Тирания веры

VIII В Хранилище Магистров

Находясь в гуще тех драматичных событий, было легко забыть, что у Вонвальта, ставшего лордом-префектом и магистром Ордена, возникла уйма новых обязанностей. А помимо них он должен был посещать всяческие церемонии и сносить всевозможные формальности, ибо в Сове огромная власть не давалась без сопутствующей помпезности.

Не сомневаюсь, сэру Конраду хотелось бы, чтобы его возвышение прошло незаметно, но это было невозможно. От него не ждали никаких значительных жестов вроде обращения к Сенату, однако ему все-таки пришлось встретиться с некоторыми сенаторами; он должен был посещать храмы и молиться в них – особенно в часовне Судьи при храме Немы; и, конечно же, на его плечи легло тяжелое бремя управления одним из Сословий Империи.

Как будто всего этого было мало, таинственный недуг Вонвальта продолжал тянуть из него силы, несмотря на помощь Императорской Врачевательницы. Сэр Конрад походил на кусок хлеба, медленно впитывающий подливу и размякающий до состояния кашицы. Несколько дней я исполняла его повеление, руководила переездом во дворец префекта и брала на себя столько административных хлопот, сколько могла; но в те редкие минуты, когда мы видели нашего господина и повелителя, перед нами представал измученный человек, раздавленный тяжелой болезнью и бременем ответственности.

Благодаря целому отряду слуг и рабочих, которых отдали в наше распоряжение, переезд во дворец префекта не занял много времени, и к вечеру второго дня все было готово. Дворец оказался величественным поместьем, которое размерами и убранством намного превосходило особняк Вонвальта. Хотя Вершина Префектов представляла собой большое плато, ее южный край и в самом деле сходился к небольшой возвышенности, то ли естественной, то ли рукотворной. Именно на этой второй вершине посреди обширных угодий и располагался дворец лорда-префекта, отделенный от остальной части холма стеной. В отличие от особняка Вонвальта – огромного, роскошного и похожего на любое другое провинциальное поместье, – дворец имитировал саксанский готический стиль, который казался мне тяжелым и зловещим. Четырехэтажный, он был увенчан крутыми скатными крышами, покрытыми темной черепицей, украшен башенками, контрфорсами и вездесущими горгульями, высеченными из черного мрамора. Были здесь и гнетущие скульптурные намеки на пантеон сованских богов, поблекшие от времени и покрывшиеся копотью. При дворце уже имелась прислуга числом около двадцати человек, включая отряд стражи, который состоял из пяти гвардейцев и нескольких слюнявых боевых овчарок. Над парадным входом я увидела тот же самый герб, что украшал зеленый щит в саду сэра Конрада, – гарцующий белый конь, серебряные волнистые полосы и два персиковых дерева. Лишь тогда я сообразила, что это герб Вонвальта, который он получил много лет назад, став рыцарем.

Мы подошли ко входу, и гвардеец, узнав нас, взмахом руки позволил нам войти, однако в тот же миг сзади раздался звонкий оклик, и мы резко остановились. Я обернулась и увидела молодого паренька – судя по одежде, посыльного, – который бежал ко дворцу. Парнишка беспечно приближался, пока на него не залаяла боевая овчарка. Видимо, в тот миг мальчик обделался, потому что после этого он довольно долго топтался на месте и лишь затем осмелился подойти к воротам. Винить его было трудно, все-таки боевые овчарки доходили мне до пояса, а роста я была отнюдь не низкого.

– Посылка для леди Хелены, – выдохнул парнишка, обращаясь к одному из гвардейцев – высокому громиле с оливковой кожей, который сразу же выхватил послание из его рук.

– Хорошо, – ответил громила и бросил парню монету. Собака тем временем изо всех сил старалась вырвать из ворот прутья. Гвардеец быстро проверил содержимое пакета, а затем подошел ко мне и передал его. – Вам, миледи, – сказал он.

– Я не леди, – отозвалась я, – но благодарю.

Гвардеец озадаченно посмотрел на меня.

– Вы ведь секретарь лорда-префекта? – спросил он.

– Да, – подтвердила я.

– Значит, вы леди.

Я нахмурилась, удивленная тем, как стремительно возвысилось мое положение в обществе, и притворилась, что мне все равно, – так я хотела заслужить одобрение сэра Радомира, который презирал почти все, что было связано с титулами и аристократией. Но про себя я ликовала.

В маленькой посылке лежала записка, которую я быстро вынула. Она оказалась от Вонвальта.

– Что там? – спросил сэр Радомир. Одетый в повседневное тряпье и обветрившийся на солнце, бывший шериф выглядел расслабленным. Как и я, он с радостью взялся за хлопоты по переезду, чтобы отвлечься.

– Записка от сэра Конрада, – ответила я. – Он хочет, чтобы мы нашли какие-то книги. Вот список. – Я протянула шерифу листок пергамента и развернула посылку. В ней оказался большой ключ и перешедший к Вонвальту медальон префекта.

– Ключ к Хранилищу Магистров, – произнес сэр Радомир, прочитав записку. – Это еще что?

Ключ вдруг потяжелел в моих руках.

– Нема, – прошептала я.

– Что такое?

– В Хранилище Магистров хранятся все древние знания, – сказала я. – Все старинные рукописи драэдистов.

– И где это Хранилище?

– В Библиотеке Закона, – ответила я. Положив ключ в карман, я посмотрела на небо. Через час уже должно было начать смеркаться. – Лучше пойдем туда прямо сейчас.

Библиотека Закона занимала отдельный клочок земли к югу от улицы Креуса, там, где река Саубер во второй раз разделялась на рукава. Как и все основные центры власти и права в городе, библиотека была гигантской и внушительной; но, в отличие от других строений, ее наружные стены были возведены не из камня и железа, а представляли собой крепкие решетки с витражами. Венчали библиотеку стеклянные купола. Здание радовало глаз, но помимо эстетических причин его облику имелось и другое простое объяснение: чтобы в месте, где хранились тонны бумаг, не приходилось пользоваться масляными фонарями, зодчие впустили внутрь как можно больше естественного света.

– Сюда, – сказал сэр Радомир, кивком указывая на толпу, которая собралась неподалеку от библиотеки. Завороженные, они слушали речи человека в сенаторской мантии. Забравшись на постамент огромной мраморной статуи, тот гневно жестикулировал и что-то кричал толпе. В основном здесь собрались простолюдины, но я заметила среди них немало купцов и лордов.

– …больше не можем доверять им безопасность Империи, – брызгал слюной сенатор. – Нам нужны солдаты, а не законники. Император впустую растрачивает жизни своих легионеров в Ковоске и стремится обложить налогами всех, мужчин, женщин и собак, чтобы найти средства на это безумие! И кому же придется расплачиваться?

– Нам! – возмущенно прокричала толпа в ответ.

– Только храмовники желают Империи блага…

Я перестала слушать. Вместе с сэром Радомиром мы быстро миновали толпу, надеясь, что они не заметят, как мы входим в Библиотеку Закона.

– Кровь Немы, – фыркнул сэр Радомир. – Одичавший млианар.

Я рассмеялась, но беспокойство не покинуло меня, даже когда мы вошли в здание. Я многое слышала о патрициях, однако сенатор показался мне обычным человеком средних лет. Впрочем, отрицать силу его красноречия было сложно… а ведь мы видели лишь часть выступления. Мое настроение вновь испортилось. Я всего лишь хотела, чтобы дела в Сове поправились, чтобы в мире наступил порядок. Было трудно наслаждаться чем-либо, зная, что Империя может рухнуть в любой момент.

Мы подошли к столу дежурного. К счастью, Вонвальт предупредил библиотекарей о нашем приходе, ибо они оказались сборищем суетливых педантов, которые осмотрели медальон так тщательно, будто в Сове хоть кто-то осмелился бы его подделать, рискуя при этом оказаться на плахе. Когда нам наконец позволили войти в Хранилище, уже почти стемнело, и большинство посетителей библиотеки собирались разойтись по домам.

Конечно, кое-какие лампы здесь все же были. Каждую держали в специальном ящике, вместе с которым мы должны были всюду таскать ведро с песком, которое я отдала сэру Радомиру. По пути нам часто встречались ниши, где сидели скучающие пожарные надзиратели, занятые одним-единственным делом – они следили, не займется ли где-нибудь пламя. Подобные меры предосторожности были понятны: в библиотеке хранились сованские судебные прецеденты, накопленные за целые столетия. В этих фолиантах содержались результаты трудов тысяч Правосудий и законников, собранные за века судебных разбирательств, как интереснейших, так и скучнейших, а чтобы прочесть их, потребовалась бы дюжина жизней. Всякий входящий в Библиотеку Закона воистину оказывался среди страниц истории Сованской Империи.

Хранилище Магистров залегало глубоко под землей, и попасть в него мог только магистр или его заранее назначенные и проверенные представители. Пожилая женщина-библиотекарь провела нас по лабиринту коридоров, после чего на лифте, который приводился в действие воротом, мы спустились в низкое темное помещение. Перед нами оказалась прочная деревянная дверь, которую охраняла одна-единственная стражница из имперской гвардии. Я не сомневалась – она вытянулась по стойке «смирно», лишь когда услышала грохот лифта, ведь одной Неме было известно, сколько часов ей приходилось стоять здесь, внизу, в полнейшем одиночестве и, по-видимому, в кромешной тьме. Я лишь надеялась, что она дежурит не каждый день и что ее сменяют другие.

Библиотекарь что-то сказала стражнице – видимо, назвала пароль, – и та отошла в сторону.

– Мне не дозволено входить, – обратилась к нам библиотекарь. Хотя она говорила тихо, ее голос почти гремел в тишине мрачной комнаты, отражаясь от каменных стен. – Когда закончите, скажите стражнице, и она распорядится, чтобы лифт опустили.

Я кивнула, горя желанием поскорее взяться за дело, и вставила ключ в замок. Несмотря на его размеры, он легко провернулся, и массивная дверь отворилась.

– Что такого важного в этом списке? – спросил сэр Радомир, когда мы вошли внутрь. Залы за порогом напомнили мне подземелья монастыря Долины Гейл: над нами простерлась череда низких, но широких циркульных сводов, которые опирались на колонны и уходили куда-то во тьму. Лампа, которую я несла, почти не разгоняла мрак, но все, что мы могли разглядеть, явно было древним, дорогим и красивым. Потолки были расписаны роскошными фресками, пол устилали узорчатые ковры, промеж книжных полок висели гобелены и картины в позолоченных рамах, а рядом стояли крепкие деревянные столы. Такому читальному залу мог бы позавидовать сам Император, и мне стало обидно, что все это пышное благолепие было доступно лишь избранным единицам. Внезапно я остро ощутила, в каком исключительном, историческом месте нахожусь.

Увы, ощутила я не только это. В затхлом воздухе витали сверхъестественные энергии. То же самое происходило, когда Вонвальт использовал при мне Голос Императора. Я почувствовала во рту привкус меди, и мои волосы встали дыбом. Магия пропитывала все вокруг, она гасила свечи и покрывала трещинами стекла. Казалось, будто грань бытия, на которой находился мир смертных, в этом месте становилась тоньше, и, сосредоточившись, мы могли прорвать разделявший нас покров и проскользнуть в священные измерения.

– Кровь богов, – пробормотал сэр Радомир. Он прижал одну руку к груди. – Злые силы здесь обитают.

– Да, я тоже их чувствую, – отозвалась я. Моя кожа покрылась мурашками, а слух улавливал тот же шепот, который я слышала, когда Клавер усилием разума приковал Вонвальта к месту. Одно было ясно наверняка: я не хотела оставаться в этих мрачных залах дольше необходимого. – Список у вас? – спросила я.

– Да, – ответил сэр Радомир. Он передал его мне. В списке было около двадцати книг, все – гримуары той или иной направленности. О некоторых я слышала; названия других были написаны даже не на саксанском. Я вглядывалась в строки, но мои глаза отказывались фокусироваться на них, будто сами слова не желали, чтобы их прочли.

– Давайте поскорее начнем, – пробормотала я, пытаясь не обращать внимания на окружавшие нас странности, и двинулась глубже в хранилище.

Книги стояли в алфавитном порядке и были так тщательно разбиты на категории, что нам не составило труда найти нужные… вернее, найти места, где они должны были стоять.

– Этой не хватает, – сказала я, сверившись со списком, а затем посмотрев на пустое место на полке. Пропал труд Эймбальда «Арсенал Правосудия, или магия драэдистов в общем праве: практика и правила применения». Том был одним из новейших, всего лишь вековой давности, и, вероятно, его написали во время одной из реорганизаций Ордена, которые проводились регулярно.

У меня возникло неприятное предчувствие, что эта книга окажется не единственной пропажей, и я не ошиблась. Мы с сэром Радомиром поделили список пополам и меньше чем через час убедились, что в хранилище нет ни одной книги из него. Что хуже, пропали и другие фолианты, причем некоторые были изъяты из запертых сейфов.

– Книга лежит под замком в сундуке, который стоит в запечатанном хранилище; у хранилища стоит стража, и находится оно глубоко под землей в охраняемом здании… а здание стоит в городе, окруженном самыми высокими и самыми толстыми стенами в известном мире, – пробормотал сэр Радомир. Мы оба осмотрели сундук. Крепкий, из черного дерева, обитый железом и украшенный гравировками рычащих зверей. Его создатель был явно не чужд драме, и в другой обстановке сундук показался бы безвкусным. Но здесь, в подземелье, он пугал меня до дрожи. – Пропади моя вера, что же это за книга такая?

Я посмотрела на шерифа, затем снова на пустое, обшитое бархатом нутро сундука.

– Правильнее спросить: где эта книга?

Мы решили утаить от библиотекарей, что книги пропали, и Вонвальт испытал заметное облегчение, услышав о нашей осмотрительности.

– Все так, как я и ожидал, – сказал он. Сэр Конрад был бледен, осунулся, и мы с сэром Радомиром инстинктивно встали подальше от него, боясь, что он действительно подхватил какую-нибудь оспу. Вели мы себя страшно невежливо, но я знала, что Вонвальт поступил бы так же.

Мы пришли в Великую Ложу, в его покои. За окном от Совы исходило тусклое красноватое сияние уличных фонарей и жаровен. Дождь на время прекратился, но воздух оставался теплым и влажным, а облака висели низко и готовились пролиться вновь. К счастью, по пути сэр Радомир и я не встретили млианара и прирученную им толпу – когда мы вышли из Библиотеки Закона, те уже разошлись.

Атмосфера в Ложе царила такая же, как и во всей остальной Сове – подавленная. Пока мы шли к покоям магистра, многие бросали на нас укоризненные взгляды. Стало ясно, что какие бы пышные приемы ни пришлось посетить Вонвальту в городе и как бы там ни жаловали нового лорда-префекта, его – и наш – прием в Ложе будет оставаться прохладным.

– Нужно отправить весточку во дворец, – сказал Брессинджер. Он стоял у окна. За последние дни Дубайн сильно сдал – все это время он смотрел, как болезнь постепенно убивает его друга и господина, и тревожился за него. Кроме того, сэр Конрад нагрузил своего главного пристава тяжелой работой, что тоже его подкосило. И я уже не говорю об утраченной руке, которая беспокоила Дубайна намного больше, чем он говорил. Вид у Брессинджера был такой, словно он постарел на десяток лет.

– Нужно, – мрачно пробормотал Вонвальт.

– Куда же делись книги? – спросила я.

– Не знаю, – ответил Вонвальт. Он дернулся, внезапно ударил кулаком по столу и громогласно выругался.

Я выпучила глаза. Кажется, тогда я впервые услышала, как сэр Конрад сквернословит. Я посмотрела на Брессинджера, и тот мрачно встретился со мной взглядом. По его лицу мне все стало понятно. За последний месяц я часто думала, что Вонвальт может умереть, но до сих пор не осознавала этого в полной мере. Мысль о том, что он вот-вот исчезнет, покинет этот мир, вдруг переполнила меня глубоким отчаянием. Мне представилось, как Брессинджер, сэр Радомир и я – те, чья значимость была напрямую связана с нашей вассальной зависимостью от Вонвальта, – оказываемся брошенными на произвол судьбы, без дела и без цели, а Империя тем временем рушится вокруг нас.

Вонвальту потребовалась минута, чтобы взять себя в руки, и он смутился от того, что вышел из себя. Надев на шею медальон префекта, он убрал в карман свою печать.

– Во время переезда вы не заметили во дворце… во дворце префекта… какие-нибудь потайные комнаты, проходы или хранилища? Хоть одно место, где можно что-то спрятать?

Сэр Радомир и я переглянулись, затем снова посмотрели на Вонвальта.

– Мы ничего подобного не искали, – сказала я. – Возможно, там что-то и есть. Особняк ведь огромный.

Вонвальт кивнул сам себе.

– Хорошо. Слушайте. Сейчас же возвращайтесь туда. Поговорите со слугами. Обыщите дом сверху донизу. Мне нужно, чтобы книги нашлись.

Повисла тишина.

– Да что в этих книгах такого? – спросил сэр Радомир. – Я понимаю, что магия, но какая именно? Способность двигать предметы силой разума?

Вонвальт потер лицо руками.

– Эти гримуары содержат то, что мы называем древними знаниями. Руководства, своды указаний к чарам и к тому, как их применять. Вы должны понять… Правосудия владеют множеством сил, но пользуемся мы лишь теми, которые помогают следить за соблюдением законов. Например, Голосом Императора, или способностью превращать животных в свидетелей, или допрашивать жертв убийства, отслеживать улики, определять, лжет ли человек. Мы оставили себе эти силы и применяем их, чтобы расследовать дела. Но есть и другие чары, более могущественные и жестокие по своей природе. Одни вы уже упомянули – ими Клавер поднял меня в воздух одной лишь силой мысли. Однако и это не все. Например, можно вызывать изначальных духов, разговаривать с ними. Разговаривать с демонами. Подобным занималась старая церковь, пока все колдовство не попало под единоличный надзор Ордена.

Мне и так было ясно, что Кейдлек… или кто-то очень близкий к нему… передал Клаверу по крайней мере часть этих сведений, ведь иного способа изучить эти чары невозможно, нужны рукописи из Хранилища Магистров. Однако я не ожидал подобного… грабежа.

– Но… – начал было сэр Радомир, затем прокашлялся. – Но одних лишь книг наверняка недостаточно. Даже если вы положите передо мной колдовской фолиант и я прочту слова, то все равно не овладею чарами. – Он обвел рукой комнату. – Я думал, что вы, важные люди, годами сидите здесь взаперти и учитесь, как их творить.

Вонвальт покачал головой.

– Обучение занимает годы лишь потому, что знания передаются подробно и со всей осторожностью, а также потому, что вместе с ними будущие Правосудия изучают разные науки и месяцами заучивают огромный объем законов и процедур. Сначала выясняется, к каким силам у посвященных имеются склонности, а затем их внимательно и осторожно обучают этим искусствам. Кроме того, учитывается вопрос этики: даже если посвященный подает исключительные надежды, если он успешен в правоприменении и юриспруденции, его все равно исключат из программы в том случае, если обнаружится хотя бы малейший намек на то, что он не сможет применять древние саксанские чары хладнокровно и беспристрастно. – Вонвальт отвернулся и посмотрел в окно. – Но если упрямый, бесчестный человек, который стремится овладеть лишь одной или двумя силами, будет изучать их под руководством кого-нибудь столь же могущественного, как, скажем, магистр Кейдлек, то он вполне сможет познать основы за месяц или два. Возможно, даже за несколько недель, если учиться со всем усердием. Посвятив этому все свое время, такой ученик очень скоро стал бы крайне могущественным.

Снова повисла тишина. Было легко забыть, зачем мы вообще приехали в столицу. И хотя Шестнадцатый Легион уже отправился затаптывать тлеющие угли восстания Вестенхольца, главная угроза оставалась на юге, на Пограничье, где собиралось войско храмовников и где Бартоломью Клавер с каждым днем становился все более и более искусен в древнем колдовстве драэдистов. А теперь еще Вонвальт оказался почти что прикован к своему магистерскому столу, вынужденный зачищать Орден от непокорных и помогать Императору навести дома порядок.

Зная, что произойдет потом, сколько боли и смертей принесут дальнейшие события и как, наконец, рухнет Империя, ты, читатель, наверное, хочешь смять эти страницы и возопить из-за нашего бездействия. Почему мы не собрали армию и не бросились на юг? Почему не сожгли дотла Неманскую Церковь? Почему не объявили саварских храмовников вне закона и не распустили их? Почему Император просто не отказался от захвата Конфедерации Ковы и не удовольствовался своими и без того обширными владениями?

История всегда так стройна и аккуратна. Она разложена по полочкам, искусственно разбита на эпохи и разобрана по косточкам другими людьми, которые далеки от тех событий как географически, так и во времени, и потому способны, оглядываясь назад, судить их беспристрастно. Но тем, кто жил в те неспокойные времена, все виделось совсем иначе. Трудности коварны. Они накапливаются со временем, подобно маленьким щепкам, отколотым от несущей балки. Пересказывая события, мы упускаем немало сложностей и нюансов. Даже в моем личном свидетельстве многое остается недосказанным. Да, чувство того, что необходимо срочно принимать меры, росло, однако в столице окраины Империи кажутся очень далекими. Здесь вас окружают буквальные и метафорические стены и имперская гвардия. Вы чувствуете себя в безопасности и не замечаете нависшей беды. Вонвальт однажды метко заметил, что Империя ежегодно подавляла с полдюжины восстаний и претерпевала их, как утес терпит удары волн. Многим новые волнения казались такой же мелочью, еще одним препятствием, которое Двуглавый Волк должен преодолеть, чтобы продолжить свое неумолимое расширение.

Мы, собравшиеся в том кабинете, видели нависшую опасность. Мы догадывались о том, что ждет впереди. Мы понимали, что имеем дело не с мелкими перипетиями имперской жизни. Но наши одиночные голоса тонули в океане столичной апатии и бюрократической халатности.

– Ступайте и обыщите дворец, – сказал Вонвальт. – Мы должны выдвигаться на юг, но Император не отпустит меня, пока у него не закончатся все аргументы против. А для этого мне нужно удостовериться, что книги действительно покинули столицу.

– Вы знаете, куда их могли увезти? – спросил сэр Радомир.

– Логично предположить, что на Пограничье, поскольку именно там находится Клавер. Но мне нужно исключить дворец. Так что ступайте, вы двое, сейчас же.

– Хорошо, сир.

– И, думаю, мне не нужно говорить, чтобы вы продолжали поиски даже ночью.