Тигр, светло горящий

Глава 50 АДЕЛЬ

Последние дни жизнь в Храме была не слишком спокойной. Сестра Эльфрида проводила много часов в исповедальне, так что начальные слова исповеди «преподобная матерь, сердце мое в смятении» преследовали ее даже во сне. А то, что следовало потом, в исповедях, было способно вызвать кошмар. Несчастные шли сюда несмотря на бурю, в надежде получить хоть какое-то облегчение!

– Хотела бы я, чтобы те, кто считает, будто бы император ведет себя с Мериной честно, сами, своими ушами послушали бы эти исповеди! – выпалила она, когда они встретились вечером с Верит в часовне. Поскольку магией занимались только четверо из них, они перешли в часовню из рабочей комнаты, чтобы в часовне не было пусто, если вдруг кому-то понадобится помощь.

– Прекрасная мысль, Эльфрида, – ответила Верит. – Попытаюсь найти среди них наиболее непредвзятых. Конечно, нам придется ограничиться посвященными – нельзя же разрешить принимать исповеди послушникам. Кроме того, мне придется позаботиться, чтобы в исповедальню не попали те, кто на просьбу об утешении ответит – может, ты сам виноват в своих несчастьях? – Она вздохнула. – Беда в том, что, по всем нашим писаным и неписаным хроникам, светская власть Мерины всегда была к нам по меньшей мере благосклонна, а в лучшем случае вообще действовала с нами заодно. Потому многие из сестер и братьев просто не могут себе представить, что власть может быть и не права. И потому они просто считают, что все, кто приходит к ним исповедоваться – это недовольные, смутьяны или, в худшем случае, преступники. И лишь те, кто достаточно гибок разумом и способен осознать, что дела могут меняться как в лучшую, так и в худшую сторону, смогут поверить своим ушам.

– Это ограничивает наш выбор, – горько сказал Фиделис. – По разговорам нашей орденской братии в комнате для отдыха можно подумать, что мозгов у них не больше, чем у огурцов, за которыми они ухаживают.

– И как только ты находишь время отдохнуть? – завистливо спросила Козима. – Я вроде бы даже и во время еды за все эти дни ни разу не присела. С самого начала бури, а это уж четыре дня как.

– Ты должна заставить себя отдохнуть, Козима, – сказала Верит.

Козима мало что не зыркнула на нее в гневе.

– Да, благочинная, я знаю, что отдых – важная часть нашей повседневной жизни...

– Сейчас же, – сухо сказала Верит. – В комнате для отдыха ты сможешь узнать, что думают обитатели Храма и какой ждать от них помощи или помехи, когда дойдет до самого важного.

Козима неохотно кивнула:

– Постараюсь. Но я не собираюсь оставлять больных, потому что пришло время отдохнуть за пустой болтовней с другими членами нашего Ордена!

Верит вроде бы была этим удовлетворена.

– А твой Орден, Эльфрида?

– Большинству все равно, – ответила Эльфрида. – Во время отдыха о событиях в городе едва ли упоминают, а если кто слишком «разболтается», то разговор быстро уводят в сторону, особенно после того, что вчера случилось в трапезной. Мне кажется, что все это их обескураживает. Большинству наплевать на то, что делает Бальтазар, пока он не трогает нашу библиотеку.

Верит кивнула:

– Ордена слишком замкнуты и оторваны от мира за стенами своих монастырей, потому важно прислушиваться к мнению целителей. Имеющие Дар считают, что зло не сможет войти в монастырь, большинство из них уверены, что мы в безопасности, пока находимся в стенах Храма. – Но вид у нее был встревоженный.

– И император не намерен причинить нам зло, – язвительно сказал Фиделис, явно цитируя кого-то, – он же верный сын Храма, не так ли?

Верит скривилась:

– Я не хотела сразу говорить, но наша защита подается. Когда ничто не разъедает Ордена изнутри, когда мы единодушны, когда молимся вместе от всего сердца, тогда защита наша прочна и непреодолима.

– Я думала об этом, – помедлив, сказала Эльфрида. – В рукописях я нашла этому подтверждение. Когда мы едины и молимся все вместе об одном, то «стены молений прочны и безупречны», но что происходит, когда половина из нас молится Богине, чтобы она избавила нас от этого демона, четверть просит, чтобы их просто не трогали, а еще четверть – чтобы нас оставили в покое любой ценой? – Она растерянно развела руками.

– О, – так же язвительно, как и Фиделис, сказала Козима, – император не демон! Он верный слуга Богини и сын Храма, не забывай!

– Любой, кто поощряет некромантию, не может быть сыном Храма, – пробормотала Эльфрида – Сегодня ко мне приходили шестеро, рассказавшие, что видели среди черных давно умерших людей.

– Что ты им сказала? – спросил Фиделис. Он не был удивлен. Эльфрида знала, что он тоже принимает исповеди.

– Я сказала, чтобы они молились за то, чтобы Богиня дала им сил сохранять спокойствие, и за души черных, а еще помнить, что Та, Что Освещает Тьму, никогда нас не покинет, хотя в черные времена так может показаться.

– Неплохой ответ, – сказал Фиделис, хотя в его голосе звучало сомнение. – Ты сама-то в это веришь?

– Да, – твердо ответила Эльфрида. – Я уверена, что Она отвечает на наши молитвы, если пожелает. – Она помолчала, обдумывая факты, а не те тревожные сведения, которые она нашла в хрониках. – Даже Икткар в момент своего наивысшего могущества не осмелился переступить наш порог. Аполон пока не вступал в Храм даже под предлогом того, что желает здесь помолиться. Никто из черных не был здесь, даже генерал Катхал в Храм не входил – он посылал солдат, но сам не появлялся здесь.

– Солдаты и так много зла здесь совершили, – спокойно сказала Козима, и лицо ее помрачнело.

– Но никто не погиб, – подчеркнула Верит. – Чаще всего тут бывал принц Леопольд, его солдаты тоже. Император и канцлер только раз. Император – чтобы занять Высокий Престол...

Эльфрида поморщилась. Принц Леопольд не очень ее беспокоил, но от мысли о том, что император сидел на ее троне, пусть всего лишь раз, ее мутило. – Могу поспорить – канцлер все время пялился на рубины на алтаре и Сердце.

– Мне показалось, что он делает опись всего, что здесь есть, – согласилась Верит. – Но он приходил только раз, через день после клятвы герольда, и больше здесь не был ни разу. – Она нахмурилась. – Принц Леопольд не был здесь с тех пор, как выгнал наемников Катхала. Никто не знает, почему?

Эльфрида и Фиделис ответили в один голос:

– Он в Летнем дворце.

– Смещен с командования и сослан, – добавила Эльфрида, – судя по тому, что мы узнали от его солдат. И еще от кое-кого, кто видел его там.

– Согласен, – подтвердил Фиделис. – Некоторые из его солдат умудряются приходить на исповедь по-прежнему По большей части они каются в том, что их разбирает гнев от того, как обошлись с принцем, и что они ненавидят нового командира. Императора.

– А им ты что говорил? – спросила Эльфрида. Верит ответила прежде, чем он успел что-нибудь сказать.

– Я этого и боялась, – мрачно сказала она. – Я пыталась его предупредить, но, боюсь, он не сумел избежать ловушки Да и не мог. Возможно, сейчас, будучи в опале, он в большей безопасности, чем раньше.

– Значит, он не сможет выполнить своего обещания, что на нас больше не нападут, – сказала Козима.

– У него, во-первых, никогда не было такой власти, – сказала Верит. – И ему хватило ума пообещать это только на то время, пока он будет командовать. Но пока нас не тропит – Когда они сочтут, что весь город уже у них под сапогом, могут взяться и за нас, – негромко сказал Фиделис.

«А не был ли он прежде солдатом?» – спросила себя Эльфрида. Потом подумала, сколько еще из братии до ухода в Храм имели военный опыт. Он еще может пригодиться.

– Согласна, – сказала Верит. – Давайте посмотрим, что нынешней ночью поделывает Аполон.

В часовне не было центрального алтаря, так что она положила стекло на пол посередине комнаты, и все они уселись вокруг него. Старым костям Эльфриды приходилось несладко, сидеть было неудобно, но она надеялась, что это все продлится недолго.

Видение появилось быстро, и Эльфрида первой определила, где именно находится Аполон. Ей много лет приходилось посещать по торжественным случаям Дома гильдий.

– Это же Кабанье подворье! Что он там делает? Он же поселился в покоях принцессы-наследницы в Большом дворце!

– Нет, он явно переехал сюда, – мягко заметила Козима.

Она была права. В комнате с одной стороны стоял диван, рядом письменный стол, заваленный какими-то рукописями. На полу в самой середине комнаты был начертан разомкнутый круг, в котором стояла бронзовая трубка, наполненная жидкостью, подозрительно напоминавшей кровь. В ней стоял деревянный посох, и пока они смотрели, уровень жидкости в трубке заметно опустился, словно посох пил ее. Но дерево не может впитывать жидкость так быстро!

Аполон стоял у дверей, разговаривая с одним из своих черных стервятников.

– Приведи моих пленников и всех крепких мужчин, которых сумеешь поймать на улицах между закатом и полуночью, – приказал он.

Нормальный человек спросил бы зачем, но черный просто кивнул и молча пошел прочь.

– Я бы сказал, что этот – мертвец, – почти прошептал Фиделис.

– Думаю, ты прав, – промолвила Верит, роняя руки. Видение погасло. – Мы встретимся здесь, чтобы увидеть, что Аполон собирается сделать с этими людьми.

По лицам своих товарищей Эльфрида заподозрила, что никто не хочет думать об этом.