Terra nullius. Роман

Глава 5. Как Фарман разбил чужое сердце

Катя не могла заснуть, все ее тело зудело от осколков разбитого сердца, она долго плакала, пытаясь убедить себя, что все это ей приснилось. Катя перебирала каждую секунду, проведенную с Фарманом, как одежду, пытаясь-таки отыскать его любовь. Правда, теперь она ясно видела, что все, что притворялось ею, было на деле густым дегтем притворства. Сурьмой ее ожиданий. Зачем он тогда постоянно ошивается рядом? Уже какой год подряд он кружил вокруг, как навязчивая муха, заходя в ее комнату без стука, как отец или муж.

Последние месяцы он стал захаживать реже: в город переехали Ситара и Фатима, периодически он навещал и контролировал сестер. Обе девочки поступали в медицинский университет, и, как старший сын, Фарман был обязан блюсти честь семьи. Правда, они не поступили, им пришлось довольствоваться медицинским колледжем. В тот же город должен был приехать и Абдулла. Он недавно женился и собирался поступать на врача-хирурга. Все село бурно отмечало его свадьбу: казалось, что даже домашние курицы пляшут под свадебную зурну. Дом не только пропах ашом5, но и уподобился ему: белый, нарядный, украшенный изюмом – семейными фотографиями созревших плодов. Марал по случаю свадьбы надела платье для торжеств и сняла с головы белый платок для работы в саду. На шею она повесила неровные жемчужные зубы. В этот день ее руки, как и всегда, не знали покоя: раскладывали шах-плов, доставали соленья, раскладывали в хрустальные розетки варенье из белой черешни, начиненной молодыми грецкими орехами, разливали в кувшины компот из фейхоа. Ахмед тщательно отмыл черную пудру угля из-под ногтей, надел единственный свой костюм для торжеств с выразительными подплечниками, из-за чего он казался мальчиком в отцовском костюме, а не главой семьи. Ахмед плыл по двору их дома, вскинув руки, как крылья, пыль из-под его ботинок не успевала осесть, так быстро он двигал ногами. Ворота были открыты, через металлическую щель уже протиснулась гялин6 с фатой на голове, она растерянно озиралась из стороны в сторону, пытаясь найти жениха. Абдулла, высокий, крепко сложенный как гора, плотный, уже выходил из дверей родительского дома. Невесте казалось, что он больше дома и больше местной горы, его тело было красивым и могучим, как известняк. Ей нравилось его суровое, серьезное лицо, редко озаряемое улыбкой, его брови, похожие на сражающиеся войска. Она не волновалась: готовая отдать ему свое тело и свою судьбу, как дают садаку7 нуждающимся во время Рамадана. Марал, его мать, молча оглядывала новоприбывшую невесту тяжелым, как засов на воротах, взглядом.

Абдулла подошел к матери и повел танцевать: Марал, похожая на горного оленя, еле заметно раскачивалась из стороны в сторону, вскинув по сторонам длинные руки, покрытые шрамами от иголок. Вот она и дождалась свадьбы сына, невеста ей не очень нравилась: во-первых, не то чтобы она была красавицей, во-вторых, в ней чувствовалась настораживающая Марал дерзость. Но быть может, именно она и не даст слабину мужу. Абдулла всегда был слишком мягким, только сильная женщина, подобная Марал, смогла бы руководить его жизнью. К тому же совсем скоро и этот сын отправится в чужую землю: в Уральские горы, не знающие тандырного дыма и жаркого солнца. Единственное, что успокаивало Марал, – теперь все ее дети были в одном городе. Абдулле и Фарману было велено присматривать за Ситарой и Фатимой, им было велено не доверять свое тело мужчинам и получить образование. В конце концов, дети должны были получить образование. Абдулла должен был забрать вещи, новообретенную жену и домашнюю выпечку в жаркое тело тяжело вздыхающего поезда. Они едут в настоящий город, в котором, по словам Фармана, есть снег.