Тень луны

3

Неприступная крепость Ивера грозно возвышалась на вершине высокой горы, чьи крутые склоны покрывали вековые леса. Над главной башней в светлеющем предрассветном небе ветер лениво развевал флаг, на синем полотнище которого был вышит родовой герб.

В зале главной башни уже несколько часов как отгремела развеселая пирушка, и все ее участники разбрелись по отведенным им комнатам. Остался только сам хозяин со своим дружком да полусонная прислуга, убирающая со стола.

Убранство зала указывало как на любовь хозяина к роскоши, так и на его богатство. Каменные стены украшали знамена с гербом рода и великолепные гобелены, между которыми на пестрых звериных шкурах висело оружие: мечи, боевые топоры, щиты. На огромном камине красовались два дорогих витых канделябра. Свет восходящего солнца проходил через витражи узких окон и разноцветными бликами скользил по залу.

В центре зала находился большой стол, вдоль которого неровным рядом тянулись длинные скамьи и резные деревянные стулья. Вся столешница была беспорядочно заставлена серебряными столовыми приборами и блюдами с остатками пищи.

Михал большими шагами нервно измерял огромный зал. Выпитое вино не оказывало своего веселящего действия, и заснуть спокойно он не мог. На душе не просто скребли кошки, они буквально разрывали ее на части.

Прошло несколько дней, как должно было прибыть известие из монастыря Святой Тарисы, но его все не было. Смутные предчувствия не оставляли его в покое. Что-то пошло не по плану, который он продумал до мелочей.

Еланта порой была просто невыносима. Она надоела постоянными жалобами на его частые пирушки с друзьями. Глупая девчонка не хотела понимать, что все это делается ради их безопасности: чем больше богатых влиятельных друзей, тем больше союзников в случае осады крепости... Подумаешь, смотрят на нее не так... Сама замуж не захотела... А ведь он ей предлагал выбор...

Пнув под стол попавшуюся под ноги кость, он подошел к столу, налил себе целый кубок вина и залпом выпил его.

- Да что ты мечешься, успокойся, - не выдержав долгого молчания, подал голос его закадычный дружок Всеслав, с аппетитом поглощая куриную ножку. - Уж кто-кто, а твоя сестрица не пропадет. Баба с воза, кобыле легче.

Чувствительный удар в ухо заставил его заткнуться.

- Это моя сестра, болван! - угрожающе процедил Михал. - Еще что-нибудь подобное ляпнешь, и я забуду, что ты мой лучший друг.

Как бы Всеслав ни был пьян, но то, что Михал отлично владел мечом, никогда не забывал. На своей шкуре проверял не раз... Росли-то вместе. А Елька ему всегда нравилась, только вот досада, она на него внимания не обращала. И что это за семейка такая, чуть что - сразу драться? Папаша их, великолепный мечник, скор был на руку, и многочисленные отпрыски благородных семейств, отданные ему на обучение, частенько получали затрещины. Михал такой же. Да и сестрица его в обиду себя не даст. Как-то год назад, во время одной из пирушек они так разошлись, что всю ночь замок сотрясался от громкого хохота и шума. Во время самого разгара веселья в зале появилась Еланта и устроила брату разнос. Михал, конечно же, заткнул ей рот и велел уйти из зала. Когда она проходила мимо Всеслава, тот схватил девушку и притянул к себе, но Елька, на радость всей честной компании, первым попавшимся под руку кубком засветила наглецу глаз. Больше недели ходил Всеслав, освещая все укромные уголки замка без факела. Но тем не менее, парню было обидно, что Еланта относится к нему, в лучшем случае, как к брату, а ему хотелось большего... намного большего...

Всеслав что-то недовольно пробурчал, взглядом измерил содержимое своего кубка, долил еще вина, и подумав, что эта порция, наверно, будет уже перебором, выпил его.

Что ж, он зальет свое несчастье и невезение вином... А на ночь себе найдет какую-нибудь служанку, для успокоения души... Да вон та смазливенькая девчонка с длиннющими каштановыми косами вполне подойдет. Кажется, ее Каей называли...

Всеслав озорно подмигнул проходящей мимо служанке, которая уносила пустую посуду. Девушка, поймав похотливый взгляд, вздрогнула и чуть не выронила из рук серебряное блюдо... Она раньше была личной служанкой леди Еланты, и та частенько защищала ее от приставаний многочисленных дружков лорда Михала. Но с отъездом хозяйки все изменилось... Кая постаралась быстрее скрыться из поля зрения Всеслава, которого помнила по его детским "подвигам", а теперь, как она знала, он слыл отъявленным бабником, и ускорила шаг...

Всеслав, уловив смущение девушки, громко загоготал...

Служанка обернулась... и со всего размаха налетела на лорда Михала. Посуда с грохотом выпала из рук под оглушительный хохот закадычного графского дружка.

Кая не знала, что ей сначала делать: извиняться перед лордом или собирать посуду. Она потупила глаза и молча стояла, ожидая наказания... Властная рука взяла ее за подбородок и заставила смотреть прямо в лицо хозяина. Девушку озадачил взгляд голубых глаз лорда Михала. Он смотрел на нее так, словно увидел впервые.

Тень удивления скользнула по красивому лицу хозяина.

"Странно, - подумал Михал. - Это же Кая, служанка Ельки. Подкидыш, оставленный моей матерью в замке из милости. Да я ее всегда ненавидел, презирал, и, когда мог, давал ей это понять! А потом и вовсе перестал замечать, словно она пустое место. И когда же это из обыкновенного сорняка она успела превратиться в такой великолепный цветок?!"

Почему-то сейчас девушка не показалась ему слишком высокой, и ее темно-каштановые толстые косы совсем не жалкие грязные веревки. А глаза... глаза у нее, оказывается, зеленые... как молодая весенняя трава. Кая оказалась невероятно привлекательна.

Служанка, смутившись, покраснела. Не раз она заглядывалась на крепкую, широкоплечую фигуру графа, а его голубые глаза с длинными, почти как у девушки, ресницами и чувственные губы часто снились ей по ночам. Кае всегда хотелось прикоснуться к его густым светло-русым волосам, узнать, такие же они шелковистые, как у сестры, которой она часто делала прически. Она могла часами тайком наблюдать за тренировочными поединками, которые хозяин устраивал себе и своим солдатам, и надеялась, что когда-нибудь лорд Михал обратит на нее внимание. Но уже несколько лет он словно забыл о ее существовании. К лучшему, наверно, ведь она понимала, что никогда он не возвысит ее до положения жены, а становиться очередной его любовницей не хотела...

Тяжелая дверь зала распахнулась, и в нее вошли два солдата, волоча под руки какого-то изрядно потрепанного человека. Он еле держался на ногах и что-то без умолку бормотал.

Михал нехотя оторвался от созерцания служанки, чем та не преминула воспользоваться и принялась собирать посуду, а справившись, выскользнула за дверь.

- Милорд, вы приказали каждого, кто принесет известие о леди Еланте, доставлять сразу к вам... Этот человек утверждает, что знает о ней, но толком мы ничего не смогли разобрать, - сказал один из солдат. - Кажется, у бедняги не все в порядке с головой, все какую-то чушь про оборотня несет...

С большим трудом Михал узнал в этом опустившемся изможденном человеке своего наемника. Да и как тут узнать: за прошедшие недели Якуб изменился до неузнаваемости: куда только делась его дородная фигура? Высох весь, лицо осунулось и, кажется, постарело лет на двадцать, а волосы стали полностью седыми.

- Отпустите его, - властно повелел Михал.

Солдаты исполнили приказание и вышли из зала. Лишенный поддержки, несчастный пошатнулся, но удержался на ногах. Он поднял голову и посмотрел в глаза графу.

- Он придет и убьет всех... за нее... И тебе не избежать этой участи...

- Что за бред ты несешь?! Где моя сестра?! Что с ней?! - терпение графа подходило к концу.

- Он порвал их на моих глазах... Он и до тебя доберется... Скоро... Совсем скоро... - Якуб, казалось, совсем не слышал задаваемых вопросов. В его глазах отражался неподдельный ужас. - Он велел все рассказать...

- Что ты сделал с моей сестрой?! - предчувствуя недоброе, рявкнул Михал и, схватив Якуба за одежду двумя руками, притянул к себе, уставившись гневным взглядом в сумасшедшие глаза бедняги. - Говори немедленно!

- Они... Чтан и Янош, они убили всех... и леди Еланту... - начал лепетать убийца и, увидев, как меняется цвет лица хозяина, попытался было упасть на колени, но сильные руки Михала удержали его на месте.

Лицо Михала сначала побледнело, затем покраснело от гнева. Голубые глаза, словно два кинжала, ледяным взглядом буравили несчастного насквозь...

- Это Чтан сделал... Я им говорил, чтобы леди не трогали... Вы не приказывали... Они там остались... на указанном вами месте, - перешел на шепот Якуб

- Где золото? - так же шепотом спросил граф, оглядываясь, не слышит ли Всеслав их разговор, но его дружок уже тихо посапывал, уронив голову на стол.

- Там недалеко... в лесу... в дне пути от того места... он приказал его спрятать... я его закопал под сосной... Холодно, пришлось повозиться... Там еще повозка осталась... - сбивчиво начал было объяснять несчастный, но его прервала резкая боль, и изо рта тонкой струйкой потекла кровь.

Михал отпустил тело Якуба, и оно глухо рухнуло на пол. Граф со всего размаха вогнал окровавленный нож в стол, от чего, подпрыгнув, зазвенела посуда, разбудив Всеслава. Тот спьяну не сразу понял, что произошло, и с удивлением уставился на нож, затем перевел взгляд на друга, ожидая объяснений. Еще никогда Всеславу не приходилось видеть Михала в такой ярости.

- Он убил мою сестру! - процедил Михал.

Всеслав тут же протрезвел.

В зал вошла Кая с новым кувшином вина. Увидев мертвое тело на полу и услышав последние слова хозяина, она выронила кувшин из рук...

- Стража! - позвал граф. - Уберите эту падаль отсюда.

- Собирайся! Едешь со мной! - тоном, не принимающим возражений, бросил другу Михал.

Уже выходя из зала, граф окинул взглядом Каю с головы до ног и приказал девушке:

- Проследи, чтобы тут навели порядок.

Михал почти не давал своим людям отдыха, и уже на третий день они прибыли на место убийства. За все время пути он почти не разговаривал с Всеславом, который попытался как-то растормошить друга, отвлечь от тяжелых мыслей, но, каждый раз натыкаясь на тяжелый взгляд товарища, вскоре оставил свои попытки.

Глубокая тишина окутывала непроницаемой пеленой место печальных событий. Уставшие деревья, разбуженные от длительного зимнего сна неожиданным вторжением, осуждающе взирали на людей, посмевших нарушить их покой. Прошедший за неделю снег полностью покрыл тела убитых. Теперь лишь небольшие холмики выдавали их положение. Михал соскочил с коня и, как одержимый, начал разгребать снег. К его поискам присоединились и Всеслав с воинами. Первых три тела оказались мужскими, а в четвертом, лежащем в небольшом отдалении от предыдущих, опознали компаньонку Еланты, и то только по одежде. Еще одна находка заставила вздрогнуть даже повидавших многое, закаленных в боях воинов: в нескольких шагах от большого дерева лежал разорванный труп волка. Голова животного была почти полностью отделена от туловища, а на теле зияли длинные глубокие раны. Страшная находка наводила на ужасное предположение.

Почти до самого заката воины графа обыскивали все окрестности, но тело леди Еланты так и не нашли.

Выбившись из сил, граф Иверский упал в снег на колени. Молодой лорд не мог поверить, что необдуманный эгоистичный поступок и ненасытная жадность лишили его единственного родного существа. Горечь и боль от безвозвратной утраты сжали сердце. Впервые чувство вины посетило молодого человека.

Он не должен проявлять эмоции...

На него смотрят...

Как тяжело...

Откинув эти мысли, Михал поднял руки к небу и издал крик отчаянья, со всего размаха ударив руками о замерзшую землю. Когда граф поднялся, по его щекам текли слезы. первые в жизни слезы... Окружавшие лорда мужчины понимающе молчали. Михал вытер лицо рукавом, и, не глядя на своих спутников, приказал прекратить поиски, подобрать тела убитых, дабы похоронить по обычаю, и собираться в обратный путь.

По дороге домой разные мысли не давали молодому лорду покоя. Даже то, что золото надежно спрятано, совсем не согревало душу.

Будь оно проклято!.. Потом, весной, заберу его...Чем меньше свидетелей, тем лучше... А может, Еланта жива? Тело ведь не нашли... Может, она была только ранена, и ей кто-то оказал помощь...

Затеплилась надежда, но быстро угасла...

Места глухие, кто там мог ее найти... а вдруг тело волки в глубь леса затащили и сожрали... Господи, что он натворил!.. Елька, прости...