То свидание в Кембридже…

Глава первая

Торжество крещения собрало множество людей, радость их освещала этот солнечный день в Тоскане. Полли сразу поняла, что здесь ей рады.

Две плетеные кроватки стояли в тени искривленной глицинии у стены каменного коттеджа. Полли подошла к кроваткам, где лежали два крошечных темноволосых младенца. Близнецы, племянницы Марко. Они были в белоснежных крестильных рубашках. Черты лица крошек, цвет волос и кожи напоминали ей о Бене, когда тот был малышом. Все внутри у нее сжалось.

Не стоит притворяться перед собой: она уступила требованию отца, приняв приглашение семьи Даретта посетить церемонию крещения. Очевидно, ее приездом он хотел доказать, что с конфликтами между английской ветвью Гамильтонов и сицилийскими Даретта покончено. А поскольку Марко, единственный представитель семьи Даретта, с которым у нее были проблемы, занимался судебным процессом в Лондоне, по словам ее сводной сестры Софи, то она согласилась поехать в Италию.

Но кого она обманывает? Причины ее появления здесь были и очень личными. Марко Даретта приходился дядей этим малышкам. Уступка отцу, желающему объединения семьи, на деле была лишь оправданием ее нестерпимого желания увидеть новое потомство семьи Даретта, сравнить с сыном.

Она всматривалась в спящих детей. Сестра Марко, Мариетта, была наполовину англичанкой, так же как и он, а ее муж — итальянцем. Семейные черты Даретта проявлялись даже в этих крохотных, сформировавшихся личиках. Гены Даретта, замешенные на темной сицилийской крови, были, несомненно, доминирующими.

— Полли.

Не ожидая услышать голос Марко, она вздрогнула и обернулась. Потребовалось немалое усилие, чтобы сохранить спокойное выражение лица. Но уж что-то сказать представлялось совершенно невозможным. Она лишь посмотрела на него. Ее сердце бешено стучало.

— Ты не собираешься поздороваться? — спросил Марко. Иссиня-черные глаза смотрели с вежливым недоумением.

У него были необыкновенные глаза, глубоко посаженные, под густыми черными бровями, в их зрачках затаился намек на синеву.

Она нервно провела языком по губам.

— Привет, Марко.

— Наконец-то мы встретились. Как поживаешь, Полли? — Он оглядел ее с ног до головы. — Все в порядке?

Много-много раз в последние четыре года она репетировала встречу с Марко. Пару раз совсем было решалась на нее, но всегда в последнюю минуту передумывала.

И вот сейчас она почувствовала, что дрожит с головы до ног. Словно ее ударили в солнечное сплетение. Легкий ветерок, наверно, спутал волосы, светлый льняной костюм, должно быть, измялся в поездке. А он теперь рассматривает ее юбку, скромно заканчивающуюся чуть выше колена, замшевые туфельки, приподнимающие ее обычные пять футов четыре дюйма еще на три дюйма. Когда же он поднял глаза, задержавшись на вырезе платья под пиджаком, она ощутила предательский отклик своего тела.

Полли посчитала себя недостаточно привлекательной под критическим взглядом Марко, подумала, что он невольно сравнивает ее с Софи. Конечно, по сравнению с неотразимой Софи она просто блеклая тень.

Полли и Софи имели англосаксонский тип внешности. Обе светловолосые, с голубыми глазами, с немного вздернутыми носами и полными губами, с невысокими хрупкими фигурами. Казалось, все схоже, но на самом деле между ними была удивительная разница.

Софи обладала чем-то еще, что сводило мужчин с ума. Ее фигура была более округлой, она была чуть выше, цвет волос — более ярок, а уверенность в своей сексуальной привлекательности — просто легендарна. Стоило только Полли подумать о своей сводной сестре, как она видела ее в объятиях Марко. Так, как увидела их пять лет назад в Сицилии. А по постоянным рассказам Софи, они и по сей день проводят время вместе.

Полли медленно вдохнула, заставляя себя успокоиться.

— Со мной все в порядке, спасибо. Ты хорошо выглядишь, Марко, — вымолвила наконец она.

Элегантно одетый, он выглядел прекрасно. Полли печально рассматривала его атлетическую фигуру.

— Не ожидала, что ты сегодня здесь будешь, — сказала она, когда молчание затянулось.

— В самом деле? Но это мой дом. Почему я должен пригласить к себе гостей и не прийти сам?

Полли не знала, что этот деревенский дом, окруженный кукурузными полями, виноградными и оливковыми рощами, принадлежит Марко. Приглашение пришло от Мариетты, а по телефону она говорила с ее матерью, тетей Руфью.

Она не подумала, что дела в лондонском суде не могли бы удержать Марко. Он чрезвычайно серьезно относился к семейным делам. И, как все сицилийцы, свято чтил семейные узы.

— Полли, дорогая! Ты здесь! — Радостное восклицание тети Руфи разрядило нарастающее напряжение. Мать Марко обняла ее. — Моя дорогая, я так рада, что ты приехала!

— Я тоже, — сдавленно ответила она. — Жаль, что папа и Софи не смогли.

— Не беспокойся, я все понимаю.

— Папа сейчас разбирает одно из своих дел, — сказала Полли, — а у Софи контракт.

— Твое появление все компенсирует. Ты дочь моего сводного брата, Полли. А сколько раз за все время мы встречались?

— Ну… — Полли слегка улыбнулась. — Раз или два?

— Дважды. Один раз в Лондоне — тебе было около тринадцати. Ну, и на Пасху, когда вы приехали на отдых в Сицилию, перед тем как тебе начать учиться в университете, — напомнила Руфь. — Я надеялась, что детки Мариетты дадут всем предлог для большого семейного слета. Я была бы счастлива, если б и мой брат был сегодня с нами.

— Я знаю. — Полли прикусила губу. — Давно вы виделись?

Руфь уныло покачала головой.

— Кажется, десять лет прошло с тех пор, как я видела Гарри, и это не была счастливая встреча. Я приехала повидаться с матерью, показать Марко его бабушку. Она вышвырнула нас вон.

— Папа хотел приехать, тетя Руфь, — сказала Полли.

И это было правдой. Ее отец давно уже не чувствовал никакой неприязни к семейству Даретта. Пять лет назад он не возражал, чтобы Полли и Софи провели каникулы в Сицилии. Приглашение же на крестины давало ему, гордому человеку, возможность восстановить отношения с сестрой Руфью, которая двадцать девять лет назад вызвала большое недовольство Гамильтонов, выйдя замуж за сицилийского повара.

— Папа и Софи очень огорчены, что не смогли поехать, — продолжала Полли. — Они посылают свою любовь и поздравления. — Она приподняла сумку с подарками из известнейшего лондонского магазина. — Дети просто чудные!

— Да, моя дорогая! Два маленьких чуда. Хочешь подержать какую-нибудь?

— Осторожно, мама, — сказал Марко, посмеиваясь. — Мариетта сказала, что если ты еще раз разбудишь детей, чтобы показать их кому-нибудь, то она заставит тебя неделю подниматься к ним ночью.

Руфь сразу присмирела.

— Боже правый, они опять спят? Я никогда не видела таких сонь. Марко, дорогой, разве не замечательно, что Полли смогла приехать?

Последовала пауза.

— Великолепно, — мрачно ответил он. — Учитывая ее способность ускользать от встреч. — Марко положил свои крепкие руки ей на плечи и дружески поцеловал в каждую щечку, и Полли почувствовала, как кровь прилила к лицу.

Она замерла, впитывая тепло его рук, щекой ощущая покалывание щетины, вдыхая цитрусовый запах одеколона, особенный запах Марко.

Удивительно, как сильно он ее волнует. Но так было всегда. Она вспомнила, как встретила его впервые десять лет назад. Ей было тринадцать, ему двадцать один. Высокий, атлетически сложенный, с легкими движениями, он как вихрь выскочил из особняка Гамильтонов после того спора, о котором только что упомянула тетя Руфь.

Полли возвращалась из школы. Увидев его на ступенях дома Гамильтонов, она остановилась как вкопанная и попала бы под колеса велосипеда мальчишки — разносчика газет, если бы Марко молниеносно не оттащил ее с дороги. Мальчишка грохнулся с велосипеда, а поднявшись, забормотал извинения. Марко, придерживая Полли за плечи, спросил ее, все ли в порядке. Он говорил еще что-то, но она уже не слышала. Восхищенно любовалась жгучими темными глазами, копной растрепавшихся волос и породистыми чертами лица.

Как жаль, что бабушка Гамильтон не дожила до сегодняшнего дня, мелькнуло у Полли в голове. Она смогла бы убедиться, что брак ее дочери с поваром из Сицилии создал крепкую, сплоченную семью. Увидела бы своего внука Марко, преуспевающего юриста.

Известно, что самое важное для любого родителя — знать, что их дети, внуки здоровы, преуспели в жизни, счастливы и любимы!

Мысли Полли резко оборвались. Семейное счастье не было в ее жизни сильной стороной.

— Я поймал Полли, когда она кудахтала над младенцами, — сказал Марко с ухмылкой. — Никогда не думал, что у нее могут быть какие-либо материнские чувства.

Она затаила дыхание. Ее бросало то в жар, то в холод, ей стало плохо от страха.

Неужели он знает? Полли попыталась отгадать это по выражению глаз, но его взгляд был совершенно спокоен. Да нет, не знает, подумала она. Если бы знал, то не держался бы так благодушно, скорее можно было ожидать холодной неистовой злости, которую она, возможно, и заслужила.

— Почему ты думаешь, что у меня нет материнских чувств, Марко? — спросила она, стараясь не выдать волнения. — Мы годами не виделись.

— Моей вины в этом нет. Кроме того, ты уж слишком внезапно исчезла с моего горизонта в последний раз.

— За четыре года многое могло измениться.

— Знаешь, ты действительно изменилась, Полли. — Его глаза опять оглядели ее, отмечая все детали: длинные шелковистые волосы пшеничного цвета, падающие на плечи, большие серо-голубые глаза. — Ты выглядишь взрослее. Серьезнее. Тебе идет.

— Неужели? — Это было все, что ей удалось выдавить из себя: горло внезапно пересохло.

Она считала, что поступила правильно, не сказав Марко о своей беременности. Он совершенно определенно дал ей тогда понять, что не желает никаких осложнений. А признаться ему после того, как Бен родился… невозможно. Она непроизвольно задержала дыхание, вспомнив агонию этих мучительных прошлых решений.

Бен был зачат в опрометчивый, бездумный миг, по крайней мере так было со стороны Марко. Даже если он и хотел бы большего, она должна была отказать ему, потому что Марко — собственность Софи.

Софи давала это понять каждый раз, приезжая в особняк Гамильтонов. Если она и замечала сказочную схожесть Бена и Марко, то ничем этого не показывала. И никогда не переставала рассказывать Полли о том, как часто Марко звонит ей из-за границы, как проводит ночь в ее лондонской квартире, как покупает ей эротическое нижнее белье или дорогие украшения на день рождения.

Полли сделала немыслимое — вступила в любовную связь с любовником своей сводной сестры.

Но об этом никогда не упоминалось. В ту ночь Марко выразился достаточно прозрачно, что их сексуальные отношения были следствием порыва и эту ошибку лучше поскорее забыть.

Ее мучило, что в эту самую минуту, пока она в Италии, там, в Англии, под присмотром друзей, находится маленький мальчик, их сын, ее и Марко, о котором он даже не подозревает.

— Марко, предложи Полли бокал вина, — строго приказала Руфь сыну. — Посмотри на нее, она проделала долгий путь из Англии. Пусть почувствует себя дома.

— Не изображайте меня такой мученицей, тетя Руфь, — засмеявшись, ответила Полли. — Ради того, чтобы увидеть близнецов Мариетты, не страшно проделать и не такой путь!

Одна из малышек зашевелилась и издала легкий писк, и тут же проснулась вторая. Обе хором закричали. Появилась Мариетта, рыжие отблески в длинных темных волосах были единственным признаком, по которому можно было сказать, что она унаследовала частицу английской крови матери.

Полли подумала, что на всем потомстве Даретта лежит печать жгучей сицилийской красоты и сицилийская наследственность сильно доминирует над английской.

— Мама, ты опять их трогала?

— Клянусь честью, Мариетта, я и близко к ним не подходила, — запротестовала Руфь. — Марко, ну скажи же!

Все рассмеялись, когда Мариетта быстро отдала одну крошку Марко, а вторую — Полли.

— Вы стояли ближе всех, когда они проснулись, значит, придется вам с ними немного понянчиться! — сказала она, начав распаковывать сумку с подарками. Восклицания восторга вызвал каждый подарок.

— Это от нас всех.

— Не знаю, как и благодарить. — Мариетта переключилась на Марко, который с озадаченным видом разглядывал визжащего младенца у себя на руках: — Пора бы тебе иметь собственную практику в этой области, братишка, внять молитвам отца и подарить ему внука!

Руфь взглянула на дочь неодобрительно.

— Мариетта, ты прекрасно знаешь, что твой отец и так на седьмом небе от счастья от близняшек-внучек. Кроме того, я бы предпочла, чтобы Марко вначале нашел себе жену.

— Ну, это будет несложно, — сказала его сестра, — в последние годы ему на шею вешалось вполне достаточно разных красоток со всей Европы.

— Грубое преувеличение, — безучастно ответил Марко. — Даже если это было так, зачем же спешить?

— Ты, как всегда, прав, бедный мой Марко. Жизнь стоит тратить только на идеальную женщину, да?

Полли внутренне поморщилась. Она была хорошо знакома с этой философией Марко: никаких уз, никаких обязательств. Из собственного опыта она знала его реакцию на даже отдаленную возможность попасть в ловушку. Как только Софи это терпит? — удивлялась она. Впрочем, Софи сама предпочитает свободу. Она вращается в блистательной сфере моды, много путешествует, ей, должно быть, подходит видеться с Марко тогда, когда их расписания совпадают.

Марко тряс ребенка, но все усилия справиться с его воплями были безуспешными.

У Полли ребенок быстро успокоился. Синие глаза, обрамленные черными ресницами, немигающе уставились на нее с невинным младенческим любопытством. Она поймала взгляд Марко и не могла уже сдержать свою веселость.

— Как это у тебя получается? — спросил Марко. Он вновь начал разглядывать девочку, чье красное личико все больше искажалось яростью, при этом не было ни единой слезинки.

Сжалившись над ним, Мариетта взяла дочку и отправилась на поиски бутылочек со смесью. Повинуясь неожиданному порыву, Полли осторожно переложила девочку на руки Марко. Малышка улыбнулась ему.

— Похоже, что одна из моих племянниц меня одобряет, — облегченно вздохнул Марко. — Я уж начал думать, что утратил свои способности.

— Способности?

— Дети меня любят, как правило. — Он усмехнулся, передавая ребенка своей матери, раскрывшей объятия внучке. Его достоинство и самоуважение сохранены, подумала Полли. И сейчас же отругала себя за беспокойство о Марко. Он не очень интересовался ее чувствами…

— Полли, дорогая, пойди найди что-нибудь перекусить, — улыбнулась Руфь, баюкая ребенка. — Марко приглядит за тобой.

— Не смею отказаться, — ответил тот, уводя Полли за собой.

Он привел ее к длинному, покрытому белой скатертью столу, стоящему в тени глицинии. Очевидно, все гости и семья уже поели. Небольшая группка пожилых родственников задержалась, разговаривая за стаканом вина.

Марко отодвинул для Полли стул с другой стороны стола.

— Малышки удивительно милы, правда? — сказала она, попытавшись смягчить натянутость.

— Естественно. Они дети Даретта, — отвечал Марко. — К тому же они мои крестницы.

Она насмешливо округлила глаза.

— Так ты теперь не только дядюшка, но и крестный?

Выражение его лица сразу утратило теплоту. Полли пожалела о своем легкомысленном тоне.

— Да. Это великая честь. Я собираюсь серьезно отнестись к своим обязанностям. Очень жаль, что ты опоздала к началу трапезы, — жестко заключил он.

— Мой рейс отложили. — Сев неестественно прямо, она смотрела, как он подносит к ее краю стола спагетти, хлеб, сыр и вино, расставляя все вокруг нее.

Лучше бы он сейчас ушел и оставил ее в покое.

— Действительно чудо, что ты здесь, — сухо заметил он, — а я подумал, что судьбе угодно откладывать нашу встречу до следующего воплощения. Итак, приветствую тебя в моем доме, Полли. Вот, попробуй немного кьянти. — Он налил в ее стакан красного вина, затем плеснул немного себе. — Как тебе нравится мой тосканский дом?

Она оглядела древние каменные стены и красноватые ставни, редкостной красоты пейзаж с яркими цветами, синим небом, темно-красной землей.

— Мне нравится это место, — искренне отозвалась она. — Ты часто здесь бываешь?

— Не очень, — признался он. — Приходится проводить в городах слишком много времени.

— Не представляю, как можно от всего этого оторваться.

— Все ведь тут и останется к моему возвращению. Это место заставляет забыть о времени. Может, это связано с особенностями освещения именно здесь, в Тоскане.

— И запахом, — согласилась она. — Травы, и цветы, и теплая земля.

Она проследила за его взглядом, устремленным к холмам. Они простирались до самого горизонта, покрытые полями спелой кукурузы, виноградниками и оливковыми рощами.

— Как картина Джорджоне, — пробормотала она, — на всем лежит золотой отблеск. А где живет Мариетта?

— У Мариетты с мужем маленькая квартирка во Флоренции. Мои родители сейчас перекрывают крышу на своей вилле, она находится ниже по холму. Мой дом оказался идеальным местом.

— Ты давно его приобрел?

— Около шести месяцев назад. — Прищурив глаза, он огляделся. — Думаю обновить его и старинный бассейн, а также террасу.

— Сложно все исправить за шесть месяцев. Ты ведь, наверно, загружен работой?

Он слегка кивнул.

— В Лондоне я всегда мечтал о том, чтобы иметь собственность в Италии. Здесь я расправляю крылья. — Внезапно он замолчал, не отрывая от нее взгляда. — Как твой отец?

— Здоров. Только слишком много работает. Отец дважды овдовел, теперь вся его жизнь в работе.

— Судьи, как правило, поздно выходят на пенсию, — бесстрастно сказал Марко.

— Ты встречаешься с ним? Я имею в виду, по работе?

— Редко, так как моя профессиональная деятельность проходит вне Англии. Когда я вижу его в суде, он всегда в добром здравии. У него репутация хорошего судьи, мудрого и добросовестного. — Марко говорил сухим тоном. — А ты чем занимаешься? — добавил он.

— Я вернулась в особняк Гамильтонов. У меня… собственный бизнес.

— Правда? Не знал. Софи ничего не говорила об этом.

— Вы все еще видитесь с ней? — Промолвив это, она готова была откусить себе язык. Неужели надеялась, что Софи выдумывает о своей близости с Марко? Когда бы она ни встречалась со сводной сестрой, имя Марко постоянно упоминалось. Хотя они в последнее время не часто виделись. Сказывалась взаимная неприязнь. Софи, дочь второй жены Генри Гамильтона, была двумя годами старше ее. Мать Полли погибла с группой альпинистов в Индии, когда Полли было десять лет. А мать Софи умерла во время поздних родов. Все надежды Полли обрести старшую сестру в лице Софи не оправдались: обе с трудом терпели друг друга.

— Видимся? Мы разговариваем по телефону, встречаемся, когда одновременно бываем в Лондоне. Пару месяцев назад она была здесь, хотела посмотреть на мой новый дом. А что? Ты не одобряешь этого?

Полли почувствовала ревнивое отчаяние, она ненавидела себя за это.

— Не одобряю? Какое мне дело?

Пристальный его взгляд доставлял ей неудобство.

Никогда ее не покидало чувство вины, стыда за случившееся в Кембридже. Она и тогда знала, что Марко связан с Софи…

— Ты как-то натянуто ведешь себя, Полли. Мама сказала мне, что ты остаешься только на одну ночь у нас. Разве тебе нельзя остаться подольше? — спросил Марко.

— Нет.

Может быть, он не понимает, насколько сильно ранил ее тогда, четыре года назад. У него и мысли нет, что он — причина хаоса в ее жизни. И она не может, не смеет открыть ему глаза.

— Мне сложно уезжать надолго, — добавила она, чтобы сгладить резкость отказа.

— От твоего бизнеса?

— Да. Я организовала свое генеалогическое агентство. Отслеживаю родословные…

— Да, я знаю, что такое генеалогия.

Она увидела его живую улыбку и хмыкнула в ответ.

— Извини. Ну конечно, ты знаешь.

— Значит тебе это нравится? И как подвигается бизнес? Хорошо?

— Да — на первый вопрос. Мне нравится. Что касается второго… Это зависит от того, что ты понимаешь под словом «хорошо». Богатства он мне не принесет. Затраты у меня минимальные, я ведь работаю дома. Я переделала одну из конюшен в офис.

Обсуждение с Марко деталей своей жизни и работы заставляло ее нервничать. Неизвестно, куда приведет нить разговора. Она быстро затараторила:

— Папа был очень доволен, генеалогия — его давняя страсть. Он поэтому и купил особняк Гамильтонов. Ты знаешь, он проследил семейное древо Гамильтонов до тринадцатого века, а затем купил старинный фамильный дом!

— Предки, видимо, были в восторге, — сказал Марко. — Возвращение к истокам.

— Поосторожней, — она старалась сохранить игривость тона. — Мне всегда казалось, что ты легкомысленно относишься к вопросам наследственности.

Губы его вдруг превратились в тонкую полоску.

— В самом деле? — с усмешкой спросил он. — Думается, нельзя поставить мне в упрек отсутствие знаний о собственных предках по ветви Гамильтонов.

— Не вороши старое, Марко. Раны никогда не заживут, если человек не перестает их тревожить.

— Твоя правда, — пробормотал он, скривив рот. — К тому же мы отклонились от темы.

— От какой темы? — нахмурилась она.

— Я пытался устроить тебе маленькие каникулы. Что тебе мешает остаться дольше в Тоскане?

— Мне бы не хотелось уезжать так надолго из дома.

— Почему бы не провести несколько ночей не дома, урвать хоть немного солнца, доставить себе удовольствие?

— При нашем последнем свидании ты советовал мне поменьше думать об удовольствиях, Марко.

Колкость вырвалась непроизвольно. Она залилась краской.

— Поскольку последний раз мы встречались на балу в Кембридже, видимо, речь шла о разумном равновесии, — предположил он.

В его голосе звучала подчеркнутая холодность. Неожиданная волна воспоминаний захлестнула ее. Осторожно улыбнувшись, Полли трясущейся рукой взяла бокал и отпила глоток.

— Нельзя ли поговорить о чем-нибудь другом? — попросила она робко.

Марко встал, подвинул стул к ее креслу и сел, положив руку на его спинку. Тепло мужского тела привело ее в состояние близкое к панике. Задерживая дыхание, она пыталась справиться с неистово бьющимся сердцем.

— Ты, — проговорил он медленно, — в том, что произошло, не виновата, в этом вина только моя. Если бы у меня было немного больше самообладания, то это никогда бы не случилось. По правде говоря… — он глубоко вдохнул, сдерживая закипающее негодование, — я рад, что ты подняла этот вопрос, Полли. Ты убежала тогда, даже не попрощавшись, у нас не было возможности поговорить начистоту.

Она прикусила губу. Близость Марко очень беспокоила ее, а то, о чем он говорил, прорывало все барьеры ее обороны.

— Мы опять возвращаемся к воспоминаниям, Марко. Оставим их в прошлом. Забудем.

— К сожалению, это забывается с трудом.

— Не хочешь же ты заставить меня думать, что хоть раз об этом вспомнил!

— Почему ты так говоришь?

Возникла пауза. Гордость заставляла ее хранить молчание.

— Я не глупец, Полли, — голос Марко прозвучал жестко. — Ты постоянно избегала любой возможности встречи со мной. Хочешь верь, хочешь нет, но забыть тебя мне не удалось.

Полли поднялась. Ноги ее сделались ватными.

— Прости, я, пожалуй, пойду, возможно, Мариетте нужна помощь…

Марко тоже встал.

— Извини, Полли. Похоже, ты находишь то, что произошло… непристойным. Но ты начала этот разговор. Не тебе же винить меня в том, что я сохранил воспоминания.

Находить это непристойным? О чем он говорит? Это был один из самых замечательных моментов ее жизни, навсегда запечатленный в сердце. Ей захотелось сесть в машину и уехать в аэропорт. Можно вынести Марко, не одобряющего ее, Марко поддразнивающего. Но видеть Марко, которому как будто… действительно небезразлично то, что произошло, — в это невозможно поверить.

Он рассматривал ее раскрасневшееся лицо, чуть прикрыв глаза.

— Оставайся и на завтрашнюю ночь, Полли, — тихо предложил он. — Мне бы хотелось показать тебе Тоскану.

Остаться? Не пришло ли время сказать правду?! Как-то наладить отношения с Марко? Бен ведь когда-нибудь узнает все.

Марко позвали к телефону, он нахмурился, пожал плечами.

— Извини, Полли. Я сейчас вернусь.

Она присела, предчувствуя надвигающуюся катастрофу. Не надо было приезжать. С ее стороны настолько рисковать — настоящее сумасшествие.

Она так глубоко ушла в свои мысли, что не заметила, когда внезапно перед ней вырос Марко.

— Это тебя. — В его голосе появилась насмешливая нотка.

— Меня? Кто?

— Ребенок, — ответил он. Теперь он наблюдал за ней.

— Только что я имел увлекательную беседу с очень развитым и разговорчивым мальчиком, которого зовут Бенедикт Гамильтон и которому три с половиной года.

Полли на миг замерла, пытаясь отгадать по выражению лица Марко, что он подумал. Потом помчалась к дому, отдавшись во власть беспокойства.

Может быть, что-то случилось с Беном? Но ведь это он звонит…

Марко догнал ее, взял под руку, помогая продираться сквозь толпу, и ввел ее в кабинет.

— Телефон на столе.