Титмар Мерзебургский. ХРОНИКА

КНИГА ПЕРВАЯ

1. (1.) Намерение всех, кто славен каким-либо делом, — быть полезными и в настоящем, и в будущем, расширить славу о своих достижениях, насколько это позволяют возможности, ловкость и самоуверенность, и передать её памяти потомства. Поэтому я, Титмар, не только чести, но даже имени епископа недостойный, стремясь открыть миру историю города Мерзебурга, некогда далеко и широко известную, ныне же покрытую мраком забвения, боюсь своим неумением создать лишь дым из сияния и, как ничтожный ремесленник, упустить суть несчастного своего произведения¹. Всё же, вооружившись доброй волей и, как говорит святой Григорий², вдохновляемый на это Христом, я приступаю и неисповедимому его милосердию вверяю в смиренной молитве как это [своё] сочинение, так и весь город в целом.

2. (2.) Узнай же, любезный читатель, что первое основание его³, постройка, а также обработка земли здесь берут начало от народа Ромула, который некогда последовал сюда за зятем Помпея⁴, сильным во всех отношениях и обладающим как телесными, так и духовными силами Юлием Цезарем⁵. А поскольку в то время город постоянно находился в состоянии войны, как правило, всегда одерживая победы, то, по древнему обычаю, был назван именем Марса. Позже, однако, он получил имя Меза, то ли из-за того, что находился в центре страны⁶, то ли по имени какой-то девушки. Точных сведений о том, кем были его первые правители, каковы были их достоинства, до Рождества Христова и после него, я не смог обнаружить ни в воспоминаниях стариков, ни в письменных источниках, а потому, чтобы не быть обвинённым во лжи, совершенно опущу их.

3. Начнём поэтому с Генриха⁷, который объединил принадлежащие тогда многим правителям части этого города и завоевал, благодаря своей доблести и трудолюбию, гораздо большее, чем это, количество земель. Имея своими родителями благороднейшего Оттона⁸ и Хатуи⁹, ребёнком он подрастал, как скрытое [от взоров] дерево¹⁰, а когда повзрослел, то явил миру прекраснейшие таланты, распустившись как цветок в весеннюю пору. В этом возрасте он был отправлен своим отцом в землю, которую мы, тевтонцы, называем далеминцы¹¹ — славяне же зовут её Гломачи — с большим войском, разорил и сжёг её большую часть и победителем вернулся назад. О том, почему эта земля носит такое название, я сейчас объясню.

(3.) Ломмач¹² — это источник, расположенный не далее чем в 2 милях от Эльбы, который, образуя собой стоячее озеро, часто творит удивительные вещи, как то утверждают местные жители и как доказано многими очевидцами. Когда местным жителям благоприятствует славный мир, он не отказывает этой земле в плодородии, наполняя её пшеницей, овсом и желудями, а также делает радостными души людей, постоянно стекающихся к нему из соседних областей. Когда же настаёт суровое время войны, он кровью и пеплом даёт верный знак будущего её исхода. Всякий житель боится и почитает его больше, чем церковь, хотя надежда, [возлагаемая на него], весьма обманчива. И вся та область, протянувшаяся от Эльбы вплоть до реки Хемниц¹³, берёт своё название от этого источника.

4. Недалеко от этой реки, в округе, именуемом Шкойдиц¹⁴, претерпел мученическую кончину Арн¹⁵, епископ святой Вюрцбургской церкви. Возвращаясь из похода в Чехию, он укрепил свою палатку на каком-то холме у дороги в северной части округа, и, служа здесь мессу, был окружён вражеским войском. Отправив своих спутников вперёд ради мученичества, он сам явил себя Богу-Отцу, в 892 г. от воплощения Господня, во время правления императора Арнульфа¹⁶. Идя на смерть, он нёс перед собой посвящения для праздничной жертвы. В том месте и сегодня ещё часто видны горящие огни; в том же, что они — святые мученики Божьи, не сомневаются даже славяне.

Этот епископ в дни своего пребывания в должности построил один храм Господу¹⁷ в самом Вюрцбурге и по образцу последнего 9 церквей в своей епархии в течение 10 лет. Освящая крупнейшую из них, он обносил вокруг неё мощи Христова мученика Килиана¹⁸. Этот святой, прибыв сюда из Шотландии, первым донёс имя Христа герцогу Гоцберту и его жене Гейлане, а также прочим местным жителям и по наущению этой второй Иродиады, вместе со своими спутниками Коломаном и Тотманом, был здесь замучен. Господь ради этого святого сотворил 70 чудес. А церковный наставник¹⁹, увидев это, так объявил своим ученикам: «Не медлите, — говорит, — но те из вас, кто верует, тщательно и без промедления совершайте службу. Ведь господин наш Килиан без всякой задержки даёт о себе сейчас ясный знак». Сколь великих достоинств был вышеназванный епископ, пером изобразить полностью я никогда не смогу, но от всего сердца верю, что он имеет большую заслугу перед Богом.

5. (4.) Между тем Генрих, услышав молву о некоей женщине, звавшейся Гатебурга²⁰, воспылал к ней юношеской любовью и стал думать, как бы ею овладеть. Она была дочерью сеньора Эрвина²¹, который владел большей частью названного города, именуемой нами «Старый город». Поскольку он не имел сына, то, уйдя из жизни, оставил [все свои владения] двум дочерям. Из-за красоты Гатебурги и выгод её богатого наследства, Генрих поспешно отправил к ней послов, добиваясь удовлетворения своего желания и обещая ей свою верность, хотя знал, что она — вдова и носит покров²². Побеждённая советом и просьбами многих людей, Гатебурга в сопровождении послов отправилась к Генриху и была, как подобает, с честью и уважением принята его роднёй²³. Чтобы по обычаю завершить дело свадьбой, жених с невестой прибыли в Мерзебург. Пригласив сюда всех соседей, этот светлейший муж склонил их к себе столь дружеским обхождением, что они стали любить его, как друга, и почитать, как господина.

6. В то время бразды правления держал Конрад²⁴, некогда знатный герцог Франконии, теперь же — преемник Людовика Дитя²⁵. Оттон, избранный королём знатью всего королевства, счёл себя недостойным этой чести и, предпочтя вместо себя Конрада, ради его заслуг, вместе с сыновьями подчинился его власти. Духовным же отцом и пастырем восточных земель²⁶ был в то время Сигизмунд²⁷, славный епископ св. Хальберштадтской церкви, муж талантливый и превосходивший всех своих современников знанием всякого рода наук, и духовных, и светских. Он отличался величайшим благочестием и, что является высшей степенью совершенства, рвением Христовым. Услышав о заключении этого греховного брака, он застонал из-за вины своей паствы, после чего отправил к ним посла с письмом, в котором, угрожая гневом апостольской власти, запретил им между собой всякую дальнейшую близость и вызвал обоих на специально для этого назначенный синод. Генрих, встревоженный этим известием, поспешил к императору²⁸, по порядку изложил ему своё дело и попросил помощи. Конрад исполнил его просьбу, ибо был другом Генриха, и принял также во внимание подвиги и верную службу его отца. Тотчас же к епископу был отправлен посол с приказом, в котором король требовал снять наложенные им запреты и передать дело на его личное усмотрение.

7. А после того как 30 ноября²⁹ Оттон пошёл по пути всякой плоти, часто упоминаемый нами юноша занял, согласно праву наследования, опустевшее место, получив, сверх того, от короля в качестве милости большую часть отцовских ленов. Однако он вместе со своими людьми тяжело воспринял потерю некоторых удержанных королём ленов, и позднее скрытая его ненависть разрослась, как плевел среди пшеницы. Король, увидев это, из осторожности делал вид, что ничего не замечает. Не надеясь одолеть Генриха силой, он попытался обмануть его с помощью известного хитростью архиепископа Хатто³⁰, ранее тем же путём победившего и предавшего казни его предшественника Адальберта, графа Теерского³¹. Однако Бог мудро расстроил этот намерение. Ведь тот мастер, который по приказу епископа с удивительным мастерством изготовил золотую цепь, в которой должен был погибнуть Генрих, узнал от своего господина, со вздохом сообщившего это, как они намерены поступить с Генрихом. Доведя работу до конца и представив её [епископу], мастер тайком сбежал и, выйдя навстречу названному герцогу, всё ему по порядку открыл. Тот, сейчас же повернув назад, отправил к епископу посла, который сообщил, что тайна открыта и что Генрих тотчас же позаботится о своём ущербе. Захватив всё, что принадлежало епископу в Саксонии и Тюрингии, Генрих попутно изгнал также друзей короля из их владений. Вскоре после этого архиепископ внезапно скончался³², а удача, до сих пор счастливо сопутствовавшая королю, тотчас же перешла к Генриху. Однако мне, торопящемуся к иному, некогда подробно излагать, как они попеременно то побеждали, то терпели поражения в различных битвах, а в последующем, побуждаемые добрыми людьми, соединились в дружбе.

8. (5.) Между тем Конрад, ослабленный длительной болезнью и считая грехом помнить зло после окончания вражды³³, забыл все обиды, причинённые ему со стороны Генриха, и, собрав вместе своего брата Эберхарда³⁴ и всех первых лиц государства, дал им совет избрать его после того, как он отдаст свой долг природе, правителем королевства, как наиболее пригодного, и вверить его надёжному попечению душу свою со всеми своими родичами и толпой вассалов. Те согласились с этим без всякого колебания. С великой печалью и рыданием приняли они эту последнюю его просьбу и обещали её исполнить, если будут живы. Когда же в 8-й год его правления, 19 октября³⁵, к несчастью, последовала его скорая смерть, они похоронили его в Вайльбурге³⁶ и, тотчас же собрав во Фрицларе собрание, короновали Генриха; затем, призвав в свидетели Христа и всю церковь, они не без слёз присягнули ему, теперь королю и государю, на верность. Первым делом приняв, как подобает, со смирением дар Божьей милости и всеобщее доказательство столь большой любви, он возблагодарил Бога и торжественно обещал согласиться с этим и всем, чего они сообща от него пожелают. Епископское помазание и посвящение, предложенные ему архиепископом Херигером³⁷, по обычаю его более знатных предшественников, он отклонил и не пожелал принять, признав себя совершенно недостойным его. Всё же в этом я боюсь ошибиться, так как читал в Житии святого отца Ульриха³⁸, которого этот король позже возвёл в епископский сан, что Афра³⁹, святая мученица Христова, многое открыла в видении своему любимому епископу и среди прочего — 2 меча: один — с эфесом, другой — без него, указав последним на короля Генриха, как знакомого с посвящением. Но, оставив это тайному суду Божьему, я иду далее.

9. (6.) Слава нового короля, распространившись повсюду, радовала сердца его друзей и, напротив, огорчала врагов, ибо он был такой муж, что умел мудро править своими, а врагов — ловко и мужественно одолевать. Между тем родился Таммо⁴⁰; сердце же короля, в котором любовь к супруге исчезла, тайно воспылало страстью к девушке, по имени Матильда, из-за её красоты и добродетели. Наконец тайный душевный пыл вырвался наружу; поняв наконец, что своим незаконным браком впал в большой грех, он через своих родственников и послов стал осаждать Матильду⁴¹, дочь Дитриха и Рейнхильды из рода короля Видукинда⁴², просьбами стать его женой. И так как женская душа непостоянна и, кроме того, поскольку Матильда знала Генриха, как человека прекрасного во всех отношениях, она согласилась и, выйдя замуж, оказалась полезной ему и в духовном, и в светском отношении. Родив в течение положенного времени 3 сыновей — Оттона⁴³, Генриха⁴⁴ и Бруно⁴⁵, она благополучно их воспитала, преодолев боль от родов гордостью от столь большого количества детей.

10. И так как речь моя теперь уже пойдёт об Оттоне, я думаю, нет надобности рассматривать все деяния его отца отдельно, когда и в сыне обнаруживается, сколь велико его достоинство, а трудами многих писателей блеск его жизни достаточно уже освещён. Но кое-что я добавлю, о чём сказать считаю особенно необходимым. Он обложил данью следующие земли: чехов, далеминцев, ободритов, вильцев, гевеллеров и редариев⁴⁶. Последние, однако, тотчас восстали, и, возмутив на это других, напали на город Вальслебен⁴⁷, разрушили его и сожгли. Чтобы отомстить за это, наш король собрал войско и, осадив город Ленцен⁴⁸, напал на его союзников, которые стремились защитить ленчан, и, хотя немногие бежали, разгромил их. После этого он овладел этим городом. Из наших же два моих прадеда, носившие одинаковое имя — Лиутар⁴⁹, лучшие воины и рода знатнейшего, украшение и утешение⁵⁰ отечества, погибли со многими другими 5 сентября⁵¹.

11. (7.) Чтобы никто из верующих во Христа не усомнился в будущем воскресении мёртвых, но в священном желании стремился бы обрести радость блаженного бессмертия, я поведаю о некоем происшествии, которое, как я узнал, действительно имело место в восстановленном после разрушения городе Вальслебене⁵². В предрассветных сумерках священник тамошней церкви имел обыкновение служить утреннюю мессу. Но когда однажды он вошёл на кладбище и увидел здесь большую толпу мертвецов, приносящих святые дары священнику, стоявшему перед дверями храма, то сначала застыл на месте, а затем, осенив себя крестным знамением и дрожа от ужаса, прошёл сквозь эту толпу к часовне, при этом узнав не одного мертвеца. И вот, одна недавно умершая и хорошо знакомая ему женщина спросила священника, что ему здесь нужно? Узнав, зачем тот пришёл, она сказала, что ими всё уже исполнено, а ему жить осталось недолго. Позже он повторил это соседям и вскоре доказал, что это — правда.

12. В моё время, в Магдебурге, где я тогда непосредственно находился, я узнал от заслуживающих доверия свидетелей, что купеческие охранники, сторожившие ночью в церкви, видев и слышав подобное тому, о чём я только что говорил, привели туда лучших граждан. Те, когда стояли довольно далеко от кладбища, видели свечи, горящие в подсвечниках, и одновременно слышали, как двое пропели пригласительный псалом⁵³, а затем все, по порядку, запели хвалебные гимны утренней мессы. Однако, приблизившись, они ничего из этого не обнаружили. Когда я на следующий день рассказал про это своей двоюродной сестре, которую звали Бригитта⁵⁴ и которая, будучи настоятельницей монастыря св. Лаврентия, была тогда больна, она ничуть этому не удивилась и дала мне такой ответ: «Случилось, что епископ Утрехта Балдрик⁵⁵, занимавший эту должность 80 или чуть более этого лет, восстановил и освятил разрушенную от старости церковь в местности, называемой Девентер, и поручил её одному из своих священников. Когда однажды утром ещё до рассвета тот вошёл в неё, он увидел, что в церкви и на кладбище мертвецы приносят жертвы, и услышал их пение. Он тотчас же сообщил об этом епископу; получив от него приказ ночевать в церкви, он следующей ночью был выброшен из неё мертвецами вместе с кроватью, на которой отдыхал. Крайне напуганный этим, он пожаловался епископу. Балдрик же велел ему, защитив себя святыми мощами и окропив святой водой, не прекращать охранять свою церковь. Священник, последовав приказу своего господина, решил вторично ночевать в церкви; но из-за мучившего его страха он, полежав так [какое-то время, внезапно] проснулся. И вот, пришедшие в урочный час мертвецы подняли его, поставили перед алтарём и жгли его тело до тех пор, пока оно не превратилось в пепел. Когда епископ услышал об этом, он в качестве покаяния назначил проведение 3-дневного поста, чтобы спасти душу свою и умершего священника. Многое, сын мой, я могла бы рассказать тебе о подобных вещах, если бы не мешала мне моя болезнь. Как день принадлежит живым, так ночь — мёртвым». Не следует, как призывает Св. Павел, смертному стремиться к большему, нежели к умеренности⁵⁶.

13. Но, так как к одному свидетельству добавляют ещё 2 или З⁵⁷, я записал те случаи, что имели место в наше, недавнее время, чтобы неверующий узнал истинность изречений пророков, из которых одно свидетельствует: «Оживут мёртвые твои, Господи!»⁵⁸, а другое: «Поднимутся мертвецы, которые во гробах лежат, они услышат глас Сына Божия и возрадуются»⁵⁹. Когда бы ни были они видимы или слышимы живыми, всегда это означает нечто выходящее за пределы обычного, как, среди прочего, доказывает один подходящий случай, часть которого я наблюдал сам, большую же часть не ведаю, но верю правдивым свидетелям. Я был в своём имении Роттмерслебен⁶⁰, когда в пятницу 18 декабря⁶¹, с первым криком петуха яркий свет, воссияв из церкви, заполнил собой весь двор, и, как обычно, был слышен громкий шум что-то громко поющих [людей]. Это видел мой брат Фридрих⁶² с моими вассалами и прочими сопровождавшими его людьми, и слышал капеллан, спавший рядом со мной. Когда на следующий день я узнал об этом, то спросил, не случалось ли здесь ранее чего-либо подобного. И старожилы поведали мне, что однажды подобное этому уже имело здесь место. В том же году я увидел печальное исполнение случившегося в смерти славной госпожи Лиутгарды⁶³, которая была, с одной стороны, — моя двоюродная сестра, а с другой — невестка, и, что среди друзей самое главное, моя лучшая подруга, о которой в последующем я расскажу более подробно⁶⁴. Мне часто доводилось слышать ночью, как падают дрова, а однажды, когда все остальные спали, я и товарищ мой, ясно слышали, как мертвецы переговариваются между собой. По этим двум знакам⁶⁵ я отчётливо понял, что на следующий день последует чья-то смерть.

14. Хотя я исполняю функцию точильного камня, который точит железо⁶⁶, но не себя самого, всё же, чтобы не быть облаянным бессловесной собакой, скажу всем невеждам, а особенно славянам, которые полагают, что после смерти всё бренное прекращает существование, про истинность воскресения [мёртвых] и про будущее воздаяние в соответствии с заслугами каждого; о том же с уверенностью заявляю и всем верующим. Существуют ведь 3 категории душ⁶⁷, имеющих различные начало и конец. Первая категория — души бесплотных ангелов, не имеющие ни начала, ни конца. Вторая — души людей, имеющие начало, но не имеющие конца. Они ведь бессмертны и, как полагают некоторые народы, в будущей жизни занимают не то положение, что в этом мире. Третья категория — души животных и птиц, которые вместе с телом обретают равно и начало, и конец. Поэтому и в законе Моисея, данном Господом, предписано⁶⁸, и церковной властью запрещено всякому истинному христианину осквернять себя их кровью. Всё же существует много бедняков, которые имеют это в обыкновении и, не зная, что они этим совершают грех, сопротивляются тем, кто отговаривает их от этого. А потому ты, человек, увенчанный Богом славой и великой честью и над всеми его твореньями поставленный, вознеси Господу величайшую благодарность, воздавая ему по мере твоих способностей, которыми он в милости своей наделил тебя. Далеко уклонившись от темы, я опять приступаю к ней.

15. (8.) Король изгнал аваров⁶⁹, часто против него восстававших. Но однажды, когда он попытался разбить их в неравном сражении, он был разбит и бежал в город под названием Пюхен⁷⁰. Так как он избежал здесь смертельной опасности, горожане были награждены ценными подарками и значительно большими правами, чем имели до сих пор или сейчас ещё имеют жители этой округи.

Когда бы Генрих из-за своей гордыни ни поднимался против Бога и своего господина, всегда власть его смирялась, а сам он побуждался к соответствующему исправлению. Я слышал, что, отправившись на молитву в Рим, он передвигался больше пешком, нежели верхом; а, когда многие люди спрашивали, почему он так поступает, он открыто признавался им в своей вине⁷¹. (9.) В 931 г. от воплощения Господня он стал императором⁷².

16. Укрепив некую гору, расположенную возле Эльбы и густо заросшую тогда деревьями, он основал здесь город, назвав его Мейсен, по названию ручья, протекающего к северу от него⁷³. Отсюда он подчинил своей власти мильценов⁷⁴, заставив их платить себе дань. Также, долго осаждая город Лебус⁷⁵, о котором в последующем я расскажу более подробно, он заставил его жителей бежать в небольшое укрепление, расположенное ниже города, и сдаться ему. С того самого дня, как этот город погиб, сожжённый по праву, вплоть до нашего времени он лишён жителей. Если что-то во время его правления и было, как говорят многие, несправедливо, пусть милосердный Бог простит его за это.

17. Сверх того, он силой сделал послушными себе норманнов и данов и, вместе с их королём Канутом, научил их, уже отошедших от прежнего заблуждения, нести иго Христово⁷⁶. Но так как я слышал много удивительного об их древних жертвоприношениях, то не хотел бы пройти мимо, не рассказав о них. Есть в тех местах одно место, столица тамошнего государства, именем Лейре⁷⁷, в округе, называемом Зеландия, где каждые 9 лет в месяце январе, в то время, как мы празднуем наше Рождество Господне, они все собираются там и приносят в жертву своим богам 99 человек и столько же коней, с жертвенными собаками и петухами, заменяющими ястребов, полагая, как я уже говорил, истинным, что те будут служить им в потустороннем мире и заступятся перед богами за их преступные деяния. Насколько хорошо поступил наш король, отвадив их от столь ужасного обычая! Ведь приятную приносит Богу-Отцу жертву тот, кто избегает при этом пролития человеческой крови. Предписал ведь Господь: «Не умерщвляй невинного и правого!»⁷⁸.

18. (10.) Этот король украсил творение древних римлян в Мерзебурге каменной стеной, а ниже её велел соорудить из камня и освятить 19 мая каменную церковь, которая ныне является матерью всех прочих церквей города. Одушевлённый благочестивым намерением, он построил также другие города, для блага государства⁷⁹, и храмы Господу, ради спасения души.

Проявив на протяжении своей жизни многочисленные достоинства, в 16-й год своего правления, на 60-м году жизни, 2 июля в Мемлебене⁸⁰, он умер, был похоронен в основанном им самим Кведлинбурге, и заслуженно оплакан всей знатью.

19. Случилось это в 936 г. от воплощения Господня. Талантами же оставленных им сыновей он обрадовал печальные сердца князей и обеспечил им возможность избрания [преемника] по их воле. Горе народам, лишённым надежды управляться потомством своих государей. Ведь из-за начавшихся между ними раздоров и длительной борьбы им долгое время не предвидится ни какого-либо выхода [из этого положения], ни спасения. Если не найдётся кто-либо достойный такой должности в линии близких родственников [умершего правителя], пусть, по крайней мере, будет избран подходящий человек из другого рода, далёкий от всеобщей ненависти. Ведь величайшее преступление, когда правят иноземцы. Из-за этого возникают притеснения и большая опасность для свободы. При Генрихе, о котором я говорил, и его наследниках, вплоть до наших дней, саксы были возвышены и во всех отношениях почитаемы. Всё, за что их хвалят, тщательно сохранено тёзкой умершего короля, тоже Генрихом⁸¹, о котором я напишу, если буду жив. Боюсь только, что он будет последним [в роду].

20. Поэтому, дражайший преемник, если я опущу что-либо из их деяний или из-за преждевременной смерти оставлю недосказанным, дополни это и доверь письменной памяти события этого времени. Я — грешник и человек во всех отношениях небрежный, до сих пор остававшийся в стороне от доброго и стремившийся к дурному. Слишком поздно обратил я на это внимание и устремился к лучшему, никоим образом не думав ранее о спасении своей души. После того как я стал священником, я учил свою паству только словом, но не собственным примером. Внешне служил я добру, оскорбляя при этом свою внутреннюю сущность отвратительными мыслями; от нечистого семени зачатый, валялся я в грязи, как грязная свинья⁸². Если кто-нибудь скажет: «Плохо же ты себя похвалил!» — я отвечу ему, что это правда, что я не знаю человека, худшего, чем я сам. Потому я себя так обличаю, чтобы, зная мои раны, ты пришёл бы мне на помощь с необходимыми спасительными средствами и, будучи в значительной степени мне товарищем, помог бы мне во всём так, как велит тебе твоя совесть.

21. (11.) И славные деяния почтенной Матильды, которые она совершила после смерти своего господина, я правдиво и немногословно изложу всем верующим, чтобы они подражали доброму её примеру; ведь, как учит писание, свята и спасительна мысль — молиться об усопших⁸³ и добиваться для них спасения пожертвованиями. Мы читали, что оковы одного пленного, жена которого, сочтя его мёртвым, заботилась о нём постоянными заупокойными службами, столько раз спадали, сколько ею были принесены за него приятные Богу-отцу жертвы. Позже он сам поведал ей это, когда свободным вернулся в свой дом⁸⁴. Госпожа Матильда, когда муж её был поражён оковами временной смерти, последовала этому примеру и раздавала пищу не только бедным, но даже птицам. Она также основала в том городе⁸⁵на 30-й день [после смерти мужа] женский монастырь и уступила ему из своего состояния, с согласия своих сыновей, столько, сколько было нужно для пропитания и одеяния [монахинь], утвердив это письменной грамотой⁸⁶. Некоторые утверждают, что она долгое время старалась сделать так, чтобы её младший сын Генрих занял место своего отца. Но Бог, всегда предназначая своих избранников к чему-то определённому, не пожелал этого; не согласилась и лучшая часть знати, но разумными и потому убедительными доводами отговорили королеву от этого намерения, предложив ей назначить Генриху в качестве удела Баварию⁸⁷, предпочтя [ему в качестве короля] старшего сына.

22. (12.) В 923 г. от воплощения Господня, 11-го индикта, который был 5-м годом правления короля Генриха 1,14 января умер почтенный Сигизмунд⁸⁸,6-й епископ святой Хальберштадтской церкви. Он был назначен на этот пост ещё королём Арнульфом, в 7-й год его правления⁸⁹. Наследовал Сигизмунду Бернгард⁹⁰, его капеллан, как ранее святой муж ему и предсказал. Ведь, долго болея, он увидел во сне, как пастырский посох выпал из его рук, а Бернгард, стоявший позади, поднял его и открыто понёс. Проснувшись, он вызвал его к себе и сказал: «Иди к королевскому двору, взяв из моих запасов всё, что тебе для этого нужно. Приобрети там расположение и поддержку наиболее влиятельных вельмож, дабы тебе удалось наследовать мне без всяких препятствий. Ведь Бог поможет тебе во всём этом, дорогой сын!». Бернгард со смиренным послушанием тотчас же исполнил распоряжение любимого сеньора, а вернувшись от короля Генриха, узнал, что господин его и отец уже отошёл ко Христу в 30-й год своего пребывания в должности. Тотчас же вернувшись ко двору, он, милостью названного короля, приобрёл всё, чего добивался. Тело же почившего епископа было похоронено в правой части алтаря первомученика Христова, под выдающейся вперёд ступенью, как он сам заранее предписал; причём не лёжа, а сидя на кафедре, ибо он надеялся на то, что святое заступничество его покровителя и молитва священника постоянно будут его оберегать.

23. (13.) О том, как милосердный Бог заботился о названном короле в дни его правления, я, хоть никогда не пил из источника Пиерий⁹¹, расскажу всем верующим. Жил в западных краях некий король, по имени Карл, которого местные жители в насмешку прозвали «Простоватый», что значит глупый⁹². Он был взят в плен одним из своих герцогов и заключён им в темницу⁹³. Карл, умоляя Генриха, нашего короля и своего родича⁹⁴, о помощи, клятвенно обещал передать ему, если тот его освободит, правую руку Христова мученика Дионисия и, вместе с ней, всё королевство Лотарингию⁹⁵. Не медля, славный воин, окружив себя непобедимым войском, пришёл к попавшему в беду родичу, и, силой освободив его и восстановив [на престоле], достойный деятель заслужил свою награду, во много раз приумножив прежнюю славу свою и своих наследников.

24. (14.) Но так как всякий человек более склонен к греху, нежели природой своей удерживаем в правильном состоянии, я, к ужасу и для предостережения благочестивых, не умолчу о том, как Генрих однажды достойным сожаления образом согрешил. В день Вечери Господней он слишком много выпил и в последующую за этим ночь⁹⁶, искушаемый дьяволом, неподобающим образом совокупился со своей женой, хотя та сильно противилась этому. Виновник многочисленных преступлений и ловец человеческих душ, Сатана, открыл этот факт некоей почтенной женщине⁹⁷ такими словами: «Королева Матильда недавно, искушаемая мною, уступила страсти своего супруга и зачала сына⁹⁸, безо всякого сомнения, моего. А ты смотри, скрой это деяние как можно лучше». Та, втайне опечаленная этим, как можно быстрее сообщила сказанное названной королеве, умоляя, чтобы та всегда имела при себе епископов и священников и омыла бы водой святого крещения мальчика при самом его рождении, дабы изгнать всё, что в нём явилось приятного нечестивому демону. И так она возблагодарила Бога. Демон же (что значит «всё знающий»⁹⁹), увидев, что остался в дураках, выбранил упомянутую выше госпожу, прибавив следующее: «Хотя моё намерение теперь благодаря твоему обману сорвано, всё же в том я преуспел, что от него¹⁰⁰ и от всех, когда-либо вышедших на свет из его чресел, никогда не отстанет моя спутница — вражда, и никогда не будет им прочного мира». Этот лжец и враг истины сказал так о своём желании, но, как я надеюсь, не о его осуществлении. Многие же утверждают, как это будет сказано в последующем, что он во времена этого [герцога] и его сына создал частые волнения, и мало покоя было из-за войн. В самом деле, только в те дни, когда править стал Генрих — 3-й — в ряду герцогов¹⁰¹,2-й — в ряду скипетроносцев, тот куст вражды засох и расцвёл, воссияв, цветок доброго мира. И, если что-то похожее на времена его предшественников ему теперь в чём-то и случается, то это вина не его, а безбожного подстрекателя.

25. Мы читаем¹⁰², что всему своё время, но не всему, ведь изначально Богом не было создано места порокам, а так как слабая плоть не может здравствовать без какого-либо возбуждения, воздерживайся хотя бы от смертных грехов, и по всем праздникам соблюдай воздержание. Писание свидетельствует, что в законных половых связях нет ничего греховного¹⁰³; но они достойны уважения только при соблюдении праздников, и тогда никакая грозящая опасностью буря не потревожит [нас]. А чтобы доказать это ещё более, приведу один пример. Некий муж, по имени Уффо, гражданин Магдебурга, чрезмерно опьяневший, в святой праздник невинных [младенцев]¹⁰⁴ заставил уступить своей страсти супругу свою Гельсусу, которая той же ночью от своего мужа забеременела, а, когда в положенное время родила ребёнка, имеющего на ногах перевёрнутые пальцы, пришла в ужас и, тотчас призвав к себе супруга, показала ему это диво. Со стоном осознав, что это случилось из-за их вины, она сказала: «Разве не говорила я, чтобы ты так не делал? Вот, явился нам гнев Божий и сурово требует, чтобы мы так, как прежде, более не поступали. Велик грех твой в том, что ты неправедно заставил меня [это сделать], а мой — в том, что я, послушавшись тебя, согласилась [с этим]». После того же как ребёнок был окрещён, его изгнали из этого мира и он пополнил ряды невинных [младенцев]. Хорошо тому, кто имеет такую супругу, которая неустанно молится за отсутствующего мужа, а присутствующего, забыв свои женские слабости, умоляет оберегать себя.

26. (15.) В то время, когда этот великий король находился на вершине своего могущества, в Баварии жил некий герцог, по имени Арнульф¹⁰⁵, крепкий духом и телом, который обладал особой властью замещать по своему усмотрению все бывшие в его землях епископства. Когда же он окончил свою украшенную различными достоинствами жизнь, то не оставил своим наследникам такой чести. Скорее ведь только наши короли и императоры, назначенные земными представителями высшей власти, единственные, кто имеет право замещать эти должности и заслуженно стоять во главе всего своего духовенства. Ведь слишком неуместно было бы, чтобы те, кого Христос по своему примеру поставил князьями этой земли, находились под чьей-либо властью, кроме тех, которые по образу Господа возвышаются над прочими смертными славой помазания и коронации. Однако я слышал, что некоторые священники подвергаются многочисленным притеснениям под властью герцогов и, что особенно прискорбно, под властью графов, то есть тех, кому не дозволено ничего сверх того, что положено любителям мирского. Ведь когда безбожная власть начинает угнетать правящих справедливо, в согласии с Богом, она быстро сходит с ума из-за своей жестокости.

27. (16.) Во дворце этого короля случилось удивительное происшествие. На виду у всего бывшего там народа некая собака, узнав издали своего врага, сидевшего там же, приблизилась к нему и стремительным броском откусила у него, не ожидавшего нападения, правую руку. И, будто поступила как нельзя лучше, виляя хвостом, тотчас вернулась на прежнее место. Все присутствовавшие были крайне удивлены и изумлены этим и спросили несчастного, что он сделал собаке. Тот сейчас же ответил им, что божья кара постигла его заслуженно, и добавил: «Я застал некоего человека, хозяина этой собаки, когда тот был утомлён и крепко спал, и, к своему несчастью, убил его; уже тогда на меня набросился этот преследователь, нанёсший мне сейчас такой вред. Однако тогда я, хоть и с трудом, но убежал от него; теперь же, надеясь совершенно это забыть, я заплатил за свою вину. Благодаря случившемуся я знаю, что любой виновный в чём-либо или здесь, или в будущей жизни никуда не скроется от последующего наказания».

28. (17.) Многие деяния этого нашего короля и императора¹⁰⁶, дражайший читатель, достойны вечно жить в нашей памяти; но, поскольку я не могу их полностью, как они имели место, включить в настоящий труд, я оставляю это намерение, с печалью в сердце, ибо он, как я уже говорил, с честью носил имя наших королей и справедливо, с достоинством утверждал свою власть. Я написал лишь малую книгу о великих его деяниях, но надеюсь, что памятные труды его уже вписаны в книге жизни, ибо он был верным слугой предшественника Христа¹⁰⁷, величайшего, как утверждал Христос, Господь и Бог наш, из рождённых жёнами, а также первым положил основание последующего почитания Бога в нашем городе. И всё, что позже было воздвигнуто на этой основе, пусть по праву служит его славе. Ведь славное начало и хороший конец, где бы это ни было, лучше всего согласуются между собой. А если во всём добиться этого невозможно, возблагодарим Господа за то, что он уже сделал, и почтим величие его, чтобы исполнилось всё намеченное. Смиренно умоляйте Бога о милости все верующие, а особенно ты, славный Мерзебург, с духовенством твоим, как Киприда вознесённый, во времена любимого твоего государя над остальными городами твоей округи. Постоянно благодари Бога и, чтобы всяческие блага исполнились в тебе по Божьему промыслу, усердно в страхе моли его. Ведь только дурным людям свойственно забывать добро, и то, что Всемогущий Господь создал им на благо, оборачивается для них злом. Если я ещё что-либо смогу добавить к указанной книге, то не замедлю это сделать. Если же кто-нибудь помянет нашего великого правителя хотя бы одним добрым словом, да будет к нему наиболее милостив Господь из всех моих слушателей!

Итак, пусть первая книга завершится смертью Генриха I.

КНИГА ВТОРАЯ

1.(1.) Все знатные люди королевства, стремясь смягчить великое горе королевы Матильды, единогласно избрали своим королём и государем её сына Оттона, что соответствовало указанию и просьбе его отца, и, подняв вверх правые руки, воскликнули: «Пусть живёт и здравствует вечно король-победитель!». Вместе с ним они отправились в Аахен. Когда они туда прибыли, вся знать вышла навстречу Оттону, обещая ему свою верность и подданство. Затем князья, подведя Оттона к королевскому трону, усадили его на месте его предшественников, утвердив таким образом королём и возблагодарив после этого Бога. Помазал его на царство Хильдеберт¹, блюститель Майнцской кафедры, с согласия архиепископа святого Кёльна Вигфрида², в чьём диоцезе это происходило, и с помощью архиепископа Трирского³. Случилось же это в 936 г.⁴ от воплощения Господня, в церкви святой девы Марии, которую с великим усердием построил Карл Великий. Обретя поддержку в Боге и королевстве, величайший из скипетроносцев Оттон велел помазать также свою супругу Эдит⁵, дочь Эдмунда⁶, короля Англии, женщину скромную и богобоязненную, взятую им в жёны ещё при жизни её отца.

2. Многие напасти, однако, расстроили его благополучие. Ведь безбожный Болеслав⁷, убив своего брата Венцислава⁸, князя Чехии, верного Богу и королю, долгое время оказывал ему отчаянное сопротивление. Позже, однако, несмотря на своё мужество, он был побеждён королём и передан в услужение⁹ его брату — Генриху, герцогу Баварии.

Восстали также авары, некогда враждебные его отцу, но надолго им усмирённые. Однако, обращённые в бегство, они быстро вернулись восвояси¹⁰.

Возникла немалая смута между гражданами и союзниками, которая побудила восстать Таммо, сына короля и Лиутгарды ¹¹. Дело в том, что должность Зигфрида¹², графа Мерзебургского, на которую он притязал, была передана маркграфу Геро¹³. Ему же передали и наследство его матери, отобранное у него. Король, осадив Таммо в Эресбурге¹⁴, ласками и угрозами пытался удалить сына¹⁵ от беззаконного его намерения. Но, вступив во взятый город, войско загнало этого изнурённого войной юношу в церковь св. Петра, туда, где прежде древними почитался Ирминсул¹⁶. Наконец Магинцо коварно, из окна, пронзил его копьём в спину, и, таким образом, вместо убежища он нашёл здесь свою смерть¹⁷. Позже, во 2-й год своего правления, король предал Магинцо мучительной смерти¹⁸.

3. (2.) Какие бы напасти ни угрожали ему, тайные или явные, он всегда успешно избегал их благодаря Божьей милости и постоянному ходатайству святейшей супруги своей Эдит. Побуждаемый ею, он начал строить город Магдебург и доставил туда с великим почётом мощи Христова мученика Иннокентия¹⁹. Ведь он и построил, и расширил этот город ради милости вечного награды и блага всего отечества. Блаженной памяти Эдит помогала ему в этом, чем только могла; одарённая бесчисленными достоинствами, как стало ясно благодаря знакам после её смерти, она провела отпущенный ей срок жизни так, что была угодна и Богу, и людям. Жила она с мужем своим 19 лет, умерла в 11-й год его правления, 26 января²⁰, оставив одного сына, по имени Лиудольф²¹, славнейшего среди мужей. Похоронили её в названном выше городе²², в северной часовне наиболее значительной его церкви.

4. Король же находился на охоте, которой надеялся немного развлечься, когда был поражён вестью о смерти. Неслыханная скорбь его утихла только с приходом любимого им сына. Будучи ещё ребёнком, он с похвальной простотой прошёл разветвлённую букву (Y) Пифагора Самосского²³, обозначающую путь человеческой жизни, вплоть до развилки, и, избрав правильный путь, ветвь более короткую, но и более достойную, он изо дня в день тянулся ввысь, как плющ в красе зелёной²⁴; во всём — копия отца, он настолько украсил нравы рыцарства, что стал приятен всей знати, а это — не последняя честь²⁵. Потому и милость отца улыбнулась ему настолько, что тот, по общему выбору всей знати, назначил его соучастником в трудах своих и почестях и утвердил наследником²⁶. Он также сосватал за него Иду²⁷, дочь герцога Германа²⁸, чья скромность превосходила и красоту её, и женственность. Вскоре отец соединил их узами брака, а через определённое время передал сыну герцогство²⁹ и наследство умершего тестя. Трудно и описать, насколько во времена отца и сына процветало королевство. Почтенная же королева Матильда, построив, как я говорил³⁰, монастырь в Кведлинбурге и основав там женскую обитель, верным служением Богу заслужила, чтобы достоинство сына её во всём процветало.

5. (3.) Между тем Беренгар³¹, захватив королевство Людовика, 20 апреля³² схватил и ограбил в Комо его вдову Адельгейду, после чего достойным жалости образом мучил её тюрьмой и голодом. Король наш услыхал о её достойной похвалы красоте и манерах. Сделав вид, будто направляется в Рим, он, достигнув в пути Ломбардии, через послов начал переговоры с названной госпожой. Устроив ей бегство из тюрьмы и приобретя подарками её расположение, он заставил её уступить его воле. Вместе с ней он приобрёл также город Павию³³. Дудо³⁴, сын его, крайне этим огорчённый, поспешил в наши земли и укрылся в местах, примыкающих к Заальфельду³⁵, удалённых и удобных для злодейства. После этого король, укрепив гарнизоном Павию и приведя в порядок все необходимые там дела, вернулся домой. За ним последовал Беренгар в сопровождении герцога Конрада³⁶. Сдачей себя и своего сына в городе Аугсбурге он заслужил милость короля, а смиренно умоляя о прощении, смягчил также гнев королевы, после чего с добрым миром вернулся на родину.

6. Король же, объезжая в целях управления Франконию, узнал о тайных кознях, которые готовили ему сын его и зять Гуго³⁷. Тотчас же в гневе он приказал им через послов, чтобы те или выдали ему виновников столь великого преступления, или считали себя врагами королевской власти. Поскольку они не пожелали согласиться с такого рода требованием, король собрал войско и преследовал их вплоть до Майнца. А когда все города, которыми владел его сын, были или взяты, или сами сдались, он, окружив Майнц сильным отрядом, постоянными стычками доставлял мятежникам много беспокойства. Наконец, с обеих сторон были даны знатные заложники; отец говорил с сыном, обещая даровать ему свою милость, если тот укажет среди своих союзников зачинщиков [мятежа] и передаст их ему для наказания. Однако юноша не мог и не желал это делать, ибо не хотел нарушать слова, данного под присягой своим людям. Ругаемый своим дядей Генрихом³⁸, он вернулся в город, с намерением продолжать войну. Когда к нему присоединился граф Экберт³⁹и многие другие рыцари его дяди, он тайно, в ночной тиши, вышел [из города] со всеми своими людьми и взял Ратисбонну, — её также называют Регенсбург, — столицу Баварии, а также другие её наиболее укреплённые города. Из этих земель он изгнал герцогиню Юдифь⁴⁰ вместе с её детьми. Сверх того, когда отец последовал за ним, он попытался через послов с помощью денег удалить пытавшихся вторично овладеть Майнцем герцога Дитриха⁴¹ и графа Вихмана⁴². Дитрих на это не согласился, а расположение Вихмана он быстро приобрёл льстивыми обещаниями. Между тем король вступил с готовым к сражению войском в Баварию и, найдя ворота всех укреплённых мест перед собой закрытыми, опустошил и сжёг эту землю, после чего вернулся назад.

7. Тогда Дудо, отчаявшись сопротивляться своему отцу и королю, нанял себе в союзники аварских лучников⁴³. Это, конечно, не укрылось от короля. И вот, с воинскими значками он устремился навстречу мятежному врагу. Но, к несчастью, случилось иначе, чем кто-либо рассчитывал. Ведь, направленные гнусными вождями по другой дороге, они вторглись во Франконию и страшно ее опустошили.

Но если кто в мыслях или словом спросит, откуда у этих чужаков берётся такая дерзость, что они отваживаются вторгаться в столь густо населённые и удалённые от них страны, пусть услышит наш ответ, который мы взяли частью из многих книг, частью знаем благодаря собственному опыту. Ведь Волей Господа они возбуждены в качестве Божьего наказанья за наши преступления, мы же, напротив, испуганные, бежим в страхе из-за своей несправедливости. И получается тогда, что поскольку в успехах своих мы забыли страх божий, то заслуженно терпим теперь Бич Господень. И потому Бог не слышит наши молитвы, что мы никоим образом не пытались смягчить высшую немилость. Потому и получилось, что Германия, не в пример остальным соседним странам, подчинилась этим людям; кто-то сказал, что есть только одна стена, способная противостоять стрелам⁴⁴.

8. Наконец Бог, тронутый заслугами праведников и стонами несчастных, прогнал вероломную орду. Король, снова преследуя их, отступавших по иному, чем он полагал, пути, опять вступил в Баварию. Тотчас же заведя переговоры о мире, они просили перемирия и добились его. А всегда колеблющиеся и неверные своему государю, не сумев оправдаться перед королём, блуждали вокруг вместе с Лиудольфом, своим господином, пытаясь обрести известную защиту в Регенсбурге. Король, преследуя их с сильным войском, осадил в названном городе. И хотя борьба продолжалась долго, он, наконец, сильным голодом заставил своего сына и его людей добиваться мира. После этого Дудо, вместе с Гуго, ведомый раскаянием, бросился к ногам отца⁴⁵, умоляя о прощении прошлого, обещая исправление в настоящем и давая торжественные обещания на будущее. Король, сдавшись на уговоры своих князей⁴⁶, принял его и, простив его деяния, прочно даровал свою милость. Затем он вернул удел своему столь долго лишённому его брату⁴⁷ и, умиротворив, как он надеялся, всех противников, победителем вернулся в Саксонию.

9. (4.) И вот авары, будто уже забыв свершённое [ранее] преступление, опять подняли против нас оружие⁴⁸. Об их вторжении королю сообщил герцог Генрих, отозвав его из уже начатого похода. Король же, вызвав к себе в город Аугсбург всех своих вассалов, заявил, что лучше умрёт, чем будет терпеть далее столь великое зло. Ободряя их, он обещал награду и свою милость всем, кто будет ему помогать, и наказание — уклоняющимся. Собрав отовсюду лишь 8 отрядов, он выстроил их против врага и ободрил, говоря, что, погибнув здесь, они обретут награду в вечности, победив же — получат радость в этой жизни. Внезапно энергичный враг тайно обошёл их ничего не подозревающие ряды возле стремительной реки Лех и, одолев, многих тогда убил и ограбил. Узнав об этом, король отправил герцога Конрада с его людьми назад, а тот, отняв пленных со всей добычей из пасти хищного волка, одержал победу и вернулся в лагерь.

10. На следующий день, а именно в праздник Христова мученика Лаврентия⁴⁹, король, пав ниц и признав себя одного виновным за всех пред Богом, проливая слёзы, дал такой обет: если Христос удостоит в этот день во имя вмешательства столь великого глашатая⁵⁰ даровать ему победу и жизнь, то в городе Мерзебурге он создаст епископство в честь того, кто одержал победу над огнём⁵⁰, а свой большой дворец, недавно начатый, перестроит ради него в церковь. Тотчас же поднявшись с земли, он отпраздновал мессу и принял от славного Ульриха⁵¹, своего исповедника, предложенное им Святое Причастие. Затем, взяв щит и священное копьё, он, опережая воинов, первым атаковал оказывающего сопротивление врага и, быстро обратив его в бегство, громил и преследовал вплоть до вечера. Когда резня наконец завершилась, король с победоносной дружиной расположился на зелёном лугу и попытался тщательно выяснить, остался ли кто-нибудь ещё из его войска. Тут он узнал, что герцог Конрад⁵², его зять и выдающийся воин, погиб; его тело, заслуженно оплаканное и тщательно ухоженное, он отправил для погребения в Вормс. Сверх того, он отправил послов к своей святой матери, которые, всё по порядку изложив, освободили её от тревоги и одновременно воспламенили сердца верующих во славу Христа. Столь великий дар божьей милости всё христианство и особенно доверенные люди короля встретили ликованием, единодушно вознеся Богу хвалу и свою величайшую благодарность. (5.) В том же году умер герцог Генрих, брат короля⁵³.

11. Между тем король, радуясь, посетил Саксонию, своё отечество, где был встречен с великим воодушевлением всей знатью, издалека вышедшей ему навстречу. Долго ожидаемый своей почтенной родительницей, он, проливая от радости слёзы, был заключён ею в объятия. Тотчас же открыв им свой обет, он настоятельно просил их совета и поддержки, чтобы довести начинание до конца. Когда они это одобрили и оказали содействие его благочестивой просьбе, король построил в городе Магдебурге аббатство, заложив великолепную церковь на том месте, где покоилась святая Эдит, возле которой после своей смерти он и сам желал быть похороненным. Но его намерение создать здесь также и епископство при жизни Бернгарда, 7-го епископа святой Хальберштадтской церкви, в чьём диоцезе лежал этот город, не осуществилось⁵⁴. А что бы он ни приобретал в отпущенное ему время, в землях или иных видах собственности, он всё это уступал Богу и воину его святому Маврикию⁵⁵.

12. (6.) Пока это происходило, со стороны славян пришла ужасная война⁵⁶, которую начали, подстрекаемые графами Вихманом и Экбертом⁵⁷, Накко и брат его Стойнеф. Герцог Герман⁵⁸, не надеясь одолеть их, просил короля о помощи. Тот, будучи неутомим, с сильным войском вступил в эти северные края, которые часто, как учит писание, открывают бедствия⁵⁹. Там он взял в плен Стойнефа, укрывшегося во время бегства своих спутников в некоей роще, и приказал его казнить⁶⁰. Виновников же этого преступления — братьев Вихмана и Экберта, сыновей сестры своей матери⁶¹, он отправил в изгнание.

Лиудольф же, сын короля, вняв совету дурных людей, опять проявил непокорность и, покинув родину, отправился в Италию⁶². Пробыв здесь почти целый год, он 6 сентября, к несчастью, скончался⁶³. Тело его было доставлено его соратниками в Майнц и в печали погребено в церкви Христова мученика Альбана. Король был тогда в походе против редариев⁶⁴, когда получил весть о столь великом горе. Сверх меры расстроенный этим, он оплакал сына, как Давид Абсалон. Когда умер Дитхард⁶⁵, епископ Хильдесхайма, его место занял Отвин, аббат Магдебургской церкви⁶⁶.

13. (7.) После того как улеглись суровости этих войн, король, опять сделав вид, будто отправляется в Рим, с сильным войском вступил в Ломбардию⁶⁷. Осаждая в течение двух лет на горе Сан-Леон⁶⁸ пресловутого Беренгара, он, наконец, хитростью захватил его вместе с женой Виллой⁶⁹, сыновьями и дочерьми и отправил в ссылку в Бамберг, где тот позднее умер⁷⁰. Затем, отправившись с сильным войском в Рим, он дважды победил оказавших ему сопротивление его граждан⁷¹ и со славой вступил в город в 961 г. от воплощения Господня. Сверх того, он вместе со своей супругой был помазан римским папой Иоанном⁷², по просьбе которого сюда прибыл, в императоры. Произошло это в 29-й год его правления. Став патроном римской церкви, он распространил свою власть на Беневент, Калабрию и Апулию, победив их герцогов⁷³.

(8.) В эти дни наступил золотой век; у нас впервые была открыта серебряная жила⁷⁴; побеждён был также Вихман.

14. У данов, которыми тогда правил Гаральд⁷⁵, благодаря священнику Поппо было восстановлено презираемое ими христианство. Ведь он, порицая короля и народ, отошедший от богослужения своих предков и предавшийся [ложным] богам и демонам, убеждал, что есть только один Бог в трёх лицах. Когда же король спросил, не желает ли он доказать свои слова раскалённым железом, тот с радостью ответил, что готов к этому; а на следующий день он отнёс в указанное королём место освящённый огромного веса [кусок] железа и неустрашимо поднял свою, совсем не пострадавшую руку. Король, очень обрадованный этим чудом, со всеми своими людьми тотчас же смиренно подчинился власти Христа и до конца жизни, по обычаю верующих, следовал божьим заповедям. Император же, услышав это, призвал к себе почтенного мужа Поппо, спросил, Христов ли он воин, и возвёл его в епископское достоинство.

(9.) Геро, маркграф Остмарка, подчинил императорской власти Лаузиц⁷⁶, Сельпули⁷⁷, а также Мешко⁷⁸ с его подданными. Герцог Герман сделал Селибура и Мистуи⁷⁹, и их людей данниками императора.

15. Сын императора, носивший одно с ним имя, то есть Оттон Младший, рождённый славной матерью Адельгейдой⁸⁰, по приказу отца, пребывавшего в то время в Кампании близ Капуи, стал в день Рождества Господня римским императором⁸¹. Желая сосватать своему сыну в жёны дочь Константинопольского императора, Оттон I вверил попечению послов этого государя, присланных к нему по другой причине, своих знатных людей, чтобы те доставили это поручение. В пути греки с обычным для них коварством неожиданно набросились на них и одних убили, а других, взятых в плен, доставили своему государю августу. Однако некоторые из пострадавших убежали и открыли своему императору исход дела. Возмущённый потерей своих людей, Оттон отправил в Калабрию лучших своих воинов — Гунтера⁸² и Зигфрида⁸³, чтобы тотчас же отомстить [грекам] за подобное злодеяние. Они разбили данайцев, которые, гордясь прежней победой, вышли им навстречу, и одних убили, а другим, захваченным во время бегства, отрезали носы. Затем, взыскав с греков в Калабрии и Апулии дань, радостные и нагруженные богатой добычей, они вернулись домой⁸⁴. Константинопольцы же, опечаленные гибелью и пленением своих [земляков], составив заговор против своего государя⁸⁵, по совету коварной императрицы⁸⁶, убили его с помощью некоего воина⁸⁷, которого и назначили на его место правителем всей империи. Тот, сейчас же отправив нашему императору через море, с великолепными подарками и отборной свитой, хоть и не ту девушку, о которой он просил, но собственную племянницу по имени Феофано⁸⁸, освободил своих людей и заслужил желанную дружбу цезаря-августа. Были, правда, некоторые люди, которые стремились помешать этому браку и советовали императору отослать девушку назад. Он их, однако, не послушал, и дал её в жёны своему сыну, к радости всей знати Италии и Германии⁸⁹.

16. (10.) Мощи многих святых император доставил из Италии в Магдебург благодаря своему капеллану Додо⁹⁰. Нельзя также оставить без внимания тот достопамятный случай, который, как я слышал, произошёл с его священником, которого звали Поппо и который был братом графа Вильгельма⁹¹. Долго и верно служа императору, он тяжело заболел; находясь в бессознательном состоянии⁹², он увидел, будто его привели на высокую гору, откуда был виден большой город с прекрасными строениями. Направившись затем к высокой башне, он с трудом одолел её ступени. На верхней её платформе он удостоился чести видеть сидящих Христа и всех святых. Кёльнский архиепископ Бруно был обвинён здесь высшим судьёй за его суетное следование философии⁹³, но, защищённый святым Павлом, вторично введён в должность. Затем он сам, призванный сюда, был уличён в том же проступке, но, будучи поддержан смиренным вмешательством святых, услышал такой ответ: «Через три дня, придя ко мне, ты займёшь ту кафедру, которую я сейчас тебе показываю». Всё это, проснувшись, священник рассказал призванному к нему цезарю. И, утверждая, что это не сон, а истинное видение, он воздал ему благодарность за всё добро, которое тот ему когда-либо оказал. Исповедовавшись и получив от присутствующих отпущение, он, как ему было сказано, оставил чужие и вернулся с миром в свои земли, утешив плачущего государя столь блаженной кончиной.

17. (11.) Цезарь велел также доставить в Магдебург превосходный мрамор, золото и драгоценные камни⁹⁴. Во все вершины колонн он приказал аккуратно вставить мощи святых. Тело славного графа Кристина⁹⁵ и прочих он похоронил рядом с вышеупомянутой церковью, в которой, ещё при жизни своей, страстно желал приготовить себе место погребения. В 961 г. от воплощения Господня, правления же его 25-й, в ночь на Рождество Господне, к нему в Регенсбург, в присутствии всей знати, было доставлено тело святого мученика Маврикия и некоторых его спутников, вместе с частями тел других святых⁹⁶. Затем оно с величайшим, как полагается, почётом было перенесено в Партенополь⁹⁷, единодушно принято жителями города и сельским населением, и до сих пор почитается ко благу всего отечества.

18. (12.) Между тем на 48-м году своего пребывания в должности, 3 февраля, почил в Бозе достигший уже преклонного возраста почтенный епископ Бернгард⁹⁸. Кроме того, 2 марта в Роттлебероде⁹⁹, ожидая кончины больной королевы Матильды, умер Вильгельм¹⁰⁰, архиепископ святого Майнца, попечению которого император, его государь и родитель, доверил обустройство Партенополя¹⁰¹, а также управление остальными важными делами государства. О его смерти тяжело больная почтенная королева, никем прежде об этом не уведомленная, так поведала всем присутствующим: «Сын мой, Вильгельм, — сказала она, — к несчастью, уже испустил дух и нуждается в том, чтобы мы, ради его блага, почтили его память». Также Лиудольф, славный аббат Корбейский¹⁰², видел его во плоти, идущим ему навстречу, в ту же ночь, когда тот преставился. Застыв от ужаса, он тотчас же сообщил братии о том, что тот мёртв. Вслед за этим 14 марта ушла из жизни святая Матильда, доверчиво вернув обратно Богу, своему творцу, дух свой¹⁰³. Похоронили её перед алтарём епископа Христова Сервация, рядом с её супругом, ибо при жизни она его очень любила и с ним же постоянно, пока была жива, умоляла соединить её и в смерти.

19. (13.) Также Геро, защитник отечества, потрясённый смертью своего единственного сына, благородного Зигфрида¹⁰⁴, отправился в Рим. Будучи уже отслужившим своё стариком, он сложил своё победоносное оружие пред алтарём князя апостолов Петра, и, получив от римского папы руку святого Кириака, вместе со своим наследством нашёл приют у Бога. Опять посетив отечество, он построил в лесу названный его именем монастырь¹⁰⁵ и поставил его аббатисой вдову своего сына, — звали её Хатуи¹⁰⁶, - уже ранее принявшую постриг. А епископ Бернгард¹⁰⁷рукоположил её. Уладив все свои дела, он 20 мая¹⁰⁸ опередил всех вышеназванных блаженной кончиной.

20. (14.) Император же, получив скорбную весть о смерти матери, сына и прочих знатных людей, в глубоком горе оплакал эту невосполнимую для всего государства потерю. Подгоняемый страхом близкой смерти, он постарался в этих обстоятельствах своевременно выполнить то, что обещал Богу, будучи в нужде. Поэтому он велел Хильдеварду¹⁰⁹, который, будучи тамошним приором, был избран в епископы всем духовенством святой Хальберштадтской церкви и народом и которого предназначал к этому господин его Бернгард, идти в Рим. Оттон открыл ему долго скрываемую тайну своей души, а именно: он всегда стремился создать в городе Партенополе¹¹⁰ архиепископство, в надежде на вечную награду и для защиты всего отечества. Он обещал также быть готовым выполнить всё, чего бы тот ни пожелал в любое время, если он согласится исполнить его обет. Хильдевард же, поскольку был умным человеком, снисходительно отнёсся к этой благочестивой просьбе. Он уступил Богу, святому Маврикию¹¹¹ и императору часть своей парафии, расположенной между реками Оре, Эльба и Боде и так называемой Фридриховой дорогой. Сверх того, любезно просимый августейшим цезарем, он уступил Богу и св. Лаврентию¹¹² парафию, лежащую между Вильдерграбеном, солёным озером, реками Заале, Унштрут, Хельме и могилой, расположенной близ Валльхаузена.

21. Император, обрадованный таким подарком, схватил его за руку и, вручая ему вместе с посохом пастырское достоинство, сказал: «Прими же вергельд за отца твоего!». Ведь его отца, звавшегося Эриком, Оттон велел обезглавить после того, как тот вместе с Бакко, Германом, Рейнвардом, Вирином, Эзериком и прочими, пытался убить его в Кведлинбурге во время праздника Пасхи¹¹³. Он охотно казнил бы тогда также и деда моего, которого звали Лиутар¹¹⁴ и который принимал участие в этом сговоре. Однако, сдавшись на уговоры пользовавшихся его дружбой князей, он отправил его под арест в Баварию к графу Бертольду¹¹⁵, а все его земли конфисковал и раздал [другим рыцарям]. Только через год Лиутар вернул себе и милость короля, и все свои земли, вместе с крупной суммой денег и поместьем в Сантерслебене и Гутенсвегене¹¹⁶. Но завершу начатое!

22. Император вызвал к себе Рихера, 3-го аббата Магдебургской церкви, ибо Анно и Отвин¹¹⁷, тогдашние епископы, ходатайствовали за него, желая украсить его епископским саном. Но тот, ознакомившись, пренебрёг доставленным ему тайно письмом. В результате 18 октября 970 г.¹¹⁸ от воплощения Господня в сан архиепископа папской властью был возведён Адальберт¹¹⁹, монах из Трира, честный и во всех отношениях надёжный отец, ранее рукоположенный в епископы Руси, но изгнанный оттуда язычниками. Затем Оттон с великим почётом отправил его к его престолу, предписав всей саксонской знати быть у него на ближайшее Рождество Господне¹²⁰. Архиепископ же, с блеском принятый духовенством и всем народом, рукоположил в дни этого праздника: Бозо¹²¹ — 1-м пастырем Мерзебургской церкви, Бурхарда¹²² — 1-м предстоятелем Мейсенской церкви, и Гуго¹²³ — 1-м епископом Цейца. К ним же был добавлен Тудо¹²⁴, 1-й защитник Гавельбергской церкви, уже прежде рукоположенный. Все они, обещав подчинение ему и его преемникам, были размещены каждый в своей парафии. К этой же братии¹²⁵ были добавлены: 1-й пастырь Бранденбургской церкви Титмар¹²⁶, помазанный ранее, и 1-й епископ Познанский Иордан¹²⁷.

23. (15.) Хотя бестолковый порядок изложения материала справедливо может быть поставлен мне в вину, считаю необходимым сообщить в своём труде о том, как император дал своему брату Бруно после смерти епископа Кёльнского Вигфрида¹²⁸ его епископство, а кроме того, ещё и герцогство Лотарингию. Этот Бруно был назван так по имени своего дяди — герцога Бруно¹²⁹, который был отправлен королём Людовиком¹³⁰ в поход против данов, и погиб 2 февраля¹³¹ вместе с двумя епископами Дитрихом¹³² и Марквардом¹³³, а также прочими рыцарями, при разливе реки.

Позже он, хоть и был умнейшим человеком, послушавшись совета дурных людей, задумал воздать своему брату и королю злом за добро. Он позвал к себе на пир своего зятя Гуго¹³⁴, чья верность королю, как мы выше упоминали, была весьма сомнительна, и, забыв присягу и кровное родство, постарался вручить ему вместе с искусно украшенной драгоценными камнями короной и всё королевство. Когда в святой день праздника Пасхи все необходимые для коронации регалии были готовы, и он хотел короновать зятя, ожидавшего с недостойным нетерпением обещанного, ненависть Бруно, благодаря Божьей милости и Его всех направляющей мудрости, несколько утихла; он устыдился своего ещё не начатого деяния и раскаялся. Тайно вызвав своего секретаря Фолькмара¹³⁵, о котором мы уже говорили, он открыл ему тот грех, что скрывал в сердце, и, как человек, находящийся в затруднении, попросил у него дельного совета. И всегда готовый помочь кающимся Бог, для облегчения заботы его господина, внушил ему свыше такой ответ. «Святой дух, — сказал Фолькмар, — дал тебе, дражайший господин, возможность поступить так, чтобы враг и виновник столь великого преступления не торжествовал больше над нами. Полагаю, что и он может быть одурачен, и ты можешь прославиться. Корону, которую ты обещал дать своему зятю, я представлю вам, заседающим, чтобы верность твоя слову была доказана в глазах всех. Затем, нечаянно упав, я разобью корону, и тогда братская любовь, ныне охладевшая, опять потеплеет». Совет этот понравился архиепископу, и, чтобы так всё и случилось, он со смирением вознёс горячую молитву Богу. Когда же настало утро и сказанное осуществилось, архиепископ сделал вид, будто очень огорчён. Гуго и его люди, когда надежды их оказались разбиты, испытали безутешное горе; а когда окончились праздничные дни, он, почтённый другими, нежели те, на которые рассчитывал, дарами, вернулся домой. После этого братья, я имею в виду, король и епископ, опять примирились и, оба упорные в стремлении к благочестию, постарались впредь устранить все остатки вражды.

Однако вскоре архиепископ, имевший блестящие успехи во всех и светских, и духовных делах, в 13-й год своего пребывания в должности, почил в мире 10 октября¹³⁶, оставив безутешным своего брата. Из таких и многих других каверз в течение почти 40 лет управления и заботы об империи Оттон сумел выбраться невредимым, ибо Христос во всём ему помогал. Я мало сказал о многочисленных и ещё более славных деяниях этого великого мужа потому, что уже написана более подробная книга¹³⁷ о его благородных подвигах. Это делает затруднительным добавить что-либо ещё к сказанному.

24. (16.) Император же, расстроенный потерей брата, ради любви к нему, поручил Фолькмару, доверенному капеллану Бруно, епископство Кёльнское и заботу о душе умершего брата. Занимая эту должность отпущенное ему Богом время, он проявил себя как человек во всех отношениях превосходный, а когда 18 июля¹³⁸скончался, духовенством и всем народом на его место был избран Геро¹³⁹, брат маркграфа Титмара. Тотчас же об этом сообщили императору. Но, поскольку он по многим причинам был сердит на брата названного мужа, дать ему епископство он не захотел. Между тем Геро, бывший в то время капелланом, когда служил однажды мессу в городе Павии, увидел, как святой Пётр и Амвросий помазали его святым елеем. Никому тогда об этом не сказав, он, напротив, хладнокровно носил при себе этот дар столь великой к нему божьей милости. Императору же в святой день Воскресения Господня, когда он уже, полностью готовый, исключая корону, хотел идти в церковь, явился ангел с обнажённым мечом и сказал: «Если ты сегодня не остановишь свой выбор на Геро, целым не встанешь с этого места». Испугавшись этого, цезарь сказал: «Позовите сюда господина Геро!». После чего вручил ему, тотчас же вошедшему, вместе с посохом пастырское достоинство и смиренно просил прощения. Позднее рукоположенный своими заступниками, как ныне доказано [чудесными] знамениями, он, пока был жив, угодным Богу и людям образом носил своё имя и должность, в глубоком смирении духа.

25. Его святая мать, которую звали Хидда¹⁴⁰, отправившись ради молитвы в Иерусалим и там заболев, дала своим спутницам такое поручение: «Когда душа моя покинет прибежище этого долгого скитания, тотчас же предайте тело моё матери-земле и, быстро удалившись, передайте моему сыну Геро, чтобы он не отказал своей покоящейся на чужбине родительнице в той чести, какой удостоил дать на небе милосердный Бог, и воздвиг бы мне алтарь в церкви святой Цецилии». Преданные её служанки, послушные этим указаниям, похоронили свою госпожу, вслед за тем блаженно почившую, и, тотчас же удалившись, избежали последующего несчастья, о котором не знали. Ведь Иерусалим тогда захватили сарацины¹⁴¹, ничего не оставив побеждённым. Это тайно и предсказала им тогда святая женщина, приказав себя, умершую, поспешно похоронить, а им удалиться. Прибыв же в Кёльн, они всё по порядку рассказали архиепископу. Радушно их приняв, он возблагодарил Бога и удовлетворил справедливую её просьбу. А так как я мало сказал о неизвестной пока славе столь великого епископа, постараюсь в следующих книгах изложить оставшееся более подробно, чтобы добродетель его была раскрыта в них более чётко.

26. (17.) Император, услышав о смерти епископа Регенсбургской церкви¹⁴², отправился туда. Во сне же ему было указано, чтобы он не давал епископство никому иному, кроме того, кто первым выйдет ему навстречу. На следующий день, ранним утром, цезарь с небольшой свитой прибыл к монастырю Христова мученика Эммерамма, хотя монахи об этом не знали, и, тихо постучав в ворота, был впущен неким Гунтером, вечно бодрствующим стражем церкви и весьма почтенным отцом. Пристально посмотрев на него, Оттон сначала смиренно подошёл к нему для приветствия, а затем обратился с такими словами: «Что ты хочешь дать мне, брат, если получишь епископское достоинство?». Старец на это, улыбнувшись, ответил: «Мои башмаки». Когда он затем с остальной братией пришёл в [Собор] св. Петра для избрания епископа, цезарь, рассказав всем про свой сон и последующее событие, по совету духовенства и всего народа, возвёл его в епископы. Гунтер же, получив посвящение, занимал эту должность всего 6 месяцев¹⁴³, после чего был поражён тяжёлой болезнью. Почувствовав временное улучшение, он взял в руку пепел и, поднявшись, обозначил знаком святого креста место, где хотел бы уйти из этого мира. После чего лёг на землю и, блаженный, привёл следующий стих блаженного же Иова: «Я слышал о тебе слухом уха, Господи; теперь же мои глаза видят тебя; поэтому я отрекаюсь и раскаиваюсь в прахе и пепле»¹⁴⁴. И тотчас, сделав со слезами исповедь, он испустил дух. И исполнилось в нём то, что предшественник его в этой должности предсказал ему: «Ты будешь, брат, вторым после меня править этой церковью; но лишь малое время ты проживёшь, когда Бог в милосердии своём тебя увенчает». Ведь пока он был в странствии, он всегда желал следовать Божьей воле.

27. Я привёл эти 2 рассказа о епископах для того, читатель, чтобы ты знал, что милость неба часто открывает императору, что ей угодно сделать на земле. Когда Оттон услышал о смерти этого отца, он сделал его преемником Микаэля¹⁴⁵. Он долго наилучшим образом управлял вверенной ему [паствой], а когда в восточные земли опять вторглись венгры, он вместе с прочей баварской знатью вышел, чтобы их отразить. Но, когда между ними началось сражение, наши, к несчастью, были быстро побеждены и разбиты врагами¹⁴⁶. Епископ же, лишившись уха и имея раны в других частях тела, укрылся среди убитых, притворившись мёртвым. Лежавший рядом с ним вражеский воин, увидев, что он один остался жив и избежал вражеских козней, схватил копьё и попытался его убить. Епископ тогда, обретя поддержку в Господе, после долгой и тяжёлой взаимной борьбы вышел победителем и поразил врага. Преодолев затем в пути многие трудности, он невредимый достиг, наконец, знакомых пределов. Это доставило большую радость его пастве и вообще всем христианам. Всем духовенством он был встречен как отличный воин, а народ видел в нём лучшего пастыря, и увечье послужило ему не к позору, а к ещё большему почёту. А теперь возвращусь к обычному порядку изложения.

28. (18.) Всемогущий римский император-август согласился низложить более влиятельного, чем он, во Христе папу римского, по имени Бенедикт¹⁴⁷, который, как я надеюсь, был обвинён несправедливо и которого никто, кроме Бога, судить не имеет права. Он также велел сослать его в Гамбург, о чём позже я расскажу более подробно¹⁴⁸. О, если бы он этого не делал!

Между тем Саксонией управлял герцог Герман¹⁴⁹. Прибыв однажды в Магдебург, он был встречен архиепископом¹⁵⁰ и за руку введён в церковь; в это время горели все свечи и звонили все колокола. Моего деда Генриха¹⁵¹, который возмутился столь явной дерзости, герцог попытался коварно схватить, но не смог, ибо того защищал большой отряд рыцарей. Тогда он велел ему отправиться в Рим к императору. Выполняя это чрезвычайно охотно, он первым перешёл Альпы, после чего, прибыв к императору и увидев его издали, бросился перед ним на землю. На вопрос, что является причиной этого, он со слезами ответил, что, обвинённый перед ним, боялся потерять его милость и обычное расположение. Тотчас же подняв, император расцеловал его и по отдельности обо всём расспросил. Он узнал о поведении герцога, о том, как тот посреди епископов сидел за столом на месте императора и спал в его постели. Воспылав из-за этого сильным гневом, цезарь-август в письме поручил епископу Адальберту отправить ему ровно столько коней, сколько колоколов звенело по его приказу для герцога и сколько коронных свечей тот велел зажечь для него. Выполняя императорское повеление, архиепископ, как только мог, через своих послов пытался оправдаться. А названный граф был настолько смышлён, что легче прочих князей умел смягчать гнев цезаря и, поскольку был его родственником, прочно удерживал милость императора вплоть до конца своей жизни. Наградив золотой цепью, император отпустил его домой, на радость его друзьям и к огорчению врагов.

29. (19.) Между тем Ходо¹⁵², почтенный маркграф, собрав войско, напал на Мешко, верного императору и платящего ему дань вплоть до реки Варты¹⁵³. На помощь Ходо пришёл со своими людьми только мой отец — граф Зигфрид¹⁵⁴, тогда ещё юноша, не познавший радостей брака. Вступив в сражение с Мешко в день святого Иоанна Крестителя и сначала побеждая, они затем были разбиты братом Мешко — Цидебуром. Погибли все лучшие воины, за исключением лишь названных графов. Случилось это в местности, называемой Цеден¹⁵⁵. Император, обеспокоенный известием о несчастье, отправил из Италии послов, велевших Ходо и Мешко, если они хотят сохранить его милость, оставаться в мире до тех пор, пока он сам не придёт, чтобы разобрать причину спора.

30. (20.) После этого, подчинив себе все отряды врагов, он пересёк крутую дорогу через Альпы, посетил Баварию¹⁵⁶ и, мудро всё там обустроив, прямым путём направился к городу Магдебургу, где торжественно справил Вербное Воскресенье¹⁵⁷. Как обычно в большие праздники, он был введён в церковь к вечерне, утрене и обедне в процессии почтенных епископов, и, по порядку, прочего духовенства, с крестами, мощами святых и кадилами. В великом страхе Божьем, который есть начало всякой мудрости¹⁵⁸, он стоял и сидел там, пока не кончилась служба, не говоря ничего, кроме молитвы. Затем, со множеством свечей, в сопровождении большой свиты священников, герцогов и графов, он вернулся в своё жилище. Во спасение же души своей он передал на следующий день Богу и непобедимейшему воину его Маврикию неисчислимые дары, в землях, книгах и прочей королевской утвари, утвердил все права фогтов, после чего, в присутствии и с согласия императрицы и сына, вручил дарительные грамоты, имея свидетелями всех верующих во Христа.

31. Затем он отправился в Кведлинбург, чтобы провести там во славу Божью и ради светской радости близкую уже Пасху¹⁵⁹. Здесь по приказу императора собрались князья Мешко¹⁶⁰ и Болеслав¹⁶¹, послы от греков, Беневента, венгров, болгар, датчан и славян, а также вся знать королевства. Когда же все дела были мирно улажены, все они, радостные, получив щедрые подарки, вернулись к себе. Там же 1 апреля¹⁶² умер герцог Герман, чем омрачил императору радость. Когда тело его было доставлено в Люнебург его сыном Бернгардом¹⁶³, случилось, что поблизости находился Бруно¹⁶⁴, епископ Верденской церкви. Поскольку при жизни он подверг Германа опале, сын смиренно просил его дать отпущение по крайней мере мёртвому и разрешить похоронить его в церкви. Но его просьба не была исполнена.

32. (21.) Но, поскольку я вспомнил про этого епископа, мне будет приятно сказать о нём несколько больше. Он был родственником названного герцога, монахом Новой Корвеи. Император назначил его — из-за свойственной ему добропорядочности — преемником епископа Амелунга¹⁶⁵, который, построив в Вердене из дерева, — ибо камня не хватало, — превосходную, величиной и качеством превзошедшую прочие церковь и освятив её, разумно ею управлял; достигнув глубокой старости, брат названного герцога¹⁶⁶ умер 5 мая. Когда же и Бруно ослабел от старости и постоянных болезней, цезарь просил его воспитать как сына и утвердить в качестве своего помощника и наследника своего капеллана Германа, брата епископа Фолькмара¹⁶⁷. Однако тот, с неудовольствием восприняв эту просьбу, ответил так: «Должность, которую господин мой удостоил мне, недостойному, дать, я старательно до сих пор исполнял. И пока я должен здесь пребывать, если он позволит, хочу прожить без подобной обузы. Ни между смирением и гордыней не может быть согласия, ни власть никогда не потерпит соучастника¹⁶⁸. Если что-либо иное угодно моему господину, я преданно исполню. Не должен юноша возлагать надежды на смерть дряхлого старика, ибо это — грех; пусть вспомнит, что и шкуру телёнка часто вешают на стену». После этих слов он велел отнести себя в церковь Христовой девы Цецилии¹⁶⁹, бросился там на землю, [сказал], что до сих пор недостойно служил ей, и, проливая слёзы, пожаловался: «Вижу, что я, несчастный, оставлен Богом и тобою, когда другой предпочтён мне и принят к тебе на службу, как более достойный. Поэтому, опечаленный, я хочу уйти отсюда и ожидать милости Христа и твоего святого вмешательства в это дело. Я хотел бы, чтобы как я никогда несправедливо не домогался чужого, так и никто никогда не смог бы порадоваться моему ущербу. Теперь я смиренно молю Бога, чтобы он сделал так, как угодно ему и полезно для моей церкви».

33. Окончив эту молитву, он поднялся и, удалившись, пребывал в своей парафии до тех пор, пока не получил весть о смерти вышеупомянутого юноши. Тогда, созвав воедино единомышленников, он сказал: «Вы не имеете ещё нового господина. Меня же отнесите в мой монастырь¹⁷⁰, где я буду без всякого уклонения и в великой тревоге ожидать дня суда. И запомните, смертные, что всё, что может помочь вашему спасению, зависит не от подвизающегося, и не от желающего, но только от Бога милующего¹⁷¹. Пусть мы будем для вас примером, что никто, уповающий на Бога, не будет покинут и никто не обретёт пользы, полагаясь только на себя. Возложите, дети, надежду вашу на Бога-Отца, и с помощью Его Единорождённого Сына и Святого, Единосущного с Ним, Духа победите вредные страхи. Молите милосердного Бога, чтобы всё, в чём либо я перед вами, либо вы передо мною из-за человеческой слабости когда-либо провинились, он исправил бы к лучшему, и чтобы после меня вы могли бы иметь угодного Богу и полезного вам господина и преуспевать в радостные времена». После этих слов, он отправился в выбранное им место, и, хотя многие неприятности окружали его старость, он всё же отличался приветливым и достойным похвалы образом жизни.

34. ¹⁷² (22.) Изложив вкратце славные деяния вышеназванного императора, душа требует, чтобы прежде, чем я расскажу о его смерти, я кое-что сказал о тех людях, которые во время его правления скончались, служа ему и церкви, и вспомнил бы некоторые иные современные события. Хильдеберт, архиепископ, помазавший его, почил во Христе во 2-й год его правления, 31 мая¹⁷³; наследовал ему Фридрих¹⁷⁴, угодный Богу и миру. Перед смертью он возблагодарил Бога за то, что никогда ничего не приобрёл для своей церкви неправедным образом и не погубил её. В том же году венгры опустошили Тюрингию и Саксонию, но погибли в местах, наиболее укреплённых. Лишь немногие из них, когда страх охватил их фланги, опять увидели отечество¹⁷⁵. Эберхард, герцог Франконии, долгое время неверный королю, был низложен, а граф Вихман, ради смиренной мольбы его, был помилован¹⁷⁶. В следующем году брат короля Генрих был взят в плен графом Эберхардом и заключён в оковы¹⁷⁷. В 3-й год [правления] вышеупомянутого короля брат его Генрих¹⁷⁸, а также герцог Эберхард, граф Лотарингии Гизельберт¹⁷⁹ и прочие сторонники его нечестия опустошили многие [земли] по эту сторону Рейна. Как только Удо¹⁸⁰, друг короля, узнал про это, он тотчас же убил Эберхарда, а Гизельберта с его спутниками утопил в Рейне; Генриха же он заставил добиваться милости короля. После этого греческие послы дважды привозили нашему королю подарки от их императора; оба раза — ради согласия¹⁸¹.

35. Архиепископ Фридрих, муж очень воздержанный, умер в 17-й год своего пребывания в должности, после чего Вильгельм, матерью которого была хоть и взятая в плен, но знатная славянка, а отцом — названный король, был рукоположен на его место в 954 г. от воплощения Господня¹⁸². Затем, в 4-й после этого год на одеждах людей чудесным образом воссиял знак несущего спасение креста и, что ещё более удивительно, достойно принявшим его он принёс пользу, тем же, кто насмехался, — вред. В 963 г.¹⁸³ от воплощения Господня из-за низложения вышеупомянутого папы Бенедикта и изгнания, в котором он умер, жестокая смертность поразила императорское войско. Она коснулась Генриха¹⁸⁴, архиепископа Трирского, герцога Готфрида¹⁸⁵ и неисчислимого множества других. В 3-й год, 31 марта обрушилась церковь в Хальберштадте¹⁸⁶; а император, выйдя из Италии, прибыл во Франкфурт; долгое время оставаясь в его пределах, он укрепил мир и согласие между своими людьми¹⁸⁷. В следующем же году император вторично посетил Римские земли¹⁸⁸. В 4-й год¹⁸⁹ одноимённый сын императора прибыл в Рим в сопровождении Вильгельма, архиепископа Майнцского, и, подобно отцу, добился помазания его почтенным папой господином Иоанном¹⁹⁰. В 7-й же год сгорел храм Господа в Дорнбурге¹⁹¹.

36. (23.) Мне хотелось бы также сообщить, что Бозо, мой предшественник, поставленный названным императором, исполнял вверенную ему должность в течение 1 года, 10 месяцев и 3 дней, умер у себя на родине в Баварии 1 ноября¹⁹², а похоронен — в Мерзебурге, в церкви св. Иоанна Крестителя перед верхним алтарём. Он был воспитан в монастыре Христова мученика Эммерамма, который расположен южнее города Регенсбурга, в монашеском образе жизни, а затем взят на службу цезарю. В качестве заслуженного вознаграждения за великие свои труды он получил лен Цейцской церкви. Рядом же с названным городом в некоем лесу он построил из камня и назвал своим именем храм Господу и освятил его¹⁹³. Он получил также перед своим рукоположением все лены, принадлежавшие церквям в Мерзебурге и Мемлебене, а также Дорнбургу и Кирхбергу¹⁹⁴. Ревностной проповедью и крещением приобретя Христу на востоке массу народа, он угодил императору, в результате чего тот предоставил ему выбор из 3 учреждённых им епископств — Мейсенского, Цейцского и Мерзебургского¹⁹⁵. Из всех их он выпросил у августа Мерзебургскую церковь, ибо она пребывала в мире, и, пока был жив, старательно ею управлял.

37. Чтобы легче наставлять вверенную ему паству, он писал по-славянски и призывал их петь «Кирие элейсон», доказывая им его пользу. Эти же безумцы в насмешку переделали его в «вкриволса»¹⁹⁶, что на нашем языке означает «Ольха стоит в кустах», говоря: «Так сказал Бозо», хотя тот говорил иное. Император уступил ему немногие сёла, принадлежавшие этому городу, а также некую крепость, расположенную в округе Шкойдиц, которая называется Медебуру¹⁹⁷, что означает: «береги мёд». Одноимённый сын его уступил ему также церковь, расположенную в Хельфте¹⁹⁸, которую построил его отец в честь святой Радегунды, и, в своём присутствии, велел епископу Бернгарду её освятить. А когда первый отец нашей церкви, как я уже сказал, умер, благодаря посредничеству Анно¹⁹⁹, епископа Вормсского, император дал епископство Гизилеру²⁰⁰, мужу благородного и нрава, и происхождения. Архиепископ Адальберт рукоположил его в Магдебурге в июне месяце²⁰¹.

38. (24.) В самом деле, поскольку я немного сказал о герцоге Конраде²⁰², зяте цезаря, убитом у реки Лех, думаю, мне следует рассказать кое-что, прежде мною пропущенное. После долгого отсутствия придя в Мерзебург, император узнал от некоего предателя, что славяне, — их князем был весьма уважаемый им Кухавиц, — удерживают в Цвенкау²⁰³ снятые с герцога доспехи. Он приказал повесить их, побеждённых с его помощью в поединке, вернув большую часть добычи. Я, правда, не знаю, взяли ли они эти доспехи как истинные убийцы герцога или нашли их случайно, невиновные в его гибели. Однако, поскольку до сего времени они отважились это скрывать, то и наказаны смертью были заслуженно.

39. Дочь²⁰⁴ Оттона, жена Конрада, была широко ославлена неким Коно²⁰⁵ из-за того, что не пожелала дать ему удовлетворение. Он объявил, что она является его тайной супругой. Цезарь, возмущённый этим, оправдал её следующим образом. Созвав всю знать своего королевства, он сперва обратился к ней с тайной речью и обстоятельно расспросил, пытаясь узнать действительно ли она виновна; но затем, увидев, что она, призвав в свидетели Христа и принеся клятву, полностью очистилась, объявил всем присутствующим, что если кто-нибудь из числа его приближённых желает защитить её оружием, тот с этого дня и навсегда будет его другом. Граф Бурхард²⁰⁶, услышав это, выступил вперёд и заявил перед всеми, что Коно — лжец, и всё это выдумал. Тот же, подтвердив истинность сказанного клятвой, вступил с ним в поединок. В первом же заходе Бурхард отсёк ему лживую правую руку, чем доказал вину побеждённого. Так милосердный Господь избавил её от несправедливого обвинения, ибо невинность жизни её была ему угодна. Пока был жив её муж, она была пренебрегаема и мучима частыми невзгодами; всё же с мужественным терпением перенеся их, она постаралась сохранить врождённую честь. А когда жизнь её пришла к концу²⁰⁷, её оплакали и похоронили в церкви Христова мученика Альбана в Майнце. Там же висит в память о ней её серебряное веретено.

40. (25.) Скажу также кое-что и об упоминавшемся ранее герцоге Генрихе, о том, какие нечестия свершил он в своё правление; причём следует обратить внимание на то, что всё вышесказанное не получило никакого возмездия. Ведь он приказал оскопить патриарха Аквилеи²⁰⁸ и ослепить архиепископа Зальцбурга²⁰⁹. Приводить основания этого я не хочу, но точно знаю, что они не заслужили подобного наказания. Когда Микаэль, епископ Регенсбурга, спросил его перед смертью об этих деяниях, он признал себя грешным только в первом случае, в деле же архиепископа — нет; не зная, сколь мало есть вещей, в которых нет греха. Потому ведь Давид со смирением молвил: «От тайных моих очисти меня, Господи!»²¹⁰. Его жена, по имени Юдифь²¹¹, присутствуя здесь же, слышала его исповедь и, когда муж её вскоре после этого умер, в великой печали похоронила тело его в церкви, которую он сам соорудил в честь Святой Приснодевы Марии²¹²; и всё, в чём душа его когда-либо погрешила, о чём она или сама знала, или кто-то ей сообщил, слезами и обильной милостыней попыталась исправить.

41. Живя в своём вдовстве в воздержании, она, когда стала ценить выше других епископа Фрейзингена Абрахама²¹³, совершенно невинная стала объектом пересудов завистливой толпы. Уже уйдя из жизни, в день своих похорон, она так была оправдана этим епископом, служившим тогда мессу. Обратившись перед Причастием к народу, он рассказал окружавшим его людям, какими были её заслуги. «Если, — говорит, — тот грех, в котором её лживо обвиняют, она и вправду совершила, пусть всемогущий Бог-Отец сделает так, чтобы спасительные тело и кровь Его Сына явились для меня и приговором, и заслуженным наказанием, а для души её — вечным спасением». После чего, чистый и телом, и духом, он принял единственное для всех верующих средство спасения. Поверил народ, хотя и поздно, и, стараясь навредить, гораздо больше принёс ей пользы этим несправедливым унижением.

42. (26.) Жил в дни этого цезаря некий граф по имени Эд; он построил в Хееслингене²¹⁴ церковь в честь Христова воина Вита и, поскольку не имел наследника, наделил её большей частью всего своего имущества. Создав здесь женский монастырь, он подчинил это аббатство покровительству Адальдага²¹⁵, архиепископа Бременского. Однако, к несчастью, обе почтенные женщины, поставленные во главе этого места, — обе носили одно имя — Вендельгарда, — вскоре умерли. Дед²¹⁶ же мой просил названного архиепископа, чтобы дочь его, по имени Хатуи²¹⁷, воспитанная здесь ранее, наследовала им, но не смог этого добиться. Позже, однако, архиепископ по просьбе цезаря, её крёстного, — ей тогда было всего 12 лет, — в Воскресенье 30 апреля²¹⁸ постриг её, а на следующий день в присутствии отца рукоположил в аббатисы; позже он в этом сильно раскаялся. Ведь, как я скажу далее, через 5 дней после того прелесть Италии и благо Саксонии Оттон I умер. Моя бабушка, — звали её Юдифь²¹⁹, - покоится в церкви, которую позже с великим трудом построила из камня, — ведь в той земле его очень мало, — её дочь, покинув этот мир 26 октября.

Церковь в Фульде, к несчастью, сгоревшая, при этом императоре была восстановлена²²⁰.

43. (27.) В день Вознесения Господня²²¹ император был в Мерзебурге, и всё, что из обещаний его ещё оставалось, тщательным образом постарался здесь исполнить. Затем, во вторник, перед Троицей, придя в Мемлебен²²², он на следующий день весёлый сидел за столом. После обеда, когда уже служили вечерню, он испытал слабость и потерял сознание. Стоявшие рядом с ним подхватили его и уложили. Тотчас же приняв святое причастие, в то время как все молились за его исход, он отдал долг природе 7 мая²²³, в среду, в 38-й год своего правления. В следующую же ночь его внутренности были извлечены и похоронены в церкви святой Марии; тело же, убранное благовониями, было перенесено в Партенополь²²⁴, с почётом и слезами там принято, вложено в мраморный саркофаг и похоронено архиепископами Геро²²⁵ и Адальбертом²²⁶, при помощи прочих епископов и всего духовенства.

44. (28.) Одноимённый сын его, т. е. Оттон Младший, ещё при жизни отца избранный и помазанный²²⁷, был теперь вторично избран всеми государем и королём. А сколько о спасении души своего господина заботилась вплоть до конца жизни императрица Адельгейда, невозможно описать ни словами, ни делами. Ведь все светские почести и успехи, заслуженные ею когда-либо, она приписывала не своим заслугам, но одному лишь Христу, говоря [словами] хвалебного гимна Давида: «Не нам, Господи, не нам, но имени твоему даруй славу!»²²⁸. Если бы даже во мне соединились красноречие, мудрость и память, их всё равно не хватило бы для изложения похвалы цезарю. Каков был государь, такими были и его князья. Не излишество их в еде или прочих делах, но золотая умеренность во всём радовала его. Все доблести, о которых мы читаем, процветали, пока те были живы, после же их смерти увяли и они²²⁹. Тела их мертвы, но бессмертные души продолжают жить и, достигнув вечного блаженства, радуются их добрым делам.

45. Но, завершая речь, скажу, что никогда после Карла Великого королевский трон не занимал более великий государь и защитник отечества, чем он. Хотя многие князья, как я говорил, умерли раньше, чем он, все, кто его пережил, не забыли славных обычаев его времени, не желая следовать тому новому образу жизни, что последовал, и до конца своей жизни добровольно не сходили с правильного пути старинной правды и правосудия. Они видели тогда исполнившимся то, что было записано неким мудрецом, предвидевшим будущее: «Сначала был золотой век, затем — бронзовый, а позже грядёт век железный»²³⁰. Услышь же каждый из верующих правдивое увещевание блаженного Григория: «Когда возрастают дары, растёт и потребность дарить»²³¹; давайте же остерегаться чрезмерно грешить во вверенных нам делах и смиренно молить Бога за душу императора, чтобы он милостиво простил многочисленные проступки грешного раба своего, которые тот не сумел предотвратить в столь многих подведомственных ему делах; чтобы властитель всех королевств и всех народов в настоящем и будущем, вечно бодрствующий благочестивый страж помог бы ему. И ты, кем бы ты ни был, мой преемник, помни столь великие его пожалования, служи верной защитой спасению его души, поминай её, особенно в день воина Христова Лаврентия²³², посредничества которого упорно добивайся. Ведь как при жизни Оттона, ради заслуг этого святого, Божьей волей была ему уступлена победа над зримыми врагами, так и получив от Бога упокоение, которого он всегда желал, пусть он избежит также козней врагов незримых и, удалённый от всего дурного, в день Страшного суда будет помещён по правую руку от Бога-Отца.

КНИГА ТРЕТЬЯ

1. Третий правитель нашего королевства, Оттон II¹, будет предметом этой моей книги. Будучи юн летами и отличаясь исключительной физической силой, он поначалу имел склонность к дерзости. Кроме того, он был щедр, но неумерен в многочисленных делах благочестия, избегая зрелых советов. Однако позже, наставленный многими, он научился обуздывать себя с достойной похвалы доблестью, ведя более благородный образ жизни, о чём я расскажу в последующем.

Побуждаемый своей благочестивой матерью, под руководством которой вырос, Оттон, путём справедливого обмена, приобрёл город Мемлебен, где умер его отец, и десятины, которые принадлежали Герсфельду. Собрав там монахов, он основал свободное аббатство, снабдив его всем необходимым и утвердив папской привилегией².

Сверх того, в присутствии архиепископа Адальберта он предоставил императорским указом братии, служащей Богу в Магдебурге, право самим избирать архиепископа³ и утвердил этот дар одной книгой, которая и сегодня там есть и в которой сияет золотом портрет его и императрицы Феофано. С разрешения цезаря и в его присутствии архиепископ, подготовившись к мессе, прочитал вначале евангелие и, как обычно, превосходную проповедь, а затем, предъявив, огласил императорский указ о праве выбора, осудив на страшное отлучение того безрассудного, кто дерзнёт когда-либо это нарушить, и заставив остальных подтвердить сказанное возгласами: «Аминь! Да будет так! Да будет так!».

Император обратил также внимание своей щедрой милости на бедное до сих пор епископство Мерзебургское, передав его епископу Гизилеру, которого очень ценил, во-первых, аббатство в Пёльде⁴, затем, город Цвенкау⁵ со всем ему принадлежавшим, — для службы св. Иоанну Крестителю. Далее он предоставил ему всё, что включают стены города Мерзебурга, с евреями, купцами и монетой; лес, лежащий между реками Заале и Мульде и, соответственно, округами Сиусули и Плисни⁶; и наконец, Корен, Нерхау, Паузиц, Тауху, Портиц и Гундорф⁷. Всё это Оттон утвердил грамотой, написанной его собственной рукой.

2. (2.) Между тем умер Геро, выдающийся блюститель Кёльнского престола⁸. О нём прежде я мало что сообщил и хочу теперь рассказать то немногое, что приберёг на потом. Он велел тщательно вырезать из дерева то распятие, что сейчас стоит посреди церкви⁹, где он и сам покоится. Увидев однажды, что вершина его треснула, он исправил это, не надеясь на собственные силы, но прибегнув к помощи высшего творца, средству более спасительному. Часть тела Господня, наше единственное спасение во всех напастях, он соединил с частью спасительного креста и вставил в трещину, а затем, пав ниц, с мольбой призвал имя Господа. Поднявшись, он смиренным освящением добился восстановления целостности распятия. Войдя однажды в свою часовню уже при свете дня, он увидел, о чём позже сообщил своей пастве, как Святой Победитель сражается с дьяволом и побеждает его.

3. О его смерти поведал некоей аббатисе Герберге, которую Геро по причине чистоты её тела и духа очень ценил и часто удерживал при себе, враждебный всему доброму дьявол, как он имел обыкновение проделывать это и ранее: «Я хотел бы открыть тебе мой секрет, хоть и знаю, что ты до сих пор никогда не хранила доверенные тебе тайны. Но, если обещаешь надёжно сохранить эту, я сообщу её с условием, что если ты когда-нибудь захочешь её кому-то открыть, не сомневайся, я отниму у тебя жизнь. Геро, твой лучший друг, в этом году в течение 3 дней будет столь тяжело болен, что все будут считать его мёртвым. Но, если в течение этого срока кто-нибудь будет его охранять, он невредимым сможет избежать опасности». Раба Христова, ошеломлённая этими словами, обещала надёжным молчанием утаить это от всех. Когда же она увидела, что тот исчез, тотчас, прямым путём отправилась к архиепископу и всё ему рассказала. Дьявол, узнав это, столь сильно поразил её, что через несколько дней она сменила жизнь временную на вечную. Архиепископ же, служа мессу в день её похорон, объявил о её заслуге всем присутствующим, просил от них милости для неё и сам её даровал.

4. После этого, поражённый предсказанной болезнью, он поручил сторожить себя Эбергеру¹⁰. Тот же приказал омыть его, как мёртвого, — из-за сильной боли тот потерял сознание, — внести, положив на носилки, в церковь, и на следующий же день похоронить. (Геро), как говорят люди, на 3-ю ночь пробудился от тяжкого сна, услышал звон колоколов и трижды громким криком просил побыстрее ему открыть. Некто, услышав это, пришёл в ужас; бросившись к Эбергеру, названному стражу церкви, он призвал его прийти на помощь попавшему в беду епископу. Тот же, утверждая, будто он всё это выдумал, ударил его большой палкой. Так 29 июня упокоился блаженной памяти епископ. Вскоре, однако, он явился аббату Лиудольфу¹¹, сказав: «Вечный покой нам пойте!», и исчез с глаз его. На место его в результате избрания и пожалования императора был помазан Варин¹².

5. (3.) Во 2-й год правления Оттона Генрих¹³, герцог Баварии, был взят под стражу, доставлен в Ингельгейм и зорко там охраняем. 975 г.: В том году зима была суровая, длинная и сухая; обильный снег послало небо. После того как умер Роберт¹⁴, архиепископ Майнцского престола, император поставил во главе этой церкви своего канцлера, по имени Виллигиз¹⁵, хотя многие из-за низости его рода противились этому. Но он знал, что, — как свидетельствует Пётр, — Бог нелицеприятен, но более всех прочих ценит тех, кто любит Его от всего сердца, вознаграждая необъятным почётом. Нельзя умолчать о том, как милость Божья заранее указала на этого будущего пастыря. Его мать, хоть и бедная, но как стало ясно в последующем, добрая женщина, когда носила его во чреве, увидела во сне, что солнце, сияя из её утробы, сверкающими лучами заполнило всю землю. А в ту ночь, когда она родила этого сына, подобным же рождением откликнулась вся скотина, которую она имела в своём доме, будто поздравляя свою хозяйку. Тот, кто тогда родился, действительно был светочем, ибо просветил лучами своей святой проповеди сердца многих, не ведавших ранее любви Христовой. При его появлении на свет потому было рождено такое удивительное множество существ мужского пола, что явился муж Божий, предназначенный свыше к власти для блага всего отечества. Счастлива мать, которую Господь, посетив, настолько возвысил над остальными её современницами, что она родила сына, равного знатным и даже лучшего, чем некоторые из них, и делом доказала истинность надежды явленного её глазам видения. Но об этом скажу в другой раз.

6. (4.) В первом своём походе император взял город Буссю¹⁶. Во втором, напав на восставших против него данов, он поспешил в Шлезвиг¹⁷. Там же, видя, что его враги заняли войском ров, приготовленный для обороны отечества, и ворота, называемые Виглесдор, он, по совету герцога Бернгарда¹⁸ и моего деда — графа Генриха¹⁹, все эти укрепления мужественно одолел.

В этом походе впервые стали зло насмехаться над духовенством, что и поныне в обычае у дурных людей. Достойно сожаления, что какое-нибудь доброе начинание порядочных людей используется лишь в малых размерах и тотчас же, как крайне отвратительное, отвергается подавляющим большинством. А то, что Богу не угодно и влечёт человека к заслуженному за его грех наказанию, изучают и укрепляют повторением. Многие, правда, считают, что насмешки — это не серьёзно, но никогда не обходятся они без греха.

Цезарь, построив в тех краях некий город²⁰, укрепил его гарнизоном.

9 марта умер Бруно²¹, вышеупомянутый епископ, и благодаря посредничеству архиепископа Адальдага был рукоположен Эрп²², приор Бременский. В это время, 25 июля²³, родился я.

7. (5.) В 976 г. от воплощения Господня Генрих, герцог Баварии, лишённый удела и церковного причастия, бежал в Чехию²⁴. Против него, пребывающего у князя Болеслава, с сильным войском выступил император²⁵; однако, действуя против них обоих, успеха не имел. Напротив, благодаря хитрости одного из воинов Болеслава был истреблён большой отряд баварцев, пришедший сюда на помощь Оттону и разбивший лагерь возле города Пльзень. С наступлением вечера баварцы, моясь, не выставили для своей безопасности никакой охраны. И вот, пришли вражеские латники и перебили их голых, бегущих им навстречу, в палатках и на зелёном лугу; после чего, весёлые и невредимые, с большой добычей, вернулись домой. Император же, когда узнал о потере стольких мужей и о том, что все дороги для отступления закрыты, прямым путём устремился к своему городу под названием Хам, только в следующем году добившись подчинения бежавшего в Пассау герцога²⁶. Ещё через год²⁷ перед императором были обвинены: герцог Генрих²⁸, граф Экберт²⁹и епископ Генрих³⁰. Все они были схвачены в Магдебурге и приговорены к длительному изгнанию.

8. (6.) После этого император с особым рвением снарядил поход против Лотаря³¹, короля из династии Каролингов, который с сильным войском отважился вступить в Аахен, занять дворец и королевский трон, всегда принадлежавшие нашей власти, и повернуть в свою сторону вращающегося орла. Орёл стоит в восточной части дворца, и обычаем всех, кто овладевает этим местом, было поворачивать его по направлению к своему королевству. Цезарь преследовал быстро удалившегося Лотаря, опустошая и сжигая всё по пути, вплоть до резиденции последнего — Парижа. В этом походе многие были поражены тяжёлой болезнью. От неё 30 ноября умер Бруно, граф Арнебургский³², рыцарь, славный во всех отношениях. С триумфом вернувшись из похода, император внушил врагам столь великий страх, что те после этого никогда не осмеливались начинать [с ним войну]; так было отплачено за бесчестье, которое прежде они нанесли нам.

Между тем Ульрих, пастырь Аугсбургской церкви, жемчужина священничества, уйдя из жизни в 50-й год своего пребывания в должности, был вознаграждён Христом, пожав плоды своего труда 4 июля³³. Генрих же, наследовав ему, краткое время исполнял эту должность, о чём я расскажу позже³⁴.

9. (7.) Граф Геро³⁵ был обвинён Вальдо перед императором и по приказу архиепископа Адальберта³⁶ и маркграфа Дитриха³⁷ схвачен в местности, называемой Зёммеринг³⁸, и передан под охрану моему отцу и дяде³⁹. Затем, когда в Магдебург была созвана вся знать королевства, Геро и Вальдо вступили в судебный поединок на некоем острове. Дважды раненный в шею, Вальдо энергично бросился на врага, поразил его сильным ударом в голову и поверг наземь. На вопрос — может ли тот сражаться дальше, граф Геро был вынужден ответить, что не имеет на то сил. Тогда Вальдо поднялся, освежился водой, сложил оружие и тут же упал замертво. По приговору суда и указанию императора некоему палачу было приказано отрубить Геро голову 11 августа. Этот поединок никому не принёс радости, кроме архиепископа Адальберта и маркграфа Дитриха. Император же подвергся критике со стороны Отто⁴⁰, герцога Баварии, сына Лиудольфа, пришедшего в тот же день, и графа Бертольда⁴¹, говоривших, что из-за столь ничтожной причины был осуждён столь славный муж. Хочется мне вкратце описать заслугу отца Лиудольфа Корвейского, которому за то, что он обильно истязал себя постом и ночными бдениями, Бог многое удостоил открыть. В день названного поединка, на рассвете, смиренно и богобоязненно, как обычно, служа мессу, он увидел над алтарём голову графа Геро. Закончив эту, он начал новую [службу] — за усопших. Сняв священническое облачение, он молча вышел, сообщил братии о смерти Геро и смиренно просил их сообща за него помолиться. Казнь его состоялась в тот же день при закате солнца.

10. В его память сестра его Тетта и жена Адела соорудили монастырь в местности под названием Альслебен⁴², где он и сам покоится. [Десятую?] часть всего его наследства они передали Богу и любезному его предтече, утвердив это привилегией и указом императора, с условием, чтобы созданное здесь аббатство было свободным и пользовалось лишь верховной властью и защитой императора и его наследников. Тело названного графа через 3 года, когда рядом с ним была похоронена его супруга, было найдено нетленным вместе с одеждами.

Когда шёл уже 6-й год императорской власти названного Оттона, к нему пришёл король Лотарь⁴³ в сопровождении сына и с великолепными подарками. Дав ему удовлетворение, он приобрёл прочную дружбу Оттона. В том же году наш цезарь отправился в Италию, и, к сожалению, никогда больше не посещал эти земли⁴⁴.

11. (8.) В то время как император был уже в Риме, названный епископ Адальберт⁴⁵ объезжал в 13-й год своего пребывания в должности, ради обучения и ободрения своих, диоцез епископа Гизилера⁴⁶, который тогда был вместе с цезарем. 19 июня⁴⁷ он служил в Мерзебурге мессу, а следующую затем ночь весело провёл в Корбете⁴⁸ с Гемуцо, почтенным мирянином. На следующий день, встав в скверном расположении духа, он пожаловался на сильную головную боль, но тем не менее продолжил путь. Проезжая на пути к Фреклебену⁴⁹ мимо села Чербен⁵⁰, он стал понемногу соскальзывать с коня и, если бы не был поддержан своими, упал бы на землю. Его положили на ковёр и, когда были исполнены все [молитвы], какие должны были произнести священники, он, как положено, отошёл ко Христу 20 июня⁴⁷. Его тело было перенесено в Гибихенштейн⁵¹, облачено в епископский наряд и на лодке доставлено в Магдебург. Там оно с плачем было принято братией и особенно монахами. Хильдевард, славный епископ святой Хальберштадтской церкви, при помощи достопочтенного аббата Гардинга⁵² предал его [земле] посреди церкви пред алтарём апостолов Филиппа и Якова. Заметь, читатель, с каким усердием он заботился о подчинённом ему стаде! Часто он лично, сопровождаемый лишь двумя спутниками, в тишине ночи неожиданно входил в дом святого Иоанна Крестителя и святого Маврикия, узнавая, как братия собирается к утрене и кто остался в спальне. Если всё было хорошо, он благодарил Бога, если же нет, подвергал виновных заслуженному наказанию.

12. Духовенство и народ, огорчённые смертью столь великого отца, сообща избрали своим господином и архиепископом Отрика⁵³, своего духовного брата, верно служившего тогда императору. Хотя названный архимандрит (т. е. Адальберт), пока был жив и здоров, открыто предсказывал многим из их числа, что этого никогда не произойдёт. Ведь когда епископ и Отрик не сошлись характерами, последний, дав отличное образование большому количеству братии и мирян, ибо был учителем школы, предпочёл уйти, чем долее оставаться в монастыре. Цезарь едва добился для него у архиепископа разрешения служить ему. А в день святого Воскресения случилось, что епископ, готовясь служить мессу, обеими руками схватил святой крест, — который иподьякон, как обычно, держал перед ним, — и, проливая слёзы, просил, чтобы Отрик и Идо никогда не овладели его местом. Окончив службу Богу, уже сидя за столом, он открыто объявил всем присутствующим, что названные лица никогда не станут его преемниками. Как это ему стало известно, он не открыл, и мне никто не смог это поведать. А после своей смерти он явился во сне своему любимцу Вальтарду⁵⁴, которого звали также Додико и который лично сообщил мне об этом, и исполнение всего того, что он предсказал при жизни относительно этого дела, подтвердил следующим образом. Когда Додико лежал в постели и сознание покинуло его, он увидел, что архиепископ стоит у южных ворот церкви, ведущих на кладбище, и ругает его за намерение идти в Рим с епископским посохом такими словами: «Мой Додико! Неужели ты хочешь отдать другому моё достоинство?». А тот ответил ему: «Разве ты, дражайший господин, не в состоянии увидеть в моём печальном положении не волю мою, но одно лишь послушание?». На что последовал ответ епископа: «Будь уверен, Отрик никогда не займёт моего места!».

13. Духовенство же всё и народ, совершив избрание, как я сказал выше, отправили Экхарда, имевшего прозвище Рыжий⁵⁵, вместе с другими братьями и рыцарями, уведомить императора о своём выборе и умолять его сдержать данное им обещание⁵⁶. Достигнув тех районов Италии, где в то время находился цезарь⁵⁷, они, ища поддержки Гизелера, который тогда пользовался большим расположением императора, открыли ему тайну своего посольства. Тот обещал им своё надёжное посредничество, но оказал содействие во всём деле себе, а не им. Ведь, донеся услышанное до слуха цезаря, он смиренно упал к его ногам, требуя обещанную и долго ожидаемую награду за тяжкие труды и, с согласия Бога, полностью добился желаемого. Когда он вышел оттуда, послы, и особенно Отрик, крепко полагавшийся на его верность, спросили, достиг ли он чего-нибудь во вверенном ему деле. А он ответил, что едва ли будет действовать здесь в их интересах. Затем, подкупив деньгами всех князей, и особенно римских судей, которые всегда были продажны, он первым делом тайно поразмыслил, каким образом он мог бы добиться архиепископства. После чего открыто и настойчиво просил папу Бенедикта, по числу своих одноимённых предшественников — VII⁵⁸, о помощи, а тот обещал со своей стороны содействие, если он сможет получить одобрение всей знати.

14. В Риме состоялся генеральный совет⁵⁹. Собрались мудрейшие люди, и исполнилось то пророчество Иеремии, где говорится: «Как потускнело золото, изменился цвет лучший»⁶⁰ и прочее. Наконец, судьи были спрошены папой, может ли Гизилер быть рукоположен в сан архиепископа. Ибо он не имел тогда определённого места, но несправедливо, как он всегда жаловался, был лишён его епископом Хильдевардом⁶¹, а потому может считаться скорее не имеющим до сих пор места, чем обладающим им. А те подтвердили словами и примерами, что согласно каноническому праву он законно и заслуженно может получить эту должность, преступив таким образом предостережение Давида: «Справедливо судите, сыны человеческие!»⁶², и ещё одно: «Продажный судья не может найти правду»⁶³. Поверь, читатель, что мне, занимающему более низкое, чем они, положение, и досадно, и стыдно выражать такими словами то, что они к своему стыду в настоящем и будущем не хотели выпустить из рук. Мерзебург, который до сих пор свободно управлялся, после ликвидации епископского престола был подчинён Хальберштадтской церкви, а Гизилер, не пастырь его, но торговец, всегда стремящийся к более высокому⁶⁴, получил желаемое 10 сентября, забыв пословицу: «Чем выше взлёт, тем глубже падение»⁶⁵. В самом деле, пожелай он упорствовать во вверенной ему должности, с помощью императора он смог бы отвратить всё враждебное и противостоящее любым его начинаниям и обеспечить себе и своим преемникам великую безопасность и изобилие во всех делах. Но, хотя суждения Бога неведомы людям, они всегда справедливы, и не только ему я ставлю это в вину, но и всем нашим грехам справедливо следует приписать все несчастья, которые с нами случаются.

15. Отрик же, придя после этого в Беневент, заболел. Духовный брат мой, по имени Хусвард, поведал мне, что Отрик увидел стоящего рядом с ним Адаллеиха⁶⁶, - он был некогда нашим приором, но к тому времени уже умер, — издали протягивавшего ему аннону св. Маврикия. Напуганный этим видением, Отрик сказал: «Ты что-то знаешь, брат?» И рассказал ему всё по порядку. «Горе мне, — говорит, — несчастному грешнику, который ради честолюбия некогда пренебрёг своим монастырём и послушанием. Но, если милость Божья удостоит вернуть мне здоровье, я со смирением вернусь обратно в монастырь и никогда больше его не покину». После этих слов болезнь его усилилась. А через несколько дней, 7 октября⁶⁷, он умер в названном городе и был похоронен, не оставив после себя никого, равного ему по мудрости и красноречию.

16. (9.) Гизилер же, получив от императора разрешение, 30 ноября прибыл в Магдебург, в сопровождении Дитриха⁶⁸, епископа Мецской церкви. Он был другом цезаря и очень любим им. Будучи одним из взяточников, он получил [однажды] 1 тысячу талантов золотом и серебром за сокрытие истины от архиепископа. Однажды некто, по приказу императора благословляемый им во время утрени, в шутку сказал: «Накормит тебя Бог в будущей жизни золотом досыта, чего все мы здесь сделать не можем». Тогда же всё, что принадлежало ранее нашей церкви, было достойным сожаления образом роздано, подобно славянским семьям, обвиняемым и рассеиваемым путём продажи. Часть нашей епархии, лежавшая между реками Заале, Эльстер и Мульде, и округами Плисни, Ветау и Тойхерн⁶⁹ с деревнями Поссен и Писсен⁷⁰, была передана Фридриху, епископу Цейца⁷¹. Фолькольду⁷² же, епископу Мейсенской церкви, была уступлена часть с деревнями Вексельбург и Ластау⁷³, относящаяся к восточной части Шкойдицгау и ограниченная реками Хемниц и Эльба⁷⁴. Себе же Гизилер оставил 9 городов. Вот их названия: Шкойдиц⁷⁵, Тауха⁷⁶, Вурцен⁷⁷, Пюхен⁷⁸, Айленбург, Дюбен, Поух, Лёбниц и Цёкериц⁷⁹. Грамоты, содержавшие королевские или императорские пожалования, он или предал огню, или, путём изменения имени, сделал относящимися к своей церкви⁸⁰. Крепостных и всё, о чём Мерзебург должен был заботиться, он, чтобы никогда опять это не было собрано воедино, лично рассеял. Учредив здесь аббатство⁸¹, он поставил во главе его Отрада, почтенного монаха из [монастыря] св. Иоанна, а позже — Хеймо, из того же монастыря. И заметь, читатель, какие события последовали вслед за этим разрушением!

17. (10.) Народы, которые, приняв христианство, служили, уплачивая дань, нашим королям и императорам, притесняемые гордыней герцога Дитриха⁸², в единодушном порыве взялись за оружие⁸³. Отцу моему, графу Зигфриду, раньше, чем это случилось, открылось следующее: он увидел во сне, что воздух сгустился в плотное облако, и, в удивлении спросив, что это означает, услышал голос, сказавший: «Нынче должно исполниться пророчество о том, что пошлёт Бог дождь над праведными и неправедными»⁸⁴. Первое злодеяние произошло 29 июня в Гавельберге: был истреблён тамошний гарнизон и разрушена епископская кафедра⁸⁵. Спустя 3 дня, — о первом преступлении уже было известно, — отряд мятежных славян напал на Бранденбургское епископство, основанное за 30 лет до Магдебургского⁸⁶. 3-й его епископ Фолькмар⁸⁷ бежал загодя, а защитник Бранденбурга Дитрих с воинами едва ускользнули в тот день. Тамошнее духовенство было взято в плен, а тело Додило⁸⁷,2-го епископа этой церкви, — он был задушен собственными людьми и уже 3 года покоился в земле, — было извлечено из склепа, и, будучи до сих пор нетленным в своём епископском облачении, ограблено алчными псами. Затем, уже вторично, безо всякого почтения, его зарыли в землю. Все богатства церкви были расхищены и жалостным образом залиты кровью многих [людей]. Вместо Христа и рыбака его, почтенного апостола Петра, вслед за тем стали почитаться различные демонические культы. Причём эту достойную сожаления перемену приветствовали не только язычники, но и христиане.

18. (11.) В это время церковь в Цейце была взята и разграблена чешским войском во главе с герцогом Деди⁸⁸, а её 1-й епископ Гуго⁸⁹ бежал. Затем [славяне] разрушили монастырь святого мученика Лаврентия в городе Кальбе и гнали наших, как обращённых в бегство оленей⁹⁰. Именно наши злодеяния придали нам — страх, а им — беззаветную отвагу. Мистуи, князь ободритов, разорил и сжёг Гамбург, где некогда была резиденция тамошнего епископа. А на чудо, которое там сотворил с небес Христос, пусть с благоговением обратит внимание всё христианство! Из высших пределов пришла золотая рука, ринулась, растопырив пальцы, в самый центр пожара и, взяв что-то, на глазах у всех вернулась назад. С изумлением взирало на это войско, а Мстивой, увидев, остолбенел от ужаса. Об этом поведал мне Авико⁹¹, который был тогда его капелланом, а позже стал моим духовным братом. Но мы с ним так рассудили: таким образом Бог взял на небо мощи святых, а врагов напугал и прогнал. После этого Мстивой, впав в безумие, был заключён в оковы. Когда его кропили святой водой, он говорил: «Святой Лаврентий сжигает меня!». И перед тем как получить свободу, умер жалкой смертью.

19. Предав грабежу и пожару все города и деревни вплоть до реки, называемой Тангер⁹², более чем 30 отрядов славян, пешком и верхом, собрались вместе. С помощью своих богов не претерпев никакого ущерба, они, с трубачами впереди, не поколебались опустошить оставшееся. Это не укрылось от наших. Собрались епископы Гизилер⁹³ и Хильдевард⁹⁴, с маркграфом Дитрихом⁹⁵ и прочими графами: Рикдагом⁹⁶, Ходо⁹⁷, Биницо⁹⁸, Фридрихом⁹⁹, Дудо¹⁰⁰, отцом моим Зигфридом¹⁰¹ и многими другими. На рассвете субботнего дня, все они прослушали мессу, укрепили своё тело и душу святым причастием и, уповая [на Бога], устремились на врага, вышедшего навстречу. Враг был разбит¹⁰²; лишь немногие бежали на какой-то холм. Победители воздали хвалу Богу, который удивителен во всех своих делах, и сбылось истинно сказанное учителем [нашим] Павлом, что нет ни благоразумия, ни отваги, ни мудрости, противных Богу¹⁰³. Были покинуты те, кто ранее отважился презреть Бога, те глупцы, кто предпочёл своему творцу сделанных вручную и совершенно бесполезных идолов. Когда настала ночь, наши разбили свой лагерь довольно далеко оттуда, и те, о ком я говорил выше, к сожалению, тайно бежали. А наши все на следующий день, за исключением трёх человек, радостные вернулись домой, и все, кто шёл им навстречу или находился дома, ликовали.

20. (12.) Между тем цезарь так управлял Римской империей, что удержал всё, о чём ранее заботился его отец, и, мужественно отразив напавших на него сарацин, совершенно изгнал их из своих земель. Узнав, что Калабрия испытывает великое бедствие от частых набегов греков и грабежей сарацин, цезарь призвал для укрепления своего войска баварцев и отважных в бою алеманнов¹⁰⁴. Сам же он, вместе с герцогом Отто, сыном его брата Лиудольфа, поспешил к городу Таренту, которым овладели данайцы и уже укрепили гарнизоном, и в короткое время взял его штурмом¹⁰⁵. Стараясь также победить сарацин, с сильным войском опустошавших [окрестности], он отправил надёжных лазутчиков, давших ему точные сведения о врагах. Сначала он запер их в каком-то городе¹⁰⁶ и, победив, обратил в бегство. Затем, смело атаковав их, выстроившихся для битвы в поле, он перебил огромное их количество и надеялся, что они уже полностью разбиты. Однако те, неожиданно собравшись, единодушно ринулись на наших и, к несчастью, перебили их, слабо сопротивлявшихся, 13 июля¹⁰⁷. Погибли: копьеносец Рихер, герцог Удо¹⁰⁸, дядя моей матери, графы Титмар, Бецелин, Гебхард, Гунтер¹⁰⁹, Эцелин и брат его Бецелин, далее — Бурхард, Деди¹¹⁰, Конрад и огромное множество других, имена которых знает Бог.

21. Император же с названным Отто и прочими, бежав, прибыл к морю. Увидев вдали корабль под названием «Саландрия»¹¹¹, он верхом на коне Калонима-еврея¹¹² поспешил к нему. Однако тот, пройдя мимо, отказался его принять. Тогда, ища спасения на берегу, он застал там до сих пор стоящего еврея, с беспокойством ожидавшего решения участи любимого им господина. Увидев, что враги приближаются, Оттон в печали спросил его, что теперь с ним будет. Заметив, однако, что он имеет друга среди экипажа другой, следовавшей за первой, «Саландрии», на помощь которого он рассчитывал, он вторично верхом на коне бросился в море, устремившись к ней. Узнанный одним лишь Генрихом, своим воином, который имел славянское имя Золунта, он был впущен на борт. Всё же, когда его положили в постель капитана этого корабля, тот также узнал его и спросил, не император ли он. Долго стараясь это скрыть, Оттон, наконец, открыто признался: «Это я, — говорит, — который за грехи свои по праву ввергнут в такое несчастье. Но внимательно выслушайте, что нам сейчас вместе надлежит сделать! Лучших людей из своей империи я сейчас, несчастный, погубил, и, поражённый этой болью, не могу и не хочу ни в земли те вступить, ни друзей своих увидеть. Пойдёмте же к городу Россано, где моего прибытия ожидает жена моя, возьмём на борт всё имущество, которым я обладаю во множестве, и посетим вашего императора¹¹³, моего брата, который, как я надеюсь, окажется в данных обстоятельствах верным мне другом». Обрадованный этими любезными речами, капитан корабля с радостью согласился и весь день и всю ночь торопился добраться до указанного места. Когда они приблизились, тот воин, что носил двойное имя, был отправлен, по приказу императора, вызвать императрицу и бывшего при ней вышеупомянутого епископа Дитриха¹¹⁴, со множеством вьючных животных, якобы нагруженных деньгами.

22. Греки же, увидев, что императрица вышла из города со столькими подарками, бросили якорь и впустили на борт епископа Дитриха с немногими людьми. Император же снял по просьбе епископа пришедшие в негодность одежды и надел лучшие. Будучи уверен в своих силах и своём умении плавать, он, — так как стоял на носу корабля, — быстро прыгнул в море. Один из стоящих рядом греков, схватив его за упомянутые одежды, пытался задержать, но, пронзённый мечом Лиуппо¹¹⁵, славного воина, упал навзничь. Греки бежали в другую часть корабля, а наши, невредимые, пересели в те лодки, на которых пришли сюда, и последовали за цезарем, в безопасности ожидавшим их на берегу и собиравшимся всё же заплатить данайцам обещанные им великие дары. Те, однако, сильно напуганные и не верящие его обещаниям, ушли, вернувшись в пределы отечества. Всегда хитростью побеждали они все прочие народы, а теперь почувствовали себя обманутыми тем же способом. А с каким ликованием император был встречен присутствующими и пришедшими позже, я не в состоянии изобразить.

23. (13.) Но, чтобы ты, дражайший читатель, во всех вопросах добился ясности, коротко сообщу, что это за корабль «Саландрия» и что она делала в этих местах в это время. Она представляет собой, как я уже говорил, корабль удивительной длины и быстроты, с обеих сторон содержит по 2 ряда вёсел и насчитывает 150 матросов. Двум кораблям принадлежит это имя («Саландрия»). Оба они по приказу василевса Никифора¹¹³ отправились в Калабрию собирать дань. Калабрия, хоть и блестяще служит Римской империи, чтобы не терпеть от греков какой-либо тягости, ежегодно добровольно уплачивает в Константинополь определённую сумму золотом. Император же, по прибытии этих судов, несущих неугасимый, благодаря уксусу, жидкий огонь¹¹⁶, присоединил их к себе и направил в море против собравшегося сарацинского флота, с целью его сжечь. Одно из этих судов, как я уже говорил, отказалось принять его, потерпевшего поражение, на борт, то ли не узнав, то ли опасаясь вражеского преследования. Второе же, побуждаемое Генрихом, приняло его, и, как я сказал, в раздражении вернулось домой.

24. (14.^1-я) Несколько уклонившись в сторону, мне остаётся лишь окончить своё начинание. Вся наша знать, получив столь горестную весть, собралась в печали и, единодушно и со смирением, просила у Оттона, через отправленного к нему с письмом гонца, позволения видеть его. Цезарь, услышав их желание, с радостью согласился. В городе Вероне состоялось собрание¹¹⁷. Сюда были приглашены все князья, чтобы обсудить многочисленные насущные проблемы. Только герцог Бернгард вернулся с полпути; дело в том, что один из его городов…¹¹⁸, который император укрепил против данов рвом и гарнизоном, опять был хитростью взят ими и, после истребления его защитников, сожжён.

В 983 г. от воплощения Господня император пребывал в Вероне¹¹⁷, а Генрих Юный, освобождённый из изгнания, стал герцогом Баварии¹¹⁹. В том же году славяне оказали цезарю и маркграфу Дитриху единодушное сопротивление¹²⁰. Сын императора был избран всеми [князьями] своим государем.

25. (14^2-я.) Через несколько дней князья разъехались, в последний раз сказав императору «Будь здоров!». Ведь когда Оттон пришёл в Рим, оставив свою почтенную мать в городе Павии, он, тяжело заболев, ясно понял, что пришёл его конец. Поэтому, разделив всё своё имущество на 4 части, он одну часть передал церквям, вторую — бедным, третью — своей любимой сестре Матильде¹²¹, которая, как преданная служанка Христова, управляла аббатством в Кведлинбурге, а четвёртую отдал своим опечаленным слугам и воинам. Тайно исповедавшись перед лицом папы, а также прочих епископов и священников, он получил от них желаемое отпущение и 7 декабря¹²² оставил этот мир. Тело его было предано земле там, где восточный вход в парадиз Собора св. Петра открыт всем верующим и где стоит созданное достойным образом изображение Господа, благословляя всех входящих.

Помня о человеческом жребии и сам сильно нуждаясь в милосердии, я смиренно молю Бога и Господа неба и земли, чтобы всё, в чём он когда-либо погрешил против моей церкви, он милостиво простил бы ему, за милости же — воздал стократно. Властью, незаслуженно мне вверенной, я прощаю его и убедительно прошу тебя, мой преемник, всегда от чистого сердца оказывать ему милость, в которой никому в крайности нельзя отказать.

26. (15.) Его благородный сын, рождённый ему в лесу, носящем название Кессель¹²³, был в день Рождества Господня¹²⁴ посвящён в Аахене в короли архиепископами Иоанном Равеннским¹²⁵ и Виллигизом Майнцским. Тотчас вслед за окончанием церемонии прибыл посол с печальной вестью, нарушив тем самым столь великую радость. Сердца многих охватила несказанная скорбь¹²⁶; унесённая от нас доблесть, которая, будучи невредимой, часто преследуется человеком слабым и колеблющимся, была оплакана. Дважды по 5 солнечных лет правил он после смерти своего отца, будучи защитником королевства и империи, ужасом для всех врагов и несокрушимым оплотом для вверенного ему стада. Колеблется в столь важных делах тревожное мнение народа, но быстро укрепляется состраданием величия Божьего.

Герцог Генрих¹²⁷ был освобождён из-под ареста в Утрехте. Малолетний король был взят им то ли для воспитания, то ли для низложения у Варина, архиепископа Кёльнского, надёжной верности которого тот был доверен умершим императором. Закрою теперь повесть 3-й книги суровым запором достойной плача смерти 3-го нашего императора и попытаюсь, уже в весёлом расположении духа, изложить пером достоверность благодатной милости, которая исключает всякую двусмысленность.

КНИГА ЧЕТВЁРТАЯ

1. (1.) В 984 г. от воплощения Господня, госпожа императрица Феофано, мать Оттона III и, к сожалению, в этом ряду последнего, поражённая вестью об ужасной потере и отсутствием единственного сына, придя в город Павию к императрице Адельгейде, была принята с великой скорбью и любовно утешена.

Названный же герцог¹, вместе с почтенным епископом Поппо², под властью которого он долго пребывал, и графом Экбертом Одноглазым³ прибыл в Кёльн⁴; как законный опекун приняв короля из рук архиепископа Варина, о чём я уже говорил, он приобрёл надёжное содействие его и всех, кого сумел склонить к своей милости. Устроив все дела, как ему было угодно, герцог вместе с ними отправился в Корвей, где отказал двум графам — братьям Дитриху и Зигберту⁵, пришедшим сюда босыми и умолявшим его о милости. Уйдя с тяжёлым сердцем, они всеми силами старались теперь отклонить от службы герцогу его приверженцев и друзей. Решив праздновать Вербное Воскресенье⁶ в Магдебурге, он просил явиться туда всех князей этой области и велел обдумать, на каких условиях они согласны подчиниться его власти и возвести его в королевское достоинство. Большая часть знати согласилась с его намерением, но с хитрым условием, чтобы герцог сначала добился разрешения на это от их государя и короля, которому они присягнули, и тогда только они спокойно будут служить новому королю. А некоторые из них, удалившись из-за проявленного им неудовольствия, втайне стали обсуждать, как вообще этого не допустить.

2. (2.) Оттуда Генрих направился в Кведлинбург, где торжественно провёл вскоре наступивший праздник Пасхи⁷. Здесь собралась вся знать королевства; те же, кто не пожелал прийти лично, отправили послов — тщательно наблюдать за всем. Во время праздника сторонники Генриха приветствовали его как короля и почтили церковными хвалебными гимнами. Сюда прибыли князья Мешко, Мистуи и Болеслав⁸, а также огромное множество других, присягнув ему, как своему королю и государю, и уверив в своей поддержке. Многие из них, однако, из-за страха Божьего не отважившись нарушить свою верность, мало-помалу удалились, поспешив в город Ассельбург⁹, где уже собрались их единомышленники, открыто сговаривающиеся против герцога. Вот их имена. Из восточных земель, кроме герцога Бернгарда¹⁰ и маркграфа Дитриха¹¹, были графы: Экхард¹², Биницо, Эзико¹³, граф и священник Бернвард¹⁴, Зигфрид¹⁵ и его сын, а также братья Фридрих¹⁶ и Циацо¹⁷. Из окрестных земель присутствовали братья Дитрих и Зигберт¹⁸, Хойко¹⁹, братья Экхард и Бецеко, Бруниг и его люди; далее, прибывшие по приказу архиепископа Виллигиза воины святого Мартина²⁰, к которым примыкало огромное множество воинов с запада.

3. Узнав об этом, герцог одарил своих богатыми дарами и милостиво отпустил. Сам же с сильным отрядом поспешил к Верле²¹, чтобы или разрушить заговор, или добиться мира; туда же он отправил епископа Поппо, чтобы тот попытался или разъединять его противников, или примирить их с ним. Упорствуя в этом деле, он нашёл врагов собравшимися и уже готовыми напасть на герцога, а потому лишь с трудом договорился о начале переговоров о мире в условленный день в месте, называемом Зеезен²². Однако герцог, тотчас же отправившись в Баварию, прибыть к этому дню или не захотел, или не смог из-за герцога Генриха, который тогда управлял Баварией и Каринтией, пожалованных ему предыдущим императором²³. В результате толпа врагов осадила город графа Экберта, называемый Ала²⁴; разрушив стены и войдя в него, они захватили Адельгейду²⁵, дочь императора, которая там воспитывалась, а также собранное там во множестве имущество, после чего с радостью удалились.

4. (3.) Герцог же присоединил к себе всех баварских епископов и некоторых графов, после чего, полагаясь на поддержку союзников, вступил в пределы Франконии, где для переговоров с князьями этой области расположился лагерем на лугах у Бюрштадта²⁶. Тогда же сюда прибыл блюститель Майнцской церкви Виллигиз с герцогом Конрадом²⁷ и прочими князьями. Герцог всеми доступными ему способами пытался привлечь их к себе, но получил единодушный ответ: пока они живы, они не отступят от обещанной ими под присягой верности королю. Боясь последующей войны, он был вынужден клятвенно подтвердить, что 29 июня прибудет в место, называемое Pop²⁸, и передаст мальчика-[короля] им и его матери. После этого каждый вернулся к себе в различном расположении духа: одни — с радостью, другие — в печали.

5. (4.) После этого Генрих со своими людьми пришёл к Болеславу, князю Чехии, всегда готовому оказать ему помощь в трудных обстоятельствах²⁹. Тот с почётом его принял и дал войско, которое провело его от границы, через округа Низан³⁰ и Далеминцы, к Мюгельну³¹. Оттуда, с вышедшими навстречу герцогу нашими людьми, он отправился к Магдеборну³². Вагио же, воин Болеслава, чешского князя, сопровождавший Генриха с войском, придя на обратном пути к Мейсену, переговорил с его жителями и потребовал через посредника, чтобы Фридрих³³, друг и вассал пребывавшего тогда в Мерзебурге маркграфа Рикдага³⁴, пришёл к церкви³⁵, расположенной за пределами города, и вступил с ним в переговоры. Но, как только тот вышел, ворота за ним закрылись, а Рикдаг, страж этого города и славный рыцарь, был коварно убит ими возле реки, называемой Трибишбах³⁶. Названный город тотчас же был укреплён гарнизоном Болеслава, быстро признав его своим господином и владельцем.

6. (5.) Изгнанный оттуда по наущению непостоянной толпы епископ Фолькольд³⁷, придя к архиепископу Виллигизу, был им радушно принят. Ведь епископ воспитал его как сына, а будучи рукоположен в эти края, настоятельно рекомендовал Оттону II, наставником которого был, передать тому его должность. Тот всегда держал это в душе и вспоминал с великим почтением, и особенно тогда, когда оказался ему нужен. Он велел наилучшим образом заботиться о епископе в Эрфурте, там, где тот пожелал. Долго там пребывая, он опять увидел свой престол только тогда, когда, после смерти маркграфа Рикдага, его преемником стал славный Экхард, а Болеслав вернулся к себе³⁸. Позже, обретя прочную дружбу Болеслава, он праздновал в Праге день Вечери Господней. На следующий день, а именно, в Великий Пяток, вспомнив по обычаю Страсти Господни, он был поражён ударом и унесён. В этой болезни, несмотря на временное улучшение, он пребывал вплоть до конца своей жизни. Правил он 23 года, покинув телесную оболочку 23 августа³⁹. На его место, по просьбе архиепископа Гизилера, был рукоположен Эйд⁴⁰, брат нашей обители, справедливый и великой искренности муж, о славном образе жизни которого, доставившем много пользы нашей церкви, я расскажу, когда будет время, а теперь продолжу начатое.

7. (6.) Между тем сторонники короля осадили в Веймаре графа Вильгельма⁴¹, близкого друга герцога. Узнав о приходе последнего, они поспешили ему навстречу и, собравшись у деревни, носящей название Эйтра⁴², разбили лагерь, намереваясь сразиться с ним на следующий день. Герцог, от которого это не укрылось, отправил к ним архиепископа Гизилера, чтобы разведать их намерения и, если возможно, заключить мир. Открыв собравшимся господам тайную цель своего посольства, он получил от них такой ответ: если ему (т. е. герцогу) угодно отдать их короля и государя, не удерживать к вышеназванному дню ничего, кроме Мерзебурга, Вальбека⁴³и Фрозе⁴⁴, и подтвердить это заслуживающей доверия клятвой, ему будет позволено безопасно от них уйти из занятой ими страны. Если же нет, живым ему ни в одно место не удастся ни войти, ни выйти. Чего же более? На следующий день они получили всё, чего добивались, и, уходя, разрешили ему идти к Мерзебургу, где из-за долгого его отсутствия сидела в печали герцогиня Гизела⁴⁵. Он также, обсудив с верными ему людьми все обстоятельства дела, объявил, что из-за страха Божьего и ради блага отечества действительно намерен отказаться от своего намерения, поблагодарил их за помощь и добрую волю и сердечно просил их всех быть с ним вместе в назначенный день.

8. В Pop прибыли обе императрицы⁴⁶, до сих пор смиренно ожидавшие в Павии божьего утешения, а также вся знать империи и королевства. Герцог честно исполнил своё обещание, дав всем, принадлежащим к королевскому двору, свою милость и разрешение удалиться. И вот, посреди дня воссияла яркая звезда предназначенного Богом правителя, и все её увидели⁴⁷. В пении хвалебного гимна Христу проявилось согласие светских людей и духовных, ранее непокорные смирились, и соединились в едином государе несогласные прежде стороны. Король с любовью был принят своей матерью и бабушкой и передан на воспитание графу Хойко⁴⁸. Между королём и герцогом был заключён мир до [встречи] на вышеупомянутых полях у Бюрштадта, после чего каждый отправился к себе. Опять съехавшись⁴⁹, они, по наущению злых людей, разъехались в ссоре, и так продолжалось довольно долгое время. И возникла между ним⁵⁰ и названным Генрихом, по прозвищу Юный⁵¹, великая вражда, впоследствии окончившаяся по совету графа Германа⁵². Сдавшись королю во Франкфурте, он⁵⁰ получил от него милость и своё герцогство⁵³.

9. (7.) Когда король праздновал в Кведлинбурге следующий праздник Пасхи⁵⁴, ему прислуживали 4 герцога: Генрих⁵⁵ — в качестве стольника, Конрад⁵⁶ — камергера, Гециль⁵⁷ — виночерпия и Бернгард⁵⁸ — в качестве конюшего. Сюда также пришли Болеслав и Мешко со своими людьми, выполнили всё, что положено, и, получив подарки, удалились. В те же дни Мешко признал себя вассалом короля, представил ему среди прочих подарков верблюда и совершил с ним два похода⁵⁹.

В первый год его правления, 1 декабря⁶⁰, умер епископ Хильдесхаймский Отвин⁶¹; преемником его стал Осдаг⁶², приор тамошнего монастыря. Через 5 лет правления он испустил дух, после чего был рукоположен тамошний виночерпий Гердаг⁶³. В 3-й год своего пребывания в должности, отправившись ради молитвы в Рим, он на обратном пути 7 декабря⁶⁴ умер. Тело его, разделённое на отдельные члены, в двух ящиках со скорбью было привезено в монастырь его спутниками. Архиепископ Гизилер, случайно туда заезжавший, предал земле обоих этих епископов. Затем был избран и посвящён Бернвард⁶⁵, учитель короля.

(8.) Король не переставал беспокоить славян многочисленными жестокими войнами. Он победил дерзнувшие восстать против него восточные [народы]⁶⁶. Тех же, кто жил на западе и также часто брался за оружие и грабил [наши земли], он старался одолеть как силой, так и хитростью⁶⁷. [Полагаю], что не следует описывать его младенческие годы, а также подробно излагать те, когда за него правили благоразумные советники, ибо это завело бы меня далеко.

10. Появившаяся комета⁶⁸ предсказала грядущие потери от чумы.

Император, став уже мужем, оставил, как сказал апостол, всё младенческое⁶⁹.

Постоянно сожалея о ликвидации Мерзебургской церкви, он стал усердно думать — как бы её восстановить; и, пока был жив, по совету благочестивой матери, старался исполнить это намерение. Она, как поведал мне Мейнсвинд, слышавший это от неё самой, увидела во сне следующее. В полночной тишине явился к ней святой воин Христов, Лаврентий, с повреждённой правой рукой и сказал: «Почему ты не спрашиваешь, кто я?» — «Не смею, господин мой», — был её ответ. Тогда тот продолжал: «Я такой-то», — и назвал своё имя. «То, что ты видишь теперь на мне, сделал твой супруг⁷⁰, сбитый с толку убеждением того⁷¹, по чьей вине большое количество избранников Христовых пребывает в несогласии». Позже, поведав это своему сыну, она убедила его восстановлением епископства, при жизни ли Гизилера или после его смерти, доставить душе своего отца вечный покой в день Страшного суда. Она, хоть и принадлежала к слабому полу, отличалась скромностью, твёрдостью характера и, что в Греции редкость, вела прекрасный образ жизни; служила мужественной защитой правлению своего сына, постоянно поддерживая благочестивых, устрашая и смиряя высокомерных. От плода своей плоти она принесла Богу в качестве десятины своих дочерей — одну, по имени Адельгейда⁷², в Кведлинбург, другую, которую звали Софья⁷³, в Гандерсгейм.

11. (9.) В то время Мешко и Болеслав, рассорившись между собой, наделали друг другу много зла⁷⁴. Болеслав призвал к себе на помощь всегда верных ему и его предкам лютичей⁷⁵. Мешко же обратился за поддержкой к названной императрице. Та, будучи в то время в Магдебурге, отправила к нему тамошнего архиепископа Гизилера, а также графов: Экхарда⁷⁶, Эзико, Биницо⁷⁷, моего отца⁷⁸, тёзку его⁷⁹ (тоже Зигфрида), Бруно⁸⁰, Удо⁸¹ и многих других. Они, отправившись почти с 4 отрядами, прибыли в округ, называемый Сельпули⁸², и расположились возле болота, через которое был перекинут длинный мост. И вот, один из вассалов Вилло, — уйдя за день до этого, чтобы присмотреть за своим поместьем, он был схвачен чехами, — убежав в ночной тиши, первым сообщил графу Биницо о грозящей опасности. При этом известии наши тотчас поднялись, снарядились и с появлением утренней зари выслушали мессу, одни стоя, другие — сидя на лошадях; с восходом солнца они оставили лагерь, беспокоясь за исход предстоящей борьбы.

12. Болеслав со своими людьми 13 июля⁸³ прибыл туда же, и с обеих сторон высланы были послы. Со стороны Болеслава к нам приходил некий воин, по имени Слопан, чтобы разведать состояние нашего войска. Вернувшись оттуда, он был спрошен своим господином, каково наше войско, можно ли с ним сражаться или нет. Ведь союзники⁸⁴ Болеслава требовали, чтобы он никого из наших не оставил в живых. Тот же так ему ответил: «Войско это малочисленно, но отличного качества и с головы до ног заковано в железо. Сражаться с ним тебе можно; но если сегодня ты и одержишь победу, то так ослабеешь, что должен будешь бежать от своего врага Мешко, который тотчас же начнёт тебя преследовать, и либо с трудом, либо вообще не сможешь спастись; в саксах же обретёшь для себя вечных врагов. Если же будешь побежден, то тут конец и тебе самому, и всему принадлежащему тебе королевству. Ведь не останется надежды противостоять окружившим тебя со всех сторон врагам». Этими речами боевой пыл его был укрощён; заключив мир, он обратился с речью к нашим [князьям], пришедшим сюда против него, прося их отправиться с ним к Мешко и склонить того к выдаче отнятых им владений⁸⁵. Наши одобрили это предложение, после чего архиепископ Гизилер вместе с графами Экхардом, Эзико и Биницо отправился с ним, а все остальные с миром вернулись домой. Уже под вечер у всех у них было отобрано оружие и возвращено, как только они дали необходимую клятву. Болеслав вместе с нашими пришёл к Одеру; к Мешко был отправлен посол, который сообщил, что его союзники находятся во власти Болеслава. Если Мешко возвратит ему отнятые им владения, то он обещает отпустить их невредимыми; если же нет, он всех их убьёт. Мешко же ответил ему такими словами: «Если королю угодно будет спасти своих или отомстить за убитых, он это и сделает; если же этого не случится, то сам он совсем не намерен терпеть из-за них ущерб». Когда Болеслав услышал это, он, оставив наших в покое, разграбил и сжёг окрестные места, насколько смог.

13. Возвращаясь оттуда, он осадил город, называемый…⁸⁶, и, поскольку горожане не оказали сопротивления, овладел им вместе с его владельцем, которого затем передал для казни лютичам. Те, не медля, принесли жертву своим богам-покровителям прямо у ворот города, после чего заговорили о возвращении домой. Тогда Болеслав, зная, что из-за лютичей наши не смогут невредимыми вернуться домой, отпустил их на рассвете следующего дня, советуя поспешить как можно быстрее. Узнав об этом, названные враги с огромным числом отборных людей тотчас же устремились за ними. Болеслав едва удержал их такими словами: «Вы, кто пришёл сюда мне на помощь, смотрите, исполните до конца то доброе дело, что начали; знайте же, что пока я жив, я никому не позволю причинить зло тем, кого принял под своё покровительство и с миром отпустил. Нет ни чести, ни здравого смысла в том, чтобы сделать своими открытыми врагами тех, кто до сих пор были нашими добрыми друзьями. Я знаю, что между вами существует великая вражда. Но настанет ещё более удобное время для вас, чтобы отомстить им». Укрощённых такими речами лютичей он ещё два дня удерживал там при себе, после чего те, попрощавшись и возобновив старинный договор, удалились. Вслед за тем эти неверные отобрали 200 воинов, чтобы преследовать наших, которых было немного. Об этом тотчас же сообщил нашим некий вассал графа Ходо. Поспешив, они, — благодарение Богу, — в самое время невредимые добрались до Магдебурга; враги же напрасно так старались.

14. (10.) Императрица, услышав об этом, обрадовалась их удаче. Но, поскольку я очень мало знаю о её прекрасном образе жизни, выше я лишь коротко отозвался о её бесконечном благородстве. Она жила тогда в стране запада⁸⁷, которая заслуженно носит это имя, ибо вместе с солнцем там закатывается всякая справедливость, а также послушание и любовь. Ночь есть не что иное, как тень земли, и всё, что совершают тамошние жители, не что иное, как грех. Напрасно трудятся там святые проповедники, мало силы имеют короли и прочие князья; зато господствуют грабители и гонители справедливости. Тела многих святых покоятся в тех краях; но лицемерные жители, как я вижу, презирают их. Но я лучше умолчу о них, чтобы никто не счёл меня учеником Криспина с воспалёнными глазами⁸⁸. Я не сомневаюсь, что из-за недозволенных браков и многочисленных хитростей близка их погибель. Бесчисленные отлучения епископов они презрели, а потому не смогут долго существовать. Только об одном прошу я вас, верующие во Христа, молитесь вместе со мной о том, чтобы они изменились к лучшему и чтобы к нам никогда не пришли подобные обычаи.

15. Теперь же, собираясь поведать о кончине этой императрицы, расскажу прежде о знамениях, которые тому предшествовали. В 989 г. от воплощения Господня, 21 октября⁸⁹, в 5 часов дня, случилось солнечное затмение. Но я убеждаю всех христиан, чтобы они не верили, будто это происходит от какого-то колдовства злых женщин или из-за поглощения его (солнца) кем-то, и будто этому можно помочь какими-то земными средствами. Возникает это, как свидетельствует Макробий⁹⁰ и утверждают другие мудрецы, из-за [действия] луны. В следующем году, в Нимвегене, императрица, чья проведённая в добре жизнь подошла к концу, заболела и, 15 июня⁹¹ уйдя из жизни, была похоронена Эбергером⁹², архиепископом святой Кёльнской церкви, в монастыре св. Панталеона⁹³, который архиепископ Бруно, покоящийся там же, велел соорудить за собственный счёт. При этом присутствовал её сын, щедро одаривший местную братию ради спасения души своей матери. Когда об этом узнала славная императрица Адельгейда, то со скорбным сердцем поспешила утешить короля, правившего уже 7 лет, и занимала место его матери до тех пор, пока он сам, следуя совету дерзких юношей, не удалил её, опечаленную, от себя⁹⁴.

16. (11.) Этой благородной даме, украшенной врождёнными добродетелями, мой отец, граф Зигфрид, верно служил в мире и на войне. В походе на Бранденбург⁹⁵, - последнем своём походе, — он упал с коня и страдал с тех пор сильными болями. Сверх того, он понял, что наступил тот 8-й год, который был ему предсказан во сне. Ведь когда он спал в Кёльне, то был разбужен такими словами: «Проснись, Зигфрид, и знай, что через 8 лет, начиная с этого дня, окончится ход твоей земной жизни». Всегда смело ожидал он наступления этого предназначенного дня и какими бы плодами своих доблестей ни пользовался, никогда не переставал соблюдать предусмотрительность [во всём]. Он взял меня в Кведлинбурге у сестры своей матери Эмнильды⁹⁶, которая долгое время страдала параличом и у которой я получил хорошее начальное образование, и передал Рикдагу⁹⁷, 2-му аббату [монастыря] св. Иоанна в Магдебурге. Там я пребывал три года, а в праздник Всех Святых был приписан им⁹⁸ к духовному братству св. Маврикия, так как к тому алтарю⁹⁹ пристроить меня он не смог. [По этому случаю] в ближайший праздник рождества святого Андрея¹⁰⁰ был устроен большой и всем очень понравившийся 2-дневный пир.

17. Уйдя оттуда, накануне 40-дневного поста он заболел; а 15 марта¹⁰¹ в городе под названием Вальбек сей защитник отечества и вообще честный человек отдал свой долг природе. Его оплакала супруга Кунигунда, а также его мать, почтенная во всех отношениях Матильда, вскоре также последовавшая за ним. Ведь, лишённая утешения в сыне, с великой скорбью ожидала она своего последнего дня и с верой отошла ко Христу 3 декабря того же 996 г. от воплощения Господня¹⁰². Мой же дядя, по имени Лиутар¹⁰³, получивший в наследство равную с нами долю, оживил у моей матери старую боль¹⁰⁴, причинив ей много зла; хотя своей матерью она была вверена его надёжному покровительству, он всё же старался лишить её всех имений её мужа. Но к чему долго останавливаться на этом? С помощью императора всё было ей возвращено.

18. (12.) Между тем умер Адальдаг, архиепископ Бременский¹⁰⁵; преемником его стал Лиавицо¹⁰⁶, который, последовав сюда из своего отечества, расположенного на границе между Альпами и Швабией, за изгнанным папой Бенедиктом¹⁰⁷, заслужил от Бога и короля эту честь. Король опять подчинил восставших славян¹⁰⁸, после чего восстановил крепости по Эльбе; зимой вышедшая из берегов вода и сильный ветер принесли много вреда. Сильная жара нанесла большой вред плодам, а жестокая смертность — людям¹⁰⁹.

В 991 г. от воплощения Господня Хильдевард, почтенный епископ святой Хальберштадтской церкви, который крестил меня и миропомазал, 21 октября¹¹⁰ посвятил Господу храм. Этот храм он сам заложил и довёл его строительство до конца. При этом событии присутствовали: король, его бабушка императрица Адельгейда, аббатиса Матильда¹¹¹, и архиепископы Виллигиз, Гизилер и Лиавицо с 16 своими собратьями по должности. На этот день пришёлся праздник исповедника Христова Галла, в чьём монастыре¹¹² названный епископ был воспитан. Потому-то он всегда и старался окончить свой замысел к этому торжеству. Было это в 24-й год его пребывания в должности. Ему помог во всём этом верный его капеллан Хильдо, благоразумнейшим образом всё устроив. Все саксонские князья собрались тогда здесь, будучи любовно приняты. Никогда, ни до, ни после этого, как утверждают очевидцы, не было ни в служении Богу, ни в светских занятиях более полного и более приятного всем времяпрепровождения.

19. В следующем году, при первом крике петуха, на севере воссиял яркий, будто дневной, свет; продолжая сиять так в течение часа, он, когда небо между тем покраснело, исчез¹¹³. Были люди, говорившие, будто видели, как в этом году сражались друг с другом 3 солнца, 3 луны и звёзды. После этого умер Экберт¹¹⁴, архиепископ Трирский: преемником его стал Лиудольф¹¹⁵; далее Додо Мюнстерский¹¹⁶: после него был рукоположен Свитгер¹¹⁷; а также Эрп¹¹⁸ Верденский, которому наследовал тамошний приор Бернхар¹¹⁹. Сильный голод поразил тогда наши земли¹²⁰.

А в 3-й год после того посвящения пираты захватили в плен моих дядей, что в последующем будет рассказано более подробно¹²¹.

В 4-й год чума вместе с голодом и войной поразила восточные области. Король вторгся в [землю] ободритов и разорил [область] вильцев¹²².

20. (13.) После этого король имел в Магдебурге совещание со своими князьями, на которое пришёл Генрих, славный герцог Баварский. Долго длившаяся между ним и Гебхардом Регенсбургским вражда была здесь окончена удовлетворившим обоих соглашением¹²³. Этот благочестивый герцог, постоянно пытаясь искупить свои прошлые прегрешения щедрой милостынею, отправился оттуда в Гандерсгейм, — аббатисой там была его сестра — госпожа Герберга¹²⁴, - но внезапно тяжело там заболел. Тогда, призвав к себе одноимённого с ним сына, он наставлял его такими словами: «Тотчас же отправляйся на родину, приведи в порядок управление и никогда не оказывай сопротивления своему королю и государю. Ведь я глубоко раскаиваюсь в том, что когда-то сделал. Помни отца своего, ибо никогда больше не увидишь его на этом свете». Когда сын вскоре после этого уехал, преславный герцог, во время своей болезни постоянно восклицая из глубины сердца «Кирие элейсон», 28 августа¹²⁵ отошел ко Христу и был похоронен там же перед алтарем Святого Креста посреди церкви. Когда сын его узнал об этом, он, после избрания его баварцами и с их помощью, получил от короля отцовские земли. В том же году ушли из этого мира пфальцграф Дитрих и его брат Зигберт¹²⁶.

21. (14.) В то же время маркграф Генрих¹²⁷, мой двоюродный брат, захватил Эбергера, славного, но очень гордого вассала Бернварда¹²⁸, епископа Вюрцбургской церкви, и за нанесённую ему несправедливость ослепил в месте под названием Линденло¹²⁹. Король же, узнав об этом от горько жаловавшихся послов епископа, разгневался и отправил названного графа в изгнание; но позже помиловал и опять примирил с епископом, заставив дать ему достойное удовлетворение. Вслед за тем названный епископ пригласил к себе на праздник св. Килиана, 8 июля, маркграфа Остмарка Леопольда¹³⁰ вместе с его племянником Генрихом и с великой любезностью их принял. А в святую ночь, после утрени, во время воинских игр с рыцарями, граф¹³¹ был поражён стрелой, пущенной из-за угла кем-то из друзей ослеплённого. 10 июля¹³², сделав исповедь, он испустил дух, невинный ни в совершении названного преступления, ни в содействии ему советом. На следующий день, там же погребённый, он был заслуженно оплакан, ибо не оставил после себя никого более умного и во всех отношениях безукоризненного.

Предшествовавшая зима отличалась жестокой непогодой, чумой, суровым морозом, ураганами и необыкновенной засухой. В эту же зиму были побеждены славяне¹³³.

22. (15.) Но, так как выше я уже говорил о разрушении Бранденбургской церкви¹³⁴, теперь коротко расскажу, как она снова на время была подчинена названному королю. В соседстве с нами жил некий славный воин по имени Кицо, с которым маркграф Дитрих обращался иначе, чем тому хотелось. Из-за этого, а также не имея возможности восстановить свою правоту, он перешёл к нашим врагам¹³⁵. Те, заметив, что он им полностью предан, доверили ему упомянутый выше город, чтобы ему удобнее было вредить нам. Однако позже, смягчённый нашими уговорами, он предал власти короля и город, и самого себя¹³⁶. Тогда лютичи, распалённые гневом, тотчас же напали на него со всеми силами, какие имели. Король между тем был в Магдебурге¹³⁷; узнав о случившемся, он тотчас же отправил туда всех находившихся при себе воинов, а именно: маркграфа Экхарда¹³⁸, трёх моих дядей по матери¹³⁹, а также пфальцграфа Фридриха¹⁴⁰ и моего дядю по отцу¹⁴¹. Все они, придя туда со своими людьми, были разделены яростно бросившимися на них врагами: одна часть наших вошла в город; другая же, которая осталась, потеряв нескольких воинов, вернулась домой. Тогда король, собрав со всех сторон вассалов, сам поспешил туда. Наши враги, сильно стеснившие защитников города, увидев новое войско, быстро оставили лагерь и бежали. Наши же, выбежав из города, в радости запели «Кирие элейсон», а прибывшие единодушно ответили тем же. Укрепив город гарнизоном, король удалился, надолго удержав его в своей власти¹⁴². После этого Кицо, придя в Кведлинбург, потерял свой город вместе с женой и вассалами. Впрочем, всех их, за исключением города, он позже вернул. В (Бранденбурге) же стал править один из его рыцарей по имени Болилиут¹⁴³, по совету которого, — хоть сам он и отсутствовал, — всё это и свершилось. А Кицо, отличный рыцарь, желая позже тайно отомстить ему в тех краях, был убит вместе со своими людьми.

23. (16.) И, как я уже говорил, трое моих дядей по матери, Генрих, Удо и Зигфрид¹⁴⁴, вместе с Адальгером и многими другими, 23 июня¹⁴⁵ вышли на кораблях против пиратов, грабивших их страну; последовало сражение, в котором Удо сложил голову, а Генрих, брат его Зигфрид и граф Адальгер были побеждены, и — страшно сказать! — уведены в плен негодными людьми. Весть об этом несчастье быстро распространилась среди верующих во Христа. Герцог Бернгард, живший неподалеку, тотчас же отправил туда послов, обещая пиратам деньги в качестве выкупа за пленных, и предлагая им собраться для переговоров о мире. Те согласились на это, потребовав за прочный мир огромную сумму денег. Я не могу изобразить, насколько щедро сначала король, а затем все христиане в наших землях жертвовали на это [деньги] во исполнение своего человеческого долга. Мать же моя, до глубины души потрясенная столь великим горем, отдала для освобождения братьев всё, что имела или могла каким-либо образом достать.

24. Проклятая орда пиратов, получив большую часть собранных денег, — огромную сумму! — приняла вместо Генриха его единственного сына, которого звали Зигфрид, а также Герварда и Вольфрама, вместо Адальгера — его дядю Дитриха и сына его тётки Олафа, и, оставив одного Зигфрида, разрешила им удалиться, чтобы то, что ещё осталось из обещанных им сокровищ, было поскорее собрано. Так как Зигфрид не имел сына, он просил мою мать помочь ему одним из её сыновей. Желая удовлетворить столь настоятельную просьбу, она тотчас же отправила посла к аббату Рикдагу¹⁴⁶, чтобы тот разрешил увести моего брата Зигфрида, жившего тогда там в качестве монаха. Тот, будучи достаточно умным человеком, обдумав всё это дело, воспротивился несправедливому посольству, дав ответ, что, из-за доверенной ему заботы о Боге, он не осмеливается исполнить это. Тогда посол, придя, как ему было приказано, к Экхарду¹⁴⁷, бывшему тогда стражем церкви святого Маврикия и учителем школы, смиренно просил, чтобы тот отпустил меня из-за затруднительного положения моей матери. Отправившись в пятницу, я прибыл [домой] в светском платье, в котором должен был жить у пиратов, но имея под ним свою прежнюю [духовную] одежду.

25. В тот же день Зигфрид, несмотря на свои тяжёлые ранения, с Божьей помощью бежал от стерегущей его вражеской стражи следующим образом. В своём чрезвычайно затруднительном положении он, всё время обдумывая вместе с Нотбальдом и Эдико различные способы побега, велел им доставить себе в быстроходном судне столько вина и прочих [съестных] припасов, сколько нужно для удовлетворения тех, кто его удерживал. Его приказ был немедленно исполнен, и жадные псы наелись досыта. Когда же настало утро и священник был готов служить мессу, граф, один, без присмотра стражей, отяжелевших от вчерашнего вина, вышел на нос корабля, будто собираясь искупаться, а сам тотчас же вскочил в стоявшее наготове судно. Поднялся крик, священник был схвачен, как соучастник [бегства], якоря были подняты, а гребцы тотчас же устремились за убегающими. Граф едва ушёл от них. Достигнув берега, он нашёл там приготовленных по его заблаговременному приказу коней, и поспешно отправился к своему городу, носящему имя Гарзефельд¹⁴⁸, где находились его брат Генрих и жена Адела¹⁴⁹, совсем не ожидавшие столь великой радости. Враги, преследуя его, ворвались в лежащий на берегу город, называемый Штаде, стараясь отыскать его в самых удалённых местах. Не найдя графа, они отобрали у женщин серьги и в печали вернулись назад. Будучи охвачены великой яростью, они на следующий день отрезали священнику, моему двоюродному брату и всем остальным носы, уши и руки и выбросили их в порту за борт. Хоть каждый из бежавших и был спасён нашими, всех охватила великая скорбь. Я же, посетив своих дядей, вернулся по милости Божьей невредимый, и с любовью был встречен своими друзьями.

26. (17.) В то же время, 25 июля, умер почтенный епископ Аугсбурга Лиудольф¹⁵⁰; был рукоположен Гебхард¹⁵¹, аббат Эльвангенский. Между тем в некоей деревне, называемой Гордорф¹⁵², родился ребёнок, наполовину человек, в остальном же похожий на гуся; правое ухо и правый глаз были у него меньше левых, зубы — шафранно-желтые, на левой руке имелся только один большой палец, остальных четырёх не хватало. Перед крещением он изумлённо таращился, а после вообще не глядел, и через 4 дня умер. Великую чуму принёс этот урод за наши грехи.

Названный епископ Хильдевард¹⁵³, с величайшей славой, как «истинный израильтянин»¹⁵⁴ управляя церковью и вверенной ему паствой в течение 29 лет, 25 ноября¹⁵⁵ испустил дух и был похоронен вне церкви, под оградой, там, где сам себе ранее приготовил место упокоения. И, когда братия не смогла собраться для выбора [его преемника], им был назначен и 13 декабря рукоположен Арнульф¹⁵⁶, член королевской капеллы; ещё при жизни тот святой муж, его предшественник предсказал это всем присутствовавшим; «Того, — сказал, — гостя, почитайте, и служите ему, сколько можете. Ведь он должен заботиться о вас после меня». И, когда он лежал уже в агонии, то увидел Славу Божью и, призвав к себе Вульфера, своего капеллана, сказал: «Видишь ли ты, брат, что-нибудь?». Тот, ответив, что ничего не видит, услышал от него, что та комната, в которой он тогда лежал и в которой умерли два его предшественника, наполнена Величием Божьим. И, сказав это, он отошёл из этой темницы к вечному свету.

27. (18.) Рождество Господне¹⁵⁷ король провёл в Кёльне; восстановив мир в тех краях, он отправился в долгожданную Италию, отпраздновав Пасху¹⁵⁸ в городе Павии. Оттуда со славой войдя в Рим, он поставил папой, вместо незадолго до того умершего Иоанна¹⁵⁹, своего двоюродного брата Бруно¹⁶⁰, сына герцога Отто¹⁶¹, с одобрения всех присутствующих. На Вознесение Христово, которое пришлось тогда на 21 мая¹⁶², на 15-м году своей жизни, в 13-й год правления, 8-го индикта¹⁶³, он принял от него императорское помазание и был признан защитником церкви святого Петра. После этого он правил империей согласно обычаю своих предков, побеждая характером и трудолюбием [недостатки] своего возраста.

28. (19.) В начале лета в Рим пришёл чешский епископ Адальберт¹⁶⁴, при крещении получивший имя Войтех, но иначе названный епископом Партенопольским¹⁶⁵при конфирмации. Он был обучен наукам в том же городе¹⁶⁶ вышеупомянутым Отриком. Не сумев увещанием слова Божия отвратить вверенных ему от старых гнусных заблуждений, он, отлучив их всех, прибыл в Рим для оправдания себя перед папой. С его разрешения он долгое время смиренно жил по строгим правилам аббата Бонифация¹⁶⁷, служа [другим] добрым примером. Позже, при одобрении того же отца, он пытался укротить сердца пруссов, далёких от Христа, уздой святой проповеди, но 23 апреля был пронзён копьём и обезглавлен, единственный из своих обретя без всякого стона всегда желаемое им мученичество. Он сам предвидел это в ту же ночь во сне, о чём и поведал всей братии: «Мне показалось, — говорит, — будто я один служил мессу и причащался». Но нечестивые вершители злодеяния, увидев, что он уже испустил дух, для усугубления своего злодейства и ради Божьего наказания, бросили святое тело в море, а голову воткнули ради поношения на кол и, ликуя, вернулись домой. Болеслав, сын Мешко, узнав об этом, тотчас же дав деньги, купил славные останки мученика вместе с его головой. А император в Риме¹⁶⁸, также узнав об этом деле, смиренно вознёс Богу надлежащую хвалебную оду за то, что Он в его время взял к себе в ореоле мученичества такого служителя.

В то же время в Ахайе умер Бернвард¹⁶⁹, епископ святой Вюрцбургской церкви, отправленный в Грецию по приказу цезаря, с большим количеством своих спутников. Многие утверждают, что Бог творит через него множество чудес.

29. (20.) Император же, покинув Римские земли¹⁷⁰, посетил наши края. Узнав о восстании славян, он с вооружённой силой вторгся в Стодеранию, называемую также Гевеллерланд¹⁷¹, и, опустошив её огнём и большими разрушениями, с победой вернулся в Партенополь¹⁷². Из-за этого наши враги с большим войском напали на Барденгау¹⁷³, но были побеждены нашими. В этой битве участвовал Рамвард¹⁷⁴, епископ Минденский; с крестом в руке шедший впереди знаменосцев, он воодушевлял войска к битве. В тот день погиб граф Гардульф вместе с малым числом [наших] воинов; врагов же пало великое множество. Остальные бежали, бросив добычу.

30. (21.) Кресценций¹⁷⁵ же, когда названный папа, после посвящения принявший имя Григорий, отсутствовал в Риме¹⁷⁶, поставил на его место Иоанна Калабрийского¹⁷⁷, любезного императрице Феофано графа, а тогда епископа Пьяченцы. Подобной дерзостью он посягнул на права императора, забыв и о своей клятве, и о великой милости, оказанной ему Оттоном-августом. Сверх того, названный узурпатор схватил и передал бдительной страже его (т. е. Оттона) послов. Как только император услышал про это, он, поспешив туда, потребовал через послов, чтобы господин папа вышел ему навстречу¹⁷⁸. Но узурпатор Иоанн при его приближении бежал; впрочем, позже он был схвачен верными Христу и цезарю людьми и лишён языка, глаз и носа. Кресценций же, заняв монастырь св. Льва¹⁷⁹, напрасно пытался оказать сопротивление императору. Ведь император, празднуя в Риме Воскресение Господне¹⁸⁰, по окончании праздничных дней приготовил осадную технику и, как только миновали белые дни, приказал маркграфу Экхарду штурмовать башню Теодориха¹⁸¹, где сидел тот злодей. Он не прекращал атаки ни днём, ни ночью и, наконец, поднялся туда благодаря устремлённому ввысь сооружению. После чего, по приказу императора, обезглавил Кресценция и повесил его за ноги, чем внушил всем присутствовавшим невыразимый ужас. Папа же Григорий с великим почётом был восстановлен на троне, а цезарь затем правил уже без всяких тревог.

31. (22.) Мне кажется наилучшим вспомнить о некоторых событиях того времени, которые некоторым кажутся незначительными или слишком удивительными, но по своим достоинствам они должны быть признаны несущими перст Божий. [Тогда жил] блаженной памяти муж, граф Ансфрид¹⁸², человек, замечательный всяческими достоинствами. Будучи знатного рода, он ребёнком был основательно обучен как светским, так и духовным наукам своим дядей Робертом, епископом города Трира. Затем, другим своим дядей, который носил одно с ним имя и владел 15 графствами, он был передан для обучения военному делу отважному господину Бруно, архиепископу Кёльнскому. Одарённый юноша делал у него ежедневные успехи, пока не был взят на службу великим императором Оттоном I, как раз с войском собиравшимся овладеть Римом¹⁸³. В начале службы тот велел ему ежедневно ставить свою, довольно красивую, палатку напротив императорской и носить его меч, чтобы тот доказал, что может с ловкостью служить при дворе. Он радостно воспринял это потому, что, следуя таким образом за королём, когда тот ради удовольствия охотился на птиц, он мог незаметно, не уклоняясь от службы, слушать приятнейшие его слуху песни.

32. Когда названный цезарь вступил в Рим¹⁸⁴, он, уже твёрдо полагаясь на юношу, сделал его своим меченосцем; говоря: «Сегодня, пока я не окончу молитву у священного порога апостолов, ты всё время держи меч над моей головой. Мне ведь известно, что римская верность часто казалась подозрительной моим предкам. Разумен тот, кто, хотя беда ещё далека, старается её предвидеть, чтобы не быть захваченным врасплох. После этого возвращайся на гору Марио и молись там сколько угодно». Позже, вернувшись домой, Ансфрид построил из своего наследственного имения аббатство, называемое Торн¹⁸⁵, и, с согласия понтифика¹⁸⁶, поставил там аббатисой свою дочь, ставшую матерью многочисленных посвящённых Богу монахинь, и в целости передал для спасения своей души св. Ламберту¹⁸⁷.

33. (23.) Так как мы упомянули об этой служительнице Всемогущего Бога, то не желаем умолчать о том, что через неё сотворил Господь в наше время. Всегда гостеприимная, она столь щедро угощала нуждающихся и странников, что однажды ей и сёстрам не осталось вина даже для благотворного причастия. Когда ключница сообщила ей об этом, та сказала: «Будь спокойна, дорогая, и утешься! Милость Божья и теперь может дать нам достаточно». Тотчас же, по обычаю, пав ниц пред Крестом в часовне св. Марии, она стала молиться. И вот, вино в сосуде, ещё вчера опустевшем до дна, начало прибывать, пока не полило через край. Долгое время пили из него во славу Господа не только монахини, но и окрестные жители, и странники.

34. Между тем случилось, что госпожа графиня Гересвинда, его (Ансфрида) достопочтенная супруга, заболела в своём поместье, называемом Гильце¹⁸⁸. Тотчас же, будто предчувствуя близкую смерть, она поспешила в Торн. Когда же из-за сильной боли не смогла идти дальше, остановилась в пути в доме какого-то фермера. Тот, как сам мне поведал, имел очень злых собак, лай которых крайне беспокоил больную. Хозяин, заметив это, по её просьбе охотно согласился запереть собак и, в крайнем случае, если удастся, даже убить их. Не удалось ни то, ни другое; однако чудесным образом случилось, что ни одна собака не смогла лаять, пока святая раба Божья не почила в мире. Граф, спутник её в общих трудах и святой простоте, похоронил её близ монастыря, в ризнице. Её служанка многие годы страдала водянкой. В ночь на Рождество Господне ей привиделось, что она должна принести к могиле своей госпожи свечи; что и сделала. Тотчас, как были отслужены хвалебные гимны утрени, она вышла, получила отпущение и, на глазах всего народа, здоровой вернулась домой.

35. (24.) После ухода его госпожи блаженный граф, не отчаявшийся по причине земных трудов, но скорее окрылённый стремлением к добродетели, остановился на мысли посвятить себя монашеской жизни, причём по более строгому, [чем обычный], уставу. Когда он ещё только раздумывал об этом, император Оттон III, побуждаемый Нотгером¹⁸⁹, епископом Льежа, призвал его, ради высшей необходимости, принять епископство Утрехтское. Когда тот услышал об этом, то пошёл в часовню в Аахене и молил Госпожу Мира¹⁹⁰, чтобы, если это дело от Бога, пусть канонически устроится, если же нет, пусть милосердно окончится ничем. Но после того как Эбергер, архиепископ Кёльнский, с согласия выборщиков дал свой совет ему и императору, тот, хотел он того, или нет, был избран в епископы¹⁹¹. Чуть погодя, он передал св. Мартину¹⁹² 5 дворов из числа своих имений, в качестве вознаграждения своему верному поручителю.

36. В старости, когда зрение его резко ухудшилось, он стал монахом. О 72 бедняках он ежедневно заботился собственноручно. Для тех из них, кто был болен, этот слепец, в сопровождении камерария, носил из долины на вершину горы воду, готовил баню, доставлял чистое бельё и всё, в чём нуждалось тело, а затем отпускал их с миром; всё это он делал по ночам, чтобы таким образом скрыть свои труды. На этой же горе он учредил монашескую обитель, настоятели которой часто наказывали его розгами, когда он осмеливался противиться их приказам. Всё, что мог он достать, всё отдавал в руки бедных. Во имя любви он даже для птиц велел зимой на своей горе разместить на деревьях кормушки. Под верхней одеждой он всегда носил власяницу. Будучи болен с Рождества Господня до Воздвижения Святого Креста¹⁹³, он съел за это время не более трёх хлебов. Когда уже был близок распад его плоти, он, увидев на окне крест, созданный там уже после того, как зрение его померкло, дал знать о том окружающим, прославляя Бога и говоря: «Вокруг Тебя, Господи, свет, который никогда не угасает». Наконец он принял священное предсмертное причастие. В постоянном ожидании [смерти] научившись любить своего Судью и живя в страхе на земле, он потерял всякий страх перед вечностью. Крепко полагаясь на святое заступничество Матери Божьей, которой посвятил себя и всех своих, он до тех пор осенял себя знамением святого креста, пока не почил в мире, а рука вместе с разумом не успокоились.

37. После его смерти жители Утрехта босиком и с оружием в руках пришли к его домочадцам. Плача и умоляя, они говорили им: «Во имя Бога, отдайте нам нашего пастыря, чтобы мы погребли его возле его же престола». На это достопочтенной жизни аббатиса, его святейшая дочь, вместе с капелланами и рыцарями ответила так: «Он должен быть погребён в том месте, где Бог допустил окончиться его жизни». Дошло до того, что вооружённые с обеих сторон угрожающим образом сошлись друг с другом; многие лишились бы жизней, но тут госпожа аббатиса бросилась между ними и просила у Бога мира, хотя бы на мгновение. Между тем рыцари решили перенести его саркофаг с той стороны, где у ручья под названием Ээмбах¹⁹⁴ располагались мастерские братии, на вершину горы. Пока они это решали, утрехтцы подняли тело и, как они до сих пор уверяют, без малейшего усилия перенесли его через ручей. Так, с согласия Господа, рыцари, более сильная сторона, остались в дураках. После перенесения святого тела на пути разлилось чудесное и ароматное благоухание, которое, как свидетельствуют вполне заслуживающие доверия люди, наполняло носы и груди в пределах более чем трёх миль.

38. (25.) Давайте вспомним теперь, какой достойный сожаления урон случился архиепископу Гизилеру из-за его беспечности! Император, ради обороны отечества укрепляя Арнебург¹⁹⁵ необходимыми валами, поручил ему защищать его в течение четырёх недель. Тот же, будучи вызван славянами на переговоры, не разгадал обмана и ушёл с малым количеством людей. Ведь одни шли впереди, а других он оставил в городе. И вот, один из его спутников сообщил, что из леса выскочили враги.

Когда воины с обеих сторон вступили в битву, архиепископ, ехавший в карете, бежал на крылатом коне; лишь немногие из его людей избежали смерти. Победившие славяне без всякой для себя опасности овладели добычей, снятой с погибших, — это было 2 июля¹⁹⁶, - жалея только, что архиепископ спасся. Всё же Гизилер, хоть и столь печально ослабленный, защищал город до указанного дня, а возвращаясь в печали, встретил моего дядю, маркграфа Лиутара, под защиту которого перешёл теперь названный город. Передав его Лиутару, он удалился. Когда же граф приблизился и увидел, что город дымится от пожара, то, через посла, старался вернуть архиепископа, но напрасно. Тогда он сам попытался потушить высоко взметнувшийся уже в двух местах огонь, но, не преуспев в этом, оставил врагам открытые ворота и в печали вернулся домой. Позже, обвинённый перед императором, он клятвой очистился от приписываемой ему вины. Через 9 дней¹⁹⁷ после названной резни, мать моя, именем Кунигунда, 13 июля испустила дух в городе Гермерслебен¹⁹⁸.

39. (26.) Экхард¹⁹⁹, принадлежавший к одному из благороднейших родов Южной Тюрингии, постепенно достигнув зрелого возраста, затмил всех своих предков не только величием духа, но и славой совершённых им подвигов. Ибо, как мы читали: «Ошибки позорят знатное происхождение»²⁰⁰. Перенеся ужасы многочисленных войн, которые вёл вместе со своим отцом Гунтером²⁰¹ ради защиты своей поставленной под сомнение чести, он вернул себе милость императора Оттона II и с почётом вернулся в отечество. Тогда же он вступил в брак со вдовой графа Титмара, сестрой герцога Бернгарда, носившей имя Сванхильда²⁰². Первым ребёнком, которого она родила ему, была дочь, получившая имя Лиутгарда.

Лиутар²⁰³ же, происходя из знатного рода Северной Тюрингии, был мужем, чьи достоинства превосходили его возраст; будучи сильно любим императором Оттоном II, он, с его помощью, сосватал и взял в жёны некую даму знатного рода из западных земель, именем Годила, с согласия её двоюродного брата, епископа Вигфрида Верденского²⁰⁴. В 13-й год своей жизни она родила ему сына-первенца, дав ему имя своего отца — Вернер.

40. Когда оба этих отпрыска, я имею в виду юноша и девушка, происходившие от столь благородных корней, постепенно достигли зрелого возраста, они воссияли славной шкалой достоинств. Как только граф Лиутар впервые заметил красоту и добрый нрав этой девушки, он втайне стал размышлять, как бы женить на ней своего сына. Наконец, открыв через надёжных посредников Экхарду своё долго скрываемое желание, он тотчас же добился его согласия. Когда собрались вассалы обеих сторон, Экхард торжественно обещал Лиутару выдать свою дочь замуж за его сына, по закону и обычаю подтвердив это клятвой в присутствии всех князей. Будучи чрезвычайно мил Оттону III, он пользовался у него большим доверием, чем другие князья; не знаю уж по какой причине, он вдруг решился расторгнуть заключённый ранее столь торжественно договор. Это тотчас же стало известно Лиутару, который в мрачном настроении стал размышлять, как бы этого не допустить.

41. Когда император и Экхард одновременно пребывали в Риме, забота об управлении королевством была вверена почтенной аббатисе Матильде²⁰⁵, о которой я говорил выше и в чьём городе Кведлинбурге названная девушка была воспитана.

В Даренбурге²⁰⁶ собрались народ аббатисы и вся знать. Между тем Вернер, как я полагаю, не по совету отца, но из-за любви к девушке, а также боясь явного бесчестья, вместе с моими братьями Генрихом²⁰⁷, Фридрихом²⁰⁸ и прочими лучшими рыцарями, достиг названного города и силой похитил свою невесту, хотя она сопротивлялась и кричала. После чего, весёлый и невредимый, вернулся со своими спутниками в Вальбек. Когда аббатиса узнала про это, она, сильно взволнованная, со слезами изложив этот случай пришедшим туда князьям, просила и умоляла их, чтобы все они, вооружившись, преследовали врагов и попытались вернуть ей девушку, взяв в плен или убив её похитителей. Немедленно, выполняя приказ, вооружённые рыцари устремились за ними, торопясь обойти их более кратким путём, прежде чем те достигнут укреплённого города, разобщить и либо силой захватить в плен, либо убить, либо изгнать. От путников же им стало известно, что те, кого они преследовали, с сильным отрядом уже закрыли ворота и радуются указанной защите. Вход для всех был закрыт. Было решено или умереть, или защищаться там, но никогда и никому не отдавать невесту. Услышав это, они, опечаленные, вернулись назад.

42. Лиутар, а с ним также господин Альфрик и рыцарь графа Экхарда Титмар²⁰⁹отправились выяснить желание невесты; узнав, что она предпочитает остаться там, нежели вернуться назад, они сообщили этот ответ госпоже аббатисе и остальным. Аббатиса попросила об этом деле совета у князей, и те ответили, что им кажется наилучшим созвать в Магдебурге собрание, куда должны прийти жених и невеста, а также должны присутствовать все их помощники в качестве обвиняемых, либо, как виновные, бежать. Так и сделалось. Когда там собралось многочисленное собрание, Вернер вместе со своими сообщниками, придя босиком, бросился к их ногам, прося вернуть ему жену²¹⁰. Обещанием исправиться, благодаря помощи князей, он заслужил прощение себе и своим людям. Но почтенная во всех отношениях Матильда по окончании переговоров увела с собой Лиутгарду, не ради ареста, но ради укрепления великого страха [перед Богом].

43. (27.) Намерение её доброй воли было нарушено приходом внезапной смерти. Ведь, придя через несколько дней в уготованное ей Богом место, она сразу же заболела, после чего, призвав Бернварда, тогдашнего пастыря святой Хильдесхаймской церкви, она приняла от него желанное отпущение, а 6 февраля²¹¹ скончалась. Её похоронили в церкви в изголовье её дедушки короля Генриха. Её мать, императрица Адельгейда, сверх меры удручённая её смертью, отправила посла к императору, который сообщил ему о случившемся и потребовал, чтобы преемницей ей стала её одноимённая с матерью сестра²¹². Цезарь, дав согласие на это благочестивое желание, оплакал смерть своей тётки и вверил аббатство её любимой сестре издали, — посредством посыльного Бецелина, доставившего ей золотой посох, — и велел епископу Арнульфу²¹³ рукоположить её. Императрица же Адельгейда, построив между тем город, названный именем Зельц²¹⁴, собрала там монахов и, завершив все земные дела, в том же году, 17 декабря, блаженно отошла в те края, откуда была родом²¹⁵. Воздавая за её верную службу справедливой наградой, Бог и сегодня совершает на её могиле многочисленные чудеса. Также и папа Григорий, приведя в порядок все дела в Риме, 4 февраля умер²¹⁶. Преемником его стал Герберт²¹⁷.

44. (28.) После этого император, обвинив на Римском синоде²¹⁸ архиепископа Гизилера в том, что он владеет двумя парафиями, приказал по приговору суда отстранить его от должности и через папских послов вызвать в Рим. Но тот, поражённый тогда ударом, лично явиться туда не мог и отправил священника Ротманна, который должен был очистить его присягой, если иначе ему не поверят. Так что дело было отложено до тех пор, пока его не сможет обсудить император вместе с местными епископами.

Позже цезарь, услышав о чудесах, которые Бог сотворил посредством любимого им мученика Адальберта, поспешил туда ради молитвы²¹⁹. Прибыв в Регенсбург²²⁰, он с величайшим почётом был принят Гебхардом, епископом тамошней церкви. В свиту императора тогда входили Циацо²²¹, в то время патриций, Роберт²²², дароноситель, и кардиналы. Никогда ранее императоры не были окружены большим блеском, ни при въезде в Рим, ни при выезде из него, как в то время. Гизилер, выйдя ему навстречу²²³, заслужил его, хоть и непрочную, милость и сопровождал его дальше.

45. Цезарь же, придя в город Цейц, был, как подобает императору, принят Гуго II²²⁴, бывшим 3-м по счёту блюстителем этого престола. Затем, прямым путем направившись к городу Мейсену, он с почётом был встречен почтенным Эйдом, епископом тамошней церкви, и маркграфом Экхардом, который пользовался у него особенной милостью. Проехав область мильценов, он сначала прибыл в округ Диадези²²⁵, где к нему с великой радостью вышел навстречу Болеслав, именуемый «Большой Славой» не по заслугам, а по древнему обычаю. В месте, называемом Эйлау²²⁶, он приготовил ему ночлег и угощение. А как цезарь был тогда им принят, как тот проводил его через свои земли вплоть до Гнезно, сказать кому — не поверят. Увидев издали желанный город, Оттон босиком и со смирением вошёл в него, с достоинством был принят местным епископом Унгером²²⁷ и введён им в церковь. Добиваясь для себя милости Христовой, он со слезами призывал заступничество мученика Христова. Не медля, он основал там архиепископство, как я надеюсь, законным образом, но всё же без согласия того епископа, чьей юрисдикции подлежала вся эта страна²²⁸. Архиепископство он вверил Радиму²²⁹, брату названного мученика, подчинив ему Рейнберна, епископа Кольбергской церкви, Поппо Краковского и Иоанна Бреславского. Исключение составил лишь Унгер Познанский. Устроив здесь алтарь, он с почётом вложил туда мощи святых.

46. Завершив тогда все дела, император получил от названного князя богатые подарки и — что особенно было ему по нраву — 300 рыцарей в латах. На обратном пути Болеслав сопровождал его с превосходной свитой вплоть до Магдебурга, где они торжественно справили Вербное Воскресенье²³⁰. А в понедельник архиепископу этого места²³¹ опять был предложено императорским указом занять свою прежнюю епархию²³². Только дав через посредников большую сумму денег, он с трудом сумел добиться отсрочки до собрания в Кведлинбурге. А там тогда состоялось большое собрание князей. Проведя радостную Пасху²³³, на открывшийся в понедельник²³⁴ собор вторично был вызван Гизилер. Тяжело больной, он опять очистился посредством Ротманна; защищал же его Вальтард, бывший тогда приором.

Гизилеру было приказано явиться на собор в Аахене²³⁵; придя туда лично, со своими людьми, он вторично был допрошен римским архидиаконом. Следуя разумному совету, он потребовал созыва Вселенского собора; таким образом всё это дело опять было отложено нерешённым, пока Бог милостиво не привёл его к благополучному исходу в наше время.

47. (29.) Император, стремясь восстановить в свою эпоху древние обычаи римлян, уже по большей части ушедшие в небытие, сделал много такого, что разные люди воспринимали по-разному. Так, он один сидел за сделанным в виде полукруга столом на месте, более высоком, чем у других. Усомнившись в том, что кости цезаря Карла²³⁶ действительно покоятся там, где полагают, он, тайно разломав каменный пол, приказал копать, пока те не были найдены на королевском троне²³⁷. Золотой крест, который висел на его шее, вместе с частью одежд, оставшихся до сих пор нетленными, он взял себе, а остальное с великим почтением положил назад. Но что вспоминать об отдельных его поездках с визитом по всем своим епархиям и графствам и об оставлении им их? Приведя всё в порядок по эту сторону Альп, он посетил Римскую империю и прибыл в крепость Ромула²³⁸, где с великой славой был встречен папой и прочими епископами.

48. (30.) После этого Григорий²³⁹, весьма ценимый цезарем, составил тайный заговор, намереваясь хитростью захватить его в плен. Когда же мятежники собрались и неожиданно восстали против императора, тот с немногими людьми бежал через ворота [города]; а большая часть его приверженцев была схвачена. Так никогда не довольная своими государями толпа воздала ему злом за чрезмерные его милости. Затем, через своих послов, цезарь настоятельно велел всем своим вассалам собраться там, передавая каждому из них, чтобы, если только он беспокоится о его чести и благополучии, то поспешил бы к нему с вооружённым войском, ради отмщения за него и последующей защиты. Римляне же, сознавая свою вину, устыдились тогда совершённого ими преступления и, упрекая друг друга, отпустили невредимыми всех ими задержанных, всячески пытаясь добиться мира и милости императора. Цезарь же, не веря их лживым словам, не прекращал вредить им, как людям, так и имуществу, где только мог. Ведь он владел всеми землями, которые ранее принадлежали римлянам и лангобардам, а теперь преданно подчинялись его власти, за исключением одного лишь Рима, который он любил больше всех и которому всегда отдавал предпочтение. Поэтому император очень обрадовался, когда, наконец, собралось огромное войско верных ему людей, вместе с Херибертом²⁴⁰, архиепископом Святого Кёльна. И, хотя внешне он всегда казался весёлым, но втайне сокрушался, сознавая многочисленные свои преступления; бдениями и усердными молитвами в ночной тишине, а также потоками слёз не оставлял он попыток их искупить. Часто он постился всю неделю, за исключением четверга; милостыню раздавал очень щедро.

49. Тем не менее его близящейся смерти предшествовали многие неприятности. Ведь наши герцоги и графы, не без ведома епископов, начали злоумышлять против него, требуя в этом помощи у герцога Генриха, ставшего позже его наследником. Но тот, сохранив в сердце последние увещания своего, одноимённого ему, отца, который умер и покоился в Гандерсгейме, до сих пор был ему (Оттону) верен и не дал им на это согласия²⁴¹. Император тотчас же узнал об этом, но терпеливо перенёс новость; вскоре, в городе Патерно²⁴² он заболел; его внутренности покрылись язвами, которые мало-помалу лопались. Со светлым лицом и твёрдый в вере, будучи венцом Римской империи, 24 января²⁴³ он ушёл из этого мира, оставив своих в безутешном горе, ибо в то время не было никого более щедрого и более милосердного во всём, чем он. Да помилует его тот, кто Альфа и Омега²⁴⁴, воздав за малое великим, за временное — вечным.

50. (31.) Те, кто последними видели его живым, столь долго скрывали его смерть, пока через послов не собрали рассеянное повсюду войско. Затем печальная дружина, сопровождая тело любимого государя, 7 дней стойко сносила постоянные атаки врага; враги не давали ей покоя, пока она не добралась до города Вероны. Оттуда они пришли в Поллинг²⁴⁵, поместье Зигфрида²⁴⁶, епископа Аугсбурга, где были встречены герцогом Генрихом, слёзы которого их вторично глубоко тронули. Давая большие обещания, он просил их, каждого в отдельности, избрать его своим государем и королём. Он принял тело императора и все императорские регалии, за исключением копья, которое архиепископ Хериберт тайно отправил вперёд, [желая удержать] в своей власти. Взятый на короткое время под стражу, архиепископ, оставив там в качестве поручителя своего брата²⁴⁷, с разрешения [герцога] удалился и быстро вернул священное копьё. Он, как и все, кто сопровождал тогда тело императора, за исключением епископа Зигфрида, не был сторонником герцога; нисколько этого не скрывая, он прямо заявлял, что с удовольствием примет того, к кому обратится большая и лучшая часть народа.

51. Герцог же, достигнув со своими людьми города Аугсбурга, приказал торжественно похоронить внутренности любимого государя, ранее весьма тщательно помещённые в 2 сосуда, в часовне святого епископа Ульриха, которую соорудил в его честь Лиудольф²⁴⁸, епископ этой церкви, в южной части монастыря святой мученицы Афры. Во спасение души его он уступил 100 десятин земли из собственного имущества. Отпустив здесь с миром огромное число [сопровождавших], он понёс тело цезаря в свой город, называемый Нейбург²⁴⁹. Позже, идя навстречу смиренной просьбе своего тёзки, Генриха²⁵⁰, - на сестре которого он женился ещё при жизни императора, — герцог простился со всеми по отдельности и отправил тело к месту его назначения.

52. (32.) Между тем знать Саксонии, узнав о преждевременной смерти своего государя, в глубокой печали собралась во Фрозе, королевском дворе, который держал тогда в качестве императорского лена граф Гунцелин²⁵¹, для переговоров о положении государства. Здесь были: архиепископ Магдебургский Гизилер с подчинёнными ему епископами, герцог Бернгард, маркграфы Лиутар, Экхард и Геро²⁵² с лучшими лицами королевства. Когда граф Лиутар заметил, что Экхард хочет возвыситься над ними, он вызвал на тайное совещание названного архиепископа и лучшую часть знати, и дал им совет до учредительного собрания в Верле²⁵³ никого не избирать себе в короли и государи, ни сообща, ни по отдельности, и подтвердить это клятвой. Все, за исключением Экхарда, одобрили и похвалили это предложение. Экхард же, негодуя на то, что королевское достоинство, хоть на время, но отдаляется от него, взорвался: «О, граф Лиутар, — говорит, — что ты имеешь против меня?». А тот ему: «А ты не замечаешь, что у тебя в телеге недостает четвертого колеса?»²⁵⁴. Так избрание было прервано, и сбылось замечание древних, что отсрочка одной ночи иногда приводит к отсрочке одного года, и такое может продолжаться до конца жизни. Во времена названного цезаря славянами был сожжён монастырь в Хиллерслебене²⁵⁵ и уведены монахини. В тот день были убиты многие из наших.

53. (33.) Действительно, слишком уклонившись от своей цели, я возвращаюсь к ней вновь, и вкратце изложу порядок императорских похорон. Когда тело прибыло в Кёльн, его сначала принял архиепископ этого города Хериберт. Затем оно было отнесено в монастыри: св. Северина — в понедельник после Вербного Воскресения²⁵⁶; св. Панталеона — во вторник; св. Гереона — в среду. В день Вечери Господней его доставили в церковь Св. Петра; здесь, после того как по церковному обычаю ввели кающихся и дали им отпущение, архиепископ даровал его также душе усопшего; а священники потребовали почтить его память, что смиренно и со слезами на глазах было исполнено народом. В пятницу тело опять было поднято и доставлено в Аахен в Святую Субботу. Наконец, в Светлое Воскресение²⁵⁷ оно было захоронено посреди хора в церкви Святой Приснодевы Марии. Милость, проявленная им ко всем, выразилась в пламенных молитвах и громком плаче. Праздник Воскресения Господня, в который должны сообща радоваться люди и ангелы, не смогли справить с подобающим торжеством по причине усталости собравшихся, а также потому, что люди видели в случившемся наказание Божье за совершённые ими грехи. Пусть каждый, кто называет себя верящим в Бога, со слезами добивается милости для его души, ибо он всеми силами старался восстановить нашу церковь²⁵⁸. Пусть он, всегда стремившийся пожалеть убогих, обретёт в земле вечно живых желаемое общение благочестивых и непреходящие блага Господни.

54. (34.) Большая часть знати, принимавшая участие в этих похоронах, обещала свою помощь в приобретении и упрочении королевской власти герцогу Герману²⁵⁹, ложно утверждая, что Генрих к ней не способен по многим причинам. Лангобарды же, услышав о кончине императора, нимало не беспокоясь о будущем и не стремясь к выгодам достойного раскаянию, избрали себе королём Ардуина²⁶⁰, более сведущего в искусстве разрушать, нежели править, что, благодаря Божьему суду, позже стало ясно и самим инициаторам этого дела. Но оставим это, чтобы позже рассказать о нём более подробно. Теперь же я хочу написать о том, кто благодаря милости Божьей и собственной доблести смирил всех, когда-либо поднявшихся против него, и заставил их, согнув шею, воздавать себе честь. 5-й по порядку, 2-й по имени, пусть будет он темой 5-й книги²⁶¹.

55. (35.) Но так как всё, что должно было быть вписано в рамки этого труда, я не смог разместить по порядку, то не стыжусь поэтому в последующем понемногу восполнить упущенное. Я радуюсь подобному разнообразию, подобно путнику, который, идя по правильному пути, меняет его, когда из-за трудности, когда по незнанию, на изогнутую изменчивость тропинок. А потому изложу оставшиеся недосказанными деяния Мешко, славного польского князя, о котором по большей части уже шла речь в предыдущих книгах. Он взял себе благородную супругу из Чехии, сестру господина Болеслава²⁶², образ жизни которой вполне соответствовал её имени. Ведь по-славянски её звали Добрава, что в переводе на немецкий означает «Добрая». Она, верная Христу, заметив, что муж её опутан различными языческими суевериями, стала, несмотря на ограниченность своего ума, усердно думать, как бы обратить его в свою веру. Она всячески старалась ему понравиться, не ради тройной страсти этого злого мира²⁶³, но скорее ради славы будущего вознаграждения и чрезвычайно желанной всем верующим пользы.

56. Она сознательно поступала какое-то время плохо, чтобы позже иметь возможность постоянно поступать хорошо. Ведь когда в ближайший 40-дневный пост, последовавший за их свадьбой, она попыталась воздержанием от мяса и умерщвлением плоти воздать Богу угодную ему десятину, супруг ласковыми речами упросил её отказаться от этого намерения. Она же согласилась с этим ради того, чтобы в другой раз ей легче было заставить его себя выслушать. Одни говорят, что она лишь однажды вкушала мясо в пост, другие — что трижды. Теперь ты знаешь, читатель, её грех; обрати теперь внимание на прекрасный плод её благочестивого желания. Ведь она так старалась ради обращения мужа и потому была услышана милостью своего Создателя, по бесконечной доброте которого гонитель его наконец образумился и, вняв частым уговорам своей любимой супруги, изрыгнул яд врождённого неверия, смыв в святом крещении первородный грех²⁶⁴. И тотчас же примеру своего главы и любимого государя последовала масса народа, до тех пор пребывавшая в невежестве; надев праздничные одежды, они были причислены к прочим последователям Христа. Иордан, их первый епископ²⁶⁵, пролил много пота, пока усердно, словом и делом, не привлёк их к почитанию лозы Всевышнего. Тогда же названный муж и благородная женщина сочетались законным браком, и вся подвластная им челядь радовалась их браку во Христе. После этого добрая мать родила сына, совсем на неё не похожего и ставшего погибелью многих родительниц. Она назвала его именем своего брата — Болеславом. Ещё будучи в ней, он обнаружил свою скрытую злобу, буйствуя в её чреве²⁶⁶, что будет мною показано в последующем.

57. (36.) После смерти его матери отец, вопреки церковным правилам, взял в жёны дочь маркграфа Дитриха²⁶⁷, бывшую тогда монахиней монастыря Кальбе. Звали её Ода²⁶⁸ и велик был её проступок. Ведь она презрела небесного жениха, предпочтя ему мужа-воина, что порицалось всеми церковными пастырями и особенно её епископом почтенным Хильдевардом²⁶⁹. Однако ради блага отечества и укрепления необходимого всем мира дело не дошло до разрыва, а напротив, было достигнуто спасительное примирение. Ведь ею всячески поощрялась служба Христу, множество пленных было возвращено на родину, оковы с побеждённых сняты, а тюрьмы для обвиняемых раскрыты. Бог, как я надеюсь, простит ей тяжесть совершённого преступления, увидев, сколь много в ней любезного ему благочестия. Но мы также читали, что тот напрасно старается понравиться Господу, кто полностью не отказался от предмета своего первоначального греха. Она родила мужу трёх сыновей — Мешко, Святополка и…²⁷⁰, с великим почётом живя там вплоть до его смерти, любимая теми людьми, с кем жила²⁷¹, и полезная тем людям, от которых пришла²⁷².

58. (37.) Но в 992 г. от воплощения Господня, 25 мая, в 10-й год правления Оттона III, этот князь, уже больной старик, отошёл из чужбины сей на небо, оставив своё государство разделённым на ряд уделов. Позже, однако, сын его Болеслав²⁷³, изгнав мачеху и братьев, а также ослепив своих родичей Одило и Прибувоя, с лисьей хитростью опять объединил его. Но, начав править самовластно, он стал попирать человеческие и божеские законы. Так, женившись на дочери маркграфа Рикдага²⁷⁴, он впоследствии отослал её назад. Затем, взяв в жёны венгерку, родившую ему сына по имени Бесприм²⁷⁵, он точно так же прогнал и её. Третьей женой его стала Эмнильда, дочь почтенного господина Добромира, которая, будучи верной Христу, склонила неустойчивый дух своего мужа к добру и чрезвычайно щедрой милостынею, а также постом не прекращала один за другим смывать его грехи. Она родила ему двух сыновей — Мешко²⁷⁶ и другого, которого отец назвал именем любимого своего господина²⁷⁷; и трёх дочерей, из которых одна стала аббатисой²⁷⁸, вторая вышла замуж за графа Германа²⁷⁹, а третья стала женой сына короля Владимира²⁸⁰, о котором я расскажу позже.

59. (38.) С милости и поощрения названного императора, зять Генриха, герцога Баварского, Ваик, учредив в своём королевстве епископскую кафедру, принял корону и помазание²⁸¹.

Не умолчу и о некоем чудесном явлении, появившемся в небе во время пребывания в Риме названного цезаря. Воины герцога Германа силой захватили луга монахов [церкви] св. Павла и, несмотря на их смиренные и частые просьбы, не желали удаляться. Тотчас же собрались грозовые тучи, засверкали молнии, явив гнев Божий. Далее последовал страшный гром, убил из их числа четырёх самых лучших, а остальных обратил в бегство, показав этим, что бедняки в этом мире не обойдены вниманием Христа. Ведь защитник их — милосердный Бог, награждающий достойных в соответствии с их заслугами, а гонителей их наказывающий, либо в этой жизни, что перенести легче, либо в последующей, что гораздо тяжелее.

60. Сестра этого цезаря, по имени Матильда, вышла замуж за пфальцграфа Эццо²⁸², сына графа Германа. И это многим было не по нраву. Но, так как по закону исправить это было нельзя, её единственный брат спокойно отнёсся к этому, дав ей богатое приданое, дабы не унизить доставшуюся ей от знатных предков славу.

Во времена его Конрад²⁸³, славный герцог Швабии, брат его — граф Герберт²⁸⁴, а также славный маркграф Ходо²⁸⁵, к несчастью, внезапно скончались. Зигфрид же, сын названного маркграфа, долго живший монахом в городе Ниенбурге, где покоится его отец, сбросив с себя капюшон, надел светское платье. Вызванный на синод в Партенополе²⁸⁶ своим аббатом Экхардом²⁸⁷ и архиепископом Гизилером, он пришёл и, хотя и против воли, по приговору суда опять надел прежнее одеяние; но вскоре освободился 12 клятвами, по примеру некоего мужа, который подобным образом освободился в Риме пред лицом названного императора. Духовные отцы их имели против них все необходимые доказательства; но судьям, как я опасаюсь, продажным, суждено погибнуть безо всякой их вины.

61. (39.) Угодно мне также вспомнить о краткой жизни Франко²⁸⁸, епископа Вормса. Сей юноша, отличаясь своей честностью, был по нраву цезарю-августу.

Когда же, при более близком общении с ним, он увидел, что тот отлично разбирается в делах божественных, то, по смерти Хильдебальда²⁸⁹, епископа названного города, сделал его преемником последнего. Он, правда, занимал эту должность всего один год, умер в Италии, и там же похоронен.

Мне бы очень хотелось, если только это возможно, чтобы память всех праведников благодаря никчемному творению моих рук расцвела бы в настоящем и будущем некоей приятной новостью, и чтобы все они, хоть и без всякой радости, но ради своего благочестия, вспомнили бы обо мне перед Всемогущим Богом. Ведь я сам вижу себя насквозь, хоть и менее, чем должен, и, совершенно не полагаясь на слабость моего тростникового посоха, я смиренно вверяю себя, грешника, их справедливому приговору.

62. Император хотел также возвести в епископское достоинство своих капелланов — Герпо из Хальберштадта и Рако из Бремена²⁹⁰. И вручил им, лежавшим в постели из-за тяжёлой болезни, пастырский посох, но оба они умерли без епископского посвящения. Что можно сказать об этом, я не знаю, так как никогда ничего о таком не читал и не слышал. Один только всё знающий Бог и устраивает это, и может знать.

(40.) Оба они, хоть и были благочестивы, не могут быть причислены к епископам, наравне с другими, ибо не смогли получить посвящение. Рако же, как сам рассказывал, по приказу своего любимого господина доставил из Гамбурга в Рим кости вышеупомянутого папы Бенедикта²⁹¹. Ведь почтенный отец, то есть римский папа, и в изгнании усердный в службе Христовой, когда северная та сторона наслаждалась желанным миром, сказал: «Здесь должно упокоиться слабое моё тело. И после этого вся эта область будет предана языческому мечу и оставлена для заселения диким зверям; и до перенесения моего [на родину] не увидит местный житель прочного мира. Когда же я окажусь дома, то папским вмешательством надеюсь усмирить язычников».

63. (41.) Во времена названного цезаря умерло много праведников, жизнь которых мне не известна, а потому я умолчу о них. В их числе была некая графиня, по имени Кристина, передавшая большую часть своего поместья в городе Штёбен²⁹² св. Маврикию в Магдебурге. Когда быстрый бег её жизни, прожитой во Христе, пришёл к концу, она, радуясь, 8 марта прибыла в дом своего долгожданного жениха. Гизилеру, архиепископу Партенопольскому²⁹³, в то время пребывавшему в Кведлинбурге, это стало известно следующим образом. Ему явился некий муж, говоря: «Знаешь ли ты, что всё небесное воинство готовится к прибытию верной Христу души и к достойному приёму такой невесты? Ведь она уже пришла получить награду в блаженной надежде на вечное пребывание здесь». Проснувшись, он тотчас же поведал это Вальтарду, бывшему тогда приором. А тот, как только услышал, что почтенная женщина в ту же ночь, когда было это видение, ушла из этого мира, сейчас же сообщил об этом своему господину, сказав, что видение исполнилось. Она также, скрывая добрые дела в глубине своей души, была непохожа на современных ей женщин, большая часть которых непристойно и открыто выставляют напоказ всем любителям те продажные прелести, которыми обладают. Несмотря на то, что мерзки Богу и являются позором мира, они безо всякого стыда являются так на глаза всего народа. Постыдно и чрезвычайно плачевно, что любой грешник и не думает скрываться, но дерзает открыто выступать ради осмеяния добра и подачи дурного примера.

64. (42.) В те же дни монахиня Матильда²⁹⁴, дочь маркграфа Дитриха, вышла замуж за некоего славянина, которого звали Прибислав²⁹⁵. Позже, схваченная несправедливым правителем Бранденбурга Болилиутом²⁹⁶, она содержалась им под столь строгим арестом, что не могла ни Рождество Господне, ни прочие праздники ни постом соответствующим упреждать, ни с радостью праздничной справлять. Там она родила мальчика, которого в печали воспитала, а позже получила освобождение от столь тяжкого бедствия и аббатство в Магдебурге²⁹⁷, хоть и была его недостойна. Перед тем, 28 декабря, муж её был убит братьями Угио и Уффико. Брат его, по имени Лиудольф, сложив с себя духовное звание и взяв ради мести оружие, принёс нашим много вреда. Позже, взятый в плен цезарем, он опять был восстановлен в своём прежнем состоянии.

65. (43.) Во времена названного цезаря жил в городе Партенополе²⁹⁸ некий декан, по имени Гепо, человек весёлый и весьма полезный для монастыря и особенно для хора. Будучи уже стариком, он, переусердствовав в своих действиях, был внезапно поражён ударом и онемел. Однако, с помощью высшего целителя, он смог всё же отлично петь псалмы с братией; в остальном же — едва мог говорить шёпотом, В этом чудесном деле проявилась достойная похвалы милость Христова, доказавшая, что она в избытке придаёт силы тем людям, кто верно ему служит. Но, когда почтенный отец сделал исповедь и, застонав, признался, что он тяжко погрешил из-за того, что сбросил монашеское одеяние, братия приказала ему исправить это повторным в него облачением. Однако вскоре после 5 января он умер и был похоронен в [церкви] св. Иоанна²⁹⁹ рядом с прочими братьями, вместе с которыми он должен был бы жить, если бы это позволила человеческая слабость.

66. Страж этой же церкви Экхард, по прозвищу Рыжий³⁰⁰, искусный грамматик и в то же время учитель школы, рассматривая однажды большой церковный алтарь, украшенный золотом, драгоценными камнями и лучшим янтарём, захотел проверить, не отсутствует ли там что-нибудь, но тот неожиданно упал на него и придавил. Страдая от этой напасти, он передал все свои долго собираемые деньги приору Вальтарду, для щедрой их раздачи, а сам через несколько дней, 4 сентября, испустил дух. Я ни в коей мере не обвиняю его; но знаю точно, что если кто-нибудь обидит св. Маврикия, он не избегнет последующей за этим суровой кары. Так, однажды тёмной ночью его сокровища, по наущению дьявола, решил украсть некий юноша; уже при входе начав дрожать, он собрался отказаться от этого намерения, как сам позже рассказывал. Но вдруг услышал некий голос, призвавший его смело продолжать начатое. Однако, схватив там корону, этот несчастный тотчас же был схвачен и наказан: ему, привязанному к колесу, перебили голени.

67. (44.) Да не укроется от тебя, читатель, стойкость брата моего Хусварда. К нему, спавшему тогда рядом со мною, по ночам часто подступал дьявол, лукавый наш искуситель, и, напрасно пытаясь лечь рядом с его местом, наконец, настойчиво просил его служить ему за получение награды. Но тот, человек благочестивый и не забывший обета, данного Господу, потребовал, чтобы дьявол сначала показал ему обещанную награду, а уж затем получит от него ответ. А тот на это сказал: «Точно так же вознагражу тебя, если ты согласишься со мной, как недавно обогатил своего слугу в западных краях». Услышав такие речи, этот почтенный священник, как часто привык делать ранее, прогнал его знаком Святого Креста и грубой бранью; а когда он узнал, что в западных краях некий клирик из-за тяжести своего преступления повесился, то поведал всем нам и причину и следствие. Удивительно, что тот злодей отважился сделать подобное тогда, когда в Воскресение в спальню был внесён истинный Крест Христов. В том же году названный брат, как я надеюсь, победитель, покаявшись в своих грехах, 23 февраля ушёл от опасностей жизни. Его, пребывающего в агонии и уже безмолвного, утешила мать его, по имени Берта, терпеливо перенеся двойное горе. Ведь на тот же день выпала годовщина со дня смерти другого её сына — Бево, лучшего рыцаря, которому ранее маркграф Экхард выколол глаза.

68. (45.) Не умолчу и о видении брата нашего Маркварда. Он, как сам, вздыхая, сообщил мне, был приведён неким человеком на общее кладбище, где увидел ярко пылающую могилу. И проводник сказал ему: «Ты должен вскоре быть брошен в эту пылающую яму. И Рудольф должен последовать за тобой, если только он не стоит сейчас обращённый в доме Лиутгера»³⁰¹. Ведь оба они были монахами в монастыре этого исповедника, который соорудил это место, носящее имя Хельмштедт, из собственного поместья во времена императора Карла Великого. Был он братом Хильдегрима³⁰², епископа Шалонского и в то же время 1-го ректора святой Хальберштадтской церкви, которой управлял 47 лет, уйдя из жизни, когда правил император Людовик Благочестивый, в 827 г. от воплощения Господня. Лиудгер же был назначен цезарем Карлом 1-м пастырем Мюнстерской церкви; обустроив наилучшим образом свою парафию, он за собственный счёт соорудил место Верден³⁰³, а в 808 г. от воплощения Господня получил награду небесную. После этого названный император прожил не более 5 лет, испустив дух 28 января³⁰⁴, в 71-й год своей жизни, 47-й год управления королевством и 14-й- империей. Названный же священник, в том же году, когда видел это, опять надел прежнее одеяние, принял послушание и вскоре после 14 апреля умер. То, что я рассказал о своих братьях, сказано мною не ради их изобличения, а скорее для того, чтобы мы были более осторожны и следовали бы добрым примерам.

69. (46.) Когда правил Оттон III, Альби, сын Гунцелина³⁰⁵, был убит своим вассалом в некоем лесу из-за ничтожной причины. Его графство, вместе с леном, лежащим близ Мульды, получил архиепископ Гизилер. Его камерарий и мой духовный брат Гунтер, пользуясь милостью императора и верно ему служа, по смерти Додо³⁰⁶, епископа Оснабрюкка, прибыл в Италию. Там его милостиво приняли и полностью выслушали. А на следующую ночь он увидел Христовых мучеников Криспина и Криспиниана³⁰⁷, пришедших к нему и спросивших, не хочет ли он получить их епископство. Он ответил им: «Да, если того хочет Бог и угодно вам»; они же пронзили его двумя копьями. Тотчас же проснувшись, он обнаружил, что не в состоянии подняться самостоятельно. На следующий же день цезарь, узнав о его болезни, верно исполнил своё обещание. После этого, окрепнув, он вернулся домой и принял посвящение; однако, мучаясь сильной болью, прожил ещё почти 4 года и 24 ноября³⁰⁸ сменил временную жизнь на вечную. Не знаю, что не понравилось в нём Богу или святым мученикам. Я видел сам и от остальных слышал, что он был муж справедливый и богобоязненный, кроткий и невинный; и те, у кого он теперь покоится, уверяют, что он пользуется большим расположением Бога, как это доказано многими знамениями. Я же точно знаю, что Бог никогда не наказывает виновного за одно и то же дважды³⁰⁹.

70. (47.) Чтобы и от меня, читатель, ты узнал о почтении к названным мученикам, достаточно освещённом в книгах древних [авторов], я сообщу про один случай, который поведал мне брат мой Бруно, воспитанный в Новой Корвее и служащий её алтаря; он, в свою очередь, узнал о том из рассказа своих предшественников. Во времена названного аббата Лиудольфа³¹⁰, человека во всех отношениях достойного памяти, жил некий юноша, бывший его духовным братом и обычным монахом. Он, исполняя вверенную ему тогда обязанность, по обыкновению носил с собой мощи вышеназванных мучеников, небрежно обращаясь с ними. В последовавшем вскоре наказании стало ясно, что он погрешил против мучеников Христовых. Ведь умер телесно тот, кто пренебрегал духовно служить святым Божьим. И, чтобы сообщить это названному аббату, вышедшему той ночью за ворота церкви, святые вышли ему навстречу. Как только тот увидел их, он, поражённый ужасом, застыл, сохраняя молчание. А те тотчас же сказали ему следующее: «Почему не спрашиваешь, отец, кто мы и ради какого дела сюда пришли?». Когда же тот ответил им, что не смеет, тотчас же услышал их имена, причину [прихода] и узнал, что оскорбление их не осталось безнаказанным. А когда они удалились, аббат сообщил об этом своей братии, говоря: «Умер тот юноша, который был в нашей обители, из-за небрежного отношения к святым, которых носил с собой. О, горе мне, допустившему подобное!». А вскоре после этого пришёл посыльный, подтвердив истинность его слов и сообщив, что тело юноши доставлено.

71. Почтенный же муж ни сам не пожелал выйти ему навстречу, ни братии не позволил встретить его по обычаю. Но в гневе сказал мертвецу следующее: «Как ты осмелился небрежно носить с собой тех, кто пользуется великим почётом у Единорожденного Сына животворного Бога, рискнув прийти сюда после такого деяния без чьего-либо смиренного заступничества? Декан же, по мере сил извинявший умершего брата, такой от отца своего получил ответ: «Мой милый брат, ты знаешь, что служитель сей делал в твоё присутствие; то же, что он вытворял в твое отсутствие, ты не ведаешь; я же лучше это оцениваю, ибо вижу его теперь в тяжких муках. И смиренно прошу только вмешательства наших патронов, чтобы через них мне стала известна божья милость: когда мне дозволено будет ему, грешнику, прощённому ими, отпустить грехи и дать причастие. Очень трудно идти против рожна³¹¹, и людям тяжело добиться милости у разгневанного величия». После этих слов благочестивый аббат босиком пришёл в часовню, своё особое убежище в тревожных делах, и, по обычаю, оплакав человеческую слабость в себе и других, просил Бога смилостивиться, вымолив таким образом прощение виновному. Тотчас же со многими изъявлениями благодарности поднявшись, он Божьей властью пред лицом всей братии простил умершему вину и дал ему церковное причастие и погребение.

72. (48.) Теперь, читатель, ты слышал о тяжком наказании за неуважение к святым; услышь же теперь о целительной силе постоянной любви. Некогда, во времена аббата Готшалка³¹², жил некий монах, по имени Альфрик, страдавший сильной головной болью, удвоившейся то ли от подагры, то ли от червей. И вот, когда братия сторожила его, уже почти потерявшего сознание, случилось, что выйдя один за другим, они оставили его одного. Тут же из отхожего места вылезли демоны, каждый с книгой в руках, напрасно пытаясь запугать тяжело больного чтением записанных там его деяний. Ведь тотчас появившийся славный Христов мученик Вит³¹³ рукой обратил их в бегство и, стоя рядом с монахом, утешил его, поведал, кто он, после чего благословил, велел ему подняться и поскорее передать следующее поручение названному аббату: «Смотри, не воспринимай впредь столь небрежно многие наши увещевания, чтобы в последующем не застонать в бесполезном рыдании. Ведь я истинно говорю тебе, что если и далее будешь мне непослушен, Бог отвернётся от тебя и ты ещё при жизни своей увидишь на своём месте другого господина». То, что святой мальчик предсказал через больного монаха, небрежный аббат позже ощутил на себе. Потому чрезвычайно полезно следовать совету добрых людей; сколь много тех, кто ради заслуг их счастливо причислены к сынам Божьим и знают Волю Его относительно будущего. А каждый безрассудный, кто не следует мудрому совету, увидит, чего он стоит сам по себе. Мы имеем много примеров о таких [советах], которые привели тех, кто им следовал, к заслуженной славе, когда наступал их последний [час].

73. (49.) Архиепископ Гизилер был весьма ценим часто упоминаемым нами августом; это вызвало у маркграфа Экхарда раздражение, сначала тайное, но постепенно ставшее открытым, особенно когда он увидел — к своей великой досаде, — что тот во всём ему предпочтён. Между тем люди названного графа совершили кражу в селении под названием Гёршен³¹⁴, что не осталось безнаказанным со стороны наших. Обвинённые перед лицом своих земляков, те были повешены; причём наши не сочли нужным сообщить об этом их господину, как того требовал закон. Из-за этого гнев графа, ещё не угасший, возгорелся опять, и он дал своим воинам приказ с оружием [в руках] отомстить за это. Особо ценимый им Рамбальд, собрав большой отряд, окружил названное село и, захватив всех мужчин с тем добром, каким они владели, увёл с собой в свой город. Никто из них не был им освобождён, если не мог заплатить за себя большой выкуп. Когда наши пожаловались мне на это, я спросил их, как будет исправлено подобное злодеяние, но, услышав, что никакого исправления не будет, тяжело вздохнул. Если бы в этой провинции что-нибудь значил Закон Божий, светская власть так не безумствовала бы. Ведь я говорю настоящим и будущим, что этот случай не может устареть или быть справедливо решённым без епископского вмешательства. Каждый может, сколько угодно, молчать, но он не может отказать своему преемнику в поучительном совете; и если что-либо подобное случится в любом другом месте, оно может быть решено только благодаря церковной власти. Если бы согласна была воля епископов, как мы читаем в Деяниях Апостолов³¹⁵, то не так бы окрепла дерзость несправедливых. Ведь когда кто-нибудь из их числа подвергается справедливой критике, другой, каким угодно образом, его защищает. И это не оправдание, но намного более худшая, беззаконная и в последующем вредящая ему же самому поддержка. А потому пусть же вернутся к единодушию те, кто прочно верит в единого Бога, чтобы тем вернее они расстроили бы ядовитый заговор злодеев.

74. (50.) А теперь скажу несколько слов о моём духовном брате по имени Конрад; да не будет мною забыт тот, кто любил своих ближних согласно Божьему велению. Он был дядей архиепископа Геро³¹⁶ и при исполнении тяжкой службы Христовой, насколько это возможно в человеке, одновременно сочетал в себе и волю, и деятельность. Ведь я часто слышал о нём, что после того, как он на людях заканчивал петь или читать, ему опять со старанием хотелось сделать это же вторично. Он всегда слушался более старших священников и вместе с прочей братией постоянной любовью привлекал их к себе. Когда столь почтенное лицо стало известно цезарю, он вскоре полюбил его и приблизил к себе. Однако, не успев получить желаемый и обещанный ему августом сан, он был постигнут и унесён из этого мира внезапной смертью 28 августа. Родившись в Саксонии, он был погребён в Италии; в нём славный Партенополь³¹⁷ оплакал своего духовного сына.

75. (51.) Каких славных людей видел я в этом городе³¹⁸, достохвальной жизни которых, как велел бы мне долг, не подражаю и славе которых, после их освобождения от плоти, не следую! Горе мне, несчастному, незаслуженно соединённому в братстве со столь значительными людьми, но столь далёкому от их достойного образа жизни! Я уже почти мёртв в грехах своих, но надеюсь вновь обрести жизнь пред светлым Ликом Божьим благодаря их заслугам; ибо хоть и мало я сотворил на этом свете добра, всё же постоянно помнил об умерших. Моя воля иной раз бывает добра; но так как я не стараюсь подкрепить её надлежащими силами, от этого мало пользы. Постоянно обвиняю себя, но не исполняю должного покаяния. И потому я нуждаюсь во всякого рода улучшении, что не обращаюсь к Тому, кто выше всех достоин похвалы. Посмотри, читатель, на знатного господина, и ты увидишь во мне малого ростом человечка с обезображенной левой челюстью, ибо некогда на ней образовался до сих пор не заживающий нарыв. Нос, сломанный мною в детстве, придаёт мне смешной вид. Но я вовсе не жаловался бы на это, если бы обладал какими-нибудь внутренними достоинствами. Ведь я ничтожный, крайне вспыльчивый и не склонный к добру человек. Завистливый, осмеиваю других, хотя сам заслуживаю насмешки; никого, вопреки своему долгу, не щадящий, негодяй и лицемер, жадина и клеветник и, наконец, довершая эту заслуженную мною брань, скажу, что я хуже, чем это можно сказать или представить. Каждый не только шепотом, но и открыто может говорить, что я грешник, и мне смиренно следует молить братию о критике. Многие люди достойны похвалы, и лишь немногое мешает причислить их к праведникам. А так как истинно, что людям очень многого недостаёт до настоящего совершенства, стоит ли говорить о ещё более худших? Всякая слава будет воспета в конце, а образ жизни смертных проверен огнём.

КНИГА ПЯТАЯ

1. (1.) Щедрое внимание милости Божьей, безвозмездно и сверх меры удовлетворяющей потребности людей, не ради наших заслуг, но как дар своего милосердия, побуждает сердца верящих в Бога с любовью хвалить Его и возносить Ему　благодарность; меня же, глупого от природы и косноязычного, во всех отношениях　небрежного и крайне ленивого, заставляет брать в этом пример с добрых людей.　Ибо Бог велик, как свидетельствует Давид, и достохвален¹; неизмерима мудрость Его, сотворившего всё из ничего² и создавшего самого человека. А тот неблагодарный, кто до сих пор не оценил этих благодеяний, по справедливости именуется скотом, гниющим в собственном навозе. Но всякий, кто сохранил в своей памяти слово «Гноти саутон»³, издревле изображённое над дверями Храма, и стремится исполнить всё, что должен сделать, словом и делом во имя Господа⁴, как увещевает святой Павел, тот, принятый Богом-Отцом как сын, будет награждён дневным денарием⁵, даже если придёт поздно. Размышляя об этом, я, поскольку не смог　воздать достойной наградой Святой Троице и неразрывному Единству, смиренно молю о заступничестве святого Иоанна Крестителя, чтобы он сподобил душу мою и тело к этому.

2. С лёгким сердцем и лёгким пером попытаюсь теперь написать о тех временах, когда Бог обратил внимание на нашу церковь и удостоил снять с неё позорное пятно, а также изобразить благочестие герцога Генриха, благодаря Высшей Воле избранного королём. О нём, благодаря Божьему откровению, после смерти императора⁶ так было сказано неким почтенным отцом: «Ты помнишь, брат, как пел народ: Бог не хочет, но герцог Генрих хочет править?⁷ Теперь же Генрих должен по Божьей воле взять на себя заботу о королевстве». Все, кто относился к духовенству или к светским людям, желали того или нет, возвели его, отдав предпочтение пред всеми его современниками, в короли. В немногих словах описав, кто из наших краёв противился ему, я расскажу о дерзости врагов на западе, которые ни советом, ни мудростью, ни мужеством, ничего не смогли сделать вопреки Богу⁸.

3. (2.) Герман⁹, герцог Швабии и Эльзаса, человек богобоязненный и смиренный, подстрекаемый многими, кто пользовался его мягкостью, поднял оружие против Генриха. Дитрих¹⁰ же, герцог Лотарингии, муж мудрый и опытный в военном деле, спокойно выжидал, чью сторону примет большая и лучшая часть народа. Между тем мой дядя по отцу, о котором я уже упоминал прежде¹¹, со своим дядей, Рикбертом¹², у которого император отобрал графство, передав его Лиутгеру¹³, рыцарю епископа Арнульфа¹⁴, тайно пришли в Бамберг. Рикберт, верный данной им клятве¹⁵, не присягал герцогу, но, обретя его милость и надежду на возвращение и увеличение лена¹⁶, вместе с племянником Генрихом¹⁷ пришёл ему на помощь. По совету (Лиутара) герцог отправил в город, под названием Верла, к своим кузинам — сёстрам Софье и Адельгейде¹⁸, и ко всей знати королевства, которая там собралась, некоего рыцаря. Тот открыл всем собравшимся своё поручение, и обещал многие блага каждому, кто поможет его господину обрести королевскую власть. Тотчас же ему ответил единый глас огромной толпы: Генрих будет править с помощью Христа и по праву наследования; они добровольно готовы на всё, что только в их силах. И, подняв вверх правые руки, подтвердили это.

4. (3.) Экхард со своими людьми воспринял это известие, — ибо не присутствовал там, — с притворным терпением; ведь, как свидетельствует писание, содеянное многими — безнаказанно¹⁹. А когда наступил вечер, и названные госпожи украсили во дворце кресла пурпурными покрывалами, а столы уставили обильными яствами, Экхард, захватив город, пообедал там с герцогом Бернгардом и епископом Арнульфом²⁰. Ведь перед падением сердце человека возносится, а славе предшествует смирение²¹. Этим он сильно возмутил печальные души сестёр и многих других, бывших там, [вельмож]. И пробудилась против него ненависть, которая долго скрывалась, но, к сожалению, быстро вышла наружу. Ведь когда названный маркграф, думавший преуспеть здесь, увидел, что всё пошло не так, как он надеялся, счёл за лучшее посетить западные земли, переговорив с герцогом Германом и прочей знатью о делах королевства и своей выгоде. Раскланявшись на следующий день со своими друзьями и осторожно отметив врагов, он вместе с епископом Бернвардом прибыл в Хильдесхайм, где был принят и почтён, как король.

5. Отправившись оттуда в Падерборн, он нашёл его ворота закрытыми; по приказу почтенного епископа Ратера²² он был впущен сначала в церковь ради молитвы, а затем, войдя в дом, где обедал епископ, был им с любовью принят. Здесь тогда ему было сказано, что совещание в Дуйсбурге²³, ради которого он сюда прибыл, не состоится. Сверх того, он заметил, что епископу сильно не нравится его неподобающая затея. Из-за этого уйдя оттуда, он прибыл в Нортхейм, владение графа Зигфрида²⁴, где был почтительно принят; там же его просили переночевать. Но госпожа графиня Аделинда²⁵ по секрету сообщила ему, что Зигфрид и Бенно, сыновья её мужа, вместе с братьями Генрихом и Удо²⁶ и прочими заговорщиками, сговорившись его убить, устроили ему засаду; и смиренно просила его, чтобы он или остался здесь до завтрашнего дня, или отправился по другой дороге. Граф с благодарностью принял такие речи, но ответил, что не хочет и не может из-за них изменить намеченный путь. Тотчас же уйдя оттуда, он весь день заботливо не спускал глаз со своих людей, ибо был отличным воином, убеждая их не пугаться [неожиданного нападения]. Враг, тайно сидевший в засаде, издалека заметил это и, так как тогда [напасть] ему показалось невыгодным, помедлил и решил, [поднятием] правых рук, продолжить начатое следующей ночью.

6. (4.) Наконец граф прибыл к месту своего назначения, под названием Пёльде²⁷. Когда настал вечер, он поел и отправился спать в деревянную комнату с немногими людьми. Остальные же, которых было большинство, легли спать на ближайшей террасе. Когда они, крайне утомлённые, заснули, вражеский отряд атаковал неосторожных, застав врасплох; а графа, разбуженного громкими криками, заставил сейчас же вскочить с постели. Своими штанами и всем, чем только мог, он придал силы огню и разбил окна, не подумав, что, открывая проход, больше вредит себе, чем врагам, от которых надеялся защититься. Тут же перед дверями погиб рыцарь Герман, а также Адольф, снаружи спешивший на помощь господину, оба — сильные и верные до самой смерти. Сверх того, ранен был Эрминольд²⁸, камерарий императора. Так что сражался теперь один Экхард, муж, достойный славы и в мире, и на войне. Зигфрид верно брошенным копьём поразил его в затылок, заставив упасть на землю. Увидев его падение, все тотчас же с яростью бросились на него, отрезали голову и, что особенно печально, — ограбили тело. Случилось же это 30 апреля²⁹. Наконец, совершив ужасное преступление, убийцы, весёлые и невредимые, вернулись домой. А те трусы, что находились на террасе, не попытались ни помочь как-нибудь своему попавшему в беду господину, ни отомстить его убийцам. Аббат же этого места, по имени Альфгер³⁰, навестил тело и, с высшей покорностью, совершил над ним заупокойную службу.

7. (5.) Какова была причина, побудившая их осуществить подобное злодеяние, я не смог точно выяснить. Одни говорят, что его замыслил Генрих³¹, ибо по наущению названного графа император как-то наказал его розгами. Другие полагают, что они организовали это из-за того оскорбления сёстрам в Верле, о котором я говорил; ведь они охотно служили там сёстрам и из-за пира и явленных им тогда угроз затеяли это. Знаю только, что он (Экхард) был украшением королевства, оплотом отечества, надеждой доверившихся ему, ужасом врагов, и был бы вообще идеальным человеком, если бы пожелал остаться в смирении. Ход его жизни было настолько похвален, что государь передал ему большую часть своих ленов в полную собственность! Мильценов, рождённых свободными, он стеснил игом рабства. Сделав своим вассалом чешского князя Болеслава, носившего прозвище Рыжий³², он ласками и угрозами приобрёл также верную дружбу другого (Болеслава)³³. Над всей Тюрингией, согласно выбору всего народа, он получил герцогскую власть³⁴. Он вполне мог рассчитывать на графов Востока³⁵, за исключением немногих, и на всё королевство. И это всё привело его к столь плачевному концу.

8. Весть о случившемся быстро распространилась, заставив госпожу Сванхильду выйти навстречу [телу] и омрачив радость его сына Германа³⁶. Ведь он по приказу отца с сильным отрядом осадил в Веймаре пожилого уже и весьма добродетельного графа Вильгельма, ради мести за то, что его сын³⁷ убил Видукинда и Германа. Он клятвенно обязал заслуженного старца прийти к названному графу и исполнить всё, что тот потребовал бы от него. Узнав о внезапной смерти родителя, он вместе с матерью поспешил навстречу, принял с великой печалью тело отца и велел похоронить его в городе под названием Йена³⁸. По истечении же 30 дней госпожа Сванхильда с сыновьями вернулась в Мейсен.

9. (6.) Между тем Болеслав, сын Мешко, бывший гораздо хуже отца, обрадовался смерти графа Экхарда. Быстро собрав войско, он занял всю марку графа Геро³⁹, лежащую по ту сторону Эльбы; отправив вперёд войско и захватив город Бауцен⁴⁰ со всем ему принадлежащим, он тотчас же напал на город Стрелу⁴¹, тайно пытаясь подкупить мейсенцев деньгами. Те, кто всегда рад переменам, узнав в один из дней, что большая часть гарнизона ушла для приобретения корма лошадям, атаковали во главе с Гунцелином Кукенбургским⁴² ворота, обращённые на восток, в той их части, которую населяли союзники, по-славянски называемые «витхазен»⁴³. Убив сначала Бецеко, вассала графа Германа, все они, с оружием в руках, собрались у его комнаты и, бросая в окно огромные камни, криками требовали выдать им на расправу коменданта города, носившего имя Оцер. Однако рыцарь Титмар из спальни, единственного укрепления, сказал: «Почему вы так поступили? Какое безумие настолько смутило вас, что вы, забыв благодеяния графа Экхарда и то, что сами же пригласили его⁴⁴, теперь поднялись на погибель сыну? Если вы пожелаете сообщить кому-нибудь из нас, тайно или открыто, причину столь великого преступления, я обещаю угодное вам исправление свершённого, а также гарантии вашей будущей безопасности со стороны моего господина и нас всех, какие вам будут угодны. Того же, кого вы немилосердно требуете от нас выдать вам на смерть, пока мы живы, вы не получите. Нас мало. Но знайте, что мы или вместе умрём, или вместе невредимыми уйдём из этого города». Тогда те, услышав такие речи, посовещались и, дав им разрешение уйти, пригласили через послов князя Болеслава и, открыв ворота, встретили его. И исполнилось то, что написано: «Радуются, творя зло, и ликуют в делах дурных»⁴⁵, а также: «Начала их, как мёд, дела же — будто полынь»⁴⁶.

10. Болеслав, гордый этим успехом, занял все пределы этой страны вплоть до реки Эльстер и укрепил своими гарнизонами. Единодушно собравшимся для отражения его нашим, этот хитрец выслал навстречу посла, который уверил, что тот затеял это по воле и с разрешения герцога Генриха; что он ни в чём не повредит жителям и, что если только тот пользуется властью в королевстве, он во всём согласится с его волей; если же нет, он охотно выполнит всё, что им будет угодно. Наши, услышав это, поверили блестящим словам⁴⁷ и, к стыду своему, придя к нему, как к господину, сменили свою природную честь на унижение и незаконное рабство. Недостойны никакого сравнения предки наши и современники! Когда жив был славный Ходо⁴⁸, отец его (Болеслава) Мешко никогда не осмеливался входить в шубе в дом, если знал, что тот находится в нём, или сидеть, когда тот вставал. Пусть Бог простит императора⁴⁹, который, сделав данника господином, настолько возвысил его, что тот, забыв обычаи своего отца, осмелился постепенно низвести в подчинение тех, кто всегда стоял над ним, и, прельстив перебежчиков дешёвой подачкой, использовать их для причинения вреда рабам и свободным.

11. (7.) Другой же Болеслав, князь Чехии, по прозвищу Рыжий, творец великого беззакония, несколько смягчив уже свой старый нрав, пришёл на помощь герцогу Генриху. А тот в начале месяца июня со знатью Баварии и Восточной Франконии прибыл в Вормс, чтобы переправиться здесь через Рейн и принять в Майнце [королевское] посвящение. Этому пытался помешать герцог Герман, закрыв туда все пути; весьма кстати пришёлся разлив Рейна. Тогда герцог Генрих, посоветовавшись со приближёнными о своих делах, сделал вид, что отчаялся и собирается вернуться в Баварию, а сам прибыл в город Лорш⁵⁰, где покоится святой Назарий. Оттуда быстрым ходом поспешив к Майнцу, он безопасно переправился через Рейн. Здесь, избранный 6 июня⁵¹ королём всеми преданными ему людьми, он, получив от Виллигиза, архиепископа этого города, при помощи подчинённых тому [епископов], королевское помазание, был коронован; а все присутствующие возблагодарили Бога. Франкская и мозельская⁵² знать, присягнув королю, заслужила его милость.

12. Приняв всех, отовсюду явившихся сюда, в армию, новый король, опять перейдя через разлившийся Рейн, решил через преданную ему Восточную Франконию вторгнуться в Швабию и опустошением этой земли отвратить сопротивлявшегося ему Германа от его намерений. Герцог же, услышав, что [земля] его разграблена королём, ещё не желая смиряться, восстал, к сожалению, против государя и короля и, вместе с зятем своим Конрадом⁵³, с вооружённым войском напал на столицу своего герцогства — Аргентину, которую называют ещё Страсбургом, так как епископ этого города Вицелин⁵⁴ отважился оказать ему сопротивление; взойдя на стены, он ничего не оставил побеждённым. Но проклятая толпа алеманнов, наиболее склонная к грабежу, без ведома герцога и без всякого страха вступила в соборную церковь св. Матери Божьей, разграбила все её богатства и — что было величайшим преступлением — предала пламени сей храм Божий. Если бы в самом деле они были счастливы, то, напуганные бедствием первого вторжения, никогда бы не отважились на большее нападение. Ведь, когда рыцари епископа, побуждаемые Рейнвардом, слабо отражали атаку, большая толпа врагов, бросившись на них, погибла, пронзённая собственными копьями, и жалким образом, по Божьему наказанию, окончила свою жизнь. Безутешный в своём горе Герман всё же отступил, оставив это не отомщённым, ибо большое число защищало [виновных].

13. (8.) До короля, пребывавшего на Рождество святого Иоанна Крестителя⁵⁵ на острове Рейхенау, быстро дошёл слух, как оказалось, ложный, что герцог Герман идёт окончить ссору сражением; это заставило его отступить оттуда и ожидать прихода герцога для решительной битвы на зелёных и широких лугах. Отпраздновав там праздник апостолов⁵⁶ и долго ожидая сражения, он достоверно узнал, что герцог не хочет и не может оставить свои замыслы. Его дурные приверженцы дали совет, что, мол, потерю Аргентины ему заменит Констанц. Ведь епископ этого города, по имени Ламберт⁵⁷, вместе с пастырем Хура Ульрихом⁵⁸ поддерживали Германа, не столько искренно, сколько из-за соседства своего города. Но король, побуждаемый страхом Божьим и уверенный в успехе, разрушил их нечистые замыслы и, обойдя опустошением владения герцога, побеждённый, наконец, криком бедняков, решил вернуться во Франконию.

14. И вот, граф Генрих⁵⁹, сын Бертольда и моей тётки, до сих пор верный помощник короля в приобретении королевского венца, заметив, что отношение к нему его господина изменилось, через лучших мужей его войска потребовал дать ему давно и крепко обещанное ему Баварское герцогство. Король им на это дал такой ответ: «Разве вы не знаете, что это невозможно сделать в этом походе; что баварцы с давних пор имеют право свободно выбирать себе герцога⁶⁰, и не годится столь внезапно их оскорблять и ломать без их согласия древнее конституционное право. Если он подождёт, пока я сам приду в эту страну, то с общего согласия их знати и по её воле я удовлетворю его просьбу». Когда Генрих узнал об этом от послов, он, отчаявшись получить обещанный дар, постепенно стал удаляться от близости с королём. Тем не менее он сопровождал короля, отправившегося из Швабии во Франконию, а затем — в Тюрингию.

(9.) Здесь навстречу прибывшему государю вышел Вильгельм⁶¹, в то время самый сильный среди тюрингов, с великой радостью его встретил и присягнул королю. Тогда же названным графом и знатью этой области он был провозглашён государем и, по просьбе всего народа, простил им «свиную дань»⁶².

15. Придя оттуда в Мерзебург⁶³, он был встречен аббатом Хеймо⁶⁴ и своим верным графом Эзико, который мужественно защищал этот город, а также Алльштедт и Дорнбург⁶⁵, вплоть до прибытия желанного государя, хотя Экхард, пока был жив, сильно негодовал из-за этого. Здесь собрались архиепископы Лиавицо Бременский и Гизилер Магдебургский, прочие их братья по чину: Ратер Падернборнский, Бернвард Хильдесхаймский, Арнульф Хальберштадтский, Рамвард Минденский, Эйд Мейсенский, Бернхар Верденский, Гуго из Цейца; также герцоги Бернгард и Болеслав⁶⁶, с маркграфами Лиутаром и Геро и пфальцграфом Фридрихом⁶⁷; и много других епископов и графов, имена которых было бы долго перечислять по отдельности. Все они встретили короля со смиренной преданностью.

16. На следующий день, то есть 25 июля, герцог Бернгард с согласия всех, стоя возле короля, открыл ему волю собравшегося народа, объявил об общественных нуждах и особенно о законе и постарался выяснить, что он в своём милосердии желает обещать им на словах или исполнить на деле.

Король так ответил на это требование:

«Я пока ещё не в состоянии воздать достойную благодарность, во-первых, Богу, во-вторых, всем вам. А потому открою вам тайное моё желание, которое с помощью Христовой, с успехом ради вас всех желаю исполнить. Мне хорошо известно, как верно всегда и везде вы старались оказывать послушание и поддержку своим королям. Тем более следует поэтому наилучшим образом оказывать вам честь во всех отношениях, ценить и беречь вас для пользы королевства и нашего блага. И чтобы уверить вас в этом, я, как вам угодно, без ущерба для чести королевства, утверждаю, что явился сюда, почтённый королевским достоинством, не вопреки вашей воле и желанию, но скорее с вашего согласия и по вашему приглашению. Я предпочитаю, следовательно, закон ваш ни в чём не нарушать, но, пока буду жив, милостиво во всём соблюдать и, насколько смогу, склонять душу к вашим справедливым желаниям».

17.

Итак, герцог Бернгард, взяв в руки священное копьё, от имени всех вручил его вместе с заботой о королевстве королю⁶⁸.

Почтительно хвали, говорю я, то солнце и тот день, когда был избран он, кто после этого постоянно стремился возвысить тебя, отверженного, и вернуть тебе прежний статус. Да будет благословен Бог, который возвышает тех, кто его почитает и сердечно любит, к ужасу и позору людей порочных. Пришёл конец твоей печали, ибо повеял на тебя спасительный южный бриз приветливым дуновеньем. Ты не будешь более в рабстве, о Сион, ибо будешь восстановлен, чтобы править свободно. Но пойдём далее.

18. (10.) Все, кто служил прежнему императору, за исключением лишь Лиутгера⁶⁹, присягнув королю, клятвенно обещали ему свою верную помощь. Болеслав же, пытаясь приобрести город Мейсен за какие угодно деньги, не смог от короля этого добиться, ибо это дело было не в интересах королевства; он едва упросил, чтобы Мейсен был передан брату его⁷⁰ Гунцелину, с передачей ему областей лужичей и мильценов⁷¹. Двоюродный брат мой Генрих⁷², весьма его уважая, охотно и по-приятельски, насколько мог, ему помогал. Когда тот, с разрешения короля и с большими дарами, уходил, он сопровождал его; им же был замечен идущий навстречу вооружённый отряд, напавший на них без ведома и указания короля, чему Бог свидетель. Желая выяснить причину столь большого смятения и устранить её, дабы не допустить ещё большего ущерба, он едва уцелел и лишь с трудом, взломав внешние ворота, смог увести своих спутников. Из сопровождавших его рыцарей одни были ограблены сомкнувшейся толпой, другие же — тяжело раненные — избежали смерти с помощью герцога Бернгарда. Они ведь с оружием вошли в королевскую курию и, получив приказ выйти из неё, не пожелали это исполнить; так что из-за вины своей заслуженно испытали эту напасть. Болеслав же испытал тяжкое горе и, полагая, что всё это было сделано с коварным умыслом, поставил его в вину королю. Итак, попрощавшись с Генрихом, он обещал ему свою надёжную помощь, если тот когда-нибудь будет в ней нуждаться, и тотчас же вернулся на родину. Добравшись до города Стрела, он сейчас же сжёг его, уведя с собой большое количество местных жителей и отправив нескольких гонцов, стараясь как только можно вредить королю. Вскоре это дошло до королевских ушей, и тот просил своих вассалов разведать тайные козни славян и, если это возможно, попытаться схватить разведчиков (Болеслава).

19. (11.) Итак, приведя в порядок все дела, как того требовали обстоятельства, он собрался посетить королевство Лотарингию⁷³. Прибыв в город под названием Новая Корбея, чьё имя взято, без сомнения, от франко-латинской Корбеи⁷⁴, где покоится ребёнок и мученик святой Вит, навстречу ему вышла его супруга славная Кунигунда. Там же оба они со всевозможным почётом были приняты почтенным аббатом Титмаром⁷⁵; получив духовные и светские почести, в весёлом настроении, они отправились в Падерборн. На следующий день, в который в миру торжественно справляли мученичество блаженного Лаврентия⁷⁶, со смирением получили от архиепископа Виллигиза: госпожа Кунигунда — посвящение и корону, а София, сестра императора, уже поставленная королём в аббатисы, рукоположение в сан⁷⁷. В результате возникла всеобщая радость, которая, к сожалению, была испорчена ненасытной жадностью баварцев. Ведь они, у себя дома всегда довольствуясь малым, на чужбине же ненасытные, силой забрали урожай у окрестных жителей, побив их самих, выступивших на защиту, чем вызвали тяжелейшее сражение. Выступили доместики короля; чуть раньше пришли местные жители с чужаками, соединившись с ними. Произошло ожесточённое сражение, в результате которого побеждённые баварцы бежали на королевский двор. Там, раненный копьём, пал Генрих, брат канцлера Эйльберта⁷⁸, который постоянно служил королю за столом. Поэтому ранее не участвовавшие в битве саксы, собравшись, также напали на (баварцев), и, если бы герцог Бернгард с более сильным отрядом не ворвался в середину, с обеих сторон пало бы несметное количество воинов. После же этого были наказаны все виновники столь великого преступления, кого только смогли найти. А грусть епископа позже была смягчена тем, что король передал ему Бёкенфёрде⁷⁹.

20. (12.) Король же, отправившись оттуда прямым путём в Дуйсбург, довольно долго ждал здесь лотарингцев. Первыми прибывшие сюда епископы Льежский⁸⁰ и Камбрейский⁸¹ ожидали долго медлившего архиепископа Кёльнского. Кто-то верил, что он, содержавшийся какое-то время под арестом, о чём я уже говорил выше⁸², был этим глубоко оскорблён; сам же он делал вид, что из-за того так поздно пришёл к королевской милости, что король решил предпочесть ему при принятии помазания Майнцского [епископа]. Итак, братья по должности, то есть епископы, одновременно избрав короля и принеся ему клятву верности, сопровождали его вплоть до Аахена. Здесь на рождество Св. Марии⁸³ он был признан королём лотарингской знатью и, по обычаю своих предшественников, возведён на королевский трон под возгласы одобрения. Оттуда он решил опять посетить Франконию и провести там наступающие зимние холода, чтобы, как только придёт весна, силой заставить подчиниться герцога Германа, единственного, кто ещё оказывал ему сопротивление в заальпийских землях. Сильно напуганный постигшим его в Аргентине Божьим наказанием, не имеющий более возможности защищать терпящий из-за него страдания народ, он через верных посредников просил у короля милости для себя и своих друзей⁸⁴.

21. (13.) Но, прежде чем это было им решено, алеманны совершили некое деяние, которое не должно ускользнуть от нашего внимания. Герхард⁸⁵, граф Эльзаса, получив от короля некое графство названного герцога, возвращаясь домой, разбил лагерь возле одного города. Горожане, с трудом добившись от него перемирия на одну ночь, коварно вышли, будто для переговоров, но в действительности ради разведки. Один из них, уже ранее часто доказывавший свою ловкость и быстроту, подошёл ближе и, оглядевшись, схватил копьё со знаменем, воткнутое перед палаткой графа, которое тот получил от короля, как символ герцогского лена; после чего вместе с ним невредимый вступил в город, напрасно преследуемый остальными. В городе тотчас же поднялось сильное ликование, ворота закрылись, а граф, как лишившийся достоинства, осмеян. Поначалу он пытался вернуть его (копьё) заманчивыми обещаниями, но напрасно: на все свои предложения он получал отказ; в печали он ушёл, потеряв и лен, и воинский знак.

(14.) Другой, очень укреплённый город, под названием Брейзах, защищали два епископа — Аргентины и Базеля⁸⁶; их рыцари имели обыкновение ежедневно, вооружённые, уходить ради приобретения корма для коней. Друзья герцога, ловко узнав об этом, в то время как те потихоньку ушли, в таком же одеянии и с навьюченными конями, распевая песни, подошли к городу и, принятые за своих, были впущены его защитниками. Сбросив тюки и громко крича, они показали, что они — враги, после чего всё разграбили; епископы же едва спаслись.

22. После этого герцог Герман, сын дяди моей матери⁸⁷, в благочестивом раскаянии, как я говорил ранее, 1 октября смиренно предстал перед королём в Брухзале. Добившись его милости, он, получив удовлетворение в лене и всех справедливых желаниях, стал его рыцарем и верным другом. Исключение составила лишь потеря Аргентины: по приказу и совету короля она изымалась из его владений. Он также должен был восстановить аббатство, расположенное в этом городе⁸⁸. Уладив это дело, король отправился в Баварию, чтобы своим приходом и всевозможной любовью показать баварцам, что любит их больше, чем всех остальных.

Когда он пришёл в Регенсбург, Гебхард, славный епископ этого города, встретил его вместе с ликующими духовенством и всем народом, а когда (король) справлял праздник святого Мартина⁸⁹, оказал ему всевозможный почёт.

23. (15.) Между тем Болеслав, князь Чехии, поскольку власть соправителей и наследников всегда вызывает страх⁹⁰, оскопил брата Яромира и пытался удушить в бане младшего Ульриха, после чего изгнал вместе с их матерью⁹¹ из отечества. Правя один, как достойный кары василиск⁹², он стал сверх меры притеснять народ. Тот, не имея возможности долее терпеть тяжесть подобного преступления, тайно призвал из Польши Владивоя⁹³, чьё имя переводится как «власть войска», ядовитого аспида, обходившегося со своими, невзирая на законы, и, низложив того василиска, то есть Болеслава, поставил его на место последнего, единодушно избрав по причине родственных связей и благочестия. О нём я скажу одну невероятную вещь, которой не следует подражать никому из христиан, а именно: он и часу не мог провести без выпивки. А Болеслав, бежав к маркграфу Генриху⁹⁴, который тогда был к нему ближе всех, ибо только один путь для бегства ему был открыт, был им схвачен из-за какой-то прошлой обиды. Потом, правда, так как он пришёл как гость, он был выпущен и, поскольку любил жизнь, отправился к одноимённому с ним сыну своей тётки⁹⁵, равному ему в преступлениях, но неравному в талантах. Тот же (т. е. Владивой)⁹⁶, пользуясь отличным советом, отправился к королю, всё ещё пребывавшему в Регенсбурге; смиренно подчинившись и обещая верность, он признал его своим господином и всё, что просил у него в лен, получил; испытав приветливое обхождение во всём, он с добрым миром вернулся домой.

24. (16.) Пока всё это происходило, Ардуин, о котором я говорил выше⁹⁷, весьма озабоченный успехами и прибытием короля Генриха, укрепил бдительной стражей все входы в Ломбардию, которые окрестными жителями называются «клаузы»⁹⁸. Он, как я уже говорил выше, не переставал обращаться с теми, кто словом и делом способствовал его избранию, так, как они того заслужили. Так, одного из них, епископа Бриксенского⁹⁹, который сказал ему что-то неприятное, он схватил за волосы и бросил на пол, как волопаса, показав всем свой неукротимый гнев. Но что я пытаюсь описать отдельные его пороки, когда и в государстве, и в народе известно, какая масса враждебности толкнула его на выполнение этого? Потому-то некоторые подчинённые ему князья раскаялись в своём поведении и, через послов и письма, просили короля Генриха прийти и защитить их; или, если он занят другими делами, прислать для этого своих князей. Ради содействия их нуждам королём был отправлен Отто¹⁰⁰, герцог Каринтии и граф Вероны, вместе с Отто¹⁰¹, сыном графа Герберта и Эрнстом¹⁰², сыном маркграфа Леопольда, а также другие в малом количестве, ибо надеялись на сильную помощь, обещанную итальянцами.

25. Коротко расскажу о том, кто же такой этот герцог Отто, ибо выше я умолчал о нём. Итак, он был сыном герцога Конрада¹⁰³ и Лиутгарды, дочери Оттона Великого, тот, кто строгостью характера и справедливостью поступков украсил свой род. Когда же после смерти цезаря, по праву родства и возраста и из-за зрелости его достоинств, Генрих, тогда ещё герцог, избрал его королём, он смиренно отказался от столь тяжкого бремени и сначала через посредников, а затем лично предпочёл его себе, как более для этого пригодного, и всегда верно служил ему. Ардуин, расположившийся в центре и обозревавший всё зорким глазом, узнав, что он пришёл от короля и что на помощь к нему прибыл архиепископ Равенны Фридрих¹⁰⁴ с маркграфом Тедальдом¹⁰⁵ и прочими верными королю людьми, с большим количеством воинов пришёл в Верону, чтобы разъединить их, и штурмом захватил перевалы, до сих пор удерживаемые епископом этого города¹⁰⁶. Услышав же, что тевтонцы расположились лагерем на Тридентской равнине, он поспешил туда, но, не найдя их, опять быстро вернулся в окрестности Вероны.

26. Когда он справлял праздник Рождества Господня¹⁰⁷ в некоем замке, герцог Отто, узнав обо всех его действиях, отправил к нему послов, которые потребовали либо дать им свободный проход, либо принять как гостей. На эти просьбы Ардуин, имея в душе хитрый план, ответил так: «Переночуйте здесь, а завтра, по совету моих друзей, я уведомлю вас о своём решении и отпущу». Сам же, пока наши послы ничего не знали, всю ночь обходил по отдельности своих воинов, расположенных в лагере, призывая их укреплять дух и готовить оружие для того, чтобы вступить утром в сражение с тевтонцами. Как только взошла заря следующего дня, послы герцога пришли к королю за ответом; узнав, что лангобарды собираются решить дело сражением, они спросили его, что это значит; а тот им ответил, что битва против герцога решена, и приказал удалиться. Ардуин с войском шёл за ними следом, пока не добрался, уже к полудню, до Венгерской горы¹⁰⁸, где герцог со своими ожидал послов. Он нашёл своих врагов вполне готовыми к сопротивлению, хотя они и были повсюду рассеяны из-за необходимости добывать фураж и вести охрану дорог. Итак, оба сильных отряда в яростном натиске сошлись в битве, и, если бы не бегство Оттона, брата епископа Гебхарда¹⁰⁹, которое спутало и расстроило войско тевтонцев, численностью уступавшее врагу, немцы вышли бы победителями врага-лангобарда. Только тогда, по большей части павшие духом, они, к несчастью, были разбиты и лишены победных лавров, но не без тяжёлых потерь со стороны Ардуина.

27. (17.) Между тем, когда король покинул Баварию и справлял во Франкфурте Рождество Господне¹¹⁰, к нему прибыло множество посольств. Сначала все послы были любезно выслушаны, а затем щедро одарены, после чего в весёлом расположении духа вернулись домой. Там же королю смиренно прислуживал герцог Герман, а король обходился с ним, как и подобало с такой особой, весьма любезно. Уйдя оттуда, король посетил Мозельгау; придя в Диденгофен¹¹¹, он имел там общее совещание с местными жителями. А когда король любезно пожелал дать здесь правосудие всем, кто испытывал в чём-либо нужду, Герман и Дитрих¹¹², герцоги лишь по имени, но не по делам, попытались ему в этом помешать, но напрасно. Тотчас же заметив это, они заслуженно подчинились воле творца правосудия. А король, следуя настоятельному требованию всего народа, разрушил некий герцогский замок под названием Морсберг¹¹³, строго запретив его восстанавливать.

28. Быстро завершив все эти дела, король направил путь в Аахен, чтобы с величайшим почтением отметить там годовщину¹¹⁴ господина и предшественника своего цезаря и в согласии встретиться с лотарингцами. И, несмотря на небольшую задержку из-за присущей ему от рождения болезни, неизмеримая милость Христова придала ему силы для выполнения справедливого желания. Придя затем в Маастрихт ради любви к св. епископу Сервацию¹¹⁵, он узнал о поражении наших в сражении. И так как всё, что нельзя изменить, переносится легче с покорностью¹¹⁶, он воспринял весть о несчастье хоть и тяжело, но благоразумно. Придя оттуда в Льеж ради приобретения покровительства Христова воина Ламберта¹¹⁷, он страдал какое-то время болями в животе, но был исцелён благодаря вмешательству названного мученика. Вернувшись затем в Аахен, он почтительно справил там Очищение Богородицы¹¹⁸. Заехав оттуда в Нимвеген, он пребывал там в течение 40-дневного поста довольно долго¹¹⁹, ища прежде Царствия Божьего и Его правды¹²⁰, а позже стремясь удовлетворить нужды человеческой слабости.

29. (18.) Когда между тем умер князь Владивой, чехи, побуждаемые раскаянием, призвали обратно названных выше братьев, изгнанных вместе с матерью¹²¹. Болеслав, правитель Польши, собрав отовсюду войско, вторгся [в Чехию] и, вторично изгнав их, возвёл своего изгнанного тёзку в прежнее его достоинство; а сам вернулся домой, глубоко скрывая свои коварные замыслы. Ведь он, зная, что двоюродный брат его жестоко отомстит инициаторам своего изгнания, надеялся при удобном случае сам занять этот пост. Что и случилось. Ведь, когда Болеслав Чешский заметил преданность своего народа проклятому обычаю¹²², он с большим спокойствием усилил своё нечестие ради разрыва мирного соглашения, клятвенно им утверждённого; собрав в каком-то доме перед собой всех лучших людей, муж кровожадный и коварный¹²³, недостойный прожить остаток отпущенных ему дней, сначала собственной рукой поразил мечом в голову своего зятя, а затем, вместе с сообщниками своей злобы, перебил и прочих безоружных; и это в святой 40-дневный пост!

30. Оставшийся народ¹²⁴, сильно напуганный этим, тайком отправил к Болеславу Польскому послов, которые объявили ему о тяжести совершённого преступления и просили его избавить их от страха перед будущим. Он, охотно это выслушав, тотчас же потребовал, чтобы тот с немногими людьми пришёл к нему в некий замок¹²⁵ для переговоров с глазу на глаз о делах, касающихся их общей выгоды. Младший Болеслав, тотчас же дав согласие на это, прибыл в условленное место и сначала был им с любовью принят; но на следующую ночь ему выкололи глаза, чтобы он никогда больше не мог совершать такое над своими или не мог там более править. Он был задержан вассалами [Болеслава] и отправлен в долгое изгнание. На следующий же день (Болеслав Польский), тотчас же поспешив в Прагу, был введён [в неё] жителями, которые всегда радуются новой власти, и единодушно объявлен государем. А вслед за усилением там светской власти сверх меры возросла неуступчивость необузданного ума. Обрати внимание, читатель, на ту истину, что тот, чья душа при успехе слишком возносится, при неудачах бывает унижен куда более; это не свойственно мудрецу, как свидетельствует писание.

31. (19.) Король, по слухам узнав обо всём этом, перенёс [весть] с достойной величия покорностью духа, приписывая все неудачи, происходящие в королевстве в его время, своим грехам. Выполняя то, что ему казалось тогда наиболее подходящим, он, опустив всё, что случилось с (чехами), отправил к Болеславу послов, уведомляя его, что если он желает получить недавно занятую им землю с его милости, как того требует старинный обычай, и во всём ему верно служить, он выполнит его желание, если же нет, он с оружием выступит против него. Однако Болеслав, недостойно приняв это справедливое и искусно составленное посольство, по праву заслужил будущую месть. По окончании 40-дневного поста, о котором я говорил, король достойно, согласно обычаю своих предшественников, справил в Кведлинбурге праздник Пасхи¹²⁶. Там он, игнорируя дерзость Болеслава и требования Генриха¹²⁷, веселился со своими друзьями, как и подобало в столь великий праздник. Там же он наградил королевскими подарками вернувшихся из неудачного похода¹²⁸ герцога Отто и Эрнста, по-отечески утешив их. Он также милостиво принял послов редариев и тех, что называются лютичами, и сладостью подарков и любезностью обещаний их, до сих пор мятежных, превратил из врагов в друзей¹²⁹.

32. (20.) После этого, справив в Мерзебурге молитвенные дни¹³⁰, которые все верующие во Христа должны почитать сообща, ему объявили об открытом мятеже князя Болеслава и маркграфа Генриха. Праздник Троицы¹³¹ король праздновал в Хальберштадте. У стремясь после него в Баварию, он решил победить сперва Генриха, сопротивлявшегося с помощью Болеслава, а затем расстроить широко распространившийся заговор. Он также узнал, что Эрнст, недавно награждённый им, и его собственный брат, господин Бруно¹³², коварно сговорились с тем, не ведая, что написано: сила, лишённая разума, гнетёт сама себя¹³³. Чтобы смирить их надменность, король, собрав отовсюду своих вассалов, в августе вступил в земли названного графа, опустошил их, а самого его заставил скрываться вне города, где тот только мог. Некоторые, знающие причину столь великой дерзости, могут сказать, что тот поступил так вынужденно: высшим властям не подобает отнимать у верно служащего надёжно обещанную награду, испытывая тем преданность остальных. Возражая им, я скажу, что нет в мире такой власти, которая не от Бога, и тот, кто восстаёт против неё, не избежит наказания Божьего величия¹³⁴; нежданную напыщенность враждебного ума надлежит отклонять орудием терпения, и со смиренной молитвой ожидать утешения, которое только и может принести пользу. И лучше, я полагаю, постепенно, изо дня в день возвышаться, чем неожиданно испытать необратимый крах. Я охотно защитил бы как-нибудь своего двоюродного брата¹³⁵, если бы осмелился исказить истину, которую все верующие должны чтить.

33. Во многих древних пословицах сказано: застарелые преступления народа готовят новые дурные и позорные деяния. Ведь ещё его родитель часто сопротивлялся отцу короля не как рыцарь, но как враг, помогая партии императора, — как сам он утверждал — ради клятвенно скреплённой милости¹³⁶. Также и сам он был ему верен вплоть до смерти последнего Оттона и проворно служил своему господину вплоть до этого несчастного времени. Но он скрывал от короля в глубине души свою и отца своего ненависть. Я, правда, надеюсь, что всё это осталось бы безнаказанным благодаря любви Христовой, если бы он столь жестоко не учинил ему открытого сопротивления вместе с другими его врагами. И, хотя кажется, что маркграф Генрих один виноват в этом преступлении, всё же он не начал бы этого дела без совета других. А так как предательство во всём мире расценивается, как великий позор, он предпочитал лучше скрыть это в своей печальной душе, чем увеличивать свой позор бедами других. И из-за этого тот, кто ранее стремился мужественно защищать своё отечество от врага, теперь дал тому возможность его грабить; от Болеслава к нему была тайно отправлена помощь, впрочем бесполезная.

34. (21.) Когда король пришёл в место, под названием Херсбрук¹³⁷, Магнус, рыцарь названного графа, со своими людьми захватил все его доставленные туда ранее богатства и, разделив их между ними, радостный, вернулся в город Аммерталь¹³⁸. Король тотчас же погнался за ними; осадив [крепость] и расставив военную технику, он вынудил их через верных посредников просить о сохранении им одной лишь жизни в обмен на сдачу города и возвращение добычи. Разрушив крепость до основания и разделив между своими множество поляков, король двинулся оттуда к замку Кройсен¹³⁹, в котором брат графа Генриха, по имени Букко¹⁴⁰, должен был защищать жену его Гербергу и детей. Граф Генрих со своими людьми, напав извне на осаждающее войско, одних ранил, а других, неосторожно собиравших корм для лошадей, убил. Чтобы впредь не допустить подобного, король предусмотрительно выставил 400 рыцарей, чем вынудил врага отступить в удалённую долину. Его, разбившего там лагерь, выдал стражам невоздержанный язык одного из крестьян. У стремясь туда в знойный полдень тайными тропами, они, как только увидели лагерные палатки, криком «кирие элейсон» позвали своих товарищей; это обратило врага — бросившего там всё своё добро — в бегство; захвачен был только Эрнст. В печали возвращаясь назад, они всё же обрадовали своих союзников. Представленный королю пленник приговором судей был присуждён к смерти, но, благодаря смиренному вмешательству Майнцского архиепископа Виллигиза, приговор был заменён угодным королю выкупом.

35. Услышав о бегстве своего господина, граф Букко был охвачен тяжким горем и о том, что ему теперь надлежит делать, просил совета у союзников. А те дали ему различные ответы. Одни говорили, что ради обещанной своему господину верности и дабы избежать упрёков в трусости, в которой их обвинят, надлежит лучше умереть, чем с таким позором отдать город королю; пока жив господин, всегда следует надеяться на его помощь. Другие же, более разумные, свидетельствовали, что крайне трудно противиться как стремительному потоку, так и могущественному человеку; они утверждали, что побеждёнными они или редко, или никогда не получат прощения, и, пока не отягощены ранами, невредимые должны просить у короля разрешения уйти со своей госпожой, гостями и прочим добром. По их, как я полагаю, совету страж этого города Букко договорился с Отто, братом его госпожи, и через его посредничество передал город королю. Сам же, со всеми вверенными ему людьми, безопасно ушёл. Тотчас же король отдал приказ до основания разрушить город; но, из-за жалости исполнителей этого, большая часть зданий уцелела.

36. (22.) Между тем, пока король осаждал город графа Генриха Кройсен, Болеслав, стараясь ему в чём-либо навредить, тайно собрал войско и через своих послов потребовал от зятя Гунцелина, помня крепкое обещание, отдать его власти город Мейсен и возобновить прежнюю дружбу. А тот, зная, что, впустив его, лишится и королевской милости, и самой власти, дал на требование такой ответ: «Всё, что ты потребуешь от меня, кроме этого, я исполню, а случится удобный случай, не откажусь и от этого. Но сейчас со мной находятся вассалы моего государя, которые этого не потерпят; если только станет об этом известно, жизнь моя со всем, чем я владею, подвергнется опасности». Приняв это посольство, Болеслав задержал послов, а войску велел поспешить к Эльбе. Тайно разведав состояние бродов, с наступлением утра он выступил сам, передав городу Стреле, который был приданым его дочери¹⁴¹, чтобы жители его не боялись и криком не предупреждали о его приходе соседей. Немедля войско по приказу князя было разделено на 4 отряда, получивших задание соединиться вечером у крепости Церен¹⁴². А два отправленных вперёд отряда должны были наблюдать, чтобы от маркграфа им не последовало какой-нибудь неприятности. Весь тот округ, носящий название Ломмач¹⁴³, лучше всего тогда ухоженный, в один день был предан огню, мечу и жалостным образом лишён жителей, уведённых в неволю.

37. Однако стоит вспомнить, как он, часто привыкший обманывать других, сам был одурачен жителями города Мюгельн. Они, будучи атакованы отправленным к ним отрядом, сказали: «Зачем вы так поступаете? Ведь мы знаем, что ваш господин лучше нашего; потому-то и хотим мы предпочесть его последнему. Идите вперёд и не сомневайтесь: мы, с нашими семьями и всем своим имуществом, следуем за вами». Враги более не тревожили сказавших это и сообщили своему господину, что те точно придут. Но, когда князь узнал, что его люди уже прибыли к назначенному месту, а те сидят дома, он страшно разгневался и пригрозил карой лживым союзникам. Следующим утром, уже после восхода солнца, огромная добыча была отправлена вперёд, а большая часть врагов утонула в Эльбе. Остальные, невредимыми вернувшись домой, разделили добычу, предоставив лучшую долю Богу и своему господину. Число пленных составило не меньше 3 тысяч и даже, по утверждению очевидцев, гораздо больше.

38. (23.) А граф Генрих, чувствуя, что сопротивляться более не в силах, поспешил к городу под названием Кронах¹⁴⁴; найдя там Зигфрида, младшего сына графа Зигфрида¹⁴⁵, который, собрав подмогу, ожидал его, он уже не обещал ни ему, ни себе какой-либо надежды на мятеж в этих краях. После долгого совещания с ним он сжёг замок и вместе с господином Бруно и оставшимися друзьями отступил к Болеславу, занимавшему тогда Чехию. А Зигфрид, ясно увидев, что надежды на сопротивление нет, не последовал за ними, а вернулся домой, желая в будущем исправить содеянное. Это весьма успокоило дух короля, который, преследуя врага до Кронаха, увидел, что тот всё разрушил перед его приходом. Тогда он отправил Генриха, епископа Вюрцбургской церкви, и Эрканбальда¹⁴⁶, аббата монастыря в Фульде, чтобы они сожгли и разрушили замок Швейнфурт. Славная мать графа Генриха, по имени Эйла¹⁴⁷, встретив и приветствовав их по прибытии, как подобало встречать подобных персон, узнав королевский приказ, пришла в замешательство и, быстрым шагом поспешив в церковь, объявила, что лучше она там вместе с ней сгорит в огне, чем живой выйдёт из неё, сгоревшей. В результате названные господа, ставя любовь Христову выше страха земного, изменили предписанный приговор; до основания разрушив городские стены и здания, они утешили печальную женщину обещанием восстановить позже всё это за свой счёт, если будет на то королевская милость.

Король же, разорив все графские владения и широко их раздав в качестве ленов, отправился в Бамберг; там, отпустив с миром своё войско, он с праздничным весельем отметил Рождество Богородицы¹⁴⁸. Отправившись затем в лес, носящий название Шпессарт, он снял утомление от похода удовольствием охоты. Проведя там в радости осень, он через Франконию отправился в Саксонию, объявив на зиму поход в землю мильценов. Вслед за этим он по обычаю предшественников с духовными и светскими почестями справил Тождество Господне¹⁴⁹ в Пёльде.

39. (24.) Придя оттуда в Дорнбург¹⁵⁰, он отправил архиепископа Виллигиза, а также прочих вассалов, к архиепископу Гизилеру, который был тогда очень болен, чтобы, помня о Господе, тот восстановил всё, в чём погрешил, разрушив Мерзебургскую епархию, оставил незаконно занимаемый престол и, хотя бы в последние свои часы, покаялся. Поначалу он ненавидел его за то, что тот всегда пытался предпочесть ему в качестве короля герцога Германа; но позже, дав свою милость, он принял его в число ближайших друзей. Поручив ему все свои владения в Саксонии, он нашёл в (Гизилере) верного управленца, осуществляя через него многое, чего хотела его душа. Наконец, будучи не в силах дольше сдерживать своё рвение к Богу, он ополчился на него со всей страстью и отправил, как я уже говорил, к нему послов. Тот с трудом смог ответить им следующее: «Дайте мне 3 или 4 дня передышки и разрешите уехать. По прошествии их я дам вам ответ». Добившись этого от короля и уехав в карете, как уже давно имел обыкновение делать, он прибыл в своё имение Требру¹⁵¹; пробыв там 2 дня, он 25 января¹⁵² оставил этот мир.

40. Услышав об этом, король отправился вслед за телом архиепископа в Магдебург, отправив впереди себя своего капеллана Вигберта¹⁵³, чтобы тот попытался добиться единодушного желания братии избрать Тагино¹⁵⁴. Но приор этого города, именем Вальтард, созвав всю братию, объявил им одновременно и о смерти господина, и о приходе короля и умолял избрать кого-нибудь на опустевшее место, благодаря чему укрепилось бы древнее право выбора. Тотчас же все ответили ему, что, по милости Божьей, единодушно желают иметь его своим господином. Приняв это, как подобает, с великим смирением, он, пав ниц, просил о снисхождении. Между тем тело архиепископа было доставлено в [монастырь] св. Иоанна¹⁵⁵ и всю последующую ночь охранялось там с достойным его почётом. На следующий день его перенесли в [монастырь] св. Маврикия¹⁵⁶; прибыв туда, король, а также духовенство и весь народ приняли тело и почтительно сторожили его всю вторую ночь.

41. А когда наступило утро, епископ Арнульф¹⁵⁷ был отправлен королём к пребывавшим в печали братии и рыцарям, чтобы побудить их избрать Тагино. Когда он по порядку изложил всем своё поручение, Вальтард, отвечая ему за всех, сказал: «Мы знаем, чего желает ваш господин. Мы же хотим, если только это возможно, сохранить наше право выбора. Все присутствующие пожелали, чтобы я занял опустевшее место, хоть и недостоин его; вы сами можете в этом убедиться. Мы очень сильно боимся какого-либо ущерба нашей церкви; и, чтобы этого не произошло, мы просим королевской милости и вашего посредничества. Мы не забыли высказывания некоего мудреца: «Свободе народа, которым повелевают цари, суждено погибнуть; лишь тень её (народ) сохранит, если всем их он будет покорен приказам»¹⁵⁸. Всё сказанное им епископ, уйдя, донёс до слуха короля. Король, быстро вызвав к себе этого приора и много ему обещав, добился его и прочей братии согласия на избрание Тагино. Немедленно, собрав всех в соборной церкви, король посохом епископа Арнульфа вручил достопочтенному отцу духовенство и народ, ради несения за них ответственности перед высшим судьёй, и лично поставил его на епископскую кафедру, в то время как стоявшие рядом пели Богу хвалебные гимны. Отслужив заупокойную мессу, тело архиепископа захоронили перед южным алтарём.

42. (25.) Но, прежде чем перейти к рассказу о восстановлении нашего престола, следует рассказать кое-что о названном муже, который был тогда рукоположен. Он был священником славного Вольфганга, благочестивого пастыря, который, по одеянию и образу жизни монах, управлял Регенсбургской церковью. Он так любил его, что ещё мальчиком воспитывал, как сына, а когда тот вырос, предоставил ему в управление все свои владения. Сверх того, приобретя милость герцога и императора, он не сомневался, что, когда Богу будет угодно призвать его с этого света, тот станет его преемником. И вот, подошло к концу время его изгнания; тяжело заболев и чувствуя приближение смерти, почтенный епископ, в удивительном благочестии призвав к себе любимого им Тагино, сказал ему: «Приложи, сын мой, рот свой ко рту моему и прими от Бога дыханье духа моего, чтобы если вдруг, разгорячённый юношеским пылом, ты охладеешь во взаимной любви, то получишь от высшей власти и моего благоволения надлежащее средство. И, если сейчас ты, возможно, не получишь моего достоинства, через дважды по 5 лет ты возрадуешься [саном] более высоким». После этого святой муж, почувствовав в душе приход своего конца, велел отнести себя в церковь; когда им были прочитаны молитвы, а братией совершено всё остальное, он, поручив себя и всех вверенных ему Богу, 30 сентября¹⁵⁹ в мире испустил святой дух.

43. Избранный всеми, он пришёл к императору, но тот не исполнил обещанного, передав епархию своему капеллану Гебхарду¹⁶⁰. Он верно сопровождал его, но, хотя тот и обходился с ним достойно, всё же добро и зло не могут ужиться друг с другом: недолгое время спустя он расстался с ним по причине непостоянства его нрава. Тотчас же присоединившись к Генриху, тогда ещё герцогу, он очень понравился ему по причине чистоты своего духа и тела, денно и нощно служил ему, злым в тягость, а добрым в радость, вплоть до того дня, что я описал, во всём жертвуя собой во имя Бога и людей. И исполнил король, по прошествии 10 быстрых лет, ради любви своей к святому мужу, сказанное тем пророчество, как сам господин Тагино часто мне рассказывал. Как подобает, он почтил своего дражайшего государя, королеву и всех придворных богатыми подарками, которые, правда, никогда не будут достаточными, чтобы воздать тому за его милость.

44. (26.) Оттуда король, отправившись вместе с ним в его¹⁶¹ замок под названием Гибихенштейн, всё, что было собрано там епископом Гизилером, по отдельности осмотрел и засвидетельствовал великое его богатство. Затем, ради утешения, он пришёл в Мерзебург, долго лишённый своего пастыря, всеми силами пытаясь восстановить его в прежнем достоинстве. Там же, 2 февраля, то есть в Сретенье Господне¹⁶², когда состоялась встреча Господа с праведным Симеоном, получив разрешение от епископа Хильдерика¹⁶³, первого по рангу среди братии, Виллигиз, архиепископ Майнцский, рукоположил достопочтенного Тагино в сан, в присутствии и с одобрения короля, римского легата¹⁶⁴ и всех епископов. А так как к папе, который, по свидетельству его грамоты, один только и мог его рукоположить, он не смог прийти из-за настоятельной нужды, помазанный святым елеем, он стал здесь 3-м по порядку пастырем, вверив своё епископство после себя Вальтарду. Король же, постоянно алкая и жаждая, стремился насытиться пищей справедливости; в результате он выкупил у епископа Арнульфа, обменяв на 100 мансов, весь банн епископства на Мерзебургский бургвард, ибо знал, что иначе тот не даст на это своего согласия. Всё же, что просил он у дражайшего Тагино, щедро получал благодаря безмерной услужливости последнего. Размеры Мейсенской и Цейцкой епархий он королевской властью убавил, приведя их в прежнее состояние и вернув всё, изъятие чего позволила распутать древность. А потому спою такими гармоничными стихами оду Христу:

КНИГА ШЕСТАЯ

1. (1.) По прошествии 1000 лет после спасительного рождения [Христа] непорочной девой, в 4-м году нового века, в начале 5-й его недели, в месяце феврале, который называют «очистителем», явилось миру светлое утро¹; ведь Генрих, Божьей милостью король, стремясь исправить ошибки своих предшественников, а себе заслужить вечное прощенье, устроив всё, относящееся к этому делу, согласно своему желанию, отправился во дворец², где всегда привык давать отдых телу, чтобы долгожданной пищей освежить там и свою душу. Созвав к себе всю знать королевства, он посохом архиепископа Тагино дал епископство святой Мерзебургской церкви своему капеллану, по имени Вигберт³, чем вернул этой церкви, радуясь её восстановлению, всё, что предшественник его дерзнул незаконно у неё отобрать. Согласие на это дал епископ Арнульф⁴, а также епископы Эйд⁵ и Хильдевард⁶, между диоцезами которых она была разделена; весь народ рукоплескал этому. С благочестивым ликованием Вигберт немедленно был приведен к своему престолу и в тот же день рукоположен архиепископом Тагино, совместно с братьями его по должности Хильдериком⁷ и Виго⁸, а также уже названными епископами.

2. (2.) Между тем Болеслав, охваченный яростью и побуждаемый графом Генрихом, сильно стеснил Баварию и всех её жителей. По этой причине король, осуществляя уже ранее объявленный поход, вторгся в область мильценов⁹, и, если бы не помешали ему обильный снегопад и внезапная оттепель, вся эта страна была бы опустошена и лишилась бы жителей. В печали вернувшись оттуда, он, расставив гарнизоны, оказал этим помощь маркграфу Гунцелину и прочим защитникам отечества. Придя затем в Мерзебург, он узнал от верных посредников, отправленных к нему Генрихом, что брат его¹⁰ бежал к венгерскому королю, ради обретения его милости, а сам Генрих сильно раскаивается в содеянном. Выслушав, хоть и неохотно, мольбы их, и особенно дорогих ему Тагино и герцога Бернгарда, он даровал названному графу свою милость, с тем, однако, условием, что, возвращая ему и его приверженцам земли и их жителей, самого графа будет держать под стражей, пока будет на то его воля. Итак, Генрих, полностью признавая себя во всём виноватым, обливаясь слезами, в одежде кающегося, сдался королю; по приказу последнего названный архиепископ доставил его в замок Гибихенштейн, где его рыцари день и ночь тщательно его стерегли. Там, среди прочих добрых дел, он однажды пропел разом весь Псалтырь, совершив при этом 150 поклонов.

3. (3.) Между тем король, не забыв о нарушении своих прав в Италии, созвал всех своих верных, чтобы отомстить за это, и решил сам отправиться туда с сильным войском в предстоящий пост¹¹. Уйдя из Мерзебурга и [придя] в Магдебург¹², он просил святого Маврикия о заступничестве его перед Богом и об успехе похода. Затем, пройдя через восточные районы Тюрингии и Франконии, он прибыл в Регенсбург. Имея там королевское совещание, он 21 марта, с одобрения всех присутствующих, передал своему вассалу и шурину Генриху¹³ герцогство вместе с символическим копьём. Затем, когда он достиг в пути Аугсбурга, его с почётом встретил и ввёл туда епископ этого города Зигфрид. Пробыв там всего две ночи, он любезно попрощался с королевой, разрешив ей отбыть в Саксонию и поручив [заботам] своего любимца Тагино. Сам же, вместе с войском, добрался до места под названием Тингау¹⁴. Здесь перед королём предстал его брат, господин Бруно, вместе с венгерскими посредниками; дав ему свою милость, король милостиво принял его. Я также, по просьбе архиепископа Тагино, пришёл в названный город, а затем вместе с ним вернулся. Мы прибыли в Гернроде и торжественно справили там вместе с почтенной аббатисой Хатуи Вербное Воскресенье¹⁵; королева, придя в среду в Магдебург, отпраздновала здесь Вечерю Господню и последующий праздник Воскресения Господня¹⁶.

4. (4.) Король же, испытав по пути многие трудности, пришёл в город Триент и отпраздновал там Вербное Воскресение¹⁵, разрешив своему утомлённому чрезмерными трудами войску немного отдохнуть во время этого высокого праздника. Король Ардуин, узнав о его прибытии, пришёл в сильное волнение и отправил к названным выше укреплениям¹⁷ испытанных послов; сам же, собрав войско, стал лагерем на Веронской равнине, надеясь, что в настоящем ему, возможно, повезёт так же, как и в прошлом. Король Генрих, узнав, что дорога через перевал очень трудна, а то и вообще неодолима, избрал другой путь; советуясь со своими друзьями, он поинтересовался, нельзя ли с помощью каринтийцев занять далеко отстоящие отсюда проходы¹⁸. Это предложение, хоть и казалось многим трудноосуществимым, было с успехом выполнено. Каринтийцы, тотчас же повиновавшись королевскому приказу, разделились на 2 отряда: первый — до наступления рассвета пешком и тайно занял гору, господствующую над проходами; второй — уже с наступлением утра — последовал за ним на штурм этих проходов, получив от отправленных прежде товарищей сигнал столь громкий, что он вполне мог быть услышан сидящими в засаде врагами. Те же, полагая себя обеспеченными с тыла, с оружием поспешили навстречу атакующим. Но наши, напав на них с фланга, одних обратили в бегство, других же заставили принять смерть, сбросив их вниз в стремительные воды Бренты. Вплоть до прихода короля победители заботливо охраняли перевал.

5. Король, услышав об этом от послов, оставил весь обоз и, взяв с собой только лучших вассалов, перешёл ущелье с большими трудностями, после чего разбил лагерь возле вышеупомянутой реки, на благодатной равнине, чтобы справить здесь Вечерю Господню¹⁹, Освящение св. елея, Страсти Господни и Святое Его Воскресение. Под угрозой королевской опалы пфальцграф²⁰ запретил всем покидать лагерь; тем же, кто мужественно остался, было обещано вечное спасение. А король перешёл во вторник²¹ названную реку и, вторично разбив палатки, отдыхал, с беспокойством ожидая разведчиков, чтобы узнать от них тайное местопребывание своего врага Ардуина.

6. (5.) Между тем лангобарды, до сих пор единодушные во зле, побужденьем Божьей милости разделились. Благодаря тому, что многие бежали, покинув несправедливого узурпатора, королю Генриху, коронованному Богом, открылся безопасный проход. Верона, первой приняв его, ликовала в Господе, что пришёл защитник отечества, а виновник всякого нечестия ушёл. Навстречу к нему, долгожданному, поспешили маркграф Тедальд²² с названными выше помощниками, радуясь наступлению времени, когда можно стало открыть своё тайное к нему расположение. Король, придя с таким сопровождением в Брешию, был принят архиепископом Равенны, а также блюстителем тамошней кафедры Адальбероном и местной знатью. Затем, достигнув по пути Бергамо, некогда взятого императором Арнульфом²³, он принял архиепископа Миланского²⁴, который принёс ему клятву в верности. Посетив после этого город Павию, он был встречен архиепископом и знатью этой страны, с удивительной славой введён в церковь и в результате общего выбора поднят и посажен на королевский трон²⁵.

7. (6.) Но в тот же день обнаружилось, как из-за шаткости мира изменчивый его бег постоянно влечёт к гибели. Ведь среди столь великой радости вдруг возникло враждебное миру несогласие, и, из-за чрезмерного опьянения вином, ничтожная причина привела к нарушению верности и присяги. Горожане, особенно те, кому не нравилось правосудие Генриха, но импонировала слабость Ардуина, вооружились против новоизбранного короля и поспешили ко дворцу. Король, услышав крики, приказал побыстрее выяснить, в чём дело. Ему тотчас ответили, что это волнение начала чернь, охваченная внезапной яростью и одушевлённая рабской дерзостью; а все остальные, в ущерб себе и бесчестье, примкнули к ним. Хериберт, славный блюститель Кёльна, пытаясь укротить их, уже штурмующих [дворец], справился из окна о причине столь яростной атаки, но получил в ответ град камней и тучу стрел. Дворец, яростно осаждаемый врагами, мужественно защищала [горстка], - их легко было пересчитать, — домашних слуг короля. Сила врага постоянно возрастала, тогда как наши силы по многим причинам были разобщены. Наконец, услышав шум и громкие крики, наши толпами поспешили к королю [на помощь] и несколько потеснили всё ещё безумствующих врагов. Но наступившая уже ночь, а также поток встречных стрел и камней помешали им окончить начатое. Чтобы обезопасить себя, они подожгли городские здания.

8. А те наши, кто был за городом, отважно овладели городскими укреплениями, которые облегчали врагам сопротивление. Там тогда был смертельно ранен некий славный юноша, по имени Гизельберт²⁶, брат королевы, что крайне опечалило его соратников. За него отомстил рыцарь Вольфрам, ворвавшись в середину вражеского войска, разрубив одного из них через шлем вплоть до горла и невредимо [отступив]. Так желанный для всех мир сменился жестокостью войны. Некоторые враги, силой захваченные нашими, живыми были представлены королю. Внезапно дворец²⁷, где защищались наши утомлённые воины, был подожжён лангобардами и рухнул; это, однако, заставило их сражаться ещё более рьяно, ибо они теперь не имели иной надежды. Между тем алеманны, а также франки и лотарингцы, узнав наконец об этом несчастье, взломали стены, вошли [в город] и настолько стеснили горожан, что ни один из них не смел высунуться из стен своих домов. Только с крыш, вредя нашим, они бросали дротики, пока не погибли в пожаре. Трудно даже сказать, какой ущерб был нанесён там различными способами. Воины короля, теперь победители, беспрепятственно начали грабить убитых. Поражённый этим жалким зрелищем король, строго приказав щадить оставшихся в живых, отправился к замку св. Петра²⁸ и милосердно даровал прощение тем врагам, кто смиренно просил об этом. Те, кто ещё отсутствовал, узнав о победе короля, или придя сами, чтобы избежать [участи побеждённых], или прислав заложников, обещали королю верность, помощь и покорность.

9. (7.) Уладив последствия несчастья в Павии, король прибыл в Понтелунго²⁹, где принял присягу у оставшихся лангобардов. Посовещавшись там со всеми и мудро уладив важнейшие дела, он, ради любви к святейшему епископу Амвросию, отправился в Милан³⁰. Быстро вернувшись на поля Понтелунго, он успокоил народ, сетующий по поводу его внезапного ухода, обещаниями быстрого своего возвращения и многими другими утешениями. Грядущий тогда праздник Троицы³¹ он справил в месте под названием Грумо³². Отправившись затем далее, он принял в число своих верных слуг вышедших ему навстречу тусков. Оттуда, торопясь вернуться на родину, он вступил в пределы Швабии, недавно лишившейся защиты герцога Германа и доставшейся его одноимённому сыну³³, бывшему пока ещё несовершеннолетним, ради управления и утверждения [случившегося].

Затем, посетив расположенный в Эльзасе Страсбург, он отпраздновал там Рождество почтенного Предтечи Христова³⁴. В канун его Бог сотворил через него чудо, пропустить которое я не могу; да будет оно рассказано к удовольствию благочестивых и к ужасу безбожных. Дом, в котором король давал народу правосудие, внезапно обрушился, нанеся вред одному лишь священнику, который неправедно жил с женой одного отлучённого. Более виновный в этом преступлении, чем другие, он своей смертью, ранее переломав себе кости, был наказан за совершённый грех. Хотя мы сами для совершенствования души много читали о прекрасных деяниях праведников и многое узнали из виденного и слышанного другими, всё же, ожесточив несчастное сердце, поступаем безрассудно и, из-за различных грехов, не избегаем наказания, положенного злодеям, не радуемся бесценным наградам праведников.

10. Уйдя оттуда, король смиренно вступил в Майнц, пределы св. епископа Мартина³⁵, и почтительно справил здесь Рождество Апостолов³⁶. (8.) Вслед за тем, держа путь через Восточную Франконию, он посетил Саксонию, которую часто называл цветущим райским садом безопасности и всякого изобилия. Там он, наконец, исторг из смиренного сердца долго скрываемый в тайне гнев и объявил всем верным Христу и его власти вассалам поход в середине августа ради обуздания свирепости дерзкого Болеслава. Итак, в назначенное время в Мерзебурге было собрано войско и, наконец, тайно двинуто на врага. Ведь, сделав вид, будто идут в Польшу, в Борице и Нейсене³⁷ были заготовлены корабли, чтобы те из наших, чья верность была сомнительна, не открыли врагу [план] его окружения. Между тем сильные ливни крайне замедлили переправу войска через реки, и, когда меньше всего можно было этого ожидать, король быстро направился в Чехию. Но рычащий лев³⁸, бьющий хвостом, стремясь помешать его приходу, укрепил стрелками некую гору в лесу, носящем название Эрцгебирге, совершенно закрыв этим всякий проход³⁹ [в страну]. Король же, узнав об этом, тайно отправил вперёд отборных, закованных в латы рыцарей; с большим трудом оттеснив врагов, они приготовили следующим за ними лёгкий путь. Между тем однажды, когда Болеслав обедал, один из наших, капеллан его епископа Рейнберна⁴⁰, упомянул о прибытии нашего войска; услышав это, он тотчас же спросил того, что он сказал. Когда тот ответил ему, (Болеслав) сказал: «Если бы они умели [прыгать], как лягушки, то уже сейчас были бы здесь». И правда, если бы милость Божья не помогла королю и не сделала того чрезмерно гордым, нам не удалось бы столь внезапно достичь победного успеха.

11. Королю помогло также присутствие в его свите изгнанного Яромира, имя которого переводится, как «надёжный мир», ибо надежда на его приход привлекла к нему чешские отряды. По их решению и желанию он открыл королю ворота и по собственной воле передал ему один замок, как ключ от входа в их страну⁴¹. Король, из-за того, что баварцы ещё не пришли, несколько задержавшись в пути, подошёл к городу под названием Заац; горожан, тотчас же открывших ему ворота и перебивших расположенных в городе в качестве гарнизона поляков, он объявил своими друзьями. Однако, увидев такую резню, король пришёл в смущение и велел запереть в церкви тех, кто остался в живых. Явился также некто, сообщивший, будто Болеслав убит местными жителями. Друзья короля обрадовались в Боге, а продажные сторонники лживого князя опечалились. Перешёптываясь втайне друг с другом, они изрыгнули из нечестивого своего сердца такую ложь: когда король почувствует себя в полной безопасности, придёт конец их благополучию и будут они вынуждены претерпеть от него много дурного. Из-за этого тлел огонёк под пеплом, потому то они, хуже тупых зверей, в этом походе и часто позже предпочитали врага всех верующих своему королю, не зная, что Бог-Отец, всё видя сверху, спасёт с небес своего наместника на земле от их лукавства.

12. (9.) И вот, Яромир по приказу короля был отправлен в Прагу с лучшими рыцарями из наших и с теми из местных жителей, кто остался ему верен, чтобы схватить или убить того ядовитого змея. Но послы описанных выше людей, поспешив к Болеславу, даже не думавшему о такой опасности, по порядку изложили ему всё дело. Предупреждённый этим посольством, он тайно приготовился и в середине следующей ночи, услышав, что в ближайшем городе, носящем название Вышеград⁴², колокольный звон призывает горожан к войне, вышел с первым отрядом и бежал на родину. Преследовавший его Собеслав⁴³, брат епископа и Христова мученика Адальберта, был ранен на мосту и умер, доставив врагам великую радость, а своим — несказанную печаль. А на следующий день пришёл Яромир, по требованию народа дал ему перед воротами суд и прощение за содеянное и, тотчас введённый, с великим ликованием был увенчан прежними почестями и посажен на трон; скинув дешёвые одежды, он украсил себя более дорогими. Каждый из воинов представил ему тогда добычу, отнятую у бежавшего или убитого ими врага. Обрадованный многочисленными подарками, он был введён в Вышеград и провозглашён там государем; всем, кто до сих пор стойко поддерживал его, он обещал милость короля и заслуженную награду. Отовсюду, ради получения милости нового князя и с целью ожидания прихода славного короля, стеклась огромная толпа как черни, так и знатных господ. Наконец, когда тот пришёл, епископ Тиддег⁴⁴ и князь Яромир встретили его при огромном ликовании духовенства и всего народа и ввели в церковь св. Георгия⁴⁵. Король сейчас же, перед собранием всех жителей, наградил Яромира всеми достоинствами его отца.

13. (10.) А когда король праздновал там отмечаемое всем миром Рождество Пресвятой Богородицы⁴⁶, он приказал, с разрешения епископа тамошней кафедры, Готшалку⁴⁷, почтенному пастырю святой Фрейзингенской церкви, чьё имя соответствовало делам его, отслужить мессу и прочитать народу проповедь. Прочитав Евангелие, тот призвал присутствующих к страху Божьему, к соблюдению уз взаимной любви, к послушанию Богу и почитанию вышестоящих властей и, наконец, любезно обратился к королю, призывая того признать все почести и выгоды, полученные им с первых дней своей жизни вплоть до настоящего времени, результатом не его заслуг, но скорее милости Божьей. Сверх того, он говорил о милосердии, которое есть единственное средство спасения, почтенное украшение веры и великое средство прощения грехов. Ради успеха в своём деле каждому верующему во Христа следует желать трёх вещей: возможности, желания и исполнения. Это всеми доказано, особенно теми, кто никогда не вредил другим и желает получить от Господа подобную награду; а чтобы приятен был Богу их обет, каждый из них должен быть щедрым и от сердца простить всем своим должникам, чтобы не подвергнуться позже, подобно злому рабу, ужасным мукам. И, заканчивая речь, сказал: «Во имя и ради любви того, кто простил должнику своему 10 тысяч талантов⁴⁸, что для обрезанных евреев означало нарушение их законов⁴⁹, умоляю тебя, дражайший государь, помиловать Генриха, который был прежде маркграфом, и теперь, как я надеюсь, уже раскаялся; сними с него оковы и дай свою милость, чтобы с более лёгкой душой молился ты сегодня Богу; отпусти нам долги наши» и прочее. Король был тронут этой просьбой и пролитыми [епископом] слезами и торжественно обещал так и сделать, что позже, придя домой, милосердно доказал.

14. (11.) Уладив там все дела, он отпустил домой баварцев. Сам же, отправившись вместе с новым чешским князем в несказанно трудный поход в землю мильценов, которая была к нему ближе прочих, осадил город Бауцен. Но, когда однажды каждый из верных ему поспешил на штурм города, он, не защити его Божественное провидение, был бы неожиданно ранен стрелком, [пустившим стрелу] из бойницы. (Стрела) поразила того, кто стоял рядом с ним, и таким образом умысел врага исполнился на другом. Король же, обратив к Богу смиренное сердце, восхвалил Его, незаслуженно оказавшего ему свою обычную благочестивую заботу. А названный город, уже охваченный огнём, конечно, пал бы, если бы не помешали тому неудачные приказы маркграфа Гунцелина.

15. С обеих сторон многие были ранены, а некоторые убиты. Один из наших, по имени Гемуцо, знатный и родом, и мужественным образом жизни, часто вызывая на бой горожан, преследовал их почти до самых стен; поражённый половиной каменного жернова через шлем в голову, он, уже мёртвый, был внесён ликующими врагами в город. Граф Генрих⁵⁰, мой брат, будучи его вассалом, выкупил тело и вернул его на родину. Другой же, прозванный из-за рьяного увлечения охотой «Дикий Томмо»⁵¹, когда отважно противостоял врагам в реке Шпрее, поскользнувшись на речном камне, упал и, хоть отличная кольчуга долго оберегала его, наконец от одной из ран, к несчастью, умер. Один из его вассалов, пытаясь помешать врагам унести его тело, поражённый копьём, упал на него сверху. Уже почти побеждённый суровостью войны город, согласно приказу Болеслава, переданному через послов, был отдан королевской власти, с условием освобождения его защитников, и укреплён новым гарнизоном. Вслед за этим король вместе с утомлённым походом и голодом войском вернулся домой, оказав маркграфам⁵² обычную помощь, где была в том надобность.

16. (12.) Предавшись в Мерзебурге желанному отдыху, он узнал, что почтенный граф Эзико⁵³, терзаемый долгой болезнью, скончался в Любшютце⁵⁴. По прибытии его тела он сам его встретил и велел похоронить возле церкви св. Иоанна Крестителя⁵⁵, в северной части; во спасение души его он передал одно из его поместий, именуемое Обхаузен⁵⁶, вместе с 2 серебряными подсвечниками, святому алтарю и братии, служащей там Богу. Сверх того, он вернул епископу Вигберту купцов и неверных⁵⁷ евреев, которых ранее приобрёл Гизилер, но затем опять променял⁵⁸. Графские права на Мерзебург и лен, к нему относящийся, он передал Бурхарду⁵⁹, а власть над 4 городами, расположенными по реке Мульде, уступил в лен Тидберну. Все прочие земли он, по приговору суда, оставил за собой. Графу Генриху⁶⁰, освобождённому из-под стражи, он милостиво разрешил удалиться.

17. (13.) Так же, как, ради умножения славы Христовой, было рассказано прежде об успехах святой матери церкви духовному её сыну, так теперь следует рассказать ему о её бедствиях, ради призыва исправить их. Первое следует воспринять с единодушной радостью, второе же — с равносильной печалью и скорбью, а также с кротким терпением. В Падерборне, в наказание за наши грехи, сгорел монастырь и всё, к нему относящееся; это взволновало сердца многих верующих, чья любовь к награде Божьей побудила их сообща его восстановить.

18. Также в месте, называемом Дортмунд, состоялся великий собор⁶¹, на котором король жаловался епископам и прочим присутствующим на многие бедствия святой церкви; решив, по общему их совету, устранить их, он издал превосходный указ о новом установлении, чем облегчил тяжкое бремя своих грехов: «В год от воплощения Господня 1005-й, правления же господина Генриха II 4-й, в день 7 июля, издан в Дортмунде сей указ славнейшего короля и супруги его королевы Кунигунды, а также архиепископов Хериберта Кёльнского, Лиавицо Бременского, Тагино, 3-го архиепископа Магдебургского; епископов же Ноткера Льежского, Свитгера Мюнстерского, Ансфрида Утрехтского, Дитриха Минденского⁶², Титмара Оснабрюккского⁶³, Бернхара Верденского, Бернварда Хильдесхаймского, Бурхарда Вормсского, Ратера Падерборнского, Вигберта Мерзебургского, Экхарда Шлезвигского⁶⁴ и Одинкара⁶⁵. По смерти кого-либо из вышеназванных, в течение 30 дней каждый епископ, если не отягощён болезнью, должен отслужить мессу за усопшего; точно так же должен сделать каждый настоятель соборной церкви. Приходские священники должны отслужить 3 мессы. Дьяконы и прочие низшие чины должны 10 раз пропеть Псалтырь. Король и королева в течение 30 дней должны издержать 1500 денариев на упокой [его] души и накормить столько же бедных. Каждый епископ должен накормить 300 бедняков и издержать 30 денариев, а также сжечь 30 свечей. Герцог же Бернгард пусть накормит 500 бедняков и издержит 15 солидов. В канун дней св. Иоанна Крестителя, апостолов Петра и Павла, св. Лаврентия и всех святых решили мы поститься на хлебе, соли и воде. В канун Вознесения св. Марии и всех прочих апостолов [поститься] так же, как в 40-дневный пост. Во время четырёх постов — так же, как и в 40-дневный пост, за исключением пятницы перед Рождеством Господним, когда решили мы поститься на хлебе, соли и воде.

19. (14.) Король, напав с флотом на фризов⁶⁶, заставил их прекратить неповиновение и примириться с сестрой королевы, Лиутгардой⁶⁷. Во дворце и всех графствах своего королевства он объявил о походе в Польшу, приказав всем, под угрозой опалы, собраться в Лейцкау⁶⁸. Войско собралось в назначенное время, то есть 16 августа, в назначенном месте. Король справил в Магдебурге Вознесение Пресвятой Богородицы⁶⁹ и в тот же день, выслушав мессу и исполнив прочие почётные обязанности, в сопровождении королевы выступил в путь и переплыл Эльбу.

20. (15.) В те дни, когда аббат Рикдаг⁷⁰ за какой-то проступок был отстранён от аббатства епископом Тагино, на освободившееся место был назначен Альфгер⁷¹, настоятель монахов, служащих Богу в Пёльде; таким образом, указанное учреждение святого образа жизни, до сих пор прочно стоявшее, было достойным сожаления образом разрушено и обращено в приорство, что явилось первым знаком будущего несчастья. О, если бы то, что случилось в это гибельное время, изменила десница Всевышнего!⁷² Создатели святого учреждения, в своём благочестии превосходившие современных людей, создали его и с мудростью довели, как им казалось, до совершенства; а в наше время, по наущению злых людей, это, как я опасаюсь, к сожалению, меняется не в лучшую, но скорее в худшую сторону. О, если бы ради нашей пользы этого не происходило!

21. Истинно, что те, чей новый образ жизни в одежде и питании заслуживает похвалы, часто оказываются не такими, какими кажутся. Ведь говорит писание: «Лицемерная праведность — не праведность, а двойное нечестие»⁷³. Богу приятен тот плод человеческий, что сохраняется в добром сердце и прячется иной раз добрыми людьми под красивой и золотом шитой одеждой, умеренными едой и питьём. Но кому принесёт пользу, если отнять это у умеренных и носящих ризы? Если пойдёт это на пользу их церквей, то вдвойне будет полезно, и для душ братьев, которые во имя Бога претерпят [лишение], и для дел их домашних, которые преуспеют благодаря их жертве. Но если всё это будет вынесено наружу, будет ли оно в спокойствии процветать, когда из-за его успеха многие будут стонать в нужде? И не с верным и прочным постоянством устремится оно вверх, а печальным образом падёт вниз. Если замолчит Христос, сама истина, а все славящие Его прикусят себе языки, станет ли от этого лучше? Труба евангельская гласит: «Нет ничего тайного, что не открылось бы»⁷⁴. После того как желания наши во всём мы удовлетворили, за тайный грех должны претерпеть мы великое зло. Мы, смертные, по природе слабы и отлично знаем, что любой вес благодаря своей тяжести склоняется к земле. Давайте же образумимся, не будем презирать увещевающих и, при соблюдении Божьих заповедей, обретём обещанную всем верующим награду. Давайте не будем казаться себе лучше наших предков, ибо, одновременно обманутые в различных образах правды, мы совершенно на них не похожи. Никто не должен гневаться, когда кто-либо во имя Бога дружески изобличает его. Любовь должна радушно всеми приниматься, а голая правда терпеливо переноситься ради высшей награды. Пусть все верующие смиренно молят Христа о необходимой в делах их и проступках прочих милости! А я, далеко уклонившись в сторону, продолжу ход своего повествования.

22. (16.) Выстроив войска, король двинулся дальше, а королева, тотчас вернувшись, с тревогой и нетерпением стала ожидать в Саксонии возвращения любимого супруга. Между тем наше войско благополучно прибыло в местечко в округе Лаузиц, носящее название Добрый Луг. Сюда же, с целью его усиления, прибыли со своими людьми герцоги Генрих⁷⁵ и Яромир, обрадовав и обнадёжив его своей мудростью и храбростью. Однако войско из-за того, что продажные вожди, стремясь защитить свои земли, вели его по пустошам и болотам, сильно утомилось; оно было задержано их злым недоброжелательством, дабы не иметь возможности быстро прийти и нанести вред врагу. Наконец, прибыв оттуда в провинцию, носящую название Нейссе⁷⁶, возле реки Шпрее был разбит лагерь. Здесь славный рыцарь Тидберн узнал, что враг собирается напасть на нас с тыла; желая присвоить себе всю славу, он, тайком созвав и отобрав из союзников самых лучших, попытался захватить врага хитростью. Но тот, будучи весьма осторожен, чтобы легче нанести вред преследователям, спрятался в груде поваленных деревьев, а затем, как обычно, метнув стрелы, главное средство своей защиты, 6 сентября убил и ограбил сначала (Тидберна), а затем Бернгарда, Изи и Бенно, славных вассалов епископа Арнульфа⁷⁷, вместе с большим количеством прочих воинов, действовавших неосторожно. Король со всей своей свитой был этим весьма огорчён; даже Болеслав, как утверждают некоторые очевидцы, весьма горевал из-за этого. После этого, за день до нашего прихода к реке Одер, к нам присоединились лютичи, следуя за своими идущими впереди богами⁷⁸.

23. Хоть я с большим содроганием могу говорить о них, всё же, чтобы ты, любимый читатель, узнал про лживое их суеверие и ещё более бесполезный культ этого народа, я коротко расскажу, кто они и откуда сюда пришли.

(17.) Есть в округе редариев⁷⁹ некий город, под названием Ридегост⁸⁰, треугольный и имеющий трое ворот; со всех сторон его окружает большой лес, неприкосновенный и свято почитаемый местными жителями. Двое из этих ворот открыты для всех входящих; третьи же, обращённые на восток и самые маленькие, открывают дорогу к лежащему неподалёку морю, весьма страшному на вид. В городе нет ничего, кроме искусно сооружённого из дерева святилища, основанием которого служат рога различных животных. Снаружи, как это можно видеть, стены его украшают искусно вырезанные изображения различных богов и богинь. Внутри же стоят изготовленные вручную идолы, каждый с вырезанным именем, обряженные в шлемы и латы, что придаёт им страшный вид. Главный из них зовётся Сварожич; все язычники уважают и почитают его больше, чем остальных. Знамёна их также никогда не выносятся оттуда, за исключением разве что военной необходимости; причём вынести их могут только пешие воины.

24. Для тщательной заботы о святилище местными жителями назначены особые служители. Когда они собираются там, чтобы принести жертву идолам или смягчить их гнев, те сидят, тогда как остальные стоят рядом; тайно перешептываясь друг с другом, они с трепетом копают землю и, бросив жребий, узнают истину в делах, вызывающих сомнение. Окончив это, они покрывают жребий зелёным дёрном и, воткнув в землю крест-накрест 2 остроконечных копья, со смиренным послушанием проводят сквозь них коня, который считается наибольшим среди прочих и потому почитается, как священный; несмотря на брошенный уже жребий, наблюдаемый ими ранее, через это, якобы божественное животное они вторично проводят гадание. И если в обоих случаях выпадает одинаковый знак, задуманное приводится в исполнение; если же нет, опечаленный народ отказывается от затеи. Старинное, опутанное различными суевериями, предание свидетельствует, что когда им угрожает страшная опасность длительного мятежа, из названного моря выходит огромный вепрь с белыми, блестящими от пены, клыками и, с радостью валяясь в грязи, являет себя многим.

25. (18.) Сколько в тех краях округов, столько там и храмов, и в каждом из них почитается неверными идол того или иного демона; но вышеупомянутый город занимает среди них особое положение. Они прощаются с ним, отправляясь на войну, и чтят его положенными дарами, вернувшись с победой; посредством жребия и коня, как я уже говорил, они старательно выясняют, какую угодную богам жертву следует принести жрецам. Самый сильный их гнев укрощается кровью животных и людей.

Во главе их, носящих общее имя лютичей, нет какого-то одного правителя. Обсудив в народном собрании то или иное решение, они все должны дать согласие на приведение его в исполнение. Если же кто-нибудь из соплеменников выступит в собрании против принятого решения, его бьют палками; а если он и вне собрания открыто противится ему, то теряет вследствие сожжения и полного разграбления всё своё имущество, или уплачивает в их присутствии соответствующую его рангу сумму денег. Сами неверные и непостоянные, от других они требуют крепкой и нерушимой верности. Мир они заключают, сбривая часть волос, смешивая их с травой и подавая правую руку. Однако за деньги их легко можно заставить его нарушить.

Эти воины, некогда рабы, а теперь из-за нашего нечестия свободные люди, пришли к королю на помощь со своей ужасной свитой. Избегай, читатель, общества их, а равно и культа, внимая и исполняя заповеди Божественного писания! Зная и сохраняя в памяти ту веру, которую исповедовал епископ Афанасий, ты сочтёшь воистину ничтожной ту, о которой я упомянул выше.

26. (19.) Неравные друг другу отряды во главе с несхожими вождями⁸¹, быстро добравшись до Одера, разбили палатки на берегу той реки, что по-славянски зовётся Бобер, а по-латински — Кастор. Болеслав, укрепив берега названной реки и пребывая с многочисленным войском в Кроссене⁸², всячески мешал переправе. Но, когда король, простояв там 7 дней, приготовил лодки и мосты, Божья милость явила его разведчикам, отправленным им ранее, превосходный брод. Перед самым рассветом 6 отрядов, получив приказ короля, вошли в него и благополучно его одолели. Стражи Болеслава, издалека заметив это, тотчас же сообщили своему господину печальное и невероятное известие. Тот, проверив истинность сообщения посредством трёх или более послов, поспешно оставил лагерь и, бросив там многие вещи, вместе со своими бежал. Король со своими людьми, осторожно узнав про это, вместе с духовенством и всем народом громким голосом запел Христу хвалу, после чего спокойно перешёл реку. А те, кто перешли её первыми, если бы не ждали долго медливших лютичей, неожиданно застали бы врага в палатках и перебили. Наши бодро преследовали их, как бегущих оленей, но, не сумев догнать, вернулись назад к соратникам.

27. (20.) Отправившись далее, король прибыл к аббатству, носящему имя Мезеритц⁸³, где пожелал справить с величайшим, каким только мог, почётом ежегодный праздник Фиванского легиона⁸⁴, стараясь при этом не допустить, чтобы кто-либо из его людей причинил какой-либо ущерб монастырю и имуществу отсутствующих монахов. Затем, преследуя врага, который не отваживался ночевать ни в одном из своих городов, и опустошая всё вокруг, он, по просьбе своей знати, сделал привал не далее чем в 2 милях от города Познань. Войско же, ради сбора фуража и прочих надобностей разделённое, претерпело великий урон от действовавших из засады врагов. Между тем Болеслав через верных посредников просил короля о милости, был выслушан и быстро добился желаемого. По просьбе Болеслава к названному городу пришёл архиепископ Тагино, вместе с другими вассалами короля, и заключил с ним, поклявшимся дать соответствующее возмещение, прочный мирный договор⁸⁵. После этого наши в радости вернулись домой, ибо из-за длительности похода, сильного голода и прочих опасностей войны испытали великие лишения.

28. (21.) После этого король, изгнав виновников всякого нечестия, всеми силами старался утвердить в наших землях желанную безопасность; с этой целью он приказал повесить в Мерзебурге⁸⁶ своего крупного вассала Брункио, а в Фаллерслебене⁸⁷ славянских вождей Бориса и Вецемуискла, вместе с их приверженцами. Часто имея встречи со славянами в Вербене⁸⁸, расположенном близ Эльбы, он объявлял им о нуждах своего королевства и, хотели они того или нет, силой проводил соответствующие решения. Ради защиты отечества он восстановил разрушенный ранее Арнебург⁸⁹ и вернул ему земли, которых тот долгое время был несправедливо лишён. По решению синода, а также в силу канонической и папской власти он, присутствуя лично, запретил незаконные браки, а также продажу христиан язычникам и велел поражать духовным мечом презирающих Божье право⁹⁰.

29. (22.) Между тем молодость, изобилие во всём и советы дурных людей восстановили Балдуина⁹¹, герцога Фландрии, против короля и побудили его осадить город Валансьен и подчинить его своей власти. Как только король узнал об этом, он лично, во главе воинских знамён, выступил [в поход] и попытался отчаянным штурмом отбить город. Уйдя, ничего не добившись⁹², он объявил своим восточным и западным [вассалам] об обязательном участии их в походе против Балдуина следующим летом⁹³. Пришло желанное время; собрав большое войско, король вместе с ним двинулся к реке Шельде. Балдуин, находясь там с вооружённым войском, пытался помешать переправе короля, но надежда его оказалась напрасной; ведь, следуя мудрому совету, наши, тайно переправившись на лодках в другом месте, неожиданно напали на него, чем смирили чрезмерную его дерзость. Когда он бежал, король, радуясь своей победе во Христе, перешёл реку и подверг окрестности опустошению. Придя к аббатству под названием Гент⁹⁴, он, будучи любезно принят братией тамошней церкви, пощадил это место и все принадлежавшие ему земли. Наконец Балдуин, оказавшись в крайней нужде, смиренными мольбами добился у короля прощения, а после принесения оммажа получил в лен Вальхерен⁹⁵ и вышеназванный город⁹⁶.

(23.) В июле месяце, 21 числа⁹⁷, умерла и была похоронена в Регенсбурге Гизела, почтенная дама и славная мать нашего короля.

30. Умиротворив эти земли, король созвал во Франкфурте поместный собор⁹⁸, на который явились все епископы по эту сторону Альп. Услышь же, читатель, причину его созыва! Король с детства любил и почитал больше прочих город Бамберг, расположенный в Восточной Франконии, а после свадьбы, в качестве свадебного дара, передал его жене⁹⁹. А после того как ему божьей милостью была вверена забота о королевстве, он только и думал, как бы учредить там епископство. Но так как, по свидетельству Флакка, начало — уже половина дела¹⁰⁰, он начал, а затем окончил там церковь с двумя криптами¹⁰¹. Понемногу собрав всё, что было необходимо для служения Богу, он настойчиво просил Генриха, епископа Вюрцбургского, близкого своего друга, помочь желанию его души и, путём обмена, уступить ему парафию, расположенную в округе, получившем название от реки Регнитц¹⁰². Епископ, любезно восприняв справедливую просьбу любимого государя, согласился с тем, однако, условием, чтобы тот, предоставив его церкви паллиум¹⁰³, подчинил ему Бамбергского пастыря. Дав королю свой посох и приняв в качестве обмена названное поместье, он тайно одобрил это дело. Но, когда узнал, что не сможет получить архиепископство, отказался исполнить обещанное и, будучи вызван, не пожелал прийти на вышеупомянутый собор.

31. Когда архиепископы со всеми подчинёнными им епископами расселись в соответствии с их рангом, король бросился на землю; будучи поднят епископом Виллигизом, в чьём диоцезе проходил собор, он обратился к присутствующим со следующей речью: «Во имя будущего вознаграждения избрал я Христа своим наследником, ибо не осталось у меня надежды обрести потомка; и всё самое лучшее, что я имел, себя самого со всем уже приобретённым и тем, что ещё предстоит обрести, давно уже втайне принёс в жертву Нерождённому Отцу. С разрешения моего епископа¹⁰⁴ я давно уже страстно желал учредить в Бамберге епископство, и сегодня хочу, наконец, осуществить это справедливое желание. Из-за этого я и беспокою сегодня ваше светлейшее благочестие, дабы отсутствие того, кто хотел получить от меня то, что я не могу ему уступить, не могло бы помешать исполнению моего желания. Ведь уже из посоха его, знака обоюдной договорённости, явствует, что он не явился не во имя Бога, но от досады, возникшей из-за неполучения неположенного ему достоинства. Да возмутятся сердца всех присутствующих тем, что из-за своего честолюбия он, под предлогом посольства, дерзает препятствовать выгоде святой матери церкви. Прочному учреждению епископства поможет щедрая любезность присутствующей здесь супруги моей и единственного брата моего и сонаследника¹⁰⁵; оба они отлично знают, что я готов дать им за это угодное возмещение. Если же епископ соизволит прийти и исполнить обещанное, я готов дать ему всё, что вам покажется наилучшим».

32. По окончании этой речи поднялся Беренгар, капеллан епископа Генриха, и засвидетельствовал, что господин его не явился сюда из-за страха перед королём и потому, что никогда не одобрит какого-либо ущерба церкви, вверенной ему Богом; он умолял всех присутствующих, ради любви Христовой, не решать это в его отсутствие и не допустить, чтобы подобное стало прецедентом на будущее. Громким голосом были зачитаны там его привилегии. Всякий раз, как король замечал, что чаша весов между ними в принятии сурового судебного приговора колеблется, он смиренно падал ниц. Наконец, когда архиепископ Виллигиз предложил суду ещё раз обдумать, как следует поступить в этом деле, Тагино первым ответил, что всё законно можно сделать в соответствии с речью короля. После одобрения и подписания всеми присутствующими его речи король вручил Эберхарду¹⁰⁶, бывшему тогда его канцлером, пастырское попечение, а названный архиепископ посвятил его в тот же день. Вслед за тем епископ Генрих, с помощью собрата по должности Хериберта¹⁰⁷, приобрёл милость короля и угодное ему возмещение.

33. (24.) Редко когда царит благоденствие, за которым не следует мрачная для нас неизвестность; так и королю, который справлял Пасху¹⁰⁸ в Регенсбурге, послы от лютичей, а также от жителей большого города Волина¹⁰⁹ и князя Яромира сообщили, что Болеслав замышляет против него большое зло, а их склоняет к его исполнению словами и деньгами. Они также сообщили, что он лишится их верной службы, если и далее будет пребывать с ним в мире и оказывать милость. Король, тщательно обсудив это со своими князьями, получил от них различные советы; наконец, согласившись с враждебным настроением [послов], он отправил Германа¹¹⁰, зятя (Болеслава), к последнему, чтобы разорвать заключённый ранее мирный договор. Узнав об этом посольстве от посредников, Болеслав дурно встретил названного графа, хотя сам же ранее приглашал его к себе; выслушав его сказ, он довольно многословно пытался оправдаться: «Пусть, — говорит, — Христос, свидетель всего, знает, что всё, что я сделаю, я совершу вопреки своей воле». После этого, собрав войско, он опустошил округ, носящий название Мёкерн¹¹¹ и расположенный близ Магдебурга, разорвав своей жестокостью ранее заключённое им во Христе братство с партенопольцами¹¹². Придя затем к городу под названием Цербст¹¹³, он, победив его горожан жестокими угрозами и льстивыми посулами, увёл их с собой. Наши, узнав об этом, прибыли слишком поздно и гнались за ним слишком медленно. Во главе их стоял архиепископ Тагино; зная обо всём этом заранее, он плохо подготовился [к походу]. Я также был там вместе с ним. Когда все мы пришли к месту под названием Ютербог¹¹⁴, и стало ясно, что неразумно преследовать врагов со столь малым количеством [воинов], мы вернулись назад.

34. Болеслав же опять захватил Лаузиц, Copay и Сельпули¹¹⁵; а вскоре после этого завистливый тесть осадил город Бауцен, укреплённый гарнизоном графа Германа. Отправив своих послов, он потребовал от горожан передать ему город, не оказывая сопротивления, и не надеяться на помощь их господина. Так, в течение 7 дней сохранялся между ними мир; (Болеслав) готовился к штурму, а горожане через послов смиренно просили помощи у своего господина и знати королевства, обещая сопротивляться врагу в течение следующих за перемирием 7 дней. Маркграф Герман, придя в Магдебург, обратился к Вальтарду, бывшему там тогда приором, и через послов вызвал туда по отдельности всех князей. Сильно жалуясь на их медлительность, он тем не менее ободрил через послов своих воинов. А горожане, которым Болеслав не давал покоя постоянными атаками, долго и мужественно ему сопротивлялись; увидев, что некоторые из союзников колеблются, а господин так и не пришёл, чтобы освободить их, они, добившись у названного князя разрешения уйти со всем, чем они владели, передали ему город и, печальные, вернулись на родину¹¹⁶.

35. (25.) Когда после Пасхи умер почтенный архиепископ Трирской церкви Лиудольф¹¹⁷, единодушно был избран его капеллан Адальберон¹¹⁸, брат королевы и незрелый ещё юноша, скорее из страха перед королём, чем ради любви к религии. Король же, когда об этом услышал, не забыв прежнего, необдуманного назначения брата его Дитриха¹¹⁹, презрел желание любимой жены и прочих своих друзей передать ему епископство и вручил его Мейнгауду¹²⁰, камерарию архиепископа Виллигиза, мужу благородного происхождения. Это вызвало ярость коварного рода. Жители Трира укрепили против короля замок, и страна эта, до сих пор мирная, обратилась в пепелище. Но насколько злодеи эти погрешили прежде против своего кроткого государя, настолько им равной мерой воздалось. Что все они, из-за несказанной вины которых непорочная мать-церковь, скорбя о гибели и разграблении сынов своих, проливает текущие по щекам слёзы пред ликом карающего Бога, скажут здесь и на Страшном Суде? Король, поражённый такой дерзостью, поспешил туда с войском, велев посвятить поставленного архиепископа и отлучить Адальберона. Он настолько стеснил защитников замка продолжительной осадой¹²¹, что они, будучи истощены голодом и постоянными атаками, должны были или погибнуть внутри, или, выйдя наружу, вопреки своей воле отдать себя во власть короля. Но этого не произошло, ибо герцог Генрих¹²², спутав всё внезапной хитростью, добился для них у короля разрешения уйти невредимыми. После того же, как король узнал правду об этом деле, он страшно разгневался и отомстил виновнику, о чём я расскажу в последующем.

36. (26.) Между тем предшественник мой¹²³, ослабленный долгой болезнью, ожидал своего последнего часа. Но до кончины мне, во имя его памяти, следует кое-что о нём сообщить. Происходя из знатного рода Южной Тюрингии, он прошёл в Магдебурге под руководством Отрика курс наук. Архиепископ Гизилер дружески взял его, превосходно обученного, к себе на службу, долгое время держал при себе и наградил отдельным леном и должностью архипастыря. Но позже, в результате постоянного нашёптывания врагов, отняв у него это, он настолько отдалил от себя его дух, что тот, оставив всё своё, примкнул, как я уже говорил, к королю Генриху, сумев вызвать его расположение¹²⁴. Ведь он был славен лицом и фигурой, красноречием и прекраснейшим голосом, был мудр в совете, весел и чрезвычайно щедр. Потому-то, благодаря Божьей милости и таким достоинствам, и достиг он сана епископа. В дни, отпущенные ему Богом, он приобрёл для своей церкви: Зоттерхаузен¹²⁵ и Бургвербен¹²⁶, 9 мансов в Нидеррёблингене¹²⁷, 7 — в Тальдорфе¹²⁸ и 3 — в Ниенштедте¹²⁹. Из своей же собственности он уступил в Обхаузене¹³⁰ 7 мансов и косогор, носящий имя «Красивая гора». Книг и прочих вещей для заботы о святых таинствах собрал он очень много.

37. Не менее 10 лет страдал он из-за отравленного питья частыми телесными болями, а в месяце марте терпел наибольшую муку. Если он когда-либо сделал что-нибудь дурное своим или чужим, то это является следствием тяжёлой болезни. Постоянной проповедью он старался отвлечь вверенных его заботе от пустых заблуждений суеверия; рощу, носящую имя Шкейтбар¹³¹, которую жители почитали, как Бога, и с давних времён никогда не оскверняли, он полностью уничтожил, а на её месте построил святому мученику Роману церковь. Помимо неё и ещё многих других, он освятил также 3-ю и 4-ю церковь в Магдебурге. Хоть чернь часто и лживо болтает о нём всякое, я уверяю, что добрые люди не верят этому. Ведь многие, обвиняя других, не ведают, что никто не живёт безгрешно¹³². Почтенный муж занимал должность епископа в течение 5 лет, 6 недель и 5 дней. Со слезами сделав исповедь и получив отпущение от епископов Виго¹³³ и Эрика¹³⁴, навестивших его в последний час, он блаженно отошёл из этого мира ко Христу, как я надеюсь, 24 марта¹³⁵, во вторник, в Мерзебурге. Похоронили его в том месте, которое прежде посредством видения явил ему один из избранников Христовых, вождь его при жизни и товарищ.

38. (27.) Я, недостойный, пишущий эти строки, был предназначен благочестивым пастырем Тагино стать его преемником. Когда король праздновал в Пёльде Рождество Господне¹³⁶, он имел беседу со своим духовником Тагино о том, как бы вверить Мерзебургскую церковь после смерти епископа Вигберта хорошему пастырю. А тот ему говорит: «В моём монастыре есть некий брат, по имени Титмар, которого Вы сами хорошо знаете. Надеюсь, что он, разумно исполняющий свои обязанности, по милости Божьей пригоден к этому». На это король ответил: «О, если бы он согласился это принять, он, без сомнения, нашёл бы во мне вернейшего покровителя, который предоставил бы ему всё, в чём он нуждается!». Двоюродный брат мой Дитрих¹³⁷ тотчас же был отправлен ко мне, чтобы сообщить это от лица короля и архиепископа и убедить меня согласиться с их предложением. Я, будучи тогда в Магдебурге, принял это посольство и так ответил: «Всемогущий Бог пусть воздаст господину и отцу нашему благочестивому то, что соизволил сделать мне ко благу. Полагаю, что я этого не заслужил, а потому не отваживаюсь пока что и одобрить: ведь Бог может вырвать из лап смерти живого ещё епископа. Если же я прямо откажусь, то боюсь потерять обычную милость своего господина; нет мне помощи ни от кого, кроме него, от которого я мог бы получить эту должность или добиться ещё большего. Но после смерти епископа, если буду жив, охотно соглашусь с тем, что угодно Богу и властям, им назначенным».

39. Король же, услышав во Франкфурте о смерти епископа, велел сделать всё необходимое для того, чтобы почтить его память. Уже тогда, по наущению неких людей, он обратил своё сердце от меня к более достойному; ведь он хотел передать это достоинство некоему Адальгеру за его заслуги. Но друг короля Тагино, узнав об этом, всеми силами воспротивился и, постоянными мольбами добившись королевской милости, вызвал меня туда через приора Гезо¹³⁸. Тот пришёл ко мне, в поместье моё, под названием Роттмерслебен. В ту же ночь я увидел стоящий рядом с моей кроватью епископский посох и услышал, как кто-то спросил меня: «Хочешь получить Мерзебургскую церковь?». А я говорю: «Да, если это угодно Богу и архиепископу, приказавшему мне прийти». Тот же продолжал: «Остерегись, — говорит, — ибо тот, кто беспокоит голову св. Лаврентия, теряет разум». На это я тотчас же ему ответил: «Да защитит меня защитник людей, Христос, чтобы в этом деле или в каком-либо ином я не оскорбил бы величия Божьего и не отверг бы вмешательства святых!». А когда я проснулся, то, в изумлении вскочив, увидел, что за окном уже ясный день¹³⁹. И вот, вошёл тот, о котором я говорил, и, показав мне 2 письма, просил и велел мне прийти в город Аугсбург к Святой Субботе.

40. Придя в Партенополь, в Вербное Воскресенье¹⁴⁰ я, с разрешения приора¹⁴¹ и братии, двинулся оттуда дальше; во вторник после Воскресения Господня¹⁴² я достиг назначенного места и был милостиво принят архиепископом, хотя он и гневался, что я прибыл так поздно. На следующий день, вызванный им по приказу короля, я был спрошен, не желаю ли я помочь моей церкви какой-либо частью своего наследства? На это я так ему ответил: «Я пришёл сюда по Вашему приказу и не могу и не хочу дать на это более определённый ответ. Если с согласия Божьего и благодаря щедрости короля Ваша, благая ко мне, воля исполнится, я клянусь исполнить всё, что смогу, в этом деле и прочих, ради спасения своей души и во имя вверенного мне долга». Архиепископ, любезно приняв эти слова и одобрив, привёл меня в часовню епископа Бруно, где его уже ждал король, и, готовясь служить мессу, передал меня в руки короля. Когда он, с согласия присутствующих, вручил мне вместе с посохом пастырское попечение, не заслуженное мною, а я, пав ниц, просил его о снисхождении, певец начал вступление: «Придите, посвящённые отца моего!». В то же время в соборной церкви зазвонили все колокола, призывая к мессе; и, хотя это произошло случайно, а не благодаря чьему-то приказу или ради того, чтобы меня почтить, всё же король счёл это добрым знаком. Посетив затем устроенный почтенным епископом Бруно пир, в следующую субботу¹⁴³ мы прибыли в город Нейбург. Там 24 апреля, в 8-й день Праздника Господня, в присутствии короля я был помазан в епископы святым елеем названным архиепископом, при помощи брата его по должности Хильдеварда и ещё не менее 4 епископов. Оттуда на корабле мы были доставлены по реке Дунай в Регенсбург. (28.) В эти дни в том крае был сильный голод.

41. Между тем герцог Генрих¹⁴⁴, тайно отважившись вступить в Баварию, чтобы поднять там восстание, как только заметил, что, благодаря предусмотрительной ловкости короля, вход туда ему преграждён, сразу же бежал назад. Поэтому, согласно королевскому указу, в Регенсбурге собралась баварская знать; и, хотя все они добровольно дали клятву своему герцогу в течение 3 лет не избирать вместо него другого, отчитанные за это королём и вняв ласкам его и угрозам, перешли на сторону последнего, отказавшись служить герцогу и помогать ему¹⁴⁵. Там тогда же братия монастыря Христова мученика Эммерама, сооружённого императором Арнульфом в его честь и избранного им местом упокоения¹⁴⁶, пав на колени, единодушно и со слезами пожаловалась королю на своего епископа Гебхарда — я сам это слышал, — а присутствовавшие миряне с великим рыданием присоединились к ним. Мне тяжко говорить, да и трудно поверить этому, сколько всего рассказал подчинённый ему народ относящегося к пустому его суеверию и ущербу его души. Знаю только, что никогда не видел равного ему нравами и редкими дарованиями и никогда не слышал о таком из более древних [повествований]. Если дух его совпадает с внешним видом, то он или лучше прочих, или намного хуже. С успехом разрушив прежние обычаи, он с величайшим усилием заботился о новых. Бросив отечество со вверенными ему людьми, он с ненужным усердием возделывал чужие земли, несмотря на их отдалённость. Бог свидетель, что не ради порицания его так много говорю я об этом, — ибо слабость нашу следует скрывать от близких и исправлять улучшения ради, — а побуждаемый к этому истиной, вместе со многими другими крайне удивляясь этому. Будь милостив к нему Бог, чтобы, если с добрым намерением он так поступал, пусть, оправданный перед Тобою, без жалобы пройдёт путь своего странствия. Если же поступал он так более из-за дерзкой надменности, чем ради пыла духовной любви, только ради осуждения образа жизни современников, пусть отвратится от своего нечестия и, обретя расположение мирян, позаботится о спасении душ верующих, не потерпев ущерба для своей души. Счастлив тот во Христе, кто почитанием правды заслужил вечную память и, свободный от злой молвы, был призван пребывать по правую руку Бога.

42. (29.) Пока король разбирал дело, о котором я упомянул довольно пространно, я, согласно королевскому приказу, продолжал путь, чтобы занять епископскую кафедру. Прибыв сначала в своё поместье, которое по-славянски зовётся Малацин, а по-немецки Эйсдорф¹⁴⁷, я на следующий день имел беседу на реке Эльстер, близ замка Эйтра, с вызванными служителями моей церкви о том, как следует утешить присутствующих [братьев] и созвать отсутствующих. Ведь большое число их бежало по причине своего непостоянства и весьма тяжкой болезни моего предшественника. Отправившись оттуда в Мерзебург, я был сначала с почётом принят братией, а затем интронизирован епископом Эриком¹⁴⁸. Когда же наступил следующий день — Воскресение¹⁴⁹, я, грешник, служа мессу, наставил пришедший народ, нуждавшийся в поучении, и, несмотря на свою болезнь, божественной властью отпустил грехи тем, кто покаялся. В понедельник начались молитвенные дни; отправившись по просьбе моего архиепископа в Магдебург, я в среду был встречен духовными моими братьями, не ради моих заслуг, но ради безграничной любви. С единодушным смирением справили мы в соответствии с нашими возможностями славное и величественное таинство Вознесения¹⁵⁰.

43. (30.) Оттуда я прибыл в Вальбек, где в течение 7 лет, 3 недель и 3 дней был приором и управлял служившей там Богу и Приснодеве Марии братией; к сожалению, приобретя эту должность пусть не за деньги, но за данное мною дяде поместье, я попал под грех симонии. Сильно виновный в этом, я надеюсь на снисхождение Строгого Судьи, ибо совершил это более ради защиты стада Господня и сохранения учреждения предков. Поэтому во имя Бога я призываю тебя, читатель, обратить внимание на суть следующего рассказа, рассудить содеянное мною и слёзными мольбами смягчить грозный Лик моего Грядущего Судьи!

Дед мой, Лиутар, о котором я говорил выше, провинившись перед государем своим и королём¹⁵¹, задумал искупить свой проступок. С этой целью он соорудил в честь святой Богородицы монастырь в месте под названием Вальбек, поставив там приором Виллигиза и уступив его братии для удовлетворения нужды в пище и одежде десятую часть своего наследства. Когда он умер¹⁵², жена его Матильда, стремясь исполнить обет любимого супруга, с согласия обоих своих сыновей, после смерти славного отца Виллигиза сделала его преемником Рейнберта, происходившего из Восточной Франконии. По прошествии многих лет, когда и отец мой и мать его были уже мертвы¹⁵³, он, с помощью дяди моего Лиутара, был назначен Оттоном III епископом Ольденбурга¹⁵⁴.

44. В то время по соседству с нами жил клирик знатного рода, по имени Дитрих, который по совету названного графа¹⁵⁵ приобрёл это приорство за 10 мансов. Когда он управлял им столько же или чуть более лет, после смерти моей матери¹⁵⁶, я, как 3-й её сын, наследовал названный монастырь, получив от братьев¹⁵⁷ половину поместий, относящихся к нему. Вслед за тем я неоднократно обращался к своему дяде [с вопросом]: можно ли мне принять эту должность, и если нельзя получить её даром, нельзя ли добиться её за умеренную плату? После долгих раздумий чёрствой души он, презрев любовь и родственные узы, потребовал от меня очень большую цену; не найдя поддержки у своих братьев, я, к сожалению, был вынужден согласиться с его желанием; итак, в 1002 году от воплощения Господня, 7 мая, я стал стражем этой церкви, служителем которой уже был согласно отцовской передаче. Мой предшественник, получив угодное ему возмещение, согласился с этим.

45. В этой должности я проявил себя более праздным тружеником нечестия, нежели борцом за божественную справедливость, никогда не пытаясь пожать за это достойные плоды раскаяния. Я не обвиняю никого из связанных со мною узами родства; напротив, всем им желаю добра за их зло. Так, когда умерла жена моего брата, я был вызван им, дабы подготовить желанную ей могилу. Узнав, что там уже погребён почтенный Виллигиз, я поначалу отказался; однако, отбросив наконец право и стыд, уступив желанию брата, я, несчастный, приступил к тому, чего лучше бы не делал! Я, христианин, занялся тем, что даже язычникам кажется кощунством: извлечением из могилы костей моего брата по должности! Найденный там серебряный кубок я велел сохранить для последующей раздачи бедным, но позже нигде не смог его найти. В последовавшей вслед за тем болезни я понял, что очень сильно провинился перед Богом. Однако, оставшись с Божьей помощью в живых, я отправился в Кёльн ради молитвы¹³⁸. Однажды ночью, услышав сильный шум, я спросил: «Что это?» — и услышал: «Это я, Виллигиз, который по твоей вине блуждает неприкаянный». Сразу же проснувшись, я ужаснулся и до сих пор, и пока буду жить, буду оплакивать эту свою провинность.

46. (31.) Для получения священнического сана я был вызван господином Тагино в город Альштедт, по пути исповедовавшись в совершённом грехе; однако то, что я обещал сделать для его искупления, не было мною исполнено должным образом. Сан же священника я, недостойный, получил 21 декабря¹⁵⁹ от названного архиепископа, в присутствии короля Генриха, подарившего мне превосходную ризу. Перед тем как я был рукоположен в епископы, в ту неделю, когда все верующие сообща справляли воспоминание о братьях¹⁶⁰, некто поведал мне во сне следующее: «В этом году, — говорит, — епископ Хильдерик¹⁶¹, декан Мейнрих¹⁶² и ты исполните указание Божье». А я ему так ответил: «Какова будет воля небес, так и случится». И в этом же месяце, а именно в октябре 30-го числа, почил во Христе названный епископ, как это ему было поведано ранее. Поскольку Всемогущий Бог часто удостаивает чести посетить и укрепить человеческую слабость, следует словесно и письменно донести это до потомков, чтобы славилось имя Господне и слабый человек пёкся о себе. Вышеупомянутому епископу, когда он тяжело заболел в Магдебурге, во сне явился некий славный муж и сказал: «Не беспокойся о конце своём: жди 4 года, 2 или 3 недели и, насколько можешь, не переставай творить добро». После этих слов он исчез, а епископ, как сам ранее говорил, выжил, окреп, как я надеюсь, духом и жил, пока внезапная смерть, к несчастью, не прервала ход его жизни. Следующей ночью явился яркий свет, видимый многими.

47. После дня памяти всех святых я, сильно беспокоясь о себе, выпросил у декана разрешения уйти, увещевая его беречь себя. Прибыв в своё поместье под названием Роттмерслебен, я следующей ночью смиренно молил Бога, чтобы он соизволил открыть мне правду о моём [будущем]. На заре следующего дня, — а было это в канун св. Мартина, — когда я ещё спал, явился, как мне показалось, Вальтард, в то время наш приор, и сказал следующее: «Хочешь знать своё будущее?». Заметив, что я очень хочу этого, он, внимательно всматриваясь в книгу — это был мартиролог, — молча опустил туда свинцовый бур, предназначенный для измерения [толщины] стен, и, через довольно долгий промежуток времени, вытащил его. «И что теперь?» — говорю я ему; а он отвечает: «Пять», и я чётко увидел начертанное чернилами число, не ведая, что оно означает: дни, недели, месяцы или годы. Я сразу же спросил его, означает ли оно ранее объявленное время или только последующее; но тот молча ушёл. Всё же, с величайшей озабоченностью восприняв предсказанный мне срок, я ни в коей мере не использовал его для добрых дел. Когда пришёл 5-й месяц, — хотя я ожидал скорее смерти, чем иного, — исполнились оба моих сна: я — следуя указанию Божьему — получил епископство, и одновременно исполнилось означенное число. Тогда же мне показалось неподходящим оставить церковь, которой я до сих пор управлял, без отдельного настоятеля; по общему совету братии я поручил её Виллигизу, моему брату по отцу, который уже был служителем её алтаря. Придя оттуда в Мерзебург, я справил наступившую Троицу¹⁶³ с государем моим, королём.

48. (32.) Затем все мы прибыли в Магдебург. Двоюродный брат мой, Вернер, был тогда, по наущению графа Деди¹⁶⁴, обвинён королём во многом и лишился бы его милости и своего лена, если бы этому не помешала внезапная его болезнь и пфальцграф Бурхард не отложил это дело мудрым своим советом. Король, идя оттуда далее, пытался разведать неустойчивые настроения жителей Запада и, чтобы они, как обычно, не взбунтовались, укротить их¹⁶⁵. Некоторые, не желающие терпеть несправедливость своих государей, хвалят их; мы же, напротив, как людей бесполезных, порицаем. Они и многие, кто служат только телесным удовольствиям, никогда не руководствуются уздой справедливости, порученной Богом королю, но, не беспокоясь о будущем, защищают это доблестью, если могут, или коварством, и всех, кто с ними в этом не согласен, преследуют принуждением и ненасытной ненавистью. Но я не согласен ни с ними, ни с их сторонниками; а тем более с теми, кто не уважает и презирает Бога и поставленную им власть; я на стороне тех, кому кажется, что лучше терпеть всё во имя Бога, чем оскорблять его величие сварливостью и гнусным клятвопреступлением. Наши предки всегда были верны своим господам, сражаясь как лучшие воины против чужих народов, но не свирепствуя друг против друга. Пусть же потомки усвоят это и избегают иного, пусть стараются изменяться не в худшую, но всегда в лучшую сторону. Пусть охотно думают о 8-м блаженстве¹⁶⁶и, избегая его противоположности, стремятся его обрести. Но зачем мне далее ругать этих или возвеличивать тех, если каждый, согласно с тем, что он посеял, обретёт соответствующий плод будущей жатвы? Если мы всегда трудимся ради преходящих приобретений, почему, отринув страх, не спешим к венцу чести непреходящей? Для её получения наш король, как я уже сказал, сильно потрудившись в походе и прочих надобностях, врагов, справедливо им ненавидимых, сделал друзьями.

49. (33.) Между тем граф Деди, и словом, и делом нанеся названному моему двоюродному брату великое бесчестье, пробудил память о том зле, которое, как он полагал, уже забылось. Ведь это по его совету и с его помощью Вольмирштедт, город отца (Вернера) и наш, — по-славянски же он называется Устьюре¹⁶⁷, ибо здесь сливаются реки Оре и Эльба, — был сожжён и разграблен¹⁶⁸.

Всё это возбудило отважную душу прекрасного юноши; получив достоверное известие о том, что враг выехал из города Тангермюнде, — названного так потому, что река Тангер впадает здесь в Эльбу, — он, взяв с собой моего брата Фридриха с 20 только вооружёнными воинами, мужественно атаковал его с возвышенности некоей равнины, у деревни Моза¹⁶⁹, откуда мог видеть далеко вперёд; когда более чем 40 спутников (графа) сразу же обратились в бегство, он убил (Деди), отважно сопротивлявшегося, и рыцаря его Эгильхарда. А после этого он по праву потерял то, чего едва не лишился ранее по клеветническому наговору (Деди).

50. (34.) Но если тебе, читатель, интересно услышать, откуда он был родом, то узнай следующее: происходил он из дома Букконов¹⁷⁰, а отец его звался Дитрих. Он с детства служил маркграфу Рикдагу, своему родичу, отличаясь равно силой духа и тела; как я говорил выше, это он привёл восставших против нас чехов к Цейцкой церкви¹⁷¹. Опустошив там с ними всё вокруг, он увёл, наконец, в плен вместе с прочей добычей также и мать свою, не как сын, но как враг её. Вслед за тем он примирился с королём Оттоном III, заслужив в течение малого времени милость его и дружбу. Между тем в походе умер Био¹⁷², граф Мерзебурга, и архиепископ Гизилер приобрёл для него это графство, лежавшее между реками Виппер, Заале, Зальца и Вильдербах¹⁷³. Кроме того, он приобрёл для себя и своего брата Фридриха бургвард Цёрбиг¹⁷⁴, которым владели его предки в качестве лена. А взяв в жёны Тидбургу, дочь маркграфа Дитриха, он настолько усилился, что вызвал у короля тайную, а у многих открытую досаду.

Следующее Рождество Господне¹⁷⁵ король справил в Пёльде; там же он передал Дитриху, сыну названного графа, его графство и весь лен, согласно праву и уступая просьбам королевы и знати. Сверх того, марку и всё, что Вернер держал со стороны короля, целиком были уступлены графу Бернгарду¹⁷⁶.

51. (35.) В эти же дни Дитрих, епископ Меца, герцог Генрих¹⁷⁷, его брат, и прочие заговорщики доставили королю и друзьям его великую неприятность, а себе и своим преемникам нанеся непоправимый ущерб. Ведь та церковь, что стоит перед городом Мецом, и братство, служащее там Богу, были опустошены не боящимися Бога славянами¹⁷⁸. Король, правда, принеся клятву, по большей части возместил этот ущерб из своего имущества и, чтобы впредь ничего подобного не происходило, приказал всему войску быть осторожным. Он нанёс вред виноградникам, строениям с хлебом и прочим полезным вещам. Вскоре после того я видел письмо, где было написано, что 800 послушников св. Стефана¹⁷⁹ ушли из-за голода и прочей нужды из отцовских пределов без разрешения священников, не считая тех, кто ушёл с их разрешения. Для этой церкви было бы гораздо лучше, если бы тот человек¹⁸⁰ никогда не родился.

52. Опишу также одно печальное их преступление, совершённое ими в Одернхейме¹⁸¹. Король устроил совещание в городе Майнце¹⁸², в котором они также приняли участие. Не сумев ответить там в соответствии со своим намерением, все они в гневе вернулись, заключив всё же на время мир. Геймо, епископ Вердена¹⁸³, и герцог Дитрих¹⁸⁴, которые следовали за ними, не подозревая ничего дурного, внезапно попали в засаду и, хотя некоторые вместе с епископом бежали, бесчисленное множество мужей было убито. Герцог же, будучи тяжело ранен, так как являлся их другом, был взят в плен, уведён и много дней пребывал под стражей. Дав затем заложников, он был отпущен, не потеряв из-за этого королевскую милость. В 10(…?) году от воплощения Господня в Корбее умер герцог Бернгард¹⁸⁵.

53. (36.) Между тем граф Герман и маркграф Гунцелин¹⁸⁶, поссорившись между собой, сражались необычным для этих краёв образом. Ведь Гунцелин, пытаясь взять город Стрелу, защищаемый воинами Германа, и не преуспев в этом, велел сжечь город Рохлиц, расположенный на реке Мульде и плохо охраняемый. Кроме того, он не замедлил причинить названному графу всякую неприятность, какую только мог, — ведь дяди всегда злобствуют против сыновей своих братьев¹⁸⁷. А братья Герман и Экхард¹⁸⁸ неожиданно окружили сильным отрядом некий замок¹⁸⁹, лежащий на реке Заале и весьма любимый Гунцелином, который он укрепил гарнизоном и стенами, снабдив бесчисленными припасами, и взяли штурмом. Разделив всё это добро, они сожгли его, разрушив до основания.

54. Когда это дошло до слуха короля, он тотчас поспешил в Мерзебург¹⁹⁰ для рассмотрения этого дела. Выслушав там оправдания названных графов, он всю вину возложил на Гунцелина, который ранее во многих случаях выказал ему своё неуважение и не ожидал найти в нём мстителя за нанесённое ему бесчестье. Он также прибавил, что тот продал евреям семьи многих людей¹⁹¹, которые часто ему на это жаловались, не позаботившись ни вернуть их, согласно его приказу, ни исправить как-либо нанесённый многим людям его властью ущерб. Сверх того, он был обвинён в том, что до сих пор пользовался у своего зятя Болеслава большей милостью, чем ему подобало или было угодно (королю). Были и такие, кто желал лично обвинить (графа) в оскорблении величества. Среди столь многих жалоб и оправданий со стороны (Гунцелина) и его вассалов, король запросил совета у князей; те, долго втайне обдумывая это, ответили так: «Мы знаем, что (Гунцелин) не совсем виновен пред Вами; хорошим [решением] нам кажется, чтобы он, отбросив всякое сопротивление, вверил себя Вашей милости. Вас же пусть Бог убедит милостиво обойтись с ним, не ради заслуженных им достоинств, но ради Вашего неизмеримого милосердия и для примера всем, кто к Вам обращается». Король, следуя их решению, принял (Гунцелина) и передал под стражу епископу Арнульфу¹⁹²; укрепив Мейсен от врагов непрерывной цепью гарнизонов, он на время передал его под надзор Фридриху¹⁹³. В следующую же страду, побуждаемый королевой и любимцем своим Тагино, а также следуя совету знати и ободряемый ею, он передал марку графу Герману¹⁹⁴.

55. (37.) Между тем граф Бруно, брат Гунцелина, защищал названный город согласно своему долгу; и вот, за день до того, как пришёл Герман, большая толпа поляков, перейдя Эльбу, в предрассветных сумерках бесшумно подошла к воротам обещанного ему города. Однако, не сумев войти туда из-за расположенных повсюду воинов, они в печали вернулись назад, никому не причинив вреда, и сами, к сожалению, невредимые. Инициаторами этого дела были 2 витхазена¹⁹⁵ из предместья, о чём я сообщу позднее. Ведь они заслуженно заплатили за эту дерзость своей кровью. Болеслав же, колеблясь между страхом и надеждой¹⁹⁶, ожидал их в Бауцене; узнав о приходе своих людей, он тяжело перенёс свою неудачу. После этого граф Герман был введён [в город] королевским послом; пожав руки всем, кто в чём-либо провинился перед ним, он простил им их вины.

56. Король же, в течение этого лета и последующей зимы мудростью и доблестью умиротворив врагов¹⁹⁷, часто размышлял о нанесённых ему Болеславом оскорблениях и ущербе; наконец, после Пасхи¹⁹⁸, он в суровом приказе объявил о походе [против него].

(38.) Собрались в Белогорье¹⁹⁹, - что означает «Белая гора», — в имении маркграфа Геро. Тогда же герцог Бернгард и приор Вальтард отправились к Болеславу, чтобы его образумить, но, ничего не добившись, вернулись назад. Сюда пришёл также Яромир, славный князь Чехии, который во всём был верен королю. Не могу оставить без внимания тот великий ущерб, что был нанесён названному графу. Ведь все мы, без исключения, оказались для него скорее врагами, чем друзьями; всё добро его, исключая разве что челядь, мы уничтожили, а кое-что даже сожгли. Король же не был ни мстителем за него, ни защитником.

57. Оттуда мы прибыли в округ Лаузиц, в самом начале которого находится город Герен²⁰⁰, названный так по имени маркграфа Геро, того самого, который был прозван Великий, ибо в действительности был великим человеком. Там тогда были схвачены 2 брата из города Бранденбурга провинции Гавельгау, которые пришли к Болеславу, чтобы настроить его против короля; уходя от него, они явно попали в западню, которую сами тайно расставляли. Будучи о многом спрошены и не пожелав ответить ни на один из вопросов, оба они были повешены на некоем холме. Там тогда же заболели король и любимец его Тагино. Князья весьма обеспокоились относительно исхода начатого похода. Наконец ими было принято решение: король, вместе с некоторыми епископами и большим количеством больных, вернётся домой, а епископы Арнульф²⁰¹ и Мейнверк²⁰², с князем Яромиром²⁰³, маркграфами Геро и Германом²⁰⁴, а также многими другими опустошат Шлезиергау и Диадези²⁰⁵. Так и было сделано.

58. Когда названные господа с облачёнными в доспехи толпами проходили мимо города Глогау, где пребывал сам Болеслав, имея возможность их лицезреть, то привели в возбуждение души воинов, которые тоже заметили их с его стен. Обратившись к своему князю с вопросом, почему он допускает подобное, они потребовали от него разрешения атаковать их. Тот же ответил им так: «Войско, которое вы видите, мало числом, но велико доблестью и является отборнейшим среди прочих соединений. Если я на него нападу, то одержу ли я победу или буду разбит, всё равно стану слабее, чем сейчас. Король же имеет возможность немедленно собрать другое войско. Гораздо лучше будет, если мы пропустим его, а в другой раз, когда будет возможность, нанесём вред этим гордецам без больших для нас потерь». Так он укротил возбуждённый дух своих воинов; а его желание навредить нам в этом походе не осуществилось. И, хотя частые проливные дожди сильно мешали нашим, они всё же нанесли врагу большой ущерб. Наконец, опустошив все лежащие вокруг земли, чехи вернулись к себе, а наши, весёлые, через земли мильценов, отошли к реке Эльбе. Тотчас же отправив к королю послов, они объявили, что идут, добившись полного успеха. Тот, уже по Божьей милости выздоровев, дружелюбно принял в Мерзебурге как само посольство, так и следовавших за ним воинов; а архиепископ Тагино, который до того в Стреле отделился от короля и справил святой праздник Фиванского легиона²⁰⁶ в Магдебурге, также выздоровев, прибыл туда к королю.

59. (39.) Обсудив там многие волнующие отечество вопросы, король вторично посетил западные области²⁰⁷ и, укротив уздой мудрости непостоянные души их жителей, весело справил Рождество Господне²⁰⁸ в Пёльде. Затем он вновь посетил любимый им Мерзебург²⁰⁹ и, объявив там на 5 лет земский мир, приказал по совету немногих отстроить и укрепить город под названием Лебуса²¹⁰; многие ещё раньше предсказывали это; наконец, в том году стало ясно, что предсказанное, к сожалению, не оказалось ложью. Мы пришли к этому городу в конце месяца января и, справив там с должным почтением очищение святой Матери Божьей²¹¹, за 14 дней исполнили порученные работы; укрепив город гарнизоном, мы вернулись домой. К северу от (Лебусы) находится ещё один город, отделённый от названного одной только долиной. Он содержит 12 ворот. Когда я тщательно осмотрел его, то, убеждённый Луканом²¹², пришёл к выводу, что он — творение Юлия Цезаря, а значит, великое строение римлян. Он мог вместить в себя более 10 тысяч человек. А та малая крепость, которую мы построили, со времён Генриха I и вплоть до нашего времени оставалась пустой; а из-за какого несчастного случая она вскоре погибла, я, изложив пока события, которые между тем произошли, расскажу.

(40.) Прошедшим летом 10 августа²¹³ из-за моих грехов погиб в пожаре монастырь в Вальбеке, с 4 церквями, всеми колоколами и прилегающими зданиями.

60. По окончании строительства соборной церкви в городе Бамберг, 6 мая, в день, когда королю исполнилось уже 35 лет²¹⁴, вся знать собралась там для её освящения; эта невеста Христова была освящена рукой Иоанна, патриарха Аквилейского²¹⁵, и других, более чем 30 епископов. В их числе был и я, грешный, увидевший, что она украшена во всех отношениях так, как в высшей степени подобало королю. Вслед за тем здесь состоялся великий собор, на котором своим архиепископом²¹⁶был изобличён Гебхард, епископ Регенсбургской церкви, а Дитрих, епископ Мецкой церкви, был отчитан королём за то, что тот в своём письме несправедливо обвинил его перед папой²¹⁷. Но всё это и многое другое завершилось мудрым компромиссом; мне же тогда было обещано восстановление моей парафии²¹⁸.

61. (41.) Совершив в восточной Франконии всё необходимое, король посетил город Мерзебург, отпраздновав здесь святой праздник Троицы²¹⁹. А утром, в воскресенье, когда Святой Дух снизошёл на апостолов, заболел архиепископ Тагино и не смог служить мессу. Тогда я, недостойный, получил приказ исполнить за него эту обязанность. На следующий день архиепископу стало чуть лучше; однако, зайдя к королю, он так разволновался, что потерял возможность делать что-либо самостоятельно, так ему стало плохо. Когда к нему пришли брат мой, аббат Зигфрид²²⁰, и епископ Эрик²²¹, он исповедался им; а в четверг, уже собираясь покинуть этот мир, он был внесён на своём троне в комнату короля и, сняв с головы спящего государя шапку, сказал: «Дражайший государь мой, пусть Всемогущий Бог воздаст тебе достойную благодарность за все те милости, которыми ты наполнял и скрашивал до сих пор моё изгнание». Затем, придя в церковь, он слушал мессу, благословляя присутствовавших. Оттуда он был внесён в лодку и в ней доставлен в Гибихенштейн. Там он отдыхал в субботу; а в воскресенье прибыл на корабле в свой город под названием Ротенбург²²². В понедельник же, в самом пути, уже почти потеряв сознание, он вызвал к себе приора Вальтарда и, вверив себя и своих его верности, 9 июня²²³, не умер, но, радуясь, отошёл ко Христу, которого всегда любил. Братия со слезами начала молитву, а к королю для оповещения о случившемся был отправлен рыцарь Бодо. А тело архиепископа в тот же день прибыло во Фрозе²²⁴, было облачено там в священнические одежды и доставлено к своему престолу; там оно было встречено всеми в великой печали.

62. (42.) Я же, слишком поздно узнав об этом в Мерзебурге, прибыл в самый день похорон, когда уже встало солнце; произнеся в соборной церкви немногие слова молитвы, я пришёл в рефекторий, где приор, сидя со всей братией и воинами, вёл беседу об избрании [преемника]. Стоя в их присутствии, я много плакал, потрясённый тяжким горем. Затем, поздоровавшись со всеми, я сел и спросил, каковы их намерения. На это Вальтард ответил так: «Я, — говорит, — отправил своего посла к королю, который сообщил ему то горе, что у нас произошло, и узнал его волю, которую нам следует исполнить. (Король) отправил к нам епископа Эрика, предложив не осуществлять избрание, но лишь выработать общую позицию и объявить ему. Нынче же милостью всех присутствующих я, хоть и недостоин этого, избран, если то будет угодно Богу и королю». Я же так ему ответил на это: «Я один из тех, кто должен быть участником этого выбора и посвящения; поэтому хочу дать вам такой совет и, насколько могу, помочь в этом деле. Государь мой поступит так, как пожелает; а вы смотрите, не погубите то, что получили от Бога и своих предшественников. Тебя же, брат, я первым избираю в архиепископы, не ради твоей приязни, но потому, что знаю твою истинную полезность; а теперь я хотел бы узнать мнение каждого из присутствующих». Я получил от них один ответ: «Мы выбираем Вальтарда нашим господином и архиепископом». Когда они утвердили это, он поднялся и, пав ниц, просил о снисхождении, взывая к Божьей милости, дабы Господь соизволил воздать нам всем за это, и со своей стороны обещал всяческие блага. Тогда я, поклонившись, просил его во имя Господа и ради истинной братской любви, чтобы, в случае получения им этого достоинства, он восстановил бы парафию, по закону относящуюся к моей тяжко повреждённой церкви, и клятвенно утвердил бы за ней другие отчуждённые ранее владения. В присутствии всех он клятвенно обещал мне это.

63. Между тем, пока утомлённый дорогой епископ Эрик спал, пришёл епископ Виго и утвердил наш выбор. После этого нами был отправлен к королю страж церкви Рединг²²⁵, чтобы тот, помня о Господе и старинных обещаниях, соизволил, — если только это возможно, — утешить семью святого Маврикия, осиротевшую и глубоко скорбящую по своему отцу.

(43.) Только когда зазвучала служба 1-го часа, епископ Эрик проснулся и отслужил мессу за усопших. После чтения Евангелия он поведал присутствующим, ради какой цели король прислал его сюда; затем вместе с нами он дал отпущение умершему архиепископу, потребовав от всех сделать то же. Ведь был уже третий день после кончины названного священника; этот памятный день, равно как 7-й и 30-й дни после смерти всякого верующего, следует отмечать, ибо он содержит в себе таинство веры в Святую Троицу и 7 даров Святого Духа. Вслед за этим благословенное тело с песнями и рыданиями было доставлено к месту захоронения и погребено в западной части хоры, перед криптой, которую он сам соорудил и освятил и перед алтарём которой, пока был жив, просил себя похоронить; часто со слезами он здесь молился. Вальтард, ради спасения души своего любимого господина, позаботился об этом месте — ибо оно не было освящено — так, что это бросалось в глаза всем входящим сюда.

64. Но так как все праведники благодаря своим добродетелям живут теперь у Христа, в этом же мире — остаются только в писаниях, нехорошо было бы обойти молчанием славный образ жизни столь великого отца; напротив, следует открыть для всех свет истины. Был он человеком удивительной любви, справедливым и богобоязненным, щедрым и верным, целомудренным и кротким, мудрым и постоянным; одеянием каноник, всем же своим образом жизни — монах. Сурово порицая во всех пороки, ради их исправления, он одновременно хвалил добродетели. Современники не имели другого такого пастыря, который был бы большим другом для своей братии. Ведь он любил её и хвалил перед народом. В 1-й год своего пребывания в должности он начал строить храм Господу. Расходы на одежду священникам и дьяконам он увеличил на 8 шекелей, иподьяконам же и мальчикам для хора — на 4. Если ему не мешала болезнь, он ежедневно служил мессу и читал псалтырь; и, поскольку из-за своей немощи не мог соблюдать пост, искупал это большим количеством милостыни. В ночных бдениях он трудился сверх меры и, так как из-за зубной боли мало что мог есть, легко насыщался умеренным питьём.

65. Он предпочитал людей знатного рода и образа жизни, незнатных же хоть и не презирал, но не имел среди своих друзей. Почитающих Христа он любил, презирающих же Его — преследовал со справедливой ненавистью. Заботясь обо всём, вверенном ему Богом, он всячески старался это приумножить. До свершения святого таинства он был серьёзен, после же свершения — радостно всем улыбался; очень часто он пел со своими людьми «кирие элейсон». Я, со своей стороны, не могу перечислить те дары, которые он во имя любви пожертвовал мне, недостойному; знаю только, что я не ответил ему за них достойной наградой: ведь то послушание, что я обещал ему и его преемникам в период испытательного срока, я исполнил лишь в самой малой степени. Города Арнебург²²⁶, Фрозе и Преттин²²⁷, а также двор, который принадлежал графу Эзико, приобрёл он для своей церкви. Он собрал превосходное и роскошное епископское облачение. 8 лет, 4 месяца и 8 дней стоял этот столп церкви, сгинув, как я уже говорил, для этого мира; но, перенесённый в невидимый храм Господен, он будет стоять там вечно.

В тот же день умер Унгер²²⁸, пастырь Познанской церкви, брат (Тагино) по сану и в то же время подчинённый ему епископ, в 30-й год своего пребывания в должности. И, поскольку об этом сказано достаточно, продолжу далее основную тему.

66. (44.) Рединг, придя к королю, смиренно предъявил ему свои полномочия и, хоть и с большим трудом, но добился желаемого; Вальтард, который был занят похоронами своего любимого господина и уже подарил моему двоюродному брату Дитриху²²⁹, кроме расходов на питание, 20 талантов серебра в качестве благочестивого дара, через посла был им вызван. Я также, получив приказ прийти, отправился с ним; в субботу вечером мы прибыли в Троне²³⁰. Сразу же явившись к королю, мы были милостиво им приняты; король, после краткой беседы, разрешил нам идти на постоялый двор. Ведь мы тогда разбили лагерь за пределами города, возле рощи, где сейчас стоит церковь св. Александра. Следующим днём было Воскресенье и праздник Христова мученика Вита; ранним утром я отслужил для моих братьев мессу; после неё нас вызвали, и мы, войдя в город, добрались до королевской комнаты. Однако туда ввели одного лишь Вальтарда, который беседовал там до 3-го часа; выйдя оттуда, Вальтард нёс в руке своей перстень. Показав его нам, он сказал: «Вот, у вас есть теперь залог будущей милости!».

67. И тогда мы все вошли к королю и избрали названного отца; этот выбор одобрили сначала король, а затем и вся знать. И тотчас же (Вальтард) получил от короля пастырский посох. Принеся клятву королевскому величеству, он был введён в церковь, построенную там королём и освящённую его предшественником; все присутствующие запели Господу хвалебный гимн. Затем я обратился к королевской милости, прося его удостоить меня беседы относительно нужд моей церкви; и в том, что я у него просил, он оказал мне свою полную поддержку. Король также передал в его руки Дитриха, моего двоюродного брата, согласно его желанию²³¹. Собираясь опять атаковать с войском братьев своей жены²³², он имел беседу с присутствующими князьями об их действиях против Болеслава. Всё это он доверил новопоставленному архиепископу и двору последнего, расположенному в Саксонии. В тот же день все мы вернулись, каждый к себе.

68. В следующую же субботу²³³ епископ Арнульф, согласно приказу короля, интронизировал архиепископа Вальтарда; оба были приняты там с почётом и великим восторгом. А на следующий день Вальтард был помазан почтенным Эйдом, 3-м епископом Мейсенской церкви, при помощи братьев его по должности Виго, Хильдеварда, Эрика и меня, более ничтожного, чем они. Помогал нам также епископ Арнульф. А в понедельник все мы отбыли с доброй любовью и богатыми дарами. Ведь был канун дня св. Иоанна Крестителя²³⁴; тогда же Рединг, согласно общему выбору братии, был поставлен архиепископом в приоры. А в самый день праздника он был с положенным почётом отведён мною в Берге и принят братом моим Зигфридом. Служа там тогда мессу, он впервые наставлял народ; позже, несмотря на настоятельные просьбы аббата устроить пир, он отклонил это предложение по причине многочисленности примкнувшей к нему толпы. В день рождения апостолов²³⁵ (Вальтард) был на своём престоле и давал вверенным ему спасительное наставление.

69. (45.) Между тем (Вальтард), по просьбе послов Болеслава, ради заключения мира прибыл в Цютцен²³⁶ и, великолепно принятый, провёл там 2 ночи; ничего не добившись, он с богатыми дарами вернулся назад. Вскоре наступил назначенный для похода день, а именно 24 июля. Мы собрались близ селения под названием Шренц²³⁷ и, двинувшись оттуда вверх, вскоре достигли Бельгерна. Там князьям представилось, что поход наш продолжать не следует, но следует укрепить марку отборнейшими гарнизонами. А следующей ночью у архиепископа начались сильные головные боли; и, когда утром я пришёл к нему, то долго ждал, пока он покинет палатку. Наконец, выйдя [из неё], он пожаловался мне на то, что тяжко болен. Всё же он обещал прийти к находившейся тогда в Мерзебурге королеве и переговорить со мной²³⁸. После этого я ушёл, а он, хоть сперва и отказывался, отслужил последнюю, к несчастью, в своей жизни мессу, — ибо тогда был день первомученика Христова и Воскресенье²³⁹.

70. В четверг я прибыл в Мерзебург; готовясь со своей братией к его приходу, я услышал от послов, что он, заболев, был доставлен в карете в Гибихенштейн. Поскакав туда на следующий день²⁴⁰, я застал там Бернварда, епископа Хильдесхаймской церкви, вызванного сюда ради благословения, а также во имя лечения, в котором он был весьма сведущ, и графа Фридриха²⁴¹, чьим братом был граф Деди. Когда я вошёл, архиепископ, сидя в кресле, приветливо меня встретил. Обратив внимание на свои обычно распухшие от подагры ноги, он посетовал [на спад опухоли], ибо пока они были раздуты, животу его было легче. Тогда же он сообщил мне, что если, выздоровев, избежит этой напасти, никто не будет мне более верным другом, чем он. Я пребывал там вплоть до вечера; только тогда я неохотно вернулся домой, ибо следующим днём был канун дня воина Христова Лаврентия, празднование которого приходится на Воскресенье²⁴². Сказав собравшемуся народу краткую проповедь, я смиренно призвал их свершить совместную молитву за больного архиепископа.

71. В четверг, перед 1-м часом, я посетил его ещё раз; там тогда присутствовал епископ Эйд, постоянно и усердно молившийся за него. Войдя в комнату, где лежал этот благочестивый муж, я услышал, что он более не говорит, и увидел, что он меня более не узнаёт. К нему, ещё живому, пришли также епископы Арнульф, Хильдевард, Мейнверк и Эрик; все мы благословили его и дали отпущение грехов. Я же, грешный, помазал его святейшим елеем в местах, причинявших особо сильную боль. Здесь присутствовал также князь Яромир, которого в святую субботу недавнего Воскресения Господня²⁴³ изгнал из королевства Чешского брат его и вассал Ульрих, забывший свой долг, и заставил бежать к Болеславу, которого тот, несмотря на близкое родство²⁴⁴, до сих пор рассматривал как врага своего и гонителя. Зная, что архиепископ — верный помощник всех страждущих, он надеялся на его выздоровление, дабы с его помощью обрести королевскую милость; увидев, что тот уже теряет силы, он, проливая слёзы, хотел схватить его правую руку, чтобы посредством её вверить себя нам. Но архиепископ, когда уже пришёл его конец, — уж не знаю, что он увидел слева от себя, — правой рукой энергично осенил себя знаком святого креста, отвернулся телом и ликом, сморщил лицо, будто собирался заплакать, но тотчас же, радостный, расслабился.

72. Видя это, я, опечаленный, вышел; между тем присутствующие, увидев, что он уже кончается, тотчас же подняли его с кровати и положили на пол. После того как были зажжены свечи, меня позвали, и я увидел его, уже покрытого столой и бьющегося в агонии. На грудь его был положен святой крест, в руках он держал пепел, а под ним лежало покрывало, как велел епископ Эйд. Когда солнце, достигнув уже зенита, склонилось к закату, после возжигания ему того, что следовало, 12 августа душа (Вальтарда) отошла к своему творцу, создавшему её, покинув этот никчемный мир. Когда же все присутствующие со слезами возносили молитву, я, несчастный, не присоединился к ним, как предписывал мне долг. То, что тогда творилось в моей душе, я никому не могу открыть; но вместе со мною молитесь, верующие во Христа, за то, чтобы Господь, от которого ни у кого нет тайн, ни ему, ни мне не вменил это в вину!

73. После того как внутренности были извлечены и захоронены между церковью и комнатой, тело было приготовлено и помещено у святого алтаря. Отслужив там службу за усопших, мы пообедали и в тот же день проводили тело до Кённерна²⁴⁵. Люди епископа, рыдая, выходили нам в пути навстречу. На следующий день, когда мы прибыли к селу, расположенному близ горы святого Иоанна²⁴⁶, собралось, плача, всё духовенство; большая толпа евреев и сирот, чьим отцом он был, собравшись, также выражала рыданиями свою скорбь. Друзья и все относящиеся к его наследству люди, когда мы с телом вошли в соборную церковь, с плачем встретили нас, подняв в знак траура руки. Кто не рыдал тогда, видя подобное? Но все те жалобы не могли восполнить этой потери.

74. (46.) Все мы, т. е. братия, войдя в Собор, избрали, исключая лишь Бенно²⁴⁷, моего двоюродного брата²⁴⁸; не надеясь из-за его молодости на исполнение этого [решения], мы поступили так ради сохранения права выбора и особенно из любви к архиепископу Тагино. Когда же настал вечер, пришёл епископ Арнульф, содействуя этому делу чем только мог. На следующий день, обновив избрание, тело архиепископа было погребено по правую руку его предшественника, в южном приделе, — было это в канун Вознесения святой Марии²⁴⁹. Королева, как только узнала об этом деле, тотчас же сообщила о нём через своего виночерпия Безо королю, который тогда вместе с войском пребывал уже близ города Меца²⁵⁰. Тот, крайне этим смущённый, спросив, как следует с нами поступить, тотчас же отпустил (посла) обратно, так как королевство тогда [в его отсутствие] управлялось ею.

75. Выслушай же, читатель, надгробное слово архиепископу, которое не на камне каком-либо должно быть вписано, но в помнящем сердце! Вальтард, имя которого переводится как «правящий сурово», лишь наружно был строгим, в душе же — чрезвычайно мягким человеком. В постоянном страхе и праведной любви взирал он на Бога и ближнего своего. Слабость плоти он часто искупал горькими слезами и чрезмерно щедрой милостыней. Отличаясь обоими достоинствами, он был любим королём и почитаем всей знатью; господин его превосходил (Вальтарда) лишь посвящением и именем. Был он искренним, соболезнующим и храбрым защитником своей церкви. Без всякой надменности оказывая соседям многочисленные услуги, он доказал всем, что незаменим в этом. Я слышал, что он часто клялся, что не ради честолюбия, но ради выгоды страждущей и почти пришедшей уже в упадок церкви домогался он этой должности. Говорил, что недостоин её и что есть там 2 брата, которых он охотно избрал бы, если бы была хоть какая-то надежда на успех этого. Был он мужем справедливым и твёрдо идущим к своей цели²⁵¹. Получить похвалу от других он не стремился, но и сам никогда не унижал других людей. Ведя своё происхождение от знатнейших предков, он ничем не запятнал своё благородство, напротив, украсил его самым возвышенным трудолюбием. Отцом его был господин Эрп, муж достохвальной жизни, любимый всеми своими современниками; мать же его, по имени Амульреда, блистала среди прочих женщин своим благочестивым воспитанием и благородными поступками. Всё, что могла, она заботливо жертвовала на помин [души мужа].

76. Названному же Вальтарду ещё прежде во сне было сказано, что он должен будет принять архиепископство Магдебургское и краткое время им управлять. В том году, когда это должно было исполниться, мать (Вальтарда), уже покойная, открыла это в видении некоей почтенной женщине. Когда та поздоровалась с ней и спросила, как она поживает, та ответила: «Хорошо» — и добавила: «Знаешь ли ты, что из этого мира должен уйти архиепископ наш Тагино, а наследовать ему Вальтард, но не для того, чтобы долго править, а чтобы сидеть среди судей на Страшном Суде? На небе есть [повествующая] о нём серебряная доска, уже почти доведённая до конца; когда она вскоре будет завершена, он удалится с людских глаз, чтобы получить [вечную] награду». Он сам, заранее зная об этом, как поведала мне его сестра-мирянка²⁵², - ведь у него была ещё и другая сестра — монашка, — вызвал её к себе и сказал: «Помнишь, как ты некогда обещала мне, что если унаследуешь когда-нибудь моё имущество, то передашь во имя спасения моей души поместье, которым я владею в Ольвенштедте²⁵³, святому Маврикию?». Когда та всё это обещала и подтвердила пальцем, как он просил, (Вальтард), плача, ответил: «Я уже не жилец; ты же сделай так, как сказала, и будь уверена, что из оставшегося добра я ничего не заберу у вас, моих сестёр». Зная, что всё это должно исполниться, он всё же надеялся на большее время.

77. 28 лет был он приором, с честью неся перед всеми своими современниками это имя и эту должность. Он изготовил из серебра огромный саркофаг, чтобы вложить в него мощи святых. Круглую церковь²⁵⁴, разрушенную после большого пожара его города, он восстановил с самого фундамента; велев создать там обитель каноников, он пожелал передать им из своего имущества вышеназванное поместье. Он не был многоречив, но втайне удерживал в душе то, что следовало сказать в надлежащее время. Только об одном он жалел больше всего — что не успел ни освятить церквей, ни рукоположить кого-либо в сан священника; о паллиуме же он не горевал²⁵⁵. Он собрал огромное количество книг, священническую утварь и множество предметов светского назначения. Всё это при внезапной его кончине растащили руки многих негодяев. Ведь занимал он должность всего 7 недель и 2 дня.

78. (47.) Всё это я сказал для того, чтобы никто ни открыто, ни тайно не удивлялся его столь скорой кончине и не думал, будто она случилась из-за какой-то его вины; ибо многие, занимавшие эту должность перед ним более 30 лет, не имели здесь и не будут иметь в будущей жизни более весомых заслуг. Горе тем, кто долго живёт в этом странствии и портит этот срок дурными поступками; и блажен тот, кто проводит отпущенные ему дни с осторожностью и беспокойством в службе Христу. Творящие зло также увеличивают себе наказания; напротив, те, чья земная жизнь кратка, если они виновны, быстро искупают свои прегрешения. А все добрые люди, хоть и неравное число лет живут в этом мире, всё же радуются в счастливой вечности. Не он один занимал должность столь малое время. Мы читали, что Тертуллиан, получив от папы святого Стефана священническое достоинство, через 4 дня принял ради любви ко Христу и твёрдости веры мученичество от тирана²⁵⁶; и в том и в другом ранге он пребывает вечно. (Вальтард) же искупил некий грех, и в скором времени получил от Бога награду за праведные труды; это многим тотчас же стало известно. Но рассказывать обо всём этом будет довольно долго. Расскажу только то, что стало известно мне самому; Бог свидетель, что я не лгу.

79. Когда я был в гарнизоне Мейсена, в день рождения апостолов Симона и Иуды²⁵⁷, после утрени явился мне тот достопочтенный муж; узнав этого мертвеца, я сразу же спросил, как идут его дела. А он ответил: «За свершённые мною дела терпел я наказания, но теперь всё это уже позади». Обрадовавшись этому, я тотчас же сказал: «Следует ли мне звонить в колокола и призвать народ вознести Богу хвалу?». А он ответил: «Пожалуй, ведь это правда». А затем, ведя далее речь, сказал: «Разве Вам не известно, что из-за нашёптываний многих людей ум короля от Вас отвратился, ибо после Вашего рукоположения Вы старались многое содеять против него?»²⁵⁸. И далее, повторяя: «Верьте мне, умоляю, верьте, ибо я не виноват в этом». А когда я хотел спросить его, почему он столь внезапно умер, я проснулся и таким образом узнать это мне было не дано. Всё, что я сказал о нём, я изложил не из-за какой-то особой любви к нему, ибо перед рукоположением моим он весьма слабо любил меня, а ради защиты своей церкви неоднократно жертвовал моей. Рассказал же я это ради истины и ради того, чтобы избежать последующих упрёков — менее, чем следовало бы, ибо лучшего он после себя не оставил. После его погребения к королю был отправлен нами епископ Эрик с вестью о выборе; ему же я доверил письмо, в котором писал об ущербе моей церкви и умолял короля о милости.

80. (48.) Между тем Болеслав, узнав о смерти архиепископа, собрал войско и напал на Лебусу, о которой я уже говорил; зная, что из-за разлива Эльбы никто из наших горожан не сможет прийти ей на помощь, он разбил там свой лагерь. Воин его, призванный на войну, нападал, защитник же, напротив, сопротивлялся. Ведь большой этот город защищало не более 1 тысячи человек, тогда как требовалось по меньшей мере трижды по столько же. Болеслав, сидя за завтраком, с радостью увидел, что его вассалы, уже победители, ворвались в город. Ворота были открыты и пролилась кровь многих людей. Из тех, кто был взят в плен, наиболее знатными были Гунцелин, Визо и раненный [в бою] несчастный страж этого [города] Изих. Ведь какой бы город ни брался он защищать, всегда терял его, правда, не из-за своей трусости, а из-за достойного сожаления невезения. Все они были приведены к надменному триумфатору, после чего, согласно его распоряжению, тотчас же отведены под стражу. Из людей же названного князя осталось там лежать не менее 500 воинов. Свершилась же эта достойная сожаления резня 20 августа²⁵⁹. Разделив огромную добычу и предав огню город, победоносная орда вместе со своим господином в радости вернулась домой.

81. (49.) Королева, пребывавшая тогда в Мерзебурге, узнала об этом от скороходов. Я же, недостойный, освящавший 22 августа, по желанию приора Рединга, 2 алтаря в Магдебурге, — один, где покоился архиепископ, и второй — в северной части этого храма, — как только узнал об этом, сразу же поспешил к королеве. Все мы, жители этой провинции, получили от неё приказ расположиться возле Мульды и приготовить всё [необходимое] к приходу короля. Между тем король, вернувшись из похода на запад, стремился назначить на ставшее вакантным место своего капеллана Геро²⁶⁰. Епископ Эрик, устремившийся навстречу и открывший ему [цель] своего посольства, не был выслушан. Дитрих, двоюродный брат мой, прибыл, будучи вызван, в Троне²⁶¹, сердечно принят королём, а затем оставлен им в должности Геро. В день рождения святого апостола Матфея²⁶² король прибыл в Зеехаузен²⁶³; туда же явился и я. Когда было подходящее время, я умолял его перед лицом всех присутствующих переговорить с архиепископом до его назначения о моей парафии и прочих вещах, несправедливо у неё отобранных. Здесь же он уверил меня в своей поддержке, сказав, что всё это окончится согласно правосудию или иному спасительному соглашению. На следующий день король, придя в Магдебург, велел всей нашей братии собраться в рефектории. Там, согласно королевской просьбе и ради нерушимости в последующем права выбора, единодушно был избран Геро. Сперва предав себя в церкви алтарю и обретя за 10 мансов причастие братии, он получил от короля пастырский посох; будучи сразу же интронизирован, он был помазан епископом Эйдом; мы, названная выше братия, помогали ему в этом. Король торжественно справил там праздник Фиванских мучеников²⁶⁴, после чего, вместе со всеми своими людьми, был почтён архиепископом великолепными подарками. Оттуда они поспешили в Мерзебург и, долго там пребывая, совещались со знатью об управлении королевством²⁶⁵.

82. ²⁶⁶ В этом году умерли Эрлвин, епископ Камбре, и славные герцоги Конрад²⁶⁷и Герман Дитя²⁶⁸. А некий монах, поражённый тяжёлой болезнью, узрел многие, открытые ему в видении, [вещи]; в то время как он говорил о них сам с собой, присутствующие записали их, приняв за великое чудо. В эти же дни рождены были 2 брата с зубами и лицами, подобными гусиным; половина правой руки одного из них выглядела как гусиное крыло. На 3-й день после своего рождения, среди споров между гражданами, они, попеременно улыбаясь, умерли. Некий рыцарь, захвативший земли св. Климента²⁶⁹ и не желавший восстанавливать справедливость, в своей же спальне был атакован полчищем мышей. Сначала он пытался отогнать их палкой, затем бросился на них с обнажённым мечом, но так и не добился успеха; наконец, его поместили в некий сундук, согласно его просьбе, и подвесили на верёвке посреди [комнаты]. Когда удары извне прекратились и он должен был опять обрести свободу, он был найден до смерти загрызенным другими [мышами]. Тогда всем присутствующим и прибывшим позже стало ясно, что это карающий гнев Божий поразил его за названное преступление.

83. (50.) Между тем Яромир, о котором я уже говорил прежде²⁷⁰, смиренно добиваясь милости короля, вместо милосердия и восстановления [своих прав] подвергся изгнанию и передаче под стражу епископу Адальбольду²⁷¹, преемнику епископа Ансфрида; он заслужил эту кару не из-за какой-то неверности королю, а за чудовищную резню баварцев, которые без разрешения его и короля отправились с подарками к Болеславу, и за умерщвление людей, вверенных его попечению. Враги наши насмехались, услышав про это; наши же люди боялись, чтобы это не пошло на пользу (врагам). И тем следует узнать на самих себе последствия этого акта, кто дал тогда нашему королю этот совет. Вслед за тем в Магдебург по вызову короля пришёл Ульрих²⁷², брат (Яромира), получив в качестве безвозмездного дара то королевство, которое ранее несправедливо узурпировал.

В то же время проливные дожди и явившиеся пираты нанесли, к сожалению, большой вред. Тогда же, из-за разлившегося в Баварии Дуная и вышедшего из берегов Рейна, погибло огромное множество народа и скота, а также строений и лесов, вырванных с корнем этой стихией; все жители этих краёв утверждали, что такого никогда не случалось на памяти ни их, ни их предков, сетовали, что это произошло из-за различных их преступлений, и боялись, что вслед за этим к ним придёт нечто ещё более худшее. Однако вернусь к теме, от которой я слишком отклонился.

84. (51.) Король, уйдя из Мерзебурга, прибыл на корабле в Арнебург. Переговорив с собравшимися там славянами о многих делах, он, заключив мир, вернулся назад, после чего справил в Хелмштедте праздник всех святых²⁷³; а затем он поспешил посетить западные земли.

Между тем госпожа Лиутгарда²⁷⁴, тяжело заболев, вызвала меня через послов, ибо очень любила и, как я упоминал выше²⁷⁵, была соединена со мною родственными узами. Когда я после сумерек пришёл в Вольмирштедт, где она лежала, то войдя в комнату, увидел, что она тяжело страдает и из-за этого не прекращает чтение псалмов. Среди прочих она вслух и про себя часто повторяла следующий псалом: «Меня, — говорит, — поддерживает десница твоя, Господи; те же напрасно пытаются заполучить мою душу»²⁷⁶. Она не сказала мне ни одного слова; только когда я спросил её, не желает ли она получить помазание святым елеем, она ответила: «С удовольствием, ибо после этого быстро исполнится во мне воля Христова». Облачившись в новые одежды, она позвала меня; выполнив всё, по праву относящееся к помазанию, я сказал ей: «Как ты сейчас прекрасна!». А она ответила: «Я вижу красавицу по правую руку», указав на неё глазами. После этого я удалился; утомившись в пути, я долго спал, а когда проснулся, услышал, как она, испытывая сильную боль, тяжело стонет; тотчас же подойдя к ней, я запел псалтырь и пел до тех пор, пока присутствующие не засвидетельствовали, что она отходит. 13 ноября²⁷⁷, когда были прочитаны все необходимые для этого молитвы, счастливая душа её, по призыву святых, отправилась в спальню небесного жениха.

85. Её смерть предсказал во время своей болезни некий мирянин, гражданин Партенополя, сказав: «Госпожа Лиутгарда скоро уйдёт из этого мира. Истинно блажен тот, кто заслужил право вступить на этот путь». Как только рассвело, тело, сопровождаемое нами, было доставлено в Вальбек и на следующий день погребено в северной части монастыря, там, где покоится бывший в течение 26 лет затворником отец Лиутгард; Вернер, её муж, неутешно оплакивал её. Ведь она была ревностной защитницей жизни его и души; в служении Богу трудясь более за него, чем за себя, она, вплоть до указанного времени, защищала (мужа) от козней всех врагов постами в мороз, постоянной молитвой и раздачей милостыни. Я говорю всем присутствующим, а также будущим поколениям, что всякое доброе дело, совершённое верующими в этом мире на помин чьей-либо души, если и не принесёт пользы тому, ради кого оно делалось, то не окажется напрасным в глазах Бога для того, кто старательно пытался его сделать.

86. В первый год правления Генриха, после смерти своего отца, в месяце январе²⁷⁸, названная Лиутгарда вернулась к своему мужу, с которым долгое время была несправедливо разлучена. (52.) А после свадьбы маркграф Лиутар, будучи в западных краях, заболел и, выпив павлиний напиток²⁷⁹, 25 января²⁸⁰ внезапно умер. Погребли его в Кёльне, в том месте, где он сам прежде просил, а именно — в южной части храма, там, куда в день Вечери Господней приводят кающихся. Вдова его по имени Годила²⁸¹ не преминула сделать на помин его души всё, что только могла. Сыну своему Вернеру она приобрела за сумму в 200 талантов отцовский лен и марку, в течение 4 лет соблюдая целомудрие. Только тогда она вышла замуж за родича своего Германа²³², не заботясь ни об объявленной епископом Арнульфом опале, ни о нарушении ею клятвы, данной 3 епископам, именем Бога запрещавшим ей это. По этой причине названный епископ поразил её мечом отлучения и лишил надежды на дальнейшее потомство.

87. Но я, заговариваясь, то есть потихоньку отклоняясь от начатого, всё же перехожу к славному образу жизни короля Генриха. (53.) Ради осуждения Дитриха, епископа Меца, он назначил великий собор²⁸³. Все собравшиеся на этом собрании епископы запретили (Дитриху) служить мессу до тех пор, пока он не оправдается. После этого (король) в радостном настроении справил в Пёльде Рождество Господне²⁸⁴; там тогда заболел Валькер, раб Трирской церкви и заботливый страж его капеллы; когда мы ушли оттуда, он остался и 11 января²⁸⁵, к несчастью, умер.

88. Между тем Лиавицо, архиепископ Бременский, угнетённый долгой болезнью, ожидал в благочестивой тревоге своего последнего часа; в ночь перед последним своим днём он успокоил братию, утомлённую уже постоянными бдениями, такими словами: «О, сладчайшие братья и сыновья! Чтобы никто из вас не усомнился в высшем милосердии и чтобы несколько облегчить теперешний труд ваш, я приведу вам заслуживающий доверия пример из моей собственной жизни. Я стремился навестить жившего в этих краях в изгнании господина папу Бенедикта²⁸⁶; и, хоть многие неоднократно пытались удержать меня от прихода к нему, я презрел все их льстивые речи²⁸⁷. Я был верен ему, пока он жил, а после смерти его, как раб, служил моему господину Адальдагу. Заметив это, он вверил своих бедняков моей верности. Затем я стал его камерарием. Но, когда этот благочестивый муж отправился на небесную свою родину, к которой всегда стремился, я, согласно вашему общему выбору и милости короля, наследовал ему. Давайте, ради любви Христовой, удалим из сердца всё, в чём мы погрешили друг против друга, дабы быть удостоенными расстаться теперь в добром мире и встретиться вновь в последний день²⁸⁸. И в последний час свой такой даю вам спасительный совет: пусть Отто²⁸⁹, член вашего братства, будет избран вами, ради нашего общего согласия и для блага отечества, правителем нашей церкви. Смиренно молите Божью милость, в руках которой сердце короля, чтобы тому было угодно это исполнить». Все, выслушав подобную просьбу, единодушно одобрили его благодушие и заботливость. На следующий день, — а это было Воскресенье, — сей блаженный отец, подняв руки, вверил высшему пастырю подчинённую ему паству вместе с духом своим и, умерев 4 ноября²⁹⁰, отправился туда, куда стремился при жизни. Ведь он был из числа тех, кто, как удивлялся пророк, подобны облакам и летят к окнам, будто голуби²⁹¹. Ведь ещё при жизни он, из-за постоянных бдений и постов, казался мертвецом не знавшим его людям. Никогда не приходил он к алтарю Господнему без приношения. Усердно наставляя народ, сей податель [благ] радостно всем улыбался. Он заслужил у Бога то, что престол его среди постоянных набегов свирепых пиратов до сих пор оставался невредим.

89. (54.) Между тем король, уйдя из Алльштедта, где он справил Богоявление²⁹²и выслушал послов от Болеслава, которые просили о мире и обещали, что сын последнего Мешко его утвердит, прибыл в Мерзебург. Здесь он, узнав о смерти названного епископа, посетовал о той пользе, что он мог ещё принести в настоящем, поблагодарил за будущее заступничество и старательно почтил его память. После этого он ушёл от нас, справив Очищение Пресвятой Богородицы²⁹³ в Магдебурге. В тот же день в сопровождении духовенства и мирян пришёл названный Отто и смиренно просил через верных посредников у королевской милости утвердить выбор. Но король не стал их слушать, а передал епископство своему капеллану Унвану²⁹⁴; пришедшие — хоть и не сразу — одобрили это; взяв Отто за руку, он смягчил его, обещав свою милость. Тогда же по приказу короля и в его присутствии архиепископ Геро, с согласия и при помощи епископов Экхарда²⁹⁵ и Торгута²⁹⁶, помазал Унвана в архиепископы.

90. По прошествии нескольких дней Мешко, сын Болеслава, придя с великими дарами, стал вассалом короля, клятвой подтвердив свою верность. Затем он с великим почётом был отпущен и удовлетворён так, чтобы захотел прийти вторично. В те дни после захода солнца случилась великая буря, всех нас крайне встревожившая. Ведь она разрушила церковь, расположенную за пределами города, которая была построена из красного дерева во время правления Оттона I. Пожар также уничтожил многое из добра архиепископа. Кроме того, до королевских ушей дошло²⁹⁷, что двоюродный брат мой Вернер, вместе с Экхардом²⁹⁸, братом маркграфа Германа, без разрешения отправился к Болеславу, говорил там много противного его милости и часто втайне держал у себя его послов. Всё это тяжело восприняв, король приказал им обоим явиться к нему. Когда они не отважились это сделать, все их земли были захвачены, а сами они объявлены врагами королевской власти. Наконец, за землю и золото мой двоюродный брат приобрёл милость и жизнь. Права же второго были восстановлены гораздо позже благодаря верному заступничеству. В том же году, 18 марта, умер Вонлеф²⁹⁹, иеремит и истинный израелит³⁰⁰.

91. (55.) В следующий за тем 40-дневный пост³⁰¹ король, придя в Верлу, долго страдал от болей в животе; тогда же многое было ему открыто через видение. Наконец, выздоровев благодаря слезам и молитвам многих людей, он, поскольку не мог достигнуть в столь короткий срок намеченного места³⁰², с достойным почтением справил праздник Пасхи³⁰³ в Падерборне с Мейнверком, которого очень любил, а Троицу³⁰⁴ — с нами. В канун его прибыл Болеслав, — оставив у себя заложников, он тем самым обеспечил свою безопасность, — и был наилучшим образом принят. В святой день он, сложив руки, стал вассалом короля; принеся королю оммаж, он, в качестве оруженосца, сопроводил его, — бывшего в полном уборе, — в церковь. В понедельник он расположил к себе короля, принеся ему богатые подарки от себя и своей супруги³⁰⁵; затем, получив от королевских щедрот ещё большие и лучшие дары, — в том числе давно желанный лен³⁰⁶, - он с честью и радостью отпустил данных ему заложников. После этого он с нашей помощью напал на Русь³⁰⁷. Опустошив большую часть этой страны, он приказал перебить всех печенегов³⁰⁸, когда между ними и его людьми случилась размолвка, хоть те и были его союзниками.

(56.) В эти дни был низложен Брантог³⁰⁹, аббат Фульды; преемником его стал обращённый Поппо³¹⁰, бывший тогда пастырем Лорша; это привело к изменению прежнего статуса монастыря, братия которого разбежалась. В том же году в городе герцога Бернгарда, под названием Люнебург, произошло удивительное изменение и движение воздуха, а в земле возникла огромная расселина. Это крайне встревожило жителей, уверявших, что прежде они никогда ничего подобного не видели³¹¹.

92. Король, отправившись в западные области, отдал распоряжения о походе в Ломбардию, после чего опять вернулся к нам³¹²; уйдя от нас 21 сентября, он через баварские и швабские пределы поспешил к месту под названием…³¹³ Сюда отовсюду стекались войска, причём была заметна добрая воля тех, кто пришёл на помощь. Отсюда король без всякого беспокойства, в сопровождении королевы, прибыл в Рим. Болеслав, вызванный им ранее, помощи не оказал, показав себя, как обычно, лжецом в тех прекрасных обещаниях, что давал прежде. Кроме того, он ранее, в письме, отправленном через посыльного, пожаловался господину папе, что из-за тайных козней короля не может выплатить обещанный им князю апостолов Петру ценз³¹⁴. Тогда же, отправив туда послов, он втайне выяснял, как был принят король в тех землях, и, кого только мог, пытался с их помощью отвлечь от его милости. Сколь велико было его почтение к Богу и поиск заступничества благочестивых людей, столь славилась и надёжная верность славного рыцаря и забота его о соблюдении страшных клятв! Обрати внимание, читатель, что сделал он посреди стольких гнусностей! Когда он, то ли сам, то ли обдумав упрёк кого-то из верных ему людей, понял, что очень грешен, то, велев положить перед собой каноны, — чтобы узнать, как должно искупить то, в чём его обвиняли, — тотчас постарался исправить совершённый проступок в соответствии с этими письменами. Всё же ему была более присуща опасная привычка грешить, нежели пребывать в спасительном раскаянии.

93. (57.) Его мнимый товарищ и коллега Ардуин, провозглашённый лангобардами королём вопреки законам, опечалился из-за прихода великого короля и из-за силы его войска. Не надеясь нанести ему вред своими силами, он тотчас же укрепился в крепости, жалея лишь о том, что вызванный сюда король обретёт большую честь. После долгого размышления, кипя в душе, он отправил к королю послов, которые, требуя дать ему некое графство³¹⁵, клятвенно обещали вернуть (королю) его корону и выдать [в заложники] сыновей (Ардуина). Но король, следуя совету некоторых людей, не захотел пойти на это, к великому, — как расскажу я в последующем, — для себя и друзей своих ущербу; позже он и сам это понял.

94. (58.) Но, прежде чем я приступлю к изложению этого, попытаюсь добавить те сведения, которые выше я по забывчивости упустил.

Жил некий муж по имени Бруно³¹⁶, современник мой и школьный товарищ; происходя из благороднейшего рода, он милостью Божьей был избран в число сынов Господних и таким образом поставлен выше своих предков. Он был очень любим почтенной матерью своей Идой, был отдан ею для обучения философу Геддо³¹⁷и в изобилии получал там всё, в чём нуждался. Отцом его был Бруно³¹⁸, выдающийся и во всех отношениях достойный похвалы господин. Будучи моим близким родственником, он был приветлив со всеми другими людьми. Одноимённый же сын его, когда утром должен был идти в школу, прежде чем покинуть постоялый двор, просил прощения и, пока мы играли, молился. Предпочитая труд безделью, он постепенно достиг зрелости. Будучи призван и принят Оттоном III, он вскоре его покинул, ища уединённой жизни и живя плодами своего труда³¹⁹. А после смерти славнейшего императора³²⁰, когда уже правил Генрих II, он, придя в Мерзебург, просил у него, — с разрешения господина папы³²¹, - посвятить его в сан епископа и получил там, в соответствии с его приказом, от архиепископа Тагино рукоположение и, как он сам говорил, паллиум. Затем для пользы души он подверг себя трудам больших и дальних странствий³²², укрощая тело голодом и мучая бдением. Много добра получил он от Болеслава и прочих богачей, быстро раздав его церквям, своим друзьям и беднякам, себе же ничего не оставив.

95. В 12-й год своего обращения и славного образа жизни он отправился в Пруссию, стараясь оплодотворить эти бесплодные земли Божьим семенем³²³; но грубая почва, из-за разросшихся терниев, не могла быть легко разрыхлена. Когда он проповедовал на границе этой страны и Руси³²⁴, то сначала испытывал притеснения со стороны жителей, а затем, продолжая нести Евангелие, был ими схвачен и, кроткий, как агнец, ради любви ко Христу, который есть глава церкви, обезглавлен 14 февраля³²⁵ вместе с 18 своими спутниками. Тела сих мучеников лежали без погребения, пока Болеслав, узнав о том, не выкупил их и не приобрёл таким образом своему дому будущее спасение. Случилось же это во времена светлейшего короля Генриха, которого всемогущий Бог почтил триумфом столь великого епископа и, как я надеюсь, спас. Отец же названного епископа, гораздо позже заболев, принял, как сам мне поведал, по велению сына монашеское облачение и 19 октября почил в мире.

96. (59.) Нельзя пройти мимо великой дерзости вассалов маркграфа Геро³²⁶; пусть изумится ей верующий и пусть ради благочестивой любви избегает. Да будет известна причина её; тогда оценим и само деяние — достойно ли оно похвалы или заслуживает проклятия всех добрых людей. Епископ Арнульф прибыл в праздник Христова мученика Кириака³²⁷ в Гернроде на пир, будучи приглашён почтенной аббатисой этого места Хатуи; в самый святой день, выходя после мессы из церкви, он увидел клирика, державшего в своей руке ястреба; движимый рвением, он собственной рукой схватил его и повёл с собой, не для того, чтобы наказать, но чтобы отчитать умеренными словами. Молва, облетев³²⁸, собрала названных рыцарей, вожак которых по имени Хугал, придя к епископу, спросил, зачем он так бесчестит его господина? А епископ говорит: «Что же я сделал? Я увидел неуважение ко Христу и, поскольку заметил его в моём епископстве, не мог стерпеть. Ничего дурного не сделано. Давайте назначим угодный вам день и, если общие [наши] друзья признают меня виновным, я дам достойное возмещение». Но тот продолжал: «Не так, — говорит, — должно быть, не так и случится. Сегодня же Вы или очиститесь клятвой, или обещаете нам и нашему господину возмещение». На это епископ ответил: «Святой праздник запрещает мне приносить клятву, а вам её принимать; и очень печальным мне кажется, что даже в правосудии вы мне отказываете».

97. После этого тот в гневе вышел, и, без ведома графа, вооружённые рыцари собрались в отряд. Когда епископ хотел уже приняться за обед, он увидел, что все они пришли. Дом, в котором он находился, надёжно защищался его людьми, а чтобы враги не смогли легко войти, был всяческим образом укреплён. Но, когда (рыцари) хотели уже его штурмовать, им сказали, что священник, уйдя иным путём, там более не находится. Те искали его в церкви и, наконец, в монастыре, но он, спрятавшись по милости Божьей, — нет в этом для него позора, — и видевший всё, так и не был найден. Наконец ярость утихла; (рыцари) вернулись на постоялый двор, а затем в печали отправились по домам. Созвав на следующий день своих воинов, Арнульф вернулся к своему престолу, чем утешил сильно плакавшую аббатису.

98. Король, узнав про всё это, велел явиться к себе этим мятежникам. Когда названный маркграф узнал, что тот сильно разгневан, через верных послов постарался его смягчить. Король выслушал их с тем условием, чтобы те прежде уплатили епископской власти 300 талантов, а затем те, кто считается виновным в этом деянии, или очистились клятвой 11 своих друзей, или дали (епископу) удовлетворение в соответствии с каноническим правом. После этого между ними установился взаимный мир, а после Пасхи³²⁹ были назначены переговоры. Там собрались наши и их друзья; я также был с ними. Когда были уплачены названные деньги, епископ пришёл в западную часть монастыря, сев там на троне на высшей ступени. Только один маркграф тогда полностью очистился клятвой; вассалы же его по обычаю кающихся приняли по одному из рук названного епископа епитимью с условием, чтобы, как только он скажет, они подверглись бы назначенному наказанию.

99. (60.) Следует также рассказать, как Ульрих, князь Чехии, чьё имя означает «несправедливый Мамон»³³⁰, велел убить славного рыцаря Бозио и многих других за то, что они, — как он слышал от лживых шептунов, — помогают его изгнанному брату³³¹; в этих бедствиях все с осторожностью уразумели, чего им в будущем следует остерегаться. Тому, что Господь велит твёрдо соблюдать в обоих Заветах, в этих землях постоянно не даёт исполниться слепое честолюбие. Ведь он боится брата, которого по праву должен любить больше всех, и заботливо старается сделать всё, чтобы тот никогда к нему не пришёл. Чехи, когда ими правил князь Святополк³³², были нашими господами. Наши предки ежегодно платили ему дань, а в земле его — Моравии — имелись епископы³³³. Всё это было погублено им и его преемниками из-за надменной гордыни, ибо, согласно Евангельскому свидетельству, всякое смирение возвышает, а кичливое высокомерие смиряет. Никто не правит в этих провинциях без великого страха. Чистая любовь стонет исторгнутая, так как правит там вероломство в союзе с коварством.

100. (61.) Говоря выше о папе всех [христиан] Бруно³³⁴, я лишь по имени назвал преемника его Герберта³³⁵; полагаю, будет уместно рассказать о нём более подробно. Будучи родом из западных земель, он с детства овладел свободными искусствами и, наконец, неправедным образом стал правителем города Реймса. Он умел отлично распознавать звёзды, а знанием различных наук превосходил всех своих современников. Наконец, изгнанный из своего края, он обратился к императору Оттону; долгое время живя у него в Магдебурге, он смастерил солнечные часы; чтобы правильно их установить, он посредством [зрительной] трубы наблюдал за звездой, указующей путь морякам³³⁶. А после того как названный папа Григорий умер, он милостью императора стал его преемником, получив имя Сильвестр, и занимал эту должность вплоть до времени короля Генриха. Затем на это место был поставлен Иоанн Фазан³³⁷, что значит «Петух», занимая папский престол в течение отпущенного ему времени; при нём произошло восстановление Мерзебургской церкви и утверждено его грамотой. Преемниками его были Сергий, носивший прозвище Свиное рыло, и Бенедикт³³⁸, оба — превосходные люди и защитники нашей [церкви].

101. Все эти папы с нетерпением ожидали прибытия короля, которое замедлилось из-за противодействия различных врагов. Хвала во всех Его делах всемогущему Богу, который соизволил утешить и умиротворить издавна и долгое время унижаемый Рим, ниспослав ему такого пастыря! Ведь папа Бенедикт при избрании одержал верх над Григорием³³⁹; из-за этого он лично пришёл во всём папском облачении на Рождество Господне³⁴⁰ к королю Генриху в Пёльде и, рыдая, сообщил всем о своём изгнании. Король принял его крест под свою защиту и, приказав воздерживаться от прочего, обещал добросовестно уладить это дело согласно римским обычаям, когда сам придёт туда. Вскоре пришло желанное время, и король Генрих в феврале месяце³⁴¹ был принят в городе Ромула папой Бенедиктом, — он правил тогда с большим могуществом, чем его предшественники, — с величайшим почётом, став защитником святого Петра.

102. Поскольку я собираюсь рассказать о его вторичной коронации, мне следует прежде похвалить того, благодаря безвозмездному дару которого это произошло; к этому же призывает нас учитель народов Павел: «Бога-Отца, братья, благодарите прежде всех и во всём; ибо такова о вас воля Его во Христе Иисусе, Господе нашем!»³⁴². По праву должны мы хвалить того, кто оказал нам столько пользы благодаря дару и милости вечного царя. Именно король Генрих обогатил нашу церковь многими полезными вещами, особенно относящейся к богослужению утварью; из всех дворов, которыми он владел в Тюрингии и Саксонии, он дал нам по две семьи³⁴³. Он подарил также Евангелие, украшенное золотом и доской из слоновой кости, и золотую с бриллиантами чашу с блюдом и трубой, 2 креста и бутыли, сделанные из серебра, а также большую чашу из того же металла, вместе с блюдом и трубой. Кроме того, он возвратил своим указом все земли, которые были утрачены моими предшественниками.

КНИГА СЕДЬМАЯ

1. (1.) Когда по истечении 1000 лет от воплощения Господня прошло 13 лет и наступила 3-я неделя 2-го месяца следующего года, в воскресенье, 14 февраля, в 13-й год¹ своего правления Генрих, Божьей милостью славный король, вошёл вместе с любимой супругой своей Кунигундой в церковь св. Петра, где его ожидал папа. Его окружали 12 сенаторов, шедших, опираясь на посохи; 6 из них, согласно таинственному обычаю, были без бороды, остальные же с длинными бородами. Прежде чем король был туда введён, папа спросил его, намерен ли он оставаться верным защитником и покровителем римской церкви и во всём повиноваться ему и его преемникам? Ответив на это смиренным признанием, король вместе со своей супругой получил от него помазание и корону. Прежнюю же корону он велел повесить над алтарём князя апостолов. В тот же день папа устроил им в Латеране великолепный пир. На 8-й день возникла крупная стычка между римлянами и нашими людьми на Тибрском мосту²; с обеих сторон погибло много людей, пока ночь, наконец, не развела их. Зачинщиками этого дела были 3 брата: Гуго, Аццо и Адальберт³, которые позже были схвачены и помещены под стражу; один из них бежал ещё в тех краях, другой был уведён в Фульду, а 3-й до сих пор томится в замке Гибихенштейн.

2. (2.) Цезарь велел вторично посвятить своего брата Арнульфа⁴, поставленного им ранее управлять Равеннской церковью и интронизированного там папой. Узурпатора же Адальберта⁵, долгое время несправедливо занимавшего этот пост, он хотел поначалу лишить сана, но, уступая неотступным просьбам благочестивых людей, поручил ему другую церковь — в Ареццо. Папа, согласно решению синода, низложил двух [священников] в Равенне и столько же в Риме, рукоположенных умершим уже архиепископом Львом⁶. Под угрозой отлучения он восстановил установления святых отцов, касающиеся правил рукоположения в сан, и там, и у нас долгое время остававшиеся, к сожалению, в пренебрежении. Ведь каноны запрещают рукополагать кого-либо в сан дьякона — ранее 25 лет, в сан священника и епископа — ранее 30 лет. Но так как мы, несчастные лицемеры, этого не соблюдали, то и подверглись отлучению.

(3.) Празднуя Воскресение Господне⁷ в городе Павии, император укрепил неустойчивый дух лангобардов выказанной им любовью. Затем, укротив все раздоры, он из Италии вернулся домой⁸. Ардуин же, весьма этим обрадованный, напал на город Верчелли, епископ которого Лев⁹ едва сумел убежать. Захватив этот город, он опять заважничал. Но, как я расскажу в последующем¹⁰, величие Божье заставило его смириться и признать свою вину. По общему совету и с разрешения местных епископов цезарь соорудил в этих краях, в городе Боббио, где покоятся тела святых почитателей Христа и славных исповедников Колумбана¹¹ и Атталы, епископство, ставшее 3-м по счёту украшением¹² его благочестивых трудов, ибо побудила его к тому высшая необходимость и превосходившая её любовь ко Христу. С величайшим успехом и славой преодолев труднопроходимые Альпы, он вновь достиг благоденствия наших краёв, ибо воздух и свойства жителей (Италии) не согласуются с нашими землями. К сожалению, в Романии и Ломбардии много козней. Всем, приходящим туда, оказывают слишком мало любви; за всё, что там просят чужеземцы, нужно платить и при этом ещё опасаться обмана; ведь многие там погибли от яда, вложенного [в пищу].

3. (4.) В том же году, 28 апреля, умер граф Карл, сын маркграфа Рикдага¹³, который несправедливо и безвинно, из-за бессовестной наглости своих обвинителей, лишился ранее всего своего лена, терпеливо перенеся это горе.

В тот же день испустила дух моя кузина Матильда¹⁴, которая долго воспитывалась в Гернроде у своей родственницы, госпожи аббатисы Хатуи; почтенная женщина оплакивала умершую с безутешной скорбью, ибо всегда желала видеть в ней свою преемницу, и последовала за ней в следующем месяце июле, 4-го числа. О её достойной похвалы жизни я коротко упомяну кое-что. Была она славной племянницей королевы Матильды; в 13-летнем возрасте выйдя замуж за Зигфрида, сына маркграфа Геро, она прожила с ним в браке лишь 7 лет. После его смерти она, из любви к Богу и ради спасения бедного своего супруга, приняла от епископа Бернгарда святой покров, а вскоре, как я уже говорил¹⁵, посвящение; пребывая в этой должности 55 лет, столь же усердная в службе Христовой, как Анна¹⁶, столь же щедрая, как Сарептянка¹⁷, чистотой и воздержанием подобная Юдифи, она украсила вверенную ей церковь различными украшениями. Её смерть предсказали такие знаки: пруд, расположенный в восточной части города¹⁸, вплоть до полудня казался кровавым, а затем, изменив цвет, стал зелёным. Многим казалось, что только благодаря её заслугам моя кузина первой ушла с пальмой девственности. Погребена была эта славная невеста Христова Бернгардом, епископом Ольденбурга¹⁹, не там, где желала, но там, где просила её плачущая обитель, а именно посреди церкви перед алтарём святого креста; позже на этом месте, благодаря благородной её заслуге, всемогущий Бог даровал избавление некоему мужу, долго болевшему и ходившему с костылём.

4. (5.) Император же, перейдя Альпы и пройдя в интересах управления через прочие прилегающие к ним провинции, отпраздновал Рождество Господне в Пёльде²⁰. После этого, придя в Мерзебург²¹, он сообщил верным ему людям о верности Болеслава и его помощи, решительно требуя вызвать его для оправдания или исправления названного дела²².

Между тем двоюродный брат мой, граф Вернер, побуждаемый безрассудством юности и интригами коварных женщин, в воскресенье²³ прибыл с немногими людьми в город, называемый Бейхлинген²⁴, и, обманув стражу, насильно похитил давно им желанную Рейнхильду, владевшую этим городом. Она же ранее торжественно обещала императору никогда и ни за кого не выходить замуж без ведома его и разрешения. Потому-то и увели её под крики и рыдания. Услышав их, собрались с оружием в руках вассалы её и челядь; один из них, по имени Вульрад, был тяжело ранен. Вдруг одна из её служанок пожелала быть уведённой вместе со своей госпожой; Альвин, знатный юноша, желая, — согласно приказу своего господина, — взять её, был окружён со всех сторон; позвав на помощь моего кузена, далеко уже ушедшего, он, к несчастью, погиб прежде, чем прибыла помощь. Господин же его, придя, был заперт в замке и ранен одним из рабов; тотчас же проткнув того копьём и пригвоздив к стене, он устрашил прочих, не рисковавших более подходить близко. Увидев, что его люди с дамой уже далеко, а ему бежать некуда, он немедленно бросил коня, спрыгнул со стены и с трудом, — ибо был поражён брошенным в него камнем, — догнал своих опечаленных товарищей. Те отнесли его в Вие²⁵, в дом цезарева управляющего, оставив там с небольшой свитой; даму же поспешно увезли, прячась с ней то тут, то там и в тревоге ожидая прибытия господина.

5. Однако, неверный управитель²⁶ тотчас же выдал императору больного гостя, чем весьма обрадовал его душу. Ведь тот надеялся, захватив его в свою власть, или казнить — в назидание прочим, — или за большие деньги разрешить откупиться от этого. Была уже ночь, когда отправленные цезарем графы Бернгард²⁷, Гунцелин²⁸ и Вильгельм²⁹, вместе с их воинами, пришли туда, где лежал больной. Вернер, узнав от своих людей об их приходе, поздоровался со своим другом Вильгельмом, а остальным двум заявил, что если бы он мог держать в руке меч, никогда бы невредимым не оказался в их власти. Вильгельм же перевязал его рану и, поняв со слов его людей, что в Мерзебург — как им было приказано — доставить (Вернера) невозможно, велел отнести его в ближайшее село под названием Аллерштедт³⁰ и сторожить в каменном, сильно укреплённом доме; сам же, вместе со своими людьми, вернулся к императору.

6. В тот же день нас вызвали к цезарю³¹; мы услышали от него горькие жалобы относительно того, как дерзко нарушил мой кузен его обет. Ведь когда Бруно³² был убит своим врагом Милоном в собственном доме, где всем следует соблюдать мир, об этом с великой печалью поведали императору; тогда же его настоятельно просили отбирать, по обычаю его предков, имущество и саму жизнь у столь дерзких преступников, подтвердив это со своей стороны клятвой. Подняв руки, (король) обещал всемогущему Богу и всем присутствующим исполнять это, пока жив. А так как мы знаем, что лучше не обещать Богу доброе дело, чем позже от него уклоняться, давайте просить его, — если по человеческой слабости или от дурного желания он внезапно нарушит эти обещания, — образумиться и дать достойное возмещение тому, кому он их давал. Выслушав жалобы императора, князья дали такой совет: захватить все земли (Вернера), вернуть даму, а зачинщиков этого дела или как сдавшихся представить суду, или как бежавших преследовать до самой смерти. Самого же графа, если, когда он выздоровеет, признают виновным, пусть казнят; если же выяснится, что всё это он сделал с согласия дамы, самым лучшим будет их поженить. Для выполнения этого немедленно был отправлен брат мой Генрих: всем было приказано собраться на совещание в Алльштедте. Он уже выступил, когда вернулись названные графы, сообщив цезарю о случившемся.

7. На следующий день, то есть в праздник св. Мартина³³, Вернер, до сих пор терпеливо снося все невзгоды, испустил дух, врагов не огорчив, а своих ввергнув в непередаваемую скорбь. Король расстроился из-за этого; заплакал и Дитрих³⁴, враг (Вернера). Узнав об этом, я просил разрешить уйти моему кузену Дитриху³⁵, чтобы с помощью моих вассалов привезти тело друга из Мемлебена, — где тогда было аббатство и славный настоятель которого Рейнхольд³⁶ позаботился о нём ради долга человечности, — в Хелфту³⁷, где я его ожидал. Но, так как к тому времени (тело) начало разлагаться, я велел немедленно извлечь внутренности и захоронить их возле моей церкви; само же тело я сопроводил в Вальбек и захоронил слева от любимой его супруги³⁸. Через 14 дней, 26 ноября, внезапно скончалась тёща (Вернера), госпожа Сванхильда³⁹.

8. (6.) Между тем, когда цезарь вершил в Алльштедте правосудие, он, как уверяли присутствовавшие, отказал в нём моим друзьям. Ведь из-за того, что граф Бернгард⁴⁰ хотел прежде убить названного Вернера, цезарь посредством несправедливого судьи велел дать ему остров, называемый Парей⁴¹. Граф Вихман⁴² не дал свершиться подобному, утверждая, что это несправедливо. Весь народ роптал, втайне заявляя, что помазанник Божий согрешил. Тогда же многие видели там посреди дня звезду. На 8-й день после [праздника] св. Андрея⁴³ умер во Христе священник Ригман, управлявший своей церковью 85 лет. Уйдя оттуда, (король) справил Рождество Господне⁴⁴ в Пёльде, а в среду перед Пасхой⁴⁵ прибыл в Мерзебург. В день Вечери Господней я, недостойный, освятил елей в его присутствии. В канун же святого Воскресения, который тогда пришёлся на 9 апреля, умер Редбальд⁴⁶, аббат Верденский. [На его место] был избран Хейденрейх⁴⁷, приор тамошней церкви. В святой день [Пасхи] мессу служил архиепископ Геро⁴⁸; тогда же явился чешский князь Ульрих⁴⁹, и мы провели дни этого праздника очень весело.

9. Между тем маркграф Герман провёл Пасху у своего тестя⁵⁰ и, едва освободившись, вместе с послом последнего Стойнефом прибыл к императору, уже долго его ждавшему. Этого посла, привыкшего постоянно лгать, непостоянный его господин отправил на запад⁵¹ к цезарю скорее ради нарушения спокойствия, чем, как он заявлял, для заключения мира. Император, вверив его и его спутников попечению своих друзей, милостиво принял братьев своей жены⁵², босиком умолявших его о милости. Только тогда он велел явиться этому ветрогону, чтобы тот узрел его [власть] и дал ответ своему господину. Но тот, сообщив дома иной [ответ], чем тот, что дал ему цезарь, по приказу нечестивого князя вернулся, — с ним был и названный граф, стремившийся заключить мир, — и перед лицом императора и его знати был уличён, как лжец и нарушитель мира. Тогда же Болеслав вторично⁵³ был вызван цезарем, чтобы или оправдаться, или исправить своё непослушание, но не пожелал к нему явиться, потребовав рассмотреть его дело перед лицом князей.

10. Но обрати внимание, читатель, сколько радушия оказал ему прежде император!

(7.) Названный князь, знаток тысячи хитростей, отправил к Ульриху, правителю Чехии, своего сына Мешко⁵⁴, чтобы, помня о взаимном родстве, заключить взаимный мир и сообща противостоять всем врагам и особенно цезарю. Однако тот, узнав от заслуживающих доверия людей, что это всё устроено против него самого, схватил (Мешко), лучших из его спутников перебил, а прочих — вместе с их взятым в плен господином — отправил в Чехию и бросил в тюрьму. Император⁵⁵, узнав об этом, отправил туда Дитриха, моего двоюродного брата, с просьбой вернуть ему его вассала; если же (Ульриху) будет нужна его милость, он никогда ему в ней не откажет. На это ему дали такой ответ: «Для меня крайне важно во всём следовать приказам моего господина; иметь для этого и возможность, и желание. Однако совсем недавно Всемогущий Бог вырвал меня из пасти льва, предав [в мои руки] его щенка, присланного мне на погибель. И если я позволю ему свободно уйти, то всегда буду иметь заклятых врагов и в отце, и в сыне. Если же, напротив, удержу его, то надеюсь обрести благодаря этому какую-то выгоду. Пусть мой господин решит, исходя из всего сказанного, что угодно ему и выгодно мне; я преданно исполню любое его решение».

11. Но, когда Дитрих вернулся с этим посольством, к (Ульриху) немедленно отправили следующее, в котором (цезарь) по-прежнему просил и настоятельно приказывал отпустить (Мешко), обещая со своей стороны устранить все его опасения и заключить добрый мир. Тогда Ульрих волей-неволей выдал пленника, чем весьма угодил императору. Болеслав же, сверх меры радуясь выдаче сына, через своих послов достойно поблагодарил цезаря и просил, к его чести и к досаде врагов, отпустить (Мешко) и познать будущую обоих их благодарность. На это император ответил, что пока это невозможно, но обещал, что, когда тот придёт в Мерзебург⁵⁶, он по общему совету своих князей удовлетворит его желание. Болеслав, услышав это решение, воспринял его с раздражением и настойчиво продолжал тайно, путём частых посольств пытаться вернуть сына под свою власть.

12. (8.) Цезарь, придя в условленное место⁵⁷, спросил совета у князей, как ему следует поступить в этом деле. Первым из них взял слово архиепископ Геро: «Когда было [подходящее] время, проблему можно было решить с честью для Вас; но, когда я предлагал это, Вы меня не послушали. А теперь душа Болеслава из-за долгого содержания под арестом его сына отвратилась от Вас, и боюсь, что если Вы отпустите его без заложников или иных мер безопасности, Вы лишитесь в последующем верной службы их обоих». Большая часть присутствующих поддержала эту речь; однако часть продажной [знати] сокрушалась о том, что подобное не принесёт [цезарю] большой чести. Деньги победили здравый смысл; чтобы угодить Болеславу, (князья), взяв у цезаря Мешко, — вместе со всеми его людьми и всем, чем те владели, — отвели их к нему и, получив обещанное, умоляли его и сына, помня о Христе и клятве перед Богом, никогда более не причинять цезарю неприятностей и не дозволять обманывать его друзей. Те тотчас же ответили им на этот дружеский призыв в льстивых тонах, что никоим образом не совпадало с их последующими действиями. Ведь, несмотря на то, что им самим была присуща очень малая верность или её вообще не было, нам они поставили в вину то, что (Мешко) был слишком поздно отпущен цезарем и нами, хотя он и относился к числу наших вассалов.

13. Это всегда было у них в душе; потому-то и заявили они, что не придут к цезарю⁵⁸. Истинно то, что глас евангельский свидетельствует: «Кто замыслил отделиться от преданного друга, тот всегда ищет себе оправдание»⁵⁹. Император ушёл от нас⁶⁰, зная об этом; последующие молитвенные дни он провёл в Кауфунгене⁶¹, куда перенёс свой двор из города Касселя; там, следуя совету архиепископа Хериберта, он вручил Хейденрейху указанную должность⁶². Между тем в присутствии архиепископа Геро началась постройка нашей церкви; 18 мая я сам уложил в форме святого креста её первые камни. Обсудив там все насущные дела, (цезарь) накануне Троицы⁶³ прибыл в Имбсхаузен⁶⁴, торжественно проведя там, вместе с епископом Мейнверком, этот святой праздник. (9.) Там же был низложен Вал⁶⁵, аббат Корвейский, — ему уже ранее было запрещено исполнять свои обязанности; [на его место] без согласия названной братии был назначен Друтмер⁶⁶, один из монахов Лоршского монастыря. Когда он в ту же неделю пришёл на своё место, вся община, за исключением 9 человек, ушла, и, как и предсказывал аббат Лиудольф, место это не по своей воле осталось почти пустым^66a.

14. (10.) В эти праздничные дни Эрнст⁶⁷, славный герцог Швабии и наследник Германа Дитя, незаконно охотился в некоем лесу; собираясь застрелить лань, он, к несчастью, был ранен одним из своих рыцарей, скорее по ошибке, чем по злому умыслу. Чувствуя приближение смерти, он, призвав вассалов, умолял их пощадить виновного; а поскольку священника, которому он мог бы сознаться в своих грехах, не было [рядом], он велел вместо него приблизиться [к себе] одному из рыцарей. Увидев, что тот подошёл, он сказал: «Подойдите все и примите слухом сердца деяния вашего умирающего и грешного [господина] и сообща помогите мне их искупить; прошу вас, вверьте грешную мою душу всем верующим, отсутствующим ныне, и умоляйте жену мою беречь свою честь и не забывать меня». Сказав это, он поведал присутствующим все грехи, какие смог вспомнить, и тотчас же, 31 мая, покинул этот свет; похоронили его в Вюрцбурге, возле отца его, маркграфа Леопольда⁶⁸, как он и просил. Душа этого юноши, как я надеюсь, пребывает ныне в блаженстве, ибо, как сам он утверждал при жизни, ему более по нраву краснеть перед многими [людьми] в этом мире, чем скрыть что-либо от всемогущего Бога. Берите с него пример, братья во Христе, и откройте скрытый внутри порок врачу небесному; не пренебрегайте спасительным его лекарством, и кто бы ни принимал при кончине нашей исповедь, пусть грешник не колеблется сделать покаянное признание, дабы обрести на небе милостивое прощение!

15. (11.) На упомянутый выше праздник, в то место⁶⁹ пришёл из западных земель некий крестьянин, принеся императору новое послание и никому не желая его открывать, кроме самого (цезаря); с собой он нёс палку, которой погонял во время пахоты скот, когда через голубя получил с неба повеление. Был он столь высокого роста, что все, кто его видел, очень этому удивлялись. Возвращаясь домой, он всем, кто вопрошал его, объявлял, что, согласно приказу цезаря, после похода придёт в Аахен и получит там от него ответ. Но поскольку император пренебрёг этим предостережением и ещё многими другими, он понёс заслуженную кару.

16. На последовавшее за тем рождество св. Иоанна Крестителя⁷⁰ цезарь, придя в Гослар, передал герцогство Эрнста своей кузине и её сыну⁷¹; отправившись оттуда в Магдебург, он смиренно просил Христова воина Маврикия о заступничестве, чтобы [тот помог ему] смирить упрямство врага Болеслава. Оттуда с набранным войском он прибыл к месту под названием Шленцфурт⁷², причинив местным жителям и их маркграфу Геро большой ущерб. 8 июля мы собрались; однако вместо должной защиты жители испытали от нас большой грабёж. После того как наши переправились через Эльбу, императрица, и я вместе с ней, отправились в Мерзебург, чтобы ожидать в тех краях прихода цезаря. Когда же наши пришли в округ под названием Лаузиц, на них, сделав вылазку, напал гарнизон города Цютцен⁷³. Увидев это, они, перебив огромное количество (нападавших), схватили Эрика, имевшего прозвище Гордый, — он из-за убийства бежал сюда из нашего края, — и в оковах представили цезарю.

17. Император, двинувшись затем к Одеру, к месту под названием Кроссен, отправил к Мешко, засевшему там с войском, лучших из своей армии рыцарей, дабы они убедили его вспомнить об обещанной им верности и сообща просили не допустить, чтобы из-за него император лишил их земель, которые тот собирался занять после его сдачи. Тот дал им такой ответ: «Я признаю, что милостью цезаря был вырван из вражеской власти и обещал вам верность; и охотно во всём соблюдал бы её, если бы был свободен. Нынче же, как вы и сами знаете, я подчинён власти моего отца; а так как он запрещает мне это делать, — да и воины его, здесь присутствующие, не дадут этому случиться, — я, хоть и неохотно, но вынужден вам отказать. Моё отечество, на которое вы напали, я, если смогу, буду защищать вплоть до прихода отца, и только тогда постараюсь склонить его к милости цезаря и к вашей любви». Услышав это, наши вернулись назад, сообщив этот ответ императору. Между тем герцог Бернгард со своими союзниками — епископами и графами, а также ордой безбожных лютичей с севера напал на Болеслава, застав его возле укреплённого со всех сторон Одера.

18. (12.) Цезарь же, перейдя в день первомученика Христова⁷⁴ Одер, наголову разбил полчища оказавших сопротивление поляков; из наших же никто не погиб, кроме славного юноши Ходо, Эккериха и ещё одного вассала графа Гунцелина⁷⁵. Его, вместе с Зигфридом⁷⁶, сыном маркграфа Ходо, император обвинил в связях с Болеславом, однако тот сумел мужественно оправдаться уже в тот же день. Преследуя бегущих врагов, Ходо далеко оторвался от своих и, поражённый стрелой в голову, потерял сначала глаз, а затем и саму жизнь. Мешко, опознав его тело, горько заплакал, ибо тот был у нас его другом и защитником; должным образом позаботившись о теле, он отправил его к [нашему] войску. Число же тех, кто погиб со стороны врага, было не менее чем 600 человек; огромной была также оставленная нам добыча.

19. Болеслав, оставаясь на прежнем месте, тотчас же узнал об этом от скороходов; несмотря на своё желание поспешить к (месту битвы), он всё же не рискнул открыть проход противостоящим ему врагам. Куда бы ни бросались наши на своих судах, он всюду следовал за ними со своими людьми крылоногим конём⁷⁷. Наконец, внезапно подняв паруса, наши плыли целый день и, когда враги уже не могли следовать за ними, в безопасности овладели желанным берегом, предав огню ближайшие местности. Когда названный князь издали увидел это, то, как обычно, бежал, уступив нашим отвагу и удобное место для того, чтобы вредить. Герцог же Бернгард со своими людьми, не сумев прийти на помощь императору, — как ему ранее было приказано, — тайно отправив пеших гонцов, сообщил ему об исходе дела и о вынужденной причине своего непослушания; а затем, опустошив лежавшую вокруг местность, вернулся домой. Ульрих, который должен был с баварцами прийти к цезарю, также по многим причинам не выполнил это. Но, хоть они и не сопровождали императора, всё же своей близостью доказали верную свою службу. Ведь Ульрих, напав на некий большой город, под названием Бизнитц⁷⁸, захватил в нём не менее 1 тысячи мужчин, не считая женщин и детей, сжёг его и победителем вернулся домой. Генрих же, маркграф Остмарка⁷⁹, узнав, что воины Болеслава производят грабёж неподалёку от него, немедленно вместе с баварцами атаковал их, убив среди них, — оказавших отважное сопротивление, — 800 человек и отобрав всю добычу.

(13.) Между тем 5 августа⁸⁰ умер во Христе Рединг, приор Магдебурга. 19-го числа того же месяца умерла почтенная графиня Эйла⁸¹ и была погребена епископом Эберхардом⁸² в монастыре, который сама соорудила.

20. Но прежде чем цезарь узнал обо всём этом, он, располагая пусть малым, но сильным войском, с большой осторожностью пребывал в тех краях столько, сколько хотел. Наконец, повернув назад, он пришёл в округ под названием Диадези и, к сожалению, разбил лагерь в узком месте, где никто не жил, кроме одного пчеловода, которого там тогда убили. Болеслав, услышав, что император собирается уходить другим путём, чем тот, которым пришёл, как только мог укрепился у Одера. Однако, узнав, что тот уже ушёл, отправил к месту, где находилось наше войско, большое количество пехоты, приказав им попытаться уничтожить хоть какую-то его часть, если выпадет благоприятный случай. Кроме того, он отправил к цезарю своего аббата по имени Туни⁸³, якобы для заключения мира; однако тот, сразу признав в нём шпиона, до тех пор удерживал его у себя, пока почти всё войско, сделав предыдущей ночью мосты, не переправилось через лежащее впереди болото.

21. Только тогда этот монах снаружи, хитрый лис в душе, — за что он и был любим своим господином, — смог вернуться к своим. А император, отправясь вперёд, поручил оставшихся архиепископу Геро, славному маркграфу Геро и пфальцграфу Бурхарду⁸⁴, наказав им беречь себя внимательнее, чем обычно. Вслед за тем враги, скрывавшиеся поблизости в лесу, трижды издав клич и подняв страшный шум, немедленно напали — среди атакующих бежали также стрелки — на наш отряд. Наши, оказав им отважное сопротивление и в первой, и во второй схватке, убили многих, потерявших строй, (врагов). Но, когда некоторые из наших бежали, ободрённые враги сплотились, вторично атаковали наших, рассеяли их и, пустив стрелы, перебили разбежавшихся. Архиепископ Геро и получивший ранение граф Бурхард, едва вырвавшись оттуда, сообщили цезарю о случившемся. Молодой Лиудольф⁸⁵с немногими людьми попал в плен, а графы Геро⁸⁶ и Фолькмар с 200 лучшими рыцарями были убиты и ограблены; пусть всемогущий Бог милостиво обратит своё внимание на их имена и души! А нас, по чьей вине они тогда погибли, пусть ради Христа простит и милостиво позаботится о том, чтобы впредь мы не претерпевали ничего подобного!

22. (14.) Император, услышав это печальное известие, хотел вернуться, чтобы убрать тела убитых; но, удержанный советом многих людей, хоть и неохотно, отказался от этого, отправив лишь епископа Эйда⁸⁷ просить нечестивого князя о разрешении похоронить их и о выдаче тела маркграфа Геро. Почтенный отец, послушный воле цезаря, быстрым аллюром вернулся [к тому месту]. Увидев достойное сожаления зрелище, он тяжело застонал и смиренно помолился за убитых. Победители, всё ещё продолжавшие грабёж, увидев его издали, поначалу бежали, но затем, когда он приблизился, приветствовали и, не препятствуя, разрешили ему продолжать путь. Добившись от Болеслава, который был очень рад нашему поражению, всего, чего он просил, (Эйд) без промедления вернулся и с большим трудом, с помощью врагов, похоронил тела союзников. Тело же названного маркграфа и товарища его Видреда он доставил в Мейсен. Граф Герман, с плачем приняв их там, вместе с братьями Гунтером⁸⁸ и Эккехардом сопроводил к городу Ниенбургу, где архиепископ Кёльна Геро и брат его, маркграф Титмар, — отчим⁸⁹ Германа и отец убитого графа, — соорудили во время правления Оттона II аббатство в честь Богородицы и святого мученика Киприана. Архиепископ Геро, предав их тела земле, утешил госпожу Адельгейду, сына её Титмара⁹⁰ и скорбящих друзей и рыцарей.

23. (15.) Между тем цезарь со своими людьми отправился к городу Стреле; зная, что Мешко с войском следует за ним, он приказал маркграфу Герману поспешить, чтобы защитить город Мейсен. Сам же прямым путём двинулся к Мерзебургу. А Мешко, получив указания от нечестивого отца дождаться, пока наши, разделившись, уйдут, не оставив за собой никакой охраны, 13 сентября, на рассвете, с 7 отрядами перешёл Эльбу возле названного города (т. е. Мейсена); одним (воинам) он приказал опустошать окрестности, другим — осаждать город. Витхазены, увидев это, отчаялись в надежде защитить себя и, бросив почти всё своё добро, поднялись в укрепление верхнего города. Враги, чрезвычайно этим довольные, вошли в оставленный нижний город и, унеся найденные вещи, подожгли его; им удалось также поджечь в двух местах и верхний замок. Граф Герман, видя, что его помощники, — весьма немногочисленные, — уже совсем выбились из сил, пав ниц, просил о милости Христовой и о святом заступничестве его славного мученика Доната⁹¹, а затем призвал на помощь женщин. Те, достигнув укрепления, помогали мужчинам камнями, тушили огонь песком — ибо воды не было, и — благодарение Богу! — смирили ярость и дерзость врагов. Мешко, видя всё это с горы, расположенной поблизости, ожидал прибытия союзников. Опустошая, а там, где под рукой был огонь, сжигая всё вплоть до реки Яны⁹², они вернулись поздно [вечером], на усталых конях. Они бы провели там ночь вместе со своим господином, — чтобы на следующий день штурмовать город, — если бы не заметили, что Эльба вышла из берегов⁹³. По этой причине сильно утомлённое войско благополучно — вопреки ожиданиям — ушло, успокоив этим успехом тревожное сердце своего князя. Император же, услышав об этом, отправил в помощь своему маркграфу всех, кого только смог собрать, приказав вскоре после этого восстановить нижний город. В помощь [маркграфу] и для выполнения этого задания 8 октября собрались архиепископ Геро и епископ Арнульф, вместе с графами и многими другими [воинами]. Среди них был и я, самый ничтожный из всех. За 14 дней выполнив задание, мы ушли, поручив город на 4 недели графу Фридриху⁹⁴.

24. (16.) Архиепископ Геро, сопровождаемый мною, прибыл в место под названием Мокрена⁹⁵. Там я, умоляя Геро вспомнить о данных им любезных обещаниях, получил от него вместе с посохом, каким я и сейчас владею, власть над 4 городами: Шкойдицем, Таухой, Пюхеном и Вурценом, а также село Рассниц⁹⁶. В передаче остальных 5 — Айленбурга, Поуха, Дюбена, Лёбнитца и Цёкеритца — он мне отказал, обещав предоставить их позже; это случилось 25 октября, в присутствии свидетелей: Херибальда, Гепо, Ибо, Кристина и Зигберта. В тот же день мы пришли в город под названием Цёрбиг⁹⁷, где я объявил собравшимся вассалам архиепископа о том, что милостиво сделал для меня их господин. Там же мы узнали о болезни почтенной Фридеруны, чьими гостями тогда были. Она, к сожалению, на следующий день, а именно 27 октября⁹⁸, покинула этот мир. Затем архиепископ отправился в Магдебург, а я — в Вальбек, где и справили праздник всех святых⁹⁹.

(17.) Между тем Ардуин, только по имени король, потеряв город Верчелли, которым, изгнав епископа Льва¹⁰⁰, вопреки закону долго владел, заболел; сбрив бороду и став монахом, он 30 октября¹⁰¹ умер; похоронили его в монастыре. Император же, посетив западные земли, нуждавшиеся тогда в его присутствии, уладил все спорные вопросы¹⁰².

25. (18.) После этого славный епископ Эйд, вернувшись из Польши с богатыми дарами, заболел и 20 декабря¹⁰³, в городе Лейпциге, отдал Христу свою верную душу. Тотчас же прибыл Хильдевард, епископ Цейца, которого вызвали для того, чтобы позаботиться о теле; войдя в дом, где почил святой муж, он обнаружил, что тот наполнен дивным ароматом. Он сопроводил тело до Мейсена и, с помощью графа Вильгельма, который тогда, согласно своей должности, охранял этот город, похоронил перед алтарём. Но так как выше я обещал рассказать в последующем о его жизни, скажу коротко о многом. Названный муж происходил из благородного рода, владел многими поместьями, по нищете духа почитая это за ничто. Перед посвящением он, вместе с прочей братией, жил в Магдебурге, соблюдая устав и ведя весьма достохвальную жизнь; позже, поднявшись выше по увеличении духовной его паствы, он по мере своих сил пытался подражать апостольской жизни. Он никогда не пользовался ни рубашкой, ни брюками, кроме тех случаев, когда служил мессу; он часто отказывался служить её потому, что считал себя недостойным этого. Многие удивлялись тому, как он терпел зимний холод. Часто, когда его люди уже почти теряли надежду, он, хоть и с трудом, но оживал в тёплой комнате. Тело своё он чрезмерно истязал постом, а передвигаться больше предпочитал пешком, чем верхом. Когда он видел, что у него и его спутников в пути закончилась еда или случилась какая-либо иная трудность, он благодарил Бога и всем велел это делать. Благодаря крещению, усердной проповеди и конфирмации он был полезен не только своей церкви, но и многим другим. Воздерживаясь от тех вещей, которыми он сам и его люди должны были жить, он приобрёл для своей церкви почти 200 мансов. Елей и клириков редко, храмы же Господни охотно он освящал, хоть часто и без мессы. Глаза его из-за постоянно льющихся, обильных слёз потускнели. Нам, современникам его, из-за грехов наших не нравился образ его жизни, а ему — наш. Живя более 23 лет в тяжком труде, он заранее предсказал свой конец и очень настойчиво просил ни в коем случае не хоронить его в Мейсене. Ведь он всегда втайне желал, — боясь одиночества в будущем, — заслужить [право] быть погребённым в месте, под названием Кольдитц¹⁰⁴, где покоится тело Христова мученика Магнуса. Но граф Герман, надеясь, что благодаря его заступничеству доверенное ему Богом место обретёт помощь, велел, как я уже говорил, похоронить его именно там.

26. (19.) В канун Рождества Господня¹⁰⁵ в своём городе, носящем название Кобленц, умер Мейнгауд, архиепископ Трирской церкви, занимая эту должность в течение 8 лет и 7 месяцев¹⁰⁶; оттуда его тело было доставлено к его же престолу и с честью погребено рядом с его предшественниками. Император, услышав об этом, был взволнован потерей столь великих отцов и решил обсудить с друзьями, как лучше заполнить ставшие вакантными места; Рождество Господне он в праздничном настроении провёл в Падерборне. А после этого поручил город Трир Поппо¹⁰⁷, сыну маркграфа Леопольда, бывшему тогда приором Бамбергской церкви; а когда Эрканбальд, архиепископ Майнца, должен был рукоположить его согласно приказу цезаря и с разрешения Верденского епископа¹⁰⁸, который был тогда первым по рангу среди этой братии, Дитрих, епископ Меца, постоянными восклицаниями и смиренными просьбами тщетно пытался этому помешать, говоря, что будет более справедливо, если именно он осуществит это рукоположение. Но император не стал слушать его, указывающего на грамоты и грозящего отлучением, а велел осуществить помазание. В те же дни на место Эйда цезарь назначил епископом Эйльварда¹⁰⁹, капеллана маркграфа Титмара, согласно просьбе Германа, его брата; в воскресенье¹¹⁰ перед Вербным Воскресением он с нашей помощью был посвящён в Мерзебурге архиепископом Геро.

27. (20.) Император, проведя ближайший праздник Вербного Воскресения¹¹¹вместе с Генрихом, почтенным епископом Вюрцбургской церкви, в среду прибыл в Бамберг, почтительно отпраздновав здесь Вечерю Господню, Его страсти и сам праздник Пасхи. Приглашённый сюда Рудольф¹¹², король Бургундии и его дядя, прийти не смог и просил своего любимого племянника выйти ему навстречу. Их встреча состоялась в городе Страсбурге¹¹³; щедрое радушие взаимной любви радовало спутников обеих сторон. Была там также славная супруга¹¹⁴ короля Рудольфа, которая, будучи верной его помощницей, поручила заботам цезаря двух своих сыновей, пасынков своего мужа. Всё, что тогда было ему уступлено дядей и чем до сих пор по милости короля владел Вильгельм Пуатье¹¹⁵, (цезарь) дал в лен своим любимым рыцарям.

28. Император, следуя мудрому совету, хотел этим упрочить то, что намного ранее названный король клятвенно обещал сделать после своей смерти. Ведь он принял от дяди под свою руку всю знать Бургундской земли, дав крепкое ручательство в том, что в важнейших делах ничего не будет делать без её согласия. Епископство над той областью¹¹⁶ он дал некоему знатному мужу, который позже едва ушёл оттуда целым. Ведь Вильгельм, могущественный в тех краях муж, узнав обо всём этом, велел его прогнать и, наконец, бегущего, травить собаками. Епископ, уже терявший силы, услышав их лай, понял, что для него осталось единственное спасение; осенив знаком святого креста оставленные за собой следы, он лёг, будто мёртвый, и приготовился стать добычей; и вот, хищные псы, учуяв означенное место, будто сильным вихрем повёрнутые, повернули назад, а истинный слуга Божий через незнакомые лесистые места добрался до дружественных пределов.

29. Цезарь дал королю, его супруге и всей его знати огромные деньги и, вторично утвердив старинное пожалование, разрешил им уйти; сам же, собрав войско, направился к городу Базелю. Услышав там, что Вильгельм, укрепив города, оказывает неповиновение и намеревается закрыть пути, он, не надеясь на малое количество [своих людей], собрал отовсюду отряды друзей и предал дерзнувшие восстать против него провинции огню и пожару. Однако поняв, что ни один из тамошних городов захватить не удастся, он вернулся в печали, ибо ни здесь, ни на Востоке не смог нанести своим врагам решительного поражения.

(21.) Между тем императрица, пребывая тогда в наших областях, думала вместе с нашими князьями о защите отечества. Враг же наш, Болеслав, не вредя нашей земле, укреплял свою; узнав об уходе цезаря, он обрадовался и весьма возгордился. Ведь многие, кому это было известно, утверждали, что если бы цезарь пришёл тогда к нему со своей армией, он смог бы восстановить страх, который тот питал к нам, и, даровав ему один только мир, нашёл бы (Болеслава) опять верным и готовым служить ему.

30. Но король Бургундии, мягкий и по-женски добрый, — идя на поводу тех, кому угодно, ослабив узду законности, мчаться, подобно несчастному теленку¹¹⁷, не разбирая пути, — решил отказать своему племяннику в том, что ранее ему обещал. Позже, пытаясь исправить это дело, он ничего не смог сделать из-за возмущения и открытого сопротивления этих людей. Ведь никто, как я слышал, не правит королевством так, как он: он обладает лишь титулом и короной; епископства же даёт тем, кого изберут князья; живёт, немногое удерживая из доходов епископов для своих нужд, не в состоянии оградить ни их, ни кого-либо ещё от угнетения извне. Потому-то (епископы) со связанными руками и служат каждому князю, как самому королю; только так могут они наслаждаться миром. Лишь потому признают они над собой власть такого правителя, чтобы тем свободнее действовал произвол злодеев и не пришёл бы новый закон другого короля, — ибо он нарушил бы укоренившиеся обычаи. Граф Вильгельм, о котором я уже говорил, был вассалом короля только по имени, на деле же — господином; и в краях тех нельзя назвать ни одного графа, кроме него, обладавшим титулом герцога. И, чтобы власть его в этой земле не стала меньшей, он и словом, и делом, как я уже сказал, оказывал сопротивление императорскому величеству.

31. (22.) Предыдущим летом Бернхар, благочестивый отец и епископ святой Верденской церкви, заметив, что жизнь его уже подходит к концу, милостиво призвал к себе всех тех, кто по человеческой слабости чем-либо погрешил против Бога и вверенной ему церкви, и, увещевая их покаяться, милостиво простил всех, признавших свою вину. А всем, кто не признал себя виновным перед ним, он сказал так: «Пожалуйста, дети мои, не делайте так! Ведь я не стремлюсь чем-либо обделить вас ни со своей стороны, ни со стороны моего преемника, а лишь хочу освободить вас от этих грехов и с искренним миром от вас удалиться». Он умножил свою церковь справедливым приобретением 300 мансов, от чистого сердца любил своего императора и всех верующих во Христа; особенно же, по примеру высшего пастыря, любил он подчинённых ему людей. Сей почтенный муж пребывал в должности 24 года¹¹⁸; возле Верденской церкви он велел выстроить башню из камня, которого в той земле было мало. Этот источник света удалился от наших взоров 25 июля. Император, узнав об этом, оплакал смерть столь славного господина так, как сын оплакивает потерю отца. 24 августа он поставил на его место долго отказывавшегося от этого Виггера¹¹⁹, - будучи приором Кёльнской церкви, он был тогда снят с должности архиепископом Херибертом; получив посвящение от архиепископа Эрканбальда, он с великим почётом был отправлен (цезарем) на своё новое место.

Следует также отметить и не без тяжкого вздоха сообщить, что монастырь, воздвигнутый в Мемлебене и долгое время наслаждавшийся свободой, был опять ввергнут в рабство. Ведь когда аббат сей обители Рейнхольд был смещён, а братия его рассеялась, его подчинили Херсфельдской церкви¹²⁰ в лице её тогдашнего настоятеля Арнольда¹²¹.

32. (23.) В некоем округе земли Швабской, в графстве графа Бецелина¹²², случилось удивительное и очень страшное событие. Одна замужняя женщина внезапно скончалась. Тело её, после обмывания и выполнения прочих необходимых обрядов, было внесено скорбной процессией в церковь. Вдруг, поднявшись с носилок и обратив в бегство всех присутствующих, она призвала к себе своего мужа и прочих домочадцев и, дав каждому отдельно особое поручение, утешила ласковыми словами; после этого она в мире почила. Удивительно то, что я говорю, но знаю, что это лишь одно из творений нашего удивительного Господа; а чтобы никто не усомнился в истинности этого, приведу неоспоримое доказательство: названный граф сообщил об этом, как о свершившемся факте, императору, а тот — поведал мне в присутствии многих братьев. Часто случается, что лукавый враг является человеку под личиной мертвецов, чтобы разными способами его обмануть; и глупцы верят, что так и будет. Я же истинно говорю всем верующим, что бездыханное тело после того, как его покинула душа и было тщательно исполнено необходимое по христианскому обычаю погребение, никогда до всеобщего воскресения плоти, — которое без сомнения свершится, — не встанет, кроме как ради заслуг праведников в надлежащее время. А случается это только тогда, когда мир расцветает из-за их славного образа жизни. Полагаю, что названная женщина весьма много значила [перед лицом Бога], если после того, как вкусила смерти, ей было дано исполнить её праведное желание и опять, без стона, заснуть мирным сном.

33. Блажен тот, кто постоянно и поспешно исполняет доброе дело, не прекращая его ни из-за каких задержек. Напротив, того можно назвать несчастным, кто или пренебрегает праведным делом, или пытается его отсрочить, чтобы потом не иметь возможности исполнить. И в том, и в другом я часто бывал виноват; расскажу сейчас только о двух случаях, когда я сам тяжело провинился.

(24.) После изданного в Дортмунде указа¹²³ заболел Рихер, священник Магдебургской церкви и духовный мой брат; и я, так как там не был, его не посетил. Когда же за день до того, как этот праведный муж скончался, я пришёл, то не вошёл к нему, а отложил визит до следующего дня; в итоге он умер без моего участия. Тело его было внесено в церковь нашей братией и охранялось моим викарием, так как я не мог перенести ночное бдение. А вскоре после своих похорон он, явившись ко мне во сне, сказал: «Почему ты меня не навестил, почему не читал псалтырь, почему не почтил мою память согласно Дортмундскому предписанию?». Услышав мои оправдания, он ответил: «Плохо, что ты этим пренебрёг». И тогда я спросил его, как он поживает; а он: «Когда в субботу, — говорит, — я почил, на следующий день обрёл радость вечного покоя». А когда я поинтересовался у него, как идут дела у отца моего и матери, он ответил: «Хорошо» — и продолжил: «Мать твоя просила меня передать тебе, что в понедельник или четверг ты последуешь за ней». Застонав из-за этого, я проснулся, точно зная, что ласковое наставление праведников свято и спасительно, если ему следовать; если же нет, то весьма опасно. Хоть я здесь никого не обвиняю, кроме себя самого, боюсь всё же, что большинство людей в этом случае и в другом лицемерили бы. А чем более мы пренебрегаем наставлением вышестоящих, тем более виновными мы будем на суде их.

34. (25.) Кроме того, я виновен также и в другом проступке, в чём от чистого сердца раскаиваюсь. Рединг¹²⁴, приор Партенопольского капитула, с любовью приняв меня, — я пришёл туда в 40-дневный пост, незадолго до его кончины, — просил разрешения тайно со мною переговорить; проливая слёзы¹²⁵, он так начал свою речь: «Я очень боюсь быть застигнутым внезапной смертью и открою Вам причину этого. В городе Арнебурге и дважды в этом городе со мною внезапно случалось, что я не мог ни видеть, ни слышать; но, с помощью Христовой, быстро избавлялся от этого. С того времени я был в сильной тревоге и открыл моим братьям, — которые, как я надеюсь, достойны этого, — язву своего нечестия. А так как Вы, как я знаю, всегда были верным моим другом, то смиренно прошу Вас быть свидетелем моей исповеди, ибо, как я полагаю, мне недолго осталось жить». Эту просьбу я покорно принял, обещая полностью удовлетворить. После этого он ещё раз умолял меня о том же, но так как тогда было неподходящее время, он не добился от меня исполнения своего похвального желания. И, хоть из-за дурного привкуса своей грешной совести я неохотно стал бы рассматривать язвы кого-либо иного, обратившегося ко мне, не надеясь их исцелить, в этом случае я с удовольствием взял бы на себя бремя грехов этого брата, если бы видел, что нам в этом благоприятствует удобный случай.

35. В последующий за этим Святой Пяток¹²⁶ Ротман, священник и приор архиепископа Геро, был застигнут ночью внезапной смертью и найден мёртвым в постели. Всем, кто слышал об этом, сие показалось удивительным и очень страшным. Но накануне — благодарение Богу! — он щедро раздал милостыню и прилюдно и не без великого плача успел исповедаться. В Святую Субботу я пришёл туда и торжественно провёл этот святой праздник вместе с моим архиепископом¹²⁷. Там тогда Рединг, человек мудрый и во всех случаях предусмотрительный, разделив своё имущество между своим братом и любимой сестрой, сказал: «Владейте этим, чтобы, когда вы вскоре лишитесь меня, в этом залоге любви вы знали бы, как я был верен вам». А на рождество св. Иоанна Крестителя¹²⁸, когда я пребывал у брата моего, аббата Зигфрида, сказав часто упоминаемому приору последнее прости, я опять, к сожалению, не дал ему возможности получить исповедь, и более того, даже не заметил этого его желания. Узнав позже о том, что он, как я уже говорил, умер, я слишком поздно застонал из-за того, что ранее пренебрёг обратить на это внимание. 3 года и 6 недель управлял своей братией сей благочестивый, мудрый и чрезвычайно верующий муж; похоронили его в южном портике близ монастыря. В следующем году, в праздник апостолов Петра и Павла¹²⁹ ему наследовал почтенный отец Геддо, некогда учитель школы, а в то время — страж церкви. Чуть ранее, в канун этого праздника, умер затворник Эзико, который обошёл многие места ради любви Христовой.

36. Ревность к дому Господню, который есть мать наша духовная во Христе, хоть и редко, но порой снедает меня¹³⁰; и по причине того, что я только что сказал, оно заставляет меня прибавить к настоящему труду ещё кое-что.

(26.) Я часто слышал, что англы, — названные так то ли из-за ангельской их наружности, то ли оттого, что они обитают в уединении той земли, — претерпели большое несчастье от нечестивого короля данов Свена¹³¹, сына Гаральда, и, те, которые ранее были данниками князя апостолов Петра и духовными сынами святого отца их Григория¹³², были вынуждены теперь ежегодно платить этим нечистым собакам установленную ими дань, а большую часть своего королевства, лишённую в результате плена и гибели своих жителей, против воли предоставить врагу для прочного заселения. Допустил это Господь, подстрекнув названных врагов совершить сие, из-за требующей очищения вины некоторых (английских) безбожников; потому-то и свирепствовал так этот гонитель, который не знал жалости даже к своим собственным людям. Этот упомянутый выше, не правитель даже, — говорю я, — но разрушитель, после смерти своего отца был захвачен восставшими норманнами, но освобождён подчинёнными ему людьми за огромный выкуп¹³³; по этой, как он узнал, причине некоторые дурные люди называли его между собой рабом; не имея возможности терпеть подобное, он решил смыть это пятно общественным бедствием, хотя более успешно мог бы отомстить немногим людям. Ведь, если бы он пожелал знать, то себе самому он повредил больше всех. Ибо, уступив тогда свою власть внешним врагам, он сменил безопасность на скитание, мир на войну, королевство на изгнание, Бога неба и земли на дьявола; опустошив населённые земли, он часто похвалялся, что не является для своих людей ни купленным, ни желанным государем, но как враг повсюду правит, руководствуясь, к сожалению, только своей волей.

37. Долго жил сей нечестивец среди благочестивых людей, будучи тяжкой мукой как для себя самого, так и для своих современников, пока волей Божьей тот, кто был причиной смерти многих людей, сам не был смирён поздно пришедшей смертью. Похоронив его там¹³⁴ (т. е. в Англии), спутники его вскоре бежали. Этельред, король англов¹³⁵, долгое время находившийся из-за него в изгнании, возблагодарил Бога и, радостный, вернулся в отечество; собрав вместе всех своих рыцарей, он решил изгнать тело врага. Чтобы не допустить этого, некая женщина, заранее предупреждённая своими сторонниками, извлекла вверенный ей залог из земли и, хоть и была местной жительницей, но направила (труп) в лодке к скудному его отечеству, то есть в северный край¹³⁶; край тот получил своё название от двух созвездий — Большой и Малой Медведиц, которых, как утверждают звездочёты, окружает и делит некая змея.

(27.) Часть этой земли очень холодна, ибо удалена от солнечного жара, а души её жителей незнакомы с обоими видами любви; там живут скифы, которые таскают с собой свои жилища¹³⁷ и питаются зверями и лошадиным молоком¹³⁸.

38. В тех краях жил один король по имени Гёттрик¹³⁹, который был воспитан в духовном звании в Верденском монастыре у епископа того места Эрпа, и, недостойный, достиг дьяконского чина. Но после того, как названный епископ умер, он бежал и, как второй Юлиан, сбросив чин и имя, показал себя во многих делах совершенно иным, чем ранее, ибо лишь внешне познакомился с христианством. Как только свои признали его, они тотчас же его приняли и возвели в наследственное достоинство. То, что Богу не угодно, пусть никто не одобряет и не берёт с этого пример! Следует презреть нынешний успех ради страха перед вечностью.

И этот король, раб греха, сын смерти, не правил, как он полагал, но ежедневно отягощал свою душу грехами. О таких Господь через Исайю восклицает: «Я воспитал и возвысил сыновей, а они возмутились против меня»¹⁴⁰. Об обращении их и их приверженцев, о достойном искуплении и упорстве пусть молит Бога всё христианство, умоляя о том, дабы не претерпеть более подобного на своих членах. Хоть я и сказал теперь о нём одном, есть, к сожалению, и другие, кто, следуя подобному образу действия, не обращает внимания на сказанное Павлом: «Лучше не познать путь правды, чем, познав, сойти с неё»¹⁴¹.

39. (28.) Но, так как никто не в состоянии постичь всё разнообразие северной земли, которое чудесным образом создано там природой, а также суровые деяния её народа, я, опуская это, вкратце расскажу о двух змиях¹⁴², - то есть о сыновьях Свена-гонителя. Родила их ему дочь князя Мешко, сестра сына его и наследника Болеслава¹⁴³; надолго отвергнутая своим мужем, она испытала не меньшие, чем прочие, бедствия. Дети его — во всём полная копия отца — с плачем приняли привезённое тело любимого родителя и, похоронив его, приготовили корабли, стремясь отомстить англам за их намерение нанести их отцу оскорбление¹⁴⁴. Поскольку их злодеяния, причинённые тем во множестве, мне неизвестны, я, оставляя их без внимания, вкратце опишу только то, что мне поведал некий человек¹⁴⁵ в качестве достоверной истины.

40. В 1016 г. от воплощения Господня умер король англов Этельред; в июле месяце названые братья — Гаральд¹⁴⁶ и Кнут¹⁴⁷, выступив вместе со своим герцогом Туркилем и 340 кораблями, осадили город, носящий название Лондон, под защитой которого сидела скорбящая о смерти своего мужа и защитника королева¹⁴⁸, вместе с сыновьями — Ательстаном и Эдмундом¹⁴⁹, двумя епископами и прочей знатью. Проведя через реку, называемую Темзой, свои корабли, — каждый из которых имел на борту по 80 мужей, — они осаждали его 6 месяцев. Королева же, измученная постоянными битвами, отправила послов, которые должны были просить у (норманнов) мира и старательно разузнать, что они от неё за это потребуют. Им тотчас же был дан ответ ненасытных врагов, что если королева пожелает выдать своих сыновей на смерть, выкупить себя за 15 тысяч фунтов серебра, а епископов — за 12 тысяч и за все доспехи, — число которых было невероятно — 24 тысячи, — и для обеспечения этого дать 300 отборных заложников, она сможет добиться мира и жизни для себя только и для своих союзников. Если же нет, все они погибнут от меча, — трижды прокричали (злодеи). Почтенная же королева, вместе со своими людьми крайне обеспокоенная этим посольством, долго размышляла об этом в тревожном состоянии духа и, наконец, торжественно обещала так и поступить, утвердив это вместе с вышеназванными рыцарями.

41. Между тем два брата, бежав ночной тишиной в лодке от грозившей им опасности, собрали для защиты отечества и спасения матери, пока враг ничего этого не знал, кого только смогли. Но вот однажды Туркиль, герцог пиратов, выступив с большим отрядом ради опустошения ближайших земель, неожиданно наткнулся на врагов; увидев их издалека, он ободрил спутников и мужественно напал на них; с той и другой стороны погибли Эдмунд, Туркиль и большое количество союзников¹⁵⁰. И те и другие, потеряв надежду на желанную победу, покрытые ранами, добровольно удалились друг от друга, скорбя лишь о том, что всё так вышло из-за непредвиденного случая. Нам же писание запрещает верить, что есть судьба или какой-то случай¹⁵¹. Даны, хоть и ослабленные, всё же добрались до кораблей союзников; узнав, что уцелевший в бою Ательстан и прибывшие британцы доставили городу помощь, они, изувечив заложников, бежали. О Боже, защитник всех, кто на тебя надеется, уничтожь и покарай их, чтобы никогда более не смогли они причинить подобный вред ни этим, ни другим верующим! Будем же радоваться освобождению этого города и печалиться об остальном.

42. (29.) Из сообщения того же Севальда я узнал также о прискорбном, а потому достопамятном событии; вероломный норманнский отряд, во главе с Туркилем, захватил, наряду с прочими, славного епископа города Кентербери по имени Дунстан¹⁵² и, согласно своему нечестивому обычаю, терзал его оковами, голодом и несказанными муками. Побуждаемый человеческой слабостью, он обещал им деньги и установил срок для их получения; между тем на случай, если не удастся избежать временной смерти за приемлемый выкуп, он, как живую жертву Господу, очистил себя частыми молитвами. Когда же все означенные сроки миновали, ненасытная харибда этих сорок призвала слугу Божьего и грозно потребовала от него немедленной уплаты обещанной дани. Тот же, как кроткий агнец, отвечал: «Я здесь и готов ко всему, что вы сейчас со мной сделаете; но я, благодаря любви Христовой, не боюсь этого, если удостоюсь чести стать примером для моих слуг. То, что я кажусь вам лжецом, не моя вина, но горькая моя нужда. Своё виновное тело, которое сверх меры любил я в этом изгнании, жертвую вам; знаю, что в вашей власти сделать с ним, что вам угодно; душу же мою грешную, с которой вы ничего сделать не сможете, я смиренно вверяю Творцу всего сущего».

43. Пока он это говорил, толпа безбожников его окружила и, обнажив оружие, собиралась убить. Герцог их Туркиль, увидев это издали, поспешил к ним и воскликнул: «Прошу вас, не делайте этого! Я добровольно отдам вам всем золото, серебро и всё, что у меня сейчас есть или что я смогу ещё каким-либо образом приобрести, за исключением одного лишь корабля, только бы вы не погрешили против помазанника Господня!». Однако гнев его товарищей, будучи твёрже железа и камня, не был смягчён столь кроткой речью, но успокоился лишь после пролития невинной крови, которую они совместно пролили посредством ударов в голову, града камней и ударов дубинами. Среди столь сильного натиска этих безумцев (епископ) обрёл небесное блаженство, что сейчас же было доказано следующими знаменьями. Ведь один из вожаков этого дела, став калекой, познал на себе самом, что погрешил против избранника Христова, как записано: «Мне отмщенье, я воздам, говорит Господь»¹⁵³. Будучи побеждены этим триумфом воина Христова, несчастные его гонители потеряли Бога, деньги, данные им их герцогом, и, в конце концов, погубили бы и душу, если бы не образумились и не дали соответствующее удовлетворение. (Епископ) же умилостивил взор Божий, представ пред ним с кристально белой до сих пор из-за невинности духа и тела столой, ставшей теперь красной из-за крови. Давайте же мы, грешники, постоянными молитвами будем добиваться его заступничества и верить, что он пользуется большим авторитетом у величия Божьего.

44. (30.) О том, какие несчастья христианам в качестве кары за их грехи принёс вставной день¹⁵⁴, я, не без тяжкой печали, сообщу.

Маркграф Бернгард¹⁵⁵ с большим отрядом напал ночью на Магдебург, захватив там в плен одного невинного вассала архиепископа и ранив другого.

10 февраля, в пятницу¹⁵⁶, к концу ночи, как знак последующего несчастья, грянул гром с молниями и страшной бурей, нанеся в различных местах огромный ущерб. Ведь одни люди умерли в разрушенных этим натиском домах, другие же, раненные, едва избежали смерти. Леса, где пало много деревьев, также претерпели огромный ущерб. Пфальцграф Бурхард¹⁵⁷ был поражён ударом.

В провинции, которая зовётся Гассегау¹⁵⁸, четырёх братьев, имена которых-Элли, Бурхард, Дитрих и Поппо, часто оскорблял некий муж, которого звали Берн и который был хорошим рыцарем; собрав отряд людей, они напали на него и убили, несмотря на то что у последнего было не менее 100 вооружённых мужей; потери понесли обе стороны¹⁵⁹.

45. (31.) В Ломбардии высадились сарацины и захватили город Луну¹⁶⁰, изгнав её пастыря; насильно, в полной для себя безопасности остались они жить в пределах этой земли, пользуясь жёнами её жителей. Когда слухи об этом дошли до папы римского, по имени Бенедикт, он, собрав всех правителей и защитников святой матери церкви, просил и приказывал им мужественно напасть вместе с ним на врагов Христовых, отважившихся на такое, и, с помощью Господа, перебить их. Кроме того, он тайно отправил вперёд огромный флот, который отрезал им возможность отхода. Король сарацинов¹⁶¹, узнав об этом, сначала рассвирепел, но затем с немногими спутниками на лодке избежал грозившей опасности; а все его люди собрались и, поначалу бросившись на прибывших врагов, тотчас обратили их в бегство и — горько говорить — 3 дня и 3 ночи истребляли их¹⁶². Наконец Бог, смягчённый стонами благочестивых, вступился [за наших], обратил в бегство ненавидевших Его и одержал столь полную победу, что не уцелел ни один из этих убийц; огромное их число, равно как и множество захваченных доспехов, победители просто не в состоянии были сосчитать. Тогда же их королева, взятая в плен, заплатила за дерзость мужа своей головой. Её золотую, украшенную драгоценными камнями диадему папа прежде прочего взял себе, чуть позже отослав императору его долю, составившую 1000 фунтов. Разделив всю добычу, победившее войско в весёлом расположении духа вернулось по домам, распевая хвалебные оды во славу Христа-триумфатора. Названный же король, крайне огорчённый смертью жены и товарищей, отправил высшему понтифику мешок, полный каштанов, объявив через посла, что следующим летом приведёт к нему столько же воинов. Получив это послание, папа вручил послу тот же мешок, наполненный просом, с такими словами: «Если недостаточно ему того вреда, что причинил ему апостольский дар, пусть приходит во второй раз; но пусть знает, что он найдёт здесь столько же рыцарей, [сколько здесь проса], или более того». Человек полагает и говорит, а Бог судит¹⁶³. Пусть каждый верующий смиренно молит Его о милосердном отвращении такой беды и о милостивом даровании нам столь необходимого и желанного мира.

46. (32.) Близ острова, который называется Рейхенау, 16 октября затонули 9 судов, заполненных тогда людьми обоего пола.

На западе Ламберт¹⁶⁴, сын Регинара, был вместе со своими людьми побеждён врагом своим Готфридом¹⁶⁵; и погиб враг многих¹⁶⁶. Ведь не было в земле той человека хуже него, удушившего многих людей в церквях колокольной верёвкой. А скольких людей лишил он наследства и погубил, никто не может точно сказать. И никогда не старался он принести покаяние за совершённые преступления. Вернера и брата его Регинальда¹⁶⁷ убил он совместно со своим братом Регинаром¹⁶⁸. Отец его, отправленный Оттоном в изгнание в Чехию, там же и умер. Отечество при жизни их скорбело, а потеряв их — радуется. Всё же о том должны мы посетовать, что в день тот из-за одного виновного в сражении с обеих сторон пало столь много невинных.

(33.) В те же времена в тех краях случились, к сожалению, и другие кровопролития. Ведь в королевстве миролюбивого и во всех отношениях почтенного короля Роберта¹⁶⁹ местные жители бились друг с другом; причём погибло более 3 тысяч человек.

Не следует мне обойти молчанием, какое после этого случилось непоправимое горе. Ведь мой дядя, граф Генрих, много значивший во Христе и в этом мире и награждённый за свою справедливость старостью и доброй кончиной, 2 октября¹⁷⁰уплатил свой долг и той, и другой природе.

47. Кроме того, граф Вихман¹⁷¹, человек во всех отношениях полезный для отечества, достойным сожаления образом погиб в результате происков второй Иродиады, а также из-за дерзости раба. Поведаю в скорбной речи, из-за чего это случилось. [Дело в том], что между ним и графом Балдриком¹⁷² была давняя вражда, которая настолько унизила Балдрика, часто терпевшего поражения в их стычках, что остальные князья стали относиться к нему без всякого уважения. Вихман же, с равнодушием перенося свои успехи и приписывая их Божьей милости, задумал укротить эту длительную и бессмысленную вражду заключением мира; по-дружески пригласив своего врага к себе в дом, он ублажил его пиром и щедрыми дарами. Ради скрепления уз начатой приязни тот также пригласил его к себе, но древний змий через его жену¹⁷³ подговорил его победить того, кого никогда не мог он захватить силой, по крайней мере сетями своего врождённого коварства. Достохвальная простота благородной души согласилась на всё, чего потребовало от неё притворное радушие лживого друга. Приняли его сначала очень хорошо, но вскоре от отравленного ядом напитка ему стало плохо. После того как боль стала невыносимой, он едва смог дождаться наступления следующего дня; щедро одаренный и с любовью отпущенный, он ушёл. А так как рыцарей его коварно там задержали, он исподтишка был убит неким рабом¹⁷⁴. Присутствовавший при этом господин последнего Балдрик никак не наказал его за это. Тогда же один из его спутников, поразивший нечестивого преступника, также был убит.

48. Когда Балдрик вскоре бежал, показав этим нечистую совесть, слух об этом несчастье стал широко известен: тогда Дитрих, епископ святой Мюнстерской церкви¹⁷⁵, сын сестры моей матери, ожидавший (Вихмана) неподалёку, первым пришёл к нему, оплакал смерть любимого друга с безутешной скорбью и, сопроводив тело до города Вреден¹⁷⁶, постарался собственноручно похоронить его рядом с его предками. (34.) Затем, отправив послов по всему своему округу, он поднял ради мести местных жителей и его родичей и, осадив с сильным отрядом город названного врага под названием Уфлах¹⁷⁷, опустошил и предал огню окрестности. Наконец пришёл герцог Бернгард, двоюродный брат мой, по праву объявивший себя опекуном малолетних детей названного графа и всего его наследства и мстителем за нечестивое преступление. Утешив, насколько мог, печальных вассалов, он вместе с прочими своими сторонниками ни днём, ни ночью не давал покоя горожанам.

49. Между тем император покинул Бургундию, где провёл большую часть лета, и, первым узнав о ходе всего этого дела, на лодке поторопился туда¹⁷⁸. В пути же умер Гебхард¹⁷⁹, сын графа Герберта и мой двоюродный брат, бывший тогда весьма угодным королевскому величеству и вообще отличавшийся всяческой добропорядочностью, оставив в печали о себе императора и всех поставленных в тех краях должностных лиц. Архиепископ же Кёльнский Хериберт, весьма беспокоясь об интересах своего вассала Балдрика, часто досаждал императору просьбой подчинить своей власти столь долго осаждаемый город; побеждённый его неотступными просьбами император, наконец, согласился на это. Когда враг цезаря уже ушёл, город Уфлах был полностью разрушен, а графиня, слишком долго пребывавшая там в беспокойстве, со всем, чем владела, к сожалению, уцелела. Пусть же все те неприятности, которые желал себе блаженный Иов, случатся с ней, заслужившей подобное! Пусть познает она в этой жизни столько горя, чтобы в будущей могла бы, по крайней мере, надеяться на прощение! Каждый, кто придёт к ней в этом на помощь, пусть обратится к Богу и рьяно поспешит убедить её покаяться в своих грехах ради достойного их искупления; ибо церковь отказывает в защите ядовитой гадюке из-за ее шипения.

В том же году епископ Дитрих¹⁸⁰ и граф Герман¹⁸¹, сын Герберги, поссорившись из-за пустяка, опустошали земли друг друга. Но затем, успокоившись из-за уговоров друзей и особенно по приказу императора, стали ждать прибытия цезаря.

50. (35.) В 1017 г. от воплощения Господня, 1 января, архиепископ Геро принял, согласно приказу императора, маркграфа Бернгарда, обещавшего босиком принести ему покаяние, и ввёл в церковь, сняв с него все наложенные им отлучения¹⁸². Император, уйдя из Пёльде, где праздновал Рождество Господне¹⁸³, торжественно справил Богоявление¹⁸⁴ в Алльштедте; а в святую ночь ту умер в городе своём, называемом Айленбург, граф Фридрих, верный Христу и своему господину. Поскольку был он человеком умным и видел, что конец его жизни уже близок, он дал названный город сыну своего брата¹⁸⁵, которого звали Дитрих, с условием, чтобы тот, с его одобрения, — ибо он был его наследником, а другой, по закону, не мог им стать, — передал бы трём его дочерям все оставшиеся земли. Позже тот же Дитрих получил от императора в качестве пожалования также его графство и власть над округом Сиусули¹⁸⁶.

В Алльштедте состоялся всеобщий съезд князей¹⁸⁷. Тяжба между маркграфом Бернгардом и сыновьями моего дяди была улажена посредством угодного ему возмещения и клятвы¹⁸⁸. Давняя вражда между епископом Дитрихом и графом Германом¹⁸⁹, а также ненависть, бывшая между Экхардом и братьями, сыновьями господина Удо¹⁹⁰, до 29 сентября были улажены императором. Маркграф Бернгард обещал там также архиепископу Геро 500 талантов серебром в качестве возмещения за причинённый ущерб. Император, долго пребывая там, совершил прекрасные дела. Заключил мир между графами Гебхардом и Вильгельмом¹⁹¹. Послы из Италии, прибыв сюда, приветствовали его и отбыли восвояси. Намеченный поход императора на запад из-за трудностей пути был отложен. То, о чём просили со стороны Болеслава, император одобрил: пусть, мол, съедутся к нему князья его и, если тот предложит ему что-либо хорошее, то он с их согласия охотно это примет. Друг к другу были отправлены послы и заключено перемирие¹⁹².

51. (36.) Цезарь между тем, придя в Мерзебург, ожидал решения этого дела. Там тогда многие разбойники, будучи побеждены профессиональными бойцами в судебных поединках, окончили свою жизнь на виселице. А оба архиепископа — Эрканбальд и Геро, епископ Арнульф с графами Зигфридом¹⁹³ и Бернгардом, а также прочие князья 14 дней стояли лагерем у реки Мульда, через послов приглашая Болеслава прийти на давно желаемые им переговоры. Он был тогда в Цютцене¹⁹⁴ и, услышав о посольстве, сказал, что не рискует прийти туда из-за страха перед своими врагами. Тогда послы спросили его: «А что ты сделаешь, если наши господа придут к Чёрному Ольстеру?». Он же: «Не хочу, — говорит, — переходить и этот мост». С такими словами они вернулись, поведав всё это своим господам. Император же справил Очищение Пресвятой Богородицы¹⁹⁵ вместе с нами. Вслед за тем сюда пришли епископы и графы, опечаленные тем неуважением, что выказал им обманувший их Болеслав; открыв императору результаты посольства, они возмутили его душу. Тогда же говорили о будущем походе, побуждая каждого верующего готовиться к нему; август строго запретил каждому из нас отправлять послов к столь явному врагу и, в свою очередь, принимать его послов. Было тщательно расследовано, кто до сих пор имел дерзость это делать.

52. (37.) Затем император, оставив нас, пришёл в Магдебург, где с великим почётом был принят. На следующий день, в воскресенье, он, — поскольку наступил 70-дневный пост¹⁹⁶, - отказался от мяса. В понедельник архиепископ освятил в присутствии императора северную часовню. А на следующий день возникла ссора между сторонниками архиепископа и маркграфа Бернгарда; она улеглась без опасных последствий, окончившись почётным для епископа образом. По приказу императора здесь собрали воров и, победив их, предали верёвке. Многие вопросы были решены там ко благу отечества. Обращённый Гунтер¹⁹⁷ ушёл отсюда проповедовать лютичам [Евангелие]. Но, когда я, неоднократно подававший жалобы императору относительно части моей парафии, — её, незаконно отнятую Мейсенской церковью, мне письменно обещали вернуть, — уже надеялся на успех в этом деле, получилось иначе, чем я полагал. Когда император в день св. Петра, 22 февраля, сидел на троне в присутствии епископов Геро, Мейнверка, Виго, Эрика и Эйльварда, я поднялся и изложил свою жалобу. А император и архиепископы, на чью помощь я надеялся, приказали мне, не посмевшему им противиться, — хоть, видит Бог, и крайне неохотно, — уступить Эйльварду парафию, лежащую к востоку от реки Мульды, то есть в бургварде Пюхен и Вурцен, а тому — передать мне, — вопреки моему желанию, — те земли, которыми он тогда владел на западном её берегу. Этот обмен мы утвердили, обменявшись нашими посохами. Но свидетельствую перед Богом и всеми Его святыми: от того, что осталось, я никоим образом не отказался. Император приказал также, чтобы 3 села, бывшие тогда во власти названного епископа, маркграф Герман или клятвенно утвердил за Мейсенской церковью, или вернул мне.

53. (38.) В тот же день император и супруга его были почтены архиепископом Геро щедрыми дарами. На следующий день уйдя оттуда, они на 3-й день, в воскресенье, прибыли в Хальберштадт; с великолепием приняв их там, епископ Арнульф 2 ночи держал их у себя. Во вторник прибыв в Кведлинбург, они не меньшей славой были украшены почтенной аббатисой Адельгейдой. В среду, 27 февраля, епископом Арнульфом, в присутствии августа, был освящён монастырь, расположенный на западной горе¹⁹⁸, где святые жёны в монашеском одеянии служили своему небесному жениху; помогали ему в этом архиепископ Геро и прочая братия. Там тогда император пожаловал алтарю талант золота.

После того как кузина оказала ему столь великую любовь, он отправился в селение Гослар, где пробыл 4 недели; ведь он его тогда весьма облагодетельствовал. И так как тогда был 40-дневный пост¹⁹⁹, он постарался исполнить дела, как те, что касались Христа, так и те, которые были крайне необходимы для мира.

После этого Бертольд²⁰⁰, сын Лиутара, на рассвете 1 апреля, подкупив стражу, вместе со своими сторонниками вступил в город Монреберг²⁰¹; убив Балдрика, славного вассала графа Вихмана, оказавшего вместе с товарищами длительное сопротивление, он укрепился там, как победитель.

(39.) За день до этого я прибыл в Мейсен для несения гарнизонной службы²⁰².

54. В ту же неделю наши князья, согласно указу цезаря, собрались в Госларе; там тогда дяде моему Зигфриду было поручено графство его брата Генриха²⁰³, были даны указания о походе в наших землях, а также обсуждались прочие, крайне необходимые для находящегося в опасности отечества вопросы. Император же, только уйдя оттуда, узнал о том зле, о котором я уже говорил, и весьма встревожился из-за угрозы будущих смут. В ту же весну во владении маркграфа Бернгарда родилась овца с 5 ногами. В апреле месяце, 8-го числа, когда уже было полнолуние, многие видели новую луну, красневшую в течение трёх часов дня.

Вербное Воскресенье²⁰⁴ король отпраздновал в Майнце, а Пасху — в Ингельгейме; никогда в тех краях его не встречали с большим почётом и великолепием. А так как из-за столь великих праздников важнейшие дела там не могли быть окончены, в Аахене был назначен съезд, на котором (король) по совету архиепископа Хериберта пошёл навстречу Дитриху, епископу Меца, и его брату Генриху²⁰⁵. Королева же, покинув цезаря во Франкфурте, придя в место под названием Кауфунген, заболела и обещала тогда Богу построить во славу Его монастырь²⁰⁶.

55. Но, думаю, будет уместно добавить к этому то, что между тем случилось. (40.) В городе Партенополе жили 2 сестры, из которых старшую звали Альфрада, а младшую — Ирмгарда. Обе, ведя достойную похвалы жизнь и живя не вместе с прочими монашками, но отдельно в церкви под названием Ротунда, оказывали Христу и Его любимой родительнице усердное послушание. Младшая, когда померк блеск её наружных глаз, наслаждалась вечным сиянием внутреннего зрения, а вскоре после этого, 8 февраля, отошла в постоянно желаемое отечество. Сестру её поддержала их кузина Фридеруна; однако из-за потери сестры и постоянных болей терзавшей её болезни она [быстро] угасла, пережив (сестру) не более, чем на 14 недель и 3 дня. За день до того, как она уплатила свой плотский долг, она, потеряв сознание, очутилась пред Ликом Пресвятой Богородицы; там она была удостоена чести получить милость архиепископов Тагино и Вальтарда, а также епископа Эйда, светившихся наивысшим почётом. Она узнала там также тёток архиепископа Геро — Миресвинду, Эмнильду и Эддилу²⁰⁷, которые, оставив своё аббатство, стали ради любви Христовой затворницами близ монастыря учителя язычников Павла в Риме, и ещё одну тётку, которую звали Одда²⁰⁷; все они пели следующий псалом: «Буду угоден Господу на земле живых»²⁰⁸. Между тем всем присутствующим казалось, что она уже умерла; наконец, очнувшись и раскрыв глаза, она поведала им всем то, что видела: «До сих пор, — говорит, — я охотно пребывала с вами. Теперь же, увидев куда более прекрасных людей, мне досадно долее оставаться в этом убогом жилище. Истинно говорю вам — завтра я вас покину, ибо должна занять предназначенное мне по милости Божьей место». Так и случилось. 22 мая²⁰⁹ душа её блаженно отошла ко Христу. Поверьте мне, братья во Христе, всё это — чистая правда, и будьте уверены — эти помощницы нашей церкви приносят большую пользу. Меня, грешного, приняли они в свои святые молитвы, хоть никогда, к сожалению, ничего хорошего от меня не получили.

56. (41.) Император же, услышав, что супруге его стало легче и что она дала обет Господу, от чистого сердца возблагодарил Христа и почтительно справил Троицу²¹⁰в Вердене, который первоначально соорудил за свой счёт святой Божий священник Лиутгер; прислуживал ему там аббат Хейденрейх. На следующий день, то есть 10 июня, Тиддег, епископ Пражский²¹¹ и преемник Христова мученика Адальберта, с верой ушёл по пути всякой плоти. Воспитанный в Новой Корбее, он был прекрасным знатоком искусства медицины. Князь Болеслав, поражённый ударом за то, что не слушал проповедника Христова, вызвал его, с согласия аббата Титмара²¹², и получил, благодаря его умению, большое облегчение. А когда горящий светоч Войтех удалился, как я уже говорил, из мрака этого мира²¹³, он с помощью названного князя получил от Оттона III его место; после смерти князя Болеслава он часто был изгоняем с него одноимённым сыном последнего и столько же раз возвращаем маркграфом Экхардом; он претерпел тогда много несправедливости. Как велел св. Григорий²¹⁴, он не только приглашал к себе гостей, но и собственноручно приводил их; единственным крупным его недостатком было то, что он, — из-за не заслуженной им болезни, — слишком много пил. Ведь он, получив удар, из-за того, что постоянно тряслись руки, не мог без помощи помогавших ему священников служить мессу: так, постепенно угасая вплоть до своей кончины, он лечил свою душу добрыми, как я надеюсь, лекарствами.

57. (42.) Между тем моравские рыцари Болеслава перебили, коварно окружив, большой отряд баварцев, действовавших неосторожно, в немалой степени отомстив за ранее причинённый им теми ущерб²¹⁵. Цезарь же, держа путь на восток, приказал императрице прийти в место под названием Падерборн²¹⁶. Оба они, отправившись оттуда в Магдебург, были с почётом приняты архиепископом Геро. А в следующую за тем ночь, в воскресенье 7 июля, разразилась страшная буря, погубившая много людей, скота, зданий и плодов. Сильнейший ураган, пройдясь по лесам, сделал непроходимыми все дороги. На следующий день император, перейдя вместе с супругой и войском Эльбу, прибыл в Лейцкау²¹⁷, бывший двор епископа Виго, который теперь населяли одни только многочисленные дикие звери. Ожидая замешкавшиеся отряды, он простоял там лагерем 2 ночи. Вслед за тем императрица и многие другие вернулись домой, а сам он вместе с войсками двинулся вперёд. В тот же день Генрих, бывший герцог Баварии, вернулся от Болеслава, к которому он ездил ради заключения мира, с послами последнего. Император, выслушав его сообщение, отправил его туда же в качестве посла ещё раз; когда тот опять ничего не добился, он разрешил ему уйти к сестре своей и государыне.

58. (43.) Между тем на горе св. Иоанна Крестителя²¹⁸, которая находится близ Партенополя и принадлежит ему со всем своим добром, в ночь на воскресенье 21 июля случилось ужасное несчастье. Некая лампада в спальне той братии, разгоревшись больше обычного, охватила, — ибо спавшие там поздно это заметили, — ближайшие к ней места всепожирающим пламенем и, наконец, спалила всё здание. Все избежали этой опасности; лишь одного они потеряли, который из-за того, что снял облачение священника, внезапно оступился и искупил свой грех в середине пламени. Звали его Гемико. Вслед за тем сгорел монастырь, прекрасно отстроенный за 8 лет аббатом того места Зигфридом; это крайне взволновало сердца как присутствовавших, так и пришедших позже. Кроме того, широко распространившийся огонь пожрал также 2 его часовни, вместе с рефекторием и прочими, прилегающими к нему мастерскими; милость Божья и самопожертвование бросившихся на помощь людей вырвала из его ненасытной пасти мощи всех святых и большую часть сокровищ. С наступлением утра жители названного города и те, кто был там оставлен императором в качестве гарнизона, собравшись, горько оплакали столь великий ущерб. Тогда же утром братия собственноручно собрала скудный пепел сгоревших тел и погребла рядом с предшественниками. Своему аббату, бывшему тогда в отлучке, они через посла сообщили о постигшем их несчастье. Тот же, узнав об этом, признал случившееся следствием собственных грехов и, так как исправить его не мог, перенёс с суровым достоинством.

59. (44.) Пока всё это происходило, Мешко, сын Болеслава, вступив с 10 отрядами в Чехию, — которая из-за отсутствия её князя оказала более слабое, чем обычно, сопротивление, — 2 дня её грабил, после чего вернулся домой с огромным количеством пленных, доставив отцу огромную радость. Цезарь же, также опустошая со своим войском, — его сопровождало значительное количество чехов и лютичей, — встречавшиеся на пути земли, в тревоге прибыл 9 августа к городу Глогау, где Болеслав со своими людьми уже ожидал его; нашим было запрещено преследовать врага, который, спрятав стрелков, вызывал их на бой. Из сильного своего войска (цезарь) отправил затем вперёд 12 отборных отрядов к городу Нимпч²¹⁹, - его потому так назвали, что некогда он был основан нами, — чтобы помешать его жителям прийти (Болеславу) на помощь. Когда был разбит лагерь, неясный гул сообщил нашим о приходе врагов; из-за мрака ночи и проливного дождя они не смогли причинить тем большого вреда; обратив в бегство одних, они невольно допустили проход в город других. Расположен он в округе Шлезиер; название это было некогда дано ему от одной чрезвычайно высокой и труднодоступной горы²²⁰; во времена проклятого язычества она за свою величину и прочие свойства особо почиталась всеми жителями.

60. Император же, придя через 3 дня к (этому городу) с сильным войском, приказал окружить его со всех сторон лагерями, надеясь таким образом закрыть врагу всякий к нему доступ. Его мудрый план и добрая во всех отношениях воля имели бы полный успех, если бы усердие помощников помогло ему в исполнении дела. А так, в ночной тиши, пройдя через всю стражу, в город вошёл большой отряд [врагов]. Когда нашим было приказано строить различного рода [осадные] сооружения, со стороны врага были замечены те же действия. Я никогда не слышал, чтобы кто-то старался защитить себя с большим терпением и большей мудростью, чем они. Со стороны язычников²²¹ они воздвигли святой крест, надеясь победить их с его помощью. Они никогда не кричали, когда им выпадал успех, и в то же время стонами не давали нам знать о своих поражениях.

61. Между тем моравы²²², вступив в Чехию, захватили некий город и с огромной добычей, невредимые, ушли. Маркграф Генрих²²³, пытавшийся с войском напасть на них, услышав это, тотчас же начал преследование; убив среди них более 1000 мужей, а остальных обратив в бегство, он освободил всех пленных и отпустил по домам.

Нельзя также умолчать о том, как другие воины Болеслава, напав 15 августа на город под названием Бельгерн²²⁴, долго осаждали его, но — хвала Богу! — ничего не добились. Огромная толпа лютичей, оставшихся дома, напала на некий город названного князя. Потеряв там более 100 товарищей, они в большой печали вернулись домой, позже произведя большие опустошения в его землях.

62. (45.) Сюда я добавлю также рассказ о смертельном столкновении между герцогом Готфридом²²⁵ и графом Герхардом²²⁶. Ведь они, долгое время не ладив друг с другом, уговорились об определённом дне, чтобы вместе с друзьями окончательно разрешить тогда битвой свою ссору. В августе месяце, 27-го числа, они сошлись в бою на условленной равнине, представлявшей собой цветущий луг. Но смирение Христово, унизив гордыню Герхарда и внезапно обратив в бегство его вассалов, поразило не менее 300 его мужей; среди них был один муж, звавшийся Вальтер Пульверел из-за того, что во прах обращал своих противников, одеянием — монах, делами же — отменный разбойник. Этот сотник был заперт в пруду вместе со своими людьми, и лежал теперь по горло сытый сражением тот, кто никогда не мог насытиться кровопролитием. Ведь люди говорили, что он считал весело проведённым день, когда копьё его было забрызгано человеческой кровью, а дома Господни, который другие злодеи всё же уважают, видел горящими и рушащимися. Родом из Бургундии, он был некогда взят в плен названным графом и смог освободиться из него не ранее, чем клятвенно обещал всегда ему помогать и служить в качестве преданного вассала. Итак, будучи вызван, он пришёл сюда, но, милостью Божьей лишённый возможности умножить список обычных для него преступлений, назад не вернулся. Тогда же со стороны его господина в плен были взяты: сын его Зигфрид²²⁷, бывший племянником нашей императрицы, Балдрик²²⁸ и очень много других [рыцарей]. Там же был ранен Конрад²²⁹, который вопреки праву женился на своей кузине, вдове герцога Эрнста. Названный же герцог потерял всего 30 рыцарей, но зато — самых отборных.

63. (46.) Между тем цезарь, стоявший там уже 3 недели, изготовив все необходимые [для осады] машины, приказал штурмовать город, но увидел, как в результате брошенного из бойниц огня все они тотчас же сгорели. Вслед за тем Ульрих со своими людьми пытался взойти на стены города, но потерпел поражение. Аналогичная атака лютичей также была отбита. Тогда цезарь, видя, что все усилия его ослабленного болезнью войска по взятию города напрасны, направился крайне тяжёлой дорогой в Чехию; там его принял незаконный князь этой земли Ульрих и почтил положенными дарами.

Между тем 18 сентября, после долгой и тяжёлой болезни умер маркграф Генрих²³⁰, сын моей тётки, украшение Восточной Франконии. 3 епископа — Генрих²³¹, Эберхард²³² и почтенный Рикульф²³³ — погребли его в северной части монастыря, в городе его Швейнфурте, за пределами церкви, возле ворот, как сам он просил. Цезарь, услышав об этом в Мейсене, весьма огорчился.

64. (47.) Болеслав же, с беспокойством ожидая в городе Бреслау исхода дела, услышав, что император ушёл, а его город остался цел, возликовал в Господе и возрадовался в миру вместе с воинами. Более 600 его пехотинцев тайком вторглись в Чехию, надеясь, как обычно, на добычу оттуда. Но, хоть немногие и ушли, большинство попало в ту западню, какую сами готовили своим врагам. А лютичи, возвращаясь домой, в гневе сетовали на причинённое их богине оскорбление. Ведь некий вассал маркграфа Германа камнем продырявил её изображённый на знамени образ; слуги их, с возмущением поведав о том императору, получили в качестве возмещения 12 талантов. А переходя возле города Вурцен широко разлившуюся Мульду, они потеряли, вместе со славной свитой из 50 воинов, второй образ богини. Оставшиеся в живых, придя домой со столь дурным знаком, хотели, следуя побуждению злых людей, отказаться от службы цезарю; однако позже, согласно общему решению и совету их знати, они переменили своё мнение. Кто в состоянии описать тяготы того похода и общий ущерб? Крайне труден был вход в страну чехов, но гораздо более худшим был из неё выход. Предприняли этот поход на погибель врагам; но из-за наших грехов он сильно повредил нам самим, одержавшим победу. Ведь то, что враги не смогли тогда причинить нам, свершилось позже из-за наших преступлений. Со слезами сообщу также о том злодеянии, какое совершили вассалы Болеслава между Эльбой и Мульдой. Ведь они, поспешно выступив по приказу своего господина, 19 сентября захватили в тех краях более 1 тысячи пленных и, многие места предав огню, с успехом вернулись домой.

65. (48.) Император же, придя 1 октября в Мерзебург, вверил там Пражскую церковь Экхарду, аббату города Ниенбурга²³⁴, возглавлявшему его 23 года и 5 месяцев, и, — с моего согласия, — велел архиепископу Эрканбальду посвятить его. Там же посол Болеслава обещал тогда освободить юного Лиудольфа, долгое время бывшего в плену²³⁵, и просил, чтобы за его освобождение были отпущены содержавшиеся у нас под крепкой стражей воины последнего; он также старался выяснить, можно ли отправить к императору какого-нибудь посла, дабы приобрести его милость. Благодаря усердному вмешательству своих вельмож цезарь дал на все эти предложения своё согласие и тогда только узнал, что король Руси²³⁶, как и обещал ему через своего посланника, напал на Болеслава, но, осаждая его город²³⁷, так ничего и не добился. Позже названный князь, вступив с войском в его королевство, посадил на трон брата этого короля и своего зятя, долгое время находившегося в изгнании²³⁸, и с радостью вернулся домой.

66. Император, уходя, подарил нам 3 дорсалии и серебряный кувшин. Затем, прибыв в Алльштедт, он с достойным почтением справил день памяти всех святых²³⁹; в тот же день Гардинг²⁴⁰, которого император назначил аббатом города Ниенбурга, был посвящён там архиепископом Геро. В следующее воскресенье, то есть 3 ноября, цезарь подарил нашей братии, служащей в Мерзебурге Христу, поместье под названием Рёглитц²⁴¹, которое тогда приобрёл путём обмена у рыцаря Гатольда, а также обратил на их нужды некую рощу, купленную им за 10 талантов серебра у Хагера, брата названного господина. Он также уступил мне 3 церкви, расположенные в Лейпциге, Ольшютце²⁴² и Геузе²⁴³. Той же весной он приказал изготовить для украшения нашей церкви золотой алтарь, за который я уплатил из доходов нашего старого алтаря 6 фунтов золота. Цезарь пробыл в названном городе 5 недель и 4 дня, после чего посетил своё любимое место — Бамберг, где тогда в месяце декабре, в первую ночь после приезда цезаря, из-под ареста бежал долго удерживаемый там Гунцелин²⁴⁴; причём цепи, сковывавшие его ноги, благодаря величию Божьему, легко спали, оставшись целыми. Генриха²⁴⁵, бывшего некогда герцогом Баварии, — вот уже 8 лет и почти столько же месяцев прошло с тех пор, как он потерял её за свою вину, — император в воскресенье опять восстановил в его прежнем достоинстве, как ему это и предсказывал ранее Поппо, архиепископ Трира.

67. Но, прежде чем окончить этот год, добавлю к нему ещё кое-что, о чём сказать просто необходимо.

(49.) Титмар²⁴⁶, почтенный епископ святой Оснабрюккской церкви, служитель св. Маврикия в Магдебурге, бывший ранее превосходным приором в Майнце и Ахене, в прошлом году потерял зрение; свет очей его, окутавшись мраком, угас, но, так как внутренний глаз его сиял ярче прежнего, он неустанно созерцал уже Христа — источник всякого света. Благодаря королю Генриху он стал наследником своего предшественника Нонно, прозвище которого было Одилульф²⁴⁷.

В том году умерли преславные епископы Амальрих, Фермунд, Бецелин и Альтман²⁴⁸, занимавший должность всего несколько недель. Был он монахом св. Иоанна Крестителя, а затем отдан аббатисой Адельгейдой, так как был одним из её людей, на службу Арнульфу, брату короля, который был тогда архиепископом Равенны; позже посвящённый им, он погиб от отравленного питья, предложенного его же людьми.

68. (50.) По соседству со мною, в городе под названием Зюльфельд²⁴⁹, во 2-ю неделю декабря случилось чудо. Жила там некая женщина, которая, когда мужа её не было дома, вместе с детьми запиралась в своём жилище. И вот как-то, до первых петухов, она услышала страшный вой. Придя от этого в ужас, она тотчас же криком позвала соседей и рассказала им о своей беде. Тех, желавших прийти к ней на помощь, неоднократно отбрасывала какая-то сила. Наконец, взломав ворота и обнажив мечи, они постарались тщательно разузнать, кто же это восстал против них и матери семейства; а поскольку это был призрак, они, не найдя врага, ушли обескураженные. А названная женщина, с тревогой ожидая рассвета, пригласила на следующий день священника. Тот освятил весь этот дом мощами святых и свячёной водой. Следующей ночью она уже меньше была потрясена вышеназванным ужасом и, — благодарение Богу! — после нескольких визитов священника вообще избавилась от него.

69. Подобное этому, где бы ни случилось, всегда предвещает какие-то изменения. Пусть, однако, никто из верующих не боится этого, а от чистого сердца сознавшись в своих грехах и непрерывно осеняя себя знаком святого креста, полностью устранит враждебную силу. Ведь враг издевается так только над неосторожными людьми, которые полагаются на него, и в конце концов обманывает их. Где господствует отчаяние, грядёт преступление или какое-нибудь иное изменение, тому всегда предшествует знамение. Поскольку благое дело для нас — примкнуть к Богу, возложив на него наши надежды, давайте заранее постоянными молитвами обратим к себе Лик Его, дабы то, что или уже явлено нам, или ещё сокрыто, благодаря милосерднейшей любви Его исполнилось в нас, грешных. Не удивительно, что в тех краях случилось такое страшное знамение. Ведь жители те, редко приходя в церковь, не заботятся о визитах своих защитников; почитая домашних богов и надеясь на их покровительство, они приносят им жертвы. Я слышал о некоем посохе, на конце которого была рука, держащая железный обруч; пастырь того села, где он находился, носил его с собой от дома к дому. При входе [в дом] носитель (посоха) приветствовал его такими словами: «Не спи, Хеннил, не спи!» — ведь так его звали на языке крестьян; — затем эти глупцы, роскошно там пообедав, наивно полагали, что теперь находятся под его защитой, не ведая сказанного Давидом: «Идолы язычников — творения людей²⁵⁰, и прочее. Подобны им да будут делающие их и надеющиеся на них»²⁵¹.

70. (51.) Так как все эти редкие явления непременно вызывают удивление, а очень часто, как знамения, также и ужас, я расскажу о некоем событии, случившемся в наше время. Случилось оно в правление светлейшего короля Генриха, когда ещё жив был предшественник мой Вигберт, в селении под названием Рёдлитц²⁵², которое было передано почтенной женщиной Идой²⁵³, невесткой Оттона I, нашей церкви и управлялось тогда в качестве лена приором Гецо, от которого я и узнал о нём. Однажды, во время страды, когда его работники, утомившись, хотели отдохнуть, они вдруг увидели, как из только что надрезанного хлеба потекла кровь; удивлённые, они показали это своему сеньору и соседям. Это знамение, как я полагаю, предвещало исход будущей войны, а также то, что в ней прольются реки крови.

71. Опишу я также и другое событие, хоть и более достохвальное, но, тем не менее, удивительное и достойное памяти. В крепости Ромула, которая на основании различных причин считается главой всех городов, в одной из церквей, в правой части алтаря, из отверстия в каменном полу целый день текло масло; многие видели это и удивлялись. Часть его Иоанн²⁵⁴, сын Кресценция, отослал в ампуле Генриху, своему господину и нашему королю; и, так как елей ниспослан здесь, как знак милосердия, как видно из сказанного: «Да не убудет елей с головы твоей»²⁵⁵, и как знак лести, что явствует из фразы: «Елей грешника да не коснётся моей головы»²⁵⁶, я вижу в этом знамении указание на безграничную милость владыки нашего и на тайный произвол того патриция. Ведь он, разрушитель апостольского престола, часто чтил поставленного Богом короля своими подарками и льстивыми обещаниями, но, сильно боясь, как бы тот не обрёл высоту императорского достоинства, тайно, всяческим образом, пытался помешать этому; ведь, как уверяет блаженный Григорий: «Земное величие рушится, когда открывается величие небесное»²⁵⁷. И действительно, король наш, хоть и человек, но имел рвение к Богу и, благодаря оказанному ему небом благоволению, сильной рукой отомстил за насильственное разграбление святых церквей; [ведь патриций] тот и по природе, и в делах человек приземлённый, [снедаемый] гибельной алчностью, брал в качестве добычи всё, что смиренная рука многих [людей] складывала к алтарю апостолов в качестве жертвы. Когда вскоре после того он умер, боюсь, что он не избежал двойной мести; при этом господин папа обрёл безопасность, а наш король — ещё большую власть.

72. (52.) А теперь перейду ради осуждения к рассказу о нечестивом деянии Владимира, короля Руси²⁵⁸. Он взял из Греции жену по имени Елена²⁵⁹, которая была просватана за Оттона III, но коварным образом отнята у него, и по её настоянию принял святую христианскую веру, которую не украсил праведными делами. Ибо он был великий и жестокий развратник и чинил изнеженным данайцам великие насилия. У него было три сына; одного²⁶⁰ из них он женил на дочери князя Болеслава, нашего гонителя, и поляки прислали вместе с ней Рейнберна, епископа Кольберга²⁶¹. Тот родился в округе Гассегау; обученный мудрыми наставниками свободным искусствам, он достиг сана епископа, которого, как я думаю, был достоин. Ни знания моего, ни красноречия не достаёт, чтобы сказать, сколько труда положил он во вверенной его попечению [епархии]. Святилища идолов он, разрушив, сжёг; море, обжитое демонами, он, бросив туда 4 помазанных святым елеем камня и освятив водой, очистил; взрастил для всемогущего Господа новую ветвь на бесплодном древе, то есть привил чрезвычайно бестолковому народу слово святой проповеди. Утомляя своё тело постоянными бдениями, постом и молчанием, он готовил своё сердце к созерцанию образа Божия. Названный король, услышав, что сын его, подстрекаемый Болеславом, тайно готовится восстать против него, схватил его вместе с женой и названным отцом и заключил их, отдельно друг от друга, под стражу. Будучи под арестом, достопочтенный отец то, что открыто не мог совершить во славу Божью, старательно совершал втайне. В слезах принеся жертву постоянной молитвы, он от чистого сердца примирился с высшим священником, после чего, освободившись от тесной темницы тела, радуясь, отправился к свободе вечной славы.

73. Имя названного короля несправедливо переводится, как «власть над миром»; ведь совсем не то, что нечестивцы держат друг с другом и чем владеют жители этого мира, зовётся истинным миром, ибо он всегда шаток; но только тот приобщится к истинному, кто смиряя всякий порыв души своей, заслужит благодаря всё побеждающему терпению царство Божье. Пребывая в небесном покое, этот епископ смеётся над угрозами неправедного мужа и, обретя двойную чистоту²⁶², созерцает пламя, должное покарать того развратника; ибо, согласно свидетельству нашего учителя Павла, Бог наказует прелюбодеев²⁶³. Болеслав же, узнав обо всём этом, не преминул отомстить, насколько мог. После этого названный король, исполненный дней, умер, оставив всё своё наследство двум сыновьям²⁶⁴, тогда как третий до сих пор находился в темнице; позднее, улизнув оттуда, но оставив там жену, он бежал к тестю.

74. Названный король носил на бёдрах перевязь, чтобы ещё больше увеличить врождённую порочность. Но Христос, учитель нашего спасения, велел препоясывать наши полные сладострастия чресла²⁶⁵ для воздержания, а не ради какого-то возбуждения. Впрочем, когда названный король услышал от своих проповедников о горящих светильниках²⁶⁵, он смыл пятно совершённого греха усердной и щедрой милостыней. Ибо написано: «Творите милостыню и всё у вас будет чисто»²⁶⁶. Достигнув уже преклонного возраста, он умер, долго правив названным королевством. Похоронили его в большом городе Киеве, в церкви Христова мученика, папы Климента²⁶⁷, рядом с его названной супругой; гробы их стоят на виду посреди храма. Сыновья его разделили между собой государство и во всём подтверждается слово Христово. Ибо я опасаюсь, что последует то, исполнение чего предвещает голос истины, который говорит: «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет»²⁶⁸, и прочее. Пусть молится всё христианство, дабы Бог изменил этот приговор в тех землях!

75. Так как я несколько отклонился от темы, вернусь к ней и сообщу о событиях, которые произошли в этом году, но не упоминались мною выше. (53.) В результате несчастного случая сгорела большая часть императорского двора в Пёльде, а также соборная церковь в городе Трире со всеми постройками епископа Эдельбольда и город графа Дитриха Айленбург. Император же, уйдя из Бамберга, прибыл сначала в Вюрцбург, а затем — во Франкфурт и с праздничной радостью справил там Рождество Господне²⁶⁹. Но, чтобы далее, читатель, не было скрыто от тебя происхождение этого названия, я спешу поведать тебе то, что сам слышал от заслуживающих доверия мужей. Когда правил император Карл Великий, сын короля Пипина, была война между ними и нашими предками; однажды франки, не зная брода, были вынуждены переходить реку Майн; следуя за ланью, которая шла впереди и, будто бы по милости Божьей, показывала им путь, они, весёлые, овладели безопасностью желанного берега, но были побеждены нашими. Отсюда место и получило название «Брод франков» (Франкфурт). Названный цезарь в том походе, поняв, что уже побеждён врагами, первым отступил, сказав: «Мне более по сердцу, если люди с укором будут говорить, что я бежал отсюда, чем если скажут, что я был убит здесь; ведь, пока я жив, я надеюсь отомстить за позор нанесённой мне несправедливости». В 8… г. от воплощения Господня названный цезарь, ради увеличения своей доблести и добрых дел, в один день учредил в подчинённой Христу Саксонии 8 епархий²⁷⁰, разделив между ними отдельные парафии.

76. (54.) 4 венецианских корабля, нагруженные различными пряностями, потерпели кораблекрушение в этом году. В западных землях, прежде, как я говорил²⁷¹, редко пребывавших в покое, всё, — благодарение Богу! — осталось в мире. Духовный брат мой Экхард, монах св. Иоанна Крестителя, поражённый ударом в Магдебурге, лишился речи. На границе Баварии и Моравии местными жителями был схвачен как шпион некий чужеземец по имени Коломан и страшными пытками был вынужден признать грех, которого не совершал. Несмотря на его оправдания и уверения, что он, как бедняк Христов, бродит повсюду, его повесили на давно уже сухом дереве: невинного, ибо, когда позже надрезали его мясо, пошла кровь; [у него, уже мёртвого], отросли также ногти и волосы. Зацвело также то дерево, показав, что он — мученик Христов. Когда об этом узнал маркграф Генрих, он похоронил его тело в Мельке.

КНИГА ВОСЬМАЯ

Начинается книга 2-я императора Генриха II.

1. (1.) В 1018 г. от воплощения Господня, 2-го индикта, правления же господина императора-августа Генриха 16-й, императорской же власти его 4-й, он почтительно справил в этом городе Обрезание Господне и Богоявление¹. Лангобард Эццелин 25 января бежал из-под стражи, где находился 4 года². Вслед за тем, согласно приказу (императора), а также благодаря постоянным мольбам князя Болеслава, в городе Бауцене 30 января епископами Геро и Арнульфом, графами Германом и Дитрихом, а также имперским камерарием Фридрихом³ был клятвенно заключён мир, не так, как следовало бы, но так, как тогда было возможно; получив знатных заложников, названные господа вернулись по домам. По прошествии 4 дней Ода⁴, дочь маркграфа Экхарда, давно уже желанная Болеславом, прибыла, вызванная его сыном Отто⁵, в Цютцен. Она была встречена множеством людей обоего пола; горело много огней, ибо была ночь; она вышла замуж за названного князя во время 70-дневного поста, без церковного венчания⁶, и до сих пор живёт без положенного приличной женщине достойного брачного договора.

2. (2.) В государстве её супруга есть много различных обычаев, хоть и свирепых, но иногда достойных похвалы. Ведь тот народ следует пасти по примеру быка, а наказывать, как упрямого осла; без суровых наказаний им нельзя править ко благу правителя. Если кто-нибудь отважится там, пользуясь чужими жёнами, чинить распутство, он тотчас же ощущает суровость последующего наказания. Его приводят на торговый мост, прибивают там гвоздём за мошонку с яичками и, положив рядом с ним острый нож, предоставляют страшный выбор — или умереть, или избавиться от них. Всякого, о ком узнают, что он в 70-дневный пост ел мясо, тяжко наказывают, вырывая зубы. Ведь закон Божий, недавно появившись в тех краях⁷, лучше укрепляется такой властью, чем постом, назначенным епископом. Есть там также обычаи, ещё более худшие, чем эти, которые не угодны ни Богу, ни людям и используются только для устрашения; чуть выше я уже изобразил некоторые из них. Но полагаю, что не следует долее говорить о том, чьё имя и образ жизни, если бы захотел всемогущий Бог, лучше остались бы для нас неизвестны. Ведь когда отец его и он сам соединялись с нами узами брака и дружбой великой, это всегда причиняло нам больше вредных последствий, чем первоначальных выгод, и причинит их ещё и в будущем; так как, хоть он и делает вид, что любит нас во время притворного мира, но путём тайных и многообразных попыток не замедлит отдалить нас от взаимной любви, от врождённой свободы, а если выпадет удобное место и время, открыто восстать нам на погибель.

3. Во времена его отца, когда тот был ещё язычником, всякой женщине после похорон её мужа — труп его сжигался на костре — отрубали голову, чтобы она могла последовать за ним. Если же находили блудницу, то ей вырезали срамные губы, — постыдное и достойное жалости наказание, — и вешали эту, если можно так сказать, крайнюю плоть в дверях, дабы она бросалась в глаза входящему и чтобы он был в будущем более осмотрителен и осторожен. Закон Господень велит побивать (блудниц) камнями⁸, а право наших кровных предков требует отрубать за это голову. В наше же время более, чем право и обычаи, господствует свобода грешить, и не только многие развратные девицы, но и значительная часть замужних женщин, снедаемые любовной страстью к греховной радости, предаются разврату при живом ещё муже. Но этого им недостаточно; они предают (мужа) смерти с помощью любовника, которого тайно к этому подстрекают, после чего, открыто взяв его к себе, — какой дурной пример остальным, — тешатся им, к сожалению, как хотят. С ужасом отвергая своего законного супруга, они предпочитают ему, как кроткого Або и мягкого Ясона, его вассала. Так как за это теперь не наказывают суровой карой, я опасаюсь, что этот новый обычай изо дня в день употребляется всё большим числом людей. О вы, священники Господни, мужественно восстаньте и, не стесняясь никакими средствами, постоянно и до основания уничтожайте острой сохой этот недавно выросший сорняк! Вы же, миряне, не содействуйте таким нравам! Пусть же безвинно живут обвенчанные перед Христом, а отвергнутые им искусители, заклеймённые несмываемым позором, пусть стонут в вечности. Да сокрушит их помощник наш Христос могучим дуновением уст своих, если они не образумятся, и да рассеет ради великого блеска второго своего пришествия!⁹

4. Теперь, когда о них сказал я достаточно, мне остаётся рассказать ещё о несчастье, постигшем названного князя¹⁰. (3.) Он владел неким городом, расположенным на границе его королевства и Венгрии; наместником его был господин Прокуй, дядя короля Паннонии, изгнанный тем ранее из своих земель¹¹. Не сумев освободить из плена свою жену, он принял её от своего враждебного племянника в качестве безвозмездного дара. Я никогда не слышал ни о ком, кто настолько щадил бы побеждённых. Потому-то и в вышеупомянутом городе, и в прочих Бог постоянно даровал ему победу. Отец его, звавшийся Деувикс¹², был весьма жесток; многих людей убил он в приступе внезапной ярости. Когда он стал христианином, то для упрочения новой веры весьма сурово обходился с теми подданными, кто ей противился, и таким образом, пылая рвением к Богу, смыл старый свой грех. Принося жертвы и всемогущему Богу, и прочим лживым богам, он, будучи обвинён в этом своим епископом, отвечал, что, поступая так, стал сильным и богатым. Жена его, носившая славянское имя Белекнегини¹³, что значит «прекрасная госпожа», пила сверх меры и, совершая однажды путь на коне, подобно воину, убила в порыве сильного гнева некоего мужа. Лучше бы её порочная рука касалась веретена, а сумасбродный дух укрощался бы терпением.

5. (4.) В то время¹⁴ лютичи, всегда единодушные во зле, всеми силами напали на Мстислава¹⁵, своего господина, который в прошлом году не оказал им помощи в имперском походе¹⁶, и, опустошив большую часть его королевства, заставили бежать его жену и невестку, а самого его, вместе с лучшими воинами, заставили укрыться под защитой города Шверин. Затем, благодаря своим коварным советам, местные жители, восстав против Христа и своего собственного господина, вынудили его бежать из отцовского наследия, что ему с трудом, но удалось. Случилась эта отвратительная дерзость в месяце феврале, который язычники почитают очистительными обрядами и принесением богам положенных даров¹⁷; своё имя он получил от бога преисподней Плутона, который зовётся также Фебруус. Все церкви, построенные в тех краях ради почитания Христа и для служения Ему, были сожжены и разрушены и, что особенно прискорбно, изуродован образ Распятия; было восстановлено предпочтённое Богу почитание идолов, а разум того народа, что зовётся ободриты и вагры¹⁸, ожесточился, подобно сердцу фараона¹⁹. Согласно обычаю лютичей, они провозгласили во вред себе свободу; изъяв свою шею из-под кроткого ига Христова²⁰, они добровольно подчинили себя тяжкому гнёту дьявольской власти, имея прежде лучшего отца и более благородного во всех отношениях господина. Пусть оплачут эту их слабость члены Христовы, посетуют, покачав головой своей, усердным голосом сердца требуя, чтобы это изменилось к лучшему, и не терпя со своей стороны, насколько это возможно, чтобы и дальше это продолжалось.

6. Бернгард²¹, духовный брат Партенопольский, бывший тогда епископом этого нечестивого народа, как только узнал о случившемся, не замедлил сообщить о нём императору; сильная боль терзала его не столько из-за мирского ущерба, сколько из-за духовного. Цезарь, выслушав это посольство, тяжело застонал, но отложил своё решение по этому делу до Пасхи²², чтобы ликвидировать последствия нечестивого заговора, руководствуясь мудрым советом. Да поможет всемогущий Бог этому его намерению и спасительной тайне! Пусть не придут в отчаяние из-за этой неудачи сердца верующих и никто пусть не говорит, что Судный день близок, ибо согласно правдивому утверждению Павла²³, до отступления и проклятого пришествия Антихриста никто не должен вести речь о подобном, дабы не возникло внезапное несогласие среди христиан; ведь их единодушие должно дать им стойкость в крайности. Пусть сколько угодно колеблется изменчивое мнение смертных и непостоянство их многообразных обычаев. Всякий человек, как цветок полевой²⁴, должен быть прежде возрождён матерью-церковью ради невинности спасителя нашего Христа; и тогда следует бояться неожиданного несчастья, когда повсюду говорится о прочном мире и спокойствии. Давайте помолимся также о том, чтобы мы были бодры и осторожны, ибо не можем знать будущего и непрочны в нашей слабости. Пусть никто не сомневается в приходе последнего дня, но также и не желает его скорого прихода, ибо страшен он даже для праведников, для тех же, кто должен исправиться, — и подавно.

7. (5.) Но оставлю это и расскажу о недавно случившихся успехах нашего императора. Ведь его дядя, король Бургундии Рудольф, уступил ему свою корону, скипетр, вместе с женой, пасынками и всей знатью возобновив прежнюю свою клятву. Случилось это в Майнце в том же месяце²⁵.

17 февраля случилось знамение в Эйсдорфе²⁶. В том же месяце, 16 марта, в Нимвегене состоялся великий собор, на котором от церкви были отлучены двоюродный брат мой Оттон²⁷ и жена его Ирмгарда²⁸, которые, будучи близкими родственниками, долгое время незаконно пребывали в браке, не слушаясь постоянных призывов [со стороны священников исправить это]; соучастники их также были вызваны епископами для оправдания. Там же по прочтении древнего образца было постановлено, чтобы тело Господне ставилось по левую сторону, а вино — по правую сторону. В то же время умер архиепископ Милана²⁹; наследовал ему приор той же церкви Ариберт³⁰.

В Англии экипажи 30 пиратских кораблей были — хвала Богу! — уничтожены их королём³¹, сыном короля Свена; он, бывший прежде вместе с отцом завоевателем и постоянным разрушителем провинции, правил теперь, как единственный её защитник, подобно василиску в лишённых обитателя ливийских песках³².

В этот 40-дневный пост в моей епархии некий человек убил, к сожалению, своего брата. Император же, справив в названном месте Вербное Воскресенье и святую Пасху³³, узнал, что Балдрик, не сумев по закону оправдаться в убийстве графа Вихмана, оказывает вместе со своими сторонниками сопротивление³⁴. Умер Фолькмар, аббат Фульды и Лорша³⁵.

В те дни некоторые люди видели следующее знамение: перед закатом солнце явило им только половину себя.

8. (6.) Между тем, пока крылатая молва доставит мне что-то новое, достойное того, чтобы быть записанным, постараюсь рассказать о жизни благочестивых людей, о которой я, грешный и крайне забывчивый, упустил из виду сказать выше. Во времена короля Генриха II жила в местечке Дрюбек³⁶ некая отшельница, отличавшаяся безграничным благочестием и потому весьма дорогая для меня; звали её Сису. Когда во времена Оттона Великого её, уже достигшую зрелого возраста, хотели отдать за кого-то замуж, она поспешно бежала ко Христу, которого, как особый знак своей веры, запечатлела в сердце выше всего прочего; 64 года пыталась она в уединении названного города приносить себя, чистую девушку, в жертву небесному жениху, стараясь при этом сохранять свою невинность более, чем позволяла человеческая слабость. Ведь за столь долгий срок она никогда не разгоняла огнём терзавший её жестокий холод, но лишь, — как особо надёжное средство, — нагрев камень, согревала им свои уже почти оледеневшие руки и ноги. Постоянными молитвами, вперемежку с рыданиями, украшала она свою келью изнутри; а вне её была крайне полезна стекавшемуся к ней народу частым наставлением и утешением в нужде. Постоянно терзавших её насекомых она, по примеру монаха Симеона³⁷, долгое время стоявшего на столпе, не сбрасывала, но, напротив, упавших возвращала на их место. Все постоянно получаемые ею от народа дары она, обделяя себя, щедро раздавала беднякам, искупая тем самым у Христа грехи жертвователей. Она была любима моей матерью и крепко обещала [передать] память о ней последующим поколениям. В её борьбе с переменчивым миром она старалась воздерживаться от всего недозволенного не ради обретения ложной славы, но ради украшенного цветами небесного венца, который и заслужила от Бога 17 февраля.

9. В ту ночь, когда эта любимая Христом свеча заняла своё место среди звёзд, я, грешник, спал в спальне в Магдебурге и, — пусть Бог будет мне свидетелем, что я не лгу, — увидел во сне перед утреней, что пришли 2 мальчика из древней, до сих пор стоявшей там сокровищницы, распевая следующий антифон: «Возрадуйся Мартин в утробе Авраама, — и прочее, — в благочестии своём, нищете духа и смирении». Всё то, что было и что последовало, она заслужила. Те мальчики объявили о двойной её невинности и о награде. Тогда же я поведал об этом моей братии, говоря: «Точно знайте, что любезная Богу душа покинула теперь этот мир». А через 6 дней нам сообщили, что, как мне и привиделось, раба Божья действительно покинула темницу своего тела.

10. (7.) Теперь вспомню о духовном брате моём Бернере, который благодаря оказанной мне дружбе заслужил мою сердечную любовь и, — если только это пойдёт ему на пользу, — добрую память. Будучи моим кровным родственником, он, — что теперь особенно важно, — был связан со мной узами дружбы. Его очень любил Оттон III, ибо он верно служил ему и его тётке, почтенной аббатисе Матильде³⁸; он получил от них в собственность всё, чем владел в качестве лена в селе Зальбке³⁹. Служа архиепископу Адальберту и его преемникам вплоть до господина Геро, он получил от них достойное вознаграждение. Наконец, заболев, он посвятил себя всемогущему Богу, которого всегда любил больше всего. Ради любви к нему и оказания почёта он построил на приобретённых им землях церковь и вызвал меня, недостойного, ради её освящения. Перед её освящением он предъявил мне длинный список своих прегрешений, который ранее показывал другим исповедникам, плача зачитал передо мною и смиренно просил меня об отпущении. Я взял это писание и дал ему вверенной мне духовной властью отпущение; в тот же день, а именно 17 марта, — тогда как раз была годовщина его отца, — освятив названную церковь, я положил вышеупомянутый бревиарий на раку с мощами святых, чтобы благодаря их усердному вмешательству ему, со слезами сознавшемуся в своих грехах, было дано прощение и долгожданное отпущение. Я никогда не видел и не слышал, что кто-нибудь делал подобное; но так как я боялся, что из-за своей болезни не смогу быть ему полезен, то и прибегнул к святым заступникам. После этого почтенный отец прожил ещё 13 недель и 17 мая получил долгожданное освобождение.

11. (8.) Далее расскажу в качестве достойного подражания примера о славных деяниях благочестивого аббата Альфгера⁴⁰. Он, кроме прочих своих достоинств, имел обыкновение писать на каждом алтаре своё имя; а когда служил мессу, то, не колеблясь, плакал так сильно, что орошал слезами большую часть корпорала⁴¹; ибо написано, что слёзы о грехах, пролитые от чистого сердца, не только просят о прощении Божьем, но и получают его⁴²; а чтобы тем свободнее вымолить себе милость небесную, он был милостив ко всем своим должникам. Горе мне, недостойному священнику, который никогда и ни в чём не следовал примеру этих братьев! Я читал и очень часто видел примеры многих добрых людей, но не привил их к своему сердцу. Добровольно и без борьбы поддавался я различным искушениям, с которыми должен был бороться; тем, кому я должен был принести пользу, я больше навредил, постоянно, будто тайну драгоценного клада, скрывая своё преступление.

12. Не нужно, читатель, или дорогой мой преемник, верить тому, что различные люди с одобрением говорят о моих успехах; но придя ко мне, давно уже мерзко пахнущему, на помощь с лекарством в виде постоянной молитвы и милостыни, вырви из пасти терзающего меня хищного волка. Сознаюсь тебе в своих грехах более правдиво, чем кому-либо иному. Ведь есть люди, с которыми я, вопреки праву, обходился слишком мягко; когда же ты по заслугам сурово их отчитаешь, будет странно, если обо мне они скажут что-либо дурное. Придерживайся среди тех, кто меня порицает, и тех, кто хвалит, золотой середины и будь моим постоянным помощником перед Богом. Я знаю, — таков общий обычай, — что многое тебе во мне не по нраву; Богу и людям будет угодно, если это будет изменено [тобою] в лучшую сторону. Всё, что я приобрёл или сделал в течение отпущенного мне времени, я утвердил грамотами. Не гордись сверх меры оказанной тебе великой честью, ибо тогда вверенная тебе ноша станет ещё тяжелее. Как рачительный хозяин заботься о делах вверенной тебе паствы, особо стараясь предпочитать духовное светскому. Умножь, насколько можешь, то, что я дал моим духовным братьям, и прошу во имя Христа, не уменьши! Ведь они соучастники твоего святого сана и помощники в надежде на будущее. О мирянах, которые всегда непостоянны и могут менять свой статус, я прошу тебя заботиться по мере твоих возможностей и так, чтобы при этом не пострадало духовенство. Если ты внимательно будешь заботиться о своих, то всегда будешь иметь на своей стороне Бога и благочестивых людей; если же нет, то и подчинённых тебе погубишь, и обретёшь несчастье и в настоящем, и в будущем.

13. Послушай меня, учителя далеко не сведущего и предшественника твоего, не подающего полезного примера. Охотно принимай на себя бедность, дабы паства твоя стала богатой благодаря тебе; так поступал по отношению к нам Христос, чтобы и мы таким же образом поступали с нашими овцами. Не красней за неё перед людьми, чтобы потом ты более уверенно мог стоять перед Богом. Я пользовался определённым уважением в этом мире, но часто благодаря своим [родичам]; у тех же, кто не знал меня, я вызывал отвращение. Если кто стремится возвыситься над собой, тот, поздно раскаявшись, упадёт ещё ниже. Богатым своим оказывай почёт, с бедными же обращайся милостиво и с доброй любовью. Ведь они, как утверждает старинная пословица, всегда являются большинством. Бедную твою челядь, вверенную тебе высшим пастырем и с трудом собранную мною, защищай и не слушай благочестивым своим ухом враждебных наговоров, уверяющих, что она испорчена. Средства твои невелики, и не следует распоряжаться ими, будто они беспредельны. Гораздо лучше постепенно подниматься изо дня в день, чем окончательно пасть с ущербом для многих. Нынешние времена хуже всех прежних и более отнимают у людей, чем прибавляют им. Из-за тяжкой вины и суровой бедности врождённые благородство и талант теряют свою цену. Я не прошу тебя быть скупым, ибо это — бесчестье; но повторяю, не будь щедр сверх меры, так как это и неразумно, и не приведёт к добру. Заботься также о душе чужеземца Годеберта⁴³, много пользы принёсшего нашей церкви, и о [душах] многих других. В твоём распоряжении достаточно книг, которые были собраны здесь моими предшественниками и найдены мною и, кроме того, те, которые я сам приобрёл. В них ты найдёшь руководство к спасению и, послушавшись их, сможешь спастись. Я приобрёл также мощи святых, прекрасную для них раку и многие другие нужные вещи в землях и людях; а чтобы они не были скрыты от тебя, я записал их в свой мартиролог.

14. Твоей милости следует также знать о многочисленных благодеяниях короля нашего и императора Генриха, оказанных им нашей церкви, которые я частично описал выше, но по большей части оставил недосказанными и потому считаю наилучшим описать сейчас. Смотри, чтобы он, постоянно помня о тебе, восстановил наше добро и неустанно его увеличивал. Горе тем временам, когда нет на это надежды ни беднякам, ни церкви Мерзебургской! Ныне особо следует молиться о ней, а тогда особо ему жаловаться [о её бедах]. Всё, что затем последовало, получила она от него и, пока он жив, возрадуется ещё большими дарами. Он ведь в великодушии своём заранее решил, как возвысить её различными пожалованиями. Говорю теперь о прошедшем и смиренно вверяю всемогущему Богу, для которого всё — настоящее, завершение последующего. И так как нельзя перечислить всё по отдельности, что сможешь увидеть ты утверждённым в его грамотах, обозначу лишь то, что в случае утраты оных, боюсь, может быть потеряно. Частицу святого и победоноснейшего креста с другими святыми реликвиями, золотой алтарь, великолепно обрамлённый драгоценностями, золотую раку, украшенную драгоценными камнями, а также общую опись, украшенную за его и наш счёт, с 2 кадильницами и серебряным кубком щедрой рукой подарил цезарь нашей церкви; нам же следует не только сберечь это, но и приумножить. Но так как о благочестии его, текущем подобно мёду, я никогда не смогу достаточно сказать, поспешу, как я и предполагал ранее, аккуратно и по порядку рассказать о его образе жизни.

15. (8.²) Тот год, которому я посвятил эту книгу, является 41-м годом от моего рождения⁴⁴ или около того; в апреле же месяце, 27-го числа, начался 10-й год моего пребывания в должности⁴⁵. Накануне его в пригороде Гнезно сгорела церковь тамошнего епископа со всеми постройками. А так как судьба каждого человека всегда сомнительна, следует изрыгнуть то опасное противоядие, которое принял я, несчастный, прежде и которое, как я чувствую, сильно мне повредило. Как-то ночью, отдыхая в своём поместье под названием Хееслинген⁴⁶, я увидел во сне, что рядом со мною стоит большая толпа, принуждая меня съесть что-то из предложенной чаши; поняв, что это — враги, я поначалу отказывался, но в конце концов ответил, что приму это во имя Бога-Отца. Им это сильно не понравилось; но, увидев, что иначе ничего не выйдет, эта вражья толпа с ворчанием согласилась, ибо собралась для того, чтобы окончательно меня погубить; и, если бы не призвал я тогда имя Господа, то лишился бы вечного спасения. От того питья, сделанного, как мне показалось, из смеси всяких трав, у меня появилось множество дурных мыслей; они особенно тревожили меня во время пения Божьих гимнов, но, с помощью Бога, которого я предпочёл им, они никогда, или очень редко, не смогли подтолкнуть меня к [совершению] нечестивого дела. Достаточно и злой их воли, чтобы иметь во мне, как они полагали, хоть какую-то часть. Так, окружив меня издали — ибо я осенял себя крестным знамением — в другой раз, они сказали: «Хорошо ли ты себя защитил?» — «Надеюсь, что да», — ответил я. А они продолжили: «Но не так будет в конце». Я не боюсь их угроз и не верю в их посулы, ибо лживы и они, и их авторы; но очень боюсь множества содеянного мною.

16. Я точно знаю, что подобные фантомы, хоть и кажутся вполне реальными, сами собой не могут повредить людям. Но если из-за грехов отвратим от себя лик Божий, то попадём, несчастные, в их страшные руки, никого не щадящие; но тотчас же избавимся мы от них, если или сами обратимся, или будем поддержаны частыми визитами избранников Божьих. Если же кто, владея собой, думает о законе Божьем, того они не трогают, более того — боятся его, правда, не самого по себе, а из-за святой силы того, кого он любит; ибо Бог ~ защитник всех, кто постоянно и от всего сердца любит Его. Что удивительного, если меня мучают эти отвратительные создания, когда я, грешник, сознающий свою слабость, не ищу поддержки в высшем утешении? И потому сказал я об этом, читатель, чтобы ты, подобный мне смертностью и врождённой слабостью, знал, что я очень грешен, и пришёл бы мне на помощь с целительным лекарством. Горе мне, несчастному, который многим в этом мире должен был помогать духовно, но ни им не был полезен, ни себя защитить не смог! А отчего выпало мне сие испытание, поведаю верным твоим ушам. Многим людям, страдающим от гнёта названных выше врагов, стремился прийти я на помощь; этим я сильно раздражил их, побудив злоумышлять против меня, хотя они всегда склонны ко злу. Всё же я уповаю на всемогущего Бога, надеясь, что он не отдаст меня им на растерзание, но, сурово очистив, милостиво спасёт.

17. (9.) В том же месяце, то есть 14 апреля, в Ванцлебене⁴⁷ примирились архиепископ Геро и маркграф Бернгард; умер священник Лиутгер. Благодаря императорской власти состоялось также примирение между герцогом Готфридом и графом Герхардом⁴⁸. Бертольд же, захвативший крепость Монреберг⁴⁹, сдался вместе со своими сторонниками императорской власти; крепость же в качестве наказания для многих тотчас же сожгли. И да сделает Бог, царящий над миром, чтобы она никогда не была более отстроена. Как было бы хорошо, если бы жители того королевства, единодушные во зле, нигде не имели бы укреплений для его совершения! Пока же они, к сожалению, расположены в тех местах, как то угодно душе местных жителей.

18. Император же, уйдя из Нимвегена после долгого там пребывания, торжественно справил молитвенные дни⁵⁰ в Аахене; по прошествии их, 16 мая, умер Ламберт, епископ св. Констанцской церкви. Цезарь, когда с великолепием справил в Ингельгейме Троицу⁵¹, узнал про это и назначил на его место своего капеллана Ротарда⁵². Вслед за тем в Бюргеле⁵³ состоялось большое собрание князей, чтобы судебным решением исправить то, что долго нарушалось из-за небрежности того народа, и великий произвол. После этого названный граф Отто⁵⁴, смиренно придя к императору и архиепископу Эрканбальду, произнёс троекратную клятву и развёлся со своей незаконной супругой. Было достигнуто примирение с Балдриком⁵⁵и забыто обещание, данное Богу. А несколько дней спустя, 24 июня, умер Генрих⁵⁶, храбрый рыцарь, который владел маркой, расположенной между Венгрией и Баварией. Между тем цезарь, придя в город Базель, собрал войско и поспешил в Бургундию. Императрица же, придя в любимый ею Кауфунген, учредила там женскую обитель⁵⁷; затем, пройдя через Восточную Франконию в Баварию, она посадила на трон в Регенсбурге своего брата — герцога Генриха⁵⁸. В июне месяце перемена погоды нанесла большой вред многим людям и их имуществу.

19. (10.) В то же время вследствие моей вины вверенная мне, недостойному, церковь претерпела большой ущерб. Ведь милосердный и терпеливый Бог не хотел долее оставлять безнаказанным то, что не могло быть предотвращено частым его порицанием, и поразил её в своей кротости, а не ввиду достойного его гнева наказания. Она потеряла полезных своих служителей и ежедневно вздыхала из-за моих дурных деяний. И вот, в названном месяце ей и мне было нанесено тяжкое оскорбление бастардом Адальбертом, который, собрав рабов, отважился ворваться ко мне на двор и разрушить его.

20. А теперь правдиво расскажу, что побудило его совершить это. Любезная щедрость Оттона II, одаривая всех в полной мере, во времена архиепископа Гизилера и маркграфа Гунтера уступила нашей церкви лес, лежащий между реками Заале и Мульда и округами Сиусили и Плейсснерланд⁵⁹. А после прискорбной ликвидации нашего престола, во время правления Оттона III, маркграф Экхард приобрёл лес у места под названием Зёммеринг⁶⁰ и обменял его на наш. Король Генрих, восстановитель нашего достоинства, по приговору суда вернул его нам, вместе с большей частью относящихся к нему земель⁶¹; ни все присутствовавшие князья его, ни братья Герман и Экхард не смогли защитить своё дело. Когда он 12 лет пробыл под властью нашей церкви и граф Герман не смог выкупить его у меня за 60 мансов, ему пришло на ум согласно императорской грамоте предъявить на него, а также на 2 бургварда — Рохлиц и Тейтциг⁶² притязание от лица своего и своего брата; он надеялся, что наша старинная грамота уже не имеет силы. Открыв мне это, он сразу понял, что дело не будет иметь успеха. И действительно, когда в Магдебурге в присутствии нашего императора были предъявлены обе грамоты⁶³, было доказано, что наши пожалования во всех отношениях имеют больший вес. Наконец названный граф в присутствии своего брата, который всё это слышал, сказал следующее: «Всё, что мы до сих пор делали, мы делали не из безрассудства, но в надежде на то, что справедливость существует. Теперь же мы отказываемся от этого».

21. Вскоре после этого молодой, а потому незрелый Экхард, побуждаемый своим рыцарем Будиславом, приготовил в своём же бургварде, носящем название Рохлиц, силки для ловли диких зверей. Это я, позже узнав, терпеливо перенёс, но через своего посла потребовал у его брата⁶⁴, чтобы тот так не поступал. Второму его брату, Герману, я также пожаловался на это, но ничего не добился во всём этом деле; такое положение сохранялось вплоть до Пасхи. Поскольку и ясная погода, и отличное состояние дорог благоприятствовало моим планам, — а я до сих пор ещё ни разу не был в той части моего епископства, — я решил отправиться туда и внимательно изучить тот неведомый мне край. В месяце мае, 2-го числа, в пятницу я, прибыв в Корен⁶⁵, благословил собравшийся там народ. Затем, увидев в дороге те устройства, о которых я говорил, укреплённые значительными сетями и канатами, я крайне изумился и стал думать, что мне теперь с ним делать. Наконец, поскольку я не мог увезти с собой эти приспособления, часть из них я приказал немедленно сжечь; держа путь прямо в Рохлиц, я, благословив там немногих, запретил всем им, под угрозой отлучения, пользоваться лесом и вопреки закону отнятой у меня десятиной; приписав их к нашей церкви, я заключил мир.

22. Затем я вернулся на упомянутый выше двор; пробыв там 7 дней, я услышал об угрозах воинов Экхарда моим людям; в то время у меня там ночевал канцлер⁶⁴; узнав от меня про это, он дал хороший ответ. Позже названные вассалы неоднократно собирались с целью причинить мне вред, но постоянно были вовремя предупреждаемы нашими защитниками. Между тем я отправил в Майнц⁶⁶ к императору своего посла, смиренно просив его о мире. Экхард обещал его со своей стороны; придя из Польши, клятвенно обещал жить со мной в мире также и долго ожидаемый мною брат его⁶⁷; но оба плохо его соблюдали. Так, 6 человек, которых избили и остригли и у которых гнусным образом разграбили их дома, доказали, что этих господ следует остерегаться. Их вассалы, согласно своему обыкновению, действовали не только против меня, но вредили также и другим, лучшим, чем я, людям. Так, они напали на архиепископа Геро в Вербене⁶⁸ и на графа Зигфрида⁶⁹ в Нишвице⁷⁰, взяв себе столько всего, сколько им было угодно.

23. (11.) Высокомерие господ возбуждает ярость вассалов и, поскольку её у них предостаточно, они не терпят в тех краях других, равных себе. Если какой-нибудь сосед обидел их нечаянно, не по злому умыслу, им недостаточно будет ни соответствующего извинения, ни позже данного непосильного возмещения. За это они тяжко наказывают соседа кнутом, дабы другие, — имеют они на то право или нет, — никогда не выступали бы против них. Учреждённые в тех краях епископства испытывают от их власти большое утеснение; если мы, их попечители, будем, вопреки Богу и его праву, во всём потакать их воле, то будем иметь почёт и прочие выгоды; если же нет, то, будто нами не правит и не распоряжается государь, будем унижены и ограблены. Новый «бодливый вол»⁷¹ уже разрушил древний закон и добрые, процветавшие до сих пор обычаи, властно показав себя сильнее прочих; и если небо в скором времени не смирит его, то невыносимая дерзость окрепнет сверх меры. Не знает он кротко увещевающее поучение Давида: «Не поднимайте высоко рога вашего»⁷² и прочее. Святой тот псалмопевец так молится за таких: «Отнимешь дух их, Господи, они умирают и во прах свой обращаются; а пошлёшь дух Твой — созидаются»⁷³ и прочее. Сильно нуждается в поучении тот, кто не знает самого себя; тот же, кто постоянно думает о себе, также ничего не сможет без доброго совета. Итак, пусть же грешники образумятся, всеми силами стремясь защитить себя и быть милосердными к бедным!

24. Я, несчастный из-за гнусных своих деяний человек, к тому же бедный талантами, хоть и превосхожу в обоих этих качествах прочих мужей, всё же не один терплю упомянутое выше оскорбление. О епископах, поставленных в других частях этого мира и терпящих великий ущерб, я ничего не скажу в этой книге, хоть и тяжко скорблю о них, лишённых всякого почёта, за исключением одного лишь посвящения в сан. Но самое время рассказать мне по крайней мере о тех, кто в наше время претерпел от своих сограждан такое же или, к сожалению, ещё худшее наказание.

(12.) Бернвард, достопочтенный пастырь св. Хильдесхаймской церкви, был настолько ненавидим графом Бруно⁷⁴, что узрел, как пострадали спина и волосы его вассала Рима и как позже он, ехавший вместе с ним, был убит юным Альтманом.

Свитгер⁷⁵ же, славный епископ благодатной Мюнстерской церкви, подвергшись нападению некоего знатного юнца в собственном дворе, был забрызган кровью своего, убитого у него на глазах, управляющего. Разве заслужили эти лица подобное? Оба они были благочестивыми отцами и всё же претерпели это, не заслуженное ими оскорбление.

25. Но так как в предыдущих книгах я, по забывчивости, ничего не сказал о епископе Свитгере, будет весьма кстати теперь это исправить. Родом из Саксонии, воспитанный в юности в Хальберштадте и Магдебурге, он был назначен Оттоном III епископом названного города; управляя им с крайним старанием, он, будучи поддержан Божьей милостью, отличался различными достоинствами. О них сообщу, приведя только 2 случая, истинность которых могу доказать, приведя правдивых свидетелей.

Его камерарий, когда хотел скрыть некую тайком украденную шапку, был обстоятельно допрошен своим благочестивым господином, но так и не сознался; тогда, будучи вынужден взять положенный на стол и от души освящённый нож, он схватил его, но тотчас же, будто раскалённый, бросил на пол и открыто признал свою вину.

В другой раз с большим трудом был схвачен некий, одержимый злым духом человек и приведён к названному отцу; тот, приказав его тотчас же освободить, мужественно, одним лишь посохом, отразил (несчастного), который яростно бросился на него, и, осенив знаком святого креста, успокоил, после чего разрешил ему уйти.

26. Сей муж, приписывая это не себе, а тому, кто творит подобное через него, жил во Христе отпущенное ему количество дней, со всяческим старанием служа Ему, как верный раб. 16 лет занимал он эту должность, постоянно отличаясь всякого рода достоинствами; наконец, тяжело заболев, он умер 19 ноября там, где и жил⁷⁶, в 10-й год правления нашего императора Генриха.

Его преемник Дитрих, сын моей тётки⁷⁷, также претерпел великое бесчестье от Генриха⁷⁸, сына графа Германа, о котором я говорил выше. В этом году вражда их, на время утихшая, опять возобновилась.

Хериберт, архиепископ Кёльна, также долго сносил от этого графа многочисленные обиды; не удивительно поэтому, что он долгое время держал под арестом его мать⁷⁹.

Сверх того, земли епископа Мейнверка были опустошены Титмаром⁸⁰, моим двоюродным братом и родным братом герцога Бернгарда.

27. (13.) Но зачем я всё это рассказываю, если ни в ком из них не вижу для себя ни доброго примера, ни облегчения? Уж лучше возьмусь за своё начинание; и, пока я его обдумываю, мне приходит на ум видение блаженного Иоанна: «Первое горе прошло, но вот! — 2 новых следуют за ним!»⁸¹. Ведь крайне прискорбно то, что я часто повторял в предыдущих местах. Так, во времена нашего правителя и непобедимого защитника Генриха никогда прежде не случалось такого ущерба, какой достался нам теперь за наши грехи. Ведь в июле месяце, 29-го числа, во вторник Марс так бушевал среди нас, что в вечности рыдает мать-церковь. В тот день Адальбольд, епископ Утрехта, вместе с герцогом Готфридом и с помощью своих вассалов и друзей, напал на Дитриха⁸², племянника нашей императрицы, который ранее, убив его вассалов, сильно ему навредил; на некоем острове⁸³ состоялся сбор их войска. Быстро приготовившись к битве, оно, к сожалению, нашло в ней смерть, которой грозило врагу. Его внезапно со всех сторон окружили фризы, бросившиеся из засады, и вассалы названного юноши, после чего оно, страшно сказать, окончило свою жизнь от меча и от воды, не нанеся никакого вреда врагу. Епископ едва сумел бежать на корабле; герцог также спасся от врагов; по словам очевидцев, погибло более 3 отрядов. Вся та страна, потеряв сильного защитника, ежедневно горевала, боясь прихода пиратов⁸⁴. Погиб граф Готфрид, мёртвым лежал также Иоанн, лучший воин, которого всегда будет оплакивать отечество⁸⁵. Их знатные и славные союзники, сражавшиеся до сих пор победоносной рукой, покоились теперь в несчастном жребии. Тела их смыли заслуженный нами позор; но, как я надеюсь, возрадуются их души, очищенные столь тяжкой бедой.

28. Но не удивляйся, читатель, этому несчастью; оцени лучше его причину! Нечестивый тот Дитрих был вассалом епископа; в некоем лесу под названием Мерведе⁸⁶ у него было большое поместье, о котором, как о незаконно отобранном у них, местные жители пожаловались императору в Нимвегене⁸⁷. Тогда император по совету князей приказал епископу Утрехта сжечь это место и вернуть его истцам; не сумев удержать своего господина от выполнения этого поручения, нечестивый юноша просил разрешения уйти, пообещав не допустить этого. Вскоре случилось то, о чём я рассказал, более из-за грехов наших, чем ради заслуг победителя. Задолго до того большая стая птиц, отовсюду слетевшихся туда и терзавших друг друга своими когтями, предсказала это страшное и непоправимое бедствие и отметила то место, где позже погибли те воины. Всё, что святой Давид желал горе Гильбоа⁸⁸, я, недостойный такой чести, желаю этому острову. В тот же день умер в Тиле Балдрик⁸⁹, епископ Льежский.

29. (14.) В те дни в моём епископстве 7 рабов, поев ядовитых грибов, были охвачены сильным жаром и вскоре скончались. А в месяце августе возле Большой Медведицы появилась новая звезда; испуская вдалеке сияние, она приводила в ужас всех, кто её видел⁹⁰. Ведь никогда подобного не было на нашей памяти; потому-то каждый и боялся этого; знамение это пугало людей, но каждый верующий надеется, что оно будет иметь милосердный исход. О явлении, подобном этому, восклицает глаголющий истину Иеремия: «Тот, кто всё знает, обновит её; и позаботится о ней в своей мудрости»⁹¹. Эта сияющая звезда была видна в течение 14 дней. В провинции под названием Нордтюринггау⁹² 3 постоянно державшихся вместе волка, которых жители прежде никогда не видели, причинили многим людям и скоту огромный ущерб. Это также привело местных жителей в сильный ужас, предвещая наступление ещё больших бедствий. Говорит ведь блаженный Григорий: «Многое дурное должно прежде произойти, чтобы сообщить о грядущем приходе бесконечности»⁹³. Во всём вышеназванном нам свыше был явлен гнев небесный, но из-за человеческой слабости на него не было обращено должного внимания.

30. (15.) Этот год действительно можно назвать новым именем из-за землетрясения или из-за великого потрясения. Ведь огромное бедствие, возникнув в этом изменчивом мире, повсюду встревожило его жителей. Частично я уже рассказал о нём, теперь же с тяжким стоном изложу то, что тогда пропустил. Почти все рыцари епископа Балдрика и епископа Камбрейского⁹⁴ погибли на том острове, а в трёх ближайших округах не осталось ни одного дома, который не лишился бы по крайней мере 1 жителя. Со времён Карла, как утверждает предание, ни разу ни в один день, ни в один год не случалось подобного в тех краях. Когда ещё гибло столько мужей, не нанеся врагу никакого ущерба? Но это не удивит никого, кто как следует поразмыслит над этим, ибо не может сражаться тот, кого Божья кара стремится смирить из-за его тяжкой вины. Позже это непоправимое несчастье было быстро забыто, ибо епископ Адальбольд с помощью герцога Готфрида примирился со своим врагом Дитрихом; произошло это, правда, не от его желания, но исходя из высшей необходимости. Ведь не было в том крае могучего защитника, если бы опять поднялся сильный враг. Если бедствие это случилось с согласия Божьего, кто может требовать за него мести? Если же нет, кто более неотвратимо, чем Он, отомстит за него? А теперь давайте, как сделал святой аббат Колумбан при смерти великого императора Карла, «осушим слёзы и вознесём спасительные молитвы».

31. (16.) Нельзя также умолчать о прискорбном несчастье, случившемся на Руси. Ведь Болеслав, напав на неё, согласно нашему совету, с большим войском, причинил ей большой вред. Так, в июле месяце, 22-го числа этот князь, придя к какой-то реке⁹⁵, стал там вместе со своим войском лагерем и велел приготовить необходимые [для переправы] мосты. Русский король⁹⁶, расположившись возле него со своими людьми, с тревогой ожидал исхода будущего, условленного между ними сражения. Между тем враг, подстрекаемый поляками, был вызван на битву и, в результате внезапного успеха, был отброшен от реки, которую оборонял. Ободрённый этой суматохой Болеслав, требуя, чтобы союзники приготовились и поторопились, тотчас же, хоть и с большим трудом, но перешёл реку. Вражеское войско, выстроенное против него, напрасно старалось защитить своё отечество. Уже в первой схватке оно подалось и более уже не оказывало сильного сопротивления. Там тогда было перебито огромное количество бежавших [врагов] и очень мало победителей. Из наших погиб славный рыцарь Эрик, которого наш император долгое время держал в оковах⁹⁷. С того дня Болеслав, развивая успех, преследовал разбежавшихся врагов; он был принят всеми местными жителями и почтён богатыми дарами.

32. Тем временем Ярослав силой захватил некий город, принадлежавший тогда его брату⁹⁸ и увёл его жителей. На Киев же, чрезвычайно укреплённый город, по наущению Болеслава часто нападали враждебные печенеги; пострадал он и от сильного пожара. Хотя жители и защищали его, он всё же довольно быстро сдался чужеземцам; оставленный своим, обратившимся в бегство королём, [Киев] 14 августа принял Болеслава и Святополка, своего долго отсутствовавшего господина; из расположения к нему и из страха перед нами вся эта страна перешла на его сторону. Архиепископ того города⁹⁹ с мощами святых и разными другими украшениями почтил прибывших в храме св. Софии, который в результате несчастного случая сгорел в прошлом году. Там же находились мачеха названного короля, его жена и 9 сестёр; на одной из них, уже давно им желанной¹⁰⁰, беззаконно, забыв о своей супруге¹⁰¹, женился старый развратник Болеслав. Ему предоставили там огромные богатства, большую часть которых он раздал своим друзьям и сторонникам, а кое-что отослал на родину. Этому князю помогали 300 мужей с нашей стороны, 500 венгров и 1000 печенегов. Все они были отпущены домой, когда названный господин увидел, что местные жители приходят к нему с изъявлением своей верности. В том большом городе, который является столицей этого королевства, имеется более 400 церквей, 8 ярмарок, а людей — неведомое количество; народ, как и вся та провинция, состоит из сильных, беглых рабов, собравшихся здесь отовсюду, и, особенно, из быстрых данов¹⁰²; до сих пор они, успешно сопротивляясь сильно им досаждавшим печенегам, побеждали других.

33. Гордый этим успехом Болеслав отправил к Ярославу архиепископа названного престола, чтобы тот просил его вернуть ему его дочь¹⁰³ и обещал отдать (Ярославу) его жену, вместе с мачехой и сёстрами. Вслед за тем он отправил к нашему императору с богатыми дарами любимого своего аббата Туни¹⁰⁴, чтобы тот обеспечил на будущее его милость и помощь, и объявил, что он сделает всё, что тому угодно. В близкую ему Грецию он также отправил послов, которые должны были обещать её императору¹⁰⁵ все блага, если тот захочет иметь его своим другом, и объявить, что в противном случае он обретёт в нём самого ожесточённого и непримиримого врага. Над ними всеми стоял всемогущий Бог, милостиво показавший, что угодно Ему и выгодно нам.

В те дни граф Удо¹⁰⁶, мой двоюродный брат, схватил Германа¹⁰⁷, равного ему и по знатности, и по власти, и насильно увёл в свой замок. Боюсь, что из-за этого взойдёт опасная поросль [вражды], которую с большим трудом или вообще не удастся выкорчевать.

34. (17.) Теперь речь моя пойдёт о нашем императоре, который, вернувшись из неудачного похода¹⁰⁸, не получил ничего из обещанного; ущерб же, нанесённый им врагам, был крайне незначителен. На герцога Дитриха¹⁰⁹, его славного и верного вассала, когда тот, покинув его, хотел отправиться домой, напал из засады некий господин, по имени Стефан, враг цезаря и его, как выяснилось, тоже; (Дитрих) уже был победителем, когда воины его бросились на добычу и, будучи опять, к сожалению, атакованы, потерпели поражение; сам он с немногими людьми бежал. Это было уже второе несчастье¹¹⁰, испытанное им в таких делах; и не дай Бог, чтобы в третий раз очутился он в подобной опасности! Наш император, получив обо всём этом известие, имел совещание о делах государства в Швабской земле¹¹¹, после чего, обеспокоенный, немедленно перешёл через Рейн¹¹². Ведь помощники¹¹³ его, бывшие опорой нашего королевства, к сожалению, по большей части погибли; и тяжким бременем было для него то, что люди, притворно заявляющие о своей верности, состоя в тайном сговоре с чужеземцами, пытаются оказать ему противодействие, дабы не мог он более править согласно своей воле, как-либо нарушая их противозаконное безрассудство¹¹⁴.