Тень в пламени

Джош Рейнольдс Алчущий плоть

Киммериец прошел сквозь густой подлесок, стреляя глазами по сторонам, рассматривая окружающие его деревья. Ни один звук не проникал в густые леса Гандерланда. Не было ни звука, ни света. Все тихо и безжизненно. Воздух, тяжелый и жирный на вкус, оставлял на теле липкий и маслянистый след. Не было ни единого дуновения ветра, который мог бы облегчить это ощущение, и украшенная шрамами кожа юноши покрылась мурашками под рваной кольчугой, что он носил. Он был высок, широк в плечах и мускулист, с крепким телом. Его кожа была коричневой, загорев под лучами чужого солнца, а его глаза тлели голубым пламенем; копна черных взъерошенных волос венчала его голову. На поясе висел зазубренный меч в поношенных кожаных ножнах.

Конан пристально взглянул в темноту, его пальцы скользнули к рукояти меча. Леса всегда полны шума, даже леса его серой родины. Молчание, окутавшее его, было неестественным. И поэтому по его коже пополз безымянный, примитивный страх, чувство, которое было почти неизвестно киммерийцу. Он чувствовал страх и раньше. Какому человеку не знакомо это чувство? Но то, что он почувствовал сейчас, заставило его содрогнуться бессознательно и бесконтрольно.

Что-то наблюдало за ним. И уже некоторое время. Он не знал, что это было, но это было не важно. Все, что было важно, — то, как это нечто проявит себя и то, что он, Конан, пометил это нечто как угрозу. Неизвестную угрозу. А Конан, как и все варварские народы, опасался неизвестности.

Он смотрел по сторонам, пытаясь наблюдать за всем одновременно. Он различал тихие звуки время от времени. Мягкие шаги лап по усыпанной листьями земле леса. Но были ли то лапы? Или что-то другое? В его голове возникли изображения упырей из детских кошмаров, и он невольно вздрогнул. Затем, зарычав, он пресек яростно эти малодушные чувства и сосредоточился на том, что сейчас было важнее, на обнаружении каких-либо признаков преследователя.

Гандерландцы точили на него зуб, в отличие от других народов с кем он уже сталкивался. Он думал, что потерял их несколько дней назад, но только сегодня утром, когда прокрался назад, отыскивая хоть какие-нибудь знаки о том, что за ним следят, обнаружил отпечатки сапог. Они шли за ним через эти темные леса уже две недели, и все из-за простого недоразумения. Конан усмехнулся в темноте, когда заскользил между призрачных выплывающих из мрака стволов деревьев. Проломить череп человеку в честной борьбе, что сам вызвал тебя? И если победитель забирает у проигравшего кошелек и меч в придачу, это было справедливо, так он это понимал. Но гандерландцы никогда не славились честной игрой.

Конан остановился, когда шорох достиг его ушей. Ноги ступали по утрамбованной земле. Подбитые железом сапоги издают гораздо больше шума, чем кожаные. Волки Гандерланда снова взяли его след. Но не более того. Он устал быть добычей. Киммериец огляделся вокруг, а затем взглянул вверх. С тихим рычанием он впился пальцами в мокрую кору ближайшего дерева и начал лезть вверх с обезьяньей ловкостью. Когда он поднялся достаточно высоко, то расположился на толстой ветке и стал ждать.

Если они хотят найти его, то, Кром, они найдут его, но только на его условиях.

Ему не пришлось долго ждать.

Появились четверо из них, одетые в кольчуги и кожу, не похожие на солдат, их рыжеватые волосы заплетены в стиле местных егерей, но для Конана это была лишь незначительная деталь. Гандеры все выглядели одинаково для него. Они шли с опаской, одной колонной, их глаза пристально оглядывали все вокруг. Искали его. Но никто так и не поднял головы.

Они никогда не смотрят вверх.

После того, как они прошли под ветвью, Конан тихо соскользнул на землю и использовал импульс падения, чтобы сразу же броситься на последнего человека в линии, его меч выскочил из ножен с легким шипением. Лезвие ударило гандеру сзади в область шеи, срезав голову с плеч одним молниеносным ударом. Когда тело начало падать, Конан подхватил его и рванул вперед, используя тело в качестве тарана, чтобы врезаться в оставшихся воинов, которые мгновенно обернулись, вытаскивая свое оружие, с открытыми ртами от шока и… страха? Двое из них рухнули на землю, сбитые телом своего товарища, а Конан, завыв по-волчьи, легко перепрыгнул через них, удерживая меч двумя руками, подняв его над головой. Единственный из гандеров, кто еще остался на ногах, выхватил свой собственный клинок и замахнулся, чтобы встретить Конана, когда он приземлится. Сила удара Конана сломала меч врага на две части, затем клинок пошел вниз, чтобы разрубить лицо потрясенного человека пополам. Конан выругался, его оружие застряло в черепе трупа, и меч вырвался из рук киммерийца, когда тело опрокинулось назад.

Нет смысла пытаться освободить его. Не тогда, когда двое оставшихся поднимаются на ноги, покрытые кровью своего товарища. Двое вооруженных против одного безоружного. Неравные шансы. Скорее нереальные. Конан обнажил зубы в яростном оскале и сжал кулаки.

— Давайте, собаки. Подходите и сделайте это. Я разбил его череп в честном бою, но если вы хотите взять меня, по крайней мере, один из вас, хныкающих подлецов, отправится со мной в темные залы Крома.

Гандерланцы посмотрели на него, потом друг на друга. Один из них сделал шаг вперед, опустив клинок вниз. Он был ниже второго, и в его бледных глазах плескалась опасная уверенность. Его волосы были заплетены в стиле горных кланов, и когда он открыл рот, чтобы говорить, Конан увидел, что его зубы были подпилены. Гандер направил свой меч на Конана и сказал:

— Кто, во имя ада, ты такой?

Варвар моргнул.

— Конан. Из Киммерии.

— Почему, проклятье, ты отрубил голову Бьерну? — пролаял гандер.

Конан покачал головой в замешательстве:

— Потому что вы охотитесь на меня. Иначе, зачем бы я отрубил ему голову? — Он хмыкнул. Гандер посмотрел на своего спутника:

— Почему мы охотимся за ним? Я думал, мы охотимся на зверя.

— Мы охотимся на зверя, — сказал другой гандер.

— Зверь? Я не зверь, — буркнул Конан, медленно отступая назад, пока не оказался рядом с телом, в котором торчал его меч. — И я выпотрошу любого человека, который скажет обратное.

— Ты увидишь, как трудно кого-то выпотрошить с куском хорошей стали в брюхе, варвар, — низкий гандер улыбнулся, показав свои зубы. — Я — Светч Проклятый, и быстро проткну тебя, если не отойдешь подальше от своего меча.

Конан вернул улыбку и остановился, подняв руки.

— Ты думаешь, что настолько быстр?

— Нет, но в данный момент я быстрее, чем ты.

— Мы могли бы это проверить.

— Заткнитесь оба! — прошипел второй гандер, наклонив голову. — Что там? — Он указал на деревья, которые окружали их, своим мечом. Оружие дрожало в его руке, а лицо стало пепельным. — Это там.

— Что? — мягко спросил Конан, медленно опускаясь на корточки.

— Что же еще, киммериец. Демон, — прохрипел Светч, глаза его безумно засверкали, когда он рассмеялся. — Два дня назад что-то вломилось в сельский дом и убило всех, кто был внутри, всю семью, сохранив жизнь лишь младшей дочери. Ее оно утащило в эти проклятые леса. Некоторые из нас, кто был в деревне, решили настичь его. Убить, во что бы то ни стало. Но оно всегда оставалась вне нашего поля зрения. Вне досягаемости, уводя нас все глубже и глубже в эти дебри. Ни одно животное не может быть настолько умным. Так что это демон.

Мы подумали сначала, что это он, когда ты бросился на нас. Но это была просто ошибка и достаточно глупая.

Другой человек крякнул:

— Глупая, — он покачал головой.

— Я думал, что вы солдаты, — Конан пожал плечами, его тон был непримиримым, он просто объяснял. — Но я почувствовал слежку за собой. Пытался отследить его один или два раза, но он уходил от меня каждый раз. Проклятье, хитрый зверь, демон он или нет.

— Я чувствовал тоже самое, — Светч снова сверкнул зубами. Он спрятал свое лезвие. — Именно поэтому я не собираюсь убивать тебя. Но. Только если ты поможешь нам.

— Что насчет ваших товарищей?

— Мне они не нравились, в любом случае. Особенно Хрульф. Жирная свинья, всегда ворующая вино, — Светч указал на того, кого обезглавил Конан.

— Вы заплатите? — спросил Конан. Светч покачал головой:

— Нет, но мы не убьем тебя.

— Вы не смогли бы меня убить, даже если бы я был связан и пьян.

— Ну а пока ты присоединишься к нам? Безопасность в численности.

— Как говорят, почему бы и нет? Есть какие-либо возражения? — Конан посмотрел на второго гандерландца, который лишь просто пожал плечами, сосредоточив взгляд на ближайших деревьях. Тени удлинялись на тропе, когда солнце садилось. Он кивнул Конану:

— Меня зовут Ярл. Я видел тебя раньше. Ты убил жирного кофийца в Заморе.

— Мы все убивали кофийцев, — рассмеялся Светч. — И большинство из них были достаточно жирными.

— Он сделал это в полной темноте, — Ярл указал на Конана. Светч присвистнул оценивающе.

Конан рассмеялся.

— Да, было такое недавно.

— Ты произвел впечатление.

Они разбили лагерь после того, как похоронили тела павших гандеров, и Конан присел на корточки у костра, который развел Ярл, и начал чистить свой меч. Он посмотрел на Светча:

— Вы знаете хоть, как выглядит этот демон?

— Понятия не имею. Не осталось живых, чтобы рассказать об этом, поэтому мы видели только следы, что он оставил. Глубокие косые разрезы, как оставляют волк или леопард, но это не зверь. Тела не были съедены, только истерзаны.

— В Киммерии у нас есть много историй о людях, которые становятся волками в ночное время, — предположил Конан. Ярл фыркнул:

— Мы не киммерийцы. Но я вынужден признать, что ты можешь иметь свое мнение.

— Разумеется он. Демон. Но даже демоны боятся стали, — сказал Светч. — Конечно, сейчас у нас есть лишь три меча, вместо четырех, но киммериец стоит больше, чем любой из тех двух слизняков. — Он поднял свой меч и поцеловал лезвие. — И я сам стою двоих как он, так что демону лучше поскорее сдаться нам.

— Смешные вы, гандерланцы. Как те домашние обезьянки, которых продают в Заморе на каждом углу, — ухмыльнулся Конан.

Светч обнажил зубы. Ярл только покачал головой.

— Это не повод для смеха. То существо следило за нами несколько дней. Водило кругами. Оно следило и за тобой тоже, Конан. Как волк, преследующий свою жертву. Оно играет с нами. Насмехается, оставляя следы, или показывается ровно настолько, чтобы мы не прекращали погоню. Мы почти заблудились несколько раз здесь и только по милости богов не потеряли тропу.

Где-то в темноте ветка треснула под чьим-то весом. Все трое вскочили на ноги, мечи в руках, глаза всматриваются в темноту окружающую них. Звуки чьей-то тяжелой поступи донеслись до них через кустарник, и один раз Конан решил, что различил во тьме блеск чьих-то горящих глаз.

— Я голоден. Очень голоден, — голос был похож на скрип камня по стали. Он звучал на поляне, отовсюду и ниоткуда. — Очень голоден.

Затем ничего.

Тишина.

— Видите? — Ярл прошептал, не глядя на них. — Он наблюдает за нами. Слушает нас.

— Ты глупец, — Светч присел, взял ветку и сунул ее в огонь. Со своим импровизированным факелом в руке он направился в сторону, где последний раз был слышен голос. Конан последовал за ним, подняв меч.

Свет факела отбрасывал тени, когда они шли меж деревьев. Они ничего не увидели. Ничего, кроме других теней.

— Он ушел, — сказал Светч, опустив клинок.

Конан покачал головой, но ничего не ответил. Позади них Ярл вдруг закричал, когда нечто шлепнулось прямо посреди их лагеря. Светч и Конан обернулись, чтобы увидеть окровавленную голову Хрульфа, насмехающуюся над ними. Ярл указал на это и сказал:

— Он играет с нами!

— Я не помню, где мы оставили это, — пробормотал Светч. Конан вонзил меч в голову и отбросил ее обратно в темноту легким движением сильного запястья.

— Это бесполезно для нас. Пусть зверь забирает обратно, если он так голоден.

Прошло достаточно времени, прежде чем они успокоились, чтобы отправиться спать. Ярл сторожил первым, остальные погрузились в прерывистый сон. Тишина леса давила ему на нервы. Почему так тихо? Зачем они преследуют этого зверя? Перед ним вставали образы разорванной семьи, как было с его собственной. Он потерял свою жену тогда, несмотря на все ее пронзительные крики.

Демон убивал и раньше. Они не сказали об этом киммерийцу. Каждую луну новые тела. В основном путники. Запихнутые под корни деревьев или скрытые в оврагах. Существо скрывало свои убийства до той ночи два дня назад. Сельский дом был всего лишь в нескольких милях от деревни. Кто знал, что зверь станет достаточно смелым, чтобы прийти в деревню?

Как оказалось, это случилось достаточно скоро. Именно поэтому они решили охотиться на него. Ярл и его кузен Рольф, чей череп расколол Конан. По крайней мере, есть хоть кто-то, кто благодарен за все это. Светч был в тюрьме за убийство местного жителя, и ему и Хрульфу, его сокамернику, предложили за это дело свободу.

Хрульф был уже мертв. Они скоро все умрут. Если не остановятся. Покинут лес, прекратят охоту. Но из-за любви к своей семье, Ярл не сдавался. Пока не убьет зверя.

Завернувшись в плащ, взятый у одного из мужчин, которых он убил, Конан дышал ровно, но его зоркие глаза были насторожены и внимательны. Он нуждался в небольшом сне, и этого было достаточно, несмотря на дни тяжелого бегства.

Был ли это демон? Он видел подобные вещи в Заморе, так что не оставалось никаких сомнений в том, что они существуют. И даже если это было так, у него не было врожденного презрения к вере в магию и сверхъестественное, которое было у жителей юга. Сталь и огонь побеждали все, что бы это ни было. Так было всегда. Конан больше беспокоился о своих компаньонах.

Он все еще не доверял своим новым товарищам. Только в своих родных землях, как он знал, враги могут стать друзьями так легко. Не здесь, в этих цивилизованных местах. Мягкие южане таят странные обиды, и гандерландцы больше всего.

Одержимые страстным желанием, они нашли бы способ воткнуть нож ему в спину.

Конан наблюдал. И ждал.

Светч спал, беспечный, ослабивший бдительность. У него была еще более простая философия, чем у киммерийца. Спать, когда есть возможность. Биться, когда нужно. Это сложилось, когда он оказался заключенным в тюрьму. Запертый за убийство человека в честной борьбе. Такого никогда не случалось в горной стране. Жители равнин были не настолько щекотливы в этих вещах. Он должно был только что вышел оттуда. Житель холмов, как они говорят, но только не он.

Безопасность в численности.

После того, когда зверь будет мертв…

Ярл смотрел в огонь и вдруг вздрогнул, заметив краем глаза хрупкую фигуру, вышедшую спотыкаясь из темного леса, с бледной заляпанной кровью кожей, взъерошенными волосами и в пятнах засохшей грязи. Ярл поднялся на ноги, когда девушка упала по другую сторону пламени. Он знал, что должен разбудить остальных, но вместо этого присел рядом с ней, похлопывая ее по лицу, пытаясь привести в чувство. Он удивленно моргнул, когда узнал ее. Пропавшая девочка.

— Девочка? Девочка очнись! Скажи мне, как ты попала сюда!

— Кто-то нес меня. Оставил здесь, — она тихо застонала, схватив его руки, с трудом приподняв себя. Она выглядела избитой и изморенной голодом, ее ребра выступали из-под голой плоти. Кровь покрывала ее тело, и Ярл поморщился. Она не проживет долго. Не с таким количеством крови, что вытекло из нее. Он попытался успокоить ее, прижав к себе, пытаясь найти ее раны.

— Где тебе больно, девочка?

— Мне не больно, — прошептала она чуть слышно. — Я просто голодна. Очень голодна. — Она продолжала прижиматься к нему, приподнимаясь, вот ее губы коснулись уха Ярла. Он чувствовал, как она вся дрожит в его руках, и приготовился увидеть, как она умирает.

Но этого не произошло.

— Я весьма голодна, — ее голос изменился, стал грубым. Ее плоть затрепетала и лопнула, когда тонкие волосы цвета пшеницы проросли и нашли свой путь к свету, полностью покрыв ее извивающееся тело, и тогда она превратилась в нечто иное. Ярл закричал, когда ее худое лицо обернулось звериной мордой и вцепилось ему в шею, заглушив его крики жестоким рывком и громким треском шейных позвонков. Конан был на ногах в тот же момент, меч обнажен, носок сапога впился в ребра Светча, пробуждая его.

— Поднимайся! Поднимайся, пес! Для твоего меча есть работа! — взревел Конан, когда бросился на жуткого зверя, что склонился над подергивающимся телом Ярла. Голова монстра удлинилась, как и когти на пальцах, затем существо повернуло свою голову и медленно поднялось. Оно рассмеялось, словно гиена, и отпихнуло то, что осталось от Ярла, в сторону. Зверь поднялся на задние лапы и заговорил, свесив розовый язык между открытыми челюстями:

— Голодный. Очень голодный.

— Что ж, живот полный стали, возможно, утолит твое желание! — проревел Конан, когда его меч обрушился на существо. Зверь отскочил в сторону со сверхъестественной скоростью и тут же ударил киммерийца в живот своими когтями, с легкостью порвав кольчугу. Зверь вновь рассмеялся, заметив, как отступил Конан, и бросился на него, сбив с ног. Он запрыгнул на киммерийца сверху, царапая когтями в области груди и горла, челюсти щелкнули в нескольких дюймах от лица Конана. Светч появился над ним и ударил зверя в спину. Тварь отскочила и завизжала, хотя ни одной капли крови не было на остром лезвии. Не было даже раны.

Светч сделал шаг назад, когда существо прыгнуло на него, и упал на труп Ярла.

— Конан, мой меч не берет его! — вскричал он. Конан не ответил, он подтянул ноги и бросился на зверя, отказавшись от своего собственного меча.

— Сталь не работает? Тогда мы попробуем что-нибудь другое! — крикнул Конан, когда его пальцы впились в густой мех на горле и челюсти зверя, и он обхватил его шею рукой. Его ноги обвились вокруг туловища существа, и он напряг все свои мышцы, пытаясь задушить его. Существо вскочило, когти его рук терзали конечности Конана, когда оно пыталось сорвать захват киммерийца, шатаясь, как тряпичная кукла.

— Это тоже не работает! — крикнул Светч, поднимаясь на ноги. Конан еще крепче сжал зверя и крикнул в ответ:

— Тогда придумай что-нибудь, проклятье!

— Не кричи на меня, ты, киммерийская свинья!

— Когда я спущусь отсюда, то сверну твою шею, гандер!

— Попробуй! — Светч сломал ветку и сунул ее в огонь. Если сталь не работает, возможно, поможет огонь. Все звери боятся огня, как и демоны. А это существо было и тем, и другим. Он подхватил горящий кусок дерева и повернулся, ткнув им в грудь существа. — Гори, тварь!

Существо вскрикнуло, словно заорали все демоны в пекле, и Конану стало трудно сохранять свое преимущество. Он разомкнул ноги и уперся в землю, затем оттолкнулся и верхом на звере рухнул в пламя костра. Конан сумел отпрыгнуть в сторону, когда зверь упал в костер, скатившись по его жирной шкуре, охваченной огнем. Волк приподнялся и шагнул из пламени, пылая, словно нечеловеческий факел. Конан прыгнул к одеялу Ярла и схватил бурдюк мертвеца. Выхватив кинжал из ножен на поясе, он разрезал бурдюк и выплеснул все его содержимое на существо, в результате чего пламя усилилось. Он снова подскочил к зверю и пинком отправил его обратно в огонь. Яростные вопли зверя взвились вверх в ночь, а Конан и Светч по очереди толкали существо обратно в огонь своими мечами, стараясь не обращать внимания на жуткий запах, пока оно не сгорело до конца.

Ему потребовалось много времени для того, чтобы умереть.

Когда утреннее солнце взошло, слабый серый свет проник сквозь листву деревьев, Конан пошевелил пепел костра, его меч наткнулся на обгоревший череп. Человеческий. Он поднял его.

— Кто она? — спросил варвар. Светч пожал плечами.

— Я не знал ее. Может быть, она была ведьмой. Их много в этих краях.

— Да, — Конан отбросил череп и посмотрел вокруг. Они уже похоронили Ярла. С глаз долой, из сердца вон. — Ну, что теперь?

— Сейчас ничего. Я отправлюсь на восток. Там, как я слышал, в Турине есть работа для моего меча.

— Ты не скажешь тем, кто послал тебя, что зверь мертв?

— А должен ли? Дело сделано, и я свободный человек. Если я вернусь, они попытаются посадить меня снова в тюрьму. Хотя ты волен идти куда пожелаешь.

— Нет. Меня не встретят там теплее, чем тебя, — Конан мрачно улыбнулся. — Турин ты говоришь?

— Турин.

— Я никогда не был в Турине, — киммериец вложил меч в ножны. — Думаю, что мог бы посмотреть на него.

Он говорил, глядя за горизонт.