Глава I

Лампа померкла, потом внезапно засияла, как падающая звезда, и, наконец, заиграла всеми цветами радуги. Рудницкий вздохнул, подкрутил фитиль, после чего склонился над больным. Ослепленный очередной вспышкой, он потер глаза и гневным жестом отодвинул бутылочку с лекарством. Помогло. Само присутствие первичной материи влияло на реальность удивительным образом.

– Как вы себя чувствуете? – нейтральным тоном спросил он.

Яков Охлс не принадлежал к числу любимых пациентов Рудницкого, возможно, из-за его профессии: господин Охлс был ростовщиком.

– Лучше, доктор, – прохрипел тучный пожилой мужчина. – Мне стало легче дышать.

Алхимик кивнул, приложив два пальца к его сонной артерии. Липкая, влажная от пота кожа на ощупь напоминала несвежее сало.

– Девяносто в минуту, – заявил алхимик через минуту. – В последний раз было сто двадцать.

– Я же говорю, что мне уже получше! Только за такие деньги я ожидал более быстрых результатов, – грубо добавил он.

– В любую минуту вы можете отказаться от моих услуг и попросить совет у другого доктора, – холодно произнес Рудницкий.

Алхимик уже давно смирился с тем фактом, что улучшение здоровья пациента идет рука об руку с растущим нежеланием выполнять финансовые обязательства.

– Ну что вы сегодня такой вспыльчивый? – прохрипел Охлс. – Вы хотите бросить меня на половине лечения?

– Десять рублей, – заявил Рудницкий, игнорируя вопрос. – Микстуры хватит на неделю.

Ростовщик с болезненным стоном сел и потянулся к ящику в столе.

– Вот, пожалуйста, – сказал он, кидая на стол горсть серебра. – Дороговато, но что делать?! Здоровье важнее денег.

Рудницкий вытащил лупу и осмотрел одну из монет: фальшивые в основном отливали, а не чеканили, потому их легко было отличить по неточным деталям, случались небольшие углубления в местах, где металл не прилегал к форме.

– Я бы не стал вас обманывать, – отозвался Охлс с обидой в голосе.

– В течение последней недели мне уже дважды платили фальшивыми рублями, – сухо ответил алхимик. – Отсюда и предосторожность.

– Вы правы, расплодилось мошенников, – признал ростовщик. – Но не для меня, я предпочитаю честную работу.

Алхимик с трудом удержался от комментария на тему честности – Охлс действовал ему на нервы – и, попрощавшись с хозяином, вышел в коридор. Высокий слуга открыл ему двери, которые сразу же за ним запер. Судя по всему, ростовщик не доверял своим собратьям.

Стеклянные плафоны газовых фонарей светились в ночном мраке, словно миниатюрные солнца, конкурирующие с полной Луной. Заметив алхимика, кучер спрыгнул с козел и ловким движением разложил складную лестницу. Рудницкий поблагодарил кивком и занял место в карете.

– В отель! – распорядился он.

Экипаж покатил по мостовой, но резко остановился, проехав едва ли несколько метров. Тихое проклятие и щелчок взводимого курка говорили о том, что причина неожиданной остановки вызвала у кучера подозрения.

– Что случилось? – выкрикнул алхимик.

– Мне кажется, к вам гостья, – ответил кучер.

Рудницкий вышел из кареты: кучер держал на мушке одетую в черное женщину. Лицо незнакомки прикрывала вуаль.

– Чем могу помочь? – любезно спросил Рудницкий.

– Разговором. Возможно, советом.

– Сейчас? В такое время? Почти одиннадцать вечера.

– Если бы дело не было срочным, я бы не морочила вам голову. Я жду тут целый час.

– Одна?! Это небезопасный район.

– Я не безоружна, а недалеко отсюда меня ждет карета. До того как мы доедем до вашего отеля, я успею изложить свою проблему, естественно, я заплачу за ваше время.

– Ну хорошо, прошу в карету, – после недолгого размышления решился Рудницкий, сдержанным жестом останавливая кучера.

Это был один из людей Анквича, и он не только служил кучером, но и заботился о безопасности алхимика. Сейчас он собирался проверить, есть ли у незнакомки при себе оружие, однако, смертельно устав от общения с ростовщиком, Рудницкий не хотел еще и разборок с загадочной женщиной.

– Слушаю, – сказал он, усаживаясь в карету.

Женщина подняла вуаль, но царящий полумрак не позволил определить ее возраст, хотя четкий овал лица говорил, что ей не больше сорока.

– Клара Росси, – представилась она.

Рудницкий пожал тонкую ладонь в кружевной перчатке.

– Вы упоминали о какой-то проблеме, – напомнил он.

– Да, – произнесла она, закусив губу. – Одну из моих девочек нашли мертвой на свалке, а две другие пропали.

– Я не совсем понимаю, – наморщил брови алхимик. – Я думал, что речь пойдет о здоровье…

– Не совсем. Скорее, это как-то связано с магией.

– Почему вы так уверены? Вы должны сообщить об этом властям.

– Я сообщила. И, поверьте мне, полиция делает все, что может. Однако я боюсь, что это дело им не по силам.

– Если полиция…

– Алису нашли без головы, с оккультными знаками на теле, – резко прервала она его. – Что-то подобное уже случалось во времена российской оккупации, и меня проинформировали, что вы принимали участие в расследовании того дела.

– Только как консультант, – быстро ответил Рудницкий.

– И каков был финал этих консультаций?

– Насколько мне известно, убийца найден.

– И что с ним случилось? Ведь не было никакого процесса. Он убежал из тюрьмы?

– Не убежал.

– А поконкретнее?

– Это сложное дело, и я не знаю всех деталей.

– Он не мог вернуться?

– Ни в коем случае!

– Тогда у него есть последователь. Или это тоже невозможно?

– Тут как раз совсем наоборот, – хмуро сказал алхимик. – Сколько лет было девочкам? Когда они исчезли? Вы оставили их без присмотра?

– Без присмотра? Они же не дети.

– Я думал, что вы управляете пансионом для барышень или приютом.

Губы женщины дрогнули в нервной ухмылке.

– Управляю, но они все уже окончили школу. Вы не читаете газет, правда? Тех, что со сплетнями?

– Не читаю, но при чем тут это?

– Вы слышали про «Золотой дворец»? – спросила она с почти неуловимым вызовом в голосе.

Алхимик невольно скривился. «Золотым дворцом» называли элитный, доступный только для избранных публичный дом. Молва утверждала, что женщины там больше напоминают греческих гетер, чем проституток, не только из-за красоты и образования, но и потому, что они сами решали, кому и на каких условиях… составлять компанию.

– Вы уверены, что полиция действительно пыталась найти убийцу? Ведь такие дела не вызывают у властей заинтересованности. Подумаешь, одной проституткой больше, одной меньше.

– У Алисы был только один мужчина, что не могут сказать о себе те благочестивые в старости чудовища с первых лавок в костеле! И не смейте называть ее проституткой!

– Я не хотел вас обидеть, тем более…

Карета остановилась, Рудницкий через окно увидел фасад «Пристанища».

– Мы приехали, – сказал он.

– Я не вложилась в отведенное время, – вздохнула Клара Росси. – Если мне не удалось заинтересовать вас этим происшествием, то я заплачу вам сто рублей, согласно моему обещанию. Но если вы мне позволите закончить, то заплачу пятьсот.

Алхимик молча помог женщине выйти из кареты и проводил ее в холл отеля. Яркий электрический свет позволил ему лучше оценить ее возраст: госпоже Росси было за пятьдесят, хотя на первый взгляд ее лицо могло принадлежать и тридцатилетней красивой молодой женщине. Только сеточка тонких, как паутинка, морщинок в уголках глаз и теряющий упругость подбородок свидетельствовали о том, что она была старше, чем выглядит.

– Что вы решили? Мы можем продолжать?

– Конечно, вы меня заинтересовали. Чай, может, кофе?

– Кофе, пожалуйста.

Они устроились в углу зала за любимым столиком алхимика. Присутствие работодателя явно подстегнуло официантов к молниеносному выполнению заказа: в воздух взлетела белоснежная накрахмаленная скатерть, как по взмаху волшебной палочки появилась фарфоровая посуда.

Клара Росси выразила свою признательность взмахом руки в кружевной перчатке.

– Прекрасное обслуживание!

– Стараемся, – ответил Рудницкий. – Вернемся к делу…

– Вы должны понять одно, – сказала она, помешивая кофе серебряной ложечкой. – У нас много могущественных врагов.

– И каковы причины?

– Что вы о нас знаете?

– Ничего конкретного. – Он пожал плечами. – До меня доходили какие-то сплетни, только и всего.

– Мы не продаемся, как проститутки, – сказала она. – Телесные наслаждения – это только дополнение. Прежде всего мы предлагаем красоту, интеллект и, как бы это странно ни звучало, верность. Наши девочки знают несколько языков, начитанны и образованны, они могут легко себя чувствовать и при королевском дворе.

– Несмотря на все это…

– Мы никого не заставляем, – настойчиво продолжила она. – Девочки сами выбирают свою судьбу, а также партнеров. На время, на сезон, на несколько лет или на всю жизнь. Да, многие из них выходят замуж, – добавила она, заметив недоверчивый взгляд алхимика. – Они пользуются уважением и почетом, а благодаря контракту становятся богатыми.

– Контракту?

– Клиент должен финансово обеспечивать ее. Это основное, хотя не единственное условие. Потому большинство желающих уходят ни с чем.

– А конкретнее, кто именно?

– Я бы перечисляла их всех до утра, – заверила она. – Всех мастей хлыщи, ловеласы, игроки, сифилитики… Те, кто, несмотря на состояние, не может иметь ни одну из нас. Ну и самое важное: клиент должен понравиться своей избраннице. Если я буду вдаваться в подробности, это займет слишком много времени, просто поверьте мне на слово.

– Я так понимаю, что эти пропавшие девочки не могли просто взять и уехать по собственному желанию?

На лице Клары Росси промелькнула злость, но женщина быстро взяла себя в руки:

– Только не таким образом! Я вам повторяю, я никого не удерживаю! Да, мы не благотворительная организация, и процент, какой мы берем с каждого контракта, дает нам значительную прибыль.

– Нам? То есть не только вы управляете этим… предприятием?

– Это не имеет никакого отношения к делу, – сказала она тихо. – Скажем так, я представляю администрацию.

Рудницкий глотнул кофе, чтобы потянуть время. Проблема была серьезной: с одной стороны, ему не хотелось принимать участие в расследовании дела даже самых эмансипированных проституток, с другой – если в игру вступает магия, а что еще хуже – theokataratos, рано или поздно власти обратятся к нему за помощью. Отношения Рудницкого с правительством Варшавской республики были довольно сложными, он не выполнял никакой официальной функции, но в связи с его предыдущими достижениями к нему относились особым образом, обеспечивая привилегированное положение в продаже первичной материи, а также, как он предполагал, и тайную охрану. А врагов у него было достаточно… Если власти обратятся к нему, он не сможет отказаться.

– Ну ладно, – наконец сказал он. – Я займусь этим.

– Спасибо! Я…

Алхимик остановил Росси решительным жестом.

– Я не закончил. Я возьмусь за это дело при условии, что все мои распоряжения будут выполняться сразу и без обсуждений. Буквально! Если я прикажу вам стоять на одной ноге и крутить руками восьмерки, вы будете это делать без возражений!

– Согласна! – быстро ответила она. – Я согласна на все.

– В таком случае увидимся завтра. Куда вас отвезти?

– Во дворец Любомирских, на Пулавскую.

Рудницкий позвал стоящего невдалеке Маевского.

– Ты знаешь, что должен делать, – сказал он.

Щуплый мужчина окинул Клару Росси оценивающим взглядом, после чего кивнул.

– Мне нужно два экипажа, – заметил он. – И парочка парней.

– Бери, – разрешил алхимик. – Работай.

Маевский подтвердил принятие приказа невнятным бормотанием и поспешил к выходу.

– Моя карета будет тут с минуты на минуту, нет надобности привлекать ваших людей. К тому же наше здание хорошо охраняется, – заверила женщина. – Да, чуть не забыла… ваши деньги.

Она полезла в сумочку и положила на стол банковский чек на пятьсот рублей. Рудницкий спрятал чек в бумажник и покачал головой. Похоже, госпожа Росси не стала исключением и, как большинство других, считала, что, несмотря на волнения в анклаве, изменилось не многое. Конечно, он мог бы сослаться на обещание, данное минуту назад, и заставить собеседницу подчиниться, но некоторые вещи лучше объяснять на примере. Во избежание недопонимания в будущем.

– Вы понятия не имеете об опасностях, связанных с магией или theokataratos, – сказал он уставшим тоном. – Вы взяли с собой охранника?

– Двоих. Они ждут в экипаже.

– Позовите их.

Клара Росси молча поднялась и через минуту вернулась в компании мужчин мощного телосложения. Она подняла брови, увидев на столе огромный арбуз.

– Это десерт? – спросила она.

– Нет, представьте себе, что это ваша голова, – предложил алхимик. – А я – злодей, которого нужно остановить.

– Мои люди застрелят вас до того, как вы вытащите оружие, – заверила его женщина.

– Правда? Давайте убедимся.

Рудницкий произнес несколько слогов с такой скоростью, что звук слился, и в его ладони ниоткуда появился нож. Короткое, четкое движение – и лезвие раскололо арбуз надвое. Один из мужчин успел дотянуться до кармана, второй стоял с выпученными глазами, пытаясь понять, что же случилось.

– Теперь вы поняли?

Клара Росси кивнула, в ее глазах появился страх. Когда вернулся Маевский, она послушно приняла протянутую руку и попрощалась с алхимиком легким кивком.

Рудницкий допил почти холодный кофе, вытер салфеткой вымазанные соком арбуза пальцы. Часы в холле пробили полночь, начинался новый день. Алхимик жестом подозвал портье.

– Разбудите меня в шесть, завтрак в половину седьмого, – распорядился он.

– Вызвать мастера?

– Нет, на этом этапе не будем привлекать господина Анквича, – решил Рудницкий после недолгого размышления. – Но проинформируйте его.

По дороге в свои апартаменты он ощущал легкое возбуждение, смешанное – и нечего тут скрывать! – со страхом. Со времени окончания военных действий Варшава переживала период покоя. Можно даже сказать: расцвета. Никаких битв, проблем с анклавом, экономическое положение республики улучшалось. Бизнес алхимика тоже процветал: отель и гильдия работали как хорошо отлаженный механизм. И приносили немалый доход, особенно прибыльным оказалось производство первичной материи методом «экстракции Рудницкого». Только всем этим успехам сопутствовала непреодолимая скука. «Этот новый день точно не будет скучным», – пришел к выводу алхимик. Лишь бы это не оказалось слишком интересным…

* * *

Особняк создавал впечатление ухоженного. Свежая штукатурка, блестящая от дождя черепица и аккуратные газоны говорили о том, что у хозяев не было недостатка в деньгах. Но интерьер удивил Рудницкого: вместо роскошных будуаров он увидел школьные кабинеты и гуляющих по коридорам скромно одетых девушек.

– Это как пансионат для девиц, – пробормотал он удивленно.

– Вы угадали, – с улыбкой отозвался Маевский. – Это школа. Одна из многих, связанных с фондом Зноемских.

– Банкиров Зноемских?

Маевский кивнул:

– Тут учатся в основном бедные дети, такие, кому учеба не по карману. Большинство из них сироты.

– А где…

– Будуары? – закончил за него Маевский. – Нет, вопреки сообщениям прессы «Золотой дворец» – это скорее учебное заведение, чем бордель. Я просидел половину ночи за бумагами, которые мне предоставила наша клиентка, чтобы более-менее ориентироваться в их системе.

– И как все выглядит?

– В школе учатся девочки от семи до девятнадцати лет. Иногда они делают исключение и принимают немного младше, а особо одаренные оканчивают обучение попозже.

– Особо одаренные?

– Без подтекстов. У них просто дополнительные занятия. Выбор, про который вы подумали, они делают уже взрослыми, девятнадцатилетними. И это не все, для большинства это просто обычная школа.

– Я не понимаю.

– Куртизанками могут стать только девушки, наделенные необычайной красотой и умом. Другим фонд старается найти работу.

– Это очень благородно, – заметил Рудницкий с сарказмом. – Я так понимаю, что никто не давит даже на самых хорошеньких?

Маевский посмотрел на него исподлобья, и у алхимика создалось впечатление, что подчиненный из последних сил сдерживался от не очень лестной реплики.

– Ну, что еще? – буркнул он. – Говори смело. Прежде чем я возьмусь за это расследование, я должен быть уверен, что эти девицы не сбежали по собственному желанию.

– Они не сбежали! – заверил его Маевский. – Вы когда-нибудь задумывались о том, какую свободу имеют барышни из хороших домов? Кто-то позволяет им выбрать себе мужа? А брачный контракт? Родители часто продают своего ребенка, как кобылу на рынке, чтобы заплатить долги или улучшить свое положение. Здесь, по крайней мере, все понятно, и наибольшую ценность имеет сама девушка. И она решает, реализует свои, а не чужие амбиции. Да! – добавил он, видя мину начальника. – Все или почти все воспитанницы этой школы мечтают удачно выйти замуж, а если у них будет шанс, подняться и повыше.

– Но это невозможно. Сироты без гроша за душой.

– Почему невозможно? Я пересматривал расчетные книги. Только настоящие, неофициальные. Большой процент расходов – это покупка аристократических титулов. На свете полно убогих правителей, которые охотно пополнили бы бюджет в обмен на реальный, хотя и малозначительный титул, – добавил Маевский, пожимая плечами. – Естественно, в таких случаях контракт девушки должен компенсировать эти расходы, но сильные мира сего платят не моргнув и глазом – похоже, идеальная жена или любовница в цене.

Рудницкий скривился, словно съел лимон. Это дело все меньше ему нравилось, а доклад Маевского свидетельствовал о похищении. Последнее, что нужно было алхимику, – это конфронтация с нелегально действующими магами или theokataratos, однако судьба не оставила ему выбора. Если сейчас он оставит это дело, то через месяц или два ему придется вести переговоры не с госпожой Росси, а с очень важными персонами, возможно, имеющими на совести смерть этих девушек.

– Ладно, – решился он. – Поговорим с госпожой Росси о деталях.

– Туда, шеф, – указал Маевский.

Поднимаясь по ступеням, алхимик обратил внимание на уверенность, с какой его подчиненный передвигается по зданию, которое он увидел только несколько часов назад. Похоже, Маевский точно запомнил, где находится кабинет директрисы школы.

* * *

Помещение было изысканно и со вкусом обставлено: пол укрывал ручной работы ковер из Обюссона[1], шелковые обои на стенах создавали фон для фотографий, на которых были улыбающиеся ученицы, а на столике под окном стоял роскошный букет роз в вазе из майолики. Единственным диссонансом выступал заваленный документами секретер. Темные круги под глазами Клары Росси и испачканные чернилами пальцы наводили на мысль о том, что директриса провела всю ночь в своем кабинете.

– Я пыталась что-нибудь найти, – сказала она, увидев Рудницкого. – Какую-нибудь закономерность во всем этом безумии. Безрезультатно…

– Нам нужна вся информация о ваших подопечных, – сказал алхимик. – Включая и ту, что вы не хотели бы разглашать.

Женщина указала ему на кресло, неосознанным жестом отдернула рукав платья.

– Я все понимаю, – ответила она, глубоко вздохнув. – У меня нет намерения ничего скрывать. Жизнь девушек – это самое главное, однако я рассчитываю на то, что вы не станете раскрывать наши секреты.

– Я даю вам слово, – пообещал алхимик. – Я всегда честно играю с людьми, которые поступают так же.

Смиренный взгляд директрисы говорил, что она поняла его намек.

– Мне нечего скрывать, – повторила она. – Спрашивайте.

– Как звали убитую девочку?

– Алиса Замойская.

Рудницкий смерил ее тяжелый взглядом, Клара Росси выдержала его взгляд и наконец опустила голову.

– Ладно, – пробормотала она. – Урожденная Хелена Трач. Я действительно не думала, что это имеет какое-то…

– Позвольте, это я буду решать! – рявкнул алхимик, перебивая ее. – А две другие?

– Мария Гроновская и Наталия Водзинская. Они только окончили школу, и мы пока не поменяли их фамилии. Наталия из дворянской семьи, в родстве с аристократией. Да, и такие к нам попадают! – гневно добавила она. – После смерти родителей родственники забрали ее имущество, и она оказалась на улице. Я вытащила ее из приюта. Вот их фотографии.

Девушки были очень красивыми, и в этом не было ничего странного, принимая во внимание их жизненные планы, и абсолютно не напоминали перепуганных или принужденных к чему-либо жертв. Обе были изящно одеты, в платья, подчеркивающие их округлости, темноволосые, улыбающиеся, с озорными огоньками в глазах, казалось, что они сестры.

– Хорошо, а как выглядит дело с… – Рудницкий на мгновение заколебался, не зная, как сформулировать вопрос.

– Алиса подписала свой первый контракт, – быстро ответила директриса. – На квартал. Она стала любовницей графа Альфреда Косцельского.

– И как у них было?

– Она не упоминала ни о каких проблемах. Была довольна, хотя я думаю, что она воспринимала это знакомство с чисто профессиональной точки зрения.

– То есть?

– Девушки часто влюбляются в своих первых клиентов, – пояснила Клара Росси. – Много таких связей заканчивается свадьбой, но, мне кажется, Косцельский слегка разочаровал Алису.

– Могло ли это разочарование повлиять на выполнение контракта?

– Нет, такие документы дают гарантию обеим сторонам, и контракт может быть нарушен только по исключительно важным и строго определенным условиям.

– Например? – поинтересовался Маевский.

– Как я уже говорила, мы проводим что-то вроде отбора, но иногда этот отбор проходит тот, кто не должен был пройти. Тогда и только тогда можно расторгнуть контракт.

– И клиенты не протестуют?

– Скорее нет, – холодно сказала женщина. – Они осознают все возможные последствия.

– Аристократы? – спросил с недоверием Рудницкий. – Мужчины из высшего общества?

– Конечно, в свое время одна из моих девушек заключила контракт с мужчиной, оказавшимся садистом. Вы понимаете, речь не о парочке шлепков по голой попе, а о неконтролируемой агрессии. В приступе безумия он выбил ей зубы, сломал ребра и руку.

– Вы сообщили в полицию?

– Нет, мы предпочитаем сами улаживать такие проблемы. Мы разорвали контракт и потребовали компенсацию. Клиент отказался.

– И что вы сделали? – поинтересовался алхимик.

Улыбка Клары Росси напомнила вспышку света на стальном клинке, такую же холодную и вызывающую дрожь.

– Я? Ничего. Зато наш своенравный должник внезапно заболел и умер через несколько дней. Подозревали, что он съел не очень свежие устрицы. Кто знает? Может, и так? Совершенно не к теме добавлю, что владелец ресторана, в котором советник столовался, имел молодую, красивую и образованную жену, как и лекарь, и даже проводящий расследование полицейский…

– Отличная работа! – с уважением произнес Маевский.

Женщина поблагодарила кивком, в ее глаза вернулось тепло.

– Тело Алисы нашли три дня назад, Мария и Наталия исчезли позавчера, – продолжила она. – Изначально я не связывала эти два факта, однако после разговора с работниками у меня уже не было сомнений, что случилось что-то плохое: девушки жили в одной комнате на втором этаже, и ни одна из них не покидала здание. При дверях день и ночь находится портье, – добавила она.

– Вы имеете в виду главный вход, – вмешался Рудницкий.

– Да, конечно, есть и другие, но они закрыты, а ключи есть только у моей помощницы.

– А окно? Сколько им… было лет? Девятнадцать? Они не могли уйти через окно? Какую они имели физическую подготовку? Могли воспользоваться веревкой?

Клара Росси тяжело вздохнула и окинула алхимика неодобрительным взглядом.

– Мы придаем большое значение физической подготовке, но не было никакого повода, чтобы девочки спустились по веревке, как какие-то циркачки, вместо того чтобы сойти по лестнице! Наконец, мы не этому их учим.

– А чему? – спросил алхимик.

Неожиданно директриса сильно покраснела.

– Это не имеет значения. Вернемся к делу: как Мария, так и Наталия в принципе уже окончили школу, сейчас они помогали учителям и, кроме того, принимали участие в занятиях… – Она сделала беспомощный жест. – Одним словом, они могли выходить и возвращаться в любое время.

– Понятно, они принадлежали «Золотому дворцу»?

– Мы готовили их для этого, – возмутилась Клара Росси. – Они еще не подписали ни одного контракта.

– Вернемся к их занятиям…

Рудницкий не закончил, поскольку подчиненный пихнул его локтем. Он в замешательстве закашлялся, Маевский выполнил жест, означающий что-то похожее на «не сейчас».

– Ну хорошо, – буркнул он. – Вы разговаривали с Косцельским? Он знает что-либо о погибшей любовнице?

– Перекинулись парой слов. Я была занята формальностями: давала показания, опознавала тело, а потом исчезли Наталия и Мария. Косцельский утверждает, что в последний раз видел Алису за неделю до трагедии.

– Это правда? А что с контрактом?

– Бывает, что клиенты нуждаются в компании красивых женщин только в определенных обстоятельствах, например, во время бала или светского мероприятия. Часто они не хотят, чтобы девушки находились с ними целый день.

– Я не понимаю…

Клара Росси забарабанила пальцами по столешнице.

– У некоторых есть специфические предпочтения, например, они предпочитают мужчин, а не женщин, – пробубнила она. – Так что роль девочек состоит только в отвлечении внимания от их истинных наклонностей. Другие, в свою очередь, заводят опасные романы, опасные в прямом смысле этого слова, например, с замужними. Им также нужна помощь с нашей стороны. Иногда это вопрос статуса… И в заключение: мы не осуждаем, а приспосабливаемся к пожеланиям клиентов. И да, связь с Косцельским не была страстным романом, хотя я не знаю всех деталей, мы не разговариваем без необходимости о тайнах будуаров.

– Вы подозреваете его? – спросил Маевский.

Женщина ответила не сразу, подперла голову рукой, глядя куда-то вдаль.

– Скорее нет, – ответила она. – Я не ощутила в нем не только насилия, но и страсти. Конечно, я иногда ошибаюсь, но меня редко подводит интуиция.

– А не могли бы вы дать адрес этого графа?

– Конечно, Косцельский содержит pied-à-terre[2] в Краковском предместье. Вы будете информировать меня о ходе расследования?

– По мере возможности, – пообещал алхимик.

Директриса проводила их к выходу, словно черпала утешение в их присутствии. Рудницкий чувствовал на себе ее взгляд, пока они не отъехали.

* * *

Слуга графа Косцельского, молодой тридцатилетний мужчина с высокомерным выражением лица, с явным пренебрежением положил визитку Рудницкого на поднос, после чего исчез за дверями, оставляя гостей в прихожей. Алхимик поджал губы, похоже, ни его титул, ни положение магистра гильдии не произвели на слугу впечатления. Проходили минуты, наконец нетерпеливый Рудницкий направился к выходу. Но до того как он успел коснуться дверной ручки, из глубины помещения раздался гневный крик в сочетании со звонкой пощечиной, и в прихожую выскочил слуга. В этот раз он с ужасом в глазах поклонился. Покрасневшая щека говорила о том, что ему сделали выговор, не заботясь о деликатности.

– Господин граф просит, – произнес он.

Граф Альберт Косцельский принял алхимика в домашнем костюме и, извинившись за поведение слуги, пригласил к столу.

Высокий, стройный, с чувственной улыбкой на губах, он мог нравиться женщинам. Гладкая кожа, правильные черты лица и густые, зачесанные назад волосы делали его красивым, а его сдержанные, четкие движения выдавали в нем хорошего фехтовальщика. Алхимик оценил его возраст как не больше сорока.

– Чем могу служить, ваше превосходительство? – спросил хозяин, как только служанка подала чай.

– Информацией, – лаконично ответил Рудницкий.

– Речь о бедной Алисе? – догадался Косцельский. – Что ж, мы не были с ней близки, я подписал контракт едва ли месяц назад.

– Что вы можете о ней сказать?

– Красивая, милая, умная, – равнодушно перечислил Косцельский. – Сначала была полна энтузиазма, потом охладела, словно что-то стало занимать ее больше. Что-то помимо контракта, – подчеркнул он. – Мы начали реже встречаться, в последний раз я видел ее за несколько дней перед смертью.

– А что насчет ее поведения? Вы не заметили каких-то необычных эмоций, страха, например?

– Нет, ничего, кроме того, что я уже сказал.

– А к кому она обратилась бы за помощью в случае неприятностей?

– Точно не ко мне, – решительно сказал граф. – Как я уже говорил, наши отношения были чисто профессиональными. Сначала я надеялся на что-то большее, но через пару недель Алиса сама определила дистанцию между нами, словно хотела дать понять, что ее не интересует ничего больше, кроме формального выполнения контракта, поэтому… – Он развел руками.

– Почему вы воспользовались услугами «Золотого дворца»? Думаю, не вам жаловаться на недостаток внимания со стороны представительниц прекрасного пола?

В глазах Косцельского появилось раздражение, которое сменилось нетерпением.

– Я спрашиваю не из простого любопытства, – предупредил алхимик. – Решить это дело и в ваших интересах.

– И почему же это? – поднял брови граф.

– Вам известно, как именно умерла Алиса?

– Нет, не совсем. Госпожа Росси только сказала, что какой-то сумасшедший лишил ее головы.

– Может, и сумасшедший, но прежде всего – маг, и, кто знает, не один ли он из Проклятых. На ее теле были оккультные знаки. Трудно сейчас утверждать, что убийцу будут интересовать только молодые женщины.

Лицо Косцельского окаменело, но легкое, едва заметное подергивание правой руки, словно он сдерживал желание потянуться за оружием, сказало Рудницкому, что его собеседник явно обеспокоен.

– Я думаю, что, если что, я справлюсь.

– Конечно, вы справитесь, граф, – согласился с ним алхимик. – Вы лучше кого-либо знаете свои возможности. В таком случае благодарю за потраченное время, и позвольте мне…

– Ладно! – прервал его Косцельский. – Ладно. Это не секрет. Возможно, мои мотивы покажутся вам поверхностными, но в них нет ничего предосудительного.

– Я не собираюсь вас осуждать, – заверил Рудницкий. – У меня и правда нет для этого причин. Я просто хочу как можно быстрее решить это дело и избежать новых убийств.

Косцельский прополоскал рот чаем, после чего отодвинул чашку.

– Остыл, – буркнул он. – Сейчас трудно найти хорошую прислугу. Но вернемся к делу: у меня нет оснований жаловаться на отсутствие интереса со стороны женского пола, однако подписанный контракт с девушкой из «Золотого дворца» – это своего рода возвышение. Вы знаете, что они отказывают некоторым претендентам?

Алхимик кивнул.

– Каждый, кого принимают, получает что-то такое. – Граф продемонстрировал цепочку от часов.

Лишь через мгновение Рудницкий заметил, что к тяжелой золотой цепочке прикреплен кулон в виде купидона.

– Это уникальная вещь, которую трудно подделать, – заверил Косцельский.

– Прекрасная вещичка, – признал алхимик.

– Его ценность не во внешнем виде, а скорее в значении, какое ему приписывают. Это что-то вроде пропуска, а также свидетельства нравственности, – произнес граф. – Все знают, что «Золотой дворец» безжалостно отбрасывает особ с социально неприемлемыми отклонениями, а точнее, с большинством таких отклонений, венерических заболеваний и без соответствующего состояния. Этот кулон – это ключ, открывающий много дверей, даже если речь идет о мимолетном романе или постоянных связях, не исключающих женитьбы. Вот причина, по которой я подписал контракт, – закончил он.

– Благодарю вас за откровенность. Я, правда, не вижу непосредственной угрозы для вас, однако посоветовал бы соблюдать осторожность, – сказал Рудницкий, поднимаясь из-за стола.

Граф кивнул и попрощался с алхимиком, пожав ему руку. Слуга ждал у дверей по стойке «смирно» со шляпой и тростью алхимика в руках. «Похоже, граф просветил нерасторопного слугу, с кем имеет дело», – пришел к выводу Рудницкий.

Маевский стоял рядом с экипажем, курил сигарету, а теплый августовский ветер приносил ароматы цветов из ближайшего сада.

– Что ты выяснил? – спросил Рудницкий.

– Соседи видели ее несколько раз с Косцельским. Она выглядела довольной.

Алхимик кивнул.

– Я тоже так думаю, – буркнул он. – Это, похоже, не граф.

– Похоже?

– На этом этапе нельзя никого исключать, тем более что у меня нет никакого опыта в проведении таких расследований, но мне кажется, что он боится. Не так, словно у него есть что-то на совести, а как человек, у которого умер кто-то из близкого окружения и который ожидает проблем. Я немного его напугал, – признался он.

– Как он выглядел? Что – настолько страшный, что вынужден пользоваться услугами куртизанок?

– Совсем наоборот. Это сложно. Расскажу по дороге.

Рудницкий сел в карету, стукнул тростью в потолок, подавая знак кучеру возвращаться в отель, после чего кратко передал подчиненному разговор с Косцельским.

– Мне кажется, я где-то видел такой кулон с купидоном, – сказал Маевский, массируя виски.

– Неважно! – махнул рукой алхимик. – Сейчас у нас проблемы посерьезнее, а выяснением клиентов «Золотого дворца» займемся позже. Ты говорил, что у тебя есть знакомый в полиции?

– Да, друг детства. Он сейчас комиссар или инспектор… я не разбираюсь в этих новых рангах.

– Договорись с ним о встрече как можно быстрее.

– Сделаю, шеф.

– А почему ты меня перебил, когда я спросил о занятиях девушек?

– Как бы вам объяснить…

– Ну ты уж постарайся.

– Я изучал документы этого заведения полночи, поэтому госпожа Росси предложила мне кофе. Когда она вышла, я подумал, что нужно немного осмотреться в кабинете, в конце концов, дело ведь важное. У меня было немного времени, максимум минут пятнадцать, но мне удалось открыть сейф и…

– Какой сейф? – прервал его Рудницкий. – Я хорошо осмотрел кабинет и не заметил никакого сейфа.

– Подпольный, под ковром, – пояснил Маевский. – Это сейчас последний писк моды. Госпожа Росси держит там несколько паспортов и учебников.

– Паспорта фальшивые?

– Совсем наоборот, самые настоящие. Думаю, что они принадлежат девушкам, которым изменили имена. Но интереснее всего оказались учебники.

– Какого черта держать учебники в сейфе?

– Вам бы следовало сначала посмотреть на них, шеф. Все они касаются того последнего этапа обучения для избранных девушек.

– А поконкретнее?

– Специфические позы, как в «Камасутре», ну и упражнения.

– Что за «Камасутра»?

– Это индийский эротический трактат, – пояснил Маевский с озорным блеском в глазах. – Англичане перевели его несколько десятилетий тому назад, и с той поры это довольно популярная книга. Я слышал, что наши тоже намерены перевести, но началась война, и издатели потеряли к ней интерес. Упражнения немного похожи на упражнения для балерин или цирковых гимнасток, хотя некоторые предназначены для развития… профессиональных навыков. Я предпочел бы, чтобы вы не давили на директрису в том вопросе, поскольку ответ ее явно смутит.

– Интересно, – пробормотал Рудницкий. – Я должен обязательно прочитать этот трактат, содержащиеся в нем позы могут дать нам определенное представление о физической подготовке учениц мадам Росси.

Мужчины переглянулись и рассмеялись.

* * *

Рудницкий доел чудесный омлет с зеленью, вытер рот салфеткой, после чего потянулся к серебряному подносу. Каждое утро он получал кучу визитных карточек, но сегодня слуга принес только две. Со вздохом облегчения он взял визитку с гербом графа Косцельского. В левом нижнем углу черным карандашом были написаны две буквы «p. r.». Pourremercier – благодарность. Неужели господин граф считает себя настолько выше в социальной иерархии, что ему без необходимости посещать обычного барона? Именно в таких случаях и пишут на визитке эти буквы «p. r.». Хотя было еще латинское слово verte, означающее «переверни». На обратной стороне визитки было только одно предложение: «Согласно вашему совету, я решил уехать из Варшавы». «Значит, это не игнорирование, а осторожность», – подумал алхимик.

Вторая визитка заключала только одну фамилию и лаконичную записку без подписи: «Он просит о встрече. Как можно быстрее». Хорошее настроение исчезло без следа, Рудницкий помнил и адрес, и фамилию: Панская, Зав… Похоже, theokataratos не сменили место жительства.

Принимая во внимание, что ни один из Проклятых не потревожил Рудницкого со времени подписания мирного договора, это было явно не приглашение на чай. Что-то случилось. Что-то серьезное.

Выругавшись себе под нос, Рудницкий послал слугу за Маевским. В эту минуту в комнату вошла Татьяна Аристова с еще теплыми булочками. Запахло корицей и ванилью, но вместо аппетита – Татьяна Олеговна была настоящей мастерицей своего дела – алхимика затошнило. Кухарке хватило одного взгляда, чтобы оценить ситуацию.

– Вы умрете от истощения, – укоризненно произнесла она. – Мужчина должен питаться соответственно, а вы едите, как воробей. Снова занимались политикой за завтраком? – грозно спросила она.

Рудницкий кашлянул: кухарка, доставшаяся ему в наследство от князя Оболенского, питала к нему поистине материнские чувства и ни за что не хотела уезжать, даже когда снова открыли границы с Россией. По неизвестным причинам она решила, что должна лично следить за питанием своего работодателя, что приводило к дополнительным порциям еды.

– Я уже поел, – возмутился он.

– Завтрак без моих булочек – это не завтрак. Возьмите хотя бы пару штук в дорогу! – произнесла она не терпящим возражения тоном.

– Я и так набрал четыре килограмма!

Кухарка смерила его оценивающим взглядом:

– Самое большее – два. Это решительно мало, вы были худой как щепка.

От дальнейшей дискуссии Рудницкого спас появившийся Маевский. Мужчина сразу схватил булочку с подноса и уклонился от шутливого подзатыльника кухарки.

– По крайней мере, этот ценит мою выпечку, – буркнула женщина.

Она откуда-то вытащила лист бумаги, несколькими умелыми движениями запаковала булочки и вручила сверток Маевскому.

– Только не съешь все сам! – погрозила она ему пальцем.

– Как бы я посмел…

– Уж я тебя знаю! Половина для Олафа Арнольдовича.

Алхимик скривился: выходя, кухарка перекрестила его. Не в первый и очевидно не в последний раз, но сегодня этот, казалось бы, невинный жест напомнил алхимику о вещах, про которые он желал бы забыть. Например, про собственную смертность…

– Что такое, шеф? – спросил Маевский.

– Едем на Панскую.

С лица подчиненного исчезли все признаки веселья, глаза настороженно сузились.

– Проблемы?

– Проблемы, – хмуро кивнул алхимик.

– Экипаж будет готов через пять минут.

Рудницкий поблагодарил кивком головы и, немного подумав, снял защитный амулет с шеи. В такое общество лучше не заявляться с алхимическим серебром, кто-то может воспринять это как проявление злого умысла…

Загрузка...