Тлеющий неон в крови

0.2 – ПЕРЕЛОМНЫЙ МОМЕНТ

42‑й день лета

1290 год

Поселок Мирено, пригород Новиры

[ТиДжей]

Вокруг так темно, ничего не видно. Буквально минуту назад было так ярко, что даже ослепляло глаза, а сейчас? Я действительно ослеп и поэтому ничего не вижу?

А вдруг я умер?

Не может быть, если я бы умер, то у меня возможности перебирать мысли в голове просто не оказалось.

В этой кромешной темноте я не ощущаю своего тела, может, я в действительности умер? А то, что я чувствую сейчас, тот самый иной мир, о котором твердит религия?

Стоп…

Я начинаю ощущать свою шею, плечи, руки и, наконец, ноги. В итоге я был прав: я не умер, а живее всех живых, однако с моим телом что‑то не так.

Спустя еще несколько секунд я почувствовал неимоверную боль, пронизывающую все мое тело.

Но почему? Мне стало тяжело дышать, кружится голова, тело просто горит с головы до ног, не переставая. Хочу, чтобы это поскорее закончилось!

Зрение и слух ко мне начинают возвращаться, я слышу противный и оглушающий звон, доносящийся неподалеку от меня. Он не замолкает, от него у меня появляются пульсирующие боли в висках, и причем такой силы, что терпеть это просто невозможно. Глаза начинают открываться, не могу ничего отличить – все вокруг меня будто в тумане, расплывчато и блекло. Пахнет гарью, что‑то рядом со мной явно полыхает жарким пламенем, и дышать в такой обстановке становится очень трудно.

Сейчас мне ужасно больно, и просто встать – задача для меня не из легких. Все же я попробую.

Блин, как же больно!

Встав на колени, я взглянул на себя: одежда выжжена в некоторых частях, а руки по локоть были в глубоких ожогах с сочащейся из ран кровью. Дотронувшись до лица, я понял, что жжения я не испытываю, а значит, лица огонь не задел. Только вот шея, как и мои руки, зверски горит, и боль все никак не хочет униматься.

Вокруг витает густой дым, трава и вся листва в лесу, что нас окружала, сожжена дотла, но в некоторых местах проблескивают языки горящего пламени, которые не успели потухнуть.

Впереди меня, на том же самом месте, стоял тот самый космический корабль, который мы вместе с Алексом нашли. Все‑таки это был не сон, да и ущипнуть себя уже не получится, учитывая, что все мое тело пронизывает нескончаемая боль от ожогов.

Космолет остался цел – на нем не было ни единого обугленного следа от пламени, а значит, он способен обладать своего рода защитой от взрывов. Но у меня такое предчувствие, что именно он устроил этот пожар. Вполне может быть, учитывая, что он просканировал нас с головы до ног и, скорее всего, посчитал угрозой, а после решил устранить, активировав защитный механизм своей системы.

А где Алекс?

Может, ему удалось сбежать, и он не попал в радиус взрыва, а мне самому просто повезло остаться в живых?

Я посмотрел по сторонам, хоть весь обзор закрывали мне клубы густого дыма, все же я пытался разглядеть хотя бы малейший силуэт своего друга. Если я его не найду, то, скорее всего, он сбежал, и мне тоже не следует здесь оставаться. Взрыв оказался достаточно большим, и он легко может привлечь внимание владельца корабля.

Мои силы на исходе, все тело болело от ожогов, и мне пришлось немного задержаться, чтобы попытаться встать, хоть и получилось это у меня с трудом.

Однако то, что я перед собой увидел, перевернуло мою жизнь навсегда.

Я так был сосредоточен на изучении окружения, что совсем не обратил внимания на то, что прямо передо мной лежало сожженное тело человека.

Оно черное, как уголь, без единого живого места на теле. Отвердевшая копоть покрывала его толстой раскаленной коркой, я не решался к нему прикоснуться. Распознать лица было просто невозможно, руки и ноги – аналогично, а одежда была выжжена целиком. Я не верил до последнего, что это мог быть именно он. Может, это проходящий мимо случайный свидетель или же сам хозяин корабля, который по своей же вине оказался в эпицентре взрыва и смог умереть от своего орудия? Все эти версии были самыми бредовыми из всех, что мне приходилось придумывать, но я нарочно наивно отказывался верить в то, что самого дорогого для меня другана не стало.

Пока я не могу убедиться в том, что это сгоревшее мертвое тело является Алексом, то я отказываюсь впускать себе в голову подобные ужасные мысли.

Однако мой оптимизм развеялся в ту же секунду, когда я увидел, что обувь мертвеца оказалась цела, и я сразу же узнал кроссовки, которые носил Алекс.

Этого не может быть!

Просто не может!

Я не хочу в это верить.

Как бы я того не страшился, это оказался именно он. Я смотрел на него и даже не был в состоянии моргнуть. Эмоции переполняли меня: гнев, страх, сожаление, горечь. Они смешались вместе в бурном потоке, не давая мне возможности проронить и слезинки. А вдобавок мне стало еще и стыдно, ведь я не был в состоянии даже скорбеть по своему утерянному другу.

Не понимаю, что со мной.

Его тело до невозможности раскалено, я не могу к нему прикоснуться. Дышать тяжело, в воздухе витает едкий дым, который пытается всеми силами меня придушить, заполняя мои легкие, обжигая их изнутри.

Я стоял на коленях перед своим мертвым другом и не имел малейшего понятия, что же мне делать дальше. Я собирался аккуратно забрать его тело, вытащить его, сбежать из этого невыносимого пекла.

Совершить задуманное мне помешал шелест листвы и треск ломанных веток, который я услышал недалеко от себя. Он был интенсивный и разрастался все стремительнее. Я понял, что к нам кто‑то приближается, отчего мое тело пробрало дрожью с макушки до пяток. В этот момент я не мог пошевелиться, будто меня парализовало. Я не знал, что мне делать, бежать или же остаться?

Но я не могу убежать, бросив тело Алекса, что же подумает тетя Надин?

Я знаю, что она подумает, без сомнения, назовет меня трусом и возненавидит. Что я могу поделать, если тот, кто приближается, хочет нам смерти, раз его космический корабль уничтожает всех вокруг, кто осмелится приблизиться к нему?

Пересилив свой страх перед надвигающейся опасностью, я попытался схватить тело Алекса двумя руками, отчего тут же пожалел об этом, получив сгоревшей кожей после взрыва дополнительные ожоги.

Боль такая, будто на мои руки вылили раскаленный свинец. Конечно же, в ту же секунду я закричал и сразу заставил себя заткнуться, вспомнив о том, кто именно приближается к нам. Помолчав несколько секунд и прислушавшись, я вдруг понял, что звуки от приближающихся шагов вдруг стихли.

Они узнали, где мы?

От этой мысли мне стало вдвойне не по себе.

Звуки приближения появились снова, но теперь они стали намного громче. В груди закололо, дыхание участилось, а руки тряслись от страха. Я моментально вскочил, встав на ноги, и уже собирался убежать, как вспомнил об Алексе, смотря на его мертвое тело, не отрывая взгляда.

Я не знаю, что мне делать.

Если я убегу сейчас, то потом могу пожалеть о своем выборе, а если этим самым я спасаю жизнь самому себе, будет ли это считаться плохим поступком? Ведь из‑за моего выбора один человек все– таки останется в живых, то есть я.

Будет ли оправдана такая жертва?

Времени думать у меня не осталось, а звуки до сих пор не утихали, а наоборот, усиливались. Я решил отбежать на небольшое расстояние, подальше от звуков, в ближайшие кусты, до которых не успело добраться пламя.

Спустя мгновение в поле моего зрения появился высокий человек в темном кибернетическом костюме. Его лицо закрыто плотной зеркальной маской, длинный плащ, спереди закрепленный ремнями, частичной броней покрывает лишь некоторые части его тела. Широкие наручи, длинные до колен бронированные сапоги. Наплечники с выпирающими ставнями, напоминающие миниатюрные крылья для плавного воздушного маневрирования. Нагрудник, будто бумеранг с яркими и плавными полукруговыми узорами, обрывающимися на конце заостренными линиями. К спине визитера прикреплена длинная винтовка – я узнал ее по оптическому прицелу. Сомнений не было – это был человек! Но откуда он и для чего у него такой корабль, для меня остается загадкой.

Он подошел к своему космолету, открыл дисплей в наручах и несколькими прикосновениями отключил систему безопасности, после голос на его дисплее произнес несколько фраз на непонятном мне языке. Оглядевшись вокруг, он вытащил из‑за спины свою винтовку и начал направлять ее по сторонам, выискивая свою цель.

В этот момент я притаился.

Убедившись, что поблизости никого нет, он опустил винтовку и обратил внимание на обугленный труп, который лежал у него под ногами, а через несколько секунд он резко повернулся в мою сторону, отчего я в тот же миг задрожал.

Неужели он нашел меня?

Нельзя терять ни минуты, нужно бежать, пока я остался в живых.

Немедля я развернулся и устремился прочь, я был готов потратить все свои силы, но мне нужно было во что бы то ни стало сбежать как можно скорее. Мне казалось, сердце сейчас выскочит из груди, а легкие сожмутся в сильнейшие судороги от переполнявшей их сажи. Чувство отвратительное, однако адреналин в моей крови не позволяет мне остановиться.

Спустя пару сотен метров непрерывного бега я смог выбраться из леса и на горизонте увидел дом Алекса и тети Надин. В этот момент мне стало одновременно спокойно, легко и стыдно. Но я не мог поступить иначе, мне нужно было выжить любой ценой, ведь я могу указать на местоположение тела своего друга, а также описать виновника происшествия. Надеюсь, его осудят за его поступки и за то, что он убил Алекса.

Остановившись перед дверью, я подергал ручку, она была заперта, тогда я начал сильно и непрерывно стучать, пока силы вконец меня не покинут.

– Мама! – слабым хриплым голосом прокричал я.

В глазах резко потемнело, посторонние звуки были едва слышны, я понимал, что падаю и мои ноги больше не в силах меня держать. В самый последний момент я увидел, как моя мама открывает дверь дома и смотрит на меня широкими от удивления глазами.

– Прости меня, мамочка… Алекс…

– Тим, мальчик мой, что с тобой?

– Он умер, мамочка, его больше нет, пожалуйста…

Она что‑то кричала мне, пыталась привести в чувство, что‑то спросить, но я больше не был в силах что‑либо сделать.

***

Что это?

Свет мелькает передо мной, будто падающие звезды.

Попытавшись поднять голову, я увидел, как меня уносят вдаль по коридору, кажется, больницы. Мои руки перевязаны толстыми бинтами, боль я перестал чувствовать, но все же, вспомнив эти ужасные ощущения, мурашки снова окутали все мое тело.

Рядом бежала моя мама, нежно поглаживая мое лицо.

Она что‑то кричала…

Однако разобрать это мне все никак не удавалось.

***

– Дорогая, ты говорила, что у него ожоги третьей или четвертой степени, его тело обгорело. Но я ничего не наблюдаю. Я благодарен судьбе, что с нашим сыном все хорошо, но ты можешь объяснить, что произошло? Вчера ты позвонила мне, рыдая в трубку, говоря, что наш сын умирает. Услышав это, мое сердце чуть не разорвалось на части, и я бросил работу, все на свете, дабы только приехать. Кара, не молчи, скажи что‑нибудь.

– Я была в этот момент у Надин, мы с Тимом приехали поздравить их с переездом. Он и Алекс побежали погулять, но они пропали на несколько часов, по связи не отвечали, я не знала куда деться, мы были сильно обеспокоены. Как вдруг Тим прибегает, долбясь во входную дверь дома, и кричит «Мама!», ожоги покрывали все его тело, одежда обгорела, от него пахло дымом и бензином. Падает прямо мне на руки, истощенный и без сил. Мой мальчик плакал и говорил про то, что Алекс умер, а после и вовсе потерял сознание. Мы вызвали спасательные службы, чтобы найти тело, но они ничего не нашли, кроме выжженного леса.

– Я тогда не понимаю, как он смог вылечиться от всех этих ожогов?

– Билл, я сама не знаю! Но я не понимаю, что произошло. Тими слаб, вчера он был в сознании всего лишь несколько часов. Я успела с ним поговорить, но на вопрос «Что там случилось?» он до сих пор не ответил.

– А Алекса еще не нашли? – спросил отец.

– Поисковая группа работает до сих пор, Надин сейчас в очень тяжелом состоянии, нам нужно помочь ей, иначе она что‑нибудь с собой сделает. Она ведь сейчас совсем одна, ее муж погиб, а теперь еще и сын. Мы должны поддержать ее.

– Я согласен, как только наш мальчик очнется, то нужно узнать у него, что произошло, и, может он знает, где находится Алекс на данный момент. Что сейчас с ним? Он снова без сознания?

– Нет, он просто спит.

Мои глаза хоть и были закрыты, однако я слышал весь их разговор. Пролежав еще несколько минут, я пытался не отключиться, но все‑таки сдался.

***

Если я не ошибаюсь, то, кажется, прошло уже больше двух дней, как я нахожусь в этой палате и этой больнице. Мое состояние нельзя было описать как хорошее или плачевное, оно было, скорее, странным.

Сидя на больничной койке, я был, словно зомби, и никак не реагировал на резкие движения, старался двигаться как можно медленнее, экономя свою энергию и силу. Скорее всего, я просто боялся снова вырубиться.

Услышав шаги в коридоре и повернув голову, я увидел, как в палату вошел мой лечащий врач, он был очень добр ко мне и к моим родителям, его звали мистер Стюарт.

Приятная внешность, он не был молодым, скорее, довольно взрослым, с поседевшими волосами на висках и легкой щетиной. Голос тихий, спокойный, и у меня всегда было чувство безопасности, когда я находился рядом с ним. Все это время я не отрывал от него взгляда, он подошел ближе к моим родителям, наверное, хотел поговорить, обсудить случившееся. Моя мама сидела вместе со мной, обнимая и легонько поглаживая, а вот отец стоял позади нас, закрывая спиной свет от окна, пробивающийся в мою палату, думаю, он ждал мистера Стюарта и тоже хотел поговорить с ним.

Пока взрослые общались, я, в свою очередь, старался не делать ничего, что могло привлечь к себе внимание. Я молчал и лишь смотрел в одну точку, внимательно слушая разговор родных, показывая всем своим видом, что со мной в диалог пока вступать не стоит, иначе моя психика может изрядно пошатнуться. Просто мне не хватило смелости признаться своим родителям в том, что случилось на самом деле, кто виноват и почему никто до сих пор не может найти тело моего мертвого друга.

– Я не могу дать этому никакого логического объяснения, ожоги третьей степени, которые покрывали тело вашего сына примерно на 35 %, просто исчезли за пару дней. Это невообразимо! Кожа восстановилась до привычного состояния, остались лишь шрамы на руках и шее.

– А мне казалось, мистер Стюарт, вы как раз таки дадите нам хоть какие‑нибудь объяснения тому, что произошло, – вздыхая, ответил отец.

– Честно, я не знаю. Возможно, ваш сын обладает неким скрытым талантом, который проявился только сейчас. В институте я очень часто натыкался на литературу о людях со сверхспособностями. Но особо в это не верил до этого момента.

– Сверхспособности? То есть вы сейчас прямо намекаете на то, что мой сын обладает ускоренной регенерацией и способен, как рептилия, отращивать хвосты? – с недоумением спросила мама.

– Да, это возможно, вполне себе, ну, кроме момента с хвостом, – неуверенно ответил ей врач.

– Только интересный момент состоит в том, что до этого Тим был обычным ребенком. Резался, царапался и ударялся, расшибал себе коленки, когда падал с велосипеда, и у него все заживало, как и у остальных, а не за пару дней.

– Миссис Джейсон, что вы хотите от меня услышать? С таким в своей больнице я сталкиваюсь в первый раз. Понятия не имею, почему ваш сын был нормальный, а после этого пожара вдруг стал моментально восстанавливаться. Впрочем, есть шанс узнать это. Вы ведь хотите узнать?

– Ну конечно! – уверенно и в голос сказали оба родителя.

– Я сейчас возьму образец крови у вашего сына, отошлю в Эдвир своему коллеге, и там он сможет провести экспертизу и понять, что с ним случилось. Вы согласны?

– Давайте попробуем, – согласился папа.

Мой лечащий врач достал из специального шкафчика, что был в палате под замком, оборудование для взятия крови. На правую руку мне надел специальный жгут, который сжимается и сдавливает вену по легкому прикосновению, и, достав маленькую цилиндрическую капсулу с иголкой на конце он пытался взять у меня кровь, но у него ничего не получилось.

– Странно.

– Что случилось? – встревоженно спросила мама.

– Иголка сломалась, взять кровь не вышло. Видать, аппарат бракованный, попробую другим способом, более традиционным.

Достав простой шприц с иголкой, мистер Стюарт снова попытался взять кровь у меня, но и в этот раз иголка сломалась. Тогда все трое встали в ступор и не понимали, что им делать дальше. Мои родители молчали несколько секунд, смотрели на мою руку с поднятыми бровями от удивления, а врач в это время чесал свой затылок и не мог проговорить даже и пары слов, пока на его майфун не поступил звонок. Резко подскочив, мистер Стюарт извинился и вышел за дверь палаты.

– Сынок, – обратилась ко мне мама взволнованным голосом. – что происходит? Мы все не можем понять, что с тобой случилось. Расскажи нам, ты знаешь, что стряслось с тобой и Алексом в том пожаре? Мы с папой очень волнуемся за тебя, ты молчишь, и нам становится тревожнее еще больше.

Честно, мне вообще не было дела до того, о чем меня спрашивала моя мама. Я смотрю на свою руку и не понимаю, какого хрена иголка сломалась аж два раза, а я даже ничего не почувствовал – никакой боли, кроме прикосновения от самой иглы.

А что если…

Не понимаю, откуда пришли такие мысли, но сразу понял, что хотел сделать, когда увидел в том открытом шкафчике с медицинским оборудованием скальпель. Мистер Стюарт забыл его запереть, когда доставал иголку, и я, недолго думая, встал с кровати, подошел к шкафчику и взял в руки скальпель.

Мои родители даже не успели дернуться со своих мест, как я сразу и неожиданно попытался порезать себе вены этим скальпелем.

– Тим, стой, что ты делаешь?! – вскрикнул папа. И в тот момент они побледнели от изумления, ведь на мне не было ни царапины. Папа подошел ко мне и резко выхватил у меня из рук скальпель, начиная осматривать его. – Может, он тупой?

– Билл, не называй так нашего сына! – недовольно сказала ему мама.

– Да я не про сына говорю, а про этот нож.

– Сына, зачем ты так делаешь? Ты нас пугаешь! – встревоженно и дрожащим голосом мама сказала уже мне.

– Кара, он острый!

– Что?

– Я говорю, скальпель острый! Наш сын сейчас пытался порезать им запястье, и у него ни царапины.

– Я… я не понимаю!

– Милая, да что тут понимать? Тими, покажи еще раз, – он протянул мне скальпель, и я попытался порезать им руку снова, но опять же ничего не вышло. В эту секунду в палату зашел врач, который разговаривал по майфуну, и я четко запомнил его ошарашенный взгляд от увиденного.

– Это скальпель у него в руке? – спросил мистер Стюарт.

– Ага, – ответил ему папа.

– Доктор, что, вашу мать, происходит с моим сыном, что за хрень? – возмущенно спросила моя мама, и удивленные взгляды обоих резко с меня переключились на маму, которая прежде так никогда не выражалась.

– Миссис Джейсон, я не знаю, что с ним, но это очень насторожило людей из правительства, которые через несколько минут уже будут здесь.

– Вы серьезно? – ответила ему мама. – Откуда вы знаете? Вам они сейчас позвонили?

– К сожалению, да. Как‑то узнав мой номер, они позвонили и спрашивали про мальчика. Я понятия не имею, как это дошло до властей, но вам, думаю, нужно что‑то делать.

– Что они спрашивали? – спросил отец.

– Они спрашивали, в курсе ли я о пожаре, который произошел недавно. И под угрозой увольнения спрашивали о местонахождении Тима Джейсона, то есть вашего сына. Я ответил, что он находится в моей больнице, но о том, о чем мы говорили, я не сказал ни слова. Вам нужно уходить!

– Откуда они знают? – спросил мой отец, мистер Стюарт пожал плечами, тут же взглядом переключившись на мою маму.

– Это, наверное, Надин, – задумчиво ответила мама. – После того как мы вызвали с ней полицию, скорее всего, она могла сболтнуть им лишнего. Тут‑то правительство и подключилось.

– Конечно, оно подключится, ведь наш сын не просто выжил в этом пожаре, так еще и излечился от тяжких ран всего за пару дней и приобрел сверхспособности.

Далее они все посмотрели на меня, чтобы увидеть, чем я занимаюсь, а я в это время пытался уколоть себя четырьмя скальпелями, и все они валялись на полу, погнутые от моей силы.

– Что за?.. Тим, стой, хватит! – папа резко забрал у меня из руки очередной погнутый нож, выбросил на пол и взял за руку. – Надо увезти нашего мальчика немедленно!

Я не понимаю, что со мной происходит?

– Билл, куда мы его увезем? Я уверена, что дома нас уже ждут.

– Кара, я не знаю, уж явно подальше отсюда, сначала переночуем у моего друга с работы, а дальше придумаем.

– У вас автомобиль есть? – спросил нас мистер Стюарт.

– Да есть, спасибо, а вы хотели предложить свой? – подначивая, спросил папа.

– Ну, мало ли… – скромно ответил доктор.

– Милая, не забудь собрать вещи сына, а я пойду заведу тачку, давайте только не отставайте.

Поцеловав мою маму, отец направился к выходу из больницы, пожав перед этим руку мистеру Стюарту и поблагодарив его. А мама, в свою очередь, собрала вещи, что остались у меня в палате – мою кружку и тарелку, печеньки, сок и куртку – взяла меня за руку и тоже решила поблагодарить на прощание доктора.

– Спасибо вам, мистер Стюарт, вы очень многое сделали для нас, все эти годы вы помогали нам, а Тими всегда любил приходить на приемы только к вам. Он любит вас за вашу теплоту, доброту и заботу, только не понимаю, почему он сейчас странно так себя ведет, я надеюсь, он оклемается. Спасибо вам еще раз!

Я стоял рядом, держа свою маму за руку, и все еще не изъявил желания выдавить из себя хотя бы слово. Меня больше заботили мысли о моем быстром исцелении и новоприобретенная бронированная кожа, которую даже острые ножи не берут. А эти скальпели? Их что, из пластилина делают или это я стал вдруг настолько силен?

– Кара, это вам спасибо! У Тима сейчас очень трудный период в жизни, он потерял лучшего друга, и тут такие резкие изменения в его организме. Я думаю, так повел бы себя любой ребенок, не беспокойтесь, все будет хорошо. Вы, самое главное, не теряйтесь, когда у вас все наладится, не забывайте заглядывать ко мне, вы знаете, своим друзьям я всегда буду рад.

Моя мама обняла доктора на прощание, и мы ушли.