Тень уходит последней (СИ)

- Но вы вместо Сергея позвонили мне.

- А-а, черт побери, спасибо, Коля! Извини, - и снова в трубке раздались короткие гудки.

- 2 -

Ожидание выпуска книги невыносимо. Время замедляется. Хорошо, если у тебя много дел, они съедают эти длинные минуты, часы, дни, оставляя тебя наедине с этим ожиданием вечером и часами, которые ты недоспал ночью. Это - нелегкая писательская жизнь. Хотя Синцов не относился к тем людям, которые любили побездельничать в перерывах. У трудоголиков, фанатов, как он, свободы нет. Они живут под гнетом новых и старых идей, независимо от своего социального и семейного положения.

Вот и сейчас, сделав все дела, уложив дочку спать, и, сказав об этом жене по телефону, в данный момент находившейся на работе, он улегся в постель. Сегодняшний день для него был обычным. Разрабатывал с дизайнером макет со своей статьей, потом, занимался подборкой происшествий за неделю, потом от редакции минут сорок, а, может, и час шел в сторону дома, нагружая себя физической усталостью... Это было крайне необходимо для него, чтобы закончив все домашние вечерние дела, упасть на постель и забыться во сне. Третью ночь подряд его мучила бессонница.

С одной стороны, он ругал себя, что отказывался от легкого снотворного, предложенного женой, и не из-за того, что боялся попасть под его влияние и потом его постоянно употреблять. Нет, что-то другое его волновало, но он никак не мог уловить, что это.

Да два дня назад редактор, закончив читать рукопись его детектива, похвалил, но, попросил не торопиться с ее сдачей в типографию, якобы, нужно для этого заключить с ней новый договор.

Услышав об этом, Николай хотел было напомнить Ивану Викторовичу Семакову, что договор заключен с издательством до 30 декабря и торопиться с заключением нового не стоит, впереди полтора месяца до окончания года, но вовремя себя удержал. Музыку здесь заказывает не он, а их хозяин и, скорее всего, редактор должен именно с тем лицом обсудить все вопросы по публикации книги Синцова.

И зачем он снова об этом подумал? Зачем? Ведь он так хотел сегодня выспаться, хотя бы три-четыре часа не вставая с постели, когда к нему невольно в голову заползают эти неприятные мысли о книге, о делах Вертиловых и не дают успокоиться, а, значит, и уснуть. Зачем он об этом подумал? Вот и все, спать расхотелось.

Перевернувшись на другой бок, стал перебирать в уме все действия своих героев. Ту книгу, которую ждал от него Мысенко, он отложил в сторону и взялся за историю, которой он занимался в последние месяцы вместе с Дятловым. Фамилии книжных героев были немножко изменены, за счет нескольких букв. Кораблев, стал Коратлевым, Вертилов - Веркиловым, Дятлов - Тядловым...

Книга писалась легко и быстро, с небольшим упором на мистику с приведениями. А главным игроком был Кораблев, то есть Коратлев, тот же партийный деятель, решивший поквитаться с бывшим начальником отдела охраны труда за его мошенничество, воровство, подставы. А Веркилов, думая, что против него идут родственники пострадавших на заводе людей, пытался всеми способами добыть синюю тетрадь в которой секретарь парткома хранил всю информацию против него. И в конечном итоге он добился своего, обманув Коратлева, забрался к нему в квартиру, нашел в книжном шкафу эту тетрадь, но выйти наружу уже не успел. Кто-то стоял у входной двери и громко звенел ключами, вот-вот готовясь ее открыть.

Веркилов кинулся на балкон и ужаснулся: под ним было еще шесть этажей. В квартиру кто-то зашел, включил свет. Из неплотно закрытой балконной двери морозный воздух сильным сквозняком заколыхал занавеску. Хозяин квартиры, а это был именно Коратлев, плотно закрыл дверь балкона и провернул замок. Этот оборот дверной ручки Веркилов очень хорошо расслышал, но не стал стучать в стекло и просить, чтобы его выпустили. У него оставалась надежда, что Коратлев еще выйдет на улицу, к примеру, для выноса мусора или покупки хлеба, сахара или еще чего-нибудь в магазине. Тогда он разобьет балконное стекло и выйдет из этой ненавистной ему квартиры.

Мороз крепчал. Веркилов, укутавшись в своем пальто, уселся на согнутые ноги и стал дышать горячим воздухом себе под ворот, пытаясь хоть как-то согреть свое тело. Но холод брал свое, усыпляя человека. О его существовании на своем балконе Коратлев узнает только под Новый год, через несколько недель после того, как там уснет вечным сном бывший...

- А ты подумал хорошо, к чему ты призываешь в этой книге людей? - спросил у Синцова невесть откуда появившийся перед ним Дятлов.

- А к чему? - не понял Синцов.

- К хаосу, к несоблюдению закона. А закон, дорогой мой, для нас всех это самый важный документ. Это - конституция, это - наша свобода...

- Но Вертилов же был мошенником. Он ради того, чтобы хорошо жить, занимался приписками, транжирил народные деньги...

- Коленька, но он понял, как это плохо. Он пришел в Церковь и стал просить Бога, чтобы он простил ему те грехи, - говорил тихим и спокойным голосом, стоявший рядом с Дятловым батюшка Сергий.

- Закон - это истина! - поднял указательный палец вверх Дятлов. - И его все должны соблюдать. А ты в своей книге призываешь людей к самоуправству. Такого не должно быть, для этого есть мы: прокуратура, министерство внутренних дел...

- Нет, что вы за глупости говорите мне, - оттолкнул от себя следователя Синцов. - вам бы только законом прикрываться. Почему же вы раньше не остановили этого человека?

- Пора на работу.

- Я и так на работе, - снова оттолкнул от себя Дятлова Николай. - вы почему Коратлеву во всем помогаете?

- Какому еще Коратлеву, - удивился Дятлов. - вы не запутывайте меня, иначе я вам надену браслет и будете сидеть под арестом безвылазно в своей квартире, чтобы не мешать мне, - в глазах Дятлова сверкнули молнии. - И без сотового телефона. вы же не даете мне работать! Писака!

- Коля, пора на работу, - голос Дятлова почему-то резко изменился, стал похожим на женский.

- Что вы говорите? - Николай открыл глаза и никак не мог понять, куда делся Дятлов, который только что его ругал, отец Сергий...

- Коля, или у тебя сегодня выходной день? - спросила у Синцова жена.

- Ничего себе! - удивился Николай, до хруста в костях потягиваясь в постели. - Приснится же такое. Сколько времени-то?

- Коля? - не расслышав вопроса мужа, Света продолжала говорить. - Там внизу у нашего подъезда стоят две машины полицейские. К кому они приехали, не знаешь?

- Нет, - посмотрев на себя в зеркало, ответил Синцов.

Быстро умывшись, и, сделав три глотка кофе, побежал на работу.

Спустившись вниз, столкнулся у самого выхода из подъезда с тремя полицейскими, впереди которых шел Кораблев.

- Александр Иванович, что-то произошло? - спросил у него Синцов.

- Да, да, в дом престарелых перебираюсь, - не поднимая глаз с земли, как-то обреченно прошептал Кораблев.

- Гражданин, не мешайте, пожалуйста, - повернулся лицом к Синцову старший лейтенант.

- Да, да, - отступил назад Николай.

- Александр Иванович, а, конкретнее, куда вас везут? - крикнул Николай.

- вам же сказали, в дом престарелых, - ответил за Кораблева тот старший лейтенант.

- Полиция, дом престарелых, что-то не вяжется, - в расстроенных чувствах громко прошептал Синцов.

Старший лейтенант, ухмыльнувшись, козырнул ему и полез за всеми в машину.

Синцов проводил глазами удаляющийся УАЗ и "Соболь". Достал из кармана сотовый телефон и позвонил Дятлову.

- 3 -

- Согласись, это - лучший вариант, - сделав глоток зеленого чая, сказал Дятлов, посмотрев на Синцова. - Пожар мог произойти и по причине того, что печная труба оказалась треснутой. К этому выводу пришли и члены комиссии, расследовавшей причину пожара. То есть прямых доказательств, что там был Кораблев, устроивший все это, нет. Но его пищалка, с отпечатками его пальцев оказалась там. Она лежала у открытой калитки.

- Детский лепет. вы же изъяли ее у дома Вертилова.

- Но на ней были отпечатки твоих пальцев, Николай Иванович, - сказал Дятлов.

- А там другие отпечатки пальцев были?

- Нет.

- Да, зачем мне нужна его рычалка. Я ж не ребенок.

- Ну, да, да, в принципе, я с тобой согласен. Но как на ней оказались отпечатки твоих пальцев, вот, в чем вопрос.

- Да и у Киреева ее не было. Хотя, не знаю, - засомневался Синцов. - Он ведь тоже ненавидел Кораблева. Хотя, что не менее интересно, Столяров тоже, с одной стороны, готов был ему насолить. Моими руками, получается?

- Столяров? - не понял Дятлов.

- Его сын в те далекие восьмидесятые погиб в цехе Киреева. Потом Столяров хотел ему за это отомстить. Ну, помните, я вам рассказывал?

- Нет уже Столярова, - опустил глаза Дятлов. - Он в ту же ночь, еще до пожара, скончался у себя дома.

- Царство ему небесное, - перекрестился Николай. - Не стало человека, а вместе с ним ушла и та история о его горе, попытках добиться правды, - задумавшись, застучал средним пальцем по столу Синцов.

- Да, да, - согласился с ним следователь. - Нет предмета, нет и тени. Но,пока предмет остался, - сощурившись, и, улыбнувшись, посмотрел на Синцова Дятлов. - И точка в этом деле вот-вот будет поставлена. А за Кораблева не беспокойся, пусть старик останется в доме престарелых. Он уже под себя стал ходить, сердечко его совсем расшалилось. А здесь еще и попытка была его подставить, сделать виновным в убийстве Вертилова и не только.

- Так, кроме рычалки там было найдено еще что-то?

- Да, да, несколько его вещей, типа паспорта с железнодорожным билетом.

- Ничего себе! Это у дома Вертилова?

- Но мы точно знаем, что он в ту ночь был в другом месте.

- У вас? В полиции?

- Нет, - покачал головой Дятлов, - на медицинском обследовании.

- Вот такие вот пироги, - сильнее застучал средним пальцем по столу Синцов. - А в моей книге именно он и являлся главным звеном этих разборок. А вы снимаете с него все подозрения.

- Николай Иванович, вот, именно, поэтому я вам старался и не мешать в сочинении книги. вы - сам автор своей истории, а я всего лишь следователь, который пытается распутать другую историю, авторы которой толком еще и не известны. Вот поиском их я и занимаюсь. Хуже, когда это - неизвестные люди. Был бы стиль знакомый, залез бы в архивы и раскопал бы его. А тут пустота, только одни предпосылки. И самое худшее в том, Николай Иванович, когда все они, как налипшая грязь на колесе, разлетаются, и ты снова остаешься ни с чем.

- Нелегко вам, - вздохнул Синцов. А можно слово сказать? А мне, кажется, вы старались сделать так, чтобы я вам не мешал.

- Это тоже правильно, - похлопал Дятлов по руке Синцова.

Что-то пискнуло в кармане Федора Викторовича. Он достал из него свой мобильник и начал читать сообщение на его экране.

- Вот так-то, Николай Иванович, так что, мы с вами близки к настоящей развязке. Ну, до встречи! - и крепко пожав руку Синцову, отправился к выходу из кафе.

И только сейчас Николай вспомнил, о чем так сильно хотел расспросить у Дятлова: нашли ли они пропавший труп брата Вертилова, его убийцу. Хотя, навряд ли, до конца следствия Федор Викторович посвятит его в эти дела. И прав Дятлов...

Глава 21. Белая горячка

Выпускной день газеты всегда напоминает аврал. Вечно кто-то что-то не дописал, вечно кто-то сдает в печать материал по размеру больше или меньше заказанного объема, вечно нет нужной фотографии, или в ней герой стоит то, оскалив зубы, то сложив их в дудку. И нужно быстро все доделывать, переделывать. Короче, одни нервы.

Хотя, если с другой стороны посмотреть на всю эту чехарду, все нормально. Газета это товар. Если хочешь, чтобы он был свежим, то оперативно в него должна закладываться не позавчерашняя, а сегодняшняя, в крайнем случае, вчерашняя информация. Пусть она даже прозвучала по радио или прошла по телевидению, или была в интернете, все равно она должна быть преподнесена так, чтобы читатель что-то получил от нее и читал ее, не отрываясь. Это - стиль "Красного знамени", а, вернее, ее редактора Ивана Викторовича Семакова. И, благодаря этому, эта газета в киосках и магазинах не залеживается. "Красное знамя" разбирают в течение часа.

Сделав последнюю чистку своего материала, и, передав его верстальщику, Синцов начал вычитывать пришедшую информацию по происшествиям, присланную из городского управления МВД.

Нет, всю он, конечно, не даст, места для нее Марина Степановна оставила немного, всего полторы тысячи знаков, поэтому он вдумчиво, вычитывая ее, только на некоторых абзацах делал отметку.

"Джип "Гранд-Чироки" на перекрестке пересечения улиц Мира и Республиканской врезался в автобус, выехав на красный свет светофора. Водитель джипа был пьян. Пострадали три человека, ехавшие с ним".

Синцов перед этой информацией поставил галочку.

"Девушка, работавшая охранником, похитила из кошелька своей напарницы по смене сорок тысяч рублей".

Перед этой информацией Николай поставил вопрос. В крайнем случае, можно напечатать и ее.

Следующее сообщение, над которым поставил птичку, было таким: "Шестидесятилетняя жительница предоставила в пенсионный фонд поддельные авиабилеты и получила по ним компенсацию проезда к месту отдыха и обратно свыше сорока трех тысяч рублей. Работники фонда подлог выяснили, женщина вернула деньги".

И над этим сообщением Синцов поставил галочку: "В аптеке на улице Гоголя д.7, женщина пожелала расплатиться пятитысячной купюрой, в ходе беседы, ей удалось ловко отвлечь внимание провизора, забрать свою купюру назад, еще и получить с нее сдачу. Вечером также попытался поступить и мужчина, но люди, стоявшие в очереди, это заметили и сказали провизору".

В принципе нужное количество информации, которая будет опубликована под рубрикой "Происшествия", собрано, можно было и отложить стопку оставшихся листов в сторону и заняться перепечаткой отмеченных происшествий. Но привлек внимание восклицательный знак у одного из абзацев, который Синцов еще не читал, и строчка "В печать" с росписью редактора.

"На дачном участке "Березовая роща" по вине жильца А.К. ночью сгорел дачный домик, в котором погибли сам хозяин и его гость, работник газеты Н.С."

Николай тут же по телефону набрал номер редактора газеты.

- Иван Викторович, это Синцов. Готовлю информацию по происшествиям. вы хотите поставить в номер информацию по дачному участку "Березовой рощи". Так, я и Киреев остались живы. Нас в этот момент там не было, когда горел домик.

- Коля, нужно было не опаздывать на совещание.

- Так, я же уже извинился за это перед вами. Проспал.

- Ладно, просто забыл тебе сказать, прокуратура просила поставить именно эту информацию. И еще, позвони по этому поводу старшему следователю э-э, сейчас, сейчас. А, нашел, записывай, Коратунов Ефим Сергеевич, номер...

С этим человеком Николай не был знаком. Позвонил. Судя по голосу, абонент Коратунов был полным и пожилым человеком, говорил с ним с одышкой, заедая слова.

- вы, значитца, сегодня и завтра не пользуйтесь своим рабочим телефоном и своим сотовым, вообще. Отключите их полностью. Жене, там, детям, сообщите, что телефон у вас украли. Да, да, пусть думают, что телефон украли.

- А с чем это связано? - поинтересовался удивленный Синцов.

- Я, молодой человек, еще не закончил, не перебивайте меня! - поставил ударение на последнем слоге следователь. - Значитца, дальше слушайте. Сегодня и завтра дома, чтобы не появлялись. Мне говорил Ваш знакомый Дятлов. вы его знаете?

- Его зовут Федор Викторович, - ответил Николай.

- Так вот, у него сегодня останетесь с семьей. Переговорите с ним по телефону. Прошу соблюдать все мои требования.

- А причина этому какая? - не понял Синцов.

- Дятлов вам все и расскажет. Так что, прошу вас еще раз, не подведите нас. С работы уходите прямо сейчас с аварийного выхода. Ваш редактор пообещал, что за вами сегодня и завтра будет закреплена редакционная машина. И если, что нужно, позвоните вашей соседке Жужговой Ирине Радиковне.

- Я ее не знаю.

- Она живет под вами. Она - наш сотрудник. Все, что попросите, она сделает. вашей жене она сейчас об этом тоже говорит. Так что, запишите телефон Жужговой...

- Ефим Сергеевич, вы думаете...

- Закончите вопрос, - потребовал абонент.

- Ну, это я том хотел вас спросить, что кто-то из тех, кого я знаю, хотел убить меня?

- Это всего лишь версия, Николай Иванович. И, не забывайте, мы, когда идет расследование, сами задаем вопросы, а не вы нам. Значитца, этого прошу не забывать. И еще раз, прошу вас поступить так, как мы просим, а то виновные не будут найдены.

- Да, да, извините за лишние вопросы, - сказал Синцов, слушая в трубке короткие гудки.

Николай выпил холодный кофе, оставшийся в чашке, и сжал кулаки, пытаясь подавить нервную тряску в руках.

Раздался звонок. Взяв со стола сотовый телефон, и, увидев на экране фамилию Дятлова, ответил. Тот говорил то же самое, что и его коллега Коратунов Ефим Сергеевич. Обговорили, куда ему привезти после уроков дочку, потом - вечером жену с работы.

- Федор Викторович, мне как-то неудобно вас обременять.

- Глупости, наконец-то, моя мечта сбудется - в шахматы с вами сыграть. Ваш редактор говорит, что вы даже ему не проигрываете.

- Семаков? Нет, обманывает, - улыбнулся Синцов, - у него первый разряд по шахматам, а у меня третий дворовый. Пару раз мне просто повезло, выиграл.

- Вот и хорошо, если согласны. Квартира у меня большая, трехкомнатная, жена уехала в Тюмень к дочке с внуком, так что я временный холостяк. И буду признателен, если твоя женушка в моей квартире хоть какой-то порядок наведет.

- А дочку можно завтра в школу отправлять?

- Так, каникулы с завтрашнего дня у школьников. Забыли, Николай Иванович? Вот, что значит, Ваша жена дочкой занимается, а не ее папа.

- Да, да, - согласился Синцов. - А можно я тогда завтра с ней в зоопарк схожу.

- Пока только об этом своей дочке не говорите. Она же может и без вас туда сходить?

- Так ей же нужно вернуться не в свой дом, может потеряться.

- Ой, Николай Иванович, а зоопарк то у меня, буквально, за окном. Так, что не волнуйтесь.

Через несколько минут после разговора с Дятловым в кабинет Синцова заглянул редактор газеты.

- Ну, что, Николай Иванович, все закончил?

- Да, да, - встал из-за стола Синцов.

- Вот и хорошо. Значит так, ты сегодня и завтра в отгуле. Нет, нет, даже не так, а ты в командировке. Согласен?

- Так лучше, - пожал руку Семакову Николай.

- Так, что моя машина и сегодня, и завтра с тобой. Водитель предупрежден.

- Так, я могу и на своей ездить, - попытался воспротивиться Синцов.

- Я понял, что ты не совсем понял создавшуюся ситуацию, - смотря исподлобья на своего заместителя, Семаков продолжил, - а пишешь детективные истории.

- А, да, да, согласен, - поднял руки вверх Синцов. - Тогда до послезавтра, Иван Викторович.

- Давай.

Сбегая по лестнице, Николай по инерции чуть не ответил абоненту, звонившему ему. Да вовремя убрал палец.

"Мадам Вертилова. Неужели до вас, Вера Сергеевна, уже дошла весть о моей гибели? Откуда, интересно? Из других газет? И что? Зачем же ты мне тогда звонишь?"

Николай остановился, посмотрел, что телефон уже здорово подсажен. Предупреждает его о десяти процентах оставшейся энергии.

"Ну, что же, это выход из положения. А пока нужно взять другую сим-карту для общения с дочерью, женой и водителем, - решил он. - Только у кого она есть, если домой запрещено ехать. Может, у редактора?"

- 2 -

"Лада Ларгус" оказалась не только симпатичной, по сравнению с его "шестеркой", но и достаточно удобной машиной. Николай расположился на заднем сиденье вместе с дочерью. Русские песни восьмидесятых-девяностых годов, звучащие из усилителя, располагали к размышлению и покою. День задался солнечным, на улице около десяти градусов, тепло. Жена, сидевшая впереди, обернулась к ним:

- Коля, а в школьные годы я в Звягино была много раз, - начала рассказывать Светлана, - там моя подружка жила. Мы с ней познакомились в пионерском лагере. И, вот , с пятого класса дружили.

- Хочешь заглянуть к ней? - поинтересовался Синцов.

- Да, я не против. А вы с Киреевым будете долго разговаривать?

- Даже не знаю. Мне нужно кое о чем рассказать ему. По телефону не стал. Его друг умер.

- А-а, - опустила глаза Светлана.

Дом, в котором временно жил Киреев, был старой постройки, хрущевских времен или ранних брежневских. Кирпичный, с маленькими балкончиками, на которых даже не постоишь, такие узкие.

Зайдя в подъезд, Николай постучал в дверь под цифрой один. Открыл сам Киреев и, пожав гостю руку, пропустил его в квартиру.

- Я здесь за старшего, проходи в кухню, кашу вкусную сделал, ячневую с луком жаренным и кукурузным маслицем сдобрил. Пробовал такое? - спросил дед.

- Конечно, - улыбнулся Синцов, проходя в небольшую кухоньку. - Александр Васильевич, тогда жену отпущу на полчаса. Она там хотела заехать к своей старой подружке.

- Не против, если так. А то, может, и ее угостим кашей. У меня есть для нее хорошее вино. Ну, через полчаса, так, через полчаса. Усаживайся.

- А Ваш товарищ? Ну, у которого вы живете? Где он?

- Какой? А-а, нет, нет, Николай Иванович, никакого у меня товарища и нет здесь, и не было. Это я так тебе сказал, чтобы лишних вопросов не задавал. Эта хибара мне от родителей осталась. Присаживайся, присаживайся, - и, смахнув полотенцем с табуретки хлебные крошки, пододвинул ее ближе к Синцову.

- А Вертилов об этой квартире знает?

- А причем здесь он? - удивился Киреев.

- А мало ли что. вы же думаете, что он Ваш дачный дом запалил?

- Что верно, то верно, - присел рядом с Николаем Киреев. - Так, квартира эта ко мне пришла, когда уже несколько лет я на пенсии был. Родители мои были долгожителями.

- И вам того же желаю.

- Спасибо.

- Так, какие мысли у тебя, Николай Иванович? выкладывай, зачем приехал. Ну, ну, если дружить будем, то, я не против этого. Столяров, правда, мужик ревнивый. Он, как баба, к своему другу никого и близко не подпустит. Вот так.

- вы знаете, что Столяров умер? - с выдохом спросил Синцов.

- Как? - Киреев посмотрел пристально на Николая. - Правда, что ли? Когда ж это Макс на тот свет засобирался? - и голос у него задрожал.

- В ту ночь, когда пожар был у вас на даче, Александр Васильевич.

- Долго ты меня мучил, Макс - повернулся лицом к окну Киреев, словно увидел там дух этого человека. - Долго. А сам первый ушел туда, не дождался, чтобы я первым туда пошел. Сына видно твой, Максим, за тобой соскучился, позвал тебя к себе, - Киреев опустил глаза на стол.

Николай внимательно смотрел на его лицо. У Киреева глаза заблестели от слез. Глотнув слюну, дед ударил руками по своим коленям.

- Ну, что Николай Иванович, нужно помянуть человека. Там, в зале, стенка. В центре, на полке, на которой телевизор стоит, под ней тумбочка. Возьми в ней бутылку зеленую из-под шампанского. Она справа на нижней полке стоит, там малиновое вино, с прошлого года осталось. Вкусное! Давай, неси его, помянем Макса. Царствие ему небесное! - и перекрестился.

- Да, да, - Синцов, зашел в комнату, осмотрелся.

Мебель не такая старая в ней стоит. На стенах светлые обои, потолок в лепке, на полу ламинат, что невольно удивило Николая. выходит, не так уж и беден Киреев, как прикидывается. Да и стенка новая, из пяти шкафов. Два шифоньера и сервант в центре заполненный книгами, вместо столовых сервизов, что не менее удивило Синцова. И телевизор современный. Дверь в другую комнату немножко приоткрыта, там спальня, по центру у окна широкая постель, слева широкий шкаф, напротив него комод с зеркалом на стене.

- Нашел бутылку-то? - голос Александра Васильевича привел Синцова в себя. Он открыл тумбочку под сервантом и заглянул в нее.

- А, да, да, - быстро подбежав к стенке, Николай открыл в стенке тумбу и, заглянув туда, чуть не присвистнул, рассматривая разные коньячные бутылки, с ромом, с ликерами, и только в правом углу лежало друг на друге несколько бутылок из под шампанского. Взял верхнюю и стал читать, этикетку тетрадную, приклеенную к большой заводской этикетке, на которой было написано: сливянка - малиновка.

- А-а, так и знал, зачитался, - похлопал по плечу Синцова Киреев. - Ладно, поставь ее на место.

- Александр Васильевич, вы его сами приготовили? - держа бутылку в руке, спросил Николай.

- Да, - поджал губы Киреев, взял ее из рук Синцова и, рассматривая бутылку, стал поглаживать пальцами пробку, залитую сургучом. - Еще в горбачевские времена научился. И из малины делал, и из шиповника, и из смородины. Из белой особенно вкусна. Ну, значица, бери ее, попробуешь.

Сбив ножом над раковиной сургуч с пробки, Киреев обтер ее полотенцем и подал Синцову.

- Ножом подцепи ее, пробка пластмассовая, поддастся легко, - посоветовал Киреев.

Вытащив пробку, Николай налил вина в свою чашку и поднес ее к носу. Аромат, напоминающий немного запах малины, смешанный с кисловатым духом уксуса, приятно защекотал в ноздрях,. И как знаком ему этот запах.

- Давай помянем Макса, - голос Киреева стал твердым.

Николай глянул в чашку Александра Васильевича, там чай.

- А вы не хотите вина? - спросил он у Киреева.

- Так, оно малиновое, в жар бросит, а у меня сердце уже не то, Николай Иванович. Значитца, сам пей. А я уже и чай без сахара пью. Сердце!

- Да, да, - Николай пригубил вино. По вкусу, сладко-кислое. Сделал глоток побольше, второй, обтер языком губы и поставил чашку на стол.

- Ну, вот и хорошо. Как вино?

- Необычное вино, - признался Николай. - Такого еще не пробовал, и хмельное, однако.

Еще раз глянул Синцов на бутылку, и что-то зацепило его память. Вроде такую бутылку он где-то уже видел. Да, да, где-то видел. И по вкусу вино знакомое ему, где-то пробовал такое и совсем недавно. Хм. Где же?

- Ну, что сидишь, кашу-то попробуешь? - смотрит на него Киреев.

- А, давайте. Как выпью, всегда кушать хочется.

- Ну, и хорошо, - Киреев налил полную чашку вина и пододвинул ее Синцову. - Давай еще раз помянем Максима. А я все-таки, ну, что ты на меня смотришь? выпивай, поминай человека.

- Извините, - и, сделав большой глоток вина, Николай поставил чайную чашку на стол.

- Надо допить до дна-а, - с растяжкой на последнем слоге, промолвил Александр Васильевич.

- Да, да, сейчас, вы что-то хотели сказать, а я перебил вас, - мотнул головой опьяневший Синцов. - Словно спирта выпил, крепкое.

- Так, оно со сливянкой смешанное, потому и крепкое, - улыбается Николаю Киреев.

- Понял, - уперев в ладонь свой лоб, поставил локоть на стол Синцов.

- Давай, давай, пей. Ну, что ты, совсем охмелел, что ли? Николай? Ты же взрослый мужик!

- Да, да. вы, может, мне каши дадите, а то я совсем уже того, голову на шее удержать не могу, - посмотрел в глаза Киреева Николай.

- А-а, сейчас, сейчас, Николай Иванович. А ты допивай вино, а то совсем прокиснет же, - Киреев подвинул ближе к Синцову наполненную чашку с вином.

- Да, да, - сделав большой глоток вина Синцов. - Вкусное!

Киреев тут же снова наполнил чашку Николая вином.

"Ох, и крепкое оно у вас! - тяжело глотнув слюну, подумал Синцов. - Я уже и пить-то не могу его, что-то сердце совсем у меня запрыгало в груди".

Но Киреев и слушать не хочет Синцова, пододвинул ему поближе чашку с вином, и снова чуть ли не заставляет его выпить.

- Да, извините меня, Александр Васильевич, - вздохнул Николай. - Что-то совсем худо мне стало.

- Да, глупости все это. Сделай еще глоточек, опьянел немножко, а сливянка она такая пакостная, совсем пакостная, и голову мутит, и сердце гонит. А то скоро твоя жинка приедет, а мне, значитца, еще этого не хватало. Итак ты много знаешь уже, а выспишься и забудешься, и мне спокойно, а то Вертилову скажешь, или Кораблеву. А они, сволочи, только и хотят со мною расплатиться. Так получается, как будто я перед ними в чем-то виноват.

Оттолкнув от себя чашку с вином, Николай попытался встать на ноги:

- Не буду, Алексанр васдильвич.

- О-о, вот этого я и ждал от тебя, Николай Иванович. Давай еще глоточек сделаем, и к Максу собираться пора. А то, чего лишнего начнешь говорить, А тут молодец, путаешься уже. Ну, что смотришь, выпей, выпей еще малость...

- Так, умер он, - оттолкнул от себя руку Киреева с чашкой с вином Николай. - И Кораблева увезли.

- Куда ж это увезли Кораблева? - вскочил перед Синцовым удивленный Киреев.

- В детдом! - поднял палец Синцов и поводил им перед лицом Киреева.

- Да, ты что-то заговариваешься, Николай Иванович.

- Да! - ударил по столу Синцов.

- Может, в психбольницу?

- Не-ет, - снова стукнул по столу кулаком Николай. - В дом стариков.

- А-а, вот оно как. И когда ж это?

- Вчера! - снова стукнул по столу Синцов.

- А кто там теперь живет в его квартире-то?

- Дед Пихто, - попытался снова ударить по столу кулаком Синцов, но не получилось, промазал.

- Тогда кефирчика тебе нужно выпить, в срочном порядке, - спохватился старик, и вытащил из холодильника большую пластмассовую молочную бутылку. Наполнив кефиром другую чашку, с силой стал вливать в плюющийся рот Синцова эту кислую жидкость, приговаривая, - давай, давай, а то отравишься да помрешь. Пей, пей кефирчику, Николай Иванович, а то к Максиму Максимовичу прямиком у тебя дорога будет сейчас. А мне еще этого не хватало - отравителем быть. Пей кефирчику.

- 3 -

Николай открыл глаза. В комнате сумрачно, но, несмотря на это, хорошо просматриваются очертания мебели. Тумбочка с ночником около его подушки, ближе к двери комнаты комод. Все, как у них в квартире. Неужели он уже дома спит? Блин, как неудобно перед Дятловым, обещал же ему, что два дня проведет у него. Стыдуха.

Морщась от боли в висках, Николай перевернулся на другой бок. Рядом спит Светка. Да она самая, не Вертилова же это. Блин, какие глупости иногда в голову лезут.

- Отвернись от меня, алкоголик. Фу, как от тебя противно воняет! - громко сказала жена.

"Действительно, фу-у, я дома", - подумал Николай и лег на спину.

- Как стыдно было мне вчера перед людьми из-за тебя, перед вашим водителем.

- А что? Не понял.

- Не понял он! Вернулась за тобой, а ты надравшийся на скамейке около дома сидишь, двум пожилым женщинам какую-то галиматью несешь про Преисподнюю, что там послеземной суд будет душам убийц, воров.

- Правда, что ли?

- Ой, ты бы себя видел со стороны, профессор кислых щей.

- Что, я такой пьяный был?

- В стельку. Не знаю, как ты еще сидел на той скамейке. Еле, еле тебя с водителем мы затащили в машину. А ты все тем бабкам о Дьяволе, который накажет всех косвенных и некосвенных убийц, предателей, воров...

- Даже такие умные слова говорил? Подумать только. Вот, стыдуха.

- Что вы там со своим пенсионером пили? От тебя так несло. Я же тебе сколько раз говорила, даже не пробуй самогона, это же отрава!

- Нет, нет, я не тем подтравился, Светтка.

- Вот и ты мне о том же. Что какой-то Приреев тебя отравил сливянкой смешанной с малиновым вином.

- Не Приреев, а Киреев, - поправил жену Николай.

- Все вырывался из машины и хотел ему морду набить.

- И что, вылез?

- Еле угомонила тебя. Хорошо, аптека была рядом, я заставила тебя выпить аспирин.

- Спасибо.

- Спасибо. Весь в кефире был испачкан.

- Это он меня им спасал. Я с первого стакана его самодельного вина опьянел у него. Говорил, что эта его настойка еще в горбачевские времена сделана.

- Да, мне, какая разница, что это было, Коля. Ну, так разве можно себя при людях вести, а? Ты же заместитель редактора, а так себя вел.

- Не говори мне больше об этом! - огрызнулся Николай и отвернулся от жены на правый бок.

- Так, другие скажут. Во все горло такой крик поднял в машине, мол, нужно к какому-то столяру ехать. Его тоже видно также, как и тебя отравили. Приехали куда-то, ты там у дома увидел кульки мусорные и рядом с ними бутылку из под шампанского и давай тут же звонить Дятлову и кричать ему в трубку, что знаешь, кто такой убийца. Бутылка из-под шампанского с сургучом, как у Притеева.

- Киреева! - морщась, поправил жену Николай. - И что, он приехал?

- Да, нет. Какой-то старик вышел со двора того дома, а ты и сдулся. Начал креститься, пятиться в кусты и упал. Еле тебя вытащили мы с водителем. А дед тебе что-то говорит. А ты на него полоумными глазами смотришь и крестишься. А он мне говорит, чтобы я быстрее тебя увозила оттуда и спать уложила.

- Стыдуха. Что, он действительно живой?

- Я ж тебе говорю, Коля, тебе пить нельзя, у тебя сразу же какие-то галики начинают происходить, белки в глазах. Хоть, ты и не каждый день напиваешься, но со стороны, такое впечатление создается, что ты - натуральный алкоголик.

- Света! - перебил жену Синцов. - А разве такое может быть, чтоб с одной чашки, грамм ста вина крыша может поехать?

- Крыша у него поехала. Все может быть, смотря какая гадость там налита. Можно и от капли той же кислоты отравиться.

- Может, он ее действительно для этого и смешивает. Ну, настойку сливянки с малиновым вином смешал, может, еще туда чего-то добавляет, не знаю. Ну, я тебе честное слово говорю, Света, выпил, ну, всего-то грамм пятьдесят, может, сто, и тут же опьянел до такой степени, словно спирта грамм двести выпил залпом.

- Дурак!

- Ты права, - лег на левый бок Николай. - Перед Дятловым так неудобно.

- Так знаешь, какую ты ему галиматью потом говорил? Боже упаси! Ты же ему все ту же историю, как бабкам со Звягино про Преисподнюю все уши прожужжал. Что Столяров или Столяр оттуда вернулся, чтобы наказать Прищепкина твоего, убившего на заводе его сына.

- Не Прищепкина, а Киреева.

- Да, мне, хоть, Иванова, хоть, Сидорова, хоть, кого. Ну, Коленька, тебе нужно к врачу обратиться. Тебе и капли спиртного в рот брать нельзя. Давай спи, завтра пятница, то есть, уже сегодня пятница. Через полтора часа, нет, через два с половиной часа подъем - тебе на работу, а мне тоже на смену.

"Дурак, вот дурак! Неужели и вправду у меня была белая горячка? Столяров с того света вернулся, Киреев - убийца. Дед доброй души и убийца! Нет, пить нельзя, права жена, даже капли спиртного нельзя пригубливать, - сжимая подушку, думал Синцов. - Не хватало еще белой горячкой заболеть".

- Света, а там, правда, был Столяров? - повернулся к жене Николай.

- Коля, тебя, что еще не отпустило?

- Извини, - отвернулся Синцов. - Глупости разные в голову лезут.

- Может, в отпуск пойдешь? - положила ему на голову свою ладонь жена. - Давай, пойди на больничный, Коля. Тебе нужно отдохнуть. Прав твой Дятлов, не каждый выдерживает такого напряжения в их работе. Коля, я прошу тебя, милый, не лезь больше с ними в эти дела. Легче же взять, в конце концов, интервью и написать его, чем лезть под бандитские пули, ножи, Коля.

- Ты права, Света, - прошептал Синцов. - Нужно отдохнуть.

Глава 22. Узлы на узлах

Вставив в свой телефон вытащенную из удостоверения сим-карту, Николай вздрогнул, слушая пулеметную очередь писков, сообщающих о множестве приходящих в эти секунды сообщений на его телефон. Несколько было от Веры Сергеевны Вертиловой.

Взглянув на последнее из них, холодный пот покрыл его лоб: "Царствие вам небесное, Николай Иванович Синцов. Аминь".

"Откуда ж она знает, что сгоревший Н.С. это я? - подумал Синцов. - Неужели я снова ошибся, думая, что это не они дачный домик Киреева сожгли? А кто ж тогда? Не Киреев ли подыграл, когда мы с ним на болото пошли? Ну, а кто еще мог это сделать? Стоп, стоп. Причем здесь Киреев, если Вера Сергеевна Вертилова знает, что я с ним сгорел? Ничего не понимаю..."

- Коля, свари мне три яйца вкрутую! - крикнула из ванной комнаты жена.

- Хорошо, - вздрогнул Синцов. - Напугала.

- Что?

- Сейчас сварю.

Николай вытащил сим-карту из телефона и положил ее назад в свое удостоверение. Вставил в мобильник другую сим-карту, и снова раздался писк. Один, два, три! Кто это?

Первое от Дятлова: "Завтра из дома не выходи. Семаков дал тебе отгул. Дятлов".

Когда это сообщение пришло? Вчера вечером. Понятно.

- Света, сегодня я снова под домашним арестом нахожусь! - громко сказал Николай.

- Отлично! - кутаясь в банное полотенце, обрадовалась жена. - Тогда четыре яйца мне свари, голодная, жуть. Дочку не забудь покормить. Молоко в холодильнике, манка в шкафу. А лучше свари ей геркулесовую кашу с изюмом.

Наполнив кастрюльку водой, Николай поставил ее на плиту и задумался.

"Так, чьих же это рук дело? Неужели Вертиловых? Хотя, хотя, Вертиловы могли и через кого-то узнать, что это именно Киреева дача сгорела. А зачем тогда Киреев в Звягино прячется от них? Да, и от них ли? Хотя, Киреев то меня и хотел отравить этим вином. Это я хорошо помню, еще приговаривал, что мне пора к Столярову собираться. Да, да, так это было вроде, если не пьяные мозги все переиначили по-своему".

- Коля, чаю поставь и сделай мне бутерброд - хлеб с маслом и сыром! - попросила из спальни жена.

- Да, да, да, - механически открыв холодильник, Синцов вытащил из него масло, сыр и на кухонной доске начал нарезать их вместе с хлебом тонкими слоями.

"А, может, в этом заинтересован сам Киреев? Стоп, стоп, - вылавливая яйца из кипящей воды, Синцов положил их в глубокую тарелку и поставил ее в умывальник под прохладную струю воды. - Точно, точно, я у Вертиловой видел такую же бутылку из-под шампанского с остатками сургуча на носу. - Да, да, и тот же запах у вина того, которым Вертилова угощала меня, был, как и у вина Киреева, и привкус тот же. И когда отпил его, мне сразу же плохо стало, вернее, я сильно опьянел. А после этого стало мерещиться, что головы в ее прихожей ожили. Да, да, да. Это, что ж, она с Киреевым в одну игру играет? Этого еще не хватало. Блин, - и Синцов потянулся к телефону, и, включив его, с раздражением подумал, - рано мне еще вам звонить и говорить об этом, товарищ следователь. В половине седьмого вы еще, наверное, очередной сон видите. Блин, неужели это тупик?"

- Коля, ты совсем забыл про меня. Что с тобой? - жена, облокотившись руками на дверной косяк, смотрит, улыбаясь на Синцова.

- Ой, извини.

- Опять что-то с Дятловым затеваете?

- Света, давай так договоримся, с незнакомыми людьми обо мне разговора не веди. Это раз.

- А что два? - чмокнув подошедшего к ней мужа в нос, спросила Светлана.

- И при этом сострой на лице какую-то тяжелую гримасу. Ну, Света, я же тебя прошу.

- Коля, ты уже такой взрослый, а присмотришься к тебе - ребенок. Совсем еще ребенок.

- Ну...

- А, что "ну"? Два взрослых мужика решили вспомнить детство и поиграть в войнушку.

- Он же следователь прокуратуры.

- А, понятно, если бы Дятлов был бы оперативником, то ты бы сейчас стоял передо мною весь увешенный автоматами, пулеметами и пушками. Так?

- Света!

- Да, играйте во что хотите, - взяв два варенных яйца, жена обтерла их полотенцем и положила в блюдце. - Подай соль и чайную ложку, пожалуйста.

- Так, они же вкрутую сварены? - удивился Синцов.

- Смотри, - и Света поднесла к его лицу блюдце с яйцами с треснутой кожурой, из которой стал вытекать желток.

- Все понял, извини, - подал жене соль с ложечкой Николай.

- Эх, попросишь...

- Устал от тебя! - перебил жену Николай и прошел в ванную комнату.

"Так, о чем это я думал? Да, да, о Дятлове. Похоже, это именно он о моей смерти сказал Вертиловой? Неужели я у него подсадная утка? Так, чего же он мне об этом тогда не сказал?"

Синцов включил в умывальнике холодную воду и стал ею ополаскивать свое лицо.

"Через полчаса ему позвоню и все расскажу".

Раздался звонок в дверь.

- Коля, ты слышишь? - обратилась к мужу Светлана.

- Да, да, сейчас, - ответил он и, вытирая полотенцем лицо, пошел к входной двери.

Это была соседка с верхнего этажа, Ангелина Сергеевна.

- Ванечка.

- Меня Николаем зовут, - невольно перебил женщину Синцов.

- Ой, вы так похожи с отцом в его молодости, - перекрестилась она и, без приглашения зашла в квартиру. - Коленька, там кто-то ночью дверь открывал в квартире Кораблева.

- А она опечатана?

- Зачем? - удивилась она.

- Так полицейские на днях у него были, вы, что их не видели.

- Ой, правда что ли. А что он натворил-то?

- Да помогли ему переехать в дом престарелых.

- Ой, ты, что он совсем плох, стал? - открыв рот, смотрит на Николая Ангелина Сергеевна.

- Да, не знаю. А вы их видели?

- Кого, воров? Так, я только слышала, как бубнили там, звенели ключами.

- И они открыли дверь его?

- Да, и не знаю я. У меня кран потек, вот, и пришла к тебе.

- Сильно потек?

- Кто? Так Кораблев со мною не дружил, словами всякими обзывал меня. Чем старше, тем дурнее стал.

- Понятно, - вздохнул Синцов и, вытащив из кладовой ящик с инструментами, сказал, - пойдемте, Ангелина Сергеевна, ремонтировать Ваш кран. Света? Ключи я взял собой, - кликнул он жену. - Слышишь, я ключи от квартиры с собой взял. Пойду, помогу соседке закрыть и отремонтировать кран.

- А-а, это вы, Ангелина Сергеевна, - появилась в коридоре жена Синцова. - А я думаю, с кем он там воркует. Я не забыла о вашей просьбе, сегодня мне одна врачица обещала принести для Ваших кошечек капли от блох.

- Ой, спасибо, детка, - с радостью всплеснула руками женщина.

- 2 -

Пропустив женщину вперед себя, Николай вытащил из нагрудного кармана дребезжащий телефон и с удивлением отметил, что в нем стоит родная сим-карта, а не временная новая.

- Да, Федор Викторович, слушаю вас.

- Подними голову, - буркнул тот.

Николай посмотрел вверх и чуть не вскрикнул от удивления.

- Тихо, тихо, - приложил к губам палец Дятлов и, указав подбородком на дверь Кораблева, прошептал, - там работает группа следователей. А вам, Ангелина Сергеевна, большое спасибо за помощь.

- Так, вот какой кран побежал? - с удивлением посмотрел на соседку Николай.

Та в ответ улыбнулась.

- Николай Иванович, подержи дверь лифта, - сказал Дятлов, уступая дорогу врачам, выносящим из квартиры Кораблева носилки с лежащим в них человеком.

Сделав шаг к лифту, и, держа руку на световом диоде, реагирующем на предмет, начавшая закрываться дверь заново отворилась.

Два мужчины, одетые в синюю одежду, кивнув ему, стали заносить носилки в лифт. Николай с удивлением рассматривал незнакомое, в красных подтеках, лицо мужчины, с забинтованной головой.

Подождав, когда дверь лифта закроется, Дятлов продолжил:

- Столяров Максим Максимович.

- Так он же умер?

- Николай Иванович, - Дятлов с укоризной посмотрев на Синцова, сдавил свои губы и показал глазами, что нужно спуститься вниз. - А вам, Ангелина Сергеевна, огромное спасибо за оказанную правоохранительным органам помощь, - обратился он к соседке Синцова.

- Ой, да, да, да, - заулыбалась соседка. - Я всегда готова вам помогать.

- вы обещали нас угостить чаем.

- Да, да, я сейчас чайник поставлю на огонь, - прошептала женщина, юркнув в свою квартиру.

Спустившись на один переход, Синцов с Дятловым остановились.

- Значит, это я его вчера видел, да?

- И чуть не сорвал нам операцию, Николай Иванович, - с укоризной посмотрел на Синцова следователь.

- Так, если она уже закончилась, можете мне про нее рассказать? - не отрывая глаз от Дятлова, спросил Синцов.

- Почти. Одна ее часть закончилась, вторая вот-вот закончится.

- Так, Федор Викторович, хоть два слова для прояснения именно этой ситуации, - Синцов указал рукой вверх в сторону квартиры Кораблева.

- Хитер вы, батюшка, хитер. Сейчас, через минутку. Смотри туда, - и указал Синцову наверх.

Дверь квартиры Кораблева отворилась, и два полицейских вывели к двери лифта Веру Сергеевну и молодого человека.

- Тс-с, - поднял перед лицом Синцова свой указательный палец Дятлов.

Дождались, пока дверь лифта отворилась, в него полицейские завели задержанных людей, и дверь за ними затворилась.

- Ничего не понимаю, - прошептал Синцов.

- Одним неизвестным был Кораблев, вторым? - и Дятлов с издевкой, как учитель, посмотрел на Николая, как на ученика, который должен ответить на заданный им вопрос.

- Конечно, не Столяров, - попытался угадать Синцов.

- Это третье неизвестное.

- Ну, Федор Викторович, не тяните кота за хвост.

- Сам Вертилов.

- Сергей Петрович? - почему-то удивился Синцов.

- Он самый. Они дружили с Кораблевым с давних времен, когда служили в армии.

- Вот, оно, как, - не сводя своих глаз с губ Дятлова, сказал Синцов.

- И когда начались его запугивания...

- В смысле Вертилова? - перебил Дятлова Николай.

- Да, - кивнул головой следователь, - узнав, что у него брат жив, и с его дочерью затевает против него какое-то дело, Сергей Петрович по-тихому решил переписать завещание на свою недвижимость на внука.

- Так.

- И он хранил его в доме у Кораблева.

- Вот, как!

- А у нотариуса уточнено, где хранится копия этого завещания: в "Красной папке" Кораблева, которая находится в библиотеке на такой-то полке.

- Понял, - опустив глаза вниз, посмотрел на свои тапки Синцов. - И что дальше?

- Брат Вертилова занимался гипнозом. И он выведал у Сергея Петровича эту информацию. Дочка подслушала и решила убрать своего дядю руками Столярова Максима Максимовича. Мы ему помогли в этом, конечно.

- Убрать, то есть убить человека?

- Да, что вы такое говорите, Николай Иванович. Он жив и здоров.

- А собака?

- И она жива и здорова, только занималась этим направлением работы другая следственная группа, и я был допущен только к некоторой ее информации.

- Как и я?

- А вы, Николай Иванович, были одним из наших пальцев, как и Столяров.

- А он жив-то?

- Так, вам нужно продолжение? - сплюнул с досады Дятлов.

- Ой, извините, столько информации сразу, и чтобы ее освоить, нужно...

- выслушайте меня до конца, - перебил его Дятлов. - В конечном итоге Верой Сергеевной был задействован запуганный Киреев. И он согласился ей помочь. Сливянка понравилась?

- Хмельная очень.

- И ничего другого. Сам пробовал ее как-то, действительно, сильная штука. Он ею снабжал Вертилову, а та в нее что-то добавляла и использовала в своих целях.

- Убила кого-то?

- Снова перебиваешь.

- Извините, извините, а дальше то, что, Федор Викторович? - Синцов еле сдерживал себя.

- Хочешь узнать? Тогда собирайся, я внизу.

- Товарищ следователь, - окликнула Дятлова Ангелина Сергеевна, - я же вас чаем хотела напоить?

- Извините, - Дятлов показал ей на телефон и сказал, - вызывают. Попозже встретимся, Ангелина Сергеевна, им только не мешайте, - показал он на дверь Кораблева. - Извините, - и, перегоняя Синцова, побежал по лестнице вниз.

- 3 -

- Так, это была не Вера Сергеевна? - удивлению Синцова не было предела.

- Уважаемый, это вы в ней хотели увидеть, именно, Вертилову.

- Так, кто же она?

- Племянница Вертилова. Ну что? - обернулся следователь к полицейскому кинологу, подошедшему к ним с собакой.

- Ничего интересного, Федор Викторович. Мелкий уличный мусор: бумажки, две пачки из-под сигарет, да все такое. С этой стороны тоже самое. Безветрие на улице, все осмотрел.

- Да, да, я так и думал, - Дятлов взглянул на Синцова. - Ну, что, Николай Иванович, ты сегодня моим помощником будешь?

- С удовольствием.

- Товарищ лейтенант, - обратился Дятлов к кинологу, - доложите о том, что ничего не нашли здесь майору Гутову, и вы свободны. Я вас отпускаю, думаю, и он тоже. Всего хорошего.

Николай выехал на улицу и, повернув направо, пристроился во второй ряд движения машин и увеличил подачу теплого воздуха в салон автомобиля.

- Вот, я удивляюсь тебе, Николай Иванович, почему ты думаешь, что Вера Сергеевна такая простая женщина?

- Если честно, то я ее побаиваюсь.

- Чего? - удивился Дятлов. - Потому что хитрая или красивая?

- Можно, я другой вопрос сначала вам задам, Федор Викторович?

- Давай.

- Ну, вот, сегодняшняя история со Столяровым Максимом Максимовичем, родственниками или родственницей Вертилова. Как они оказались в квартире Кораблева?

- А-а, да очень просто. Кораблев и Столяров - однопартийцы.

- Как это понять? - с трудом проглотил слюну Синцов.

- А, вот, как оказался Кораблев в доме престарелых, он сразу и позвонил тому человеку, которому больше доверяет. Он же, Кораблев, на химкомбинате был партийным секретарем, так? В то время в Советском Союзе была однопартийная система...

- Федор Викторович, я знаю все про партию. Она была гегемоном пролетариата и т.д., ее политике, идеологии подчинялось государство, правительство, все директора заводов и фабрик, газет и пароходов.

- Успокойтесь, - поднял руку Дятлов. - Так, вот. А когда в нашей стране в начале девяностых создалась многопартийная система, началась анархия, компартия ослабела, все люди начали кидаться из стороны в стороны в поисках своего защитника. Вот, именно, в этот момент Кораблев и создал фракцию, то есть партию "За справедливость". И она тут же стала пополняться обиженными в то время на власть людьми, такими, как Столяров. Их задача была одна: разделаться с мошенниками, ворами, и тому подобными, которые в Советские времена чернили своим поведением коммунистическую партию, но находились на ее вершине. То есть, они решили бороться не с рабочим алкоголиком, не со слесарем, который тащил себе домой что-то с завода, а с такими, как Киреев.

- С бывшим начальством, - вздохнул Синцов.

- В том-то и дело. И когда, вот, эти страшные ветры многопартийной системы задули, Вертилов, как прилипала, сразу в ряды фракции Кораблева и пошел.

- А чего же он боялся?

- Именно, этих седых головорезов. У этих людей искры с глаз сыпались, они готовы были со всеми разбираться, как с Яценюком. Ну, и ладно. Разбился на машине этот человек, тормозной шланг порвался, машину занесло, и остался инвалидом. Когда расследование проводили, была версия, что тормозной шланг был подрезан. Но доказать это не смогли, как и предположить то, в чьих это было интересах. Яценюк же владел несколькими базами, кстати, бывшими заводскими, и открыл в них склады, какие-то офисы. Ну, его устранение, как конкурента или собственника, было в интересах некоторых коррумпированных лиц, новых русских, как и этих партийцев-изгоев.

Но, чтобы больше запутать следствие, к нам в городское отделение пришла записка с версией, что это могли сделать члены партии "За справедливость", а в ней список, предположительно с кем хотят они поквитаться. Фамилия Яценюка в ней стояла на первом месте и была зачеркнута. Вторая фамилия - Вертилова. И так далее. Фамилия Киреева была шестой.

- А фамилия Порошенко в том списке была?

- Четвертой, - ответил Дятлов. - А что вы не спрашиваете меня, куда мы едем, Николай Иванович?

- В Звягино.

- Удивительно, угадали.

- Так, я - журналист, Федор Викторович. Как проехали Советскую улицу, так, я сразу и понял, что мы с вами едем на выселки - в Звягино, на этой стороне нашего города домов престарелых нет, а в Звягино есть, в лесном массиве, в котором живут серьезные люди.

- Умница! - похвалил Синцова Дятлов.

- Ну, про Вертилова все понятно. Продолжите, пожалуйста, свой рассказ. Кораблев позвонил Столярову и, что дальше?

- Тот приехал к нему, взял у Кораблева ключи от его квартиры и отправился к нему домой за красной папкой, в которой хранится копия завещания Вертилова на свою собственность. А она у него очень большая, собственность: несколько домов частных, квартир. По дороге Столяров позвонил мне, мы с ним все обсудили. И так произошло, что Кирееву кто-то передает информацию про Столярова: что он жив и едет в квартиру Кораблева.

- А кто же это мог передать? - удивился Синцов.

- А сосед его, который живет с ним в одной комнате.

- В доме престарелых с Кораблевым, имеется ввиду? - спросил Синцов.

- Ну, да, прикинулся спящим, а сам работает за чью-то мзду...

- Чью?

- Догадаться сложно? - вопросом на вопрос ответил Дятлов.

- Ну, судя по Вашему рассказу - это Вертилова.

- Молодец! А она Кирееву позвонила.

- А как вы об этом узнали?

- Потому, что Киреев нечаянно встретился со Столяровым на остановке, которая находится от Дома престарелых в пятнадцати минутах ходьбы, а сам Киреев прибежал туда в легкой куртке и рубашке на голое тело. Так сказал Столяров. Это говорит о том, что он получил не информацию от Вертиловой, а приказ - срочно встретиться со Столяровым и так далее. Николай Иванович, это всего лишь логические размышления, так что, не подумайте, что именно все так и произошло. Это опять же - вер-си-я!

Сели на скамейке на остановке, Киреев достал бутылку с хорошо известным вам напитком и угостил его. Столяров сильно опьянел, но что хорошо в сливянке, она крепкий напиток для печени, там еще каких-то органов, кроме мозга. Он дольше всех органов ей сопротивляется. Вот это и позволило Столярову запомнить телефонный разговор Киреева с Вертиловой.

Столяров все понял и начал поддаваться, сделал вид, что не может ходить, и вместо ключей, полученных от Кораблева, дал возможность ему вытащить ключи от своего дома. А когда Киреев оттащил Столярова в кусты и бросил его там, он позвонил мне. Через пять минут после отъезда автобуса с остановки вместе с Киреевым, наши ребята нашли Столярова и оказали ему помощь.

- Круто! - притормозив перед светофором, сказал Синцов. - Потом вы старика подвезли к нашему дому, а там его ждали младшие Вертиловы.

- Они были с Киреевым. Ключ, который он взял у Столярова, оказался не тот. Вот, они и ждали момента, когда в доме погаснут все окна, чтобы взломать квартиру Кораблева. Дождались, а тут к их удивлению, появляется Столяров и входит в подъезд и лифтом поднимается на свой этаж. Они пошли за ним.

- В его квартире была засада?

- Конечно, - кивнул головой Дятлов, - там была наша группа. Но спасти Столярова от нападения на него они не успели. - Когда он открывал дверь квартиры Кораблева, молодой человек, спрятавшийся за спиной Киреева, ударил старика кирпичом по голове. Они сразу бросились к книжным шкафам и начали в них что-то искать, скидывая книги, папки на пол. И наши ребята их тут же взяли. 116 статья УК РФ: насильственные действия по отношению к человеку, которые доставляют ему физическую боль, но не приводят к кратковременному расстройству здоровья или стойкой утраты общей трудоспособности. Но так, как они вывели человека из сознания, а, может, даже и нанесли значительный вред его здоровью, то попробуем посмотреть на это избиение через 111 статью УК РФ.

- А папку не нашли?

- В том-то и дело, что нет.

- А Кораблев не может ее хранить у себя в доме престарелых? - Синцов посмотрел на Дятлова.

- Э-э, Николай Иванович, вы смотрите не на меня, а на дорогу. Так, вот. Скорее всего, так оно и есть, но нам об этом он почему-то не сказал, значит, он еще не закончил своего дела.

- Федор Викторович, а о Кирееве почему молчите?

- Николай Иванович, так, я вам разве не рассказал о том, что он нас ждал у Ангелины Сергеевны. Она же приглашала меня с вами на чай, помните? А я с ним уже до этого поговорил и все обсудил. И скажу(!), хитрец он(!), большой хитрец! Дурака из себя делает, а глаза умные, следит за каждым моим движением. И вопросики такие задает, вроде бы и не касающиеся Вертиловых, Кораблева, Столярова, а все они связаны именно с ними.

Дятлов замолчал и не спускал глаз с экрана своего сотового телефона.

- Хорошо, хорошо-о, - со вздохом промолвил он последнее слово и спрятал телефон в большой боковой карман своей куртки. - Хорошо.

- Что? - попытался сбить размышления Дятлова Николай.

- Что? А-а-а, да, дело серьезное у меня, Николай Иванович. Вот, уже три месяца раскручиваю его, вернее их, и все они сходятся в одном деле, и вот-вот крышка этой кастрюльки захлопнется, и вся рать предстанет перед судьей.

- И главным будет у них Вертилов? - предположил Синцов.

- Какой Вертилов? - удивился и посмотрел на Николая Дятлов. - Не-ет, дорогой, там история покруче этой, можно писать о тех делах книгу за книгой, и все они пойдут нарасхват у вас. Ну-у, это позже, Николай Иванович. А Вертиловское дело, по сравнению с тем, детский лепет.

- вы же тоже занимаетесь им не один месяц, а больше трех?! - удивился Синцов.

- Правда? А я им так и не занимался, между прочим, до сих пор, Николай Иванович.

- А розыски в доме и во дворе у Вертиловых, Ваша работа с Кораблевым, Столяровым, с Киреевым, между прочим?!

- А-а, так-то, простейшая шахматная задачка из трех, нет, четырех действий. И что, самое интересное, инициативу в ней должны проявлять были не мы с вами, а противоположная сторона, чтобы понять, чего она сама в этом деле хочет. Ведь я вам скажу, так все замудренно закрутили эти люди, что я сам уже не раз запутывался.

- Вертилов?

- А, вот, сейчас вы все и узнаете, Николай Иванович, - потянулся Дятлов. - Обидно когда от нормальной работы нас отрывают. Крутятся, крутятся, толкаются, лбами бьются, ну, и пусть, великовозрастные дети!

Глава 23. Детские шалости

У ворот въезда во двор хозяйственных построек Дома престарелых стояло два полицейских УАЗика.

- Ну, что там? - спросил у одного из офицеров Дятлов.

- Как вы говорили, Федор Викторович, так и произошло, - козырнул старший лейтенант Синцову.

- Здравствуйте, - поздоровался Дятлов с ним за руку. - Присаживайся на заднее сиденье и рассказывай, - Дятлов открыл заднюю дверцу жигули Синцова.

- Ну, я ж говорю. А, да, да. Значит, дело было так. Медсестра услышала в семнадцатой комнате крики, ну, и пошла туда. А там, значит, Петров пытался выкинуть папку в окно. Нет, в форточку. А Кораблев ему этого делать не давал.

- Красную папку? - спросил Дятлов.

- Что? - переспросил старший лейтенант. - А-а, да темно-красного цвета была папка. Ну, медсестра зашла к ним, и давай стариков, значит, разнимать, успокаивать. А за ней бабки, их соседки, значит, забежали в их комнату и тоже давай ей помогать этих стариков растаскивать. А врачица полицию, то есть, нас вызвала.

- Проспали?

- Ну, Федор Викторович, ну...

- Так, что дальше было-то? - Дятлов начал торопить полицейского.

- Ну, значит, все-таки выкинул папку в форточку Кораблев. То есть, значит, не Кораблев, значит, а этот, Петров. Ну и все, а женщины разняли их.

- И все? - почему-то удивился Дятлов.

- Ну, нет. Та женщина, которой выкидывали эту папку, стояла у окна. С папкой потом она пыталась пройти в дом престарелых, но охранник ее не пускал. Она кричала на него, обзывалась всякими слова, значит, говорила, что министру внутренних дел будет жаловаться на него. А потом закрылась в своей машине и просидела до нашего приезда. Сейчас ее допрашивает Скворцов.

- А Кораблев?

- Плохо мужику стало. Врачи вроде помогли, укол сделали, второй. Ну, мы не стали им мешать, а сейчас заглянули к нему в палату, а там никого.

- Сосед его тоже исчез? - спросил Дятлов.

- Да, нет, он в комнате отдыха сидел, на рыбок смотрел.

- Понятно, - вздохнул Дятлов. - Так, это Вертилова стояла у окна и ждала, когда Петров ей выкинет папку?

- Да, значит, Вертилова, с ней сейчас, ну, значит, Скворцов ее допрашивает.

- И никто не видел, куда делся Кораблев? - допытывается у старшего лейтенанта Дятлов.

- Ну, как не видел, - замахал рукой полицейский. - Значит, Коля Меньшов за ним пошел. Пока еще не звонил. Ждем, когда позвонит.

- Хорошо, посидите здесь, сейчас приду, - Дятлов вылез из машины и направился к ближайшему одноэтажному дому, куда ему показал старший лейтенант.

Николай поежился, завел машину и включил печку. Столько передумал об этой истории и так устал уже от нее, что не хотелось сейчас, следя за разговором полицейского с Дятловым, приходить к какому-то умозаключению.

"То, что папка оказалась не в квартире Кораблева, а в доме престарелых, где находится он сам, так и должно было быть. Ну, обманул следователя, может, из-за того, что памятью страдает, может, из-за того, что не понял Дятлова. Хотя, Федор Викторович - хороший психолог, знает, как и с какими людьми нужно разговаривать. Но, скорее всего, Кораблев ему не доверяет и поэтому..."

Старший лейтенант с разрешения Николая закрыл дверь машины, нагнав в салон холодного воздуха.

- Замерз уже, - сказал в свое оправдание полицейский.

- Угу, - кивнул головой Синцов, но разговора со старшим лейтенантом не стал поддерживать.

Первое, что отметил про себя Николай, от полицеского сильно пахло кислым табачным дымом, кончики пальцев с ногтями на его левой руке были желтыми, это говорило о том, что он курит сигареты без фильтра, как когда-то отец Синцова. Ломал фильтр и выбрасывал его, считая, что тот делает "вкус" табака мягким, а он любил сигареты покрепче.

Видно было, что старшего лейтенанта гнетет молчание, и он пытается о чем-то заговорить с хозяином машины, который смотрит куда-то вдаль и думает о чем-то своем.

- Что-то знакомое у вас лицо? - наконец, набрался храбрости полицейский.

Николай полуобернулся к офицеру лицом и, присмотревшись, улыбнулся:

- Похоже, что да? Погодите, Ваша дочка учится случайно не в третьей школе?

- А-а, точно, в шестом классе. И вас, и меня в конце сентября избрали в родительский комитет.

- Точно, - Николай протянул руку для рукопожатия полицейскому.

- вы же журналист?

- Верно, - улыбается Николай. - Дятлов предложил мне сюда приехать, и не столько, как газетчику, а как водителю.

- А-а, - замахал указательным пальцем перед лицом Николая старший лейтенант, - вы же еще и писатель. Читал, читал. Из-за этого приехали со следователем сюда, - то ли спрашивая, то ли делая вывод, сказал полицейский. - Как напишете про это, дадите эту книгу прочесть?

- Обязательно, только она уже вот-вот выйдет, а окончание в ней, к сожалению, будет другим. Там все построено на наших с Дятловым разногласиях. Я считаю, что здесь идет психологическая борьба между людьми, которые остаются верными своим моральным принципам, которые были в них заложены, и пытаются, благодаря этим качествам, устроить суд над другими людьми, нарушавшими ради своего благополучия эти каноны. А Дятлов смотрит на все это проще, как на человеческую жадность, стремление украсть, ограбить слабых людей, которые обладают ценностями.

- Интересно, интересно. А в книге будет много кровавых моментов? - не спускает глаз с Синцова полицейский.

- Честно говоря, я не люблю писать об этом. Мне больше нравятся бескровные истории, чтобы в них были аналитические размышления следователя, ну, и конечно, чтобы это дело было сильно запутанным. А в конце уже разгадка.

- Мне нравятся Ваши книги, но я вам посоветую, добавьте в них крови, страстей, погони. А то дочка и сын спрашивают меня, ну как там, нашли убийцу или вора? А мне толком и нечего такого рассказать, чего бы им хотелось. Скукотища одна.

Пискнула рация, в салоне раздался сильный шум от ее помех. вытащив из нагрудного кармана своей форменной куртки большой черный телефон, старший лейтенант сказал в него:

- Скворцов, ты? Слушаю.

Было очень трудно разобрать то, о чем говорил ему неизвестный полицейский Скворцов. Но старший лейтенант хорошо понимал недосказанные абонентом слова.

- Так, и где он?

- Ш-ш-аг-тши шим-ми.

- На озере? Что он там, рыбу ловит?

- Ша-шука- раташшаи.

- Щуку? Какую щуку тащит? А, рыбак тащит. Ну, и пусть себе тащит. А причем здесь Кораблев? А-а, стоит рядом с ним? А о чем он говорит с тем рыбаком?

- Не ...шу.

- А ты ближе подберись. Бумагой размахивает? Папкой? А тот, что?

- Ши-шишется.

- Смеется?

- Ничего не понимаю. Ну, слышишь?

- Шу.

- Ну?

- Шашьша.

- Кораблев, что ли к нему драться лезет?

- Ша.

- Задержи их. Стоп, стоп, не нужно. Сейчас придем.

Старший лейтенант вылез из машины Синцова и что-то стал громко говорить по рации. Пока Синцов опускал стекло, чтобы расслышать, о чем говорил полицейский, из дома вышел Дятлов и направился к ним.

- Мы нашли Кораблева, - громко говорит ему старший лейтенант. - Он здесь на озере драку затеял с рыбаком.

- Этого еще не хватало! Слава, отправь туда наряд, пусть обоих задержат, - распорядился Дятлов и, позвав Синцова, сказал ему. - Николай Иванович, ну, что, пойдем, проветримся. Думаю, что все уже закончилось.

- 2 -

Вот только теперь у Николая появилась возможность понаблюдать за этим человеком. Вертилов был суховат, на лице сосредоточенность. Еще, что заметил Синцов, это - угловатость правой брови Сергея Петровича, прямо по ее середине . Видно, когда-то у него была травма. Из-за нее взгляд Вертилова, если он смотрит на кого-то снизу вверх, напоминал птичий, орла или коршуна. В нем даже сквозила какая-то свирепость, невольно вызывающая у тебя испуг.

- Сергей Петрович, - рассматривая большую щуку, Дятлов присел около Вертилова, - неужели вы поддались на игру Кораблева?

- И эту охоту за людьми вы называете "игрой"? - обжог взглядом следователя Вертилов. - Он моего брата убил руками его племянника.

- Я не ослышался? - присел на корягу Дятлов.

- Я всего лишь повторил Ваши слова, - махнул рукой тот. - Он дочку подталкивал к тому, чтобы у нее ненависть росла к отцу, пытался втянуть в свою партию убийц-террористов. В старшего брата Ленина заигрался, боевика из себя строил. Ему было очень нужно меня покарать за мои недоработки, видите ли, которые я допустил, работая заместителем главного инженера химкомбината.

- А сколько ты за это время за чужой счет жилья себе понабрал? - тут же прорычал Кораблев. - Теперь все о тебе люди узнают! Все!

- Александр Иванович, вам слова не давали! - остановил Кораблева Дятлов. - Продолжайте, Сергей Петрович.

- А, что продолжать? Сейчас посадите нас вместе с ним, так утром моя голова будет лежать в какой-нибудь тумбочке или под кроватью. Не он сделает, так сокамерники это, точно, сделают. Он про меня столько навыдумывает, наговорит им, товарищ следователь, что они меня воспримут, как педофила.

- А ты еще хуже! - рыкнул Кораблев. - Жди своей последней минуты!

- Товарищ старший лейтенант, отведите задержанных в дом престарелых, - попросил полицейского Дятлов.

- Ну, старики! - прошептал Дятлов, наблюдая за уходящим нарядом полиции с Кораблевым и Вертиловым. - И, самое, что интересное, разыграла все эти комбинации дочка Вертилова.

- ?

- И не смотри на меня так удивленно. Неужели вы, Николай Иванович, сами не догадывались, где собака зарыта?

- Ну, я, в принципе, предполагал эту версию, но так не хотелось, чтобы это была, именно, она.

- А управлял Верой Сергеевной не Кораблев, который думал, что он это делает, а сам Вертилов.

- Не понял, старший Вертилов?

- Он раскусил поступки дочери еще месяца два-три назад, когда она нашла его брата - Петра Петровича и уговаривала того, чтобы он приехал в этот город и убил ее отца. В конечном итоге, это позволит ему приобрести одну из квартир Вертилова. Ее отец нечаянно об этом узнал, причиной этому стал участковый, пришедший к ним в дом. Дочери не было в этот момент, ну, и капитан полиции попросил Сергея Петровича Вертилова, предупредить своего брата Петра Петровича, чтобы тот появился в отделении полиции. У него несколько сидок было.

- Да, да, и что дальше?

- Ну, а тот не дурак. Сергей Петрович сразу же догадался, кто пригласил в этот город его брата и, в принципе, не ошибся. Начал следить за всеми. А Петр Петрович, за неделю до "убийства" своего брата, обратился в полицию. Ну, мы и разыграли продолжение той истории.

- Хм, - усмехнулся Синцов. Убийства, что ли?

- Ну, и этого еще мало. Вера Сергеевна раскопала информацию о группировке "боевиков-террористов", так сказать, Кораблева. Не знаю, кто подтолкнул ее к этой идее. Но, это факт, Николай Иванович, и он очень важен. Тут и вспомнились старые обиды у Столярова к Кирееву, которые, вроде бы, этими людьми позабылись. Потом Кораблев подключился к борьбе, решил вспомнить молодость. И, что самое интересное, Вертилов Сергей Петрович, повелся. Он решил наказать за это дочку и обратился к нотариусу с просьбой переписать свое завещание. И сказал об этом громко, чтобы дочка услышала. И она услышала, что он отдает все свое имущество кому-то другому, а не ей.

- Кому?

- Он врал, зачем продолжать на эту тему разговор, Николай Иванович. Нотариус - его старый друг, оформил ему ненастоящее завещание, допустив в этом документе кучу ошибок, чтобы, на всякий случай, если приведут его к исполнению какие-то обстоятельства, оно было незаконным.

- Хитро!

- А я о чем?! Но старику захотелось проучить свою дочку, внука, которого она настраивала против своего отца.

- А привидения у дома Порошенко были настоящими?

- В виде Кораблева.

- Да, вы что?! - удивлению Синцова не было границ.

- Мы его после этого проводили до дому и удостоверились в этом.

- Так погодите, Федор Викторович, а красная папка хранилась-то у Кораблева?

- Ой, Николай Иванович, этой легенде сто лет в обед. О ней еще в тысяча девяносто третьем году Кораблев с трибуны перед коммунистами города говорил, когда он пытался свою фракцию организовать, то есть партию "За справедливость". Нужно же было ему как-то создать себе имидж! Вот, он и придумывал всякие истории, запугивания, чтобы все, видя его, дрожали. Вот, эта красная тетрадка и появилась, то есть, папка.

- А завещание-то, от которого разгорелся весь сыр-бор, было у него в этой папке?

- Конечно, было, ведь его ему принес сам "запуганный", так сказать, Сергей Петрович Вертилов. Вертилов - хитрая лиса. Он еще в те годы, чтобы остаться, так сказать не тронутым террористами Кораблева, затесался в его друзья. А теперь, когда он узнал о дочкиных делах, он снова чем-то умилостивил Кораблева, который уже не первый раз пользовался такими взятками. Ну, а тот подыграл ему. Кораблев взял это завещание, якобы, настоящее, и стал хранить его у себя.

- А чем же "умилостивил", как вы говорите?

- Деньгами.

- Большими?

- Ну, если Кораблев назовет цифру, то и узнаем, правду сказал нам Вертилов или нет. Других доказательств об их величине нет. Так что, Николай Иванович, в самой основе своего детектива, вы нашли ту самую центральную линию, только воспринимали ее, как этическое, моральное поведение людей. А, на самом деле, это - обычное мошенничество, попытка совершить еще более страшное преступление - убийство для того, чтобы завладеть чужими богатствами.

- И в этом Вера Сергеевна призналась?

- Боюсь, чтобы сегодня у нее крыша не поехала. А что вы так на меня смотрите, Николай Иванович? Брат Вертилова, Петр Петрович, которого она попыталась отравить той же самой сливянкой, какой отравить и вас, запугать или еще что-то сделать с вами, оказался-то жив. Я же вам говорил. Через час мы ей эту встречу и устроим.

- 3 -

- Федор Павлович, - смотря умилительными глазами на директора типографии, Синцов продолжил, - ну, остановить как-то можно выпуск моей книги, а? Федор Павлович? В ней очень нужно поменять концовку текста, всего-то на трех последних страницах.

- Не могу. Ладно, было бы там десять, двадцать книг, копейки. А это десять тысяч экземпляров. Понимаете? вы же мне их не оплатите? Вот, я о чем. Тем более, она уже утверждена Мысенко, - вздохнул директор типографии, - и деньги будут за ее выпуск оплачены типографии.

- Кем, кем? - удивлению Синцова не было границ. - Она утверждена Пашей Мысенко, пресс-секретарем губернатора? Моя книга?

- Ну, дорогой мой Николай Иванович, вы хотите бесплатно издаваться, да еще за это и получать хорошие гонорары. А этого добиться далеко не просто, милый сударь. Хорошо, что у вас появились спонсоры, и это, достаточно, влиятельные люди, - кивая головой после каждого своего слова, наставительно говорил Синцову директор типографии. - Да и нам без их помощи не выжить. Конкуренция, чуть зазеваешься, сразу же вышибут с рынка. вышибут, понимаете?

А эту книгу Вашу, Николай Иванович, я с огромным интересом прочитал, очень понравилась, захватывает! Приведения, страхи, человек мучается, когда вспоминает о том, что по его вине на заводе погибали люди. Ух! - с силой начал жать руку Синцова директор типографии. - И что же вы хотели в ней поправить, в вашей книге?

- А то, Федор Павлович, что все это - детский лепет, - вздохнул Синцов и, пожав директору типографии на прощание протянутую им руку, вышел из его кабинета. У двери задержался, обернулся и повторил свои слова. - вы, понимаете, Федор Павлович, все то, что написано там, это - детский лепет. А назвал-то как книгу "Тень уходит последней", - и тихонько прикрыл за собой дверь.

- А вы правы, - согласился с вышедшим автором директор типографии, - действительно, если уходит форма, то только после нее исчезает и сама тень. Хотя мне книга Ваша понравилась, а заголовок?.. Хотя, и заголовок, вроде бы, подтвержден в ней, в вашей книге. Да, да...

- 4 -

Большой желтый шар луны облокотился на крышу впереди стоявшего десятиэтажного дома и освещал и без того светлые от горящих фонарей улицы города. Морозный воздух, легонько покусывая щеки, забрался к Николаю под футболку, освежая его горячее после ванны тело. Упершись руками на перила балкона, Синцов рассматривал улицу, снующие по ней автомобили.

Радость от выхода его очередного детективного опуса распирала, вызывая улыбку на лице. И, подумать только, знали бы те люди, которые живут вокруг него, что он - самый счастливый человек на свете. Да, да, он, писатель, издавший свою пятую книгу. Пусть она вышла не в каком-то крутом российском издательстве, а всего лишь в их городе. Но в каком городе, почти миллионнике, и десять тысяч читателей их газеты, живущие в этом городе, получат на днях его книгу...

Наверху проскрипела дверца, кто-то вышел на балкон.

"О, это же сам господин Кораблев, - подумал Синцов. - Нужно ему тоже подарить эту книгу, героем которой является и он".

Николай поежился:

"Может, сказать ему об этом. Кстати, у меня где-то завалялась чекушка водки, подаренная Ангелиной Сергеевной. Нам со стариком вполне хватит ее, чтобы поболтать".

Рычание собаки невольно вспугнуло Синцова.

- Кто это? - тут же расслышал он в морозном воздухе голос Кораблева. - А-а, это вы, Лев Львович...

"Не с Лебедем ли он разговаривает?", - подумал Николай.

- ... Не знаю, вы же мэр, а не я, - усмехнулся старческий голос. - вы мне все не верили. А я из тех, которые слова просто так на ветер не бросают, - повысил голос Кораблев. - Я же вам сказал, что народная воля жива. Да, да, и таких, как Вертилов, мы выведем на чистую воду. Что? Помер? Туда ему и дорога. А дочка его пусть посидит, пусть...

Услышав последнюю фразу Синцов замер.

"Нет, нет, такого не должно быть!" - хотелось ему громко закричать, опровергая хвастовство Кораблева перед мэром города.

- А я вам говорю, что мы, хоть, и старики, но мы - настоящие партийцы, - продолжал громко говорить Кораблев. - Натворили, пусть отвечают. Да, да, Лев Львович. Так что, я готов еще раз с вами поспорить. Кого? Так, он, что, еще жив? О-о, дайте-ка мне его адрес. На него у меня такая информация есть, что дети, узнав о делах своего отца, сами своими руками его задушат. Да, да, как я говорил, тень их уйдет только после того, как они уйдут!

Николай, хлопнув балконной дверью, пошел в ванную комнату, и, включив горячую воду, опустил под нее свою голову...

"Значит, я был прав, господин Дятлов! А не вы, как бы вы того не хотели, профессионал, господин следователь".

75