Теории международной политики и зомби

@importknig

Перевод этой книги подготовлен сообществом "Книжный импорт".

Каждые несколько дней в нём выходят любительские переводы новых зарубежных книг в жанре non-fiction, которые скорее всего никогда не будут официально изданы в России.

Все переводы распространяются бесплатно и в ознакомительных целях среди подписчиков сообщества.

Подпишитесь на нас в Telegram: https://t.me/importknig

Дэниел В. Дрезнер «Теории международной политики и зомби»

Оглавление

ПРЕДИСЛОВИЕ

ЗНАКОМСТВО... С НЕЖИТЬЮ

ЛИТЕРАТУРА О ЗОМБИ

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЗОМБИ

ОТВЛЕКАЮЩИЕ СПОРЫ О ПЛОТОЯДНЫХ УПЫРЯХ

РЕАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ЖИВЫХ МЕРТВЕЦОВ

РЕГУЛИРОВАНИЕ НЕЖИТИ В ЛИБЕРАЛЬНОМ МИРОВОМ ПОРЯДКЕ

НЕОКОНСЕРВАТИЗМ И "ОСЬ ЗЛА" МЕРТВЫ

СОЦИАЛЬНОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ ЗОМБИ

ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА: ВСЕ ЛИ ЗОМБИ-ПОЛИТИКИ ЛОКАЛЬНЫ?

БЮРОКРАТИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА: "ТАСКАНИЕ И ПЕРЕТАСКИВАНИЕ" ЗОМБИ

МЫ ВСЕГО ЛИШЬ ЛЮДИ: ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ НА НЕЖИТЬ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ... ИЛИ ВЫ ТАК ДУМАЕТЕ.

БЛАГОДАРНОСТИ

ПРИМЕЧАНИЯ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Пятнадцать лет назад, путешествуя по стране, я заехал в Грейсленд. К тому моменту, когда моя экскурсия попала в "Комнату джунглей", стало очевидно, что тридцать с лишним человек, прогуливавшихся по особняку Элвиса Пресли, разделились на две группы. Первая группа была совершенно искренна в своей преданности Элвису. Они были закоренелыми фанатами, а Грейсленд - их Меккой, Иерусалимом и Римом. Многие из них были убеждены, что Король все еще ходит по земле. Они задохнулись, увидев коллекцию комбинезонов, ослепленные ее величием.

Вторая группа туристов была не менее рада оказаться в Грейсленде, но по другой причине. Эти люди получали огромное удовольствие от китчевой природы всего, что связано с Элвисом. Для них особняк, сохранивший эстетику зеленых мохнатых ковров и зеркальных стен, был одновременно смешным и безвкусным. Они задыхались при виде коллекции комбинезонов, ослепленные тем, насколько нелепой она им казалась.

Пока мы шли по дороге, меня поразил профессионализм нашего гида. Ее задача была не из легких. Она должна была предоставить настоящий кладезь знаний об Элвисе всем его горячим поклонникам. В то же время она должна была признать абсурдность происходящего для остальных членов группы.

Едва заметно меняя выражение лица и слегка корректируя тон голоса, наш гид блестяще справилась со своей задачей. Она ни на йоту не умалила Элвиса в глазах его преданных последователей. И все же я считаю, что в тот день все покинули Грейсленд полностью удовлетворенными своим визитом.

Считайте эту книгу моей экскурсией по другому виду Грейсленда, только с гораздо большим количеством сносок. О, и зомби.

Так сказал Господь Бог костям этим:

Вот, Я введу в вас дыхание,

и вы будете жить. Вот, Я наложу на

вас

сухожилия

, и дам вам плоть, и покрою

вас кожею, и вложу в вас дыхание, и вы

будете жить, и узнаете, что Я Господь.

И я пророчествовал, как мне было приказано; и когда

я пророчествовал, сделался шум, и вот,

суматоха, и кости сошлись, кость к

кости. И увидел я, и вот,

на них

сухожилия

, и плоть, и кожа покрыла

их сверху; но дыхания в них не было.

-ИЕЗЕКИИЛЬ 37:5-8

ЗНАКОМСТВО... С НЕЖИТЬЮ

В мировой политике существует множество естественных источников страха - террористические атаки, смертоносные пандемии, стихийные бедствия, изменение климата, финансовая паника, распространение ядерного оружия, этнические конфликты, глобальные кибервойны и так далее. Однако, глядя на культурный цейтнот, поражает, как неестественная проблема стала одной из самых быстрорастущих в международных отношениях. Я говорю, конечно же, о зомби.

Как бы их ни называли - упырями, мертвецами, постчеловеками, смердами, мертвоголовыми, мобильными покойниками или иными оживленными - призрак живых мертвецов представляет собой важную загадку для ученых, изучающих международные отношения и теории, которые мы используем для понимания мира. Что, по прогнозам различных теорий международной политики, произойдет, если мертвые восстанут из могилы и начнут пировать на живых? Насколько обоснованными - или насколько прогнившими - являются эти предсказания?

Серьезные читатели могут отмахнуться от этих вопросов как от причуд, но опасения по поводу плотоядных упырей явно прослеживаются в популярной культуре. Независимо от того, смотрим ли мы на фильмы, песни, игры или книги, этот жанр явно находится на подъеме. Как видно на рисунке 1, с начала нового тысячелетия количество фильмов о зомби резко возросло; по самым скромным подсчетам, за последнее десятилетие было выпущено более трети всех фильмов о зомби.1Рисунок 2 показывает, что эти оценки могут быть занижены. Согласно одному из недавних анализов, зомби стали самым важным источником постапокалиптического кино за последнее десятилетие*.

Рисунок 1. Популярный и научный интерес к зомби.

Источники: Википедия, Web of Science.

Рисунок 2. Интерес к зомби с 2000 года.

Источники: Amazon.com, Википедия.

Этот интерес не ограничивается целлулоидом. Серия видеоигр про зомби, включая франшизы Resident Evil и Left 4 Dead, стала предвестником ренессанса зомби-кинематографа. Теперь нежить можно увидеть в телевизионных шоу, таких как "Гадкие американцы" от Comedy Central и "Ходячие мертвецы" от AMC. За последнее десятилетие зомби проникли и в письменные источники. Популярная литература варьируется от руководств по выживанию,2 до детских книг,3 до ревизионистской ранневикторианской фантастики.4 За последние пять лет стремительно распространились такие серии комиксов, как "Ходячие мертвецы" и "Зомби от Marvel". Один книжный редактор с ликованием сообщил USA Today, что "в мире традиционных ужасов сейчас нет ничего популярнее зомби. Живые мертвецы здесь, чтобы остаться".5 Беглое сканирование газетных баз данных показывает, что за последнее десятилетие количество упоминаний о постчеловеке неуклонно растет (см. рисунок 3). Очевидно, что живые мертвецы превратились из маргиналов в мейнстрим.

Рисунок 3. Упоминания зомби в СМИ. Источник: Lexis-Nexis

Можно списать зомби-тенденцию на то, что она лишь подпитывает массовую публику, жаждущую странного и причудливого. Но такое объяснение будет лишь поверхностным. Популярная культура часто служит окном в подсознательные или невысказанные страхи граждан, и зомби - не исключение. Некоторые культурные комментаторы утверждают, что террористические акты 11 сентября 2001 года стали основной причиной возрождения интереса к живым мертвецам, и цифры, похоже, подтверждают это утверждение (см. рис. 2).6 Конечно, последующие атаки с применением сибирской язвы осенью 2001 года вызвали опасения по поводу биотерроризма и биобезопасности.7 Как отмечает Питер Дендл, "очевидно, что зомби-холокост, ярко нарисованный в фильмах и видеоиграх, затронул глубоко укоренившуюся тревогу за общество".8 Зомби стали очевидной метафорой для медицинских заболеваний, правления толпы и марксистской диалектики*.

Некоторые исследователи международных отношений полагают, что интерес к зомби - это косвенная попытка когнитивно разобраться в том, что бывший министр обороны США Дональд Рамсфелд назвал "неизвестными неизвестными" в международной безопасности.9 Возможно, однако, что существует и подлинный, но публично не признаваемый страх перед мертвецами, восставшими из могилы и пирующими на внутренностях живых. Крупные университеты и полицейские управления разработали "шуточные" планы действий на случай вспышки зомби10.10 Все больше студентов колледжей играют в "Люди против зомби" в своих кампусах, чтобы снять стресс - или, возможно, чтобы подготовиться к неизбежному появлению армии нежити.11Журнал Outdoor Life опубликовал статью "Оружие для зомби", в которой подчеркивается, что "единственный способ уничтожить их - это выстрелить в голову".12 Биологическая безопасность - новый императив национальных правительств.13 Правительство Гаити приняло законы, предотвращающие зомбирование людей.14 Ни одна великая держава не сделала того же самого публично, но можно только предполагать, что эти правительства делают в частном порядке.

Не стоит преувеличивать: в конце концов, плотоядные упыри - не единственное паранормальное явление, вызвавшее интерес публики. За последнее десятилетие инопланетяне, призраки, вампиры, волшебники, ведьмы и хоббиты также были у всех на слуху. Для некоторых призрак зомби меркнет по сравнению с другими паранормальными существами. Презрение культурной элиты способствовало такой точке зрения, поместив зомби в производную, низкопробную часть паранормального спектра - шаркающее, спотыкающееся существо, которое желает только брааааииинннннн. Двадцать пять лет назад Джеймс Твитчелл заключил: "Зомби - это полный кретин, вампир с лоботомией".15 Несмотря на ренессанс зомби в популярной культуре, они по-прежнему считаются неприличными. Пол Вальдманн в 2009 году заметил: "По правде говоря, зомби должны быть скучными... Примечательно то, что злодей с такой низкой сложностью процветает так долго".16 В 2010 году на церемонии вручения премии "Оскар" была показана трехминутная программа, посвященная фильмам ужасов, и лишь одна миллисекунда была посвящена фильму о зомби - гораздо меньше, чем той кукле Чаки. Ни один зомби не обладает такой притягательностью, как Гарри Поттер Дж. К. Роулинг или Эдвард Каллен из серии "Сумерки".

Зомби, в отличие от вампиров, не процветают в средних школах.

Однако с точки зрения государственной политики зомби заслуживают большего интереса, чем другие паранормальные явления. В отличие от вампиров или демонов, ученые и врачи признают, что некоторые разновидности зомби могут существовать в нашем физическом мире.* Зомби обладают патиной правдоподобия, которой лишены вампиры, призраки, ведьмы, демоны или волшебники; для создания зомби не обязательно требуется сверхъестественный акт. Действительно, это правдоподобие зомби можно увидеть в опросах экспертов. Недавний опрос профессиональных философов показал, что более 58 процентов философов считают, что зомби могут существовать на каком-то уровне. В отличие от них, менее 15 процентов тех же респондентов готовы поверить в Бога.* Учитывая обилие факультетов религии и теологии в академии, кажется, что ученые не обращают внимания на вопрос об оживших трупах, закусывающих человеческой плотью.

Традиционное повествование зомби-канона также отличается от историй о других паранормальных существах. Истории о зомби заканчиваются одним из двух способов - уничтожением/порабощением всех зомби или уничтожением человечества с лица земли.17 Если верить популярной культуре, мирное сосуществование упырей и людей - весьма отдаленная перспектива. Такие экстремальные варианты "все или ничего" менее распространены в литературе о вампирах и волшебниках. Гораздо меньше рассказов о вампирах, пытающихся захватить мир.18 Вместо этого ночные существа часто кооптируются в существующие структуры власти. В самом деле, в последнее время в литературе появилась идея о том, что вампиры или волшебники могут мирно сосуществовать с обычными подростками во многих школах мира, при условии, что они достаточно симпатичны.19 Зомби - не очень. Если верно, что "популярная культура делает мировую политику такой, какая она есть сейчас", то сообществу международных отношений необходимо более срочно переварить проблему, создаваемую плотоядными упырями.20

*Фелан 2009. Зомби - явно глобальный кинематографический феномен. За пределами Соединенных Штатов были сняты австралийские, британские, китайские, чешские, немецкие, ирландские, итальянские, японские, корейские, мексиканские и норвежские зомби-фильмы. Исчерпывающую фильмографию см. в Russell 2005.

*В одной из наиболее интересных интерпретаций Грейди Хендрикс (2008) приходит к выводу, что фильм Хуана Карлоса Фреснадильо "28 недель спустя" (2007) - "эффективная метафора неостановимого, глобального распространения Starbucks". Более общие рассуждения о том, как зомби используются в качестве метафор, см. в Aquilina and Hughes 2006; Comaroff and Comaroff 2002; Cooke 2009, chap. 7; Fay 2008; Harper 2002; Kay 2008; Lauro and Embry 2008; Newitz 2006; Paffenroth 2006; Russell 2005; и Webb and Byrnard 2008.

*Berlinski 2009; Davis 1985, 1988; Efthimiou and Gandhi 2007; Koch and Crick 2001; Littlewood and Douyon 1997. В основном эти возможности тесно связаны с традиционным гаитянским представлением о зомби как о человеке, возрожденном с помощью вуду и лишенном свободы воли, а не о плотоядных упырях, которые появились в фильме Джорджа Ромеро "Ночь живых мертвецов" (1968).

*Данные опроса 3 226 профессиональных философов и других специалистов, проведенного PhilPapers в ноябре 2009 года (http://philpapers.org/surveys/). Философское определение зомби (существо, идентичное человеку во всех отношениях, за исключением отсутствия сознания) несколько отличается от жаргонного значения (оживший труп, намеренный питаться человеческой пищей). Однако между этими двумя значениями существует определенное концептуальное совпадение. По словам Дэвида Чалмерса (1996, 96), у обеих категорий зомби "внутри все темно".

ЛИТЕРАТУРА О ЗОМБИ

Было бы безрассудно приступать к обсуждению проблемы зомби, не изучив предварительно литературу по этому вопросу. К счастью, живые мертвецы стали объектом пристального внимания ученых, о чем свидетельствует рисунок 1. Гуманитарные науки изобилуют культурными разложениями плотоядных упырей.1 Философы долго размышляли о мыслимости и метафизической возможности зомби.2

Естественные науки начали атаковать вопрос о зомби. Зоологи обратили внимание на присутствие зомбиподобных существ в других частях животного царства.3 Биологи исследовали свойства людей, кусающих людей, передавать болезни.4 Судебно-медицинские антропологи рассмотрели, как долго зомби могут существовать, пока их тело разлагается.5 Физики изучили, где лучше всего спрятаться от "случайных шагов" зомбиподобных тел.6 Ученые-компьютерщики неистово трудятся над тем, чтобы отгородиться от сетевых зомби, или ботнетов.7 Математики недавно смоделировали теоретическое распространение зомби и сделали несколько отрезвляющих выводов: "Вспышка зомби, заражающих людей, скорее всего, будет катастрофической, если только против нежити не будет применена крайне агрессивная тактика .... Вспышка зомби, скорее всего, приведет к краху цивилизации, если с ней не справиться быстро".8 Однако это исследование вызвало ряд критических отзывов.9

Этот краткий обзор литературы о зомби выявляет насущную и сложную проблему. Гуманитарные и естественные науки уделяют внимание проблеме, которую представляют собой ожившие трупы, питающиеся человеческой плотью. Однако социальные науки, как ни странно, отсутствуют в этой области. По данным на июль 2010 года, в консультативном совете Общества исследования зомби нет ни одного ученого-обществоведа.10 Когда социологи упоминают зомби, они делают это исключительно в метафорических целях.11 В то время как экономисты тщательно моделируют оптимальную макроэкономическую политику для мира вампиров,12 им еще предстоит разработать функцию потребления зомби. Несмотря на склонность к мафии, социологи не анализировали асоциальную общительность зомби. Политология не смогла найти ответы на вопросы политики и управления, связанные с живыми мертвецами. Если сравнивать с работами в смежных дисциплинах, то социальные науки в целом и международные отношения в частности страдают от "зомби-пробела".

Этот недостаток научных исследований должен беспокоить как ученых, изучающих международные отношения, так и политиков. Классические авторы явно знали об угрозах, исходящих от живых мертвецов, как следует из отрывка из Иезекииля. В "Искусстве войны" Сунь-Цзы подчеркивал важность сражения на "земле смерти", явно предвидя неизбежную угрозу, исходящую от нежити. Фукидид в своей "Истории Пелопоннесской войны" рассказывал, как "чума, проявившая себя как нечто совершенно отличное от обычных болезней", приведет к всеобщему беззаконию и хаосу. Когда Томас Гоббс описывал естественное состояние как состояние "постоянного страха и опасности насильственной смерти, а жизнь человека одинока, бедна, скверна, жестока и коротка", зомби были либо в его мыслях, либо за его дверью.13

В отличие от этого, недавняя наука была либо невнятна, либо туповата в этом вопросе. Современные теоретики международных отношений охотно изучают другие паранормальные явления, включая НЛО, волшебников, хоббитов и вампиров, но не зомби.14 Искренне удивительно, что живым мертвецам не посвящено больше исследований в области мировой политики.

С точки зрения разработки политики, дальнейшее исследование упырей, пожирающих плоть, также оправдано. Как продемонстрировали в последние годы влиятельные лица, принимающие решения, маловероятные события могут вызвать гиперболическую реакцию на политику, если прогнозируемые последствия окажутся серьезными.15 Бывший вице-президент Ричард Чейни считал, что если существует хотя бы 1-процентная вероятность серьезной террористической атаки, то необходимо принимать крайние меры.16 Если политический аналитик применит эту логику к нежити, то превентивные меры явно необходимы. Даже если вероятность восстания зомби гораздо меньше, восставшие из могил мертвецы, питающиеся живыми, представляют собой большую экзистенциальную угрозу для человечества, чем ядерный терроризм. Действительно, живые мертвецы буквально воплощают то, что Джессика Стерн называет "страшным риском".17

Поскольку в фильмах и фантастике предполагаемые последствия появления зомби выглядят столь ужасающими, этому сценарию следует посвятить больше стратегического планирования. Вполне возможно, что любые планы противодействия зомби рассыплются при первом же контакте с неживым врагом.18 Тем не менее, сам процесс планирования может улучшить будущие политические меры.19 Если последнее десятилетие военных вторжений и учит нас чему-то, так это опасности проведения внешней политики, имея лишь поверхностные или поверхностные знания о возможных противниках. Традиционные инструменты государственного управления, такие как ядерное сдерживание, экономические санкции или дипломатические демарши, будут малоэффективны против живых мертвецов.* Зомби жаждут человеческой плоти, а не морковки или кнута. Глубокое знание зомби и возможной политической реакции на них необходимо для того, чтобы избежать как чрезмерной, так и недостаточной реакции.

Растущая популярность зомби сама по себе является еще одним поводом для дальнейшего изучения. Исследования показывают, что знакомство с паранормальными явлениями повышает вероятность того, что люди поверят в их существование.20 Такие убеждения обладают вирусным свойством - то есть воздействие убеждений других людей увеличивает вероятность принятия этих убеждений, независимо от их логического правдоподобия.21 По мере того как зомби проникают в массовую культуру, все больше людей начинают верить в их существование, бояться и страшиться их. Страх - это сильная эмоция, которая может оказать глубокое влияние на выработку политики по нескольким параметрам.22 Фобия живых мертвецов может привести к саморазрушительным политическим реакциям, подобно тому, как страх перед террористическими атаками заставил американских военных после 11 сентября применять пытки к заключенным в Абу-Грейб. Очевидно, что страх общества перед тем, что его сожрут плотоядные упыри, может быть развеян только с помощью тщательной научной работы.

Во многих отношениях международные отношения - это недостающее звено в большинстве обсуждений того, как справиться с восстанием зомби. В зомби-каноне угроза нежити обычно приобретает глобальный характер. Однако в этих историях отсутствует базовая основа мировой политики. В рассказах о живых мертвецах в качестве единицы социального анализа используются небольшие сообщества или семьи. Влияние национальных правительств или международных отношений почти не обсуждается - хотя логика подсказывает, что живые мертвецы должны вызывать какую-то политическую реакцию. Как отмечает Джонатан Мейберри, "в большинстве крупных произведений этого жанра предысторией являются военные, полицейские или гражданские силы".23 Проблема в том, что эти реакции либо игнорируются, либо быстро замалчиваются, чтобы перейти к апокалиптической части истории.24 Даже если официальные политические меры являются неоптимальными, они должны учитываться в наших ожиданиях того, как мир отреагирует, когда мертвые будут ходить по земле, и как будут выглядеть международные отношения после этого.

Далее следует попытка утолить постоянно растущий голод по знаниям о взаимодействии зомби и мировой политики. Увы, некоторые направления академических исследований просто неосуществимы. Комитеты по защите прав человека поставили бы серьезный барьер перед экспериментальными методами. Редкая природа вспышек зомби делает статистические подходы неприемлемыми. Тем не менее, существует множество возможных путей: разработка новой теоретической модели, опрос опытных политиков об их опыте работы с зомбиподобными сценариями, создание мощных компьютерных симуляторов или поиск других методов.

Однако, глядя на состояние теории международных отношений, быстро понимаешь отсутствие консенсуса относительно наилучшего способа моделирования мировой политики. Существует множество существующих парадигм, которые пытаются объяснить международные отношения. Каждая из них имеет свой взгляд на то, как зомби влияют на мировую политику и как политические акторы будут реагировать на живых мертвецов. Поэтому я решил выяснить, как существующие теории международных отношений предсказывают, что произойдет в ответ на вспышку зомби.* Что, согласно этим теориям, произойдет? Какие политические рекомендации следуют из этих теорий? В каких случаях прятаться и делать запасы будет правильной идеей?

Этот анализ полезен не только из-за возможной зомби-угрозы, но и как способ стресс-тестирования существующих теорий международной политики. Ученые, комментаторы и политические аналитики полагаются на дедуктивные теории как на когнитивное руководство в сложном мире. Чем больше наблюдательных следствий вытекает из этих теорий, тем больше их объяснительный рычаг по отношению к известным и неизвестным неизвестным.25 Одним из показателей объяснительного рычага является их способность предлагать полезные и контринтуитивные предсказания после экзогенных потрясений в системе. Несомненно, армия прожорливых живых мертвецов может быть отнесена к таким потрясениям.

Отрицатели зомби могут возразить, что, поскольку вероятность того, что мертвые восстанут из могилы и будут пировать на живых, минимальна, это занятие мало что даст для просвещения. При этом игнорируются способы, которыми меняется мировая политика, и необходимость того, чтобы наука о международных отношениях менялась вместе с ней. Традиционно международные отношения занимались взаимодействием между национальными государствами. Однако многие современные проблемы безопасности сосредоточены на нетрадиционных угрозах. Все большую озабоченность в мировой политике вызывает перетекание власти от целенаправленных акторов к силам энтропии.26 В самых важных отношениях плотоядные упыри являются примером для наглядного выражения озабоченности по поводу глобальной телесной политики. Зомби - идеальная угроза XXI века: они недостаточно хорошо изучены серьезными аналитиками, обладают протеиновыми возможностями, а вызов, который они бросают государствам, очень и очень серьезен.

Для подтверждения теоретических парадигм я буду опираться на два источника доказательств. Первый источник данных - это литература по социальным наукам, посвященная событиям, схожим с нападением нежити: пандемиям, катастрофам, биотерроризму и так далее. Прошлые реакции на катастрофические события могут дать нам информацию о том, как государства и негосударственные субъекты будут реагировать на присутствие оживших и прожорливых трупов.

Второй источник данных - вымышленные истории о зомби, существующие в популярной культуре. В последние годы политики полагаются на создателей вымышленных историй, чтобы получить представление о "нестандартных" сценариях угроз и их исходах.27 Аналогичным образом ученые, занимающиеся международными отношениями, вышли за рамки стандартных статистических анализов и сравнительных исследований конкретных случаев для проведения эмпирического анализа. Для проверки своих теорий эти ученые используют симуляции и агентное моделирование.28 В последние годы все большее распространение получает использование вымышленных историй в качестве источника данных для построения теории - в частности, ужасов и научной фантастики.29

Конечно, такой подход таит в себе некоторые опасности, которые следует признать с самого начала. Во-первых, повествования фильмов и художественной литературы могут быть искажены таким образом, что это может исказить наш анализ.30 Возможно, люди отреагировали бы на реальную ночь живых мертвецов совсем не так, как предполагают Джордж Ромеро или Макс Брукс. Эта возможность будет рассмотрена, но, как мы увидим, в зомби-каноне есть скрытая неоднородность. Существует достаточное количество вариаций традиционного нарратива об упыре, чтобы осветить каждую из основных парадигм международных отношений*.

Во-вторых, парадигмальный подход к объяснению сферы международных отношений имеет ряд недостатков. Некоторые могут утверждать, что парадигмальные дебаты принесли больше тепла, чем света. Предсказательная сила этих подходов не впечатляет.31 Другие ученые утверждают, что название различных теоретических подходов "парадигмами" придает им связность и завершенность, которых им не хватает.32 Как мы увидим, некоторые концепции одной парадигмы перетекают в другие, поскольку они опираются на схожие акторы и процессы.

Тем не менее, эти парадигмы помогают прояснить, что, по мнению различных теоретиков международных отношений, является важным в мировой политике. Признают это исследователи или нет, но все последовательные работы по международным отношениям исходят из некоторых парадигматических предпосылок. Теоретическая атака нежити может еще больше выявить, насколько разные подходы расходятся в своих предсказаниях. Однако, уклоняясь от некоторых внутренних теоретических споров, я полностью признаю, что совершаю некоторое концептуальное насилие над этими парадигмами. Справедливости ради следует отметить, что нежить, скорее всего, поступила бы гораздо хуже.

Прежде чем перейти к рассмотрению разнообразных предсказаний различных теорий международных отношений, необходимо рассмотреть несколько определений и отвлеченных понятий.

*Использование ядерного оружия, в частности, было бы катастрофической ошибкой в мире, кишащем зомби. Упырей невозможно отпугнуть, что лишает такое оружие единственной полезной черты. Ядерное оружие, несомненно, испепелит огромное количество зомби. Однако, в отличие от людей, нежить переживет любые радиоактивные осадки от ядерного взрыва. Действительно, зомби, несущие смертельные дозы радиации, будут представлять для людей двойную угрозу: смерть от радиации или оживление от укуса зомби. Если какое-либо правительство окажется настолько безрассудным, что нанесет первый удар, оно создаст единственную вещь, которая будет хуже, чем армия живых мертвецов: мутантную, радиоактивную армию живых мертвецов.

*Ограниченность пространства не позволяет более полно обсудить, как некоторые теории - например, марксизм или феминизм - справятся с упырями, поедающими плоть; похоже, у них будет больше объяснительных рычагов при анализе традиционных гаитянских зомби или зомби вуду. Обычно я призываю эти парадигмы сосредоточиться на упырях-людоедах, но в данном случае я насторожен. Говоря прямо, этот проект явно прочеловеческий, в то время как марксисты и феминистки, скорее всего, больше сочувствуют зомби. Для марксистов нежить символизирует угнетенный пролетариат. Если только все зомби не будут неживыми белыми мужчинами, феминистки, скорее всего, будут приветствовать постчеловеческое разрушение существующих патриархальных структур.

*Чтобы избежать бесчисленных противоречий, терзающих сообщество любителей зомби, я сосредоточусь на основных произведениях зомби-канона: фильмы Джорджа Ромеро, романы Макса Брукса и наиболее популярные произведения, вышедшие за последнее десятилетие.

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ЗОМБИ

Определения зомби варьируются от философского - человек, лишенный сознания, до антропологического - человек, похороненный, а затем воскрешенный колдуном. В соответствии с определением Общества по изучению зомби, я предпочитаю рассматривать зомби как биологически определяемое, одушевленное существо, вселяющееся в человека и желающее питаться человеческой плотью.1 Это определение расходится с этимологией слова "зомби" в западноафриканских и гаитянских ритуалах вуду. Эти ожившие трупы, однако, не представляют транснациональной угрозы безопасности - более того, эти "традиционные" зомби обычно описываются как самые послушные работники. Все современные произведения зомби-канона основаны на том виде упыря, который впервые появился в фильме Джорджа Ромеро "Ночь живых мертвецов" (1968). Поскольку они могут распространяться через границы и угрожать государствам и цивилизациям, именно плотоядные упыри должны вызывать озабоченность ученых и политиков, занимающихся международной политикой.

С точки зрения национальной безопасности, три соответствующих предположения о поведении зомби выглядят следующим образом:

1. Зомби жаждут человеческой плоти; они не будут есть других зомби.

2. Зомби нельзя убить, если не уничтожить их мозг.

3. Любой человек, укушенный зомби, неизбежно станет зомби.

Каждый современный зомби-повествователь придерживается этих правил. Эти критерии исключают некоторые из ur-нарративов, заложивших основу зомби-канона, такие как роман Ричарда Мэтисона "Я - легенда" 1954 года или фильм Дона Сигела "Вторжение похитителей тел" 1956 года.2 Тем не менее, любые зомби, удовлетворяющие этим правилам, окажут заметное влияние на международные отношения. В свою очередь, характер международных отношений повлияет на глобальный ответ на атаку плотоядных упырей.

ОТВЛЕКАЮЩИЕ СПОРЫ О ПЛОТОЯДНЫХ УПЫРЯХ

В каноне существуют значительные различия в возможностях зомби, и в сообществе исследователей зомби ведутся активные споры по поводу этих различий.1 В большинстве литературных произведений зомби не могут говорить и не сохраняют никаких признаков человеческой личности. Исключения составляют фильмы (Дэн О'Бэннон "Возвращение живых мертвецов", 1985; Роберт Родригес "Планета террора", 2007) и фантастика.2 В большинстве повествований в зомби могут превращаться только люди; во франшизе "Обитель зла", однако, это происходит и с собаками, и с птицами. Обычно считается, что среди ходячей нежити нет гендерных различий, но в последних фильмах встречаются необычные исключения.* Есть ли у зомби желания, выходящие за рамки поедания человеческой плоти, неясно. В большинстве повествований этот вопрос не обсуждается, но в итальянских фильмах о зомби 1980-х годов, а также в фильме Питера Джексона "Мертвые живы" (1992) есть предположение, что упыри вожделеют других упырей. Не существует единого мнения о том, как долго может существовать зомби, прежде чем разложиться. Очевидно, что в большинстве работ предполагается, что человек должен умереть, прежде чем превратиться в зомби, но большинство исследователей также считают "28 дней спустя" (2002) Дэнни Бойла и "28 недель спустя" (2007) Хуана Карлоса Фреснадильо частью канона. В этих фильмах "вирус ярости" не убивает зараженных, они просто превращаются в кровожадных маньяков менее чем за тридцать секунд.

Если проанализировать состояние литературы о зомби, то два самых острых разногласия касаются их происхождения и их возможностей. Это дает нам, как социологам, прекрасную возможность определить, оказывают ли специфические для зомби переменные - их происхождение и их скорость - драматическое влияние на международные отношения. Если одни и те же результаты сохраняются независимо от вариаций этих переменных, значит, они не важны как причинные факторы.

Самое большое разнообразие в рассказах о зомби - это история их происхождения: что заставило мертвецов оживать и охотиться на живых? Причины могут быть самыми разными - от внеземных, технологических, микробиологических до сверхъестественных. В фильме Джорджа Ромеро "Ночь живых мертвецов" (1968) предполагается, что возвращающийся космический зонд заразил Землю неизвестной доселе формой радиации. Технологии могут внести свой вклад в создание живых мертвецов. Стивен Кинг использовал компьютерный "импульс" в "Клетке".3 Во франшизе Resident Evil корпорация "Амбрелла" биологически создала "Т-вирус". Макс Брукс приписывает источник зомби вирусу Solanum, который в его романе 2006 года "Мировая война Z" берет свое начало на дне китайского водохранилища Three Gorges Dam.4 В романе З. А. Рехта "Чума мертвецов" (2006) вирус зарождается в центральной Африке.5 В фильме Джексона "Мертвые живы" укус суматранской "крысиной обезьяны" создает первую партию нежити. Рассказчик в фильме Рубена Фляйшера "Зомбилэнд" (2009) предлагает простое объяснение: "Бешеная корова стала бешеным человеком, который стал бешеным зомби".

В литературе также встречаются сверхъестественные объяснения. В романах Брайана Кина о зомби виновата демоническая одержимость; в фильме Ромеро "Рассвет мертвецов" (1978) дается самое знаковое объяснение в каноне: "Когда в аду больше не останется места, мертвые будут ходить по земле".* Для Майкла Джексона мертвые начинают ходить в своем маскараде по самой мутной из причин: зло "Триллера".

Очевидно, что единого мнения о том, что вызывает оживление трупов в плотоядные автоматы, не существует. Для наших задач эти разногласия отвлекают, но не имеют значения. С точки зрения внешней политики и национальной безопасности, главная причина для беспокойства о причинах появления зомби - это принятие превентивных мер и политики, которые позволят справиться с зараженными зомби юрисдикциями. Однако, как показывают антитеррористическая политика и политика национальной безопасности, масштабные инвестиции в профилактику не могут быть на 100 процентов надежными. Достаточно одного зомби, чтобы создать армию нежити.

К сожалению, сама множественность причинно-следственных механизмов делает профилактику маловероятной и непомерно дорогой.6 По-настоящему упреждающая доктрина потребует всеобъемлющего и драконовского списка политических мер. Вряд ли какое-либо правительство захочет и сможет заблокировать все соответствующие исследования в области биологических, ядерных и компьютерных технологий, контролировать и предотвращать любое религиозное вмешательство, которое может возбудить нежить, и отгонять зло Триллера. Даже могущественным правительствам не хватит ни прозорливости, ни возможностей заблокировать все возможные причинно-следственные механизмы, с помощью которых мертвые могут быть воскрешены.

Это особенно верно, если учесть, что в большинстве историй происхождения появление зомби скорее случайное, чем преднамеренное. Сложность мер предосторожности может увеличить вероятность того, что живые мертвецы будут преследовать человечество, повышая вероятность "обычной случайности".7 Например, усилия США по разработке мер противодействия биотерроризму фактически привели к увеличению запасов смертельных токсинов, что одновременно повышает вероятность несчастного случая, приводящего к непреднамеренному выбросу биотоксина во внешний мир.8 Однако в случае с биотерроризмом федеральное правительство, по крайней мере, могло бы сослаться на существование предыдущих атак, чтобы подтвердить эффективность превентивных мер. Без истории нападений зомби ни одно правительство не сможет провести анализ затрат и выгод, чтобы оправдать масштабную политику предосторожности.

Исследователей международных отношений меньше волнует причина появления зомби, чем их влияние на мировую политику. Говоря языком социальных наук, плотоядные упыри - это независимая переменная. Как выяснилось, создатели зомби-повествований во многом разделяют эту позицию. Показательно, что в этих историях обычно даются лишь отрывочные объяснения того, как появился на свет "зомби-ноль". Например, в "Ночи живых мертвецов" Ромеро дал причинно-следственное объяснение только после того, как на него надавили прокатчики фильма.9 Многие комментаторы верно подметили причину такой беспечности: действие этих историй всегда происходит после вспышки эпидемии, когда сама цивилизация находится под угрозой.10 Как и исследователей международных отношений, создателей зомби-повествований больше интересует, как живые мертвецы влияют на человеческие институты. Отсутствие консенсуса по поводу причин появления зомби может быть неприятным, но для наших целей оно не является проблематичным.

Еще более ожесточенный доктринальный спор касается того, насколько быстро могут двигаться зомби.11 Начиная с "Ночи живых мертвецов" Ромеро и заканчивая "Мировой войной Z" Брукса, живые мертвецы ходили, шаркали, ковыляли, ползли или спотыкались - но не бегали. В последних руководствах по выживанию среди зомби это подчеркивается.12 Брукс особенно категоричен, утверждая: "Зомби, похоже, не способны бегать. Самые быстрые из них передвигались со скоростью едва ли один шаг за 1,5 секунды: "Средний живой человек обладает ловкостью на 90 процентов выше, чем самый сильный упырь".13 Однако, начиная с фильма "28 дней спустя", идея "быстрых зомби" серьезно вошла в канон. В ремейке "Рассвета мертвецов" Зака Снайдера 2004 года зомби бегали на огромных скоростях. В "Зомбиленде" нежить распространялась, потому что была быстрее американцев, страдающих аэробикой. В фильме Томми Вирколы "Мертвый снег" (2009) замороженные нацистские зомби могли на большой скорости преодолевать сложную заснеженную местность. Потребность в скорости побудила Джорджа Ромеро опровергнуть идею быстрых зомби в "Дневнике мертвеца" (2008). Его главный герой уже в самом начале объясняет, что "мертвецы не двигаются быстро.... Если вы будете бежать так быстро, то у вас отвиснут лодыжки".

Эти дебаты явно оживили сообщество исследователей зомби, но, опять же, они в значительной степени не имеют отношения к вопросам международных отношений. Причина в том, что, независимо от того, медленно или быстро передвигаются пожирающие плоть упыри, чума нежити с огромной вероятностью пересечет границы. Если бы зомби могли передвигаться и заражать людей с большой скоростью, было бы практически невозможно сдержать их распространение в пределах одной страны или региона.14 Однако даже если зомби будут медленными, они вряд ли останутся в пределах одной страны. Медленно развивающаяся вспышка зомби повлечет за собой столь же медленную реакцию политики, и, как мы увидим в главе "Бюрократическая политика: Тянуть и тащить зомби", первоначальные ответы, скорее всего, будут содержать ошибки.

Кроме того, если верить зомби-канону, медленные зомби положительно коррелируют с более медленным инкубационным периодом. Зараженные в фильме "28 дней спустя" - быстрые зомби; когда они подвергаются воздействию вируса ярости, они "превращаются" менее чем за тридцать секунд. Зомби из фильмов Ромеро или "Войны миров Z" Брукса - медлительные; если их укусить, то им потребуется несколько часов или дней, чтобы стать частью живых мертвецов. Эффект зомбизма зависит от скорости передачи инфекции. Быстродействующие вирусы приводят к быстрым зомби, а медленно действующие - к зомби "старой закалки".

Если человеку требуется больше времени, чтобы умереть и превратиться в плотоядного упыря, значит, он может преодолеть большее расстояние от места заражения, оставаясь человеком. При наличии современной транспортной инфраструктуры зараженный человек может добраться из одного крупного населенного пункта в другой в течение двадцати четырех часов. Даже одна вспышка оживления трупов может стать глобальной. Кроме того, хотя чума зомби распространяется только через укусы или другие виды передачи жидкости, процент заражения составляет 100 процентов. Даже у таких мощных переносчиков болезней, как оспа или грипп, процент заражения значительно ниже.15 Поскольку зомби-зараза настолько сильна, ее трансграничное распространение практически не вызывает сомнений.

Следует подчеркнуть, что дискуссия о том, что быстрее, а что медленнее, имеет большое значение для других аспектов политики. Военная тактика, логистика эвакуации, политика в отношении беженцев и меры внутренней безопасности, необходимые для борьбы с быстрой вспышкой зомби, будут выглядеть кардинально иначе, чем с медленной. Однако в этой книге мы рассматриваем глобальные ответные меры. Как показывает рисунок 4, и быстрые, и медленные зомби приводят к одному и тому же результату - глобализации гхоулдома. Поскольку любая из разновидностей зомби приводит к проблеме международных отношений, мы можем отбросить каузальную значимость скорости как определяющего фактора в глобальных политических реакциях. Действительно, как показывает диаграмма "два на два" в таблице 1, ни происхождение, ни скорость зомби не имеют большого причинного значения.

Рисунок 4. Почему скорость не оказывает причинно-следственного влияния на

распространение зомби.

ТАБЛИЦА 1

Таблица 2×2, необходимая во всех политологических исследованиях

Отправной точкой нашего анализа является то, что живые мертвецы - явление транснациональное. Либо трупы оживают по всему миру, либо они распространяются из одного источника. В любом случае они представляют собой угрозу, которую все страны должны учитывать при разработке своей внешней политики и политики национальной безопасности.

И вот мы подошли к нашему главному вопросу: Что, согласно различным теориям международных отношений, произойдет, если по земле начнут бродить зомби?

*В фильме Джейка Уэста "Конура" (2009) токсин, вызывающий зомби, действует только на женщин. Фильм Джея Ли "Зомби-стриптизерши" (2008) предлагает интригующую идею о вирусе, который превращает мужчин в упырей, но дает женщинам возможность лучше понять философию Фридриха Ницше и сложности танцев на шесте.

*Интересно отметить, что объяснения Ромеро идут в противоположном направлении от остальной литературы о зомби. В целом жанр движется в сторону научных и псевдонаучных объяснений, связанных с вирусами, прионами и токсинами. Однако в своих фильмах Ромеро отошел от радиационной предыстории "Ночи живых мертвецов" (1968) в сторону более сверхъестественных объяснений. В более позднем фильме "День мертвецов" (1985) персонаж Джон отвергает идею научного объяснения, заключая просто: "Мы были наказаны Создателем. Он наслал на нас проклятие, чтобы мы могли посмотреть, каким был ад".

РЕАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ЖИВЫХ МЕРТВЕЦОВ

Существует множество разновидностей реализма,1 но все реалисты исходят из общего предположения, что анархия является всеобъемлющим ограничением мировой политики. Анархия означает не хаос или беспорядок, а отсутствие централизованной, легитимной власти. Независимо от того, во что верят ярые космополиты или теоретики заговора, мирового правительства не существует. Не имея монополии на применение силы в мировой политике, каждый актор должен принимать меры "самопомощи", чтобы обеспечить себе дальнейшее существование. Для реалистов главными действующими лицами являются те, кто может гарантировать собственное выживание, то есть государства. Так как сила - это ne plus ultra власти, акторами, с которыми считаются, являются те, кто обладает наибольшей способностью применять силу - государства, обладающие значительными вооруженными силами.

Большинство реалистов утверждают, что сочетание анархии и потребности в самопомощи создает повторяющиеся и устойчивые закономерности в международных отношениях. В мире анархии единственной валютой, имеющей значение, является власть - материальная способность противостоять давлению или принуждению, имея при этом возможность влиять на других. Если одно государство накапливает все больше и больше власти, у других государств появляется стимул балансировать против этого государства, чтобы не дать ему доминировать над всеми.2 Анархическая глобальная структура не позволяет правительствам полностью доверять друг другу, заставляя все государства руководствоваться исключительно собственными национальными интересами.

Поскольку все государства могут рассчитывать только на собственные ресурсы и возможности, реалисты весьма скептически относятся к способности международных институтов регулировать мировую политику. Государства будут учитывать распределение выгод, когда будут думать о сотрудничестве с другим игроком. Для реалистов, таких как Кеннет Уолтц, вопрос заключается не в том, "выиграют ли мы оба?", а в том, "кто выиграет больше?".3 Сотрудничество в форме балансирующих коалиций всегда будет преходящим и нестабильным. Как зомби всегда будут жаждать человеческой плоти, так и государства реальной политики всегда будут жаждать более благоприятного распределения возможностей. Когда во главу угла ставится забота об относительной выгоде, сотрудничество всегда будет эфемерным.4

Поскольку анархия является столь мощным ограничителем действий государства, реалистов не особенно интересует внутренняя политика других стран. Демократическая, автократическая или революционная форма правления оказывает лишь незначительное влияние на внешнеполитическую траекторию страны. Структура анархии настолько сильна, что в конечном итоге заставляет все государства придерживаться примерно одинаковых политических предпочтений - максимизации безопасности. Это не обязательно приводит к максимизации власти. Государства, которые становятся слишком могущественными, рискуют вызвать так называемую дилемму безопасности, то есть приобрести такую мощь, что другие страны решат сформировать балансирующую коалицию против растущей державы.5 Даже те ученые, которые верят в максимизацию мощи, допускают, что "останавливающая сила воды", скорее всего, удержит любое государство от глобального превышения полномочий.6 Реалисты признают, что иногда государства отклоняются от этих прогнозов из-за внутренних интересов.7 Однако когда это происходит, жесткая конкуренция системы заставляет этих акторов либо изменить свое поведение, либо увянуть быстрее, чем гниющий труп.8

Реалисты, как лазерный луч, фокусируются на международном распределении сил. Усиление и ослабление государств соответствует их влиянию на результаты мировой политики. Большинство реалистов полагают, что политика баланса сил действует как естественный регулирующий механизм. Теоретиков перехода власти, однако, волнуют отношения между самым могущественным государством - гегемоном - и потенциальными претендентами на его первенство в мировой политике. Если гегемон вытесняется восходящей державой, вероятность войны великих держав возрастает.9 Когда такая ситуация возникала в прошлом - от Спарты и Афин в Древней Греции до Великобритании и Германии перед Первой мировой войной, - мир становился полным неопределенности. В прошлом перспектива такого перехода власти часто провоцировала войны между великими державами. Если поднимающаяся держава сигнализирует о том, что у нее ревизионистские цели - другими словами, она хочет переписать правила мирового порядка, - то такой конфликт будет неминуем.

Как можно предположить из этого резюме, реализм имеет довольно антиутопический и желтушный взгляд на мир. Другими словами, реализм прекрасно чувствует себя во вселенной зомби - в частности, в мире фильмов Джорджа Ромеро. В оригинальном фильме "Ночь живых мертвецов" (1968) семь человек оказываются в ловушке в фермерском доме, окруженном плотоядными упырями. Несмотря на общую внешнюю угрозу, исходящую от зомби, люди внутри дома едва ли способны сотрудничать. Родственные узы мало что значат. Быстро создаются два отдельных суверенных образования (подвал и первый этаж), которыми управляют отдельные личности (Гарри и Бен).* Ресурсы - еда, доступ к информации, огнестрельное оружие - становятся предметом ожесточенного конфликта за распределение. Временные соглашения, разработанные для создания общественного блага - спасения и спасения - быстро разрушаются, когда происходят сдвиги в распределении власти.

Похожая динамика наблюдается в фильме Ромеро "Рассвет мертвецов" (1978). На этот раз группа выживших укрепилась в торговом центре. Несмотря на обилие ресурсов, главные герои делают все возможное, чтобы не допустить проникновения в торговый центр очередного скопления людей.* Когда банда байкеров прорывает их оборону, в ответ они открывают стыковочные отсеки, чтобы впустить больше зомби, чтобы занять внимание байкеров. В фильме Ромеро "День мертвецов" (1985) сотрудничество также нарушено - персонаж Сары в самом начале фильма жалуется, что "нас всех тянет в разные стороны". Неспособность людей сотрудничать в присутствии оживших трупов - общая тема, пронизывающая зомби-канон, так же как тщетность международного сотрудничества повторяется в реалистической интерпретации истории.

Как повлияет появление плотоядных упырей на мировую политику? Ответ реалистов прост и неожидан - международные отношения в основном не пострадают. Представителей этой парадигмы не впечатлит утверждение, что новая экзистенциальная угроза человеческому существованию приведет к каким-либо радикальным изменениям в поведении людей. Для них чума нежити станет лишь отголоском старых чум и катастроф. Болезни влияли на мировую политику, начиная с Черной смерти XIV века и заканчивая пандемией гриппа 1918-19 годов. В прошлом большинство этих чум просто повторяли существующие отношения власти. Поскольку более динамичные и могущественные общества выработали более сильный иммунитет к чуме, во время пандемий они получали большую долю относительной власти.10 Аналогичным образом, современные исследования показывают, что более богатые и могущественные общества лучше переносят стихийные бедствия, чем более слабые и бедные государства.11 Реалисты не видят причин ожидать, что эпидемия зомби будет отличаться по своим последствиям. Перефразируя Фукидида, можно сказать, что реальная политика зомби заключается в том, что сильные сделают все возможное, а слабые должны страдать от пожирания ожившими, прожорливыми трупами.

Конечно, даже реалисты признают некоторые изменения в глобальном распределении власти в результате оживления мертвецов. Некоторые правительства окажутся в более выгодном положении, чтобы дать отпор зомби, чем другие. Государства с более развитой инфраструктурой безопасности и связи смогут подавить внутренние восстания зомби и восстановить внутренний порядок, а также блокировать трансграничные вторжения зомби. У государств с низкой плотностью населения будет больше времени на адаптацию к присутствию нежити. Географическая изоляция не является гарантией защиты от зомби. Как показал Ромеро в "Земле мертвых" (2005) и Макс Брукс в своем романе "Мировая война Z" (2006), воду не остановить, потому что нежити не нужно дышать. Тем не менее, география все еще имеет значение. Некоторые географические особенности изменяют баланс между наступлением и обороной по отношению к внешнему нападению - другими словами, обороняться легче, чем наступать на определенных типах местности, таких как береговая линия или горные хребты.12 Реалисты ожидают, что страны с горными границами будут иметь больше шансов противостоять полчищам иностранных упырей, пожирающих плоть. Некоторые государства, несомненно, будут полностью захвачены живыми мертвецами.

Изменится ли при этом характер мировой политики? Не обязательно. Лучшие тактики и стратегии победы над зомби быстро распространятся по всей международной системе, независимо от этических и моральных последствий таких планов. Например, в "Мировой войне Z" стратегия национальной безопасности, распространившаяся по всему миру, берет свое начало в сценарии конца света южноафриканского правительства апартеида, предусматривающем тотальное восстание чернокожего населения.13 Эта стратегия предусматривает намеренное принесение в жертву некоторых населенных пунктов. Однако, учитывая остроту ситуации, она была быстро принята во всем мире.

Реалисты также предсказывают политику баланса сил, так не создаст ли призрак нежити балансирующую коалицию против всех упырей? Такую возможность нельзя исключать, особенно для теоретиков перехода власти. Если бы зомби появились, например, в центральной части Евразии, их способность быстро распространяться могла бы вызвать естественную балансирующую коалицию, призванную предотвратить распространение орд зомби по всему континенту. Если же упыри захватят значительный кластер государств и создадут достаточное количество новых упырей, может возникнуть динамика перехода власти. Зомби будут восприниматься как быстро растущая сила - и никто не станет отрицать, что их предпочтение человеческой плоти будет представлять собой радикально ревизионистские цели войны. Несомненно, будет предложена стратегия сдерживания как средство ограничения территориальной экспансии нежити.14

Однако большинство реалистов весьма скептически отнесутся к надежности универсального "антизомби-альянса". Во-первых, не менее вероятным исходом будет побег.15 В ситуации с "отступлением" государства воздержатся от активной борьбы с ордами зомби в надежде, что другие страны сделают грязную работу по поддержанию баланса вместо них. Поэтому даже если могущественное государство попытается собрать антизомби-коалицию, другие правительства могут присоединиться к такому союзу лишь номинально.

Во-вторых, малые государства-сторонники будут опасаться, что могущественные страны используют глобальную борьбу с зомби в качестве уловки для наращивания собственных возможностей и интересов. История прошлого дает некоторую поддержку этому предсказанию. В конце Второй мировой войны Советский Союз установил марионеточные правительства на своем театре военных действий, чтобы создать буферную зону между собой и западным альянсом. Даже в период пика холодной войны члены НАТО неоднократно конфликтовали по поводу масштабов и характера стратегического эмбарго, наложенного на коммунистический блок, поскольку некоторые члены западного альянса получали непропорционально большую выгоду от торговли с Советским Союзом.16 Аналогичная динамика наблюдалась и в ходе возглавляемой американцами "глобальной войны с террором". Соединенные Штаты пытались скоординировать глобальные усилия против всех негосударственных субъектов, применявших эту тактику. Другие страны ответили на это, добавив к ним группы, которые считались национальной угрозой, но не вполне подходили под определение террористов.17

Реалисты предсказывают аналогичную динамику в любом крестовом походе против зомби, только в еще более широком масштабе. В прошлом стихийные бедствия усугубляли уже существовавшие конфликты между людьми.18 Поэтому государства могут использовать угрозу, исходящую от живых мертвецов, для захвата новых территорий, подавления ирредентистских движений, сведения старых счетов или усмирения давних соперников. Китайская Народная Республика может использовать угрозу зомби, чтобы оправдать оккупацию Тайваня. Россия могла бы использовать тот же предлог для оправдания вмешательства в свое ближнее зарубежье; в "Мировой войне Z" конфликт позволяет Москве вновь поглотить Беларусь. Индия и Пакистан, вероятно, обвинят друг друга в неспособности контролировать проблему зомби в Кашмире.* Соединенные Штаты не устоят перед искушением использовать зомби-угрозу как стратегическую возможность. Насколько большой должна быть армия кубинской нежити, чтобы оправдать развертывание Восемьдесят второй воздушно-десантной? В конце концов, реалисты - особенно американские реалисты - несомненно, вспомнят предостерегающие слова бывшего президента Джона Куинси Адамса и предостерегут от поездки за границу "в поисках монстров, которых можно уничтожить".

Некоторые реалисты пошли бы дальше, утверждая, что в конечном итоге удобные союзы между людьми и зомби возникнут с такой же вероятностью, как и между людьми и зомби. Как уже отмечалось, многие зомби в каноне изначально обладают стратегическим интеллектом, что делает их более чем способными признать достоинства тактических соглашений с некоторыми людьми. Некоторые ученые, изучающие зомби, могут возразить, заявив, что плотоядные упыри не могут ни говорить, ни развивать стратегическое мышление. Однако даже если бы это было не так, реалисты указали бы на зомби Ромеро в качестве эмпирической поддержки. Даже в "Ночи живых мертвецов" упыри Ромеро демонстрировали способность использовать инструменты.* В каждом из его последующих фильмов нежить становилась все более когнитивно сложной. Зомби-персонажи Баб из "Дня мертвецов" и Большой папочка из "Земли мертвых" были нарисованы более симпатичной кистью, чем большинство человеческих персонажей. И Баб, и Большой Папочка научились пользоваться огнестрельным оружием. Баб мог говорить, выполнять простые задания и контролировать импульсы, то есть воздерживаться от поедания понравившегося ему человека. Большой Папочка и его когорта нежити создали иерархическую структуру власти, способную к тактическому и стратегическому обучению. При этом они захватили хорошо укрепленный человеческий редут и убили его самого могущественного лидера. Чтобы представить себе зомби-артиллериста, защищающего эти действия в Организации Объединенных Наций, потребуется лишь самый слабый когнитивный скачок.

К концу "Земли мертвых" главный герой-зомби и главный герой-человек признают негласную договоренность оставить друг друга в покое. Это вполне соответствует реалистической парадигме. Чтобы выжить и процветать, зомби должны избегать потери мозгов; как и люди, они также должны приспособиться к суровым условиям анархии в мировой политике. Хотя поначалу некоторые возникающие правительства зомби могут проводить радикальную античеловеческую политику, анархическая система в конечном итоге приведет к умеренности взглядов.19

В мире изощренных зомби возможны союзы между человеческими государствами и государствами-зомби. Действительно, любое правительство, попытавшееся создать грандиозную коалицию, нацеленную на борьбу с нежитью, сразу же столкнется с дилеммой безопасности. Государства с реальной политикой могли бы использовать любое движение в сторону идеалистической глобальной войны с зомби, создавая временные союзы по удобству с появляющимися правительствами упырей. Более пассивной стратегией было бы поощрение того, что Джон Миршаймер называет стратегиями "приманки и кровопускания" и "кровопускания".20 В этих случаях реалистичные государства попытаются разжечь конфликт между государствами, выступающими против зомби, и самими упырями, получая прибыль от относительных потерь, понесенных обеими сторонами.

Зомби могут защищать свои действия в Организации Объединенных Наций.

Реалисты выступают за невмешательство в то, как государства-зомби относятся к своему живому и неживому населению.* В итоге реалисты приходят к выводу, что между человеческими государствами и государствами-зомби нет особой внутренней разницы. В реалистической парадигме у людей есть врожденная жажда власти, а у зомби - врожденная жажда человеческой плоти. И то и другое - дефицитные ресурсы. Независимо от индивидуальных особенностей, внутренних институтов или вариаций в желании получить живую плоть, и люди, и зомби подвержены одному и тому же мощному ограничению - анархии. В условиях анархии оба типа акторов будут заниматься стратегическим оппортунизмом для продвижения своих интересов. Таким образом, фундаментальный характер мировой политики останется неизменным. В итоге реалисты предостерегли бы человеческие правительства от траты значительного количества крови и сокровищ на участие в далеких авантюрах против зомби, особенно крови.

*Бен говорит Гарри: "Если ты останешься здесь, то будешь выполнять мои приказы!"

*Пока банда байкеров бесчинствует в торговом центре, Стивен бормочет: "Это наше. Мы взяли его. Он наш". Затем он начинает стрелять в байкеров.

*В "Мировой войне Z" неспособность Пакистана справиться с нашествием зомби приводит к военному конфликту с Ираном.

*Самый первый зомби, которого мы видим в "Ночи живых мертвецов", использует камень, чтобы проникнуть в машину Барбары.

*Некоторые реалисты, несомненно, предостерегают от того, что "человеческое лобби" способно ослепить правительства, отвлекая их от национальных интересов.

РЕГУЛИРОВАНИЕ НЕЖИТИ В ЛИБЕРАЛЬНОМ МИРОВОМ ПОРЯДКЕ

Как и в реалистической парадигме, существует множество разновидностей либерализма.1 Тем не менее, все либералы разделяют общее убеждение: сотрудничество все еще возможно в мире анархии. Либералы смотрят на мировую политику как на игру без нулевой суммы. Взаимное сотрудничество по разным вопросам - от международной торговли до нераспространения ядерного оружия и профилактики заболеваний - может принести глобальные общественные блага в огромных масштабах. Эти блага не всегда распределяются равномерно, но они делают всех участников лучше, чем они были бы в отсутствие координации политики. Поэтому у основных участников мировой политики есть стимул реализовывать выгоды, которые дает долгосрочное взаимное сотрудничество, и избегать издержек, связанных с взаимным отступлением.

Либералы не верят, что в мировой политике всегда достигаются результаты, основанные на сотрудничестве. В некоторых случаях предпочтения могут настолько расходиться, что компромисс или сделка между акторами невозможны. Даже если сделка с ненулевой суммой возможна, стимул к реализации этих выгод не гарантирует, что сотрудничество состоится. Выгоды, получаемые в результате сотрудничества, часто не исключаются - другими словами, любой человек получит выгоду от широкого сотрудничества, даже если он сам не будет сотрудничать. Например, если отважная группа выживших придумает способ уничтожить чуму нежити, все люди получат выгоду, независимо от того, помогали они им или нет. Это создает проблему "свободного наездника", как показывает структура вознаграждения в таблице 2. Загадка для либералов заключается в том, что, хотя результат взаимного сотрудничества лучше, чем результат взаимного отступления, каждому лучше в ситуации, когда он может отступить в одностороннем порядке. Поскольку все участники имеют одинаковые стимулы, результатом может стать "трагедия общин" - все дезертируют, хотя всем выгоднее сотрудничать.2

Однако ситуация не безнадежна. Либеральная парадигма предлагает множество стратегий преодоления трагедии общего пользования.3 Условия, удлиняющие тень будущего, повышают вероятность сотрудничества. Чем длиннее временной горизонт, тем больше выгод от взаимного сотрудничества по сравнению с мимолетными выгодами от халявы. Если актор рассчитывает, что он будет существовать еще какое-то время, то стратегии реагирования, которые наказывают за отказ от сотрудничества, но хорошо играют с "хорошими" акторами - например, tit-for-tat - могут поддерживать многостороннее сотрудничество в долгосрочной перспективе.

ТАБЛИЦА 2 Игра «Трагедия общины»

Другие уловки могут увеличить выгоду от сотрудничества и уменьшить выгоду от дезертирства. Экономическая взаимозависимость снижает стимул к дезертирству, увеличивая разрыв в выгодах между миром коллективных действий и миром взаимного недоверия.4 Правительства будут менее склонны к мошенничеству в краткосрочной перспективе, если будут знать, что это означает потерю выгод от торговли в долгосрочной перспективе. Многосторонние институты, осуществляющие мониторинг и распространяющие информацию, могут гарантировать, что обман будет обнаружен и наказан.5 Институты убеждают всех участников в том, что они придерживаются единых правил игры, и разъясняют, как и когда эти правила будут нарушены.

Наконец, демократические страны с большей вероятностью будут сотрудничать друг с другом. Либералы полагают, что демократические страны с большей вероятностью будут иметь схожие предпочтения, что облегчает сотрудничество. Что еще более важно, внутренние законы и институты дают демократиям средства для принятия на себя обязательств по международным соглашениям.6 Либералы допускают, что гоббсовская война всех против всех, предсказанная реализмом, может произойти, но только при очень экстремальных условиях.7 Мир экономической взаимозависимости, демократических правительств и международных институтов должен способствовать широкому многостороннему сотрудничеству.

На первый взгляд, либеральная парадигма плохо подходит для жанра, специализирующегося на зомби-апокалипсисах. Действительно, трагедия либерализма во вселенной с зомби заключается в том, что некоторые из его основных постулатов ускорили бы распространение плотоядных упырей. Либералы выступают за открытую глобальную экономику, чтобы стимулировать сложную взаимозависимость и создать стимулы для сотрудничества правительств. Так же как открытые границы способствуют миграции народов и пандемиям, они будут способствовать трансграничному распространению как нежити, так и инфицированных людей-носителей.8 Резко контрастируя с реализмом, либеральные политические рецепты, похоже, усугубляют первые стадии угрозы зомби. Поэтому неудивительно, что многие критические теоретики приравнивают бесконтрольное распространение зомби к бесконтрольному распространению самого капитализма9.9

Либералы также признают, что сотрудничество с зомби практически невозможно. Трудно придумать санкции, которые заставили бы зомби сотрудничать. Расхождение в предпочтениях также слишком велико. Припев песни Джонатана Коултона "Re: Your Brains", написанной с точки зрения зомби, лучше всего отражает непримиримую природу позиции зомби на переговорах:

Все, что мы хотим сделать, это съесть ваши мозги.

Мы же не неразумные, никто не собирается есть ваши глаза.

Все, что мы хотим сделать, это съесть ваши мозги.

Мы зашли в тупик; возможно, нам стоит пойти на компромисс:

Если вы откроете двери

Мы все придем в дом и съедим твои мозги.

Если это представляет собой позицию зомби на переговорах, то либеральное предположение о сделке с ненулевой суммой не выполняется. Как видно из таблицы 3, в игре "Трагедия зомби" доминирующей стратегией для зомби является поедание людей. Стратегии "синица в руках" не работают. Ни сотрудничество, ни координация действий с живыми мертвецами невозможны.

Второй взгляд показывает, что либеральная парадигма все еще обладает значительным аналитическим потенциалом. Романтические зомби-комедии - сокращенно ром-зомби-комы - содержат как имплицитные, так и эксплицитные элементы либерализма. Фильм Рубена Фляйшера "Зомбилэнд" (2009) посвящен выработке и соблюдению четко сформулированных правил выживания в кишащем зомби ландшафте. Его главный посыл, помимо необходимости кардиотренировок, заключается в том, что разрозненные люди должны быть уверены друг в друге. Персонажи фильма Эдгара Райта "Шон мертвецов" (Shaun of the Dead, 2004) сотрудничают друг с другом гораздо больше, чем в любом из фильмов Джорджа Ромеро. В самом деле, перед кульминацией фильма персонаж Шона объединяет своих друзей и знакомых в зажигательной песне о либерализме: "Как однажды сказал Бертран Рассел, "единственное, что искупит человечество, - это сотрудничество". Думаю, сейчас мы все можем оценить актуальность этой фразы".

ТАБЛИЦА 3 Трагедия игры «Зомби»

Либеральная парадигма предлагает несколько интригующих предсказаний и объяснений того, как глобальная вспышка зомби может повлиять на мировую политику. Возможно, самым важным либеральным открытием является ответ на одну из самых больших загадок в изучении зомби - неспособность упырей когда-либо нападать друг на друга. В фильме Ромеро "Рассвет мертвецов" (1978) ученый замечает, что среди нежити "нет разделений". Даже те, кто заражен "вирусом ярости" в фильме Дэнни Бойла "28 дней спустя" (2002), направляют свою ярость только на людей, но не на своих собратьев-зомби. Мы предполагаем, что у зомби нет желания есть друг друга, но удивительно, что они не ополчились друг на друга при попытке разделить человеческую тушу - особенно когда человеческая плоть становится все более дефицитной. Однако, начиная с фильма Ромеро "Ночь живых мертвецов" (1968), зомби либо терпят компанию друг друга, либо активно сотрудничают, чтобы победить людей.

Почему? Либеральная парадигма дает простой и рациональный ответ: живые мертвецы имеют самую длинную из возможных теней будущего. Джон Мейнард Кейнс знаменито заметил, что "в долгосрочной перспективе мы все мертвы". В долгосрочной перспективе неживым все равно придется взаимодействовать друг с другом, и поэтому у них есть самые сильные стимулы к сотрудничеству.10 Если зомби держатся вместе, то людям грозит опасность держаться по отдельности.

Несмотря на пугающую степень солидарности зомби, либералы могли бы предсказать, что стимул для многостороннего сотрудничества между людьми также будет мощным. Распространение различных оживленных существ представляет собой классическую проблему отрицательной экстерналии экономической глобализации. Страны, получающие прибыль от торговли друг с другом, тем не менее вознаграждают третью сторону - плотоядных упырей, невольно способствуя их распространению. Поэтому государства будут относиться к зомби так же, как и к другим общественным бедствиям, возникшим в результате открытой глобальной экономики, таким как отмывание денег или болезни, передающиеся с пищей. Могущественные правительства будут создавать и укреплять международные институты, призванные контролировать их распространение. Действительно, угроза зомби затронет так много различных сфер жизни, что либералы предсказывают появление "комплекса режимов".11 Множество международных правительственных организаций, в том числе Совет Безопасности ООН, Всемирная организация здравоохранения и Международная организация по миграции, провозгласят ряд стратегий и протоколов, направленных на борьбу с существующими ордами зомби и предотвращение новых вспышек*. В конце концов, какая-нибудь организация объявит план действий "всеобъемлющей и комплексной стратегии дезомбификации", к которому придут все заинтересованные стороны мирового гражданского общества**.

Либеральные ожидания заключаются в том, что комплекс режимов по борьбе с зомби может значительно продвинуться в решении проблемы зомби. Общественные выгоды от уничтожения нежити с лица земли весьма значительны, что повышает вероятность значительной координации политики.12 Нежить попадет в категорию системных угроз - таких, как терроризм и глобальные пандемии, - в отношении которых государства осуществляют значимое трансграничное сотрудничество. Это предсказание также согласуется с ключевыми фрагментами литературы о зомби. В романе Макса Брукса "Мировая война Z" (2006) решение о переходе в наступление принимается после заседания Организации Объединенных Наций13.13 В соответствии с либеральным интернационализмом, Соединенные Штаты обеспечили необходимое лидерство и сильное чувство социальной цели, чтобы заручиться поддержкой.14

Насколько эффективными окажутся эти структуры глобального управления в борьбе с нежитью? Вопрос об эффективности режимов преследует исследователей международных отношений на протяжении десятилетий.15 Конечно, либеральные режимы безопасности, такие как НАТО или Конвенция о химическом оружии, имеют внушающий доверие послужной список.16 Способность режимов безопасности и здравоохранения отслеживать и быстро распространять информацию в эпоху мгновенных сообщений способствовала бы быстрой реакции на проблему зомби на ранней стадии. Глобализация, безусловно, способствовала технической и нормативной координации, необходимой для укрепления биобезопасности17.17 Как минимум, можно ожидать значительного отката и жесткого регулирования деятельности живых мертвецов, что примерно соответствует результатам "Мировой войны Z" Брукса или "Корма" Миры Грант (2010).18

Хотя макроситуация может показаться стабильной, она также будет несовершенной. В настоящее время режим трансграничного перемещения умерших уже имеет значительные лазейки.19 Даже если нынешнее международное право будет исправлено, зомби представляют собой тяжелое испытание для структур глобального управления. Они представляют собой наиболее сложную проблему управления - режим запрета20.20 Если не выследить и не уничтожить до неузнаваемости каждого упыря, повторное распространение нежити остается возможным. Международные режимы, призванные искоренить болезни, демонстрируют трудности, присущие этой задаче. С бедствием оспы удалось покончить, но лишь немногие другие болезни были полностью и окончательно искоренены.21 Сохраняющиеся СПИД, полиомиелит, малярия, туберкулез и огромное количество штаммов гриппа демонстрируют, с какими трудностями придется столкнуться международному режиму борьбы с зомби.

Либеральная парадигма предсказывает две существенные лазейки, которые могут образоваться в рамках глобального режима борьбы с зомби. Во-первых, некоторые страны могут не предоставлять своевременную информацию о вспышках зомби до тех пор, пока проблема не выйдет из-под местного контроля. Авторитарные страны часто не хотят признавать наличие кризисов в сфере здравоохранения из-за угрозы, которую такое признание может повлечь за собой для государственного контроля над обществом. Недемократические режимы с меньшей вероятностью будут инвестировать в общественные блага, необходимые для предотвращения или сдерживания катастроф.22 Это одна из причин того, что число жертв катастроф в авторитарных странах выше.23 Местные чиновники могут откладывать сообщение о вспышке зомби, опасаясь стать разносчиком плохих новостей. В развивающихся странах может не хватать инфраструктуры для обнаружения появления живых мертвецов. Они, несомненно, будут опасаться экономических последствий любой политической реакции крупной рыночной юрисдикции на объявленную вспышку плотоядных упырей.* Первоначальный отказ Китая своевременно, прозрачно и проверяемым образом уведомить остальной мир о случаях атипичной пневмонии является образцовым примером такого рода политической головоломки.24 Аналогичным образом Китай ведет себя и в "Войне миров Z" - доходит до того, что провоцирует кризис с Тайванем, чтобы замаскировать масштабы своей проблемы с зомби.25

Во-вторых, было бы неудивительно, если бы неправительственные организации (НПО), посвятившие себя защите живых мертвецов, препятствовали их искоренению. Способность НПО изменять структуры глобального управления является предметом определенных дебатов в науке о международных отношениях.26 Однако, как минимум, глобальное гражданское общество может повысить транзакционные издержки, связанные с реализацией правил глобального управления. По крайней мере, одна некоммерческая организация, выступающая за равенство зомби, уже существует - это британская организация "Граждане за права и равенство нежити".27 Создание более мощных групп активистов - "Зомби райтс уотч", "Зомби без границ", "Зомбэйд" или "Люди за этичное обращение с зомби" - несомненно, затруднит для ВЗО достижение полного искоренения.

Хотя эти подводные камни могут оказаться проблематичными, их не стоит преувеличивать. В результате атипичной пневмонии Китай продвинулся по кривой обучения; например, во время эпидемии H1N1 в 2009 году власти Пекина были гораздо более прозрачны.28 По мере того как страны адаптируются к проблеме пандемий, все меньше от них можно ожидать сокрытия растущей проблемы с нежитью. Даже если многосторонние решения окажутся неадекватными, либералы предполагают появление "министоронних" или региональных организаций, которые будут выступать в качестве поддержки. Соединенные Штаты, вероятно, отреагируют на неудачу ВЗО созданием Североамериканского соглашения по борьбе с зомби, чтобы решать проблему на региональном уровне. Аналогичным образом, можно ожидать, что Европейская комиссия выпустит "мать всех директив", чтобы справиться с проблемой.* Ассоциация государств Юго-Восточной Азии, Меркосур, Лига арабских государств и Африканский союз не останутся в стороне. Большая часть мирового гражданского общества также вряд ли будет сильно возражать против уничтожения нежити. Права зомби, скорее всего, станут одним из тех вопросов, которые более влиятельные НПО не станут включать в свою повестку дня, опасаясь вызвать усталость доноров или политическую реакцию.29

Либеральная парадигма предсказывает результат, который будет несовершенным и уязвимым для политической критики с течением времени - примерно как Европейский союз в его нынешней форме. При этом ожидается, что система будет функционировать достаточно хорошо, чтобы уберечься от призрака полного зомби-апокалипсиса. Вспышки зомби, несомненно, будут иметь место. Квазипостоянные гуманитарные миссии по борьбе с зомби под эгидой ООН, вероятно, потребуются в государствах, потерпевших крах. Либералы признают, что окончательное уничтожение плотоядных упырей маловероятно. Однако сведение проблемы зомби к одной из многих управляемых угроз станет вполне предсказуемым результатом. Если воспользоваться лексиконом либералов, большинство правительств будут убивать большинство зомби большую часть времени.

*Учитывая, что зомби подпадают под категорию генетически модифицированных организмов, Европейский союз немедленно прибегнет к Картахенскому протоколу по биобезопасности в качестве основного механизма регулирования трансграничного перемещения реанимированных мертвых тканей.

**Это либеральное предсказание в значительной степени зависит от того, смогут ли первоначальные политические меры смягчить распространение упырей. Если лица, принимающие решения, придут к выводу, что никакие действия не смогут остановить распространение нежити, то тень будущего исчезнет; либералы предскажут, что акторы будут придерживаться стратегии отказа от сотрудничества в конце игры. В этот момент уместным ответом будет прятаться и делать запасы.

*Эта проблема не ограничивается развивающимися странами. Если бы плотоядные упыри были обнаружены, последовали бы два немедленных и очевидных прогноза: Европейский союз ввел бы полный запрет на британскую говядину, а Япония и Южная Корея - аналогичный запрет на говядину США.

*Обсуждение того, как будет проходить зомбирование в рамках Европейского союза, выходит за рамки данного текста. Однако нет сомнений в том, что это было бы болезненно.

НЕОКОНСЕРВАТИЗМ И "ОСЬ ЗЛА" МЕРТВЫ

В американском внешнеполитическом сообществе неоконсерваторы, или "неоконы", рассматриваются как аналитически отличные от реалистов или либералов. Большинство исследователей международных отношений рассматривают неоконсервативную внешнюю политику как меланж либеральных и реалистических постулатов, но некоторые считают, что этот подход представляет собой совершенно иную парадигму.1 С одной стороны, неоконсерваторы согласны с либералами в том, что демократический мир имеет большое значение. Как и либералы, неоконсерваторы считают, что мир демократий был бы более безопасным глобальным порядком.2 Они принимают идею о том, что демократии не будут воевать друг с другом - следовательно, мир будет более безопасным, если в нем будет больше демократий. Неоконы также согласны с либеральными интернационалистами в том, что американская гегемония способствует установлению более справедливого мирового порядка.

С другой стороны, неоконсерваторы разделяют скептическое отношение реалистов к международным институтам.3 Неоконы презирают многосторонние институты как ницшеанское оружие слабых и коварных.4 Международные институты и международное право сдерживают демократические страны только потому, что они придерживаются верховенства закона. Деспотичные государства выигрывают от циничного принятия многостороннего подхода в теории, но не на практике. Неоконсерваторы не доверяют внешнеполитическим намерениям авторитарных стран. Они также с опаской относятся к способности демократических государств сохранять бдительность в таком опасном мире. Как и классические реалисты, неоконсерваторы опасаются ослабляющего влияния демократии на практику внешней политики.5

Американские неоконсерваторы очень быстро распознают угрозы и конфликты. За последнее десятилетие они сформулировали множество таких угроз американскому образу жизни - в том числе исходящих от России, Китая, Ирана, Северной Кореи, Аль-Каиды, ислама, Европейского союза и Организации Объединенных Наций.6 При условии, что масса других возможных экзистенциальных угроз не отвлекает их внимание, можно было бы ожидать, что неоконсерваторы обнаружат угрозу зомби на ранней стадии*.

Ответ неоконсерваторов на восстание нежити был бы простым и прямым. Зомби - это экзистенциальная угроза, более серьезная, чем любое столкновение цивилизаций. Перефразируя Роберта Кагана, можно сказать, что люди - с Земли, а зомби - из ада.7 Ни приспособление, ни признание не будут приемлемыми вариантами. Зомби ненавидят нас за наши свободы - в частности, за нашу свободу воздерживаться от поедания человеческой плоти. Как объясняет один из зомби в фильме Дэна О'Бэннона "Возвращение живых мертвецов" (1985), упыри едят мозги, потому что это единственное, что облегчает боль от того, что ты мертв.

Неоконсерваторы посмеются над реалистическим утверждением, что зомби - это такой же игрок в мировой политике, как и любой другой, а также над либеральным утверждением, что структуры глобального управления смогут справиться с угрозой зомби. Вместо этого эта школа мысли рекомендовала бы агрессивный и милитаризованный ответ, чтобы обеспечить дальнейшую гегемонию человеческой расы. Вместо того чтобы ждать, пока упыри сами придут к ним, неоконсерваторы рекомендуют проактивные варианты политики, которые ведут борьбу с нежитью. Они предпочли бы вооруженное вторжение в центральный регион, пострадавший от зомби. Развертывание вооруженных сил на территории, зараженной упырями, послужит двум целям. Во-первых, это послужит "мухобойкой", отвлекая зомби от расширения их владений. Во-вторых, такое применение силы в конечном итоге позволит очистить болото от немертвой угрозы.

Предпочтения неоконсерваторов в отношении зомбирования основаны на революции в военном деле, позволяющей одержать быструю победу.8 Основываясь на этой военной доктрине, неоконсерваторы рекомендуют полагаться на высокотехнологичные боевые тактики с большим упором на воздушную мощь и спецназ, чтобы шокировать и заставить живых мертвецов подчиниться. Жесткая неоконсервативная позиция утверждает, что использование американской силы создаст новую реальность, в которой зомби сами будут стремиться вырваться из неживого состояния и вернуться в человеческое сообщество.9 Умеренные неоконсерваторы придерживаются более тонкой позиции; они считают, что после создания человеческого форпоста в центре зараженной зомби территории люди в соседних странах, пораженных зомби, воспрянут духом и освободятся от своих неживых угнетателей. Все неоконсерваторы приветствовали бы крестовый поход против нежити как достойный воинского духа и национального величия, воплощающих лучшие добродетели, которые может предложить Америка.10

К чести неоконсерватизма, его доктрина согласуется с существующими работами о том, как лучше всего реагировать на угрозу зомби.11 Война против зомби, безусловно, была бы войной против самого зла.12 Однако другие элементы неоконсерватизма могут подорвать долгосрочную жизнеспособность их первоначальных планов. Например, неоконсерваторы часто исходят из того, что все противники являются частью единой оси или альянса злобных врагов. Конечно, это предположение работает, если ограничиваться зомби, но вряд ли неоконсерваторы остановятся на этом. Из-за враждебности неоконсерваторов к авторитаризму они будут склонны рассматривать зомби и деспотов как часть одной и той же всеобъемлющей угрозы. Они неизбежно определят ожившие трупы как часть большой Четвертой мировой войны против так называемой Оси Зловещих Мертвецов, в которую могут входить Иран, Сирия, Хезболла, Хамас, Аль-Каида, Китай и Россия, а также объединенные армии нежити.13 Расширение списка врагов саботирует любую попытку широкомасштабной коалиционной войны, препятствуя военной эффективности в глобальной войне с зомби.

Кроме того, военная доктрина "шок и трепет" в сочетании с небольшим количеством сил на земле окажется губительной в военной кампании против нежити. Как недвусмысленно заметил Брукс в "Мировой войне Z", эта доктрина, скорее всего, будет иметь нулевой эффект на зомби: "Что делать, если враг не может быть шокирован и потрясен? Не просто не сможет, а биологически не сможет?".14 На самом деле, такая стратегия лишь спровоцирует новую волну плотоядных упырей. Если верить истории, первоначальные оккупационные силы будут выведены слишком быстро. В долгосрочной перспективе военные силы, скорее всего, будут втянуты в затяжное и кровавое восстание нежити. Коренное человеческое население быстро потеряет веру в способность американских военных справиться с полчищами зомби.

Масштабное увеличение численности войск и материальных средств для расчистки и удержания свободных от зомби территорий - неоконсервативный подход к борьбе с плотоядными упырями в долгосрочной перспективе может принести скромные успехи. Однако затраты будут ужасающими. Провал стратегии наступления приведет к неизбежной и катастрофической политической реакции, как это было показано в фильме "28 недель спустя". Когда во второй половине фильма происходит вспышка зомби, военные быстро получают приказ стрелять на поражение, независимо от того, заражен человек или нет. Скарлет, сочувствующий армейский врач, объясняет военным ход мыслей в случае вспышки инфекции: "Все логично. Они выполняют "Красный код". Шаг 1: убить зараженных. Шаг 2: сдерживание. Если сдерживание не удается, то шаг 3: уничтожение". Увы, к концу фильма, несмотря на крайние меры, включающие пожарную бомбардировку Лондона, зомби-инфекция вырывается из карантина и распространяется на континентальную Евразию.

*Действительно, есть опасения, что первоначальным ответом неоконсерваторов на вспышку зомби станет повторное вторжение в Ирак по привычке.

СОЦИАЛЬНОЕ КОНСТРУИРОВАНИЕ ЗОМБИ

Конструктивизм - самая последняя парадигма международных отношений, получившая широкое научное признание. Как и в случае с реалистической и либеральной парадигмами, существует множество конструктивистских подходов.1 Однако конструктивистские подходы разделяют ряд основных предположений о мировой политике. Эти предположения и причинно-следственные механизмы вращаются вокруг двух центральных постулатов: социального конструирования реальности и важности идентичности для объяснения и интерпретации поведения на мировой арене.

Для конструктивистов важны материальные факторы, такие как экономическое богатство и военная мощь, но еще важнее то, как социальные структуры фильтруют и интерпретируют значение этих материальных возможностей. Например, зомби - не единственные представители социального мира, жаждущие человеческой плоти. Каннибалы, акулы и очень голодные медведи также будут охотиться на Homo sapiens, если у них будет достаточно возможностей и желания. Тем не менее, зомби воспринимаются как гораздо большая угроза для человечества. Почему? Есть материальные факторы, которые необходимо учитывать - насколько нам известно, медведи не могут превращать людей в медведей, кусая их. Однако конструктивисты утверждают, что это неполное объяснение. Зомби угрожают мощной человеческой норме - не пожирать друг друга ради пропитания или удовольствия - и поэтому вызывают большую обеспокоенность с точки зрения безопасности.

Конструктивисты утверждают, что транснациональные нормы являются мощным ограничителем действий в мировой политике. Например, ядерное оружие - самая мощная разрушительная сила в истории человечества, но оно не применялось в боевых действиях с 1945 года. Социальные конструктивисты утверждают, что со временем на его использование было наложено табу.2 В обществе люди обычно воздерживаются от нарушения важных социальных норм, поскольку не хотят подвергнуться остракизму со стороны своих сверстников. Ученые-конструктивисты утверждают, что этот эффект существует и в глобальном обществе; по большому счету, правительства хотят избежать остракизма со стороны других участников международного сообщества.3

Не менее важной для конструктивистской парадигмы является роль, которую играет идентичность в определении акторов и их предпочтений. Идентичность развивается или формируется через взаимное признание - авторитетные акторы считаются легитимными в международном сообществе не только благодаря самопризнанию, но и потому, что другие признают их легитимными. Акторы - включая государства, но не ограничиваясь ими - определяют себя, отчасти отличаясь от "других".4 Это дает всем акторам большее чувство онтологической безопасности, которое направляет их действия и убеждения в мировых делах.5 Поскольку зомби когда-то были людьми, ожившие, прожорливые трупы, питающиеся плотью, могут сделать людей более неуверенными в своей идентичности и в том, чем она отличается от жизнеспособных.

Значительные элементы зомби-канона имеют конструктивистскую направленность. Как отмечают культурные критики, ужас в фильмах о зомби исходит не от одного упыря, а от их постоянно расширяющегося сообщества.6 Другими словами, ужас усиливается, когда большая часть людей приобщается к путям нежити. Аналогичным образом, фильмы о зомби постоянно поднимают вопросы о различиях между упырями и людьми. Эти вопросы вызывают у главных героев-людей сильное беспокойство и иногда кошмары. Один из недавних культурных анализов жанра зомби отмечает: "Что примечательно во многих фильмах о зомби, так это то, что выжившие после чумы/аварии/вторжения инопланетян, вызвавшего инфекцию, делают так мало, чтобы отличить себя от зомби; это очень похоже на случай, когда как ты, так и я".7 В фильмах Джорджа Ромеро персонажи не могут обойтись без комментариев о сходстве между живыми и неживыми. Действия зомби и охотников на зомби в "Ночи живых мертвецов" (1968) едва отличимы друг от друга. И в "Рассвете мертвецов" (1978), и в "Дне мертвецов" (1985) персонаж-человек, рассуждая о зомби, просто заявляет: "Они - это мы".

Можно утверждать, что социальный конструктивизм лучше других парадигм подготовлен к тому, чтобы иметь дело с таким паранормальным явлением, как восставшие из могилы мертвецы. Как уже отмечалось ранее, конструктивисты занимались другими паранормальными явлениями, такими как НЛО. Однако применимость этих ранее существовавших теоретических аргументов к зомби остается под вопросом. Например, конструктивистское объяснение официальных опровержений внеземных пришельцев, предложенное Александром Вендтом и Раймондом Дювалем, основывается на представлении о том, что эти пришельцы обладают технологиями, превосходящими человеческие.8 Технологическое превосходство инопланетян подрывает антропоцентрическую природу человеческого мировоззрения. Поэтому НЛО остаются непризнанными, поскольку любое официальное признание поставило бы под угрозу суверенитет Homo sapiens на планете Земля. Хотя зомби обладают некоторым сравнительным преимуществом перед людьми в том, что они уже мертвы, их технологические возможности гораздо ниже. Действительно, аргументы Вендта и Дюваля нельзя распространить на вампиров, призраков, Элвиса Пресли или Лох-Несское чудовище - тем более на зомби. К сожалению, попытка дальнейшего развития этого специфического для НЛО варианта конструктивизма приведет к теоретическому тупику.

Тем не менее конструктивистская парадигма предлагает некоторые полезные прогнозы и политические рекомендации. Столкнувшись с экзогенным шоком в виде немертвых, конструктивисты, несомненно, заявят, что зомби - это то, что из них делают люди.9 Иными словами, в ответ на появление зомби может возникнуть целый ряд норм. Одним из возможных эффектов может стать гоббсовский сценарий "убей или будешь убит", в котором люди ополчаются друг на друга, а также на живых мертвецов. Некоторые исследования,10 а также большая часть канона о зомби делают вывод о том, что естественной реакцией на появление живых мертвецов будет паника, ведущая к настоящей анархии.

Большинство конструктивистов вместо этого считают, что более вероятным является кантовское "плюралистическое сообщество безопасности против зомби", в котором правительства совместно используют суверенитет и ресурсы для борьбы с угрозой нежити.11 Эмпирические исследования того, как люди реагируют на промышленные и природные катастрофы, позволяют предположить, что такой исход более вероятен, чем тот, который предсказан в творчестве Джорджа Ромеро.12 Ребекка Солнит отмечает, что "после землетрясения, взрыва или сильного шторма большинство людей проявляют альтруизм, срочно заботясь о себе и окружающих, незнакомцах и соседях, а также друзьях и близких. Образ эгоистичного, паникующего или регрессивно дикого человека во время катастрофы не имеет под собой реальной основы".13 Антропологические исследования также показывают, что только в условиях крайней нехватки ресурсов сообщества людей начинают ополчаться друг на друга.14

Это можно утверждать с еще большей силой, если источником катастрофы станут плотоядные упыри. Существование зомби может способствовать некоторой первоначальной онтологической безопасности, но со временем непримиримая природа зомби-угрозы должна вызвать у людей более сильное чувство коллективной идентичности - ведь у них нет врожденного принуждения к поеданию внутренностей живых.15 Это общее чувство идентичности должно, в свою очередь, способствовать большему ощущению онтологической безопасности. Действительно, для некоторых конструктивистов экзистенциальная опасность, которую представляют зомби, может стать тем экзогенным шоком, который необходим для преодоления националистических разногласий и создания мирового государства16.16

Чтобы подтолкнуть ключевых игроков к созданию плюралистического сообщества безопасности в ответ на зомби, конструктивисты предлагают две спорные, но конкретные политические рекомендации. Первым упреждающим шагом будет уничтожение всех копий почти всех когда-либо снятых фильмов о зомби. Намеренно или ненамеренно, конструктивисты утверждают, что последовательность повествования о зомби социально конструирует "мифы апокалипсиса". Как отмечает Фрэнк Фуреди, "переживание катастроф - крупных и мелких - это социальный феномен, который опосредуется через культурное воображение общества".17 Культурные нарративы, предполагающие панику, катастрофу и хаос, могут иметь реальные последствия.18 Если все ожидают, что восстание живых мертвецов вызовет панику и антиутопию, то эти неверные представления вполне могут привести к такому исходу. Зомби-канон подчеркивает собачий (или человеческий) характер зомби-апокалипсисов. Эти образы могут закрепиться как в элитарном, так и в массовом общественном восприятии. По крайней мере, институты безопасности должны субсидировать противоположные нарративы о стойкости перед лицом плотоядных упырей - то, что, не случайно, происходит в романе Макса Брукса "Мировая война Z" (2006).

Вторым политическим предложением будет социализация зомби в человеческой культуре. Джен Уэбб и Сэм Бирнард отмечают, что "зомби не являются социальными изолятами - похоже, они предпочитают жить в группах, в созданной социальной среде".19 В фильме Ромеро "День мертвецов" доктор Логан предположил, что зомби демонстрируют "голые зачатки социального поведения", что допускает возможность социализации их человеческим обществом. Это, безусловно, было целью их усилий по "обучению" Баба. Аналогично, в конце фильма Эдгара Райта "Шон из мертвецов" (2004) монтаж демонстрирует, как английское общество реинтегрирует оставшихся зомби в качестве участников игровых шоу, гостей дневных ток-шоу, работников супермаркетов и игроков в видеоигры. Это соответствует усилиям по социализации, за которые выступают ученые-конструктивисты. Если нежить научится вести себя так, как будто она снова человек, то конструктивисты будут считать, что они отказались от своей идентичности плотоядных упырей.

Эти политические рекомендации предполагают, что, как только зомби появятся на земле, люди смогут социализировать их до того, как они выйдут из-под контроля. Однако если возникнет критическая масса плотоядных упырей, то конструктивистская парадигма предложит совсем другое предсказание. Конструктивисты предсказали бы возникновение "каскада норм" в результате распространения живых мертвецов.20 Каскад норм функционирует как давление со стороны сверстников: если люди видят, как другие придерживаются определенного стандарта поведения, они с большей вероятностью также будут придерживаться этого стандарта. По мере того как все большая часть людей переходит на сторону нежити, оставшиеся люди будут испытывать значительное материальное и социальное давление, чтобы соответствовать зомби-практикам.

Мем конформизма часто встречается в каноне зомби. В "Мировой войне Z" Брукс отмечает существование "квислингов" - людей, которые вели себя так, будто они зомби. Как описал их один персонаж: "Эти люди были зомби, может быть, не физически, но ментально вы не могли их отличить".21 В фильме "Шон из мертвецов" главные герои практиковали шарканье и стоны, чтобы слиться с толпой. В фильме Рубена Фляйшера "Зомбилэнд" (2009) Билл Мюррей накладывает грим зомби, чтобы выйти на вечер. Даже если люди перенимают нормы поведения зомби, чтобы просто выжить, со временем эти действия начинают определять их личность.

Нормы становятся общепринятыми благодаря сочетанию большего количества людей и внутренней привлекательности самих практик. Если от мысли о том, что поедание живой человеческой плоти может быть привлекательным, можно отмахнуться, то другие составляющие образа жизни зомби могут быть привлекательными для многих людей. Живые мертвецы не чувствуют необходимости мыться, бриться или менять одежду - они также не оценивают себе подобных по внешнему виду. Зомби не делают различий по расе, цвету кожи, вероисповеданию, этнической принадлежности или сексуальной ориентации. Они всегда собираются в большие стаи. Они очень экологичны - зомби везде ходят пешком и питаются только органическими продуктами. Это описание точно отражает многие черты образа жизни типичного студента колледжа - агента перемен во многих обществах. Возможно, зомби обладают скрытыми резервами мягкой силы, заставляя людей желать того же, что и зомби.22 Если этот культурный авангард примет зомби-образ жизни, оставшиеся в живых люди в конце концов усвоят все зомби-нормы. К ним относятся гортанные стоны, шарканье и запах разогретой смерти. В итоге и социализированные люди, и зомби будут жаждать плоти нераскаявшихся людей. В этот момент концептуальная категория зомби не ограничивается ожившими трупами - она также является социальной конструкцией.

ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА: ВСЕ ЛИ ЗОМБИ-ПОЛИТИКИ ЛОКАЛЬНЫ?

Парадигмы международных отношений, обсуждавшиеся до сих пор, ориентированы преимущественно на системный подход*. Источником изменений и объяснений в мировой политике они считают взаимодействие государств и других глобальных акторов. При всей своей элегантности системный подход может упустить более тонкую борьбу за власть, происходящую в рамках внутренней политики. Структура внутренних институтов, состояние общественного мнения или констелляция давления групп интересов могут влиять на широкий спектр инициатив в области внешней политики и национальной безопасности. Как минимум, внутреннее давление может оказывать мощные ограничения на позиции лидера внешней политики в переговорах с другими игроками.1

Однако концептуальная трудность подходов, основанных на "втором образе", заключается в их неполной универсальности. Внутренние институты, культуры и взгляды варьируются от страны к стране, что затрудняет сведение к минимуму различий между странами. Сравните, например, реакцию на зомби в американских фильмах с реакцией британцев в фильме Эдгара Райта "Шон мертвецов" (Shaun of the Dead, 2004). Американцы, как правило, демонстрируют гораздо более яркие реакции, чаще используют ненормативную лексику и быстро и агрессивно реагируют на укусы соотечественников. Англичане склонны к более сдержанному поведению. Те, кого укусили зомби, предпочитают не сообщать об этом своим соотечественникам, опасаясь стать причиной беспокойства. Если Англия и Америка так по-разному реагируют на живых мертвецов, представьте себе, насколько разнообразными могут быть национальные реакции Индии, России или Китая.

Трудно создать последовательную и простую теорию, которая бы отражала неоднородность внутренней политики каждой страны.2 Чтобы облегчить эту проблему, в данном разделе мы сосредоточимся главным образом на американской внутренней политике. Соединенные Штаты считаются "слабым" государством, формирующим политику, поскольку федеральное правительство открыто для влияния со стороны общественных интересов.3 Поэтому влияние внутренних установок, интересов и институтов должно быть наиболее выраженным в Соединенных Штатах, что облегчает их наблюдение.

Может ли какой-либо аспект внутренней политики сыграть значительную роль в том, чтобы повлиять на глобальный политический ответ на появление зомби? На первый взгляд кажется, что внутренние институты, помимо исполнительной власти, не имеют особого значения для проблемы зомби. Появление живых мертвецов представляет собой непосредственную угрозу национальной безопасности. При столкновении с такой непосредственной угрозой исполнительная власть обладает всеми рычагами политики. Президент командует вооруженными силами, вызывает Национальную гвардию, ведет переговоры с другими странами и так далее. К добру или к худу, но противодействующие институты, такие как законодательные органы и суды, играют минимальную роль при выработке политики в режиме реального времени и управлении кризисом во время катастрофы.4 Если правительство разделено, и оппозиционная партия имеет явное большинство в Конгрессе, то законодательные органы могут ограничивать политическую автономию исполнительной власти во времени. Однако даже те ученые, которые подчеркивают роль влияния Конгресса, признают, что по-настоящему глобальный кризис временно усиливает автономию исполнительной власти.5 Плотоядные зомби, несомненно, считаются такой чрезвычайной ситуацией.

Теоретически, общественное мнение также не будет накладывать немедленных ограничений на действия исполнительной власти. Как минимум, можно было бы ожидать первоначального феномена "сплочения вокруг флага" в ответ на чрезвычайную ситуацию, вызванную зомби.6 Во время национального кризиса население будет решительно поддерживать своих национальных лидеров в знак патриотизма. Эффект может быть длительным. Исследования общественного мнения показывают, что американцы готовы нести потери и расходы, если они верят в серьезность угрозы национальной безопасности и вероятность победы.7 При условии, что первоначальные ответные меры по борьбе с зомби будут достаточно энергичными, ожидается, что избиратели вознаградят действующих лидеров большей политической поддержкой.8

Однако со временем общественные настроения могут наложить существенные ограничения на политику борьбы с зомби. Ученые, начиная с Адама Смита, отмечали, что массовая общественность будет считать местные проблемы гораздо более важными, чем беды иностранцев.9 В самом деле, обновим для наших целей критический отрывок из главы 3 книги 3 "Теории нравственных чувств" Смита:

Предположим, что великую Китайскую империю со всеми ее мириадами жителей внезапно поглотила чума нежити, и давайте подумаем, как бы подействовало на европейского гуманиста, не имеющего никакого отношения к этой части света, известие об этом ужасном бедствии. Прежде всего, я полагаю, он выразил бы глубокую скорбь по поводу несчастья этого несчастного народа, высказал бы множество меланхоличных размышлений о шаткости человеческой жизни, а также о нечестивой природе существования нежити после конца жизни. Он также, возможно, если он был человеком умозрительным, пустился бы в рассуждения о последствиях, которые это бедствие может произвести на торговлю Европы, а также на торговлю и бизнес всего мира в целом. И когда вся эта изящная философия была закончена, когда все эти гуманные чувства были однажды справедливо выражены, он продолжал бы заниматься своими делами или удовольствиями, отдыхать или развлекаться с той же легкостью и спокойствием, как если бы никакого происшествия не случилось. Самое легкомысленное несчастье, которое могло бы с ним случиться, вызвало бы более серьезное беспокойство. Если завтра он лишится мизинца, то не сможет заснуть сегодня ночью; но, если он никогда не увидит их, он будет храпеть с глубочайшей уверенностью над гибелью сотен миллионов китайских зомби, и неживое существование этой огромной толпы, очевидно, кажется ему менее интересным объектом, чем это ничтожное несчастье с ним самим. Однако если бы его палец откусил плотоядный упырь, тогда все ставки были бы сделаны.

Поэтому любые усилия по борьбе с проблемой зомби в глобальном масштабе должны сопровождаться активными действиями по борьбе с зомби внутри страны. Даже если это будет сделано, можно представить, как "усталость от зомби" будет влиять на общественную поддержку зарубежных операций.* Со временем общественные настроения, вероятно, отвернутся от постоянных, далеко идущих операций, которые влекут за собой большие затраты крови и сокровищ. Это будет справедливо независимо от внешнеполитических выгод таких операций. Как показывают последние данные общественного мнения, затяжной военный конфликт в сочетании с тяжелым экономическим спадом приведет к росту изоляционизма среди американских масс.10 Даже самый харизматичный главнокомандующий столкнется с ограничениями стратегии "давить на плоть" при общении с угрюмой американской общественностью.

Группы интересов могут влиять на внутреннюю и внешнюю политику государства по борьбе с зомби различными способами. Существуют группы, кровно заинтересованные в сдерживании уничтожения живых мертвецов. Наиболее заинтересованные в саботаже любой атаки на зомби стороны - это те, кто был укушен зомби, и их человеческие родственники. По определению, в момент укуса люди неизбежно становятся зомби. Этот факт может кардинально изменить их предпочтения. Такое изменение происходит во многих фильмах о зомби. В фильме Джорджа Ромеро "Земля мертвых" (2005) персонаж Чоло в самом начале фильма занимает самую воинственную позицию против зомби. Однако после того, как его укусили, он решает, что хочет "посмотреть, как живет другая половина". В фильме Питера Джексона "Мертвые живы" (2002), а также в фильмах Ромеро "Рассвет мертвецов" (1978) и "Выживание мертвецов" (2010) члены семьи скрывают своих неживых родственников от служб безопасности и военизированных формирований.

Очевидно, что скороспелые упыри и их родственники могут помешать реализации политики. Парадоксально, но неспособность принять меры на ранних этапах заставит правительства прибегнуть к более экстремальным мерам, что, в свою очередь, вызовет большую реакцию общественности. Начальные сцены фильма Ромеро "Рассвет мертвецов" наводят на мысль, что одной из причин выхода проблемы зомби из-под контроля является неприятие обществом жестких мер и рекомендаций правительства - военного положения, оставления частных домов и истребления неживых родственников, сгрызающих плоть с костей близких.

Скоропостижно скончавшиеся и их родственники могут помешать проведению политики, но они слишком разрозненная и эфемерная группа, чтобы сразу же повлиять на ее направление. Другое дело - оборонные подрядчики. Эти субъекты имеют значительную долю в распределении ресурсов, выделяемых на борьбу с зомби. Хотя идея единого, сплоченного зомби-индустриального комплекса кажется неправдоподобной, некоторые корпорации, работающие в сфере безопасности, несомненно, будут заинтригованы военным применением зомби. Во многих случаях - в фильмах "Возвращение живых мертвецов" (Дэн О'Бэннон, 1985), "Планета террора" (Роберт Родригес, 2007), "Зомби-стриптизерши" (Джей Ли, 2008) и франшизе "Обитель зла" - именно эти фирмы являются родоначальниками проблемы зомби. Даже если бы частные фирмы не были причиной угрозы нежити, они, несомненно, были бы заинтересованы в использовании возможностей для исследований и разработок, открывающихся в связи с оживлением мертвых человеческих тканей.

Структурная зависимость государства от капитала позволяет предположить, что в случае сохранения проблемы "зомби" эти фирмы могут наложить более серьезные ограничения на стратегии адаптации и смягчения последствий.11 Корпоративное давление на правительства с целью передачи функций обеспечения безопасности частным подрядчикам - разумеется, с выгодными контрактами - будет очень сильным.12 Сопротивление против ликвидации обычных крупных военных контрактов будет ожесточенным. Фармацевтические компании будут лоббировать массовые субсидии, пытаясь разработать лекарства и вакцины от нежити - даже если с медицинской точки зрения такие методы лечения будут маловероятны. Оборонные подрядчики будут сопротивляться стратегиям уничтожения, предпочитая подходы, позволяющие хранить и тестировать захваченных упырей. Если компании, расположенные в разных странах, будут придерживаться схожего подхода, это может спровоцировать разрушение доверия между государствами. Внутреннее плюралистическое давление может сорвать многосторонние усилия, направленные на то, чтобы упыри перестали питаться человеческой плотью.13