Тот повертел белое кольцо в руках, потом снял шлем и надел его на голову.

Я резко остановился. Человек рядом со мною исчез. Вот только что шел, смотрел по сторонам, а теперь его нет. Мгновение спустя я снова увидел его. Не так, как привык видеть братьев, или даже людей, а плоской, безжизненной картинкой. Даже не цветной, а черно-белой.

"Видите?"

"Нет."

"Странно."

"Слышит нас?"

— Эй! Ты как? Ты меня слышишь?

— Да.

Слайд кивает и снимает с головы кольцо. Теперь он снова нормально выглядит. Но это я его видел плоской картинкой, а братья не видели вообще. Оригинально! Они видят человека, но зрение видимо служит им только дополнением к пси-восприятию и если картинка противоречит ему, то мозг спокойно игнорирует то, что видят глаза. Вот черт! Это же крайне серьезно. Это — настоящая уязвимость. Человек в глушителе для братьев — как в шапке-невидимке. "Монолит" встревоженно обсуждает новую информацию.

Не зря мы к Сидору ходили и «рыбку» отдали тоже не зря. Ох не зря!.. Таких устройств было как минимум пять. Коробочка внутри залита смолой, я проверял. Компаунд. Вскрыть и посмотреть на начинку не получится. Микросхемы в Зоне быстро теряют свои свойства, если их не защищать от выбросов. Защищенные держатся немного дольше. Защищенные в убежищах и подвалах — намного дольше, но не три года. То есть начинка глушителя должна быть достаточно простой, на уровне диодов, катушек, конденсаторов и сопротивлений. Следует предполагать, что ее сможет повторить каждый, имеющий схему и обладающий минимальными знаниями.

Возможно модулятор пси-поля, который мы взорвали под "Юпитером", имеет что-то общее с глушителем, или был создан на основе тех же разработок? Поторопились…

Куда идем и что делаем? Братья ждут моего решения. Первая стадия любого сражения — разведка. Кто и что может знать о группе Мессера? "Знание о противнике можно получить только от людей." Значит мне нужны ветераны Зоны. Те, кто сумел выжить в ней эти три года.

Глава пятая

Лось готовил патроны в мастерской Дядьки Яра. Обычные промежуточные патроны против мутантов не очень эффективны. Их пули проходят навылет, не особенно сильно повреждая внутренние органы. А у пистолетных патронов маловат заряд и надо очень хорошо уметь стрелять, да еще и взять где-то хороший ствол под такой патрон. Из ПМ снорка убить трудновато. Щуплый тоже при первой же возможности "Стечкиным" обзавелся.

Поэтому пуле патрона калибра 7.62 часто отрубают кончик. Не много, миллиметра два, но этого хватало, чтобы в мышцах такая пуля сразу теряла оболочку и разворачивалась свинцовым цветком. Баллистика у нее конечно ни к черту и с трехсот метров я бы не взялся попасть ею в ростовую мишень, но при стрельбе в упор результаты получались впечатляющие.

Гильотинные ножницы с хрустом срезали кончик на очередной пуле. На столе лежали три автоматных магазина. Все три обмотаны изолентой. На одном — одна полоска, на другом — две, на третьем — три. К чему бы это? Хотя кажется ясно. В том, что с двумя, сверху видна трассирующая пуля. Следующая скорее всего бронебойно-зажигательная. Тот, на котором три полосы изоленты, пустой и Лось набьет его "обрезанными". Для мутантов. А самый первый по виду — обычные патроны, для людей.

— По два не сматываешь? — спросил я.

Лось помотал головой.

— Нет. Сделать-то можно, но потом в тот магазин, который открыт, земля иногда попадает, трава, или снег. А это гарантированный перекос при стрельбе. Так что там на Кордоне?

— С Сидором поговорили. Потом к Волку заглянули, но он ничего ни про Мессера, ни про его команду толком не знает. Кордон — проходной двор. Люди на нем надолго никогда не задерживались и никто особо не интересуется, кто есть кто.

Лось задумчиво покачал головой.

— Тоже ничего не скажу. Лис? Щуплый?

Те тоже отрицательно помотали головами.

— Мессер… Мессер… — протянул Лис. — Говоришь, сталкер из первых?

— Да.

— И из его команды никого по именам не знаешь?

— Нет.

— Клички бы! Но судя по тому тексту, что мы читали, они работали только сами на себя и с остальными особо не контачили, так что не удивительно. Жаль, что полковник не успел ничего больше рассказать. Есть идея!

— Излагай.

— Он там писал, что они на "Агропром" лазали. Может быть в "Долге" какой-то след отыщется? У них там база относительно недавно, но вдруг? И жили те ребята где-то рядом.

— А я бы у бандитов поспрашивал, — подал голос Щуплый. — С ними они не могли не контачить. В то время с бандитами разойтись миром никогда не получалось. Может и есть у кого к этому Мессеру старый должок.

— У Карыча надо спросить и у Сявы, — сказал Лось. — Они на Кардоне давным-давно. Вдруг чего знают?

— Если уж Сидор про них не знал, то бандитам-то откуда? А насчет "Долга" — хорошая мысль. Они же там все вокруг обшарили и могли что-то найти. Клыкова, кстати, давно не видел?

— Он сейчас поднялся, — хмыкнул Лось. — Отделом выживания заведует.

— Это еще что такое? — удивился я.

— Разные полезные штуки делают для своих. Детекторы допиливают по части чувствительности, оружие, вот как я эти патроны… Ну и новичков тоже обучают. Вроде курсов молодого бойца. Клыков, кстати, тоже в Зоне давно. Может и он что слышал?

— Ладно, потом сходим и к нему…

…

— Это было как раз в то лето, когда на Кордон напали наемники. Помнишь, Карыч?

— Ну да. Мы не вмешивались.

— Меченого этого я помню… — Сява не торопясь вытащил из пачки сигарету и прикурил от свечи, вспоминая. — Стрелял он очень даже неплохо. Фактически он всю работу тогда и сделал. Из зеленых солдаты никакие. А у наемников и снайперки были, и пулемет, но они тогда потеряли половину людей и отвалили. Очень серьезный боец.

— Был…

— Да? — Сява удивленно посмотрел на меня. — Кто же его? Или в аномалию попал?

— Он со своими людьми ходил к АЭС. Там следы теряются.

— Тогда кому, как не вам в "Монолите" знать, что с ними стало?

— Вопрос сложный. Если быть точным, то того "Монолита", что есть сейчас, тогда еще не существовало. Мы не знаем всего, что знали те, кто были до нас, хотя о многом знаем гораздо больше. Сведения о проникавших на станцию отрывочны. Их могли убить и не заметить этого, но похоже, что не убили. По крайней мере один из них потом вернулся на Кордон, потеряв память.

— Амнезия? — Сява затянулся. — Ну тогда это наверняка Меченый и есть. Пацаны говорили, что он не помнил ничего о себе. Они ему сначала: "Гонишь, мол!" — потом отстали. Не хочет светиться — его право. Может он и есть тот человек, кого ты ищешь?

— А кликуха "Бобер" тебе ни о чем? — спросил я.

— Ну ты спросил!.. — Сява переглянулся с Карычем, и оба усмехнулись. — Знал бы ты, сколько в Зоне Бобров! Да каждый десятый новичок на Болота в "Чистом небе" — Бобер, или Медведь. Вот сейчас выйди в тоннель и крикни: "Бобер!" — кто-то точно отзовется. Фантазии у тамошних — ноль.

— А я про Мессера тоже слышал, — вступил в разговор полный парень, до того сидевший молча. — О нем Берлога рассказывал. Там как дело было? Когда первый супервыброс прошел, в "Чистом небе" поднялся переполох. Их руководство тогда (не знаю, кто уж там рулил) как раз с учеными договорилось о каком-то гешефте. Ученые пришли, им дали сопровождение, а они сгинули под выбросом. До этого они конечно случались, но не такой силы и довольно редко. Когда раз в месяц, когда и реже… Народ не погибал. Наши начали разбираться, откуда что взялось. Узнали, что несколько сталкеров пробралось в центр Зоны и вроде как они во всем и виноваты. На этих сталкеров пошла охота. Договорились и с наемниками, и с бандитами, и с "Долгом". Их загнали через Лиманск аж на саму АЭС и там пришибли. И как раз в это время шандарахнул второй большой выброс.

— Я так понимаю, что со станции вернулись не многие? — спросил я.

— Кто там был — точно хана пришла, — сталкер пожал плечами. — Но кое-кто вернулся. Вот тот же Берлога, например. И рассказывали, что они не пустые вернулись, а с хабаром хорошим. Группировка тогда поднялась очень быстро, без больших денег так бы не получилось.

— Как же они там сумели выброс пересидеть?..

— Чего не знаю — того не знаю. Меня тогда и в Зоне-то еще не было. А в "Чистом небе" я не долго был.

— Погоди-ка… — Карыч заинтересованно наклонился вперед. — Если на станции под супервыбросом все погибли, тогда как этот Мессер на Кордоне очутился? Его тоже должно было прикончить. Не убило, что-ли? Ну ладно, допустим он память как раз тогда и потерял, а потом как-то выбрался. Зомби, говорят, иногда в себя приходят. Но там же довольно много времени прошло до того, как он появился на Кордоне?

— Да, точно! — кивнул Сява. — Время прошло, так и есть. Первый большой выброс, создавший Зону, это 2006 год. А наемники на Кордон напали лет пять спустя и мы с тобой уже третий сезон в Зоне были. Где же он был-то?.. Иногда ты умные мысли говоришь.

— Я всегда умные вещи говорю. Вот писять не ходи: Мессер этот очень хорошо умел с артефактами обращаться. Не хуже их — и Карыч кивнул в мою сторону.

— Артефактная защита от выброса? — Сява скептически покачал головой. — Студент, ты об этом слышал?

— Нет. Ни один из известных артов от выброса не защищает. Последствия можно снять той же «пленкой», но только последствия.

— Тогда может быть у выброса есть «мертвая зона»? Ну то есть место, где он не достает человека?

— Нет такой зоны, — ответил я. — Бетон, сталь, чем толще — тем лучше. Серебряная сетка снижает воздействие, но тоже не убирает его до конца.

— Тогда я не знаю…

Зато я знаю, как он выжил под большим выбросом. Вот эта черная коробочка с белым кольцом его и спасла. Глушитель пси-поля. Остальные участники той погони были или зомбированы, или убиты бойцами О-сознания, которое доживало последние месяцы. Но почему он тогда оказался на станции один? Где была его группа? Нужно это выяснить. Берлога мне здесь не помощник, он видимо был тогда не на самой АЭС, потому и уцелел.

Этот Меченый стрелял хорошо… В своей группе Мессер как раз и был стрелком, снайпером. Возможно именно отсюда и кличка: С.? Стрелок? Тот самый сталкер-легенда? Подождем с выводами. Информации мало, хотя совпадение очень многозначительное. Так и тянет объявить его версией. Кто еще мог ходить на АЭС и в Припять, как к себе домой?

Все очень хорошо выстраивается. Имелись самодельные устройства, защищающие от выбросов и от ненужного внимания О-сознания. Под их защитой сталкеры прошли к АЭС, проникли внутрь, потом вышли. Сенсэй остался рядом с Кристаллом и все воспоминания о нем были стерты из памяти его друзей. Мессер был ранен. Что там произошло — непонятно, но может быть его глушитель дал сбой? Его вынесли друзья, а пока он лечился, продолжали выполнять порученную им работу. Группа разделилась.

Но что его так напугало? Что они там выпустили на волю, или это обычный бред человека с нарушенной психикой? Когда прошел первый супервыброс, Мессер должен был отлеживаться в каком-то укрытии и вряд-ли в тот момент глушитель был на нем. Могло и сдвинуть мозги по фазе.

Сява, кстати, ошибся. Самый первый выброс, создавший Зону, был вызван появлением Кристалла в этом мире. Выжить тогда не мог никто, кроме О-сознания. Или Мессер и его люди тоже были оттуда? Да ну, бред!

Ладно. На очереди — «Долг».

Глава шестая

На «Агропром» я шел один, братья остались на блокпосте. «Долг» все еще относился к нам с недоверием и если меня там многие знали еще с прошлого года, то впускать на контролируемую группировкой территорию группу хорошо вооруженных монолитовцев дежурная смена не хотела. Впрочем мы не стали настаивать и тем более прорываться. Мне дали двух бойцов с блокпоста в сопровождение и мы не спеша пошли по направлению к зданию института, до которого было примерно с километр.

Дорога здесь практически всегда свободна от аномалий. Справа и слева — холмы и железнодорожная насыпь. Аномалии висят выше и на дорогу выбираются крайне редко, а если и висят внизу, то быстро выдыхаются. Это и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо по понятной причине, а плохо потому, что мутанты тоже свою выгоду прекрасно понимают. Тут во время летних миграций можно встретить кого угодно. И собак, и кровососа с полным зобом икры, и даже контроллера. Последние, впрочем, здесь очень редки. Раньше их, говорят, было больше, но долговцы, потеряв довольно много людей, все же зачистили тоннели под институтом. В дверных проемах подземных помещений установили металлические решетки. Мутанты оценили нововведение и изменили пути миграций. Под землей их не осталось, но поверху они шастали, как и раньше. Их конечно отстреливали и ночью на эту дорогу не совались.

В общем долговцы не расслаблялись, да и я тоже. Снорк может прыгнуть метров на двадцать, а кусты подходили гораздо ближе. Шли медленно. Останавливались, прислушивались, даже принюхивались. Не улыбайтесь! Снорки изрядно воняют псиной и если нос не заложен, их вполне можно учуять.

Обошли слева единственную в этом районе крупную аномалию. Долговцы ее называли: «ведьмины пальцы». Земля в этом месте вздыбилась в небо пузырем. Потом стенки пузыря выкрошились и получились наклонные, неправильной формы выступы высотой метров пять. Между ними висели «трамплины» и несколько «жарок». То и дело изнутри летели искры. Четверка сталкеров методично обшаривала аномалию по периметру, не залезая внутрь. Мы уже миновали их, когда я, присмотревшись повнимательнее, заметил, что проход между двумя близко стоящими выступами чист.

— Внутрь можно забраться, — сказал я.

Долговцы переглянулись. Когда удача сама идет в руки, отказываться нельзя.

— Где? — спросил один из них.

Я показал. Долговец вытащил болт, размахнулся левой рукой и зашвырнул его в проход. Тот улетел внутрь, задел «жарку», полетели искры. Старое суеверие: начинать прощупывать аномалию нужно непременно с левой руки. Сталкеры, обходившие аномалию, столпились рядом. Я отдал автомат долговцу, снял бронежилет и отдал ему же. Шлем оставил, но респиратор тоже снял. Здесь химических аномалий не было и биологических тоже. Ну что же, попробуем…

…

Шаг, второй… Становится довольно-таки тепло по контрасту с холодной погодой. Близкий «трамплин» слегка толкает меня сбоку, но разряжаться не спешит. Далековато я от него для разряда. Превращенная в пепел почва скрипит под ногами. В спину завороженно глядят сталкеры, забыв про свои детекторы. У меня детектора нет, но он мне и не нужен. Я приседаю, осторожно проводя руками над горячим пеплом и так, в приседе, продолжаю перемещаться гусиным шагом. «Жарка» близко, лицо уже обжигает, но комбинезон и костюм держатся и тело пока не ощущает жары. Обходим, обходим… Руки скользят над пеплом… Ага, вот ты где! Я снимаю с пояса контейнер, открываю его и осторожно трогаю им пепел. Между корпусом и крышкой контейнера вспыхивает красный свет. Закрываем! Теперь медленно повернуться, пройти мимо «трамплина» и на выход.

Год назад я примерно на такой же поиск смотрел, широко раскрыв глаза и удивлялся, как это люди на ровном месте поднимают артефакты. Теперь вот сам научился, причем без детектора. Термические аномалии и артефакты вообще к активным детекторам (а такие сейчас почти у всех) очень чувствительны и легко ими дестабилизируются. Тогда незадачливому сталкеру очень повезет, если он отделается ожогами. А если не повезет, то… Видел я однажды, как примерно в такой же ситуации человек потерял над собой контроль и дернулся не вовремя. Секунд десять он после этого бегал. Тот еще цирк был. Потом упал и все еще продолжал гореть.

Воздух после жары в аномалии кажется очень холодным. Я снова надеваю бронежилет и запихиваю контейнер в карманчик разгрузки.

— Что взял? — спрашивает долговец, державший мой автомат.

— «Кристалл» небольшой. Сотни на три потянет, если у вас на базе прайс не менялся, — отвечаю я.

Три сотни — хорошее число. Удобно длится на троих. С ребятами нужно поделиться. Как-никак помогли. Правила раздела, кстати, очень просты. Треть выручки получает тот, кто арт увидел, треть — тот, кто его поднял, и треть — сопровождение. Так что долговцам на ровном месте обломилось по полсотни. Ну а я патронов парабеллумовских к своему МР5 возьму, порасстрелял за последнюю неделю. Тоже, значит, не зря сходил.

Четверо мародеров глядят на меня широко открытыми глазами. Их удивление можно понять. Приходит какой-то мужик, идет в аномалию и поднимает арт, что называется: «с руки». Не каждый день такое увидишь. И не каждый день у тебя в наглую уводят из под носа довольно дорогую вещь. Но сколько они тут ходят? А прохода не заметили… Все по-честному.

— Больше не лезьте туда, — говорю я их старшему. — Ничего в пределах досягаемости нет. Ближе к краю, за «жаркой», лежит «грави», подсветить его можно, но не взять. Даже не пытайтесь, если жизнь дорога.

…

Мы с долговцами ушли. За спиной размахивали руками мародеры и о чем-то спорили. Полезут туда, или не полезут? Наверное все-таки полезут. Впрочем мне-то какое дело? Я их предупредил, значит свое дело сделал. Долговцы на ходу ощупывают внимательными взглядами кусты у дороги. До ворот института метров двести и нас оттуда давно заметили.

…

Шульга в ответ на мои вопросы лишь качал головой. Знаком ему был только Дегтярь, да и то шапочно, по Янову. После разговора я отправился вместе с ожидавшими меня в коридоре долговцами к местному торговцу. «Кристалл», как я и ожидал, был оценен в три сотни. Рассчитались сразу же. Долговцы отвалили в бар, праздновать нежданную удачу, а я начал укладывать в рюкзак коробки.

— Здоров, Студент! — прозвучал сзади знакомый голос.

— И тебе не хворать.

Я обернулся. Ко мне, улыбаясь, подходил сержант Крюков. Хотя нет, уже лейтенант. Вон, по одной звездочке на погонах. Мы пожали руки.

— Здравия желаю, товарищ младший прапорщик! — громко сказал я.

Торговец хмыкнул.

— Обидеть хочешь?

— Никак нет, товарищ микромайор!

— Вольно! Какими судьбами?

Я пожал плечами и ответил:

— Да так… Шел мимо, подняли арт. Дай, думаю, зайду, выручку вам тут сделаю.

— Да, вон два балбеса только что отмечать ломанулись. Но ты же не за артами сюда пришел? Наверняка дела какие-то.

— Так ведь и ты мне вряд-ли поможешь. Дело там старое и никто про него толком ничего сказать не может. Тебе фамилия Мессер знакома?

— Это не фамилия.

Я чуть не уронил коробку с патронами.

— В смысле? Ты его знал?

— Знал. Это его первая кличка. Но он же давным-давно погиб.

— Пойдем-ка, обсудим. Хотя бы в тот же самый бар…

К ребятам, с которыми мы взяли арт, уже село на хвост еще человек пять. Три столика были сдвинуты вместе и там намечалась пьянка на всю сотню. Из-за стойки во всю таскали бутылки и тарелки. Мы пришли как раз к смене караула.

— Заодно и пообедаем, — сказал Крюков. — Ты садись где хочешь, сейчас я возьму пару тарелок.

Он ушел к стойке, а я сел за столик в углу, лицом к дверям. На меня оборачивались. Один из долговцев что-то шептал другим, кивая в мою сторону. Рассказывал, как я «ведьмины пальцы» обыскивал. На меня косились с уважением, однако с разговорами никто не лез. И то хорошо… Чисто у них тут, видимо, наряд убирается. Не то, что у Ганжи. Там пока Комми хозбанду не вздрючит — никто не почешется.

Лейтенант вернулся с двумя котелками в одной руке и с чайником в другой.

— Только что вскипел. Кружка есть?

— Мой рюкзак со мной, значит кружка тоже со мной.

— Ну тогда…

— Погоди! Мой рюкзак со мной.

Я вытащил из рюкзака небольшую фляжку и спросил:

— Стаканы?

— Сейчас сделаем!

В два стакана я плеснул на палец янтарного цвета жидкость. Над столом повеяло приятным ароматом. Крюков потянул воздух носом.

— Виски?

— Он самый. Из залежей в Припяти.

— Ну за здоровье!..

Мы выпили и набросились на картошку с мясом. После второй порции виски я спросил:

— Так откуда ты Мессера знал?

— А я с ним здесь сталкерил с самых первых дней. Ты помнишь, как Зона образовалась?

Я кивнул. Сколько тогда истерик было по телевизору и в газетах! «Зона!» «Растет!!» «Мы все умрем!!!» А потом, когда стало ясно, что периметр стабилизировался и дальше расширяться не будет, все стихло, как по волшебству. Сколько тогда людей погибло — и все забылось сразу же.

— Ну вот… Года через три примерно после самого первого выброса аномалий стало поменьше. Мы начали искать проходы, присматриваться, что к чему. Потом пошли арты. Они тогда подольше держались, чем сейчас, а брали руками, или сачками. Детекторы первые появились гораздо позже, а до тех пор с миноискателями все больше ходили, у кого они были. Ученые за арты бешеные бабки платили, но это за периметром, а за периметр арт еще вынести надо было. Вот Мессер и был поначалу посредником. Он в Зону пришел если и не самым первым, то одним из первых и когда я с ним познакомился, он уже больше забыл про нее, чем я знал…

Я слушал Крюкова, а думал о другом.

“Самый первый выброс… Не те, что были потом, гораздо мощнее. То, что люди потом назовут исполнителем желаний, вошло в наш мир и ноосфера столкнулась с пси-полем, который создавали мозги миллиардов людей. Обычно подобных преград для нее не существует. Нужен определенный уровень эволюционного развития, а он в свою очередь предполагает, что существование ноосферы будет принято без сопротивления. Но произошло то, что невозможно было предсказать. О-сознание не смогло оказать помощи в прорыве и вокруг «прокола» образовалось неустойчивое равновесие между порядком и хаосом, а сам он принял вполне зримую форму огромного кристалла. Вокруг него и возникла Зона. Все последующие эффекты вроде высоких уровней радиации и аномальной активности — это не более, чем ударная волна после ядерного взрыва, когда все самое главное происходит за несколько наносекунд, а потом остается только любоваться на последствия”.

Вот мы и любуемся… А не было бы сопротивления — не было бы и катастрофы.

Я плеснул в стаканы остатки виски.

— Ага, спасибо! — и Крюков продолжил. — Ну так вот… У Мессера были знакомства среди военных на периметре. Он вроде как и сам был из бывших. Стрелял он, по крайней мере, как мне и не снилось. На гражданке так не научишься.

— Он не говорил, откуда он?

— Нет. Никогда не рассказывал. Что-то его конечно загнало в Зону. Что-то он там натворил, но я не знаю, что. По крайней мере его друзья от него не отступились и арты он сбывал без проблем. Потом вокруг него собралось несколько сталкеров. Вместе за артами ползать веселее бывает и от мутантов отстреливаться — тоже. Я, Приз и Ведро — основной состав. Остальные долго не задерживались. Ну ты в курсе, почему…

“Конечно в курсе. Сталкеры бывают трех типов. Первый — те, кто ничего не умеет и всего боится. Второй — те, кто кое-что умеет и ничего не боится. Третий — те, кто умеет все, но соблюдает осторожность. Со вторыми всегда что-то происходит и нет ничего проще, чем потерять осторожность, присоединившись к хорошей команде. А ведь Крюков, пожалуй, дольше всех в Зоне из тех, кого я знаю, за исключением Мельника и Лесника. Но они Зону никогда и не покидали”.

- Тогда одиночек мало было, но в Зону со всех сторон лезли бандиты. С ними и хлестались чаще всего, вот тогда Мессера Стрелком и прозвали. Мы у периметра старались не светиться, а ушли в сторону центра. Совсем рядом у нас нычка была, всего в километре отсюда.

— А выбросы как?

— Прятались. Ведро их чуял заранее, мы успевали уйти под землю. Мутантов тогда тоже не так много было, не расползлись еще. В подвалах жить вполне было можно. Мы и жили. Шарились по окрестностям, арты брали, иногда ходили к периметру, сдавали их и брали припасы. Одно время в Зону начали ученые забираться — их тоже сопровождали. Но это ничем хорошим ни разу не кончалось. Наверное года два это продолжалось, даже больше.

Крюков посмотрел в потолок, прикидывая.

— Да, точно. пришли мы сюда осенью, потом еще год, а по следующей весне Мессер договорился с военными на большой заказ. Ничего особенно сложного. Арты набрать, по маршрутам пройтись…Денег было много обещано и часть их мы даже увидели.

— Дай угадаю! Заказ вы до конца так и не выполнили.

— Угадал.

— Что помешало? Выбросы, или зверьки?

— Ни то, ни другое. Я же говорю, что мутантов тогда еще было не очень много, а от выброса у нас была одна штуковина…

Крюков потянулся и похлопал себя по карманам.

— Когда вот в этом самом институте осматривались, Приз нашел несколько вполне рабочих компьютеров. Мы их притащили к себе, поиграть хотели. Поиграли. Генератор у нас был, бензин тоже. Потом Приз посмотрел, что в этих компах было, позвал Ведро и они вместе втыкали в файлы. Я тоже посмотрел, нихрена не понял. Дошло только, что какой-то новый детектор они сделать хотели. Активного типа. Тогда таких еще ни у кого не было. Детектор сделали, выполнили с ним пару заказов. Ну и вот это тоже спаяли. Ага, вот она! Смотри. — и Крюков вытащил наконец из кармана то, что искал: черную коробочку с белой петлей на нескольких проводках.

“Все-таки этот Приз гением не был. Прототип, на который я сейчас смотрел, придумал не он. Институт явно вел какие-то эксперименты с пси-полем. Возможно он даже… Я вспоминаю старую немецкую лабораторию, которую мы нашли в прошлом году в Темной Долине. Не оттуда ли уши растут у всей этой истории? И не оттуда ли, если уж на то пошло, растут уши у О-сознания? Кто-то ведь здесь должен был заниматься теми исследованиями — вот видимо этот «Агропром» и занимался. Название конечно не военное, но когда в СССР что-то военное называли своим именем?”

— Позволь? — сказал я, показывая на коробочку.

— На, смотри.

Я покрутил прибор в руках, положил его на бетонный подоконник, на котором лежал мой шлем и рукоять моего МР5 с размаху обрушилась на коробочку сверху. Не обращая внимания на вскочившего лейтенанта и обернувшихся долговцев, я ударил еще раз, окончательно раздробив черную пластмассу и компаунд под нею. Из отсека вывалились две батарейки.

— Зачем?!

Крюков вскочил. Глядя на него, поднялись и сидевшие долговцы. Я поставил автомат обратно на пол, прислонив его стволом к стулу.

— Извини, так было нужно. Любая компенсация от «Монолита», в разумных пределах.

— Но зачем???

— Любой из братьев, увидев у тебя этот прибор, или просто почувствовав его действие, открыл бы огонь без предупреждения.

— Что? Да почему?

Крюков наконец сел. Долговцы тоже успокоились, хотя периодически и поглядывали в нашу сторону.

— Этот твой «глушитель»… Ты ведь не часто его одевал?

— Пару раз. Когда под выброс в поле попадал.

— Ну повезло тебе. В контроллера не превратился.

— Даже так? — Крюков с удивлением посмотрел на обломки черной пластмассы, так и оставшиеся на подоконнике. — Компенсация, говоришь?.. Экзоскелет хочу!

Ну да, ну да… Он и у майора тогда экзоскелет попросил и, что характерно, получил его.

— Ты им умеешь пользоваться?

— Еще бы!

— А не твой ли мы нашли под колесом обозрения в Припяти?

Крюков аж подскочил на стуле.

— Нашли? Он у вас?

— У нас. Ты его в щиток тогда спрятал?

— Да.

— Вот там и лежал. Айда сходим, заберешь.

Лейтенант поднялся и почти выбежал из бара. К Шульге пошел, отпрашиваться. Сходим в Припять, а я пока обмозгую, что делать дальше. С Бродяжником посоветуемся, с Балу… Я откинулся на стену и прикрыл глаза. Солдат спит — служба идет, а шум мне никогда не мешал в этом деле. Наоборот: шум означает безопасность. Если вокруг тихо, значит… значит…

…

— Ну ты и храпеть!

Я открыл глаза. Есть такой грех: храплю, особенно если сидя сплю, как сейчас. На срочной, бывало, меня вместе с кроватью из казармы вытаскивали. Спал я тогда крепко и просыпаться на морозе удовольствием было маленьким. Крюков сидел напротив, готовый к рейду и уже навьюченный объемистым рюкзаком. Я мельком оглядел его. Комбез цветов «Долга», нашивки, броник (хороший, российского производства), карманы разгрузки набиты полезными вещами. Видно, что человек по Зоне ходил не раз и не два.

— Собрался уже… Пойдем. На восточном блокпосте мои люди. Эти двое, что меня сюда провожали, идут с нами?

— Их сменили. Ты четыре часа дрых, туда смена уже вышла. Следом пойдем.

Обломки глушителя я выбросил в «жарку», когда мы вышли за ворота. Они весело вспыхнули. Может быть и арт потом тут появится — все же польза.

Глава седьмая

Вечер, ясное небо, садящееся в облака красное солнце. В кровавом свете купаются голые ветви тополей, холодный ветер пахнет пылью, болотом и дымом костра. Тихо звякает иногда оружие долговцев-часовых и хрустит под ногами тонкий ледок на лужах. Подморозило. Осень в этом году пришла очень рано. С березы, растущей на обочине, каркает ворона — чем-то мы ее раззадорили. Береза, кстати, совсем молодая. За двадцать лет в Зоне успели вырасти вполне приличные деревья. О чем-то треплются долговцы у костра, время от времени слышен их смех. Оттуда тянет запахом жареного мяса. На западе уже появились холодные точки звезд, а из «жарок», прекрасно видимых на склон оврага, то и дело летят искры. Иногда там вспыхивает высокий, красивый язык пламени.

Мы остались на ночь на блокпосте. Ходить по ночам мы умеем. Есть приборы ночного видения, да и в темноте мы братья видят неплохо, но спешить некуда. Завтра выйдем с утра, а к вечеру, если ничего не помешает, дойдем до Припяти.

Клыков с нами и это он — тот К., о котором писал Мессер. Остались В. и П., то есть Ведро и Приз. Ведро и Бобер — звучит немного похоже. Сидор вполне мог и ослышаться, он с группой Мессера почти не общался. То есть скорее всего этот Клинский, о котором перед смертью успел сказать полковник — это Ведро и есть. Примем, как обоснованное допущение? Примем. Теперь я знаю клички всех в группе Мессера и даже одну из фамилий. Плохо то, что группа работала довольно давно. Свидетелей того времени практически не осталось. Из знакомых это разве что Лис, тоже пришедший в Зону одним из первых, Мельник и Лесник. Мельник был в Припяти. Лесник у себя в Рыжем Лесу. Лесник никуда не денется, по крайней мере в ближайшее время — точно. Мельник ходит, где захочет. Надо искать. Лису первые буквы кличек тогда ничего не сказали и вряд-ли он поможет чем-то.

Значит Лесник. Вернем лейтенанту его экзоскелет и — в Рыжий Лес. Я прислушался к разговору.

— …вот и пошли они. В Долине же в «Свободе» Стоматолог, известная личность! Зубы дергает — только шуба развевается. У Барина давно зубы-то болели, а тут довело до края, спать не мог. Крыло его лично выпнул с базы и сопровождение дал. Заодно, говорит, посмотрите что и как там. Дошли за день. Стоматолог на месте оказался, Барину стакан самогона налил, с верхом, того развезло, посадили в кресло, укол вкололи и раз-раз! Два зуба рядом лежат. Барин только глазами успел лупануть пару раз. И вот после этого было самое интересное. Выходит баба…

На этом месте сидевшие долговцы зашумели.

— Врешь.

— Не гони. Откуда в Зоне бабы?

— Вы не перебивайте! Мы тоже удивились. Выходит баба, приносит стакан с водой. Говорит Барину: «Пей!» Он, разумеется, не отказался. Потом кинули рюкзаки у них в вагончике, пошли в бар, посидели как следует до вечера, а когда спать ложились, Барин и говорит: «У меня вроде бы все зажило, не болит уже». Открыл пасть, мы фонариком посветили — точно! Десна розовая, а где больные зубы были — уже новые видны. Вот тогда мы удивились знатно. На следующее утро мы тоже к Стоматологу в очередь выстроились. Вот, смотрите!

Долговец оттянул щеку. Видно было, что одного зуба не хватает и на его месте растет новый, пока еще не доросший до нормального размера.

— Ты погоди, он вот вырастет у тебя на полметра — тогда посмотрим, — сказал один из сидящих у костра.

— Когда будет — тогда и скажем «Ой!» Но вот что у них там за вода была? Нам сказали, чтобы через месяц снова зашли, на медосмотр. Проверить, как заживает.

— Эксперименты на тебе ставят. Своих-то берегут.

— Ну мы все равно сходим. За новые зубы — чего же не осмотреться?

— А баба откуда там взялась? — спросил кто-то. — Их ведь не пускали в Долину раньше. Из научных что-ли?

— Говорили, что начальник тамошней лаборатории. Не врали, значит.

— И это было все твое с нею знакомство?

— Я там один зуб выдрал, мне не надо было все сразу. А там хватает ребятишек, которые это могут проделать, причем мигом и без наркоза.

Сталкеры рассмеялись. Один из них сказал:

— Может и у нас Крыло лабораторию заведет? Слух ходит такой. Пришлют девок молодых, красивых…

— …они тут мутируют в кровососов…

— Тьфу на тебя!

— Тебе-то хорошо. Контракт весной кончается — и за периметр, отдыхать. А нам еще полтора служить.

— Да куда мне там, за периметром? Никто ведь не ждет. Отдохну немного, да вернусь.

— Снова контракт продлять будешь?

— Ага.

— Ну все равно бабла побольше будет…

В Зоне полно таких сталкеров, которые за периметром никому не нужны. Есть конечно и те, для кого Зона — работа. Приходят на сезон, потом уходят обратно. Сейчас с этим особых проблем нет, а скоро все будет еще проще. Я подошел к Крюкову, штопавшему в сторонке дырку в разгрузке. Спросил:

— Слух ходит, что Крыло и Чех что-то мутят насчет объединения группировок.

Лейтенант кивнул.

— Говорят-то давно, но генералы шифруются. Я так думаю, что ближе к зиме мы все узнаем. Не зря же база на Шульге сейчас висит, а Крыло постоянно за периметром.

— Не знаешь, как это выглядеть будет?

Он помотал головой.

— Нас, пехоту, не извещают о таких делах. А ты слышал, о чем сейчас у костра говорят?

— Ага.

— Что там с лабораторией в Долине? Работает?

— Не покладая рук. Зимой уже кандидатские защищать будут несколько человек, материал им набрали.

— Потерь-то не было?

— Нет. Мы позаботились.

— «Мы» — это «Монолит»?

Я кивнул.

— А попытки были?

— Были. И наемников нанимали, и военные пытались. Наемников летом мы подчистили, а вояки обломались.

— Это когда недавно в Долине фабрику штурмовали?

— Да. Причем они явно прорывались к лаборатории. Производственный корпус обстреливали ракетами, а с другой стороны, где их подвал, ни одна пуля не прилетела. Тем, кто их послал, видимо ничего больше в голову не пришло.

— А как отбились?

— Там были наши братья, четверо. Сориентировались быстро, заняли ключевые точки, одну «вертушку» сбили. Военные уперлись, а потом и свободовцы начали подтягиваться. Мы подошли, поставили точку.

— А про воду волшебную — это что, правда?

— Правда. В лаборатории, в сейфе, «сердце оазиса» лежит и воду заряжает.

— Да ты что!?

— Слово даю.

— Я думал, что Оазис — легенда.

— Теперь — да. Артефакт ведь оттуда уволокли. Но всех раненых после того боя подняли на ноги буквально за несколько дней с его помощью. Вон даже зубы новые вырастают.

— Сходить тоже, что-ли?..

— Сходи. С Ингой познакомишься.

— Это про нее сейчас говорили?

— Про нее. Лабораторией она управляет. Ты парень видный, да еще и в экзоскелете будешь…

Крюков рассмеялся.

— Он, поди, ржавый весь?

— Не должен еще проржаветь. В помещении висит.

— В свое время изрядно я в нем потаскал хабара…

— А чего оставил?

— Батарейка села. Новых не было и взять было негде, а без питания в нем особо не походишь. Думал: найду «вспышку», вернусь за ним — так и не вернулся.

Лейтенант убрал иголку и нитки, положил заштопанную разгрузку рядом и продолжил:

— Мы с Призом тогда искали запчасти вот для таких же устройств, которое ты там в баре раздолбал. По всей Зоне шарили, где хоть что-то могли найти. Ну и дошарились… Нам на хвост какие-то наемники сели. Они были опытные, Зону знали, оторваться никак не получалось. Питание было на исходе и мы поперли прямо в Припять. Думали: если со следа и не скинем, то может быть «вспышку» на замену поднимем. Не подняли. В центре города нас догнали. Призу я сказал, чтобы уносил ноги, а сам прикрывать остался. Почти все патроны у него забрал. Броня хорошая была, будь запасное питание — я, может быть, всех бы их положил, но арт окончательно сдох. Я наемников еще немного поводил за собой, дал пострелять, привыкнуть, что медленно передвигаюсь, а потом скинул экзоскелет и сдернул по подвалам. И представь: оторвался. Потом сразу выброс был, меня потеряли. Я пару дней пересидел, вернулся за броней и в тайник спрятал. Возвращаюсь на базу — никого нет. Записка от Приза лежала, а в ней о написал, что меня убили и что он пойдет за деталями на «Янтарь», к бункеру ученых. Я немного отдохнул, подождал и тоже ушел, завод в Темной Долине на ту же тему проверить. Но там не прокатило. Свободовцы как раз с кем-то там воевали. Я с Чехом и Щукой побазарил, они меня хотели к этой войнушке припрячь, но я отказался. Ушел, а потом с долговскими ребятами пересекся и с тех пор в «Долге».

— Приза больше так и не видел?

— Нет. «Янтарь» тогда зомби осаждали. Наверное с ними Приз и встретился.

— А с чем он ходил, помнишь?

— В смысле?

— Ну с каким оружием?

— У него был «Вал», девять миллиметров, а у меня «Винторез». А что?

— Прикидываю, где он мог погибнуть…

«Янтарь» сейчас наш, его подвалы в основном зачищены. И как раз в одном из них братья нашли в импровизированном тайнике «Вал» без патронов. Неподалеку были останки человека без брони и оружия. Погиб он, судя по следам, от взрыва гранаты. Или уронил ее, или столкнулся с контроллером и хотел подорвать его, но мутант успел напасть первым. Гранату сталкер при этом разумеется уронил. Оружие редкое, наверняка это Приз и был. Патроны кончились, автомат он спрятал и пошел к выходу. Не дошел.

— А «глушитель» у него с собой был, как думаешь?

— Вряд-ли он бы его оставил. А что, ты знаешь, где он погиб?

— Да. На «Янтаре», — и рассказал о старой находке.

Крюков покачал головой.

— Вот, значит, как! А я все-таки надеялся… Ну ладно.

Выясняются интересные вещи. Приз погиб, но «глушителя» у него не было. Мутанту прибор не нужен. Тогда кто мог его взять? Это не детектор, который любому сталкеру пригодится. Вот допустим, тот же Лис, или Щуплый находят в подвале труп. На трупе неизвестное устройство. Будут они с ним связываться? Пожалуй, нет. Сами они в нем не разберутся. Чтобы понять, как прибор работает, нужно выйти под выброс, а тащить к техникам — мало ли, что за этим прибором тянется? Потом заварится такая каша, что не расхлебаешь. Нет, брать его они бы не стали. Значит труп Приза нашел и обшарил человек, который о принципе действия прибора знал. Значит это были либо Ведро, либо сам Мессер. Если конечно Приз ни с кем еще не поделился секретом прибора, что тоже вряд-ли. За защиту от выброса любой бандит убил бы, не задумываясь. Не стал бы он болтать.

— А Ведро тогда где был?

— Я его не видел, — ответил Крюков. — Тоже детали искал, как и мы. Но я потом слышал от людей, что он погиб на «выжигателе» еще до того, как мы с Призом вернулись.

— А его многие знали?

— Да. Он из нас единственный, кто с одиночками часто общался. Его-то как раз знали многие.

Знали, да… Вот Сидор, к примеру, ему даже паспорт сделал. На Фамилию: Клинский. Чего это его понесло на «выжигатель»? Там в то время было крайне опасно. О-сознание в центр никого не пускало, потому и превратили антенну старого радара в излучатель. С «глушителем» он бы прошел, но… зачем? Если Ведро бегал в одиночку, то откуда вообще узнали о его смерти? А что, если предположить другое: он просто ушел на «выжигатель» и не вернулся. Никто ведь трупа не видел и не опознал его.

Хорошо… Допустим, он действительно убит. Где тогда его «глушитель»? Вот как раз О-сознание мимо такого не прошло бы. Найди его боевики прибор — обязательно разобрались бы в принципе действия. Но там про такие устройства не знали.

С Ведром этим не все так просто. Главный вопрос: зачем? Зачем он туда пошел? В Зоне хватало других мест, в которых можно было поискать запчасти. И вот еще что: у Крюкова и Приза были "глушители". Но у тех, кто их преследовал, они что, тоже были? Их-то почему не тронули бойцы О-сознания?

…

Я толкнул деревянную дверь. Она не открылась.

— Штирлиц прочитал табличку, на которой было написано: «На себя» — пошутил Крюков.

— Нет, она просто разбухла. Давно не открывали.

Пинок помог. Дверь с визгом проржавевших петель распахнулась настежь. В помещении было темно и пахло крысами. Упавший внутрь свет высветил висящую на стене основу экзоскелета. Блестящие металлические тяги нисколько не проржавели за последний год. Вероятно и элементы питания целы. «Вспышка» — весьма стойкий артефакт и контейнере хранится неограниченно долго. Рядом с экзоскелетом на крюке висел пулемет Калашникова.

— Мы использовали его, когда военные прорвались в Припять, — сказал я. — Тяжелого оружия у них не было, а обычным, или даже бронебойным промежуточным патроном такой костюм пробить крайне сложно. На нем ведь еще и артефактная защита есть. Пулеметчик просто шел вперед, поливая из пулемета от плеча. Остановить его можно было разве что связкой гранат.

Крюков вошел, привыкая к полутьме. Сказал:

— Да, он самый.

— Мы с ним поработали немного. Добавили брони, титана, батарею дополнительную поставили. Запас хода сейчас порядка ста километров. Шлем тоже другой.

— Я вижу.

— Попробуй. Наверное батареи еще живы.

Лейтенант поставил автомат и рюкзак у дверей, подошел к экзоскелету, нажал на пару защелок. Кираса раскрылась. Крюков хмыкнул и продолжил вскрывать броню. Вскоре каркас стал напоминать какого-то краба. Сталкер повернулся, сделал шаг назад, входя в него, наклонился и застегнул крепления на ногах. Закрыл на себе кирасу. Сунул руку за спину, к блоку питания. Последовало короткое, сразу же стихшее гудение. Он поднял левую ногу, потом правую. С негромким шумом сервоприводы отработали движения.

— Тянут нормально!

Настала очередь рук. Суставы, работавшие на сгибание и разгибание, тоже слушались хозяина. Блок питания тихо гудел. Крюков взял со стола шлем, покрутил в руках и надел. Я подошел и закрепил последние тяги. Шлем повернулся, на меня уставились линзы оптического панорамного прибора, стоящие по бокам, правее и левее глаз. Лейтенант сейчас видит обычную прицельную сетку, висящую перед ним в воздухе.

— Просветленная оптика? — спросил Крюков.

— Да. Справа на шлеме ручная настройка. Подгони под свои глаза.

— Сейчас попробую…

— Панорама дает постоянное увеличение, оно не регулируется. Целиться поначалу будет сложно, но это не особо и нужно, потому что на пулемете есть лазерный целеуказатель. Если она не нужна — подними маску. Защелка под подбородком. Учти: она герметичная. Шланг сейчас висит сбоку, свободно, но можно коробку противогазную присоединить.

Щелчок. Передняя часть шлема поднялась и ушла на затылок. Крюков улыбался, как ребенок, получивший новую игрушку.

— Пулемет бери тоже. На магазине — титановая пластина спереди. Приделали, чтобы нельзя было оружие вывести из строя. Заодно шею прикрывает, главное слабое место. Накидку еще надень. Вон она висит.

Накидка — это камуфляж с нашитыми на него лоскутками. Такую машину замаскировать сложно, но камуфляж скрывает уязвимые места брони. Заодно и психологическое воздействие оказывает. Представьте, что на вас в полутьме идет терминатор в метр шириной с пулеметом наперевес. Лоскутья ткани скрадывают его очертания, ваши пули от него отскакивают, часть вообще летит обратно в вас, а потом включается синяя подсветка светофильтров панорамы и под стволом пулемета загорается лазер. Представили? Военные тогда тоже это оценили…

— Ну вот, совсем красавчик! Теперь смотри: на поясе видишь контейнеры?

— Да.

— Выдергиваешь нижнюю чеку — активируются артефакты. Первые три — баллистическая защита с «медузами», последний — «грави». Подобран так, чтобы компенсировать вес брони, плюс еще двадцать килограммов. Если его активировать, то сможешь по крышам сигать, как Бэтмен. Только учти, что хватает его ненадолго. Минут десять, потом скисает. Два контейнера слева — запасные «вспышки». В шлеме — серебряная сетка. Защита от выброса. На периметре ты его даже не заметишь, да и здесь есть шансы уцелеть.

— Ну, блин… Я теперь твой должник.

— Сочтемся.

Я повернулся и вышел из комнаты. Крюков тяжело топал следом. Автомат он закрепил в кронштейне на кирасе, а пулемет и рюкзак нес в руках. Тихо (по сравнению с шагами) гудели сервоприводы машины.

…

Дело сделано, долг возвращен. Куда теперь? Рыжий Лес, или Долина? Все равно, это по пути.

Глава восьмая

Так и тянет сказать: «Лесник нисколько не изменился». Но он и за последние полсотни лет нисколько не изменился. Место здесь такое, что-ли? Вон коту уже лет пятнадцать, а он все мышей ловит и шерсть не выцвела. Она яркая, как у молодого. Кот сидит на сарае, и (в отличии от Лесника) смотрит на нас с любопытством.

Двое из монолитовцев пилят на козлах сухую березу, еще один колет дрова и складывает их в поленницу. Четвертый уже нарубил сучьев с той же березы и разжигает печку в сарае. Лесник со своей скамейки косится на все это вполне одобрительно. Рядом с ним лежит автомат ППШ, мой подарок. Оружие выглядит ухоженным и Лесник изрядно смахивает на партизана. Ему бы еще шапку с красной полосой…

— А чего ты лыбишься? — сказал он вдруг. — Я, может быть, в такой шапке и ходил.

— Ты мысли читаешь, что-ли?

— Когда мыслей всего одна, угадать ее — не наука.

— Сколько же тебе лет? — спросил я.

— Много. Что вас, молодых, все считать тянет? Больше, чем тебе. Чего вы старику жить спокойно не даете?

— Посоветоваться пришел.

— Ну так советуйся.

Я вытащил из кармана и отдал ему «глушитель» Мессера. Лесник брезгливо взял в руки белую петлю, посмотрел на нее и непонимающе взглянул на меня.

— Дело тут вот в чем…

Лесник выслушал мой рассказ, покачивая седой головой.

— Ну да… Ну да… — он еще раз, уже с интересом, посмотрел на коробочку. — Нехорошая вещь. Ненужная. Ну-ка, одень! Он бросил прибор Крюкову. Тот посмотрел на меня, потом на монолитовцев. Я кивнул. Крюков откинул забрало шлема, просунул под него петлю и включил прибор.

Пилившие дрова монолитовцы выпрямились, пытаясь разглядеть его. У них ничего не получалось. Я тоже с трудом различал лейтенанта на фоне стены.

— Достаточно, — сказал Лесник. — Ну да, все так и было. Ты хоть понимаешь, что эта вещь делает?

— Да. Это генератор хаотичного пси-поля…

Лесник поморщился.

— Молодой и глупый. Слов умных набрался, а ума-то и нет. И Инга эта твоя — баба ученая, а все равно — баба. Когда это у баб свой ум был? Никогда. Она сказала, а ты и рад повторять за нею. Своей головой думай! Вот мы с тобой сейчас в Зоне, да?

— Конечно.

— А вокруг него Зоны сейчас не было. Дошло ли до тебя, бестолочь?

— Нет.

— Оно и видно! Как тебе и объяснить-то?.. Мыльный пузырь видел хоть раз?

— Видел.

— Если его иголкой ткнуть — что будет?

— Лопнет.

— Вот это и есть иголка, — Лесник показал на коробочку. — Не оболочка пузыря, не тот воздух, что внутри, а нечто извне, снаружи. Тебе иголкой в задницу потыкать — ты что сделаешь?

— Заору.

— Заорешь… И кровь, наверное, пойдет, да? Вот и из Зоны кровь идет, когда ты иголочкой-то орудуешь. И хорошо еще, если иголочка тоненькая, вот как сейчас. Тогда из пузыря наружу воздуха выйдет не много. А если толстая, или если их много будет — он лопнет. Как это будет выглядеть? Тот, кто рождение Зоны видел — тот знает.

— Инга говорила, что эта вещь снижает сопротивление человека к пси-излучению. что Зона как бы тянется к нему, когда он за периметр выходит.

Лесник пожал плечами.

— Ну она со своей стороны тоже права. Я же говорил: баба ученая. Все правильно. Иголку вытащил — воздух и пошел себе наружу. Но и это не главное. В конце концов, если оболочка порвется и весь мир погибнет, то это дело житейское. Он все равно когда-нибудь погибнет. Люди выживут, новый построят. Есть поважнее вещи.

— Например?

— А самому лень подумать? Когда у человека эта вещь — на него законы Зоны не действуют. Он может творить, что хочет и ничего ему за это не будет. Ничегошеньки. Наказывать его никто не станет и вознаграждать за добро — тоже. Как думаешь, многие ли, если об этом знать будут, станут добро творить? Вот потому это — зло, самое настоящее. С прибора этого спросу нет, он — железяка простая. А вот с человека — должен быть. Но это-то ты и сам знаешь?

— Знаю.

— Ну вот! Хоть немного своих мозгов есть. Это радует меня несказанно!

Да уж… Об этой стороне вопроса я раньше не думал. Зона действительно защищает меня. У тех, кто пытается в меня выстрелить, клинит оружие, происходят осечки, их случайно толкают под руку и пули летят мимо. Потом убивают их самих. На самом деле меня можно убить только в рукопашной схватке, без оружия (что очень не просто), или если я сам нападаю на человека и ему приходится защищаться. Еще я могу, по своему желанию встать под случайную пулю, предназначенную не мне. Это — мой выбор. Но надев этот «глушитель», Крюков, или даже любой из братьев сможет без проблем пристрелить меня. Хотя и это по сути мелочи. Не будет меня — что изменится? Ничего. Важно, что сами законы Кармы, основа мироздания, нарушаются. Это как нарушение физических законов природы. Камни не падают на землю, а летят под действием гравитации вверх. Свет движется быстрее света. Электрон и позитрон не аннигилируют при столкновении, а пожимают руки и летят по своим делам дальше. Только Карма — она еще важнее и там, где она не действует, там — Мертвая Зона. Мертвая Зона в ноосфере уничтожается. Всегда. Без исключений. Если для этого нужно будет убить живое существо… Нужно?

Монолитовцы, до того внимательно смотревшие в нашу сторону, снова начинают заниматься дровами. Убийство Крюкова, как потенциального носителя Мертвой Зоны, признано неэтичным. Ответственность за это решение на мне и шудрам этого достаточно.

— Ну что, дурилка, задумался о жизни? — спросил Лесник.

— Задумался…

— Еще подумай! Ночуйте сегодня. Может, завтра еще чего надумаешь. Вон там грядка, картошки накопайте.

…

Утром Лесник глядел вслед уходящим в утренний туман людям и гладил забравшегося ему на колени кота. Тот мурлыкал, топтался и впивал когти в суконные брюки старика.

— Что, Васька? — спросил его Лесник. — Снова будем смотреть и ждать, как все пойдет? Придется. Ничего мы больше здесь сделать не можем. Хочешь картошку вареную?

Кот улегся, явно не собираясь никуда отпускать хозяина. Картошки он не хотел. Вот если бы мышь, птичку, или рыбу!.. Но мышей и птиц хозяин не ловил, а пора рыбы придет позже, зимой.

…

С опушки Рыжего Леса мы повернули не на юг, а на север. Планы изменились. Лесник не зря сказал: «Подумай!» Я подумал и мне, можно сказать, понравилось. Теперь нужно проверить одну весьма перспективную версию.

Мы шли к АЭС.

Глава девятая

Такая уж в Зоне погода… Утром — туман, вечером — туман, днем иногда тоже туман. На этот раз он такой густой, что ничего не видно в двадцати шагах. Иду по покрытому старым, кое-где уже распавшимся на куски рубероидом, бетону, справа и слева — белесая муть, вперед и назад уходит эстакада и в этом мире ничего больше не осталось кроме тумана, тишины и меня.

Монолитовцы и Крюков идут в восьми метрах ниже, по земле. Мне их сейчас не видно, только иногда мелькает в тумане темная тень. Их и мои шаги глохнут в измороси. Небо понемногу темнеет, уже вечер. Мы ищем место последнего боя «Чистого Неба». Вернее уже нашли.

…

Вот она. Лежит на краю обвалившегося коридора. Куски бетона все еще держатся за торчащие ржавые прутья арматуры в том месте, где какая-то сила давным-давно разорвала их, как гнилые нитки. Остатки перехода лежат внизу. Туда же наверное свалился и тот, кто стрелял вот из этой… этого… как же тебя назвать?

Я наклонился и поднял остатки того, что решило судьбу того боя. Оружие, стрелявшее электромагнитными импульсами. Теперь это просто ржавый кусок металл и пластика, который чуть ли не разваливается у меня в руках. Куда же из тебя били? Метрах в пятистах от меня — серая громада саркофага, невидимая сейчас за туманом. Стреляли наверняка в ту сторону, а цель видимо была на крыше. Там как раз и лестница есть, там Мессер и прошел. Вернее не прошел, ему помешали. «Чистое небо» выполнило свою задачу.

То, что эта вещь должна здесь лежать, я не знал. Но предполагал. Место боя известно, дислокация бойцов тоже. С большой степенью вероятности можно было предположить и место, где располагался снайпер «Чистого Неба». Без «глушителя» Мессеру здесь делать было нечего. Он просто не сумел бы проскользнуть мимо людей О-сознания. Уничтожить «глушитель», не убив его хозяина, можно было только чем-то, дистанционно выводящим из строя электронику. Намеки на существование такого оружия были давно, а теперь я держу в руках в буквальном смысле «железное» доказательство. Индукционные катушки, конденсаторы… Сейчас это конечно хлам. Но мы возьмем этот хлам с собой. Пригодится.

Закрепив конец троса на торчащей арматуре, я спустился вниз. Теперь нужно проверить мою вторую версию. Мы двинулись прямиком к станции. Аномалий в этом районе практически не бывает, шли спокойно. Пару раз под ногами попалось ржавое оружие, видимо валявшееся здесь с тех самых пор. Не все трофеи были собраны.

Изрядно намочив ботинки в мокрой траве, мы перелезли через обломки упавшего башенного крана и вышли прямо к лестнице. Я пнул ржавые прутья (еще держатся…) и полез вверх. Остальные остались внизу. Вскоре лестница кончилась. Прошел по краю крыши, внимательно осматривая ее поверхность. Ничего особенного. Разве что несколько старых гильз, да выбоины в стенах от пуль. Полезем выше. Вторая лестница, уже гораздо меньшей длины. Небольшая площадка с выходящими из крыши и уходящими в стену трубами. Вот оно! Ржавый АК, гильзы, каска. Трупа нет.

Каска переворачивается от моего пинка. Она проржавела насквозь и удар оставил в ней изрядную дыру, но закрепленная изнутри белая петля и коробочка, внешне не пострадали. Внутри там сейчас наверняка шлак. Я убрал ее в карман и пошел обратно к лестнице. Мое предположение блестяще подтвердилось. Мессер здесь был, его достали из импульсного ружья, защита сдохла и он потерял сознание. Его вытащили, а на откатившуюся каску никто не обратил внимания.

…

Третий «глушитель», вернее то, что от него осталось, летит в «жарку». Теперь я знаю, кому задать следующий вопрос и каким он будет.

— Ты с нами, в Долину? — спрашиваю я Крюкова, спустившись по лестнице вниз.

— Да, можно. Шульга в свободный рейд с вами отпустил, так что куда вы — туда и я.

— Зер гуд… Тогда сейчас обратно в Припять, там переночуем у нас на базе и с утра выходим. Заценишь нашу сауну.

— У вас там сауна есть?!

— У нас много чего есть.

…

Туман уже рассеивался, когда мы прошли железнодорожный переезд на северо-западной окраине города. Дальше нужно было повернуть на север, оставив справа насыпь с аномалиями, обойти городские кварталы, в которых полно мутантов и выйти к зданию Речного порта. По этому пути мы ходили много раз и всегда обходилось без сюрпризов. Но не сегодня.

Тело как всегда сделало все само. Как только пуля выбила пыль из плеча шедшего первым Крюкова, я рухнул на землю даже не успев осознать толком, что на нас напали. Вступили в действие рефлексы и опыт «Монолита». Братья мгновенно организовали внутренний обмен данными. Секунды хватило осознать, что нас атакуют, определить направление атаки и приблизительные силы нападавших. Четверо… хотя нет, уже трое братьев рассредоточились. Последний лежал без движения за трубами. Убит? Тяжело ранен? Выясним потом… Теперь нужно было обозначить противника, подавить огнем, обойти его и окружить, но вот тут-то привычный алгоритм боя дал сбой. Мы не видели врага. Ни я, ни братья. Попадания пуль — да, но не тех, кто их выпускал. В нас как будто стрелял окружающий воздух. А ведь их там много, стреляют человек шесть, не меньше.

«Глушители» пси-поля? Скорее всего да.

Братья примериваются к новым условиям боя и пока нет других вариантов, кроме как вынести своего убитого и отступать. В окна зданий, стоящих в той стороне, откуда в нас стреляют, летят гранаты из подствольников. В ответ — задорный треск «Калашниковых».

Тем временем выясняется, что рассчитывать я могу не только на себя и своих людей. Экзоскелет Крюкова выдержал первый удар пули. Он уже успел активировать минимум один из защитных артефактов и продвигается дальше, повернувшись вполоборота и подставив под выстрелы броню кирасы и щиток пулемета. В него конечно стреляют, но для такого обстрела он сейчас почти неуязвим, даже если поле артефакта будет пробито. Куда это он? Понятно… Лейтенант занимает позицию за решетчатой фермой прожекторной вышки. Теперь в него еще сложнее попасть, а вот он вполне может стрелять, просунув сквозь решетку ствол пулемета.

Грамотно. Экзоскелет не предназначен для того, чтобы в нем лежать, но вот в такой позиции он превращается в ДОТ. От фермы летят искры рикошетов. ПК Крюкова начинает в ответ плеваться короткими очередями и огонь в нашу сторону сразу ослабевает. Метров двести до засады, не больше. Видна пыль, выбиваемая пулями из бетона и кирпичей, для пулемета это дистанция кинжального огня. Психологически сложно вести огонь, если в тебя в любой момент может прилететь пуля. Сейчас бой идет на равных: засада невидима (вернее ее видит только пулеметчик), но и сама ничего не может сделать с огневой точкой. Они отступят, вот только дать им уйти мне совсем не хочется.

Крюков тем временем прекращает огонь и быстро лезет по стальной ферме вверх. Тот еще фокус для бойца в тяжеленном экзоскелете. Значит активирован «грави» и его броня сейчас не просто ничего не весит, но и тянет его вверх. Быстро он сориентировался и это тоже очень грамотное решение. Прожекторная площадка на высоте пяти метров и с нее пулемет обеспечит ему полный контроль над полем боя. Пол у нее решетчатый и можно стрелять, просунув ствол сквозь него. Мертвой зоны нет, а ответный огонь его не достает.

Стрельба в нашу сторону практически стихает. Нападающие поняли, что сейчас произойдет и оттягиваются в сторону застройки. Им нельзя дать уйти. Группа наемников (или кто они там?) с «глушителями» в Припяти — это нешуточная угроза. Оставить их в покое? Ну уж нет! Но что же делать? Мы их не видим.

Решение приходит само. Мне и братьям мешает видеть пси-зрение. Мне меньше, чем им, но все равно мешает. Мозг игнорирует объекты, не укладывающиеся в общую картину, но если этой общей картины не будет, то он вынужден будет снова полагаться на обычные органы чувств. Братья меня после этого слышать перестанут, но моя связь с Кристаллом иного порядка. Прервется ли она? Остается только проверить. Я вытащил из кармана «глушитель», снял шлем и надел белую петлю на голову. Тихий щелчок тумблера. Мне на мгновение показалось, что я ослеп.

…

Нет, с глазами все в порядке, только мир изменился. Привычные цвета пропали, вместо них остались спектрально-чистые и теперь все вокруг в сложных переплетениях бесконечных радуг. Дома — красные и желтые, железнодорожная насыпь, к которой нас собирались прижать — серая, небо — ярко-голубое, на нем желтое солнце в оранжевом круге, похожее на игрушку-неваляшку. Звуки тоже исчезли. Я больше не слышу выстрелов, зато все очень яркое. Синие, желтые, красные и зеленые полосы сплетаются в заливающую все вокруг радугу и в этой радуге запутались серые пятнышки людей. Четверо в доме, справа от того, в который стреляли мы. Еще двое поближе, в укрытиях. Вот вы где!…

Я оборачиваюсь. Монолитовцы выглядят пятнами алого огня. Теперь и они видят врага, хотя я больше и не гляжу в ту сторону. Видимо я сыграл роль детектора, которым сталкер обнаруживает артефакты. Все трое слаженно дают залп из подствольников (я вижу вспышки выстрелов ярко-синими цветками) и две из гранат попадают прямо в окна, из которых работают автоматчики, а третья ложится за бетонными трубами. Тем временем Крюков уже забрался на прожекторную вышку и очереди его пулемета прижимают не успевших сбежать наемников к земле. Двое из братьев начинают перебежками сокращать дистанцию, подходя на бросок гранаты.

Через несколько минут бой закончился, но я этого уже не увидел. Внезапно вернулся звук, потом цвета пришли в норму. Труп наемника, наполовину вывалившийся из окна, был виден уже не серым пятном, а обычным человеком в камуфляже. Значит ли это, что можно снять «глушитель»? Я не нашел ничего лучшего, как проверить это, щелкнул тумблером и провалился в черную пустоту.

…

Я пришел в себя от того, что на лицо падали холодные капли воды. Шел дождь. Какое-то время я прислушивался к внутренним ощущениям. Кажется все было в порядке. Я по-прежнему ощущал Кристалл и братьев поблизости, обшаривающих трупы. Видимо я пролежал без сознания совсем недолго. Попробовать встать, что-ли? Попробуем… Я повернулся на бок, приподнялся и только тогда открыл глаза. Рядом с пулеметом в руках стоял и смотрел в сторону монолитовцев Крюков в своем экзоскелете. Я сел на трубу, пряжки бронежилета скрипнули и он обернулся в мою сторону.

— Наконец-то очнулся.

— Где «глушитель»? — спросил у него я.

Вместо ответа лейтенант показал пальцем на обгоревшее пятно рядом со мной. Рядом с пятном лежала проволочная петля. Я непонимающе посмотрел на него испросил:

— Сожгли его, что-ли?

— Ты сжег.

— Как?

— Откуда мне знать? Я в твою сторону не смотрел. Стрелял с вышки, потом внизу пламя сверкнуло. Глянул мельком в ту сторону и увидел, что ты падаешь, а прибор горит на земле. Думал, что в тебя попали. Добили этих, я слез и к тебе. Смотрю: ни одной дырки, а прибор уже сгорел. Один из ваших сказал: «Не трогай его» и они пошли трофеи собирать.

Воняло паленой пластмассой. Что же это было такое? Потом разберемся…

— Как броня?

Клыков показал большой палец.

— Отлично! А вы почему не сразу стрелять начали? Мне на вышку лезть пришлось.

— Пока не могу объяснить. Самому надо разобраться сначала. С ним что?

Я кивнул в сторону того монолитовца, которого подстрелили первым. Он теперь сидел, опершись спиной на рюкзак и видимо опять был без сознания.

— В шлем прилетело. И рикошет. Титан помяло, глаза в кучу, но жить будет.

— Это хорошо…

Я еще раз посмотрел на пятно паленой пластмассы. В приборе сейчас особой нужды уже не было. Сейчас братья снимут с трупов и принесут еще шесть штук. Самые худшие мои подозрения оправдались. Минимум один прибор покинул зону, был скопирован и теперь мы в любой момент можем столкнуться с невидимками.

— Пойдем, нас зовут. Тоже посмотришь, — сказал я Крюкову.

— На что?

— Увидишь.

Подобрав автомат, я перепрыгнул через бетонную трубу. Крюков, тяжело топая подошвами, обошел ее. По заросшему полынью пустырю мы пошли к домам.

Два монолитовца сидели на крыльце подъезда и смотрели на умирающего наемника. Рука у него почти оторвана взрывом гранаты, голова пробита и он был без сознания, но обреченное тело все еще боролось за жизнь.

— Смотри, лейтенант. Как только сняли с него «глушитель» — это началось сразу же.

— Что? — не понял Крюком.

— Не замечаешь? Сейчас…

Луч моего фонарика уперся умирающему в лицо.

— Вот черт! — вырвалось у Крюкова.

— Он самый…

Кожа явственно отсвечивала зеленым, люминесцируя в ярком свете.

— Что это с ним?

— То же самое, что и с тобой было бы, если бы ты свой приборчик включал почаще. Тот, что я разбил в баре. Помнишь?

— Ага…

Тем временем судороги у лежавшего прекратились. Он вытянулся на земле и замер. Тело стало медленно оплывать, превращаясь в плоскую лепешку, которая удерживала форму только благодаря камуфляжной форме и броне. Кожа уже вполне явственно просвечивала зеленью. Скоро оно и форму сожрет.

— Вот так это и бывает, лейтенант, когда очень сильно жить хочешь. Остаешься живым, но… уже немножко не таким, как был. Мозг больше не управляет клетками и те действуют по принципу «каждый сам за себя». Сейчас одна из них, самая сильная, благополучно сожрет всех остальных и будет жить дальше. В виде «холодца». Эволюция не помогла и живое существо вернулось по ее лестнице назад. Понял, от чего я тебя уберег, когда «глушитель» расколотил?

Крюков не ответил, только молча смотрел на расплывавшегося наемника. Смотри, сталкер, смотри… У людей тоже так бывает, если все жить хотят и каждый сам за себя. Тогда один жиреть начинает, а остальные постепенно превращаются в слизь.

Интермедия № 2. Ученик своего учителя

«Здравствуй, Александр».

«Приветствую».

«Я вызвал тебя по очень важному и срочному делу».

«Слушаю».

«Рядом с лабораторией найдены следы».

«Чьи?»

«Трое сталкеров. Возможно четверо, но мы не уверены. Вероятно трое».

«Невозможно».

«Возможно. Рядом с Монолитом есть след. Там кто-то был».

«Были рядом и ушли?»

«Да».

«Вы их не заметили?»

«Как раз мы их заметили. Но не обратили внимания, а потом стало поздно. Они ушли».

«А бойцы?»

«Не видели вообще ничего».

«Странно. Это их обязанность — охрана. Вы уверены, что не ошиблись?»

«Уверены. Пространство вокруг Монолита возмущено. Приборы не ошибаются».

«Допустим. Подозрения?»

«Пока только гипотезы. Возможен саботаж среди бойцов. Возможно, была применена какая-то маскировка. Может быть им повезло, хотя везение здесь — объективная категория. Данных мало. Но я все же предполагаю второй вариант».

«Большой выброс был из-за этого?»

«Мы думаем, что нет. Есть вещи хуже. О-сознание распадается. Единства больше не существует».

«Я заметил, когда шел сюда».

«Я был у Монолита. Впервые я стоял рядом и не слышал его. Все это очень странно и это пугает меня».

«Вас, ученых, всегда что-то пугает. Что требуется от меня?»

«Нужно пойти за первый рубеж и сообщить о ситуации… ты знаешь, кому. Возьми прототип. Отдашь ему же».

«Как им пользоваться?»

«Как им пользоваться — он знает».

«Я сделаю это».

«Тогда иди. Надеюсь, что тебе еще будет, куда возвращаться».

Человек, одетый в летнюю камуфляжную форму, легкий бронежилет и кирзовые сапоги взял длинный пакет, повернулся и вышел. Задание получено. Воину нет необходимости раздумывать над его смыслом. Прототип будет передан тому, кому приказано. Информация тоже. Путь очевиден.

Он вышел из дверей лаборатории. Стоявший под одним из огромных белых излучателей часовой мельком глянул в его сторону. Такой же воин, как и он, из «братьев, говорящих одинаково».

«Надолго?»

«Надеюсь, что нет».

«Удачи».

Тропинка в траве вывела человека к бетонному забору, окружавшему Чернобыльскую АЭС. Он перебрался на другую сторону через поваленную плиту и вышел на окружавшую станцию дорогу. Можно было пройти через главные ворота, но если ученый прав и причина произошедшего — саботаж среди воинов, то чем меньше свидетелей его ухода, тем лучше. О-сознание действительно уже не то, что было раньше.

Еще год назад мысль о предательстве показалась бы немыслимой, но сейчас возможно и это. Свидетельство этого то, что его послали одного, не дав охраны. Ученые больше не верят никому. Ладно бы крестьянам — им он тоже никогда не верил, но не доверять воинам… Впрочем обсуждать решение пославшего его он не собирался, тем более обсуждать самому с собой..

По дороге сюда он шел мимо крестьянских хозяйств и воздухе Зоны была разлита неприязнь. Казалось бы: понимая чужие мысли, крестьяне могли бы знать, что им не хотят зла. Но эта их мелочная жадность, прорывавшаяся даже сквозь мысленные барьеры… Отвратительно. Воины приходят и берут припасы. Берут ровно столько, сколько им требуется, не более, но крестьяне все равно недовольны. Им кажется, что те недостаточно хорошо защищают их. В какой-то мере они даже правы. Мутантов становится все больше, не всегда удается вовремя их уничтожать и то, что воинов не так уж и много, а гибнут они гораздо чаще тех же крестьян, их не интересует. Их темные мысли даже понять можно с трудом в отличие от коротких, четких фраз бойцов и более длинных, но тоже вполне понятных фраз ученых. А еще они считают, что к Монолиту их не пускают потому, что тот может исполнить все их желания. Правы ученые: Единство разрушается.

Человек свернул с дороги на лесную тропу и пошел на запад. Длинный сверток мерно покачивался у него за плечами. Мыслей больше не было. Мозг превратился в вычислительную машину, непрерывно оценивающую обстановку вокруг.

…

К исходу дня он прошел армейские склады, на которых последняя катастрофа уничтожила почти весь гарнизон, и вышел к деревне, стоящей на длинном холме с пологими склонами. Посмотрел на клонящееся к закату солнце, потом на аномалии на западе. Деревенская водокачка отбрасывала длинную тень. До тайника оставалось совсем немного, но чтобы успеть до заката, нужно было пройти аномальную зону довольно быстро. Ночевать в деревне не хотелось. Не так давно братья убили тут кровососа и никто не мог гарантировать, что он тут был один. Нечисть понемногу наглела.

На складах в небо светил одинокий прожектор. Просьба о помощи, совершенно бесполезная в данной ситуации. Как им можно помочь, если они стреляют во все, что движется, а вертолетам и технике к ним не прорваться? Вон он лежит, один из тех вертолетов, которые попытались было это сделать. Его уже обшарили братья и снимут с него все, что можно.

Подумав, человек все же двинулся вниз с холма. С аномалиями он обращаться умел, а вот с кровососами общаться в одиночку — приятного мало. На западе в основном «шокеры», они превосходно видны в полутьме — там и нужно было идти. Через час он пересек аномальную полосу и по широкой дуге обошел небольшое болотце. Совсем рядом были здания строительного управления, но туда он не пошел, а спустился в люк неподалеку от забора. В луче фонаря закружилась пыль. Из углов тускло-зеленым светом подсвечивали «газировки». Человек привычной дорогой прошел подземными переходами, в длинном, изогнутом коридоре поставил друг на дружку несколько ящиков и по ним забрался в вентиляционную шахту. В стене обнаружились ступеньки, ведущие куда-то вверх. За ними — закрытый дощатым щитом люк. Выбив его ударом руки, человек заполз в небольшое помещение.

— Ведро, ты!? Здорово!

Человек мысленно похвалил себя за предусмотрительность. Длинный сверток он припрятал внизу, в коридоре. Окажись он сейчас при нем — возникли бы ненужные вопросы. Он сказал:

— А, Мессер! Оклемался?

— Да вроде как…

Сталкер, спавший в бункере, зажег спичку и засветил от нее свечу. Трепещущее пламя осветило низкий потолок, стоящий на столе компьютер, карту на стене, стеллажи с каким-то хламом и двух людей. Ведро поставил в угол автомат и сел на топчан.

— Мессер, водичка есть? Чай зашаманим?

— Наливай из бутылки.

— Быстро ты ожил. Как себя чувствуешь?

— А здоровье мое не очень, — ответил Мессер. — То лапы ломит, то хвост отваливается.

— Когда ты успел хвост отрастить?

— Шутка. Доктор меня подлатал, но пока еще пошатывает малость на ходу. Вот эту бутыль сюда приволок и свалился. Ничего, хуже бывало.

— А пацанов не видел?

— Записка только. Детали искать пошли.

— Для «глушителей», или для декодера?

— Для всего.

Ведро зажег спиртовку, поставил на нее большой алюминиевый чайник. Мессер снова улегся на свой спальник, ему явно было нехорошо.

— Значит пока отлежишься?

— Да. Ты куда сейчас?

— К болотам. Там АТС была, погляжу.

— Разграблено все, наверное.

— Проверю. Хлеба хочешь?

— Конечно! — Мессер привстал. — Где взял?

— Свет не без добрых людей.

Ведро вытащил из рюкзака и протянул Мессеру большой, круглый каравай. Тот открыл полиэтиленовый пакет, принюхался.

— Свежак! Где оторвал?

— Где взял — там еще есть. Не волнуйся, никого убивать не пришлось. Ножик есть?

— Есть…

Мессер отрезал от буханки несколько ломтей, остальное убрал обратно в пакет. Посыпал самый большой крупной солью и откусил кусок.

— М-м-м-м!.. Сто лет такого не ел. Вот теперь-то я на поправку точно пойду.

— Оставь себе весь.

— Да? Ну спасибо! Ты настоящий друг. Ничего, сдадим заказ майору — сочтемся.

— Когда еще сдадим-то?

Ведро завалился на спальник, закинув руки за голову. Чайник тихонько шипел на горящем сухом спирте. Из вентиляции ощутимо тянуло сухим воздухом и гарь уносило в дыру под потолком. Пламя свечей, стоявших в стеклянных банках, чуть колебалось.

— Сдадим, я верю в это.

Мессер посыпал солью горбушку.

— Будешь?

— Нет, пить только хочу. Ешь.

— Ну ладно.

— Ты как последний выброс перенес? Нормально?

— Не совсем. — Мессер на минуту прекратил жевать. — А что?

— Прибор не сработал?

— Сработал. Но больно уж мощно все было. Меня вырубило, чуть не помер, но потом пришел в себя. А ты как?

— В подвале отсиделся. Я же их задолго чувствую.

— Везет тебе! — Мессер снова запустил зубы в горбушку.

— Надеюсь, что ребята живы.

— Они ведь подальше от центра были, чем я. Должны были выжить.

— Если защита выдержала, то да.

— Чего бы ей не выдержать?

— У тебя пробило.

— Так прибор-то цел остался, работает.

Ведро посмотрел на шумевший чайник и спросил:

— Мессер, а что, если это мы виноваты?

— В чем?

— В большом выбросе.

— С чего бы?

— Раньше такого не было. А мы ведь прямо на АЭС залезли, с приборами этими.

— Скажешь тоже… — Мессер задумался. — Хотя… Да ну, вряд ли!

Оба замолчали. Мессер задумался, а Ведро взял со спиртовки закипевший чайник и перелил кипяток в большой заварочник. Из-за карты появился на свет пакет с чаем и полная горсть его отправилась следом.

— Надо с Призом и Клыком посоветоваться, — сказал Мельник. — Ну насчет выброса. Я сейчас ни в чем не уверен после того, что мы видели.

— Представь: иголочкой ткнули в мыльный пузырь. Он сразу может и не лопнуть, но когда иглу вытаскивают — лопается обязательно.

Мессер пожал плечами.

— Не знаю я. Давай Клыка дождемся. Послушаем, что он скажет.

— Так и дождись, кто мешает? Пока отлеживаешься и в себя приходишь. Поговори, обсудите. Мы с тобой технари не великие, а они возможно чего-то и придумают.

Чай заварился. Ведро выпил пару кружек, откинулся на спальник и заснул. Мессер сидел, пока не погасли свечи и при их свете читал книгу.

— Что это?

Ведро недоумевающе смотрел на оружие, которое Лебедь только что освободил из нескольких слоев упаковки. Напоминало обычное гаусс-ружье, но ствол был гораздо более толстым. Сталкер прикинул, что если это гаусс-ускоритель, то стрелять из него можно будет только со станка. Очень уж велик калибр. Гауссовка даже обычного калибра, использовавшая маленькие вольфрамовые пули, могла сбить отдачей с ног, а здесь калибр миллиметров двадцать. В остальном — такие же катушки и конденсаторы вдоль ствола, да еще ствол изнутри белого цвета.

Лебедь повертел оружие в руках и убрал в стоящий у стены оружейный сейф.

— Это образец, для испытаний. Стреляет электромагнитным импульсом. Как там проф?

— С ним все в порядке. Но он обеспокоен. Монолит отказывается общаться с ним.

— Вот как? — Лебедь задумчиво поджал губы. — Дошло даже до этого… Следовало ожидать. Монолит означает Единство, а нашему Единству приходит конец. Жаль… Замысел был великолепен.

— Что пошло не так?

— Процесс вышел из под контроля, как цепная реакция. Пока все решали только ученые, все было в порядке. Когда вес начали приобретать бойцы, это тоже пошло только на пользу. Но теперь у нас слишком много крестьян и их голоса заглушают все. Единство стало одним большим базаром, где все ругаются, договариваются о чем-то и объединяются друг против друга. Распад близок.

Они помолчали, потом ученый спросил:

— Ты куда сейчас, Александр?

— Вернусь на стадион.

— Давай, удачи. Хотя ты весьма пригодился бы здесь.

— Зачем?

— Я перейду к активным действиям. Мы больше не контролируем Зону изнутри, но можем исправить ситуацию снаружи.

— Каким же образом? Хотя… это не мое дело.

— Да. Ваше — защита Монолита. Что бы ни случилось, что бы ни произошло — защищайте его и оставайтесь единым целым. Хотя бы вы, бойцы. Я верю, что ноосфера найдет выход из сложившейся ситуации.

— Я понимаю. Удачи.

Он повернулся и вышел из комнаты, чуть не столкнувшись с высоким человеком со Скаром на лице. Человек зло посмотрел на сталкера и вошел внутрь. Ведро, не обратив на него особого внимания, поднял рюкзак, спустился по ступенькам невысокой, скрипучей лесенки и направился к воротам базы. Задерживаться на болотах не было никакой необходимости. До вечера он успеет дойти до старой церкви и заночует там в тайнике, а с утра продолжит путь. Придется сделать клюк вокруг мехдвора на северо-востоке. Его уже предупредили, что обосновавшиеся там бандиты начали вести себя агрессивно. Группировка собиралась ответить и сталкеры «Чистого неба» готовились к бою. Еще день-два и они, заняв ключевые точки, начнут отстреливать ренегатов. Под раздачу, как обычно, попадут и шатающиеся по болоту мародеры-одиночки, но это его особо не волновало. Его здесь к тому времени уже не будет.

Ведро взглянул на стоящее в зените солнце. Да, он как раз успеет дойти до церкви. Бармен махнул ему рукой из бара, здороваясь. Ведро ответил таким же взмахом.

Глава десятая

Цукерман ходил по комнате из угла в угол. Ожидание было невыносимым. Группа сталкеров, которые должны были вернуться еще пять часов назад, задерживалась. Допустим, ее задержал последний выброс, но ведь действие препаратов, которые он им выдал, скоро закончится. Еще час и… Ему не хотелось думать об этом. За последний месяц это будет уже вторая потеря. Конечно сталкеров много, придут новые, но все равно неприятно.

Его лаборатория испытывала различные способы медикаментозной защиты от пси-излучения. Нельзя сказать, что они с Шаровым нашли надежный способ защиты от выбросов, но этот сезон все-таки не прошел зря. Темно-красная капсула гарантировала шесть часов относительно безопасного пребывания даже вблизи источника пси-волн. Профессор испытывал ее на себе и мог ручаться за это. Проблема была в том, что после окончания действия препарата нужен был довольно длительный период релаксации, не меньше двух суток, а лучше — больше. Повторный прием не означал продления действия. Если группа не успеет вернуться, то она обречена. Он посмотрел на часы. Время еще было. Выброс закончился полчаса назад, им как раз должно хватить времени дойти до бункера.

Как бы в ответ на его мысли от входа в бункер пиликнул селектор. Цукерман, резко повернувшись, бросился к выходу из комнаты. Его светло-зеленый халат развевался на его худом теле, как флаг. В тамбуре он чуть не столкнулся с Шаровым, тоже выскочившим на звук и уже успевшим снять трубку. Однако лицо ассистента выглядело разочарованным.

— Что? — шепотом спросил профессор?

— Это не они. Возьмите.

Ассистент передал ему трубку. Цукерман слегка откашлялся и сказал в микрофон:

— Слушаю вас.

— Приз здесь был? — задали ему вопрос снаружи.

— Не понимаю вас.

— Сталкер по кличке Приз был здесь? Он собирался идти сюда, к бункеру.

Профессор посмотрел на Шарова. Тот помотал головой.

— Нет, не было, — ответил профессор в трубку. — А вы кто?

— Про группу Мессера слышали? — спросили снаружи.

Цукерман снова посмотрел на ассистента. На этот раз тот кивнул. Профессор снова поднес трубку к лицу.

— Вы Месер?.. Алло! Алло!.. Молодой человек, вы там?..

Ответа не было и минуту спустя трубка легла на место.

— Ушел. Что еще за Мессер? — спросил профессор сам себя.

— Есть такой сталкер, — ответил ему Шаров. — Весьма опытный, насколько я знаю. Сотрудничает с киевским институтом через посредника. Неплохо бы было нанять его.

— Может быть… Но не бежать же за ним теперь? Ждем дальше нашу группу. Не все еще потеряно…

…

Еще через пять часов ожидания, когда оба ученых уже не ждали этого, селектор вновь пиликнул. Переглянувшись, те снова бросились к тамбуру.

— Слушаю! Кто это? — спросил Шаров.

— Конь в пальто. Открывайте, — ответили снаружи.

— Я вас не знаю.

— Зато я тебя знаю. Меня прислал Лебедь.

— Лебедь? Вы сможете это доказать?

— Он сказал: «Если старый козел упрется, то скажи ему: Х6». Профессор, я вообще не в теме, чьи это «Х» и почему их только шесть, только мне уже поднадоело здесь торчать у всех на виду. Я вам не враг, но когда надоест окончательно, я уйду, а перед этим налеплю на стены этой консервной банки пару кумулятивных зарядов. Они небольшие, граммов по сто, но вашей железяке хватит. У вас тут охрана должна быть снаружи? Так вот: ее здесь что-то не видно. Я уйду, а вы останетесь ждать, где грохнет.

— Войдите в тамбур.

— Только без сюрпризов, профессор, ладно? Я вам не новичок-одиночка.

— Входите.

Раздалось шипение гидравлического затвора. Засовы внутренней двери щелкнули и в «прихожую» вошел высокий человек сером комбинезоне. Автомат висел у него на плече, стволом вниз. Человек посмотрел на профессора (Шаров с пистолетом успел укрыться в соседнем помещении) сказал:

— Лебедь велел привет ботаникам передать. Да не бойтесь, профессор. Я не кусаюсь, а если бы хотел вас прикончить, то уже прикончил бы. Сегодня у нас про другое. Нужна информация.

Цукерман тем временем внимательно всматривался в его лицо. Жесткие черты, серые глаза, выгоревшие на солнце брови, скверно заросший большой Скар то ли от ожога, то ли от когтей, темная щетина, обветренные губы. Явно не новичок в Зоне. Вероятно из бывших наемников, очень уж наглый.

— Вы, собственно, кто такой?

— Зови меня Скаром. Легко запомнить и еще легче вспомнить, когда мою рожу видишь. Тут будем стоять, или все же присядем? Да не трясись ты. Говорю же: разговор есть. Хочешь, я автомат здесь оставлю?

Наемник снял с плеча ремень и повесил оружие на вешалку в углу.

— Ну что же… Пойдемте.

Они зашли в комнатку, служившую ученым столовой. Скар сразу же углядел электрический чайник, заглянул в него, удовлетворенно хмыкнул и поставил его на подставку. Загорелась красная лампочка, чайник зашумел.

— Во! Сейчас заварим бациллу. Ты ведь Цукерман, верно?

— Да, это я.

— Ну тогда слушай тему. В Зоне в последнее время бардак творится. Ты ведь в курсе, что выбросы один за другим пошли?

— Разумеется.

— Лебедь считает, что ему известна причина. Какие-то болваны залезли прямо на станцию и что-то там накосячили. Вот Зона и ответила. Плохо даже не это, а то, что они собираются повторить этот фокус.

— Что-о-о?! Невозможно! Там же пси-поле, его невозможно выдержать.

— Значит возможно, профессор. Значит способ есть. О! Закипает. Я возьму заварку?

— Там кофе.

— Еще лучше.

Скар выбрал самую большую кружку из стоящих на мойке, сыпанул от души в нее сахара из сахарницы и, добавив пару ложек кофе, залил кипятком. По комнатке поплыл приятный запах.

— Сто лет так цивильно не отдыхал… Вот, собственно и все, что Лебедь просил сказать. Есть умные мысли, профессор?

— А кто проник на станцию, вы говорите?

Тот пожал плечами.

— Точно неизвестно. Но есть инфа, что какой-то Мессер.

— Да вы что?! Но он же только что…

Наемник поперхнулся горячим кофе и закашлялся. Кофе брызнул у него из носа и он вытер капли рукавом.

— Да что б тебя! Что «только что»? Был здесь?

— Был.

— Как давно?!

— Ну… Несколько часов. Пять, или шесть примерно.

— Блин горелый…

Скар снова сел на место, отпил глоток кофе, вытер пальцем слезу, выступившую в уголке глаза.

— Задержался немножко, не то как раз бы пересеклись. Ну невезуха же! А что ему от вас было надо?

И вот тут у Цукермана возникла идея. Не слишком порядочная, но он оправдывал себя необходимостью исследований Зоны и общечеловеческими интересами.

— Видите ли… Он взял у нас одну вещь.

— Какую?

— Он обещал помочь в исследованиях и испытать один прибор. Защитный. Он блокирует пси-излучение. Но потом пропал и не вернулся. У нас тут есть антенна, сигнал прибора не улавливается.

Скар кивнул.

— Сделали, значит, художники… — с уважением сказал он. — А еще такой есть?

— Нет. И он потребует тонкой настройки на владельца, так что вам его прибор не поможет.

Цукерман уже выстроил в уме стройную версию. Тот сталкер, которого они не впустили, пришел спустя всего полчаса после выброса. Укрытий в округе нет, только бункер. Есть дренажный тоннель в насыпи, но он смотрит прямо на АЭС и пробивается излучением. Там не укрыться. Значит… Ему нужно было знать, как именно тот сталкер пережил выброс. Прибор, который может защищать от выброса и про который среди сталкеров давно ходили слухи, или особенности организма? Не важно. Но узнать он был должен.

Скар опять кивнул.

— Ладно. Спасибо, проф. Сейчас допью — и за ним.

— Вы не сможете.

— Что так?

— Дорога отсюда дальше к центру — только через завод. Уровень пси-поля там очень высок, причем оно нестабильно. Вы не пройдете.

— А он пройдет?

— С защитой — пройдет.

— Значит и я должен. Удачи, профессор.

Наемник поставил на стол кружку.

— Да подождите вы!

— Есть какие-то предложения?

— Есть. Сядьте.

Цукерман решил одним выстрелом убить двух зайцев. У него под руками был опытный наемник. Почему бы ему не узнать заодно, что произошло со сталкерами, выполнявшими его задание?

— Слушайте. Пси-поле на заводе не стабильно. Иногда оно сильнее, иногда слабее, но всегда слишком сильно, чтобы пройти через него без последствий. Однако в периоды его минимума вполне можно находиться на окраине. Я изучал планы завода и у меня есть предположение, что перепады поля связаны с какими-то проблемами в системе охлаждения имеющейся на заводе установки. Понимаете?

— То есть если краник покрутить — поле упадет?

— Именно. Прямо сейчас напряжение поля довольно высокое. Если выйти из бункера и посмотреть на склон, то мы увидим там трубу, которая выходит в озеро. Из нее сейчас ничего не течет, но время от времени оттуда начинает бежать вода и тогда напряжение поля снижается. Если отрегулировать систему, то там можно будет пройти и без защиты!

— Я понимаю, — согласился Скар. — Да, видел там, на склоне, ржавый слив. Так где этот краник-то?

— В том-то и дело, что я не знаю. Люди, которых я послал за документацией, исчезли на заводе. Сможете ли вы?..

Скар задумался, глядя в стол. Задачка предстояла еще та. В себе он не сомневался, но пропавшие тоже новичками не были.

— Вот еще что! — продолжил профессор. — Есть препарат, позволяющий какое-то время продержаться внутри поля. Не долго и он не снимает последствий полностью, но поможет не сойти с ума. Два часа — гарантированно, четыре — с меньшей степенью уверенности.

Наемник прикинул, успеет ли он за два-три часа пройти весь завод. Выходило, что вряд-ли. Там не пробежать по прямой. С другой стороны: если мощность поля снизится, то шести часов должно хватить. А его цель, Мессер, ведь тоже не сможет бегать! Скорее всего он вообще под землю ушел. А раз так, то неплохо бы пройти завод поверху и устроить засаду перед Рыжим Лесом.

— Договорились, проф! Давай свои колеса.

…

Через четыре часа Скар тяжело ввалился в тамбур. На плече он волок четыре автомата. Еще один висел у него на груди. Наемник постоянно оглядывался и расслабился, лишь войдя в бункер.

— Ушел. Повезло…

— От кого? — спросил Шаров, открывший дверь.

— Пси-собака. Редкая тварь и хуже ее только контроллер, наверное. Не знаю, завалил ли я ее. Попал, точняк, а вот убил ли? Если ранил и она оклемается, то даст вам тут шороху.

— Вы нашли их?

— Сталкеров-то ваших? Нашел. Жмуры, все. Документацию вытащил. Глючило изрядно на обратном пути, но профессору респект. Таблеточка сработала. Махнем еще парочку таких колес на это железо? — Скар тряхнул висевшим на плече оружием.

— Вы об этом с ним самим поговорите.

— Ага…

Наемник прошел по коридору, повернул направо и остановился. В «столовой» было неожиданно людно. На него смотрело три ствола, а сзади послышались шаги еще одного человека.

— Ну что стоишь, проходи, присаживайся. — Один из сталкеров подвинулся. — Все говорят, что правды нет в ногах, но правды нет и между! Вон ту пушку я узнаю по полосочкам на магазине. Надо понимать, что Петюню мы больше не увидим… Пси-собака, говоришь?

— Она.

— Подозрения были… Убил ее?

— Не знаю. Ранил — это точно.

— Тогда она здесь не задержится, уйдет, даже если не подохнет. Да ты проходи, присаживайся. Профессор про тебя уже рассказывал.

— Где он?

— Спит. Я за него. Давай бумаги.

Старший из сталкеров, не старый еще, но уже в возрасте мужик, отставил в сторону банку и открыл принесенную наемником папку. Скар свалил автоматы в угол и тоже сел к столу. Ему тоже пододвинули банку с тушенкой. Он ловко вскрыл ее ножом и достал из кармана ложку. Сталкер тем временем сосредоточенно перелистывал бумаги и схемы.

— Угу… Ну так и думал, — сказал он, захлопнув папку. — Угадали мы, ребята. Только насчет того, где прямая вода, а где обратка, ошибались — вот и не получалось ничего. Строители, уроды, задвижки неправильно поставили, стрелки на них в противоположную сторону смотрят.

Он обратился к наемнику:

— Видел здоровенные емкости за забором?

— Да, — ответил тот.

— Они полны воды. Там под ними насосы, но насосы нам не нужны. Вода и так пойдет, самотеком. Нам надо на завод пробраться и одну из задвижек открыть. Мы раньше пробовали ту, что ниже, а надо ту, что выше. Поможешь? Промоем трубу, мы спустимся вниз, пока вода течет и вырубим ее к чертям. Ботаники ее посмотрят, нам бачей отвалят.

— Что я с этого иметь буду, кроме хорошего отношения?

— Ну ты же сам сказал, чего тебе надо.

Сталкер вытащил из кармана оранжевую коробочку из под аптечки и открыл ее. Внутри лежали красные капсулы. Скар кивнул и взял у него коробочку.

— Договорились. Когда выходим?

— Стемнеет скоро. На ночь идти смысла нет.

— Тогда вздремну пока.

Скар вышел. Сталкеры переглянулись и продолжили ужинать. Потом трое расположились на отдых в том же помещении, а еще один ушел в коридор. Когда он вышел туда, Скар уже храпел, лежа на боку на скамейке и положив под голову рюкзак.

…

Это только в американских фильмах зомби — тупые, тормозные создания, которые только и умеют, что идти к вам, пошатываясь и протянув вперед руки. В Зоне они не такие. Они вполне нормально ходят (хотя бегают редко), у них есть оружие и они умеют им пользоваться. Вообще все приобретенные навыки сохраняются. Многие даже про дом и семью помнят и бормочут иногда что-то вроде: «Вот найду артефактов — и домой, к доченьке…» На самом деле никакого «домой» не будет. Это остаточное. Из эмоций у зомби только жадность, потому он и стреляет во всех, кого увидит, кроме таких же зомби. Цель у него самая банальная: ограбить. Еще монолитовцы с ними как-то ладят, на них зомби внимания не обращают. Говорили, что и кое-кто из сталкеров это умеет, но Скар таких не знал.

Вот и этот зомбарь, хотя и ободранный на вид, но автомат держал вполне умело и пытался высмотреть, кто это там возится с железом на эстакаде. Задвижки проржавели. Сталкеры пытались их как-то выдвинуть. Вниз летели клочья старой краски. Зомби наконец разглядел сталкеров и вскинул оружие. Автомат Скара, на который он предусмотрительно накрутил самодельный глушитель, негромко гавкнул. Зомбарь грохнулся на асфальт. Из-за соседнего здания к упавшему телу двинулось еще трое. Наемник перестрелял и их, потом сменил магазин.

Его позиция на крыше позволяла держать под обстрелом всю промплощадку до козлового крана. Метрах в ста слева лежал тот пожилой сталкер, который с ним тогда первым заговорил. Его СВД тоже изредка хлопала, отправляя в небытие одного зомби за другим. Спину Скара грело солнцем, лежать было приятно. Бронежилет он не одел. Он вообще броню напяливал очень редко, предпочитая мобильность защищенности и если носил ее, то обычно что-то интегрированное, вроде «СЕВА», или усиленных кевларом и титаном кустарных комбезов, в которых можно было сойти за сталкера-одиночку. Сейчас на нем бронежилета не было вообще. Не стал брать, выходя в погоню за Мессером.

Снизу донеслось: «Ага, пошло!» Кажется сталкерам удалось превозмочь ржавое железо. Скар прислушался к своим ощущениям. Красная пилюля работала, он не ощущал никаких последствий воздействия пси-поля, только небольшую головную боль, да в глазах еще иногда мелькали одинокие искорки. Пошла у них там вода, или нет? Наемник перегнулся через парапет крыши, посмотрел вниз. Сталкеры, перемазанные ржавчиной, стояли в пяти метрах ниже. Штурвал задвижки был сорван и валялся на площадке.

— Получилось? — крикнул он вниз.

— Пошла водичка, — ответили ему. — Спускаемся!

На этот счет у Скара было свое мнение. Хотят лезть под землю — их право. У него своя задача: догнать Мессера и рассчитаться с ним за обломанный гешефт с учеными. Он перемахнул парапет, спрыгнул на трубы в двух метрах ниже и пошел по ним на северо-восток. Дальше эстакада поворачивала. Он надеялся пройти по ней через весь завод и выйти как раз там, где надо. Толстый воздухопровод, диаметром не меньше полутора метров, был хорошо покрашен, нисколько не проржавел и решетчатый мостик над ним тоже был в хорошем состоянии. Бывали дороги и похуже.

Скар довольно ухмыльнулся, внимательно всматриваясь на ходу в воздух перед собой, чтобы не пропустить случайный «трамплин». Аномалии не любят больших масс металла, но береженого Бог бережет, а падать отсюда высоковато.

…

Ведро тем временем выбрался из заводских подвалов и неторопливо шел вдоль опушки Рыжего Леса. Справа тянулась невысокая кирпичная стена, слева уже был виден обвалившийся автомобильный мост через Лиманку. Вспышка выстрела на мосту заставила его рухнуть на землю. Пуля впилась в кирпич, посыпалась пыль. Засада!

Навыки работали сами. Ведро быстро прополз по канаве под стеной вперед, нашел место, где талая вода подмыла ее фундамент и переполз на другую сторону. Численность противника неизвестна, вооружение тоже, так к чему выпендриваться? Пусть ищут его там, где он упал. Он дошел до калитки в стене и осторожно выглянул. Метрах в ста пара мародеров, пригибаясь, бежали к тому месту, где видели его. Не поняли, что их снайпер промахнулся? Ну и болваны! Ведро покачал головой, прополз мимо калитки и пошел дальше к тоннелю. Можно было конечно убить этих двоих, но кто знает, сколько их там еще?

Мародеры удивленно разглядывали канаву, в которой не было ни тела, ни, на худой конец, брошенного рюкзака. Удивлялись они, впрочем, недолго. От заводской ограды раздались негромкие хлопки. Скар уже видел спину того, кого считал Мессером, даже успел прицелиться и тут цель спугнули! У него уже зла не хватало от этой невезухи, так что и мародерам тоже не повезло.

…

Ведро обернулся на выстрелы. О судьбе искавших его бандитов можно было не гадать. В кузове стоящего у моста грузовика он заметил еще двоих, а в будке рядом с мостом третьего. Те пытались разглядеть, кто это подстрелил сейчас их товарищей, они вглядывались в придорожные кусты. Ведро обошел их, прополз за кустами и оказался рядом с тоннелем. Еще раз оглянувшись, он скрылся в темноте. За спиной у него опять захлопали выстрелы.

Мародерам, судя по звукам боя, приходилось плохо и Ведро задался вопросом: кто это там такой крутой шел за ним следом? Имело смысл отвязаться от этого «хвоста». Случай представился сразу же. В зеленоватом изображении прибора ночного видения вырисовывался корпус автоцистерны с надписью на боку «Огнеопасно». Сталкер хмыкнул. Бензин здесь сливать вроде бы некому. Он открутил крышку бензобака. Так и есть: бензин еще был. Цистерна тоже не пустая, наверное.

Леска у него была. Через минуту граната с разогнутыми усиками чеки была надежно заклинена на бензобаке и сталкер пошел в темноту, разматывая катушку.

…

Скар, разобравшись с напакостившими ему мародерами, как раз заглядывал в тоннель, давая глазам привыкнуть к темноте, когда внутри блеснула яркая вспышка. Не дожидаясь взрывной волны, наемник отпрянул и та лишь чуть оттолкнула его. В тоннеле продолжался глухой грохот — рушились перекрытия. Неудачный день. Тоннель взорван, сверху деревья, между которыми видны отблески «шокеров», слева река, берега которой непроходимы и вдобавок очень сильно фонят, справа лес. Можно было еще вернуться к бункеру и обрадовать ученых тем, что их прототип убежал в Припять, но отступать Скар не любил и не умел.

Чихая в воняющем гарью облаке пыли и утратив интерес к тоннелю, он огляделся в поисках места повыше. Надо было выйти на связь с Лебедем.

Глава одиннадцатая

«Представляю, насколько тяжело ему далось это решение… Но вероятно это единственное, что можно было сделать. Чем быстрее удалить раковую опухоль — тем лучше».

«Вторгшиеся к нам сталкеры и военные уничтожены. Лебедь тоже мертв. Что теперь?»

«Жаль, что так вышло. Эти люди расплатились за наши ошибки. Я говорил с бойцами. С теми, кто называет себя «говорящими одинаково».

«Или просто «братьями».

«Да. Они сочли все это предательством. С их точки зрения мы могли бы справиться с этим сами, без помощи извне».

«Разве это не так?»

«Не так! Очиститься кровью нельзя. Вы не должны воевать с остальными. Если одна часть Единства, пусть даже лучшая, повернется против другой, то конец будет неизбежен. Монолит больше никогда не заговорит с нами. Ни с кем. А так, если зло уничтожит само себя, еще есть надежда. Я объяснил братьям, что теперь Единство — это они. Пусть сохраняют его и верят, что решение будет найдено и Монолит отзовется. Тогда они сказали, что выполнят этот приказ, но это будет последний приказ, который я им отдаю. Если они остаются хранителями Единства, то отныне они пойдут своим путем».

«Значит это и мой последний приказ».

«Да. Идите своим путем. Только одно еще: не защищайте Монолит. Не нужно этого делать. Пусть остальные уничтожают себя сами в бесплодных попытках дорваться до власти, богатства и бессмертия. А вы берегите себя и ты береги себя, Александр. Я ложусь в саркофаг. Нужно проследить, чтобы программа для объектов была заложена правильно».

Ведро кивнул и вышел. Постоял немного на лестничном марше, подумал, и пошел вверх. Через три пролета лестница вывела его в длинный, полутемный коридор. Здесь на полу, прислонившись к стенам, лежали и полулежали люди, уставившиеся в экраны висящих перед ними мониторов. Крайним справа лежал хорошо знакомый ему человек. Ведро присмотрелся. Ни одной раны — это хорошо… Он достал черную коробочку с белой проволочной петлей и засунул ее во внутренний карман комбеза лежавшего, а петлю надел ему на голову и прикрыл капюшоном. Щелкнул тумблером. Лежавший дернулся, широко раскрыл глаза, глядя в пустоту, потом обмяк. Ведро проверил его пульс. Порядок. Крепкий, здоровый сон.

— Удачи, Мессер… — и монолитовец пошел по заваленному телами коридору к двери.

Значит братья теперь сами по себе? Ощущение было неожиданно приятным. Если бы не глухой шлем, он бы начал насвистывать.

Глава двенадцатая

Цукерман совершенно пал духом. Группа Левого так и не вернулась с завода. Установку отключить не удалось. Потенциал пси-поля снова начал скакать. Значит все сделанное насмарку. И наемник этот пропал. Как его? Скар? Да, Скар. Но его-то как раз нисколько не жаль…

Пиликнул сигнал интеркома. Опять какой-то сталкер приблудился? Обычно ученые не отказывали одиночкам переждать в тамбуре, или даже в самом бункере выброс, или волну мутантов. Цукерман поднялся и направился к выходу.

— Кто там?

— Привет, — послышалось из динамика молодой голос. — Работенка есть?

— Работенка найдется.

Ученый нажал на зеленую кнопку, запуская механизм шлюза. Слышно было, как щелкнули запоры наружной двери. В шлюзе зажглись бактерицидные лампы и зашипел воздух. Когда-то предполагалось, что обработка входящих будет занимать до получаса, но потом выяснилось, что в этом нет необходимости. Никаких инопланетных бактерий и вирусов в Зоне не нашлось. Вообще ничего инопланетного не нашлось. А ведь когда-то… Цукерман кивнул собственным мыслям. Они с Шаровым продвинулись дальше всех в изучении Зоны. Бункер — его проект и задумывался, как микробиологическая лаборатория. Но ничего не вышло, потому что его умудрились поставить прямо в переменном пси-поле. Теперь даже за порог выйти боязно, вокруг то и дело шастают вооруженные зомби. Все свелось к тупой скупке артефактов у сталкеров и бесплодным попыткам либо найти защиту от пси-поля, либо выключить его генератор. Они уперлись лбом в непробиваемую стену. Даже уйти отсюда… Ладно, чего уж теперь?

Наконец открылась и внутренняя дверь. В полутемный коридор вошел молодой (голос не обманул) парень в промокшем комбинезоне с капюшоном. На плече у него висел странного вида автомат. Цукерману таких видеть еще не доводилось.

— Привет. Я — Приз, — представился сталкер.

— А я Станислав. Проходите, поговорим…

Заварив на кухне пару стаканов кофе (запасы уже показывали дно и когда-то их удастся пополнить?) Цукерман рассказывал сталкеру о своих проблемах. У него не было надежды, что этот человек поможет ему, или хотя бы попытается. Но он уже устал посылать людей на смерть, пусть даже те, кто уходил на «Янтарь», сами хотели этого и не собирался ничего скрывать.

Сталкер прихлебывал кофе, закусывал его печеньем, которое вытащил из рюкзака и внимательно слушал.

— Хорошо, профессор, — наконец сказал он. — Допустим, что ваша проблема решаема. Что я с этого буду иметь?

— Как так «решаема»? — не понял ученый. — У вас что, природная сопротивляемость к пси-полю?

— Нет. Но вопрос решаем. Есть одна вещь… — и сталкер вытащил из кармана «разгрузки» черную коробочку.

— Что это?

— Блокиратор пси-поля.

Цукерман с недоверием посмотрел на прибор и торчащую из него белую петлю, потом на сталкера.

— Простите, что?

— Профессор, я что, плохо по-русски говорю? Это блокиратор пси-поля. Самодельный. Где я схему взял — не ваше дело, но он работает.

Ученый долго молчал, потом сказал:

— Молодой человек… Я тут уже многого насмотрелся. Но как вы можете быть уверены, что ваша защита работает?

— Проверено под выбросом, профессор. Я вашу проблему понял. Где-то под заводом есть какая-то фигня, которая мешает вам жить. Окей, я ее вырублю. Что я с этого буду иметь?

— Да в принципе все. Вертолеты не могут здесь приземляться, хотя посадочная площадка тут есть. На подлете вся бортовая электроника начинает давать сбои. Один из вертолетов, который не успел вовремя отреагировать на эту проблему, как раз и лежит западнее, на холме. Но если уровень пси-поля хотя бы стабилизируется на низком уровне, то любые припасы с Большой Земли, патроны, оружие, приборы — все ваше. У нас тут накопилось довольно много артефактов. За периметром за них отдадут все, что вашей душе угодно.

— Электроника, компьютеры?

— Какую угодно. А вам зачем компьютеры?

— Не вы один Зону исследуете, профессор.

Вот тогда-то Цукерман и поверил ему, решив, что кто-то из его научных конкурентов продвинулся дальше него. Зачем обычному сталкеру компьютер? Не играть же на нем. Значит он работает на других ученых, возможно на немецкую группу. Они, говорят, целенаправленно изучают пси-излучение. Ну и что, что на немецкую? Пусть так, но сейчас этот молодой человек — его луч надежды. Потенциал пси-поля пока низок. Вода в баках еще есть, охлаждение установки работает. Барометр падает и скоро пойдет дождь, то есть еще сколько-то времени вода будет. У него есть шанс, а с этим его «блокиратором» — очень хороший шанс.

Но одного его отпускать нельзя! Цукерман поднялся, открыл дверь в жилой отсек и крикнул:

— Сергей!

— Чего? — недовольным спросоня голосом отозвался Шаров.

— Выйдите, пожалуйста. Нам есть, что обсудить. И поспешите, это очень важно и срочно!

…

— Сколько там твоя таблеточка работать будет? — спросил Приз.

— Три часа. Потом еще примерно столько же будет мерещиться… разное. Потом… Лучше об этом не думать. Смерть от пси-излучения — не самое приятное зрелище.

— Не волнуйся. Проф хорошо придумал. Сначала я в блокираторе, а ты пилюлю перевариваешь, потом я пилюлю глотаю, тебе прибор отдаю. Двенадцать часов — за такое время мы весь этот сраный заводик обшарим.

— Не забывайте: через шесть часов мы возвращаемся в любом случае!

— Не ссы в компот, ботаник, в нем повар ноги моет.

Приз не медленно шел по довольно широкому коридору. Шорох шагов отдавался негромким эхом. Странно, но кое-где горели сохранившиеся лампы накаливания и было довольно светло. Коридор просматривался. С одной стороны: это конечно хорошо. Если лампы целы, значит электрических аномалий здесь сроду не бывало, да и гравитационных тоже. Лампочки обычно плохо переносят контакты с ними. А с другой… Если здесь до сих пор работают генераторы, то что в них может быть вместо топлива? Только плутоний, или другая радиоактивная хрень. Не напороться бы на пятно и не схватить несколько зивертов. Можно и назад не успеть выбраться. Этого он опасался даже больше, чем мутантов и зомби.

Кстати, о зомби! Вот кто здесь вполне может быть. Тут уже пропало две группы. Профессор рассказывал, что на заводе была стрельба перед тем, как пропала группа Левого. Скорее всего с зомбарями перестрелка и шла. Но если уровень пси-излучения до сих пор стабильно низкий, то значит Левый своего добился и воду пустил. Следовательно от зомби они отбились. Это просто отлично. Но сама группа Левши сейчас где? Где-то здесь и есть.

Шаров, оглядываясь, шел за сталкером, держа наготове «Форт». Единственное оружие, которое нашлось в бункере. Приз про себя усмехнулся: плюхнуть бункер на самое неудачное место в Зоне, даже не попытаться приобрести оружие у сталкеров, потерять несколько групп… Вернее автоматы в бункере были, но без патронов. Что за шлимазл этот Цукерман?

Сталкер на ходу вспомнил план эвакуации, который в бункер ученых приволокли сталкеры одной из пропавших здесь групп. Они с учеными довольно долго просидели над пожелтевшим ватманом, снятым со стены КПП. Этот коридор — главный. Слева и справа складские помещения (они с Шаровым уже прошли мимо нескольких широких ворот), дальше будет заводская лаборатория, где он в свободное время с удовольствием бы порылся. Но это потом, когда все устаканится. От перекрестка слева бытовки, где им делать нечего, а справа — длинный коридор, постепенно поднимающийся вверх и выходящий на поверхность на противоположной окраине завода. В этот коридор с поверхности, от производственных цехов ведут лифты. Сейчас этот коридор перегорожен вставшей поперек карой и в нем довольно много аномалий. Пройти можно, но лучше не лезть, тем более (Приз покосился через плечо на Шарова) с этим прицепом. Есть еще одно ответвление, по которому можно выйти к западной караулке, как раз в ту сторону, где упал вертолет. Раньше этим выходом пользовались рабочие, имевшие сюда допуск.

Прямо по коридору — самое интересное: большой грузовой подъемник на нижние отметки. Смешно надеяться, что он работает. Придется лезть вниз и по плану не было понятно, сколько лезть. Придется разбираться по месту. Сколько там времени прошло с того момента, как ботаник сожрал свою пилюлю? Меньше часа…

Приз осторожно заглянул за угол, повернулся и прошептал:

— Ш-ш-ш… Тихо, доцент. Выгляни аккуратно, не светись.

— Что там?

— Посмотри, сам увидишь. Только осторожненько.

Шаров одним глазом выглянул из-за его плеча.

— Люди.

— Ошибаешься, доцент… Ошибаешься.

— А кто тогда?

— Люди так не стоят. Зомби это.

— Кто!?

— Тихо, балбес. Зомби. Самые обычные. Цукерман говорил, что здесь на днях пропала группа Левого? Вот они и есть. С пси-полем шутки плохи.

— Что теперь делать?

— Ничего особенного. Вот только одно «но»: их там всего двое. Где остальные? У Левого четыре человека было, плюс наемник.

— Значит они где-то в другом месте.

Приз удивленно посмотрел на Шарова и сказал:

— Умеешь выводы делать. Ладно, не ждать же здесь, пока они свалить соизволят.

Он выставил автомат за угол и прицелился. После первой очереди стоявший слева зомби рухнул. Второй начал поворачиваться, но его сбила вторая экономная очередь в два патрона. Приз несколько минут выжидал, потом вышел из-за угла и пошел к трупам. Осмотрел их, взял с пола автомат, отсоединил магазин.

— Пустой. В кого-то они стреляли, причем не так уж давно. Но гильз вокруг нет.

— Как вы поняли?

— Что гильз нет?

— Что стреляли недавно.

— Гарью из ствола несет. Второй тоже пустой. У меня нехорошие предчувствия, доцент.

— Почему?

— По кочану. Зомби если уж палит в кого-то, то обычно либо попадает, либо попадают в него. Если бы они убили того, в кого стреляли, то ограбили бы его и без патронов бы не остались. А эти — пустые. Значит либо по мутантам стреляли, что для зомби тоже не характерно, либо…

— Что «либо»?

— Либо в зомби их превратил контроллер.

— Мутант?

— Да. Крайне неприятный и пакостный. Когда он человека цепляет, тот обычно начинает палить вслепую, во все стороны.

— Мы можем вернуться.

— И что дальше? Опасность меньше не станет. Да может и нету контроллера тут. Может быть, у этих двоих крыша от пси-излучения съехала и они начали с остальными хлестаться. Те свалили, зомби расстреляли патроны, а новых не раздобыли. И даже если мутант где-то здесь ходит, то завод-то большой. В подвалах ему жрать нечего, наверх вылезет. Короче: идем вниз. А жаль, что у них патронов-то нет. У меня один магазин полный остался, а второй — наполовину. Думал, что сейчас у зомбариков разживусь.

Сталкер оглянулся назад, в сторону бытовок и отдал ученому автомат, который держал в руках.

— Держи. На всякий случай. Вдруг все-таки «маслят» раздобудем.

Тот повесил оружие на плечо и оба вернулись назад, к подъемнику. Шаров посмотрел на пускатель с красной и черной кнопками, они с Призом переглянулись и ученый надавил на черную. Разумеется ничего не произошло. Приз хмыкнул и сказал:

— Не все коту масленница, хватит и лампочек на стенах. А из тебя хороший сталкер бы вышел.

— Ну, спасибо, всю жизнь мечтал.

— Кроме шуток. Задатки есть. Вон как смело кнопочку надавил.

— Не стоило?

— Конечно нет. Если бы там внизу «шокер» висел, то по всей проводке потенциал был бы. Убить не убьет, но тряхануть может изрядно.

— Если бы там внизу был «шокер», — парировал Шаров, — лампы давно бы не горели.

— Логично. Я и говорю: из тебя хороший сталкер получиться может. Однако халява кончилась, лифт дальше не идет. Придется ножками, по лесенке.

Лестница была предназначена скорее для подъема, чем для спуска. Аварийный выход, а не вход. Рядом с подъемником был и пассажирский лифт, но по понятным причинам тоже не работал, а его двери были варварски разворочены. Приз заглянул в дыру, но кроме темноты ничего не увидел, а светить вниз не стал. Вони не было, значит мутантов там нет — и то хорошо. Он подошел к лестнице и начал долгий спуск вниз.

— Куда теперь?

Внизу от клети подъемника в стороны, крестом, расходилось четыре тоннеля. Если коридор вверху когда-то был покрашен зеленой краской, то здесь этим никто не заморачивался. Серые бетонные стены.

— Не знаю. Я уже запутался, пока спускались.

— Давай вспомним, — Приз глянул вверх. — Выезд с подъемника смотрит в сторону, противоположную въезду, чтобы карам не надо было разворачиваться. Верно? Шли мы на северо-восток. Сейчас смотрим в противоположную сторону, на юго-запад.

— Значит нам вон в тот, слева.

— А трубы идут в тот, что справа. Возможно, что это и есть та самая охлаждающая система?

— Нам нужно выключить установку, а не здешний кондиционер.

— Но охлаждение… Тихо! — Приз водил стволом автомата из стороны в сторону. — На лестницу, живо! Да быстрей ты!!!

Шаров метнулся обратно и не чуя под собой ног взлетел на один пролет наверх. Под ним автомат Приза уже раздавал короткие очереди. В замкнутом пространстве грохот выстрелов оглушал ученого. Он вытащил из кармана пистолет и передернул затвор. Стрельба между тем стихла. Слышно было, как сталкер перезаряжает оружие.

— Ша, ботаник! Отбились. Иди, полюбуйся.

Ученый спустился, держа свой «Форт» наготове. Прямо у входа на лестницу валялся труп мутанта. В потолок слепо глядели треснувшие стекла противогазной маски.

— Это кто? Снорк, судя по описанию?

— Он самый. А ты молодец, быстро среагировал, не обделался. Протормози ты пару секунд — вот этот как раз в тебя и вцепился бы… — пока Приз говорил это, он успел снова разрядить автомат, выщелкнуть из магазина оставшиеся патроны и теперь скептически смотрел на четыре штуки, лежавшие на ладони — …а раны от их когтей хреновые и воспаляются очень быстро. Хреновая новость: патроны у меня — всё.

— Как же вы так?

— Ну а кто знал, что у профессора вашего такой голяк? В бункере вашем постоянно сталкеры тусуются, думал, что у них выменяю, но и тут не поперло. И ждать не было смысла.

— То есть вы сейчас что, и стрелять не можете?

— Почему? Могу. «ТТ» есть, к нему патронов много. Но из него от снорков отбиваться — унылое занятие.

— Может быть, все-таки вернемся?

— Думал над этим. Идем дальше. Осталось немного, снорки здесь кончились, новых пока не завезли. Зомби я и из «ТТ» завалю. Рискованно конечно, но что делать? Значит нам вон туда…

Они в том же порядке двинулись дальше. Тоннель быстро закончился, распавшись на несколько идущих в разных направлениях коридоров, перегороженных незапертыми дверями. Им помогли надписи на этих дверях. Шаров показал на ту, где было написано «Административный отдел». Приз кивнул, заглянул внутрь, потом вошел. Большая, темная комната была заставлена столами и шкафами с бумагами.

— Похоже, отсюда ничего не успели вывезти, — прошептал Шаров. — Ищите любые бумаги, где упоминается что-то вроде «установки», или «объекта», или еще что-то в этом роде. Ну вы понимаете?

— Понимаю. Знать бы еще, где искать тут? Бумаг прорва.

— Давайте вы по левой стороне, я по правой.

Приз кивнул, поставил на стол включенный фонарь так, чтобы тот светил в потолок и они разошлись осматривать стеллажи.

У Шарова из головы все никак не выходили мечущиеся вокруг решетки тени, которые Приз полосовал из автомата. Мутанта он видел так близко в первый раз, хотя биологические образцы им с Цукерманом сталкеры конечно приносили. Но чтобы вот так… Оскаленные, острые зубы снорка стояли перед глазами. Как тогда это чудовище влепилось в решетку! Это же какой силы должен был быть прыжок? Останься он на месте и мутант снес бы его, как пустую банку, уволок бы в темноту и там… Ученый поежился.

Он механически перебирал бумаги, открывал папки, перекладывая их с полки на полку, чтобы не запутаться. Ничего толкового пока не попадалось. Обычная хозяйственная переписка. Что-то заказывалось, что-то списывалось, как израсходованное, или пришедшее в негодность. Перечни, накладные, приказы, премирование персонала… Ничего интересного. Даты на бумагах были старыми, еще до первого супервыброса.

«Зря мы сюда пришли?»

— Что? — переспросил Шаров.

Из-за стеллажа выглянул Приз, непонимающе поглядел в его сторону.

— Нашел что-то? — спросил он.

— Нет. Мне показалось, что вы что-то сказали.

— Ничего не говорил.

Приз снова скрылся за стеллажом.

«Ничего мы здесь не найдем. Уходить надо».

На этот раз Шаров мог бы поклясться, что мысль была его собственной. Но он не мог такого подумать. Наоборот: ему было здесь интересно. Хотелось вытащить все эти бумаги на свет, унести в бункер, изучить как следует. Он даже немного понимал сталкеров, пролезающих вот в такие места и рискующих жизнями. Возможно действие препарата Цукермана заканчивается и начинаются галлюцинации? Рановато… Ему показалось, или свет фонаря стал тусклее? В мозг медленно заползал страх.

«Не уйдем — погибнем! Погибнем!..»

Что это? Паника, или клаустрофобия начинается? Шаров стер с лица капли пота. Не жарко нисколько, а вот вспотел. Как ни странно, эта простая мысль привела его в чувство и он продолжил перебирать документацию.

Приз снова появился из-за стеллажей. В руках у него была довольно толстая картонная папка. Он положил ее на стол рядом с фонарем и принялся развязывать завязки.

— Что там? — спросил Шаров.

— Не знаю пока. Но что-то важное. Наклеечку видишь на ней? Лежала на столе, отдельно от других.

В правом верхнем углу на папке действительно был наклеен небольшой кусочек бумаги с написанными от руки буквой и цифрой: «Х6».

— Ну и что? Почему вы считаете, что там что-то нужное? Она даже не подписана.

— Потому, что я с пацанами такие уже находил на Агропроме. В одной из них мы схему блокиратора и нашли. Потом компьютеры еще оттуда приволокли, разобрались, что к чему и спаяли несколько штук. Только на тех было «Х8» написано.

Сталкер наконец справился с завязками и на скорую руку просмотрел бумаги.

— Нет, ни хрена не пойму. Про биологию что-то.

— Давайте ее мне в рюкзак, — устало сказал Шаров. — Время уходит. Здесь мы вряд ли что-то отыщем, а детально изучать, или выносить отсюда архивы времени нет.

— Согласен. Пошли, посмотрим. Напротив как раз написано: «Лабораторный комплекс». Где-то она здесь должна быть, а раз есть установка, то должен быть и рубильник, которым она выключается, верно? — сказал он и первым вышел из комнаты.

Шаров запихнул папку в рюкзак и последовал за ним. Ему казалось, что он уже год здесь роется в подземельях, ищет что-то и не находит. «Вот что такое кошмар наяву» — подумал он. После этого в голове как будто пластинку заклинило: «Кошмар… Кошмар… Кошмар…» Он тряхнул головой. Не помогло.

Плотная спина сталкера покачивалась перед глазами. Приз держал свой «ТТ» наготове, в правой руке, стволом вверх. «А ведь он может и убить меня здесь. Вернуться в бункер, занять мое место…» — ученый отогнал эту мысль. Если бы хотел убить — почему не убил раньше, не скормил тем же сноркам? И как это он займет место ассистента? Не те знания, не то образование. Нет, положительно действие таблетки заканчивается.

— Молодой человек! — сказал Шаров в спину сталкеру.

— Чего?

— Действие таблетки кончается.

— Что ощущаешь?

— Депрессия, усталость, навязчивые мысли. Классическая картина.

— Пока как? Держишься?

— Да. Пока держусь. Логика работает. Я сейчас начну про себя таблицу умножения повторять. Если начну сбиваться — тогда все. Вы глотаете таблетку, мне даете прибор.

— Ладно, говори что и как.

Они снова шли в темноту, пока коридор не кончился и они не уперлись в стальную дверь.

— Черт!

Сталкер попробовал толкнуть ее. Дверь не открылась. Она казалась единым целым с рамой и тусклый зеленый огонек приглашающе подсвечивал кнопочную панель.

— Скажи «друг» и войдешь, — процитировал Шаров.

— Ага, читал. Только вряд ли поможет. Что же делать-то?

— Можно попробовать потянуть на себя.

Приз оглянулся на него, хмыкнул и достал нож. Кончик лезвия вошел в щель между косяком и дверью, послышался негромкий скрип и та неожиданно легко, хотя и с небольшим сопротивлением, открылась в их сторону.

— Молодчик, доцент!

За дверью оказался тамбур, наподобие того, что был в бункере, только побольше. Приз убрал в ножны нож и вошел внутрь. Шаров слегка замешкался, осматривая кодовую панель. Пока он светил фонариком на нее и на стену рядом с косяком, сталкер прошел весь тамбур и толкнул вторую дверь. Та тоже открылась и это привело в действие давно спавший механизм шлюза. Обе двери не должны были быть открыты одновременно. Сработала блокировка, тихо загудел мотор за стеной, первая дверь захлопнулась и Шаров недоуменно уставился на нее.

Какое-то время ученый пытался открыть ее своим перочинником. Не получилось. Подобрать код он даже не пробовал. Надо было выбираться наружу. Шаров повернулся и двинулся в обратный путь, на поверхность, продумывая на ходу, как будет оправдываться перед Цукерманом.

…

Приз тоже не стал тратить времени зря и без толку пинать дверь изнутри. Он подумал, что ученый струсил и сбежал, заблокировав двери с помощью цифрового замка. Пройдя короткий коридор после шлюза, он очутился на дне большого колодца, диаметром, наверное, метров двадцать. Вверх поднималась лестница, оттуда светила пара ярких ламп. В их свете на концентрических площадках, идущих вдоль стен колодца, Приз сразу заметил нескольких зомби. Пока те не видели его и не двигались с мест, только один медленно шел по площадке. Сталкер подумал о том, что в магазине его автомата всего четыре патрона, а зомби гораздо больше и они вряд-ли пойдут на него врукопашную. Что-то еще было там, в высоте, но из-за ламп он не мог разглядеть, что.

На другой стороне колодца был еще один проход. Проскочить туда? Заметят, будут преследовать. «А что, если?…» Он отступил обратно в тоннель, обошел помещения, выходившие в коридор. Нет, других выходов не было, только в колодец. Приз снял с плеча автомат и спрятал его в бачке унитаза. Потом вышел и очень медленно, шоркающей походкой, двинулся вдоль стены колодца.

Среди сталкеров всегда шли споры на тему, как все-таки зомби различают своих и чужих. Кто-то полагал, что зомби буквально читают мысли. Другие наоборот считали это ерундой, указывая на то, что хотя иногда те и замечают человека, только когда он находится совсем рядом, но чаще все-таки начинают стрелять издали. В то же время они никогда не стреляют по другим таким же зомби. При этом костюмы не вводят их в заблуждение даже издали. Наоборот: пара зомбарей, один из которых раньше был военным, а второй бандитом, могут мирно рядом сидеть у костра.

Приз же считал, что истина где-то посередине. То есть на расстоянии зомби обращают внимание на походку и движения, а ближе, вполне возможно, начинают ориентироваться уже на что-то другое. Сейчас он медленно двигался вдоль стены, стараясь подражать дерганной походке зомбированных, покачивая пустыми руками и при этом думать, как они. «Артефакты… Найти… Поднять… Артефакты…» — прочие мысли сталкер постарался изгнать из сознания.

Вверх он смотреть боялся, но понял, что зомбированный, шедший по центральному мостику, остановился. Это было заметно по тени, которая падала на серый пол. «Не бояться… Артефакты… Найти… Не смотреть… Поднять…» Справа медленно проплывал грубый бетон стены. Тень от зомби снова двинулась. Стрельбы не было. Приз шел и думал об артефактах, хабаре, деньгах и еде. К концу этого перехода, который, как ему показалось, отнял у него год жизни, он полностью взмок от пота. Зато когда он в него вошел, со стены в глаза ему сразу бросилось: «Х6». Белой краской, в человеческий рост. Нашел, значит…

От входа уходил слабо освещенный коридор. Приз снова вытащил из кобуры пистолет и пошел вперед не зная, что саму «установку» он уже миновал. Этот коридор был не выходом, а входом в нее.

…

Цукерман с тоской глядел на то, как минутная стрелка на настенных часах медленно ползет по кругу. Ничего больше ему не оставалось. Шаров вышел на связь один раз, буркнул несколько слов, из которых ученый разобрал только то, что тот у выхода из комплекса и надеется выбраться наружу. И вот уже пять часов он сидел и ждал, когда… А что, собственно, «когда»? Действие пси-блокады давно кончилось. Надежды нет.

Да чтобы его черти взяли, этот «Янтарь»!!! Ученый вскочил, открыл стеклянные двери шкафа и начал облачаться в защитный костюм. Оружия нет? Плевать! Обрезок трубы — вот наше оружие. Опасно? Да провались она, эта Зона! Он бросил в рот красную таблетку, запил ее стаканом воды, надел шлем, загерметизировал костюм и выскочил из бункера. Вскоре его скрыл сгущавшийся вокруг озера вечерний туман.

Тело Приза ученый обнаружил неподалеку от выхода. Сталкер был без оружия. Пистолет отлетел в угол и Цукерман его к своему счастью не заметил. Контроллер, сидевший в полусне совсем неподалеку, в тоннеле, услышал издаваемые им при обыске шорохи. Однако запах человека сквозь замкнутую систему дыхания не прорывался, оружием тоже не пахло и мутант продолжил дремать. Ему снились бескрайние плантации грибов, по которым можно было идти… идти… идти… Он слегка кивал в своем сне головой.

Вскоре черная коробочка с белой петлей перекочевала в рюкзак ученого и тот, не найдя больше ничего ценного, двинулся обратно к выходу.

Глава тринадцатая

— Проблема, которую ты озвучил, на самом деле проблемой не является. То, что «глушитель» сгорел прямо на тебе, доказывает, что уничтожить его не трудно. Кроме того вы принесли прототип импульсного оружия. Его силовая часть не отличается большой мощностью. На антенны подается всего несколько десятков ватт, но стреляет он при этом в пределах прямой видимости. Фактически его пучок вообще не рассеивается и из него можно обстреливать спутники, если удастся точно прицелиться. Мы с ним немного поработали и в результате имеем два… назовем это «устройствами».

Инга встала и подошла к столу, на котором лежали два серебристых цилиндра и спросила меня:

— Как думаешь, что это?

— Это два цилиндра, — ответил я. — Один тонкий и длинный, другой толстый и короткий.

Сидевший в кресле Крюков и стоявший рядом с ним Лось негромко рассмеялись. Инга тоже улыбнулась.

— В целом верно. Прототип исследован. У Андрея первое высшее образование — физическое. Ему было очень интересно. Как следствие — появилось два вот этих прибора.

Инга взяла со стола один из «глушителей», снятых нами с наемников и отдала стоявшему рядом монолитовцу. Тот обернулся ко мне. Я кивнул. Монолитовец надел на голову тонкий черный проводок и щелкнул тумблером.

Как и прежде вместо человека я увидел черно-белый «слайд», как бы отпечаток человека. Будь до него немного дальше — я вообще не смог бы его различить. «Глушитель» работал.

— Что дальше?

— А вот что…

Инга взяла со стола первый цилиндр и нажала кнопку на торце. Рядом с кнопкой моргнул красный светодиод. Похоже было, что по слайду ударил луч фонарика. Монолитовец снова стал нормально виден. Я кивнул и сказал:

— Понятно. Разновидность пси-детектора. Можно закрепить под стволом оружия. Дальность действия?

— Теоретически не ограничена. Угол расширения пучка до десяти градусов. Устройство вводит в резонанс компоненты электронных приборов, которые модулируют пси-поле и они перестают нормально работать. Чем дальше они от детектора, тем меньше сбои. Например вот так!

Инга перевела детектор на висевший в углу монитор. Экран заморгал и пошел полосами. Тем временем силуэт монолитовца снова понемногу начал превращаться в «слайд». Как будто артефакт, который обнаружили активным детектором, а потом детектор убрали.

— Схема относительно проста. Проблемы невидимок больше не существует.

— Превосходно. А второй?

— Сейчас.

Она нажала кнопку на втором приборе и «слайд» снова превратился в обычного человека. Монитор в углу погас.

— Больше «глушитель» работать не будет, — сказала Инга.

— Мина?

— Да. Работает очень просто. Реагирует на пси-излучение «глушителя». Пока оно нарастает — все в порядке. Как только сигнал начинает слабеть — срабатывает индуктор и выводит из строя всю слабоэкранированную электронику в заданном радиусе. Радиус ограничен только мощностью индуктора и чувствительностью приемника, который улавливает «глушители» примерно метров с трехсот. Индуктор же теоретически может уничтожить «глушитель» на расстоянии до километра. Очевидно, что тот можно экранировать, но при этом он перестанет исполнять свою основную функцию блокирования воздействия пси-поля.

— А эти детекторы не сгорят от импульса мины?

— Не сгорят.

Повертев в руках серебристый цилиндр, я прикинул, как можно прикрепить его под ствол «Хеклера». Две пластиковые стяжки? Или присобачить крепления от фонаря? Несколько стяжек у меня лежит в рюкзаке… Детектор отправился в карман.

— Ну что сказать?.. Вещь полезная, но мины мы ставить пока подождем.

— Почему? — удивился Крюков.

— Потому, что мысль насчет отслеживания пси-излучения пришла в голову не только вам.

— В смысле?

— Помнишь, мы по пути сюда через Радар прошли? В электротехнике не только Доцент разбирается. «Выжигатель» сейчас не работает на передачу, но антенны целы, а то, что могло излучать сигнал, может и принимать его. Мы, то есть «Монолит», отслеживаем с его помощью электромагнитные сигналы по всей Зоне, вернее изменения в пси-фоне, которое создают электронные приборы. Если же имеется сам прибор в качестве образца, а он у нас имеется, то все весьма упрощается. Те, кто придет в Зону с «глушителями», будут перехвачены очень быстро. Одну такую группу мы уже обнаружили и следим за нею. Я предполагал навести на наемников «Долг», или «Свободу», но теперь и для нас обнаружить ее не проблема.

— Ловко…

— Ну да. А импульсная мина нам же выведет из строя все прицелы и приборы ночного видения, так что это крайний вариант, где-нибудь на тех направлениях, где мы не бываем.

— Студент, а ведь «глушители» вообще-то штука очень полезная, — сказал Лось. — Они же на самом деле защищают от выбросов?

Я кивнул головой.

— Защищают, да.

— Тогда в чем проблема? Надел перед выбросом, потом снял и выключил.

— Не все так просто. Представь, что ты слышишь музыку и она тебе не нравится. Ты берешь наушники, включаешь в плеере что-то другое и у тебя все в порядке. Но с «глушителем» ты не музыку в наушниках включаешь, а садишься между стоваттных колонок, которые орут тебе в уши. Да, надоевшую тебе мелодию ты больше не услышишь, но через какое-то время вообще слышать перестанешь. А тех, кто перестал слышать Зону, она начинает менять очень быстро.

— Это как?

— Допустим, ты от природы не чувствуешь холода. Выходишь на улицу в легком костюмчике, а там минус сорок градусов. Ты этого не ощущаешь, пока не заметишь, что у тебя отваливаются пальцы. С пси-полем то же самое. Выброс тебе не нравится. Ты это понимаешь, сопротивляешься и остаешься человеком, но с «глушителем» ты вообще не поймешь, был выброс, или нет. Тогда и перемены в организме не заставят себя ждать. Вон лейтенант сидит, он тебе потом расскажет, что произошло с человеком, которого убили, пока на нем был рабочий «глушитель».

— Понятно… — Лось задумчиво посмотрел на лежащую на столе «мину». — Значит все эти мутанты…

— Когда-то были людьми, — подтвердила Инга. — Их не выброс изменил, сам по себе. Была перейдена некая граница, после чего они перестали сопротивляться пси-воздействию. Изменения начинаются мгновенно и человек приспосабливается к существованию в Зоне, как может. Глаза становятся фасетчатыми, на пальцах появляются когти, кожа уплотняется и так далее. Вы же все видели снорков? Само по себе приспособление — это нормально. Кабаны, к примеру, почти не изменились, зато перестали накапливать в организмах радионуклиды. Как их кости отличают радиоактивные кальций и стронций от стабильных изотопов — пока загадка.

— Видели. Вот как это получается… Значит если тебе в Зоне нравиться начало, то тогда ты и мутировать начинаешь?

— Не все так просто. Они, — Инга показала на меня — не меняются внешне. Вернее меняются, но остаются людьми. Внутренние изменения тоже не дают оснований к тому, чтобы считать их новым биологическим видом. Они болеют теми же болезнями, что и вы, лечатся теми же лекарствами и испытывают те же эмоции. Они — люди и это подтвердит любое обследование. При этом они превосходно приспособились к жизни в Зоне.

— Ну и как тогда остаться человеком?

— Если бы я знала… Меняться, оставаясь прежними — это очень сложно. Но Игорь правильно сделал, что привел в Зону ученых. То, что я вернулась сюда, тоже, наверное, не случайно. Мы будем искать ответ и найдем его. О-сознание всегда находило ответы на вопросы. А пока повторяйте про себя: «Хочу остаться человеком». Когда-то Кристалл принимали за исполнитель желаний, но почему-то именно этой простой вещи у него никогда и никто не просил.

— Просил, — сказал я.

— Кто?

— Сэнсэй.

— Я не знаю его, — Инга удивленно подняла брови.

— Не удивительно. Мы дрались, он погиб. Такое вот совпадение.

«Вот в этом и дело было дело. Я сильно изменился за этот год. Остался человеком, да, Инга права, но сегодня я не стал бы рассматривать того же Сэнсэя, как реальную угрозу в рукопашной схватке. Он попросту был бы слишком слаб против меня сегодняшнего. А тогда мы дрались на равных и то, что я оказался чуть сильнее, это вопрос не силы, а техники. Собственно и проиграл он не из-за слабости, а из-за того, что потерял контроль над собой, как самый обычный человек. А я? Не так давно я, не задумываясь, закрыл собой от случайной пули Леху. Стал бы я делать это раньше? Вряд-ли… Так остался ли я сам человеком, или уже сделал шаг вперед?

Или назад?

Я не могу ответить на этот вопрос. Прошлое, оставшееся за периметром, все глубже уходит в густой туман Зоны и тонет в нем».

— Давайте отдыхать, — сказал я. — Утро вечера мудренее. Инга, таких пси-детекторов нам нужна сотня. В ваших силах?

— Конечно. Схема не сложная. Мы даже не станем их делать сами, а привезем из-за периметра.

— Привезите три сотни. По сто, нам, «Свободе» и «Долгу». Если где-то красная лампочка мигнет, то это сигнал, что перед ними наемники. И хотя бы несколько таких устройств нужны срочно.

— Сделаем, шеф!

Инга снова улыбнулась. Приятно чувствовать поддержку из-за периметра. Очень приятно. И ликбез для сталкеров тоже очень полезен, особенно после того, что Крюков наблюдал своими собственными глазами. Скоро все вокруг будут знать о вреде «глушителей», а там и выдумки пойдут. Информация в Зоне распространяется очень быстро и о любой попытке бизнеса на них сразу станет известно. Кстати, о бизнесе… Нужно пообщаться с одним местным коммерсантом!

— У меня просьба одна! — сказал Крюков, поднимаясь. — Можно мне на «сердце оазиса посмотреть»? Студент говорил, что оно здесь, у вас.

Глава четырнадцатая

В подвале Сидора сегодня было довольно людно. В первый раз я попал в его «святая святых» — старое бомбоубежище. Было интересно обойти все это древнее хозяйство, посмотреть на воздушные фильтры, на стоящие рядами нары, шкафы с противогазами, защитные двери. Я прекрасно представлял себе силу и атома, и термояда. Если бы хотя бы одна мегатонна взорвалась над ЧАЭС, то вряд ли здесь кто-то уцелел бы. Хотя в то время, когда все это строили, наверное это сооружение смотрелось более чем солидно. Так вот на чем Сидор сделал свой первый бизнес! Аптечки и противогазы. Здесь их было просто несчетное количество. Шкафы во всю стену и склад за решетчатой дверью. Осмотревшись, я вернулся в «предбанник», где Сидор продолжал свой рассказ:

…

— Я в две тыщи шестом году как раз здесь и был. В отпуск приехал, вместе с семьей. Я ведь военный фельдшер бы, служил под Одессой. Сюда приехал — и вот так попал. Когда небо светиться начало, своим заорал, чтобы хватали ноги в руки и неслись за мной. Самого мелкого на руки подхватил — и сюда. За мной жена и обе старших. Как раз успели. Главная дверь была заперта, но у меня ключ был при себе. Я ведь вырос здесь, все знал и везде пролезть мог. Рефлекс сработал, конечно. Всю жизнь ведь учили, что при воздушной тревоге делать. Распахнул дверь, вбежали сюда, тут-то и ударило! Только и успел, что увидеть красный отблеск. «Вот она, — думаю — ядреная бомба» и вырубился. А дверь захлопнулась.

Очнулся. Темно, хоть глаз выколи. В щели дверной тоненький красный лучик пробивается. Подумал, что снаружи все горит. Зажег спичку, осмотрелся. Что и где лежало — я знал. Нашел свечи, засветил, своих растормошил. Все живы оказались, а больше из деревни никто не спасся. Жена все время плакала и повторяла, что все погибнем. «Молчи, дура! — говорю — Когда-то все помрем, а раньше времени не хорони».

Обошли тут все. Ребятам даже интересно стало, играться начали. К двери я им запретил подходить и сам тоже не лез. Вдруг радиация? Так и оказалось потом. Я армейский дозиметр из сейфа вытащил и включил. Внутри было терпимо, но перед дверью зашкаливало. Мы ушли внутрь, а двери в тамбур я закрыл. Там и сидели целый месяц. Раз в день я дозиметр брал и к двери с ним шел. Поначалу сильно фонило, потом все меньше. После второй недели радиация резко пропала. Была — и нет. Я сначала подумал, что прибор сдох, но в нем же калибровочная капсула есть и на нее-то прибор как раз реагировал. Значит рабочий и радиации на самом деле нету. Сказал я жене, что не фонит больше. Она обрадовалась, но я ее тормознул и сказал, чтобы сидели тише мыши. Сам дозиметр взял, в костюм защитный оделся, противогаз напялил и пошел на разведку.

Пошел, да чуть не погиб сразу же. Прямо рядом с входом была аномалия. Сейчас их «трамплинами» называют, а тогда я и не понял сразу, что это меня приподняло, да об забор приложило. Полежал, подумал, вспомнил Стругацких и начал камешки кидать. Обозначил одну, потом вторую нашел, потом третью. Вернулся в бункер, снял АЗК. Радиации нет — чего его таскать? Жену предупредил, что что-то странное творится и чтобы детей держала при себе.

Деревня уцелела, ни один дом не разрушился. Аномалий внутри не было. Я дома обошел, посмотрел на покойничков, забрал свои документы, вещи жены и детские, двухстволку у соседа позаимствовал (она ему уже без надобности была). Вернулся в бункер и говорю: «Собирайтесь!» Они собрались и пошли мы на юг. Жена камешки кидает, я с ружьем по сторонам смотрю, дети следом. Три километра прошли и вышли прямо на лагерь спасателей. Те на нас вытаращились, как на чудо. Жену и детей я там, в лагере и оставил, а сам еще с тремя их людьми обратно до деревни сходил. Показал, что и как, как аномалии обходить научил. Трупы похоронили за деревней, вернулись…

Вместе со спасателями я потом работал еще полгода. Мне в госпитале нашем отпуск командировкой сюда заменили. Потом вернулся обратно. Все вроде нормально было, но потянуло меня сюда, сам не знаю, зачем. Отпросился со службы, приехал на блокпост, а там — полно старых знакомых. Многие уже и со звездами большими. Посидели, выпили, слово за слово, уговорили меня опять в деревню сходить. Сходили, а там уже люди живут, сталкеры эти самые. Воевать мы с ними конечно не стали, но сотрудничество наладилось сразу же. А раз уж я местный, да еще и с военными местными скорешился, то за меня и те, и другие были горой.

Вот так с тех пор и пошло…

…

— Выходит, ты и есть самый первый сталкер, — спросил Лис.

— Выходит, что так, — ответил Сидор. — Но я сталкер не правильный. Я ведь не искал здесь ничего, только сам выбраться хотел, да семью спасти. Дети выросли уже, грех жаловаться. Квартиры я им купил, выучил… А сам вот здесь так и живу.

«Желание исполнилось» — подумал я и сказал:

— Ладно, давай-ка о деле — и вытащил из рюкзака упаковку из четырех контейнеров.

Контейнеры были уже не самодельные, а вполне заводского изготовления, с герметичными крышками, фиксирующимися кнопкой. Артефакт внутри тоже фиксировался ребрами внутри и шариком свинцовой фольги, исключавшим риск ударной активации. Удобная вещь, хотя и одноразовая.

— Прошу!

Сидор по одному снимал крышки и заглядывал внутрь. «Пленка», две «души» и «пламя», которое я сам, лично, поднял в «разломе», в Припяти.

— Когда расчет?

— Дней десять уйдет, пристроить их…

— Договорились. Кто-нибудь из братьев зайдет.

— Местных только не пугайте сильно.

Сидор явно был доволен. Он заулыбался, заерзал на стуле, потер руки, а потом полез в тумбочку стола и вытащил оттуда небольшой пластиковый пакет-майку. Протянул его мне и сказал:

— Держи. Это тебе передали.

— Я заинтригован… — взяв пакет, я заглянул внутрь и после секундной паузы спросил: — Кто это был?

— Охотник со «Скада», Гонта. Между прочим по просьбе твоего старого знакомого, Дегтяря. Вчера пришел, запасся патронами и между делом сказал: «Передай Студенту. Это от Дегтяря». Я спрашиваю: «Какому Студенту?» Он мне: «Дурачка не включай. Сам знаешь, какому».

— Не знаю, радоваться мне, что меня все знают, или грустить по этому поводу. А когда?… Хотя ты же сказал, что вчера. Когда он его видел?

— В том-то и дело, что четыре дня назад.

Сидор откинулся на спинку стула и довольно наблюдал, как я и Лось смотрим друг на друга.

— Что такое? — спросил у нас Крюков.

— Ничего особенного. Кроме того, что мы полковника уже три недели, как похоронили. Да вот и Лис здесь, он был при этом.

— Был, да! — Лис закивал головой. — Лопатка у нас еще была всего одна на четверых. Долго рыть пришлось.

Торговец улыбался.

— Ну не знаю, молодые люди… Не знаю… Только я свои пять уже съел.

— Какие еще пять? — не понял я.

— Анекдот такой. Винни Пух приходит к Пятачку и говорит: «Пятачок, нам прислали шесть апельсинов, я их поровну поделил. Вот тебе один». Пятачок ему: «Винни, но ведь поровну — это по три штуки!» А тот ему: «Для меня это сложно, братан. Я свои уже съел».

Крюков хмыкнул. Я тоже улыбнулся и сказал:

— Смешно. Но это не отменяет факта оживления покойничка. Зомби у нас в Зоне имеются, а вот живых мертвецов до сих пор как-то ни разу из земли не откапывалось.

— А что там, в пакете? — спросил Лось.

— Смотри.

Сталкер заглянул в переданный мною ему мешок.

— «Глушитель». Еще один.

— То-то и оно… Только не говорите мне, что этот прибор убитых может на ноги поднимать.

— Всему есть объяснение.

— Ты его знаешь?

— Пока нет. Но он не просто так тебе эту штуку передал, верно?

— Согласен. Чего-то от нас полковник хочет… — я посмотрел на Сидора и спросил: — Охотник больше ничего не сказал?

Торговец, по-прежнему улыбаясь, ответил:

— Сказал: «На старом месте».

Я кивнул.

— И вот еще что, ребята… Я ведь про такие приборчики тоже слышал. Когда он — Сидор кивнул на Лося сказал: «Глушитель» — все сразу понятно стало. Он пси-поле глушит, да? Выброс?

— Не глушит, а заглушает.

— Это как?

— Излучает пси-фон. Вроде белого шума, который не дает человеку услышать то, что братья называют «зовом».

— Это что, плохо?

— Да, плохо — я посмотрел на Крюкова. — Лейтенант видел, что с человеком делает такой прибор.

— И что?

Сидор повернулся к долговцу. Тот неохотно ответил:

— У меня на глазах раненый наемник, у которого был такой же «глушитель», превратился в «студень».

Торговец долго молчал, косясь на пакет в руке у Лося.

— Обманка, значит! Но вот что, парни, я вам скажу: если эту вещь делают где-то, то ее начнут продавать. От выброса она поначалу защищает?

— Поначалу — да, — ответил я.

— Ну вот! Достаточно один раз показать это и к тебе очередь выстроится, причем все будут размахивать деньгами и орать: «Давай мне!» Что будет потом — никто думать не станет. Людям важно под выбросом выжить, а не думать о том, во что они потом превратятся.

Как объяснить, что умереть в Зоне — это не самое худшее, что может с человеком случиться? Поэтому я сказал:

— «Глушители», кроме всего прочего, ускоряют рост Зоны. Поэтому по любому, у кого заметят включенным такой прибор, «Монолит», «Свобода», «Долг» и «Чистое небо» откроют огонь без предупреждения.

Вот теперь торговца проняло. Он сразу посерьезнел и глядел теперь на пакет скорее с испугом. Тоже, наверное, слышал про «исполнитель желаний», у которого можно просить чего угодно, но после этого Зона вырастает рывком. Старая страшилка. Не знаю, кто ее придумал, но получилось удачно. До сих пор ею новичков пугают. Но что хотел сказать мне Дегтярь, передав мне прибор? И почему именно через Сидора? Прислал бы того же Гонту в Темную Долину, или даже пришел сам. Он «Свободе» сейчас не враг. Еще бы! После того, как он свободовцам отдал гаусс-пушку и «сердце оазиса» ему любой косяк заранее простят, погрозив пальчиком. Значит не верит он группировкам почему-то. И Гонте верит не до конца, иначе на словах передал бы. Я посмотрел на Лося. Тот пожал плечами. Видимо тоже задался той же мыслью.

На Кордон Дегтярь тоже не пошел сам. Он прячется, что ли? Если на него охоту объявили, то мы бы об этом знали.

— Узнать надо, не ищут ли за периметром этого Дегтяря менты, — сказал Лис, как только мы вышли из бомбоубежища.

— Узнаем, — буркнул Крюков и, покосившись на Лося, кивнул на пакет в его руках: — А с этой штукой что делать?

— Что? Да вот что!

Лось положил пакет на пень и с силой ударил по нему несколько раз прикладом.

— Студент, я думаю, что кто-то хочет сделать бизнес на них, — сказал он, разбив прибор на куски. — Дегтярь это дело просек — потому и прячется.

— Ага! Ты тоже подумал, что его кто-то ищет?

— Даже гадать не о чем. Потому и сам не пришел. Не верит он никому.

— Возможно. Предлагаешь сходить к нему?

— А что остается?

— Не знаю… Я не знаю даже, он ли прислал охотника. Ведь у нас же на глазах умер. Если это ловушка…

— На кого? И главное: как? Мы же обложим Затон так, что там тушкан незамеченным не проскользнет. Если надо будет — половину группировки туда стянем.

— Тогда ты засветишь полковника. Что, если этого-то он как раз и не хочет? И что, если он прав?

— Тогда Гонта. Выясним у него, что сможем.

— Согласен. Где его искать — известно. Пойдем через Припять, так будет быстрее.

— Нет, лучше пройдем через Долину. Это почти по пути, крюк не велик, а Инга обещала несколько детекторов приготовить.

— Опять согласен. Выходим утром. Или может быть прямо сейчас?

— Лучше с утра. Посидим с местными, послушаем, о чем говорят. Спешить-то куда?

Спешить было действительно некуда.

…

— Значит Мессер… Да, я его знал и работал с ним. Мысль не отстреливать сталкеров, а договориться с ними, пришла в голову не мне. Я был старлеем-десантником, после училища и вся эта Зона мне была хуже горькой редьки. Но приказы не обсуждаются. Назначили охранять ученую экспедицию — охраняешь. Все научники плотно опекались Службой Безопасности и охрана, разумеется, тоже. Так я и оказался у них на связи, а потом и вовсе пришел приказ о переводе меня в Службу. Кое-какие контакты у меня уже были и они тогда пришлись очень кстати…

…

Пока полковник говорил это, я внимательно присматривался к нему. Постарел он, ничего не скажешь. В прошлый наш визит в его тайник на «Шевченко» он выглядел гораздо лучше. Сейчас вроде бы что-то давило на него изнутри. Он и слова-то цедил по одному, как бы вслушиваясь в них и им же сам удивляясь. Вроде даже и седины на голове прибавилось, а ведь прошел-то неполный месяц, как я его последний раз видел. Что же с ним было? Ладно, не станем перебивать.

…

— …С группой Мессера нас случай свел. Я со своими десантниками сопровождал ученых и знакомый порекомендовал мне его в качестве проводника. Встретились мы, пообщались и сразу как-то пришлись друг другу по душе. Он ведь офицер бывший, причем не из простых. Это и по нему видно было, и по тому, как он с оружием обращался, да и с людьми. Умел он командовать, а этому гражданского научить трудновато. Звание… ну тоже старлей, наверное, или капитан. Экспедиция та была неудачной, как обычно, но хотя бы вывели всех обратно без потерь. Без Мессера и его людей это бы не получилось. С ними тогда расплатились по-честному, договорились о месте, где встретиться можно и о тайниках, где сообщение оставить. Он ушел в Зону, я на блокпост, а через два дня как раз приказ и пришел о моем переводе в СБУ. С присвоением очередного звания. Долго я тогда думал, соглашаться, или нет. Можно было в отставку выйти, но потом все-таки согласился. Собрался в Киев ехать, представляться, но начальство оттуда само прикатило на блокпост. Меня вызвали, побеседовали и мой бывший командир, капитан Калецкий, начальник участка, попал в мое подчинение. Бывает и такое в армии, что вчера ты подчиненный, а завтра — уже начальник. Потом мы с ним посидели, выпили и решили: он моим делам не мешает, а я его. Служба покатилась дальше. Он командовал своими людьми, я в это вообще не лез, но сталкеры были на мне. Тогда-то я Мессера на связь и вызвал.

Рядом с блокпостом назначили встречу. Он пришел с одним из своих людей. Я один был. Поговорили, пообщались… Он мне поначалу не особо доверял, но сыграло свою роль то, что мы оба офицеры. Дал он мне список, что ему нужно, я ему свой — и разбежались. Через две недели снова свиделись, так и пошел у нас натуральный обмен. Им — патроны, оружие, припасы. Мне — артефакты. Ох и замаялся я тогда рюкзаки таскать. Им легче было. Они когда вдвоем придут, когда втроем, а я-то им в одиночку груз тащу. Мессер был категорически против того, чтобы я кого-то из солдат с собой брал.

Ну а когда с блокпоста артефакты пошли, ко мне из Киева народ зачастил. Ученые, иногда кое-кто в погонах с большими звездочками. Ученым я иногда встречи с Мессером устраивал. У него очень хорошо получалось их от экспедиций отговаривать. Одному, слишком уж настырному, он череп слепого пса приволок. Сейчас смешно вспомнить, как тот лицом изменился, на зубы эти глядя!

В общем артефакты шли, мне дали майора, а потом… Потом принесла нелегкая какого-то хрена из-за границы и мне приказали отвести его на встречу со сталкерами. Именно приказали. Никогда раньше такого не было. В разведке информаторов выдавать не принято. А этот, который из-за границы, он хотя и приехал с учеными, но тоже по выправке видно было, что военный. Прозвал я его «фрицем», хотя он сам представился Янушем. Не поверил я тогда, что он поляк. Хотя и польский акцент и слышался, но я слышал, как он по-немецки говорит. Сам я язык тоже хорошо знаю. Он немец был, причем скорее «осси», чем «весси».

Приказ есть приказ. Свел я его с Мессером, поговорили они. Меня отойти, кстати, не просили, секретов никаких и не было. Обычные научные заморочки, но которые ни один сталкер ответа не даст. Мессеру «фриц» дал карту радиоактивных загрязнений Зоны. Ничего особенного. Такая на всех блокпостах есть, их после аварии напечатали дохрена и больше, но Мессер прямо таки в нее вцепился.

Эта встреча была в начале весны. Примерно через месяц снова приехал «фриц». Сходили мы с ним снова к Мессеру на встречу и на этот раз от меня тоже скрываться не стали. Сталкерам была предложена работа и очень хорошая плата, причем подчеркивалось, что информация должна обязательно идти через меня. И она пошла…

…

Я слушал полковника и вспоминал дневник Мессера. Если бы у «фрица» хватило ума не посылать сталкеров в центр Зоны, то они и по сей день бы сотрудничали. Мессер и его люди были бы живы, да и с О-сознанием все было бы по другому. Нельзя сказать, что мне было очень жаль его. Все меняется. Одни люди умирают, другие рождаются, но если бы сталкеры не забрались на АЭС, смертей было бы гораздо меньше. Надо было Крюкова с собой взять. Как-никак полковник — его старый знакомый. Интересно было бы поглядеть на их встречу. Но лейтенант ушел на «Агропром», хвастаться экзоскелетом.

…

— …Ну а потом был большой выброс. Наш блокпост оказался в зоне аномальной активности и хорошо, хоть никто не погиб. Все были в укрытиях. Я людей вывел, для Мессера оставил в тайнике записку, но он так и не вышел на связь. Встретился он мне только много позже, в Припяти. Вместе с нами он прорывался к вертолетам и сильно помог. Они улетели, я остался прикрывать отход. Сам спасся чудом.

…

Каким еще «чудом»? Вас тогда как раз и хотели выгнать из города. Вытащить эту занозу армейского спецназа, застрявшую рядом с нашей базой. Когда над городом прошли вертолеты и стало понятно, что вы наконец-то уберетесь оттуда, радости братьев не было предела. На возможных путях отхода даже мутантов зачистили, но вы же легких путей не искали, верно? Наткнулись на нескольких зомби и ломанулись как раз туда, где еще оставались снорки и даже контроллер был. Чего удивительного, что вырвались не все? А то, что постреляли немного по вам с крыш — надо же было проводить гостей так, чтобы снова не приходили. Потом к пробравшимся на место военных сталкерам просто зашли несколько братьев и сказали, чтобы те убирались ко всем чертям. Сталкеры спорить не стали, сразу послушались.

…

Но это все беллетристика. Я спросил:

— Полковник, а зачем ты нам этот приборчик передал? И где, если уж на то пошло, ты взял его?

Дегтярь долго молчал, потом ответил:

— После того, как вы меня и Вано раскрыли в той экспедиции, меня арестовали военные. Но ты это и так знаешь. Вано, кстати, как?

— В рейды ходит.

— Ну и отлично… Возвращаться за периметр мне было нельзя и я попробовал выяснить, что же произошло. Никому из старых знакомых доверять было не с руки. Тогда я решил: «Пропадать, так с музыкой!» — и через тайник связался со своим киевским куратором. Он отозвался сразу же. Пришел на встречу, без сопровождения. Страшно ему было, но все-таки пришел. Он и принес эту вещицу.

— Зачем?

— Не допрашивай, Студент. С мысли сбиваешь. Сам все расскажу. Так вот… Принес он ее, рассказал о том, как она действует. Сказать, что я тогда удивился — ничего не сказать. Защита от выброса — шутка ли? Спросил куратора: откуда она взялась? Он ответил, что это секретная военная разработка и что военные надеются с ее помощью взять Зону под контроль.

— Кишка тонка, — сказал я. — Они добьются только роста Зоны.

— Погоди ты, дай договорить! — полковник поморщился. — Помнишь тот проект, о котором я тебе рассказывал при нашей прошлой встрече? Он не закончен и работы продолжаются. Устройство пси-блокады — только одно из направлений. Лаборатория под «Юпитером» не так давно была уничтожена, но на ней еще до того был поставлен крест, потому что она не давала ощутимого результата. Устройство моему куратору досталось совершенно случайно. Оно предназначалось для одной из разведывательных групп, уходящих в Зону, но его хозяин погиб совсем рядом с периметром. Случайная смерть. Труп вынесли и на нем была обнаружена эта вещь. Военные так и не узнали, что оно попало в СБУ и выяснить его предназначение было очень не просто.

— Они никак не уймутся. Так и будут пытаться превратить Зону в исполнитель своих желаний. Но что я могу здесь поделать? Можно взорвать лаборатории, можно убивать приходящих сюда наемников, но с теми, кто дает им задания, я ничего не могу поделать. Разве что договориться с группировками, или с бандитами и те зашлют за периметр киллеров. Но я даже не знаю, кто ведет этот проект и кого нужно ликвидировать. Даже если мы это все же сделаем, где гарантия, что проект будет закрыт и его не продолжат другие люди? Каждый «глушитель» будет ускорять рост Зоны и их будет все больше.

Полковник молчал. Лось тоже. Он вообще так и не сказал ни слова за все время. Забурлила вода в котелках. Я снял их с огня и засыпал во все три заварку. Тайник полковника на «Шевченко» — не самое лучшее место, чтобы пить чай, но и не самое худшее. Затхлый запах давно нестиранного спальника, ржавчина на стенах, пахнет болотом и стоячей водой — бывало и хуже. Зато вода для чая чистая, дождевая.

Та, взорванная мною лаборатория… Там погиб отец Инги. Погиб, брошенный людьми, которые его охраняли и ведь кто-то его в эту лабораторию отправил, по его собственному желанию, или может быть против.

— Полковник, — сказал я Дегтярю, — мне наплевать на то, что «Долг» профильтрован людьми СБУ, а «Свобода» в последнее время все больше тянется в сторону российских спецслужб. Вот ты, к примеру, тоже шпион. Это твое личное дело. Вы ищете информацию, вербуете сталкеров, время от времени грызетесь между собой, все как обычно. Но военные — это совсем другое. Одно дело — знать, другое — применять знания. Они ищут здесь оружие, а найдут свою смерть и если бы только свою! Сколько километров от крайнего блокпоста Зоны до Киева?

— Пятьдесят два.

— На этой границе периметр остановился, по сути, случайно. После супервыбросов, к которым прямо причастны те же самые люди в погонах, он мог бы продвинуться гораздо дальше. На Крещатике могли бы искрить «шокеры» и разгуливать контроллеры.

— Потому я и отправил тебе прибор. Там, за периметром, все идет в разнос. СБУ полностью отстранено от этого дела и ты прав: устранение ключевых фигур ничего не решит. Мы больше не занимаемся подготовкой экспедиций и ничего не можем сделать. Если я появлюсь за периметром, меня убьют. Меня и здесь убьют рано, или поздно.

Я не стал шутить о том, что его уже убили на моих глазах, а сейчас он все равно жив. Неуместно. Он действительно ходит по лезвию. Зона шутит какие-то шутки со временем и когда-нибудь уже случившееся обязательно случится. Медленно отпивая по глотку крепкий чай (с высоким содержанием железа!) из котелка, я вместе с «Монолитом» просчитывал варианты.

…

Лис, Щуплый, Инга и Балбес ждали меня внизу. Последний, увидев нас, замахал длинным, обросшим к зиме шерстью хвостом. На шее он тоже отрастил роскошную, бурую гриву. Вот такими слепые псы и бывают, если их вволю кормить. Инга, встретив мой взгляд, только пожала плечами. Значит тоже ничего пока предложить не может. Полковник — отстрелянный патрон. Он ничем не поможет и вряд-ли вообще будет отсюда вылезать. Припасов у него много, как бы не на год вперед и сидеть он здесь может, пока не надоест. Когда сидеть надоест — сам даст о себе знать.

Я присел рядом с Ингой на станину судового дизеля, пристроив автомат на коленях. Остальные сталкеры собрались вокруг. Лис не торопясь сворачивал самокрутку с коноплей.

— Они разрушат свой мир, — сказал я.

— В смысле? — переспросил Щуплый.

— В прямом. Каждый раз, когда в Зоне будет включаться «глушитель», она будет реагировать на это. Будут еще выбросы. Периметр сдвинется и мы не сможем его остановить. Лесник так и сказал: «Когда-нибудь этот мир рухнет и люди будут строить новый». К этому идет.

— Ну, нас-то…

— Не заденет? Да, нас не заденет. Этот выброс будет ощущаться не как обычный, который тем сильнее, чем ты ближе к центру Зоны. Наоборот. Он сметет границу, там будет ад, а в Долине и на Агропроме разве что небо засветится. Потом волна пойдет дальше и вряд-ли она остановится. Может быть на океанском берегу, да и то не факт.

— Австралия уцелеет?

— Не факт.

— Печально, — Лис наконец прикурил, затянулся и отдал косяк мне.

— Не то слово.

— Ну а нам что сейчас делать?

— Не знаю, — ответил я. — Объяснить людям, что происходит? Нам не поверят и никто, кроме братьев, не поймет, что такое «мертвая Зона». Даже для вас это только слова. Отстреливать владельцев «глушителей»? Но если начнется торговля ими, то они будут у каждого второго сталкера, не считая каждого первого. Да, их будут использовать только во время выбросов, но это еще хуже. Я думал над тем, чтобы задействовать антенны «выжигателя». Включать их иногда во время выброса, как импульсное оружие. Если уничтожить включенный прибор прямо на его хозяине, этот самый хозяин с очень большой вероятностью погибнет, или зомбируется.

— Ты же говорил, что приборы будут у каждого второго.

— Да, трупов будет много. Но если не остановить это, их будет на порядки больше. А если «глушители» окажутся рядом с Кристаллом…

— Вообще плохо?

— Да. И ведь именно туда и полезут! В общем, куда ни кинь — всюду клин.

— А помнишь, нам Инга электромагнитную мину показывала?

Я покачал головой, сказав:

— Лекарство, которое будет не намного лучше болезни. Любой мощный выброс энергии будет «раскачивать» Зону, а их будет много. Лучше уж, как я и сказал, «выжигателем», во время выброса, один раз. Тогда вреда будет меньше.

Все вокруг замолчали. Набитый Лисом косяк прошел по кругу, оставив только сладковатый дым, который тоже быстро развеялся.

Сверху послышался металлический лязг. Мы подняли головы. С площадки трапа вниз смотрел Дегтярь. Не говоря ни слова, он начал спускаться к нам. Подошел, спросил:

— Куда вы сейчас?

— На «Скад», наверное, — ответил Лось. — Хотя бы переночуем в тепле.

— Я с вами, если не против.

— Не против.

Глава пятнадцатая

Хромой Еж, рассказывавший Радже о последнем рейде, осекся на полуслове. Раджа, крутивший в пальцах четки, удивленно посмотрел на него. Бандит широко открытыми глазами глядел в сторону входной двери. Только что кто-то вошел и Хромого вошедший почему-то вогнал в ступор. Раджа обругал сам себя за то, что сел спиной к двери и повернулся.

Понятно, почему Еж лыбится. Рядом с дверью стояла женщина средних лет, в обычном для сталкера снаряжении. Камуфляже, броник, сапоги, рюкзак. На плече у нее висел трехлинейный карабин. Шлем женщина держала в руке и осматривалась, пока глаза привыкали к полумраку «Скада». Шлем, кстати, хороший, армейская «Сфера» со встроенным респиратором и прибором ночного видения. Рядом с женщиной… сначала Раджа подумал, что это собака, но собак такого размера в Зоне он еще ни разу не видел. Мутант, слепой пес. Вон и ошейник на нем. Все понятно, короче…

Раджа повернулся к Хромому и сказал:

— Чего зыришь? Сестра это. Не в курсе про нее, что ли?

— Не-а, не в курсе, — Хомяк перешел на шепот. — А кто она?

— Конь в пальто. Она с базы «Свободы» в Темной Долине, ученая. Гонта тогда лепил что-то про них. Не врал, значит. Вон и песик при ней. Много ты в Зоне видал слепых псов в ошейниках?

— Гонта лапшу вешать не будет. Значит подкатывать к ней?..

— …только зубами зря рисковать. И задницей тоже. «Свобода» нынче с «Монолитом» плотно скорешились и если она здесь, то и кто-то из их терминаторов наверняка поблизости.

— А я-то подумал…

— Индюк тоже думал, да в суп попал.

— А он придумал и спасся! Гля, а вот это уже знакомые мне лица. Лось! Здоров! И Лис тут… И Щуплый… Какие люди!

Вошедший следом за женщиной здоровенный амбал приветственно махнул им рукой, осмотрелся и устало протопал в противоположный от них угол, рядом с каморкой Бородача. Сестра, Лис, Щуплый (который был знаком и Радже), еще пара незнакомых Радже парней, так и не снявших шлемы, пошли за ним. Сам Бородач тоже выглянул на шум из своей двери, увидел гостей и вышел, позевывая, за прилавок.

— А это кто с ними, не знаешь? — спросил Раджа Хромого.

— Фейсы не видно.

— Смотри, шлемы сейчас снимут.

— Молодого не знаю. Но ты же сам говорил, что рядом с этой теткой монолитовцы крутиться должны. Наверное из них и есть. А вот тот, что постарше…

— Вижу, сам узнал! Вот ведь, какая встреча…

Раджа несколько секунд раздумывал, потом сказал:

— Скажи ему, что разговор есть. Заодно со свободовцами побазаришь, узнаешь, че и как вокруг. У меня там в заначке осталась парочка, возьми.

— Ага, сейчас!

Повеселевший Хромой пошарил в ящиках, вытащил пару бутылок и пошел к сталкерам, расположившимся на ящиках рядом с прилавком.

— От нашего столика подгон вашему!

— Спасибо.

Женщина подняла бутылку, посмотрела на этикетку.

— О, «Киндзмараули»! Сто лет хорошего вина не пила. Игорь…

Незнакомый Хромому парень взял бутылку, достал из кармана складной нож и открыл штопор. Хлопнула пробка. Хромой тем временем наклонился к Дегтярю и тихо сказал:

— Ты слышь… это… у Раджи разговор к тебе есть, без посторонних.

Тот поднялся и не торопясь пошел через трюм. Бандит тем временем отдал Щуплому вторую бутылку, уже с водкой. Тот, довольно улыбаясь, вытащил из рюкзака кружку. Завязался обычный сталкерский разговор, без которых не бывает ни одной встречи. Кто что поднял, кто куда ходил, а кого уже и нет с нами в этом мире, полном хлопот и перестрелок. У Бородатого взяли еще одну бутылку, а потом и еще одну. На шампурах жарилась колбаса, наполняя воздух в трюме приятным запахом.

— Как ты, Саныч?

— Потихоньку.

— Проблемы у тебя.

— У кого их нет?

— У того, кто о них не в курсе. Весточку прислали: ищут тебя серьезные люди. Большое лавэ предлагают за то, чтобы с тобой побеседовать.

— Кто?

— Только не говори мне, что ты сам не знаешь, кто. Люди в погонах. Филин тоже знает, а ты знаешь, что если Филин знает, то и все вокруг знают. Пока ты с этими пацанами… Кстати, вон тот молодой — он не из монолитовцев случаем? Замялся ты, значит он из них и есть… Так вот: пока ты с ними — на тебя хвост поднимать побоятся. Жмуром ты никому не нужен, но в одиночку тебе лучше на ландшафте не показываться.

— Учту.

— Я тебя предупреждаю потому, что ты мне с «компасом» нехило помог. Мы тогда хорошо поднялись и если бы Воробей не наехал не на тех людей, а дурак Чапа не попал под выброс… Ладно, дело прошлое… Я добро помню. Надавить на меня пытались по этой теме, но давилка коротковата оказалась. Зона тем и хороша, что нас тут не взять. Купить можно попробовать, а вот заставить — никак не получится. Будь внимательней, в общем.

— Спасибо.

— Не за что. А что «Свобода» здесь роет, да еще в твоей компании? Не их райончик. Скорее уж друзей того, незнакомого. Их тут в последнее время видят частенько.

— Это Студент. Ко мне пришли.

— Студе-е-ент?! Личность известная. И он тоже к тебе?

— И он…

— Тогда я, наверное, зря тебя предупреждал? За ними ты, как за броней. Ушел в Припять — и нет тебя. Ищи, кому жизнь не дорога.

— Не приглашают.

— Тогда что за дела. Расскажи. С тобой, Саныч, дело иметь можно, я это знаю. Вдруг и помогу чем?

Дегтярь долго молчал, потом начал рассказывать.

— Значит защиту от выбросов придумали… — протянул Раджа. — Слух о такой давненько ходит, но не видел ни разу. Так-то многие каски внутри кто сеткой обклеивает, кто фольгой, вот только не видел я ни разу, чтобы это всерьез помогало.

— Помогает. Если сетка серебряная и с мелкой ячеёй.

— Да? Но сильный выброс, или там в «фантом» залезть — пробьет ведь и сетку?

— Пробьет.

— Вот видишь!.. А тут, якобы, защита абсолютная. То, что последствия будут — они толи будут, толи нет и если ты под выбросом застрял, то даже думать не станешь, использовать ее, или нет. О том, что Зона расти станет — даже и мысли ни у кого не возникнет. Своя рубашка ближе к телу. У них — Раджа кивнул в сторону сидевших в другом конце трюма сталкеров, — я имею в виду: у монолитовцев, есть одно важное преимущество. Им на выбросы наплевать. Понятное дело, им не нравится, что этого преимущества больше нету. И я, если уж открыть мой амбар с честностью, такой приборчик купил бы себе за любые деньги. В пределах разумного, конечно.

— Любой бы купил.

— То-то и оно… Значит говоришь, в тех, у кого такая защита есть, группировки будут стрелять? Это довод, да. Группировкам тоже такой подход очень выгоден. Они-то смогут защиту использовать, самим себе запрещать такое глупо. Значит, хочешь защиту — иди в группировку. И народ пойдет. В «Свободу» и сейчас, говорят, очередь стоит, а что тогда будет? К ним же вся Зона прибежит. Сява, кстати, как там у них поживает? Говорили, бугром на ихней базе у болот сейчас?

— Слышал такое.

— Не прогадал, значит. Ладно, его дело. Да, при таком раскладе и я бы к ним пошел записываться. В общем не запретишь ты людям защиту использовать. Никак не запретишь.

— Знаю. Всем понятно, Студенту тоже. У него выбор: либо отстреливать всех, кто с защитой, вообще всех, «Свобода», «Долг» — без разницы, либо включить «выжигатель». Тогда все защиты в Зоне сдохнут сразу.

— Чего-о-о?! — Раджа аж подпрыгнул. — «Выжигатель мозгов»!? Так нам же тогда всем здесь, на «Скаде», хана. Кто успеет — убежит, кто не успеет — готовый зомби.

— Опять ты прав. Но «Монолит» количество трупешников не волнует. Им важнее, чтобы Зона не росла.

— Да ладно тебе про Зону! В Припять чтобы не лезли — вот, что им важнее всего и на АЭС тоже. Нет, но «выжигатель» — это серьезно. Очень серьезно. Это крутая заявка. Если они это сделают, то… А им тоже никак не запретишь. Причем «Долг» и «Свободу» это не заденет. У них базы вне зоны его действия. И защиты, говоришь, сдохнут тогда у всех?

— Сдохнут. Выбор не велик, Раджа. Либо Зона уничтожит периметр и все, что за ним, либо ласты склеят те, что ближе к ее центру.

— Вот сейчас ты меня крепко удивил, Саныч! Очень крепко. Хоть прямо сейчас начинай собираться с пацанами и обратно на Свалку, в депо, кусаться с «Долгом». Все лучше, чем зомбарем здесь по болоту шататься. Предупреждать-то ведь нас сюда никто не прибежит.

Раджа закурил сигарету. Спросил полковника:

— Будешь?

Тот помотал головой.

— Бросил. Здесь, в Зоне и бросил.

— Да? Ты крут! Ладно. «Монолиту» не нравятся эти приборы, так? Вроде бы они вызывают рост Зоны, мутации у людей и все такое… Сам я этого не видел, но допустим, что все это правда. Пусть так. А если бы защита была не из коробочки с проводками, а таблеткой?

— То есть как «таблеткой»?

— Как аспирин, или там цитрамон.

— Выброс — не триппер, таблеточками лечиться.

— Погоди, Саныч, дослушай. Был у меня знакомец, давненько уже времени тому назад. Погоняло у него было: Левый…

…

Я слушал, что мне рассказывает бандит по кличке Раджа. Таблетки? Медикаментозный способ повышения устойчивости против пси-поля? В теории такое возможно. Известны способы, с помощью которых можно уменьшить влияние выброса на человека. Не убрать совсем, но уменьшить. Достаточно на чем-то сильно сосредоточиться. Самый простой способ: начать чистить оружие. Можно в шахматы сесть играть, даже самому с собой, или на картах попробовать пасьянс разложить. Лось так и делает, не зря у него в рюкзаке колода карт лежит. Но чтобы таблетками…

Это конечно возможно. Комбинация сильных транквилизаторов могла бы помочь. Но подбирать их нужно будет индивидуально, под каждого в отдельности и эффект не гарантирован. Транквилизаторы действуют по-разному, в зависимости от ситуации. Человек может быть взволнован при их приеме, или наоборот: спокоен, или даже ранен. И эффект от препаратов будет совершенно неожиданным.

Это я и сказал Радже. Бандит в ответ усмехнулся, вытащил из кармана коробочку от аптечки и открыл ее. Внутри лежали две довольно большие капсулы красного цвета.

— Они? — спросил я.

— Они самые.

— И действуют?

— Зуб даю. Их было четыре штуки. Две я сожрал. Когда в первый раз меня во время выброса после этих колес вырубило — думал, что все, приехал. Однако, ничего подобного! Пришел в себя через час свеженький и довольный собою. Второй раз отключился всего минут на десять. А вот третий раз… это самое интересное, пацаны! Третий раз при мне этой аптечки не было и укрыться я нигде не успевал. В чистом поле накрыло. Все было, как обычно при выбросах: башка трещит, как с похмелья, руки-ноги не слушаются, потом сознание теряешь — и все на этом. Вот только я сознания не потерял. Ломало, как после кумара, да, но в своем уме остался. А выброс-то тогда был сильный.

— Выработалась привычка?

— Видимо так. Как к любым колесам привыкаешь — так и к выбросам привык. Больше я под них не попадал, Бог миловал, но думаю, что если еще раз такое будет, то я и с копыт не свалюсь.

— Инга, может такое быть?

— Вполне. Но подбор компонентов должен быть очень тщательным. Чтобы препарат действовал на всех одинаково, при этом не вызывая наркотического опьянения… — она посмотрела на Раджу. — Вы ведь не ощущали никаких последствий после приема.

— Никаких, милая леди. А уж я-то с наркотой дело имел, поверьте мне. Ничего подобного. Эти пилюли можно ложками жрать. Делали их те ученые, которых у «Янтаря» высадили несколько лет назад и делали чуть ли не из грязи. Они биохимией занимались, а рядом, на «Агропроме», завод какой-то был, или фабрика, черт ее знает. Короче: там химии всякой было — ну просто завались. Эту химию им таскали мешками местное сталкерье. Ученые из нее варили какую-то синтетику и ее продавали тем же сталкерам. Тем и жили. И эти таблетки.

Про это я тоже слышал. Спрос на наркотики в Зоне был всегда и будет тоже всегда. Ученых можно понять: они остались без поддержки извне и могли либо прорываться к периметру с неясными перспективами такого похода, либо попытаться как-то закрепиться. Они выбрали второе и продержались почти год. Потом все-же ушли.

— Цукерман, кажется? — вспомнила Инга. — У него был проект исследования биосферы Зоны, который даже довели до стадии реализации. Научные бункеры, в частности, его изобретение. Тот, что сейчас на «Янове» работает — из той же серии. Там снабжение и охрана на «Долге» и таких проблем нет. Хорошо. Что вы за них хотите?

Я подумал, что Раджа сейчас попросит ее поцеловать его, как в глупой сказке. Но он задумался и не отвечал.

— Раджа, — сказал я, — если отведу тебя к Монолиту, что бы ты у него попросил?

Бандит внимательно посмотрел на меня и сказал:

— Второй раз за сегодня удивляюсь. А что можно просить?

— Что хочешь.

— Вообще все? Денег много, власть, удачу в картах? Так ведь и подвох, наверное, есть какой-то. Типа скажешь: «Хочу денег вагон!» — и этот вагон на тебя с неба гробанется. Или: «Хочу жить вечно!» — и превратишься в свинцовую статую. Вечный будешь, точняк! А если попросишь смерти своего самого большого врага, то вдруг выяснится, что этот враг — ты сам.

— Вагонов с деньгами там не валяется и статуй тоже вокруг никаких нет.

— Нет уж! Жил до сегодня и дальше проживу без всяких чудес. Вам ведь эти колеса нужны не для собственного удовольствия, а вроде как для общества, верно? Берите тогда задаром. Вроде как на общак отдал. Разве что…

— Что?

— Вы же их потом, как исследуете, продавать будете?

— Можно и задаром раздавать.

— Вряд-ли… — Раджа скептически покачал головой. — Кое-что задаром — это только в книжках бывает. Читал я одну такую. Там мужику бессмертие досталось только для того, чтобы он с долгами расплатиться смог. Своим — может быть, а вот чтобы одиночкам — вряд-ли. Пусть здесь, на «Скаде», продажи идут через меня и моих пацанов. Такое вот желание. Разумное?

— Продавать их будет только «Свобода», — в разговор вступил Лось. — Раджа, не пойми неправильно, но за них и за их действие отвечать будем мы. Так что если продажи пойдут через тебя, то…

— В группировку тянешь? — Раджа прищурился.

— Приглашаю.

Я закрыл коробку и толкнул ее к Инге.

Глава шестнадцатая

Лесник брезгливо повертел в руках блистер с маленькими оранжевыми капсулами.

— Что это за дрянь?

— Помнишь, я не так давно приходил с приборчиком небольшим?

— Это который?.. Помню. А это что?

— Это вроде замены.

— Замены? — в голосе Лесника звучало недоверие. — И выброс человек переживет?

— Переживет. Сознание потеряет, но потом приходит в себя. Да и сознание теряет не всегда.

— Значит, чтобы народ за теми обманками не гонялся, ты им решил эту подсунуть. Умно, ничего не скажешь.

— Больше ничего не смогли придумать. Эти таблетки тоже не совсем безвредны, но у них-то вред самый обычный, можно сказать: человеческий.

— Я и говорю: умно. Кто захочет в студень превращаться, если есть способы получше? Молодцы. Законы никакие не нарушены, если человек жрет всякую ерунду. Его право и его жизнь. И ведь «не слышать» и «не слушать» — большая разница, верно? На вот, подари этой… как ее? ну бабе ученой вашей. Без нее ведь тут не обошлось?

— Не обошлось. Что это?

Я взял у Лесника что-то вроде ожерелья. Не очень большого, чуть больше браслета. Три ряда крупных жемчужин на нитях выглядели странно. Они мерцали, как будто светясь изнутри светло-розовым светом. Да и нитей никаких, оказывается, не было, но жемчуг каким-то образом не распадался. Я присмотрелся, потом попробовал ожерелье на разрыв. Не получилось. Сильнее тянуть я опасался.

— Не пытайся, не выйдет.

— Артефакт?

— Вроде того. Вещи этой уже очень много лет. Я с ней поработал чуток, ну и Зона тоже руку приложила. Пусть носит.

— Ей великоват будет.

— Великоват? — Лесник хмыкнул. — А ты на руку его надень, попробуй.

Я попробовал. Ожерелье стянулось вокруг моего запястья, слегка сжав его и превратившись в браслет. Потом давление исчезло. Жемчужины, кажется, стали крупнее и плотно обняли руку.

— Не велико?

— Нет. Интересная вещь. На «мамины бусы похожа», но там шариков от силы шесть и в кольцо они никогда не сворачиваются. Откуда она?

— Зачем тебе знать? Достаточно того, что она старая, красивая и вреда от нее никакого, кроме пользы.

— Я передам ей. А польза какая?

— Сами увидите.

…

Шесть шаровых антенн неподалеку от АЭС стоят немыми памятниками непонятно чему. Внутри каждой — очень сильный «фантом». Если присмотреться, то можно заметить, как дрожит над ними воздух. Напряженность пси-поля очень велика. Здесь не появляются ни мутанты, ни птицы и даже насекомые избегают этого участка величиной с хоккейную площадку. Мы тоже сюда не ходим, а обычные люди превратятся в зомби за несколько минут. Небольшой бетонный куб между антенн не воспринимается, как вход. Дверь не видна и чтобы войти сюда, нужно знать пару секретов. Мы их знаем.

Пандус идет вниз, в темноту, под довольно большим углом и постепенно переходит в горизонтальный коридор. Наши шаги отражаются эхом от бетонных стен. Ниши-комнаты по сторонам пусты. Отсюда все вынесли. Мы проходим коридор по всей длине.

Дверь распахнута настежь. Под подошвами ботинок хрустят осколки стекла и ржавые гильзы калибра 7.62. Воняет какой-то химией, хотя с тех пор, как в этом зале гремели автоматные очереди, прошло несколько лет. Или мне это только кажется, что запах еще сохранился? Лучи подствольных фонариков выхватывают из темноты шесть «саркофагов», стоящих в виде звезды. Верхние стеклянные крышки разбиты пулями, а лежащие в них тела давно превратились в мумии. Толстые кабели уходят в стены. Мониторы на стенах и в центре зала давным-давно погасли. Место наивысшего подъема О-сознания и место его гибели.

Братья остались в коридоре. Я остановился на пороге, а Инга вошла внутрь и двинулась по кругу, заглядывая в «саркофаги» и подолгу задерживаясь напротив каждого. О чем она думала и что вспоминала, совершая свой путь? Я не стал лезть в ее мысли. Потом она сказала:

— Я знала их. Как нелепо… Пришла полуразумная обезьяна с оружием и убила их всех. Ничего не понимая и ни о чем не думая. Просто нажала на спусковой крючок и перевернула страницу. Смотри: вот Шеин, основавший проект… Чубуков… Каймин… Стрижов… Тебе ничего не говорят эти имена?

Я покачал головой.

— Нет.

— Жаль, что не говорят. Они могли изменить этот мир, но погибли здесь. Теперь от них не осталось даже имен, которые помню лишь я. Одна ошибка — и ноосфера отказалась от них. Ты служишь очень жестокому богу, Игорь.

Она наконец завершила круг. Звякнула откатившаяся прочь гильза и Инга пошла к центру зала.

— Посмотри сюда. Вот они все. Фотографировала я.

Она показала мне на большую фотографию, лежавшую под стеклом на столе. Восемь улыбающихся людей. Трое в белых, а двое в зеленых халатах. Видимо их вызвали прямо из лаборатории. Остальные в обычной, повседневной одежде. Мой взгляд остановился на крайнем правом лице. С тех пор, как был сделан снимок, прошло довольно много времени. Этот человек изменился, но я узнал его сразу. Головоломка сложилась. Должен был во всей этой истории быть кто-то, кто имел при себе «глушитель», но которому прибор был не нужен. Обязательно должен. Причем он вдобавок имел доступ в помещение, в котором человеческие «объекты» программировались учеными О-сознания. Это мог быть либо один из этих ученых, либо один из братьев. Имена мало, что говорят «Монолиту», но внешность вполне узнаваема.

Я спросил Ингу:

— Лебедь где на снимке?

— Крайний справа.

— А левее?

— Его ученик. Постой… Ты же знаешь его? Знаешь? Скажи!

— Да, знаю…

Как бы не звали того человека раньше, теперь он — один из братьев. Сделанное им в прошлом не важно и для меня вся эта сталкерская история имеет теперь только академический интерес. Один из нас раньше принадлежал О-сознанию? Ну и что? Таких много. Тот же Балу, например, из «фермеров», но он присоединился к «Монолиту», принял его законы и никогда не нарушал их, причем он такой не один. И этот — тоже никогда их не нарушал. Более того: ноосфера сама отказалась от О-сознания, так в чем его теперь обвинять? В том, что его действия привели к гибели совершенно посторонних для «Монолита» людей? Пусть даже эти люди были близки Инге…

«И моего отца!»

…и отца Инги, да. Его смерть стала прямым следствием того, что один из «глушителей» покинул Зону. Но прямой вины брата здесь нет. Зону покинул не его экземпляр прибора, а даже если бы было так, это тоже не причина исключать брата из Единства.

Остальные братья согласны с этим.

«Твоя претензия отвергнута «Монолитом»

«Согласно вашим законам?»

«И твоим тоже. Мы не зря зовем тебя Сестрой»

«Тогда я напомню, что за вами водится еще один обычай»

«Напомни»

«Один из вас может вызвать другого на поединок»

Да, такое бывает. Понятно, что никто и никогда не делает из этого спектакль, но случаи поединков между братьями не так уж редки. Люди разные по своей природе и мы тоже разные. Одинаковыми мы кажемся только со стороны. Иногда конфликт между нами неизбежен и решается он всегда одним и тем же способом: в бою без оружия. Мы знаем, что такое месть, но за убитых в таких поединках не мстят.

Когда-то мне точно так же предложил поединок Сенсэй. Все возвращается и нет ничего нового под этим солнцем. Разве не так? Частично в этом причина молчаливости братьев. Скажешь что-то не подумав — и за длинный язык придется расплачиваться. Хорошо, если не жизнью…

«Может. Но никто из нас, включая меня, не станет этого делать»

«Я сама это сделаю»

«Значит ты требуешь поединка…»

«Да, требую!»

«Он сильнее тебя»

«Что ты знаешь обо мне?! Пока Монолит не отказался от нас, мы могли то, что вам, бойцам, и не снилось. Все это осталось при мне, но какое тебе до этого дело, Проводник?»

Она в бешенстве и сейчас готова драться со всей группировкой по очереди. Подаренный Лесником браслет, который сейчас у нее на левом запястье, светится ярко-алым. Что же, это ее выбор и ее право.

«Мы проводим тебя к Кристаллу»

«Чем быстрее, тем лучше!»

«Инга, мне жаль»

«Значит в тебе еще есть остатки человеческого»

«Во всех нас они есть. Вас осталось только двое, но скоро останется только один»

«Это не важно. Мы все давно мертвы»

Понятно, почему. Лишиться связи с Кристаллом, с ноосферой — для братьев это страшнее смерти. Реинкарнация для нас отнюдь не пустое понятие. Для того, кто принадлежит ноосфере, смерти в буквальном смысле нет. Сохранение информации гарантировано законом сохранения энергии. Но если ноосфера отторгнет тебя, ты почувствуешь себя мертвецом еще до того, как умрет твое тело. Именно поэтому братья никогда не выходят за периметр Зоны.

Как Инга тогда смогла пережить это и потом столько времени существовать во внешнем мире? Мир тишины, только неясные шепоты чужих мыслей и эмоций… Не представляю.

«Идем».

…

«Я осталась одна»

«Ты не одна»

«Одна. Не спорь, мне не до этого»

Инга, шатаясь, подошла ко мне и опустилась рядом, сев на пыльную бетонную плиту. Брезгливо посмотрела на измазанные кровью руки. Пальцы дрожали. Она стянула порванную майку и попыталась их вытереть. Ладони стали еще грязнее. Инга скомкала майку и отшвырнула ее в сторону. Все ее тело покрывали кровоподтеки и ссадины, из которых сочилась кровь. По шее тоже стекала тонкая красная струйка. Ведро промахнулся мимо артерии совсем чуть-чуть. Попади удар пальцев левее на сантиметр… Но он только кожу порвал.

Я снял куртку, набросил Инге на плечи. Вытащил из рюкзака чистую футболку, отдал ей. Отцепил от пояса флягу с водой, сунул в ее руку.

«Спасибо»

«Не за что»

«Что теперь?»

«Идем в Долину, там «сердце оазиса» быстро поднимет тебя на ноги»

«Хорошая мысль. Мне она и в голову не пришла»

«Отдохнешь, или уходим?»

«Уходим…»

Инга попыталась подняться, но ее повело в сторону и она чуть не упала. Я подхватил ее под руку, помог снова сесть и снова полез в рюкзак — за аптечкой и бинтами. Перевязал серьезные ссадины, остальные просто обработал йодом. Сделал повязку на сломанную ключицу, помог ей натянуть футболку, поднял на руки и не торопясь двинулся к выходу из зала.