Ткачи Сарамира

Глава 8

Главный ткач Виррч шел по дворцу, еле передвигая ноги.

Его сутулое и усохшее тело прикрывали лохмотья. Изрытое язвами лицо скрывал бронзовый лик безумного древнего бога. Когда-то высокий и сильный Виррч горделиво ступал по этим коридорам. Но то было до того, как маска скрутила его и изломала душу. Как и все маски Истины, она была покрыта составом из колдовского камня, и ее ношение приносило владельцу не только силу и власть, но и страдания.

Виррч заплатил высокую цену за обладание бронзовым ликом. Его кости и суставы искривились, кожа по всему телу покрылась струпьями. Но взамен он стал главным ткачом, личным ткачом императрицы. А именно этого Виррч и добивался.

Ткачи были незаменимы в высших кругах сарамирского общества. Через них знатные люди могли мгновенно связаться друг с другом, находясь на больших расстояниях и не прибегая к услугам курьеров, шпионить за врагами, а также следить за союзниками и возлюбленными. Сильный ткач умел незаметно избавить хозяина от опасного или ненужного человека. Преступление мог заметить только другой ткач. И даже тогда не было никаких гарантий, что убийцу подвергнут наказанию.

Но в основном услуги ткача использовали как средство для защиты от других ткачей. Только они могли воздействовать друг на друга. И если один благородный человек имел в услужении ткача, то его врагам следовало обезопасить себя.

Первые ткачи появились приблизительно два с половиной столетия назад. За прошедшие годы они стали залогом благополучия и безопасности знатных людей. Ни одно из благородных семейств не обходилось без их услуг. И несмотря на то что даже собственные хозяева презирали своих помощников, общество уже не могло существовать без ткачей.

Услуги ткача обходились недешево. Хозяин платил ткачу до самой его смерти. Но деньги эти шли отцам Предела в храмах, ковавшим маски, которые ткачи носили всю жизнь, используя заключенные в ликах токи силы. Обладатели масок Истины обходились без денег. Богачи были готовы выполнить каждое их требование, удовлетворить любую прихоть. Поэтому ткачи ни в чем не нуждались.

Плетение – опасное занятие. Ткачи впадали в безумие всякий раз, когда использовали свое умение. Требовались годы, чтобы овладеть искусством применения энергий, заключенных в маски. Их действие было сродни эффекту от применения наркотика. Рисунки, вытканные на полотне, вызывали эйфорию, но лишали разума и разрушали тело. Когда ткач приходил в себя, начиналась обратная реакция. Иногда это проявлялось в ужасной, убийственной депрессии; иногда начиналась истерия. А бывало и так, что ткач впадал в безумный гнев или им овладевала неутолимая жажда. Потребности у каждого различались. Но любое желание требовалось удовлетворить, иначе ткач мог умереть. Смерть ткача обошлась бы хозяину дороже содержания.

Ткачи были наемниками. Они продавали свои услуги тому, кто предлагал самую высокую цену. Но, единожды избрав хозяина, мастер служил ему до самой смерти. Еще не было случая, чтобы ткач перешел к другому человеку, польстившись на более высокую цену.

Души мастеров принадлежали Аддераху, большому монастырю в горе, который был сердцем их братства. Именно в Аддерахе хранились колдовские камни, без которых нельзя управлять заключенными в маске токами силы. Ткачи могли сделать все что угодно для своих хозяев, даже убить другого ткача. Но они никогда не предпринимали действий, которые могли подставить под удар Аддерах или помешать планам братства.

Виррч достиг дверей своих покоев, которые располагались в южном крыле дворца. По дороге ему встретилось не слишком много людей. Слуги предпочитали держаться от главного ткача подальше и не приближаться к нему без особой на то необходимости. Предпочтения Виррча были странными, но когда его охватывало безумие, запросы ткача оказывались воистину ужасными.

Главный ткач стал очень мнительным, подозревая каждого из слуг в желании обворовать его. Заметив шепчущихся людей, Виррч думал, что против него плетется заговор. Эти мысли не давали ему покоя. Он не унялся даже после того, как несколько слуг были казнены за кражу несуществующих вещей. После этого Виррч объявил, что никому из прислуги не разрешается входить в его покои. Они могли лишь приблизиться к двери, которая была всегда заперта. Главный ткач ни на минуту не расставался с ключом, и уже несколько лет никто не заходил в его комнаты.

Виррч вытащил тяжелый медный ключ, висевший на худой бледной шее, и отпер массивную дверь в конце коридора. Немного поколебавшись, он толкнул тяжелую створку. Какое-то животное выскочило наружу. Виррч обернулся и увидел пятнистого кота, который стремглав несся прочь. Лицо ткача, скрытое под маской, нахмурилось. Он не помнил, чтобы просил принести кота.

Ткач вошел в мрачную комнату и закрыл за собой дверь. Он не замечал зловония, поскольку то был запах его собственной разлагающейся плоти, смешанной с дюжиной других одинаково неприятных ароматов. Солнечный свет не пропускали внутрь покоев тяжелые, многослойные шелковые шторы на окнах, покрытые пылью и пропитанные дымом кальяна. Они делали комнаты мрачными даже в жаркий полдень.

Ткач прошел в зал, где находилась купальня. Он избавился от плававшего в воде голого тела весьма оригинальным способом, выпустив в воду ведро пираний. Хищницы сначала сожрали труп, а затем расправились и друг с другом. Теперь в красной от крови воде плавали лишь куски плоти и ошметки внутренностей.

Ткач с отвращением посмотрел на покосившуюся кровать, на которой все еще лежали разлагающиеся останки. Это его уже раздражало. Нужно бы избавиться и от них, но сейчас перед Виррчем стояла более важная задача.

Завтра императрица предстанет перед советом. В сложившейся ситуации династия Эринима оказалась под угрозой.

Знатные семейства разделились на два враждующих лагеря. Одни готовы оказать поддержку императрице в ее стремлении передать трон дочери. Другие собирались выступить против и уйти в оппозицию.

Союзников династии Эринима оказалось больше, чем ожидал Виррч. Известия о том, что отклонения Люции не опасны и внешне никак не проявляются, мигом облетели Сарамир. Многие богатые семьи, поддерживающие клан Эринима, решили присоединиться к лагерю союзников. Даже клан Бэтик, к которому принадлежал муж Анаис, выразил согласие поддержать императрицу, несмотря на очевидное отвращение Дуруна к ребенку. Члены семьи полагали, что традиция наследования не должна прерываться, и не видели причин, по которым Люция не могла бы занять трон. Другие знатные, но не такие древние семейства, тоже ратовали за идею сохранения традиций. Они надеялись, что за поддержку императрицы смогут получить награды и признание.

Виррча это встревожило, но он не собирался сдаваться. Сарамирское общество еще не до конца определилось в своем выборе. Весы могли качнуться в любую сторону.

И главный ткач намеревался склонить чашу этих весов не в пользу своих нынешних хозяев. Восшествие на трон Люции угрожало не только ткачам, но и Аддераху. Поэтому он ждал удобного момента, чтобы предать императрицу и ее дочь.

Виррч уселся около купальни и, расслабив мышцы, приготовился ждать, пока боль, сопровождающая процесс погружения в рисунок, прекратится. Не позволяя дыханию участиться, главный ткач отметил, что тело постепенно начало цепенеть, избавляясь от болезненных ощущений. Маска стала нагреваться. Ее поверхность мерцала в сумраке комнаты зелеными бликами.

Внедрение в сплетенный рисунок походило на выныривание из темной воды к сияющим небесам. Сначала Виррч опускался вниз, ощущая давление воздуха, распирающего легкие, которые уже почти разрывались на части от сдерживаемого дыхания. Затем, оттолкнувшись, устремился вверх, чтобы вынырнуть на поверхность. Глоток свежего воздуха привел его в безумный восторг, и он поплыл дальше между нитями рисунка.

Эйфория, в коей пребывал Виррч, обостряла все ощущения. Обычные человеческие чувства поблекли по сравнению с тем, что он испытывал сейчас. Какое-то время ткач бился в судорогах нестерпимого сладострастного наслаждения, выворачивавшего тело наизнанку. И только огромным усилием воли ему удалось выйти из состояния немыслимого блаженства и приступить к опасному ремеслу.

Опытный ткач должен уметь постоянно держать под контролем мысли, чувства и действия. Прикосновение к рисунку неподготовленного человека равносильно самоубийству.

Сейчас Виррч оказался в поместье Бэрака Зана ту Икэти, на службе у которого состоял молодой и талантливый ткач Табакса. Но на этот раз Виррч отправился туда не для того, чтобы передать сообщение от императрицы или провести переговоры по ее поручению. Главный ткач проник на территорию Табаксы тайно.

Когда-то Икэти принадлежали к союзникам династии Эринима. Но настоящими друзьями семейства так и не стали – уж слишком разными были их интересы. Тем не менее члены обоих кланов не стремились к обострению разногласий, сохраняя нейтралитет.

Семья Икэти, будучи не слишком богатой и не обладая обширными земельными площадями, имела множество вассалов, присягнувших ей в личной верности. До начала правления династии Эринима на троне Сарамира восседали Икэти, и многие из принятых в то время законов действовали до сих пор. Теперь клан утратил былое могущество, но когда дело доходило до принятия ответственных решений, где во внимание принимался каждый голос, с мнением этой семьи считались все члены совета.

Зан заключил тайное соглашение с императрицей. Это означало, что Икэти окажут ей поддержку на завтрашнем заседании совета.

Анаис знала – не следует прибегать к услугам Виррча, чтобы послать сообщение Зану. Женщина мудро рассудила, что не может полагаться на его верность в деле, касающемся Люции. Именно поэтому, не доверяя главному ткачу, императрица сама пригласила Зана на тайную встречу во дворце.

Неприязнь, которую испытывала Анаис, была Виррчу только на руку. Благодаря этому, у него появилось время для занятий собственными делами. К тому же дворец был территорией ткача, где для него не существовало тайн. Он мог слушать все разговоры и проникать в любое помещение дворца, никого не предупреждая.

Анаис возлагала большие надежды на поддержку семьи Икэти при обсуждении в совете вопроса о престолонаследии. Императрица рассчитывала получить большинство голосов или хотя бы сдержать открытое недовольство со стороны многих членов совета. У Виррча на этот счет имелись свои замыслы. Он планировал склонить Зана на сторону оппозиции.

Даже главному ткачу это предприятие казалось опасным. Но наступали тяжелые времена, и приходилось рисковать. Вот только если его участие в заговоре против императрицы обнаружится, Анаис без труда расправится с опостылевшим мастером. Установленные правила запрещали хозяевам избавляться от ткачей только потому, что те начинали раздражать своих владельцев. Но тот, кто решался предать хозяина, немедленно объявлялся вне закона.

Положение ткачей зависело от того, насколько им можно доверять. Знатным семьям не нравилось исполнять многочисленные, порой самые низменные прихоти своих помощников. Никто не чувствовал себя в безопасности рядом с теми, кто способен читать мысли. Ткач в любой момент мог раскрыть планы своих хозяев их врагам. Но без этих людей обширная империя никогда не стала бы сильным государством. И все же ткачи оставались лишь инструментами в руках знатных семей. В случае предательства их выбрасывали так же, как и пришедший в негодность инструмент.

Ткачи постоянно балансировали на лезвии ножа. Разоблачение главного ткача могло подорвать репутацию Аддераха, заработанную десятилетиями. При одном лишь подозрении на то, что ткачам нельзя доверять, на них обрушилось бы ужасное возмездие. Безопасность всего братства оказалась бы под угрозой. Знать смогла бы безнаказанно менять одного ткача на другого. И Анаис стала бы первой, кто воспользовался бы этим правом.

Виррч был слишком слаб, чтобы выжить без хозяина. Нужно тщательно просчитать каждый шаг, размышлял ткач. Но трезвые мысли тонули в эйфории путешествия между нитями рисунка.

Табакса был непростым противником, поэтому Виррч хорошо продумал план действий, полагаясь на свою хитрость. Ни Зан, ни его сторожевой пес не должны догадаться, что кто-то внушает им свои мысли, настраивая против императрицы.

Табакса, как паук, оплел свою территорию сетью, поэтому Виррч поначалу не мог понять, где начинается и где заканчивается рисунок. Ткач Итэки продолжил создавать Узор, начатый много лет назад его предшественниками. При виде этого полотна Виррч испытал страх.

Необъятность сети потрясала. Она висела в абсолютной черноте. Слой накладывался на слой, Узор расползался во все стороны, словно плющ, цепляясь за нити, которые казались слишком тонкими, чтобы удержать эту махину. Но плетение выглядело намного сложнее, чем обычная паутина. Здесь все шло вразрез с законами физики, сети сходились под невозможными углами, и нельзя было понять, как они соединялись. Нити цеплялись за что-то в глубине рисунка, невидимое на поверхности. Легкая вибрация ощущалась в сложной конструкции Узора, словно волокна переговаривались между собой. В воздухе витал дух смерти.

Виррч мысленным усилием заставил себя успокоиться. Иначе противник мог догадаться о его присутствии. Главный ткач знал, как понять всю сложность рисунка и не сойти с ума. Виррч парил в пустоте и, отпустив на свободу чувства, осторожно исследовал плетение, стараясь найти прореху. Слои рисунка раскрывались перед ним, как страницы книги. Каждый представлял определенный уровень защиты, который мог сработать в любой момент, предупредив Табаксу о неожиданном вторжении. Словом, сеть была выполнена очень искусно и тщательно, хотя и не настолько, чтобы главный ткач не проникнул сквозь нее.

Силой мысли Виррч увеличил частоту колебаний нитей. Лишь несколько ткачей умели пользоваться этим приемом, входя в чужой рисунок. Виррч был одним из них. То, что ему удалось увидеть, порадовало.

Табакса был не настолько осторожен, чтобы поставить защиту по всей поверхности рисунка. Удовлетворенный сделанным открытием, главный ткач осторожно двинулся вперед, обходя ловушки, разбросанные по периметру сети. Он проходил между нитями, стараясь не задеть их и ощущая присутствие Табаксы, находившегося где-то поблизости.

Внезапно Виррч ощутил вибрацию и увидел нависшее над ним энергетическое облако, почти прозрачное и плоское, перемещающееся между прорехами в рисунке. Пришли в движение и другие сгустки энергии. Но, похоже, ни одно не направлялось к нему. Ткач замер, пока они проплывали мимо, словно легкие облака.

«Юнец, оказывается, вовсе не глуп. Я прежде никогда не видел такой защиты».

Сгустки энергии были стражами. Они перемещались с одного слоя на другой, реагируя на каждое колебание нитей. Если бы Виррч попытался проникнуть через сеть, как обычно, то не заметил бы этих энергетических облаков до тех пор, пока они не обнаружили бы постороннего и не сообщили о его присутствии Табаксе.

Главный ткач наслаждался своим мастерством. Он медленно и осторожно погружался вглубь рисунка, к самому центру. Создавалось впечатление, что через прорехи проникает ветер, заставляя нити вибрировать. Оказалось, Табакса установил сигнальную сеть поперек полотна, чтобы обнаружить присутствие непрошеных гостей. Но и эта уловка не остановила Виррча. Он все глубже внедрялся в ткань Узора, умело ускользая от вибрирующих серебряных нитей.

И тут ткач совершил промах. Сеть вокруг него лопнула с оглушительным треском, ошеломив какофонией звуков. Виррч запаниковал и заметался, но быстро пришел в себя и лихорадочно начал обдумывать сложившуюся ситуацию.

Ничто не предвещало провала! Он действовал очень осторожно!

Главный ткач почувствовал резкое, стремительное приближение Табаксы. Противник, оповещенный сторожами о вторжении непрошеного гостя, устремился в глубь сети, чтобы поймать злоумышленника. Виррч попробовал отступить и скрыться прежде, чем будет опознан, но тут же понял, что оказался в ловушке. Его заманили в капкан. В отчаянии ткач все-таки переместился, отступив в зону нормальной частоты колебаний. И там, к своему ужасу, оказался охвачен скользкой желеобразной субстанцией, похожей на прозрачную мерзкую амебу, которая стиснула его сознание.

Виррч разразился проклятиями. Кроме энергетических сгустков, видимых исключительно при высокой частоте колебаний нити, молодой ткач использовал и других сторожей. Они становились заметными только при нормальной частоте вибраций. Виррч попал в ловушку. Он не догадался, что нужно лавировать, постоянно переключаясь с одной частоты на другую.

Взбешенный неудачей, главный ткач уничтожил амебу яростным ментальным ударом, в клочья разорвав стягивающие сознание нити. Но Табакса был уже рядом. Перевоплотившись в огромного паука, он стремительно приближался, ловко скользя по нитям сети. Столкновение было неизбежным. Теперь Виррч не мог скрыться так, чтобы остаться незамеченным. Табакса наверняка уже увидел соперника и узнал его.

«Проклятие», – злобно подумал главный ткач.

Виррч вырвался из окружавших его сторожевых ловушек и направил мощный удар в тело паука. Мир вокруг распался на лес разрозненных нитей. Главный ткач стремительно двигался среди них, сплетая по своему усмотрению и контролируя вибрацию. Табакса шел за ним по пятам. Виррч ощущал присутствие противника, его недовольство. Молодого ткача озадачило тайное проникновение Виррча на чужую территорию, но он был полон желания наказать старого, опытного ткача. Наказать смертью.

События развивались так быстро, что разум не всегда поспевал за ними. Каждый искал канал, по которому можно было проникнуть в сознание противника. Соперники делали ложные выпады, увертывались друг от друга и, сплетая нити, выстраивали цепь ловушек с приманками. Один ткач пытался нащупать слабые места в защите другого, чтобы нанести решающий удар. Управляя нитями полотна, они отступали и нападали, заманивали противника, создавали лабиринты или отчаянно раскручивали сложный узел, перекрывая канал, чтобы ускользнуть от врага.

Но опыт в конце концов сделал свое дело, и Табакса допустил промах. Виррч заманил его в канал, заканчивавшийся тупиком, оставив внутри приманку. Со скоростью и мастерством, непревзойденными другими ткачами, он опутывал юнца тугими узлами, закупоривая выход из ловушки. Молодой ткач попытался вырваться из западни, но тут же попал в другую. Время, отпущенное на спасение, истекло. Виррч был уже недосягаем, создав собственную защиту. Главный ткач нащупал слабое место в сознании Табаксы и проник внутрь. Он ворвался туда, словно гарпун в тело кита, разрывая мозг противника…

Виррч чувствовал, как сознание соперника затухает и силы оставляют его. Табакса бился в агонии на полу своей спальни, растерзанный ментальной силой Виррча. Главному ткачу не оставалось ничего другого, как срочно скрыться с места преступления, не задерживаясь ни секунды в Узоре Табаксы. Дух смерти шел за ним по пятам, и он возвращался назад, в свое трясущееся от ярости тело…

Виррч пришел в себя. С остановившимся взглядом он сидел возле бассейна в тусклой, грязной комнате. Не в силах совладать с охватившим его почти безумным бешенством, старик громко закричал. Он, главный ткач, попал в западню, которой с легкостью избежал бы еще год назад. Небрежность привела к тому, что ему пришлось перешагнуть ту грань, за которой ткач становился изгоем для соратников по ремеслу. Виррч не мог понять, где просчитался и допустил ошибку. Почему его сознание не соединило воедино мысли, опыт, инстинкты и не использовало их в момент опасности? Он, один из сильнейших и могущественных ткачей на свете, все же попался в ловушку Табаксы и был вынужден убить противника, чтобы остаться неузнанным. Кроме того, ему не удалось даже приблизиться к Зану. Провал, полный провал.

Виррч вскочил на ноги. Еще один дикий вопль вырвался из его изможденной груди. Главный ткач схватил лежавшие на кровати разложившиеся останки и швырнул их в бассейн. Затем отбросил стоявшее в углу комнаты украшение из кристаллов. Оно рухнуло на пол и разлетелось мелкими осколками по каменным плитам. Подобно вихрю, главный ткач пронесся через покои, сметая и круша все, что попадалось на пути. Под конец Виррч забился в истерике, словно ребенок, и, упав на пол, принялся царапать ногтями каменные плиты.

Боль от сорванных ногтей вернула к реальности. Несколько минут главный ткач лежал, задыхаясь, прежде чем смог подняться и доковылять до переговорного устройства, встроенного в стену и соединявшего покои с комнатой его личных слуг.

– Приведите мне ребенка! – простонал он. – Ребенка… все равно какого. Доставьте мне ребенка и… и принесите мой мешок с инструментами. И еды! Я хочу мяса! Мяса!

Не дожидаясь ответа, Виррч вновь бросился на пол. Грудь его тяжело вздымалась. Ткач ждал, не утирая сочившуюся изо рта слюну. Он не знал, что произойдет, когда ребенок окажется в комнате. Но был уверен – это доставит ему удовольствие.