Толстуха с ножом

Глава четвертая

Вот как это происходило с точки зрения Георгины.

В то утро она не смотрела новости, не читала газет — потому что кто в наше время читает газеты? — и не просматривала главные новости в Twitter. Впервые она узнала о том, что что-то пошло не так, когда старая добрая Марси Ван Дер Пук ворвалась в туалет для девочек.

Георгина была в кабинке и напряглась. Не потому, что Марси кричала — девушки кричат постоянно; у них есть для этого легкие, так почему бы и нет, — а потому, что это было неудобное время и совсем неловкая ситуация. Георгина терпеть не могла пользоваться туалетом для чего-то более сложного, чем пописать. Вчерашний "Тако четверг" в доме Олгудов нарушил ее планы, причем довольно ужасным образом. Георгина дождалась середины урока, чтобы улизнуть и посетить самый отдаленный женский туалет во всей школе именно с этой целью. Правильно, сбросить лишнее.

Но тут вбежала Марси и закричала во весь голос.

Георгина прижала руку к двери кабинки, чтобы убедиться, что она останется закрытой.

Она ждала, что крик превратится в смех. Или оборвется и станет частью какого-нибудь телефонного разговора. Или чтобы это было чем угодно, кроме того, чем это было.

Однако Марси продолжала кричать.

Пока она не остановилась.

Неожиданно.

С большим вдохом воздуха.

Георгина наклонилась вперед, чтобы прислушаться. Между дверью и рамой была только щель, и она могла видеть Марси, склонившуюся над раковиной.

Ее тошнило? Подруги моют ей лицо?

Какого черта она делала?

Затем она увидела, как плечи Марси поднимаются и опускаются. Очень быстро. Так, как это бывает, когда...

В этот момент она услышала всхлипывания.

Длинные. Глубокие. Плохо сдерживаемые рыдания.

Такие рыдания были слишком хорошо знакомы Георгине.

Там, на другой стороне этой щели, колени Марси Ван Дер Меер подкосились, и она сползла на пол. На пол в туалете для девочек. Общественного туалета.

Марси свернулась в клубок, дергаясь, подрагивая, спазмируя.

Она протащила себя под грязными раковинами.

Рыдания. Плачет, как какая-то сломанная вещь.

Георгина, несмотря ни на что, почувствовала что-то в собственных глазах. На ее щеках.

Она пыталась быть шокированной присутствием слез.

Марси была ненавистной ведьмой. Если она не издевалась над Георгиной напрямую, то заставляла это делать своих друзей и приспешников. Она была предметом тысячи фантазий Георгины о непредумышленном убийстве на автомобиле, о венерических заболеваниях, превративших ее в пеструю корону, о том, что ее съедят мусорные крысы.

Марси — карга.

Она лежала на грязном полу, зарывшись головой в пол, обхватив руками тело, подтянув колени. Ее красивая красная блузка испачкана грязью. Плакала так глубоко, что почти не издавала звуков. Плакала так, как плачут люди, когда рыдания причиняют боль, как удары.

Георгина сидела там. Замерла. Как бы ошеломленная, на самом деле. Марси?

Марси была слишком застенчива, чтобы так себя вести.

Когда-нибудь.

Если только... Что могло случиться с ней, чтобы Марси оказалась здесь, на этом полу, в таком состоянии? До сих пор Георгина не поверила бы, что у Марси достаточно настоящей человеческой души, чтобы быть настолько раненой.

Туалетная комната была наполнена болью девушки.

Георгина знала, что ей ничего не нужно делать. Ей нужно было сидеть здесь, закончить свои дела и притвориться, что ее здесь вообще нет. Ей нужно было держать дверь кабинки запертой. Ей нужно было даже не дышать громко. Вот что ей нужно было делать.

Абсолютно.