Тень звезды

9

СССР, Иваново.

Город Иваново осветило то же самое солнце, что и Париж, и Москву. Только это был провинциальный город, в котором ударными темпами строились машиностроительные заводы, ткацкие и прядильные фабрики. А на них свозились рабочие чуть ли не со всех окраин России, которые расселялись в бараки и рабочие общежития.

Виктор Табунов открыл глаза, сунул руку под раскладушку, на которой спал, нащупал трезвонящий будильник и нажал кнопку. Сел, ударился о край стола, выругался и, уже более осторожно, просунул ноги в узкий проход между кроватью и раскладушкой. Через застиранную ситцевую занавеску в окно проступало утреннее солнце. Мужчина осторожно шагнул к открытой двери, вытянул раскладушку из-под стола, сложил и снова задвинул. Теперь в маленькой комнате образовался пятачок свободного пространства. Кроме двух кроватей, на которых спали пожилые женщины, в комнате стоял шкаф, стол и стул. Виктору приходилось ютиться на раскладушке, наполовину задвинутой под стол. Его матери и того места не хватило, она спала на общей кухне коммунальной квартиры. Виктор негромко скомандовал:

– Нерон, ко мне! Гулять!

Из-под кровати выполз щенок немецкой овчарки месяцев шести. Он остановился, прижал уши и настороженно наблюдал за хозяином, в одной руке которого появился поводок, а в другой – увесистая кожаная плётка, расходящаяся на конце узкими ремешками.

– Ко мне, я сказал! – с нажимом произнёс Виктор.

Щенок сжался и попытался снова забиться под кровать, но мужчина успел ударить его плёткой. Пёс заскулил и, изменив направление, рванул в открытую дверь в коридор.

– Ах ты дрянь такая! – Виктор погнался за собакой.

Пёс прижался к входной двери, выпучил от ужаса глаза и громко заскулил. А мужчина начал прицельно наносить удары плёткой. Под собакой расплылась лужа мочи.

– Витька, кончай над собакой издеваться! – послышалось из-за соседней двери. – Ты знаешь который час? Дай поспать!

Виктор быстро прицепил к ошейнику поводок и выволок собаку на улицу. Щенок даже не пытался встать на лапы, он закрыл глаза и тихонько скулил.

– А ну вставай – Виктор пнул щенка в живот.

Тот от боли ещё больше сжался в комок, но тут же последовали удары плётки. Пёс вскочил и попытался вырваться из туго затянутого ошейника. Не тут-то было!

– Давай, делай свои дела! Опять в коридоре лужу напузырил! Когда ты только научишься ссать на улице, – Виктор ослабил натяжение поводка.

Через несколько минут отвёл собаку домой. На засаленной кухне открыл огромную кастрюлю, зачерпнул вонючее варево, положил себе в тарелку и в собачью миску.

– На, жри, что морду воротишь? Не нравиться? Я же вот ем, – он и, правда, начал быстро работать ложкой.

Пёс перестал принюхиваться и нехотя начал поедать вонючую похлёбку из каши, рыбы и овощей.

– Мама, я поел. Я на работу пошёл, – Виктор обратился к невысокой пухленькой тётке, уже проснувшейся и собиравшей свою раскладушку.

Женщина остановилась, повернулась к сыну.

– Меня опять в КГБ вызывают. Может быть нам снова предложат забрать ребёнка, – с надеждой в голосе произнесла Анна. – Ну так ведь жить невозможно!

– Так ты там постарайся, чтобы нам дали квартиру. А уж с ребёнком или без, лишь бы выбраться из этой клоаки!

Анна невесело усмехнулась:

– Ну да, жопа – это не орган, а состояние души.