Тихий омут. Том 1

Взгляд Вэртера

Серые утренние лучи украдкой заглядывали в комнату, не принося тем не менее ни капли тепла. Отопительный сезон уже закончился, несмотря на то что ночью ощутимо холодало, и теперь пробуждения превратились для Вэра в ежедневную пытку.

Он ненавидел холод и почти никогда не выключал обогреватель в спальне. Ночью спасало электрическое одеяло, но, когда приходило время покинуть объятия Морфея и начать новый день, Вэртеру Винтерхальтеру хотелось плакать. Ему бы переехать туда, где температура не падает ниже 25 ℃, но мест, где Вэр и его друзья могли бы спокойно жить и учиться, было немного.

Прошло чуть больше полувека с тех пор, как звериные раскрыли факт своего существования человечеству. История умалчивает, какие измышления привели их к этому решению (Вэр, кстати, был уверен, что кто-то так сильно накосячил, что скрыть это просто-напросто не было возможности), но его последствия разгрести не удалось до сих пор.

Первые годы после события, которое историки наперебой называли то ключевым в истории (открывающим новые области во всевозможных исследованиях и инновациях), то чуть ли не апокалипсисом, ведущим к уничтожению человечества, были самыми тяжёлыми. Подавить общественные волнения никак не удавалось, но после долгих переговоров, митингов, демонстраций и нескольких крупных стычек всё же получилось прийти к консенсусу, устроившему обе стороны…

Почему же пошатнулось и без того хрупкое равновесие этого мира?

Звериные – существа, которые произошли не только от обезьян (хотя такие среди них тоже встречались), но и от других видов животных. И хотя бóльшую часть времени они выглядели как обычные люди, таковыми звериные не являлись. Обладающие способностями, что давали им явное преимущество перед Homo sapiens, они вызывали противоречивые эмоции: кто-то их побаивался, кто-то испытывал (не всегда здоровое) любопытство, кому-то было всё равно, а некоторые питали к звериным откровенную ненависть.

В общем, несмотря на видимую терпимость, параноидальные настроения в обществе, казалось, мало изменились за пятьдесят лет. Университет же, в котором числились Вэр и его друзья, представлял собой то редкое заведение, куда открыто принимали звериных, ведь там были созданы специальные условия, чтобы они учились, сосуществуя с людьми.

Сталкиваясь в новостной ленте с очередной заметкой о каком-нибудь происшествии с участием звериных, Вэртер частенько предавался размышлениям о далёких временах, когда таким, как он, не приходилось жить с постоянной оглядкой. Юноше нравилось думать, что легенды о людях-животных, оборотнях и вампирах – это истории о звериных, живших много веков назад. Находясь в одиночестве, он мог часами гипнотизировать стену практически немигающим взглядом серых глаз, сокрушаясь о прошлом, в котором, казалось, всё было гораздо проще. Вэр вообще был склонен пофилософствовать. Хотя даже эта особенность не бросалась в глаза так явно, как привычка иронизировать. Причём объектом его острот мог стать любой, в том числе и друзья, вместе с которыми парень снимал небольшой двухэтажный коттедж неподалёку от университета. Компания подобралась весьма разномастная, и для всех было загадкой, как они уживались под одной крышей…

Вэртер усилием воли заставил себя подняться с кровати и, тут же завернувшись в плед в попытках побороть дрожь, понёсся в ванную. Непереносимость холода – черта, вызванная его змеиной природой. Он всегда немного завидовал звериным, чья сущность позволяла им спать не замерзая хоть на голой земле.

Приняв обжигающе-горячий душ, юноша привёл в порядок свою платиновую шевелюру и, надев поверх свитера шерстяной кардиган, тихо прошёл на кухню.

Стараясь никого не разбудить, Вэр занялся завтраком. Без остановки пританцовывая около плиты, парень нажарил столько яиц и тостов, словно собирался кормить армию. Закончив, он поставил на поднос свою порцию и, заварив чашку крепкого чая, вернулся в спальню.

– Вэр! И долго ты там будешь мусолить свою яичницу?! Шевели задницей! – женский крик, раздавшийся спустя десять минут, прервал его трапезу, но юноша даже бровью не повёл. Вэртер давно привык к подобным выкрутасам. С начала семестра такое «бодрящее» утро успело стать традицией.

Не прошло и минуты, как ураган по имени Матильда, не дождавшись ответа, ворвался к нему в комнату, между прочим, без стука. Будь это кто угодно другой, Вэртер бы, несомненно, возмутился, но для подруги детства, знакомой с ним с возраста «пешком под стол», великодушно делал исключение.

– Давай быстрее! Если мы опять из-за тебя опоздаем – прибью, – пригрозила девушка, параллельно пытаясь расчесать растрёпанные тёмно-коричневые волосы.

Тот факт, что Вэртер был уже одет и собран, а Матильда ещё бегала в пижаме, никак не мешал ей дополнительно поторапливать друга.

Видимо, решив не тратить больше ни секунды, она побежала собираться дальше, лишь на мгновение задержавшись в дверях, чтобы наградить юношу своим злобным взглядом. Матильда называла его «взор смерти», но, по мнению Вэра, это больше смахивало на взгляд испуганной совы.

«Не могу поверить, что скучал по ней, – мысленно вздохнул парень, вспоминая прошлый год, который Матильда провела в отъезде со своим братом. Вэртер за это время успел стать второкурсником. Мати же, как её называли друзья, поступила в университет в этом году, и разы, когда она не опоздала, можно было пересчитать по пальцам. – Всё как в школе. Мати и там была главным опоздуном».

Посмотрев на часы, Вэр понял, что до начала первой пары осталось пятнадцать минут – давно пора выдвигаться. Он взял сумку и спустился по лестнице в гостиную, где его чуть не сбил с ног высокий парень с такими же, как у Мати, только значительно короче, тёмными волосами – её брат Эрик.

– Прости, чувак, – бросил тот без малейшего раскаяния.

– Тупой олень, – буркнул юноша в ответ, недовольно подмечая интонацию и подбор слов.

– Ты что-то сказал, Вэр?

– Поторопи сестру.

С Эриком Вэртер был знаком столько же, сколько и с Мати. Более того, парни были ровесниками, оба на год старше Матильды. Ходили в одну группу в садике, один класс в школе, теперь – на один курс в университете. Однако особой симпатии друг к другу не питали. Вот и покровительственное отношение Вэртера к Мати было частично вызвано сочувствием, что ей достался такой безответственный старший брат.

Оказавшись в прихожей, Вэр обнаружил, что остальные обитатели коттеджа уже ушли. И неудивительно: снова глянув на часы, он обречённо вздохнул. Наконец Матильда и Эрик спустились и можно было выдвигаться. С горем пополам они всё же добрались до универа, опоздав на двадцать минут.

– До встречи в перерыве, Мати!

– Ха! Если ты переживёшь первую пару! – крикнула она в ответ, уже забегая в корпус.

«Обязательно было акцентировать на этом внимание? – Вэртер скривился, как от горькой пилюли. – Конечно, промолчать же было нереально… Она-то идёт на литературу, а у нас с Эриком первой парой грёбаная физра».

Взгляд Владислава

– «Но есть ли на свете хоть одно сердце, которое бьётся для меня?»

«О нет, только не эта сопливая хрень!» – с раздражением подумал Влад, услышав знакомую цитату.

– Дорогие дети, как вы, наверное, догадались, следующие две недели мы будем обсуждать бессмертное произведение Стендаля «Красное и чёрное», – продолжала тем временем преподавательница. – Уверена, что вы все уже с ним ознакомились!

– Да, всю ночь глаз не смыкал, – взвизгнул Берти.

– Какой ты молодец, милый мальчик! – без тени сарказма в голосе воскликнула женщина и потрепала парня за щёку так, что та покраснела.

О подобной привычке преподавателя по литературе знали все. «Милый мальчик» было для неё самым нейтральным обращением к ученикам. Приторная до невозможности, она никогда не ругалась, ничем её было не расстроить, все произведения у неё были бессмертными, а авторы – гениями. Поэтому студенты и старались отсесть подальше, чтобы не заболеть… диабетом.

Глядя на развернувшуюся на первых рядах сценку, Влад невольно усмехнулся про себя:

«Бабка, конечно, божий одуванчик, но бесить её – идея так себе. Так поступают только клоуны или полные лохи… Даже не знаю, к какой группе приписать этого придурка, – скрестив руки на груди, Влад продолжал наблюдать за Бертрамом, который, кривясь, потирал щёку. – Хотя нет, знаю, к нашей. Неужели этот идиот не понимает, как его шуточки выглядят со стороны? С таким поведением даже членство в баскетбольной сборной не добавит популярности, – продолжал мысленно препарировать товарища Владислав, пока преподша знакомила группу с биографией писателя. – Не верится, что столько лет дружбы с моим хитрым братцем так ничему и не научили. Поэтому красивые бабы тебе и не дают, дурачьё», – безапелляционно подытожил юноша.

– В первую очередь в глаза бросается любовная линия этого великолепного романа, – продолжала свой монолог пожилая женщина. Каждую фразу она произносила с таким выражением, будто читала стихи, а наспех собранные в пучок седые волосы придавали её образу какую-то особую трагичность. – Мы сталкиваемся с любовным треугольником: Жюльен Сорель, госпожа де Реналь и Матильда де Ла-Моль. Непростая ситуация, не так ли, сладенькие мои? – она слегка подалась вперёд и посмотрела на студентов, призывая подключиться к беседе.

– А вот мне кажется, что всё кристально ясно. Сердце главного героя принадлежит только одной женщине. Он с самого начала был влюблён в госпожу де Реналь. И оставался верен только ей до самой смерти… – последнюю фразу девушка за первой партой произнесла почти мечтательно.

«Что за бред? Никого кроме себя он не любил», – подумал Влад.

– Что за бред? Никого кроме себя он не любил, – донеслось с другого конца аудитории.

Владислав повернулся на голос. У самой двери, сжимая в руках небольшой рюкзак, стояла темноволосая девушка.

– Извините за опоздание, – смущённо пискнула она, садясь за ближайший свободный стол.

«О, да она мысли читает, – поразился парень её реплике про книгу. – Это же та вечно опаздывающая девчонка, как же её там? Мэри вроде».

– Ты не согласна, Матильда? – продолжила беседу преподавательница, не обратив внимание на позднее появление студентки. – Может, тебе больше нравится Матильда? О Боже, Матильде нравится Матильда. Какая прелесть!

«А, точно, Матильда. Теперь вспомнил. Кажется, она ещё ходит со мной к Рейвену… – Влад, которому на этой паре было скучнее обычного, принялся без особого энтузиазма разглядывать девушку. – Неудивительно, что я не запомнил имя, – почти сразу заключил он: – Тёмные волосы, такие же тёмные глаза. Среднего роста, среднего телосложения… А вот сиськи зачётные… Хотя я видел и лучше».

– Дело не в этом. Я не думаю, что… – Матильда попыталась продолжить свою мысль.

– …им суждено было быть вместе, да, это очень печальная история, – преподша слышала только себя.

– Она же сказала, он любил только себя! Я полностью согласен. Он просто добивался власти теми путями, которые были ему доступны. – «Я что, сказал это вслух?» – мини-выступление Влада оказалось внезапным даже для него самого.

– Но он ведь выбрал госпожу де Реналь. Даже несмотря на её замужество и всё, что между ними произошло, – девушка за первой партой никак не унималась.

– Ну да. Даже несмотря на то, что Сорель не вспоминал о ней столько времени, – оживилась Матильда.

– Или даже на то, что чуть не убил её, – добавил Влад, резонно решив, что свою точку зрения нужно отстаивать до конца.

– Кажется, у нас завязалась дискуссия, дорогие мои. Это замечательно! Что ж, каждое мнение имеет право на существование, – старушка поочерёдно кивнула студентам, которые участвовали в споре, выражая тем самым своё одобрение. – Хотя мне всё же приятнее верить в настоящую любовь. Теперь давайте подробнее рассмотрим характеры персонажей и сюжет…

Остаток семинара прошёл довольно тихо. Пару раз Берти невпопад выкрикивал с места. Влад даже задремал минут на пять.

После пары он внезапно поймал на себе взгляд Матильды:

«Она что, меня рассматривает? Отвела взгляд в сторону, теперь снова смотрит, что это она задумала…»

Владислав уже собирался уходить, но внезапно Мати кивнула самой себе и резко зашагала в его сторону. Так резко, что в конце пути зацепилась ногой за чей-то брошенный на пол рюкзак и, совершив в воздухе пируэт, налетела грудью на его парту. Подперев подбородок рукой, оставаясь при этом в полулежащем положении, как будто так и было задумано, она, всё же несколько смущённо, сказала:

– Привет.

– Что?

– Я говорю, привет, – повторила Мати и, поднявшись с парты, улыбнулась. – Ты Владислав, да?

– Просто Влад, – бросил парень, демонстративно накидывая на плечо сумку.

– Ясно. А я Матильда, можно просто Мати. Мы с тобой ещё к Рейвену вместе ходим. Интересуешься литературой? – затараторила она на одном дыхании.

– Не особо, – ответил Влад, достаточно откровенно демонстрируя своё нежелание продолжать разговор.

– Эм… в любом случае спасибо, что поддержал меня сегодня, – не сдавалась девушка, будто не заметив его холодность. – В одиночку эту женщину не переспорить. Так что я подумала, может… я… эм… угощу тебя обедом, в качестве благодар…

– Отказано, – парень недовольно нахмурился, и его чёрные брови сошлись над серыми, как грозовые тучи, глазами.

– Что? Я не поним…

– «В качестве благодарности» ты можешь только перестать докучать мне, – высокий брюнет натянул язвительную улыбку.

Матильда, казалось, потеряла дар речи. Она несколько раз открыла и закрыла рот, не произнеся ни слова. Собраться с мыслями ей удалось только через несколько секунд:

– Я просто предложила пообедать. Грубить было не обязательно, – мрачно проговорила она. – Можно подумать, я собираюсь сделать с тобой что-то неприличное.

– Детка, – юноша усмехнулся, – для того чтобы делать со мной неприличное, ты слишком ни о чём. Кроме этой части разве что…

И для пущей наглядности Влад протянул руку к её груди. Он хотел ещё что-то добавить, как вдруг услышал хруст, а ещё через мгновение резкая боль пронзила запястье. И хотя Владислав не мог пожаловаться на отсутствие мышечной массы, Мати схватила его с такой силой, что он чувствовал: ещё немного и будет перелом.

– Ясно. Я учту, – в этот момент её взгляд вспыхнул жёлтым. Однако девушка почти сразу овладела собой, и глаза снова стали тёмными.

Матильда отпустила его руку так же резко, как и схватила. И быстрым шагом вышла из аудитории, ни разу не обернувшись.

– Это что сейчас было? – присвистнул Берти, который до этого с кем-то болтал и стоял слишком далеко, чтобы видеть происходящее.

– Да ничего. Встретил ещё одну звериную.

– Не видел её раньше в «Клыках». И кто она?

– Судя по хватке, слониха, – проворчал Влад, потирая травмированную руку. – Ладно, фиг с ней. Пошли в столовку. Я голодный как волк.

– Можно и без «как», – усмехнулся Бертрам, вызвав у Влада своей шуткой очередное закатывание глаз.

Взгляд Матильды

В столовой главного корпуса голодные студенты, словно стайка рыб, атаковали буфет, пока их товарищи искали свободные места в зале. Помещение, рассчитанное человек на сто, в большой перерыв вмещало в два, а то и в три раза больше посетителей. В это время там яблоку негде было упасть. К счастью, Эрик освободился пораньше и успел купить обед и занять места.

«Так и знала, что не стоило подходить к этому напыщенному индюку! Это просто уму непостижимо! Что он себе вообще думает?! Я-то всего лишь хотела проявить вежливость, а в итоге… в итоге… Чёрт, сама-то я о чём думала? – Мати никак не могла отпустить ситуацию. – Позорище! Теперь этот тип решит, что я к нему клеилась! Аргх, где был мой мозг в этот момент?!»

– Мэтс! Мэтс! – Эрик махал рукой перед лицом сестры, пытаясь привлечь её внимание.

– Что?! – рявкнула она, и в столовой на секунду воцарилась тишина – все взгляды устремились на Матильду.

– Полегче, – глаза Эркюля округлились от неожиданности. – Я только хотел спросить, будешь ли ты свой йогурт.

– А… нет… Можешь забрать его.

– Ты о чём так задумалась? Уже минут пятнадцать в облаках витаешь, – юноша выжидательно посмотрел на сестру, но, не дождавшись ответа, продолжил сам: – А, зна-а-а-ю – сексуальные фантазии, – протянул он, пару раз подняв и опустив брови. – Ну же, поделись с братиком!

– Ты, Эрик, последний в списке тех, с кем я буду ими делиться, – бросила Матильда, для наглядности указывая на парня вилкой. – Кстати, где Вэра потерял? – она оглядела столовую в поисках друга.

– О-о-о… это надо было видеть! – сквозь смех проговорил Эрик. – Он меня убьёт, если я расскажу!

– Ладно, не рассказывай, – безразлично сказала Мати и принялась за обед, прекрасно зная, что упрашивать брата не нужно, он и так всё разболтает.

– Ну ладно, расскажу, – заторопился Эркюль, явно желая поделиться историей. – В общем, мы сегодня играли в баскетбол…

– А потом я передал пас этому… коротышке, но, походу, не рассчитал: он потерял равновесие и упал прямо на Бетти, которая сразу заверещала про какое-то там домогательство и залепила ему таку-у-у-ю пощёчину… Правда, она немного промазала, столько кровищи полилось. Я уж подумал, она ему нос сломала, – сквозь смех рассказывал парень из сидящей за соседним столом компании.

– Собственно, Вэр пошёл в медпункт, – закончил историю Эрик недовольный тем, что его опередили.

– Это ни капли не смешно, – Мати неодобрительно покачала головой, с укором глядя на брата. – Она что, совсем больная?! Какое, к чёрту, домогательство?! – переживания за друга подхлёстывали гнев девушки.

За соседним столиком раздался громкий хохот:

– Стопроцентный доходяга! Это ж надо быть таким неудачником! – похоже, парень за тем столом наконец закончил смаковать подробности «очень смешной» истории.

«“Коротышка”, “доходяга”, кажется, сыпать оскорблениями – фишка сегодняшнего дня», – подумала Матильда и, прежде чем успела хорошенько обмозговать это решение, выкрикнула, поднимаясь с места:

– Эй, суперспортсмен! Заканчивай свою тираду!

– А тебе какое дело? – огрызнулся выскочка, нагло ухмыляясь.

– Мне не нравится, когда оскорбляют моих друзей! Поверь, если прилетит от меня, тебя в медпункт на носилках унесут! – громко заявила Мати, распаляясь всё больше.

– Что ты там пискнула?! – спортсмен явно был не прочь попререкаться.

– Мэтс, пойдём уже, – шепнул Эрик, незаметно дёрнув её за рукав бежевой кофты. – Ты ничего здесь не докажешь. Не связывайся, – он видел, что Мати в опасном настроении, и понял, что нужно увести сестру прежде, чем она сорвётся. – Пойдём, посмотрим, как там Вэр.

– Ладно, – сказала Матильда, вздохнув. – «Что поделать, если наш универ превратился в рассадник мудаков?!»

Взгляд Эркюля

«…доклад сделал, пропущенную лекцию по экономике переписал, кажется, всё. А-а-а, блин, завтра ж ещё этот семинар по истории. Нужно подготовиться… хотя ладно, фиг с ним. Пора собираться в клуб».

Эркюль Харкер никогда не парился по поводу заданий. Он вообще редко из-за чего-то парился. Юноша с рождения не отличался чувством ответственности, хотя был далеко не глуп. Плюс он мог казаться очень обаятельным. Харизма и «смазливая мордашка», как называл это Вэр, очень помогали парню в жизни. Например, весь женский преподавательский состав просто души в нём не чаял. А посему абсолютно неважно, готовился Эрик к семинару или нет. Проблем не возникнет, в этом он был уверен.

Хотя было кое-что, что немного беспокоило, – его сестра. Она пребывала в скверном настроении. Эрик ещё после первой пары заметил, что что-то не так. А потом эта ситуация в столовой… Спрашивать, что её расстроило, было бесполезно. У Мати с детства была привычка замыкаться в себе. В таких ситуациях, сколько бы он (а впоследствии и Вэр) ни пытался её разговорить, она делала вид, что не знает, о чём речь. Со временем парни поняли, что переиграть Матильду в игру «Военнопленный на допросе» им никогда не удастся, поэтому Эркюль просто старался развеселить сестру.

Он спустился в гостиную, где уже собрались почти все обитатели коттеджа. Мати сидела в своём любимом кресле и читала очередную книгу – в таком виде её можно было застать практически каждый вечер. На пушистом зелёном ковре, ковыряясь в ноуте, сидел Хей. Он приехал по обмену из другой страны. Эрику было достаточно одного взгляда, чтобы понять – этот парень обречён на одиночество в университете: тучный, с дурацкой стрижкой «под горшок», вечно стесняющийся задрот…

«Ох уж эта Мати со своей дурацкой привычкой жалеть бездомных животных, – в очередной раз подумал юноша, вспомнив, на какие только ухищрения он ни шёл, чтобы Матильда передумала… Но в итоге панду-неудачника пришлось взять к себе. – В детстве тащила домой котов и собак, а теперь вот это. Новый питомец, который ест как слон и спит как сурок».

На диване расположился Вэр и, укутавшись в голубой мохнатый плед, пил любимый фруктовый чай. Периодически юноша подносил большую кружку к лицу, наслаждаясь теплом, или крутил её в руках, грея пальцы.

«Мерзляка, – Эрик подавил усмешку и сел на ковёр рядом с Хеем. – Осталось дождаться сестричек».

Вскоре в гостиную спустились Кассандра и Полина. Внешне абсолютные антиподы: Касси – зеленоглазая блондинка с асимметричным каре, Поли – длинноволосая брюнетка с тёмно-карими, практически чёрными глазами и кожей цвета эбенового дерева. Они вот уже два года были не разлей вода. У всех давно сложилось впечатление, что мозг у девчонок один на двоих. Не в плане умственных способностей, нет. Просто иногда подруги даже двигались и говорили синхронно, будто заранее репетировали.

– А не сходить ли в клуб? – сказал Эрик как бы между прочим, когда сестрички наконец устроились на диване.

– Ты же вроде и так туда собираешься, – ответила Мати, не отрываясь от книги.

– Я имею в виду, а не сходить ли нам в клуб?

– Э-э-э, с чего такая честь? – Касси и Поли явно заинтересовались разговором. – Обычно от тебя хрен дождёшься такой милости, – начала блондинка.

– Мы же балласт, который мешает тебе снимать девчонок, – закончила её мысль брюнетка.

– Я просто переживаю за Вэра! – Эрик многозначительно посмотрел на друга, который от неожиданности поперхнулся чаем. – После того, что сегодня случилось, думаю, ему надо развеяться.

– Разве что по ветру, – буркнул Вэртер, одарив собеседника скептическим прищуром. Но не только его это удивило: на Эркюля уставились все. Настолько это было не в его стиле.

В этот момент он начал сильно сомневаться в правильности своей идеи. Положение спас Вэр. Всё-таки пятнадцать лет знакомства не прошли даром. И, несмотря на то что Эрик и Вэртер никогда не ладили, они очень хорошо понимали друг друга. Поэтому блондин быстро смекнул, для чего этот аттракцион невиданной щедрости.

– Отлично. Я согласен, – поспешил исправиться он. – Давайте сходим. Девчонки, вы как?

– Мы за любой кипиш, кроме голодовки! – «Это было и так понятно. Сестрички всегда любили потусить».

– Погоди, погоди, ты серьёзно?! – Мати отложила книгу в сторону и посмотрела на Вэра. – Ты же ненавидишь клубы.

– Я? Когда я такое говорил?

– Да постоянно! Ты всегда говоришь, что клубы для имбецилов…

– Ну, значит, я передумал. Наверно, Бетти слишком сильно мне заехала. Потому что прямо сейчас у меня возникло непреодолимое желание потрясти булками, – Вэр скинул плед и, поднявшись с дивана, изобразил нечто, отдалённо напоминающее танец. – Так что, идём?

– Только если ты пообещаешь никогда больше не произносить фразу про булки, – Мати аж передёрнуло.

– Хей, а ты чего молчишь? – проигнорировал её замечание Вэртер.

– Если все идут… – промямлил панда.

– Ясно-понятно. Олень, так что это за клуб?

– О, вы оцените! – воскликнул Эрик. – Недавно открылся. Называется «Клыки».

Взгляд Эдмона

Тем временем в центре города в своей собственной квартире элитной многоэтажки к походу в клуб готовился ещё один человек. Стоя у зеркала в одних брюках, платиновый блондин с телосложением древнегреческого бога выбирал, какую рубашку надеть к тёмно-синему пиджаку. Красивый, богатый, приятный в общении… казалось, в этом юноше соединились все возможные положительные качества, превращая его в настоящий эталон мужчины. И никому даже на мгновение не приходило в голову, что мысли (а подчас и последующие действия) Эдмона часто противоречили его словам… причём настолько, что умение держать лицо при таком диссонансе можно без преувеличения назвать искусством.

– Что-то ты сегодня рановато собираешься, – внезапное замечание вторглось в размышления Эда, но он даже бровью не повёл.

– Одно местное издание хочет написать статью про клуб… Кстати, то, что я разрешаю тебе жить в моей квартире, совсем не означает, что ты, – Эдмон перевёл взгляд со своего отражения на облокотившегося о дверной косяк Владислава, – можешь врываться ко мне без стука.

– Не помню, чтобы мне когда-то нужно было твоё разрешение, – в ответ огрызнулся Влад. – Кажется, дядя ясно дал понять, что это наша квартира.

– Тут ты прав… Спасибо отцу, сделал из меня бесплатную няньку для проблемного ребёнка. – «Раздражающий… щенок…»

– Лучше быть ребёнком, чем двуличным ублюдком, чьё главное развлечение – манипулировать людьми, – бросил вспыльчивый Владислав, которому замечание Эда явно пришлось не по нраву. – Самому-то не надоело держать лицо?

– Надоело? С чего бы? Я долго работал над этим образом и приложил немало усилий для его создания. А как же иначе? Нужно потрудиться, чтобы что-то получить…

– Получить что? Толпу бестолковых воздыхателей? – усмехнулся Влад. – Ты разве не знаешь, что тщеславие – грех?

– Как и гордыня, – парировал Эдмон. – И дело, кстати, совсем не в тщеславии. Знаешь, почему в наших воспоминаниях студенческие годы самые лучшие? – лицо Эда украсила несколько надменная улыбка, на что Влад лишь закатил глаза, предчувствуя длительную тираду. – Ответ до банального прост. Самовыражение, – наконец-то выбрав светлую рубашку нежного кораллового оттенка, юноша оделся и продолжил, застёгивая пуговицы. – Для большинства это время – единственный период в их серой жизни, когда уже не нужно быть таким, каким тебя хотят видеть родители, и при этом ещё не надо нравиться начальнику. Университет – это твоя собственная маленькая вселенная. Здесь можно быть, кем захочешь. Быть собой… или не совсем. В отличие от обычных людей для нас с тобой этот вопрос всегда актуален. Согласись, мы в принципе никогда не можем быть собой до конца, ведь это означает полностью поддаться инстинктам. А если к этому добавить характерные черты конкретного вида… Хищника, например. Один срыв, и окружающим будет совсем не до шуток, – Эд снова бросил взгляд на откровенно скучающего кузена, который, подперев дверной косяк плечом, лишь хмыкнул в ответ. – Так если всё равно приходится притворяться, разве не веселее немного поиграть? Не стану скрывать, люблю ощущение превосходства, и то, как я подаю себя, укрепляет это чувство. Зачем же идти против природы?

– Я вообще-то пришёл не за этим… – начал было Влад, но его снова прервали:

*Сердце красавиц склонно к измене и к перемене, как ветер…* – смартфон, лежащий на выполненной из орехового слэба столешнице, тихо завибрировал.

– Алло, – Эдмон поднял трубку, даже не взглянув на экран, – слушаю.

– Эд, я подъехал.

– А, Берти. Иду, – сбросив вызов, парень ещё раз взглянул на себя в зеркало и, расстегнув верхнюю пуговицу, подмигнул кузену. – Увидимся в моём клубе, – бросил он, мастерски игнорируя недовольное выражение лица Владислава.

Завершив таким образом затянувшуюся беседу, Эд направился к лифту, даже не удосужившись всё-таки выяснить, зачем приходил его брат.

На улице юношу уже ждал чёрный «Лексус», за рулём которого сидел его друг детства Бертрам. Вполне симпатичный, но явно проигрывающий товарищу по всем аспектам парень: среднего роста, рядом с Эдмоном он казался невысоким; телосложение на контрасте также казалось далёким от атлетического; серо-зелёные глаза блёкли в сравнении с ярко-синими глазами Эда; а неосознанное и неумелое подражательство стилю друга ещё больше подчёркивало различия между ними.

– Карета подана, ваше высочество, – бросил Берти, как только Эдмон сел в машину.

– Высочество? Спасибо, конечно, а что с настроением?

– Ну вот обязательно было так наряжаться?! – фыркнул парень. – Женщины и так липнут к тебе, как будто им мёдом намазано. Или ты так прозвище оправдываешь?!

– Какое прозвище? – спросил Эд без особого интереса.

– «Прекрасный Принц», – пропищал Берти, пародируя неравнодушных девушек. – Тебя так вся женская половина универа называет. Мистер высокий голубоглазый блондин, у которого на звонке стоит та пафосная песня из мюзикла, как его там?

– «Риголетто». И это опера, а не мюзикл, – поправил Эдмон автоматически.

– Будто есть разница, – отмахнулся и без того раздосадованный друг.

– Не бери в голову.

– В общем, теперь мне точно не перепадёт, – Бертрам картинно насупился. – Ни малейшей надежды.

– А, понятно…

– Что, даже не утешишь меня?

– Конечно, – усмехнулся Эдмон, поправляя воротник рубашки. – Надежда умирает последней.

– Ты монстр!

– Да нет. Сам же сказал, я – Принц.

«Безусловно, студенческие годы самые лучшие. Ты придумываешь такую жизнь, какую хочешь. Строишь своё королевство. И, за исключением пары мелких деталей, моё – почти идеально. Позволю ли я тупобратцу или кому-то ещё испортить всё это? Вот уж нет».

Взгляд Вэртера

– Так, не отставать, а то без меня вас точно не пропустят! – воскликнул Эрик, ускоряя шаг.

– Да неужели! Только из-за того, что был здесь пару раз, включил этот опекунский тон?

– Хватит бубнить как старая бабка, Вэр. В этот клуб достаточно сложно попасть, тут строгий фейсконтроль.

– Строгий, говоришь. Сомневаюсь! Иначе как ты-то прошёл? – «Можно подумать, мы кучка неудачников, и нас не пустят в какой-то там клуб. Хотя признаю, чем-то это место выделяется на фоне прочих… Чем-то, но явно не наличием вкуса у владельца, – Вэртер бегло осмотрел представшее перед глазами великолепие: фиолетовое покрытие на ступенях, ведущих ко входу, отделённому массивной цепью; расставленные по обеим сторонам тумбы в человеческий рост, с которых свешивались, скалясь, фигуры хищников… – М-да-а-а, не хватает только пары факелов или клыков, торчащих из… Да вот же они – огроменные бивни приделаны к полу, как бы обозначая вход! А то без них эту гигантскую дверь, явно спёртую из императорских апартаментов, было бы не заметить… Да уж, и ни капельки не пафосно… Так, скажем, с претензией на оригинальность. Что я вообще тут забыл?»

– Ого! Эти тигры выглядят как настоящие! – Хея такой вид явно впечатлил.

– Они и есть настоящие, и, если наша звезда Эрик с ними не договорится, придётся принести им в жертву одну толстомясую панду! – Вэртер шутливо ткнул друга пальцем в бок, обтянутый классической светло-голубой рубашкой.

– Очень смешно! Была б моя воля, я бы скормил им тебя. Давайте побыстрее, а то пока эта толпа разойдётся, будет уже утро! И девчонки вон уже почти у входа, – с этими словами Эрик схватил Хея за рукав и потащил в толпу.

«Ну кто бы сомневался, что спокойно идти мы не можем! Если бы не Мати, ни за что не пошёл бы в этот клоповник…» – Вэр тоже стал пробиваться ко входу.

– Привет, Киса!

– О, Эрик! Привет! – девушка в леопардовых шортах, сверкнув жёлтыми кошачьими линзами, дважды поцеловала Эрика в качестве приветствия. – Ты сегодня не один, как я посмотрю.

– Да, мы сегодня компанией. Решили немного расслабиться.

– Без проблем, проходите, – она махнула рукой, и крепкий охранник открыл цепочку.

– Ребят, подождите! Эй, Эрик! – в этот момент Вэр пытался протиснуться вперёд.

Эркюль услышал его и, повернувшись, указал пальцем сначала на одного из тигров, потом на Вэра. Затем сложил ладони вместе, изобразив захлопывающуюся пасть, и… улыбнувшись на прощание, зашёл в клуб.

«Это что сейчас было вообще?!»

– Эм, здравствуй… те, – Вэртер остался один на один с Кисой. – Мне бы пройти…

– Тебе лет-то сколько? На вид семнадцать, не больше, – Киса с макияжем а-ля фараон на тропе войны окинула Вэра холодным взглядом.

– Мне двадцать один, вот документы.

Девушка небрежно взяла из его рук паспорт и, взглянув только мельком, сразу отдала назад:

– Действительно, двадцать один, – она глянула на него ещё раз. – Не проходишь по дресс-коду. Ты, ты и ты – проходите, – Киса продолжала свой неестественный отбор из толпы жаждущих попасть в «Клыки».

– Стойте, вы же пропустили Эрика, я тоже из той компании, просто отстал! – «Я этому засранцу ещё припомню, в жертву он меня принёс, ага. Как же быть?»

– А, ты всё ещё тут? Что-то Эрик не торопится за тобой вернуться. Уверен, что вы друзья?

– Да мы живём вместе! – «К чему я это вообще сейчас…»

– Ха! Не знала, что Эрик по мальчикам! – глядя на Вэртера сверху вниз, она процедила: – Свали уже! Я сказала, что ты не проходишь!

Вэр понял, что стоять у неё над душой бесполезно и, с трудом выбравшись из толпы, сел на скамейку недалеко от клуба.

«Грёбаная позёрка! Явно из этих полоумных, что мечтают переспать с настоящим звериным, – Вэр продолжал чихвостить Кису про себя, злясь. – Знала бы ты, кто я, наверняка бы… Да плевать… – чувствуя, что бесится всё больше, он сделал несколько глубоких вдохов, переключая внимание на более насущную проблему. – Так, ладно, я просто позвоню Мати, и она заставит этого лося за мной вернуться».

– Всё будет отлично, никаких эксцессов, никаких проблем… – проговорил он вслух, чтобы успокоить самого себя.

«Вызываемый абонент не отвечает…»

– Если только там не так шумно, что она его просто, на хрен, не услышит! – сжав в руке смартфон, Вэртер нахмурился, обдумывая варианты:

«Похоже, договориться с этой кошкой драной не вариант. И как пробраться внутрь? Может, пожарная лестница? Открытое окно, в конце концов?! Не, ну это уж совсем убого. А чёрный вход тут есть?»

Обойдя здание, Вэр обнаружил возле мусорных баков неприметную дверь: «О да-а-а. Представляю, как у Эрика отвиснет челюсть, когда он увидит меня в клубе, – Вэртер чуть не вприпрыжку подбежал к двери и дёрнул за ручку – заперта. – Этого следовало ожидать. И на что я надеялся с моим-то везением».

Мелодия звонка вырвала юношу из раздумий.

– Алло, Вэр… Тут так громко… не слышала звонка… Ты куда пропал…

– Да! Аллилуйя! Тут случилось небольшое недоразумение, и меня не пустили. В общем, я сейчас у чёрного входа…

– Погоди, у чёрного входа? – переспросила Мати, видимо, подумав, что ослышалась.

– Да… Неважно. Через минуту буду у главного… Ты не могла бы за мной…

– Опять с Эриком сцепились? Его рук дело?

– Да…

– Как маленькие, честное слово! – перебила его Матильда, вздохнув. – Давай газуй к главному входу…

– Уже ид…

Договорить он не успел, так как в этот момент дверь с грохотом распахнулась, и из клуба вышли трое мужчин. Точнее, вышли двое, третьего они волокли за собой. Оказавшись в переулке и не обратив ни малейшего внимания на остолбеневшего Вэра, они швырнули свою ношу прямо на асфальт и несколько раз от души пнули в живот. После чего как ни в чём не бывало вернулись в здание.

– Чёрт… Я вам это ещё припомню… Вот ублюдки…

Тут Вэр офигел ещё больше, хотя это казалось уже невозможным:

– Эрик! Боже, что случилось? На тебе живого места нет! – Вэртер буквально подлетел к другу и, присев рядом, попытался помочь ему сесть.

– Со мной всё будет в порядке. Только Мати не говори, – выдавил Эркюль и отключился.

«И не собирался. Я ж не полный идиот! Или… Точно. Мати, – Вэр посмотрел на зажатый в руке телефон. – Я забыл положить трубку! Хуже просто не придумаешь…»