Позы дельфинов

Наблюдая за поведением дельфинов в неволе, мы выделили несколько характерных положений, принимаемых ими в различных ситуациях. Часть из них была известна из литературы о дельфинах, а некоторые были замечены впервые. Позы повторялись в определенной обстановке многими дельфинами, и это позволяло считать их постоянными ситуационными позами для данного вида животных. Принятие определенных поз вообще свойственно всем живым существам, в том числе и человеку. И если для последнего выражение «стать в позу» в большинстве случаев определяет только суть внутреннего состояния, то для животных это одна из главных форм проявления отношения к происходящему, помогающая им регулировать взаимные связи.

У дельфинов оказалось не так уж много характерных поз. Наиболее часто они принимали позу «зависа» (впереди уже упоминалось о ней). Набрав в легкие воздуха и этим обеспечив себе положительную плавучесть, дельфин застывает почти без движения. Верхняя часть головы с дыхательным отверстием, часть спины и верхнего плавника находятся над водой (рис. 1). Хвост опущен несколько вниз. Это положение наиболее часто принимают афалины, которые значительную часть времени - если они не заняты играми, кормлением или работой с человеком - проводят таким образом. Большую часть ночи, во время сна, афалины также пребывают в этой позе, лишь изредка делая несколько медленных взмахов хвостом, чтобы сохранить неизменным положение тела.

Поза зависа.

Белобочки гораздо реже принимают эту позу, предпочитая отдыхать «на ходу». В условиях неволи они обычно неторопливо плавают по максимально возможной окружности, стараясь все-таки не приближаться к краям бассейна или вольера. Зависание же на одном месте у белобочек чаще всего служит первым признаком недомогания, хотя, как мы убедились на примере Люси, эту позу иногда принимали и здоровые животные, которых содержали в одиночестве. При взгляде на такого дельфина, стоящего неподвижно, почти упершись носом в угол или край бассейна, возникало чувство, которое подсказывало более подходящее, пожалуй, название этого положения - поза «тоски».

Азовки почти никогда не зависают. Позу зависа принимают только очень плохо чувствующие себя животные. Примечательно, что азовка (небольшой самец), некоторое время «проживавшая» в одной «квартире» с афалиной, через несколько дней, явно подражая своей солидной соседке, научилась отдыхать в позе зазиса рядом с афалиной. Забавно было смотреть на этих животных, когда они стояли рядом. Афалина была по меньшей мере втрое больше соседа, но тот всячески пытался ни в чем не отставать от нее. Даже выдох он делал одновременно с ней. Они очень забавно играли друг с другом, и впоследствии мы убедились, что азовка многое почерпнула из этого контакта. Привычка стоять в позе зависа осталась у азовки и после перевода в другой вольер, и мы часто узнавали ее именно по этому положению.

Эта поза, очевидно, была выработана животными в процессе приспособления к условиям стесненной жизни в неволе и не свойственна дельфинам, находящимся на свободе.

Мы не раз фиксировали у только что отловленных афалин и белобочек, помещенных - каждый вид в отдельности - в отгороженную от моря акваторию, любопытную групповую ситуацию, относительно происхождения которой так и не пришли к единому мнению. Если количество животных было более четырех-пяти, то они обычно держались плотной кучкой, медленно перемещаясь в позе зависа. Вдруг неожиданно почти все они начинали группироваться вокруг одного дельфина, подсовывая рострумы под его тело. Чаще всего они начинали вести себя так после внезапного громкого звука или какого-нибудь шума возле места их содержания. Центральный дельфин буквально выталкивался ими из воды и лежал не шевелясь на телах своих сородичей.

Многие из нас склонялись к мнению, что это - оказание помощи. Как известно, дельфины способны оказывать помощь друг другу, подталкивая больных и ослабевших к поверхности для того, чтобы они могли сделать вдох. С этой точки зрения, данная ситуация походила на коллективное оказание помощи дельфину, подавшему сигнал бедствия. К сожалению, в общей какофонии звуков, сопутствующей подобным положениям, невозможно было выделить какой-либо характерный сигнал (некоторые из свистов, соответствующих определенным ситуациям, в том числе сигнал бедствия у афалин, нам уже были известны). Однако, когда возбуждение несколько ослабевало и группа распадалась, дельфин, которого ранее поддерживали, вел себя, как обычно, ничем не отличаясь от остальных, и выглядел даже более здоровым и сильным, чем прежде. Стоило же снова произвести какой-либо шум, как все повторялось вновь.

Иногда наблюдалась «двойная поддержка», когда под животное, засунувшее рострум под центрального дельфина, в свою очередь засовывал нос другой. Скорее всего, это походило на стремление мелких и молодых животных спрятать голову под более крупного сородича. Центральным чаще всего оказывался один и тот же дельфин, и лишь когда численность группы превышала пять-шесть особей, иногда становилось центральным и другое животное, как правило, одно из наиболее крупных. Возможно, что именно желанием скрыться, как это бывает у страусов, и вызывалась вышеописанная коллективная поза, названная нами позой «страха» (рис. 2).

Поза страха.

Стремлением спрятать голову, очевидно, можно объяснить и другое характерное положение, впервые замеченное нами у небольшой группы афалин на второй день после отлова. Помещенные в вольер животные плавали, как обычно, группой, не проявляя особой тревоги. Но вот решили часть из них отсадить в другое место. Отлов, как всегда, проводили с помощью сети, которой отжимали животных к краю вольера, где их руками заводили в специально приспособленные носилки. Когда сеть, перегораживавшая вольер, начала медленно двигаться, оттесняя дельфинов, они стали возбужденно плавать по уменьшающемуся с каждой секундой пространству. Когда оно сократилось до нескольких метров, все дельфины вдруг одновременно нырнули и, уткнувшись рострумами в песок так, что их тела приняли вертикальное положение, ожесточенно заработали хвостами.

Я находился в воде рядом с ними и заметил, что глаза у них в этот момент были закрыты. Впечатление создавалось такое, что они стремились зарыться в дно или, по крайней мере, всунуть в песок головы. Каждые пятнадцать - двадцать секунд животные одно за другим всплывали, чтобы сменить воздух в легких, и тут же снова принимали «страусиную» позу (рис. 3). Это продолжалось две-три минуты, пока приблизившаяся сеть не отделила их от дна.

Поза паники.

Точно такая же позиция наблюдалась еще два раза и также у только что отловленной группы афалин, когда их оттесняли сетью в вольере. У белобочек и азовок подобного никогда не отмечалось. Эта поза являлась как бы следствием проявления крайнего испуга у дельфинов, и мы сочли, что самое подходящее для нее название - поза «паники». Интересно, что во всех этих трех случаях среди животных не было крупных особей, способных взять на себя роль «прикрытия». После того как дельфины привыкали к обстановке, эта поза никогда не отмечалась.

Несколько позже эту же позу наблюдали Ю. Д. Стародубцев, В. А. Горшков и М. Е. Ившин у афалин Чука и Гека в первые дни их приручения. По их же наблюдениям, эту позу принимала и афалина Питер во время болезни. После же выздоровления этой позы у него не отмечали.

Еще одна известная нам поза - поза «помощи» - встречалась довольно часто. Когда какое-либо животное чувствовало себя плохо, оно издавало сигнал бедствия. И если рядом находился сородич его вида, иногда он подплывал к нуждающемуся в помощи и, зайдя сзади и чуть сбоку, упирался головой в его живот (рис. 4) и, подпирая снизу, помогал ему всплыть к поверхности для вдоха. Межвидовая помощь у дельфинов нами никогда не отмечалась.

Поза помощи.

Несколько похоже на эту позу положение, которое дельфины часто принимают, плавая парами. В этом случае меньшее животное всегда пристраивается к большему в кильватер, держась чуть ниже, а иногда и сбоку от последнего (такое же положение всегда занимают детеныши при матери). Задняя часть тела у «буксируемого» несколько приподнята, и дельфины плывут так близко друг к другу, что иногда со стороны кажется, будто плывущий сзади поддерживает переднего, то есть идет в позе помощи. Разница заключается в том, что идущий в позе «следования» держится значительно ближе к хвосту переднего дельфина, чем оказывающий помощь, причем направление его тела строго совпадает с направлением движения обоих животных. Следуя в непосредственной близости за передним дельфином, второй затрачивает на движение меньше энергии. Так движутся птицы во время дальних перелетов или команда велосипедистов на гонках.

Эффект «облегчения» объясняется изменением характера потока за первым дельфином. Если первый вынужден преодолевать водную среду в ее относительно спокойном состоянии, то позади него обтекающий поток завихряется, становится турбулентным, часть струи в этом турбулентном потоке направлена в сторону движения. Плывущий первым дельфин как бы тащит за собой шлейфом часть потока, и двигаться в нем значительно легче. Это хорошо ощущается, когда плывешь рядом с животным: вода как бы подхватывает и несет твое тело. Чтобы двигаться, не отставая от дельфина, достаточно несильно работать ластами или слегка придерживаться рукой за плавник. Стоит же чуть-чуть отодвинуться, как встречный поток отрывает пловца от животного и тормозит движение человека.

Поза следования.

Дельфин, идущий головным, ощущает присутствие буксируемого. Очевидно, буксируемый дельфин затрудняет движение ведущего, даже если и не касается его тела. Мы много раз наблюдали, как дельфины пытались избавиться от сородичей, пристраивающихся к ним в позу «буксировки», или «следования», как было названо это положение (рис. 5). Особенно часто это происходило после отловов. Помещенные в вольер молодые животные всячески пытались принять это положение рядом с более крупными дельфинами, которые почти всегда воспринимали это с явным неудовольствием. Они пытались либо удрать от пристроившихся, либо даже отделывались от них более жестоко - с помощью зубов и ударов хвоста. Был случай, когда молодой годовалый дельфин, помещенный к взрослым, настойчиво пытался пристроиться к пожилому крупному самцу. После нескольких безрезультатных попыток отвязаться от него вышедший из терпения самец буквально избил надоевшего приставалу. От жестоких ударов хвостом тело дельфиненка просто вылетало из воды. Пришлось срочно вмешаться и рассадить нежившуюся пару. Малыш быстро нашел себе утешительницу в лице пожилой самки, которая довольно благосклонно относилась к тому, что он плавал за ней.

Дельфиненок идет за матерью в типичной позе следования.

Чтобы сделать вдох, плывущий в позе следования оставляет свое место и всплывает синхронно с передним, после чего занимает прежнее положение. Поза следования наиболее характерна для детенышей всех видов китообразных. Совсем маленькие дельфинята держатся возле хвостов своих мам, но несколько выше, чуть сбоку - так ближе к поверхности, где нужно сменять воздух в легких.

Интересны и весьма выразительны позы «угрозы», наблюдать которые - как теперь стало ясно - мне довелось впервые еще у Змеиного острова при первом знакомстве с дельфинами. При появлении возле них чужака или любого нежелательного пришельца дельфины демонстрируют ему свое недружелюбное отношение. Первым это всегда делает самец, доминирующий в этой группе. Позы угрозы отмечались у дельфинов с самого первого дня пребывания их в неволе. Это дает основание предполагать, что точно такие же позы принимают они и на свободе.

Первый признак проявления недружелюбия - «показывание зубов»: животное быстро открывает челюсти и через несколько секунд закрывает их, довольно громко хлопая ими при этом. Иногда пасть закрывается медленно и беззвучно. Голова животного с открытым ртом всегда направлена в сторону того, кому предназначается предупреждение. Иногда за этим «жестом» следует, как уже упоминалось,- причем только в случаях с человеком - испражнение в непосредственной близости от пришельца.

Если же и эти акты не оказали надлежащего действия, то самец, производящий их, демонстрирует другую, более угрожающую позу: начинает возбужденно мотать из стороны в сторону головой с разинутой пастью и принимает характерную позу «агрессивности». Голова его - причем при этом обнажаются все зубы - опускается вниз, тело выгибается вверх (рис. 6), хвост же, оказывающийся в этом положении выше головы, расположен горизонтально. Это «боевая» поза, непосредственно за ней следует нападение. Замерев на несколько секунд в этой позе, дельфин резко срывается с места и пытается ударить соперника передней частью спинного плавника, целясь в среднюю нижнюю часть его тела. Если непрошеный гость не отступает, завязывается драка. Дельфины наносят друг другу удары верхней задней частью туловища, пытаются укусить соперника за плавники и нижнюю часть тела, очевидно, наиболее чувствительную и уязвимую.

Поза угрозы.

Это продолжается до тех пор, пока одно из животных не покинет поля битвы, спасаясь бегством, или - если в тесном бассейне некуда скрыться - не подстроится к победителю в хвост, повторяя все его движения, как при позе следования, но на большей дистанции между дельфинами. Таранящих ударов рострумом, которые так хорошо демонстрирует дельфин по кличке Флиппер в одном американском фильме, нападая на акулу, мы ни разу не наблюдали. Возможно, что этим приемом дельфины пользуются преимущественно на свободе - ведь такой удар требует определенного места для разгона, а может быть, он считается у них «смертельным» и очень редко применяется в драках с себе подобными. И если это действительно так, то подобный факт еще раз подтверждает мнение многих этологов, считающих, что драки у животных, возникающие в брачный период или при борьбе за доминирующее положение в группе, не имеют своей конечной целью физическое уничтожение противника. Известный оксфордский этолог профессор Тинберген пишет: «Поразителен и очень важен тот факт, что бои животных в основе своей всего лишь угрожающее хвастовство». Некоторые биологи рассматривают драки между животными как одну из форм игр.

Стычки у нас в вольерах являлись происшествием чрезвычайным. Обычно же дело ограничивалось демонстрацией зубов и хвоста, после чего дельфины благоразумно расходились.

Положение угрозы наиболее ярко проявлялось у афалин, изредка у азовок и почти никогда - если не считать «показа зубов» - у белобочек.

Весьма специфична у всех трех видов дельфинов поза «подставления», которую принимает самка перед спариванием. После предварительного этапа «ухаживания» (о котором еще пойдет речь) самка, плывя на глубине полутора-двух метров, переворачивается почти вверх животом и застывает в таком положении, широко расставив грудные плавники. Этим незамедлительно пользуется самец. Поза подставления наблюдалась неоднократно, с небольшой разницей в угле поворота тела самки (рис. 7).

Поза подставления.

И наконец, две постоянно встречающиеся позы у афалин (для удобства описания поведения им также были даны названия). Известно, что этот вид дельфинов очень любопытен. Когда вблизи бассейна или вольера ведутся какие-либо работы, все животные, высунувшись из воды, следят за действиями людей. Такую же позу они принимают, когда к месту их содержания подходит кто-нибудь из людей или животных. Это положение было названо позой «любопытства».

Если афалины были голодны, то, приняв то же положение, что и при позе любопытства, они широко разевали рот. Это означало просьбу рыбы и было названо позой «выпрашивания».

Поза выпрашивания рыбы.

В отличие от афалин белобочки никогда не высовываются из воды, «стоя на хвосте». У азовок, постоянно содержащихся в отдельном вольере, эта поза также никогда не встречалась, за исключением одного животного по кличке Малыш. Малыш некоторое время находился вместе с афалиной Марфой. Через несколько дней он начал подражать своей солидной соседке, высовываясь из воды так же, как она, только на непродолжительное время.

Вполне возможно, что и белобочки, при условии совместного содержания с афалинами, способны копировать какие-то особенности их поведения, которое отличается большим разнообразием, чем поведение двух других видов черноморских дельфинов.

Хочу несколько остановиться на выражениях «гордо», «лукаво», «со смущенным видом» и подобных им, употребленных мной при описании поз дельфинов. Читателям, которые знакомы с этими животными лишь по фотографиям или кинокадрам, может показаться странным, как на их однообразных, лишенных мимики мордах можно заметить вообще какое бы то ни было выражение. Однако каждый, кто подолгу наблюдал за дельфинами, не только безошибочно узнает их по «физиономиям», но часто «по выражению их лиц» способен определить «настроение» каждого зверя. Хотя их морды действительно почти лишены мимики, все же эти животные имеют достаточно широкий «ассортимент» выражений благодаря изменению степени раскрытия глаз, рта, различным положениям тела.

Если дельфин злится, то глаза у него округляются, часто при этом бывает приоткрыта пасть. У «благодушествующего» животного веки скрывают часть зрачка, глаза как бы «прищуриваются». Обиженный дельфин поворачивается хвостом или боком, не теряя все же из вида обидчика, будь то другое животное или человек. Дельфины, как и слоны, способны долго помнить обиду, иногда месяцами отказываясь от контактов с человеком, причинившим им боль. «Гордое» или «самодовольное» выражение проявляется у них в «независимом» плавании, когда они не обращают внимания на окружающих. Эмоции у дельфинов хотя и менее ярко выражены, чем у наземных животных, скажем, у собаки, но, тем не менее, весьма характерны и разнообразны. Правда, иногда наблюдатели из числа дилетантов, описывая дельфинов, явно перебарщивают. Я имею в виду, например, частое упоминание об их «смеющихся» мордах. Действительно, изогнутая форма нижней челюсти дельфина напоминает в человеческом понятии улыбку, но это постоянная «маска», которая на самом деле не выражает никаких эмоций.

Научиться различать выражения дельфинов далеко не просто. Для этого в первую очередь нужно иметь хорошую наблюдательность и, конечно же, возможность наблюдать. Поработав при этих условиях с животными месяц-другой, человек безусловно убедится, что способов выражения эмоций у дельфинов немало, и в этом они не уступают любым другим высокоразвитым животным.


Загрузка...