Только в моих объятиях

Глава 14

Они решили, что остановятся в отеле. Еще прошлым днем Мэри настаивала на необходимости явиться к сенатору Стилвеллу сразу же после прибытия. Но в свете разоблачений Райдера согласилась не спешить.

Поезд подошел к залитому дождем перрону. Выходя из вагона, беглецы не смогли избежать взглядов двух стюардов и кондуктора. Мэри лишь мило улыбнулась сотрудникам Северо-Восточной дороги, озабоченно чесавшим затылки и о чем-то смущенно шептавшимся между собой.

— Нас раскусили, — шепнула она, торопливо подхватывая в обе руки по саквояжу, тогда как Райдер возился с сундуком. — Поспеши, пока они не кинулись нам на помощь и не начали задавать вопросы, на которые трудно будет ответить!

Им удалось поймать извозчика тут же у вокзала. Райдер дал ему адрес гостиницы, приемлемой для Мэри и достаточно дешевой. Те деньги, которые смогли одолжить им Ренни с Джарретом, следовало расходовать с умом.

Мэри откинулась на мягком сиденье и поправила шляпку, с полей которой стекала вода. Хорошо еще, рядом был Райдер — он обнял жену за плечи, и ей стало чуть-чуть теплее. После южной жары пасмурный зимний день выглядел еще более холодным.

Хотя путь от станции до отеля был не так уж и долог, к тому моменту, когда они приехали, Мэри успела задремать. Райдеру пришлось дать извозчику побольше на чай, чтобы он помог ему с багажом.

Отель «Монарх» на деле оказался куда менее солидным заведением, чем можно было судить по вывеске. Основную часть дохода здесь получали с пансионеров, а не со случайных постояльцев.

Клиентам обещали «уютную домашнюю обстановку», под которой администрация подразумевала полуразвалившуюся мебель в номерах и полное отсутствие представления о времени у персонала. Это вовсе не означало, что заведение прозябало — просто вещи почему-то не успевали чинить в срок, а завтрак подавать в номер в то время, когда его заказали.

В тесном холле красовались несколько разномастных стульев и восточный ковер, протертый посередине и истрепанный по краям. Большая дубовая стойка портье была когда-то отполирована, а теперь изрядно исцарапана. Растения в кадках, предназначенные для украшения интерьера, давно нуждались в поливке.

Предложенная Райдеру книга регистрации оказалась пухлым засаленным томом. Здесь можно было отыскать автографы практически всех известных и не очень известных политиков за последние сорок лет. Райдер почувствовал, как заинтригованная этим гроссбухом Мэри стряхнула остатки сна.

— Позже, — сказал он, — мистер Стейнли позволит тебе ее полистать. Они так гордятся этой книгой у себя в «Монархе».

— Еще бы нам не гордиться! — подхватил портье. Поправив очки на кончике носа, он глянул поверх стекол на посетителей:

— А я и думать не смел, что вы вспомните меня, мистер Маккей. Это ведь было так давно!

— Несколько лет назад, Док.

Док Стенли вовсе не был доктором и никогда даже близко не подходил к медицинскому колледжу, однако за годы работы в «Монархе» частенько был вынужден оказывать срочную медицинскую помощь постояльцам: то выдерет кому-то зуб, то перевяжет рану, то наложит шины на перелом. Кто-то из гостей в шутку назвал его доктором, но за сорок лет прозвище прилипло к портье на удивление прочно. Многие даже и имени-то его не знали. Док повернул к себе книгу, быстро пролистал страницы и ткнул пальцем в нужную строку:

— Три года и четыре месяца, — уточнил он. — Вот когда вы здесь были. В конце концов, не так уж и давно.

— Как видишь, у Дока Стейнли память получше моей, — обратился Райдер к Мэри. — Он помнит всех и вся, и если бы только гнался за богатством, то давно бы успел его заработать.

— Если бы мне пришло в голову шантажировать клиентов, — возразил портье, почесывая за ухом, — то они очень быстро бы отсюда разбежались. Да и потом, всем положено придерживаться принципов.

— Конечно. — И Райдер полез в карман. — Сколько будет стоить уверенность в том, что сенатор Стилвелл не найдет меня здесь, если пронюхает, что я в городе?

— Двадцать долларов.

Не обращая внимания на гневное восклицание Мэри, разведчик выложил все до цента.

— Комната номер триста, — провозгласил Док Стейнли, ловко принимая мзду и кивая в сторону лестницы:

— Ваш багаж доставят немедленно. — И он протянул ключи от комнаты. — Надеюсь, вам и… — портье замялся, переводя взгляд с одного на другого и обратно.

— Она — моя жена, — сухо отчеканил Райдер, ткнув пальцем в сторону книги:

— Мистер и миссис Маккей!

Док слегка порозовел, однако и не подумал извиняться перед Мэри за допущенную неловкость. Многие клиенты проводили в его заведение подружек, выдавая их за своих жен.

— Ну тогда я надеюсь, что вам с супругой понравится в нашем отеле!

Райдер поспешно подхватил Мэри под локоть и повлек подальше от портье, пока она не испробовала на нем свой острый язычок:

— Ты ведь не хочешь устраивать сцены по пустякам!

— Он принял меня за шлюху!

— Скорее он принял тебя за мою любовницу.

— Это вряд ли его извиняет!

— Здесь это не считается чем-то из ряда вон выходящим.

Не дождавшись ответа, он покосился на Мэри, которая пристально разглядывала свою левую руку, вертя ею и так и этак. Заметив, что на нее смотрят, она торопливо опустила руку вниз, но не потрудилась объяснить ни своих действий, ни своих мыслей. Поскольку в этот момент они уже добрались до площадки третьего этажа, Райдер не стал ни в чем разбираться. Он распахнул двери тесного номера, состоявшего из двух смежных комнат, и впихнул девушку внутрь.

— Почему бы тебе не прилечь? — предложил он. — Когда Док доставит вещи, я сам смогу о них позаботиться. А потом мне надо будет выйти, чтобы купить вашингтонские газеты и навести кое-какие справки.

Мэри озабоченно нахмурилась. Перспектива отдохнуть выглядела очень заманчиво, однако ее не устраивал план Райдера.

— Не лучше ли мне этим заняться? — возразила она. — Ты слишком известен в городе. Вот и Док Стейнли узнал тебя сразу, хотя прошло три с лишним года. И вполне может быть, что ему известно про объявленную за тебя награду. Ведь про побег из форта Союза наверняка писали и местные газеты, тем паче что ты родственник сенатора Стилвелла.

— Док не проболтается, — покачал головой Райдер. — Он всегда молчал про то, что творится у него в отеле.

— Ты же купил его молчание за двадцать долларов. Такой, как он, запросто может заговорить еще за две десятки.

— Ты ошибаешься. Не важно, как это выглядело, но деньги являлись подарком, а не взяткой. Раскрыв рот, Док потеряет намного больше, чем выиграет. — Взяв в ладони ее лицо, он легонько поцеловал Мэри в лоб. — Поверь мне хотя бы на сей раз. Я знаю, что говорю.

С минуту подумав, девушка нерешительно кивнула в знак согласия. Привыкнув во всем полагаться на родню, трудно было отнестись с той же степенью доверия к постороннему человеку. Тогда как жизненный опыт Райдера основывался как раз на обратном.

— Ну ладно, — кивнула она. — Здесь не моя территория.

— Еще бы, — улыбнулся он и, развернув Мэри, тихонько подтолкнул ее в сторону спальни. В тот же миг в дверь постучали. — Ступай. Это, должно быть, Док с вещами.

Мэри скрылась за дверью спальни, почти все пространство которой занимала пышная кровать с пологом. В одном углу находился гардероб, в другом — комод. Подобрав юбки, чтобы не зацепиться за монументальное кресло и зер-кало-псише, Мэри пробралась к французским дверям и, дернув их за ручку, обнаружила, что они заколочены наглухо. Прижавшись лицом к мокрому от дождя стеклу, Мэри сумела разглядеть тесный балкончик, находящийся в весьма плачевном состоянии: каменные перила обрушились, пол угрожающе растрескался. Вздохнув, девушка пришла к выводу, что ей так и не суждено открыть французские двери до тех пор, пока балкон имеет столь убогий вид, — это было бы опасно. Стараясь отгородиться от унылого серого неба и монотонного шелеста дождя, Мэри задернула занавески, а потом включила газовый светильник и начала раздеваться. Она как раз прятала свои вещи в гардероб, когда на пороге появился Райдер с саквояжами.

— Тебя это удовлетворяет? — спросил он, имея в виду комнату.

— Да, конечно. — При виде столь трогательной работы у нее на губах блеснула легкая улыбка. — Райдер, я понятия не имею, за кого ты меня принимаешь, но наша каморка в пещере Заблудших Душ казалась мне дворцом по сравнению с прежней кельей в монастыре.

Он как-то об этом и не подумал. Чаще всего ему на память приходил либо их летний особняк в долине Хадсона, либо персональный вагон, который мог быть предоставлен в распоряжение любого из членов семьи. И хотя Райдер ни разу не видал особняка Маккензи в Нью-Йорке — он был уверен, что тот ничуть не хуже всего остального.

Мэри захлопнула дверцы гардероба и уселась на кровать, чтобы расшнуровать ботинки, пользуясь скамеечкой для ног.

— Мне здесь будет очень хорошо, — заверила она, — пока это место будет безопасно для тебя.

— Вряд ли я смогу к этодоу привыкнуть, — пробормотал он. — Ведь ты могла бы иметь так много, а довольствуешься малым.

— Ты твердишь о материальных благах. А они никогда меня не волновали. Зато наш дом всегда был полон любви, веселья и шуток. Да и монастырь тоже. И если ты полагаешь, что я соглашусь на нечто меньшее в нашем доме, то ошибаешься.

Да, конечно, душа ее увянет без всех этих вещей. Опустившись на колени, Райдер помог ей распутать туго затянувшийся узел и снял ботинок.

— Мне было бы намного проще, если бы ты просто потребовала обеспечить тебе роскошную жизнь, — заметил он. — Я бы нашел золотую жилу — да и дело с концом.

— Ну вот, ты уже и рассмешил меня, — хихикнула она. — Так что нечего жаловаться, что боишься не справиться!

В ответ он пощекотал ей пятку и щекотал до тех пор, пока девушка не закашлялась от хохота. Чтобы получить разрешение снять второй ботинок, ему пришлось чуть ли не поклясться вести себя прилично. Пока Мэри снимала чулки, Райдер ловко расстелил кровать, а потом заботливо укрыл Мэри одеялом и поцеловал в губы.

Она заснула прежде, чем он успел выйти.

Первым делом разведчик прошел к стойке Дока Стейнли, чтобы поболтать с ним о том о сем. Хотя старина Док скорее дал бы руку на отсечение, нежели разболтал тайны постояльцев «Монарха», ничто не удерживало его от сплетен и слухов, ходивших по городу. Он знал много такого, что никогда не попадало в газеты.

Райдер слушал его болтовню, почти не перебивая вопросами. Ему не хотелось давать Доку возможность угадать цель его появления в Вашингтоне. Не прошло и часа, а Райдер узнал достаточно для того, чтобы определить свои первые шаги.

Добираясь от отеля до ближайшей библиотеки, разведчик успел промокнуть до нитки, и когда снял пальто в гардеробе, на мраморный пол натекла целая лужа. Пробираясь к стойке библиотекаря, он производил больше шума, чем если бы шел по усыпанному сухой листвой осеннему лесу. Звонкий чавкающий звук от набравшейся в ботинки воды сопровождал каждый шаг по холодному с зелеными прожилками камню.

Возмущенная столь неприличным поведением, библиотечная дама встретила Райдера весьма неприветливо и не смогла скрыть своего возмущения, хотя и принесла все, что он хотел. Бедняга не пожелал тратить силы на то, чтобы пытаться завоевать расположение — все равно сия особа почитала публичную библиотеку своей собственной вотчиной и относилась к любому читателю как к захватчику. Наверное, она была бы просто счастлива, если бы в один прекрасный день мраморные львы у входных дверей превратились в настоящих.

Райдер пристроился с краю пустого длинного стола. Сюда и так ходило не много народу, а в этот поздний час в зале оставались лишь несколько человек. Разложенные на столе подшивки газет содержали практически все сведения о резне в каньоне Колтера, о приговоре суда и его бегстве. Разведчик старался как можно объективнее относиться к тому, что читал, и не воспринимать каждое искажение фактов как намеренную клевету. По зрелом размышлении большая часть ошибок репортеров объяснялась скорее невежеством, а не целенаправленной ложью.

Чаще всего это относилось к незнанию родового строя племени апачей. Всех их валили в одну кучу и самого Райдера классифицировали просто как апача, не вдаваясь в подробности деления клана на чихуахуа, тонто и прочие племена. Естественно, при этом фигура Райдера Маккея приводила читателя в полное недоумение. Он представлялся неразрешимой загадкой: белый человек, расставшийся со своим народом ради жизни с пленившими его дикарями — а потом повернувшийся спиной к принявшему его как родного племени и объявивший ему войну. Мало того, он еще раз в корне изменил свое поведение, коль скоро его обвинили в пособничестве врагам, устроившим резню в каньоне Колтера.

О том, что он пытался приставать к Анне Лей Гамильтон, писали только иногородние газеты — да и то в двух-трех строчках, чаще всего просто упоминая о присутствии там дочери сенатора Гамильтона. Вашингтонские же газеты и вовсе умалчивали о ней — по крайней мере в связи с обвинениями, выдвинутыми против Райдера.

В то же время светские хроники буквально пестрели именем Анны Лей Гамильтон. Она исполняла роль хозяйки, устраивая для своего отца большие званые приемы для друзей и интимные вечеринки для самых близких. Сопровождая сенатора, она посещала практически все важные мероприятия в городе, а из торопливого просмотра, сделанного Райдером, выходило, что такие важные мероприятия случались в Вашингтоне едва ли не каждый вечер.

Маккей прочел столько, сколько успел, до закрытия библиотеки, а потом рискнул выдрать из газеты те листы, на которых оказались заинтересовавшие его чем-то статьи или статьи, которые он не успел прочесть. Из огромного здания библиотеки они с мрачной библиотекаршей выходили вместе.

В это время военный департамент также был закрыт до утра — но ведь Райдер и не собирался вот так запросто явиться к ним и попросить разрешения заглянуть в секретные архивы. Его физиономию моментально узнало бы множество людей, которые если бы и не арестовали его сами, то уж постарались бы донести о нем властям как можно скорее. Размышляя над этой проблемой, беглец пешком возвращался в отель.

Пасмурный день незаметно сгустился в ранние сумерки. Свет газовых фонарей отражался в лужах и на мокрых булыжниках мостовой. Опустив голову пониже, Райдер двигался быстрым шагом, почти не обращая внимания на окружающих. Он давно усвоил урок: если не хочешь, чтобы тебя узнавали на улице, не узнавай никого сам.

Вернувшись в «Монарх», Маккей задержался у стойки Дока ровно настолько, чтобы заказать обед в номер. Хотя в отеле имелся просторный обеденный зал на третьем этаже, где гостей принимали все в той же семейной уютной обстановке, Райдеру не хотелось лишний раз показываться на публике. Убедившись, что Док все сделает как надо, он поспешил вверх по лестнице, сгорая от нетерпения, — так сильно ему хотелось поделиться с Мэри своими планами.

Девушка в этот момент находилась в ванной. Дверь не была заперта: Райдер вежливо постучал и лишь потом чуть-чуть приоткрыл ее, чтобы просунуть голову.

Судя по всему, Мэри ничего не слышала. Она сидела в массивной медной ванне, закрыв глаза и откинув голову на сложенное вдвое полотенце. Ее кожа, покрытая влагой, матово поблескивала.

Райдер проник внутрь и скинул пальто. Ему бы удалось добраться до ванны незамеченным, если бы он не забыл сначала снять ботинки. Попавшая в них вода чавкала на кафельном полу ванной не менее громко, чем на мраморном полу библиотеки. И когда Мэри обернулась в его сторону, с раздражением прищурившись, Маккею стало ясно: той старой служительнице куда как далеко до его жены в умении выражать молчаливое негодование.

— Насколько я понимаю, меня сюда не приглашают.

Бесспорная очевидность этого утверждения не могла не рассмешить Мэри. Девушка брызнула в него водой, видя, что он и так промок до нитки.

— Ты что, таскался пешком по всему городу? — удивилась она. — Так ведь можно и простудиться до смерти! Почему ты не нанял извозчика?

— У нас мало денег.

— Я могу телеграфировать в Нью-Йорк, чтобы нам выслали.

— Нет. Мы справимся. Я не собираюсь становиться должником твоей семьи.

— Но ведь это мои деньги, — возразила она. — Много лет назад Джей Мак положил кое-что в банк на мое имя. Я вольна ими пользоваться лишь при одном условии — не жертвовать на монастырь. Ну а я в ответ на это вообще ими не пользовалась. А теперь ты собираешься стать таким же упрямцем?

Усевшись на треногий табурет, Райдер принялся стаскивать с ног ботинки и носки.

— Просто я не вижу в этом необходимости, — пропыхтел он наконец.

— Это верно, — улыбнулась Мэри. — Иди сюда. Я чувствую себя нынче чрезвычайно щедрой.

До нее слишком поздно дошло, что Маккей собрался сделать. Ей удалось лишь громко вскрикнуть: то ли от испуга, то ли от веселого изумления. — а Райдер уже вскочил в ванну, в чем был — кроме, конечно, ботинок и носков. Вода выплеснулась на пол и растеклась тонкими ручейками между кафельными плитками. Упавшее на пол полотенце впитало в себя мыльную воду — но далеко не всю.

— Послушай, я ведь не имела в виду такую щедрость, — попыталась возражать Мэри. — Что ты делаешь?..

Райдер счел, что ответ напрашивается сам собой, раз он взял в руки мочалку и мыло, а потом принялся тщательно намыливать сначала один рукав пиджака, потом второй, потом лацканы на груди, уделив особое внимание тонким кружевам на вороте белоснежной когда-то сорочки.

Мэри в жизни не могла ожидать от сурового разведчика столь нелепых и смешных поступков. И она в очередной раз удивилась силе любви, которую испытывала к этому человеку. Не обращая больше внимания на плескавшуюся через край воду, она придвинулась к нему, отняла мыло и сказала:

— Давай помогу.

Этот неожиданно хриплый, нетерпеливый голос и проворные нежные ручки заставили Райдера мигом обнажиться: пришлось лишь приподняться в какой-то момент, чтобы помочь ей стащить мокрые брюки и трусы.

Внезапность и сила накатившейся на них волны страсти не сразу позволила влюбленным осознать, что им не удастся заняться любовью прямо здесь, в тесной ванне. Получив горькие доказательства в виде нескольких синяков и ссадин, скользкие, как угри, от воды и мыла, они попросту перевалились через край ванны на пол, не потрудившись даже расплести ног. Мэри неловко шлепнулась на живот, оказавшись под Райдером. Тот отвел в сторону влажные медно-рыжие волосы Мэри и жадно поцеловал ее нежную шею.

По мере того как разгоравшееся в их сердцах желание становилось все неистовее, пропадал и игривый настрой. Маккей приподнялся сам и приподнял Мэри, целуя ей плечи и лаская грудь. Его дыхание стало частым и неровным. Ее кожа разгоралась, а соски набухали и твердели под страстными ласками. Она выгнулась от возбуждения. А он уже ласкал ей ноги, бедра, между бедер… Умелые движения его пальцев становились все более интимными и требовательными. Мэри расслабилась и покорно подчинялась всем его требованиям, позволяя ласкать себя так, как ему заблагорассудится, — ибо именно этого и желала сейчас больше всего на свете.

И тогда он приподнял ее бедра и вошел в нее сзади, и она невольно вскрикнула от силы и глубины его рывка. А уже перед следующим рывком сама подалась назад так страстно, что трудно было сказать — кто из них кого взял на этот раз.

Они позабыли обо всем на свете, захваченные древним ритмом. Кровь стучала в ушах у Мэри. Каждое его прикосновение, каждое движение будило новую волну экстаза. Все ее тело превратилось в сплошную эрогенную зону. Мысли смешались в невообразимый клубок: она была способна только чувствовать.

Но вот ее тело дернулось вперед и выгнулось дугою. Райдер вошел в нее последний раз, прижал к себе что было сил и затрепетал от наивысшего наслаждения. В следующий миг они рухнули без сил на залитый водою пол.

Мэри спрятала лицо в сгибе локтя, и, когда Райдер легонько похлопал ее по плечу, только и смогла, что повернуть голову да приподнять одну бровь.

— Никогда больше не мешай мне принимать ванну, — промурлыкала она, все еще находясь во власти сладостной истомы. — Я этого не переживу.

— Позволено ли мне считать это комплиментом?

Она слабо кивнула, снова закрыв глаза и бормоча:

— Какой здесь, оказывается, холодный пол… — но не сделав при этом ни малейшей попытки подняться.

Райдер помог ей совершить этот подвиг немного позже, когда разыскал в шкафу сухие полотенца. Он отнес ее на руках в кровать, а сам принялся ликвидировать то безобразие, которое они устроили в ванной.

— Там кто-то стучит в дверь, — окликнула его вскоре Мэри. — Ты кого-нибудь ждешь?

— Это нам принесли обед, — отвечал Маккей. — Я сам открою. Ты слишком разбита.

— Я не разбита, — проворчала она. — Я раздета. — И с этими словами плюхнулась обратно на тюфяк. Полотенце моментально сползло с ее груди, и она безуспешно пыталась его поправить, когда в спальне появился Райдер. С сомнением окинув его взглядом, Мэри заметила:

— Да и ты тоже не вполне готов к приему посетителей.

Маккей поспешно выхватил из гардероба сухие брюки и рубашку. Кое-как напялив все это на себя, он поспешил к двери, кинув на ходу:

— Ты тоже одевайся. Нам надо кое-куда сходить, как только покончим с обедом.

— Сходить?..

Райдер не успел ответить, так как уже открыл дверь. На пороге стоял Док с подносом, уставленным тарелками, прикрытыми крышками. Райдер принял поднос у него из рук.

— Я не привык разносить обеды всем подряд.

— Я и не ожидал, что ты сам это сделаешь. — Балансируя подносом на одной руке, Маккей полез другой в карман за мелочью.

— Не суетитесь понапрасну, — отрицательно качнул головою Док. — Я зашел к вам еще по одному делу.

— Вот как?

— Миссис Андерсон — она занимает номер как раз под вашим — явилась ко мне с жалобой. По ее словам выходит, что на нее только что обрушился целый водопад. Но для вас это совершенная неожиданность, не так ли?

— Моя супруга принимает ванну, — не моргнув глазом ответил Райдер. — Надо пойти спросить у нее.

Док не спеша осмотрел мокрые волосы и косо застегнутую рубашку, прилипшую к влажной груди Маккея, и пришел к определенным выводам. Скрыв лукавую ухмылку за покашливанием, он произнес:

— Спросите непременно.

Закрыв за ним дверь, Райдер отнес поднос на столу окна в гостиной. Приподняв крышки так, чтобы ароматы горячей еды достигли дверей в спальню, он окликнул жену:

— Чуешь, как пахнет? Обед подан!

— Я слышала все, что говорил тот человек, — донеслось в ответ. — И больше не переступлю порога этой комнаты.

— Как пожелаешь, — улыбнулся Райдер.

Не спеша расставив на столе тарелки, он уселся. Мэри присоединилась к нему еще до того, как он успел развернуть чистую салфетку.

— У меня в животе бурчит от голода, — воинственно заявила она, садясь напротив.

— Я же ничего не сказал.

— Тебе и не было в том нужды, — не унималась Мэри, наливая себе грибного супа. — Такой тип, как ты, вполне может обойтись без слов, так как чрезвычайно искусно владеет техникой выразительного молчания. Ты бы пришелся весьма ко двору в ордене молчальников, в монастыре Святого Иоанна. — Тут она наконец зачерпнула первую ложку и поднесла ко рту. Первый же глоток убедил ее, что кушанье столь же восхитительно на вкус, как и на запах.

Обед продолжался в молчании: беглецы сосредоточенно поглощали одно блюдо за другим. Наконец Мэри спросила:

— Куда мы с тобой пойдем?

— В театр.

— В театр?.. — Это заявление произвело не меньший эффект, чем, к примеру, предложение пойти искупаться в Потомаке. — Там что, нынче дают спектакль, который ты мечтал увидеть всю жизнь?

— Примерно так.

— Учти, я знаю, как обращаться с таким вот оружием, — предупредила Мэри, ткнув в его сторону вилкой.

— Ну ладно! — рассмеялся Райдер. — Сегодня вечером я побывал в библиотеке, чтобы разобраться, насколько подробно здешняя публика ознакомлена с происшествием в каньоне Колтера. И почти во всех последних выпусках газет натыкался на статьи, посвященные сегодняшней премьере «Много шума из ничего». Судя по всему, там нынче соберутся все сливки общества — ведь роль Беатриче будет играть сама Ивонна Мэйри. И хотя в последние годы я не посещал ничего, кроме провинциальных домашних спектаклей, моего слуха не преминула коснуться шумная слава мисс Мэйри.

— Ничего удивительного, — откликнулась Мэри. — Ее портрет украшает даже сигаретные пачки. Я видела собственными глазами.

— Неужели? — недоуменного приподнял он темную бровь.

— У нас в госпитале были больные, которые клялись чем угодно, что ее портрет обладает целительной силой, если его держать близко к сердцу. И это пришлось весьма не по вкусу матери-настоятельнице.

«А равным образом и самой Мэри», — подумалось ему.

— Ну, сегодня вечером ее можно будет увидеть в театре, и я бы хотел, чтобы мы с тобой тоже там оказались. — С этими словами Райдер положил Мэри десерт.

— Я готова презирать себя за такие слова, — заметила она, — но мне действительно не в чем туда идти.

Стальные глаза Маккея задумчиво скользнули по стройной фигурке, затянутой в простое зеленое платье. Оно было украшено вышивкой цвета слоновой кости по вороту и рукавам, а кроме того, Мэри раскопала в вещах младшей сестры очень симпатичную брошь, прекрасно сочетавшуюся с высоким воротником.

— По мне, ты смотришься очень красиво.

— Это оттого, что тебе довелось посещать только домашние спектакли, — недовольно поморщилась она. — Когда-нибудь потом я объясню, насколько оскорбительно звучит твое заявление!

— Но ты действительно выглядишь прекрасно, — изменил свою тактику Райдер. — И потом, твой вид очень подходит для того, что я задумал.

— Ну вот, еще не лучше, — беспомощно закатила она глаза.

— Доверься мне!

— А что мне остается, раз я даже понятия не имею, что у тебя на уме?..

Созревший в уме Райдера план вовсе не предполагал их появления внутри театра. Сидя в глубине кареты, Мэри пристроила ноги на противоположном сиденье и трагически вздохнула:

— А я так мечтала увидать своими глазами мисс Мэйри в роли Беатриче!..

Маккей машинально похлопал ее по ножке, не отрывая настороженного взгляда от парадного входа в театр. С этого места им отлично было видно все шесть дубовых двустворчатых дверей. Поскольку вышколенные возницы экипажей выстроили свои кареты вдоль всей авеню, поджидая появления на крыльце завсегдатаев, никто не путался под ногами у швейцара и не загораживал Райдеру обзора.

— Представления не имею, что ты надеешься здесь увидать, — заметила Мэри, подавив зевок. — До того как опустят занавес, осталось по меньшей мере еще десять минут.

— Театр посещает весьма разношерстная публика, — возразил разведчик. Он положил ножку Мэри себе на колени и стал тихонько ее поглаживать. — Кое-кто имеет привычку уходить пораньше.

Мэри что-то пробормотала, наслаждаясь умелыми движениями, изгонявшими усталость из натруженных ног. Ей вовсе не хотелось с ним спорить. После окончания пьесы в фойе появится толпа холеных и чрезвычайно учтивых театралов, ожидающих возможности оказаться снаружи. Однако никто из них не позволит себе покинуть зал, прежде чем прокатится хотя бы первый вал аплодисментов.

Едва лишь Мэри подумала об этом, как вдруг швейцар поспешил вперед, чтобы вовремя распахнуть створки крайних справа дверей. Девушка уловила это движение краем глаза и выпрямилась, опустив ногу с колен Райдера. Движимая желанием рассмотреть все получше, она приблизилась вплотную к окну.

— Вашингтон, — пробормотала она, напоминая скорее самой себе, где находится. — Ничего такого никогда бы не случилось в Нью-Йорке. — Рядом раздался смешок Райдера, однако Мэри не обратила на него внимания, следя за двумя парочками, спускающимися по широким ступеням лестницы. Оба кавалера были облачены в армейские мундиры. Недостаточно хорошо разбираясь в офицерских знаках различия, она спросила у Райдера:

— Ты их знаешь?

Тот ничего не отвечал, глядя на молодых военных со злым прищуром.

Мэри увидела, как швейцар подозвал экипаж, который ловко выехал из череды остальных карет и подъехал ко входу в театр. На какое-то время кабриолет заслонил обзор, а когда он тронулся, на ступенях лестницы осталась одна лишь солидная фигура швейцара.

Откинувшись на спинку сиденья, Мэри вновь обратилась к Маккею. Он больше не следил за тем, что творится на противоположной стороне улицы, однако на Мэри глядели совершенно невидящие глаза.

— Райдер? — окликнула она его. — Что случилось?

Он ответил не сразу, да и то загадкой:

— Нечто неожиданное!

Это уж было слишком. Ее ножка стремительно стукнула его по колену. Только после этого Мэри удалось целиком завладеть вниманием спутника.

— Ты меня пнула! — рассердился Райдер.

— Я тебя разбудила, — возразила она. — Это совсем другое дело!

— Скажи это моей кости, — проворчал Маккей, растирая ногу. — Мне показалось, что я узнал одного из мужчин, вот и все. Но вполне возможно, я просто ошибся.

Мэри не очень-то верила в его способность совершать ошибки подобного рода. А еще ей почему-то казалось, что это только прелюдия к дальнейшему разговору. Чтобы сделать Райдера словоохотливее, она решила поделиться с ним тем, что знала сама.

— Оба этих молодца не являются птицами высокого полета, — сообщила Мэри. — И оба они попали в Вашингтон недавно.

— С чего ты это взяла? — заинтересовался Райдер.

— Им подали не частный, а наемный экипаж — совсем как наш. Ты же видел, сколько карет выстроилось на той стороне улицы, поджидая своих владельцев. Если бы те двое пожили в городе подольше, они бы также успели обзавестись экипажем, который ждал бы их у входа. Это, видишь ли, необходимо для соблюдения приличий, а ведь даже в Вашингтоне — хотя, может быть, как раз именно в Вашингтоне — правилам приличия отводится чрезвычайно важная роль.

— Что еще? — с любопытством поинтересовался он.

— Оба они были произведены в офицеры недавно. У них изрядно поношенные мундиры и новые знаки различия. Они блестели под театральными фонарями намного ярче, чем даже пуговицы.

— И?

— И у них в карманах не лежат дипломы Вестпойнта, — уверенно закончила она. — Ведь тогда они успели бы научиться хорошим манерам. Неприлично покидать театр слишком рано. Извинить подобную оплошность может только недомогание, однако никого из их компании не назовешь больным. — И со странной улыбкой Мэри добавила:

— А те женщины, которых они провожали, так же сдаются внаем, как и экипажи.

Райдера нисколько не удивила такая догадливость.

— А в обществе никак не принято нанимать себе… э… э…

— Эскорт, — вставил Райдер. — По-моему, ты подразумевала именно это.

— Не совсем, — честно призналась Мэри. — Но и так сойдет. Словом, это не принято делать на открытом вечернем представлении. На такие премьеры, как эта, мужья добродетельно приводят только твоих жен. Они ни за что не пригласят любовниц — если только не желают навлечь на них кучу неприятностей или публично унизить своих супруг. Такое попросту невозможно. Следовательно, это еще раз подтверждает мою догадку — коль скоро не подходит ни первая, ни вторая причина.

Райдер брезгливо скривил губы, подумав о бесконечных условностях, паутиной опутавших жизнь светского общества.

— И как только можно всему этому обучиться? — ехидно поинтересовался он.

— Только благодаря моим наставлениям, — отчеканила Мэри. — Обычно по светским правилам приличия просто живут. И соблюдают их намного тщательнее, чем подчас Десять Заповедей, ведь кара за их нарушение бывает намного строже, чем семь казней египетских, насланных Всевышним. Те два военных либо не знают никаких правил, либо чрезвычайно беззаботны. Ну а то, что один из них показался тебе знакомым, приводит меня к выводу, что вы встречались на Западе. — Мэри вопросительно заглянула Райдеру в глаза:

— Итак? Готов ли ты рассказать мне что-то еще — или мне самой…

Райдер предупреждающе взмахнул рукой: все шесть дверей с шумом распахнулись, и из них вывалила разгоряченная толпа театральных завсегдатаев.

— Можешь пойти со мной или подождать здесь, — предложил он, в то время как затейливо разукрашенный экипаж подъехал к лестнице, заслонив ему обзор. — Но если пойдешь со мной, то не отставай и не привлекай внимания!

— Можно подумать, я только об этом и мечтала!

— Ты просто несносна, Мэри. — Торопливо наклонившись, он чмокнул ее в щеку. — Получше спрячь волосы. — С этими словами Маккей соскочил на мостовую и подал своей спутнице руку.

Надвинув пониже чепец, Мэри соскочила следом. Райдер приказал извозчику прокатиться вокруг квартала, но не брать других пассажиров. Он сумел убедить возницу, что непременно вернется с ним обратно в отель и при этом наградит за хлопоты. Мэри открыла было рот, чтобы напомнить о неразумности подобного расточительства, но почувствовала, как ее уже тащат прочь.

У театрального подъезда тем временем поднялась ужасная суета: владельцы собственных экипажей старались найти их в толчее и давке, созданной наемными каретами, возницы которых надеялись подработать в этот вечер. Пробираясь к театру, беглецы вынуждены были лавировать между экипажами и стараться не попасть под копыта лошадей. Но вот, проскочив под самым носом у отъехавшего от лестницы кабриолета, они сумели пристроиться с краю толпы, на ступенях. Благодаря умелому маневру Райдер занял позицию как раз на краю круга света, отбрасываемого газовыми фонарями. Мэри не знала, кого или чего именно выжидает ее спутник, однако смогла узнать в людском водовороте довольно много знакомых лиц.

— Вон тот — Элвин Шафер, — зашептала она Райдеру. — И его жена Керолайн. Вон, вон, в синем, только что вышел. Он считается сторонником реформ и имеет богатые связи среди политиков. Я слышала его выступление в Нью-Йорке. Что-то по поводу организации приютов для осиротевших детей.

Райдер слушал вполуха. Скользнув по указанной парочке равнодушным взглядом, он продолжал жадно разглядывать появлявшихся на лестнице людей.

— А вот и Доддсы. — Мэри приподнялась на цыпочки, чтобы получше рассмотреть кулон, красовавшийся на шее у миссис Додд. — Ну и ну, голову даю на отсечение, что это подделка! — удивленно воскликнула она. — Наверное, продала настоящий камень и носит копию. Я точно помню, он был в сто раз красивее, чем этот стеклярус! Ты только посмотри, как старательно мадам распахнула шубку, чтобы все вокруг угорали от зависти!

— Может быть, не все наделены столь проницательным взором, как ты, — сухо возразил Райдер. — Или же она бросает вызов ворам. — И, заметив удивленный взгляд Мэри, пояснил:

— Если он застрахован, то в случае кражи ей достанется солидный куш!

Пока пораженная Мэри переваривала эту новость, чета Доддсов без всяких происшествий скрылась в глубине кареты. Она указала Маккею еще несколько знакомых, но так и не добилась вразумительных ответов на свои обширные комментарии. Было ясно, что разведчик высматривает в толпе кого-то определенного.

— А вот и Уоррен Гамильтон, — заметила она, увидав сенатора. В ее памяти отлично сохранились резкие черты лица массачусетского политика. Специализировавшиеся на подобных личностях карикатуристы любили изображать сенатора в виде топора. Однако в итоге выходило, что эти ребята ему здорово льстят. — Это ведь тот, у которого ты… — начала было Мэри, но тут же замолкла, так как сенатор отступил влево, уступая место юной леди, при виде которой Райдер весь напрягся. — Ох, — внезапно охрипшим шепотом промолвила она. — Так это ее ты хотел сегодня увидеть…

Маккей предупреждающе положил руку ей на плечо, так как Мэри привстала на цыпочки и старательно вертела головой, чтобы как можно лучше все разглядеть.

Чувствуя себя побитой собакой, которую только что призвали к порядку, она тем не менее послушно укрылась обратно в тень: для начала ей удалось увидать вполне достаточно. Анна Лей недаром слыла красавицей. Пышная золотистая шевелюра привлекала всеобщее внимание, а сияющие глазки и обворожительная улыбка не позволяли отвести взор. Изящество стройной фигурки бросалось в глаза — особенно рядом с долговязым, нескладным папашей. Она была настолько же грациозна, насколько неуклюж он, и настолько же воздушна, насколько приземленным казался сенатор. Его мрачная физиономия стала чуть-чуть приятнее лишь на миг — когда он улыбался, глядя на дочь.

Райдер осторожно отступил еще на пару шагов в тень, поскольку Анна Лей посмотрела в их сторону. Конечно, она не заметила разведчика, так как высматривала за его спиной отцовский экипаж. Этот взгляд не остался незамеченным и для швейцара, который тут же выступил вперед и вызвал карету сенатора к подъезду.

— Да она прямо принцесса крови, — пробормотала Мэри. — Все готовы плясать под ее дудку.

— Пойдем, — кивнул Райдер. — Я увидал достаточно. Она здесь, а это значит, что мы сможем выследить…

— Постой, — перебила Мэри, схватив его за локоть. — Вон там разве не твой дядя?

Уилсон Стилвелл появился на крыльце в компании двух джентльменов. Мэри не узнала ни одного из них, однако ее поразил тот факт, что оба неизвестных вежливо раскланялись с Анной Лей и ее отцом, тогда как Уилсон Стилвелл прошел мимо.

— Либо твой дядя очень торопится, либо недолюбливает мисс Гамильтон так же, как и ты. Полюбуйся, как он отшил ее вместе с папашей.

— Сомневаюсь, что я тому причиной, — возразил Райдер.

— Ты мог бы судить его не так беспощадно, — вздохнула Мэри. — Мисс Гамильтон тебя подставила, и твой дядя отвечает на это единственным доступным ему способом.

Райдер не стал спорить по поводу подобного толкования. Мэри не ошиблась в одном: Уилсон Стилвелл сделал публичный выпад. А об истинных его причинах можно только гадать. Он отвернулся от сенатора и окинул взглядом поредевшую толпу. Если они с Мэри проторчат здесь чересчур долго, то рано или поздно обратят на себя внимание швейцара, уже вернувшегося на свой пост.

— Идем же, — позвал он. — Наш возница уже в третий раз обогнул квартал. Пора убираться отсюда.

Мэри позволила взять себя под руку. Райдер ловко под. вел ее к экипажу как раз в тот момент, когда тот проезжал мимо театрального крыльца. Взбираясь на подножку, Мэри успела расслышать, как Маккей приказал извозчику следовать за каретой сенатора Гамильтона. Пока он садился рядом, Мэри приникла к окну и следила за улицей.

— Что ты там высматриваешь?

Мэри не ответила, она вертела головой туда-сюда, стараясь выбрать подходящий угол зрения.

— Твой дядя не стал садиться в карету со своими спутниками, — заметила она. — По-моему, он направился к боковому выходу из театра. Ого, да он и правда туда идет! Как ты считаешь, зачем ему…

— Мисс Ивонна Мэйри, — промолвил Райдер.

— Что? — послышалось в ответ. — Ах, вот как. Понятно. Собрался познакомиться с актрисой. — Отвернувшись от окна, Мэри спросила:

— Он никогда не был женат?

— Очень недолго. Моя тетя умерла во время родов. И ребенок скончался через несколько дней. А дядя никогда не женился вновь.

— Как это печально. — В душе Мэри немедленно проснулось сочувствие. — Стало быть, ты его единственный родственник.

— Это может объяснить его действия, — резко возразил Райдер, тут же вспомнив о погибшей жене и ребенке. — Но не извинить!

— Нет, — торопливо заверила она. — Конечно же, нет!

— Прости, — тяжело вздохнул Маккей и похлопал по сиденью рядом с собой. Мэри охотно пересела поближе. — Я знаю, как ты надеялась на его помощь.

— Но я и сейчас это делаю, — удивилась она. — Вполне возможно, что он нам не откажет. Ты же сам видел: он на ножах с сенатором Гамильтоном и Анной Лей. И может согласиться помочь хотя бы ради собственного желания отомстить. Я до сих пор не увидала и не услыхала ничего такого, что не позволило бы обратиться к нему за помощью.

— Мне необходимо сначала пробраться в здание военного департамента, — сказал Райдер, обнимая Мэри за плечи. Ему хотелось изменить направление ее мыслей. — Буду рад, если подкинешь идейку-другую, как это можно устроить.

— Туда могла бы пробраться я, — живо откликнулась Мэри. — А что тебя интересует?

— Тебе там делать нечего, — сурово отрезал Маккей, раскачиваясь на сиденье в такт движению экипажа и рассеянно глядя в окно. — Я хочу просмотреть переписку и все приказы, имеющие отношение к форту Союза, — промолвил он, успокоившись и откинувшись на обитую кожей спинку.

— Ты надеешься, что найдешь здесь эти бумаги?

— Все документы рано или поздно попадают в общий архив, — кивнул Маккей.

Мэри довольно быстро догадалась, что именно вызвало его подозрения:

— Там должно быть что-то связанное с теми двумя военными, которые только что были в театре, верно?

— Тебя можно обвинить в чем угодно, только не в тугодумстве, — улыбнулся Райдер, не слишком расстраиваясь по поводу излишней догадливости своей супруги. — Да, я хотел бы разузнать именно про них. Тот, что повыше, тоже показался мне знакомым, но я смог распознать только второго. Когда мы сталкивались в последний раз, он был рядовым. И я не могу объяснить столь скоропалительного присвоения ему офицерских нашивок не чем иным, как тем, что он был одним из героев, схвативших меня в каньоне.

— В каньоне Колтера? — Глаза Мэри округлились от изумления.

— Патрик Карр, — подтвердил кивком Райдер. — Он сопровождал Девиса Риверса, когда тот отправился после резни искать нас с Анной Лей.

— Я знакома с лейтенантом Риверсом, — задумчиво промолвила Мэри, восстанавливая в памяти все, что могла вспомнить. — Это было в первый день моего пребывания в Аризоне. Лейтенант и еще несколько солдат сопровождали мою семью от станции Тусон до форта Союза. Но я что-то не припомню никакого Карра.

— Ты ведь совсем недолго пробыла в форту, — напомнил Маккей, — да к тому же в это время его могли перевести обратно сюда. — Он сосредоточенно нахмурился. — Карр давно успел дать показания в суде, и все же мне кажется странным, что его опять вернули на восток. В армии не принято так носиться с каким-то рядовым.

— Но ведь ты сам видел, что он произведен в офицеры.

— В сержанты, — поправил Маккей. — И это все равно не объясняет его пребывание в Вашингтоне. Да и продвижение ему устроили с необычайной скоростью. Он был еще рядовым, когда давал показания против меня.

— И что это могло означать? — Теперь и Мэри задумчиво нахмурилась.

— А вот это я и хотел бы узнать в военном департаменте, — ответил Райдер. — Ну же, постарайся помочь мне подобрать туда ключ! Меня знают слишком многие, чтобы я мог явиться и попросить показать списки людей, представленных к производству в офицеры, и переписку с фортом.

Тут им пришлось прервать разговор: карета сенатора Гамильтона свернула с улицы и покатилась по полукруглой аллее, ведущей к крыльцу внушительного особняка из серого гранита. Райдер откинул створку окошечка на передней стенке кареты и велел извозчику проехать чуть дальше по Джефферсон-стрит. Карета остановилась лишь тогда, когда ее уже нельзя было разглядеть из особняка. Разведчик выскочил на мостовую, помог выбраться Мэри и расплатился с извозчиком:

— Вы нам больше не нужны, — сказал он, прибавив щедрые чаевые.

— Что теперь? — поинтересовалась Мэри, как только они остались одни посреди темной улицы. Вдали появились смутные очертания еще одной кареты. — У тебя есть какой-нибудь план?

Последние слова она прошептала, чуть не задохнувшись — Райдер внезапно потащил ее под прикрытие корявых, по-зимнему голых дубов, молчаливыми часовыми возвышавшихся вдоль мостовой.

— Что это мы делаем? — снова зашептала она, прислонившись спиной к стволу, оказавшемуся совершенно сырым после недавнего дождя. Девушка отерла со щеки капли, упавшие с ветвей, и окликнула:

— Райдер?

— Мы ждем, — тихо пояснил он.

— Ждем? Но ведь…

— Тс-с-с, — прижал он к губам палец.

Мэри тут же застыла и насторожилась. К ночи значительно похолодало, и в очистившемся от тумана воздухе четко слышались и шум падающих с деревьев капель, и ритмичное поскрипывание колес экипажа, и перестук лошадиных копыт. Внимание девушки привлекло то, что этот экипаж свернул с дороги, не доезжая до них. Судя по звуку, колеса ехали теперь не по звонкой мостовой, а по шуршащему гравию. Она подняла глаза и увидела, что Маккей глаз не спускает с особняка Анны Лей Гамильтон, хотя с такого расстояния вряд ли что-то можно было разглядеть. Они находились слишком далеко, да к тому же обзору мешала литая чугунная решетка и живая изгородь вокруг сада, однако сумели расслышать мелодичный голос Анны Лей, приветствовавшей кого-то. Слов было не разобрать, однако, судя по интонации, позднего гостя — а ей отвечал лишь один голос — сразу же пригласили войти.

Экипаж тут же отъехал и прокатился в нескольких футах от них. Оказалось, что это наемная карета, по которой невозможно судить, кто именно в ней прибыл.

— Судя по всему, мы не одни увязались следом за Анной Лей и ее отцом, — промолвила Мэри и тут же добавила, подозрительно покосившись на Райдера:

— Да ведь ты этого и ожидал!

— Я заметил экипаж, когда оглянулся назад на повороте, — кивнул Райдер. Взмахнув рукой в сторону особняка, он продолжил:

— Мне надо обязательно заглянуть туда. И я бы хотел, чтобы ты ждала меня здесь.

Даже в темноте можно было без труда различить, как губки Мэри скривились от возмущения.

— Ну ладно, — сдался он, понимая, что практически лишен права выбора. — Но ты пойдешь следом за мной — и как можно тише!

Мэри лихо отсалютовала в ответ.

— Очень смешно, — откликнулся он, и по тону его стало ясно, что это вовсе не так.

Виновато пожав плечами, девушка легонько подтолкнула его в сторону особняка и тенью двинулась следом.

Карету, в которой прибыли Анна Лей с сенатором, уже отогнали на задний двор. Пригнувшись, чтобы укрыться за живой изгородью, Райдер провел Мэри к подъездной дорожке, которую им необходимо было пересечь, чтобы оказаться у парадного. Это было проделано очень быстро, так как лившийся из окон свет мог их выдать. Затаив дыхание, они подкрались к ближайшему освещенному окну, чтобы взглянуть на обитателей особняка.

Маккей жестом приказал Мэри стоять на месте, а сам пригнулся и метнулся к другому краю окна. Сначала он позволил себе лишь мельком заглянуть в него, но и этого было достаточно, чтобы убедиться: в комнате было пусто и они напрасно крались так осторожно.

Мэри от досады позволила себе шумный вздох.

И в следующий момент тихонько вскрикнула, застигнутая врасплох внезапным движением за занавесками и грохотом разбивающейся вазы. Напрасно Райдер бросил на нее разъяренный взгляд — Мэри не увидела его, так как зажмурилась, ожидая, что их вот-вот обнаружат. Она почувствовала, как ее схватили и прижали к себе, — но не обольщалась насчет того, что Райдер хотел ее утешить. Нет, он просто желал иметь ее под рукой, чтобы успеть предотвратить новые возможные оплошности. Его ладонь, готовая в любой момент заглушить визг, располагалась как можно ближе к ее рту.

Шум в комнате возобновился, и, поскольку Маккей не Делал попыток убежать с крыльца, Мэри отважилась чуточку приоткрыть глаза. Жирный пушистый котище сидел на подоконнике и пялился на свое отражение в стекле. Мэри сердито поморщилась, так как поняла, что испуганный ее вздохом кот прыгнул и напугал ее. А коту было явно наплевать на разбитую им вазу и лужу воды на полу. Грациозно потянувшись, он принялся вылизывать лапы.

Отвлекшись на кота, Мэри не замечала появления Анны Лей до тех пор, пока та не подхватила кота и не подняла с подоконника. Если бы не железная хватка Райдера, Мэри тут же подскочила бы на месте и кинулась наутек. До нее не сразу дошло, что Райдер ведет себя так смело, понимая, что из ярко освещенной комнаты невозможно разглядеть ничего из того, что делается снаружи.

Через полупрозрачную тюлевую занавеску можно было различить, как кто-то открыл дверь в комнату. Анна Лей отвернулась от окна, лаская кота.

— Это всего лишь кот, — промолвила она. Голос был приглушен стеклом, но все равно слышен достаточно ясно. — Он разбил вазу. Но папа все равно не проснулся, верно?

Только тут Мэри поняла, что появившаяся в дверном проеме фигура принадлежит не сенатору. Девушка прищурилась, стараясь разглядеть незнакомца получше. Может, это слуга? Или тот недавний гость? И кого бы это могла принимать сенаторская дочка, после того как ее папаша удалился почивать?

Анна Лей потерлась щечкой о пушистую кошачью шерсть и проворковала:

— Неуклюжее животное! — И тут же обратилась к тому, кто стоял в дверях:

— О, я, кажется, слышу папа! Расскажи ему, что случилось, и успокой. Не надо никого будить. Я сама все уберу!

Ответ расслышать не удалось, но, судя по реакции Анны Лей, он ее вполне удовлетворил. Красавица опустила кота, отпихнула его подальше и встала на колени, чтобы собрать осколки вазы и остатки цветов.

Мэри невольно поморщилась от сочувствия, увидав, что Анна Лей поранила пальчик. Собранные было осколки и цветы полетели обратно на пол — Анна Лей занялась своей раной. В следующий момент дверь в комнату широко распахнулась, и на сей раз Мэри услышала загадочный голос — звучный и выразительный мужской бас, слишком самоуверенный, чтобы принадлежать слуге.

Незнакомец приблизился к окну, и бывший настороже Райдер едва успел зажать Мэри рот, так как раньше ее успел опознать этот голос. Голос человека, долго и нудно дававшего ужасные обличительные показания против разведчика на суде. Мэри была знакома с ним лишь мельком, поэтому неудивительно, что, увидев лицо гостя Анны Лей, она его опознала не сразу.

Лейтенант Девис Риверс поспешно пересек просторную библиотеку и встал на колени рядом с Анной Лей. Он наклонился к ней так близко, что его белокурые волосы смешались с золотистыми локонами красавицы, составив некое целое. Внимательно осмотрев царапину, он припал к ней поцелуем. Когда Риверс поднял лицо, на его нижней губе алела капелька крови.

И хотя Райдер поспешно потащил Мэри прочь от окна, она успела разглядеть, как в ответ Анна Лей выразительно облизала собственные губы и кинулась в объятия юному лейтенанту.