Тени Предтеч

Глава 1 Казармы Полигона

— Вот поэтому Машеров и прикрыл КГБ, когда стал генсеком! — закончил Мишаня. — Он был уверен, что они устроили покушение на него, в октябре 1980 года.

Мне стало скучно. Вот и стоило уходить из казармы, от рассказов старшего сержанта Грибаидзе, которых было проще назвать псевдоохотничьими байками, чтобы слушать пересказы Мишани всяких слухов. Псевдо, это потому что Ираклий Грибаидзе, никогда не был охотником, не рос в горах, в заброшенной деревушке, а был горожанином, как минимум в третьем поколении. Рос в Тбилиси, а все истории, о приключениях в горах, которые он загонял наивным первогодкам, якобы слышал от своих дальних родственников, которые наверняка придумали половину.

— Миш, Комитет никуда не делся. Как он занимался своей работой, так и продолжает заниматься.

— Ха! Внешнюю разведку у него забрали, охрану забрали, из всего влияния только и осталось, что отлов контрабандистов, да борьба с организованной преступностью и прочая крупная уголовщина. Все остальные функции передали в ГРУ.

— Ну, значит, так надо было. Сам понимаешь, мы уже, сколько лет воюем, поневоле военная разведка усилится.

— Угу. Только процесс начался в 83-м году, когда ещё не открыли межзвёздные переходы. Слушай! Я тебе поражаюсь. Вот вроде бы мы на почти соседних улицах выросли, а такое впечатление, что ты из какой-то деревни сюда приехал.

В этом-то он был, конечно, прав. Нет, не в том, что моя родная улица — это деревня, хотя и относится к частному сектору. Правильно он сказал про другое, что усиление военной разведки началось раньше, сразу после смерти Леонида Ильича Брежнева, и избрания Машерова генеральным секретарём ЦК КПСС.

Ведь проект «Ясон» был начат в 1977 году, а в тот год, когда я родился, космические корабли, наш и американский «Орион», несмотря на весь скепсис, учёных и инженеров, взлетели и добрались до Плутона — одновременно, по странной иронии судьбы. Рукотворный объект, обнаруженный двумя астрономами за семь лет до полёта, оказался огромным кольцом, на который были нанесены символы и пиктограммы. Недолго думая, экипажи кораблей, решили сотрудничать. Но на Земле, сверхдержавы, бряцали оружием, требуя друг от друга, покинуть орбиту Плутона. К счастью, до войны дело не дошло и Советский Союз с США, договорились о взаимодействии.

Порой мне казалось: лучше бы они этого не делали, и вообще никуда бы не летели, но что случилось, то случилось. Вот, кстати, я бы лучше об этом поговорил. О космосе, а не об интригах в Кремле. В прошлом веке за пределами планеты было куда как интереснее, на мой взгляд, чем все эти разборки в Москве, чистка партийного аппарата и прочее.

После того как мы договорились с американцами, то дело пошло веселее. Совместными усилиями, надписи были расшифрованы. Это оказался межзвёздный портал, который прокладывал путь короткий путь между звёздными системами. Немного подумав, космонавты набрали на устройстве ввода запрос и вызвали тем самым открытие портала. Командир советского космического корабля «Ясон» Владимир Джанибеков, принял решение пройти через портал. После небольшого раздумья за ним последовал Роберт Ли Гибсон, не желавший отдавать приоритет в исследовании иных звёзд советским космонавтам.

И у нас и в США были шокированы таким поступком. И учёные, и политики, предлагали космонавтам сначала вернуться, а потом уже с новой экспедицией исследовать соседний мир. Когда «Ясон» и «Орион» исчезли из Солнечной системы, то и в СССР и в США, практически за несколько часов приняли программу ввода в строй новых атомных кораблей. Однако, испуг был преждевременным и через сутки космонавты вернулись с удивительными новостями.

По ту сторону портала, в системе коричневого карлика, практически рядом с выходом, нашлась планета, которую мы назвали Хранилищем, а американцы Depository, что примерно означало то же самое. Это небесное тело оказалось кладезем информации, а расшифровка той небольшой части данных, что мы нашли, подстегнули мировую науку и позволили ей скакнуть буквально на сотню лет вперёд. Главным сокровищем оказались данные о строительстве, лёгких в производстве, скоростных космических кораблей, которые могли пересечь Солнечную систему, от Земли до облака Оорта, меньше чем за сутки. Важной особенностью, оказалось то, что это были корабли двойного назначения, которые могли использоваться как перевозчики и военные суда.

Руководство СССР быстро смекнуло, что это же неспроста и потихоньку начало переводить экономику на военные рельсы. Да и для американских ястребов это оказалось неплохим поводом для милитаризации страны. К 1985 году, полёты на Плутон, а следом и на Хранилище, стали делом обычным. Заговорили даже о совместной колонизации планеты, однако правительства двух стран, к чему-то напряжённо готовились. Когда наконец удалось узнать второй индекс, стало понятно, что подготовка была ненапрасной. За порталом обнаружилась населённая планета, которая входила в Империю Миллиарда Звёзд (на самом деле звёзд было поменьше, но это уже детали).

Полное название этой космической сверхдержавы на их языке было Ардат Коррума Оракши Тангорихкс. Последнее слово было изначальным названием страны, когда она ещё делила родную планету с множеством других государств и племён. Немаловажной проблемой было то, что Империя рассматривала все пригодные для жизни миры в Галактике Млечный Путь, как потенциально свои земли, а разумных существ там обитающих как своих будущих подданных. Лояльных, разумеется, ибо нелояльные подлежали уничтожению. Последние сто лет Тангорихкс уже не расширялся, пытаясь удержать завоёванные миры, в которых поднимал голову сепаратизм, из-за слабеющей центральной власти.

Имперские консерваторы, с тоской вспоминающие славные деньки, величайших военных побед Тангорихкса просто воспрянули духом, найдя нового противника. Армия, которую сокращали последние тридцать лет, тоже была счастлива. С их точки зрения, мы хоть и были крайне слабым противником, но новая цивилизация, это тревожный звоночек для Имперского Совета и Императора, что нельзя расслабляться, Галактика огромна, и вдруг найдётся ещё одна или не одна сильная цивилизация.

К началу девяностых стало очевидно, что война неизбежна. В метрополии получили сведения, что в месте, которое они раньше считали пустым и безжизненным, нашлась новая цивилизация. Нас во время своей экспансии они просто не заметили, выйдя у Плутона и приняв Юпитер за коричневый карлик, улетели восвояси. Они даже потеряли индекс нашего портала, настолько им было наплевать. Вот такая случайность спасла Землю от вторжения в середине девятнадцатого века. Хотя многие считают, это была не случайность, потому что больше ни в одной звёздной системе, порталы не были расположены так далеко от населённых планет.

Когда нашим странам стало очевидно, что противник недоговороспособен, мы начали судорожно строить свой космический флот, готовясь к войне, а заодно запустили программы колонизации соседних, незаселённых миров. Колонии на Полигоне и Новом Шайенне были основаны в 1986 году, аккурат через год после того, как мы впервые столкнулись с Империей на Ярве. Обе державы создавали резерв на тот случай, если нам придётся отступить, оставляя Землю неприятелю.

В 1988 году, в том самом году, когда начала заселяться Целина, имперцы предъявили Земле ультиматум, требовавший безоговорочной сдачи и переход под управление имперских чиновников. Его даже не стали обсуждать хотя некоторые страны потребовали собрать Генеральную Ассамблею ООН, но в ней не было никакого смысла, потому что и Советский Союз и Соединённые Штаты собирались драться до конца, а на мнение стран, не обладающих серьёзным военным потенциалом, им было наплевать.

В 1990 году, в имперском руководстве приняли решение объявить войну землянам. Решение принимали так долго из-за того, что государство это было огромное и сильно бюрократизированное. Но всерьёз нас не восприняли, поэтому снарядили всего лишь часть космофлота, да и не самые лучшие эскадры. Поэтому в самых первых стычках, которые состоялись через полгода после совместных советско-американских учений, невзирая на нашу неопытность мы одерживали победы и даже смогли захватить упомянутую Ярве, хоть это едва не стоило нам всего звёздного флота.

Но тем не менее и мы и американцы захватили ещё пару колоний, прежде чем император и круг его приближённых пришёл в себя. С 1996 года война началась по-настоящему.

Огромной удачей для всех нас оказалась победа на выборах в США ставленника армии и ВПК, Дональда Рамсфельда. Старый милитарист, он ещё помнил Вторую Мировую, которую застал ребёнком, однако его отец был военно-морским офицером, поэтому выбор президента был прост — вступить в союз с СССР. На удивлённые вопросы его консервативных избирателей Рамсфельд неизменно отвечал: ради общего спасения. И напоминал согражданам про Вторую мировую войну, где Советский Союз и Соединённые Штаты вместе воевали против Рейха и Японии.

Но только со спасением дело обстояло туго. Имперцы громили нас по всем фронтам, мы огрызались, но с трудом. За пять лет было всего несколько успешных операций и понимание: войну мы проигрываем. Учёные не вылезали из Хранилища, ища всё новые и новые технологии, хотя больше надеялись на чудо.

— О чём задумался, товарищ сержант? — вырвал меня из воспоминаний, ехидный голос Мишани.

— А… — махнул рукой я. — О том, как я в армию попал.

Мишаня довольно хохотнул.

— Ну да, ты у нас герой-доброволец. Но с другой стороны, сам посуди. Сейчас на фронте начнётся полный атас, а у тебя уже боевой опыт, ты сержант, хлебнул из котла полной ложкой. Не записался бы добровольцем, сейчас бегал с салагами типа Костина и был пушечным мясом.

Я поморщился. Ефрейтор Филиппов, говорил не всегда приятные вещи, но порой попадал в цель. Да, обстановка на космическом фронте ухудшалась с каждым днём. Даже офицеры перестали скрывать, что, по всей видимости, Землю придётся эвакуировать в недавно открытые колонии, в том числе и сюда, на Полигон. Что было заметно, по развернувшемуся строительству, за пределами нашей военной части.

Итак, всё было плохо. И сейчас и год назад, когда я оказался в армии, в 2000 году, на год раньше призывного возраста. Разумеется, никто напрямую не говорил о тяжёлом положении наших и американских вооружённых сил, но тревожные звоночки уже звенели вовсю.

Я пошёл служить в армию на год раньше потому, что провалился при поступлении в военное училище, слегка недотянув по физкультуре. Понурившись, я покидал военное училище, когда на выходе меня догнал, один из тех самых офицеров, которые, изучив мои результаты, отказали в поступлении. Почти всё сдал на отлично, но физическая подготовка была хуже, чем им требовалось.

Увидев офицера, я обрадовался, ожидая, что он скажет мне: произошла ошибка и я могу приступать к учёбе. К сожалению, меня ждал очередной облом.

— Ты очень хорошо готовился, молодец, — сообщил мне он. — Но у нас сейчас очень строгие критерии отбора и большой конкурс на место. Поэтому я тебе посоветую вот что. Ступай в свой районный военкомат и пиши заявление добровольцем на фронт, если не хочешь терять год на гражданке. В действующие космические войска сейчас берут всех.

Я обрадованно кивнул. Моё настроение стремительно улучшалось. Я ведь изначально нацелился на военное училище, ни о чём другом не думал, поэтому даже не представлял, что мне делать в оставшийся до призыва год и чем заниматься.

— А возьмут? — вдруг засомневался я.

Сомнения было оправданы, ведь в училище мне отказали.

— Для военкомата, в рядовые, у тебя отличные физические данные, — усмехнулся офицер. — Конечно, служба добровольцем имеет и свои минусы. Тебя не уволят в запас по истечении срока службы, а оставят до демобилизации, но это не важно. Через год-полтора, если ты не будешь валять дурака, и проявишь лидерские качества, тебе могут предложить поступить в училище на офицера.

Я просиял. Путь к заветной мечте, стать офицером хоть и оказался не так прост, но всё-таки был реален. Да и наплевать на то, что в запас меня не уволят через пару лет. Я вообще тогда собирался остаться в армии на всю жизнь.

Кстати, многие не верят, но в то время, даже когда положение на фронте было тяжелее некуда, а наша планета, казалось, вот-вот будет захвачена имперцами, в армию призывали всего на два — три года. Так было, как бы странным это не казалось. Во-первых, призывали ещё и девушек, так что в пушечном мясе недостатка не было, а во-вторых, если Земля падёт под ударами Империи, то надо будет кому-то организовывать сопротивление, партизанить и всё остальное. И третьей причиной было то, что служивших в армии записывали в первую очередь на эвакуацию в колонии. Там могло случиться всё что угодно, поэтому у них должна быть неплохая военная подготовка. На всякий случай.

Вот так вот я, молодой дурак, и попал в армию, в свои семнадцать лет. Так как я готовился к поступлению в военное училище, то учёбу подтянул, дисциплину опять же поправил, кроме того, активно занимался общественной и комсомольской работой, то меня отправили не сразу в действующую армию, а в учебку, где я быстро прошёл сержантские курсы, и только после этого оказался на передовой.

Космодесант, это, знаете ли, даже не ВДВ, это гораздо страшнее. Да и официально мы никогда не назывались космическим десантом, во всех документах фигурировало название: пехотные части космической поддержки. Но грамотных людей, читавших зарубежную фантастику в нашем отечестве всегда хватало, поэтому с чьей-то лёгкой руки, за нами закрепилось название космодесант, которое было удобно своей краткостью, что было хорошо, особенно в боевой обстановке. Раз в месяц, командованием овладевал странный зуд, и они пытались называть нас космопехотой, но безуспешно. Впрочем, по слухам, после войны произошли какие-то сдвиги, но я сомневаюсь.

Понятное дело, служба была не сахар, война всё-таки, которая, как повторяли нам отцы-командиры на политзанятиях, страшнее Великой Отечественной. Вероятно, боялись, что забудем. Хотя как тут забудешь! Один рейд на Арсу чего стоил, или Нотрийский провал! Про более мелкие операции я и не говорю.

А после боевых операций, нас возвращали на Полигон. Сейчас многие уже не помнят этого названия, после официального переименования, а во время войны планета официально звалась МПРО-2ЖК. То есть Млечный Путь, Рукав Ориона, вторая планета, жёлтый карлик. Вторая, это где живут советские граждане, с учётом Земли, разумеется. Полигоном мы его называли в разговорах, чтобы не ломать язык, и отличать от других заселённых миров, которых мы к тому времени освоили аж четыре штуки. Освоили это громко сказано. Единственная более или менее, заселённая планета, где жило аж двадцать тысяч, была МПРО-4КК, а в просторечии Целина. Потому что она снабжала едой армию, и гражданским на Земле кое-чего перепадало. И ещё чтобы враг не догадался хотя им, врагам, было всё равно.

Откуда взялось прозвище «Полигон»? Так изначально он был главной и единственной военной базой, космического флота СССР. Сначала называли просто «База», но оно не прижилось, а вот «Полигон» понравился всем и офицерам, и солдатам и даже учёным, которые возводили университет в километре от нас.

Иногда я считаю эту планету, своей второй малой Родиной, хотя и прожил здесь чуть больше года в казармах, после того как окончил учебку и, получив звание младшего сержанта, был отправлен к месту несения воинской службы. Отсюда я отправлялся на Арсу, Персей, защищал от вторжения Целину. Сюда я возвращался, после Нотрийского провала и прочих как удачных, так и неудачных битв. После войны я тут тоже жил какое-то время, но это другая история.

В наши дни Полигон получил имя Петра Мироновича Машерова, и гражданских здесь в разы больше чем военных, но печать войны, до сих пор лежит на этой планете. Тогда же, здесь из гражданских было несколько эвакуированных университетов, да и те больше заточены под военные нужды.

Но вернёмся ко мне и ефрейтору Михаилу Филиппову, с которым мы засели в неофициальной солдатской курилке, что находилась в небольшом закутке между мужской и женской казармой.

С Филипповым я познакомился, едва попал на Полигон. Он был на год меня старше, а в армию мы попали одновременно, только он сразу в космос, а я ещё учился полгода. Сошлись мы тоже, в общем-то, случайно. Как-то разговорились и выяснили, что мы не просто с одного города, а чуть ли не соседи. Я жил в Рязани, в частном доме на Михайловском шоссе, а он обитал в пятиэтажной хрущёвке на улице Чкалова. Но обнесённое забором железнодорожное полотно, отделяло нас надёжнее государственной границы. И к тому же он учился в семнадцатой школе, а я в тринадцатой. Но это там я с Михайловки, а он с Чкаловки, здесь мы земляки и соседи. На первых порах он мне очень помог, войти в боевой коллектив, утвердиться командиром. Правда, человек он был своеобразный, со временем стал больше вредить, чем помогать (не специально, разумеется), но мы уже сдружились, особенно после совместных боёв, и тут я ему начал прикрывать спину.

Прошла неделя после нашего, совсем не триумфального возвращения, после операции на Пегасе, совместной атаки советского и американского космофлота на имперские позиции в системе белого карлика. Не то чтобы нам сильно досталось, просто мы поспели к шапочному разбору, когда уже почти всё закончилось, а высадка на необитаемые планеты даже и не планировалась. Мишаня долго смеялся и назвал происходящее туристической поездкой, за что чуть не схлопотал выговор от старшего сержанта Зотовой.

И, кстати, нам очень повезло, что не пришлось вступать в бой. После нотрийского провала нас почти полгода укомплектовывали заново. По сути дела, сейчас наша бригада была собрана из новичков с небольшим числом ветеранов.

— Ладно, — проворчал я. — Мишань, сделай одолжение, не ори на всю часть эту буржуйскую пропаганду с «Голоса Америки». КГБ, покушение, месть Машерова. Вот бред какой-то, чесслово. И откуда эти журналюги американские такое узнали? Думай, короче, что говоришь.

— Нет, ну дыма без огня не бывает, — не согласился со мной Мишаня.

— Ещё раз повторю. Орать об этом на каждом углу не надо. Особенно в присутствии салабонов. Они от этого ссутся и бегут к отцам-командирам, в жилетку плакаться. А командиры потом вставляют мне, почему в моей комсомольской ячейке, ходят всякие неуставные разговорчики. Скажи ещё спасибо, что наш мамлей, человек понимающий и не стал раздувать скандал.

Филиппов как-то даже сдулся. Погрустнел, ссутулился.

— Что, правда, кто-то из наших стуканул? — спросил он потерянным голосом.

— Миша, ты не забыл, что пока они с нами дерьма большой ложкой из одного котла не похлебали, они ни хрена не наши. Да и вообще, отучай себя от дурацкой привычки трепаться с салабонами про политику. Ты им лучше байки рассказывай, как Грибаидзе, хочешь про охоту, а хочешь про то, как мы героически драпали с Нотри, хотя нет, про это тоже не стоит.

— Пойдём к штабу, — буркнул Мишаня, стараясь не глядеть мне в глаза.

— Тоже чуешь, что готовится какое-то большое западло?

— Ага. А ещё кого отловить из соседней бригады думаю, напомнить про долг в две пачки сигарет.

— Бесполезно, — сообщил я. — Выдавать табачное довольствие будут завтра, так что считай у всех голяк.

— Может, НЗ вскроем?

— Может, и вскроем, — протянул я.

— Типун тебе на язык, — возмутился Мишаня, поняв, что я намекаю на уже упомянутое западло.

У штаба сегодня было как-то непривычно тихо. Обычно мы старались не светиться, чтобы не попадать на глаза офицерам, ибо от вида слоняющихся без дела солдат, у командиров начинало зудеть, где не надо и они старались припахать всю бригаду, делать что-то полезное, но абсолютно ненужное. А за такое, уже и сослуживцы могли тебе претензию выставить. Где-нибудь в тёмном уголке. Поэтому если нам что-то надо было узнать, разумеется, не в штабе, а у своих ребят, из часовых, то мы меняли рекомендованный ещё Петром Великим, вид лихой и придурковатый, на сосредоточенно-деловой. С понтом, солдат не так просто шляется, а послан офицером. Если кто-то из отцов-командиров маячил в зоне видимости, то мы, отдав честь, шли дальше, не задерживаясь и не глядя в глаза. Но если никого не было, то подобравшись к выставленным у штаба часовым, мы выясняли, что нам надо, после чего с таким же серьёзным видом, растворялись за горизонтом. У нас, тут военная часть, она же база, пять километров в диаметре, спрятать можно что угодно, даже пирамиду Хеопса, ну, если прапорам это поручить.

У штаба нам повезло и не повезло. Обломался Мишаня, который не встретил своих должников, я вот уверен, что в ближайшие два дня, он их и не найдёт. Зато часовые нам поведали, что прибыл кто-то важный, с Земли и офицеры засели там с утра и до сих пор не выходили, даже в сортир.

— Накаркал, — проворчал Филиппов.

— Служу Советскому Союзу! — отозвался я машинально. — Пошли вскрывать НЗ.

— Погоди, — остановил он меня. — Видишь? Ираклий нарезает круги вокруг казармы?

Слышит Мишаня не очень хорошо, зато глаз как у собаки. Или как у орла. Точно не помню. С такого расстояния углядеть, кто там бегает, не каждому дано.

— Тогда спрячемся в курилке и подождём, когда он наконец определится куды бечь и за что браться.

У Ираклия Грибаидзе среди его положительных и отрицательных качеств, выделялась одна, благодаря которой, солдатам под его командованием служить было легче. Он не курил, и почему-то не знал, где вообще находится курилка, и там всегда можно было спрятаться либо от его баек, либо от охватившего его приступа чересчур бурной деятельности.

Аккуратно передвигаясь по местности, не попавшись никому на глаза, спасибо инструкторам за подготовку, мы добрались до нашей родной курилки, которая, кстати говоря, была незаметна непосвящённому человеку, что устраивало абсолютно всех, а я как старший по званию, периодически организовывал там субботники. На всякий случай чтобы запах от тысяч разлагающихся окурков не выдал её местонахождение, кому не надо.

Курилка, по идее должна была быть частью здания, ибо сверху была покрыта тем же материалом, что и казарма, то есть какой-то прозрачной, с одной стороны, фигнёй типа пластика, из которого делают парники, но очень и очень прочной, выдерживающий Т-90 в полном обвесе. Тоже инопланетная технология, из которой сначала планировали делать крыши и стены, потом просто крыши, но люди пугались, поэтому от технологии на время отказались, а казармы перестраивать не стали, солдат-то он чё? Он ко всему привыкает, а возражать ему по уставу не положено.

Однако, в какой-то момент что-то пошло не так — возможно, просто-напросто не ошиблись в расчётах, а про эту часть забыли, но получилась удачная закрытая с трёх сторон стенами, защищённая от дождя солдатская курилка. Мы заботились об этом уютном уголке, притащили стульев, скамеек, сделали гигантские пепельницы, ну и как я сказал, регулярно занимались уборкой.

Вот только за то время, что мы отсутствовали, в курилке появился ещё один человек. К счастью, он был младше нас по званию.

— Рядовой Костин, почему не на политзанятиях? — первым делом спросил я, едва мы с Мишаней вошли в курилку.

К тому времени я уже был сержантом, а Мишаня Филиппов ефрейтором, и за нашими плечами был год службы, вернее, год войны. Поэтому недавно призванный рядовой Александр Костин, поперхнулся табачным дымом, дёрнулся, пытаясь встать по стойке смирно, но махнул рукой, заметив, что мы ржём.

Вообще Саша, был отличным парнем, из которого со временем мог бы получиться неплохой космодесантник. Поэтому я его всегда выделял из остальных бойцов подтягивал ему огневую подготовку, давал дополнительные нагрузки. Ему это не слишком нравилось, но я старался сделать так, чтобы он пережил свою первую операцию.

— Очень смешно, — пробормотал Костин.

Правда, какие политзанятия, на которых отсутствует секретарь комсомольской первички и его заместитель?

Да в перерывах между боями на мне ещё висела и общественная работа. Отличник, комсомолец, вперёд и с песней. Наш предыдущий старший сержант с большим удовольствием сбросил на меня эту должность, всего три месяца прошло после того, как я появился на Полигоне. Тогда я ещё не расстался с мечтой стать офицером, поэтому охотно взялся за общественную нагрузку. Спустя год, я уже не горел желанием получить погоны со звёздами, но комсомольской работой занимался с удовольствием, тем более что в условиях войны, от меня особо много и не требовали. Так, следить за настроениями, пресекать пораженческие разговоры, следить за морально-нравственным состоянием вверенной мне первичной организации. С последним получалось не очень, но об этом позже.

Филиппов тем временем решил немного пошакалить.

— Есть чё? — спросил Мишаня, у Костина.

В ответ тот показал пачку «Астры» без фильтра. Филиппов скривился. Я тоже поморщился. Всё-таки стрелять у духов, это последнее дело. Тем более что им и не выдают нормальные сигареты. Вздохнув, протянул Мише свою пачку, той же «Астры», но с фильтром. Мишаня взял сигарету.

— Богато живут наши сержанты, — прогудел он.

— Хамить не надо людям, — оборвал его я.

Мишаня снова разинул пасть, чтобы высказаться, в очередной раз, но я наступил ему на ногу, потому что как раз показался тот человек, в адрес которого он и хотел наговорить гадостей.

Полина Новикова, тоже ефрейтор. Шикарная, грудастая блондинка с весьма симпатичной мордашкой, скользнула к нам в курилку. И что сказать… хороша Маша, но не наша. Она была возлюбленной младшего лейтенанта Терёхина, а до того крутила шашни со старшиной Орловым. За это она получила, от завистливой солдатской массы, прозвище «переходящее знамя», о котором не догадывалась бы, если б не Мишаня. У которого было две проблемы: невоздержанный язык, и слишком громкий голос, последствия того, что в детстве он оглох на одно ухо. Слух вернули, но он до сих пор, даже шёпотом умудрялся говорить очень громко и неудивительно, что Новикова, услышала несколько раз, как он обсуждает её. И с тех пор общение, между ними стало исключительно по уставу. А вот ко мне она относилась очень хорошо, наверное, потому что я пресекал подобные разговоры. Сам я был склонен соглашаться со слухами, но болтать об этом не надо. Можно накликать неприятности. Мамлей наш, мужик свойский, но может, обидится.

Полина поморщилась от табачного дыма. Не сказать, что мы много накурили, но просто, кто курил «Астру» без фильтра, знает, махорка там ядрёная, а если её курить на позициях, но противник может пожаловаться в гаагский трибунал, на применение химоружия. Хотя наши инопланетяне, жаловаться не будет.

— Привет, Полин, — улыбнувшись, сказал я. — Как там, в женской казарме?

— Здравствуй. Лучше, чем в мужской, — дежурно отшутилась девушка.

Она протянула мне три пачки, той самой «Астры» с фильтром.

— Остальные я Лёше отдам, — сказала она своим ровным, с лёгким холодком, голосом.

Она всегда так говорит, даже когда шутит. Но только не в боевой обстановке. Видел я её в деле, повоевали плечом к плечу и она мне спину прикрывала и я её вытаскивал не раз, а потому разговорчики пресекал. Ефрейтора ей дали заслуженно, а не за постельные подвиги, а её отношения с кем-то, это её дело. Может быть, у неё потребности такие, мало ли. А может, и мне, чего перепадёт, вдруг случится, всякое ведь бывает. Короче, не нашего ума дело и лучше не выделываться лишний раз.

Я кивнул и от души поблагодарил девушку. Табачного довольствия нам полагалось пять пачек в неделю. До армии я не курил, но буквально за год стал заядлым курильщиком и пяти пачек мне не хватало. На Земле этот вопрос решался проще, а на Полигоне приходилось выкручиваться. Не было там тогда никаких магазинов, весь осуществлялся централизованно, а привезённое распределялось. Одним из способов было подружиться с некурящим воином советской армии, каких здесь было очень мало. Даже приличные девушки начинали смолить как паровоз, после двух месяцев службы. Но Полина пока держалась.

— За учебники спасибо, — сказала она и удалилась, слегка покачивая бёдрами.

Это был не обмен. Просто на прошлой неделе, я вызвался добровольцем (как-то у меня вошло это в привычку) помочь разгрузить книги, в университете. Те в благодарность дали мне несколько списанных учебников и добавили художественной литературы. Не особо интересной, иначе бы не дали. Учебники я сразу сплавил Новиковой, она не раз говорила, что после службы продолжит учёбу в Политехническом. Предупредил, что старые и списанные. Но всё равно, пришлись к месту.

— Ты смотри, что с нашим рядовым, — снова разинул пасть Мишаня, едва Новикова отдалилась на расстояние, с которого она точно не услышит вопли ефрейтора Филиппова. — Аж слюна потекла!

Избавиться от дурацкой привычки обсуждать товарищей, я пока не смог его заставить, но, по крайней мере, научил его соизмерять мощность глотки и вводить людей в искушение, набить ему морду.

Костин снова закашлялся и стал сплёвывать махорку.

— Ну почему нам дают сигареты без фильтра! — возмутился он. — Неужели нельзя выпускать побольше нормальных!

— Неправильно мыслишь, товарищ рядовой! — вмешался я. — «Астру» без фильтра, положено выдавать молодым, почему? Потому что, вы вечно голодные, а ей и накуришься, и наешься!

Мишаня снова заржал аки конь. Саша Костин сплюнул ещё раз, и потушил бычок.

— Кто в каптёрке? — спросил я у него, когда он начал выходить из проёма, бывшего нашей курилкой.

— Янис. В смысле рядовой Балодис, — отозвался он.

— Отлично, — сказал я. — Тогда докуриваем, и быстро в каптёрку, иначе Грибаидзе припрётся, тогда точно до наших нычек не доберёмся.

Костин не отреагировал на мои слова. Он слишком мало прослужил и не знал, местную солдатскую примету, что как только сержанты начинают вскрывать свои нычки, значит готовиться большая подлянка.

Я осторожно постучал в дверь каптёрки.

— Кто там? — раздался голос Яниса Балодиса, с лёгким, очень неуловимым акцентом.

— Русские оккупанты! — ответил беспардонный Мишаня, своими громовым голосом.

Я закатил глаза, и ткнул его локтем в бок. Железная дверь заскрипела, открылась и перед нами предстало разозлённое лицо Яниса. Его можно было понять. Из-за шести идиотов дурно отзываться обо всём народе, это реальное хамство и неуважение.

Сейчас уже многие забыли, но дело было вот в чём. В самом начале войны, в Риге, местные недобитые фашисты, выбежали на площадь с плакатиками «Лучше инопланетные оккупанты, чем русские». Они так недолго простояли, их начали избивать чуть ли не местные жители, а подоспевшая милиция по большому счёту спасла их от самосуда и расправы. После были выступления по Центральному Телевидению, деятелей латышской культуры, спортсменов и прочих, все осуждали это выступление. От них даже открестились эмигранты, а американцы промолчали, как и наши в аналогичных случаях в США. Но ложечки нашлись, а осадок остался. И у некоторых людей, преимущественно жителей провинции, таких как ефрейтор Филиппов, это иногда прорывалось.

— Извини Янис, — сказал я солдату и у того удивлённо вытянулось лицо. — Товарищ Филиппов иногда позволяет себе дурацкие шутки, не думая над тем, что это не смешно, а оскорбительно.

Мишаня мрачно промолчал, а я, чтобы не терять времени вошёл в каптёрку.

— За нычками? — спросил Балодис.

— За ними, за родными. А что?

— Грибаидзе полчаса назад прибегал, сказал, что скоро будет и чтобы я никого не пускал. Товарищ Кирьянов, что-то готовится?

— Угу, — пробормотал я, быстренько добираясь до наших с Мишаней запасов. — Спецоперация. Пока не говорят, где как и почему, но в течение суток, доведут до личного состава.

Глаза Яниса радостно загорелись. Салабон, что тут скажешь. Служит второй месяц, пороху ещё не нюхал, поэтому очень хочет побывать в бою, а ничего хорошего в этом нет. Нет, я-то отсиживаться не собираюсь, не для того я добровольцем пошёл. Но и радости мне это уже не доставляло.

Нычку искать долго не потребовалось, и вот наконец, я извлёк нас с Мишаней драгоценный запас. Четыре блока сигарет. Два — «Астра» с фильтром, один блок болгарских и ещё один американских. Широко жил партизан Боснюк, ничего не скажешь.

— Ладно, Янис, спасибо, — поблагодарил его я. — Мы пошли, и да ты бы сам как-то запасся. Не только сигареты…

Тот пробормотал что-то неразборчивое, а мы с Мишаней не стали его слушать, а поспешили к другим нычкам. Ничего, жизнь его научит делать запасы. Со снабжением в нашей рабоче-крестьянской армии всё в порядке, но вот только ситуации разные бывают. Не всегда оно успевает и тогда при себе лучше иметь небольшой запас, чтобы не было так грустно ждать, когда про нас вспомнят.

— Значит так, товарищ Филиппов, — начал я, официальным голосом, едва мы отошли подальше от каптёрки. — Ещё одна подобная выходка, и выговор по комсомольской линии тебе обеспечен.

Мишаня, парень нормальный. Но иногда его заносит так, что лучше одёргивать, а за те полгода, что мы сидели на базе, он как-то расслабился.

— Ну а чего такого-то?! — возмутился он.

— Ничего. Янис Балодис, комсомолец и твой боевой товарищ. И лично он осуждал выходку этих идиотов в Риге, как и вся его семья и ты не имеешь права делать намёки, приравнивая его к тем фашистам.

Мишаня сердито сверкнул глазами, но ничего не ответил. Я всё-таки надеялся, что его проймёт, и больше он мне неприятностей не доставит. А то ведь и правда придётся лепить выговор, а этого не хотелось бы.

— Не забывай, что ты скоро пойдёшь с ним в бой, и, возможно, он будет прикрывать тебе спину, — уже нормальным голосом объяснил я. — Понял?

— Понял, понял, — проворчал Мишаня, и тут нас догнал старший сержант Ираклий Грибаидзе.

Разговорившись, мы проглядели главную опасность. А Ираклий никуда не делся, просто сам метался по территории, партизанскими тропками. Грибаидзе был чем-то похож на Скрипача из фильма Кин-Дза-Дза, только был покрепче, и выглядел он более уверенным в себе.

— Кирьянов, у меня к тебе просьба, — акцента в голосе старшего сержанта почти не слышалась. — Собери к пяти часам личный состав в ленинской комнате, там Гриценко и Фролов будут ставить нам боевую задачу. Сам я сейчас не могу…

Он недоговорил и стало понятно, что у Грибаидзе инспекция его нычек.

— Так точно, — буркнул я, думая, успеем ли сами собрать свои скудные запасы, а старший сержант убежал, едва услышав ответ.

— Успеем, — ответил Мишаня, на мой невысказанный вопрос. — Разделимся и всё соберём. К тому же большинство наших в казарме.

Я кивнул. И мы действительно уложились в положенное время, а в пять часов я впервые услышал про планету МПРО-14ЖК, которую сейчас все знают как Кадмию.

Глава 2 Вылет и неудачная посадка

Сказать, что я был ошеломлён, тем, что я услышал… Ха! На самом деле за год, проведённый в армии, я уже ничему не удивлялся. Ну, планета, ну странный технологический объект. Эка невидаль. Здесь всё странное.

Короче, дело было вот в чём. Несколько месяцев назад, очередная разведывательная экспедиция обнаружила звёздную систему, с одной пригодной для жизни планетой, и более сложным и энергоёмким порталом. Такие устройства, как мы уже знали, позволяли переходить из одного галактического рукава в другой. Мы нашли несколько подобных проходов, но почти все они контролировались имперцами, отбить их не удалось, а единственный межрукавный портал землян был захвачен американцами. Они, безусловно, разрешали нам им пользоваться, как союзникам, но лучше всё-таки было бы иметь свою дверь. Всякое, может случиться.

Однако взять под контроль и портал и звёздную систему оказалось сложно. Дело в том, что порталы всегда включаются по-разному. В Солнечной системе запускали непосредственно с портала, потому как он находился вдали от обитаемых планет, но здесь, в этой звёздной системе, управление осуществлялось напрямую с планеты, что встречалось намного чаще. Но проблема была не в этом. Контрольное устройство было надёжно защищено, неизвестно кем, но, вероятно, Предтечами. Из космоса оно было прикрыто электромагнитным излучением, которое надо было отключить, добравшись до него пешком по планете. Внизу же, как многие подозревали, нас ждали многочисленные сюрпризы и охранные устройства Предтеч. Казалось бы — соваться в таких условиях, очень глупо, но Земля тогда находилась в очень тяжёлом положении и хватались буквально за каждую соломинку. Назвали всё это дело «операция Пирамиды», так как пульт управления порталом, по всем расчётам, находился внутри одной из четырёх пирамид. Почему-то Предтечи построили там здания именно в такой форме.

— Вопросы есть, товарищи бойцы? — немного нервничая, спросил младший лейтенант Терёхин.

Он был не настоящий офицер, а попал к нам физмата ЛГУ, закончив военную кафедру. Мужик он был хороший, но какой-то излишне суетливый, потому что солдаты, особенно ветераны Арсы и Нотри, относились к нему скептически. Прислали его два месяца и в бою он ещё ни разу не был, а считалось, что мамлей нами командует. Какого чёрта «пиджака» вообще отправили в космодесант, я ни тогда, ни сейчас попросту не понимаю. Мог, конечно, и сам попроситься, но как-то маловероятно. Тогда ещё не сняли героических фильмов про наши подвиги, а про сам род войск если и слышали на гражданке, то путали с ВДВ, что нас очень злило, десантников, кстати, тоже.

Но он мне нравился. Не строил из себя крутого командира, хотя и спуску-то не давал. К тому же старался заинтересовать нас, скажем так, прикладной наукой, то есть рассказывал о каких-то новых открытиях и вещах, с которыми мы постоянно сталкивались во время службы. Как-то раз, мы с ним устроили проверку одной солдатской байки, которая ходила про наши новые автоматы АК-97, но об этом позже.

— Товарищ младший лейтенант, — поднял руку я. — По какому принципу будем формировать группы для спуска на планету?

По его лицу читалось, что как бог на душу положит, но так он ответить не мог, поэтому стал выкручиваться.

— Мы решили поручить это сержантскому составу, — уверенно ответил он.

Я переглянулся с Грибаидзе. Мы друг друга поняли. Берём в команду ветеранов, тех с кем уже успели повоевать, и совсем немного новичков.

— Товарищи, бойцы, — вмешался старлей Гриценко, видя, что ещё немного и младший по званию «поплывёт». — Нам поставлена очень ответственная задача, успешное выполнение которой может повлиять на исход войны. Поэтому отнеситесь со всей серьёзностью. У вас будет два дня на подготовку, которой я лично займусь.

Гриценко это серьёзно. Короче, повлияет или нет это на исход войны, но с нашим старлеем тужить не приходиться. Следующие два дня, нас ожидают такие, что для нас за счастье будет десантироваться на малоизвестную планету, где нас ждёт неизвестность, не подразумевающая ничего хорошего. Вообще, он дядька опытный, настоящий космический волк. В космодесанте с самого начала войны пришёл сюда, как и я, рядовым и добровольцем и вот стал офицером. Возможно, звёзд на его погонах было бы больше, но Гриценко загнали в военное училище только с третьей попытки, да и даже не в училище, а на командные курсы. Если мы идём с ним, то пофиг, что у Терёхина нет никакого боевого опыта, там старлея на двоих хватит.

Я ним сталкивался, во время бойни на Нотри, после которого я получил свою первую боевую награду: за оборону Нотри. Он вытащил из-под огня имперцев, то, что осталось от подразделения, в котором, служил я.

Собрание мы покинули вместе с Грибаидзе. Я хотел было нырнуть в курилку, но вовремя вспомнил, что Ираклий не курит, поэтому дела пришлось обсуждать практически на виду офицеров и солдат, в трёх метрах от входа в казарму.

— Значит, наша группа — ты, я, Филиппов, Барсуков, Мовсесян, кого ещё? — немного волнуясь спросил Ираклий.

— Свешников же? — удивился я.

— Да, точно, Лёха, его тоже берём, — согласился Грибаидзе.

— А не многовато у нас сержантов и ефрейторов? — влез Филиппов. — Если…

— Ай, джандаба! — ругнулся Ираклий. — Да молодых надо взять.

— Костин, Балодис, Сумкин, Омаров, самые толковые, — сказал я.

— Слушай Валер, тогда подбери народ, сам понимаешь, чтобы нам офицеры не зарубили список, ну и молодые при этом у нас под ногами не путались.

Сказав это, он моментально куда-то умчался.

— Не все нычки вскрыл, — заметил Миша. — Но смотри какой орёл. Озадачил тебя и улетел. Но не расстраивайся. Станешь, старшим сержантом, сам будешь народ нагружать.

— Я тебя буду грузить, — пообещал я.

— Ха. Ха. Забудь про это. Я выше ефрейтора не поднимусь, так что Лёхе Свешникову все шишки достанутся.

— Вот! Хорошо, что напомнил. Пойдём его поищем. Чтобы скучно не было.

Но в курилке мы Свешникова не нашли. Зато обнаружили там четверых новобранцев, которых я рекомендовал Ираклию. Молодцы были все как на подбор, высокие, крепкие и сейчас докуривали свои бесфильтровые сигареты, которые мы называли беспонтовые. При нашем появлении они молча уставились на меня с Мишаней.

— Готовьтесь бойцы, смертушка ваша пришла, пойдёте в отряде со мной и Грибаидзе, — сообщил им я. — А чтобы вам не скучно было, подтянете своих дружбанов.

А что ещё делать, если, как ни крути, а отряд получится неслаженным. Надо по максимуму сплотить бойцов.

— Гонять вас будем, как псов шелудивых, — добавил Мишаня. — Все три дня.

О том, что нас всех будет гонять старлей Гриценко, Филиппов вежливо умолчал.

Однако бойцы почему-то обрадовались. По всей видимости, им показалось, что идти с отрядом ветеранов более безопасным, чем с такими же салагами, но с сержантскими лычками. Это они зря. Когда воюешь с настолько превосходящим тебя противником, как Империя Миллиарда Звёзд, любая боевая операция, это долбанная лотерея, где тебе не поможет ни боевой опыт, ни какие-то специальные навыки, а только везение.

— Товарищ сержант, — обратился ко мне рядовой Омаров. — Говорят, если операция будет удачной, то нам дадут неделю отпуска?

У Филиппова от такого вопроса пропал дар речи. Дело в том, что Омаров служил всего-то три месяца, считай без году неделя, а уже запрашивает как там насчёт отпуска. А надо сказать, что ни Мишаня, ни я с тех как прибыли на Полигон, домой не возвращались, хотя служили больше года.

Понятно почему. Тогда ещё не была отлажена в должной мере логистика, каких-то регулярных рейсов на эту планету не было, а гражданские звездолёты сюда везли учёных и оборудование, а отсюда, чаще всего везли офицеров, командование, разведчиков, почту, срочные документы, а реже раненых или демобилизовавшихся бойцов. Короче, не до отпускников нам было тогда.

Командование космическими войсками, и мы и американцы, не сговариваясь, перенесли из Солнечной системы, на первую открытую нами планету у другой звезды. От Земли до портала лететь восемь часов, так теряется всякая оперативность в управлении войсками.

Пока Мишаня всё не испортил, я спокойно соврал рядовому.

— Да, весьма вероятно. Главное — вернуться с задания живыми.

Бойцы обрадовались и спокойно докурив пошли в казарму. Ну да. Молодые ещё, не обстрелянные. Пока не верят в собственную смерть. Мы-то уже знаем, что шансы выжить, они как в том анекдоте, про блондинку и динозавра. И никто не знает, в какие пятьдесят процентов мы попадём через три дня.

— Что это сейчас было? — наконец нашёлся Мишаня.

— Что надо. Миш, не сношай мозги ни мне, ни молодёжи. Пусть они будут бодрые и оптимистичные.

— Ага, ага, как же, — проворчал Филиппов, стрельнув у меня сигарету.

Я не хотел ему говорить, но у Омарова дома был пёс. Овчарка, которую он взял ещё щенком, и растил его и пса этого, надо сказать, он любил и тот, как и всякая животина отвечал любовью своему хозяину. Омаров очень грустил по псу, не запомнил его клички, но если и рвался домой, то только к тоскующему псу. Очень жалел, что в армию нельзя брать собак. Я не особо понимал, этой его привязанности, но учитывал. Мишаня же, обязательно сказал бы какую-нибудь гадость по этому, а может, и нет, но я рисковать не стал. У Сумкина было вообще всё просто. Его невеста служила на Земле, где-то при штабе. Не слишком физически развитая девчонка, так что её не стали брать в космос. В отпуск он, вероятно, хотел рвануть к ней. Янис Балодис грустил по младшим братьям и сёстрам, с которыми на гражданке, с удовольствием возился всё свободное время. Сашу Костина в метрополии ничего не держало, он, как и я в первые месяцы службы хотел военных подвигов. Но явно был бы не против вернуться домой на недельку с медалькой и прошвырнуться по улице, гордо задрав нос. Но да. Не всегда наши мечты соответствуют грубой реальности. Возможно, к лучшему.

— Забудь про них, — проворчал я. — Салабоны меня не волнуют. А вот товарищ старший сержант Грибаидзе меня напрягает.

Мишаня нагло заржал. Я побелел от злости, поняв, что он имеет в виду.

— Заткнись, ты, дурак, — прошипел я. — Личное, здесь вообще не при чём. Ираклий, как ты заметил, сбивает в отряд опытных бойцов, а салабонов старается брать по минимуму. Понимаешь, что это значит?

— Ёмана… — тут до Мишани дошло.

Грибаидзе прислали нам, на усиление в позапрошлом месяце и на замену отбывшему старшему сержанту Ольге Зотовой. На вопросы, где он служил раньше, старший сержант отвечал неохотно и вскользь. Упоминал про Ярве, но не более. За эту систему мы тоже постоянно бились с имперцами, но контролировали её более или менее плотно, поэтому нужды в космодесанте там не было. Ещё Ираклий по своему характеру любил прихвастнуть, но все его байки ограничивались охотой. Участвуй он хоть в одном боевом столкновении, он, конечно, раздул это до невероятных масштабов, но рассказывал об этом постоянно, а не па́рил бы нам мозги охотой в горах. У нас были подозрения, что он не из космодесанта, но теперь всё сошлось окончательно.

— Он же, по сути, такой же салабон, как и эти четверо! — ужасался Миша.

— Я тебе на это с самого начала намекал, — буркнул я.

— И всё равно, — ухмыльнулся Мишаня. — С Олей Зотовой тебе было бы лучше.

Я только отмахнулся от него рукой, вспомнив старшего сержанта Ольгу Зотову.

После неудачного штурма спутника планеты Нотри мы возвращались на базу, на космическом корабле. Настроение у нас было так себе, мы понесли существенные потери, а адреналин бурлил, потому что нас выдернули из горячки боя. Я тогда был начинающий курильщик, а на кораблях хоть и запрещено курить, но все знали, что в стыковочном переходнике это можно сделать и безопасно и беспалева.

Словом, залез я в этот переходник, и только достал сигарету, как в проёме показалась рыжая голова старшего сержанта Оли Зотовой. Я даже удивиться не успел, потому как знал, что Олька некурящая, а она просто выбила сигарету из моих рук, а потом крепко меня поцеловала, попутно расстёгивая мои и свои штаны. От такого счастья я, чуть не закончил до того, как всё началось, но к счастью, справился, и не ударил в грязь лицом, хоть старший сержант и оказалась второй женщиной в моей жизни. Почему я так решил? Когда мы закончили, она сказала — пойдёт, опять поцеловала меня в губы, и уползла обратно.

— Пойдёт, — повторил я за ней, расплываясь в довольной улыбке, а потом, шустро нашёл сигарету, и по классике жанра, закурил.

Такое часто случается, после боя. Всегда надо сбрасывать излишнее напряжение. И моралисты, могут сколько угодно осуждать меня за это, но такое со мной случалось часто и когда служил в армии. Да и потом, когда носился по планетам двух Галактик, всякое бывало.

С Олей Зотовой сложилось всё печально. Хоть мы какое-то время пользовались друг другом для разрядки, но на все мои вопросы о наших отношения девушка предлагала дождаться конца войны, а уже там решить, что к чему. Зотова, как и я, пошла в армию добровольцем, не дожидаясь призыва, а значит, наша служба должна была закончиться почти одновременно, хоть она и служила уже полтора года, а у меня тогда и полугода не набралось.

Она была немного не в моём вкусе, невысокая, худощавая и рыжая, с бледной кожей, усыпанной веснушками, но чем-то меня зацепила. Нет, не тем, что была единственной женщиной на много парсек вокруг. С противоположном полом в Советской Армии тогда обстояло всё неплохо. Задолго до того как я попал в армию, ещё с середины восьмидесятых, когда стало понятно, что дело идёт к межпланетной войне, в армию стали призывать и женщин.

Поэтому дефицита не было, симпатичных девушек, а то и просто красавиц, хватало. Девушки служили во вспомогательных частях, но и в боевых отрядах их было немало. Командиры, как водится, запрещали подобные отношения и наказывали пойманных порой очень серьёзно, но остановить двух молодых людей, которые в боевой обстановке воспылали друг к другу чувствами, не могли. Да и сами офицеры были далеко не безгрешны в этом отношении.

Но за два месяца до экспедиции на Кадмию, Олю вызвали к начальству, и после небольшой беседы, она присоединилась к спецотряду, для выполнения какого-то секретного задания и после этого просто пропала, а нам прислали очень мутного Ираклия Грибаидзе, на замену и фактически на меня легли обязанности старшего сержанта, в то время как Ираклий лишь изображал бурную деятельность.

Так что Миша был неправ. Дело было не в личных отношениях. Просто мне не хотелось идти в бой с таким командиром.

Но думать об это было некогда, потому что со следующего дня начались анонсированные Мишаней адские деньки. Мы гоняли молодых, а офицеры гоняли нас всех.

— Вы несколько месяцев провели в космодесанте как у Христа за пазухой, — застраивал Филиппов шестерых тяжело дышащих салабонов, среди которых были Костин, Балодис, Сумкин и Омаров. — И что значит, не можете прицелиться после стометровки? Там, на территории Империи, вас никто ругать не будет. Вам просто прострелят головы!

— Меньше, — робко пискнул Костин. — Я всего три месяца как прибыл.

Ворчание остальных показало, что они тоже не полгода провели на Полигоне. Как будто это имело хоть какое-то значение!

— Да без разницы! — гаркнул Мишаня. — Я через неделю после прибытия, в бою оказался, а сержант Кирьянов…

— На третий день отправили прикрывать эвакуацию в МПРО-40К, — лениво заметил я.

— Ага, там мы и познакомились, — фыркнул Мишаня.

На самом деле парням просто немного не повезло. Прилети они на неделю раньше, сразу бы попали на Арсу, а может быть, и повезло. Но явно не нам. Мы работаем с тем, что имеем.

— Вы чего расшумелись? — из казармы высунулась голова Ираклия Грибаидзе.

— Молодых натаскиваем, — отмахнулся я. — Не парься.

— Ясно, — буркнул тот и скрылся.

Филиппов посмотрел на меня со значением. Я скривился, в ответ. Что я мог поделать? Офицеры бы не стали меня слушать, а то бы и выговор влепили.

— Ладно, давайте перекурим и продолжим, — проворчал я, направляясь к курилке.

По пути я мрачно думал о том, что нам предстоит. Казалось бы, простая задача. Высаживаемся, идём через джунгли. Если что-то не так, останавливаемся, даём сигнал на корабль, ждём подкрепления. Чувствовалась мне какая-то очень большая подлянка, во всём этом. Не могло быть всё так просто. Иначе бы Предтечи не стали бы огород городить, прикрывая объект из космоса. Мишка тоже загрузился, походу. Сигареты, к счастью, он у меня стрелять не стал. С утра нам выдали по блоку на двоих.

— Товарищ сержант, — вырвал меня из размышлений голос Костина. — А правда, через неделю, будет концерт и кто-то известный прилетает с Земли, выступать?

Я мысленно закатил глаза. Вот блин, салабоны. Вчера мечтали об отпуске, сегодня о концерте. Что-то бы одно выбрали уже.

— Правда, — проворчал я. — Только пока не прилетит, не узнаем. Но, возможно «Любэ». Они часто к нам прилетают выступать.

— «Сябры» ещё мотаются к нам постоянно, — влез Мишаня. — Но я думаю, что хоть в этот раз нам «Медведей» привезут.

— Миш, а давай, если в этот раз они не прилетят, ты просто промолчишь?

Ефрейтор Мишаня походу обиделся.

— А что случилось? — загорелись глаза у Балодиса.

— А то. Когда в марте к нам Виктор Цой приезжал…

Салабоны застонали. Ну правильно. На концерт группы «Кино» и на гражданке не особо попадёшь, билеты раскупают за месяц, а за неделю уже и у спекулянтов не достать.

— Так вот, — продолжил я, не обращая внимания, на корчившего мне страшные рожи Филиппова. — Туда, естественно, сбежались, даже те, кто не очень любит советский рок, например, Мишаня, который нудел мне в ухо, говоря: вот уж лучше бы прилетели, лидеры советского метала «Медведи», потому как у них такие гитарные запилы, что хоть с концерта в бой иди.

— Так оно и есть! — крикнул Филиппов. — Слушай, у них и патриотические песни и военные и даже военно-патриотические. Почему их не возят-то?

— Да у Цоя тоже есть… — робко пытался возразить Костин.

— Может «Легенда»? — возмутился Мишаня. — Вообще, упадническая песня, а про «Звезду…» я и не говорю.

— Вот! — поднял я палец вверх. — Так на самом концерте продолжалось до тех пор, пока сверху двое старших сержантов не попросили Филиппова прикрыть хлеборезку или валить в казарму и слушать там, что нравится. Вы же знаете, что товарищ ефрейтор тихо говорить не умеет.

Салабоны заржали, но тут же осеклись, потому как перекошенное лицо Мишани, сообщило им, что жизнь их в ближайшие дни станет очень грустной и тяжёлой. Настолько тяжёлой, что в бой они ломанутся сами, ища смерти как избавления. Моя вина. Иногда забываю о субординации и что в присутствии рядовых лучше не подшучивать над теми, кто старше их по званию.

— Короче, парни, мне нравятся и Цой и «Медведи» и, как говорится, пусть приезжают и побольше, и почаще, — махнул рукой я, пытаясь сгладить неловкость. — И честно говоря, я бы с удовольствием сходил бы и на концерт Лозы.

Тут уже засмеялись все. Нам тогда показалось, смешным, ведь у Юрия Лозы совсем не было песен для поднятия боевого духа, но смешное случилось через две недели, после того как мы вылетели на Артефакт. Он действительно приехал на Полигон, с концертом. И естественно, пользовался огромным успехом.

Впрочем, и на «Медведей» я попал, правда, после того как демобилизовался, уже на Земле. Отличная музыка, чумовые запилы, а их фронтмен Димон хоть и ненамного младше моих родителей, но отжигал так, что любой молодой позавидует. «Добейте выживших», отличная песня же у них, которую любят все, кто воевал с Империей. И правда, странно, что их никогда выступать к нам не привозили, если он за этот хит получил и признание и первым из всей советской рок-сцены звания народного артиста, будучи живым.

А через три дня с Полигона к планете МПРО-14ЖК, отправился звездолёт «Ушаков», на борту которого было шесть отрядов космодесанта, учёные, врачи, и кто там ещё был нужен в таком нелёгком деле? Командовал операцией майор Фролов, дядька опытный, который с первого дня войны, не вылезал с фронта и которого солдаты и офицеры уважали, и немного побаивались, хотя он никого ни разу не ударил, а голос повышал только в боевой обстановке и то по необходимости. Настроение у нас было разным. Бодро-оптимистичное у салабонов. У меня ровное, ибо и не из такого дерьма вылезал, а вот у Мишани оно было похоронным и иногда у него это прорывалось. Пришлось, вытащить его в переходник, и вправить мозги, пока этого не заметили офицеры.

Сначала на МПРО-14ЖК (название Кадмия она получила позже, и я ещё расскажу как именно), было решено сбросить два отряда, по десять человек, которые должны были провести первичную разведку и по возможности дойти до пирамид. Если бы возникли какие-то сложности, то мы должны были связаться со звездолётом, непосредственно с Фроловым и тот бы уже принимал решение, как действовать дальше, то ли поддержать нас, то ли эвакуировать и попытаться снова зайти, но с другой стороны. Разумеется, всё пошло не плану, а как иначе-то?

Наш корабль подошёл к максимально близкой точке, и выбросил два спусковых аппарата, с нами на борту. Нам с двумя учёными, предстояло идти по поверхности сутки, пробираясь сквозь джунгли, с абсолютно неизвестной флорой и фауной, чтобы добраться до цепи пирамид в долине на экваторе, одна из которых и была нужным нам объектом, управлявшим местным порталом. Считалось, что разумной жизни на планете нет, а от местного зверья два отряда космодесатников в состоянии отбиться. Впрочем, разум тех созданий что мы встретили и сейчас является предметом для дискуссий.

Фролов ещё раз внимательно нас оглядел, потом быстро бросил.

— Свешников. Пойдёшь с третьим отрядом, а вместо тебя Новикова, — и объяснил. — Многовато сержантов, надо кого-то и на потом оставить.

На лице Лёхи ничего не отразилось. Зато мамлей Терёхин просиял, а Мишаню просто перекосило. К счастью для всех нас его лица офицеры не видели, так как он стоял в полутьме, привычной для звездолётов тех лет. Фролов же перевёл взгляд на Гриценко.

— Товарищ старший лейтенант, вы уверены, что при спуске следует корректировать курс?

— Так точно! — отозвал тот. — Мы произвели несколько ложных сбросов и определили, что зенитные орудия отрабатывают цели на определённой высоте. Чем ближе к земле, тем больше разрешённая для посадки площадь.

Майор Фролов, задумчиво кивнул, но ничего не стал говорить. Может быть, зря, конечно. Поэтому мы погрузились в спусковые аппараты, иначе капсулы, и звездолёт выстрелил нами в сторону планеты.

В каждой капсуле разместилось по десять человек, если не считать пилотов. Два учёных, два офицера, и шестнадцать солдат. Командиром, как я уже сказал, был старлей Гриценко, а заместителем младший лейтенант Терёхин. Впрочем, это всё неважно, потому что когда спусковые аппараты упали, командиры и пилоты не выжили.

Капсулы корабль-то выбросил, а остальное не его забота, и даже то, что мы не летели вниз, а падали, экипаж не волновало. Разумеется, нас дико трясло, потому что аппарат экспериментальный и не будь сейчас войны, никто бы нас сюда не засунул, а десять раз протестировал бы эти летающие гробы, прежде чем сажать в них людей. Впрочем, я на тряску не обращал никакого внимания. Привык уже, чай не первый раз, сбрасывают на планету. Это молодёжь как-то дёргалась, и мимо меня пробежал Саша Костин с выпученными глазами. Я гаркнул на него, приказав сесть на ближайшее место и тот испуганно подчинился.

— Что-то пошло не так, — вдруг сказал Мишаня и начал озираться по сторонам.

— Обычная высадка, — буркнул я, но Филиппов меня уже не слушал.

Он отстегнул ремень и лёг в проход, прикрыв руками голову. Кто-то из молодых хихикнул, но смех стих после моего окрика. Я и сам почувствовал, что происходит что-то не то, и отстегнул ремень. Из пилотской кабины раздался крик Терёхина, послышался мат пилотов и в это время, как будто огромный кузнечный молот ударил в бок капсулы, полыхнул огонь и наступила тьма.

Два наших спусковых аппарата просто рухнули на планету, иначе это не назвать. Всё-таки инопланетная техника, не к ночи будет помянута. Нет без вопросов, работает всё хорошо, правильно и как надо, но вот люди не всегда понимают, что надо делать и поэтому случаются разные неприятности. Как у нас, когда, столкнувшись с ракетой, пилоты не смогли выровнять аппарат, а досталось нам меньше, чем первом и мы не сели, а упали на планету.

В первом спусковом аппарате гибели удалось избежать четырём бойцам: мне, сержанту Валерию Алексеевичу Кирьянову, Мишане, он же ефрейтор Михаил Сергеевич Филиппов и рядовым Александру Костину и Янису Балодису. Кто выжил во втором, нам тогда было неизвестно, да и вообще мы не были уверены, что их аппарат упал рядом с нашим.

Я пришёл в себя в полной тьме, наполненной чьими-то вздохами, сдержанной руганью и прочим, что сопровождает неудачное приземление. Меня лупил по щекам Мишаня, матерясь сквозь зубы и просто требуя прийти в себя.

— Ефрейтор Филиппов, убрал руки, мать твою, — прошипел я.

— Маму не трогай, — ответил. — Слава богу, хоть ты жив остался, не мне командовать, этими двумя обалдуями.

— В смысле хоть? — не понял я, держась за голову, всё ещё не до конца придя в себя. — Что с остальными?

— Трупы, — буркнул Филиппов. — Я уже всех проверил. Все мертвы. Кроме меня, тебя, Костина и Балодиса.

До армии Миша проучился год в Рязанском меде. Нет, из медицинских вузов в армию не призывали, но его исключили по итогам летней сессии. И я очень надеялся, что хоть живых от покойников, его за это время отличать научили.

Я лишь выругался. Ребята хорошие, но у них идёт первый год службы. Подготовка какая-никакая есть, стрелять умеют, автомат, наш славный АК-97, собирать — разбирать могут? Ну и хорошо. Значит, годны для службы в нашем славном космодесанте. Остальному их или сержанты выучат, или сами в бою как-нибудь. Скажем прямо, наш род войск тогда был совсем-совсем новый, и никто не представлял, как нас надо правильно использовать. Под конец войны, правда, научились. И то потому что деваться было некуда. А пока случалось и такое.

Высказав Мишане, всё, что я думаю про его способ сообщения плохих новостей, я начал командовать. Приказал я самое логичное в этой ситуации, вскрывать дверь и лезть наружу. Экзоскафандры, которые мы прихватили, на всякий случай, тоже сгорели, либо полностью, либо частично. И что было хуже всего — связь вырубилась намертво, без возможности восстановления. Это мне Мишаня сказал, он в радиотехнике разбирался хорошо. И чего его в медицинский понесло?

— Воздух почти земной, радиации нет, особо злобных микроорганизмов тоже не нашли, — успокоил я личный состав, перед тем, как мы стали открывать выход наружу. — За нами никто не прилетит, спасательная экспедиция планами не предусмотрена, так что сидеть мы тут можем до посинения. Но лучше попытаться выполнить поставленную боевую задачу хотя бы частично.

Насчёт микроорганизмов я нагло врал. Ясно же, что учёные из разведывательной экспедиции, смотрели на глазок, да и пробы были взяты совсем на донышке. Некогда тогда было проводить более вдумчивые исследования. Надо скорее плацдарм захватывать, дополнительный портал из рукава Ориона в другие рукава Млечного Пути. Однако было бы глупо сидеть в капсуле всё время, в страхе перед неизвестными бактериями и вирусами и ожидая, вдруг нас кто спасёт. К тому же я совершенно случайно попал пальцем в небо: спасать нас было некому. Но тогда я просто подумал, что после того как мы перестали выходить на связь, майор Фролов мог приказать высадиться в другом месте, а значит, нам надо было дойти до пирамид, чтобы встретиться с нашими.

— Это из-за Гриценко такая фигня случилась, — пробормотал Костин. — Я слышал его на связи. Он заставлял пилотов приземляться как можно ближе, чтобы по джунглям потом не так долго шастать. Сидел рядом с пилотом, пока меня Терёхин в хвост не прогнал.

— Отставить рядовой! — приказал я.

Для полного счастья нам как раз не хватало ещё обсуждать пусть и покойное, но командование. И хоть я тоже много чего думал в адрес погибшего старлея, но старался держать это при себе.

Впрочем, дверь мы вскрыли шустро. Я приказал собрать, что не сгорело, а даже если подпалилось, то всё равно тащить наружу, потом разберёмся, а пока бойцы выполняли приказ, я заметил вторую капсулу, которая совершенно наглым образом рухнула рядом с нашей. На это я, честно сказать не рассчитывал, полагая, что второй спусковой аппарат могло и занести куда-то очень далеко. Или близко, но без разницы, мы бы всё равно не нашли.

Вот честно, знай я, чем всё это закончится, я бы не стал её вскрывать, пусть без помощи извне, находящиеся там вряд ли выжили. Но тогда… Я очень надеялся, что остался в живых старший лейтенант Гриценко или прапорщик Ломов. На худой конец, старший сержант Грибаидзе, хотя от него вообще не было бы никакого толка. Мне очень не хотелось командовать отрядом, который должен выполнить сложную и опасную военную операцию. И это несмотря на то что тогда я ещё рвался в офицеры, хоть и насмотрелся на всякое, за полтора года войны, которую мы потихоньку проигрывали. Но я отдавал себе отчёт, что от любого офицера или хотя бы опытного прапорщика, толку будет больше. И я был прав. С толковым командиром мы могли бы дойти до пирамид без потерь. Не уверен, что обнаружили бы Артефакт, а возможно, бы нашли, но не сразу. Короче, вилами по воде всё это писано. Если бы да кабы, как выражалась моя бабушка, во рту росли грибы. Отставить. Правильно не во рту, а в роте!

И что немаловажно, следовало проверить, вдруг во втором аппарате работает связь и попытаться сообщить на доставивший нас сюда космический корабль, что экспедиция погибла почти в полном составе и получить хоть какие-то инструкции. В тот момент я не знал, что, высадив нас, корабль покинул эту звёздную систему, вернувшись на Полигон.

После того как мы вскрыли второй летающий аппарат и узрели, что осталось внутри от второго отряда, то чуть не проблевались. Чуть, это потому что какой-никакой боевой опыт у нас был, а значит, фарш, в который порой превращаются человеческие тела, видели и не раз. Правда, внутри капсулы это зрелище было более жутким чем во время битвы.

— Капец, — сказал Мишаня, отпрянув от двери. — Что делать-то будем?

— Снимать штаны и бегать. У нас приказ, ефрейтор Филиппов, если вы забыли, — злобно отозвался я, потому что мне и самому стало не по себе. — Идти к пирамидам, и пытаться взять под контроль здешний портал.

— А как мы их найдём, а если всё-таки сможем дойти, то как включим? Кто-нибудь из вас разбирается во всей этой инопланетной технике? — нервно вскрикнул подошедший Костин. — С нами был только один учёный, если не считать Терёхина — Саакян, он вон там лежит!

Солдат потыкал пальцем, внутрь аппарата с фаршем. Понятно. Неопытный солдат первый раз попал в нестандартную ситуацию.

— Отставить истерику, рядовой Костин, — сердито приказал я, потому что меня начало раздражать всё происходящее. — Мы с ефрейтором Филипповым, в свободное время не по бабам шлялись, а ходили на курсы, изучали технологии пришельцев. Или всё-таки сможем починить связь, и нам с орбиты объяснят, что делать. А может…

Мой вдохновляющий монолог был самым наглым образом прерван чьим-то стоном. Мы втроём переглянулись.

— Оттуда, — сказал Мишаня, мотнув головой в сторону капсулы и почему-то побледнев при этом.

— Может, Саакян? — робко спросил Костин.

— Даже если и не он, всё равно нам его доставать. Не бросать же здесь товарища?

Мишаня и Костин очень недобро посмотрели на меня.

— Я полезу, — сказал я. — А вы ефрейтор Филиппов, пока выставьте боевое охранение и посмотрите, что у нас есть, что мы можем взять с собой, а что лучше оставить.

Озадачив личный состав, я прикрыл лицо куском ткани, чтобы было легче дышать и запах не валил с ног, а сам полез во внутренности второго спускового аппарата.

— «Только бы не потерять сознание» — билась в голове единственная мысль. — «И авторитет упадёт, да и валяться среди этого фарша такое себе удовольствие. Вот какой же всё-таки Гриценко долбоклюй. Хоть и нехорошо так думать как о покойнике, так и о старшем по званию. Ну какого планетарного буя, он тащил нас поближе к линии? Блин, прогулялись, бы по джунглям, не сахарные, ничего бы с нами не случилось. Во всяком случае хуже бы не было чем то, что мы имеем сейчас».

Постепенно среди людских останков, удалось найти единственное неповреждённое тело. Я осмотрелся ещё раз. Действительно, только одно. Присмотрелся получше и чуть не застонал от разочарования. В той мясорубке, которой стал второй спусковой аппарат, выжила ефрейтор Полина Новикова, которая была неплохим бойцом, но нам нужен был или командир, или учёный. Однако, не бросать же её там одну? Поэтому мне, стиснув зубы, пришлось тащить её навстречу всем нашим неприятностям. К сожалению, было непонятно, ранена она или нет, а если у неё что-то сломано? Не сидеть же нам всем здесь, тогда? Или придётся бросить раненого товарища, чтобы выполнить приказ?

От таких мыслей слегка разболелась голова, но Новикову я всё-таки вытащил наружу, сдав на руки Мишане, которого тоже перекосило от разочарования. И я его тогда понимал!

Едва Новикова пришла в себя, как у неё случилась истерика, когда она узнала о гибели Терёхина. Пришлось её слегка успокоить, не совсем медицинскими методами, и оставив её приходить в себя под присмотром Балодиса, мы с Мишаней занялись вычислениями.

Следовало понять, где мы и упали и в какую сторону и как нам идти. Для этого Мишаня обшмонал труп Терёхина, а я ещё раз слазил в капсулу с фаршем и после длительных поисков нашёл карты и измерительные приборы, с помощью которых за несколько часов мы и определили, где находимся и где эти проклятые пирамиды.

— Ничего сложно, — довольно потёр руки Мишаня. — Идти всего шестнадцать часов. Можно и в одни сутки уложиться.

— Можно, да не нужно, — поправил его я. — К тому же неизвестно с чем мы столкнёмся по пути. Так что держи в уме два-три дня.

Выдвигаться решили с утра. Во-первых, следовало разобраться с запасами. Во-вторых, следовало привести в себя ефрейтора Новикову, а в третьих, всё-таки лучше было идти с утра, а пока выспаться.

Глава 3 Проклятые джунгли Кадмии

Ночью, вокруг разбившихся катеров было на удивление спокойно. Местная живность старалась обходить, воняющие чем-то палёным, свалившиеся с неба куски металла. Может быть, научены горьким опытом? Кто-то ещё, до нас, посетил эту планету? Интересно тогда, чем этот визит закончился?

Я дежурил последним, поэтому едва рассвело, без зазрения совести, поднял своих сослуживцев.

— Отряд, подъём! — скомандовал я, заходя в «наш» катер.

Тела мы перенесли вчера во второй катер, а сами обосновались в первой капсуле, хотя Мишаня и нудил, говоря, что раз нашлись палатки, то и ночевать надо в них. Ничего, мы здесь не туристы на прогулке. Успеем ещё в них поспать и не раз. Так что надоест. Вот, кажется, мне почему-то так.

Аж на душе радостно, от того как шустро они подскочили. Все, кроме Полины. Она открыла глаза, но осталась лежать. Я присмотрелся. Новикова спала без одежды видно, сильно её вчера накрыло, соображалку отключило целиком и полностью, раз после дежурства, она улеглась спать в нижнем белье. Глаза у Филиппова стали просто бешеными.

— Отряд, наружу! Подготовить оружие и амуницию и быть готовыми выступить в любой момент.

Салабонов как ветром сдуло. Мишаня хоть и сощурился, но вышел. Я последовал за ним.

Едва мы покинули капсулу, Миша остановился и развернулся ко мне.

— Ефрейтор Филиппов, хорошо подумайте, прежде чем сказать то, что рвётся с вашего языка, — опередил его я.

— Я промолчу, — отозвался Мишаня. — Но помяни моё слово, нам это выйдет боком.

— А что я могу сделать? Посадить её на гауптвахту или расстрелять перед строем?

Филиппов только махнул рукой и пошёл к бойцам, ворча себе под нос разные ругательства.

В поход мы выступили через пять минут, по утреннему холодку. Я сверился с картой. Если не случится ничего непредвиденного, то дойти должны завтра к полудню, заночевав в лощине. Впрочем, не стоит строить планы. Тем более вообще непонятно, что от этих джунглей ожидать.

Поначалу мы двигались быстро, даже немного опережая намеченный график, а потом началось…

— Валер, скажи мне, как комсомолец, комсомольцу, — начал Мишаня, когда мы на одном из привалов, отошли в сторону, осматривая местность и давая салабонам, передохнуть. — Ты уверен, что надо идти к объекту, а не дожидаться у разбитых катеров?

Я закурил, внимательно оглядывая окрестности. Вздохнул, выпустил дым носом и объяснил.

— Миша, я ни в чём не уверен, — признался я. — То, что мы делаем, абсолютное безумие. Но у нас не выбора. Ждать на месте крушения не вариант. Кто нас будет там искать? И когда вообще начнут поиски? Уверен, что доживём до этого дня?

Филиппов мрачно сплюнул на землю.

— Так тоже жопа, — буркнул он.

— Да. Но я не знаю. У меня нет ответов. Верил бы в бога, встал бы на колени под тем деревом, которое с какого-то бодуна похожа на пальму и помолился.

— Марксу помолись, — вдруг хихикнул Мишаня. — Бабки в деревнях, говорят, что помогает.

Я повалился на землю, давясь от смеха.

— Скотина, что же ты делаешь? — сквозь смех, выдохнул я. — Помогает, ага. От ненормированного рабочего дня.

Однако почувствовал, как спадает напряжение последних часов.

Тогда я ещё не знал, что наш безнадёжный марш-бросок по джунглям оказался наилучшим решением. Да несмотря на всё то, что с нами там произошло, это было лучше, чем ждать спасательную экспедицию, которой бы не было.

Потому что пока мы пробирались сквозь заросли, имперские боевые звездолёты бомбили земные города, пытаясь уничтожить центр сопротивления захватчикам, одним ударом. Но, разумеется, нам всё это было тогда неизвестно.

Отсмеявшись, мы вернулись к остальным, которые хоть и поглядывали по сторонам, насторожённо, но сидели и отдыхали, чтобы продолжить путь. Костин и Балодис, бросали на меня сердитые взгляды, но не решались что-то сказать, опасаясь нарушить субординацию. Их можно было понять. Дежурство у разбитых катеров им казалось не таким опасным, как наш поход неизвестно куда. Полина Новикова просто смотрела перед собой пустыми и равнодушными глазами и у меня мелькнула мысль, что лучше бы она злилась на меня.

— Так бойцы, передышка окончена, эти брёвна нас уже начинают догонять, поэтому подъём и вперёд, и только вперёд! — скомандовал я.

— Янис, — окликнул я Балодиса. — Прикрывай Новикову.

Тот кивнул и лицо его смягчилось. В этот момент я и правда пожалел, что бросил отряд сквозь джунгли. Мой расчёт на то, что три ветерана, смогут поддержать двух салабонов, не оправдался. Полина, к счастью, не плакала и не истерила. Но это был единственный плюс. Она просто механически выполняла команды, как робот, шокированная случившей катастрофой. По идее, это она должна была руководить салабонами, пока мы с Мишаней прокладываем дорогу, но в реальности, рядовые были вынуждены присматривать за ней. Плохо. Очень плохо.

Может быть, я и повернул бы назад, но тут, неожиданно, Костин и Балодис хорошо проявили себя. Выполняли команды, действовали слаженно и не давили на мозги. Правда, довольно-таки быстро выдохлись. Но их можно было понять, нам приходилось нелегко, ибо мы буквально на каждом шагу, отстреливались от местного зверья и проторазумной формы жизни, которая оказалась хуже неразумной.

Бессловесным тварям обычно хватало пары выстрелов по ним, чтобы понять, это добыча им не по зубам. Существа, обладавшие хоть какими-то зачатками разума, упорно преследовали нас, идя по пятам и это наводило меня на очень нехорошие мысли. Собственно, мы так и отличали простых зверей от особенных.

В какой-то момент мне начинало казаться, что преследующие и атакующие нас твари — стражи пирамид, которые ставили своей целью, не пустить к охраняемому объекту любой ценой. Время показало, что я был прав, но толку-то от этого, тогда нам никак не помогла моя догадливость.

Но, чтобы не пугать товарищей, я, когда они обратили моё внимание, на необычное поведение странных животных, сделал вид, что ничего не понял.

Поэтому нам постоянно приходилось вступать в бой с этими существами, которые были похожи на метровые брёвна, снабжённые многочисленными щупальцами, их они тянули к нам, пытаясь, то ли захватить, то ли сбить с ног. Чего они хотели на самом деле, выяснилось намного позже. Пока же мы думали, что они собираются нас сожрать. Кстати, в этом тоже была доля истины.

— Такое ощущение, что у этих тварей есть мозги, — тяжело дыша произнёс Балодис, когда мы, отстрелявшись от очередной партии «бревён», поднялись на небольшой взгорок и остановились, чтобы свериться с картой и немного передохнуть.

— Не уверен, — отрывисто бросил я, внимательно изучая снимки с воздуха. — Их поведение похоже на земных хищников, на чью охотничью территорию зашли чужаки.

Балодис кивнул. Ему и в голову не пришло, что товарищ сержант может так нагло врать. Молодой ещё. Скоро обтешется.

— Вперёд! Вперёд! — скомандовал я и бойцы неохотно пошли дальше, сквозь джунгли.

Мне показалось, что уже и Филиппову разонравилась идея идти к пирамидам, особенно когда число «бревён» атакующих нас. Это был самый опасный участок. Они нападали на нас со всех сторон и приходилось быть постоянно начеку, чтобы не попасть под щупальце. Я увернулся от двух, подстрелил трёх, Мишаня чуть больше, а бойцы по одному.

Полина Новикова, не отставала от нас с Филипповым, подстрелила три «брёвна». И вообще, на удивление, стойко переносила тяготы и лишения, хотя по ней было видно, что переход даётся девушке с трудом. Тогда я ещё подумал, что звание «переходного знамени» ей дали несправедливо. Хорошая подготовка была видна, заметно было, что это не первая её операция, а отношения с противоположным полом, даже в такое время, всё равно остаются личным делом каждого. Мало ли, вдруг у неё такие потребности. А наши, страдающие от дефицита женского внимания солдатики и рады стараться.

К тому времени я перестал беспокоиться о её состоянии. Да, она по-прежнему вела себя как безвольная кукла или робот. Да, точнее, было бы назвать её биороботом. Просто выполняла приказы и не с кем не разговаривала. Но мне это показалось нормальным, ведь у девушки погиб любимый мужчина. Понятно, что она была убита горем, но к службе никаких претензий не было. К тому же старался за ней приглядывать, да и Балодису поручил, одним глазом следить. Но это на всякий случай мне и в голову не могло прийти, ждать от Полины каких-нибудь неприятностей. Недоглядел, конечно.

Тем временем, несмотря на препятствия мы продолжали продвигаться к пирамидам и уже успели форсировать одну небольшую речушку, которую можно было даже, назвать большим ручьём. На очереди была река побольше.

— Остановимся здесь? — спросил тяжело дыша Мишаня, когда мы, прорвавшись через очередные заросли, вышли на небольшую полянку, правда, солнца всё равно не было видно из-за ветвей.

Балодис и Костин были готовы упасть на землю и сверлили меня просящим взглядом.

Я отрицательно мотнул головой. Да я и сам вымотался, но задерживаться на поляне не хотел. Не нравилось мне здесь что-то, не отпускала тревога. Место явно было опасно, но свой отказ следовало обосновать подчинённым. Они уже были совсем на взводе, что не удивительно.

— Имеет смысл перейти через реку, и разбить лагерь на том берегу. До воды идти два часа, стемнеет через три. Судя по снимкам со спутника, там есть небольшая ложбина, с чистой водой, которую легко контролировать нашими небольшими силами. Проще говоря можем обойтись одним часовым. Да и до пирамид останется четыре часа ходу.

Хорошие карты нам сделало командование, когда отправляло сюда. Подробные. Вот без дураков, огромное им за них спасибо. Вчера, перед сном, я внимательно изучил окрестности и даже наметил маршрут, от которого мы, каким-то чудом, умудрились не отклониться.

Филиппов неодобрительно покачал головой, как будто говоря, что стремление «быть поближе» уже один раз нас подвело. Я был с ним согласен, но считал: лучше добежать до относительно безопасной ложбины, где будет проще держать оборону, давая бойцам возможность выспаться, потому как неясно, что нас ожидало у самих пирамид, и особенно внутри.

Да, я к тому моменту забыл, что изначально мы собирались дождаться второй группы. Просто вылетело из головы, то ли из-за того, что приходилось бежать, отстреливаясь от нападавших, а может, я подсознательно собирался с самого начала, войти в пирамиды, если мы до них доберёмся.

В этот момент я услышал какой-то шорох. Это могло быть что угодно, но… Мозг моментально обработал сигнал и указал, откуда к нам подбиралась опасность.

— Сверху! — крикнул я, вскидывая автомат.

Филиппов и Новикова среагировали первыми. Костин и Балодис открыли огонь лишь через несколько секунд после моего окрика.

С ветвей на нас посыпались аборигены, которые до этого удачно маскировались под ландшафт.

— Спина к спине, — скомандовал я.

Мы сбились в кучу, чтобы было удобнее отстреливаться от врагов. Теперь мы контролировали местность, но какого преимущества нам это не дало. Силы противника были слишком превосходящими, несмотря на то, что косили мы их пачками. Стало понятно, почему этот участок джунглей мы прошли без приключений. Эти твари нас явно заманивали в ловушку, чтобы разобраться с нарушителями одним ударом.

— Бессмысленно, — сообщил я Филиппову. — У нас просто автоматы разрядятся раньше чем мы их перебьём.

— Чего предлагаешь? — спросил он, поливая очередями подступающих к нам врагов.

— Прикройте меня, — быстро бросил я, приседая на одно колено.

У АК-97, модернизированного с помощью инопланетных технологий, была одна не задокументированная функция, о которой регулярно ходили байки среди солдат, но проверить их никто не решался, слишком фантастически это звучало. Я же знал точно, что это не байка. Поэтому уверенно снял блок питания, а потом просто выломал ограничитель и вставил питание обратно.

— С ума сошёл? — заорал Мишаня.

Салабоны посмотрели на нас как-то испуганно. Я прикрикнул на Филиппова, чтобы тот не отвлекался.

Всё правильно, он тоже слышал эти истории, но считал их выдумками, а проверять в отличие от меня не решился. Во-первых, опасно, а во-вторых, командование могло спросить за повреждённое оружие.

Я бы сам не стал ломать исправный АК-97, но я был не один, и у меня имелась санкция начальства.

Вернув всё на место, я перевёл автомат в боевой режим. Вздохнул, помедлил пару секунд, ибо всё равно опасался, что что-то может пойти не так. Сделал, чего не так или просто не понял. Моё промедление вышло нам всем боком. Пока я собирался с духом, чтобы нажать на курок, одно из щупалец дотянулось до Балодиса и резко дёрнув, потащило его к своему хозяину.

— Помогите! — вскрикнул Янис, который отчаянно отбивался от схватившего его существа.

Филиппов снова заорал, на этот раз матом, и долбанул прикладом по щупальцу, а Костин стал палить, в ухватившего Балодиса аборигена. Руки у него дрожали и он несколько раз промахнулся, прежде чем импульс разнёс существо на клочья, поэтому Яниса было уже не спасти. К тому времени его во-первых, уже перехватили остальные монстры, а во-вторых, он был мёртв спустя семь секунд, после того как закричал, зовя на помощь. Щупальце, обхватившее шею рядового Балодиса, сломало её. Однако мы этого тогда не поняли и пытались отбить своего товарища, и только когда стало ясно, что это бесполезно я приказал:

— Все на землю! — и дождавшись, когда остатки отряда упадут в грязь, пока ещё безымянной планеты, активировал свой калаш.

Полыхнуло так, что вспышку могли заметить с планеты, если бы кто-то за нами наблюдал. Я не стал бить прицельно, просто водил автоматом из стороны в сторону, пока вокруг нас не образовался десятиметровый круг выжженной земли, лишь засыпанной пеплом, как раз за исключением того пятачка, где стояли мы.

— Капец у тебя огнемёт, — только и прошептал Мишаня поднимаясь.

— Ага, — отозвался я, сам опешив от результатов.

Последний оставшийся в живых рядовой выругался и весьма грязно. Но мы ему не стали делать замечание.

— Откуда ты знал? — отрывисто спросил Филиппов.

— Я думал, что будет не так… — посмотрел на Мишаню, Сашку Костина и равнодушную ко всему Полину Новикову. — Отставить разговоры. На привале расскажу.

Да, я действовал не наугад, а несколько раз с младшим лейтенантом Терёхиным и старшиной Климовым, мы экспериментировали на базе. Так вышло, что после одной из операций нам попал в руки калаш, который можно было выдать за повреждённый в бою, ибо солдат, что им пользовался, пал смертью храбрых. Причём на моих глазах. Мы провели все необходимые манипуляции, но на базе такого эффекта почему-то не было. Просто автомат выдавал усиленный залп. Может быть, потому, что наша троица старалась соблюдать все меры безопасности или же радиус поражения был ограничен материалами из которых строили нашу базу на Полигоне.

К сожалению, времени подумать над причинами такой разницы у нас не было. Надо выдвигаться как можно быстрее форсировать реку, чтобы добраться до относительно безопасной ложбины. Поэтому я подхватил автомат Балодиса, который мог стрелять нормально, в отличие от моего (он уронил его, едва Яниса схватило щупальце, поэтому не сгорел и не расплавился), я снова приказал:

— Теперь бегом, вперёд! Нам надо добраться до реки меньше чем за два часа.

Я очень хотел повернуть обратно. Но после гибели Яниса Балодиса уже не мог. Не имел никакого морального права так поступать.

После недавнего боя никто не стал возражать, и мы все рванули с места, прорываясь сквозь лесной пожар, вызванный моей стрельбой. Стараясь оставить позади проклятую поляну как можно быстрее я совсем не обратил внимание на то, что у Полины Новиковой, была окровавлена штанина, в районе колена. Одно из щупалец тоже дотянулось до неё, но не сумев ухватить, полоснуло девушку по ноге одним из наростов. Впрочем, даже если бы заметил, то не придал бы значения. Царапина она и есть царапина.

Пробежав через огонь, мы неслись, не останавливаясь минут десять. Враги продолжали нас преследовать, но, заметно отстали, впрочем, не стоило надеяться на то, что впереди нас не ждут их собраться, поэтому, как только я заметил, что мы стали сбиваться с пути, я приказал остановиться.

— Нам капец, — тяжело дыша, сказал Мишаня. — Мы все здесь останемся.

Я бы с ним полностью согласен. Но, надо было держать лицо.

— Отставить разговорчики, — пробормотал я.

— Толку от твоих приказов, — проворчал он. — Я-то промолчу, но вот этим ты в голову не влезешь.

Он был прав. Новикова по-прежнему оставалась равнодушной ко всему происходящему, а вот на Костина было страшно смотреть. Боевой дух у бойца был в лучшем случае на нуле. Я понимал парня и даже немного жалел. Сначала при спуске на планету погибли его боевые товарищи, а потом местные брёвна сожрали его друга. Впрочем, пока его ещё не накрыло, пока голова занята собственным выживанием и выполнением приказа, но стоит ему задуматься… Правда, жаль. Не отрастил он ещё той брони нашего с Мишаней цинизма, которая появляется после того, как похоронишь с десяток-другой хороших ребят. Тех, что вот только что прикрывали тебе спину, вы бегали с ним курить или отлынивали от политзанятий, а вот уже его отправляют домой как груз 200.

— Контролируй местность, — бросил я Мишане, а сам пошёл к Костину.

Достал из пачки две помятые сигареты, с фильтром. Одну протянул Костину, вторую оставил себе. Он взял её трясущимися пальцами, и мы закурили.

— Послушай Саша, — начал я. — Сейчас я с тобой не как сержант с рядовым, а как с боевым товарищем говорю.

Тот молча кивнул, при этом стараясь не глядеть на меня.

— Нам нужна это проклятая звёздная система, как воздух из-за портала, что здесь болтается и который упрощает доступ к другим рукавам нашей Галактики.

— Чем это поможет? — равнодушно спросил он. — Империя всё равно сильнее Земли в разы.

— Да. Но мы, тем не менее ещё держимся. Мы уже десять лет с ними воюем и потому ещё эти паскудные феодалы нас ещё не подчинили, что мы хватаемся за любую соломинку, любое преимущество. Любое Саша. И кто знает, что нам поможет выиграть эта планета. Может быть, битву, а может, две. Всё лучше, чем ничего. Возможно, это спасёт жизнь твоим братьям или другим родным. Потому и ты и здесь. Ты солдат рабоче-крестьянской Красной Армии, которая уже не раз делала невозможное. Мы, именно мы выиграли Гражданскую войну, хотя наших врагов поддерживал весь мир. Уничтожили доселе непобедимый Третий Рейх, подмявший под себя всю Европу. Победить их казалось невозможным, но мы сделали это! А всё почему? Потому что твои предки рядовой Костин, в нужный момент не повернули назад, не сдались, а дошли до конца и сделали своё дело. Теперь наша очередь, Саша. Давай. Не посрамим наших героических дедов. Вот скажи мне Саша, ради чего мы вообще воюем, вместо того, чтобы протирать штаны в институте? Скажи, ради чего?

Костин как-то нервно дёрнулся, посмотрел мне в глаза и произнёс:

— За нашу Родину… чтобы мы… наши родные, друзья не стали крепостными у новоявленных феодалов…

— Правильно. А чего так не уверено. За нашу Советскую Родину, чтобы она не пала навеки, а продолжала нести пламя освобождения, зажжённое в 1917 году и народам Земли и людям всей Галактики. Поэтому вперёд! Пройдём эти проклятые джунгли, дойдём до пирамид и откроем для нашей армии новую космическую тропу!

— Так точно, товарищ сержант, — улыбнулся Костин и поспешил присоединиться, к ожидающей его впереди Полине Новиковой.

Не скажу, что глаза у него загорелись от восторга и он рванул по пересечённой местности, как молодой сайгак, но с молодого бойца как пелена, спала обречённость. Тоже хорошо, теперь можно не опасаться, что его заклинит или он ещё как-то подведёт остатки отряда.

— Эк сержант Кирьянов, как ты красиво сказал, даже меня проняло, — сообщил вдруг Мишаня, безо всякой иронии, но мне показалось, что где-то внутри он меня подначивает.

— Привал закончен, товарищи бойцы, — сухо бросил я, немного стесняясь за тот пафос, что себе позволил. — Двигаемся дальше и помните. Мёртвый сраму не имут, как говорил…

— Комдив Будённый, — закончил Мишаня, и я с трудом удержался, чтобы не стукнуть его прикладом по заднице.

Но, как мне показалось, даже Полина Новикова вдохновилась моими словами, и следующие несколько километров мы прошли достаточно бодро хоть и постоянно отбивая атаки тянущих к нам свои щупальца «бревён».

В конце концов, мы прекратили стрелять на поражение, теперь мы просто отстреливались, продолжая идти вперёд. Несколько раз враги попытались нас окружить, затащить в ловушку, как на той поляне, где погиб Балодис, но и я и Филиппов были начеку, поэтому у них ничего не получилось.

Костин и Новикова отлично вписались, прикрывали нас с Мишаней, с тыла и по флангам, пока мы расчищали путь вперёд. Вот теперь мы действительно стали слаженной боевой единицей. И у меня даже мелькнула мысль, чтобы после возращения добавить к нам четырём, молодых бойцов и на этой основе сбить крепкий отряд. Впрочем, эта мысль задержалась у меня в голове не более чем на секунду, потому мечтать было некогда, ибо в следующий миг я с трудом увернулся от щупальца, нацелившегося мне прямо в голову. Выстрелил в него, потом в «бревно», из которого выскочило оно и пошёл дальше вперёд.

Мечты выветрились из моей головы окончательно.

Где-то через полтора часа, когда чужое солнце начало клониться к закату мы, подошли к реке.

— Не река, а одно название, — буркнул Мишаня. — Я от джунглей ожидал чего-то помощнее.

— Радуйся, что перед нами не Амазонка, — фыркнула Полина.

Кажется, девчонка начинает оттаивать. Это хорошо. Одной проблемой меньше.

— Всё равно, хорошего мало, — проворчал я. — Чёрт его знает, что нас ожидает в воде.

— Думай быстрее, товарищ сержант, — озираясь попросил Мишаня. — Эти гады пока отстали, но не хотелось бы рисковать.

— Товарищ Кирьянов, разрешите обратиться? — начал Костин.

— Саша, мы в боевой обстановке, субординацию соблюдай, но без лишних слов и вообще!

— Здесь мелководье рядом, в полусотне метрах вверх по течению, — сказал он. — Я такое на Земле видел, точно знаю.

Мы переглянулись с Мишаней, а потом я отошёл немного назад и посмотрел на преследующих нас врагов. До нас им оставалось чуть больше километра. Они начали от нас там, где кончились джунгли, небольшая трёхкилометровая полоска, между зарослями и водой, но теперь стремительно сокращали разрыв.

— Пошли по мелководью, — решил я не задумываясь.

Мы поспешили к небольшой отмели. Вперёд я поставил Филиппова, приказав ему не спускать глаз с воды, а Новиковой страховать нас, если с берега появится ещё какая-то угроза.

Без приключений перейдя реку вброд, мы на миг остановились и бросили взгляд на противоположный берег. «Брёвна» со щупальцами сгрудились около воды, даже не пытаясь как-то форсировать реку.

— Такое ощущение, что они специально нас сюда загнали, — задумчиво пробормотал Мишаня.

— Ну нет, — мотнул головой я. — Мы ведь не отклонились ни на километр от намеченного маршрута.

— Вот знаешь, может быть, так совпало, — начал он. — Но я удивлён, что нам удалось пройти через джунгли. Мы ведь наверняка не первые, кто пытался взять контроль над пирамидами. Те же имперцы, к примеру.

— Мало ли что случилось? — пожал плечами я. — Вдруг имперцы даже не нашли эту звёздную систему? Ведь их знания об окружающей Галактике, бессистемны и отрывочны.

— Спорный вопрос, — продолжал упорствовать Филиппов.

— Давай продолжим эту дискуссию, когда вернёмся на Полигон, — отмахнулся я.

— Если вернёмся.

— Ты был уверен, что мы и из джунглей не выйдем.

К счастью, Костин и Новикова не слышали наш разговор, так ушли вперёд, проверить местность. Мы поспешили следом за ними.

— Всё чисто! — отрапортовал Саша Костин, едва мы поравнялись. — То есть обычное зверьё, никаких «бревён» со щупальцами.

— Прекрасно, — порадовался я. — Значит, скоро будем у лощины, где передохнём.

— Раз уж так всё удачно складывается, — сказал Филиппов. — Может, тогда сегодня дойдём до пирамид?

— Не стоит так рисковать. Мало ли какая пакость нас поджидает на месте? Как рассветёт, так и выдвинемся, а пока отдохнём чуть-чуть.

Мы пошли вперёд, к долгожданному отдыху, но меня продолжал мучить, который так несвоевременно поднял ефрейтор Филиппов: так почему же мы смогли пройти эти джунгли, потеряв только одного бойца? Что случилось с этими защитниками пирамид?

Уже позже, когда на Артефакте окопались учёные, они выдвинули, а потом и доказали версию, что аборигены, входили в систему охраны пирамид и раньше были намного опаснее, поэтому никакая другая цивилизация эту планету не смогла захватить, но со временем выродились и это дало нам шанс.

И пирамиды, и охранников, здесь оставила загадочная цивилизация, которую все называли словом из научной фантастики: Предтечи.

Глава 4 Смертельная передышка

Предтечи. Кто они? По-моему, так назывался целый цикл научно-популярных передач, которые выходили во время и после войны с Империей. И честно говоря, ни тогда, ни сейчас про них никто не знает, а всё потому, что военная разведка засекретила всё более или менее вменяемую информацию. Так не только наше ГРУ отличилось, но и все остальные страны, у которых есть хоть сколь либо приличные спецслужбы.

Сейчас я знаю в разы побольше обычных граждан о тех существах, которые стали первыми разумными созданиями в нашей Галактики, а тогда я не знал про них ровным счётом ничего, кроме того, что они были, а потом куда-то ушли. Оставив после себя межзвёздные порталы, какие-то сооружения и хранилища с сакральными знаниями. Ещё Империя, будь она неладна, смогла найти одно или несколько таких хранилищ, поэтому так и поднялась и смогла подмять под себя немало звёздных систем, оставаясь, по сути, средневековым феодально-бюрократическим государством.

Но это всё лирика. Реальность была немного грубее, хотя в тот момент мне казалось, что я в раю. Жаль, что он очень быстро превратился в ад. Мы шли три часа, после форсирования реки, а ни новых, ни старых противников, так и не объявилось.

— Не нравится мне это, — проворчал Мишаня. — Значит, там, на нас бросались те бревноподобные уроды, а здесь тишь, да гладь.

— Напрягает, — подтвердил его подозрения я. — Может, у пирамид нас ждёт что-то особо мерзкое? Тогда тем более, надо отдохнуть, а завтра со свежими силами идти туда.

— Мне кажется, самое страшное осталось позади, — вмешался Костин. — Эти монстры, не могут перейти реку, поэтому теперь до пирамид дойдём без проблем.

Мы с Мишаней скептически переглянулись. Первая операция, чего с него возьмёшь. Но расстраивать пацана не стали. Ему итак, сегодня досталось.

— Не сглазь, салабон, — проворчал Филиппов, но больше ничего не сказал.

Но в главном Сашка был прав. Местность и действительно выглядела на редкость мирной. Даже местные хищники попадались здесь редко, предпочитая обходить нас по дуге. Правда, мелькало что-то вдалеке, неуловимое, что можно было засечь боковым зрением, но кто может поручиться, может быть это шалости местной атмосферы? Поэтому через какое-то время даже мы с Мишаней расслабились.

— Расскажи, друг мой, кто надоумил тебя, сломать предохранитель у нашего лазерного калаша? — задал он вопрос, когда мы подходили к промежуточной цели.

— Помнишь, как в позапрошлом месяце, тебя с остальными перебросили на стройку века, та бишь, университета?

— Разумеется, — мрачно проворчал Мишаня, у которого остались от этого только плохие воспоминания.

Из-за своего характера: он что-то не поделил со стройбатовцами и чуть не заехал на больничку. Если бы я вовремя не заметил, как группа стройбатовцев, окружив Мишаню, подбирает подручные средства типа арматуры и не позвал наших, то лежал бы ефрейтор Филиппов до сих пор в больничке.

— Меня, Терёхина и Климова, тогда оставили на дежурстве, мы через два дня к вам присоединились, а ещё у нас завалялся автомат один, неучтённый. Ну как неучтённый. По документам он проходил как неисправный, а так, вполне рабочий, только поцарапанный. Вот и устроили эксперимент, со всеми предосторожностями, пока начальства на месте нет. На базе, а испытали мы его в закутке, на стрельбище, он не так не палил.

Полина Новикова, при упоминании Терёхина, как-то дёрнулась, а потом почему-то улыбнулась и заинтересованно посмотрела на меня. Филиппов же молчал, в какой-то странной задумчивости. Мне показалось, что он хочет чего-то сказать. То ли мне лично, то ли по ситуации в целом, но сдерживается.

— Так, — я достал карту. — Ложбина должна быть где-то здесь, в радиусе километра.

— Дай я гляну, — улыбаясь, сказала Полина и сунула свой нос в карту. — Ой. Ты ошибся. Это не ложбина. Здесь просто слегка понижается местность, аккурат перед обрывом.

— Ну мне проще называть её ложбиной, — проворчал я.

Девушка как бы невзначай, коснулась меня. Я вздрогнул и мурашки пробежали по спине. Быстро оглянулся, не заметил ли кто. Костин не смотрел на нас, делая вид, что контролирует местность, а Мишаня в этот момент замер, как будто налетел на невидимую стену.

— Валер, ты это видел? — спросил он.

— Что? — не понял я и покраснел.

— Вот когда гляжу боковым зрением, как будто что-то мелькает вдали, но едва начинаю присматриваться, как оно сразу исчезает.

— Да, — пожал плечами я. — Но, как, мне кажется, это какое-то местное, атмосферное явление.

— И я тоже видела, — радостно сообщила Полина. — Мне кажется, это что-то хорошее.

Взгляд Филиппова стал откровенно презрительным. Как мне показалось, ещё секунда и он бы сообщил Полине, что думает про неё и вообще про женщин в армии. Был у него, кстати, такой недостаток. Он считал, что бабам в армии не место. Шовинистом он не был, и не считал, что женщина должна сидеть дома с дитём и ждать мужа, но вот армию полагал сугубо мужским занятием. Из-за этого у него были напряжённые отношения с Олей Зотовой, поэтому он не особо горевал, когда её перевели.

— Ладно, давайте дойдём до места, разобьём лагерь, а там разберёмся, что это мелькает.

— Да уже дошли, — сообщил Костин, с каким-то заметным облегчением.

Мы сбросили рюкзаки и первым делом, не закурили, а внимательно изучили местность, где собирались переночевать. Так-то на Земле надо смотреть, любое дикое местно где хочешь остановиться, что уж говорить про другую планету?

И лишь после этого достали сигареты и немного подымили.

— Так. А мы всё с собой взяли? — деловито задал вопрос Мишаня, сунувший нос к снаряжению.

— Не бойся, — махнул рукой я. — Даже то, что Балодис тащил, Полина успела в последний момент подобрать и тащила на себе до реки.

Филиппов проворчал что-то неразборчиво, а потом мы поставили две палатки, те единственные, что уцелели после крушения спусковых аппаратов.

Самое забавное, что правильно устанавливать палатки и прочей туристической премудрости меня научили в космодесанте. Нет, в школе мы ходили в походы, но мне почему-то никогда не доверяли такого ответственного поручения.

— Разведём костёр? — спросил Саша Костин, когда мы заканчивали ставить вторую палатку.

— Турист хренов, — раздалось ворчание Мишани.

— Нет Сань. Незачем. Палатки сделаны на основе инопланетных технологий, то есть с утеплителями, а еду разогреть мы и без костра сможем.

Костин смущённо замолчал. Забавно, но если вернёмся с этой планеты живыми, парня можно будет считать ветераном.

— Всё готово, — вынес вердикт Филиппов. — Удобно-то как получилось. Двухместные, аккурат по два человека в каждую. Саня, ты со мной.

Мишаня криво ухмыльнулся, занимая одну палатку с Костиным.

— А как же… — растерялся молодой боец, озираясь по сторонам, стараясь не глядеть на меня с Полиной.

— Каком кверху, — фыркнул я. — А тебе Мишань я это припомню. Служить мы будем долго, до самой демобилизации, так что ты даже спать стоя научишься. Как слон индейский.

Филиппов фыркнул и проворчал что-то вроде, что он не доброволец и не останется до конца войны.

Полина Новикова, увлечённая готовкой, а вернее, разогревом остатков спасённой из капсул еды, не обратила внимания на наши разговоры. Она готовила, если этот процесс, можно было так назвать, на небольшой переносной плитке, нашего, советского производства, только немного усовершенствованной инопланетными технологиями. Там был установлен энергоёмкий аккумулятор, которого хватало на месяц автономной работы.

— Идите есть, — сказала она, мягко улыбнувшись.

Мне бы насторожиться таким перепадам настроения у девушки, но тогда я порадовался, посчитав, что девчонку попустило.

— Через час стемнеет, — сообщил я, сверившись с приборами. — Тогда так. Первым дежурю я. Потом Филиппов, следом Костин, под утро Новикова.

— Да не стесняйся ты так, — криво ухмыльнулся Мишаня. — Ставь своё и Новиковой дежурство рядом, здесь все свои, мы всё понимаем, даже уши заткнём.

Вот какая муха его укусила, раз он опять намекал на прозвище Полины на базе? Ему хочется, чтобы её опять накрыло, как после высадки? Однако девчонка не смутилась, а фыркнув, а встала, повела бёдрами и скрылась в той палатке, которая предназначалась мне и ей. Она явно окончательно пришла в себя, что не могло не радовать.

— Ефрейтор Филиппов, держите себя в руках и не выделывайтесь, — бросил я, проигнорировав намёки Мишани.

Новикова вылезла из палатки.

— Вот эту банку тушёнки, надо съесть сегодня, а то, мне кажется, она повредилась, — весело сообщила девушка.

— Если бы только банка, — вздохнул Мишаня.

— Насчёт дежурства всё понятно? — спросил я, слегка злясь, то ли на них, то ли на Полину, то ли на себя. — Темно будет семь часов, дежурим по два часа, как раз выспимся и со свежими силами, дойдём до цели.

Ефрейтор и рядовой как-то странно посмотрели на меня, но промолчали.

Теперь, спустя много лет, можно, признаться, в первую очередь самому себе. Ложбина выглядела настолько мирной и безопасной, что мы все расслабили. Хотя я поначалу старался держать себя в руках, но у меня ничего не вышло.

— Как поняли? — спросил я.

— Так точно, товарищ сержант, приказ поняли! — хором отозвались все трое.

Мне показалось или Полина «повысила» меня до лейтенанта? В хоре голосов было не различить, что именно она сказала.

— Тогда ужинать, — улыбнулся я.

Мы потянулись к ложкам и консервным банкам. Много еды, при падении спусковых аппаратов пришло в негодность, но учитывая, что запас брали на неделю трём десяткам бойцов, а выжило всего четверо, голодная смерть нам не грозила.

Сначала мы, не спеша, поели, чуть-чуть поговорили, о том о сём. А потом рядовой Костин, додумался спросить про наше участие в рейде на Арсу.

— Ты по адресу, молодой, — хлопнул его по плечу Мишаня. — Мы тебе расскажем, то, чего ты не услышишь ни на одном политзанятии от отцов-командиров.

— Не увлекайся, — буркнул я.

Дальнейший разговор мне стал попросту неинтересен. Во-первых, я и сам там участвовал, а во-вторых, Филиппов рассказывал эту историю уже столько раз, безбожно приукрашивая наше участие, что мне стало просто скучно. Я уже хотел немножко вздремнуть, перед дежурством, но тут Полина меня толкнула под руку.

— Мне тоже неинтересно, — призналась она. — Ведь я там тоже была, только во вспомогательных частях и нас увели первыми.

— Повезло тебе, — сказал я. — А мы попали, как кур в ощип.

— Не знала, что ты участвовал в рейде на Арсу, — задумчиво произнесла она. — Ты мне этого никогда не говорил.

Я немного стушевался. Надо сказать, у меня никогда не было с Полиной Новиковой дружеских отношений. Да, она отдавала мне часть своего сигаретного довольствия, а за это могла на меня положиться, я бы её прикрыл, да и прикрывал и помогал, когда надо. Вот, учебники подогнал. Общались иногда, безусловно. По службе приходилось взаимодействовать, хотя она и не была моей подчинённой. Но, у девушки свои интересы, а у меня свои. Никогда не откровенничали друг с другом.

— А на Нотри был? — спросила она, увидев, как я задумался.

— Оба раза, — ответил я. — А ты?

— И я тоже, — засмеялась она. — Ефрейтора получила, аккурат после второй операции. За грамотно организованное отступление.

Опаньки. Так вот оно что. Значит, девчонка-то обстрелянная, а хотя да, чему я удивляюсь?

Я достал сигареты и предложил ей. Полина, отрицательно мотнув головой, отказалась, а я закурил.

— Ты думал, что будешь делать после войны? — спросила она.

Я пожал плечами.

— Наверное, в армии останусь, получу офицера, а там видно будет.

— Ты же не хотел? — удивилась она.

Тут уже удивился я, откуда Полина вообще что-то знает про меня, но решил не уточнять, а спросил, что она сама собирается делать.

— Я же говорила, — как-то странно ответила девушка и у меня возникло ощущение, что она принимает меня за кого-то другого. — Продолжу учиться в Рязанском Политехническом. Ведь я до призыва отучилась там год, была отличницей и мне давали бронь, до окончания вуза. Но я решила сначала отслужить, а потом уже закончить образование…

Вот про это-то я как раз был в курсе, что она призвана после первого курса, но не знал из какого города.

— Погоди, так мы с тобой земляки? — перебил я её.

— Да? А ты ведь говорил… — начала она, но потом спохватилась. — Получается, что так? А ты откуда?

— С Михайловки.

— Далеко, я с Песочни.

— Да, не ближний свет, — согласился я, а сам задумался об удивительном совпадении, когда в один отряд попало три человека из одного города, случается не чаще одного раза на миллион.

Это удивило меня больше всего и я активнее включился в разговор с ней. В итоге мы так проговорили, до того как стемнело.

Всех, кто слышал эту историю, кажется странным, что мы вели себя так беспечно, на явно враждебной нам территории. Но во-первых, никаких врагов на горизонте не было видно, они вообще остались за рекой. Во-вторых, сама лощина, давала возможность контролировать её полностью, не выставляя охрану по периметру.

И да, после сложного и тяжёлого марш-броска по джунглям, где мы потеряли товарища, нам это место показалось реально, тихим и безопасным.

— Я в семье самый старший, — улыбнулся я, отвечая на вопрос Полины. — Ещё два младших брата и две сестры. Но они все реально мелкие, ещё в школе учатся.

— А у меня младшая сестра, ну из тех, кто разговаривать умеет, есть ещё двойняшки, но они совсем младенцы.

Полина тоже улыбнулась.

— Катька вообще на меня очень похожа. Даже в армию собралась, после учёбы. К счастью, ей восемнадцать лет ещё нескоро исполнится. Родители рассказывали, что она постоянно ждёт от меня писем и обижается, что так редко пишу.

Я лишь ухмыльнулся. Похоже, младшая сестричка старалась копировать старшую во всём, но да это до поры и до времени.

Разговор о семье, заставил нас приблизиться друг к другу. Я, как будто невзначай, коснулся Полины, а она лишь томно глазками повела. Девчонка-то она, безусловно, красивая и как я уже говорил, в тот вечер мы все немного расслабились, поэтому я больше думал, обломится мне чего или нет, нежели о безопасности.

— Ладно, — вдруг прервал мои раздумья, громкий голос Мишани. — Санёк, пойдём спать.

— Не стемнело ещё, — махнул рукой, но больше для видимости, на самом деле радуясь, что они сейчас собрались на боковую.

— Ляжем пораньше, — сказал Филиппов. — Ибо есть у меня подозрение, что завтра нормально поспать не удастся.

В чём-то он оказался прав, но тогда мы думали совсем о другом. Я наконец остался наедине с Полиной, которая явно проявляла ко мне интерес, чем я собирался воспользоваться. Как известно, в большой семье, клювом не рекомендуется щёлкать, а армия у нас, очень большая семья, если не сказать огромная.

Мы болтали о том о сём, даже честно говоря не понимали о чём, просто говорили какие-то слова, прислушиваясь к звукам, которые доносились из палатки, в которую ушли Филиппов и Костин. Они ворочались, устраиваясь, а когда из палаток раздался храп Мишани, то девушка, как по команде, прильнула ко мне и начала расстёгивать одежду.

Меня это не удивило. И дело было даже не в том прозвище, и ходивших про неё слухах. Хотя эти слухи и сыграли свою роль, не спорю. Было у меня уже что-то подобное. С Олей Зотовой, про которую я вам уже рассказывал. Она пропала незадолго до нашего вылета на эту планету, точно так же, не стесняясь и не жеманничая, взяла дело в свои руки. Ну и не только руки.

Кстати, позже я выяснил: весь их отряд попал в плен, а что с ней было дальше, неизвестно. Я не смог её отыскать даже после войны, хотя старался, да и возможности у меня к тому времени появились. Старший сержант Ольга Зотова так и числилась без вести пропавшей, отправленная имперцами из лагеря для военнопленных, на работы, на какую-то отдалённую планету и где она оказалась и почему не смогла вернуться на Землю после падения Империи, мне так и не удалось выяснить. Тем не менее встретились мы с ней… но это уже совсем другая история, которую я расскажу вам позже.

Извините, я немного отвлёкся, приводя мою историю со старшим сержантом Зотовой как пример. В тот вечер я не вспоминал про Олю, потому что был занят Полиной. Или, наоборот, она мной. Соитие у нас было бурным, хоть мы старались и не шуметь, чтобы не разбудить Костина с Филипповым. Но мне показалось, что кто-то попытался вылезти из палатки, однако увидев нас, заполз обратно. Я подобную резвость Новиковой, опять же, совершенно ошибочно списал на стресс, который она пережила в последние два дня. Но я остался доволен и девушка, вроде бы тоже, иначе как не кажется, она бы, уходя в палатку, не повернулась в мою сторону и не сказала:

— Мы обязательно продолжим, как дойдём до цели, а как оторвёмся после возвращения обратно!

Было, правда, два момента, которые меня смутили. Она один раз назвала меня Славой — так звали Терёхина, а непосредственно перед тем, как мы начали кувыркаться за палаткой, пробормотала что-то вроде: — чего я ждала, дура?

Я довольно улыбнулся, подумал что-то вроде: а жизнь-то налаживается, но потом собрался, отбросил посторонние мысли, потому что надо было дежурить. Хоть ложбина и оказалась тихим местом, но расслабляться, после нападений аборигенов в джунглях не следовало.

Однако, на удивление и два тёмных часа, обошлись без происшествий. Конечно, слышались всякие охи и крики хищников и птиц, но к нам в лощину никто не совался. Вернее, где-то вдалеке мелькали смутные тени, те, что и я и Филиппов видели днём, только они были видны более отчётливо. Но нападать не стали, просто появлялись и исчезали. А может быть просто боялись нападать на вооружённого человека.

Когда закончилась моя смена, я растолкал Филиппова, коротко проинструктировал его, рассказал ему про эти тени, а сам завалился в палатку, под бок к Полине и в сон провалился очень быстро. Столько событий за один день как плохих, так и… ну, будем считать моё соитие с девушкой чем-то хорошим.

В ту ночь мне вообще ничего не снилось. Не приходили души моих боевых товарищей предупредить об опасности, не являлся грустный Балодис. Просто закрыл глаза, а потом меня выдернуло из сна резко и внезапно, задолго до рассвета.

Что-то было не так, и даже не понял, что именно меня обеспокоило. Быстро осмотрел палатку: Полины рядом не было.

— «Значит, настала её очередь дежурить» — подумал я и поднёс к глазам руку, посмотреть, который сейчас час.

Однако на руке их не оказалось, хотя я точно помнил, что не снимал их. Однако, размышлять, куда они делись, не стал, потому что я обнаружил источник своего беспокойства. Снаружи, из-за тонких стенок палатки, раздавались чавкающие звуки. Солдату доблестной и героической советской армии присуще много грехов, но так громко никто из нас не чавкал. Даже после того, как мы неделю болтались в космосе, а запасы продовольствия кончились на третий день. В общем, снаружи был кто-то чужой.

И этот пришлый что-то, или точнее, кого-то жрал. Нащупав рукой автомат, я осторожно высунулся из палатки. Было темно, но хоть и с трудом, удалось разглядеть фигуру, которая поедала то, что ещё недавно было человеком, отрывая целые куски мяса. Медлить и пытаться увидеть больше, уже не имело никакого смысла. В тот момент я решил, что какая-то местная тварь напала на Полину Новикову, когда та задремала и загрызла её, а теперь вот поедает. Действовать надо было как можно быстрее. Да, Полину уже не спасти, но остановить эту тварь надо было, как можно быстрее, пока она ещё кого не убила.

— Подъём! — крикнул я, во весь голос, стараясь разбудить Филиппова и Костина, одновременно резко выскакивая из палатки.

Оттуда было невозможно прицелиться, поэтому я решил не рисковать и стрелять с открытого пространства. В моих руках был автомат погибшего Балодиса, который я не стал убирать далеко, на всякий случай.

Существо прекратило жрать и, вскинув голову, посмотрело на меня и я почувствовал… Нет, описать, свои чувства, я и сейчас могу с трудом: смесь ужаса, страха и отвращения, потому что на меня глядело не животное и не коренной житель, а ефрейтор Полина Новикова, которая хоть и была узнаваема, но уже с трудом.

Глаза её странно сузились и стали сплошного тёмного цвета, изо рта торчали клыки, но не как у вампиров из голливудских фильмов, а здоровые, не помещавшиеся во рту. Почему-то мне пришла в голову ассоциация с саблезубыми тиграми. Она приподнялась и сделала шаг ко мне. Машинально я отметил ещё одну странность, а именно походку, на полусогнутых. И да вместо рук у неё оказались когтистые лапы.

Почему я не стал стрелять? Да просто растерялся. Окажись это существо, действительно инопланетным монстром, рука бы ни на миг не дрогнула, а так… Я даже чуть автомат не выронил.

— Что происходит? — каким-то севшим, не своим, голосом спросил я, а существо, которое ещё совсем недавно было Полиной Новиковой, пошло ко мне, медленно и неотвратимо, реагируя на звук.

— Чё это? — раздался громкий голос, проснувшегося и вылезшего из палатки Мишани и существо, развернулось, встало на четвереньки и бросилось на него.

Филиппов в первый момент растерялся, но когда Новикова вцепилась ему в ногу, как собака и попыталась её откусить, то Мишаня стукнул её прикладом по голове. Издав какой-то невнятный, лающий звук, она, разжав зубы, попыталась отобрать у него оружие, расцарапывая ему руки. Ефрейтор Филиппов кое-как отбивался, оглашая окрестности отборной руганью, но получалось это у него с трудом. Тварь походу была хоть и очень сильной, но неумелой.

Их борьба вывела меня из ступора, потому что в тот момент, когда она бросилась на Филиппова, до моего сознания достучалась простая и очевидная, казалось бы, мысль: Полина Новикова уже мертва, а тварь, что захватила её тело, надо убить. Однако легко подумать, а вот сделать это было куда как сложнее. Пришлось подходить осторожно, держа существо на прицеле, стараясь выбрать момент, когда она хоть чуть-чуть отдалится от моего сослуживца, чтобы не попасть в Мишаню.

Будь у меня тогда получше подготовка, я, может быть, смог бы подстрелить монстра, а побольше уверенности, и я бы не так боялся подстрелить Мишаню.

К несчастью, тогда я промедлил и существо с воем, подхватив недавнего сослуживца, выскочило из лощины. Я побежал за нами, однако сильно отстал. Тварь оказалась не только сильнее, но и проворнее меня. Однако, с грузом в руках она скакала не так быстро, как могла, поэтому я не потерял её из виду.

Как я узнал позднее, ефрейтор Филиппов не висел покорной тушкой, в когтях хищницы, а пытался освободиться и даже полоснул её ножом несколько раз. Существо взвыло и выпустило его из когтей и остановилась, намереваясь разобраться со строптивой жертвой. Мишаня шмякнулся о землю, но сразу вскочил, с ножом наизготовку, не обращая внимания на боль в ноге. У него, вооружённого, были неплохие шансы продержаться, до моего похода. Вот только Филиппов не учёл одного досадного момента — он оказался на краю обрыва, и злобная, но тупая тварь, попытавшись выбить нож из его рук, просто столкнула его вниз. Разумеется, не специально, ведь она хотела его сожрать, а не просто убить, но толку-то от её желаний. Я не успел совсем чуть-чуть. Стоило мне приблизиться на расстояние выстрела, то увидел, как Мишаня падает в бездонную пропасть. В этот момент мне показалось, что сердце замерло, на миг, на секунду, давая подсознанию понять: все мои товарищи погибли, и я остался один, на незнакомой планете. Однако до сознания это тогда не дошло.

Я не стал орать, как это принято в американских фильмах, а просто выпустил очередь электромагнитных импульсов по тому созданию, которое несколько часов назад было Полиной Новиковой. Какие бы свойства ни приобрела эта тварь после мутации, но разряды, выпущенные из АК-97, не оставили ей никакого шанса. Я стрелял в неё до тех пор, пока туша не задымилась и не рухнула на землю. Однако и тогда я на всякий случай, осторожно приблизившись к валяющемуся неподвижно трупу, выстрелил ей в голову, а потом сделал то, отчего опешили даже видавшие виды особисты, и очень долго спрашивали меня, почему я это сотворил, а потом проверяли моё психическое здоровье. Но я так и не смог ответить на этот вопрос, не то что им, а самому себе. Видно, сработало что-то глубоко подсознательное, идущие из тьмы веков… Врачи же назвали это просто стрессом.

Достав нож, я вскрыл грудную клетку, своей недавней любовнице и выдернув оттуда сердце, пробил несколько раз его ножом, лишь бросил его в пропасть. Потом отрезал ей голову и отодвинул её от тела подальше. В этот момент мне пришла в мою дурную башку мысль, что, может быть, Мишаня за что-то зацепился, и висит на этой скале, пытаясь не сорваться вниз.

— Миша, — попытался я крикнуть, но вместо командного окрика, раздалось позорное сипение.

Тогда я набрал в грудь побольше воздуха и гаркнул:

— Ефрейтор Филиппов! Приказываю немедленно подняться!

Тишина была мне ответом. Я достал сигарету и закурил, делая большие затяжки. Руки дрожали.

— Мишаня, мать твою!

Планета издевательски молчала, как будто говоря мне этим: не вы первые пытались покорить меня, но и вы, как остальные, приняли смерть на этой земле. И твои минуты, сержант Валерий Кирьянов, постепенно истекают. Каждый твой шаг будет шагом к смерти.

— Вот уж хер, — вслух сказал я, возвращаясь к палаткам. — Назло всему. Дойду до пирамид, а там дождусь наших.

Там я быстро нашёл сапёрную лопатку и вырыл две с половиной могилы. Неглубокие, всего полметра, просто присыпать землёй и завалить камнями, а там по идее должны подойти вторая или третья группы. Они или со мной или без меня войдут в пирамиды, запустят управление системами безопасности и тогда уж мы вернёмся и похороним наших товарищей по-людски.

Почему две с половиной могилы? В одной я похоронил Сашу Костина. Полину Новикову я закопал так: в одну яму положил тело, а отдельно закопал её голову, которая всё так же была обезображена, страшным превращением. Кто знает, на что вообще способны созданные этой планетой монстры? Рисковать не надо.

Я немного устал, копая могилы и таская камни, но отдыхать я и не собирался. Во что бы то ни стало я решил дойти до финальной точки нашего маршрута сегодня. Поэтому я побросал в рюкзак остатки еды, воду и даже не стал собирать палатки. Вместо этого я снова сходил к обрыву и попытался докричаться до ефрейтора Филиппова. Безуспешно. Плюнув вниз, я повернулся и зашагал к видневшимся вдали сооружениям.

У меня оставалась последняя надежда на пирамиды. Майор Фролов, не дождавшись известий от нас, уже должен был послать ещё одну группу, которая не погибнет при спуске и сможет пройти через джунгли.

Глава 5 Восхождение на пирамиды

Первым, что изменилось, когда мы начали осваивать дальний космос — это оружие. Огнестрельное: пистолеты и автоматы, стало лазерным, сохранив при этом внешнюю форму. Просто на базе классических автоматов Калашникова, сделали АК-97, который стрелял лучами, а мог, если сломать предохранитель, выжечь небольшое поле, вместе со всеми врагами. Что я и сделал недавно. Причины перехода были просты. Во-первых, мощнее. Во-вторых, практически нет проблем с боеприпасами, не надо возить ящики с патронами. Достаточно нескольких батарей на один бой, которые потом можно зарядить. В-третьих, при налаженном производстве получалось дешевле. Но вот артиллерия осталась, как и была, только стала космической. В том смысле, что никто лазерами с орбиты не жёг, предпочитая старую-добрую бомбардировку. Но уже сверху. Так действовали и мы и имперцы. Впрочем, поговаривают, что в нескольких сверхсекретных институтах ведётся разработка чего такого. Такого! Но пока, дальше слухов не заходит.

От лагеря, где я потерял последних товарищей и до пирамид я дошёл быстро. Никаких препятствий, никаких врагов мне больше не встретилось на всём пути, но я не радовался, подозревая, что здесь наверняка меня ожидает, какая-то подлянка, сродни внезапно мутировавшей Полине Новиковой. Идти было и легко, и тяжело одновременно. Легко, потому что по дороге мне не встретились даже местные хищники, вообще никаких зверей, только насекомые, но они с самого начала нашего пути, никак не реагировали на нас. Тяжело, потому как меня не отпускали мысли о сожранном Костине, об упавшем с обрыва Филиппове, но больше всего я пытался понять, что же случилось с Новиковой? Что вообще это было и не отрастут ли у меня клыки и я в один момент из солдата Советской Армии, стану монстром — стражем здешних пирамид?

Так что этим проклятым «брёвнам» со щупальцами, я был бы рад, как родным, необходимость отстреливаться от врагов, меня бы точно отвлекла от мрачных мыслей.

Но так хоть я и был постоянно начеку, готовясь отразить любую подлянку, которую мне готовит планета, но мысли постоянно возвращались к вчерашней ночи, с вечным вопросом: что если бы? Если бы я не занялся любовью с Полиной, если бы не стал орать как дурак, разбудив Мишаню, если бы у меня не дрогнула рука, выстрелить в монстра, наплевав на то, что он прикрывается моим другом?

Я сжимал волю в кулак и изгонял эти размышления из моей головы, но тут же на смену им лезли новые: не растут ли у меня клыки, не побегу ли я назад, разрывать могилы, чтобы полакомиться свежей плотью?

Но я всё-таки дошёл до цели и не превратился в монстра. Ненадолго остановился, глядя на величественные сооружения. Зрелище было красивым в своей монументальности, и я не единственный, кто отдал должное этим гигантским рукотворным горам. Да что я, до сих пор многие из тех, кто впервые попадает на эту планету, замирают, в восхищении, глядя на четыре пирамиды, которые в три раза выше знаменитой пирамиды Хеопса в Египте, между которыми приткнулись такие же огромные посадочные кольца.

Здесь было тихо и пусто. Наших здесь пока не было, иначе бы они оставили хоть что-то, хоть какие следы. Тогда ещё подумалось, ничего страшного, мало ли насколько задержалась следующая высадка и сколько они будут идти к пирамидам.

Их было ровно четыре штуки, как нам и обещали, исследовавшие планету с орбиты учёные. Я подошёл к одной из пирамид, в раздумьях похлопал по стене и присел на одну из ступеней. Надо было подумать, стоит ли лезть туда одному или подождать, когда подойдёт подкрепление. Но ждать можно долго. Я прикидывал варианты и вышло, что от десяти часов до нескольких суток. И это ещё при самом удачном раскладе.

— «А вдруг никто не придёт?» — закралась в голову паскудная мыслишка.

Может быть, они погибли в джунглях или приняли решение вообще не спускаться на планету, после того как потеряли связь с нами? Я тяжело вздохнул и потянулся за сигаретой: надо было, как следует подумать и всё просчитать.

Я не был вымотан, наоборот, чувствовал себя очень бодро, ведь мой отряд, за вчерашний день почти дошёл до цели. Так что в одиночку мне пришлось идти где-то два с половиной часа. Этот поход не тянул, даже на простой марш-бросок. Так, лёгкая прогулка, по нашим нагрузкам. Да и после того как мы оказались за рекой, на нас никто не нападал. Если не считать того монстра, которым стала Полина Новикова. Однако теперь я был один, и было некому обратиться в чудовище, кроме меня самого. Но эта и другие пораженческие мысли, вылетели из моей головы и их место занял другой вопрос: стоит ли лезть на пирамиду медленно, захватив всё своё имущество, или оставить внизу, то что я прихватил с собой попробовать как-то шустро вскарабкаться, оставив вещи здесь?

В голову полезли совсем непрошенные мысли. О доме, о детстве. Знаете, но до 2001 года, война, которую планета Земля вела, выкладываясь на полную, никак не ощущалась внутри нашей, советской, страны, так точно.

Просто говорили, про какие-то невиданные открытия, прорывы в науке, о том, что нам открыта теперь вся Вселенная. Хотя я плохо это помню, но царил какой-то сдержанный оптимизм, почти у всех, кроме военных. Они были уверены, что за космос нам придётся воевать, а с ними спорили, называли милитаристами, а потом всё резко изменилось.

Внезапно, в один момент, я тогда учился в третьем классе, американцы вдруг из заклятых врагов превратились в союзников. По телевизору стали показывать иностранные многосерийные мультфильмы и телефильмы. Что-то мне нравилось, что-то не очень, а насчёт некоторых вещей я удивлялся, как это вообще смотрят.

Но один многосерийный фильм, мне всё-таки запал в душу. Это был «Звёздный Путь», который мы смотрели с друзьями. Мне казалось, что просто советские разведчики пробрались в самое нутро Голливуда и сняли шестьдесят серий чего-то очень похожего на советскую фантастику. Казанцев, Булычёв и остальные. Мы даже где-то раздобыли жёлтых, красных и синих маек и часами играли в покорителей неизвестных миров. Я мечтал тогда стать кем-то из тех отважных космолётчиков и вот Вселенная, как будто нарочно дала мне шанс реализовать свою мечту. И ведь всё по-честному. В том телефильме фраза: он умер, Джим, звучала порой несколько раз в одной серии. Он умер. Они все умерли…

Словом, хорошо жилось советскому ребёнку. Можно было не обращать внимания, как у взрослых проходит оптимизм, как он меняется, сначала на испуг, а потом на решимость биться до конца, не отдав ни пяди нашей родной планеты, мерзким феодалам. Которые хоть и не известно каким, но, очевидно же, мошенническим путём вышли в космос и покорили тысячи миров.

И я вырос в такой решимости. Она сформировала меня, как личность, сделав из меня добровольца космодесантника, который теперь сидел где-то в глубокой глуши, один-одинёшенек и думал, что ему теперь делать.

Но это было то, что я заметил, как ребёнок, а было и то, на что обратили внимание взрослые, а мне самому было не до этого. В Советском союзе и раньше много строили, было даже такое выражение «стройка века», но в годы моего детства строительство приобрело какой-то невиданный размах, а всё благодаря инопланетным технологиям, которые дали нам возможность строить надёжное, дешёвое, а самое главное, быстровозводимое жильё.

Сначала оно планировалось для колоний, но потом стали строить и на территории СССР. Да и мои родители, как-то поднапряглись, поругались по профсоюзной линии, а выбили. Построили нам, вместо нашего старого одноэтажного домика, очень просторный и уютный дом — полтора этажа, ломанная крыша, в который смогла влезть вся наша огромная семья.

И ещё, как забыть про рождаемость! Где-то с семидесятых годов, она резко выросла. Вот просто ни с того ни с сего, стало нормальным, по три ребёнка в семье, минимум. Учёные себе голову сломали, но потом списали всё на биологические механизмы ожидания войны и забыли тему.

Но, как меня потом просветили знающие товарищи, всё оказалось куда как сложнее. Дело в том, что перед войной действительно рождает больше людей, но и больше мальчиков в том числе, а тут сохранялась стандартный демографический разброс. И над действительно, продолжают думать, но исключительно в учреждениях, которые никогда не публикуют результатов своих исследований, зато жадно читают чужие.

Я снова осмотрелся. Было очень жарко.

— Мексика далеко, Мексика рядом, — пробормотал я себе под нос.

Я вообще ни разу не был за пределами Советского Союза, ну до армии, но зато обладал богатым воображением и читал в детстве много книг. Поэтому я смог представить себя кем-то из знаменитых конкистадоров Эрнаном Кортесом или Педро дель Альворадо, кто там из них, отправившись завоёвывать Новый Свет, увидел пирамиды? Хотя, может, и никто из них, им было не до того, а их нашёл какой-нибудь священник, ехавший обращать майя в христианство огнём и мечом. Позабылись как-то авантюрные книги моего детства.

Я предавался воспоминаниями и размышлениям, сидя в тени этих красивых, но страшных пирамид, а потом резко встал, поплевал на руки и уверенной походкой направился к ним.

Да, я решил покорить один местных «Эверестов» в одиночку, не дожидаясь подхода основных сил. Попросту говоря, произвести первичную разведку, чтобы когда подойдут наши им, было проще. Залезть наверх, а потом сбросить вниз верёвку и посмотреть, какая там глубина до ближайшего пола. Всё равно заняться было больше нечем, не смотреть же на местную природу, которая мне успела надоесть за два дня.

Карабкаться на верхушку я собрался, потому что только там был вход в пирамиду. Это мы опять же выяснили по снимкам и записям с орбиты, и самое интересное, он был открыт, но что ожидало путешественника внутри, было неизвестно. Но меня и это и необходимость подъёма на такую высоту не сильно волновало. Мне уже было всё равно, я шёл к цели на автомате. В душе моей царила тьма, если можно так поэтично выразиться. Я был уже не новичок, полтора года на войне, и не первый раз терял товарищей, но вот так вот — впервые. Девушка, с которой я сблизился в последние часы её жизни, по неизвестным причинам превратилась в монстра, что убил моего друга. И ещё рядового, за которого я отвечал, а мне пришлось пристрелить её саму. Такого и врагу не пожелаешь, хотя… имперцам в те дни, я желал гораздо больших неприятностей. И был даже не против тепловой смерти Вселенной, лишь бы это уничтожило Империю Миллиарда Звёзд.

Я осмотрелся, перед тем как устроить себе небольшой привал. Да, красиво. Пирамиды, в зарослях джунглей, плюс посадочные кольца — древнее, но очень высокотехнологичное сооружение. Построено грамотно и эстетически привлекательно. Меня удивляло только то, что эти сооружения стоят много тысяч, а то и десятков тысяч лет, но всё равно выглядят так, как будто их построили максимум десять лет назад. Да, понимаю, Предтечи ушли от нас очень далеко вперёд, но разве им были подвластны законы физики? Хотя, если вспомнить, что в один прекрасный момент они попросту исчезли, я бы не удивился и тому, что физические законы они точно так же игнорируют как рецидивист уголовные.

— Не самое худшее место, чтобы умереть, — вслух сказал я и криво ухмыльнулся.

И правда, лучше здесь, чем в индустриальных развалинах Арсы или вообще, где-нибудь на безвоздушном спутнике. Вот интересно, но почему-то я боялся умереть, оказавшись в открытом космосе, а вот так, на планете, пусть даже принять мучительную смерть совсем не против.

Забрался в тенёк, благо теней здесь хватало, достал фляжку с водой, консервы. Подкрепил силы, немного посидел, а потом избавился от лишней жидкости и ещё чего лишнего.

— «Вот она, родненькая», — подумал я, вычислив ту пирамиду, которую нам указали учёные в качестве цели.

Именно в ней должен был находиться передатчик, запускавший межзвёздный портал. Ещё нас просили поискать устройство, которое сможет отключить защиту этой местности из космоса, но это как получится. Разумеется, всё это было в теории, а как оно на практике, предстояло проверить мне. На всякий случай я обошёл пирамиду со всех сторон, мало ли мы чего пропустили со спутников и здесь внизу есть проход. Но нет, никаких зазоров, сплошная стена, ну или ступень размером с человеческий рост. Правда, это должен был быть человек чуть ниже меня.

Поначалу подъём был не таким уж и трудным, можно было обойтись и без специальных приспособлений, которых у меня, кстати, и не было. Пирамиды, как я уже говорил, были вовсе не похожи на египетские, скорее на те, что строили майя, то есть ступенчатые, только огромные. Но чем выше лез, тем становилось тяжелее.

Разумеется, карабкаться вверх по жаре и солнцепёку, удовольствия мало. Но нет таких препятствий, которых не преодолели бы большевики, и хоть тогда я не был членом партии, но был секретарём комсомольской ячейки, которая полегла почти в полном составе в этих долбанных джунглях. И это меня мучило тогда и мучает до сих пор. Хотя особой моей вины в этом не было. Я карабкался наверх с матом и проклятьями в адрес Предтеч, которые не удосужились открыть дверку внизу, а потом начал петь. Почему-то в голову лезло только песня «Белое безмолвие» Владимира Высоцкого, хотя там было про холод и север, а я сейчас был в тропиках. Может быть, навеяло стаями странных существ, которые летали между пирамид и были очень похожи на птиц.

Немелодично загорланил я, преодолевая очередную ступень пирамиды. Нет, определённо не нравились мне эти птички. Какая-то от них исходила угроза. Я тогда ещё прикинул, что надо быть наготове. Если и правда на меня нападут эти летающие создания, то сразу вниз, дожидаться подкрепления.

Угу. Не нужна мне слава и величие. Только верните ребят, которые разбились при спуске, погибли в джунглях. А так обойдусь без славы.

Перестал петь, и сделал новый рывок, преодолевая очередную ступень. Чем выше я поднимался, тем больше становились ступени, тем тяжелее было карабкаться наверх. Подумал, что не стоит убегать от странных птиц. С собой у меня было два автомата, так что просто отстреляюсь. Резко расхотелось ещё раз подниматься по этим ступеням снова.

Что-что. Грёбаные имперцы, вот из-за кого я оказался здесь и теперь карабкаюсь, как последний дурак наверх, думая, что это что-то изменит, или как-то поможет мне выжить. И чего этим феодальным паскудам у себя дома не сиделось? Хапнули большую часть Галактики и останавливаться не собираются. Но, надеюсь, нами они подавятся, как подавились нацисты, Наполеон и прочие поляки. Я приложу к этому все усилия и может быть, какой-нибудь толк из моего путешествия наверх выйдет. Хотя, скорее всего, нет. Но лучше уж помереть, пытаясь выполнить задание, чем от тоски в подножье пирамид.

Ой, ёлки. Накаркал. Звук, да ещё какой! Едва я поднялся на последнюю ступень, где находился люк, в который надо спуститься — вот ирония, как в мою сторону уже летела стая каких-то крылатых тварей. Вот в этом-то и была засада и особый, садистский юмор, создателей пирамид. Вот что за несправедливость? Как имперцам там технологию на блюдечке, а как нам, так через стражей не прорваться. Такое меня зло взяло тогда, что я не сдержался.

— Мать вашу за ногу! — выругался я, прерывая пение и доставая автомат, который принадлежал покойному Балодису. — Откуда же вы все лезете!

Злости не было. У меня осталось лишь тупое раздражение, обида на негостеприимную планету, которая убила моих товарищей, а теперь пытается уничтожить меня. Что же, я к этому готов. Просто так меня не взять.

Чем ближе приближалась стая, тем яснее становилось, что это какие-то рукокрылые, а не птицы и летели они на меня, издавая жуткие и неприятные звуки, который сливался в один, больно бивший по ушам. Хотя, возможно, это было что-то вроде эхолокации, как у летучих мышей, но мои нервы реально не выдержали. Я вскинул автомат и стал палить по ним.

Кричал я, чтобы заглушить эти адские звуки. Не самый лучший способ, но лучше, чем никакой. Стая бросилась врассыпную, и все мои выстрелы прошли мимо. Попытался открыть огонь снова, но обнаружил, что оружие окончательно разрядилось. Я даже испугаться не успел, сразу вспомнил, что у меня есть запасной ствол.

Выкрикнул я и зашарил в поисках второго автомата. Кстати, я находился на северном полюсе этой планеты. И здесь были тропики — такой уж наклон был у этого небесного тела. Пока я искал автомат, один из крыланов, подобрался ко мне поближе и попытался вцепиться в мою лодыжку, но получил ногой по морде и камнем полетел вниз. Хотел сбить меня вниз тварь? На тебе, своим же салом, по собственным сусалам. Наслаждайся, не подавись.

Радостно сообщил я вслед сбитому мной крылану. Надеюсь, он сдохнет не сразу и в муках.

Делать было нечего и я выхватил свой автомат, тот самый, у которого был сломан предохранитель. Впрочем, тот момент, я благополучно про это забыл. Подошёл поближе к тёмному проёму, чтобы получше прицелиться и выстрелил в круживших надо мной созданий.

Эффект превзошёл все мои ожидания. Часть крыланов сожгло в пепел, остальные разлетелись, истошно вереща. Ха-ха. Цыплёнок жареный, цыплёнок пареный, цыплёнок тоже хочет жить. Но насладиться победой я не успел. Забытая мной отдача, напомнила о себе и от толчка я свалился в тот самый проём на вершине пирамиды, который был входом, допев последние слова песни.

У АК-97 нет отдачи, это хороший автомат, наши очень творчески переработали инопланетное оружие, под то, что привычно всем нам. Но вот если сломать предохранитель, то отдача присутствует, хоть и небольшая. Её мне и хватило, чтобы камнем рухнуть вниз, в тот самый, незакрытый проход.

На миг сердце остановилось, ну так мне показалось и я буквально попрощался с жизнью, представив, что так и буду лететь до самого дна. Но почти сразу пришёл в себя, точнее, будет сказать — сработали рефлексы, которые мне вбивали день за днём. Сначала я попытался зацепиться за край — неудачно. Просто ободрал себе руку, но потом тормозил падение руками и ногами, благо спуск не расширялся, оказавшись чем-то вроде шахты лифта. Вот так скользя, я пролетел, уж не знаю, сколько метров вниз и ударился ногами о заслонку, которая от такого обращения с ней раскрылась и я влетел в огромное помещение, где и рухнул на какую-то древнюю мебель. Судя по всему, в труху она превратилась давно, а моя туша завершила процесс, заставив останки разлететься по комнате.

Первое время я просто валялся по пыльному полу, пытаясь понять, жив я или умер. Было непонятно. Потом я попробовал пошевелиться и когда после движения, руку прострелила резкая боль, я понял, да действительно. Жив, здоров и невредим.

Я громко и неприлично выругался, вспоминая всех тех, из-за кого я оказался в этой проклятой пирамиде начиная с имперцев и заканчивая пилотами, которые подвели нашу спусковую капсулу под защитные системы пирамид. В следующий момент я вздрогнул и заорал, потому что услышал женский голос, он меня о чём-то спросил на незнакомом языке, который явно не был русским, английским или базовым имперским. Мне хватило нескольких секунд, чтобы понять, голос неживой, скорее всего, запись, оставленная строителями этого сооружения.

— Да пошла ты, — довольно злобно сказал я, пытаясь встать.

Вот серьёзно, не до баб мне тогда было, совсем не до баб. Тем более невидимых, да и вообще ненастоящих.

Подъём на ноги мне дался с большим трудом, так как болело всё тело. Где-то саднила ободранная кожа, давали о себе знать ушибы, и даже было подозрение на перелом. К счастью, ложное. Голос не отставал, что-то говоря мне. Мне тогда ещё подумалось, что вот же настырная программа. Я начал отвечать, иногда непечатно, но по большей части, я выговаривался, изливал душу, просто стараясь не оставаться со своими мыслями наедине, заглушая их разговором. Почему-то о том, что эта запись может запросто быть системой распознания свой — чужой, я тогда не подумал. Хотя итак, мысли в голову лезли самые паскудные. Например, как я буду отсюда выбираться и что если помощь не подойдёт вовремя, то я просто сдохну здесь.

Наконец, поднявшись, я осмотрелся. Сразу после моего падения, в том помещении куда я упал, загорелся приглушённый оранжевый свет и было более или менее видно и окружающую обстановку.

Я только вздохнул, оглядывая абсолютно пустое помещение, в котором не было ничего. Только труха и пыль, в которую превратилась единственная мебель, после того как я на неё упал. Впрочем, рухни я стороне, всё равно то, что здесь стояло, продержалось до моего первого чиха. Потому как я даже разглядеть не успел, на что я упал. Типа стулья, стол… А, воину советской армии такое без надобности, а вот то, что здесь не было хоть чего-то полезного, очень расстраивало.

Единственное, что могло мне принести хоть какую-то пользу, было зеркало, во всю стену, на одной из сторон комнаты. Я приковылял к нему, скептически взглянул на свою рожу и полез за аптечкой. С переломами, конечно, ничего не сделать, да и даже санитар из меня был никакой. Все врачи, которые инструктировали солдат, как оказывать первую медицинскую помощь, просто плевались с того, что делал я. Впрочем, предпочитаю думать, что это они меня плохо учили. Ведь в разведке меня потом натаскали, ну просто на отлично. Но не буду забегать вперёд. Но можно было хотя бы обработать ссадины антисептиком, та бишь зелёнкой, которой в аптечке было полно, и это в принципе было единственным, что я опознавал. А нет, вру. Ещё обезболивающее узнал по маркировке.

Раздевшись догола, я завертелся перед зеркалом, которое мне показывало всего меня очень хорошо и отчётливо. Удивительной чистоты было зеркало. Стесняться было некого, в этой пирамиде даже насекомых не водилось, а женский голос я вообще считал программой. Вздохнул, глядя на результаты моего полёта вниз. Да, ободрал я себя капитально, даже на филейной части ссадины были.

И вот я мазался зелёнкой, а в чём мне чуть-чуть помогало зеркало, потому что на 180 градусов шею я поворачивать так и не научился, шипя и ругаясь, как вдруг тот же голос начал мне задавать один и тот же вопрос. Вернее, я так решил, что она просто повторяет одно и то же, хотя и оказался прав, впоследствии. Жжение, которое вызывал антисептик, как вы понимаете, не привело меня в доброе расположение духа, а попросту говоря, я был злой, как чёрт. Поэтому очередной цикл однообразных вопросов меня просто взбесил. Отбросив зелёную ватку, я вытянулся во весь рост перед зеркалом и громко проорал:

— Да! Да! Да! Делай что хочешь, только заткнись!

Голос и правда замолчал, и я уже было вздохнул с облегчением, но тут из зеркала вылетел зелёный луч, и он ударил мне в голову, отчего я потерял сознание.

Глава 6 Наследие Предтеч

Лежать с закрытыми глазами, несказанное удовольствие. Особенно когда знаешь, что стоит их тебе открыть, как удовольствие закончится и на смену безмятежной темноте придут проблемы. Я один на незнакомой планете, все мои друзья и боевые товарищи погибли. Как выжить в этой пирамиде, если воды осталось дня на три, а еды на четыре? Но делать нечего. Приходится брать себя в руки, волевым усилием открыть глаза, и глядя в потолок, удивляться, что у тебя ничего не болит, хотя до потери сознания саднило всё тело.

Я дополз до своих вещей, которые бросил рядом с зеркалом и достав часы, посмотрел время. Прошло не больше пяти минут. Однако, за это время много что изменилось.

Во-первых, я стал понимать, что мне говорит загадочный голос. Сначала с трудом, и только простые фразы и предложения. Но чем больше я общался с искусственным интеллектом, который был своеобразным управляющим этих пирамид, тем лучше осваивал этот язык. Я и сейчас могу на нём говорить, и, кстати говоря, технологию эту давно раскрыли и сейчас вовсю применяют, обучая людей множеству языков. Кстати, сам ИИ, русский освоил быстрее меня, и с остальными общался уже на нашем языке.

Во-вторых, выяснилось, что перед тем как меня шарахнул зелёный луч, голос спрашивал, хочу ли я активировать систему. Какую именно не уточнял, да я бы всё равно её не понял. И когда я начал в ответ орать ему: «да», то принял мои слова за согласие, ориентируясь исключительно по интонации. Запустил систему и сразу подключил меня к ней. Я-то ведь согласился. Потерял сознание я от передозировки информации, так как ИИ заодно внедрил мне в мозг знание языка и основы управления сложным комплексом, который включал в себя и четыре пирамиды, доверху набитые всякой нужной техникой. Разумеется, отсюда можно было управлять порталом, а самое главное…

Сначала я вообще не понял, что именно Артефакт развернул передо мной. Я лишь уточнил, может ли он открыть портал. Но в тот момент меня немного подвело знание языка, на котором я только-только начал говорить, и вместо чёткого ответа я увидел гигантскую, во всю комнату, карту галактики Млечного Пути. Звёзды были раскрашены разным цветом, но не по спектральному классу. У тех, что светились ярким зелёным светом, находились активные межзвёздные проходы, красным были выделены закрытые или уничтоженные. Звезда, обозначенная белым цветом, обозначала, что там портал никогда и не ставился. Всё это я тоже понял, благодаря знаниям, которые внедрил в мой мозг искусственный интеллект этого сооружения.

— Опаньки, — только и сказал я, чуть не упав там, где стоял.

Карту нашей Галактики я изучал подробно, благо в армии она висела везде, где только можно. Правда, там не обозначали наши колонии, место нахождения Полигона, но это и так все знали, и главное: чего скрывать-то? Попади карты с отметками, хоть в руки американцев, хоть имперцам, им бы это всё равно ничего бы не дало. Если звезда не подписана уникальным индексом, которые знают только те, кто открывает порталы, и, возможно, некоторые сотрудники военной разведки, а больше никто. Это была информация под таким грифом секретности, что соваться было себе дороже. Индексы скрывали и мы, и американцы и те же имперцы. Среди солдат вообще ходили слухи, что пилотам, которые открывают порталы, вшивают в мозг программу самоуничтожения на допросе. А без знания индекса открыть портал к «соседям» никак бы не получилось. Ровно до того как я увидел эту карту, где при наведении на звезду показывался точный межпространственный адрес портала. Поэтому я и сказал: опаньки, а потом добавил несколько непечатных слов. От восхищения, конечно. Ведь такие знания давали нам преимущество в войне, которая складывалась, увы, не в нашу пользу.

— Мне нужна связь, — притоптывая от нетерпения, сказал я.

Сообщить на корабль, что система управления порталом взята под контроль, и потребовать прислать сюда старших офицеров и ответственных лиц, а главное, учёных, которые смогут разобраться и найти пресловутую имперскую столицу, или вычислить ключевые военные базы врагов. И всё дело сделано, а звезда Героя Советского Союза, и военное училище, из которого я точно выйду в звании старшего лейтенанта, а то и капитана, считай у меня в кармане.

Искусственный интеллект пирамид, в ответ мне сообщил, что в системе отсутствуют любые типы передатчиков, с которыми можно установить связь.

— Не свисти, — возмутился я, всё ещё не веря, что на планету нас отправили без всякой подстраховки. — Здесь должен быть наш корабль, который сбросил меня на эту планету.

Электронный разум не стал спорить, а просто сказал мне, что, может быть, корабль и дрейфует где-то рядом с планетой, но необходимых передатчиков, совместимых с нашими приёмниками, в пирамидах нет. Иначе бы он их услышал или учуял. В языке Предтеч это одно слово.

— Ладно, это всё детали, — махнул рукой я. — Ты главное — найди наш фрегат, а там я что-нибудь придумаю, азбуку Морзе я знаю, а чем её можно отстучать, придумаю позже. Сейчас устал, голова не варит.

Тут же услужливый ИИ предложил мне спуститься на уровень ниже, где я мог поспать, на «постели» из какого-то непонятного, но, по всей видимости, прочного материала, что он до сих пор не распался, помыться в душе и попить воды. Поесть не предложил, но показал какой-то аппарат, уточнив, что это белковый синтезатор. С ним я разобрался чуть позже, у меня пока оставались запасы еды, что я захватил с собой, покидая оказавшуюся неприветливой, ложбину.

Этот пищевой белковый синтезатор оказался очень полезной штуковиной. Не такой, как в американском многосерийном фильме «Звёздный путь», который могла создавать любую еду непонятно из чего, а просто если забить в него органику, то она выдавала брикеты, очень полезные и питательные, с лёгким привкусом, напомнивший мне плавленый сырок. Короче, с этой штукой смерть от голода мне не грозила, достаточно было выйти из пирамиды, и набрать вообще любой органики, даже траву или листья или насекомых и машина выдавала вполне пригодную к пище массу. Что касается вкусовых качеств, то я и раньше к разносолам приучен не был. Спасибо, что не мешок брюквы, как говорится, в старом армейском анекдоте.

Пока я просто, помылся, постирал одежду и чуть-чуть вздремнул. Полноценно поспать не удалось — я ещё не верил, что оказался в полной безопасности. Вот я так валялся на лежанке и думал. Мысли были самые разные. Я то вспоминал погибших товарищей, то начинал мечтать о том, как благодаря моей находке получу офицерское звание. Постепенно я заскучал и стал расспрашивать Искусственный Интеллект комплекса.

— Послушай, а у тебя имя есть? — задал я первый пришедший в голову вопрос.

— У меня есть обозначение, — отозвалась она и тут же выдала мне ряд с трудом читаемых символов.

Я поморщился и попросил перевести всё это на кириллицу. Стало ещё хуже. Нет, прочесть я это мог, а вот выговорить даже и не стал пытаться.

— А можно как-нибудь это сократить? — осторожно уточнил я.

— Если вам надо как-то ко мне обращаться, то просто дайте мне имя, как это принято в вашей культуре, — дипломатично сообщил женский голос.

Я начал перебирать в уме женские имена. Отечественные мне казались слишком банальными, а иностранные претенциозными. Да и как-то не патриотично это было, назвать найденный мной искусственный интеллект английским или французским именем. Так, в раздумьях я снова задремал и как уже стало привычным в эту ночь, меня резко выбросило из сна чувство тревоги.

Я ещё долго не мог спать нормально, после того, что произошло в ложбине. Попустило меня, где-то через полгода, а пока приходилось страдать.

— «Может назвать её Андромеда, в честь соседней Галактики туманность Андромеды?» — лениво подумал я, посмотрев на часы и убедившись, что дремал я всего десять минут. — «Ох, а если…»

— Назову-ка я тебя Низа, — наконец решил я. — Это была такая героиня, в романе нашего писателя-фантаста Ивана Ефремова…

И я стал пересказывать сюжет книги искусственному интеллекту, однако она начала возражать, сказав, что непохожа на Низу и вообще не человек.

— С твоими возможностями, ты почти богиня, — фыркнул я. — Ладно. Будешь…

У всех так бывает. В самый ответственный момент в голове становится пусто, как будто кто ластиком провёл.

— Андромеда, — пробормотал я про себя, вспомнив про пресловутую соседнюю Галактику. — Вроде нет, не богиня она была. О! Артемида!

Как-то по ассоциации пришло в голову. Потом я вспомнил и других богинь, но уже было поздно, искусственному интеллекту понравилось это имя. Пока же она приняла имя и сказала, что завершила исследование звёздной системы.

— Ты нашла корабль? — с тревогой спросил я.

Ответ был отрицательным. Никаких искусственных объектов, вблизи планеты не наблюдалось. В самой звёздной системе она обнаружила три, но один был порталом, а два других болтались здесь с доисторических (для нас, разумеется) времён. Я похолодел. Неужели нас бросили на этой планете, едва мы перестали выходить на связь, даже не попытавшись послать вторую экспедицию? Разумеется, о том ужасе, который в этот момент творился в солнечной системе, и том, что портал открыли со стороны Полигона, потребовав немедленно вернуться, я ни имел никакого понятия. Если бы мы не успели высадиться на планету, то вернулись бы вместе со звездолётом.

Я впал в ступор, на какое-то время, не понимая, что происходит. Но, быстро оправился.

— Артемида, как ты думаешь, на корабле, поняв, что произошла нештатная ситуация, могли отправиться за подмогой? — уточнил я у ИИ, едва мне надоело страдать, о том, что я стал Робинзоном, на необитаемой планете, во время войны.

— Ты же знаешь, что твои соплеменники, портал могли открыть только снаружи, — отозвалась она, как мне показалось, немного сочувственно. — Я в автоматическом режиме, отслеживаю открытие порталов, и совершенно точно могу сказать, что это произошло через полчаса, после того как на планету были выброшены капсулы.

— Возможно, об этом условились заранее, — рассудил я. — Значит, ничего страшного. На Полигоне получили отчёт и приказали лететь обратно, чтобы получше подготовиться. Значит, следи за открытием портала, и как только оттуда выйдет корабль, попытаемся связаться с ним. А я пока займусь изучением всего того, что у тебя найдётся в базах.

Я уселся как пресловутый Буриданов осёл, не зная, за что браться. То ли узнать историю Предтеч, то ли разбираться, как функционирует этот комплекс, то ли озадачить Артемиду и попросить её придумать способ, как мне связаться с базой.

В конце концов, я махнул рукой и решил начать с основ. Всё равно над связью мне надо будет думать самому, а пока узнаю, кто те загадочные существа разбросавшие своей порталы по всей Галактике и откуда они вообще пришли, а может быть, получу какие-нибудь сведения про наших врагов из Империи. Вообще, я всегда любил историю, а уж кем были существа, создавшие порталы, меня интересовало с раннего детства.

Начало истории меня озадачило. Дело в том, что Предтечами были две цивилизации, которые находились, если так можно выразиться, в разных частях рукава Центавра. Что-то было как у нас, а что-то по-другому. Сначала они долго и мучительно обретали разум, потом жили первобытно-общинным строем, от которого перешли к рабовладению, феодализм, капитализм и коммунизм. Но вот что у них было после коммунизма и было ли вообще, оставалось неясно. Если предыдущие эпохи мне были хоть примерно понятны, то что пришло им на смену, осталось неясным. Никаких зацепок или ориентиров.

Развивались две цивилизации практически одновременно и даже вышли в космос примерно с разницей в десять лет. Проблема заключалась в том, что одни были рептилоидами, а другие инсектоидами. То есть какие-то точки соприкосновения, возможности ассимиляции и слияния культур на раннем этапе были исключены. Но поначалу сохранялся вежливый интерес, всё-таки они были высокоразвитые цивилизации, да и, находясь в разных концах спирального рукава, смогли разделить сферы влияния.

Но всему когда-то приходит конец. Я так и не понял мотивов и причин, которые столкнули две цивилизации в жестокой и кровопролитной (если так можно выразиться в отношении инсектоидов) войне. Мало не показалось никому. В жестокой войне горели целые планеты, пустели звёздные системы. Вопрос был поставлен, каждой цивилизацией: мы или они?

Потом пришла осознание, что никто никого. Война погубит обе культуры и надолго погрузит Галактику во тьму невежества. Поэтому остатки двух цивилизаций начали мирные переговоры, а потом, уже договорившись стали создавать единую культуру на основе своих народов. Как это у них получилось я тоже, не понял, а когда уточнил у Артемиды, то она обрушила на меня массы информации про генной трансформации и прочую научную заумь, которая явно была не по моим мозгам. Да и как, мне кажется, на Земле нет учёных способных в этом разобраться.

Вот на этой основе и получилось то, что мы знаем, как Предтеч. После объединения настал расцвет их цивилизации и культуры. По всей Галактике строились порталы, для удобного прохода между планетами, осваивались звёздные системы, а потом они начали один эксперимент. И когда я услышал описание, то меня прошиб холодный пот.

Предтечи создали в Галактике жизнь с нуля. Развили её до появления разума, а потом, убедившись, что их творение живёт самостоятельной жизнью куда-то, ушли. Исчезли. Покинули миры, где обитали. Эпитетов много, а суть одна. Здесь их больше нет. На память они оставили порталы и прочие технологические артефакты, вроде этого комплекса пирамид, но их самих простыл и след.

— Куда они ушли? — спросил я у Артемиды, так и не поняв концовки.

— Они перешли на иной план существования, — повторила она. — И им стали неинтересна обычная жизнь в животной оболочке.

Я опять не разобрался, что к чему и решил уточнить.

— Так говоришь, они стали бессмертными? А потом…

— После того как они обрели бессмертие их численность, начала сокращаться. Они не умирали, но новых детей у них не рождалось, — терпеливо сообщила Артемида. — Мне самой это сложно понять. Но те, кого вы называете Предтечами, это знали и считали платой за достижение вечной жизни.

— Так. Это я, кажется, понял, — согласился я с искусственным интеллектом, хотя то, что она рассказала, мне казалось странным. — Но, как связано это с тем, что они создавали и развивали жизнь на разных планетах…

— Напрямую, — пояснила Артемида. — Создание жизни, а вернее, запуск механизма с заданными параметрами, в том числе и на вашей планете, было одним из этапов их развития, когда они прошли его, то пошли дальше.

Я тогда ничего не понял, мне не хватало банального знания, да и, пожалуй, жизненного опыта, чтобы осознать, то что пытался мне сказать искусственный интеллект, созданный сверхмогущественными существами. Позже пришло понимание, но пока я зацепился за один момент, который стал уточнять.

— Что значит с заданными параметрами?

— Валерий, ты обратил внимание, что все разумные существа в Галактике принадлежат к одному виду и способны давать потомство, хотя они развивались на разных планетах, под разными звёздами?

— Ну да. Не только я заметил это. У нас учёные все копья сломали, переругались, сказали, что это принципиально невозможно, но как бы факт налицо и теперь они грустят и пересматривают свои теории.

Как мне показалось, искусственный интеллект издал что-то вроде смешка. Но, наверное, почудилось.

— Но зачем Предтечи населили Галактику похожими существами? — не понял я. — Чем им не нравится видовое разнообразие?

— Травмирующий опыт войны на уничтожение, которое вели обе цивилизации, — туманно пояснила Артемида. — Они считали, что будущие цивилизации смогут избежать этого, если смогут смешиваться между собой.

Я сделал вид, что понял сказанное, хотя по-настоящему осознал много лет спустя. Но в целом, да. Какая бы жестокая война у нас ни была с Империей, они не пытались нас уничтожить, стереть с лица Галактики, они хотели нас завоевать и включить в свою сверхдержаву.

Вот в таких лекциях и разговорах, прошло примерно три дня. Постепенно я разобрался в большинстве систем и примерно понял, как функционирует этот комплекс и даже смог управлять некоторыми функциями, хотя в основном всё делала Артемида. Главная проблема была в том, что хоть раньше этот комплекс предназначался не только как место работы, но и место жительство разумных существ, но за прошедшие века, практически ничего не сохранилось. Каким-то чудом уцелел водопровод, канализация и пищевой синтезатор. Правда, искусственный интеллект уверял, что это вовсе не чудо, а так получилось благодаря загадочным инопланетным технологиям.

Впрочем, разве так уж важно? Главное, что здесь можно было жить, ну или продержаться до подлёта наших, которые задерживались, по каким-то непонятным причинам. С питанием никаких проблем не было. У меня ещё оставался армейский паёк ну и пару раз выходил наружу, чтобы нарвать листьев и травы, для заправки пищевого синтезатора. Комбинируя паёк и продукцию синтезатора, я оставался сыт и даже получал какое-то удовольствие от еды.

Проблемы были только с сигаретами. С помощью инопланетной технологии их воспроизвести было невозможно, а мои медленно, но верно подходили к концу.

Увы, но весь наш стратегический запас, который мы набрали после крушения капсул, хранился у Мишани, та бишь покойного ефрейтора Филиппова, тот самый, что сгинул вместе с ним. Уж не знаю, почему мне так казалось. Какие-то сигареты могли остаться в лагере. У Костина точно была «Астра» без фильтра и я начал подумывать, а не сходить ли мне туда, посмотреть, может быть, что-то осталось, в конце концов, диких животных, на этом участке пути я почти не встречал, вряд ли там всё разворошили звери. Но при мысли о том, чтобы вернуться в лагерь даже днём, меня охватывал дикий страх и перед глазами вставало лицо Полины Новиковой, превратившейся в чудовище и капающая кровь с её клыков.

Сегодня я отправился в небольшой поход, чтобы набрать побольше насекомых и всякую мелкую живность, если сумею поймать. У синтезатора не было потребности в живых существах, ему просто нужна была любая органика, а я решил поэкспериментировать с жуками, хотя сена, то есть набранных мной вчера травы и листьев, хватало. Просто мало ли.

Грустно поглядев на пачку «Астры» с фильтром, в которой оставалось четыре сигареты, я задумался о том, чтобы надо поскорее открыть портал на Полигон и попросить прислать сюда кого-нибудь. Но пока я не разберусь, как совместить средства связи пирамид с нашими, советскими устройствами, это бесполезно, если не сказать: опасно. Неизвестно что решат отцы-командиры, увидев открывающийся портал, и гробовое молчание следом за этим. Были мысли отбить сигнал SOS, открывая и закрывая портал. С этим были свои сложности, но мне они казались решаемыми.

Однако стоило мне углубиться в заросли, как началось такое, что все мысли о способах межзвёздной связи вылетели из головы.

Собирая жуков в бывшую консервную банку, к которой сделал крышку из подручных материалов, чтобы жуки не разлетались, я услышал чей-то слабый стон. Автомат у меня остался только мой, с отломанным предохранителем. Оружие Филиппова, Новиковой и Костина осталось в лагере, а АК-97 Балодиса я уронил, когда падал в пирамиду и куда он улетел, осталось непонятным. Я несколько раз обошёл инопланетные сооружения, но нигде не увидел оружия. Поэтому, вскинув наизготовку свой автомат, я пошёл на звук.

Но стоило мне зайти за деревья, как на меня вывалилось некое существо, настолько внезапно, что я даже выстрелить не успел, просто отскочил в сторону, стараясь держать странное создание на прицеле. Устраивать ещё один пожар в лесу, я не хотел, но если это окажется монстр наподобие Новиковой, тогда будет всё равно.

И хотя создание грязно-зелёной расцветки, чем-то напоминало того монстра, ибо в отличие от остальных аборигенов было прямоходящим. Я не спешил стрелять и пригляделся внимательно…

— Мишаня, — выдохнул я обрадованно. — Живой, скотина!

— Живой, — пробормотал Филиппов. — Только скоро дохлым стану.

И он показал на ногу, видневшуюся из разодранной штанины. Зрелище было жутким. Раны, которые нанесла Филиппову Полина Новикова, загноились и выглядели отвратительно. Непонятно как вообще он может наступать на ногу, ведь даже на мой, неискушённый в медицине взгляд, было всё было очень плохо.

— О! И говоришь ещё членораздельно. Точно не монстр.

— Если ты про Новикову, — проворчал он. — То она могла говорить, хотя ей и мешали клыки. Да и бормотала она только: убью и сожру, но это была осмысленная речь.

Сказав это, он застонал, схватился за ногу и стал медленно оседать на землю.

— Ноге хана, — еле прошептал он.

— Ничего, — сказал я. — Сейчас дойдём до пирамиды, а там, во-первых, лежит аптечка с бинтами, а во-вторых, есть что-то типа медотсека, только я вообще не понял, как он работает. Походу дела ничего сложного, лекарства в нём давно кончились, а новых не завозят. Но по уверению Искусственного Интеллекта, управляющего пирамидами, лечить он может.

— Всё-таки дошёл и вскрыл? — спросил Мишаня, пока я помогал ему подниматься и устраивал на своём плече.

— Само собой. Чтобы я и не смог открыть какой замок? Особенно если дверь нараспашку и входи, кто хочешь, — фыркнул я. — И, кстати, главный вопрос. Сигареты у тебя с собой? А то вот сейчас тебя брошу и пойду искать, где ты их мог потерять.

— Эк тебя прихватило. Стихами заговорил. Со мной, со мной, все тридцать пачек, которые мы забрали с места падения, — проворчал он. — Ты, кстати, почему не захватил их из палатки, если думал, что я погиб смертью храбрых?

— Твою мать! — сказал я с чувством. — А вот слона я не приметил. И скажи мне, ефрейтор Филиппов, почему я подумал, что сигареты сгинули с тобой, хотя было видно, чудовище, в которое превратилась Полина, утащила тебя к обрыву в одних кальсонах.

— Да успел я штаны натянуть, — буркнул он. — А подумал ты так, потому что дурак.

— Да, это многое объясняет, — согласился я.

Обратный путь занял чуть больше времени, чем обычно. Но скоро мы подошли к пирамиде, где я уже попал в сферу работы приёмников Артемиды, и просто попросил открыть её проход внизу, чтобы потом подняться в лифте, на нужный нам уровень. Вообще, было очень жалко, что весь транспорт, который здесь оставили Предтечи, рассыпался в труху, задолго до нас. Но хорошо, что хоть внутренние механизмы были целы и вполне в рабочем состоянии, хотя и требовали серьёзного ремонта. Те же подъёмные устройства, например. Просто страшно было подниматься и спускаться на технике многотысячелетней давности хотя они не скрипели, но порой сбоили.

С тем, как функционируют лифты в пирамиде, разобрался в первый день моего сидения в каменной башне. Мне даже рассказы Артемиды не отвлекали от изучения подобных полезных вещей.

— Хорошо что наверх лезть, не надо, — прокомментировал Мишаня. — А то не внушают доверия мне эти птички, что кружат над нашими головами.

— Это рукокрылые, а не птицы, — заметил я. — Но ты прав, твари они препаскудные. Меня чуть не зашибли насмерть, когда я в первый раз через верх лез.

Однако Филиппов вместо ответа лишь застонал. Видно и правда ему становилось всё хуже и хуже. И больше всего меня пугало, что я не мог помочь ему абсолютно ничем. Реально. Жить Мишане или умереть, сейчас зависело от Артемиды.

Матерясь и шипя сквозь зубы, я доставил потихоньку отходящего в небытие Филиппова на нужный уровень. Ещё немного повозившись, я смог его устроить на ложементе и зеленоватый луч заскользил по нему сканируя.

— Чтобы спасти жизнь, надо ему удалить правую ногу, — холодно произнесла Артемида, едва я разместил Мишаню в медпункте. — Метод примитивный, опасный, но действенный. У него гангрена и больше я ничего не могу сделать без лекарств.

Филиппов с интересом прислушивался к речи Артемиды и я, вздохнув, перевёл ему то, что она мне сообщила.

— Всю? — деловито спросил он.

— Только по колено, — также деловито отозвался Искусственный Интеллект.

— А как-то синтезировать нужные лекарства нельзя? — ухватился я за последнюю соломинку.

Мало ли. Вдруг того сена и жуков, что я набрал, хватит для нужного лекарства?

— Для этого мне нужно… — перед моими глазами появился список ингредиентов, в котором я вообще не понял ни строчки.

На всякий случай я дал Артемиде проанализировать аптечку с нашими лекарствами, но она отозвалась в том духе, что это всё вообще не то.

— Пусть режет, — выдохнул Мишаня, когда я ему перевёл и объяснил, в чём проблема. — Жаль, обезболивающего у неё нет, но я перетерплю.

— Зато у меня подобного добра хватает, — сказал я, всё-таки показывая на аптечку и, помещая, Филиппова в специальный саркофаг, где местный ИИ собирался его оперировать.

Я продезинфицировал инструменты, на которые мне было страшно смотреть, потому что они вызывали ассоциацию с пыточным столом. Но Мишане уже было всё равно, вот настолько ему поплохело.

— Что дальше? — спросил я у Артемиды.

— Дайте ему обезболивающее из вашей аптечки, — пояснила Артемида и добавила, когда я скормил ему двойную дозу. — Теперь перетяните ногу жгутом.

Низа подсветила зелёным, там, где следовало перехватить ногу. Немного нервничая, я затянул жгут, не обращая внимания на хрип Мишани. Потом вспомнив всякие средневековые операции, я крепко схватил своего сослуживца, чтобы удержать его, если он вдруг начнёт дёргаться.

— Я быстро, — сказала Артемида, и мне послышались в её голосе успокаивающие интонации.

Кого она успокаивала, меня или Филиппова, я так и не понял. А пока я размышлял над этим. Мишаня взвыл, несмотря на наркотик в своём организме и даже пару раз шевельнулся, но я держал его крепко.

— Всё, — лаконично сообщил ИИ.

Я скосил глаза к нижним конечностям ефрейтора Филиппова. Ампутированная часть ноги уже лежала отдельно и из неё вытекала кровь, зато место среза уже было закрыто своеобразной чашечкой из неизвестного мне материала, которую я тоже дезинфицировал, не понимая, для чего она понадобится. Вот, оказывается зачем.

— Дайте ему ещё столько же того лекарства, — посоветовала Артемида. — Ему нужно поспать.

— А не перебор? — уточнил я. — Нам говорили, что эти таблетки надо принимать понемногу и только в экстренных случаях.

— Всё будет в порядке, — успокоила Артемида. — Это и есть очень экстренный случай, а я буду контролировать его организм, пока он не оправится.

Я скормил Мишане ему немного обезболивающего. Он уже мало что соображал, то ли от боли, то ли двойной дозы лекарств, а потом перенёс на лежак.

— Не подпускай чудовищ, в мою смену всё тихо, — пробормотал он и отрубился.

Вот уже и бред начался. Плохо, ой как плохо.

— Я могу отправить ногу в пищевой синтезатор, — сообщил практичный ИИ. — Не стоит беспокоиться, всё отравленные ткани будут удалены при первичной обработке.

Меня передёрнуло. Не знаю, кто программировал её, но, похоже, в процессе создания рукотворного разума этот представитель Предтеч, что-то явно упустил. Поедать своего друга, пусть и в виде пищевого брикета, я не собирался. Белка вокруг предостаточно, голодная смерть нам так и так не грозит.

— Ну уж нет, — проворчал я. — Лучше спрячь её, заморозь где-нибудь. Вдруг её можно будет обратно пришить? А для синтезатора я жуков наловлю. Всё равно без разницы, что туда в основу пойдёт.

Глава 7 Открытие планеты

Прошло пять дней, после того как Артемида ампутировала ефрейтору Филиппову ногу. Всё это время, я пытался понять, на каком принципе работала связь Предтеч, чтобы совместить её с нашими передатчиками. Это было сложно, в конце концов, Мишаня посоветовал не изобретать велосипед, а просто починить наши передатчики, а средствами пирамид, просто усилить его, чтобы он смог пойти сквозь портал.

Собственно из-за него я так и торопился. Потому что Филиппову становилось то лучше, то хуже. Иногда он пытался ходить, а вернее, прыгать на одной ноге, но это получалось у него не всегда. Еду обеспечивал я, воду в пирамиду закачивал ИИ, а вот запас обезболивающих был на исходе. Артемида смогла как-то затянуть порезы на теле Филиппова, но вот с остальными его болячками наша электронная помощница сделать ничего не могла, только диагностировать. Ему нужна была полноценная медицинская помощь и в ближайшее время. Сам-то я перетоптался, посидел бы на пищевых брикетах из синтезатора, даже сигареты были не столь принципиальны, но нашего героического ефрейтора надо было спасать. Это планета и так забрала слишком много наших бойцов, чтобы отдавать ей ещё одного.

— Куда ты так торопишься? — проворчал он, помогая мне доделывать передатчик.

Я, закончив подсоединять местный источник питания, утёр пот со лба, стал проверять работу передатчика, попутно поясняя.

— Слушай, надо, наверное, дать знать нашим, что поставленная задача выполнена. Пирамиды мы контролируем, можно смело прилетать и ставить здесь форпост. Но срочно нужна медицинская помощь. Поэтому откроем портал и свяжемся с Полигоном. Всё! Связь я настроил.

— Как? — скептически заметил он. — У тебя есть индекс портала ведущего на Полигон или в Солнечную систему?

Как я и сказал, все индексы держали в строгом секрете, и их знало очень ограниченное число людей, только те, кого это касалось. Сержант-срочник, пусть и доброволец, а уж тем более ефрейтор из космодесанта, не входили в этот круг избранных.

Тут я вспомнил, что не говорил Филиппову о своих открытиях. Сначала было не до того, надо было срочно спасть ему жизнь, а потом я замотался, налаживая связь. Что же. Тем эффектнее сейчас будет.

— Ха! У меня есть индекс не только Солнца или Полигона, но и Нового Шайенна! — похвастался я. — А если хорошо покопаться, то, может, и имперской метрополии.

— Ты шутишь, ты… ты… — на миг Мишаня потерял дар речи.

— Даже в мыслях не было шутить такими вещами, — сухо сказал я. — Вот смотри. Артемида, разверни карту Галактики с индексами.

Тотчас же по моему слову перед Филипповым открылась уже упомянутая карта. Тот, опешив, смотрел на неё, водил глазами от звезды к звезде, что-то беззвучно говоря про себя.

— Это она ещё двухмерная, — довольно сказал я. — Сейчас я её в трёх измерениях разверну.

— Не надо, — просипел он. — Убери её немедленно. И давай договоримся, что я эту карту не видел, а то военная разведка мне житья не даст.

Я отключил голографическое изображение и Мишаня, наконец, успокоился и попросил сигаретку.

— Так я не понял, а чего ты тогда тянешь кота за яйца? — возмутился он закуривая. — Открыл бы давно окошко и вызвал подмогу.

— И как бы я с ними связался? Нет, я потому все эти дни, как проклятый пахал, не разгибаясь, вот эту вот бандуру собирал, чтобы мы могли дозвониться на нужный номер. Хотя был вариант им отбить чего-нибудь морзянкой, открывая и закрывая портал, но не факт, что после этого они не разбомбят пирамиды. На всякий случай.

— Извини, тупанул чего-то. Ладно давай уже, включай свою бандуру, заводи динамо-машину и пошли сдаваться отцам-командирам.

— Чегой-то сдаваться сразу? Шутишь, братишка. Нет на нас вины Мишаня, а вернее, ефрейтор Филиппов. Так что сделайте одолжение, помолчите немного, а я пока и правда, портал открою и на связь выйду. Или попытаюсь.

Каких-то трудностей, с открытием межпространственной дыры не вышло. Нет ничего сложного в том, чтобы отдать команду Искусственному Интеллекту отворить портал по указанному индексу, а программа это выполняет, а ещё, попутно, проводит настройку связи.

Проблемы начались, когда мне всё-таки ответили с Полигона. В общем-то, как я ожидал, люди были встревожены, внезапно открывшимся порталом неизвестно откуда, но всё-таки, связист мог бы мне и не показывать этого.

— Кто открыл портал? Немедленно назовитесь! — потребовали от меня, командным голосом, с Полигона, причём сперва на русском, а потом на английском.

Офицер, говоривший со мной сильно нервничал, но старался это скрыть, хоть и неудачно. Я и сам был взволнован и поскольку, раньше я никогда не общался с Полигоном по межзвёздной связи, допустил серьёзную ошибку. Не назвал пароль и идентификационный код корабля. Это насторожило связистов, и они вызвали грушников. Впрочем, как оказалось, к лучшему.

— Сержант Кирьянов, личный номер, — быстро продиктовал я свой идентификатор. — Был отправлен в составе группы на планету МПРО-14ЖК находящуюся у жёлтого карлика Альфа-12. Все, кроме меня и ефрейтора Филиппова (назвал личный номер Мишани) погибли, однако боевую задачу выполнить удалось. Однако, по неизвестной нам причине, корабль покинул звёздную систему, не дожидаясь окончания миссии. Как только мы смогли починить передатчик, сразу открыли портал и теперь мы ждём дальнейших приказаний. У нас тяжело раненный и срочно требуется помощь.

— Какую именно боевую задачу? — не отступал голос.

— Я не знаю ваш уровень доступа, — упёрся я. — Вызовите моего командира и он сможет подтвердить…

Но тут меня перебили.

— Майор Фролов не сможет ничего подтвердить, сержант Кирьянов, так как погиб во время атаки имперцев на земные города, — вмешался ещё один голос.

Меня как будто обухом ударили. Фролов был всё-таки хорошим офицером, не сказать, что отец солдатам, но близко к этому. В космодесанте очень высокая смертность, но он старался нас беречь. То, что я не погиб на Арсе или Нотри, возможно, его заслуга.

Я помотал головой, отгоняя грустные мысли, и задумался, кем может быть этот новый голос? Понятно, что о происходящем доложили кому-то из вышестоящих офицеров, владеющих информацией об операции на МПРО-14ЖК. Командир подхватился и добежал до узла связи. Интересно, наш, космодесантник или военно-космический флот? Подвинул этого чересчур неуверенного в себе связиста. Который, между прочим, запаниковав, и сам забыл представиться.

И, главное, прояснилось с исчезнувшим звездолётом. Значит, их и правда отозвали, да непросто, а для обороны нашей родной планеты.

— С вами говорит майор Валерий Александрович Металин, — представился мой собеседник, как будто прочитав мои мысли. — Сообщаю вам идентификационный код операции…

Дальше майор назвал код спецоперации. Те, кто его знал, обладал необходимым доступом к информации, а значит, я мог говорить свободно.

Правда, род войск майор не пожелал уточнять. Из этого я сделал вывод, что говорю с военной разведкой. Ничего неожиданного, хотя… Рано или поздно мы все с ней сталкиваемся. Я сосредоточился, отогнал ненужные мысли и начал доклад. Постарался уложиться в пять минут, схематически обрисовав свои приключения, злоключения, открытия и выводы и не забыл добавить, что у меня здесь тяжело раненный которому срочно требуется медицинская помощь, а желательно эвакуация.

— Но в целом пирамиды оказались не тем, чем мы думали, а гораздо больше, — расплывчато сообщил я, мучительно раздумывая, как рассказать ему обо всех находках.

Но незнакомый офицер меня перебил.

— Ни слова больше, сержант Кирьянов. Подробности вы сообщите лично мне или другому офицеру, но лично.

— Так точно, — отозвался я, поняв, что чуть было не наделал глупостей.

Майор Металин тем временем продолжил.

— Товарищ сержант, уточните, есть ли у объекта, этого комплекса из пирамид, с посадочными кольцами, более краткое название?

Уж не знаю, из каких глубин подсознания всплыло это слово, но я только ляпнул первое, пришедшее в голову:

— Артефакт. Я зову его так.

На самом деле, ничего подобного я вслух не произносил. Но отвечать-то что-то надо, когда тебя спрашивает офицер разведки?

— Хорошо, пусть будет, — согласился Металин. — Сержант Кирьянов, слушайте меня внимательно. В течение суток — двух мы направим на Альфа-12 космический корабль, как только мы сядем на посадочные кольца, вы поступите под моё командование. Соответствующий приказ будет вами получен на месте. Постарайтесь за время ожидания, не потерять контроль над объектом. Экспедицию возглавлю или я или мой заместитель. Как поняли?

— Так точно! — снова молодцевато отозвался я, не скрывая своего облегчения.

Вот, правда, кто лучше военной разведки, разгребёт эту ситуацию, в которую я вляпался? Ну хорошо, в которую меня вляпали. Но я и сам молодец, постарался. Но какой у меня был выбор? Теперь прилетит мудрое ГРУ и решит все проблемы. Или создаст новые, это куда вероятнее, но зато нам будет понятно, что делать.

Тем временем майор на Полигоне дал отбой связи и я облегчённо выдохнул.

— Жалко Фролова, хороший он мужик был, — произнёс Мишаня, внимательно слушавший весь разговор, а потом спросил у меня. — Кто такой этот Металин? Вроде не помню такого. На замену прислали с Земли?

— Нет, мы о нём не слышали, знаешь почему? — хмыкнул я. — Потому что раньше мы с военной разведкой никак не контактировали.

— Понял, не тупой, — нервно икнул Мишаня.

Он даже не стал уточнять, как я догадался, что беседую с офицером из ГРУ. И хорошо, что не спросил. Я бы тогда просто не смог бы ответить. Вот было какое-то смутное ощущение, на поверку оказавшееся верным.

— Ладно, а пока мы ждём подмогу, расскажи-ка мне, друг ситный, как ты выжил. Ведь я точно помню, что ты упал с обрыва, а высота там, километр, если не больше. Ещё я тебя пытался дозваться, надеялся, что, может быть, ты, за какой кустик зацепился. Но нет, молчание было мне ответом.

Да, почти неделя прошла, а я только сейчас сумел спросить своего друга и боевого товарища, как ему удалось не погибнуть, навернувшись в пропасть. Как-то не до того было всё это время.

— Не мог я тебе ответить, — мрачно проворчал он. — Сознание потерял, когда упал на выступ. Он странный такой — сверху его совсем не видно, а он есть. От края примерно шесть метров, но не больше. В общем, когда упал, башкой припечатался, и отключился. Очнулся уже полдень.

— Да, я решил, что ты разбился и ушёл. На часы не смотрел, но когда к пирамидам подходил, солнце уже стояло в зените. То есть когда ты очнулся, я готовился к штурму пирамид, — объяснил я.

— Угу. Короче, я тоже сначала орал, думал, вдруг кто в лагере остался, а потом промочил горло и стал думать, как бы залезть наверх. Решил, что все погибли и никто на помощь мне уже не придёт. Но в тот же день подниматься не решился, сутки здесь короткие, темнеть начинало, а на выступе вроде как безопасно было, решил переночевать, а там уж вверх лезть.

— И как? — не удержался я. — Получилось?

— Ну, как видишь, — хмыкнул он. — Вот тогда-то ноге каюк и настал. Она, итак, кровоточила и болела, а ещё, может, какой заразы нацеплял. Но в тот день было ещё терпимо. Сутки провёл на остатках лагеря, всё надеялся, что нога пройдёт, но стало только хуже. Вот тогда я и решил идти к пирамидам. Шансов было мало. Но вдруг ты и правда дошёл. И, как видишь, не ошибся.

— Почему ты подумал, что я жив остался?

— А чё тут думать? Могилки я видел, две штуки. Сами они выкопаться не могли же. Поэтому потопал по твоим следам, — Мишаня как-то сухо засмеялся. — Вернее, по пирамидам ориентировался, они издалека видны. Остальное ты знаешь.

Я кивнул. Мне было немножко стыдно. Получалось, я бросил товарища, а у того без медицинской помощи развилась гангрена и он потерял ногу. Но, с другой стороны, если подумать, я же не знал, а просто бы сидел на остатках лагеря, как дурак, ожидая чуда, то смогли бы мы вдвоём, залезть на эти пирамиды? Стал бы я рисковать своей жизнью, когда на мне была ответственность за товарища или предпочёл подождать подмогу, которая не могла прийти чисто физически? Не знаю. Да и уже не узнаю.

Я криво ухмыльнулся, скрывая неловкость.

— Ладно, давай дождёмся этого майора, глядишь, врачей привезёт, а они, может быть, пришьют тебе обратно ножку и ты снова побежишь по дорожке.

— В смысле? — вскинулся Мишаня. — Ты её, что не выкинул?

— А зачем? Здесь внизу холодильные камеры сохранились, туда и положил.

Я встал и прошёлся немного, разминая ноги. После того как мне пришлось сидеть несколько дней подряд, скрючив ноги, очень хотелось размяться.

— Поскучаешь немного? Я сбегаю вниз, проверю, на всякий случай кое-чего.

— Книжку бы, — вздохнул Филиппов.

— Артемида, почитай ему какую-нибудь сказку Предтеч, чтобы товарищ ефрейтор со скуки из пирамиды не выпрыгнул.

Оставив ворчавшего что-то насчёт дурацких шуток Мишаню, я пошёл к лифту, чтобы спустить на пару уровней ниже. Впрочем, искусственный интеллект и правда стал рассказывать истории из жизни Предтечей, что-то вроде их сказок, а он не просил её останавливаться.

Кое-чего, что мне надо было проверить, назывались «управляющие блоки памяти искусственного интеллекта». По какой-то неясной для меня причине Артемида попросила отсоединить некоторые и перенести их в помещение глубже холодильника. Причём сделать это надо было до того, как сюда прилетят другие люди.

— Зачем это тебе? — спросил я у неё, когда зашёл в комнату, где хранились эти самые блоки. — Ты хочешь что-то скрыть от землян?

Изнутри помещение выглядело скучно. Просто огромные шкафы, правда, очень странной формы, выстроенных в ряды кажущиеся бесконечными.

— Нет, ваш народ получит весь объём данных, которые загрузили в меня Предтечи, — она ответила, как всегда, немного равнодушно и отстранённо. — Это просто повреждённые блоки памяти. Каждое разумное существо старается выглядеть лучше перед гостями.

— А есть чем их заменить? — я не до конца понял её последнюю фразу, как мне показалось, она что-то утаивает.

— Нет, да это и неважно.

Я вытащил указанные блоки, к счастью, для этого не пришлось осваивать никаких инопланетных инструментов, после чего перетащил их туда, что я назвал подвалом. Там было гораздо интереснее, хотя и пылищи — не прочихаться. Как пояснил ИИ, здесь когда-то было хранилище всяких ненужных вещей, которые рассыпались в прах за многие годы и даже мне не пришлось падать.

Под вечер Мишане вновь стало плохо. Поднялась температура, его трясло, как в лихорадке.

— Что с ним? — спросил я у Артемиды. — Ты удалила слишком мало поражённых тканей?

— Нет, — отозвалась она. — Просто, когда он бился с трансформировавшейся самкой вашего вида, та занесла в его кровь заразу, которая сделала её организм неспособным противостоять паразиту, проникшему в мозг.

— С женщиной, — раздражённо поправил я.

Понятно, ведь с точки зрения высокоразвитого разума мы почти что гамадрилы бесхвостые, но меру-то знать надо! Кстати, Артемида не объяснила мне, что именно произошло в джунглях. Сказала, что это система охраны и развернула передо мной многометровую научную документацию, которую я и читать не стал, из-за обилия непонятных терминов и формулировок. Пусть учёные разбираются. Да и как, мне кажется, здесь придётся с десяток гениев посадить, чтобы они смогли осмыслить хотя бы пять процентов хранящейся здесь информации.

К счастью, наутро открылся портал, из которого вылетел советский разведывательный катер, чтобы снять с моих плеч тяжкую ношу хранителя древнего сооружения.

Я плохо спал ночью, постоянно просыпаясь, когда Мишаня начинал стонать и бредить. Судя по словам, которые он бормотал, снилось ему то же, что иногда преследовало меня во снах. Как красавица ефрейтор, становится монстром, пытающемся его сожрать.

Несмотря на тяжёлую ночь, когда открылся портал и мне сообщили, что корабль прошёл в звёздную систему и выходит на орбиту МПРО-14ЖК, я умылся, причесался и оделся по всей форме, выходя встречать высоких гостей.

Разумеется, Артемида отключила защитные системы и активировала посадочные кольца, причём все, хотя садился только один звездолёт.

Я ждал гостей у выхода с посадочных колец. Команды Артемиде я отдавал через небольшой передатчик, закреплённый у уха. Очень удобная вещь, кстати, подобные средства связи внедряли последний год в войсках, заменяя ими портативную радиосвязь. Да, я ожидал увидеть того таинственного майора, группу медиков, но первыми, кого я встретил, была группа из пяти — шести автоматчиков, которые, заметив меня, вскинули стволы прицеливаясь.

— Я же свой… советский… — растерянно пробормотал я, мучительно раздумывая, поднимать руки или нет.

— Отставить! — послышался командный голос и навстречу вышел высокий человек, с короткострижеными светлыми волосами и жёсткими чертами лица.

Мне он чем-то неуловимо напомнил викинга, нет, не такие, какие они были на самом дела, но вот будь у него волосы по плечи и борода… Впрочем, бороды не надо. Даже удивительно, что человек с такой запоминающейся внешностью работает в разведке.

«Викинг» подошёл ко мне и посмотрел сверху вниз. Вот такой вот парадокс, он был ниже меня, но в его присутствии, я всегда чувствовал себя меньше.

— Валерий Александрович Металин, майор, — сказал он достаточно глубоким голосом, с таким бы арии в опере петь, хотя кто знает, любительский театр у нас развит.

И опять он не назвал род войск, хотя и отдал честь.

— Кирьянов Валерий Алексеевич, сержант пехотных войск космической поддержки, — я молодцевато вскинул руку к виску. — Приветствую вас на объекте «Артефакт».

«А, самоубийцы!», «Ну кого же ещё сюда бы забросили» — раздались голоса за спиной майора.

Однако тому хватило лишь слегка обернуться в их сторону, как голоса смолкли.

— Что ж, веди меня Валерий, по кругам… Артефакта, — хмыкнул майор.

— Ну после того, как я отключил системы безопасности, здесь не такой уж и ад, — невпопад ответил я и мы пошли от посадочных колец к пирамидам.

— Разрешите обратиться, товарищ майор?

Металин благосклонно кивнул.

— Вы вчера сказали, что Землю атаковали… — задал я вопрос, который уже сутки мучил меня. — Неужели наша планета пала?

— Нет, — покачал головой Металин. — Но было тяжело. Впрочем, товарищ Кирьянов, поговорим об этом позже… Пока покажи мне устройство и расскажи, что это такое в целом.

Я бросил взгляд назад и заметив среди военных и учёных вышедших вслед за Металиным врачей, начал свой рассказ, причём майор потребовал, чтобы я говорил по порядку начиная с высадки и лишь потом перешёл к недокументированным возможностям пирамид.

Майор Металин прерывал меня несколько раз. Первый раз, едва я рассказал о том, как сломал предохранитель на автомате. Он остановил меня, подозвал шедшего за его спиной бойца и что-то шёпотом сообщил спецназовцу. Боец кивнул, а майор приказал мне продолжать.

Второй раз я остановился, на превращении Полины Новиковой в монстра. Металин приказал позвать кого-то из учёных и я повторил, всё, что случилось той ночью уже под запись. Хотя может быть, это был аспирант, ибо он оказался довольно молод, а когда я дошёл до трансформации, то глаза у него полезли вверх, а на лбу выступила испарина.

Весь наш отряд дружно подошёл к подножью той пирамиды, где обосновались мы с Филипповым, когда я стал рассказывать, как её штурмовал в первый раз.

— А зачем ты вообще туда полез, если хотел дождаться подхода второй группы космодесанта? — спросил меня тот боец, которого майор подозвал первым.

Впрочем, он тоже был офицером, а на его плечах я заметил лейтенантские погоны. Внешне был полной противоположностью Металина. Невысокий, смуглый, он был очень похож на индейца из гдр-овских фильмов.

Как мог, я объяснил, что просто хотел разведать обстановку, чтобы товарищам, когда они подойдут было хоть чуть-чуть, но проще.

— А вот эти птички, что кружат сейчас над пирамидами? — поднял палец вверх Металин.

— Да, это те самые рукокрылые, — подтвердил я. — Но тех, кто на земле или забрался невысоко, они не атакуют. И вообще, по сравнению с теми брёвнами со щупальцами они не опасны.

— Ты сказал, что отключил защиту пирамид, — упрекнул «индеец».

— Только не биологическую, — пожал плечами я. — Это не во власти искусственного интеллекта, управляющего пирамидами. Но это не особо важно, главное, что у нас безопасный доступ.

Я не стал уточнять, что дал местному ИИ имя. Пока. На всякий случай, чтобы меня не посчитали сумасшедшим.

— На будущее будь точнее в формулировках, — заметил «индеец» и я продолжил рассказ.

Едва мы зашли в пирамиды, я был вынужден прекратить свой рассказ, так как бойцы рассредоточились по территории, а учёные, стали охать, ахать и фотографировать, чуть ли не каждый камень. Мы остались втроём. Я Металин и «индеец».

— Что за недокументированная функция, о которой ты говорил? — спросил меня майор.

Я покосился на «индейца».

— Лунин мой человек, и я доверяю, — сухо сказал Металин.

Тогда я вместо ответа, попросил Артемиду развернуть карту нашей Галактики, где были подсвечены Солнце и Полигон.

— И что это должно означать, — не поняли меня майор и его человек.

— Приглядитесь внимательнее, — просто сказал я.

Металин и «индеец» сощурились, внимательно рассматривая обозначения у звёзд.

— Твою же мать! — эмоционально выдал тот, кого Металин назвал Луниным.

Майор, смог удержать лицо и недовольно поморщился, услышав реакцию подчинённого.

— Убери это, — просто сказал он. — Пока не стоит говорить про неё всем присутствующим.

Низа моментально скрыла карту Галактики.

— Порадовал ты нас тёзка-сержант, — размеренно сказал Металин и перевёл взгляд на Лунина. — В следующий сеанс связи запросишь материалы по тому объекту, что мы обсуждали на пути сюда.

— Так точно, — кивнул он. — Что ж… Это единственная не задокументированная функция объекта «Артефакт»?

— Я бы сказал, это часть функции, — осторожно начал я. — По сути дела, четыре пирамиды, это гигантское хранилище Предтеч. Здесь всё, их история, культура. Научные и технические достижения, а также ещё кое-что в чём я не до конца разобрался.

— Что понял? — бросил майор.

— Мы не первые, кто занял пирамиды. Была ещё какая-то цивилизация, но что это такое, я не разобрался.

— Ничего. У нас пара кандидатов наук имеется, как-нибудь осилим. Ладно, идём к твоему болезному. Мне есть что сказать вам обоим, а потом мы отдадим его врачам.

Я, Металин и Лунин, поднялись на уровень с медотсеком. По дороге, я в общих чертах просвещал майора, лейтенанта и греющих уши врачей, об истории Предтеч.

— Здесь было что-то вроде медицинского центра Предтеч и остались даже приборы…

Говоря это, я показывал, то на лежак, где загорал Мишаня, то на ту штуковину, которая ему ампутировала ногу, ну и на прочую, мелкую приблуду.

— Не Предтеч, — перебил меня один из молодых врачей, внимательно изучая медицинскую технику.

— Почему вы так решили? — уточнил у него Металин.

— Посмотрите на оборудование. Оно идеально подходит, нам, приматам. Но не рептилоидам и не инсектоидам. Я сейчас объясню разницу…

— Не надо, — перебил его майор. — Лучше составьте отчёт, но позже, а пока…

Он замер и лицо его стало торжественным. Лунин быстро подтолкнул меня, чтобы я оказался рядом с Филипповым.

— Товарищи, бойцы! От лица Военно-Космических Сил Союза Советских Социалистических Республик приношу вам благодарность, за нахождение и открытие столь важного для нашей обороны объекта, — и, дождавшись, когда мы гаркнем «Служу Советскому Союзу», сменил тон на нормальный. — А что касается наград, то не беспокойтесь, они обязательно найдут своих героев. Не обидим.

Он оставил медиков у Филиппова, а сам пошёл к лифту. Я немного замялся, было интересно, восстановят ли они Мишане ногу, да и вообще вылечат ли, но быстро вспомнил, что я всё-таки в армии, а это мой командир и поспешил за Металиным.

— Теперь мне нужна точка связи, — сообщил майор. — Откуда ты вызывал нас?

— Да, это… — я растерялся и стал водить руками. — Отсюда… Чтобы Ми… Ефрейтора Филиппова не оставлять одного.

Стоявший за плечом Металина Лунин, ухмыльнулся, но майор этого не заметил.

— Понятно, — хмыкнул Металин и повернулся к бойцу. — Прикажи радиотехникам, чтобы поднялись, а радиоточку поставим наверху. Как думаешь, сержант Кирьянов?

— На самый верх не стоит, там крыша не закрыта и оборудование в виде зеркала, непонятного назначения, — торопливо заговорил я. — А вот на уровень выше, там абсолютно пустое помещение, только пыльное.

— Ты его слышал, — кивнул Металин. — Значит, ставлю задачу. Я сейчас возвращаюсь на корабль, а ты вместе с товарищем сержантом пробегись по помещениям. Думай, куда разместим личный состав, от солдат до офицеров, где будут технические помещения, в какие апартаменты поселим учёных и куда поставим оборудование. Приказ понял? И не забудь получить материалы, о которых мы с тобой говорили.

— Приказ понял! — молодцевато отозвался Лунин, а потом тронул меня за рукав. — Пойдём, товарищ сержант Кирьянов, покажешь мне, как ты на связь с Полигоном выходил.

— Ох! Мне искусственный интеллект говорил, что персонал размещали во второй пирамиде… — начал я, но майор уже не слушал, удаляясь к лифту.

— Мне говори, — сказал Лунин. — Товарищ майор, сделал дело, нас озадачил и мы теперь будем выполнять.

— Ага, — кивнул я, соглашаясь, а потом всё-таки задал тревожащий меня вопрос. — Товарищ лейтенант, а что там всё-таки с нападением имперцев на Землю.

— Да, точно же! — хлопнул себя по лбу старший лейтенант. — Ты же всё это время пробыл здесь. Слушай.

И Лунин начал рассказ, о том, что творилось в Солнечной системе, после того как нас высадили на этой планете.

— Поверь, мне сложно сказать, где было хуже, здесь тебе или нам. Наша планета пережила полноценное вторжение. Случилось то, чего мы боялись с самого начала войны. Захватчики выяснили индекс Солнечной системы, и имперские звездолёты пришли через портал. Они сумели скопить значительные силы, прежде чем мы сумели блокировать его. Скажу так. Земле удалось отбиться, но с трудом и ты не узнаешь планету, когда вернёшься. Так сильно она изменилась. Потому что теперь в нашем мире живёт меньше пяти миллиардов человек, а такие города, как Пекин, Шанхай, Гонконг, Вашингтон, Нью-Йорк, Сан-Франциско и многие другие, а в нашей стране Душанбе и Ашхабад, стёрты с лица Земли. Ташкент и Ленинабад удалось отбить, но им тоже очень сильно досталось. Вот так, если вкратце. Подробнее, читай в газете «Красная Звезда».

— Но почему в Штатах они били по столице, а у нас зашли с южных окраин? — уточнил я.

— Несовершенство кораблей имперской конструкции, — задумчиво протянул Лунин. — Они чисто физически не могли войти в земную атмосферу выше 45 параллели северной широты и ниже аналогичной южной, к тому сосредоточили большую часть своих сил на США и почему-то на Китае. Поэтому у нас не тронули Кавказ и Крым, а в Средней Азии нам удалось отбиться, не понеся таких потерь, как штатовцы. Про китайцев вообще молчу — они не участвовали в проектах «Орион» и «Ясон» и уж тем более их не взяли в совместный проект «Портал», так что там сейчас всё очень плохо, практически катастрофа. Впрочем, они сами виноваты. В конце концов, их двурушническая позиция привела к тому, что они пролетели мимо программ космической обороны. Мы и американцы помогаем им, но вряд ли Китай оправится после нападения.

— Удивительно, — сказал я. — Но почему у них корабли хуже, чем у нас?

— А это, брат, государственная тайна, — подмигнул мне лейтенант Лунин.

Больше он к этой теме не возвращался, считая разговор исчерпанным. Единственное, посоветовал написать родственникам, дать им знать, что жив-здоров, служишь Отечеству.

— Заодно узнаешь, как они пережили эту неделю. Про то, где сам, пока не рассказывай, — наставительно заметил Лунин.

Я объяснил Лунину принцип работы нашей радиоточки. Он хмыкнул и вызвал связистов. Дружно мы оттащили мою бандуру в соседнее помещение.

— Чтобы не мешать медикам, — пояснил лейтенант. — Потом решим, где окончательно разместим.

Связавшись с Полигоном, он попросил нас выйти, вероятно, чтобы затребовать те самые материалы, о которых он говорил с майором. После чего оставил связистов, отдав им какие-то инструкции, затребовал от меня полноценной экскурсии.

Мы с ним ходили вверх-вниз, по всему комплексу пирамид. Лунин делал заметки. Иногда вызывал по рации, либо медиков, либо учёных, либо кого-то из офицеров и они осматривали помещение. Если бы не лифт, я бы, наверное, часа через два, рухнул замертво, но так продержался почти полдня.

Наконец, наши исследования пирамид закончились и Лунин довольно хлопнул меня по плечу.

— Всё сержант, война войной, а обед по расписанию. Пойдём нормальной, горячей еды поешь, а не этот твой плавленый сырок, который можно есть, только когда больше нечего.

Пару часов назад, когда мы слегка проголодались, я предложил ему пищевой брикет, местного изготовления. Индейское лицо Лунина даже не дрогнуло, когда он его съел, а потом пожал плечами и сказал, что ему приходилось питаться и хуже.

Едва мы успели отобедать или отужинать на полевой кухне, развёрнутой на выходе из посадочных колец, если судить по здешнему солнцу, как к нам прибежал адъютант и сказал, что майор ждёт нас у входа в главную пирамиду.

Мы поспешили к нему, гадая, зачем он пошёл туда, хотя мог вызывать нас на корабль.

— Товарищ Лунин, материалы по проекту Ирсеилоур, доставили мне полчаса назад, — начали Металин.

Старший лейтенант перевёл взгляд на меня.

— Сержант Кирьянов даст подписку о неразглашении, — заметил майор. — Так или иначе, без него нам в этом вопросе не обойтись. Я надеюсь, ты меня понял. Товарищ. Лунин. Теперь пойдёмте, найдём тихое помещение, куда ещё не добрались и там Валерий распишется, а потом мы его полностью введём в курс дела.

Отыскать в пирамидах неиспользуемое помещение, в тот день было плёвым делом. Уже через десять минут, мы стояли там, куда я свалился, отбиваясь от рукокрылых тварей. Там было пусто, только несколько условных лежаков из неизвестного, но, по всей видимости, очень крепкого материала, где я спал в первые дни. Мы присели на один из них и майор мне протянул бумагу, в которой меня предупреждали о… в общем, обычный бюрократический документ, запрещающий мне обсуждать с кем бы то ни было, всё, что я услышу от майора Металина. Я особо не вчитывался, проставил подпись и приготовился слушать. Я ещё недоумевал, почему в пирамиде, а не на корабле, но едва майор заговорил, я сразу понял, что он имел в виду.

— Нам надо вычислить индекс одной из планет, — сообщил мне офицер разведки и дал подробное описание как светила, со всеми характеристиками, так и ближайших звёзд.

Я уже неплохо работал с картой Млечного пути. И на досуге вычислил адрес Нового Шайенна. Который и сообщил Металину, когда он только прибыл. И он и Лунин, лишь взглянув на обозначение, отреагировали достаточно равнодушно, из чего я сделал вывод, что они прекрасно знали, где находится главная база американцев.

С выданными мне подробностями я без проблем нашёл нужный индекс минут за десять.

— Что это? — уточнил я у майора. — Имперская столица или основная база их космических сил, с которых они осуществляют атаки на нас?

— Если бы, — холодно отозвался Металин. — Но тоже неплохо. Это Ирсеилоур. Преимущественно аграрная планета, но военные базы там есть. Однако наш интерес совсем в другом. Империя захватила планету, когда там заканчивался первобытно-общинный строй. То есть они были более или менее развиты, устные сказания появились уже у всех, а некоторые народы изобрели письменность и создали мифологию. Понимаешь, к чему я веду?

— Да, примерно. Золотой век, когда все были равны, у них закончился с приходом захватчиков?

Я как-никак был комсоргом и разбирался в работах Энгельса. Не так хорошо, как думал, но кое-что понимал.

— Именно. А попытка ассимиляции лишь привела к тому, что разрозненные племена ирсеилоурийцев, осознали себя единой нацией. Естественно, они получили блага цивилизации, но…

— Сожаление о временах, когда люди не знали войн, частной собственности, а земля приносила людям свои плоды без обработки, приняло размах новой религии, своеобразного культа…

— Сейчас уже скорее идеологии, — поправил меня Металин. — И это очень хорошо стыкуется с коммунизмом. Во всяком случае те военнопленные которых мы ознакомили с выдержками из работ Маркса, Энгельса и Ленина, очень воодушевились. И даже попросили нас, помочь организовать им революцию.

Я остолбенел. В случае успеха нам удастся посеять нестабильности в Империи, что отвлечёт часть их сил, а возможно, даст толчок сепаратизму других планет.

— А ты, как я погляжу, умный парень, и всё правильно понял, — хмыкнул Металин. — Только раньше у нас была проблема. Мы не знали, как вернуть пленных ирсеилоурийцев на родину. Теперь знаем, благодаря твоему открытию. И более того, мы сможем спокойно выйти на их подполье, связаться с правящими кругами и так далее и тому подобное.

— Сомневаюсь в успехе этого мероприятия, — пробормотал я.

— Я тоже не очень верю в то, что авантюра выгорит, но другого выбора у нас нет, — жёстко заключил майор. — Это наш шанс, который надо использовать на полную. Лунин рассказал тебе, что творилось на Земле, последнюю неделю?

Я лишь кивнул, признавая правоту. Что же. Если выпал шанс, надо использовать его на полную катушку.