Титаник

Титаник

Сценарий фильма "Титаник" на русском языке

Сценарий "Титаника" ("Titanic", 1997) был написан режиссером Джеймсом Кэмероном в первой

половине 90-х, фильм "Титаник" вышел на экраны в 1997 году. От вышедшего фильма сценарий

отличается наличием сцен, которые были вырезаны или сокращены при монтировании

окончательной версии.

Значительное число эпизодов, не вошедших в фильм, объясняет некоторые нестыковки в

смонтированных сценах. Вошедшие сцены старались не переснимать в последний момент перед

выходом фильма. Например, вырезанная сцена с Роуз, разбушевавшейся в своей спальне,

объясняет, почему плачущая бегущая по палубе девушка была так растрепана, хотя за столом мы

видим ее аккуратно одетой и причесанной. Отдельные моменты упущены при монтаже - например,

сцена с Бейкером Джоухином на корме корабля. До разлома корпуса пьяный Джоухин находится

уже по внешнюю сторону перил кормы - он никак не мог удержаться там даже будучи трезвым, если

корма весом в тысячи тонн упала из вертикального положения в горизонтальное.

Если бы все запланированные в сценарии сцены вошли в "Титаник", то он бы растянулся не на три,

а примерно на четыре с половиной часа. Но стремление режиссера не делить фильм на серии

вполне объяснимо - история распалась бы на куски и перестала быть более цельной. К тому же,

разбивать фильм пришлось бы в самый неподходящий момент - на середину фильма приходится

сцена столкновения корабля с айсбергом. Весь накал напряжения, которого так стремился достичь

Кэмерон, был бы испорчен этим делением. Поэтому режиссер избавился от всего, от чего только

мог, как от лишнего балласта, чтобы сократить фильм и не потопить основную сюжетную фабулу.

В окончательной версии фильма некоторые реплики Кэмерон передает другим персонажам, многие

мелкие сцены затопления корабля перемешаны и раздроблены для достижения той же цели -

большей напряженности и динамичности целого.

В сценарии герои "Титаника" обрисованы более детально, в чем-то даже более реалистично. Мы

узнаем, что первоначально Кэмерон создал образ Джека Доусона менее идеализированным, что

более похоже на бродягу-сироту из 3-го класса; образ Роуз оказывается более импульсивным, что

больше соответствует ее 17-летнему возрасту. Мы наблюдаем, что история любви Джека и Роуз

развивалась более последовательно.

Cтановится более очевиден и мотив подводных работ Брока Лавита, и сам образ Лавита и его

помощников. А в заключении мы узнаем, что старушка бросает в воду "Сердце океана" не одна, а

при свидетелях, которые хотели завладеть сокровищем. А также понимаем, что Роуз делает это не

только по причине старческого чудачества, но и ради того, чтобы благополучно сложилась еще одна

любовная история.

Текст сценария "Титаник" позволяет познать, насколько глубок был замысел Кэмерона, и насколько

конечный фильм соответствует и не соответствует этому замыслу. Кэмерон здесь еще проходит

становление как драматург-архитектор, в "Титанике" проявляется еще много его слабых сторон. Но

при этом история, созданная режиссером-сценаристом, необычайно захватывает, вовлекает нас в

события отчасти правдивые, отчасти вымышленные. Скорее всего, "Титаник" останется

единственным фильмом Кэмерона, созданным по следам реальных исторических событий.

Сценарий "Титаника" переведен на русский язык в 2004 году.

Автор статьи: Кошечкина Евгения

"ТИТАНИК"

Сценарий Джеймса Кэмерона

1. Мрак.

Мрак. Затем появляются два тусклых приближающихся источника света... они становятся все ярче и

превращаются в две глубоководных субмарины, спускающиеся к нам словно специальные

грузоподъемники.

Одна из субмарин похожа на сияющий огнями космический корабль с острыми манипуляторами, она

опережает другую и продолжает приближаться, пока не заполняет кадр.

Наклоняясь, мы следим, как они опускаются всё ниже и ниже в беспредельный мрак, становясь

сначала светлячками, потом звездами. Затем они исчезают.

2. Экстерьер – интерьер. «Мир-1». В глубинах северной Атлантики.

Въезд: мы в одной из опускающихся субмарин под названием «Мир-1».

Развернуть по окружности камеру: видны хозяева субмарины.

Внутри - тесная семифутовая сфера, заполненная оборудованием. Младший лоцман Анатолий

Михайлович сидит, согнувшись над панелью управления... и ненавязчиво напевает что-то на

русском.

Рядом с ним – Брок Лавит. Это сильно загорелый мужчина, ему больше сорока. Брок любит носить

свой Номекс-костюм расстегнутым и демонстрировать седовласую грудь, покрытую золотом,

добытым с легендарного затонувшего корабля. Он - ловец, морской охотник за сокровищами, ас по

подъему затонувших судов, частично историк, частично искатель приключений, а также добытчик-

комиссионер. В данный момент он поворачивается лицом к поглотителю СО2, быстро засыпает и

храпит.

С другой стороны, заполнив остальное пространство, расположился бородатый толстяк по имени

Льюис Бодин, который тоже спит. Льюис работает с пультом управления и является авторитетным

экспертом «Титаника».

Анатолий бросает взгляд в нижний гидролокатор и делает корректировку балласта.

3. Экстерьер. Морское дно.

Плоский, мертвенно-бледный пейзаж становится более различим в свете, падающем сверху, когда

«Мир-1» входит в кадр и опускается на морское дно, взбаламутив его поверхность движением

двигателей. После двухчасового свободного падения «Мир-1» с громким стуком ударяется о дно.

4. Интерьер. «Мир-1».

При посадке Лавит и Бодин судорожно просыпаются.

АНАТОЛИЙ (с сильным русским акцентом):

— Прибыли.

5. Экстерьер – интерьер. «Мир-1» и «Мир-2».

Несколько минут спустя две подводные машины просматривают морское дно с помощью звукового

гидролокатора и других приборов.

6.

В свете субмарин становится различим невыразительный серый ил, покрывающий дно. Бодин

смотрит на дисплей гидролокатора, где видны очертания огромного объекта. Анатолий управляет

субмариной, лежа ничком. Его лицо прижато к центральному порту.

БОДИН:

— Немного левее. Он прямо напротив нас, в 18 метрах. 15. 13... сейчас ты его увидишь.

АНАТОЛИЙ:

— Ты его видишь? Я не вижу... а, вот!

Из темноты подобно призрачному видению появляется нос корабля. Его острие надвигается прямо

на нас; кажется, он, как и дно, изборожден осадочной породой. Корабль возвышается над морским

дном, сохранившись точно в таком положении, как опустился 84 года назад. «Титаник». Или то, что

от него осталось. «Мир-1» поднимается и проплывает над перилами носа, невредимыми за

исключением каменных наростов, задрапировавших их подобно смутировавшему испанскому

лишайнику.

Ужать: изображение на мониторе портативной видеокамеры. Лицо Брока Лавита заполняет черно-

белый экран.

ЛАВИТ:

— Это каждый раз поражает меня.

За плечом Анатолия становится заметным и выходит на передний план изображение: освещенные

вдали перила бака. Анатолий поворачивается.

АНАТОЛИЙ:

— Сам виноват, потому что обворовываешь мертвецов.

Расширить, показывая, как Брок поворачивает камеру на себя, перемещая ее в руке так, что она

оказывается направленной на его лицо.

ЛАВИТ:

— Спасибо, Толя. Ты работаешь тут со мной.

Брок снова серьезно, задумчиво и пристально смотрит на передний план, держа камеру на

вытянутых руках обращенной на себя.

ЛАВИТ:

— Это поражает меня каждый раз... видеть печальные руины великого корабля, сидя здесь, где он

затонул в 2:30 утра 15 апреля 1912 года, после долгого погружения с поверхности.

Анатолий вертит глазами и бормочет на русском. Бодин хихикает и смотрит в гидролокатор.

БОДИН:

— Вы переполнены дерьмом, босс.

7.

«Мир-2» опускается вниз, к правому борту кормовой части мимо огромного якоря, в то время как

«Мир-1» проходит к как будто бесконечной палубе бака с массивными якорными цепями и

блестящими бронзовыми брашпилями, все еще лежащими в два ровных ряда. Подводные машины в

22 фута длиной похожи на белых жуков, ползающих по гигантским обломкам корабля.

ЛАВИТ (за кадром):

— Девятое погружение. Мы вновь на палубе «Титаника»... глубина две с половиной мили. Давление

три тонны на квадратный дюйм, и если покрытие не выдержит, этого достаточно для того, чтобы нас

раздавить как муравья, на которого находит товарный поезд. И если иллюминаторы толщиной в

девять дюймов треснут, то это будет Сайонара в две микросекунды.

8.

«Мир-2» садится на шлюпочную палубу и следует по руинам офицерских отсеков. «Мир-1»

приземляется неподалеку на крышу палубной надстройки.

ЛАВИТ:

— Ладно. За работу.

Бодин мягко передвигается к паре трехмерных электронных линз и захватывает пульт управления

робота.

9. Вне субмарины.

Маленький оранжево-черный робот, называемый «Ищейка», поднимается из люка и выплывает

вперед.

БОДИН (за кадром):

— Следуем за «Ищейкой».

«Ищейка» удаляется от субмарины и разматывает позади себя соединяющий шнур, напоминая

игрушку йо-йо. Ее двойные видеокамеры на шарнирах похожи на глаза насекомого. Робот ныряет в

открытую шахту, которая когда-то была прекрасной парадной лестницей первого класса.

«Ищейка» спускается на другие палубы, затем движется боком в гостиную первого класса. Камера

показывает, как она перемещается по изобилующему пещерами интерьеру. В свете прожекторов

движутся остатки богато украшенной резьбы по дереву ручной работы, которая придавала кораблю

изящность. Очертания расплылись от медленного разложения и упавших проржавевших

образований. Сталактиты ржавчины свисают так, что временами кажутся настоящим гротом. Затем

сцена смещается, и контуры призрачного подводного дворца становятся видны снова.

Монтаж сцен:

«Ищейка» проходит призрачные картины роскоши «Титаника»:

10.

Рояль, ударившийся боком о стену, сохранился в удивительно хорошей форме. В свете прожекторов

различимы черные и белые клавиши.

11.

Люстра все еще свисает на проводе с потолка... и сверкает, пока «Ищейка» перемещается вокруг

нее.

12.

На полу играют блики, освещая бутылку шампанского, потом несколько приборов сервиза «Уайт

Стар Лайн»... высокую женскую туфельку «гренни». Затем что-то жуткое: нечто, похожее на

детский череп, оказывается фарфоровой головой куклы.

«Ищейка» входит в коридор, который сохранился лучше. Повсюду все еще висят на своих ржавых

петлях двери. Богато украшенная часть обшивки, настенные канделябры... намек на великолепие

прошлого.

13.

Робот поворачивается и движется через черный дверной проем, входя в комнату Б-52, - гостиную в

наборе комнат с прогулочной палубой, одну из самых роскошных кают «Титаника».

БОДИН:

— Я в гостиной. Курс в спальню Б-54.

ЛАВИТ:

— Избегай пола. Не буди его, как ты это делал вчера.

БОДИН:

— Стараюсь, босс.

В свете ламп видны сверкающие медные детали почти полностью сохранившегося камина. По нему

ползет краб-альбинос «Галатея». Неподалеку - остатки тахты и письменного стола. «Ищейка»

пересекает руины некогда изящной каюты по направлению к другой двери и протискивается через

дверной проем, задевая ржавчину и куски дерева, болтающиеся с обеих сторон. Робот выходит из

облака ржавчины и продолжает двигаться.

БОДИН:

— Я пересекаю спальню.

Остатки кровати с балдахином. Разбитые стулья, комод с зеркалом. Сквозь разваленную стену

ванной комнаты виден фарфоровый стульчак. Ванна выглядит почти как новая, сверкая во тьме.

ЛАВИТ:

— О-кей, я хочу посмотреть, что под той гардеробной дверью.

Несколько ракурсов: робот выпускает свои руки-манипуляторы и начинает переворачивать

обломки. Поднята лампа, ее керамические цвета так же ярки, как в 1912 году.

ЛАВИТ:

— Полегче, Льюис. Бери ее медленно.

Льюис хватает гардеробную дверь, наклонно лежащую в углу, и тянет ее с помощью манипулятора

«Ищейки». Она неохотно движется в облаке ила. Под ней различим какой-то темный предмет. Ил

оседает, и камеры «Ищейки» показывают им, что находится под дверью...

БОДИН:

— Ого, вы видите то, что вижу я?

Наезд: Лавит смотрит на мониторы. По выражению его лица кажется, будто он увидел Священный

Грааль.

ЛАВИТ:

— О-о, цыпа, цыпа, цыпа.

(хватает микрофон)

— Сегодня день зарплаты, ребята.

На экране в сиянии прожекторов виден предмет их поиска: маленький стальной сейф с кодовым

замком.

14. Экстерьер. Кормовая палуба «Келдыша». День.

Сейф, поднятый из воды под полуденным солнцем, опускается на палубу корабля с помощью троса

лебедки.

Мы на русском исследовательском судне «Академик Мстислав Келдыш». Собралась толпа,

включающая большую часть команды, младший экипаж и фальшивомонетчика по имени Бобби

Бьюел, который является представителем партнеров. Здесь также бригада документальной

видеосъемки, нанятая Лавитом, чтобы запечатлеть момент его славы. Все они толпятся вокруг

сейфа на фоне того, как «Мир-2» опускается в стапель с помощью массивной гидравлической руки.

«Мир-1» с Броком Лавитом и Льюисом Бодином уже возвращен, Бодин прыгает к сейфу как ребенок

рождественским утром.

БОДИН:

— Ну, скажи, кто самый лучший?

ЛАВИТ:

— Конечно ты, Льюис.

(видеобригаде)

— Вы снимаете?

ЧЕЛОВЕК С КАМЕРОЙ:

— Снимаем.

Брок кивает головой техникам, и они начинают сверлить крепления сейфа. Во время этой операции

Брок проявляет беспокойство, и, чтобы скоротать время, работает на камеру.

ЛАВИТ:

— Ну, вот он, момент истины. Вот где мы узнаем, стоило ли это времени, пота, денег, потраченных

на аренду корабля и спускаемых аппаратов, появления здесь, в центре северной Атлантики... Если

то, о чем мы думаем... в этом сейме... в этом сейфе..., то стоило.

Лавит зверски оскаливает зубы в предвкушении самой ценной находки на настоящий момент. Дверь

легко вскрывается и брякается о палубу. Лавит подходит ближе и осматривает мокрое содержимое

сейфа. Долгая пауза, затем... его лицо говорит всё.

ЛАВИТ:

— Черт!

БОДИН:

— Знаешь, босс, это случилось и с Джеральдо, и его карьера пошла ко дну.

ЛАВИТ:

(человеку с камерой)

— Уберите камеру.

15. Интерьер. Лабораторная палуба. Хранилище. День.

Техники аккуратно достают из сейфа какие-то бумаги и помещают их в ванночку, чтобы бережно их

разделить. Неподалеку промываются и консервируются другие загадочные предметы из каюты.

Бьюэл говорит по спутниковому телефону с инвесторами. Лавит кричит на видеобригаду.

ЛАВИТ:

— Вы вышлете то, что я вам скажу тогда, когда я вам скажу. Я подписываю ваши чеки не за эти 60

минут. Теперь настройте канал связи с центром.

Бьюэл прикрывает телефон рукой и поворачивается к Лавиту.

БЬЮЭЛ:

— Партнеры хотят знать, как дела.

ЛАВИТ:

— Как дела??! Дела похожи на первый срок в тюрьме, а ты как думаешь?!

Лавит выхватывает телефон у Бьюэла и тут же продолжает улаживать проблемы.

ЛАВИТ:

— Привет, Дейв? Берри? Слушай, его не было в сейфе... нет, слушай, не волнуйся об этом, еще

полно мест, где он мог бы быть... среди обломков пола в номере, в комнате матери, в казначейском

сейфе на палубе С...

(видя что-то)

— Подожди секунду.

Техник в ванночке с водой при помощи пинцета отмывает какие-то письма... Постепенно

проявляется карандашный рисунок женщины.

Брок тщательно рассматривает рисунок, который отлично сохранился, хотя его края частично

разрушены. Женщина красива и красиво изображена. Ей примерно 18 или почти 20, она обнажена,

хотя позирует в духе невольной стыдливости. Она располагается на диване в стиле ампир, в

островке света, который, кажется, излучают ее глаза. В правом нижнем углу неразборчиво написана

дата: «14 апреля 1912». И инициалы «Дж.Д.»

Девушка обнажена неполностью. На ее шее брильянтовое ожерелье с большим камнем в центре.

Из хаоса на лабораторном столе Лавит хватает образцовую фотографию - старый черно-белый

снимок бриллиантового ожерелья на черной бархатной ювелирной подставке. Он подносит его к

рисунку, чтобы сравнить. Это, очевидно, то самое ожерелье... сложное сочетание камней с

массивным центральным камнем, который сделан почти в форме сердца.

ЛАВИТ:

— Будь я проклят!

16. Вставка.

Новости Си-Эн-Эн: прямой репортаж с палубы «Келдыша» сменяется речью диктора студии.

ДИКТОР:

— Охотник за сокровищами Брок Лавит прославился поисками испанского золота в затонувших

галеонах Карибского моря. Теперь он использует глубоководные технологии для работы на глубине

в 2,5 мили на месте гибели другого известного корабля – «Титаника». Он сейчас с нами в прямой

спутниковой трансляции с русского исследовательского судна в центре Атлантики. Здравствуйте,

Брок!

ЛАВИТ:

— Здравствуйте, Трейси. Как известно, гибель «Титаника» - не просто кораблекрушение, а

кораблекрушение с большой буквы, величайшее в истории.

17. Интерьер. Дом. Студия керамики.

Отъезд от экрана, показывающего репортаж Си-Эн-Эн по телевизору в гостиной маленького

сельского дома. Дом полон керамики, статуэток, изделий народного промысла; стены заполнены

рисунками и картинами... вещами, собранными кем-то за целую жизнь.

Панорама показывает застекленную веранду-пристройку. Снаружи тихое утро в городе Оджей, штат

Калифорния. В студии среди невероятного беспорядка сидит старушка и вертит глиняный горшок на

гончарном круге. Жидкая красная глина покрывает ее руки... руки огрубевшие, в старческих

пятнах, но все еще удивительно сильные и послушные. Еще одна женщина чуть моложе сорока

помогает ей.

ЛАВИТ:

(за кадром)

— Я запланировал эту экспедицию на три года, и мы здесь надеемся вернуть несколько

потрясающих вещей... вещей, которые будут иметь огромную историческую и образовательную

ценность.

РЕПОРТЕР Си-Эн-Эн:

(за кадром)

— Но ведь не секрет, что образование не является вашей основной целью. Вы – охотник за

сокровищами. Так за каким же сокровищем вы охотитесь на этот раз?

ЛАВИТ:

(за кадром)

— Я лучше покажу вам, а не скажу, и мы думаем, что уже очень близки к тому, чтобы осуществить

начатое.

Старушку зовут Роуз Калверт. Ее лицо все в морщинах, ее тело потеряло форму и съежилось под

простым ситцевым платьем.

Но ее глаза все еще такие же сияющие и живые, как у молодой девушки.

Роуз встает и идет в гостиную, тряпкой вытирая горшечную глину с рук. Встает и ее собака

(мраморный, или померанцевый дог) и входит с ней.

Молодая женщина Лизи Калверт спешит помочь ей.

РОУЗ:

— Пожалуйста, сделай погромче, дорогая.

РЕПОРТЕР:

(за кадром)

— Ваша экспедиция находится в центре шквала полемики вокруг прав на подъем затонувшего

имущества и даже вопросов этики. Многие называют вас расхитителем гробниц.

Наезд на экран.

ЛАВИТ:

— Никто не называл разграблением возврат памятников из гробницы Тутанхамона. У меня тут есть

эксперты по музейному делу, гарантирующие, что найденные вещи правильно сохранены и

каталогизированы. Взгляните на этот рисунок, который был найден сегодня...

Камера поворачивается от Брока к рисунку в ванночке с водой. Изображение женщины с ожерельем

заполняет кадр.

ЛАВИТ:

— ...кусок бумаги, который пробыл под водой 84 года... а моя команда может сохранить его

нетронутым. Должен ли он оставаться незамеченным на дне океана вечно, тогда как мы можем

видеть его и радоваться ему сейчас...?

Роуз замерла под впечатлением изображения. Ее рот открылся от удивления.

РОУЗ:

— Черт побери!

18. Экстерьер. Палуба «Келдыша». Ночь.

Срезать: «Келдыш». Запускаются «Миры». «Мир-2» уже в воде. Лавит уже собрирается залезть в

«Мир-1», когда к нему подбегает Бобби Бьюэл.

БЬЮЭЛ:

— Для вас есть спутниковый звонок.

ЛАВИТ:

— Бобби, мы стартуем. Видишь эти опускающиеся подводники? Ответь сам.

БЬЮЭЛ:

— Нет, поверь мне, ты захочешь ответить на этот звонок.

19. Интерьер. Лабораторная палуба. «Келдыш». Ночь.

Бьюэл передает телефон Лавиту, нажимая мигающую кнопку. Звонит Роуз. Мы видим обоих

участников диалога. Роуз находится у себя на кухне в присутствии озадаченной Лизи.

ЛАВИТ:

— Это Брок Лавит. Что я могу для вас сделать, миссис...?

БЬЮЭЛ:

— Роуз Калверт.

ЛАВИТ:

— ...миссис Калверт.

РОУЗ:

— Я была бы просто поражена, если бы вы уже нашли «Сердце Океана», мистер Лавит.

Брок почти роняет телефон. Бобби видит его шокированное выражение лица...

БЬЮЭЛ:

— Я же говорил вам, что вы захотите ответить на этот звонок!

ЛАВИТ:

(к Роуз)

— Хорошо. Я весь – внимание, Роуз. Вы можете сказать мне, кто та женщина на рисунке?

РОУЗ:

— Да. Женщина на рисунке - это я.

20. Экстерьер. Океан. День.

Неожиданно срезать: огромный морской вертолет с грохотом летит над океаном. Панорама на 180

градусов: мы следим, как он пролетает мимо. Нигде на горизонте не видно земли. «Келдыш»

расположен на некотором расстоянии.

Наезд: в окне большого вертолета видно невозмутимое лицо выглядывающей Роуз.

21. Экстерьер. «Келдыш». День.

Брок и Бодин наблюдают за «Миром-2», начинающим погружение.

БОДИН:

— Она – чертова врушка! Похожая на... как ее там? На красотку Анастасию.

БЬЮЭЛ:

— Они прибыли.

Брок кивает, и они втроем направляются навстречу прибывшим.

БОДИН:

— Она говорит, что она Роуз Дьюит-Букейтер, верно? Роуз Дьюит-Букейтер умерла на «Титанике». В

возрасте 17 лет. Если бы она осталась жива, ей должно было быть больше 100 лет.

ЛАВИТ:

— Сто один без месяца.

БОДИН:

— Ну тогда она очень старая чертова лгунья. Я отследил ее прошлое до 20-летнего возраста... она

работала актрисой в Лос-Анджелесе. Актрисой! Ее звали Роуз Доусон. Потом она вышла замуж за

парня по имени Калверт, переехала в Седар Репидс, родила двоих детей. Сейчас Калверт умер, и,

как я слышал, Седар Репидс больше не существует.

Морской вертолет достиг корабля, заставляя Брока перекрикивать роторы.

ЛАВИТ:

— Все, кто знает о бриллианте, предположительно мертвы... или на нашем корабле. Но и она знает

о нем. И я хочу услышать, что она может сказать. Ясно?

22. Экстерьер. Вертолетная площадка на «Келдыше».

В оглушительном грохоте шасси вертолета опускаются на площадку.

Лавит, Бьюэл и Бодин наблюдают, как командир экипажа выгружает около 10 чемоданов, а затем

члены команды «Келдыша» опускают на палубу Роуз в кресле-каталке. Лизи, излишне пригибаясь

под винтом вертолета, следует за ней, вынося померанцевого дога Фредди. Командир передает

озадаченному члену команды «Келдыша» круглый аквариум с несколькими рыбками. Роуз не

путешествует налегке.

Мы видим нелепую фигурку этой маленькой старой леди, выглядящей невозможно хрупкой среди

всех высокотехнологичных приборов, неопрятной палубной команды и огромного оборудования.

БОДИН:

— Извините, я должен пойти проверить наши запасы.

23. Интерьер. Каюта Роуз. «Келдыш». День.

В кладовой Лизи распаковывает вещи Роуз. Роуз в каюте, она помещает несколько фотографий в

рамках на бюро, тщательно расставляя их рядом с аквариумом. Брок и Бодин стоят в дверном

проеме.

ЛАВИТ:

— Вас устраивает ваша каюта?

РОУЗ:

— Да, очень мило. Вы уже встречались с моей внучкой Лизи? Она заботится обо мне.

ЛИЗИ:

— Да, мы все встречались несколько минут назад, бабушка. Помнишь, на палубе?

РОУЗ:

— Ах, да.

Брок взглянул на Бодина... М-да... Бодин закатывает глаза. Роуз заканчивает расставлять свои

фотографии. Мы бегло знакомимся с ними: обычные снимки... Дети и внуки, ее бывший муж.

РОУЗ:

— Вот так, прекрасно. Я всегда беру с собой мои фотографии, когда путешествую. Ну и Фредди,

конечно.

(собаке)

— Не так ли, сладенький?

ЛАВИТ:

— Вам бы хотелось чего-нибудь?

РОУЗ:

— Я бы хотела взглянуть на рисунок.

24. Интерьер. Лабораторная палуба, хранилище.

Роуз смотрит на рисунок в лотке с водой, столкнувшись лицом к лицу с собой на 84 года моложе. До

тех пор, пока не смогут найти лучший способ сохранить рисунок, он должен оставаться в воде. Он

покачивается и колышется, почти как живой.

Наезд: старые глаза Роуз вглядываются в рисунок.

25.

Вставка: чья-то рука, держащая мелок, умело рисует плечо и форму ее волос двумя эффектными

линиями.

26.

Мы видим лицо женщины на рисунке, покачивающемся под водой.

27.

Вставка: через верхний край рисовальной доски видны глаза мужчины. Он неожиданно бросает

взгляд прямо в камеру. Глаза мягкие, но смело смотрящие.

28.

Роуз улыбается, вспоминая. Брок держит в руке фотографию ожерелья.

ЛАВИТ:

— Людовик XVI носил этот знаменитый камень, названный «Голубым бриллиантом короны»,

который исчез в 1792 году, примерно тогда, когда Людовик потерял все, что у него было выше шеи.

Теория гласит, что бриллиант короны был тоже обрублен... повторно огранен в форме сердца... и

стал «Le Coeur de la Mer», «Сердцем океана». В наши дни он мог бы стоить больше, чем «Бриллиант

Надежды».

РОУЗ:

— Это была ужасно тяжелая вещь.

(она показывает на рисунок)

— Я надевала его только однажды.

ЛИЗИ:

— Ты действительно думаешь, что это ты, бабушка?

РОУЗ:

— Это я, дорогая. Правда, хорошенькая?

ЛАВИТ:

— Я выследил его через записи страховой компании... по старому заявлению, которое содержалось

под грифом полной секретности. Роуз, вы знаете, кто подал это заявление?

РОУЗ:

— Некто по имени Хокли, я полагаю.

ЛАВИТ:

— Натан Хокли, верно. Сталепромышленник из Питсбурга. Бриллиантовое ожерелье его сын

Кэледон Хокли купил во Франции для своей невесты... для Вас... за неделю до отплытия на

«Титанике». А заявление было составлено сразу после гибели судна. Так что бриллиант должен был

утонуть вместе с кораблем.

(к Лизи)

— Видите дату?

ЛИЗИ:

— 14 апреля 1912 года.

ЛАВИТ:

— Если ваша бабушка та, за кого она себя выдает, то она надевала бриллиант в день, когда

«Титаник» затонул.

(к Роуз)

— А это делает Вас моим лучшим другом. Я с удовольствием награжу Вас за все, что Вы сможете нам

рассказать из того, что приведет нас к бриллианту.

РОУЗ:

— Мне не нужны ваши деньги, Мистер Лавит. Я знаю, как трудно расставаться с деньгами людям,

которые много беспокоятся о них.

БОДИН:

(скептически)

— Вам ничего не нужно?

РОУЗ:

(указывая на рисунок)

— Вы могли бы дать мне это, если то, что я вам расскажу, чего-то стоит.

ЛАВИТ:

— Договорились.

(пересекая комнату)

— Здесь есть несколько вещей, которые мы нашли в ваших каютах.

Он раскладывает на рабочем столе около 15 объектов, от безделушек до ценных. Роуз, съежившись

на своем стуле, может видеть лишь поверхность стола. Трясущейся рукой она поднимает маленькое

зеркало из черепашьего панциря, украшенного перламутром. Она гладит его с удивлением.

РОУЗ:

— Это было моим. Удивительно! Оно выглядит таким, каким я видела его в последний раз.

Она переворачивает зеркало и смотрит на свое старое лицо в треснутое стекло.

РОУЗ:

— Только отражение немного изменилось.

Она заметила еще что-то, серебряную брошь с лунным камнем в стиле модерн.

РОУЗ:

— Брошь моей матери. Она хотела вернуться за ней. Вызвала такую суматоху.

Роуз взяла богато украшенный гребень. Нефритовая бабочка с распростертыми крыльями на ручке

из черного дерева. Она поворачивает его медленно, вспоминая. Когда Роуз держит гребень с

бабочкой, мы видим, как она переживает наплыв картин и эмоций, дремавших на протяжении

восьми десятилетий.

ЛАВИТ:

— Вы готовы вернуться на «Титаник»?

29. Интерьер. Операторная. «Келдыш».

Затемненная комната, заставленная телевизионными мониторами. Экраны заполнены

изображениями обломков корабля, переданными с «Мира-1» и «Мира-2», а также с двух роботов -

«Ищейки» и «Дункана».

БОДИН:

— Трансляция с глубины 12 тысяч футов.

Роуз пристально вглядывается в экраны. Особенно она увлечена одним, изображающим изгиб

перил. Это явно что-то означает для нее. Брок внимательно изучает ее реакцию.

БОДИН:

— Нос корабля при погружении врезался в дно подобно топору. Вот... Я могу запустить

моделирование, которое мы сделали. Здесь, на этом мониторе.

Лизи поворачивает стул, чтобы Роуз могла видеть экран компьютера Бодина. Открывая файл, тот

продолжает говорить.

БОДИН:

— Мы соединили вместе крупнейшие в мире базы данных по «Титанику». Итак, вот...

ЛАВИТ:

— Роуз, возможно, не хочет видеть это, Льюис.

РОУЗ:

— Нет-нет, все в порядке. Мне интересно.

Бодин запускает на экране компьютерную анимацию, которая соответствует его скоропалительному

рассказу.

БОДИН:

— Корабль ударяется об айсберг правым бортом, лед делает множество пробоин вдоль... пробивая

дыры как азбукой морзе... бип-бип-бип, до самого низа. Тут же затопляются передние отсеки

корабля... и вода распространяется до верха переборок, следуя к корме. Пока бак опускается,

корма поднимается... сначала медленно... а затем все быстрее и быстрее, пока не поднимает весь

вес, может, 20 или 30 тысяч тонн... из воды, и каркас не выдерживает... так ХРЯСЬ!!

(он производит звук одновременно с анимацией)

...и разламывается! Вниз до киля, который ведет себя как большой шарнир. Тут же бак затягивает

вниз, а корма опускается в прежнее положение... но тяжесть бака вновь вытягивает корму

вертикально, а потом носовая часть отрывается, устремляясь ко дну. Корма всплывает как пробка,

затопляется и уходит под воду около 2:20 ночи. Через два часа сорок минут после столкновения.

Далее анимация отображает носовую часть по мере ее погружения. Роуз наблюдает за клиническим

препарированием трагедии без эмоций.

БОДИН:

— Бак прекращает погружаться и отплывает почти на полмили, прежде чем удариться о дно,

двигаясь со скоростью около 12 миль в час. Бабах!

Бак ударяется, зарываясь глубоко в дно; картинка теперь следует за кормой.

БОДИН:

— По мере погружения корма лопается от давления и разваливается на части от силы потока при

падении, опускаясь на дно как куча хлама.

(указывая на модель)

Ну как?

РОУЗ:

— Благодарю вас за прекрасную судебную экспертизу, мистер Бодин. Конечно, переживание всего

этого было немного менее клиническим.

ЛАВИТ:

— Вы расскажете нам об этом?

Ее глаза возвращаются к экранам, показывающим печальные руины глубоко под водой.

Изображение с одного из подводных аппаратов медленно проплывает по палубе. Роуз узнает одну

из шлюпбалок «Уэллин», все еще остающуюся на месте. Она слышит призрачную музыку вальса.

Тусклый и расплывчатый звук голоса офицера с английским акцентом, зовущего: «Только женщины

и дети».

30.

Мелькающие кадры: кричащие лица в бегущей толпе. Столпотворение и ужас. Люди плачут,

молятся, падают на колени на палубу. Только образы... мелькают в темноте.

31.

Роуз смотрит на другой монитор. «Ищейка» опускается вдоль ржавого, заваленного обломками

коридора. Роуз наблюдает за бесконечной цепью дверных проемов, проплывающих мимо.

32.

Изображение: ребенок лет трех стоит по лодыжки в воде в середине бесконечного коридора. Он

потерялся и плачет.

33.

Роуз дрожит от потока воспоминаний и эмоций. Ее глаза увлажняются, и она опускает голову, тихо

всхлипывая.

ЛИЗИ:

(взявшись за кресло-каталку)

— Я забираю ее для отдыха.

РОУЗ:

— Нет!

Ее голос удивительно силен. Сентиментальная маленькая старушка исчезла, превратившись в

женщину с глазами из стали. Лавит подает знак, чтобы все замолчали.

ЛАВИТ:

— Расскажите нам, Роуз.

Она переводит взгляд с экрана на экран с изображениями руин корабля.

РОУЗ:

— Прошло целых 84 года...

ЛАВИТ:

— Просто расскажите нам, что можете...

РОУЗ:

(поднимает руку в знак тишины)

— Прошло уже 84 года... но я все еще чувствую запах свежей краски. Китайским сервизом до нас

никто ни разу не пользовался. На простынях до нас никто никогда не спал.

Лавит включает диктофон и кладет его рядом с Роуз.

РОУЗ:

— «Титаник» называли «Кораблем мечты». И он был им. Действительно был...

Когда подводная камера поднимается мимо ржавых перил носа, мы переносимся к тем же перилам в

1912 году...

Кадр плавно переходит в следующую сцену:

34. Экстерьер. Причал Саутхэмптона. День.

Кадр продолжает воспоминания. Блестящие белые палубные надстройки «Титаника» возвышаются

за перилами подобно горам, а над ними темно-желтые трубы на фоне неба похожи на колонны

большого храма. Матрос, идущий по палубе, выглядит таким маленьким по сравнению с огромным

размером парохода.

Саутхэмптон, Англия, 10 апреля 1912 года. Почти полдень. Толпа из сотен людей заполняет пирс

рядом с «Титаником», как муравьи рядом с пирожным.

На фоне всего этого в кадр попадает великолепный бургундский «Рено Турин», свисающий с

погрузочного крана. Он опускается к люку №2.

На пирсе мы видим конную повозку, автомобили и грузовики, которые медленно движутся через

плотную толпу. Царит атмосфера волнующего и важного события. Люди обнимаются в слезном

прощании или машут и выкрикивают пожелания доброго пути друзьям и родственникам на палубах.

Белый «Рено», опережая серебристо-серый «Деймлер-Бенц», пробивается сквозь толпу и оставляет

след в людской массе. Обтекая красивые машины, людской поток стремится на борт корабля,

сталкиваясь с пихающимися матросами, кочегарами, носильщиками и кричащими служащими

компании «Уайт Стар Лайн».

«Рено» останавливается, и из него выскакивает водитель в ливрее, чтобы открыть дверь молодой

женщине, одетой в великолепный бело-пурпурный туалет и в огромной шляпе с перьями. Ей 17 лет,

она прекрасна, с королевской осанкой и проницательным взглядом. Это девушка с рисунка - Роуз.

Она поднимает взгляд на корабль, осматривая его с невозмутимым спокойствием, и говорит:

РОУЗ:

— Не понимаю, из-за чего весь этот шум. Он выглядит не больше, чем «Мавритания».

С другой стороны автомобиля личный слуга открывает дверь Кэледону Хокли, 30-летнему

наследнику старинного состояния рода Хокли. Кэл статен, высокомерен и сказочно богат.

КЭЛ:

— Ты, возможно, хорошо осведомлена о некоторых вещах, Роуз, но только не насчет «Титаника».

Он более чем на сотню футов длиннее «Мавритании» и гораздо более роскошный. Там есть корты

для сквоша, парижское кафе... даже турецкие бани.

Кэл поворачивается и подает руку матери Роуз, Рут Дьюит-Букейтер, которая выходит из машины

вслед за ним. Рут – 40-летняя великосветская дама, принадлежащая одной из известнейших семей

Филадельфии. Она вдова, женщина с железной волей.

КЭЛ:

— Вашу дочь трудно чем-либо удивить, Рут.

(указывая на лужу)

Смотрите под ноги.

РУТ:

(вглядываясь в громадное судно)

— Так это тот самый корабль, который называют непотопляемым?

КЭЛ:

— Он действительно непотопляем. Даже сам бог не смог бы потопить его.

Кэл говорит с гордостью человека, обладающего особым опытом.

Демонстрируется полный антураж богатых американцев. Перед нами характерный пример

аристократии времен короля Эдуарда в сопровождении прислуги. Слуга Кэла, Спайсер Лавджой,

высокий и бесстрастный, непреклонен как владелец похоронного бюро. За ним появляются две

горничных - личные служанки Рут и Роуз.

Носильщик компании «Уайт Стар Лайн» несется к ним, спеша успеть в последнюю минуту.

НОСИЛЬЩИК:

— Сэр, вам необходимо зарегистрировать ваш багаж на главном терминале неподалеку отсюда.

Кэл небрежно подает ему пятерку. Глаза носильщика расширяются. Пять фунтов в то время были

огромными чаевыми.

КЭЛ:

— Я буду молиться за вас, сэр.

(кратко, указывая на Лавджоя)

Вот мой человек.

НОСИЛЬЩИК:

— Да, сэр. Мое почтение, сэр.

Кэл никогда не устает от эффекта, производимого деньгами на чернь.

ЛАВДЖОЙ:

(носильщику)

— Вот чемоданы, и еще 12 в Деймлере. Надо перенести их в каюты.

Рабочий «Уайт Стар Лайн» удивлен, когда видит громадную кучу чемоданов и портфелей,

выгружаемых из второй машины, включая деревянные ящики и стальной сейф. Он свистом

подзывает нескольких грузчиков, которые тут же подбегают.

Кэл исчезает, оставляя «мелких людишек» для разборок. Он быстро проверяет свои карманные

часы.

КЭЛ:

— Нам лучше поспешить. Сюда, леди.

Он указывает дорогу к мостику первого класса. Они продвигаются в толпу. Труди Болт, служанка

Роуз, протискивается за ними, неся сумки с недавними покупками своей госпожи... вещами слишком

деликатными для грузчиков.

Кэл ведет их, лавируя между автомобилями и ручными тележками, спешащими пассажирами (в

основном, второго и третьего класса) и провожающими. Большинство пассажиров первого класса

избегают вонючей толчеи, используя посадочный мостик двадцатью футами выше.

Они проходят мимо пассажиров третьего класса в грубой шерсти и твиде, выстроившихся в очередь

внутри передвижного ограждения, как скот в загоне. Санитарный врач проверяет их головы одну за

другой, осматривая их волосы и ресницы на наличие вшей.

Потом они движутся мимо хорошо одетого молодого человека, крутящего ручку деревянной

кинокамеры, установленной на триноге. Даниэль Марвин (отец которого основал «Биограф Филм

Студио») снимает свою молодую невесту на фоне «Титаника». Мэри Марвин чопорно позирует и

неловко улыбается.

ДАНИЭЛЬ:

— Взгляни на корабль, дорогая, это он. Ты поражена! Тебе не верится, насколько он огромен! Как

гора. Это потрясающе.

Без какой бы то ни было актерской фибры в теле Мэри Марвин с поднятыми руками изображает

пантомиму благоговения злодейки Клары Боу.

Кэл сталкивается с двумя кричащими мальчиками третьего класса, которые толкают его. Секунду

спустя он вновь сталкивается с их отцом.

КЭЛ:

— Осторожно!!

МУЖЧИНА:

— Извините, сударь!

Горожанин-отец протискивается вслед за детьми, что-то крича.

КЭЛ:

— Грязная свинья. Наверно, пропустил свою ежегодную ванну.

РУТ:

— В самом деле, Кэл, если бы вы не оформляли все всегда в последний момент, мы бы уже прошли

через терминал, вместо того, чтобы бегать вдоль причала, как семья каких-то нищих иммигрантов.

КЭЛ:

— Безусловно, Рут. Но, как бы там ни было, мы опоздали из-за процедуры прихорашивания моей

дорогой невесты.

РОУЗ:

— Вы просили меня переодеться.

КЭЛ:

— Я не мог позволить тебе надеть черное в день отплытия, милая. Это плохая примета.

РОУЗ:

— Под мое настроение черное подходило больше.

Кэл уводит их с пути повозки, нагруженной двумя тоннами деревянных ящиков с оксфордским

мармеладом, предназначенным для продовольственного отделения «Титаника».

КЭЛ:

— Я потянул за каждую ниточку, за какую только мог потянуть, чтобы достать билеты на

величайший корабль в истории, в самые роскошные каюты... а вы ведете себя так, будто

собираетесь на собственную казнь.

Роуз наблюдает, как корпус «Титаника» вырастает перед ними... Огромная железная стена,

церковно-мрачная и разъединяющая. Кэл зовет Роуз вперед, и она с чувством огромного трепета

входит на мостик, ведущий к двери на палубу Д.

СТАРАЯ РОУЗ:

(за кадром)

— Для всех это был корабль мечты... А для меня он был рабским кораблем, отправляющим меня в

Америку в цепях.

Наезд, в замедленном движении: рука Кэла собственнически соединяется с рукой Роуз. Он

сопровождает ее вверх по мостику, и черный корпус «Титаника» проглатывает их.

СТАРАЯ РОУЗ:

(за кадром)

— Снаружи я была всем, чем должна быть благовоспитанная девушка. В душе я рыдала.

35.

Гудящая струя воздуха вырывается из мощных тройных паровых гудков на дымоходах «Титаника», -

это сигнал о скором отправлении.

36. Экстерьер. Саутхэмптон-порт. «Титаник». День.

«Титаник» возвышается над зданиями терминала с расстояния в несколько кварталов и закрывает

небо над очертаниями города. Эхо пароходного гудка разносится над Саутхэмптоном.

Отъезд: это оказывается видом из окна.

Снова вперед: мы находимся в заполненном дымом кабаке. Здесь собрались портовые рабочие и

корабельная команда.

Прямо у окна: игра в покер в самом разгаре. Четверо мужчин в одеждах рабочего класса играют по-

крупному.

Джек Доусон и Фабрицио де Росси, оба лет 20-ти, обмениваются взглядами, пока двое других

спорят по-шведски. Джек - американец, долговязый бродяга с волосами, слишком короткими для

того времени. Он также небрит, его одежда помята от того, что он в ней спал. Джек - художник, он

обучался в школе богемского стиля живописи в Париже. Он также очень сдержан и уверен для

своих 20-ти, живя самостоятельно с 15-ти лет.

Два шведа продолжают свой мрачный спор на шведском.

ОЛАФ:

(субтитры)

— Ты тупая рыбья башка! Я не могу поверить, что ты поставил наши билеты.

СВЕН:

(субтитры)

— Ты продул наши деньги. Я просто пытаюсь вернуть их обратно. Так что заткнись и бери карту.

ДЖЕК:

(весело)

— Побей меня снова, Свен!

Джек берет карту и плавно перемещает ее в руку.

Его глаза ничего не выдают.

Наезд: Фабрицио отказывается от карты, нервно облизывая губы.

В центре стола навалена груда денег - банкноты и монеты четырех стран. Все это временно собрано

в кучу. Сверху на деньгах – два билета третьего класса на «Титаник».

Гудок «Титаника» повторяется. Последнее предупреждение перед отплытием.

ДЖЕК:

— Момент истины, ребята. Чья-то жизнь близка к переменам.

Фабрицио открывает карты. Также делают шведы. Джек держит свои закрытыми.

ДЖЕК:

— Давайте посмотрим... Фабрицио - ньент. Олаф, у вас сквот. Свен, увы, две пары... э-э...

(поворачивается к своему другу)

Прости, Фабрицио.

ФАБРИЦИО:

— Как - прости? Что у тебя? Ты проиграл мои деньги?? (Ма ва фан куло теста ди каццо).

ДЖЕК:

— Прости, ты опять долго не увидишь свою мамочку...

Он хлопает козырями по столу.

ДЖЕК:

(оскалив зубы)

— Потому что мы едем в Америку!! По полной, ребята!

ФАБРИЦИО:

— Святая Мадонна!! Ура!!!

Общество за столом разражается возгласами на нескольких языках. Джек загребает деньги и

билеты.

ДЖЕК:

(шведам)

— Извините, ребята. Три козыря и двойка. Я пан – вы пропали, ну а...

(к Фабрицио)

... мы едем

ФАБРИЦИО/ДЖЕК:

— В Америку!!!

Олаф сжимает руку в большой кулак. Мы думаем, что он собирается ударить Джека, но он

неожиданно поворачивается и наносит удар Свену, который неуклюже плюхается на пол и садится

там, выглядя подавленным. Олаф забывает о Джеке и Фабрицио, которые танцуют вокруг, и

обращается с быстрословным разглагольствованием к своему остекленевшему кузену.

Джек целует билеты, затем запрыгивает на спину Фабрицио и едет на нем по кабаку. Все это

выглядит так, как будто они выиграли в лотерею.

ДЖЕК:

— Едем домой... В страну свободы и на родину настоящих хот-догов! На «Титанике»!! Мы теперь не

нищие! Мы почти что члены королевской семьи, черт возьми, рагаццо мио!!

ФАБРИЦИО:

— Ты видишь? Это моя судьба!! Ведь я говорил тебе. Я еду в Америку!! Чтобы стать миллионером!!

(хозяину кабака)

Капито?? Я еду в Америку!!

ХОЗЯИН КАБАКА:

— Нет, приятель. «Титаник» едет в Америку. Через пять минут.

ДЖЕК:

— Черт!! Скорей, Фабри!

(загребая выигрыш)

Скорей!!

(загребая все)

Вот здорово!

Они выбегают в дверь.

ХОЗЯИН КАБАКА:

— Я уверен, если бы на корабле знали, что вы стали намного известнее, они бы с удовольствием

подождали!

37. Вырезано.

38. Экстерьер. Терминал. «Титаник».

Джек и Фабрицио, прихватив все, что у них было в этом мире, в вещевых мешках за плечами,

стремительно бегут по направлению к пирсу. Они прорываются через толкотню толпы ближе к

терминалу. Позади них раздаются крики, так как они пихнули степенного джентльмена. Они

прячутся за кучей багажа и сталкиваются с группами людей. Потом они сбегают на пирс, и Джек

приходит в оцепенение... уставившись на монолитную стену корпуса корабля, возвышающуюся на

семь этажей над пристанью и протяженностью более восьмой части мили. «Титаник» огромен.

Фабрицио возвращается и хватает Джека, и они несутся к кормовому мостику третьего класса на

палубе Е. Они подбегают к нижнему концу мостика как раз в тот момент, когда шестой офицер

Моуди отсоединяет его верхний конец. Мостик начинает опускаться от дверей трапа.

ДЖЕК:

— Подождите!! Мы – пассажиры!

Раскрасневшись и пыхтя, он машет билетами.

МОУДИ:

— Вы прошли проверку?

ДЖЕК:

(врет с удовольствием)

— Конечно! В любом случае у нас нет вшей, мы американцы.

(смотрит на Фабрицио)

Мы оба.

МОУДИ:

(брюзгливо)

— Ладно, залезайте.

Моуди заставляет помощника Роу повторно присоединить трап. Джек и Фабрицио влезают на борт.

Муди проверяет билеты, потом пропускает Джека и Фабрицио к Роу. Роу смотрит на имена в

билетах, чтобы внести их в список пассажиров.

РОУ:

— Гундерсен и...

(читая на билете Фабрицио)

Гундерсен.

Он возвращает билеты, с подозрением разглядывая средиземноморскую внешность Фабрицио.

ДЖЕК:

(хватая Фабрицио за руку)

— Пошли, Свен.

Джек и Фабрицио победно орут, когда сбегают вниз по беленому коридору... и улыбаются до ушей.

ДЖЕК:

— Мы счастливейшие сукины сыны в мире!

39. Вырезано.

40. Экстерьер. «Титаник» и док. День.

Швартовы обхватом с человеческую руку бросают в воду. На пирсе поднимается веселье, пока семь

буксиров уводят «Титаник» от причала.

41. Экстерьер. Кормовая палуба. Полуют. День.

Джек и Фабрицио прорываются к двери на кормовую палубу. Трэкинг с ними: они перебегают

палубу и взбираются по стальной лестнице на полуют, потом добираются до перил. Джек начинает

вопить и махать руками людям в доке.

ФАБРИЦИО:

— Ты кого-нибудь знаешь?

ДЖЕК:

— Конечно нет. Дело не в этом.

(толпе)

Прощайте! Прощайте!! Я буду скучать!

Улыбаясь, Фабрицио присоединяется, добавляя свой голос к хору голосов и чувствуя радостное

оживление момента.

ФАБРИЦИО:

— Прощайте! Я никогда вас не забуду!!

42. Вырезано.

43. Экстерьер. Саутхэмптон. Док. День.

Толпа веселых провожающих с воодушевлением машет на прощанье, пока черная стена металла

движется мимо них. Невероятно маленькие фигурки отходят от перил корабля. «Титаник» набирает

скорость.

44. Экстерьер. Испытание на реке. День.

В радиусе большого объектива: бак «Титаника» заполняет кадр за ведущим буксиром, который

кажется крошечным. Волна, порождаемая движущимся вперед носом корабля, простирается до

огромного плугообразного корпуса лайнера, когда он спускается по реке навстречу Английскому

каналу.

45. Интерьер. Размещение в каютах третьего класса. Верхняя

палуба Г. День.

Джек и Фабрицио спускаются вниз по узкому коридору с дверьми по обе стороны, облицованными

как двери студенческого общежития. Кругом полная неразбериха: люди на нескольких языках

спорят о багаже или в замешательстве бродят по лабиринту коридоров. Джек и Фабрицио проходят

мимо иммигрантов, изучающих надписи на дверях и ищущих перевод слов в разговорниках.

Они находят свои места. Это покрашенная белой эмалью скромная каюта с четырьмя койками. На

потолке – оголенные трубы. Другие два пассажира уже на месте. Это Олаус и Бьерн Гундерсен.

Джек бросает свой вещевой мешок на одну расстеленную кровать, в то время как Фабрицио

забирается на другую.

БЬЕРН:

(на шведском / субтитры)

— А где Свен?

46. Интерьер. Каюты Б 52-56. День.

Для контраста - так называемые «Каюты миллионера» в стиле ампир с двумя спальнями, ванной,

туалетной комнатой, гардеробной и большой гостиной. К тому же, там есть частная 50-футовая

верхняя палуба.

Официант по обслуживанию номеров наливает шампанское в тюльпановидный бокал с

апельсиновым соком и передает «Баксфиц-коктейль» Роуз. Она просматривает свои новые картины.

Это «Водяные лилии» Моне, «Танцовщицы» Дега и несколько абстрактных работ. Это анонимы...

утерянные работы.

Кэл находится на закрытой палубе, где есть комнатные деревья и вьющиеся растения на шпалерах;

он разговаривает с Роуз через дверной проем в гостиной.

КЭЛ:

— Эти грязные лужи, несомненно, были излишней расточительностью денег.

РОУЗ:

(глядя на кубистский портрет)

— Ты ошибаешься. Они обворожительны. Просто мечта... Эта истина далека от логики. Еще раз –

как его имя...?

(считывая с холста)

Пикассо.

КЭЛ:

(входя в гостиную)

— Он никогда не сравнится с истиной, поверь мне. К тому же, они были уценены.

Привратник на ручной тележке привозит в комнату личный сейф Кэла (который мы узнаем).

КЭЛ:

— Поставь его в гардеробную.

47. В спальне.

Роуз входит с «Танцовщицами» Дега. Она ставит картину на комод, рядом с кроватью под

балдахином. Труди уже здесь, она развешивает что-то из одежды Роуз.

ТРУДИ:

— Тут пахнет совсем новым. Как будто они построили все это только для нас. Я имею в виду...

подумать только, что сегодня вечером, когда я проскользну меж простынями, я буду первой...

Кэл появляется в дверном проеме спальни.

КЭЛ:

(глядя на Роуз)

— И я, когда скользну меж простынями сегодня вечером, по-прежнему буду первым.

ТРУДИ:

(краснея от намека)

— Извините, мисс.

Она обходит Кэла и поспешно выходит. Кэл подходит к Роуз сзади и кладет свои руки на ее плечи.

Это проявление обладания, но не близости.

КЭЛ:

— Первый и только. Навсегда.

Выражение лица Роуз показывает, насколько для нее безрадостна такая перспектива.

48. Экстерьер. Шербурский порт, Франция. Поздние сумерки.

Силуэт «Титаника» вырисовывается на фоне пурпурного закатного неба. Корабль освещен подобно

плавучему дворцу, и тысяча его иллюминаторов отражается в спокойных водах порта. «Номадик»,

будучи 150-ю футами меньше, дрейфует поблизости похожим на рядовую лодку. Огни шербурского

порта дополняют живописную картину.

49. Интерьер. Гостиная первого класса. Палуба Д.

Вход в гостиную первого класса с улицы. Место для именитых пассажиров. Широкоплечая женщина

в огромной шляпе с перьями поднимается по лестнице, держа по чемодану в каждой руке. Длинный

и тонкий швейцар бежит за ней, чтобы забрать чемоданы.

ЖЕНЩИНА:

— Ну, я уже не говорю о том, что прождала тебя весь день, сынок. Отдыхай, если думаешь, что

можешь справиться.

СТАРАЯ РОУЗ:

(за кадром)

— В Шербуре на борт села женщина по имени Маргарет Браун, но все мы называли ее Молли.

История назовет ее «Непотопляемой Молли Браун». Ее муж добывал золото где-то за пределами

запада, и она была из тех, кого мама называла «новыми денежными мешками».

В свои 45 Молли Браун несговорчива и прямодушна, одевается в пышные наряды, как

великосветские дамы, но она никогда не будет одной из них.

СТАРАЯ РОУЗ:

(за кадром)

— На следующий день мы сделали последнюю остановку и отплыли на запад от побережья

Ирландии, не имея впереди ничего, кроме океана...

50. Вырезано.

51. Экстерьер. Нос корабля. День.

Ближе к вечеру корабль начинает светиться теплым кремовым светом. Джек и Фабрицио,

схватившись за изогнутые перила, стоят прямо на носу судна, очень близко к краю. Джек

наклоняется вперед, глядя на 50 футов вниз, где нос словно нож разрезает водную поверхность,

направляя вверх два прозрачных листа воды.

52. Интерьер - экстерьер. «Титаник». Ряд сцен. День.

Капитан Смит стоит на мостике, он поворачивается от бинокля к первому офицеру Уильяму

Мэрдоку.

КАПИТАН СМИТ:

— Предоставь корабль морю, мистер Мэрдок. Давай разомнем ему ноги.

Мэрдок перемещает рычаг телеграфного управления на «полный вперед».

53.

Теперь начинается нечто вроде музыкально-визуального эпизода... ода великому кораблю.

Пульсация направлена вперед, музыка ритмична, с парящей мелодией, которая передает величие и

оптимизм корабля мечты.

Телеграф машинного отделения лязгает и переводится на «полный вперед».

ЗВОНОК ГЛАВНОГО ИНЖЕНЕРА:

— Полный вперед!

На узком мостике Томас Эндрюс, кораблестроитель, внимательно наблюдает, как инженеры и

кочегары бросаются приводить в порядок клапаны. Над ними возвышаются двойные возвратно-

поступательные двигатели, на высоте четырех ярусов 10-футовые соединенные рычаги движутся

вверх-вниз, поворачивая массивные коленчатые валы. Грохот машин подобен звуку шагов

марширующих великанов.

54. В бойлерных.

Кочегары поют песню о том, как они швыряют уголь в раскаленные топки. «Черная бригада»

покрыта испариной и угольной пылью, их мускулы работают как часть механизма, пока они

усиленно трудятся в адском пекле.

55. Под водой.

Огромные бронзовые винты рассекают воду, толкая пароход вперед и создавая водоворот пены,

который растягивается на мили вслед за мощным кораблем. Дым струится из дымоходов...

56.

Полоса встревоженной носом судна воды делается все шире, пока корабль разгоняется. Камера

охватывает бак и обнаруживает Джека. Ветер струится по его волосам...

57.

Капитан Смит выходит с закрытого мостика на крыло, останавливается и упирается руками в

перила. Он кажется во всех отношениях картинкой из сказки о капитане... великом морском

патриархе.

ПЕРВЫЙ ОФИЦЕР МЭРДОК:

— Двадцать один узел, сэр!

СМИТ:

— Теперь он схватил кость в зубы, мистер Мэрдок.

Смит берет чашку чая у первого офицера Лоу и довольно смотрит на белый клин вспенившейся

воды, бурлящей за бортом, как на воплощение своей собственной силы. Все они непотопляемо

возносятся над морем.

58. На носу судна.

Джек и Фабрицио наклоняются далеко вперед, глядя вниз.

В прозрачной, рассекаемой носом корабля волне под водой появляются два дельфина, быстро

плывущих прямо перед стальным острием носа. Они явно наслаждаются торжеством движения.

Джек наблюдает за дельфинами и улыбается. Они свободно выпрыгивают из воды и затем ныряют

обратно, пересекаясь и танцуя перед огромным кораблем.

Фабрицио смотрит вперед, обозревая Атлантику, слепящую глаза солнечным блеском.

ФАБРИЦИО:

— Я уже вижу Статую Свободы.

(улыбаясь Джеку)

Очень маленькую... конечно.

Камера огибает их вокруг, пока они не оказываются напротив моря.

Теперь мы отступаем, пересекая палубу полубака. Поднимаясь, мы продолжаем отступать, и

корабль бесконечно уходит вперед и вниз. Мы движемся через капитанский мостик, вдоль

шлюпочной палубы до дымоходов, которые входят в кадр, не захватывая нас, и проходят один за

другим торжественным маршем подобно небесным колоннам. Мы отступаем и поднимаемся до тех

пор, пока не увидим дымоходы внизу, и люди, гуляющие по палубе и стоящие у перил, становятся

похожими на муравьев.

Мы все еще отступаем назад, пока великое судно не будет видно целиком в великолепном портрете

с воздуха, мрачном и суровом в своем величии.

ИСМЕЙ:

(за кадром)

— Это самый крупный передвигающийся объект за всю историю, когда-либо сделанный руками

человека...

59. Интерьер. Ресторан пальмового корта. День.

Перейти к Дж. Брюсу Исмею, главному распорядителю компании «Уайт Стар Лайн».

ИСМЕЙ:

— ...и наш господин кораблестроитель, мистер Эндрюс, спроектировал его вплоть до обшивки киля.

Он указывает на статного ирландского джентльмена 39 лет, сидящего справа от него - Томаса

Эндрюса из «Гарланд энд Вулф Шипбилдерс».

Расширить, показывая группу, собравшуюся к обеду. Исмей сидит вместе с Кэлом, Роуз, Рут, Молли

Браун и Томасом Эндрюсом в пальмовом корте, на прекрасном солнечном месте, окруженном

высокими арочными окнами.

ЭНДРЮС:

(неловко)

— Ну, я, возможно, и спроектировал его, но идея принадлежала мистеру Исмею. Он задумал

пароход настолько огромный в размере и настолько богато оснащенный, что его превосходство

никогда не будет оспорено. И вот он перед вами...

(он хлопает по столу)

...воплощенный в реальную действительность.

МОЛЛИ:

— Почему о кораблях англичане всегда упоминают в женском роде? Уж не потому ли, что мужчины

думают, что половина присутствующих здесь дам имеют большие задницы, и их стоило бы взвесить,

чтобы не потопить корабль?

(все смеются)

Вот другой пример мужского устанавливания правил...

Подходит официант, чтобы принять заказы. Роуз зажигает сигарету.

РУТ:

— Ты знаешь, что мне это не нравится, Роуз.

КЭЛ:

— Она знает.

Кэл отбирает у нее сигарету и гасит ее.

КЭЛ:

(официанту)

— Нам обоим барашка. Непрожаренного, с небольшим количеством мятного соуса.

(обращаясь к Роуз после ухода официанта)

Ты ведь любишь барашка, не так ли, милая?

Молли наблюдает за разговором Роуз, Кэла и Рут.

МОЛЛИ:

— Так вы собираетесь за нее и мясо резать, Кэл?

(поворачиваясь к Исмею)

Эй, а кто придумал название «Титаник»? Вы, Брюс?

ИСМЕЙ:

— Вообще-то, да. Я хотел подчеркнуть большой размер. А размер ведь означает стабильность,

комфорт... и безопасность.

РОУЗ:

— Вы знаете про доктора Фрейда? Думаю, его идеи о мужском предубеждении, связанном с

размером, особенно заинтересуют вас, мистер Исмей.

Эндрюс поперхнулся хлебом, подавляя смех.

РУТ:

— Боже, Роуз, что ты себе позволяешь...

РОУЗ:

— Извините.

Она гордо уходит.

РУТ:

(обиженно)

— Приношу свои извинения.

МОЛЛИ:

— Она взырвоопасна, Кэл. Вы уверены, что сможете ее обезвредить?

КЭЛ:

(напряжен, но притворно равнодушен)

— Ну, с этого момента я, пожалуй, начну следить за тем, что она читает.

60. Экстерьер. Полуют. Корма. День.

След от «Титаника» расходится за кораблем до горизонта. Джек сидит на скамье под солнцем. Он

держит колени подтянутыми вверх, поддерживая ими рисунок, который прикреплен к рисовальной

доске - его единственному ценному имуществу. Он быстро рисует пастельным мелком, нанося

уверенные штрихи. Иммигрант из Манчестера по имени Картмел стоит у перил со своей 3х-летней

дочерью Корой, которая забралась на нижнюю планку перил. Девочка животиком опирается о

бочку, разглядывая чаек.

Эскиз фиксирует их полностью, с большим чувством человечности момента. Джек хорош. Очень

хорош. Фабрицио заглядывает за плечо Джека. Тот благодарно кивает.

Томми Райан, молодой ирландский иммигрант, хмуро наблюдает, как приближается один из членов

экипажа, выгуливая по палубе трех маленьких собачек. Одна из них - черный французский бульдог

- чуть ли не самое уродливое создание планеты.

ТОММИ:

— Как символично. Собаки первого класса спускаются сюда, чтобы нагадить.

Джек отрывает взгляд от рисунка.

ДЖЕК:

— Вот так мы вспоминаем, где находимся по шкале ценностей.

ТОММИ:

— Как будто бы мы могли забыть.

Джек бросает взгляд на палубу первого класса. У перил прогулочной палубы Б по направлению к

корме стоит Роуз в длинном желтом платье и белых перчатках.

Наезд на Джека, неспособного свести с нее глаз. Они находятся друг напротив друга, на расстоянии

около 60 футов. Палуба между ними похожа на расщелину: она – наверху, он – внизу. Она

пристально смотрит вниз, на воду.

Джек продолжает смотреть на Роуз. Она отшпиливает свою редкую шляпу и снимает ее, смотрит на

вычурную нелепую вещь, потом бросает ее за перила. Шляпа летит далеко вниз, падает на воду и

уносится прочь от корабля. Желтое пятнышко в безбрежном океане поглощает внимание Роуз. Она

наблюдает за ним как персонаж романтической новеллы - печально и одиноко.

Фабрицио хлопает Томми, и они оба замечают, как Джек пристально смотрит на Роуз. Фабрицио и

Томми ухмыляются друг другу.

Роуз неожиданно поворачивается и смотрит прямо на Джека. Он застигнут врасплох, но не

перестает смотреть. Она тоже смотрит, но потом отворачивается. Ее глаза устремляются сквозь

пространство палубы, через бездну между мирами.

Джек видит человека (Кэла), подошедшего к ней и взявшего ее за руку. Роуз резко отдергивает

руку. Они молча переглядываются. Роуз стремительно уходит, и человек уходит следом, исчезая по

направлению к палубе А. Джек пристально наблюдает за ней.

ТОММИ:

— Забудь об этом, парень. Ты скорее заставишь ангелов вылететь из твоей задницы, чем получишь

шанс стать ее следующим увлечением.

61. Интерьер. Столовая первого класса. Ночь.

Медленный наезд: Роуз сидит боком к разгоряченным разговором людям. Кэл и Рут смеются, на

другой стороне стола леди Дафф-Гордон весело продолжает рассказ. Мы не слышим, о чем они

говорят. Роуз уставилась в свою тарелку, едва различая несущественную болтовню вокруг.

СТАРАЯ РОУЗ:

(за кадром)

— Я видела всю мою жизнь так, как будто уже прожила ее... бесконечное выставление напоказ

званых вечеров и котильонов, яхт и игр в поло... всегда те же ограниченные люди, та же

бессмысленная болтовня. Я чувствовала себя так, как будто я была в огромной пропасти, и никто не

мог меня вытянуть, никто не мог позаботиться обо мне... или хотя бы заметить.

Угол ниже, у стола: рука Роуз держит крошечную вилку для крабового салата. Она все сильнее и

сильнее втыкает крабовую вилку в кожу своей руки, пока не появляется кровь.

62. Интерьер. Коридор. Палуба Б. Ночь.

Роуз прогуливается вдоль по коридору. Стюард идет навстречу, кланяясь ей, и она кивает с

равнодушной улыбкой. Она абсолютно невозмутима.

63. Интерьер. Спальня Роуз. Ночь.

Роуз входит в комнату. Останавливается посередине, разглядывая свое отражение в большом

зеркале туалетного столика. Она просто стоит там, а потом...

Дико, страдальчески разрыдавшись, она царапает ногтями свое горло, срывая жемчужное ожерелье,

и оно рассыпается по комнате. В неистовстве она мучает себя, свою одежду, свои волосы... потом

атакует комнату. Она швыряет все с комода, и это летит, с грохотом ударяясь о стену. Она бросает

ручное зеркало в туалетный столик, и оно разбивается.

64. Экстерьер. Прогулочная палуба А. Корма. Ночь.

Роуз бежит вдоль прогулочной палубы Б. Она растрепана, ее волосы развеваются. Она плачет, ее

щеки залиты слезами. Но также она охвачена гневом, яростью! Потрясенная эмоциями, Роуз не

понимает... ненависти, ненависти к себе. Она в отчаянии. Прогуливающаяся пара видит, как она

проносится мимо. Они шокированы эмоциональным проявлением на публике.

65. Экстерьер. Кормовая палуба. Ночь.

Джек откинулся на одну из скамеек, глядя на звезды, ярко сияющие над головой. Он курит сигарету

и поглощен мыслями художника.

Слыша что-то, он поворачивается. Роуз карабкается по лестнице с верхней палубы. Они одни на

корме, не считая интенданта Роу на узком мостике в двадцати футах от них. Роуз не видит Джека в

тени и пробегает прямо мимо него.

Следуя за Роуз, которая бежит через пустынный кормовой подзор. Ее дыхание сбивается во

временные всхлипывания, которые она подавляет. Роуз врезается в основание кормового

флагштока и задерживается там, запыхавшись. Она вглядывается в черную воду за бортом. Потом

начинает перелезать через перила. Чтобы это сделать, Роуз должна поднять длинное платье, потому

это получается очень неуклюже. Методично двигаясь, она поворачивается и упирается каблуками в

окрашенный в белый цвет планшир, прислонясь спиной к перилам и повернувшись лицом к мраку.

60-ю футами ниже нее массивные винты взбивают Атлантику в белую пену, и призрачный след от

них расходится к горизонту.

Под низким углом: мы видим Роуз, похожую на вырезанную на носу корабля фигурку, отличие лишь

в том, что она на корме. Под ней – гигантские буквы имени корабля: «ТИТАНИК».

Она наклоняется, ее руки вытягиваются назад... она завороженно смотрит вниз, в водоворот. Ее

платье и волосы поднимаются ветром, производимым движением корабля. Единственный звук над

бурлящей водой – шелест и хлопанье большого флага над ней.

ДЖЕК:

— Не делай этого.

Она поворачивает голову на звук его голоса. Потребовалась секунда на то, чтобы ее глаза

сфокусировались.

РОУЗ:

— Стой! Не подходи ближе!

В тусклом отблеске кормовых огней Джек видит следы от слез на ее щеках.

ДЖЕК:

— Возьми мою руку. Я затащу тебя назад.

РОУЗ:

— Нет! Стой, где стоишь. Я серьезно. Я сейчас прыгну.

ДЖЕК:

— Нет, не прыгнешь.

РОУЗ:

— Как это не прыгну? Не смей говорить мне, что я сделаю и чего не сделаю. Ты меня не знаешь.

ДЖЕК:

— Ты бы уже это сделала. Так что давай, возьми мою руку.

Роуз растеряна. Она не может отчетливо разглядеть его сквозь слезы, поэтому она вытирает их

одной рукой, почти теряя равновесие.

РОУЗ:

— Ты меня отвлекаешь. Уходи!

ДЖЕК:

— Не могу. Я теперь вовлечен. Если ты прыгнешь, мне придется прыгнуть за тобой.

РОУЗ:

— Это смешно. Ты умрешь.

Он снимает куртку.

ДЖЕК:

— Я хороший пловец.

Он начинает расшнуровывать свой левый ботинок.

РОУЗ:

— Одно только падение убьет тебя.

ДЖЕК:

— Это будет больно. Я не отрицаю. По правде говоря, меня больше беспокоит, что вода очень

холодная.

Она смотрит вниз. До нее начинает доходить реальность того, что она делает.

РОУЗ:

— Насколько холодная?

ДЖЕК:

(снимая свой левый ботинок)

— Ледяная. Возможно, пара градусов.

Он начинает расшнуровывать свой правый ботинок.

ДЖЕК:

— Ты когда-нибудь была в Висконсине?

РОУЗ:

(растерянно)

— Нет.

ДЖЕК:

— Так там самые холодные зимы, и я там вырос, рядом с Чипева Фолс. Однажды, когда я был

ребенком, мы с отцом были на подледной рыбалке на озере Виссота... подледная рыбалка – это

когда ты прорубаешь дыру в...

РОУЗ:

— Я знаю, что такое подледная рыбалка!

ДЖЕК:

— Извини. Просто... ты выглядишь как домашняя девочка. Короче, я провалился под лед и, говорю

тебе, вода такая холодная... как та, что там внизу... это как будто тысячи ножей впиваются в твое

тело. Ты не можешь дышать, не можешь думать... по крайней мере ни о чем, кроме боли.

(снимая другой ботинок)

Вот почему меня не радует перспектива прыгать за тобой. Но, как я сказал, у меня нет выбора. Я

думаю, у меня есть надежда на то, что ты повернешься, перелезешь через перила и избавишь меня

от этого.

РОУЗ:

— Ты ненормальный.

ДЖЕК:

— Так все говорят. Но при всем моем уважении, я не свисаю с кормы корабля.

Он незаметно делает один шаг ближе, как будто подкрадывается к испуганной лошади.

ДЖЕК:

— Давай. Ты не хочешь делать это. Дай мне свою руку.

Роуз долго разглядывает этого сумасшедшего. Она смотрит в его глаза, и они, кажется, как-то

неожиданно наполняют ее мир.

РОУЗ:

— Ладно.

Она отрывает одну руку от перил и протягивает ее ему. Он тянется, чтобы крепко схватить ее.

ДЖЕК:

— Меня зовут Джек Доусон.

РОУЗ:

(дрожащим голосом)

— Рада познакомиться с вами, мистер Доусон.

Роуз начинает поворачиваться. Теперь, поскольку она решила жить, высота ужасающа. Ее

охватывает головокружение, пока она меняет опору, поворачиваясь лицом к кораблю. В то время

как она начинает забираться на перила, ее платье запутывается, и одна нога соскальзывает с края

палубы.

Она срывается, издавая пронзительный крик. Джек, хватая ее руку, резко придвигается к перилам.

Роуз с трудом пытается схватиться свободной рукой за нижнюю часть перил.

Интендант Роу, поднимаясь на соединительный мостик, слышит крик и бросается к лестнице.

РОУЗ:

— Помогите! На помощь!!

ДЖЕК:

— Я держу тебя. Я не отпущу.

Джек сжимает ее руку со всей силы, закрепляя свое положение на перилах с помощью другой руки.

Роуз пытается найти какую-нибудь точку опоры на скользком корпусе. Джек сам старается

перетащить ее через перила. Она не может найти опору для ног в своем платье и вечерних туфлях,

соскальзывает вниз и снова кричит.

Джек, неуклюже хватая Роуз всем, чем может схватить, пока она держится, тянет ее через перила.

Они падают вместе на палубу в запутанную кучу и катятся так, пока Джек не оказывается слегка на

ней.

Роу как огненный буравчик сбегает вниз по лестнице с соединительного мостика и перебегает

кормовой подзор.

РОУ:

— Что тут происходит?!

Роу подбегает и стаскивает Джека с Роуз, обнаруживая ее на палубе растрепанной и

всхлипывающей. Ее платье порвано, подол поднят до колен, обнажая один порванный чулок.

Интендант смотрит на Джека, неопрятного мужчину третьего класса, снявшего свой пиджак, и на

леди первого класса, безусловно в душевном смятении, и начинает делать выводы. Два моряка,

пыхтя, бегут через палубу, чтобы присоединиться к ним.

РОУ:

(Джеку)

— Стой там, не подходи! Не двигайся ни на шаг!

(моряку)

Сходи за управляющим.

66. Экстерьер. Кормовая палуба. Ночь.

Несколько минут спустя Джека удерживает дородный управляющий, из всех на борту наиболее

похожий на полицейского. Он одел на Джека наручники. Злой Кэл стоит прямо напротив Джека. Он

только что примчался сюда с Лавджоем и еще одним человеком, все они без пальто, в черных

галстуках и вечерних костюмах. Еще один человек – это полковник Арчибальд Грейси, усатый

хвастун, который все еще держит в руке стакан с бренди. Он предлагает его плачущей и

съежившейся на скамье неподалеку Роуз, но она отмахивается. А Кэла больше заинтересовал Джек.

Он хватает его за шиворот.

КЭЛ:

— С чего ты взял, что ты можешь прикасаться своими грязными лапами к моей невесте?! Смотри на

меня, подлец! Ты понимаешь, что ты сделал?!

РОУЗ:

— Кэл, перестань! Это был несчастный случай.

КЭЛ:

— Несчастный случай?!

РОУЗ:

— Это было... действительно глупо. Я наклонилась и поскользнулась.

Роуз смотрит на Джека, получая ответ взглядом.

РОУЗ:

— Я наклонилась, чтобы увидеть... э-э... винты. И поскользнулась, и упала бы за борт... а мистер

Доусон спас меня и сам чуть не упал.

КЭЛ:

— Ты хотела увидеть винты?

ГРЕЙСИ:

(покачивая головой)

— Женщины и техника несовместимы.

УПРАВЛЯЮЩИЙ:

(Джеку)

— Так все было?

Роуз просит его глазами не говорить, что же произошло на самом деле.

ДЖЕК:

— Э-эмм... Да, все было примерно так.

Он смотрит на Роуз на миг дольше. Теперь у них есть общий секрет.

ПОЛКОВНИК ГРЕЙСИ:

— Ну, в таком случае, парень герой. Прекрасно, сынок, правильно сделал!

(Кэлу)

Итак, все в порядке, и мы можем вернуться к бренди, да?

С Джека сняты наручники. Кэл помогает Роуз подняться на ноги и уводит ее.

КЭЛ:

(растирая ей руки)

— Давай зайдем. Ты замерзла.

Он отходит, ничего не сказав Джеку.

ГРЕЙСИ:

(тихо)

— А... может что-нибудь для парня?

КЭЛ:

— Ах, да. Мистер Лавджой. Двадцатки, пожалуй, хватит.

РОУЗ:

— Значит, так ты оцениваешь спасение женщины, которую любишь?

КЭЛ:

— Роуз недовольна. Хм... что же делать?

Кэл поворачивается назад к Джеку. Он снисходительно оценивает его... негодяй из третьего класса,

грубый и немытый.

КЭЛ:

— Я знаю.

(Джеку)

Может быть, вы могли бы присоединиться к нам завтра за обедом, чтобы развлечь нашу компанию

вашей героической историей?

ДЖЕК:

(глядя прямо на Роуз)

— Конечно. Рассчитывайте на меня.

КЭЛ:

— Хорошо. Значит, договорились.

Кэл поворачивается, чтобы идти, покровительственно обнимая Роуз. Он опирается на Грейси, и они

уходят.

КЭЛ:

(уходя)

— Это будет забавно.

ДЖЕК:

(когда проходит Лавджой)

— Можно стрельнуть сигаретку?

Лавджой спокойно достает из пиджака серебряный портсигар и открывает его. Джек берет сигарету,

потом еще одну, про запас, и засовывает ее за ухо. Лавджой зажигает Джеку сигарету.

ЛАВДЖОЙ:

— Завяжи шнурки.

(Джек смотрит на свои ботинки)

Интересно, молодая леди поскользнулась так неожиданно, и все же у тебя было время снять пиджак

и ботинки. Хммм?

Выражение лица Лавджоя вкрадчивое, но глаза холодны. Он отворачивается, чтобы присоединиться

к своей группе.

67. Интерьер. Спальня Роуз. Ночь.

Пока Роуз раздевается для сна, она видит Кэла, стоящего в дверном проеме и отражающегося в

треснутом зеркале на туалетном столике. Он подходит к ней.

КЭЛ:

(неожиданно нежно)

— Я знаю, ты подавлена, и я не пытаюсь узнать, почему.

Он вытаскивает из-за спины большой черный бархатный ювелирный футляр и передает его ей. Она

в оцепенении принимает его.

КЭЛ:

— Я собирался сохранить это до дня помолвки на следующей неделе. Но я подумал, что это лучше

сделать сегодня, возможно, как напоминание о моих чувствах к тебе...

Роуз медленно открывает коробку. Внутри ожерелье... «Сердце океана» во всем своем великолепии.

Оно огромно... зловещий синий камень, сверкающий бесчисленными лезвиеподобными внутренними

отражениями.

РОУЗ:

— Боже... Кэл... Это...

КЭЛ:

— Бриллиант? Да. 56 карат.

Кэл берет ожерелье и одевает ей на шею. Потом он поворачивает Роуз к зеркалу, разглядывая ее

отражение.

КЭЛ:

— Когда-то его носил Людовик Шестнадцатый. Они называли его «Le Coeur de la Mer»...

РОУЗ:

— «Сердце океана». Кэл, это... это потрясающе.

Он пристально смотрит на отражение их обоих в зеркале.

КЭЛ:

— Это для королевской семьи. Мы и есть королевская семья.

Его пальцы ласкают ее шею и горло. Он кажется себе обезоруженным элегантностью и красотой

Роуз. Его чувства впервые обнажены.

КЭЛ:

— Нет ничего, что бы я не мог дать тебе. Нет ничего, в чем бы я отказал тебе, если ты не откажешь

мне. Открой мне свое сердце, Роуз.

Камера начинает надвигаться на Роуз. Ближе и ближе, до следующего:

СТАРАЯ РОУЗ:

(за кадром)

— Конечно, его подарок был предназначен лишь для отражения светила, для освещения величия

Кэледона Хокли. Это был холодный камень... сердце льда.

Наконец, когда глаза Роуз заполняют экран, мы медленно проникаем в ее глаза, как будто...

переносимся через 84 года жизни...

68. Интерьер. «Келдыш». Операторная.

Без разрыва: морщинистая, заветреная кожа появляется вокруг ее глаз. Но глаза все те же.

СТАРАЯ РОУЗ:

— Несмотря на все эти годы я все еще чувствую этот собачий ошейник вокруг моей шеи.

Камера отступает, чтобы показать все ее лицо.

РОУЗ:

— Я до сих пор чувствую его тяжесть. Если бы вы могли еще и почувствовать это, а не просто

видеть...

ЛАВИТ:

— Ну, в этом, собственно, главная задача, моя дорогая.

БОДИН:

— Так дайте мне узнать правду. Вы собирались убить себя, спрыгнув с «Титаника»?

(он гогочет)

Прекрасно!

ЛАВИТ:

(предостерегающе)

— Льюис...

Но Роуз и Бодин смеются.

БОДИН:

(еще смеясь)

— Все, что вы должны были сделать – это подождать два дня!

Лавит, не поддаваясь обаянию Роуз, смотрит на часы. Прошло уже много времени. Процесс

затянулся.

ЛАВИТ:

— Роуз, расскажите нам о бриллианте. Что Хокли сделал с ним потом?

РОУЗ:

— Боюсь, я разочарую вас, мистер Лавит.

Лизи подхватывает реплику и пытается увезти ее.

ЛАВИТ:

— Подождите! Вы можете дать нам зацепку? Например, кто имел доступ к сейфу?

ЛИЗИ:

— Достаточно.

Лизи увозит ее. Старческая рука Роуз мелькает в дверном проеме с хилым жестом прощания.

69. Экстерьер. Площадка баркаса. Палуба «Келдыша». День.

Большой гидравлический кливер вытягивает одну из субмарин «Мир» из воды. Лавит по пути

разговаривает с партнером Бобби Бьюэлом. Их голоса и фигуры сливаются с палубными

подъемными кранами, командой, парнями по техническому обслуживанию.

БЬЮЭЛ:

— Партнеры обмочились.

ЛАВИТ:

— Бобби, дай мне время. Мне нужно время.

БЬЮЭЛ:

— Мы тратим 30 тысяч в день, прошло уже 6 дней. Я передаю тебе то, что говорят мне они. Палец

уже лежит на курке. Скоро выстрел.

ЛАВИТ:

— Ну так скажи пальцу, что мне нужно еще 2 дня! Бобби, Бобби, Бобби... мы близко! Я чую его. Я

чую камень. Она носила бриллиант... сейчас мы только начали понимать, где он потерян. Я только

поработаю с ней еще немного. Ладно?

Лавит оборачивается и смотрит на Лизи, стоящую позади него. Она слышала последнюю часть его

диалога с Бьюэлом. Лавит подходит к ней и торопится увести ее от Бьюэла по направлению к

пустынному месту палубы.

ЛАВИТ:

— Эй, Лизи! Секундочку, мне нужно поговорить с вами.

ЛИЗИ:

— Разве вы имели ввиду работу со мной?

ЛАВИТ:

— Послушайте, я потерял время. Мне нужна ваша помощь.

ЛИЗИ:

— Я не собираюсь помогать вам в запугивании моей столетней бабушки. Я пришла сюда, чтобы

сказать вам: осадите вашу прыть!

ЛАВИТ:

(с явным отчаяньем)

— Лизи... вы способны что-то понять. Я уверен, что найду «Сердце океана». Я вкладываю все свои

деньги в это дело. Моя жена даже не может развестись со мной из-за этой охоты. Мне нужно знать,

что скрыто в памяти вашей бабушки.

(он протягивает руку)

Вы видите это? Вот здесь?

Она смотрит на его руку, взяв ее. Она пуста. Чашеобразная, как будто нереальной формы.

ЛИЗИ:

— Что?

ЛАВИТ:

— Такой стала моя рука, когда я взялся за это. Вы понимаете?

ЛИЗИ:

— Послушайте, Брок, она собирается все сделать своевременно, в свое время. Не забывайте, это

она связалась с вами. Она приехала сюда по своим собственным причинам, и только бог знает,

каким именно.

ЛАВИТ:

— Может быть, она хочет примириться с прошлым.

ЛИЗИ:

— Каким прошлым? Она никогда, ни разу ни слова не рассказывала о «Титанике» до

позавчерашнего дня.

ЛАВИТ:

— В таком случае мы оба повстречались с вашей бабушкой впервые.

ЛИЗИ:

(упрямо смотрит на него)

— Вы думаете, она действительно была там?

ЛАВИТ:

— О да. Я верю ей. Она была там.

70. Интерьер. "Келдыш". Операторная.

Бодин включает диктофон. Роуз вглядывается в экран, впитывая реальность затонувшего судна:

«Ищейка» движется вдоль обшивки правого борта по направлению к корме. Справа проходят

прямоугольные окна передней палубы А.

РОУЗ:

— Следующий день, суббота. Я вспоминаю ощущение солнечного света.

Наплыв:

71. Экстерьер. «Титаник», палуба Б. День.

Один кадр высвечивается из другого: из ржавых обломков переход к новому блестящему

«Титанику» 1912 года, движение к концу закрытой прогулочной палубы. Роуз выходит на

солнечный свет прямо перед нами. Она великолепно одета и прогуливается с целеустремленностью.

СТАРАЯ РОУЗ:

(за кадром)

— Как будто я не чувствовала солнца много лет.

Суббота, 13 апреля 1912 года. Роуз открывает железные ворота, чтобы спуститься вниз в третий

класс. Стоящий на палубе мужчина из третьего класса пристально смотрит на нее.

72. Интерьер. Главный зал третьего класса.

Общественный центр жизни третьего класса несравним с роскошью первого класса, - это шумное,

галдящее место. Тут матери с детьми: дети бегают между скамьями, вопя на нескольких языках, их

ругают на еще более разнообразных наречиях. Пожилые женщины разговаривают, мужчины играют

в шахматы, девушки вышивают и читают дешевые романы. Есть даже пианино, и Томми Райан

наигрывает что-то на нем.

Трое мальчиков, визжа и вопя, ползают вокруг и ищут под скамьями крысу, стараясь поймать ее с

помощью ботинка и учиняя повсеместный хаос. Джек играет с 5-летней Корой Картмелл, рисуя

вместе с ней забавные рожицы в ее блокноте.

Фабрицио пытается завязать разговор с привлекательной норвежской девушкой, Хельгой Даал,

сидящей со своей семьей за столом в центре зала.

ФАБРИЦИО:

— По-итальянски нет? А если немного по-английски?

ХЕЛЬГА:

— Нет, нет. Только норвежский.

Глаза Хельги что-то заметили. Фабрицио смотрит туда же... и Джек с любопытством следует их

примеру...

По направлению к ним идет Роуз. Активность в зале затихает... воцаряется молчание. Роуз вдруг

чувствует застенчивость, пока пассажиры третьего класса открыто рассматривают эту принцессу,

кто-то с возмущением, кто-то с благоговением. Она узнает Джека и немного улыбается, направляясь

прямо к нему. Он встает навстречу ей, тоже улыбаясь.

РОУЗ:

— Здравствуйте, Джек.

Фабрицио и Томми ошарашены. Как будто нашли вторую туфельку Золушки.

ДЖЕК:

— Здравствуйте еще раз.

РОУЗ:

— Могу я поговорить с вами лично?

ДЖЕК:

— О, да. Конечно. Прошу вас.

Он пропускает ее вперед и следует за ней. Джек пожимает плечами, поднимает бровь, пока выходит

с ней, покидая оглушительную тишину.

73. Экстерьер. Шлюпочная палуба. День.

Джек и Роуз прогуливаются из стороны в сторону. Они проходят людей, которые читают или

разговаривают, сидя на корабельных креслах; кто-то из них любопытно бросает взгляд на

неподходящую пару. Джек вызывает нарекания своей грубой одеждой. Они оба чувствуют

неловкость, причины которой у каждого свои.

ДЖЕК:

— Так как там ваше имя?

РОУЗ:

— Роуз. Роуз Дьюит-Букейтер.

ДЖЕК:

— Вот это имя. Я должен записать его, чтоб запомнить.

Неловкая пауза.

РОУЗ:

— Мистер Доусон, я...

ДЖЕК:

— Джек.

РОУЗ:

— Джек... Я веду себя глупо. Все утро я набиралась мужества, чтобы встретиться с вами.

ДЖЕК:

— Ну вот вы и здесь.

РОУЗ:

— Да, я здесь. Я... Я хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали. Не только за... за то, что вы

спасли меня. Но и за вашу проницательность.

ДЖЕК:

— Всегда рад, Роуз.

РОУЗ:

— Постойте, я знаю, что вы подумали! Несчастная богатая маленькая девочка. Что она знает о

страдании?

ДЖЕК:

— Это не то, о чем я подумал. Я подумал о том... что же могло случиться, что могло ранить эту

девочку настолько сильно, чтобы она не нашла другого выхода.

РОУЗ:

— Я не... это не было просто из-за чего-то одного. Это было из-за всего. Из-за них, из-за их мира. И

я была поймана в него, как насекомое в смолу.

(в порыве)

Я просто должна была уйти... просто бежала, бежала, бежала... а потом я очутилась у тех перил, и

корабль закончился... даже «Титаник» оказался недостаточно большим. Недостаточным, чтобы

убежать от них. И прежде, чем я действительно подумала об этом, я оказалась над перилами. Я

была вне себя. Я им покажу. Они еще попросят прощения!

ДЖЕК:

— Как бы не так! Они бы огорчились. Конечно, ты же умерла!

РОУЗ:

(опуская голову)

— О боже, какая я глупая!

ДЖЕК:

— Тот пингвин прошлой ночью – он один из них?

РОУЗ:

— Пингвин? А, Кэл! Он – это и есть они.

ДЖЕК:

— Он твой парень?

РОУЗ:

— Боюсь, что хуже.

Она показывает ему свое обручальное кольцо. Внушительный бриллиант.

ДЖЕК:

— Ого! Вы только посмотрите! Вы должны были пойти прямо на дно.

Они оба смеются. Проходящий стюард сердито смотрит на Джека, который точно не является

пассажиром первого класса, но Роуз своим сияньем просто заставляет его уйти.

ДЖЕК:

— Значит, вы чувствуете себя так, как будто вы застряли в поезде, с которого не можете сойти,

потому что вы обручены с вашим приятелем.

РОУЗ:

— Да, именно!

ДЖЕК:

— Так не выходите за него.

РОУЗ:

— Если бы это было так просто.

ДЖЕК:

— Это просто.

РОУЗ:

— О, Джек... пожалуйста, не делайте выводов, пока вы не знаете мой мир.

ДЖЕК:

— Ну, я надеюсь, что узнаю сегодня.

Ища хоть какую-нибудь новую тему для разговора, она замечает его папку для эскизов.

РОУЗ:

— А это что?

ДЖЕК:

— Всего лишь несколько эскизов.

РОУЗ:

— Можно?

Вопрос оказывается риторическим, потому что она уже взяла папку. Она садится на палубное

кресло и открывает эскизы. Кадр на эскизы Джека... каждый из них содержит частицу человечного:

руки пожилой женщины, спящий мужчина, отец и дочь у перил. Лица одухотворенные и живые. Его

папка – коллекция человеческих состояний.

РОУЗ:

— Джек, они очень хороши! Правда.

ДЖЕК:

— Ну, в Париже так не думают.

Несколько разрозненных эскизов падают и уносятся ветром. Джек бежит за ними... и ловит два, но

остальные улетают за перила.

РОУЗ:

— О, нет! Мне так жаль. Искренне жаль!

ДЖЕК:

— Ну ладно, в Париже так не думают.

Он вскидывает запястье, как будто рисуя рукой в воздухе.

ДЖЕК:

— Я думаю, они их «изрыгают». Кроме того, они никогда не прибегают к ругательствам.

Для эффекта он выбрасывает еще два случайно подвернувшихся рисунка. Они уплывают.

РОУЗ:

(смеясь)

— Вы ненормальный!

Она возвращается к папке и переворачивает страницу.

РОУЗ:

— Так, так...

Она натыкается на ряд обнаженных фигур. Роуз пригвождена к позирующей красавице, которая

изображена на рисунке. Ее обнаженное тело как будто живое, реальное, с выразительными руками

и глазами. Они имеют больше чего-то портретного, нежели эскизного... почти откровенно интимные.

Роуз краснеет, закрывая папку, пока мимо проходят несколько прогуливающихся.

РОУЗ:

(стараясь казаться очень взрослой)

— А эти были нарисованы с натуры?

ДЖЕК:

— Это одна из достопримечательностей Парижа. Множество девушек готовы обнажить свое тело.

Она особо изучает один из рисунков - девушку, позирующую наполовину в солнечном свете,

наполовину в тени. Ее руки лежат на подбородке, одна согнута, другая похожа на склонившийся в

изящном изгибе цветок. Рисунок похож на то, как Альфред Стейглиц изобразил Джорджию О’Киф.

РОУЗ:

— Тебе нравилась эта женщина. Ты нарисовал ее несколько раз.

ДЖЕК:

— У нее были красивые руки.

РОУЗ:

(улыбаясь)

— Думаю, у тебя с ней наверно был роман...

ДЖЕК:

(смеясь)

— Нет, нет! Только с ее руками.

РОУЗ:

(отрываясь от рисунков)

— У тебя талант, Джек. Талант. ты видишь людей.

ДЖЕК:

— Я вижу тебя.

Вот оно. Вновь этот пронзительный взгляд.

РОУЗ:

— И...?

ДЖЕК:

— Ты бы не прыгнула.

74. Интерьер. Приемная. Палуба Д. День.

Рут пьет чай с Ноэл Люси Мартой Дайер-Эдвардс, графиней Ротс, 35-летней англичанкой голубой

крови с аристократическими манерами. Рут видит кого-то, пересекающего залу, и понижает голос.

РУТ:

— О нет, эта вульгарная особа Браун идет сюда. Встанем же скорее, пока она не присоединилась к

нам.

Подходит Молли Браун, бодро приветствуя их, пока они встают.

МОЛЛИ:

— Привет, девочки, я надеялась застать вас за чаем.

РУТ:

— Нам ужасно жаль, но ты опоздала. Графиня и я только что решили выйти на палубу подышать

свежим воздухом.

МОЛЛИ:

— Отлично! Пойдемте. Я как раз хотела найти собеседниц.

Рут стискивает зубы, пока они втроем шествуют по парадной лестнице к выходу. Перейти с ними:

они пересекают зал. Передача кадра: Брюс Исмей и капитан Смит за другим столом.

ИСМЕЙ:

— Так вы еще не задействовали последние четыре бойлерных?

СМИТ:

— Нет, но мы ждем удобного случая.

ИСМЕЙ:

(нетерпеливо)

— Капитан, пресса знает размер «Титаника», так дайте им изумиться и его скорости. Мы должны

дать им напечатать что-нибудь новое. И первое плавание «Титаника» должно попасть на первые

страницы!

СМИТ:

— Я предпочитаю не перегружать машину до тех пор, пока она как следует не обкатается.

ИСМЕЙ:

— Конечно, я оставляю это на ваше усмотрение. Решайте, что лучше, но подумайте, что за славный

конец будет у вашего плавания, если мы прибудем в Нью-Йорк во вторник вечером, что окажется

для всех приятным сюрпризом.

(Исмей хлопает рукой по столу)

Уйди на заслуженный отдых громко, а, И-Джей?

Пауза. Потом Смит чопорно кивает.

75. Экстерьер. Прогулочная палуба А. День.

Роуз и Джек прогуливаются по корме, шествуя мимо людей, развалившихся на палубных креслах в

косом свете предвечернего солнца.

РОУЗ:

(по-девичьи и взволнованно)

— Знаешь, моей мечтой всегда было просто бросить все это и стать актрисой... жить на чердаке,

бедном, но свободном!

ДЖЕК:

(смеясь)

— Ты не смогла бы выдержать и двух дней. Без горячей воды и даже какой бы то ни было икры.

РОУЗ:

(вспыхнув)

— Слушай, парень... Я ненавижу икру! И я устала от людей, злорадно разрушающих мои мечты и

планы.

ДЖЕК:

— Мне жаль. Правда... Извини.

РОУЗ:

— Ну ладно, все в порядке. Дело во мне, Джек. Я чувствую это. Я не знаю, что это, хочу ли я быть

актрисой, или... я не знаю... танцовщицей. Как Асейдора Дункан... дикая языческая натура...

Она ловко подскакивает, искусно останавливается и кружится как дервиш. Потом она замечает что-

то впереди, и ее лицо оживляется.

РОУЗ:

— ...или киноактрисой!

Она хватает его руку и бежит, ведя его вдоль палубы навстречу... Даниэлю и Мери Марвин. Даниэль

включает большую деревянную кинокамеру, пока Мери чопорно располагается у перил.

МАРВИН

Ты печальна. Печальна, печальна, печальна. Ты оставила своего возлюбленного на берегу. Ты

никогда не увидишь его снова.

Вдруг внезапно появляется вдохновленная Роуз и принимает театральную позу у перил вслед за

Мери. Мери бурно хохочет. Роуз затягивает Джека в кадр и устанавливает его в позу. Марвин

усмехается и начинает кричать и жестикулировать. Мы видим это фрагментарно, с музыкой и без

диалога.

Серия фрагментов:

Роуз трагически позирует у перил, положив руку на лоб.

Джек сидит в палубном кресле, притворяясь турецким пашой, и две девушки пантомимически

потешаются над ним как над рабом.

Джек на коленях, жалостно протянув руки, хватает Роуз, пока она, стоя, отворачивает голову со

скукой и пренебрежением.

Роуз управляет камерой, пока Даниэль и Джек изображают состязания ковбоев. Джек побеждает и

хитро смотрит исподлобья, закручивая воображаемые усы, как Снайдли Виплаш.

76. Экстерьер. Прогулочная палуба А. День. Закат.

Освещенные оранжевым светом, Джек и Роуз перегибаются через перила кормовой части палубы А,

стоя плечом к плечу. На корабле зажигают свет.

Это волшебный момент... совершенный.

РОУЗ:

— И что потом, мистер Бродячий Джек?

ДЖЕК:

— Ну, потом, в надежде найти побольше хорошей работы, я поехал в Лос-Анджелес к причалу в

Санта-Монике. Это возвышенность, там даже есть американские горки. Я рисовал там портреты по

10 центов за каждый.

РОУЗ:

— Целых 10 центов?!

ДЖЕК:

(не поняв)

— Да, это были большие деньги... Иногда я мог зарабатывать по доллару в день. Но только в летнее

время. Когда стало холодно, я решил поехать в Париж и посмотреть, что делают настоящие

художники.

РОУЗ:

(глядя на сумеречное небо)

— Почему я не могу быть такой, как ты, Джек? Просто отправляться навстречу горизонту всегда,

когда захочется.

(поворачиваясь к нему)

Скажи, что мы поедем туда... на тот причал... если мы когда-нибудь будем говорить об этом.

ДЖЕК:

— Хорошо, мы поедем. Мы будем пить дешевое пиво и кататься на американских горках, пока не

стошнит, а потом кататься на лошадях вдоль побережья... встречать прибой... а ты будешь ездить,

как ковбой, без этого дурацкого дамского седла.

РОУЗ:

— Ты имеешь ввиду ногу с другой стороны? Позор! Ты покажешь мне?

ДЖЕК:

— Конечно. Если ты захочешь.

РОУЗ:

(улыбаясь ему)

— Думаю, что захочу.

(она смотрит на линию горизонта)

И научи меня плеваться. Как мужчина. Почему только мужчины могут плеваться? Это

несправедливо.

ДЖЕК:

— Тебя разве не научили в высшей школе? Ну так это легко. Смотри внимательно.

Он плюет. Слюна описывает дугу над водой.

ДЖЕК:

— Твоя очередь.

Роуз поджимает губы и плюет. Появляется небольшая частица вспенившейся слюны, которая,

предже чем упасть в воду, по большей части стекает по ее подбородку.

ДЖЕК:

— Нет, это было жалко. Смотри, вот так... харкни... хрррррр!... Потом перекати это на свой язык,

поближе, вот так, потом вдохни поглубже и плюй!! Видишь, как далеко?

Она следует инструкциям. Харкает и т.д. Он показывает ей несколько раз, выполняя все сам. У нее

получается. Он следует ее примеру. Две слюнных кометы вылетают над водой.

ДЖЕК:

— Вот это здорово!

Роуз поворачивается к нему, ее лицо сияет. Неожиданно она бледнеет. Он замечает ее волнение и

поворачивается.

Рут, графиня Ротс и Молли Браун наблюдают их состязание по плевкам. Роуз сразу же становится

сдержанной.

РОУЗ:

— Мама, я должна представить тебе Джека Доусона.

РУТ:

— Очаровательно.

У Джека осталась стекающая слюна на подбородке. Он не знает об этом, а Молли Браун замечает.

Пока Роуз продолжает официальную церемонию знакомства, мы слышим...

СТАРАЯ РОУЗ:

(за кадром)

— Другие были добры и любознательны к человеку, который спас мне жизнь. Но моя мать смотрела

на него, как на насекомое. Опасное насекомое, которое должно быть немедленно раздавлено.

МОЛЛИ:

— Итак, Джек, говорят, вы луч солнца в темном царстве.

Все подпрыгивают, когда прямо за ними раздается сигнал к обеду.

МОЛЛИ:

— Проклятье, и почему они всегда объявляют обед как кавалерийскую атаку?

РОУЗ:

— Не пора ли нам переодеться, мама?

(через плечо)

Увидимся за обедом, Джек.

РУТ:

(пока они отходят)

— Роуз, посмотри на себя... прямо под солнцем, без шляпы. В самом деле!

Графиня выходит с Рут и Роуз, оставляя Джека и Молли одних на палубе.

МОЛЛИ:

— Сынок, у тебя есть хоть малейшее представление о том, что ты делаешь?

ДЖЕК:

— Не совсем.

МОЛЛИ:

— Да ты же идешь в змеиное логово! Я надеюсь, ты готов к этому. И что ты собираешься надеть?

Джек смотрит на свою одежду. Потом перемещает взгляд на нее. Он не подумал об этом.

МОЛЛИ:

— У меня есть идея.

77. Интерьер. Каюта Молли Браун.

Повсюду раскиданы мужские костюмы и жакеты, а также официальная одежда. Молли в восторге.

Джек одет полностью за исключением жакета, и Молли завязывает ему галстук.

МОЛЛИ:

— Не беспокойся об этом. Мой муж до сих пор не может надеть ни одну из этих чертовых вещей вот

уже около 20 лет. Зато ты можешь.

Она берет жакет с кровати и подает ему. Джек идет в ванную комнату, чтобы одеться. Молли

начинает убирать с кровати хлам.

МОЛЛИ:

— Я покупаю все сразу трех размеров, потому что никогда не знаю, насколько он поправится, пока

я в отъезде.

Она поворачивается и смотрит на него, хотя мы его не видим.

МОЛЛИ:

— Так, так, так... Ты сияешь, как новая монетка.

78. Экстерьер. Шлюпочная палуба. Вход в первый класс. Сумерки.

Багровое небо светится оранжевым на западе. Слышны отдаленные звуки классической музыки. Мы

следуем за Джеком вдоль палубы. По стандартам эпохи Эдуарда он выглядит нагловатым,

выпендриваясь в чужом парадном обмундировании с перламутровыми запонками. Ему кланяется

стюард и умело открывает входную дверь в первый класс.

СТЮАРД:

— Добрый вечер, сэр.

Джек играет роль без помех. Кивает с большой степенью пренебрежения.

79. Интерьер. Верхняя лестничная площадка. Парадная лестница и

палуба А.

Джек входит, и у него захватывает дух от пышности, развернувшейся перед ним. Над головой –

огромный стеклянный купол с хрустальной люстрой посередине. Парадная лестница первого класса

представляет собой спускающиеся вниз шесть ярусов, шедевр богатейшей морской архитектуры

того времени.

А люди: женщина в платье длиной до пола, со сложной прической и изобилующая

драгоценностями... Джентльмен в вечернем костюме, в тихом разговоре заложивший одну руку за

спину.

Джек спускается на палубу А. Несколько мужчин кивают ему с формальным приветствием. Он

кивает в ответ, сохраняя невозмутимость. Он чувствует себя шпионом.

Кэл спускается по лестнице рука об руку с Рут, покрытой драгоценностями. Они оба проходят мимо

Джека, но никто из них не узнает его. Кэл кивает ему, как одному из джентльменов. Но Джек едва

ли успевает сбиться с толку. Потому что сразу же за Кэлом и Рут на лестнице появляется Роуз -

прекрасное виденье в красном и черном, в платье с большим вырезом, обнажающим ее шею и

плечи; ее руки до локтей скрыты под длинными белыми перчатками. Джек загипнотизирован ее

красотой.

Наезд: Роуз приближается к Джеку. Он изображает позу джентльмена, держа руку за спиной. Она

протягивает ему руку, и он подхватывает ее, целуя в запястье. Роуз краснеет, заметно сияя. Она не

может свести с него глаз.

ДЖЕК:

— Я видел это однажды в театре и всегда хотел сделать это.

РОУЗ:

— Кэл, ты, конечно, помнишь мистера Доусона.

КЭЛ:

(пойманный врасплох)

— Доусон! Я не узнал тебя.

(изучает его)

Удивительно! Ты мог бы сойти за джентльмена.

80. Интерьер. Гостиная палубы Д.

Обрезать: гостиная палубы Д. Компания спускается к обеду. Они сталкиваются с Молли Браун,

которая со своей широкоплечей и грудастой фигурой прекрасно выглядит в бисерном платье. Молли

улыбается, когда замечает Джека. Пока они входят в обеденный салон, она следует за ним, тихо

произнося:

МОЛЛИ:

— Ну, так есть что-то в этом, Джек?

ДЖЕК:

— Да, вы просто одеваетесь как на похороны и задираете нос.

МОЛЛИ:

— Помни, есть только одна вещь, которую они уважают, это деньги; просто поступай так, как будто

они у тебя есть, и ты будешь принят.

Пока они входят в движущуюся толчею, Роуз склоняется к нему, указывая на некоторые

достопримечательности.

РОУЗ:

— Это графиня Ротс. А вот Джон Джекоб Астор... самый богатый человек на корабле. Здесь его

маленькая женушка Маделейн, в моем возрасте и уже в положении. Смотри, как она пытается

скрыть это. Почти скандал.