Тигр Раджастхана

Трусливые тигры

Однажды я получил сообщение, что близ местечка Райсар, милях в шестидесяти к северу от Джайпура, появился тигр, который повадился истреблять крестьянский скот. На людей он, правда, не нападал, но на пастбищах производил изрядное опустошение.

Райсар находился в ту пору на границе между княжествами Джайпур и Алвар; переносить же охоту на территорию Алвара мне не хотелось. Вот почему я выслал вперед нескольких шикари и, как только получил от них сообщение, что тигр сожрал приманку, оставленную на территории нашего княжества, срочно выехал на охоту.

Я убедился, что место, где тигру был принесен в жертву буйвол, выбрано удачно: местность с ближайшего дерева, на котором был установлен переносный махан, хорошо просматривалась. Еще до наступления заката я взобрался на махан. Охотник обычно чувствует себя не столь уверенно, когда видит перед собой труп животного, а не живую приманку. Тигр оттащил мертвого буйвола в сторону, и, если он вернется, стрелять в него отсюда будет уже нелегко. Туша была плохо привязана; хорошо еще, что тигр вообще не утащил ее с глаз долой. Однако уже ничего не поправишь: оставалось только надеяться на лучшее.

Около девяти вечера я скорее почувствовал, чем увидел, что тигр вернулся, и сразу же выстрелил. В следующий миг я услышал низкий рев. Пуля, видимо, попала в цель. Неясный силуэт растворился во тьме. Через полчаса я спустился с махана и быстро нашел свою палатку — мой слуга поставил ее неподалеку.

На рассвете я подошел к приманке и обнаружил следы крови. Итак, я действительно ранил зверя, но насколько серьезно — сказать было трудно. Может, тигр уже издох, но вполне возможно, что он раненый лежит где‑нибудь в засаде, полный решимости отомстить любому, кто попытается приблизиться к нему. Поэтому я и Мой шикари очень осторожно шли по кровавому следу.

Отойдя на несколько ярдов в сторону, я по обилию кровавых пятен понял, что рана не пустячная. Едва я пришел к этому заключению, как где‑то впереди зашуршали листья в кустарнике. Я призвал на помощь все свое мужество, ожидая прыжка хищника. Но хотя слабый шорох в кустарнике продолжался, леденящего кровь кашля — верного предвестника нападения тигра — я так и не услышал. Тут, к моему величайшему удивлению, я разглядел в высокой траве взрослого тигра, который трусливо уползал, прижимаясь брюхом к земле.

Секунда — и зверь исчез в кустах. Однако его успели увидеть крестьяне, которые стояли у подножья холма в ста ярдах левее меня. Они некстати начали кричать изо всех сил. Казалось, теперь, услышав крики и зная, что я следую по пятам, тигр наверняка повернет и бросится на меня. Я стал как вкопанный. И снова тишина. И конце концов я повернул к видневшейся слева небольшой возвышенности в надежде, что оттуда сумею обнаружить зверя.

Но тут события приняли неожиданный оборот. Крестьянам очень хотелось поглядеть, как я расправлюсь с хищником, уничтожавшим их скот. Прежде чем я успел их предостеречь, крестьяне с криком окружили кустарник, показывая мне на сидящего там тигра. Но даже и теперь хищник не пытался напасть. Я стоял, охваченный волнением. Теперь я тоже увидел тигра, выползавшего из кустов. Страх и боль были написаны на его морде. Он вызывал жалость, и я прикончил несчастное животное, послав ему пулю в плечо.

Это был исключительно крупный самец, самый большой тигр, добытый нами в Джайпуре. Длина его тела составляла десять футов и девять дюймов. Взвесить его не было возможности, но потянул бы он фунтов на пятьсот — необычайно малый вес при таких больших размерах. У этого, казалось бы, проворного зверя была великолепная шкура. Если бы он занимался охотой на диких зверей, а не на домашний скот, то он прожил бы, наверное, до старости.

И хотя среди моих охотничьих трофеев более тысячи тигров, мне никогда не попадался такой трус, как этот огромный хищник. Тем не менее это не единственный трусливый тигр, какого мне довелось встретить. Расскажу еще об одном, который вел себя примерно так же.

Этот зверь нападал на скот. Он орудовал на небольшом участке холмистой местности и получил от крестьян красноречивое прозвище — «Чума». Узнав от местных жителей его местонахождение, я решил оставить там живую приманку — буйвола. Ближайшей ночью, проведя три или четыре часа на махане, я увидел, как появился тигр и прыгнул на свою жертву. Стоило ему хорошенько вцепиться в глотку несчастной скотине, как я выстрелил. Тигр подпрыгнул и затих. Луна светила недостаточно ярко, чтобы можно было разглядеть все подробности. Поэтому я направил на полосатую тушу луч мощного электрического фонаря, чтобы убедиться, не проявляет ли тигр каких‑либо признаков жизни. И правильно сделал. Как только свет упал на распростертое под деревом тело, зверь вскочил и исчез в соседнем кустарнике. Я не успел даже схватиться за винтовку.

На следующее утро в сопровождении нескольких следопытов и местных проводников я организовал погоню. Довольно скоро мы обнаружили кровавый след, тянувшийся вверх по холму через заросшую кустарником, сильно пересеченную местность. Неожиданно впереди я заметил место, где мог бы укрыться зверь, и скомандовал остановиться. Наблюдатели разместились на деревьях и крупных валунах справа и слева, а также немного впереди. Убедившись, что все заняли свои позиции, я отправился вперед, двигаясь с большой осторожностью. Не прошел и сотни ярдов, как наблюдатели, которые стояли на большой каменной глыбе, замахали руками, чтобы привлечь мое внимание. Они кричали, что видят недалеко от меня тигра, двигающегося по краю оврага, и знаками показали мне это место. Я поспешил вперед, прикинув, что на сравнительно мало заросшем дне оврага, где пролегает русло пересохшего ручья, стрелять будет удобно.

Когда я подошел к краю оврага, тигр, взобравшись по противоположному откосу, уже скрывался в зарослях кустарника. Я быстро выстрелил и понял, что попал. Хвост зверя дернулся, а это верный признак того, что тигр почувствовал боль. Теперь проблема заключалась в том, чтобы добраться до зверя, но при этом не преследовать его по кустам.

Овраг начинался от подножия холма, с которого убежище тигра должно хорошо просматриваться. Поднявшись повыше, я действительно увидел укрытие, которое нашел зверь. Это была полоса густого кустарника, окруженного редкими джунглями. Но может быть, тигр уже ушел оттуда? Однако зверь сам разрешил все сомнения. Он вышел из своего тесного убежища, предоставив мне отличную возможность прицелиться ему прямо в плечо. Выстрел — и тигр рухнул на землю.

Убедившись в том, что хищник мертв, я тщательно осмотрел его. Велико же было мое удивление, когда я понял, что первый и второй выстрелы причинили ему самые пустяковые ранения. Выстрел с махана, после которого тигр перевернулся в воздухе, угодил ему в шею прямо над позвонком, но пуля прошла навылет, не задев кости. Однако шок парализовал хищника на несколько секунд. Вторая пуля, полученная им на склоне оврага, не причинила животному вообще никакого вреда. Разве только осколки свинца кое–где попортили его шкуру. Полуоболочечная пуля встретила, очевидно, на своем пути ветку или какое‑либо другое мелкое препятствие и развернулась еще до того, как достигла мишени. Если бы этот крупный самец был ранен посерьезнее, он проявил бы, наверное, больше отваги и ярости — качеств, присущих его породе. Но об этом можно только гадать. Как я уже говорил выше, при одних и тех же обстоятельствах все тигры ведут себя по–разному.