Теология. Введение в богословские дисциплины

Лекция 5 Система теологических дисциплин Апологетика и источниковедение

Деление теологии на исторические, систематические и практические дисциплины — основной итог «метатеологии» XIX в. Основная тенденция XX в. — дальнейшие модификации той же трехчастной структуры с новыми акцентировками, «прочтениями» и частными расхождениями.

Протестантские редакции. «Очерк догматики» К. Барта (1947): церковный евангелический традиционализм. Основные акценты: субъект богословия — сама Церковь, задача ее — постоянный «отчет перед самой собою соответственно достигнутому в тот или иной момент уровню познания»[85], неотделимость нравственного богословия от догматического. «Систематическая теология» П. Тиллиха (1951–1959): синтез традиционализма и экзистенциалистского прочтения теологии. Диалектика взаимопроникновения систематической теологии (апологетика, догматика, этика — как «экзистенциальная» теология) и исторической (библиология, история церкви), особое место теологии практической — способы актуализации деятельности Церкви (учение о функциях Церкви и ее институтов). Проект «радикально теологичной интерпретации истории религии и культуры с точки зрения нашей предельной заботы». Практическая теология как «связующее звено между христианской Вестью и человеческой ситуацией»[86]. Дискуссии по «естественной теологии». Э. Бруннер в «Природе и благодати» (1935): необходимость христианской theologia naturalis. К. Барт: последняя как выражение претензий рацио на подчинение библейского Откровения критериям философии должна быть «безжалостно отброшена». Р. Бультман в «Вере и понимании» (1964): «естественная теология» не может быть «фундаментом догматики», так как ее «критический масштаб» — вне- или дохристианские трактовки Божества, и потому в ней не может быть выражена «исключительность христианского откровения». П. Тиллих: «естественная теология» как апологетика законна, но сама «вездесущесть» апологетики отрицает целесообразность ее выделения в отдельную богословскую дисциплину.

Католические схемы. Безоговорочное признание «естественной теологии» начиная уже с I Ватиканского собора вплоть до монографий Г. Бека «Естественная теология» (1986) и Г. Крауса (1987). Неочевидность ее места в дисциплинарной структуре. Внимание скорее к функциям, чем к предметам теологии после II Ватиканского собора (1962–1965). И. Конгар: теология «позитивная» (усвоение истины) и «спекулятивная» (ее коммуникация). Р. Бродерик и другие (1986). Методы изложения: «позитивный», «схоластический» (раскрытие истины в системе), синтетический. Позитивная теология: «библейская» (раскрытие истины в Св. Писании) и «историческая» (раскрытие истины в Писании и Предании и передача учения Христа и Апостолов в Церкви). Систематическая теология: догматическая (включая аскетическую — «методы совершенства» и мистическую — «экстраординарные методы и дары совершенства»[87]) и нравственная. «Практические применения» теологии: литургика, апологетика и пастырская теология (изучение церковных канонов, гомилетика, катехетика, «рубрики» — преимущественно обоснования и анализ богослужебных реформ)[88].

Маргинальное место классификации дисциплин в русском богословии XX в. Одна из причин — борьба со «схоластикой» под знаменем «опытного богословия».

Некоторые возможные оценки нормативной схемы классификации теологических дисциплин и ее модификаций в XX в. Бесспорные точки отсчета, сохраняющие всю значимость и в настоящее время: 1) церковный этос богословского знания («открытый» Ф. Шлейермахером), определяющий его задачи как церковного дискурса и, соответственно, дисциплинарную структуру; 2) сам принцип опирающейся на данный этос трехчастной структуры в виде теологии исторической (церковная авторефлексия в ретроспективном контексте), систематической (в системе) и практической (в перспективистском контексте), обоснованный у Л. Пельта и других систематизаторов XIX в.; 3) признание догматического и нравственного богословия в качестве основных систематических дисциплин (приоритетные задачи богословия связаны с трансляцией истины и ее реализацией в жизни) и признание статуса таковых также за литургическим и каноническим (у митрополита Макария); 4) правомерность включения «библейского богословия» в «историческое богословие» (признание Библии как части истории Церкви); 5) разграничение конкретных «положительных» богословских дисциплин (образующих составляющие установленной «трехчастной структуры»), с одной стороны, и «естественной теологии» и апологетики — с другой[89]. Позиции ошибочные и «недоработанные»: 1) безосновательное введение в протестантском богословии XIX в. в качестве отдельного слоя систематического богословия «христианской философии» (с дальнейшими подразделениями на «мистику» и т. п.) и в католическом XX в. «аскетики» и «мистики» — в догматику[90]; 2) недооценка «неоднородности» богословских дисциплин и того, что дисциплины «практические» суть по большей части скорее стратегические «теологические искусства», чем теологические науки с соответствующими теоретическими проблемами (каковы дисциплины систематические); 3) недооценка «неоднородности» и в рамках дисциплин исторических, в которых далеко не все «слои» имеют собственно богословское содержание.

Необходимость отказа от игнорирования значимости предметной систематизации богословского знания в русской мысли XX в., чреватого значительными потерями в «богословском разуме». Ориентировочная схема структуры теологических дисциплин с учетом всего вышесказанного.

Учебное обоснование предложенной классификации. Дисциплины пропедевтические как, пользуясь выражениями митр. Макария, лишь «предварительно богословские», но необходимые для изучения системообразующих. «Амбивалентный» характер дисциплин прикладных, включающих разнородные направления теоретической и практической рефлексии, «подготовляемые» в изучении системообразующих. Основополагающая дисциплина — догматическое богословие, имеющее определяющее значение для всех остальных системообразующих и отчасти в них «развиваемое», «предваряемое» в пропедевтических дисциплинах (поскольку они изучаются под углом зрения христианского дискурса) и «применяемое» в прикладных.

Причины устойчивых расхождений мнений относительно причастности «естественной теологии» и «основного богословия» к системе богословских дисциплин — «рыхлость» границ с философией и неэксплицированная конфессиональность. Большая причастность теологическому дискурсу «христианского теизма» и «христианской апологетики». Отличие «христианского теизма» от религиозно-философской «философии религии» [см. Лекция 3.3] — конфессиональная ориентация, отличие «апологетики» от «рациональной теологии» [см. Лекция 3.2] — направленность на актуальный полемический диалог. Двуединство конфессиональности и полемичности — причина возможности включения рассматриваемого направления дискурса в богословие. «Предваряющий» характер апологетики в формате преподавания богословия со времен Александрийской школы [см. Лекции 2.2, 4.1] — одно из оснований включения ее в богословскую пропедевтику (при справедливости мнения о ее «участии» и в системообразующих дисциплинах).

Содержание христианской апологетики — полемика с оппонентами в конкретном мировоззренческом «месте», в конкретный момент времени, с использованием всех ресурсов рациональности [см. Лекция 3.0]. Наиболее общие и «активные» альтернативы христианскому теизму, представленные в XX в. Основные разновидности атеизма. 1) Общий эволюционизм (теория «естественного прогресса» в мироздании от частиц к веществам, от веществ к организмам и от организмов к людям) и его противоречие космологии, термодинамике, геологии, генетике[91]. Основные логические аргументы христианского креационизма (учение о творении мира) сегодня: невозможность восстановления сущностно необходимых для эволюционизма «промежуточных звеньев» между формами существования космоса, живым и неживым, человеком и другими организмами; актуальность еще античной философской аргументации против атеизма (заставлявшего признать своих адептов возможность составления поэм из спонтанного «вихря букв»)[92]. 2) Натуралистическая антропология, эволюционировавшая от «научного учения о человеке», претендовавшего на «освобождение» человека от духа, к философии тела, «освобождавшей» дух от его атрибутов путем наделения им тела [см. Лекция 1.1]. Основные контраргументы: эпистемологическая наивность апелляции к «объективно-научному подходу» в антропологии и алогичность экстраполяции свойств «мыслящей субстанции» на «протяженную»[93]. 3) Атеистическая «философия» религии, претендовавшая на объяснение ее сущности, происхождения и духовного опыта и контраргументы против нее [см. Лекции 1.1, 3.1]. Основные разновидности квазирелигий (термин П. Тиллиха). Тот же 1) эволюционизм (псевдовера), а также 2) марксизм (псевдовера, псевдоэсхатология, «псевдописание», «псевдопредание», «псевдоцерковь») и 3) фрейдизм (имитации всего перечисленного, за исключением эсхатологии, а также «псевдоисповедь» и «псевдостарчество»)[94]. Контраргументация: пародийные имитации традиционной религии даже в тех формах «общественного сознания», которые открыто претендуют на ее замещение, как доказательство ее безальтернативности. Основные разновидности религиозного релятивизма. 1) Идея «практической» равнозначности всех существующих религий начиная с шаманистских культов и кончая мировыми религиями. Контраргументация — от неравнозначности самих «практик». 2) Концепция единства мистического опыта всех «развитых» религий при вторичности их вероучительных и обрядовых различий (Контраргументация: невозможность изолирования одной из интегральных составляющих религии от остальных [см. Лекция 1.2]. 3) Теория «радикального религиозного плюрализма» Дж. Хика и его последователей: религии как ограниченные «линзы», односторонне отражающие свет единой, «анонимной» Реальности. Контр-аргументация: во-первых, множественность «линз» еще не обеспечивает их одинаковую исправность; во-вторых, подобный «плюрализм» равнозначен своему отрицанию. Реальная антихристианская подоплека всех версий религиозного релятивизма при внешнем стремлении к «консенсусу религий»[95].

Библиологическое, патрологическое и историко-церковное источниковедение как «материальная» база всех системообразующих богословских дисциплин. Традиционные направления историко-филологической библиологии. Библейская текстология — наиболее результативная область библиологического источниковедения XX в.

Текстология Ветхого Завета. Многовековой период устной трансляции текстов, поздняя и постепенная письменная фиксация, отсутствие ранних рукописей. Современная классификация основных письменных версий.

1) Древнееврейские тексты. 1.1) «Масоретская Библия»: периоды с X в. до н. э. по II в. н. э. (окончательное установление состава всего корпуса) и со II по VI–IX вв. (окончание редактирование масоретами — иудейскими «хранителями традиции»). К настоящему времени — до 1300 единиц рукописей (X–XVI вв.), единственная полная — каирская 1008 г. (из собрания публичной библиотеки в Санкт-Петербурге), ставшая основой научного издания Biblia Hebraica Stuttgartensia Р. Киттеля и его последователей (первое издание — 1907, последнее, четвертое — 1990). Авторитетность текста вследствие его стабильности и сохранности на языке оригинала. 1.2) Кумранские тексты, хранившиеся в пещерах близ Мертвого моря общиной ессеев, оппозиционной официальному иудаизму (раскопки с 1947 г.). Основное достоинство: древность рукописей (некоторые датируются IV в. до н. э.), недостаток — фрагментарная сохранность текстов. 1.3) Самарянское Пятикнижие (текст североиудейских «раскольников»). Достоинство — сохранение некоторых чтений, более древних в сравнению с масоретскими, недостаток — наличие тенденциозных вставок.

2) Древнегреческие тексты. 2.1) Септуагинта («перевод семидесяти») — александрийский греческий перевод недошедшего до нас древнееврейского оригинала, предназначавшийся для синагогального пользования иудеями диаспоры (время составления перевода III–II вв. до н. э.). Около 2000 рукописей — со II по XVI вв. Критическое геттингенское издание А. Ральфса (начатое в 1908), основывающееся преимущественно на рукописях IV–V вв. (издано уже 20 томов). Значительные расхождения с Масоретским Текстом: в наличии целых книг, отсутствующих во втором (книги Иисуса Сирахова, Иудифь, Товит, Варух, Премудрости Соломоновой); в объемах текстов некоторых «общих» книг; в частных разночтениях самого различного объема. Достоинства: древность и полнота, недостатки — наличие «сглаживаний» трудных мест, стертость языковой экспрессии и суггестивности оригинала. 2.2) Другие иудейские греческие переводы после II в., создававшиеся в противовес Септуагинте — «Библии христиан»: переводы Аквилы, Феодотиона и Симмаха. Буквалистские воспроизведения еврейского оригинала.

3) Арамейские переводы-парафразы — палестинские Таргумы (наиболее известна парафраза Пятикнижия), записанные в первые века новой эры.

4) Латинский перевод «Вульгата» («простая»), вытеснивший раннюю «Италу» (сохранившуюся лишь в отдельных цитатах), сделанный в 390–415 гг. бл. Иеронимом в Вифлееме и основывавшийся преимущественно на Масоретском Тексте с учетом Септуагинты и отчасти Таргумов — официальная Библия римо-католической церкви.

5) Сирийский Перевод «Пешитта» (древнейшая рукопись датируется ок. 460). Оригинал перевода близок Масоретскому Тексту, но не совпадает с ним[96]. Основные перспективы.

Текстология Нового Завета. Наличие большого количества греческих рукописей (к настоящему времени насчитывается более 5300), из которых многие максимально близки к оригинальному тексту (предельный случай — рукопись отрывка из Евангелия от Иоанна (папирус № 52), датируемая 125 г., т. е. отделенная лишь поколением от времени деятельности Евангелиста). Критическое издание новозаветного текста Э. Нестле — К. Аланда (первое издание — 1898, 27-е — 1993), основывающееся на новооткрываемых рукописях (ср. критическое издание Г. фон Зодена 1902–1913, основывавшееся на 1100 рукописей). Новое критическое многотомное издание Нового Завета, осуществляемое институтом К. Аланда в Мюнстере (с 1997). Три основных группы рукописей греческого новозаветного текста, выявленные в 1881 г. Ф. Хортом: 1) «нейтральный текст» из Александрии, 2) «западный текст» из Палестины, Северной Африки и Италии, 3) «византийский текст», соответствующий Александрийскому кодексу (80 % рукописей), занявший господствующее место в IV–V вв. после официального признания христианства (на нем основывалось издание Эразма Роттердамского (1516 г.), ставший «общепринятым» и оригиналом для большинства известных переводов на новоевропейские языки[97]. Основные перспективы сегодняшней текстологии Нового Завета: подготовка «исторического издания», в котором (в отличие от критического, направленного на реконструкцию оригинала) были бы прослежены все стадии развития текста, привлечение богослужебных новозаветных версий, учет многочисленных «неканонических» цитат у раннехристианских авторов.

Библейская текстология как историко-филологическая основа других библиологических дисциплин.

Библейский перевод — изучение текстологических, коммуникативных и богословских проблем, связанных с переводами библейских текстов на новоевропейские и неевропейские языки (к 1994 г. насчитывалось порядка 2066 библейских переводов, в том числе 341 полный[98]).

Каноника — изучение истории сложения канонического корпуса Ветхого и Нового Завета (в обоих случаях — книги законодательного, исторического, учительного и пророческого жанров[99]) и его формальных, тематических и жанровых делений с привлечением истолковательных традиций и внешних источников.

Исагогика — введение в отдельные библейские книги (или их группы): исследование авторства, датировки, времени и способов включения их в канон, исторических связей и адресата, а также основного керигматического (проповеднического) содержания.

Критика — исследование композиции и содержания библейских книг с точки зрения исторической науки, с привлечением филологических методов и материала всех возможных письменных и археологических памятников. Богословские задачи в рамках библейского источниковедения — уточнение возможностей нашего понимания рецепции Откровения, божественной «благой вести» в человеческой истории, в конкретной этно-культурной среде.

Патрологическое источниковедение — изучение наследия Отцов Церкви, осуществляющееся в изданиях святоотеческих памятников, их переводах и комментировании. Патрологическое источниковедение как база для «монографических» исследований жизни, творчества и богословских учений отдельных церковных авторов, целых периодов святоотеческой письменности, сквозных тем в различные периоды патристической мысли, развития богословской терминологии.

Историко-церковное источниковедение — изучение письменных (помимо патристической литературы, сочинения церковных историков, деяния и каноны церковных соборов — как вселенских, так и поместных, агиографическая и другая письменность) и «монументальных» источников (памятники архитектуры и искусства). Историко-церковное источниковедение как база для исследования отдельных периодов истории отдельных местных церквей, отдельных периодов истории церкви, всей истории церкви.