Только в моих объятиях

Глава 9

Райдер поцеловал ее в лоб и отстранился, стараясь не обращать внимания на подставленный для поцелуя рот.

— Если я сейчас тебя поцелую, мы так и застрянем здесь, — сказал он.

Судя по всему, Мэри это мало волновало. Лукавая усмешка слегка скривила полные губки. Райдер не смог удержаться от вздоха:

— У тебя слишком хорошо это получается.

— Значит, все в порядке, — заулыбалась Мэри и покорно повернулась к нему спиной. — Можешь теперь завязать мне глаза.

Рука Райдера потянулась к повязке на голове и бессильно упала. Вместо этого он поднял повыше лампу и нежно погладил Мэри со словами:

— Не сейчас. Идем. Я покажу тебе дорогу.

Мэри тут же засомневалась, хочет ли она этого. Ведь если Райдер покажет ей дорогу, она больше не будет пленницей и сможет покидать пещеру по собственному желанию. В таком случае проявленное им доверие превращалось скорее в обузу. И тут же она вспомнила его предостережения о трудностях обратного пути. Куда она пойдет? Ведь Мэри не имеет ни малейшего представление о том, в каком направлении находится форт и насколько он удален от гор. Выбравшись из глубины пещеры на Божий свет, она преодолеет лишь малую часть пути. У нее появилось чувство, будто ей разъяснили принцип действия замка, но не дали к нему ключ.

Райдеру были понятны ее колебания. Он положил ладонь ей на талию и спросил:

— Ты все обдумала?

— По-моему, да, — кивнула Мэри.

— Хорошо. — И он легонько подтолкнул ее вперед. — Я вовсе не предлагаю тебе немедленно сбежать.

Тайна подземных переходов заключалась в том, чтобы знать, что именно нужно высматривать. Метки имелись повсюду, они были одинаковые… и все-таки разные. Нужное направление повсюду указывала прямая линия. Только она могла быть обозначена несколькими выложенными в ряд камешками на одной развилке, или царапиной на другой, или скрытой в расщелине меткой на третьей. Кружки обозначали, что путь выбран неверно, а косые черты — опасные ответвления туннеля. Райдер обратил внимание Мэри на то, что полость, служившая приютом для летучих мышей, обозначена именно косыми чертами.

— Откуда мне было знать? — прошептала Мэри, разглядывая едва заметные царапины над входом в туннель.

— Неоткуда. Как и всем прочим. Джо Панама сделал пометки, чтобы они служили только ему, а потом — мне. Для посторонних их смысл должен быть скрыт. — Он погладил ее по щеке и ответил на обращенный к нему вопросительный взгляд:

— Потому что в данный момент ты — самая большая опасность, укрытая в этой пещере. — С этими словами он повлек ее дальше.

Оказавшись в знакомой пещере, Мэри испытала скорее возбуждение, нежели испуг. Пока она снимала теплую рубашку Райдера, он зажег еще одну лампу и поместил ее над каменным ложем:

— Я хочу видеть тебя.

Мэри слегка растерялась от неожиданности.

— Ты все еще слишком далеко, — добавил он.

Только тут до нее дошло, что она не сдвинулась с места и стоит там, где ее оставил Райдер, — у входа в пещеру. Как будто до сих пор не решила, бежать ей прочь или остаться.

— Стесняешься? — спросил он.

Впервые в жизни услышав подобное обвинение, Мэри пристально уставилась в его лицо, стараясь понять, шутка это или нет.

— Иди сюда, Мэри.

Она не смогла отказаться, особенно услыхав этот нежный, мягкий голос, в котором сквозило желание, ничем иным не проявлявшееся доселе.

Райдеру показалось, что, когда Мэри пересекала пещеру, приближаясь к нему, от ее фигуры исходило сияние, словно она двигалась под струями водопада. Серебряные подвески покачивались и мерцали в свете ламп, когда девушка застыла в шаге от него. Прекрасные зеленые глаза блестели, а расширенные зрачки напоминали полированные кусочки оникса. Милое лицо запрокинулось к нему, и желание придало его чертам слегка тревожное и настороженное выражение.

Прикоснувшись к шелковистым завиткам на девичьем виске, Райдер залюбовался игрой сотни оттенков рыжего цвета. Он погладил Мэри по щеке, и она доверчиво прижалась к его ладони, а потом несмело прижала губы к загрубевшей коже. От этой едва осязаемой ласки горячая волна прокатилась по всему его телу. Райдер наклонился, поцеловал сомкнутые веки Мэри и припал к ее губам.

Он упивался их вкусом, их нежностью, он наслаждался тем, с каким трепетом девушка отвечает на дразнящие движения его языка. Ее губы раскрылись, она старалась делать то же, что и он, все сильнее разжигая его и разгораясь сама.

Райдер опустился на каменное ложе так, что Мэри оказалась между его колен и послушно позволила обнять себя, не прерывая поцелуя, становящегося все более страстным и жгучим, все более настойчивым и требовательным.

Казалось, он выпил у нее из груди весь воздух, вынуждая дышать вместе с собою. Поцелуй породил в душе Мэри целую бурю новых ощущений. Она распахнулась перед ним так, как не раскрывалась перед кем-либо прежде. С пугающей неизбежностью ей казалось, что он вот-вот должен узнать про нее нечто такое, что прежде было неведомо ей самой.

Что-то невообразимое творилось не только с ее дыханием, но и с ее сердцем, которое то замирало, то начинало колотиться, как бешеное, и Райдер не мог не почувствовать это, когда приник губами к ямке над ключицей. Она едва не задохнулась, когда его язык коснулся тонкой кожи.

Пальцы Мэри запутались в прядях иссиня-черных волос, лаская и перебирая их, привлекая Райдера все ближе. Он погладил девушке грудь и в ответ услышал стон наслаждения.

Одним неуловимым движением Райдер соскользнул с постели, подхватил Мэри за талию и усадил на свое место. Стоя на коленях, он снял мягкие замшевые мокасины с ее маленьких ножек. Его руки ласкали ей ступни, постоянно подбираясь все выше, к расшитому серебром подолу. Она казалась теплой и податливой. Он поднимался все дальше, к бедрам, а она переводила взгляд с его рук на лицо и обратно. Его ласки становились все более и более откровенными.

С губ Мэри готовы были сорваться протесты и мольбы, но Райдер ничего не услышал, так как замкнул ее уста поцелуем. Мольба превратилась в невнятный стон, и в следующий миг Мэри уже позабыла о нем, отвечая на поцелуй.

Подхватив ее под ягодицы, он пододвинул ее поближе к краю постели, и она крепко обхватила его ноги своими ногами. Он прижался так, чтобы сквозь одежду она могла почувствовать его напрягшуюся, готовую для любви плоть, а потом слегка отстранился и снял с Мэри платье.

Первым ее побуждением было заслониться от него руками, но едва заметный повелительный кивок остановил ее. Она видела восхищение в глазах Райдера, и смущение в ее душе постепенно угасло. Ему на смену пришли непривычная гордость собственным телом и понимание того, что ей нравится, когда Райдер смотрит на нее вот так, как смотрел сейчас.

Ее полные груди успели покраснеть под его ласками. Он прикоснулся к коралловым бутонам ее сосков, которые приподнялись и затвердели. Мэри запрокинула голову в экстазе, пока он целовал ей шею и плечи. Трепеща от предвкушения новых ласк, она ждала, пока его губы приблизятся к грудям. Райдер охотно принял предложенный дар, когда она невольно выгнулась, стараясь оказаться к нему поближе. Он взял в губы сосок и провел по нему влажным горячим языком.

Поднявшаяся в груди волна жара прокатилась по всему ее телу, оставляя после себя жжение и покалывание, как от пузырьков шампанского. Она прижалась к нему еще теснее и попыталась гладить его плечи под рубашкой, желая добиться еще большей близости. Его гладкая горячая кожа покрылась пупырышками под ее ласками. Маленькие пальчики пробежались по широкой мускулистой груди и нерешительно замерли, наткнувшись на поясной ремень.

Райдер отстранился, и жалобный протестующий стон Мэри эхом прокатился под каменными сводами. По его лукавой улыбке стало ясно, что ему приятен этот ответ на то, что именно он сумел его добиться. Наградив ее мимолетным поцелуем, он хрипло шепнул:

— Всему свое время. — А затем стащил через голову рубашку и отбросил в сторону. — Вот теперь можешь меня ласкать.

Прежде чем сделать это руками, Мэри позволила себе полюбоваться его широкими прямыми плечами и могучей грудью, заметив, что его соски уже успели напрячься. Положив ладошку ему на грудь, она прислушалась к биению его сердца. Оно колотилось в том же бешеном ритме, что и ее собственное.

Мэри встретилась с ним глазами. Его улыбка угасла. Лицо казалось спокойным, непроницаемым, но все же она сумела прочесть жгучее желание в глубине его светло-серых глаз.

Райдер не спеша наклонился и взял в рот другой сосок. Мэри изо всех сил вцепилась ему в руки, а потом принялась жадно гладить грудь и плечи. Словно во сне, она почувствовала, как ее уложили на жесткую постель. Он целовал ее, постепенно спускаясь от груди к гладкому плоскому животу. Мэри задрожала всем телом. Райдер поднялся с колен и скинул мокасины и брюки. Прекрасный и стремительный, словно барс, он скользнул на постель. Мягко сжимая запястья Мэри, он заставил ее закинуть руки за голову. Ее тело пыталось сопротивляться, она напряглась и отвернула лицо к стене.

— Поцелуй меня.

Мэри подставила губы. И уже в следующий миг с наслаждением ответила на его поцелуй и, обняв за шею, выгнулась навстречу. Ее соски легонько терлись о жесткие завитки волос у него на груди, и она негромко застонала от этого чудесного ощущения.

Райдер опустил руки и обхватил ее бедра. Осторожно, помогая коленом, он заставил Мэри раздвинуть ноги. Она доверчиво раскрылась навстречу ему, несмотря на то что первая атака неизбежно принесла с собой боль. Мэри закусила губу. Райдер застыл в выжидании.

— Райдер? — Ее голос дрожал от растерянности.

Больше он был не в силах ждать и снова приподнял ее бедра, и на сей раз почувствовал, как начинает принимать его ее тело. Он рванулся вперед в тот же миг, что и она, и вошел в нее так же, как меч входит в свои ножны.

Мэри двигалась теперь вместе с ним, удивляясь, что до сих пор не умерла от блаженства. То, что она сейчас ощущала, не шло ни в какое сравнение с ее прошлым опытом и самыми дикими фантазиями. Райдер приник к ней, и их слившиеся воедино тела начали раскачиваться в унисон. От его горячего дыхания колебались волосы у нее на виске, и она ощущала его влажное тепло всей кожей. Мэри приходила в экстаз от той силы, с какой Райдер врывался в нее, и от того, что она имеет возможность принять его и удержать в себе. Она плыла на волнах наслаждения.

Действительно, в какой-то степени это напоминало ощущения от плавания под водой. Поверхность здесь, недалеко, она видит, как играет там лунный свет, и рвется, рвется что было сил наверх, проталкиваясь вперед неистовыми толчками.

Мэри на миг застыла, а потом забилась и закричала, не в силах сдержать бурю эмоций, вызванных самой разрядкой и чудесами пути, по которому к ней стремилась. Задыхаясь, она чувствовала, как напряглись ее мышцы, она заметила, какими частыми и неистовыми стали его рывки, как изменилось дыхание.

Черты его лица стянуло в некую отрешенную от мира маску, он зажмурился перед последним рывком. Но вот его могучее, стройное тело затрепетало от облегчения, и он рухнул лицом на плечо Мэри, жадно хватая ртом воздух.

Излучаемое его телом тепло казалось девушке удивительным. Она осторожно подняла колено и провела ногою по мускулистым ягодицам и бедрам. Ее ступня легонько щекотала его икру. Она удивилась, когда он отодвинулся прочь, и обиделась, когда он встал с постели.

Под ее неотступным взглядом он неловко прошлепал к пруду, окунулся в воду, затем наполнил ею тазик, достал из сундука тряпку и направился обратно. Мэри поспешно зажмурилась, как будто и не думала за ним следить. Сердечный, раскатистый хохот Райдера дал ей понять, что ее хитрость не удалась.

Усевшись на краю постели, Райдер старательно выжал тряпку. Мэри засуетилась, стараясь прикрыться одеялом, но он остановил ее и осторожно смыл свидетельства утраченной девственности — сначала с нее, потом с себя. Мэри почувствовала себя вдруг ужасно униженной. Пока Райдер выносил из пещеры тазик и возвращался к кровати, она успела укутаться в несколько слоев одеял, словно гусеница в кокон, и теперь лежала неподвижно, стараясь подавить подступающую истерику и гадая, суждено ли ей теперь когда-нибудь с достоинством посмотреть в глаза людям.

Райдер подергал за край одеяла, но она вцепилась в него изо всех сил. Тогда он накинул на себя другое одеяло и улегся рядом, опираясь на локоть.

— Знаешь, ты была восхитительна, — промолвил он и чмокнул ее в щеку. — От начала и до конца.

Мэри подозрительно покосилась в его сторону. Похоже, он и не думал шутить.

— Я могла бы подмыться и сама. Я привыкла к этому.

Фитиль в лампе замигал, отчего рыжие волосы Мэри заблестели волшебным светом. Райдер любовался ими, перебирая в пальцах.

— Омыть следы этой раны было моим долгом, — возразил он. — Ведь это я ее нанес.

Мэри подумала, что все зависит от точки зрения. Повернув дело таким образом, он помог ей восстановить утраченную веру в себя. Он сделал это от чистого сердца, желая облегчить ее участь, и вовсе не собирался над ней издеваться. У Мэри полегчало на душе, и она позволила себе чуть-чуть придвинуться к нему. Его пальцы приятно ласкали ей волосы, и по всему ее телу разливались волны сладостной истомы.

— Все произошло так быстро…

— Все произошло так, как должно было произойти, — возразил он, — и даже если бы это длилось вдвое больше, все равно все было бы так, как должно быть… — Интересно, догадывается ли она, какими прекрасными кажутся ему ее волосы. Они мягче самого нежного шелка, чудеснее самого чудесного заката. То, что они коротко острижены, не может ни прибавить, ни убавить им красоты. Пальцы Райдера без устали играли их послушными завитками. — Джозани в восторге от твоих волос.

Между крылатыми бровями Мэри залегла едва заметная морщинка.

— Пожалуй, на этом ее восторги кончаются, — заметила она. — Судя по всему, она не одобряет твой выбор.

— Джозани судит о тебе не так, как я, — признался Райдер.

Мэри подумала, что Джозани в этом не одинока. Несмотря на все свое гостеприимство, индейцы не смогли скрыть, что относятся к ней с легким оттенком жалости.

— И как же она судит?

— Девушки чихуахуа обычно выходят замуж не позднее восемнадцати лет. В племени нет места для одиночек — против этого действуют все законы кочевой жизни, — и оттого одиночки вызывают жалость.

— Значит, по их меркам я слишком стара для невесты.

— Пожалуй, что так.

— Ты хочешь сказать, что это не все? Интересно, чем же еще я не угодила твоей родне?

— Ну еще я не заплатил за невесту выкуп, — невольно улыбаясь, ответил Райдер. — Твой отец ничего не потребовал за тебя, а я не предложил. У чихуахуа жених задабривает семью невесты богатыми подарками. Лошадьми, козами, корзинами с едой. А твои родители ушли из лагеря с пустыми Руками. По понятиям Джозани и прочих ты ничего не стоишь, раз за тебя ничего не потребовали.

— Джей Мак уже наверняка потребовал твою голову на блюде, — заметила Мэри. — Может быть, это немного утешит твою Джозани.

Лукавая улыбка мигом угасла на губах Райдера, инстинктивным жестом прикрывшего рукой шею. Он живо представил, каким ножом Джей Мак будет добывать свой приз. Вряд ли он окажется достаточно острым.

— Кем приходится тебе Джозани? — спросила Мэри со сдержанным любопытством. Ее тонкие пальчики скользнули к Райдеру в ладонь и принялись тихонько ласкать шершавую кожу.

— Я ведь уже говорил. Она — жена моего отца. Наин женился на ней после смерти первой жены, моей матери. Джозани приходится ей младшей сестрой, и по обычаю племени Наич должен был продолжать заботиться об их семье.

Мэри не забыла, что зять предназначен для переноски тяжестей членов семейства своей жены. Теперь же выходило, что данное обязательство не снимается и после кончины супруги.

— Сообщаю тебе, что все мои сестры замужем, — заявила она не то в шутку, не то всерьез. — Это на тот случай, если вдруг меня не станет, а ты почувствуешь себя обязанным снова взять в жены кого-то из наших.

— Я не следую вслепую всем обычаям.

И все же Мэри стало спокойнее на душе при мысли о том, что все ее сестры замужем.

— Почему ты зовешь Наича отцом?

— Он принял меня в семью.

И тут до Мэри дошло, что она почти ничего не знает про Райдера. Девушка удивленно уставилась на него.

— Мне было семь лет, — продолжил он, — наш караван пересекал юго-запад, направляясь в Калифорнию, где отца ожидало место преподавателя. Мы ехали всей семьей: с матерью и младшей сестренкой. До этого отец был профессором математики в Цинциннати.

Мэри вспомнила, что Райдер изучал математику в Вестпойнте. Ее глаза метнулись в сторону корзины с книгами, многие из которых наверняка принадлежали его отцу. Стало быть, надписи были сделаны его родителями: отца звали Джексоном, а мать — Анной. Правда, Мэри не смогла припомнить ни одного упоминания имени его сестры.

— Почти половину пути — до Сент-Луиса — мы проделали на поезде, — продолжал Райдер. — Но потом родители решили, что путешествовать с караваном фургонов более практично — и к тому же это станет хорошей жизненной школой. — Он тяжело вздохнул. Рука, ласкавшая Мэри, бессознательно сжалась в кулак. — Это было авантюрой, с начала и до конца.

— Апачи? — выдохнула Мэри, не замечая, что он причиняет ей боль. Голос ее трепетал от сочувствия.

— Да, апачи. Но не те, про которых ты подумала. Не чихуахуа. Неподалеку от Феникса на караван налетела банда южных тонто. Маму и Молли прикончили на месте, а отца привязали к столбу пыток. Они содрали с него живьем кожу прямо у меня на глазах.

Мэри застыла. Она не решалась закрыть глаза, чтобы не дать возникнуть перед мысленным взором ужасной картине, а вместо этого постаралась сосредоточиться на лице Райдера, гадая, какие чувства он скрывает сейчас под привычной невозмутимой маской. Найдет ли она способ дать понять, что не желает слушать о дальнейших его злоключениях?

— Меня они потащили с собой вместе с двумя другими мальчиками. Один из них, по имени Генри Паркер, погиб почти сразу же, так как выяснилось, что он не может поспевать за племенем. Его просто убили, не потрудившись предварительно расчленить тело на куски. — Услышав сдавленный всхлип Мэри, Райдер заметил:

— По их понятиям это был чрезвычайно великодушный поступок.

На языке у Мэри вертелось возражение, что ведь Генри был всего-навсего маленьким мальчиком. Да разве сам Райдер не знал это гораздо лучше ее, разве не был он сам тогда точно таким же мальчиком?!

— Я провел с ними почти неделю, пока не напали чихуахуа. Я увидел в этом возможность бежать и постарался не упустить ее. Убедившись, что чихуахуа захватили лошадей и кое-какие мелочи, которые тонто забрали из нашего фургона, я последовал за ними. Поначалу они не обращали на меня внимания, но я заставил их передумать благодаря своему упрямству.

— Их подкупила твоя отвага.

— Об отваге не могло быть и речи, — покачал головой Райдер. — Я просто старался убраться подальше от тех, кто убил моих сестру и мать и пытал отца. Страх и ненависть помогли не отставать от воинов чихуахуа, а когда они иссякли — оставалась еще и жажда мести.

— Все равно тебе нужна была отвага, чтобы решиться на побег, — утверждала Мэри. — Ведь многие боятся встать перед лицом неизвестности. В отличие от тебя. Я не удивляюсь, что чихуахуа приняли тебя. — Ее пальчики скользнули к нему на запястья. — А что было с третьим мальчиком?

— Томми О'Нейлом? Я никогда его больше не видел. Скоре всего он был принят в племя так же, как меня приняли чихуахуа.

— Я бы затруднилась сказать, кто из вас кого принял.

— Мы с Наичем тоже частенько спорили по этому поводу, — улыбнулся Райдер.

Мэри пошевелилась, отчего кокон из одеял слегка приоткрылся. Она не заметила, что в темных складках стала видна ее нога, зато это заметил Райдер. Его глаза жадно пробежали от ступни до самого бедра. Самое нежное, чувствительное местечко находилось под коленом. А что, если он поцелует ее там, если пробежится губами вверх по бедрам, сожмет в ладонях ладные округлые ягодицы?..

— Как ты попал в Вестпойнт? — спросила Мэри. — Или это постарался твой дядя? — У нее возникло ощущение, что сенатор Уилсон Стилвелл должен быть в этом замешан. — Наверное, он брат твоей матери. Разве он…

Райдер прервал ее поцелуем на полуслове. Ласковые и в то же время горячие губы не могли оставить ее равнодушной.

Мэри задыхалась, а глаза ее сияли. Наконец Райдер оторвался от нее.

— Нечестно уходить от разговора таким образом! — воскликнула девушка.

— И даже сейчас? — с надеждой спросил он.

— Сейчас мне нравится эта идея.

Потянувшись к ней снова, Райдер дивился про себя, что же все-таки могло побудить Мэри посвятить себя Церкви. Она распахнула ему навстречу объятия, словно крылья только что вышедшей из кокона прекрасной бабочки.

На сей раз любовная прелюдия заняла гораздо меньше времени. Оба отлично знали, чего хотят. Кожа Мэри горела от легчайших прикосновений его пальцев. Соски затвердели еще до того, как он припал к ним губами. А когда он поцеловал милые ямки под коленками, она затрепетала от наслаждения.

Не меньшую бурю восторга вызвали в Райдере ласки Мэри. Вот она целует его плечо, легонько прикусив чувствительную кожу. Она не просто повторяла его движения — любовь помогала ей найти собственные способы делать приятное своему любовнику. Она дарила наслаждение и наслаждалась сама, лаская его сильные бедра, прислушиваясь к его охам и стонам по мере того, как подбиралась все ближе и ближе в плоти.

На этот раз Райдер действовал более осознанно, чем Мэри, которую разгоравшееся желание делало все более нетерпеливой и жадной — в отличие от чуткой нежности ее любовника. Ей пришлось поощрить его, приподняться и раздвинуть бедра в знак того, что она готова слиться с ним воедино.

Она нежно прошептала его имя, и он не смог не откликнуться на этот призыв.

Райдер подчинился требовательным ласкам Мэри, уступая ее нетерпению, наблюдая за тем, как она упивается каждым новым ощущением, зажмурившись и тяжело дыша. Горячее, молодое ее тело жаждало его плоти, жаждало его любви.

Они двигались как одно целое, слившись вместе, держась за руки. Длинные черные волосы спутались, отбрасывая густую тень на его лицо. Темный, суровый профиль оставался профилем хищника, в то время как все его движения были полны нежности и любви. Он приподнялся, увидев, как затрепетало ее тело в момент наивысшего блаженства, и снова рванулся вперед, вглубь, чтобы вместе с семенем излить в нее свою любовь.

Обессилев, Райдер откатился на бок, и Мэри пришлось самой повернуться к нему. Опершись на локоть, она закинула ногу ему на бедро. Хотя воздух в пещере неизменно оставался теплым, его тепла было мало для разгоряченных, покрытых потом тел. Мэри расправила одеяло и укрыла им себя и Райдера.

— Ты что, собрался спать? — спросила она, заглядывая ему в глаза.

— М-м-м-м.

— А мне-то казалось, что апачи при каждом удобном случае рады похвастаться своей неутомимостью.

Райдер вопросительно поднял бровь.

— Я слышала в форту Союза кучу историй про разведчиков.

— Вот как? — неохотно откликнулся он, по-прежнему избегая ее взгляда. Мэри прикоснулась к его подбородку, нащупав колкую щетину. Утром ему придется извлечь из сундука бритвенный прибор — вещественное напоминание о том, что он не гладколицый индеец, а сын профессора из Огайо.

— Мне говорили, что взрослый воин может преодолеть пятьдесят миль в день, двигаясь со скоростью лошади. По-моему, такой неутомимый человек мог бы подольше продержаться без сна…

— Неутомимость бывает разная, — сонно пробормотал Райдер, окончательно закрыв глаза и расслабившись, словно считая тему исчерпанной.

Мэри открыла было рот, чтобы возразить, но передумала. Она вволю налюбовалась его лицом, ставшим таким юным во время сна, потом уютно устроилась у него на плече и крепко заснула.

Джей Мак метался по комнате, позабыв на каминной полке свой бокал с бренди. Дрова потрескивали под ленивыми языками пламени, боровшегося с ночной прохладой и сыростью. Глубоко засунув кулаки в карманы пиджака и набычив голову, отец Мэри в который уже раз повторял:

— Не могу поверить, что они не оставили никаких следов.

Ренни положила руку на плечо мужу, желая поддержать его и успокоить. Вот уже битый час Джей Мак твердил одно и то же, словно эти слова являлись заклинанием, способным изменить положение вещей. И хотя отец и не думал никого осуждать, Ренни понимала, что Джаррет в конце концов начнет воспринимать недоумение тестя на свой счет. А ведь ее муж был опытным охотником-профессионалом, чьими услугами часто пользовалась полиция, ловившая преступников в диких землях к востоку от Миссисипи и в горах Колорадо. Он сделал все, что мог, однако нельзя было забывать, что вот уже восемь лет прошло со времени его последней экспедиции. Да и Райдер Маккей подбросил задачку не из легких. Никогда в жизни Джаррету не приходилось выслеживать дичь, столь искусную в умении прятаться и пускать охотников по ложному следу. Отнюдь не на руку Джаррету было и то, что он почти не был знаком с этой местностью. Он чувствовал себя как дома в Скалистых горах, а дикие земли юго-западной Аризоны казались ему такими же загадочными, как обратная сторона Луны.

— Судя по многочисленным отзывам, включая и мой собственный, этот малый весьма ловок, — промолвил Джаррет. — Райдер Маккей не считался штатным армейским разведчиком. Все эти годы он выполнял особо секретные и деликатные поручения. Другие разведчики твердят, что, если он захочет, его никто не сможет отыскать, и к их словам нельзя не прислушиваться, ведь умение идти по следу для этих людей предмет профессиональной гордости. Только недостаток умственного развития не позволил им подняться по служебной лестнице, — с сарказмом добавил он.

Мойра поставила на стол свою чашку с чаем. Как и все остальные, она старалась говорить тихо. Помещения в форту Союза не были такими уединенными, какими казались на первый взгляд. Если кто-то в пылу спора или от избытка чувств повышал голос, его запросто можно было услыхать в коридоре или в соседних помещениях. Джей Мак с Мойрой умолчали о том, что были похищены, когда их нашел военный патруль. Они заявили лейтенанту Девису Риверсу, а после и генералу Гарднеру, что просто слишком удалились от тракта в поисках более удобного проезда через горы и заблудились. Естественно, они получили довольно грубое внушение за проявленную глупость, и Джей Мак выслушал его молча, пробормотав даже нечто напоминающее извинения.

— А как насчет того разведчика… ну, из племени тонто? — спросила у Джаррета Мойра. — Я краем уха слышала, что они с мистером Маккеем не очень-то любили друг друга.

— Вы имеете в виду Розарио? — уточнила Ренни. — Да, я слышала про него то же самое. Судя по всему, нельзя валить в одну кучу всех индейцев племени апачей. Тонто относятся к западной ветви этих племен, и они нередко враждовали с чихуахуа, — заключила она и обратилась к отцу:

— По-моему, если ты пообещаешь ему увеличить награду за спасение Мэри, он снова пойдет по следу.

Джей Мак замедлил шаги, обдумывая предложение Ренни.

— С моей стороны, нужно будет попросить генерала Гарднера освободить этого Розарио от обычных обязанностей, — рассуждал он вслух. — И я бы хотел, чтобы ты отправился вместе с ним, — обратился он к Джаррету. — Тогда Мэри меньше испугается в тот момент, когда ее разыщут.

— Вы слишком доверяете Розарио, — возразил Джаррет. — А мне он кажется подозрительным. По-моему, ему гораздо интереснее разделаться с Маккеем, чем спасти нашу Мэри. Не забывайте, ведь здесь никто не верит, что Мэри похитили против ее воли, что не она помогла Маккею сбежать. И уже только за это Розарио мог возненавидеть ее так же, как и самого Маккея.

— Мэри никоим образом не замешана в побеге! — вступилась за сестру Ренни.

— Да я и не сказал, что она замешана! — замахал руками Джаррет. — Я только…

Мойра до боли сжала в руках чашку. Она внимательно посмотрела на Ренни с Джарретом и затем перевела взгляд на мужа. Не вызывало сомнений, что им в голову пришла одна и та же мысль.

— Я бы на твоем месте не спешила так яростно защищать сестру, — негромко вмешалась она. Было видно, какую боль причиняет ей каждое слово. — Ведь ты не видела их вместе сегодня утром.

— Во время этой дурацкой церемонии, — подхватил Джей Мак.

— Боюсь, она не вернулась бы с нами, даже если бы ей предоставилась такая возможность, — продолжала Мойра, не обращая внимания на слова мужа.

Ренни в отчаянии посмотрела на отца. Он и не думал возражать матери.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что она осталась с ним по доброй воле? — воскликнула девушка. — Но это же невозможно!

— О, она совершенно искренне не хотела расставаться с нами, — заверила Мойра. — По крайней мере так скоро. Я не сомневаюсь, что эта встреча была для нее полной неожиданностью и что во время прощания ее сердце, как и мое, обливалось кровью, однако у нас с отцом была возможность разглядеть ее до того, как она увидала нас. — Зеленые глаза Мойры наполнились слезами. Она едва нашла в себе силы продолжать:

— А она… она сияла от счастья.

Джей Мак зажмурился, устало массируя переносицу. Перед его мысленным взором ясно предстала Мэри Френсис, в переливавшемся мягким блеском платье, с ярко-рыжей копной непослушных волос. В тот миг Райдер не удерживал ее руку силой. Она сама держала его пальцы по собственной воле.

— Папа? — прошептала Ренни. — Это правда? Ты тоже считаешь, что Мэри сама захотела остаться с ним?

Джей Мак встал поближе к Мойре и положил руки ей на плечи.

— Я ничего не могу утверждать, — мрачно сказал он. — Однако это лишь усиливает необходимость того, чтобы первыми разыскали ее именно мы. Хотя генерал Гарднер сократил число поисковых партий, он не сдался. Рано или поздно удача изменит Райдеру Маккею. И я полагаю, что это должно случиться в присутствии хотя бы одного из нас.

Тут Джей Мак, Мойра и Ренни дружно обернулись к Джаррету Салливану.

Мэри погрузилась с головой в ледяную воду, отчего мгновенно покрылась гусиной кожей и едва не задохнулась. Нет, к такому невозможно привыкнуть. Она торопливо намылила волосы, прополоскала их в воде и встряхнулась. Во все стороны полетели холодные брызги.

— Ты совсем как щенок.

От неожиданности Мэри вздрогнула и широко распахнула глаза. Райдер возвышался над нею, стоя на краю пруда. Он ослепил ее прекрасной, первозданной красотой своего нагого тела. Игравшую на его губах улыбку вряд ли можно назвать смущенной.

— А знаешь, у меня когда-то был щенок. — Он уселся на край пруда. — Наш Рыжик потерялся еще в Цинциннати.

— Рыжик?.. — чуть слышно переспросила она. Что-то странное творилось у нее в животе при виде этой лукавой улыбки. — Ирландский сеттер?..

— Бульдог, — беспечно отвечал он, — это Молли его так назвала. — Райдер уже смеялся во весь голос, вскинув руки перед собою — то ли извиняясь, то ли стараясь заслониться от воды, которой его обрызгала Мэри. — Да ведь я же не сказал, что ты походишь именно на того щенка!..

Однако Мэри ничуть не смягчилась, а захватила новую пригоршню воды и брызнула ему в лицо.

Райдеру не оставалось ничего, как только плюхнуться в пруд, подняв тучу брызг. Вынырнув, он увидел, что Мэри без сил привалилась к краю каменной чаши, весело хохоча и стараясь закрыться от него руками. Райдер поймал ее и прижался лбом к ее лбу и грозно зарычал.

Мэри затихла. От этих низких звуков, рождавшихся в глубине его горла, волшебные бабочки снова забили крылышками у нее внутри. Слегка раздвинув пальцы, она подозрительно взглянула на него. Он старался поймать ее взгляд, и из потемневших серых глаз его ушел былой холод. Теперь они напоминали скорее расплавленное серебро, нежели подтаявший лед.

Похоже, она ошибалась по поводу воды в пруду. К ней можно было не то что привыкнуть, а даже совсем позабыть о том, какая она ледяная, — что Мэри и сделала в следующее мгновение.

Она почувствовала себя пушинкой в его объятиях, когда он одним движением поднял ее и прижал к себе. Ее груди скользили по горячей влажной коже Рай дера. Он припал к ее виску, зажмуренным глазам, щекам, легонько укусил за мочку уха, пощекотал языком ямку под ним. Она покрывала легкими поцелуями его плечи, наслаждаясь солоноватым привкусом упругой кожи, твердой линией подбородка.

Его ладони осторожно скользили по ее голове, лицу, затылку. Он то и дело останавливался, словно стараясь запомнить каждый изгиб, каждую впадинку, чтобы потом суметь воспроизвести все в точности. Он изучил нежный изгиб ее позвоночника и округлость плеч. То, как она обхватила его ногами, предваряя сам момент слияния, завораживало его.

Мэри погладила Райдера по спине, чувствуя, как напрягаются мышцы под ее пальцами. Прижавшись к нему щекой, она удивилась тому, как точно вошло его тело в изгиб ее бедер, самой природой предназначенных к такому единению. Райдер просунул руку между их телами, лаская ей груди и теребя соски. Она вцепилась в его плечи, трепеща от его дразнящих прикосновений. Кожу ее щипало и покалывало. Мэри застонала, чувствуя, как разгорается в ней желание.

Его рука скользнула ниже, добравшись наконец до рыжих завитков на лобке, и Мэри встрепенулась, когда его пальцы скользнули внутрь, во влажное тепло ее лона. Она раскачивалась в экстазе и прижималась к Райдеру все теснее, а его пальцы проникали все глубже и делались все настойчивее.

Он что-то шептал ей на ухо. Слов было не разобрать, но сам голос завораживал Мэри нежными, воркующими нотами, так что она оказалась в его полной власти. Мягкие, но решительные движения его пальцев заставили ее напрячься и выгнуться, распахнуться ему навстречу. Она запрокинула голову, отчего по вискам и плечам ее потекли тонкие струйки воды. Мэри физически ощущала на себе его восторженный взгляд, ловивший малейшие признаки разгоравшейся страсти, готовой вознести ее к самым вершинам блаженства.

И когда он добился этого своими ласками, Мэри бессильно выпустила его плечи, неподвижно застыв и приоткрыв рот, но не издав при этом ни звука. В следующий миг она обессиленно рухнула в знакомое тепло его объятий. Райдер гладил ее влажные волосы, прислушиваясь к бешеному биению сердца. Прижимаясь к его телу, Мэри чувствовала, что напряжение не оставило его. На этот раз он не получил физического удовлетворения.

Она зажмурилась, немного смутившись от того, что эгоистично позволила себе одной наслаждаться их близостью. Между ее ног учащенно пульсировала его наполненная кро-ьью плоть. Она была готова принять его в себя, она хотела этого, но он уклонился.

— Почему? — ласково прошептала она, слегка вздрогнув. Вода снова стала казаться ледяной.

Райдер осторожно опустил Мэри на ноги и приподнял ее лицо за подбородок.

— Потому, что ты еще не готова принять меня снова. Не так скоро. — Он провел пальцем по ее влажным губам и добавил:

— Но я не хотел лишать тебя удовольствия. И себя тоже.

Мэри отстранилась от его ладони и посмотрела вниз, туда, где в кристально чистой воде темнело его тело.

— По-моему, себя ты все же лишил, — возразила она.

— Ты думаешь так только оттого, что все еще слишком невинна.

Она посмотрела на него с каким-то странным выражением. И вместо того чтобы продолжать расспросы, решила тут же проверить все самой. Оглянувшись, она разыскала кусок мыла, которым только что мыла голову. Не обращая внимания на лежавшее под рукою полотенце, она как следует намылила руки, а потом покрыла пушистой пеной плечи Райдера.

— Я совсем не думал… — начал было он.

— Ты слишком много думаешь, — перебила она ласково, проворно делая свое дело, намыливая ему плечи, грудь, руки. Скользкие от мыла пальчики старательно пробежались по его шее, после чего Мэри зашла сзади и принялась за спину Его кожа разгоралась под ее руками, а из утомленных мускулов постепенно уходило напряжение. Мэри намылила ему спину, не пропустив ни одной впадины на позвоночнике, и лишь потом опустилась к сильным, крепким ягодицам и бедрам.

Натирая мылом его поясницу, она обхватила его сзади и прижалась лбом к спине. Горячие ласковые ладошки скользнули по его животу вниз, к густой темной поросли в паху. Как-то само собой вышло, что она вдруг потеряла мыло.

А также способность притворяться.

Воспользовавшись поддержкой водной стихии, Мэри снова переменила положение, оказавшись перед Райдером и прижавшись к нему всем телом. Ее руки нащупали под водою ту часть тела, что по-прежнему пульсировала, наполненная горячей молодой кровью.

Рука Райдера накрыла ее пальцы и показала, как надо его ласкать. Мэри тут же обнаружила, что совершенно не лишается удовольствия, даря ему наслаждение подобным бразом.

— Ты был прав, — тихо промолвила она, когда Райдер наконец нашел в себе силы помочь ей выбраться на каменный берег. Подобрав полотенце, Мэри принялась вытираться насухо.

Райдер выбрался за нею следом. Вода с шумом стекала с его сильного большого тела. Правда, в нем явно поубавилось силы с того момента, как он имел неосторожность прыгнуть за нею в пруд. Вряд ли он так легко очухается от того, что случилось в его глубине.

— О чем ты говоришь? — поинтересовался он.

— О том, что я была невинна.

— Зато сейчас лопаешься от самодовольства, верно? — сухо спросил он, ясно расслышав в голосе Мэри торжествующую ноту.

— Гордыня всегда была моим тягчайшим грехом. Сестры в монастыре только об этом и твердили.

Райдер проворно вытерся, обернул влажное полотенце вокруг бедер и поставил перед собой Мэри, которая стянула узлом на груди свое полотенце Развернув лицом к каменной кровати, он подтолкнул ее вперед, шлепнув пониже спины, и спросил:

— Как тебя вообще угораздило принять постриг?

Мэри застыла на миг, прежде чем медленно опуститься на постель.

— Ты говоришь так, будто считаешь этот мой поступок глупым. Не очень-то вежливо с твоей стороны.

— Я имел в виду лишь…

— Не желаю ничего слышать! — прервала она Райдера на полуслове, сердито взмахнув рукой. — По-твоему, если я хороша в постели, то мне нечего было делать в монашестве? После чего само собой напрашивается вывод, что в семнадцать лет мне следовало отправляться на панель, а не корчить из себя Христову невесту.

— Я же пытался… — промямлил Райдер, беспомощно подняв брови.

Пухлые губки Мэри упрямо поджались, она чуть не заткнула уши пальцами, но вовремя сообразила, что выглядеть это будет слишком по-детски. Вместо этого она выпалила:

— Я хочу есть!

Райдер замолк в нерешительности. Ему была неприятна эта размолвка, но еще более неприятным казалось возникшее между ними недопонимание. Хотя Мэри, судя по всему, отказывалась спорить дальше.

— Хорошо, — наконец промолвил он, направился в дальний угол и достал консервированные овощи и мясо. Сам он тоже успел проголодаться. Наполнив пищей две тарелки, он одну из них подал Мэри, но не стал пристраиваться рядом на кровати, вместо этого он уселся на кресло, небрежно вытянув свои длинные ноги.

Мэри бестолково тыкала вилкой в еду. Голод был лишь предлогом. Она старалась придумать способ как-то сгладить собственную резкость — сожаления и извинения никогда не были ее коронным номером. В который уже раз ей пришлось пожалеть о том, что гордыня всегда была ее тягчайшим грехом.

— Я не могу об этом говорить, — пробормотала она наконец. — Это… это… — Мэри замялась в поисках нужного слова, — слишком личное.

Райдер лишь молча кивнул в ответ.

— Тебе следует получше познакомиться с моими родителями, особенно с мамой. — Она горько вздохнула. — Я просто пока не готова. — У нее снова вырвался вздох. В обращенных на Райдера глазах сквозило раскаяние. — Извини, — закончила она, неловко пожав плечами.

Райдер не стал возвращаться к болезненной теме, понимая, как нелегко дается Мэри раскаяние.

— Ешь на здоровье, — напомнил он. Мэри послушно набила рот овощами.

— Расскажи мне про церемонию на поляне, — попросила она через минуту. — Почему мы встали в воду?

— Апачи считают себя потомками Детей Воды, которая благословила наш союз в присутствии твоих и моих родителей.

— Значит, это был важный символ, — удовлетворенно заключила Мэри. За годы жизни в монастыре она привыкла к тому, что ее окружают символы и ритуалы. — Хотя мне не кажется, что нас благословил мой отец. Вряд ли он с этим смирится.

— Его присутствия было достаточно.

— Ты должен понимать, что для меня это не является настоящим обручением, — задумчиво произнесла она.

— По-моему, я нашел неплохой компромисс, — кивнул он.

— То есть я хочу сказать, что между нами возникло некое соглашение — а не брачные узы… — не обратив на него внимания, рассуждала Мэри вслух.

— Если тебе угодно так об этом думать, — пожал плечами Райдер.

— …и для его расторжения не потребуется ни возврата обетов, ни разводов.

— Ни возврата церковных обетов, ни оформленного юристами развода. — Райдер отставил в сторону пустую тарелку и внимательно следил за Мэри. Во взгляде его серых глаз начинал сквозить привычный холод. — Тебе достаточно собрать мои вещи и выставить их за порог нашего жилища. — Он обвел руками все пространство пещеры и пожал плечами:

— Вот и все. Если я окажусь, на твой взгляд, слишком ленивым, неспособным тебя обеспечить всем необходимым, или мы не сойдемся характерами и станем слишком часто ссориться, или я окажусь бешеным ревнивцем — достаточно любого из этих поводов. — Его глаза потемнели, и он добавил:

— Или в случае супружеской неверности.

Не в силах отвести в сторону взгляд, Мэри с трудом перевела дыхание. В последних словах ясно прозвучало предупреждение.

— Да, конечно, — растерянно прошептала она. — Неверности.

То, как скривились его губы, вряд ли можно было назвать улыбкой — скорее оскалом хищника.

— Будем считать, что мы полностью поняли друг друга. — Он поднялся с кресла и окунул в воду пустую тарелку, следя за тем, как смывает остатки пищи медленное подземное течение. — Ты наелась? — Он взглянул на почти нетронутую ею порцию.

— Оказывается, я не так сильно проголодалась, как думала, — кивнула Мэри.

Райдер стряхнул недоеденные овощи обратно в банку, чтобы покончить с ними в следующий раз, вымыл тарелку и вилку, отложил их в сторону и вытащил из тайника карты. Он расправил их на кровати, прижимая края ладонями.

Мэри зевнула. Она не имела ни малейшего понятия, день сейчас или ночь, успела ли она проспать после их занятий любовью несколько часов или несколько минут.

— Спи, если хочешь. Я тебе не помешаю, — сказал он, начиная скатывать карты, но Мэри остановила его.

Это правда, она чувствовала себя усталой, но в то же время ей странным образом не хотелось засыпать. Перемена в его настроении тревожила ее. Все эти рассуждения о браке и разводе… Вряд ли они доведут до добра.

— Ты мог бы разглядывать их и здесь. — В под. тверждение своих слов Мэри прикрепила над кроватью еще одну лампу.

Райдер снова расправил карты.

— Может, я смогу тебе помочь, — заметила она.

— Я буду только рад.

В его голосе не прозвучало энтузиазма, но ведь он и не отказался от помощи. Мэри встала на колени перед кроватью и с любопытством заглянула в карты. Райдер застыл, то и дело поглядывая не на те контуры, что были нарисованы на бумаге, а на те, которые невольно приоткрыла ему Мэри.

— Могла бы прикрыться получше, — проворчал он, — пока я не перепутал, какую ложбинку и где изучаю.

— Хм-м-м? — промурлыкала она, искоса глянув вверх.

— Одеяло, — пояснил Райдер, ткнув в собственную грудь. Мэри опустила взгляд и обнаружила, что обнажена до пояса.

— Ох… спасибо. — Ничуть не смутившись, она поддернула одеяло повыше и вернулась к изучению верхней карты.

Райдер обескураженно покачал головой. Мэри постаралась наклониться пониже, чтобы он не смог заметить лукавую улыбку, осветившую ее лицо.

— Насколько я понимаю, эти карты должны помочь разгадать тайну золота, похищенного в каньоне Колтера, — заметила она. — Ты можешь показать его мне?

— Ты хочешь сказать, что я сам его спрятал или что у меня есть по этому поводу какие-то соображения?

— Конечно, я имела в виду твои соображения, — торопливо заверила его Мэри. — Ни за что не поверю, что ты участвовал в резне!

— Но ведь я был там.

— Знаю. Слышала. Мне говорил об этом зять.

— Понятно. Что еще тебе удалось разнюхать?

— Не так уж много. Времени не хватило. Ты похитил меня почти сразу же после того, как я оказалась в форту.

— Значит, ты не слыхала про мисс Гамильтон?

— Нет, я впервые слышу это имя, — с запинкой произнесла Мэри. От неясного предчувствия по ее спине побежали мурашки. Настороженно прищурившись, она откинула со лба влажные пряди и спросила:

— А кто она такая? Твоя невеста?

Райдер напряженно следил за Мэри, ловя каждый ее жест.

— Анна Лей Гамильтон. — Нет он был не в силах хранить невозмутимость при звуках этого имени. — Дочка сенатора Уоррена Гамильтона. Женщина, которая твердит, что во время набега чихуахуа на отряд я пытался ее изнасиловать.