Точка отсчета 2

Глава 3

Когда прихожу с работы домой, я погружаюсь в ванну. Горячая вода немного снимает напряжение с мышц, но как только я выхожу, все возвращается. Я чувствую себя, как туго натянутая тетива, готовая пустить стрелу.

Я закуталась в халат и, пока шла на кухню, чтобы забросить полуфабрикат в микроволновую печь, сушила волосы полотенцем. Это далеко не макароны с лобстером и сыром, но и это сойдет.

Хейли сидела на диване в гостиной, ела хлопья и переключала каналы. Она через плечо посмотрела на кухню.

— Эй.

Прежде чем я успеваю ответить, на столе начинает гудеть мой телефон, где я оставила его, когда пришла с работы. У меня нет никакого желания смотреть на него, тем более что я точно знаю, кто это. Он продолжает вибрировать, а я стою на месте, делая вид, что этого не происходит, напряжение в комнате растет с каждым гудением.

— Ты избегаешь его.

Я смотрю вверх, и Хейли фокусирует свой взгляд на мне. Это не обвинение. Я слышу беспокойство в ее голосе.

— Что происходит, Никки? Что-то случилось? Он воспользоваться тобой?

Я качаю головой.

— Я сказала ему, что больше не могу его видеть, и все.

— Что?

Ее глаза практически выскакивают из орбит.

— Это не имеет большого значения. Мы просто не очень подходим друг другу, — я пожимаю плечами и снова смотрю на микроволновую печь.

— Не ври мне, Никки. Я знаю тебя лучше, чем кажется.

Я вздрагиваю. Я знаю, что я должна буду объяснить Хейли, но я боюсь. Я не хочу ее втягивать в мое расследование смерти Илая больше, чем уже есть. Но что еще я должна ей сказать?

Хейли встает с дивана и идет на кухню. Она ставит свою миску в раковину и подталкивает меня к стулу, усаживая меня на него.

— Выкладывай. Сейчас.

— Я даже не знаю, с чего начать.

— С начала. Что произошло на яхте? Перед вечеринкой, ты была по уши влюблена.

Я рассказала ей все, всю информацию, которую я имела про Илая, Эдуардо, и Ксавьера. Выложила ей все подозрения и некоторую информацию. Она не купилась на это.

— Никки, я знаю, что трудно отпустить Илая. Но нет никаких доказательств того, что это не было ничем иным, как несчастный случай. Плюс ко всему, Ксавьер? Серьёзно? Он очень уважаемый бизнесмен в Майами. Я сомневаюсь, что у него есть шайка наркоторговцев на стороне, — я могу услышать сомнение в ее голосе.

Я отталкиваю свою нетронутую еду прочь и тру виски.

— Как еще можно объяснить, что Эдуардо называет его боссом? И человек, с которым он говорил об Илае. Что делать, если Ксавьер не только Эль Джеф, но также ответственный за смерть Илая? Как я могу быть с ним, не зная правды?

— Может быть, Эдуардо просто называет людей так. Может быть, он участвует в различных направлениях бизнеса. Но то, что ты предполагаешь, является наименее вероятным объяснением, — ее голос повышается в расстройстве.

Она, конечно, права. Это наименее вероятно, и когда я говорю это вслух, это звучит дико.

— Отпусти это, Никки. Ты не сможешь двигаться дальше, пока ты не прекратишь пытаться найти тайну там, где ее нет. Это ужасно, что Илай умер, но ничего не сможет вернуть его обратно, и ты делаешь себя несчастной, — она берет меня за руку и сжимает. — Ты мой друг, и я забочусь о тебе. Я хочу, чтобы ты была счастлива, и с тех пор, как начала встречаться с Ксавьером, ты светишься. Я бы переосмыслила разрыв, если бы я была тобою.

Прежде чем я могу ответить, раздается звонок в дверь. На секунду я боюсь, что это Ксавьер, но Хейли смотрит в глазок и качает головой. Оказывается, это парень из команды безопасности Ксавьера. Я видела его в ресторане, наблюдая за выходами.

Он оставляет коробку, которая выглядит как уменьшенная копия той, что я видела в тот день у Ксавьера с владельцем галереи. Картина?

Хейли берет молоток, и когда мы открываем верхнюю часть, щепки дерева разлетаются по полу. Хейли с усилием мычит, и, когда кряхтя, тянет крышку прочь, все больше древесины раскалывается, и обрывки гофрированной бумаги упаковочного материала вываливаются на ковер, хотя этим утром она пылесосила.

— Извини за беспорядок, — говорю я. — Я уберу.

— Я не против. Я получаю половину того, что здесь, да? — Она дразнится.

Осторожно, чтобы избежать выставленных гвоздей, я засовываю руку в коробку. Мои пальцы касаются холста. Безусловно, картина. Я медленно извлекаю ее. Хейли держит дно коробки и помогает мне вытащить картину.

Я сразу ее узнаю, и мой рот открывается.

— Хейли, подай мой телефон.

При вводе информации в строку поиска, я уже знаю, что я собираюсь найти. Это многого стоит. Пятьсот тысяч, если быть точной, даже больше, чем я думала.

Это великолепно. Миллион оттенков красного, оранжевого, и фиолетового захватывают закат в абстрактных мазках кистью экспрессиониста; художник экспериментирует со светом. Это именно тот вид искусства, которое я люблю, вид, который приходит изнутри и вызывает трепет и эмоции. Мне не нужно сидеть и думать о том, что художник пытается сказать, вместо этого я просто чувствую грубую красоту и мощь изображения. Она принадлежит музею, но это будет идеально смотреться над белым диваном Хейли.

Она читает мои мысли.

— Давай повесим ее над диваном. Я принесу гвозди.

Тошнота прокатывается по моему телу. Я не могу принять эту картину. Даже если деньги Ксавьера являются легальными, это слишком дорого, слишком экстравагантно. Будто он пытается купить меня обратно. Я не продамся.

— Нет. Помоги мне завернуть ее обратно. Пожалуйста.

— Что? Почему?

— Я не могу ее взять. Я должна отдать ее ему обратно.

Ксавьер дал мне адрес его конторы, когда мы собирались встретиться за обедом. К счастью, я сохранила все его сообщения в своем телефоне. Я не собиралась отвозить картину обратно к нему на виллу. Слишком лично, слишком много возможностей для меня, передумать избегать его. У меня все еще столько сомнений.

Здание находится в двух улицах от пляжа. Все гладкое, из стали и стекла снаружи с современной белой мебелью в холле. Смотрю в каталог и вижу, что его компания, Х. Ф. Х. холдингов, находится на верхнем этаже.

Как только я захожу в лифт, я начинаю нервничать. Он будет там? Может быть, я должна была послать это через службу доставки. Мне не нужно это столкновение.

Лифт открывается в просторный вестибюль, оформленный в натуральных тонах светлого дерева, резкий контраст с самим зданием. Это ощущается тепло и уютно, но я напоминаю себе, что у меня есть цель и это никак не связано с тем, что вокруг.

В приемной, напротив меня, за длинным столом, сидит молодая, симпатичная девушка. Я расправляю плечи и подхожу к ней.

Она встречает меня с теплой улыбкой.

— Чем я могу вам помочь?

— Мне просто нужно кое-что оставить для Ксавьера.

— Ну, я могу посмотреть, будет ли у него время встретиться с вами, — она поднимает трубку.

— Нет, — я говорю решительно. — Мне не нужно его видеть. Я бы хотела оставить это здесь, если возможно.

Она хмурится, но ставит телефон обратно на подставку.

— Что это?

— Картина. Он доставил ее ко мне прошлой ночью, но я не могу ее принять.

Администратор смотрит на меня снизу вверх, вероятно, пытаясь решить, сошла ли я с ума, или полна его, и, наконец, расслабляется.

— Хорошо, я предполагаю, что я могу взять это, — она обходит вокруг стола, и, взглянув на огромный ящик, хмурится и качает головой. — Просто оставьте это там, на столе. Я попрошу кого-нибудь прийти и забрать ее.

— Спасибо, — я собираюсь повернуться и уйти, когда меня останавливает голос.

— Николь? Что ты здесь делаешь?

Я издаю внутренний стон. Целью было избежать Ксавьера, поэтому он, конечно же, в офисе. Я смотрю вверх. Он в чистой белой льняной рубашке и темных слаксах. Этот вид ему очень идет.

Прежде чем я придумаю, что сказать, администратор говорит за меня.

— Она принесла это для вас, сэр. Что мне с этим делать?

Он смотрит на коробку и сжимает губы в тонкую линию.

— Пришли Мэтта забрать это в помещение для хранения.

Потом он поворачивается ко мне, его голос мягче.

— Не могла бы ты на мгновение присоединиться ко мне в моем кабинете? Есть несколько вещей, которые я хотел бы сказать.

Часть меня хочет быть грубой и бежать, небольшая часть меня, которая думает, что он — Эль Джеф. Но большая часть меня, которая не может принять это, побеждает. Я киваю и, пересекая комнату, подхожу к нему.

Он улыбается и кладет руку мне на спину, позволяя ей остаться чуть выше моей талии.

— Нам сюда.

Я иду вместе с ним, пока мы проходим через офис. Он что-то говорит каждому человеку, мимо которого мы проходим. Он знает каждого сотрудника по имени.

— Сэр, мне очень жаль беспокоить вас, — зовет женщина.

Мы останавливаемся, и он идет в ее кабинет.

— Никакого беспокойства. Что вам нужно?

— Появилась небольшая проблема с пересылкой из Куала-Лумпур. Таможня держит ее уже в течение сорока восьми часов.

— В чем проблема? Нам должны доставить продукт завтра, — его голос немного повышается, но злобы в нем нет.

— Я так сожалею, сэр. Я думаю, что это — моя ошибка. Когда я заполнила бланки, я думаю, что неправильно напечатала…

Его выражение смягчается.

— Они просто хотят, чтобы Вы послали им исправленные бланки. Нита может помочь Вам. Мы получим все еще раз, и вы будете знать об этом в следующий раз.

Она заметно расслабляется и кивает.

— Да, сэр. Спасибо.

Он кладет руку ей на плечо и дает ей неподдельную улыбку.

— Описки случаются все время. Вероятно, большинство из них я сделал сам. Все в порядке.

Наблюдая за ним прямо сейчас, очевидно, что о людях, которые на него работают, он заботится. Он почтителен и добр. Я не могу полагать, что это — игра. Никому нет пользы, быть таким обходительным так долго, делая это настолько хорошо. Я никогда и ничего не видела от него, указывающего, что он мог заказать чью-то смерть. Возможно, Эдуардо работает на Ксавьера и на Эль Джефа. Ксавьер и его бизнес кажутся абсолютно законными. Почему я позволяю одному комментарию, сделанному Эдуардо послать меня по спирали? Но я все еще не могу отбросить то, как все относились к нему на лодке. Это так трудно понять, разницу между благоговением и страхом.

Мы направляемся в офис Ксавьера, и это выглядит точно так, как я и представляла. Все элегантно и отполировано. Вид великолепен. Несмотря на то, что мы в паре кварталов от пляжа, нет никаких других зданий, которые бы загораживали вид. Я с трудом могу оторвать взгляд от моря.

— Это прекрасно, не так ли? — Ксавьер стоит позади меня, но он уважает мое пространство.

— Как ты работаешь здесь, с таким пейзажем?

Он смеётся.

— Иногда это трудно. Но я благодарен за это, когда мне нужен перерыв. Это фантастическое избавление от стресса.

Мы молчали, с минуту глядя на воду. Потом я слышу за столом его передвижения.

— Но ты пришла сюда не смотреть на вид из моего офиса.

— Нет, — я, наконец, поворачиваюсь к нему лицом. — Я не могу принять картину, Ксавьер.

— Она тебе не понравилась?

— Боже, нет. Она великолепна. Но это слишком.

— Я хочу, чтобы это было у тебя. Это напоминает мне о тебе.

— Я действительно не могу принять ее.

Он выдыхает и поворачивается ко мне.

— Это так неправильно, что я хочу купить тебе красивые вещи, которые напоминают мне о тебе?

— Нет, я только…

— Так возьми картину. Это сделало бы меня счастливым знать, что она у тебя.

— Такое ощущение, что ты пытаешься купить меня. Это не то, чего я хочу.

Он молчит, и я чувствую, что пространство между нами становиться неудобным. Наконец-то, он начинает говорить, и его тон холоден.

— Это не все, — он останавливается, но затем продолжает, глядя в окно. — Ты знаешь, о чем я думал в последнее время, когда смотрел на океан?

Я трясу головой, не уверена, что я хочу знать ответ. Особенно, когда я уже колеблюсь в своем решении держаться от него подальше.

— Я думаю о том, как в ту ночь в воде, лунный свет ласкал твое тело, и ты светилась.

Он обходит стол, но не подходит ко мне. Вместо этого он присаживается на край, готовый в любую секунду пойти. И если бы я дала ему возможность, он бы в две секунды пересек кабинет и положил мне руки на плечи.

— Я сижу за столом и закрываю глаза, вспоминаю твое лицо, полное наслаждения, твои губы на моих, и мои на твоих… Это хорошие воспоминания, Николь, и я хочу больше.

Из-за комка в горле мне трудно говорить, так действуют на меня его глаза. Я чувствую, что они прожигают в моей одежде дыры, прослеживая изгибы моего тела.

— Я должна идти.

— Еще нет. Нам все еще нужно кое-что обсудить, — его тон не соответствует словам. Он соблазнительный, заманчивый. Будто последнее, что он хочет сделать, это обсуждать что-либо. В этом, на самом деле, он не одинок, но я пытаюсь быть сильной. Я не знаю, сколько еще я смогу продержаться.

— У нас есть связь. Я почувствовал это с того момента, когда ты вошла в мою виллу. Я знаю, что ты это тоже почувствовала. Я мог видеть это на твоем лице, и меня это возбуждало еще больше.

— Связь не проблема.

— Так что же это? Мои деньги? Моя работа? Мои партнеры по бизнесу? — Я слышу раздражение в его голосе.

Он прав, это нелепая отмазка. Особенно в свете этой необычной химии, которая у нас есть. Я бы хотела сказать ему правду или спросить, что я умираю, чтобы узнать. Но я не могу. Мне нужно, придерживаться моего оружия и использовать этот предлог, потому что нет никакого другого.

— Мы просто… не существуем в одном мире. Это слишком запутано.

— Мне нравиться то, что запутано, — его лицо решительное, так, что сексуальная линия подбородка выделяется, его глаза сосредоточены. — Я не привык, чтобы люди говорили мне «нет». Но ты говоришь.

— Так что, я вызов, над которым тебе нужно одержать победу? Что только доказывает мою точку зрения. Я не забава для твоей игры, — настоящая злость в моем голосе удивляет меня.

— Нет, Николь. Ты не поняла. Меня заводит, что ты выступаешь против меня. То, что тебя не волнует, сколько я зарабатываю. Если бы я хотел женщину, которая не бросала бы мне вызов, я мог бы выбрать любую в этом городе. Но это не то, чего я хочу.

Он подходит ко мне, и я чувствую себя в ловушке его взгляда. Я хочу его так сильно, а чистая похоть в его глазах заводит меня еще больше. Мое тело жаждет его прикосновений, даже когда мой разум вопит, быть практичной. Но он то, что я хочу, и моему телу не будет отказано.

Ксавьер протягивает руку и проводит ладонью по моей щеке.

— Я хочу тебя, Николь. Мы подходим друг другу, — его рука движется к моему плечу. — Я хочу быть с тобой.

Я закрываю глаза, когда он проводит пальцем вниз по изгибу от моего плеча к моей руке. Он убирает палец и контакт разрывается. Я открываю глаза и вижу, что он изучает меня. Эти великолепные глаза, почти гипнотизируют меня, и тогда он наклоняется и проводит большим пальцем по моей нижней губе.

Я не могу больше бороться со своим желанием. Это физическая потребность для него, чтобы прикоснуться ко мне. Я должна ощутить на себе его руки, вокруг себя. Сейчас.

— Я хочу попробовать тебя, Николь. Всю тебя. Твои губы, твою кожу, твою киску. Твой вкус так хорош для меня.

Его слова, как топливо в огонь. Я тону в том, как сильно он мне нужен.

Он наклоняется ко мне и заменяет свой большой палец своими губами, целуя меня мягко, затем нежно щекочет мою нижнюю губу зубами. Я приоткрываю губы, и позволяю его языку столкнуться со своим. Он чувствует, что в любую секунду мое тело взорвется. Поцелуй получается жарким и неистовым. Я не могу оторваться и не хочу. Я могу слышать свои стоны.

Его руки терзают мое тело, лаская мою грудь и прослеживая мои изгибы. Пока мы целуемся, он двигает меня к столу. Я, как и он ранее, сижу на краю, наполовину стоя. Стол пуст, за исключением документов, поэтому, когда он аккуратно кладет меня вниз, я расслабляюсь на нем. Руки Ксавьера двигаются вверх по моим бедрам под юбку, разминая плоть и мышцы. Я становлюсь более влажной, и я чувствую желание, перетекающее по моими руками к моей груди. Я тяну вверх свою блузку и расстегиваю лифчик, давая себе возможность гладить свою голую кожу, и ущипнуть себя за соски.

Ксавьер пальцами крадется под мои трусики, и я дрожу, когда он скользит ими вниз по ногам. Я ожидаю услышать, шорох снимаемых брюк. Вместо этого его рот присоединяется к его рукам на моих ногах, и я задыхаюсь, поскольку он целует мое бедро, в дюймах от моей киски. Он пальцами ласкает мой клитор, пока прокладывает дорожку из поцелуев вверх и вниз по бедрам. Я извиваюсь и стону, упрашивая его, чтобы он вошел в меня пальцами или языком. Но он этого не делает, продолжая кружить вокруг моего клитора и задевать вход моей киски.

Я так возбудилась, и не уверена, что долго могу сдерживать свой оргазм, и именно тогда, когда чувство быть заполненной переполняет меня, он наклоняется и накрывает меня своим ртом. Я в экстазе закрываю глаза, когда он, дразня меня своим ртом, сосет и лижет, засовывая свой язык и вынимая его из меня, облизывая все мои соки.

— Да, — я вздрагиваю, и он стонет, нуждаясь в этом так же, как и я. Я не могу сдерживаться.

— Твой вкус — эликсир для меня, Николь.

Слышу, как он произносит мое имя, это только усиливает удовольствие. Я кончаю, сильно, и кусаю руку, лишь бы не закричать. От бьющих меня волн блаженства, мое тело дрожит. Когда я извиваюсь и дрожу под его ртом, Ксавьер продолжает сосать и лизать, пока это почти не становится больно, я такая чувствительная. Но я даже не думаю, чтобы прекратить это. Это слишком хорошо.

Я полностью истощена, ничего не осталось. Все мое тело гудит, и мои мышцы, наконец, отпустили напряжение, которое я переживала.

Ксавьер встал и вернул мои трусики, затем помог мне найти мой лифчик и разгладил мою одежду. Я запустила руку в свои волосы, разглаживая верхнюю часть, которая предположительно выглядела безумно. Он заверил меня, что выглядит она хорошо.

— Николь, я…

Его прерывает телефонный звонок. Он колеблется, но я машу ему, чтобы он ответил, так что он берет его и мгновение слушает.

— Подожди, — говорит он в трубку. Он смотрит на меня. — Я сожалею, но это срочно.

Я до сих пор немного растеряна, но я все понимаю.

— Все в порядке. В любом случае, я должна идти.

Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, он меня останавливает.

— Мы должны поговорить сегодня. За обедом? Я заберу тебя в 8.

Несмотря на все свои отговорки, я говорю «да». Я просто не могу поверить, что кто-то, кто заставляет меня все это чувствовать может быть плохим.