Тихая ложь (ЛП)

Подземный гараж под Наосом заполнен несколькими автомобилями, включая внедорожник, на котором я приехал сюда, и две машины, которые я использую, когда не хочу, чтобы меня заметили. Я прохожу мимо всех этих машин и подхожу к черному мотоциклу, который я припарковал в дальнем углу. Ездить на двух колесах — гораздо более мудрый выбор при решении деликатных вопросов. Наш стукач Уэсли стал одной из таких проблем, и его нужно поставить в пример другим сотрудникам, чтобы они знали, что будет, если они последуют его примеру.

Подъехав к ресторану, я припарковал свой мотоцикл со стороны водителя белого седана Йована и поднял козырек на шлеме. Моя жена сидит за столиком у окна, с ней та блондинка из "Наоса". Они о чем-то смеются. На Сиенне свитер ужасного синего оттенка. Как будто этого недостаточно, он украшен блестящими золотыми деталями, которые сверкают, когда на него падает солнечный свет. Мой взгляд скользит по ее ногам, облаченным в блестящие золотые брюки-скинни, и останавливается на туфлях. Они такого же синего оттенка, как и ее свитер, с маленькими бантиками на каблуках.

— Я слушаю, — говорю я и поворачиваюсь к Йовану.

Он высунул локоть из открытого окна и кивнул в сторону женщин.

— Она встретилась с этой девушкой, Луной, и еще одной подругой в торговом центре. Они зашли в несколько бутиков, купили какие-то безделушки, потом она затащила их в магазин, где продаются канцтовары.

— И что она там купила?

— Несколько блокнотов и несколько ручек. И держатель для ручек, похожий на кролика. — Он закатил глаза.

— А после?

— Они немного погуляли по торговому комплексу, делая селфи, а потом мы высадили другую девушку у ее дома и приехали сюда.

— Что-нибудь еще?

— По дороге сюда ей позвонил брат.

— О чем они говорили? — спрашиваю я.

— Я не слышал его разговора, но, судя по ее ответам, думаю, он хотел узнать, все ли у нее в порядке. Она сказала, что прекрасно проводит время, тратя твои деньги.

Я оглядываюсь на жену. Банк присылает мне текстовое сообщение каждый раз, когда используется моя карта. Сегодня я не получил ни одного. Она оплачивала свои покупки собственными деньгами.

Йован говорит что-то еще, но в шлеме я не улавливаю.

— Повтори, — говорю я и поворачиваюсь к нему лицом.

— Перед самым рестораном ей позвонили еще раз, но она не ответила. Когда она посмотрела на телефон, то, видимо, передумала, но в итоге положила его обратно в сумочку.

— Интересно. Если ей еще будут поступать странные звонки, сообщи мне.

— Конечно.

Я переключаю взгляд на жену, которая в данный момент хихикает с официанткой, делая движения руками в воздухе. Ногти у нее сегодня золотые. Я перевожу взгляд с ее рук на губы, гадая, что ее так взволновало. Ее губы двигаются, я их хорошо вижу, но не могу расшифровать, что она говорит. Официантка отвечает, но я не улавливаю, что говорит молодая азиатка. Я смотрю на вывеску над входом. Это японский ресторан. Неудивительно, что я не могу понять, о чем они говорят. Я не говорю по-японски, но, похоже, Сиенна знает. Ну разве не полна ли сюрпризов моя блистательная женушка?

— Позвони Кеве, — говорю я Йовану. — После ужина я хочу, чтобы она попросила мою жену помочь на кухне.

Йован смотрит на меня, его брови сходятся на переносице.

— Хорошо, — пробормотал он, на его лице было написано замешательство.

— Небольшие задания, ничего сложного. Если Сиенна откажется, скажи Кеве, чтобы не настаивала.

— Это все?

— Сегодня вечером я буду иметь дело с Уэсли и вернусь домой не раньше полуночи. Скажи Кеве, чтобы она сообщила мне все, что произошло на кухне.

Йован отвечает, но я не обращаю на него внимания, мой взгляд возвращается к жене. Этим утром я проснулся с Сиенной на руках, свернувшейся калачиком, как котенок. Мне не захотелось оставлять ее. Остаться в постели, прижимаясь к ней всем телом, было гораздо лучше, чем идти на работу, даже без секса. Я попытался вспомнить, возникало ли у меня когда-нибудь желание провести ночь с женщиной, если в этом не было секса, и ничего не вспомнил. И уж точно я никогда не откладывал выполнение деловых обязательств. Но вот он я, шпионю за своей женой, вместо того чтобы отправиться на поиски того ублюдка, который не смог держать рот на замке. И гадаю, кто, блядь, был на том другом конце телефонной линии, которую она отключила.

— Если к моей жене подойдет какой-нибудь мужчина, позаботься о нем, — прорычал я и опустил козырек. Пора навестить стукача.

— Позаботиться о нем? — спрашивает Йован. — В каком смысле?

Я встречаю его взгляд через тонированный щиток.

— Любым способом, который заканчивается требованием места на кладбище, Йован.

* * *

Я добрался до дома уже далеко за полночь. Пришлось идти более длинным путем, потому что вокруг квартала Уэсли было много полиции. Вероятно, кто-то сообщил о криках.

Я киваю мужчине, дежурившему у входной двери.

— Есть что-нибудь?

— Нет. Охранники за оградой подтвердили, что ничего подозрительного нет.

— Хорошо, — говорю я и направляюсь наверх.

Это вопрос времени, когда Богдан сделает свой ход. Скорее всего, он ударит по одному из наших складов или, может быть, по клубу, но я предпочитаю прикрывать все свои базы, поэтому позаботился о том, чтобы вдоль дороги, ведущей к дому, стояли люди.

Я вхожу в свою спальню и сразу же понимаю, что что-то не так. Груда разноцветных чемоданов исчезла. Кровать пуста. Похоже, моя жена считает, что она имеет право решать, как нам спать. Я бросаю куртку на кресло рядом с балконной дверью и направляюсь в ванную.

Приняв столь необходимый душ, я иду по коридору, проверяя по пути комнаты. На этом этаже есть несколько незанятых номеров, потому что я не хотел бы, чтобы кто-то был рядом со мной в те несколько часов, которые я позволяю себе отдыхать, так что она может быть в любом из них.

Первые несколько комнат, мимо которых я прохожу, пусты. Я проскальзываю мимо комнат Кевы и Филипа, не проверяя их, а также некоторых других, используемых моими людьми, и иду дальше по коридору. Моя жена находится в последней спальне на этом этаже, спит под тонким одеялом на крошечной кровати, на которой никогда не поместится мое крупное тело. Ее чемоданы сложены в углу, все восемь штук.

Прислонившись плечом к дверному косяку, я наблюдаю за ее спящей фигурой. Я был уверен, что она откажется помогать на кухне. Но сообщение, которое я получил от Кевы, было не текстовым сообщением, а фотографией моей жены, стоящей на маленькой табуретке перед раковиной и оттирающей огромную пригоревшую сковороду. На ней были те же золотистые брюки и синий свитер, что и в ресторане, только вместо высоких каблуков на ногах были какие-то пушистые монстры. Затем последовало еще несколько фотографий. Сиенна ставит бокалы в шкаф. Наклонившись над плитой, она заглядывает в кастрюлю, из которой идет пар. Несет грязную посуду, явно над чем-то смеясь. У меня возникло серьезное искушение отложить на другой день свою задачу по убийству Уэсли и отправиться домой только для того, чтобы понаблюдать за Сиенной, пока она, судя по всему, получает удовольствие от своей работы.

Итальянцы в Cosa Nostra — особая категория. К тем, кто занимает верхние ступени иерархии, относятся почти как к членам королевской семьи, и многие из них ведут себя так, как будто они и в самом деле таковыми являются. Особенно это касается женщин. Несколько лет назад я встречался с сестрой одного из капо, и уже через двадцать минут нашего свидания у меня возникло искушение покончить с собой. Я даже не помню имени той женщины, только ощущение, что передо мной сидит пустая оболочка человека. Манекен в витрине магазина, единственной целью жизни которого была демонстрация дорогой одежды. Сними ее, и останется лишь пластиковый манекен.

Моя жена может носить такие же дорогие наряды, но у меня есть ощущение, что под их поверхностью скрывается гораздо больше слоев. И я намерен содрать их все до единого и узнать, что скрывается под ними.

Подойдя к чемоданам, я подхватываю первые два и несу их в свою комнату. Повторив это действие еще три раза, я подхожу к кровати, на которой спит Сиенна, и просовываю руки под ее хрупкое тело. Может быть, я пока и не собираюсь заниматься с ней сексом, но есть только одно место, где ей разрешено спать. В моей постели.

Сиенна вздрагивает, что-то бормочет и зарывается лицом в мою грудь. Я несу ее в спальню, осторожно опускаю на кровать и забираюсь к ней. Она продолжает спать, даже когда я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе.

Глава 7

Как только я открываю глаза, то понимаю, что нахожусь не в той комнате. Вместо маленького окна без занавесок передо мной длинные темные шторы, закрывающие французские двери, ведущие на балкон. Это комната моего мужа. Наверное, он перенес меня сюда, пока я спала. И мои чемоданы тоже вернулись, выстроившись вдоль стен. Лёгкая улыбка растягивается на моих губах.

Я переворачиваюсь на другой бок и обнаруживаю, что кровать пуста, и непрошеное разочарование пронзает меня до глубины души. Неужели я втайне надеялась, что рядом со мной окажется Драго? Наверное, да, немного. Дверь в спальню закрыта, а его нигде не видно. Тянусь к его подушке и прижимаю ее к лицу. Она пахнет им. Может быть, мне и нравится просыпаться в постели Драго, но я все равно потом перенесу свои вещи обратно в маленькую комнату. Я не буду спать с незнакомым мужчиной, каким бы сексуальным он ни был.

В коридоре раздается стук приближающихся шагов. Я отбрасываю подушку, так, словно она меня обожгла, вскакиваю с кровати и направляюсь к чемоданам.

— Ты пропустила завтрак, — раздается голос Драго с порога. — Кева отложила для тебя кое-что на кухне.

— Спасибо, дорогая, — говорю я, роясь в содержимом чемодана. — Эй, я хотела спросить…

— Мы сейчас осмотрим территорию, прежде чем я отправлюсь на работу, — прерывает он меня на полуслове. — Я буду ждать тебя перед гаражом. Поторопись. У меня нет целого дня.

— О, это так мило с твоей стороны, но я не люблю гулять так рано утром. Может, оставим это на вторую половину дня, а? — Я оглядываюсь через плечо. Он уже ушел.

— Это было грубо! — кричу я ему вслед.

Я одеваюсь меньше чем за десять минут и спускаюсь по широкой лестнице на первый этаж. Два человека Драго стоят у входной двери, увлеченные беседой, пока натягивают пальто.

Я подхожу и приветливо улыбаюсь им.

— Такое чудесное утро. Собираетесь на встречу?

Они оба смотрят на меня сверху вниз. Мужчина справа от меня одет в черный костюм, на шее у него кривой наполовину завязанный галстук. Кажется, его зовут Илья. Мы вчера с Еленой осматривали дом, и она знакомила меня с людьми, мимо которых мы проходили. Но здесь живет так много людей, что мне понадобится время, чтобы со всеми познакомиться.

— О, но ты не можешь идти в таком виде, милые щечки. — Я качаю головой и поправляю ему галстук. — Вот. Уже лучше. Вы двое уже позавтракали?

Когда я снова поднимаю глаза, то вижу, что они оба смотрят на меня широко раскрытыми глазами, а их брови сдвинуты к линии роста волос.

— Да, — пробормотали они в унисон.

— О, хорошо. Тогда удачного дня. — Я машу рукой и направляюсь через фойе.

По дороге на кухню вспоминаю вчерашний вечерний эпизод после ужина. Кухня выглядела так, будто там взорвалась бомба — повсюду стопки грязной посуды, а девчонки бегают вокруг, убирая остатки еды и запихивают тарелки в посудомоечные машины.

Драго не было на ужине, как я надеялась, и потому чувствовала себя немного подавленной. Поэтому, когда Кева заметила меня в дверях, она спросила, не хочу ли я помочь. Я пожала плечами и с готовностью согласилась. В следующую секунду она сунула мне в руки кастрюлю. Мне потребовалось больше тридцати минут, чтобы вычистить эту штуку, но, вероятно, прошло бы два часа, если бы Ната не заметила, что я пользуюсь губкой, и не дала мне вместо нее какую-то металлическую штуковину.

Я не привыкла работать по дому — для этого у нас была горничная, — но мне очень понравилось помогать Кеве и девочкам. Женщины смеялись и сплетничали о своих парнях, время от времени бросая в мою сторону любопытные взгляды. Потом, в какой-то момент, они вдруг перешли на английский и втянули меня в разговор. Мы занимались своими делами, пока Кева не выпроводила нас. В итоге я сломала ноготь, но было весело.

На кухне уже не так суетливо, но дел по-прежнему много. Утренняя трапеза давно закончилась, и три девушки загружают посудомоечные машины и наводят порядок. Я замечаю Филиппа и еще нескольких парней, завтракающих за небольшим столиком в стороне. Видимо, они, как и я, пропустили завтрак. Кева стоит в другом конце комнаты, рассеянно помешивает содержимое большой миски, которую держит в руках, и смотрит на телевизор, висящий над стойкой. Она замирает, ее внимание полностью поглощено экраном, на котором показывают местные новости. В Нью-Йорке никогда не бывает недостатка в драмах.

Я замечаю почти пустой кувшин с соком, стоящий посреди стола, за которым сидят ребята, и иду к огромному холодильнику, чтобы достать полный. Ещё вчера заметила, как Кева поставила несколько таких кувшинов охлаждаться.

— Вот, — говорю я, ставя сок на стол и улыбаюсь, прежде чем отнести пустой кувшин в посудомоечную машину.

В кухню входит Адам, крупный темноволосый парень, который, по словам Елены, отвечает за пехотинцев.

— Pop se zabavio sinoc, vidim. (с серб. Поп повеселился прошлой ночью, я вижу) — Он кивает в сторону телевизора, доставая из холодильника банку газировки.

Священник вчера повеселился? Что считается "развлечением" для сербских священников? Может быть, он руководит церковным хором? Я смотрю на экран телевизора. Перед пятиэтажным зданием стоит репортер и говорит в камеру. Позади него припарковано несколько полицейских машин, а вход на территорию ограничен желтой лентой с изображением места преступления.

— … что, возможно, является еще одной казнью, связанной с бандой. Жертву, Уэсли Пауэллса, обнаружил сосед. По словам очевидца, мистер Пауэллс был прибит к стене, в его руки были пригвождены гвоздями. На его груди был вырезан знак креста. Полиция, однако, пока не дала никаких дополнительных показаний.

— Господи, — бормочу я, чувствуя, как меня пробирает дрожь. Их священник должен делать гораздо больше, чем давать духовные наставления. — Нужно быть серьезно больным, чтобы так поступать с человеком.

Кева берет со стойки пульт и быстро выключает телевизор.

— Я и не заметила, что ты тут, — говорит она и продолжает перемешивать то, что у нее в миске. — Оставила тебе бутерброды.

— У меня пропал аппетит.

— Ты не покинешь мою кухню, пока не позавтракаешь, Сиенна.

Я вздыхаю и беру с тарелки самый маленький бутерброд. Прозвище ей определенно подходит.

— Почему ты все еще в пижаме? — спрашивает она.

Я с набитым ртом пробормотала:

— Это не пижама.

Взгляд Кевы скользит по моему телу, по бирюзовым шелковым брюкам и блузке с большими цветами фуксии.

— Ты уверена?

— Ага.

Она смеется, как озорная белка.

— Драго это понравится.

— Тоже так думаю. — Я ухмыляюсь.

Я выхожу из кухни и спешу через столовую и прихожую. Моя желтая куртка висит на стене рядом с несколькими десятками других пальто. Надеваю ее, улыбаюсь хмурому парню, стоящему у двери, и выхожу из дома.

Драго стоит у машины, припаркованной у подъезда, и разговаривает с двумя парнями, которых я встретила у подъездной дорожки. Они видят, что я иду, кивают головой, садятся в машину и уезжают. Что ж, кивок — это лучше, чем ничего.

— Не уверен, что этот наряд — хороший выбор, — говорит Драго, оглядывая меня.

— О? И почему же?

— Ты напугаешь моих собак.

Я сьеживаюсь.

— Мне не интересно смотреть на твоих собак.

— Ты не любишь собак?

Я встречаю его пронзительный взгляд и улыбаюсь, в то время как желчь поднимается у меня в горле.

— Я ненавижу собак.

— Очень жаль. Ты все равно с ними познакомишься. — Он берет меня за руку и ведет через лужайку.

— Я не хочу видеть твоих проклятых собак! — Я пытаюсь отстраниться, пока мы обходим дом. — Драго!

Он останавливается и берет мой подбородок между пальцами.

— Это сторожевые собаки, Сиенна, они не знают ни тебя, ни твоего запаха. Ты должна встретиться с ними, чтобы они понюхали тебя и поняли, что ты со мной. Тебе нечего бояться.

— Я не боюсь, — задыхаюсь я.

— Нет? А мне кажется, ты очень напугана. — Его большой палец проводит по моему подбородку и останавливается на уголке губ. — Ничего не случится, пока ты со мной, mila.

Я закрываю глаза, наслаждаясь его прикосновениями. Его вторая рука все еще держит мою, и я ошеломлена и испытываю такое чертовски сильное искушение. Изо всех сил стараюсь не приподняться на носочки и не поцеловать его твердый рот. Мы не целовались в мэрии перед тем, как подписать свидетельство о браке. Каково это — ощутить его губы на своих?

С другой стороны задней лужайки раздается громкий лай. Я открываю глаза и смотрю за спину Драго. Железный забор разделяет территорию, а за ним три ротвейлера скачут и лают в нашу сторону. Они выглядят активными, гоняются друг за другом и встают на задние лапы, чтобы упереться передними в ограждение.

— Пойдем поздороваемся. — Рука Драго убирается м моего лица.

Пока мы медленно подходим к забору, он продолжает легонько сжимать мою руку, как бы заверяя меня, что все будет хорошо.

— Сидеть, — командует он, когда мы подходим к вольеру. Все три собаки тут же садятся, устремив на него взгляды. Драго встает позади меня и обхватывает меня за плечи.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, но совершенно забываю об этом, когда поцелуй ложится на мою шею. Драго крепко сжимает мою талию, а его губы перемещаются к моему подбородку.

— Не спускай глаз с собак, — говорит он рядом с моим ухом и обхватывает пальцами мое запястье, поднося мою руку к своим губам.

Собаки с интересом наблюдают за нами, их головы слегка наклонены в сторону. Я не отрываю от них взгляда, когда губы Драго прижимаются к тыльной стороне моей руки. Мои пальцы начинают слегка дрожать, когда он поворачивает мою руку и целует центр ладони.

— Теперь другую, — говорит он.

Мне становится трудно дышать, когда опускаю правую руку и поднимаю левую, потому что я все еще чувствую поцелуй его губ на своей коже. Он берет мою руку и притягивает ее ближе к своему рту, но не настолько близко, чтобы поцеловать еще раз. Его горячее дыхание обдувает мою ладонь. Очевидно, он делает это ради собак. Я не понимаю причин, стоящих за его действиями, но уверена, что это как-то связано с ними. И мне хочется, чтобы это было не так.

Драго проводит губами по моему запястью, чуть выше точки пульса, и, клянусь, мое сердце замирает. Словно по мне пробегает электрический ток. Везде, где касаются его губы, возбуждение проникает в мое тело и распространяется по нему, поражая все нервные окончания на своем пути. Еще один поцелуй ложится на мое запястье, а затем он перемещает мою руку и прижимает мою ладонь к своей щеке. Я делаю глубокий вдох и еще больше прижимаюсь к нему, всей спиной к его груди.

— Думаю, я ясно выразил, то что хотел. — Драго опускает мою руку и подталкивает меня ближе к забору, за которым по-прежнему сидят собаки.

— Что именно? — спрашиваю я и, подняв глаза, обнаруживаю, что он наблюдает за мной.

— То, что ты моя.

Не разрывая зрительного контакта, он поднимает мою руку к щели между железными столбами. Все три ротвейлера поднимаются и, один за другим, подходят, чтобы обнюхать мою руку. Влажный теплый язык лижет костяшки пальцев. Бонбон любил лизать мои руки и лицо.

Я на секунду закрываю глаза, затем выдергиваю руку из руки Драго.

— Ну что ж, я познакомилась с твоими собаками, так что пойду по своим делам. Удачи на работе.

Я поворачиваюсь к дому, но его рука обхватывает меня за талию, притягивая к себе и прижимает к своему телу.

— Прости, если они тебя напугали, — говорит он рядом с моим ухом. — Я скажу своим людям, чтобы они выпускали их бегать только ночью.

— Спасибо, — говорю я.

Видимо, он все еще думает, что я боюсь собак. Ну и ладно. Я не собираюсь объясняться.

Она не боится собак.

Я замираю, положив руку на дверную ручку. Не совсем понимаю, почему это осознание вдруг пришло ко мне сейчас, спустя несколько часов, но я знаю, что прав. Что бы ни было причиной нежелания Сиенны, это был не страх.

— Где моя жена? — спрашиваю я Йована, который дежурит у входной двери.

— В комнате отдыха.

Я захожу внутрь и поворачиваю направо, в большую комнату отдыха, которая занимает большую часть первого этажа с этой стороны дома. Здесь стоят несколько телевизоров с большим экраном и игровые приставки, а также бильярдный стол и автоматы для пинбола, которые Мирко купил в прошлом месяце. В одном из углов расположен небольшой бар с разнообразными напитками. Когда под одной крышей проживает около пятидесяти человек, необходимо предусмотреть какие-то развлечения, если не хочешь, чтобы твоя жизнь превратилась в ад. Особенно по вечерам.

Войдя в комнату, я ожидал увидеть свою жену за просмотром фильма или сплетничающей с кем-то из женщин. Но вместо этого она сидит с тремя моими мужчинами за покерным столом, установленным недалеко от бара, и полдюжины человек наблюдают за разворачивающейся игрой. Основное верхнее освещение выключено, горит только подвесной светильник над столом, создавая в помещении атмосферу фильма в жанре нуара. Я захожу в бар, наливаю себе напиток, затем прислоняюсь к стене и наблюдаю за происходящим.

Моя жена сидит на стуле, скрестив ноги, и держит карты в левой руке, пожевывая подушечку большого пальца правой. Справа от нее стоит Мирко с самодовольным выражением лица. По другую сторону от нее сидит Адам, и хотя по его покерному лицу этого не видно, он уверен, что выиграет. Мы дружим со школы, и я знаю все его уловки. Напротив Сиенны — Релья. Я нашел его замерзающим на улице, когда он был еще ребенком, и привел сюда. Как обычно, он совершенно загадочен. Я не уверен, что когда-либо встречал человека, которого было бы так трудно прочитать, как Релью.

В центре стола лежит мизерная кучка денег, наверное, не больше пары сотен баксов мелкими купюрами. Вряд ли это игра с высокими ставками, они явно играют на интерес. Мое внимание переключается на жену: она снимает свои большие золотые серьги-кольца и бросает их на стопку денег. Сиенна продолжает грызть большой палец, ее глаза быстро перебегают с одного мужчины на другого. Они думают, что ее карты — дерьмо. Мои губы растягиваются в улыбку.

Все трое мужчин за столом считают, что моя жена проигрывает.

И все трое ошибаются.

Я оставляю пустой стакан на стойке и направляюсь к ним, затем останавливаюсь позади Сиенны. Ухватившись за край ее стула, я поворачиваю его на сто восемьдесят градусов и прижимаю спинкой к краю стола. Должно быть, она слегка вскрикнула, когда я ее развернул, потому что она смотрит на меня с немного диким выражением в глазах.

— Драго? — задыхается она. — Что…

Мои руки опускаются на талию Сиенны. Я поднимаю ее со стула, занимаю ее место, а затем сажаю верхом к себе на колени. Растерянно моргая, моя жена прижимает карты к груди, чтобы скрыть их от глаз своих противников. Я слышу, как парни за моей спиной тихонько переговариваются, принимая наше новое положение, и замечаю в периферийном зрении несколько любопытных взглядов.

— Не стесняйтесь продолжать, — говорю я, мои глаза возвращаются к лицу Сиенны, всего в нескольких дюймах от моего.

— Вот так?

— Да.

Ее губы изгибаются в озорной улыбке. Она опускает взгляд на карты в своих руках, затем наклоняется ко мне и тянется через мое плечо к карте на столе. Я кладу руку ей на поясницу и притягиваю ее ближе, пока ее груди не прижимаются ко мне, а ее киска не устраивается на моем быстро твердеющем члене. Болтовня в комнате стихает. Внешне Сиенна остается невозмутимой, но от меня не укрылось, как быстро вздымается ее грудь.

— Отвлеклась? — спрашиваю я и слегка наклоняюсь назад, чтобы видеть ее ответ.

— Ничуть.

— Хм… — Взяв карты из ее рук, я бросаю быстрый взгляд на то, что у нее есть.

Выигрышная рука, как я и думал.

— Она выиграла. Вы все можете идти, — говорю я и бросаю карты через плечо на стол.

Раздается скрип стульев по полу и торопливые удаляющиеся шаги за моей спиной. Толпа вокруг нас тоже медленно расходится.

— Ты испортил мне игру, — шепчет Сиенна, глядя мне в глаза.

— Да. — Я поднимаю руку и глажу линию ее челюсти. — Что там с собаками, Сиенна?

Ее тело становится застывает в полной неподвижности, но уже в следующее мгновение она расслабляется и улыбается.

— Что ты имеешь в виду?

Я наклоняю голову в сторону и просто наблюдаю за ее лицом. Ее улыбка кажется искренней. Но она не достигает ее глаз. И она точно знает, что я имею в виду.

— Что ж, мне пора идти. Мне нужно помыть голову, — промурлыкала она и слезла с моих коленей. — Увидимся позже.

Я провожаю ее взглядом, пока она торопливо собирает со стола свои сережки и деньги, а затем быстро выходит из комнаты. Скрестив руки на груди, я смотрю на дверь, через которую она исчезла.

Я узнаю ее секреты. Это займет время, поскольку давление на нее не даст никаких результатов. Но это неважно. Я очень терпеливый человек.

Глава 8

Я просыпаюсь от успокаивающего звука душа, доносящегося из ванной комнаты, но мне не нужно было его слышать, чтобы понять, что Драго больше не лежит со мной в постели. Его тепла нет, и мне не хватает того ощущения покоя, к которому я привыкла за последние десять ночей.

После первой попытки заснуть в отдельной комнате, чтобы утром снова оказаться в постели Драго, я пыталась проделать этот трюк еще дважды. Каждый раз муж переносил меня в свою комнату. После этого я перестала пытаться "сбежать", потому что мне нравится спать, когда его тело прижимается к моему, больше, чем я готова это признать. И это все, что мы делали до сих пор. Спали.

Кроме того, что он обнимал меня, он ко мне не прикасался. А мне бы хотелось. Несколько раз, когда я просыпалась, а он еще лежал в постели, то притворялась, что все еще сплю, наслаждаясь тем, что прижимаюсь к его твердой груди. Его грудь была не единственной твердой вещью, и это меня немного пугало. У меня никогда раньше не было секса.

У меня было несколько парней, но дальше первой базы дело не заходило. Не то чтобы я берегла себя для брака, я не боюсь самого интимного акта. Просто… физического влечения ко мне никогда не было достаточно. Соблазнительное тело, которое не оказывало на меня никакого воздействия в психическом плане, интересовало меня не больше, чем бумажное пресс-папье с ослепительным узором. На него приятно смотреть, но в моей жизни это не главное.

Если парень требовал секса, я бросала его. Я просто не могла смириться с мыслью о такой близости с кем-либо. У меня были свои причины. Обычно, когда отношения достигают определенного уровня, люди считают, что они имеют право на "большее". Больше разговоров. Больше объяснений. Больше тебя. Но частички меня всегда были заперты. Всегда были скрыты, особенно от тех мужчин, с которыми встречалась. А что, если я все-таки откроюсь, позволю ему увидеть то, что скрывается за моим тщательно выстроенным фасадом, и он решит уйти? Или, что еще хуже, он останется, а у меня возникнут к нему чувства. Нет.

Отсутствие чувств означало отсутствие боли, если бы случилось что-то плохое. Боль и разбитое сердце не стоили плотских переживаний.

Моя сестра знает это. Она всегда меня знала. Ася как-то сказала, что мне нужен мужчина, который сможет соблазнить мой мозг, прежде чем я позволю ему трахнуть мою киску. Что бы это ни значило.

Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок, размышляя о том, как одиноко на этой огромной кровати, когда Драго нет рядом. Что бы он сказал, если бы я попросила его вернуться в постель после душа, чтобы мы могли пообниматься подольше? Он либо рассмеется, либо подумает, что я пытаюсь соблазнить его к сексу. Если бы он согласился, я бы набросилась на него, к черту последствия. Но мне нужен не секс. У меня странное желание просто быть рядом с ним, уткнуться лицом в его шею и впитывать его запах. Это глупо, я знаю, но ничего не могу с собой поделать.

Вода выключается, и через две минуты мой муж выходит из ванной в одном лишь полотенце, обернутом вокруг талии.

Я притворяюсь, что еще сплю, и наблюдаю за ним из-под полуопущенных век. У него одно из самых красивых мужских тел, на которые я когда-либо смотрела. Не то чтобы я видела их много, но все же. Широкие плечи и мускулистые руки. Твердый, рельефный пресс, от которого, наверное, можно было бы отбить четвертак, если бы я его бросила. Он идет к шкафу на другой стороне комнаты, и я перевожу взгляд на его спину, отмечая шрамы от ожогов, покрывающие левую сторону его тела. В основном они сосредоточены на лопатках и чуть ниже, но есть несколько на предплечье и тыльной стороне кисти. Я заметила их совсем недавно, потому что они покрыты татуировками.

На днях я набрала в "Гугле" "Ожоги" и, исходя из всего прочитанного и изображений, показывающих различные стадии заживления, пришла к выводу, что у Драго была пересадка кожи. Он попал в пожар, когда был моложе?

Драго убирает полотенце, и я закрываю глаза. Инстинктивное действие для той, кто не привык видеть обнаженного мужчину. Но любопытство берет верх, и я приподнимаю веки, чтобы рассмотреть его задницу. Когда он тянется, чтобы взять что-то с полки, я мельком подглядываю на его член и снова зажмуриваю глаза. Неужели он должен быть таким огромным? Я представляю, как его большой член входит в меня, галая, каково это будет на ощупь, и прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы подавить вздох.

Эхо приближающихся шагов доносится до меня за долю секунды до того, как одеяло слетает с моего тела.

— Вставай.

Я закрываю глаза, притворяясь, что все еще сплю.

— Я знаю, что ты не спишь.

Черт. Он знает, что я пялилась на его член? Я приоткрываю веки и вижу Драго, стоящего у изножья кровати. Он одет в черные треники и красную толстовку с капюшоном.

— Который час? — спрашиваю я. Я пропустила вчерашний завтрак, и мне пришлось идти на кухню, чтобы попросить у Кевы остатки еды. Здешний график питания не очень хорошо сочетается с моим биоритмом. Завтрак в восемь? Это тирания.

— Шесть тридцать. Ты пойдешь со мной на пробежку.

— Я так не думаю. — Я фыркаю и зарываюсь лицом в подушку.

Рука обхватывает мою лодыжку и тянет меня к краю. Я вскрикиваю и пытаюсь оттолкнуть его свободной ногой. Драго наклоняется, поднимает меня на руки и несет в ванную комнату. Я бьюсь ногами, сжимаю его предплечья, тщетно пытаясь освободиться. Как только он усаживает меня в ванной, я бью его в грудь.

— Я не одна из твоих подчиненных, Драго! — Я снова бью его. — Ты не можешь мне приказывать.

— Ты не моя подчиненная. — Он делает шаг вперед, заставляя меня сделать два шага назад. — Но ты принадлежишь мне. И я не позволю тебе ходить бледной, как лист бумаги. Мы отправимся на пробежку и не вернемся, пока ты не обретешь цвет лица.

— Я не твоя собственность, — я хотела сказать это с ухмылкой, но в итоге получилось полуулыбка сквозь зубы. По какой-то причине мой фильтр "приятной личности" не работает так хорошо, когда он рядом.

Драго смотрит вниз на мою руку, которая все еще прижата к его груди.

— А оно говорит о том, что это так.

Я прослеживаю его взгляд и вижу, что он сосредоточен на моем обручальном кольце.

— Правда? Я думала, оно означает, что мы подписали свидетельство о браке, а не договор о собственности. Но, думаю, это недоразумение легко исправить. — Я поднимаю руку перед его лицом, собираясь снять обручальное кольцо. В тот момент, когда он замечает мое намерение, он берет меня за подбородок и приподнимает мою голову вверх.

— Не стесняйся, снимай, если хочешь, — непринужденно говорит он и наклоняется так, что наши лица оказываются на одном уровне. — Но знай одну вещь, mila moya. Любой мужчина, который положит на тебя глаз, пока на тебе нет обручального кольца, умрет.

Я закатываю глаза. Ага, конечно. Он, наверное, забыл, что я была рядом, когда на него накричала Кева, и ничего не предпринял. Он не собирается никого убивать, особенно за то, что просто посмотрел на меня. Наверное, мне повезло, что я попала к Драго, а не к тому, кто действительно ходит и убивает людей. Браки по расчету — это рискованно. Я могла бы выйти замуж за какого-нибудь Попа. Очевидно, что этот человек занимается убийствами людей для Драго, иначе Адам не сделал бы этого замечания на кухне, когда мы видели репортаж.

— Я буду ждать тебя снаружи. — Он отпускает мой подбородок и уходит.

Я качаю головой и хватаю зубную щетку. Я ни за что не пойду с ним на пробежку. Даже если бы я не ненавидела бег, а я его ненавижу, у меня нет ничего подходящего. Но, может быть, я могла бы прогуляться по территории и проверить количество охранников. Аджелло звонил мне дважды с тех пор, как я приехала, но я не смогла ответить ни разу, потому что вокруг были люди. Я отправила ему сообщение, что пока не узнала ничего важного, но скоро позвоню ему и расскажу что-нибудь.

Зеркало над раковиной все еще туманно после душа Драго. Я провожу по нему ладонью и смотрю на свое отражение. Мне кажется неправильным собирать информацию о муже и передавать ее дону, но у меня нет выбора. Семья всегда на первом месте, таков девиз Cosa Nostra.

* * *

Я спускаюсь по лестнице, когда мне в голову приходит идея. Ухмыляясь, я снимаю обручальное кольцо и кладу его в карман своих розовых джинсов. Входная дверь открыта, на пороге стоит Кева и подписывает какие-то бумаги для мужчины в комбинезоне с названием местной сантехнической компании над левым нагрудным карманом. Я прохожу мимо них и направляюсь к Драго, который ждет на середине подъездной дорожки, возится с телефоном. Его большие пальцы быстро двигаются, когда он набирает текст. Наверное, это длинное сообщение или электронное письмо. Не проще ли просто позвонить?

Когда я останавливаюсь перед ним, он откладывает телефон и осматривает меня с ног до головы.

— Ты серьезно?

— А что? — Я поднимаю бровь.

— Сапоги на высоком каблуке. А… это? — Он показывает на мою грудь.

— Платье-свитер большого размера, — говорю я. Оно одно из моих любимых, желтое с узором из больших сердец того же розового оттенка, что и мои джинсы.

Обычно я выбираю наряды в зависимости от своего самочувствия. Когда у меня плохое настроение, я предпочитаю яркие и глупые сочетания. Однако в последнее время выбираю одежду исключительно потому, что мне нравится реакция Драго. Есть что-то очень милое в его ворчании каждый раз, когда он видит мой наряд на день. Что меня очень удивляет, так это то, что он ни разу не сказал: "В этом нельзя появляться на людях". Как это часто делали некоторые мои друзья и бывшие парни. Обычно он немного недоволен или просто смотрит на небо и качает головой, но это все. Похоже, он совершенно не против того, чтобы я ходила в том, что он называет " курткой цыпленка" или "желтым бельмом на глазу". Некоторые из моих нарядов смешны, но Драго никогда не говорил, что я выгляжу в них нелепо.

— В этой штуке поместится трое, Сиенна. Иди переоденься во что-нибудь удобное. И надень кроссовки.

— Оно удобное. И у меня нет кроссовок.

— У тебя нет кроссовок.

— Нет. Только каблуки. Прости. — Я ухмыляюсь.

— Иисус, — бормочет он и оглядывается по сторонам, заметив Йована, выходящего из гаража. — Йован, ключи, — кричит он.

Йован выглядит растерянным, но затем достает из кармана связку ключей от машины и бросает их Драго.

— Мы что, вместо этого поедем кататься? — спрашиваю я.

— Мы собираемся купить тебе гребаные кроссовки, Сиенна.

Мы идем к машине Йована, когда мимо нас проходит сантехник. Он бросает на меня взгляд, а затем направляется к своему фургону. Я тянусь к пассажирской двери, когда пальцы Драго обхватывают мое запястье.

— На тебе нет обручального кольца, — говорит он.

— Ты сказал, что не возражаешь.

— Не возражаю, — заявляет он, закрывает за мной дверь и огибает капот. Я ожидаю, что он сядет за руль, но он направляется через дорогу к фургону, где сантехник укладывает свои инструменты. Что он делает? Может быть, он хочет что-то спросить у парня… Черт возьми!

Я выбегаю из машины и бегу к фургону, где мой муж прижимает сантехника к борту машины. Рука Драго обхватила горло парня, и, судя по тому, как покраснело лицо бедняги, он его душит.

— Драго! — Я хватаюсь за заднюю часть его толстовки и пытаюсь оттащить его. Парень выглядит так, будто в любой момент может потерять сознание. — Эй!

Драго оглядывается через плечо и буравит меня взглядом.

— Что?

— Что, что? Ты с ума сошел? Отпусти парня!

— У нас был уговор, Сиенна. Без обручального кольца мужчины, которые смотрят на тебя, умирают. — Он снова поворачивается к водопроводчику и продолжает душить его.

Боже мой, он серьезно! Я никогда не видела, чтобы он был агрессивен по отношению к кому-то. Несмотря на его сварливость и властность, я не думала, что это в его характере. Отпустив его толстовку, я истерично проверяю карманы. Где, где.? Да! Я достаю из кармана обручальное кольцо и надеваю его на палец.

— Вот! — Я поднимаю руку и машу ею перед лицом Драго, пытаясь сдержать панику. — Оно снова надето. Пожалуйста, остановись. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

Он смотрит на мою руку, потом на меня.

— Оно так и останется?

— Я приклею его на палец, если хочешь. Только, пожалуйста, не убивай водопроводчика.

Взгляд Драго переключается на руку, которую я все еще держу в воздухе, и он отпускает хватку на шее парня.

— Ладно. Пойдем купим эти кроссовки.

Сиенна стоит перед большим зеркалом в местном супермаркете и смотрит на свое отражение. Это единственное место, открытое в это раннее утро, где есть то, что нам нужно. Я не был уверен, как она отреагирует на то, что я поведу ее сюда, а не в привычный магазин, но она даже глазом не моргнула — вошла так, как будто делала это каждую неделю своей жизни. Было забавно, как она обрадовалась, хотя и пыталась это скрыть, обнаружив, что одежда продается всего в нескольких проходах от свежих продуктов. Она настояла на том, чтобы мы купили еще и коробку мандаринов, и теперь мне приходится таскать ее, пока Сиенна примеряет различную спортивную одежду.

Наряд, который она надела, состоит из бледно-голубой толстовки и подходящих к ней тренировочных штанов в сочетании с белыми кожаными кроссовками. Не знаю, видел ли я когда-нибудь, чтобы кто-то выглядел таким несчастным, как Сиенна, оценивающая свою одежду. Она что-то бормочет, и я перевожу взгляд на ее губы.

— …даже не настоящий цвет. Дурацкий вымытый синий. Это угнетает.

— Этот цвет вызывает у тебя депрессию?

— Да. Очень.

Я оглядываюсь по сторонам и замечаю продавщицу, стоящую у стеллажа с куртками. Оставив жену наедине с ее бормотанием, я подхожу к женщине.

— Мне нужно, чтобы вы нашли для меня самый нелепый спортивный костюм, который есть у вас в магазине.

Глаза продавщицы удивленно расширяются.

— Самый… нелепый?

— Да. То, что не купит ни одна здравомыслящая женщина. Яркие цвета. Неоново-оранжевый. Идиотский звериный узор ужасного цвета. Или что-то блестящее. И обувь тоже.

— О… Я посмотрю, что можно сделать.

Служащая убегает и возвращается через пять минут, неся подходящие толстовку и брюки. Комплект имеет яркий лавандовый цвет и широкую желтую полосу, проходящую по внешней стороне штанин и рукавов. Блесток нет, но завязки на брюках сделаны из атласа и имеют тот же желтый оттенок, что и полоски.

— Этого должно хватить. — Я киваю. — Кроссовки?

Она поднимает пару кроссовок. Подошва белая, но по бокам разноцветный рисунок. Я беру одну из них из поднятой руки продавца, чтобы получше рассмотреть. Куча маленьких разноцветных кроликов.

— Отлично. — Я собираю одежду и вторую обувь и возвращаюсь к жене.

В тот момент, когда Сиенна видит, что я несу, она подбегает, чтобы схватить все это, и бросается в ближайшую раздевалку. Я прислоняюсь плечом к боковой стенке примерочной напротив Сиенны и наблюдаю за ее ногами через щель между полом и дверью. Она прыгает на одной ноге, надевая спортивные штаны. Небольшая улыбка тянется к моим губам. Я не помню, когда в последний раз меня кто-то так забавлял. В течение многих лет работа была единственной радостной вещью, наполнявшей мои будничные дни. Но теперь это не так. Маленькая чертовка в безумной одежде и с озорной улыбкой занимает большую часть моего внимания.

Очарование. Да, я совершенно очарован своей искрометной женой, и будь я проклят, если знаю, почему. Она слишком молода, эксцентрична, постоянно улыбается и солнечна до ужаса. Дело в том, что я не люблю веселых людей. Никто не может быть счастлив все время. Если они так себя ведут, значит, они либо глупы, либо притворяются. И если в чем я уверен на сто процентов, так это в том, что моя женушка далеко не глупа. Даже если то, как она себя ведет, может легко убедить людей в обратном. Но это они дураки, раз не видят того, что мне и так ясно.

Дверь со скрипом открывается, и на пороге появляется Сиенна в отвратительном лавандовом наряде. Я не понимаю, как она может выглядеть так красиво в такой идиотской одежде. Она улыбается, достает телефон и делает селфи, поджав губы.

— Ты выкладываешь это в социальные сети? — спрашиваю я.

— Конечно. А что?

— Просто спросил. — Как только вернусь домой, я поручу Мирко что-нибудь сделать с ее аккаунтами в социальных сетях. Он регулярно взламывает правительственные сайты, поэтому должен знать способ скрыть изображения Сиенны. Никому, кроме меня, не позволено пускать слюни на фотографии моей жены. Вчера утром, когда Сиенна еще спала, я быстро сфотографировал ее в постели на свой телефон. До сих пор не знаю, зачем я это сделал.

По пути к кассе мы проходим через отдел домашнего декора, где две длинные полки уставлены различными безделушками — сухими цветами, стеклянными статуэтками, рамками для фотографий и другими подобными предметами. Сиенна останавливается перед чашей, наполненной шариками разных цветов. Сиенна с восторгом вскрикивает, глядя на стекло и проводя пальцами по блестящим шарикам. Давно я так не радовался, как она, горстке дурацких стеклянных жемчужин. Клянусь, эта женщина, должно быть, в прошлой жизни была вороной, раз ее так завораживают блестящие вещи. Невозможно не поддаться ее очарованию. Странное теплое чувство разливается в моей груди, когда я вижу, как счастлива моя жена, и я жажду видеть больше этой чистой радости.

Хоть я и знаю, что она с самого начала мне лгала.

* * *

— Мы пойдем по тропинке вдоль деревьев, — говорю я, закрывая за Сиенной дверь машины. — Идем.

— Значит, ты всерьез собирался бегать?

— Я не часто шучу, Сиенна. Давай. Иди впереди меня. Просто следуй по пути.

— Почему бы тебе не идти впереди?

— Я хочу, чтобы ты была у меня на виду, чтобы не побежала обратно в дом, когда я не смотрю.

Ее плечи опускаются, но она отворачивается и начинает бежать к деревьям. Я следую в нескольких футах позади, поддерживая ее темп и любуясь ее милой попкой в облегающих спортивных штанах. Это одна из причин, по которой я настоял на том, чтобы она шла первой по тропе. Другая — я не замечу, если она что-то скажет позади меня.

Когда мы проходим мимо участка газона, где Бели сгребает листья, Сиенна останавливается и что-то говорит ему. Кто-то должен был предупредить ее, что этот старый сукин сын асоциален и никогда не разговаривает с людьми. Я отхожу на несколько шагов в сторону, делая вид, что разминаю подколенные сухожилия, и наблюдаю за перепалкой между моей женой и садовником. Я ни разу не видел, чтобы он улыбнулся, поэтому видеть, как он разражается смехом и показывает большой палец, просто невероятно. Сиенна машет ему рукой и идет дальше.

— Что она сказала? — спрашиваю я, подходя к старому ворчуну.

— Ваша жена нашла мне новое место.

— Место? Для чего?

— Для моих лилий. — Он улыбается и продолжает сгребать листья.

Я качаю головой и продолжаю свой бег, чтобы догнать свою лучезарную жену, которая бежит на месте в тридцати метрах от меня. Она болтает с Рельей. Который кстати сейчас должен быть в карауле и делать обход, мать его! Он видит, что я приближаюсь, поворачивается на пятках и устремляется в сторону ворот.

— Не отвлекай моих людей, пока они на службе.

Сиенна наклоняет голову и сужает глаза.

— Ты очень ворчливый, знаешь ли. Это даже… мило.

— Меня много раз называли разными именами, Сиенна, — я обхватил ее за талию и притянул к себе, — но милый — не одно из них.

Я чувствую каждый ее вздох, как поднимается и опускается ее грудь. Ее губы слегка приоткрыты, дразнят меня. У меня не осталось сил сдерживаться, и потребность сделать ее своей сводит меня с ума. Даже несмотря на ее постоянную ложь с того момента, как она переступила порог моего дома, а возможно, и раньше. Я впустил шпиона в свой дом, но самое поганое во всей этой ситуации то, что я не жалею об этом.

Интересно… Где она выучила сербский язык?

Хотя я внимательно наблюдал за ней с момента ее приезда, мне понадобилось больше недели, чтобы осознать этот маленький факт. Это произошло случайно во время ужина несколько дней назад. Все смеялись над шуткой, а Кева бегала вокруг и расставляла миски с едой на столе. И Майло, один из солдат, протянул руку, прося кого-нибудь передать ему картофельное пюре. Моя жена улыбнулась и передала ему миску, продолжая хихикать над шуткой. А Майло не говорит по-английски. Думаю, она даже не заметила своей ошибки.

Аджелло, очевидно, знал, что Сиенна может говорить по-сербски, иначе не выбрал бы ее. Вот коварный сукин сын. Неудивительно, что половина преступного мира желает его смерти. Вопрос в том, что мне делать с моей блестящей шпионкой Cosa Nostra? Убить ее быстро или заставить страдать?

Глядя на нее, я понимаю одну крайне неудобную вещь. Даже если бы я захотел, то не смог бы причинить ей вред. И что еще хуже, одна только мысль о том, что кто-то хоть пальцем тронет мою жену, вызывает во мне убийственную ярость.

— Давай вернемся. — Я выпускаю ее из объятий и начинаю идти, внезапно разозлившись до чертиков.

Но я злюсь не на нее. А на самого себя. Потому что, даже зная, что моя жена — шпионка, я только о ней и думаю. Каждую. Гребаную. Секунду.

Я провожу большую часть своих дней вне дома, чтобы не поддаться желанию перекинуть ее через плечо, отнести в спальню и трахнуть до потери сознания. Я хочу держаться на расстоянии, пока не выясню, в чем заключается игра Аджелло, но не могу. Уже больше недели я живу ради того момента, когда смогу забраться в постель рядом с ней и прижать ее к себе. Каждое утро я просыпаюсь с таким неимоверным стояком, что минут тридцать провожу в душе, пытаясь найти разрядку, думая при этом о маленькой лгунье, крепко спящей в моей постели. Сегодня утром мне пришлось дрочить дважды. После первого захода я вышел из ванной и увидел, что она лежит с задравшимся топом под грудью и ягодицами, выглядывающими из-под зеленых шорт. Я мгновенно возбудился. Я вернулся в душ и представил себе, как вгоняю в нее свой член сзади, пока не кончил на кафельную стену.

Сиенна следует за мной, пока мы возвращаемся к дому, и я постоянно бросаю взгляды через плечо. Ее высокий хвост раскачивается то влево, то вправо, когда она перепрыгивает через мелкие дождевые лужицы на тропинке, и мне так и хочется притянуть ее к себе и провести пальцами по каштановым прядям. Как раз в тот момент, когда мы выходим на улицу, через входную дверь входит Илья, и Сиенна бросается к нему, суя в руки свой телефон. Она что-то бормочет, стоя перед ним, но я не могу понять, что она говорит, и не могу разобрать ее губ. Широко улыбаясь, она бежит к фонтану и принимает позу. Я пронзаю Илью своим свирепым взглядом.

— Она хочет, чтобы я сделал несколько снимков, — говорит он. — Для ее социальных сетей.

Я мгновенно выхватываю телефон из его рук.

— Ты свободен, — огрызаюсь я и поворачиваюсь к жене. — Если тебе нужно, чтобы кто-то тебя сфотографировал, то это буду я, Сиенна.

— Ты дулся, от тебя исходила такая ворчливая атмосфера. Похоже, это твое любимое настроение, и я не хотела вмешиваться.

Я сузил глаза. Если я поймаю кого-нибудь из своих людей, фотографирующих ее, они смогут поближе познакомиться с моим ворчливым настроением.

— Займи позицию, — ворчу я.

Сиенна наклоняется к воде и протягивает руку, чтобы коснуться струи. Эластичная ткань ее лавандовых брюк подчеркивает идеальный изгиб ее красивой круглой попки.

— Готово.

— Спасибо, — щебечет она, беря телефон из моих рук. — Я сейчас же загружу его. Обожаю этот фонтан! Мои посты перед ним всегда набирают не менее нескольких тысяч лайков.

Тысяч? Я киплю от злости, наблюдая, как она, пританцовывая, входит в дом, а затем направляется прямиком в офис Мирко. Гребаные тысячи!

Глава 9

Я открываю ноутбук и нажимаю на значок электронной почты в правом верхнем углу экрана. Позвонить дону было бы проще, но при таком количестве людей в доме я не могу рисковать тем, что кто-то может подслушать. Я начинаю новое сообщение, ввожу адрес электронной почты, который дал мне дон, и перехожу к теме письма, набирая: Избранник альфы, глава первая.

Я переключаю внимание на текст письма, и мои пальцы летят по клавишам.

Дорогая Сильвия,

Надеюсь, у тебя все хорошо. Как и договаривались, я высылаю вам первый эпизод моего нового паранормального романа, который вы будете публиковать в своем интернет-журнале. Пожалуйста, посмотрите и сообщите мне свои мысли и предложения по улучшению.

С любовью,

Сиенна

Я добавляю несколько пустых строк, затем продолжаю печатать.

Холодной беззвездной ночью Джорджина впервые ступила на землю, принадлежащую Дариусу, альфе стаи волков Черной реки. Сердце бешено колотилось, едва ли не вдвое быстрее обычного, когда она прошла мимо своего нового товарища и вошла в логово, вырубленное в склоне горы. Шаги гулко отдавались от стен узкого коридора, который уходил все глубже и глубже, периодически прерываясь ответвлениями, ведущими к множеству пещер поменьше, расположенных вокруг нее. Логово было заполнено членами стаи. Она попыталась сосчитать их, но не смогла назвать точное число. Казалось, что все они живут в пределах логова.

Я на мгновение замираю, мои пальцы нависают над клавишами. Прошло почти три недели с тех пор, как я приехала в дом Драго, а я все находила причины не звонить дону. Сначала я говорила себе, что мне нечем поделиться, что рядом всегда кто-то есть или уже поздно звонить. Но час назад я получил от дона Аджелло сообщение, состоящее из одного слова: СИЕННА! Оно вспыхнуло на моем экране всеми заглавными буквами, и я не мог больше откладывать операцию.

Мои пальцы снова опускаются на клавиатуру, но взгляд блуждает по большой вазе на комоде, наполненной прекрасными сверкающими кристаллами. Я нашла ее на тумбочке, когда проснулась сегодня утром. Драго, видимо, заметил, что я люблю разноцветное стекло, когда мы были в магазине, и купил мне такие. Цвет кристаллов не такой насыщенный, как у шариков в супермаркете, но они огранены в форме маленьких бриллиантов, что делает их такими красивыми. Я переставила вазу на комод, где она будет видна, как только я войду в комнату, и поставила в нее свою коллекцию ручек и карандашей.

Я делаю глубокий вдох и снова смотрю на электронную почту, но на грудь словно опускается тяжелый груз. Отложив ноутбук в сторону, я встаю с кровати и подхожу к окну, выходящему на проезжую часть.

Кева стоит на краю лужайки, положив руки на бедра, и спорит с Йованом. Я улыбаюсь. Наверное, он забыл вызвать ремонтника, чтобы тот посмотрел на холодильник, который странно шумит последние несколько дней. Чуть правее Филипп и Драго садятся в машину Драго. Оба одеты в костюмы, видимо, едут на встречу. Я не часто видела своего мужа в костюме, может быть, раза два за все время. Ему он идет.

Перед тем как сесть за руль, Драго поднимает глаза в сторону моего окна, и наши взгляды на мгновение встречаются. Волна чувства вины захлестывает меня, когда реальность того, что я собираюсь сделать, снова обрушивается на меня. Я провожаю взглядом машину Драго, когда она отъезжает. Я остаюсь на месте, пока она не скрывается из виду, и только тогда возвращаюсь к ноутбуку.

Я продолжаю печатать, но привкус вкус во рту никак не проходит.

Вскоре после приезда Джорджины показалось, что стая столкнулась с новыми проблемами. Она не знала точно причин, но из тихих разговоров, которые ей удалось подслушать, следовало, что волки Черной реки начали враждовать с медведями Трансильванских холмов. Медведи жили на той же территории, что и волки, и оба претендовали на владение определенными охотничьими угодьями.

Пребывание Джорджины в стае волков Черной реки оказалось гораздо интереснее, чем она предполагала вначале.

Продолжение следует…

Мысли все еще бегут, я почти минуту держу мышь над кнопкой "Отправить", прежде чем наконец нажимаю ее.

Через десять минут звонит телефон. На экране высвечивается номер дона Аджелло.

— Сильвия, — говорю я, отвечая на звонок, — ты получила мою посылку, я полагаю?

— Посылку? — раздается в трубке мрачный голос Аджелло. — Трансильванские медведи?

— Это код, — шепчу я в трубку. — Трансильванские медведи — это румыны.

— Я не могу расшифровать твой бред, Сиенна. Начинай говорить.

Я опускаюсь на край кровати и вздыхаю.

— Здесь всем занимается Драго. Филипп, его второй помощник, следит за исполнением. Деньги они отмывают через клуб.

— Это я уже знаю. Что еще?

— У них какие-то проблемы с румынами. Я мало что поняла, только то, что Драго усилил охрану.

— У твоего мужа была крупная сделка на той неделе, когда вы поженились. Это как-то связано с румынами?

— Я не слышала никаких подробностей.

— А что это за бред был про пещеры?

— Многие из его людей живут здесь, в доме Драго.

— Сколько?

Я стискиваю зубы и запускаю руку в волосы. Мне кажется неправильным рассказывать ему все это.

— Сколько, Сиенна?

— Сорок восемь, — бормочу я.

— А сколько у него мужчин в целом?

— Я не знаю.

— Ну так узнай. Скорее, — приказывает он и обрывает звонок.

Я смотрю на телефон, который держу в руке, затем бросаю его на кровать и выбегаю из комнаты.

— Сиенна! — Елена зовет меня, когда я направляюсь через фойе: — Ты не могла бы…

Я игнорирую ее и врываюсь в парадную дверь. На улице немного прохладно, но я не возвращаюсь за курткой.

Несколько мужчин слоняются без дела перед огромным зданием гаража, в котором есть несколько отсеков для более чем дюжины автомобилей, расположенных слева от особняка, поэтому я поворачиваю направо и бегу к деревьям, подальше от всех. Кислый привкус во рту не покидает меня и с каждой минутой становится только хуже. Что сделает Аджелло с предоставленной мной информацией? Когда я соглашалась на этот дурацкий план, все казалось не так уж плохо. Но теперь…

Я назвала ему количество людей, которые живут здесь, в доме. Это, наверное, одна из наименее значимых частей информации. Не то чтобы дон планировал вторгнуться в дом Драго, но все же, я чувствую себя такой грязной, разглашая эту информацию.

Мне нравятся здешние люди, и мне кажется, что я их предаю. В большинстве дней, когда я просыпаюсь, Драго уже уходит, за исключением тех утренних часов, когда он тащит меня с собой на пробежку. Но это случается всего три раза в неделю. После этого он уходит, и мы редко видимся до обеда. Все книги, которые я привезла с собой, я уже прочитала, так что мне остается целыми днями писать в своем новом блокноте или помогать Кеве на кухне.

Если бы Ася увидела меня сейчас, она бы умерла от смеха. Не думаю, что дома жарила яичницу самостоятельно, только пару раз. Однако здесь я нахожу удивительно полезным заниматься кухней. В доме всегда много людей. Да, это может стать безумием, когда все говорят одновременно и сталкиваются друг с другом, но это весело. Раньше, когда были только Артуро, Ася и я, тоже было здорово. Но здесь…. Это одна большая, странная семья, и, несмотря на мою очевидную неопытность, я получаю еще большее удовольствие от этого хаоса. Трудно чувствовать себя одиноким, когда вокруг столько людей.

Они меня почти не знают, но среди них я не чувствую себя чужой. Когда на днях зашла на кухню, все еще потрясенная после встречи с собаками Драго, Кева приготовила мне горячий шоколад и потребовала, чтобы я рассказала, кто меня обидел, чтобы она отхлестала их по задницам. А вчера, когда я жаловалась, что нужные мне туфли распроданы в Интернете, Мирко услышал меня и сказал, чтобы я отправила ему ссылку по электронной почте, чтобы он "разобрался". Туфли пришли в тот же вечер.

А еще есть мой муж. Иногда я застаю его рядом, когда мне кажется, что его нет дома. Он наблюдает за мной, когда думает, что я не смотрю, но каждый раз чувствую его взгляд на себе. Его взгляд подобен легкому взмаху перышка, щекочущего мою шею. Каждый нерв в моей системе воспламеняется от осознания.

Я продолжаю играть, делая вид, что не замечаю его взгляда. Но я уверена, что он знает, что меня не одурачить, и видит мой блеф насквозь.

Тем не менее, Драго продолжает наблюдать за мной, словно пытается разгадать меня. Временами он напоминает мне горгулью, примостившуюся на огромной каменной стене. Он всегда наблюдает. И ждет. Не знаю, чего он ждет, но знаю одно: мне это нравится. Мне нравится волнение, которое возникает во мне, когда он рядом. И я люблю спать в его постели.

Но что он сделает, если узнает, что я сдаю его Аджелло? Не думаю, что он убьет меня. Может, он и глава преступной организации, но, если не считать инцидента с водопроводчиком, он не кажется мне жестоким человеком. До сих пор я не видела, чтобы он бил или даже кричал на кого-то из своих людей. Возможно, священник для того и нужен, чтобы избавляться от тех, кто ему противостоит, а не убивать их самому.

Полчаса я брожу по территории вокруг особняка. В конце концов, я оказываюсь на заднем дворе. Собаки Драго бегают в своем вольере, но, заметив мое приближение, прекращают игру и обращают на меня свое внимание. Когда я раньше останавливалась здесь, то всегда ожидала, что они начнут лаять, но они никогда этого не делали. Не делают они этого и сейчас. Они просто смотрят на меня. Как и их хозяин.

Обычно, понаблюдав за ними несколько минут, я ухожу, но в этот раз я делаю один неуверенный шаг вперед. Потом еще один. Самый крупный из них встает на задние лапы, упираясь передними в железную ограду. Осторожно подхожу к ограждению и подношу руку к морде собаки. Он немного обнюхивает мои пальцы, затем облизывает их. Я приседаю рядом с ограждением и протягиваю левую руку другой собаке, обнюхивающей мои брюки.

— Когда нам ожидать оплаты от русских? — спрашивает Кева и переворачивает страницу своей толстой старой бухгалтерской книги.

— Через два дня, — отвечаю я, подходя к обеденному столу и садясь напротив нее. — Какого хрена ты не даешь Мирко купить тебе ноутбук? Ты же не сможешь хранить в нем наши финансовые записи.

Она смотрит на меня через оправу очков.

— Я не собираюсь оставлять конфиденциальную информацию в каком-то электронном ящике, где к ней может получить доступ кто угодно.

— Есть такие штуки, как брандмауэры, Живка. Никто не сможет получить доступ к твоим материалам, если у тебя установлен такой брандмауэр.

— Да ну? Расскажи это Yahoo.

Я потираю виски и вздыхаю.

— Сиенна пришла на завтрак сегодня утром очень веселая, — говорит Кева, и на ее губах появляется небольшая улыбка. — Когда я спросила о причине ее хорошего настроения, она сказала, что ты оставил ей подарок. Вазу с разноцветными стеклянными кристаллами, которые так очаровательно сверкают.

— И, ей понравилось?

— Настолько, что я заглянула к тебе в комнату, чтобы посмотреть на это "стекло", которое ее так взволновало. — Она сняла очки и усмехнулась. — Ты знал, что твоя жена использует вазы из драгоценных камней стоимостью в полмиллиона долларов в качестве подставки для ручки?

— Они ей нравятся. Она может использовать их как ей угодно, — говорю я. — Ты не прислала мне сегодня ни одной фотографии.

— Не прислала? — притворно удивляется она. — Наверное, я забыла. Но ты бы видел ее сегодня утром, когда Йован вез ее в торговый центр. На ней были неоново-зеленые джинсы и желтая блузка с рюшами.

— Она надела их в пару к куртке цыпленка?

— Ну конечно. И желтые туфли на каблуках.

Я нахмурил брови.

— Ты должна была прислать мне фотографию.

— Или ты мог бы приехать сюда и лично убедиться в этом. — Она направляет на меня свои очки. — Тебе нужно перестать преследовать ее по дому, Драго.

— Она моя жена. Я могу преследовать ее сколько угодно.

Кева фыркнула.

— Недавно звонил Ковач. Он женится в воскресенье и приглашает тебя и Сиенну.

— Я не хожу на свадьбы, как ты прекрасно знаешь. Особенно на сербские. — Поход на вечеринку с живой музыкой и несколькими сотнями гостей, все из которых орут и поют в непрерывном ликовании, — это олицетворение гребаного ада для меня. Двух минут этого дерьма достаточно, чтобы превратить мой мозг в кашу.

— Может быть, ты сделаешь исключение? Просто заскочи на минутку?

— Нет.

— Жаль. — Она преувеличенно вздыхает. — Сиенна была бы в восторге.

Я откинулся в кресле и представил себе свою жену в центре этого безумия. Да, она была бы в восторге.

— Ковач упоминал о новой инвестиционной возможности, когда мы беседовали в последний раз. Может быть, мы заглянем к нему ненадолго. Поддержание хороших отношений полезно для бизнеса.

— Отлично. Не забудь взять Сиенну с собой, чтобы она купила платье.

Я приподнял бровь.

— Ты видела всю одежду, которая есть у этой женщины?

— Когда речь идет о женских нарядах, Драго, их никогда не бывает "достаточно".

Я закатываю глаза и киваю в сторону небольшого аквариума, установленного на угловой полке. Несколько оранжевых рыбок зигзагами перемещаются среди водных растений и других аквариумных декораций.

— Что это здесь делает?

— Сиенна купила его сегодня в торговом центре.

— Я не люблю рыбок.

— Знаю. — Кева уже потянулась за телефоном. — Сиенна была в восторге от них, но я скажу Йовану, чтобы он вернул аквариум обратно в магазин.

Я сжимаю челюсть.

— Просто оставь эту чертову штуку.

— Ты уверен? Я могу попросить его сделать это прямо сейчас.

— Никто не тронет ее рыбок, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — А где моя жизнерадостная женушка?

— Не знаю. Она не спустилась к ужину, и я решила, что она не голодна.

Кивнув, я встаю и выхожу из столовой, отправляясь на поиски своей жены. Сегодня утром я опоздал на полчаса на встречу с деловым партнером, потому что ждал, когда Сиенна проснется, чтобы увидеть ее реакцию на мой подарок. В конце концов, мне пришлось уйти, и это испортило мне настроение. Оно ухудшалось по мере того, как тянулись часы, потому что у меня было слишком много работы и я не мог заехать к ней домой, как стараюсь делать по крайней мере два раза в день. То, что Кева не прислала мне фотографии, стало вишенкой на торте этого ужасного дня, и я уверен, что ее отсутствие сообщений было целенаправленным.

В большой комнате отдыха на восточной стороне первого этажа полно народу, но Сиенны там нет.

— Кто-нибудь видел Сиенну? — спрашиваю я.

Более тридцати голов поворачиваются в мою сторону. За этим следует куча "нет".

Я отправляюсь на верхний этаж, но и там ее нет. Закрыв за собой дверь, возвращаюсь вниз. Кева смотрит на меня, когда я проскакиваю мимо нее и с такой силой распахиваю дверь на кухню, что она ударяется о соседнюю стену.

— Где моя жена?!

Четыре головы поворачиваются в мою сторону.

— Ее здесь нет, — говорит одна из девушек, чистящих столешницу.

— Я, блядь, не слепой. Когда ее видели в последний раз?

— Может, она еще на улице? — говорит Елена. — Я видела, как она выходила раньше, но это было около трех часов назад.

Я поворачиваюсь на пятках и бегу.

— Я не могу найти Сиенну, — кричу я Илье, стоящему у входной двери, и хватаю куртку. — Елена говорит, что видела, как она выходила на улицу. Вы с Рельей поищете в переднем дворе. Я займусь задним.

Выскочив на улицу, я первым делом направляюсь в гараж, если она вдруг туда забрела. Нет, она этого не сделала.

— Блядь! — Я бью ладонью по стене и выбегаю обратно.

Что, если Богдан узнал о нашем местонахождении и его ребята каким-то образом добрались до нее? Может она ушла. За пределы территории. Ушла! Или они все еще здесь, выжидают время, чтобы ускользнуть под покровом темноты. Охрана у нас надежная, так что далеко они уйти не могут.

Я меняю курс и ухожу в другую часть заднего двора. Там находятся собаки, поэтому я сомневаюсь, что они будут там, но на всякий случай надо проверить.

Мое внимание привлекает что-то желтое у забора. Наступили сумерки, и я не сразу понимаю, что это Сиенна, пока не оказываюсь на полпути к ней. Она стоит на коленях на земле рядом с вольером для собак, просунув руки в щели, и гладит Зевса по головке. Две другие собаки лежат рядом, прижав лапы к ее ногам.

— Иисус, блядь. — Я снимаю куртку и накидываю ей на плечи. Она все еще одета в свой прежний наряд, и эта рубашка слишком тонка для быстро падающей температуры. — Да что с тобой такое? Ты что, хочешь замерзнуть до смерти?

Я осторожно оттаскиваю ее от забора и просовываю ее руки в рукава своей куртки. Она даже не смотрит на меня, а просто прикована взглядом к собакам. Я поднимаю ее на руки и бегу к дому.

— Сиенна?

Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, сжимая, когда она зарывается лицом мне в плечо. Почему она ничего не говорит? Где эти язвительные замечания? Озорные ухмылки?

Я дохожу до входной двери и пинком открываю ее. Кева спешит через фойе к нам, но я направляюсь прямо к лестнице.

— Принеси мне чего-нибудь горячего, — кричу я. — Чай или какао. Сейчас же!

Когда я вхожу в нашу спальню, то усаживаю Сиенну в кресло у балкона, укутываю ее одеялом, затем приседаю у ее ног и начинаю снимать ее четырехдюймовые каблуки. На носочной части туфель — маленькие цветочки, как нельзя лучше подходящие для передвижения по мокрому газону и грязи.

— Moya blesava mila. — Качая головой, я растираю ладонями ее холодные ступни.

Через несколько минут дверь за моей спиной открывается, и Елена ставит на приставной столик поднос с большой кружкой чая и печеньем.

— Спасибо. А теперь уходи, — говорю я, не глядя на нее. Мой взгляд сосредоточен на лице Сиенны, которое абсолютно не выражает никаких эмоций. Единственный раз, когда я видел ее такой, был в клубе незадолго до нашего знакомства.

— Сиенна?

Она моргает, вырывает свои ноги из моих рук и кладет их на край сиденья, обхватив ноги руками.

— У меня была собака, ты знал?

— Была?

— Да. Его звали Бонбон.

Я не могу разобрать слов, но слышу тон ее голоса. Он странно ровный.

— Что с ним случилось?

— Он умер из-за меня. — Она наклоняется вперед и кладет подбородок на согнутые колени, глядя куда-то поверх моего плеча. — У него отказали почки, но я была слишком отвлечена пропажей сестры, чтобы заметить признаки. А когда заметила, было уже слишком поздно.

Я знал, что сестра Артуро пропала несколько лет назад, потому что в это время он был недоступен, разыскивая ее. Тогда и произошла вся эта история с Пизано. Я не знаю подробностей того, что случилось с девушкой, кроме того, что она пропала на несколько месяцев, а потом вышла замуж за парня из окружения Братвы. Но я могу себе представить, через какой ад пришлось пройти Сиенне и ее брату, не зная, жива ли их сестра.

— Но с твоей сестрой все в порядке? — спросил я, когда старая рана в моем сердце вновь открылась и ноет.

Глаза Сиенны встречаются с моими.

— Да. Ася чуть не умерла из-за меня, но теперь с ней все в порядке.

— Что ты имеешь в виду?

— Это не имеет значения. — Она быстро отводит взгляд. — Как их зовут? Собак?

Я поправляю одеяло на ее плечах и, не в силах удержаться от желания как-то успокоить ее, провожу тыльной стороной ладони по ее щеке.

— Большого зовут Зевс. Тот, что с темными лапами, — Юпитер. А третий — Перун.

— Названы в честь богов, — говорит она, удивляя меня. Зевс и Юпитер более-менее известны, а вот про старославянского бога Перуна мало кто знает. — Я, пожалуй, пойду спать, если ты не против.

— Сначала выпей чай.

Сиенна берет кружку, которую я ей протягиваю, и, допив чай, исчезает в ванной. Через пятнадцать минут она забирается в постель, прижимает к груди подушку и натягивает одеяло до самого подбородка.

Я сажусь в кресло и наблюдаю, как она лежит, не шевелясь, и размышляю о том, чему я только что был свидетелем. Судя по всему, моя жена не является ни маниакально счастливой, ни поверхностной, как она притворяется. Но я уверен, что, проснувшись, она будет вести себя как ни в чем не бывало и продолжать свой беззаботный фарс.

Сиенна поворачивается на бок, плотно прижимая к груди подушку, как она обычно делает. Я думал, что это привычка, но теперь, подумав, понимаю, что она делает это только тогда, когда я ухожу с кровати по утрам.

Я ругаю себя и качаю головой. Ни одна женщина не может так легкомысленно относиться к тому, что ее оторвали от привычной жизни и заставили жить в доме с незнакомыми людьми. Замуж за совершенно незнакомого мужчину. Тем более такую молодую, как Сиенна, которая уже пережила в своей жизни душевную боль. Ее родители были убиты, когда она была совсем маленькой, и я знаю, какую травму это оставляет. Затем была похищена ее сестра. И вот теперь это.

Драго, ты идиот. Я позволил ее беззаботному поведению одурачить меня. И вдобавок я старался держать ее на расстоянии, потому что знал, что она шпионит за мной для Аджелло. Одному Богу известно, что творится у нее в голове и что скрывается за этими улыбками, которые лишь изредка достигают ее глаз.

Встав с кресла, я разделся и подошел к кровати. Осторожно отодвигаю подушку, в которую вцепилась жена, залезаю под одеяло и обнимаю Сиенну, прижимая ее к себе. Она тут же зарывается лицом в изгиб моей шеи. Что-то в ее волосах царапает мой подбородок. Я немного откидываюсь назад и смотрю вниз, чтобы увидеть большую желтую заколку в форме бабочки на макушке. Вздохнув, я осторожно вынимаю заколку из ее волос и бросаю ее на тумбочку. Она вздрагивает, что-то бормочет.

— Ты не можешь спать с этим дерьмом в волосах, Сиенна, — говорю я и притягиваю ее ближе к себе.

Глава 10

— В эти выходные нас пригласили на свадьбу, — раздается голос Драго откуда-то из спальни.

На свадьбу? Я открываю дверь в ванную и вижу Драго, стоящего на другом конце комнаты и выглядящего чертовски сексуально в серых джинсах и черной рубашке с закатанными до локтей рукавами.

— Мне нечего надеть, — бормочу я, не выпуская изо рта зубную щетку.

— Что?

Я закатываю глаза и вытаскиваю зубную щетку.

— Я сказал, мне нечего надеть.

Драго поднимает брови.

— Ты что, прикалываешься надо мной?

— Я не могу пойти в своей старой одежде. Попрошу Йована отвезти меня в магазин.

Драго заканчивает застегивать рубашку и встает передо мной.

— Я отвезу тебя.

Я прикусываю нижнюю губу, чтобы не дать идиотской ухмылке расползтись по моему лицу. Проснувшись, я испугалась, что он начнет задавать мне вопросы о том, что произошло прошлой ночью, и поспешила в ванную. Слава Богу, он, кажется, забыл об этом.

— И почему у всех свадьбы, а у меня всего лишь пятиминутная церемония в мэрии?

Драго упирается руками в дверную раму по обе стороны от меня и наклоняется к моему лицу.

— Потому что те люди женятся по любви. А ты вышла замуж ради денег, не так ли?

Я принудительно улыбаюсь.

— Да.

Он еще больше наклоняет голову, и наши рты почти соприкасаются. В его глазах снова появляется анализирующий взгляд, как будто он пытается понять меня.

— Вот и ответ на твой вопрос, — говорит он. — Одевайся. У тебя есть пятнадцать минут.

Я смотрю на его широкую спину, когда он выходит из комнаты. Как только он уходит, я разворачиваюсь и топаю к шкафу, чтобы порыться в беспорядке одежды, которую запихнула туда, когда распаковывала вещи. Шкаф довольно большой, но у меня слишком много вещей. На глаза наворачивается слеза, и я быстро смахиваю ее тыльной стороной ладони.

Я не понимаю, почему слова Драго так сильно задели меня. Я же не заблуждалась относительно наших мотивов. Он женился на мне, потому что это был выгодный бизнес. А я вышла за него, потому что… я — идиотка. Это правда. Я не должна была позволить своему страху остаться одной привести меня к этой катастрофе. Ася была права. Надо было подождать, пока я встречу человека, который мне понравится, может быть, я полюблю его, и только потом думать о браке с ним. По позвоночнику пробежала дрожь.

Нет. Я никогда не позволю себе влюбиться. Люди, которых я любила, погибли из-за меня. Как мои родители. Как почти это сделала моя сестра. Все из-за меня. Так гораздо лучше. Драго получает связь с Cosa Nostra, дон получает информацию о сербской организации, а я получаю возможность не быть одной. Никаких чувств.

Когда через четырнадцать минут я выхожу на улицу, Драго стоит у машины, облокотившись на капот и скрестив руки на груди. Он окидывает взглядом мои розово-голубые полосатые брюки с широкими штанинами, затем переходит к моему розовому пальто, и на какое-то мимолетное мгновение на его лице появляется легкая улыбка.

— Оно не уменьшилось при стирке? — спрашивает он, недоверчиво оглядывая мои рукава.

— Пальто нужно сдавать в химчистку, а не стирать. И это рукава с длиной три четверти.

— Может быть, ты просветишь меня, для чего нужно пальто с короткими рукавами?

Я хлопаю ресницами:

— Чтобы я выглядела красивой.

Драго поднимает руку и проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. Эти зеленые глаза захватывают и удерживают мой взгляд.

— Если это так, то, боюсь, оно не выполняет своей задачи, mila moya.

Я задыхаюсь, потрясенная и обиженная. Знаю, что я не из тех женщин, которые могут заставить мужчин падать передо мной на колени. И уж точно не из той лиги, которую я видела с ним на той фотографии, которую прислал мне Аджелло. Но говорить о том, что я уродлива?

Я начинаю отстраняться от него, но его свободная рука обвивает мою талию, прижимая меня к его телу. Его глаза прикованы к моим, опасно блестят. Дразнят меня. Бросают мне вызов. Что сделать? Плюнуть ему в лицо? Заплакать? Нет, это на него не похоже.

Он крепче сжимает мою талию. Другая его рука все еще лежит на моем лице, поглаживая щеку. Я сжимаю в кулаке горсть его рубашки и сужаю глаза, пытаясь понять, к чему эта молчаливая игра. Драго наклоняется, и его рот оказывается совсем рядом с моим ухом.

— Твое пальто не выполняет свою задачу, — шепчет он по-сербски, его голос хриплый и скользит по мне, как жидкий мед, — потому что ты чертовски идеальна, Сиенна. Ты прекраснее всех, кого я когда-либо знал.

Сердце замирает. А потом выпрыгивает, словно желает вырваться из груди, и бьется в бешеном темпе. Что, если он услышит это и поймет, что я поняла?

— Что ты сказал? — быстро спрашиваю я.

Драго отпускает меня и открывает дверь машины.

— Пора выезжать. — Он снова переходит на английский, игнорируя мой вопрос. — Поторопись. У меня сегодня днем встреча, на которой должен быть.

Нацепив на лицо беззаботную улыбку, я берусь за края пальто и опускаюсь на пассажирское сиденье. Пока Драго обходит машину, я специально настраиваю зеркало заднего вида на себя, вместо того чтобы опустить солнцезащитный козырек, затем достаю из сумочки косметичку и начинаю наносить помаду. Что это только что было? Он меня проверял?

— Мне это нужно, Сиенна. — ворчит мой муж и возвращает зеркало на место.

— Я потребовала его первой, — щебечу я, надеясь, что это поможет скрыть, как я потрясена.

Драго переводит взгляд с моих губ на глаза и задерживает его там на несколько долгих мгновений. Затем он заводит машину.

Занавеска в раздевалке отодвигается в сторону, и оттуда выходит Сиенна в розовом платье для Барби с оборкой по подолу. Я наблюдаю за ней с дивана, расположенного напротив высокого зеркала, как она внимательно изучает свое отражение, поворачиваясь то влево, то вправо, оценивая наряд. Она выглядит в нем просто великолепно, как и во всех предыдущих платьях, которые я заставлял ее примерять. Кажется, это уже двенадцатое.

Она поворачивается и выпячивает бедро.

— А это?

Я перевожу взгляд с ее нежной груди вниз, на стройные ноги, затем снова вверх.

— Нет.

— Нет? Что значит "нет"? Я перемерила здесь все платья. Как это возможно, что тебе ни одно из них не нравится?

Я откинулся назад и облокотился на спинку дивана, разглядывая ее. Я никогда не говорил, что они мне не нравятся.

— Драго!

Я на секунду закрываю глаза, чтобы дать звуку проникнуть в тело. Мое имя — одно из немногих слов, которые я могу полностью расслышать, когда она говорит.

— Примерь еще несколько, — говорю я.

Сиенна бросает на меня недовольный взгляд и исчезает в раздевалке. Как только за ней задергивается штора, я встаю и направляюсь в другой конец бутика, где у входа стоят двое мужчин. Я заметил их в зеркале, когда они разглядывали Сиенну, когда выходила из примерочной в последний раз. Я хватаю за куртку того, кто ближе всех ко мне, и бью ему в лицо.

— Тебе нравится наблюдать за моей женой?

— Расслабься, чувак. Я только взглянул. — Идиот ухмыляется. — Она ходящее шоу. Трудно не смотреть, знаешь ли.

— Оу. Тогда ладно. — Я бью его головой.

Другой парень хватает меня за плечо, и я отпускаю мужчину, зажимающего руками свой окровавленный нос, и упираюсь локтем в живот его приятеля. Он складывается пополам, хватая ртом воздух.

— Проваливайте. Пока я сам вас не вышвырнул. — Я поворачиваюсь и иду обратно в раздевалку.

Сиенна выходит как раз в тот момент, когда я сажусь, говорит что-то о том, что пояс и талия слишком узкие, но я не успеваю дослушать, потому что мой взгляд был устремлен на зеркало, чтобы убедиться, что эти два идиота покинули магазин.

Когда я смотрю на жену, она стоит, положив руки на бедра, и смотрит на меня.

— Ну?

Я пожираю ее глазами. Новое платье голубого цвета с облегающим лифом, расширяющимся от талии. Оно прекрасно сидит на ней.

— Тебе стоит примерить еще одно.

— Серьезно? Ты просто издеваешься надо мной, да?

Она чертовски очаровательна, когда злится. Дело в том, что мне совершенно все равно, что она носит. Я нахожу свою жену одинаково потрясающей как в том идиотском голубом и розовом уродстве, которое она надела сегодня утром, так и в этом элегантном платье. Но я получаю удовольствие, когда вижу различные части ее тела, которые открывает платье. Голую спину. Декольте. Эти потрясающие ноги.

— Следующая, Сиенна.

Она щурит на меня глаза и уходит за перегородку. Через минуту она выходит оттуда в одном лишь голубом кружевном лифчике и таких же трусиках.

— Так тебе больше нравится?

Я вскакиваю с дивана и тремя быстрыми шагами добираюсь до нее. Обхватив ее за талию, я заношу ее в раздевалку, а другой рукой задергиваю занавеску. Сиенна изо всех сил пытается вырваться из моих рук, но я хватаю ее под бедро и прижимаю к стене.

— Что это было? — рявкаю я.

— Ты, кажется, равнодушен к платьям. — Она наклоняет ко мне свой упрямый подбородок. — Я пыталась добиться твоей реакции.

— Вот как? — Я наклоняюсь к ней так, что мой твердый член прижимается к ее сердцевине. — Это и есть та реакция, которой ты пыталась добиться?

— Возможно. — Сиенна прикусывает нижнюю губу и закидывает ноги мне за спину. Она крепче сжимает мою шею.

Я опускаю голову и шепчу ей на ухо.

— Я вижу тебя, Сиенна. — Она напрягается в моих объятиях, но я продолжаю. — Я вижу, что ты что-то скрываешь своими бодрыми действиями и этой нелепой одеждой. И я собираюсь выяснить, что именно.

Ее ногти впиваются в кожу моей шеи, и от этого ощущения мой и без того твердый член набухает еще больше. Она наклоняет голову в сторону, ее губы касаются мочки моего уха.

— Никогда, — говорит она.

— Это мы еще посмотрим. — Я слегка целую ее обнаженное плечо и позволяю ей сползти вниз по моему телу. — Одевайся.

— А как же платье?

Я наклоняюсь и беру в руки разноцветный груду атласа и кружев.

— Мы заберем их всех.

* * *

Я наблюдаю за женой, которая ковыряется в свиной отбивной на своей тарелке. Она в основном передыигала еду по тарелке и едва откусила несколько кусочков. Я протягиваю вилку, накалываю один из кусочков и подношу его к ее рту.

Она смотрит на мою вилку.

— Что ты делаешь?

— Слежу за тем, чтобы ты поела.

— Я не голодна.

— Ты ничего не ела с утра. Я не позволю тебе упасть в обморок. Открой рот.

Ее губы слегка расширяются.

— Да пошел ты, Драго, — говорит она с улыбкой.

— Значит, она не такая милая, как хочет, чтобы люди думали. — Я наклоняюсь вперед. — Открой. Свой. Рот.

Сиенна выхватывает вилку из моей руки и запихивает мясо в рот, пронзая меня своим взглядом. Я забираю вилку обратно, накалываю брокколи и поднимаю ее.

— Мы могли бы поесть и дома. — Ее губы обхватывают овощ, когда она снимает его с вилки.

— Обед подают в два часа. Мы его пропустили.

— Пропустили? Это твой дом. Разве ты не имеешь права решать, когда будет подан обед?

— Имею. И я назначил время обеда в два. Если ты пропускаешь его из-за деловых обязательств, то придется позаботиться о себе самому.

Сиенна смотрит вниз на очередной кусок свинины, который я держу перед ней.

— Почему?

— Представляешь, какой хаос начнется, если пятьдесят человек будут есть в произвольное время?

— Да, наверное. — Она смеется и берет мясо. — Я не видела в вашем доме детей.

— Мои люди не проживают в доме с семьями.

— Почему?

Перед глазами промелькнуло воспоминание о доме моего детства, охваченном пламенем. Прошло двадцать лет, но я все еще чувствую запах дыма, который душил мои легкие, и жар огня на моей горящей рубашке, который опалял мою кожу, когда я пытался закрыть Дину своим телом.

— Драго? — Сиенна положила руку мне на предплечье.

— Потому что я не разрешаю детям находиться в особняке. Слишком опасно, — говорю я и достаю телефон, который вибрировал у меня в кармане.

14:20 Филипп: Мы потеряли связь с водителем. Мирко пытается определить местонахождение груза по GPS.

— Нам нужно ехать. — Я бросаю деньги на стол и хватаю Сиенну за руку, чтобы уйти.

Пока я веду свою жену к ближайшему лифту, Сиенна говорит рядом со мной. Из-за окружающих и шума я улавливаю только тон ее голоса, но не слова.

Когда мы выходим из лифта, приходит еще одно сообщение от Филиппа, в котором он сообщает, что у нас есть только общее местоположение грузовика из-за слабого сигнала GPS, и что он уже отправился в том направлении с несколькими людьми на поиски машины. В тексте — скриншот карты с кругом радиусом в одну милю над территорией, прилегающей к нашему складу.

Когда мы подходим к машине, я прикладываю палец к губам Сиенны.

— Перестань говорить и слушай. Кто-то перехватил один из наших грузовиков. Водитель не отвечает.

Она моргает и кивает.

— Мне нужно, чтобы ты оставалась на линии с Филиппом и ждала, пока он сообщит тебе координаты, когда найдет грузовик. Когда они будут у тебя, введи местоположение на карте и покажи мне экран с отмеченным пунктом назначения. Хорошо?

— Хорошо.

— Будь на линии и слушай любую информацию, которая может быть у Филиппа, так как он доберется до грузовика раньше нас. Все ясно?

Она снова кивает.

— Хорошо. Поехали.

В трубке раздаются голоса, говорящие по-сербски. Филипп, видимо, включил режим громкой связи, потому что я слышу и его, и другого мужчину. Их речь довольно быстрая, но я все же понимаю кое-что из сказанного. Неприятные ругательства, потом что-то о том, что румыны не в восторге от оружейного бизнеса. Я бросаю косой взгляд на мужа. Он уже двадцать минут едет в абсолютной тишине. Оружие? Я думала, что сербский синдикат работает только с наркотиками. Я пытаюсь уловить продолжение разговора, но в основном это опять ругань. У кого-то звонит телефон. Другой парень, кажется, Йован, что-то кричит.

— Сиенна, — говорит Филип, — мы нашли местоположение. Я посылаю тебе координаты.

Телефон в моих руках вибрирует. Я включаю громкую связь, затем копирую и вставляю два больших числа в навигационное приложение, и на карте появляется большая красная точка. Мы находимся примерно в десяти минутах езды.

— Поверни направо, — говорю я, глядя на экран телефона. Я все еще слышу голос Филиппа, так как всё ещё на линии.

В поле моего зрения попадает рука Драго. Он хватает телефон и смотрит на экран, но при этом пропускает поворот, который должен был сделать.

— A u kurac. (с серб. Блядь) — Он бросает телефон на приборную панель, крутит руль до тех пор, пока машина не делает разворот, и выезжает на полосу, движущуюся в противоположном направлении. Поворот настолько неожиданный и резкий, что я ударяюсь головой о стекло.

— Черт! — кричит Драго и, не отрываясь от дороги, обхватывает меня правой рукой за плечи и притягивает к себе. — Мне так жаль, детка. — Он целует меня в лоб и отпускает. — Спроси Филипа, удалось ли им связаться с водителем.

Я все еще настолько ошеломлена его неожиданным поступком, что даже не спрашиваю, почему бы ему самому не узнать у Филиппа. Громкая связь по-прежнему включена.

— Филипп? Драго спрашивает…

— Грузовик припаркован на дальнем переулке, — вклинивается Филипп. — Мы как раз подъезжаем к нему. Оставайтесь на линии.

Звуки открывающихся и закрывающихся дверей машин заполняют тишину, и через несколько минут по линии раздается поток сербских ругательств.

— Водитель мертв, — кричит Филип. — Пуля попала в висок. Груз в грузовике. Не тронут.

Мой муж продолжает вести машину, сжимая руль, не отрывая взгляда от дороги.

— Мертв? — спрашивает он и смотрит на меня.

— Да. — Я киваю.

— Когда мы приедем, оставайся в машине. Филипп отвезет тебя домой.

— Хорошо. — Я снова киваю.

Драго продолжает вести машину, а я все смотрю на его профиль. Размышляю.

Мы подъезжаем к грузовику, Драго паркуется в нескольких метрах перед ним, затем выходит из машины. Я наблюдаю за ним через заднее стекло, как он заглядывает в кабину грузовика, а затем спрыгивает вниз и становится лицом к Филиппу, что-то ему говоря. Йован подходит к Драго сзади и кладет руку ему на плечо. Этот поступок кажется неуместным, но я заметила, что его люди часто так делают, когда подходят к нему сзади. Кажется, что это делается для того, чтобы привлечь его внимание.

Несколько минут они втроем бурно обсуждают ситуацию. Через несколько минут Филипп отходит от группы и садится ко мне в машину, набирая номер на своем телефоне. Он переключает телефон на громкую связь и заводит машину. Я слушаю, как он передает приказ Драго сначала Адаму, а потом Мирко.

Я смотрю на ленту дороги за лобовым стеклом, пока копаюсь в своих мыслях, пытаясь вспомнить, видела ли я когда-нибудь, как мой муж разговаривает по телефону.

И не могу вспомнить ни одного случая.

Глава 11

За эти годы мне довелось побывать по меньшей мере на десяти свадьбах Коза Ностры. Большинство приемов проходило в ресторанах, банкетных залах шикарных отелей или элитных загородных клубах. Чем дороже место проведения и постановка, тем лучше. Нет более пышного способа продемонстрировать свое богатство и значимость в семье. Поэтому, когда Драго припарковал машину на некотором расстоянии от трехэтажного дома из серого камня, я была в недоумении.

Музыку я услышала задолго до того, как мы подъехали к этому месту, но вблизи она звучит так громко, что мне требуется несколько мгновений, чтобы привыкнуть. Посреди большой лужайки за домом стоит огромный белый шатер. Драго, видимо, пропустил поворот, потому что мне кажется, что мы оказались совсем не в том месте.

— Почему мы на ярмарке? — спрашиваю я.

— Это не ярмарка. Это svadba.

Я расширяю глаза и смотрю назад, на прямоугольный шатер перед нами. Боковые стенки убрали, оставив большой навес над длинными столами, установленными внутри. Каждый стол тянется по всей длине шатра и может вместить около восьмидесяти человек. Всего столов пять. Это минимум четыреста гостей. Мне кажется, я даже не знаю такого количества людей.

В одном конце шатра установлен помост, на котором играет оркестр, а светловолосая женщина в красном платье ходит между столами и поет. Большинство гостей стоят рядом со своими стульями, танцуют и подпевают, но некоторые собрались вокруг певицы и дают ей в руки деньги.

Дети — мальчики в симпатичных костюмах и девочки в красивых платьях — гоняются за собакой, забегают в шатер и выходят из него через открытые боковые стенки. Нет ни мрачных мужчин, ведущих деловые разговоры по углам, ни чопорных женщин, сидящих с прямой спиной и боящихся пошевелить хоть одним мускулом из-за страха, что у них растрепаются волосы, пока они сплетничают о тех, кто не может их подслушать. Все выглядят искренне счастливыми. Это так непохоже на свадьбы Cosa Nostra.

Это радостное, позитивное безумие. Мне это нравится!

— Пойдем поздравим молодоженов. — Драго обхватывает меня за плечи, прижимая к себе, и мы идем сквозь толпу к главному столу, расположенному в дальнем конце шатра. Он установлен перпендикулярно остальным, и вокруг него толпится все больше людей.

Невеста одета в изумительное белое кружевное платье с объемной пышной юбкой, а жених — в элегантный серый костюм и белую рубашку. За столом сидят еще два человека — мужчина рядом с женихом и женщина рядом с невестой. Однако все четверо отодвинули свои стулья и танцуют и поют во всю глотку прямо на месте.

Заметив наше приближение, жених бросается нам навстречу. Драго и мужчина обмениваются несколькими словами, но их разговор заглушается шумом так, что я не могу расслышать, о чем они говорят. Жених переводит взгляд с моего мужа на меня, глаза его расширены, как блюдца, затем он берет себя в руки и протягивает мне руку. Я ожидаю, что мы направимся куда-нибудь еще, чтобы присесть, но жених начинает махать кому-то рукой и кричит: "Жена Драго!".

Через мгновение я оказываюсь в окружении людей — мужчины подходят пожать мне руку, женщины целуют меня в щеки три раза — справа, слева, и ещё раз справа. Все говорят одновременно. Если бы тело Драго не было прижато к моей спине, а его рука не обхватывала меня за талию, все это было бы немного ошеломляюще.

— Бабушка невесты, — произносит он рядом с моим ухом, когда пожилая женщина подходит к нам. Он продолжает нашептывать мне мелкие подробности о каждом, кто подходит. — Тетя со стороны отца… Любовник тети… Младший брат жениха… И старший… Мать невесты…

Я не могу вспомнить и половины имен. Это продолжается минут десять, пока мои щеки не начинает покалывать от поцелуев, а рука не становится похожей на кашу, но я не возражаю. На самом деле я улыбаюсь так широко, что у меня болит лицо. Я никогда не ожидала такого теплого приема от людей, которые только что познакомились со мной. Такое ощущение, что… Я принадлежу им. Такое же чувство испытываю и в доме Драго, как будто я часть большой семьи.

Покончив с приветствиями, мы направляемся к двум свободным стульям в конце одного из длинных столов. Люди, ранее занимавшие эти места, только что ушли, прихватив с собой тарелки. Драго занимает одно из кресел и усаживает меня к себе на колени.

— Ну, что скажешь? — спрашивает он.

Я усмехаюсь.

— Это безумие.

Уголок его рта изгибается вверх.

— Я подумал, что тебе понравится.

— Давай сделаем несколько фотографий. — Я достаю телефон из сумочки и поднимаю его перед нами.

— А это обязательно?

— Что за глупый вопрос?

Я делаю селфи, потом смотрю на фотографию.

— Нет. Тебе нужно стереть это свирепое выражение со своего лица. Инста подвергнет цензуре мой пост за вызывающий беспокойство контент. Ещё раз.

Я обхватываю его за шею, прижимаюсь щекой к его щеке и поднимаю телефон.

Щелк.

— Еще один, — говорю я и улыбаюсь в камеру. Когда я смотрю на новую фотографию, Драго и на ней задумчив.

— Не будь таким серьезным. — Я протягиваю руку и беру его подбородок пальцами, затем наклоняю его голову так, чтобы он смотрел на телефон. Его взгляд встречается с моим на экране. — А теперь улыбнись.

Он закатывает глаза, но улыбается. Улыбка получилась кисловатой, но, думаю, это лучшее, что я могу получить.

Щелк.

Я отпускаю его подбородок и опускаю телефон. В этот момент я замечаю, что люди как-то странно смотрят на меня. Может быть, на сербских свадьбах не принято фотографировать? Я быстро убираю телефон.

Заканчивается одна песня и начинается другая. Очевидно, хотя я этого не знаю, это популярная мелодия, потому что люди начинают кричать и подпевать с первой ноты. Я пытаюсь вслушаться в текст, но понять певческие сербские слова гораздо труднее, чем разговорные. Что-то о смешении черного и золотого, затем упоминается… рама? Речь идет об искусстве? Может быть, о картине?

Женщина, сидящая через несколько мест, резко встает и залезает на стол. Я смотрю, раскрыв рот, как она начинает танцевать, ее каблуки щелкают по льняной столешнице, задевая тарелки и столовые приборы. Люди вокруг нее аплодируют, хлопают в ладоши. Другая женщина, еще ниже, забирается на стол. Затем невеста снимает туфли и делает то же самое. Толпа сходит с ума, и я смеюсь от восторга. Никогда в жизни я не была свидетелем такого радостного праздника.

Я смотрю на мужа и прикусываю губу.

— Можно и мне попробовать?

— Что попробовать? — поднимает он бровь.

— Тот танец на столе.

Его рука на моей талии напрягается.

— Нет.

— Что? Почему?

Драго наклонился вперед.

— Я не позволю своей жене залезть на стол и трясти бедрами на глазах у более четырехсот человек.

Я прищуриваюсь.

— А что, если я буду танцевать только для тебя? Пожалуйста?

Из его горла доносится низкий стон.

— Хорошо. Но будь уверена, что я буду смотреть только на тебя, потому что если мой взгляд переместится и я замечу, что на тебя смотрят другие мужчины, то следующей песней будет похоронный марш, mila moya.

Я визжу от восторга и начинаю расстегивать каблуки.

Ошеломлен. Загипнотизирован. Абсолютно одурманен. Именно так я чувствую себя, наблюдая за тем, как моя жена танцует на столешнице передо мной. Не знаю, что мне нравится больше — ее идеальное маленькое тело, которое медленно и чувственно покачивается при движении, ее смешной солнечный характер или блестящий интеллект, который скрывается за ее сверкающей оболочкой.

В прошлые выходные я зашел к ней и Кеве, которые сидели за кухонным столом и обсуждали отмывание денег. Прислонившись плечом к стене, я наблюдал за женой, которая подробно объясняла, как можно отмыть деньги через ремонт недвижимости. За те пять минут, что я наблюдал за ней, она дала Кеве пошаговую стратегию — начиная с покупки заброшенного здания и заканчивая переделкой, которая позволит получить оптимальную сумму денег, не пропуская ни одного шага между ними. В завершение она указала примерные сроки выполнения всего этого мероприятия. Когда она закончила, то достала телефон и сфотографировала кучу моркови, которую она закончила чистить, пока говорила.

Но то, как она танцует сейчас, — это нечто совсем другое, от чего вся кровь приливает к моему члену. Я откинулся в кресле и позволил своему взгляду скользнуть по голубому шелковому платью с длинными рукавами. Довольно скромный выбор, учитывая ее модный вкус. Если не принимать во внимание блестки и огромные золотые серьги в форме сердца.

Сиенна кладет руки на талию и, глядя мне прямо в глаза, начинает вращать бедрами. Она озорно улыбается, и эта улыбка творит странные вещи с моими внутренностями. Такая чертовски красивая. От ее вида я почти забываю о пульсирующей мигрени, которая началась, как только мы подъехали к месту проведения свадьбы, и усиливалась в геометрической прогрессии, чем ближе мы подходили к шуму.

Моя очаровательная жена пытается сделать пируэт, не споткнувшись о тарелку, когда воздух пронзает выстрел.

Она замирает на полуслове, глаза ее расширились от паники. Черт. Я забыл предупредить ее о праздничных выстрелах.

Бах!

В одно мгновение я замираю, мое сердцебиение учащается, и смотрю на Драго, который медленно поднимается со стула. Где-то за пределами палатки раздается еще несколько выстрелов. У меня вырывается сдавленный крик, и я прыгаю в объятия мужа, крепко обхватывая его шею трясущимися руками.

— Все хорошо, — воркует он мне на ухо. — Это шафер стрелял в воздух. Традиция.

— Традиция? — Я поднимаю глаза. — Твои люди немного сумасшедшие.

— Знаю.

Мне, наверное, следует спуститься, так как люди начинают бросать на нас любопытные взгляды. Видимо, я единственнаяая, кто не ожидала намеренной стрельбы в разгар свадьбы. Мне действительно следует попытаться восстановить хоть какое-то подобие приличия, но мне нравится, когда меня держит Драго. Возможно, он чувствует то же самое, потому что опускается обратно на стул, не отпуская меня.

— Значит, выстрелы в воздух часто случаются на свадьбах? — Я провожу кончиком пальца по его челюсти.

Глаза Драго слегка расширяются от удивления, но в остальном он делает вид, что не замечает моих ласк.

— Каждый гребаный раз. И на большинстве других праздников, проводимых на улице. Я должен был предупредить тебя.

— Все в порядке. — Я пожимаю плечами и слегка наклоняюсь вперед. У него такие великолепные глаза. Как и его нос, даже несмотря на то, что он немного кривой. — Спасибо, что привел меня сюда.

Жар пробегает по моему позвоночнику, когда шершавые ладони Драго скользят вверх по моей спине.

— Не за что.

Чувственная мелодия, под которую я танцевала, переходит в быстрый ритм. Новая волна одобрительных возгласов раздается вокруг нас, когда группа переходит на высокую передачу с барабанами и басами, которые гулко разносятся по огромному шатру. Драго напрягается и закрывает глаза. Его лицо искажается в гримасе, губы плотно сжаты.

— Драго? — Я закрываю его лицо ладонями. — Что случилось?

— Ничего. — Его глаза распахиваются, и он снова начинает гладить меня по спине.

Мне не кажется, что это "ничего". Его тело напряжено, а в голосе чувствуется напряжение. Я глажу морщинки у него на лбу, прослеживая линии, которых там обычно не бывает.

— Ты выглядишь так, будто тебе больно, Драго. Что происходит?

— Я в порядке, Сиенна.

Несколько сотен гостей запевают припев песни, каждый припев громче предыдущего. Драго произносит мерзкое сербское ругательство и сжимает переносицу, плотно зажмурив глаза.

— Драго?

Он снова ругается и опускает руку, напряжение ясно читается на его лице.

— Это из-за музыки?

— Да, — говорит он сквозь скрежещущие зубы. — Она слишком громкая.

Его волосы такие мягкие, когда я перебираю пальцами темные пряди. Я даже не заметила, что глажу его.

— Поехали домой.

Мой муж наклоняет голову в сторону и смотрит на меня, словно пытаясь разгадать мои мысли.

— Я думал, тебе было весело.

— Так и было. Больше нет.

— Почему?

Потому что тебе явно больно, а я не могу веселиться, зная, что тебе больно. Но ему этого, конечно, не говорю.

— Я обещала Асе, что позвоню ей сегодня в пять, — вру я. — Надо срочно ехать, чтобы не опоздать на звонок.

Уголок губ Драго чуть приподнимается.

— Но у тебя же есть с собой телефон. Ты можешь позвонить здесь. Или по дороге обратно.

— Эм… Я предпочитаю звонить наедине. — Я одариваю его лучезарной улыбкой. — Ну, знаешь, всякие девчачьи штучки.

— Угу. А может, тебе нужно позвонить не сестре?

Моя рука замирает. Неужели кто-то подслушал, как я вчера звонила дону, и рассказал Драго? Я всегда слежу за тем, чтобы звонить Аджелло только тогда, когда я одна в спальне или прогуливаюсь по территории, где никого нет. Нет, это невозможно.

— Конечно, нет. Зачем мне врать?

Драго не сводит с меня глаз, в них сверкает опасный блеск, словно он может видеть насквозь мою ложь и защиту, вплоть до самой души. Мое сердцебиение участилось, пока я смотрела в эти два зеленых с коричневыми вкраплениями глаза. Беги! Кричит та часть меня, которая боится раскрывать свои секреты перед кем бы то ни было. Беги, сейчас, пока еще можешь.

Он берет меня за подбородок, приподнимает его вверх, медленно поглаживая большим пальцем нижнюю губу.

— Tako lepa usta, а toliko laži. (с серб. Такой красивый рот, а столько лжи)

Я моргаю и пытаюсь сконцентрироваться на его словах, но вокруг нас слишком много шума, поэтому я понимаю только половину фразы. Кажется, он сказал, что ему нравится мой рот. Мои губы раздвигаются, предвкушая поцелуй, но Драго отпускает мой подбородок и отстраняется.

— Пойдем домой.

Проглотив разочарование, я улыбаюсь и слезаю с его колен.

— Конечно.

Глава 12

Я машу официанту, чтобы он принес мне еще одну чашку кофе, и продолжаю наблюдать за Сиенной и ее братом.

Сказать, что Артуро ДеВилль недоволен тем, что его сестра замужем за мной, — значит не сказать ничего. Он также чертовски зол, потому что я не позволил Сиенне встречаться с ним без моего присмотра. Я сказал Артуро, что это мера предосторожности, но по правде говоря я боюсь того, чего он может рассказать ей обо мне.

В моем шкафу много скелетов, и Артуро знает о некоторых из них. За последние недели я довольно хорошо узнал свою жену. Сиенна, может быть, и родилась в мафиозной семье, но она не любит насилия и кровопролития. Она может одурачить вас своей бравадой, но моя жена гораздо чувствительнее, чем позволяет себе думать окружающим. Она как одинокий цветок одуванчика в море колючих роз. Достаточно одного порыва ветра, чтобы повредить ее нежные семена. Поэтому я не рискую, чтобы Артурио не сказал Сиенне ничего такого, что заставило бы ее опасаться меня.

Они сидят в другом конце ресторана. Еда Артуро остывает на его тарелке. Он даже не притронулся к ней, потому что был занят перечислением всех моих плачевных качеств перед женой.

— … гребаный сукин сын, который даже не позволяет мне видеть тебя без его присутствия!

Я не вижу ответа Сиенны, так как она сидит ко мне спиной, но части разговора Артуро мне достаточно, чтобы уловить суть.

— Да, но заниматься бизнесом и заставить мою сестру выйти замуж за этого ублюдка — две разные вещи! И не надо мне говорить, что ты хотела замужества. Я на эту чушь не куплюсь. Разве Аджелло угрожал тебе, чтобы ты вышла замуж за Попова?

Да, Сиенна. Дон угрожал тебе?

Плечи моей жены опускаются, что похоже на вздох, затем она наклоняется над столом и берет брата за руку. Она что-то говорит, но я не могу понять, что именно, черт возьми! Артуро слушает с расширенными глазами и сжатой челюстью, затем бросает взгляд в мою сторону.

— Есть вещи, которых ты о нем не знаешь. Вещи, о которых я не знаю, когда обсуждалась эта брачная сделка, иначе я бы никогда не подпустил тебя к нему. Он опасен, и я хочу, чтобы ты вырвалась из его лап.

Сиенна качнула головой в сторону. Вероятно, просит объяснить, что это за "вещи". Я встаю и направляюсь в другой конец ресторана. Пора прервать эту встречу.

— Мы уходим, — говорю я, когда дохожу до их столика. Не знаю, чтобы помучить себя, или Артуро, я провожу кончиком пальца по обнаженной коже Сиенны, где ее свитер цвета фуксии сполз с плеча. — Мне нужно быть в Наосе через два часа. Хочешь пойти со мной?

Сиенна смотрит на меня и улыбается.

— Ты не против, если кто-нибудь из девочек тоже присоединится к нам?

— Нет. — Я киваю. — Мне нужно переговорить с твоим братом. Подожди здесь.

Артуро встает, свирепо глядя на меня все время, пока мы идем через ресторан к его машине, припаркованной у входа.

— Не знаю, что ты нарыл на меня, — говорю я и облокачиваюсь на капот, — но ты будешь держать язык за зубами.

На его лице появляется удивление, но оно быстро сменяется гневным взглядом.

— Если ты причинишь боль моей сестре, я убью тебя.

— Похоже на то, что твоей сестре больно? — Я бросаю взгляд в окно, где Сиенна расставляет нетронутую тарелку Артуро, чтобы сфотографировать ее.

— Я буду следить за тобой, — рявкает он и садится в машину.

Как только Артуро выезжает с парковки, я возвращаюсь в ресторан и сажусь рядом с женой.

— Что хотел Артуро? — спрашиваю я.

— Ничего. Он просто проверял меня. — Она облокотилась на стол и ухмыляется. — Думаю, мой брат боится, что ты меня съешь.

— Я мог бы. — Я протягиваю руку и кладу свою поверх ее. — Думаешь, я опасен, mila moya?

Губы Сиенны удивленно раздвигаются, и мне требуется все мое самообладание, чтобы не прижаться к ним ртом. Мне становится слишком трудно сопротивляться моей молодой жене, даже если я знаю, что она шпионка.

— У вас тут все прослушивается? — Она поднимает бровь.

— Может быть, и так. — Я кладу свободную руку на ее шею. — Ты считаешь, что я представляю опасность для тебя, как сказал твой брат?

— Да. — Глаза Сиенны смотрят на меня, не моргая. — Но не в том смысле, в котором считает мой брат.

Выражение ее лица абсолютно серьезно, но на какое-то мимолетное мгновение за ее волевым взглядом мелькнула ранимость. Через мгновение она исчезает, а ее губы расширяются в улыбку.

— Нам пора идти, Драго. Мне нужно подготовиться к вечеру.

Держа ее руку в своей, я направляю ее к выходу. Она может считать, что ей удалось избежать той темы, но мы скоро к ней вернемся.

* * *

Я подношу бокал с виски Macallan к губам и делаю глоток, наблюдая за своей женой. Сиенна стоит у бара, и смеется вместе с Еленой и еще тремя девушками. Она выбрала для сегодняшнего вечера еще один сверкающий наряд. На этот раз платье, покрытое яркими сине-зелеными блестками. Когда она двигается, и свет отражается от ее платья, кажется, что она покрыта павлиньими перьями. Она просто сияет. Я не понимаю, как она может носить такие вещи и при этом выглядеть на миллион долларов. На ком-то другом это выглядело бы нелепо. К тому же оно слишком короткое.

Сканируя комнату, я окидываю взглядом всех сидящих и стоящих поблизости мужчин, чтобы убедиться, что ни один мудак не заглядывается на ноги моей жены. Одна только мысль об этом вызывает у меня дикие порывы.

Как только я увидел ее наряд на сегодняшний вечер, я отправил сообщение Мише, менеджеру клуба, чтобы он передал сообщение каждому гостю мужского пола, прежде чем разрешить им войти. Любой мужчина, застигнутый за подглядыванием за моей женой, покинет клуб с глазами в бокале вина. Люди, которые посещают мой клуб, — постоянные клиенты, поэтому они знают, что я не шучу. Наос может быть нейтральной территорией в том, что касается бизнеса, но это правило не распространяется на частные сделки. На мою жену можно смотреть только с уважением. Все остальные "взгляды" будут иметь последствия.

Я замечаю мужчину, облокотившегося на барную стойку на некотором расстоянии от Сиенны и заказывающего выпивку. Это владелец местной компании по управлению автопарком. Я работал с ним несколько раз, когда у нас была нехватка свободных грузовиков. Он показался мне умным парнем, но, похоже, я ошибался, потому что его, похоже, очень интересует задница моей жены. Бармен передает ему бутылку пива, и этот болван направляется в конец бара, где стоит Сиенна. Не сводя с него глаз, я подзываю охранника.

— Тащите этого идиота в мой кабинет, — говорю я и киваю в сторону парня, который теперь пристроился рядом с Сиенной и пытается завязать разговор. — Проследите, чтобы моя жена ничего не заметила.

Сиенна не обращает на него внимания и продолжает болтать с Еленой. Парень, наконец, уходит, направляясь в сторону туалетов, но мой охранник перехватывает его на полпути и не очень мягко "уговаривает" придурка зайти в заднюю часть клуба. Пора столкнуться с последствиями.

— Мне нужно кое о чем позаботиться, — говорю я мимоходом Филиппу. — Держи мою жену в поле зрения.

Прежде чем отправиться в свой кабинет, я забегаю в бар, чтобы взять ложку и бокал, затем разворачиваюсь и направляюсь через танцпол.

* * *

Когда я возвращаюсь после решения проблемы в офис, к моей кабинке подходит мужчина и останавливается напротив дивана, на котором я сижу. Около шестидесяти лет, седые волосы, тонкие золотые очки. Эндри Душку. Албанский лидер.

— Эндри. — Я жестом указываю на кресло рядом с ним. — Что привело вас в Нью-Йорк?

Пожилой мужчина садится в предложенное кресло и отмахивается от официанта.

— Богдан позвонил мне на днях. У него есть кое-какая… интересная информация.

— О? И что именно вызвало ваше беспокойство?

— Чем вызван твой интерес к оружейному бизнесу, Драго?

— Деньги, — говорю я и делаю глоток своего напитка. — Но тебе не о чем беспокоиться. Я не собираюсь посягать на твою территорию.

— Ты доставил в Братву крупную партию товара.

— Да. Но Петров больше не будет иметь с тобой дела, так что не вижу проблемы. А после той истории с ирландцами тебе вообще запрещено вести дела в Нью-Йорке. — Я перекинул руку через спинку дивана. — Снабжать оружием людей, похитивших жену дона? Честно говоря, я удивлен, что ты еще дышишь. Так что я не вижу никакого конфликта интересов между нами двумя.

Душку поправляет очки. Он всегда так делает, когда злится.

— И так все и останется? — спрашивает он.

— Я не ищу конфликтов, Эндри. У тебя есть свои покупатели. У меня — свои. Рынок достаточно велик для нас обоих.

— А как же румыны?

— Они скоро исчезнут из поля зрения, — говорю я. — Как только я найду Богдана.

— Ты думаешь, что избавление от Богдана решит твою проблему?

— Уберешь главу, и остальные разбегутся, как крысы. И я имею в виду буквально.

— Что ж… Я бы не хотел оказаться на месте Богдана, — говорит Душку. — Я слышал, ты женился. Это было неожиданно. Деловое соглашение?

— Конечно.

— Интересно. Я заметил, как охрана выгнала мужчину, когда я входил. Он прижимал к лицу окровавленное полотенце, а в свободной руке держал стакан. Я не уверен, но мне кажется, что внутри было глазное яблоко.

— И?

— Это имеет какое-то отношение к предупреждению, которое я получил при входе? — На его лице появилась расчетливая улыбка.

— Да. Но у меня сегодня хорошее настроение, поэтому я решил оставить ему второй глаз.