Глава 2

Новый Орлеан, октябрь 1816 года

Хантер Синклер Бун знал, что не найдет эту женщину в Трясине.

Отвратительный район был излюбленным местом бандитов и мелких лодочников, промышлявших на Миссисипи. Грязная, Богом забытая дыра на Джирод-стрит, застроенная сооруженными на скорую руку хибарами из досок и бревен, остававшихся от разбиваемых сразу по прибытии в Новый Орлеан барж и плоскодонок. Не слишком удаленная от Французского квартала, Трясина представляла собой опасные трущобы, куда даже новоорлеанская полиция избегала соваться после наступления темноты. В этом адском месте каждый жил по своим законам. Все городское отребье – шулера, сутенеры и проститутки, списанные с кораблей матросы и преступники всех сортов – слонялось по мрачным жутковатым улицам и закоулкам, изобиловавшим мерзкими притонами, где промышлявший на реке люд по ночам предавался самому дикому и разнузданному разгулу, когда улыбалась удача.

Но Хантер Бун не искал развлечений. Он разыскивал Амелию Уайт и отлично знал, что она считает, будто слишком хороша для Трясины, хотя сам он придерживался иного мнения. Хантер направился во Французский квартал.

Высматривая Амелию, Бун вскоре уже бродил среди креолов и американских торговцев – состоятельных мужчин и женщин, относящихся к привилегированному классу. Внезапно его слуха достигло высказывание, произнесенное шепотом по-французски, однако достаточно громко, чтобы он услышал. Хантер не понял ни слова, но по тону говорившего определил, что замечание относилось к нему и содержало далеко не лестный для него та отзыв.

Проклятым французам было плевать, что Бун и другие подобные ему парни из Теннеси и Кентукки, сражаясь под знаменами генерала Эндрю Джексона, проливали кровь, чтобы спасти этот напичканный людьми зловонный город от красных мундиров.

Для креолов все чужаки, спускавшиеся по Миссисипи на плоскодонках, килевых лодках или баржах, оставались «каиновым отродьем» – дикими, невоспитанными варварами.

В своем порядком засаленном наряде – куртке и брюках из оленьей кожи, черной фетровой шляпе с низкой тульей и широкими полями и мокасинах – Бун, безусловно, имел не слишком цивилизованный вид. Он выглядел типичным представителем «каинова отродья». Одним из тех, кто подряжался провести лодку трудным, полным опасностей путем вниз по реке, чтобы заработать шестьдесят долларов, а затем тут же спустить их на пьяный разгул и бурную ночь разврата.

Хантер отправился в Новый Орлеан по двум причинам. Во-первых, сбыть последнюю партию изготовленного его братом виски, а во-вторых, уладить одно сугубо личное дело. Он надеялся, что удачный поворот судьбы сведет его с женщиной, которой он собирался сказать пару ласковых слов – правда, ни одно из них нельзя было бы назвать добрым. После этого он волен был распоряжаться своей жизнью – в первый раз за свои двадцать восемь лет.

Начал опускаться легкий туман, тускло мерцавший в свете фонарей, окутывая влажной мутной пеленой тротуары и грязные мостовые. Время от времени Хантер останавливался перед открытыми дверьми переполненных ресторанчиков и кафе и, заглянув внутрь, внимательно осматривал помещение в надежде увидеть женщину, перед которой когда-то открыл свой дом и свое сердце. Женщину, которая украла все его сбережения и скрылась без единого слова, бросив собственную дочь от другого мужчины, имени которого она даже не могла назвать.

Амелия Уайт оказалась обычной продажной девкой. Бун надеялся, что судьба столкнет их сегодня же вечером. Ему предстояло провести в городе одну ночь, и он не собирался всю ее потратить на поиски.

В полночь закончилось представление популярного спектакля «Два охотника и молочница» в городском театре. Пестрая толпа зрителей хлынула на улицу, присоединяясь к тем, кто уже предавался обычным вечерним развлечениям. Женщины под изящными зонтиками торопливо проходили мимо, стараясь уберечь от измороси свои изысканные платья и атласные туфельки.

Хантер стоял, на голову возвышаясь над толпой, высматривая в толчее знакомое лицо. Он давно научился оставлять без внимания оскорбительные взгляды. Но быстро понял, что с длинным ружьем в руке и с остро заточенным кинжалом в ножнах у пояса он представляет собой довольно пугающее зрелище. Если Амелия заметит его первой, нечего и надеяться на «беседу».

Начался дождь. Хантер уже готов был все бросить и снова вернуться к реке, как вдруг заметил в толпе высокую стройную брюнетку в сопровождении двух джентльменов в черном, направлявшуюся в противоположную сторону.

Охватив взглядом тыльную часть длинной изящной шеи женщины, ее зачесанные вверх темные волосы, уложенные в модную прическу, роскошный черный атласный плащ, Хантер в три шага преодолел половину разделявшего их пространства. Не долго думая он ринулся напролом сквозь толпу и вскоре оказался прямо позади нее. Протянув руку, он схватил женщину за плечо.

– Амелия!

– Месье? – Женщина резко обернулась, оскорбленная подобной бесцеремонностью.

Ей было около тридцати. Голос прозвучал с ледяной холодностью, но светло-карие глаза выдавали пробудившийся интерес.

Хантер испытал скорее облегчение, нежели разочарование.

Это была не Амелия.

После отъезда из Бостона неудачи преследовали Джемму постоянно. Высадившись наконец с корабля, она попала под унылый, надоедливый дождь. Девушка стояла на пристани, сжимая в руке зонтик. Ее красный бархатный плащ с капюшоном вскоре совсем промок. С ней не было камеристки, которая помогала бы ей в пути. Молоденькая девушка, которую миссис Грин выбрала, чтобы сопровождать Джемму в Луизиану, в последний момент заболела, а больше никто из прислуги не захотел покидать Бостон. Посчитав, что вполне может обслуживать себя сама, Джемма приняла решение отправиться в путешествие без служанки, в сопровождении одного только Уитона, телохранителя, пользовавшегося наибольшим доверием отца.

Этот массивный, неповоротливый тугодум только что вернулся на пристань с наемной каретой. Стоя рядом с Джеммой, он непрерывно брюзжал высоким пронзительным голосом, совершенно не соответствующим его комплекции. Недалекий увалень не переставая сетовал на то, что уже стемнело, что идет дождь, что жарко не по сезону. От него сильно попахивало спиртным, карман плаща предательски оттопыривался от спрятанной там бутылки.

– Мы ничего не можем поделать с тем, что прибыли так поздно, Уитон, так что, пожалуйста, перестаньте ныть.

– Почему нас никто не встретил? Свадьба назначена на сегодняшний вечер.

Лучше бы он ей не напоминал!

– Мы опоздали на целую неделю, да и время уже близится к полуночи. Сомневаюсь, что они действительно рассчитывали сыграть свадьбу сегодня. – Девушку удивляло, как можно быть таким непонятливым. Джемма пыталась убедить отца отложить поездку в Лондон. Но он все равно отплыл в Англию. За последние несколько лет Финли умудрился набрать столько личных долгов, записывая их на счет компании, что Томас О'Херли рисковал потерять слишком много, отказавшись рассчитываться с его кредиторами.

– Наверное, нужно узнать, как добраться до плантации. Можно, я погружу сундук в карету? – спросил Уитон.

Джемма не сумела скрыть раздражения.

– Не стоять же нам здесь, под дождем, как двум безмозглым болванам! – Девушка оглядела почти опустевшую пристань. Все пассажиры, за исключением нескольких отстающих, уже сошли на берег. Возле нее в потоках воды мокли ее дорожный сундук и небольшой саквояж Уитона.

– Мисс О'Херли!

Джемма обернулась на звук знакомого голоса и увидела капитана корабля, вежливо ожидавшего разрешения заговорить с ней.

– В чем дело, капитан Коннор? – Этот человек постоянно скрашивал ее путешествие, стараясь сделать его как можно удобнее для нее. Он же не виноват в том, что они попали в ужасный шторм и сбились с курса.

– Этот пакет доставили на борт, как только мы причалили. Мне очень жаль, но помощник забыл передать его вам. – Капитан протянул девушке скрепленный печатью конверт.

– Благодарю вас, – рассеянно произнесла Джемма, сосредоточенно уставившись на послание.

Когда капитан ушел, она передала зонтик Уитону, и тот поднял его выше, чтобы накрыть их обоих. Девушка сломала печать и повернула листок к свету фонаря.

– О Боже! – Джемма, закрыв глаза, обратила лицо к небу, охваченная благоговейным трепетом перед всепобеждающей и необоримой силой молитвы.

– Что случилось, мисс? – В ожидании ответа Уитон застыл без движения, уподобившись бронзовой статуе.

С той самой минуты, как Джемма поклялась отцу, что выйдет замуж за Алекса Моро, она не переставая молилась всем святым, о которых хотя бы раз слышала от монахинь. В ее комнате в Бостоне постоянно горела жертвенная свеча перед образком святого Иуды, покровителя оказавшихся в затруднительном положении. На борту корабля девушка не решалась зажигать свечи, опасаясь пожара, но продолжала без устали молиться всем святым.

И вот кто-то там, наверху, услышал ее и сотворил чудо.

– Это письмо от Анри Моро. Он с прискорбием извещает, что его внук, Алекс Моро, месяц назад погиб на дуэли. Но, добавляет он, я не должна беспокоиться. Нам надлежит отправиться на плантацию, где другой его внук, ставший теперь его наследником, женится на мне вместо Алекса. – Девушка протянула Уитону отдельный листок. – Вот карта.

– Так в путь!

Джемма сжала кулак, скомкав письмо, и смахнула с ресниц слезинки. Чудо свершилось! Алекс Моро умер, прежде чем ее заставили обвенчаться с ним. Теперь она с чистой совестью может заявить Моро, что свадьбы не будет. Она поклялась отцу выйти замуж за Алекса Моро, а не за его кузена. Значит, решила Джемма, обещание утратило силу.

Перед ней высился экипаж с открытой дверцей. Возле дверцы стоял Уитон, терпеливо ожидая, пока она сядет. Как преданный пес, он готов был стоять здесь всю ночь, если понадобится.

Лихорадочно обдумывая случившееся, Джемма подобрала юбки и позволила Уитону подсадить ее в высокий экипаж. Стук захлопнувшейся дверцы подействовал на нее отрезвляюще. Когда лязгнула защелка, словно подчеркнув ужасающую бесповоротность происходящего, девушка вновь обрела способность рассуждать здраво.

Что, если Моро не согласятся отменить свадьбу? Как только она окажется на плантации, они смогут силой заставить ее выйти замуж, и рядом не будет никого, кто мог бы за нее вступиться. Джемма выглянула в окошко и увидела Уитона, все также стоявшего под дождем с бессмысленным выражением на лице. От этого увальня помощи не дождешься.

Джемму внезапно охватила паника, сердце бешено забилось в груди, стало трудно дышать. Но ей потребовалось всего несколько секунд, чтобы взять себя в руки. Пройдет не один месяц, прежде чем отец вернется в Бостон. Затем ему понадобится несколько недель, чтобы перебраться со всем хозяйством в Новый Орлеан. У нее в запасе четыре месяца, во время которых она может делать все, что ей вздумается, до того как отец узнает, что свадьба так и не состоялась.

Сжав кулаки, Джемма соединила их вместе и прижала к губам, зажмурив глаза. Что бы посоветовал ей дедушка Холл?

«Рискни, девчурка Джемма! Беги!»

Джемма торопливо помолилась святой Текле, молодой девушке, которой удалось расторгнуть помолвку, чтобы остаться девственницей, а затем чудесным образом избежать смерти от огня. Эта отважная святая не испугалась диких зверей. Она переоделась в мужское платье, чтобы уйти от преследования. Столкнувшись с насильником, она спаслась, когда задняя стена пещеры разверзлась, и ей удалось скрыться. Если кто и мог помочь Джемме в этот трудный момент, то, конечно, же святая Текла.

Внезапно раздался звон церковных колоколов, пробивших четверть часа. Джемма поспешно открыла глаза.

– Уитон!

– Мисс?

– Прежде чем отправиться к Моро, я хочу заглянуть в собор на той стороне площади. Во время шторма на море я дала Господу обет в случае спасения поставить свечу и прочитать благодарственную молитву сразу же, как только мы достигнем суши.

Уитон недовольно покачал головой:

– Даже не знаю. Мы и так уже порядком запоздали…

– Несколько лишних минут ничего не изменят. Вам даже не придется слезать с козел. Я зайду всего на минутку.

Уитон приподнял шляпу, не обращая внимания на воду, потоком хлынувшую ему за ворот с полей, и задумчиво почесал затылок. Его толстый лоб напряженно наморщился и напоминал кочан цветной капусты.

– Вы ведь ничего не намудрите, а, мисс?

– Конечно, нет. Я молюсь очень быстро.

Бог свидетель, Джемма изрядно поднаторела в этом деле. Последние два месяца она только и делала, что твердила молитвы.

Наконец Уитон кивнул, но по его лицу было видно, что он по-прежнему сомневается.

– На пару секунд, не дольше, – угрюмо предупредил он.

– Спасибо. – Джемма улыбнулась. – Мой сундук в сохранности?

Глаза бы ее не смотрели на это приданое, поспешно собранное в дорогу!

– Все готово.

Красный плащ Джеммы прикрывал серебристо-голубое шелковое платье и атласные туфельки под цвет ему, больше подходившие для светской гостиной. Она предпочла бы наряд, более приспособленный для улицы. Но с пятью золотыми монетами, которые, миссис Грин зашила ей в подол нижней юбки на крайний случай – вдруг приключится что-нибудь непредвиденное, – не составит труда приобрести нужные вещи.

Не в силах сдержать возбуждение, Джемма откинулась на спинку сиденья и опустила шторку на окошке. Уитон гаркнул на лошадей, и упряжка рванула с места. От резкого толчка Джемма слетела на пол. Ударившись, она едва не потеряла сознание. Цепляясь за кожаное сиденье, она с трудом взобралась на место и ухватилась за ремень, укрепленный возле окна. Девушка слегка подняла шторку, и в тот же момент ей в лицо ударила струя воды.

Отплевываясь, Джемма поспешно водворила шторку на место и протерла глаза. Затем осторожно вновь приподняла шторку и выглянула наружу. Карета с грохотом остановилась напротив собора.

Сделав глубокий вдох, Джемма немного помедлила, выжидая, спустится ли Уитон с козел, чтобы открыть для нее дверцу. Но когда ничего не последовало, девушка приоткрыла дверцу и выглянула в щелку. Как она и предполагала, Уитон оставался на месте.

Собор Святого Людовика в тусклом свете уличных фонарей возвышался перед ней во всем своем величественном великолепии. Церковь была совсем рядом, Джемме оставалось только перейти улицу. К тому времени как Уитон что-нибудь заподозрит, ей нужно успеть выскользнуть через заднюю дверь и затеряться на темных улицах города.

Дедушка Холл очень бы ею гордился!

Уитон рыгнул с громким отвратительным урчанием, заставившим ее вздрогнуть. Джемма сильно толкнула дверцу, и та широко распахнулась, шумно ударившись о стенку кареты. Девушка затаила дыхание, но ее телохранитель словно бы ничего не заметил. Тогда она подобрала подол юбки, плотно завернулась в свой бархатный красный плащ и осторожно вылезла из кареты. Стараясь не испачкать платье в грязи, Джемма направилась к центральному входу в собор.

«Теперь ты сама выбираешь свой путь, девчурка!»

Туфельки ее моментально промокли. Одна едва не слетела с ноги, увязнув в грязи, не успела Джемма пройти и четырех шагов. Но сердце ее радостно пело в груди. Она почти спасена!

Каблуки ее легких туфелек глухо выстукивали мрачные предостережения на мокрых камнях паперти перед безмолвным зданием. Спешившая поскорее оказаться в безопасности, Джемма не поверила своим глазам, увидев, что в темном алькове скрывается неясная фигура. Это была закутанная в плащ женщина, примерно ее роста. Опасаясь, что Уитон может принять эту женщину за нее и пойти поинтересоваться, что она затеяла, Джемма, пробегая мимо, схватила ее за руку. Увлекая сопротивлявшуюся незнакомку за собой, Джемма распахнула дверь храма и поспешно вбежала внутрь.

Только одна тонкая длинная свеча горела в притворе возле ящика для пожертвований. Язычок пламени беспокойно заметался и зашипел, когда в помещении потянуло сквозняком. Тяжелая дверь с громким стуком захлопнулась. Запах ладана витал в воздухе, напоминая Джемме о бесчисленных мессах, на которых ей довелось побывать в детстве. Ее невольная спутница пока не проронила ни звука, хотя и продолжала вырываться.

Джемма отпустила запястье неизвестной женщины и улыбнулась. К глазам ее подступили слезы радости. Бог и святые все же услышали ее молитвы! Свершилось новое чудо. Перед ней стояла молодая женщина приблизительно одного с ней возраста и роста, с копной ниспадающих черных как смоль волос и выразительными аметистовыми глазами, полными тревоги и боли. Очевидно, незнакомка тоже оказалась в безвыходном положении. Отбросив назад капюшон своего бархатного плаща, Джемма готова была танцевать от радости.

Если она сумеет уговорить эту женщину занять ее место в карете, ей удастся выиграть дополнительное время. Уитон не станет поднимать шум, пока не приедет к Моро и не обнаружит подмену. А к тому времени, решила Джемма, она уже сможет найти себе какой-нибудь приют и обдумать, что делать дальше.

Желая успокоить незнакомку, прежде чем та сбежит, Джемма тихо, несколько бессвязно заговорила. Ее шепот гулко разносился по безлюдному храму:

– Просто не могу в это поверить… Господь откликнулся на мои молитвы! Я уже почти потеряла надежду… – Она расстегнула золотую пряжку у шеи, сняла плащ и протянула его незнакомке: – Вот, возьми его и поторопись. Мне нужен твой.

– О чем это ты? – Ее предполагаемая спасительница испуганно огляделась вокруг, словно ожидала, что кто-то может наброситься на них из тонувших в тени закоулков церкви.

– Я не могу торчать здесь всю ночь. – Джемма посмотрела на дверь, опасаясь, что Уитон что-нибудь заподозрит и отправится ее искать. К этому времени она должна была уже давно уйти. Необходимо было или поменяться местами с незнакомкой, или немедленно бежать через другой выход. Джемма потрясла красным бархатным плащом перед ошеломленной женщиной:

– Возьми его и отдай мне свой.

– Но…

– Послушай, я знаю, что ты не без причины пряталась у собора одна в столь поздний час. Думаю, ты в бегах. Я права?

Женщина ничего не ответила и снова опасливо оглянулась вокруг.

Джемма видела, что ее превосходный план рушится на глазах.

– Пожалуйста, прошу тебя, – взмолилась она. – Ты должна помочь мне. Я тоже пытаюсь сбежать.

– Я не в том положении, чтобы кому-нибудь помогать. – Казалось, незнакомка оценивает предложение Джеммы, взвешивает все «за» и «против». Бедняжка промокла насквозь, спутанные волосы свисали клочьями. Ее удивительные глаза были полны страха – глаза столетней старухи на юном лице. – Ты права, я спешу поскорее убраться отсюда.

Именно этого признания Джемма и дожидалась.

– Прекрасно, давай мне твой плащ, – потребовала она.

Черноволосая женщина снова оглядела пустующую церковь, величественный сводчатый чертог, где изо дня в день совершались обряды, сопровождающие человека на протяжении всей его жизни, отмечая наиболее значительные события на его жизненном пути от рождения до смерти.

Джемма старалась сохранять спокойствие, чтобы еще больше не напугать и без того встревоженную женщину. Наконец таинственная незнакомка развязала шнурки, удерживавшие на ее плечах темно-зеленый шерстяной плащ. Собрав поношенную вещь в комок возле груди, она протянула ее Джемме.

– Почему ты так стремишься мне помочь?

– Я предлагаю тебе способ исчезнуть отсюда в обмен на мою собственную свободу. – Джемма снова протянула ей свой плащ.

Натянув на себя потертую ветхую шерсть, Джемма быстро затянула шнурки, приготовившись бежать. Оставалось только дать указания незнакомке. Застегнув золотую пряжку на бархатном плаще Джеммы, та накинула на голову капюшон. Джемма подтолкнула беглянку к двери.

– Надвинь капюшон пониже, беги через улицу и садись в карету.

– Но кучер…

– Он с нетерпением жаждет избавиться от меня. То есть теперь от тебя, – солгала Джемма. – Только не позволяй ему увидеть твои волосы или твое лицо. Этот недотепа даже не побеспокоится помочь тебе подняться в карету – садись сама и захлопни дверцу.

– Мне вряд ли удастся сойти за тебя…

– Там, куда ты направляешься, никто никогда меня и в глаза не видел. Ты сможешь начать новую жизнь, если захочешь. Просто действуй по обстоятельствам. К тому времени, когда они обнаружат, что ты – это не я, будет уже слишком поздно что-нибудь предпринять и мне удастся ускользнуть.

Это был прекрасный выход. В конце концов, не отправляет же она эту странную незнакомую красавицу на плаху!

– Мне не грозит опасность?

Вопрос застал Джемму врасплох. Ей не приходило в голову, что из-за нее девушка может пострадать. И все же она решила, что в самом худшем случае Моро, узнав правду, просто какое-то время повозмущаются. Может, отец и продал ее этому семейству через брачный договор, но он никогда не подписал бы этот документ, если бы не был уверен в добропорядочности и благородстве Моро.

– Я никогда не стала бы кого-то подвергать опасности. Ну что, ты согласна? – Она почти физически ощущала, как с каждым ударом сердца безвозвратно утекают секунды. Джемма ухватилась за массивную ручку и слегка приоткрыла дверь. Обняв незнакомку за талию, она вытолкнула ее наружу под дождь.

Уитон, все так же сгорбившись, сидел на козлах. Джемма заметила, как он запрокинул голову, прикладываясь к бутылке.

Когда она уже решила, что женщина готова бежать к карете, та снова задержалась, обернулась к ней и с искренней обеспокоенностью в глазах спросила:

– Раз я займу сейчас твое место, что будешь делать ты?

Джемма поняла, что она все еще колеблется. Ей необходимо было убедить беглянку, что, следуя ее плану, они поступают правильно, совершают доброе дело.

– Я надеюсь осуществить свою заветную мечту – хочу стать монахиней.

Это была отъявленная ложь, но она подействовала. Лицо женщины выражало теперь облегчение и понимание, словно она только и ждала подтверждения тому, что в задуманном обмане нет ничего предосудительного. Сознание того, что она помогает Джемме следовать ее религиозному призванию, вполне удовлетворило незнакомку.

Джемма забеспокоилась, увидев, как Уитон засунул бутылку в карман и оглянулся на церковь. Он уже оперся о спинку сиденья, намереваясь спуститься.

– Поспеши! Прикрой капюшоном лицо!

– Но…

– Иди!

Черноволосая незнакомка плотнее завернулась в плащ и надвинула капюшон на лицо. Джемма не стала терять время на то, чтобы посмотреть, заметит ли Уитон подмену.

Направляясь к боковой двери возле алтаря, она прошла в середину храма, обогнула переднюю скамью и тут резко остановилась. Вернувшись к алтарю, она поспешно преклонила колени, наскоро перекрестилась и снова устремилась к выходу. Дверь шумно захлопнулась за ней.

На ее беду, холодный дождь усилился. Джемма медленно сделала глубокий вдох, собираясь с мыслями. От дурманящего запаха ладана в церкви у нее разболелась голова. И все же она испытывала необычайный подъем от того, что ее больше никто не контролировал, хотя она находилась в одиночестве на улице одного из самых опасных городов мира.

– Надеюсь, ты присматриваешь за мной, дедушка, – прошептала она, направляясь вдоль оживленной улицы, проходившей позади церкви.

«Иди, девочка! Вперед!»

Джемма быстро смешалась с толпой, затерявшись среди хорошо одетых пешеходов. До ее слуха долетали обрывки разговоров – будоражащие звуки, причудливая смесь французского с английским и какими-то еще языками. Под широкими балконами, опоясывавшими теснившиеся вдоль улицы дома, прятались от дождя темноглазые красавицы со своими кавалерами. Пробираясь между влюбленными парочками и небольшими группами пешеходов, стремившимися заполучить место на деревянном настиле, спасаясь от слякоти, покрывающей грязную мостовую, Джемма придерживала капюшон, закрывая лицо. Проскальзывая между двумя компаниями, она надеялась, что в каждой подумают, что она из другой.

По улице в обе стороны то и дело проносились экипажи. Бросив украдкой взгляд через плечо, Джемма вздохнула с облегчением. Нигде не было видно ни Уитона, ни наемной кареты.

Укрывшись от дождя под одним из балконов, Джемма вдруг заметила, что народ столпился вокруг высокого мужчины в черной шляпе. Его кожаный наряд, покрой которого явно позаимствовали у индейцев, был сшит из кусков отлично выделанной оленьей шкуры.

Этот лесной житель очень заинтересовал Джемму. Раздосадованная тем, что, находясь сзади, она не может видеть его лица, девушка осторожно двинулась вдоль здания, стараясь держаться в тени, но в то же время пытаясь подобраться поближе, чтобы услышать, о чем говорят.

Высокий мужчина явно извинялся перед страшно разгневанным темноволосым креольским джентльменом с глазами цвета спелой сливы. Неожиданно креол с размаху хлестнул великана белой лайковой перчаткой по лицу. Джемма решила, что заносчивый коротышка либо слишком глуп, либо безрассудно смел.

Голос мужчины в костюме из оленьей кожи громко разносился над толпой:

– Я уже говорил вам, что очень сожалею. Я остановил вашу подругу, потому что принял ее за другую. Какого черта вы меня ударили?

Даже Джемма знала, что означает подобный жест, и подозревала, что лесному великану об этом тоже известно. Казалось смешным, что такой смелый вызов исходил от трясущегося маленького креола с тонкой полоской усиков и прилизанными волосами. Он был настолько мал ростом, что должен был сильно отклоняться назад, чтобы смотреть противнику в глаза.

Джемма подобралась ближе и услышала, как креол сказал:

– Я вызываю вас на дуэль, месье. Мы встретимся под дубами на рассвете. Думаю, вы сумеете найти себе кого-нибудь вроде вас в качестве секунданта.

На удивление невзрачная леди, которую лесной житель ошибочно принял за свою знакомую, отличалась длинным лошадиным лицом и неровными зубами. Пока ее сопровождающий, кипя от ярости, брызгал слюной, незадачливая брюнетка с любопытством пялилась на лесного великана, пристально разглядывая его с ног до головы.

– Послушайте, мистер, – заговорил высокий мужчина. – Прошу меня простить, но я не собираюсь вставать до рассвета ни для кого, даже для вас. Если у вас хватит ума, примите мои извинения, и забудем об этом. Я вовсе не хотел обидеть леди.

Джемма видела, что одетый в оленью кожу мужчина пытается завоевать симпатии окружающих. Со своим ростом в шесть с лишним футов он намного превосходил креола.

– Никогда не забуду я оскорбления, нанесенного моей Колетте! – Глаза молодого человека пылали, он довольно сильно покачивался на ногах. Слишком большое количество поглощенного вина придавало ему ложную смелость. – Выбирайте оружие, месье!

Столпившиеся вокруг них люди изумленно раскрыли рты – все, кроме Джеммы, жадно ловившей каждое слово и жест. Это была самая захватывающая сцена из всех, когда-либо виденных ею.

Невзрачная женщина оказалась в центре всеобщего внимания. Она с довольным видом оглядывала толпу, похоже, очень гордясь собой от сознания, что один из ее кавалеров готов драться на дуэли, чтобы защитить ее честь.

Огромный мужчина, одетый в оленью кожу, вздохнул так громко, что услышали все.

– Я выбираю кулаки.

Оба креольских джентльмена разразились бурным потоком французских слов. Один явно пытался убедить другого внять доводам рассудка. Брюнетка раскрыла веер, висевший у нее на запястье, и подняла его над головой, прикрываясь от дождя.

Джемма едва не рассмеялась во весь голос, когда лесной житель протяжно произнес:

– Извините меня, мусью. – Похоже, верзила отлично разбирался в настроениях толпы. Он слегка повернулся и поиграл широкими плечами, чтобы подчеркнуть свою силу и мощь, затем сказал: – Последний, вызвавший меня на кулачный бой, уже не сможет рассказать об этом. На вашем месте я принял бы извинения и посчитал все это недоразумением.

В завершение он покачал в руках свое длинное ружье, словно младенца. Курок оказался как раз перед носом коротышки креола.

В конце концов буян отступил и понуро кивнул великану. Толпа вздохнула с облегчением.

– Очень благородно с вашей стороны. Никаких обид? – Огромный американец дружелюбно улыбался.

– Я принимаю ваши извинения, месье. – Обиженный креол побагровел, как свекла.

Он подхватил под руку свою разочарованную спутницу и вместе с другим креолом повлек огорченную брюнетку прочь сквозь толпу. Как только напряжение спало и зрители начали расходиться, всплески смеха и шуток наполнили ночной воздух.

Джемма осторожно пробиралась в толпе, больше озабоченная тем, чтобы увидеть лицо удивительного незнакомца в оленьей коже, чем уберечься от дождя. Протиснувшись между двумя дородными джентльменами, от которых несло лавровишневой водой и пропотевшей шерстью, она протолкалась вперед.

И ошеломленно заморгала. Лесной великан повернулся, и теперь Джемма смогла его разглядеть. Густые светлые волосы были собраны сзади в хвост, хотя отдельные пряди выбились и беспорядочно падали на плечи. Недавно отросшая щетина не скрывала волевой подбородок, подчеркивая сияние его зеленых, как древесный мох, глаз. Длинный, хорошо начищенный ствол ружья поблескивал в свете фонарей, когда он, слегка покачивая, с привычной непринужденностью нес его в руке.

От этого человека так и веяло отвагой, тягой к приключениям, зовом диких дебрей.

Лицо его оставалось почти бесстрастным. Толпа постепенно рассеялась. Джемма осознала, насколько она уязвима, и снова нырнула в тень. Мужчина же повернулся и направился в одиночестве в сторону церкви.

– Проклятие! – пробормотала Джемма себе под нос, старательно прячась под стенами домов. Моля Господа, чтобы Уитон оказался уже достаточно далеко на пути к плантации Моро, Джемма решила рискнуть и двинулась вдоль улицы за лесным жителем.

Она не могла не заметить, как уверенно он шагает – спина прямая, плечи шириной с дверной проем. Люди, мимо которых он проходил, останавливались, окидывая взглядом его впечатляющую фигуру, и только потом продолжали свой путь. Все в нем указывало на воинственного дикаря, от одежды до всклокоченных волос и длинного опасного кинжала, пристегнутого к поясу у бедра.

Но он был человеком чести. Джемма убедилась, что это так, потому что он отказался участвовать в дуэли, из которой, несомненно, вышел бы победителем при любом выборе оружия. Такой человек способен помочь ей выбраться из Нового Орлеана, с ним она чувствовала бы себя в безопасности. Все, что ей оставалось сделать, – это убедить похожего на дикаря незнакомца, что он ничего так не жаждет в жизни, как избавить ее от участи, более страшной, чем сама смерть.

Она должна выяснить, куда он направляется, и попросить его взять ее с собой. Необходимо убедить его, что он единственный, кто может ей помочь.

Джемма дождалась, пока они миновали еще один квартал и остались практически одни на пустынной улице. Больше не нашлось дураков бродить под проливным дождем. Торопливо шагая вперед, стараясь не выпускать его из виду, Джемма пальцами взъерошила себе волосы, вытягивая мокрые локоны во все стороны, пока они не встали торчком вокруг ее головы, словно у помешанной.

Ослабив завязки на поношенном промокшем плаще, так что он спустился с одного плеча, Джемма ухватила светлую шелковую ткань платья на плече и потянула, пока не услышала, как лопаются нитки. С силой дернув ткань еще раз, девушка разорвала плечевой шов, так, что образовалась большая дыра. Между рваными краями показалась обнаженная кожа.

Джемма подобрала юбки и пустилась бежать вдоль улицы. Стук ее каблуков по деревянному настилу гулко разносился вокруг. Бросившись вперед, Джемма ухватила незнакомца за кожаный рукав куртки и повисла на его левой руке.

В тот самый миг, когда она коснулась его, он как-то ухитрился выхватить кинжал, висевший на его поясе справа. Длинное ружье лязгнуло, ударившись о дощатый настил. Ухватив девушку за волосы, он резко перевернул ее, крепко прижал к себе и приставил кинжал к ее горлу.

От неожиданности Джемма едва не лишилась чувств. Она боялась пошевелиться, но еще больше боялась, что он перережет ей горло, прежде чем она успеет объясниться.

– Мне нужна помощь, – прошептала она сквозь стиснутые зубы, опасаясь, что если откроет рот, холодная смертоносная сталь у ее горла рассечет ей кожу.

Джемма почувствовала, что давление лезвия ослабло, но великан продолжал крепко прижимать ее к себе. Он сердито смотрел на нее сверху вниз. В свете уличных фонарей глаза его сверкали подобно осколкам изумруда.

Его облик затуманился и поплыл перед ее глазами – дождевая вода с полей его шляпы стекала прямо ей в лицо.

– Что все это значит? – требовательно спросил он.

Когда он заговорил, голос его оказался таким же низким и звучным, как и тогда, когда он извинялся перед креолами на улице. Джемма заставила себя вспомнить, как он просил прощения у этих людей, чтобы избежать стычки. Девушка усердно молилась, чтобы не оказалось, что она слишком поспешила. Без сомнения, такой человек не может причинить ей зло.

Когда он крепче сжал в руке ее волосы, Джемма вздрогнула и вцепилась в полы его отделанной бахромой куртки. Собрав все свое мужество, она воскликнула:

– Вы должны меня спасти!

Загрузка...