Тень Конторы

Глава 40

Тот, кто ищет золото, вынужден перелопатить и перемыть тонны пустой породы. И чаще всего ничего не найти. И тогда перейти на новый участок, где снова взять в руки кайло и лоток, чтобы копать и мыть. Копать и мыть…

Резидент копал… Копал из разных источников. Сейчас он читал закрытый доклад министра внутренних дел. Доклад был густо облеплен грифами «Для служебного пользования», «Совершенно секретно», «Распечатано в одном экземпляре», «Лично в руки». Лично в руки президенту страны. Но если кто-то очень хотел, мог приобрести доклад по сходной цене в канцелярии МВД или за сто долларов в Москве на Горбушке на сидироме. Секретные грифы нынче никого не пугают.

Министр внутренних дел докладывал президенту об очередных успехах в борьбе с профессиональной преступностью в стране. О том, сколько посадили и сколько еще посадят в самое ближайшее время, внеся тем свой посильный вклад в борьбу с безработицей. Потому что, чем больше сядет, тем больше высвободится рабочих мест и уменьшится социальная напряженность.

В связи с этим и учитывая важность стоящих перед правоохранительными органами задач, министр просил выделить дополнительные финансовые средства, легковой автотранспорт представительского класса, участки под дачи для поощрения особо отличившегося личного состава на Рублевском шоссе и квоты на продажу нефтепродуктов.

Обещания и просьбы министра Резидент пропустил, сразу перейдя к приложениям с милицейской статистикой и информацией по наиболее громким, за текущий период, преступлениям.

В стране убивали… Убивали, как на войне, ежедневно, ротами, батальонами и даже дивизиями. Смерть косила водителей, шахтеров, журналистов и домохозяек. Но более всего — сильных мира сего. Они умирали чаще и мучительней других — они взрывались в своих и чужих «Мерседесах», им подсыпали в еду и выпивку экзотические яды, сжигали посредством одноразовых огнеметов, пытали, узнавая номера заграничных счетов… Но что удивительно, богатые люди не только погибали, но и добровольно уходили из жизни чаще простолюдинов! Ну не жилось им на свете — не радовали их навороченные иномарки, изысканная ресторанная снедь и фотомодели-любовницы. Обрыдло им все. И хлопнув черт знает сколькизвездочный стакан коньяка «Наполеон» и встав тысячедолларовыми ботинками на тридцатитысячедолларовый столик Людовика Семнадцатого, они добровольно совали головы в петли…

Или не добровольно?..

Такие смерти Резидент брал на заметку особо.

И такие, где жертве разносили голову из снайперской винтовки с расстояния полтора километра. Или взрывали…

Он отобрал десяток особенно его заинтриговавших случаев. И еще три десятка из подборки, сделанной студентами. Все эти убийства и несчастья очень сильно походили на те, с какими он имел дело. И походили друг на друга.

Но вопросы оставались. Профессиональные вопросы, с которыми студенты справиться не могли. Мог — Резидент, но он не умел раздваиваться. Тем более раздесеряться. А нужно было… Нужно было одновременно оказаться в трех десятках географических точек, чтобы уточнить кое-какие важные для проводимого следствия детали.

Тут самому не справиться… Нужны квалифицированные помощники, желательно умные и с большим опытом работы в следственных органах. И где их брать?

Там и брать — в органах!

Правда, следователь с большим опытом работы, да к тому же умный, может представлять опасность, в том числе и для заказчика. Как обоюдоострый кинжал. Вначале он поможет, потом заинтересуется, кому и в чем помогал, а потом захочет того, кому помогал посадить.

Умные, они — такие!

Правда, есть один хорошо себя зарекомендовавший способ, гарантирующий их молчание. Чтобы просто не успели!

Резидент состряпал дюжину удостоверений «Национального благотворительного фонда поддержки ветеранов правоохранительных органов», открыл счет в банке, куда перевел полста тысяч долларов и нанял менеджера по работе с персоналом, который нанял просто менеджеров, послав их по организациям ветеранов и госпиталям.

— Вот, — показывали менеджеры удостоверения. — Хотим оказать посильную помощь бывшим работникам МВД и ФСБ.

К представителям фонда относились благосклонно, потому что они не просили, а давали.

— Это очень правильно, что вы не забываете о наших ветеранах. Это здорово. Нашей организации позарез нужна новая машина председателю, шуба главбуху и тысяч двадцать наличными на бензин и скрепки. Возможно такое?

— Ну, в принципе… Только нас интересует адресная помощь, мы, видите ли, курируем только бывших следователей. Дело в том, что наш начальник был очень хорошо знаком со многими следователями, разговаривал с ними часами, а когда вернулся, решил оказать им спонсорскую помощь. Но не вообще, а только настоящим, заслуженным следователям, которые теперь остались одни или сильно больны. Есть у вас такие?

— Конечно, есть!..

Председатель и главбух получали по тысяче на скрепки, а менеджеры — координаты одиноких и больных, заслуженных и персональных пенсионеров-сыщиков. О здоровье которых справлялись у их лечащих врачей за пару сотен за консультацию.

— Стареют ветераны, — вздыхали врачи. — Этот до конца года не дотянет — рачок-с. У этих сердечко ни к черту. А эти вообще непонятно как еще живы.

Тех, у кого «рачок-с», «сердце ни к черту», и особенно тех, которые «вообще непонятно как еще живы», менеджеры брали на карандаш. И отправлялись к ним с продуктовыми наборами, в которых были крупы, водка, табак и по два кило рыбы.

— Чем богаты… — разводили руками они. — Вам бы не рыбу, а сети…

И намекали, что если бы в пороховницах отыскалось хотя бы чуть-чуть пороха, они могли бы неплохо подзаработать.

— Бутылки собирать? — живо интересовались ветераны.

— Нет, по прошлой специальности.

Силы находились не у всех. У которых не находились — получали еще водки и открытки с поздравлениями. С тех, кто был в состоянии встать, тут же снимали мерку и шили им парадные, со всеми регалиями мундиры.

И рассылали по регионам с письмами обласканных властью политических партий, настоятельно рекомендовавших молодежи перенимать опыт предыдущих поколений. А чтобы их встретили достойно, звонили начальникам горотделов и убедительно просили не обидеть стариков, дать возможность им, тряхнув стариной, покопаться в каком-нибудь приглянувшемся им «глухаре», намекая, что этими веяниями сквозит из самых высоких кабинетов. Мол, нынче линия такая — на реабилитацию силовиков.

Расходы, связанные с проездом, проживанием, банкетами и подарками, организаторы творческих встреч естественно, брали на себя, расплачиваясь наличными лично с начальниками.

Парадные мундиры недавних генералов, полковников и «важняков» с орденскими планками от плеч до живота внушали уважение. Особенно в сумме с верительными грамотами и пухлыми конвертами, полученными начальниками горотделов.

Ветеранов брали в праздничный оборот, отчего трое, не выдержав, скончались раньше отпущенного им врачами срока. Но остальные держались молодцами, кушая водку наравне с подающей надежды молодежью и интересуясь их делами на примере отдельно взятых «висяков». Взятых по указке устроителей генеральских гастролей.

Ветеранам позволяли покопаться в безнадежных делах, исходя из того, что старый конь кривую борозду хуже не испортит. Дальше — некуда.

Ветераны зарывались в протоколы, акты экспертиз и свидетельские показания… Зарывались профессионально, потому что имели за плечами не по одной сотне раскрытых громких дел и очень толковых «учителей», которые за «висяки» не премии — головы снимали!

Хм… Занятно…

И здесь…

И тут…

Об истинном своем интересе они не распространялись, потому что всю жизнь работали в системе, где болтовня не поощрялась, и потому что вновь служили этой системе, в чем убедились и во что безоговорочно поверили, дав расписки о неразглашении на типовых, так хорошо им знакомых бланках. Кроме того, за ударную работу и молчание им был обещан солидный куш, а за трепотню — хрен со сливочным маслом и серьезные неприятности. Уже не для себя — уже для любимых родственников.

Так что лишнего ветераны не болтали, хотя и болтали без умолку!

В общем, подфартило ветеранам, на закате жизни получить такой — в виде денег, почета и живого дела подарок! Чтобы такое отработать, они готовы были горы свернуть.

И — свернули!..

Старые кони действительно борозды не портили, старые кони пахали лучше молодых! Они обращали внимание на то, что «молодежь» упускала. Правда, у них, в отличие от их «зеленых коллег», была установка. Как раз на это — на мелочи. На детали. На нестыковки. Которые действующие следователи предпочитали не замечать, чтобы скорее закрыть дело. А они, напротив, не пропускали!

Высеянная из протоколов и показаний мозаика фактов складывалась в довольно-таки живописные картинки. Которые, сведенные воедино, образовывали большое, полноцветное панно. Размером три на десять тысяч километров. Но его выкладывали уже не ветераны, его выкладывал уже совсем другой художник.

Неизвестный художник начала двадцать первого века…