Теряя Контроль

Глава 15

На улице уже темно, когда я добираюсь до апартаментов. Мне становится интересно, не ушел ли он, но дверь в конце коридора открывается раньше, чем разъезжаются двери лифта. Йен стоит на пороге, руки сложены крест-накрест, а на сжатой челюсти поддергиваются мускулы. Его гнев меня смущает.

— Чего такой встревоженный? — бросаю я, проходя мимо.

Он следует за мной и резко хлопает дверью.

— Твоя мама сказала, что ты приходишь домой в десять, а на часах уже полпервого ночи.

Он хватает мой велосипед, и каждый из нас начинает его дергать в свою сторону. До меня очень быстро доходит, что лучше отпустить, иначе я просто окажусь на полу. Сдаваясь, выпускаю металлическую раму из рук и наблюдаю, как Йен вешает его на стену.

— А тебе какое дело? Ты, может, и похитил мою маму, но ты мне не указ… — осознавая, что весь его вид говорит об обратном, я делаю паузу, после чего более сдержанным тоном спрашиваю:

— Кстати, как она?

— Она уже спит, хотя и беспокоилась. Ей не нравится, что ты работаешь на Малкольма, — голос Йена звучит страдальчески, будто для него говорить нормальным тоном — непосильная задача. Я же из-за этого ощущаю толику удовольствия. — Мы звонили.

— В районе десяти зарядка на телефоне села. А вы, похоже, неплохо поладили.

Направляюсь на кухню и сразу же в поисках еды начинаю рыться в холодильнике, где полным-полно фруктов и овощей, но нет и намека на вчерашнюю великолепную тайскую кухню.

— А где остатки?

— Остатки? — не понимая, спрашивает он.

Мой желудок недовольно урчит, напоминая, что у меня уже давно не было крошки во рту.

— Ну, остатки тайской еды, которую ты заказывал?

Вопрос определенно сбивает Йена с толку.

— Зачем тебе старая тайская еда? В этом здании отличный сервис, тут есть шеф-повар, работающий двадцать четыре часа в сутки, — заявляет он, вытаскивая свой телефон. — Итак, что желаете на ужин?

Я, наконец, замечаю, что он избавился от своего мятого костюма и теперь стоит босой, одетый в джинсы и голубую футболку, настолько изношенную, что она больше напоминает белую.

«Еда, Тайни».

Желудок снова урчит.

— Сэндвич с запеченным сыром и томатный суп.

С приподнятыми от удивления бровями он все же делает заказ.

«Что за удивительное место?!»

Я подхожу к окну и смотрю на темный парк. Без солнечного света плотная листва выглядит довольно жутко.

— Как ты все это объяснил? — спрашиваю я, кивая головой в сторону гостиной. Мама, скорей всего, задала кучу вопросов об отдельной палате, девушке-волонтере и этой великолепной квартире с видом на Центральный парк.

— Сказал, что ты оказала мне услугу, — отвечает он, присоединяясь ко мне возле окна, — что это место уже несколько месяцев пустовало, а я придерживаю его лишь в качестве одолжения, пока не заселится хотя бы половина здания.

— Так продай ее.

— Продам. Вообще, риэлтор сегодня заходил, и он даже с твоей мамой познакомился. Она пообещала ему содержать квартиру в чистоте, и что, как только понадобится, вы освободите ее. Софи поняла, что апартаменты будет легче продать, если покупатели увидят, что в ней живут люди, нежели пытаться толкнуть абсолютно пустое и стерильное место, которое нельзя сбыть по каким-либо непонятным причинам.

— Ясно! — вполне разумные объяснения. — Полагаю, мне не стоит привыкать. И на сколько мы можем задержаться? — интересуюсь я, стараясь звучать не слишком разочарованной. То есть я провела весь день, пытаясь найти оправдание, дабы принять столь щедрое предложение, лишь только для того, чтобы узнать, что нас скоро отсюда вышвырнут.

Я отворачиваюсь от окна и задерживаюсь взглядом на мраморной столешнице и сверкающей белой стеклянной посуде. Здесь все настолько элегантное, что даже нержавеющая сталь была бы не к месту.

— Пока не найдешь свой собственный угол. С теми деньгами, что заплачу я, и теми, что будешь получать от Малкольма, тебе, скорей всего, удастся подобрать что-то нормальное и безопасное в отличие от той комнаты, где вы живете сейчас.

В это время в дверь звонят, и Йен уходит за моей едой. Не проходит и пятнадцати минут.

«Вот это сервис!»

— И зачем тебе эта подстраховка? — спрашиваю я, откусывая огромный кусок вкуснейшего сэндвича, после чего в мгновение ока съедаю половину.

— Боже, Тайни! Но почему ты во всем ищешь подвох? — он проводит рукой по волосам, которые выглядят, словно совсем недавно проиграли битву подушке.

— Боже, Йен! А с чего все должно быть по-твоему?

— Потому что так лучше.

Он наклоняется вперед и откусывает вторую половину сэндвича. Я бью его по руке, после чего Йен отступает, слизывая сыр с большого пальца. От этого вида у меня теплеет внизу живота.

— Какие мы самонадеянные!

Он лишь улыбается в ответ и указывает мне на тарелку; я доедаю в тишине. Откинувшись в кресле, я потягиваюсь и глажу свой живот, после чего рассеянно проговариваю:

— Я собираюсь выспаться сегодня.

Йен издает звук, что-то среднее между хрипом и кашлем:

— Очень на это надеюсь.

— Одна, — выдаю я, с укором глядя на него. — Но я хочу, чтобы ты объяснил мне, почему я вдруг стала сотрудником «Керр Индастриз». Ты, что, серьезно? Я думала, та работа не касается дел компании.

Вместо ответа на свой вопрос слышу другой:

— Как много у тебя было парней?

Столь нелогичное продолжение нашего разговора выбивает меня из колеи, поэтому мой ответ вырывается прежде, чем я могу остановить его:

— Всего несколько.

— А бывало ли у тебя такое чувство интуитивного притяжения, что ты не могла не думать о них? Настолько сильное, что они отвлекали бы тебя от важных встреч и деловых сделок, свиданий с другими людьми?

Мысль о наличии «других людей» обжигает мне горло будто кислотой, но у меня нет права ревновать Йена к другой женщине.

— То есть, ты хочешь сказать, что мой вид в шортах из спандекса постоянно отвлекает тебя?

— Возможно. А может это постоянное притяжение возникает потому что, чем больше я узнаю тебя, тем больше ты меня интригуешь.

Положив локти на стол и скрестив пальцы, Йен наклоняется ко мне.

— Тем самым бросая тебе вызов? — спрашиваю я, закатывая глаза и пытаясь сдержать смех, так как серьезный Йен является наибольшей угрозой для моего самоконтроля. Намного легче злиться на него, перечисляя все его диктаторские замашки в попытке контролировать меня. — Это же самая заезженная фраза пикаперов.

— Ты хоть знаешь, сколько человек на данный момент говорит мне «нет»? Пять. И никто из них со мной не спит. Не стану рассказывать печальных историй о том, как сложно встретить женщину, потому что вся соль не в этом. Вызов — это значит найти ту единственную, которая больше заинтересована в других вещах, чем в тех, что я могу ей дать.

— Серьезно? Только лишь из-за того, что ты рискуешь всем, чтобы получить свой доход. Очнись! Единственная причина, почему я здесь, — обвожу взглядом квартиру, — это деньги.

— Если бы я хоть на мгновение так подумал, тебя бы здесь не было, — возражает он.

— Думаю, твой член тебя обманул. Мои принципы не столь важны, когда дело касается денег.

— Отлично, — нетерпеливо отвечает Йен. Он разгибает пальцы так, словно хочет понять, как сильно они смогут сжать мою шею. — И что ты сделаешь ради денег? Как на счет того, чтобы подойти и сделать мне минет?

— Сколько? — вдруг опрометчиво спрашиваю я.

Его зеленые глаза загораются от гнева. Или от желания? Я точно не знаю, но выяснять совсем не хочется.

— А сколько просишь? — с презрением интересуется Йен.

Похоже, мы играем в вербальные «гляделки»: ни один из нас независимо от надвигающейся боли не собирается отклоняться от глупой намеченной цели.

Мы пристально всматриваемся друг в друга, воздух вокруг нас накален настолько, что я удивлена, почему еще ничего не взорвалось. Я начинаю подниматься со стула, а он садится и откидывается назад, широко расставляя свои накаченные ноги. Мы серьезно сделаем это? Я задерживаю дыхание и опускаюсь на колени между его ног. Наши глаза неотрывно смотрят друг на друга, и, хотя по ним я не могу прочесть его мысли, он в моих, наверное, видит лишь неверие.

В момент, когда мои руки касаются его коленей и начинают медленно скользить вверх по одетым в джинсы ногам, ко мне приходит осознание: как бы я его не хотела, но этот акт лишит нас всех шансов на что-то более чувственное и значимое. Вот она — та самая грань, которую я собираюсь пересечь, ведь если он заплатит мне за секс, я никогда не буду чувствовать себя равной ему. И я даже не уверена, что мои действия хоть как-то сексуальны.

Я понимаю — это борьба за контроль, но не отступлю, а если он решит продолжить и заплатит мне как шлюхе, значит, на этом всё. Возможно, после всего случившегося мы еще пару раз переспим, но это будет не более чем перепихон, и уж точно не то великое притяжение, о котором он недавно говорил. Да, может быть, я глупа, раз считаю, что его фразы — это отрепетированные подкаты, придуманные лишь для того, чтобы заставить меня сбросить свои трусики и прыгнуть к нему в постель.

И теперь, когда я стою на коленях, а мои руки на его бедрах подбираются все ближе к молнии, мне становится интересно, почему я вообще решила принять этот вызов. Я не добьюсь победы, так же как и нежности. О приятном тоже можно забыть, ведь всем правят лишь меркантильные чувства. Но я, кажется, не могу остановиться от затеи обидеть нас. Вдруг мне в лицо бьет вода, которая стекает мне на руки и его джинсы.

С приглушенным проклятием он наклоняется и, поднимая меня, сажает к себе на колени. Зарывшись головой в изгиб моей шеи, Йен одной рукой обхватывает меня за талию и притягивает к себе, а другой проводит по волосам, ладонью накрывая мой затылок.

— Не надо, не проси, — выдыхает он. — Я отдам их просто так.

Наслаждаясь его крепким телом, я обнимаю его в ответ и тихо вытираю слезы о его футболку. Мы оба понимаем, почему он останавливается.

Думаю, он — чудовище, но хочет стать только моим чудовищем, и я точно не ошибусь, если скажу, что приручила его. И вот мы сидим здесь — я на его коленях в его крепких объятиях — кажется, довольно долго, пока он не прижимает губы к моей шее. Решая, что хватит меня ругать за столь поздний приход, он поднимает меня на руки и несет в спальню. Возможно, он чувствует, что я ослабла, и мне пора поспать.

— Я, если что, умею ходить.

— Как и я, — начинает он меня слегка покачивать, будто я пушинка, хотя это не так. — Разве не замечательно, что мы оба физически здоровы?

Он кидает меня на кровать и начинает раздеваться.

Я устала, но пока не теряю бдительности.

— Стой! — останавливая, поднимаю руку.

На мгновение он замирает, но после пожимает плечами и полностью снимает футболку. В свете лампы его широкая грудь кажется позолоченной, почти янтарной. Будто следишь, как оживает древняя каменная статуя, и мне требуется слишком много усилий, чтобы не протянуть руку и не погладить участок волос на его груди и, следуя за сокровищами вниз, не коснуться края его изношенных джинсов. Когда он начинает расстегивать брюки, я словно пробуждаюсь от своего чувственного ступора.

— Что ты делаешь?

— Готовлюсь ко сну, — отвечает он непреклонно.

— Здесь? — задаю тупой вопрос.

— Да, — заявляет Йен, продолжая снимать джинсы. Он остается в серо-синих шелковых боксерах, облегающих его мужское достоинство. Он слегка возбужден, а формы, скрытые тканью, выглядят огромными. То ли от волнения, то ли от трепета, но, скорей всего, от того и другого, чувствую, как сжимается моя вагина.

— Обычно я сплю нагишом, но учитывая, что за этот долгий день мы оба устали, останусь в трусах.

— Ты не можешь лечь со мной, — слышу собственный писк. — Я к этому не готова.

— Мы просто будем спать, зайчонок, и ничего больше, — говорит он и направляется в ванную.

— Но… — умолкаю я. — Это все из-за того, что случилось недавно?

— Нет. — Он выходит из ванной с зубной щеткой во рту и, несмотря на пену и воду, договаривает:

— Я и так планировал сегодня спать вместе с тобой, — он исчезает, и я слышу, как он сплевывает и все смывает. — Если честно, я хотел бы продолжить с того момента, где мы остановились, но сейчас слишком поздно, а нам рано вставать.

Дверь закрывается, и до меня доходят звуки смывающегося туалета и воды из крана. Похоже, он закончил все свои ночные дела, связанные с чисткой зубов и походом по-маленькому. Мужчины. Как же все несправедливо.

Откидывая одеяло, он хлопает меня по заднице.

— Не огорчайся, зайчонок. Я планирую трахнуть тебя до наступления завтрашнего рассвета.

Словно оскорбленная девственница я выскакиваю из постели и прячусь в ванной. Здесь, по крайней мере, не ощущается его присутствие, а я слишком устала и поэтому сдаюсь. На мраморной стойке расположены все мои средства личной гигиены, начиная от мыла для лица и заканчивая моим тональным и увлажняющим кремами. Мой индикатор гнева настолько перегружен, что при виде всей этой косметики я лишь вздыхаю. Начинаю заниматься своими ночными делами, и они более продолжительны, чем у Йена. Я, наконец, выбираюсь из облегающего все тело спандекса. Душ принимать уже поздно, так что я просто хватаю мочалку и мою подмышки, а затем протираю между ног. Понимая, что забыла взять пижаму — старую, огромных размеров фирменную футболку команды «Giants», которую я стащила из дома Малкольма — я оборачиваюсь в полотенце и появляюсь перед Йеном.

— Где моя одежда?

— Возле ванной комнаты есть шкаф. Скорее всего, там. — Опираясь на одну руку, он наклоняется, и одеяло сползает, открывая его идеальную грудь. — Или ты можешь надеть это.

Он кидает мне голубую футболку, в которой был. Инстинктивно ловлю ее и подношу к носу, глубоко вдыхая запах Йена Керра. Господи, он пахнет великолепно. Наши взгляды пересекаются, и в его глазах таится дикое свечение.

— Надень футболку, Тайни, — слышу командный тон, и на этот раз моя реакция полна страсти.

Я представляю, как в этой спальне он приказывает мне сделать все, что хочет, и мне это нравится. Я отступаю назад в ванную и, глубоко дыша, прислоняюсь к двери. Ощущение, что он касается меня одними лишь словами. Несмотря на внутренние протесты я натягиваю футболку.

Когда я забираюсь к нему в постель, он не говорит ни слова. Я замечаю, что он спит на правой стороне кровати, поближе к двери. Как только моя спина касается матраса, я издаю возглас облегчения.

— Как давно это было?

— Несколько месяцев назад.

— И кем он был? — ворчливо спрашивает он.

— Кем был кто?

— Парень, с которым ты спала несколько месяцев назад.

Звучит, будто он говорит сквозь сжатые зубы. Когда я смотрю на него, уже слишком темно, чтобы понять, открыты ли его глаза.

— О чем ты говоришь?

— А что ты пыталась сказать, произнося эти «несколько месяцев»?

— Что прошло именно столько с момента, как я спала на чем-то еще, не считая своего выдвижного дивана. — Качаю я головой. — А как давно это было у тебя?

— Я сплю на нормальной кровати каждую ночь, зайчонок, — говорит он с долей насмешки.

— Ха-ха! Супер! — я переворачиваюсь на другую сторону и взбиваю подушку. — Учти, я в семье — единственный ребенок, поэтому ненавижу делиться.

— Ты тоже запомни, — произносит он, — мне не нравится идея, что ты будешь спать с кем-то еще.

У меня не получается сразу же уснуть, потому что чувствовать в кровати рядом с собой мужчину, по крайней мере, странно. Я с трудом засыпала рядом с Колином, моим единственным серьезным увлечением, а те несколько случайных перепихонов после него никогда не настраивали на сон. Спать с кем-то может быть более интимным, чем трахаться.

— Вообще?

— Вообще, — заявляет он хриплым голосом, понимая, о чем идет речь.

— И под этим подразумевается долгий период или же причуды богача продолжительностью, например, в шесть месяцев?

Он тихо смеется.

— Ты сама определяешь длительность своего комфорта, зайчонок.

— Все никак не могу решить: «зайчонок» — это ласковое обращение или попытка оскорбления?

— Ласковое обращение.

— А иногда слышится как оскорбление. Мне тоже нужно придумать для тебя прозвище.

— Я полагал, что это — Брюс Уэйн.

Йен перекатывается на мою сторону и начинает гладить меня по спине. Его рука пробирается под футболку, слегка касаясь моих лопаток, затем спускается вниз по позвоночнику и вновь скользит наверх. Ощущения настолько приятны и были бы не столь сексуальны, если бы не эрекция с размером Эмпайр-Стейт-Билдинг, прижимающаяся к моей пятой точке.

— Это точно не оскорбление.

— Ты права. Мне нравится, когда меня сравнивают с супергероем.

— Но ты зовешь меня «зайчонок», в этом нет ничего крутого или суперского.

— Ты выглядела как испуганный зайчонок в день нашего знакомства, там, перед магазином париков. И хотела пойти со мной, но побоялась, а потом просто запрыгнула на свой велик и была такова, — его голос звучит слишком самоуверенно, но я, если честно, уже устала. Ощущать его руки, которые смывают всю боль после долгих поездок на велосипеде, настолько приятно, что совсем не хочется этому сопротивляться. — Мне нравится чувствовать себя Брюсом Уэйном, и я должен признаться, что всегда хотел бэтмобиль.

— И ты не можешь купить его, учитывая, сколько у тебя денег?

— К сожалению, нет. Нынешние технологии не столь продвинуты.

— То есть, если однажды у меня в руках окажется куча денег, то идеальным подарком для человека, у которого есть все, будет бэтмобиль?

— И не забудь про дворецкого. Я хочу своего Альфреда. Стив уж точно не Альфред.

— В следующий раз обязательно передам это Стиву, — я едва ли выговариваю слова, так как с каждым движением его руки все глубже проваливаюсь в сон.

— Обязательно скажи ему. А также передай мое пожелание видеть его одетым как дворецкий и говорящим мне «сэр».

— Считаешь, он изменит свое поведение?

— Да, думаю, он перестанет быть большим болваном.

— Если он тебе не нравится, то зачем нанимать его?

— Кто сказал, что он мне не нравится? — Йен поудобнее устраивается рядом со мной. Я чувствую его крепкую грудь за спиной и огромный член, который плотнее прижимается к моей заднице. Одной рукой он обхватывает меня за талию, тяжелые ноги скользят по моим — я прижата к матрасу словно бабочка. — Я чертовски обожаю Стива, но у него всего две эмоциональные установки: стоическая* и менее стоическая.

Его легкий смех касается моих волос. Засыпая, будучи укутанной в его тело, я тихо шепчу:

— Я тебя не понимаю.

— Давай я расскажу тебе небольшую сказку на ночь, зайчонок. Давным-давно я был в Японии и там обнаружил компанию по производству пластмассы. Я понял сразу же после первого обхода этой компании, что хочу заполучить ее. Они производили пластмассу, используя чистую энергию и более безопасным способом, до которого я вряд ли бы додумался. Я умолял, упрашивал и, в конце концов, на своих условиях выкупил ее. Это было одним из самых лучших решений в моей жизни, и я смог достичь желаемого за один день. — Он еще крепче прижимает меня к себе. — Вот так я устроен. Кстати, я не был с женщиной с тех пор, как увидел тебя на улице.

И тогда я полностью проваливаюсь в сон. Его слова крутятся в моей голове, пока я засыпаю, но я не могу понять их значения, хоть и знаю, что это нечто важное.