Точка Лагранжа

II

— Но это же не настоящая авария! И даже ни стимуляция на тренажёре! — Юрка-Кащей говорил сбивчиво, для убедительности помогая себе энергичными жестами. Плоский серебристый чемоданчик-кейс с эмблемой Проекта при этом летал у него в руках, так что собеседникам приходилось опасливо уклоняться.

— Смоделированная ситуация вообще не имеет никакого отношения к действительности: какие-то там абстрактные «узел номер один», «узел номер два»… чушь!

— А ты хотельь, чтобы мы сразу на орбита работай? — осведомился Шарль. Он, как всегда, в минуты сильного волнения начинал сбиваться, путать русские слова. — И чтобы ты — мы все! — не выполнить заданий там?

И француз ткнул пальцем вверх, в серое ноябрьское небо над головами. Группа «3-А» в полном составе торопилась из второго учебного корпуса к общежитию, а для этого предстояло преодолеть недлинный, метров двести, бульвар, разбитый на главной улице «Центра Подготовки. Утренние занятия только что закончились; теперь их ждал обед, часовой отдых (администрация решила обойтись без ненавистного всякому советскому пионеру словосочетания «тихий» или «мёртвый» час»), после чего — обычные уроки по общеобразовательной школьной программе.

— Шарль прав. — сказала Лида, она же «Юлька Сорокина». — Если мы не можем справиться с простейшим заданием, почти что детской головоломкой, мы в «Лазурном» и посложнее на раз-два щёлкали — то каких же дров мы наломаем, оказавшись в космосе? Представить страшно…

И она зябко повела плечами. Впрочем, возможно это было из-за погоды: ноябрь выдался сырой, промозглый, а для короткой «перебежки» от учебного корпуса к общежитию «юниоры» сплошь и рядом ленились надевать тёплые куртки. Как вот сейчас, к примеру…

— Это всё потому, что вы начали спорить, когда я предложил подвести захват под грузовой контейнер, а вторым захватом накинуть на него сверху петлю из кабеля! — Юрка не собирался сдаваться. — Дима на разборе казал, что решение было правильным! А вы с Середой упёрлись: «соскользнёт…» да «кабель не трос, не выдержит, порвётся…» В итоге — потеряли темп и не уложились в отведённое время, а это по условиям равносильно провалу задания!

— Но ты же не стал объяснять… — начал, было, Середа, но «Юлька» не дала ему договорить.

— Знаешь, Вить, на этот раз прав Юрка. Если бы мы сразу с ним согласились, то выиграли бы эти несчастные одиннадцать секунд, которых нам в итоге не хватило. А так — стали препираться, а потом Шарль полез со своей идеей…

— Я думальь, вы согласиться со мной, если не слушать Юрий! — принялся оправдываться чернявый француз. — Вы троек всегда спорийт и редко найти общий …. Как это… решимость, да?

Теперь он сбивался ещё сильнее.

— Вот именно! — Юлька щёлкнула пальцами. — Мы раз за разом начинаем спорить, даже ссориться — и в итоге проваливаем простейшие задания! А ведь почти всегда кто-нибудь предлагает верное решение, и надо только согласиться с ним и действовать сообща. Вон, в прошлый раз, когда Середа предложил использовать рычаг, чтобы сдвинуть застрявшую балку, а ты, Юрка, упёрся, как баран? А он, как оказалось, тоже был прав!

— Чего опять я? — возмутился Юрка-Кащей. — Почему ты всегда меня обвиняешь?

— И даже совсем не всегда… — начала девочка, но они уже подходили с общежитию. Поднялись по широким ступенькам парадного входа; Шарль, забежав вперёд, распахнул перед девочкой половинку стеклянной двери, украшенной неизменным символом Проекта — и все четверо и вошли, оставив за спинами стылую подмосковную осень.

Комнаты — двухместные гостиничные номера с душем, санузлом и маленькой прихожей — где поселили участников «юниорской» программы располагались на третьем, верхнем этаже здания. Второй этаж был отдан под конференц-зал, актовый зал и административные помещения; на первом же располагались учебные классы и большой спортивный зал. Вверх можно было подняться и на лифте — их в холле имелось сразу три, просторные, пригодные не только для пассажиров, но и для грузов на ручных тележках с маленькими резиновыми колёсиками. Но «юниоры» редко пользовались лифтами — они наперегонки взлетели по широким лестничным пролётам на жилой этаж — и оказались в просторном холле. Таких здесь было два — в дальний выходили двери небольшой кухни, маленького зала со спортивными тренажёрами, и комнаты для самостоятельных занятий (куратор Дима упорно именовал её «Ленинской комнатой»); в другой, куда вели лифты и лестничные пролёты, были расставлены вдоль стен мягкие низкие диванчики, а на стене, на специальном кронштейне, висел японский цветной телевизор с огромным экраном. Перед этим телевизором и собралось сейчас едва ли не всё население этажа, состоящее ид двух с половиной десятков ребят и девчонок в разноцветных «фирменных» костюмчиках. Кое-кто подтащили поближе к экрану диванчики и устроился на них; большинство стояли и молча слушали диктора. Лица у всех были тревожные, сосредоточенные. Кто-то комкали невесть как оказавшиеся в руках полотенца, кто-то сплетал и расплетали пальцы, или тискали локти скрещённых на груди рук — обстановка в холле была, мягко говоря, неспокойная.

— …вспомним хронологию событий последних дней. — говорил диктор. За его спиной на составленном из маленьких лампочек, табло светилась надпись: «Экстренный выпуск».

— …тридцать девять часов назад корабли международной миссии «Лунный город» с интервалом в полтора часа опустились на поверхность Луны. Первым прилунилась «Селена-5» с космонавтами Сергеем Анохиным, Геннадием Долгополовым, Владимиром Бугровым и Никитой Бабенко. Американский «Аполлон-22» совершил посадку в полукилометре от советского лунного модуля; на его борту прибыли астронавты Джереми Гибсон, Джордж Гаретт, Майкл Стражински, и француз Поль Опиньяк. Следует особо отметить, что Анохин уже побывал на Луне, тогда как все остальные участники миссии «Лунный город» оказались на спутнике Земли впервые…

— Что-то случилось? — шёпотом спросил Юрка-Кащей у стоящего рядом парня из группы «5-А». Голос диктора был не торжественным, как это полагалось бы в подобном случае, а… трагическим, что ли?

— На Луне погибли два космонавта. — шёпотом ответил тот. — Десять минут назад было сообщение ТАСС, а сейчас вот передают подробности.

— …произведена первичная разведка местности. — продолжал вещать диктор. — Сперва пешком, а потом на выгруженном с американского посадочного модуля электрокаре — космонавты, как известно, называют его «лунное багги». Пока Анохин и Стражински объезжали на лунном багги окрестности, остальные начали разметку площадки под будущий базовый лагерь, а так же выгрузку оборудования для его установки…

— А кто именно погиб? — прошептала «Юлька», услышавшая короткий диалог ребят.

— Не знаю. — парень из «4-А» пожал плечами. — Не говорили ещё. Да вы слушайте, сейчас, наверное, скажут…

— …после четырёхчасового отдыха, согласно графика миссии, была начата сборка «лунного купола». Работы заняли около двенадцати часов, с перерывами на приём пищи и отдых, после чего группа под руководством Сергея Анохина — напомним, он является начальником экспедиции — занялась подключением оборудования купола, а Стражински, Бабенко и Опиньяк отправились на лунном багги к северо-восточной стене кратера, чтобы произвести геодезическую съёмку местности. Дело в том, что предыдущая экспедиция, обследовавшая кратер, обнаружила там большую каверну, а так же следы водяного льда. Бабенко и Опиньяк стали устанавливать приборы, в то время, как Стражински занялся проверкой состояния батарей лунного багги. Для этого ему пришлось повернуться спиной к своим спутникам, которые, таким образом, оказались вне поля его зрения. И как раз в этот момент сейсмодатчики, установленные в базовом лагере зафиксировали признаки тектонической активности. Напомним наши зрителям, что большинство учёных полагают, что тектонические процессы на спутнике нашей планеты прекратились несколько миллионов лет назад, поэтому ничего подобного космонавты не ожидали…

— Раз не ожидали — зачем тогда датчики поставили? — прошипел Середа. Юрка-Кащей пожал плечами.

— Может, собирались вести сейсморазведку? Я читал, что есть такой метод — бурят шурф, закладывают туда заряд взрывчатки и производят взрыв. Волны сотрясений от него распространяются в породе, и по тому, как они поражаются от всяких там уплотнений или, наоборот, пустот, можно составить геологическую карту. А датчики — они как раз эти волны и фиксируют…

— …вблизи сотрясения грунта были настолько сильными, что Стражински почувствовал их через подошвы своего скафандра. Он обернулся, и увидел, что место, где работали Бабенко и Опиньяк, затянуто клубами пыли, и это облако растёт, быстро приближаясь к нему самому. В такой обстановке Стражински принял единственно верное решение: включил двигатели лунного багги и покинул место происшествия так быстро, как только смог. При этом он вызывал как своих спутников, так и базовый лагерь, но ответа не было…

— Сбежал, значит? — презрительно фыркнул Юрка. — Струсил, бросил товарищей?

— Думай, что говоришь-то! — парень из «4-А» скривился. — Струсил… У них каждый шаг расписан, наверняка, и на такой случай тоже есть инструкции.

— Американец всё правильно сделал. — вмешалась «Юлька. — Помнишь, нам говорили на лекции: лунная пыль блокирует радиоволны, потому что в ней полно окислов железа, да и электрооборудование лунного багги могло пострадать. Вот накрыло бы его облаком — кто бы тогда позвал на помощь?

— …как только Стражински добрался до базового лагеря, были организованы спасательно-розыскные мероприятия, которые увы, не дали результата. Удалось лишь установить, что участок, где работали Бабенко и Опиньяк, накрыло оползнем, и масштабы его таковы, что произвести раскопки имеющимися у экспедиции средствами не представляется возможным. При проведении работ серьёзную травму получил командир американского экипажа астронавт Джереми Гибсон. Острый камень разорвал его скафандр, но благодаря своевременно принятым мерам Гибсон был эвакуирован в «лунный купол», где ему в настоящее время оказывается медицинская помощь. Особо следует отметить, что и пострадавший, и штатный врач миссии «Лунный город», Джордж Гаретт находятся в куполе без скафандров, став, таким образом, первыми людьми, работающими в специально возведённом для людей лунном строении без дополнительных средств защиты…

— Я видел Никиту Бабенко. — прошептал парень из «4-А». Наш куратор его как-то приводил, ещё когда мы только сюда приехали и начали заниматься. Они вместе учились и дружили с первого курса. Бабенко — он из нового набора в лунный отряд, тоже проходил здесь подготовку и должен был стать одним из первых обитателей лунного поселения.

-…к сожалению, из-за проблем со связью мы пока не получили с Луны кадры спасательных работ. Представители Центра Управления полётами, откуда осуществляется общее руководство экспедицией, сообщил, что трудности связаны с режимом прохождения радиоволн. При первой же возможности, мы пустим в эфир видеозаписи…

— Наш Дима тоже мог знать погибшего космонавта. — сказала «Юлька». — Надо его расспросить сегодня перед ужином, когда будем обсуждать итоги дня. Может, расскажет что-нибудь, что не попало в новости?

— …поиск тел погибших станет задачей следующих лунных экспедиций. — теперь голос диктора звучал траурно-торжественно. — Мы же навсегда сохраним в памяти имена отважных сынов Земли, пополнивших список погибших за пределами родной планеты. И, можно не сомневаться: несмотря на все трудности и понесённые жертвы, мы, человечество, раз обосновавшись на поверхности Луны уже не уйдёт оттуда!..

Евгений Петрович (Дима про себя уже не называл его иначе, как И.О.О.) нажал кнопку на портативном переносном пульте, и изображение на экране замерло. Как это нередко бывает, в статичном варианте качество телевизионной картинки оказалось ещё ниже, и из деталей Дима различал только половину окружности, выделяющейся на фоне более тёмной породы, из которой состояли склоны кратера. Сбоку всё тонуло в непроглядной тьме — та самая каверна, где нашли водяной лёд, подумал он. Так или иначе, а забираться туда придётся — сама идея долговременного существования «лунного купола» как раз и основана на этих обнаруженных запасах воды. Без них слишком много придётся возить с Земли — и хотя теперь, с запуском в эксплуатацию «космических батутов» второго поколения делать это стало легче, всё равно на таких поставках ни о каком развитии и расширении базы нечего и думать. И ведь вода есть, она совсем близко, рукой подать — но, вот беда, чтобы добраться до неё, надо пройти мимо чёртова артефакта…

— Можно переключить на запись с камеры, установленной на лунном багги? — попросил Геннадий Борисович. И.О.О. кивнул и что-то сделал со своим пультом. Картинка на экране сменилась: теперь она показывала склон кратера, засыпанный камнями, пересекающие его следы колёс и застывшую в кадре руку астронавта со смазанным американским флажком на рукаве.

— Майкл Стражински. — прокомментировал Евгений Петрович. — когда бабенко и Опиньяк стали расставлять возле «обруча» камеры — собственно, это и было главной целью вылазки — он стал освобождать от крепёжных талей блок аккумуляторных батарей, которые предполагалось оставить там, чтобы запитывать с них и камеры и прочее оборудование. А дальше… да вот, сами смотрите…

Рука рывком сместилась — изображение было скверным. Потом она снова возникла, и Дима различил стропу, зажатую в толстых пальцах перчатки скафандра. На конце стропы висел массивный карабин с защёлкой.

— Вот, сейчас… — сказал И.О.О.

Рука со стропой немного сместилась, открывая угол багажника лунного багги, но тут изображение на неуловимый миг ярко вспыхнуло — и исчезло, сменившись каскадом помех.

— Это, собственно, всё. — Евгений Петрович отложил пульт. — Трансляция шла по радиочастотному каналу в купол, поэтому мы и имеем эти записи. То, что было на магнитной плёнке устройства, смонтированного на лунном багги — видеозаписи, данные телеметрии, всё вообще — уничтожено мощным электромагнитным импульсом. Он был такой силы, что его зафиксировали даже на орбите — орбитальный модуль «Аполлона-22» как раз пролетал над районом прилунения, и датчики были нацелены на кратер.

— А как аппаратура в куполе и посадочных модулях? — негромко осведомился инженер.

— рыл общий сбой, но система защиты сработала штатно. Системы, особенно те, что завязаны на бортовые компьютеры, зависли, но дальше сработала программа автоматического перезапуска. Не на сто процентов, правда, кое-что пришлось перезапускать вручную, но наши ребята были к этому готовы.

— Нештатная ситуация «23\7-дельта»… -кивнул И.О.О. — как же, помню. Сейчас в НАСА работают над новыми защитными экранами для аппаратуры купола — если мы собираемся и дальше работать со «звёздным обручем», то следует приготовиться к тому, что подобные ситуации могут повторяться.

Вспышка перед отключением камеры — это «обруч»? — спросил Геннадий Борисович.

— Вероятнее всего. Стражински, как вы могли наблюдать, стоял к нему спиной. Он говорит, что была ослепительная вспышка, а потом, мгновением позже, задрожала почва под ногами. Звуков там, сами понимаете, на Луне нет, а то, полагаю, грохот стоял бы преизрядный… В общем, когда он обернулся, место расположения «обруча» действительно было затянуто пылью, но контур его Майкл разглядел — и успел заметить, как внутри него гаснут лиловые… он назвал это блямбы или кляксы. Наши специалисты полагают, что он стал свидетелем затухания «горизонта событий».

— И Бабенко с французом туда втянуло… — медленно произнёс инженер.

— Вероятно. Когда Стражински подошёл к «обручу, то не нашёл никаких их следов — всё было засыпано пылью. Позже, во время спасательной операции, обыскали все окрестности –ничего. Так что, увы, другого объяснения у нас нет.

— Ясно… инженер выбил костяшками пальцев на столешнице короткую дробь. — А вы что скажете, Ветров?

Дима встрепенулся.

— Ну... вероятно, в инопланетном устройстве ещё сохранялись остатки энергии, подобно тому, что выкопали в пустыне Гоби. — сказал он. — Наши как-то сумели привести его в действие — и угодили в «горизонт событий». Вероятно — ненамеренно, как те олгой-хорхои, электрические черви, что повылезали из гобийского «звёздного обруча», только в противоположном, если можно так выразиться, направлении — с Земли на чужую планету.

— То есть вы предполагаете… — И.О.О. удивлённо вздёрнул брось, отчего и вправду сделался похож на актёра Смоктуновского, — вы допускаете, что Бабенко и Опиньяк о сих пор живы, только находятся на другой планете?

— Да, и в другой звёздной системе. — подтвердил Дима. — Если Ефремов ничего не напутал, то его олгой-хорхой вполне мог дышать земным воздухом, а значит, и наши там хотя бы не задохнутся, когда закончится воздух в баллонах их скафандров. Планет же с кислородной атмосферой в Солнечной системе нет, значит, вывод очевиден: если эти двое и живы, то сейчас они во многих световых годах от Земли. Если, конечно, оба «обруча» замкнуты на одну и ту же планету, что тоже далеко не факт…

— Что ж, толково. — Евгений Петрович кивнул. — Эксперты, что в НАСА, что в нашем ИКИ пришли к тем же выводам. Правда, пока не очень ясно, что из них следует — но это, как вы понимаете, не нам решать. Перед нами сейчас несколько иной вопрос: возможно, не столь драматический, но весьма важный. Не думали, Ветров, что из того, что вы сейчас услышали, стоит рассказывать нашим «юниорам» — и в каком виде это лучше сделать?

— Вы полагаете, это необходимо? — спросил инженер. И.О.О. пожал плечами. Дима замер, ожидая ответа.

— Всё равно в ближайшее время информация просочится в газеты — сначала в Штатах и Европе, а самое большее, через три-четыре дня сообщения появятся и у нас. Политика Проекта — максимальная открытость, и скрывать, замалчивать неудачи никто не собирается, тем более, что это в наших условиях нереально. Так что я бы советовал всё рассказать ребятам, пока хотя бы и неофициально. Они сами так или иначе все узнают, а так — у них появится чувство причастности к серьёзным, взрослым, если хотите, делам — особенно, когда они осознают, что получили эту информацию раньше большинства прочих обитателей нашей планеты. Невредно, кстати, взять с «юниоров» слово, что пока обо всём не будет объявлено официально, они станут молчать.

Геннадий Петрович скептически хмыкнул.

— Не скажу, что я в них не верю, но… думаете, выдержат?

— Вот и посмотрим. Хотя — нет, не думаю, конечно, но это тоже в некотором роде, элемент причастности. Пора уже нашим подопечным привыкать к тому, что они пользуются особым доверием и им доступны особые источники информации. Кстати, сыну своему тоже можете рассказать, беды в этом не будет…

— Ладно, считайте, вы меня убедили. — Инженер встал и прошёлся по аудитории. — Как будем… знакомить?

У И.О.О. и на это был готов ответ.

— Пусть кураторы, начиная, хотя бы с вас, Ветров, организуют для каждой группы в отдельности просмотр этой записи — с соответствующими комментариями, разумеется. И проследите, чтобы дискуссии, которые после этого неизбежно возникнут, были записаны на плёнку — всё, до последнего слова. Будет, чем заняться психологам Проекта.