Том 1. Проза

Примечания

В первом томе Собрания сочинений помещены прозаические произведения И. А. Крылова — его журнальные сатирические статьи и повести, рецензии, переводы, редакционные предисловия и заметки, относящиеся в основном к концу 80-х и началу 90-х годов XVIII века.

Журнальная сатира Крылова занимает большое и важное место в творческом наследии писателя и принадлежит к наиболее замечательным образцам русской прозы конца XVIII века. Возникнув на основе традиций русской передовой общественной мысли и сатирической журналистики 60 — 80-х годов XVIII века, сатирическая проза Крылова во многом предвещала и подготовляла его позднейшую деятельность баснописца. Целый ряд сатирических мотивов журнальной прозы Крылова перешел впоследствии в его басни.

Начало журнальной деятельности Крылова относится к 1786 году, когда в декабрьском номере журнала Ф. Туманского «Лекарство от скуки и забот» была помещена за подписью «И. Кр.» эпиграмма, являвшаяся первым печатным выступлением начинающего писателя. Гораздо значительнее участие Крылова в журнале И. Рахманинова «Утренние часы», выходившего в 1788–1789 годах. Помимо оды «Утро», помещенной за полной подписью Крылова, им были напечатаны здесь анонимно первые басни (авторство Крылова установлено благодаря находке редакционного экземпляра двух первых частей журнала; см. Ф. Витберг, Первые басни Крылова, СПБ., 1900). Есть основания приписать Крылову также и авторство сатирических очерков «Роднябар», «Письмо Смиреннолюбова», «Модные торговки», помещенных, как и все прозаические статьи, в этом журнале без подписи.

С начала 1789 года Крылов, при содействии И. Рахманинова, издает «Почту духов», задуманную как ежемесячный журнал. Однако «Почта духов» существовала лишь восемь месяцев, и в том же 1789 году издание ее прекратилось.

В декабре 1791 года Крылов совместно с И. Дмитревским, П. Плавильщиковым и А. Клушиным заводит типографию «Г. Крылов с товарищи». Типография являлась не коммерческим предприятием, а скорее издательской базой для облегчения издания произведений членов этого товарищеского объединения (см. «Законы, на которых основано заведение типографии и книжной лавки» — Полное собрание сочинений И. А. Крылова под ред. В. В. Каллаша, 1904, т. I, стр. XXXIX–XL).

С 1792 года во вновь открывшейся типографии стал издаваться журнал «Зритель», редакторами и авторами которого были Крылов, Плавильщиков и Клушин. Помимо них в журнале сотрудничали кн. Горчаков, кн. Хованский, Варакин и др. Направление журнала в основном определялось требованием национальной самобытности русской культуры, наиболее полно выраженном в программной статье «Нечто о врожденном свойстве душ российских», помещенной в первом номере журнала и принадлежавшей П. Плавильщикову.

Наиболее активными сотрудниками являлись Крылов и Клушин, регулярно помещавшие свои произведения в каждой книжке журнала. Крыловым в «Зрителе» были напечатаны наиболее блестящие прозаические произведения: повесть «Ночи», «Речь, говоренная повесою в собрании дураков», «Рассуждение о дружестве», «Мысли философа по моде», «Похвальная речь в память моему дедушке», сатирическая повесть «Каиб». Вполне возможно, что, помимо этих произведений, напечатанных за подписью Крылова, ему принадлежит помещенная анонимно сатирическая статья «Покаяние Крадуна». Однако расширять круг произведений, принадлежащих Крылову, у нас нет достаточных оснований. Лишь недавно была сделана неудачная попытка такой аттрибуции якобы принадлежащих Крылову произведений. В сборник «Русская сатирическая журналистика XVIII в.» включены были как крыловские два произведения напечатанные в «Зрителе» без подписи — «Сон» и «Без названия». Оба эти произведения принадлежат П. Плавильщикову и были включены в его сочинения (см. Сочинения Петра Плавильщикова,». IV, СПБ., 1816, «Прогулки», стр. 144–154, «Сон», стр. 154–164).

Обличительная ревность сатиры, демократизм всей идейной позиции «Зрителя» навлекли на издателей недовольство и подозрение властей. В мае 1792 года в типографии «Крылова с товарищи» был устроен обыск. Полиция искала не дошедшее до нас сочинение Крылова «Мои горячки» и заодно проверила деятельность издателей «Зрителя». Согласно донесению петербургского губернатора Коновницына гр. П. А. Зубову при осмотре полицией типографии были отобраны сочинения Крылова «Мои горячки» и поэма Клушина «Горлицы», а за «типографиею, тож Крыловым и Клушиным» было установлено «наблюдение», «не упуская из виду поведения подозрительных издателей» (см. документы, опубликованные Рождественским, — «Крылов и его товарищи по типографии и журналу в 1792 г.», М., 1899). Таким образом мы лишились, несомненно, значительного сатирического произведения Крылова. Вероятно, именно о нем вспоминал впоследствии Крылов, рассказывая Лобанову, что «одну из моих повестей, которую уже набирали в типографии, потребовала к себе императрица Екатерина; рукопись не возвратилась назад, да так и пропала» (М. Лобанов, Жизнь и сочинения И. А. Крылова, СПБ., 1847, стр. 4).

Злоключения, перенесенные издателями «Зрителя», сделали их осторожнее и осмотрительнее и, возможно, явились причиной прекращения «Зрителя» с конца того же 1792 года. Однако Крылов и Клушин в следующем 1793 году принялись за издание нового журнала — «С.-Петербургский Меркурий», Плавильщиков и Дмитревский, к этому времени, отошли от журнала, и главная роль в нем перешла к Крылову и Клушину. В «С.-Петербургском Меркурии» сатира приобретает более сдержанный и осторожный характер. Крылов помещает здесь всего лишь две сатирических статьи: «Похвальную речь науке убивать время» и «Похвальную речь Ермалафиду», а также две рецензии на пьесы Клушина «Смех и горе» и «Алхимист».

По сравнению с предшествующими журналами «Меркурий» пользовался большим успехом — в столице и провинции подписались на 162 экземпляра. Однако, несмотря на осторожность издателей, Крылова и Клушина вновь постигают неприятности. В третьей части журнала была помещена рецензия А. Клушина, излагавшая содержание только что напечатанной трагедии Княжнина «Вадим», вызвавшей недовольство правительства. Видимо, это обстоятельство имело значение для судьбы журнала и его издателей. Четвертая часть «С.-Петербургского Меркурия» печаталась уже не в типографии «Крылова с товарищи», а в типографии Академии наук. Крылову и Клушину к концу года пришлось отказаться от издания журнала и даже на время оставить литературу и уехать из столицы.

За годы скитаний по провинции (1794–1800) Крылов почти выбывает из литературы. Лишь время от времени в журналах появляются отдельные незначительные и не характерные для него произведения.

Последний этап журнальной деятельности Крылова относится к 1808 году, когда Крылов по возвращении в Петербург принимает близкое участие в журнале «Драматический вестник», в котором наряду с баснями помещена была рецензия его на пьесу П. Сумарокова «Марфа-Посадница».

Прозаические сочинения Крылова помещаются в данном томе в двух разделах. В первый, основной, раздел включены: «Почта духов» и произведения Крылова, печатавшиеся за его подписью в «Зрителе» и «С.-Петербургском Меркурии», а также театральные рецензии. Во второй раздел отнесены редакционные предисловия, переводы и произведения, приписываемые Крылову.

Произведения Крылова печатаются по современной орфографии с сохранением основных особенностей его языка.

Сохраняются написания тех слов, которые отличны от современного нам литературного языка, вроде: аглинский, банкрут, ужасть, вить, сумневаться, обещавать, простолюдимы и т. д. Однако для приближения текста Крылова к современному читателю редакция отказалась от воспроизведения архаических особенностей орфографии и графики XVIII века (слова: «мущина», «щастье», «есть ли» и т. п. пишутся по современной орфографии: «мужчина», «счастье», «если»).

Точно так же не сохраняются прописные буквы в начале таких слов, как вельможа, господин, государь и т. д. Передавая основной характер пунктуации прижизненных крыловских изданий, редакция в ряде случаев приближает ее к общепринятым современным нормам.

В тех случаях, когда орфография слов колеблется в пределах одного и того же текста или издания, написание их унифицируется, причем принимается то, которое соответствует более поздним и общепринятым нормам. Так, вместо случайного и непоследовательного чередования в тексте «Почты духов»: «парукмахер» и «парикмахер», «маскерад» и «маскарад», «карахтер» и «характер» — всюду принято написанные: «парикмахер», «маскарад», «характер», как подтверждающееся более поздними публикациями крыловских текстов.

«Почта духов» — журнал, издававшийся Крыловым в 1789 году под названием: «Почта духов, ежемесячное издание, или ученая, нравственная и критическая переписка арабского философа Маликульмулька с водяными, воздушными и подземными духами». Об издании журнала в «Московских ведомостях» было помещено объявление, во многом совпадающее с предисловием, предпосланным первому выпуску журнала и извещавшее, что «принимается подписка на выходящее вновь с генваря месяца сего 1789 года ежемесячное издание под заглавием «Почта духов». В предисловии к журналу, «извещении о сем издании», указывалось, что «имена подписавшихся будут припечатываемы при каждой части, которые состоять будут из четырех месяцев». Однако фактически вышли только две части — причем первая заключала выпуски с января по апрель месяцы, а вторая — с мая по август.

«Почта духов» выходила как ежемесячное издание, — «ежемесячно издаваемое секретарем арабского волшебника Маликульмулька, — то есть самим Крыловым, — собрание писем духов». В течение восьми месяцев издания журнала вышло восемь выпусков с указанием на титульном листе каждого выпуска названия месяца («Почта духов» ежемесячное издание. Месяц генварь»). В январский выпуск входили письма с I по V, в февральский — с VI по XII, в мартовский — с ХШ по XVIII, в апрельский — c XIX по XXIV, в майский — с XXV по XXXII, в июньский — с XXXIII по XXXVIII, в июльский — с XXXIX по XLIII, в августовский — с XLIV по XLVIII.

В первом издании каждая часть включала четыре месяца, иди общей пагинации всей части. Во втором издании деление на месяцы, утратившее свое значение, отпало, и письма разделены на четыре части, в двух книгах.

Издание «Почты духов» осталось незавершенным. Третья часть, которая должна была заключать четыре последних месяца, так и не вышла. Прекращение «Почты духов» едва ли было связано с недостаточным количеством подписчиков (всего их, судя по спискам «подписавшихся особ», было 79 человек). Рахманинов, как человек состоятельный, не был заинтересован в коммерческой стороне дела. Вероятнее всего прекращение «Почты духов» связано было с усилением правительственных репрессий, последовавших в связи с событиями французской революции. После прекращения журнала Крылов передал право на переиздание «Почты духов» Рахманинову, как владельцу типографии, на средства которого выходил журнал. В 1802 г. «Почта духов» была переиздана почти без изменений.

П. Плетнев, редактировавший первое собрание сочинений И. А. Крылова (1847), включил в него лишь восемнадцать писем и вступление (письма гномов Зора, Буристона и Вестодава); XII письмо гнома Зора Плетнев не напечатал, повидимому, из цензурных соображений (в нем обличаются сановные казнокрады). Ограничившись лишь бытовой сатирой, Плетнев ни одним словом не оговорил, почему именно эти письма он приписывал Крылову. По указанию В. Каллаша, Плетнев «при выборе материала для своего издания из журналов… не руководился указаниями самого Крылова, иначе он не приписал бы Крылову стихотворений Карабанова… не отверг бы произведений, безусловно ему принадлежащих…» (Полн. собр. соч. И. А. Крылова, т. II, стр. 307). Необоснованность отбора писем у Плетнева становится особенно очевидной, если учесть, что письма, принадлежащие гному Бореиду и ничем не отличающиеся от писем Зора и Вестодава, также не включены им. Исключение всех остальных «философических писем» «Почты духов», сделанное Плетневым, впоследствии пытались истолковать как свидетельство того, что в «Почте духов» писал не один Крылов. Особенно распространено было мнение об участии в «Почте духов» Радищева и принадлежности ему ряда «философических писем» Дальновида и Выспрепара. Источником этой точки зрения являлось упоминание в мемуарах Массона о Радищеве: «Il cultivoit les lettres et avoit déjá publié un ouvrage intitulé: «Potschta Doukow» (La Poste des esprits), la production périodique, la plus philosophique, et la plus piquante qu’on ait jamais osé publier en Russie» («Mémoires secrets sur la Russie», t. II, Paris (1800), p. 188). Это малодостоверное свидетельство Массона послужило основанием для мнения об участии в «Почте духов» Радищева и принадлежности ему «философических писем». Так, исходя из него, А. Н. Пыпин высказал предположение о принадлежности Радищеву «философических писем» «Почты духов», которые «больше заняты общими соображениями о недостатках общественной жизни, ее устройства и обычаев и рассуждениями о предметах нравственности». Указывая на то, что в этих письмах видна начитанность, которую «трудно предположить у тогдашнего двадцатилетнего Крылова», Пыпин приписывал их Радищеву (А. Пыпин, Крылов и Радищев, «Вестник Европы», 1868, май, стр. 420–436). Мнение Пыпина было поддержано А. И. Лященко и др. «Некоторые задушевные мысли Радищева, — писал А. И. Лященко, — несомненно, можно прочесть и в журнале Крылова» (А. Лященко, Биография И. А. Крылова, «Исторический вестник», 1894, ноябрь, стр. 499). Л. Н. Майков склонен приписать Радищеву письма Дальновида и Выспрепара, «особливо 20-е, 22-е, 27-е, которые как по мысли, так и по своему тяжелому слогу напоминают «Путешествие из Петербурга в Москву» (Л. Майков, Историко-литературные очерки, СПБ., 1895, стр. 36).

Однако эта точка зрения вызвала тогда же возражения такого серьезного исследователя Крылова (и друга Плетнева), как Я. К. Грот, указавшего на целый ряд данных, позволяющих считать несомненным принадлежность Крылову всей «Почты духов»: «Читая «Почту духов», нельзя не признать, что… все ее письма составляют одну картину, в которой трудно отличить участие разных авторов: везде одни и те же приемы, один язык, один взгляд на мир и общество, частое повторение тех же образов и мыслей, — словом, общая связь и внутреннее единство содержания. Трудно представить себе, чтоб такие сатирические письма могли быть писаны несколькими лицами, но если и предположить это, то, спрашивается, где же явные признаки, по которым можно было отделить письма Крылова от остальных? Если б он сам, при жизни, указал на свою долю труда, то, вероятно, издатели не упустили бы опереться на такое важное свидетельство. Но так как нет ни таких признаков, ни такого свидетельства, между тем известно, что Крылов признавал «Почту духов» за свой труд и во всяком случае был главным ее редактором, то приходится включить всю ее в состав его сочинений. К внутренним доказательствам единства ее происхождения присоединяются еще следующие внешние, чрезвычайно важные… указания. В извещении об издании «Почты духов» Крылов называет себя секретарем ученого Маликульмулька, решившимся выдавать переписку этого волшебника с разными духами, и прибавляет, что, так как он сам не имеет достаточных средств для напечатания сих писем (ибо-де место секретаря у ученого человека очень бесприбыльно), то и просит публику подписываться на этот сборник. Извиняясь потом в несвоевременном выходе первой книжки, мнимый секретарь Маликульмулька заявляет себя «издателем сих листов», издание же их называет «своим предприятием» и ссылается на свою «непривычность», или, другими словами, неопытность. В таком же точно смысле написано общее «Вступление» к письмам, в котором опять идет речь об одном секретаре, то есть одном авторе или, по крайней мере, редакторе писем «Почты духов» (Я. К. Грот, Труды, Т. III, СПБ., 1901, стр. 270). Кроме того, Грот указал на то, что Массон мог легко спутать фамилии Радищева и Рахманинова.

К точке зрения Я. К. Грота присоединился и редактор Полного собрания сочинений И. А. Крылова В. Каллаш, полностью включивший «Почту духов» в свое издание. «Эти соображения, — замечает В. Каллаш, приводя цитированные выше высказывания Грота, — и заставили нас перепечатать не отдельные письма, а весь журнал» (Полн. собр. соч. И. А. Крылова, т. II, стр. 313).

Наконец П. В. Щеголев, в дополнение к доводам Я. К. Грота, в статье «Из истории журнальной деятельности Радищева» указывал, что, «перечитывая теперь «Почту духов» — ряд писем, которыми обмениваются духи и которые рисуют картину общественных пороков, — трудно допустить, что они писаны разными авторами; если же допустить это, то все-таки надо представить себе дело так, что все авторы действовали по указке одного, выработавшего форму изложения и наблюдавшего за применением правил распределением тем. Но главным лицом в журнале был двадцатилетний Крылов. С трудом верится, что по его указанию действовал сорокалетний Радищев…» И. Е. Щеголев справедливо указал на то, что у Радищева своеобразный стиль (по словарю, эпитетам и синтаксису), легко отличимый, а «стиль «Почты духов» совсем не похож на радищевский» (П. Е. Щеголев, Исторические этюды, СПБ., 1913, стр. 31). Это бесспорное указание П. Е. Щеголева пытался оспаривать З. Чучмарев, приводя несколько общих для Радищева и «философических писем» «Почты духов» образов и идиом (З. Чучмарев, Нayкoвi записки науково-дослiдчоi катедры icтрии европейской культури, т. II, Укргиз, 1927, стр. 95. — 123). Однако доводы Чучмарева не выдерживают серьезной критики, так как приводимые, им «общие» образы, исторические имела и идиомы общи, в сущности, всей литературе конца XVIII века.

В отличие от сатирических журналов XVIII века, включавших разнородный жанровый материал, «Почта духов» является единым целым. В ней нет разнообразия жанров и самостоятельных произведений (в, этом отношении она близка к «Адской почте» Ф. Эмина и к не осуществившемуся журналу Д. Фонвизина «Стародум, или друг честных людей»). В «Почте духов» переплетаются письма бытового, сатирического порядка и письма философско-нравоучительные, трактующие вопросы морали и социальные проблемы. Два плана — сатирически-бытовой и морально-философический — не распадаются, а взаимно дополняют друг друга. Единство подчеркивается как тем, что ряд сюжетных мотивов проходит через всю «Почту духов» (история петиметра Припрыжкина и его женитьбы, события в подземном царстве Плутона и т. д.), так и общностью идейной направленности. Общие положения философических и моральных писем как бы иллюстрируются сатирическими, бытовыми эпизодами а сценами.

Принадлежность Крылову «философических писем» «Почты духов» доказывается и близостью их к аналогичным высказываниям его в других сатирических произведениях. Так, все высказывания в письмах Дальновида о дворянстве, его непросвещенности и тунеядстве в дальнейшей повторены Крыловым в «Ночах», «Каибе», «Похвальном слове моему дедушке», «Мыслях философа по моде» и т. д. Например, основная мысль XX письма Дальновида, которое неоднократно приписывали Радищеву, выражена и в «Каибе» и в «Ночах». В разговоре Каиба с тенью «любочестивого» завоевателя высказано то же осуждение войн, насильственных завоеваний и «любочестия» государей, что и в письме Дальновида. В «Ночах» Крылов также говорит о кратковременности «мнимых героев», о значений мудрецов-философов и добродетели.

Тщательный анализ содержания и стиля «философических писем» «Почты духов» приводит к выводу о несомненном единоличном авторстве Крылова во всем издании. К этому выводу пришел комментатор и исследователь Радищева Г. А. Гуковский, решительно отвергнувший предположение об участии Радищева в «Почте духов». В комментариях ко второму тому Полного собрания сочинений Радищева Г. А. Гуковский указывает: «Никаких данных, — кроме сомнительного и во всяком случае неточного указания Массона, — об участии Радищева в этом журнале нет; все данные анализа языка и стиля «философических писем» «Почты духов» противоречат гипотезе об участии Радищева в этом журнале; в письмах Дальновида заключены мысли, невозможные для Радищева; следовательно, Радищев в «Почте духов» как сотрудник не участвовал. Есть все основания полагать, что автором всех писем «Почты духов» был сам Крылов» (Собр. соч. А. Н. Радищева, т, II, изд. Академии наук СССР, 1941, стр. 428). Однако отказ от предположения о сотрудничестве Радищева в «Почте духов» не лишает значения и интереса сближения Крылова-сатирика с этим замечательным писателем-революционером. Оно свидетельствует об идейной их близости и восприятии творчества молодого Крылова в плане радищевских традиций и влияний.

Следует так же указать и на роль, в издании журнала И. Рахманинова. «Почта духов» издавалась в типографии Рахманинова (на обороте титула была проставлена его монограмма) и, несомненно, на его средства. Это последнее обстоятельство подтверждается сохранением за ним оригиналов и прав на переиздание. Но участие Рахманинова не ограничивалось лишь технической и материальной помощью. По свидетельству И. Быстрова, И. Крылов впоследствии сам ему рассказывал, что «в 1789 году издавал он еженедельный журнал под названием «Почта духов». «Товарищем ему был Рахманов (то есть И. Рахманинов. — Н. С.), которого Иван Андреевич любил за остроту его ума, за откровенность и веселый нрав. «Помнится, мой милый, что раз поссорились мы с Рахмановым за то, какое название дать журналу… Ну, Рахманов хорошо был учен: знал языки, историю, философию… Он давал нам материалы…» («Северная пчела», 1845, № 203). В «Записках» Жихарева приводится характеристика Рахманинова, данная Крыловым: «Он был очень начитан, очень много переводил и, мог называться по тому времени очень хорошим литератором… Вольтер и современные ему философы были его божествами» (Жихарев, Записки, М, 1871, стр. 296–297). И. Г. Рахманинов, переводчик Вольтера, Мерсье и ряда французских и английских философов и писателей, был человеком широко образованным. Можно найти ряд перекличек между морально-этическими положениями писем Дальновида, Световида, Эмпедокла и др. в «Почте духов» и «Утренними часами» Рахманинова, в которых, главным образом, обсуждались отвлеченно-этические и моральные вопросы. Однако, судя по характеру литературной деятельности Рахманинова, он сам не выходил за пределы переводов и компиляций французских, преимущественно, оригиналов (переводы его точно установлены для «Утренних часов» в упоминавшейся уже работе Ф. Витберга). Поэтому нет оснований предполагать, чтобы Рахманинов, выступавший исключительно как переводчик, сотрудничал в «Почте духов» в качестве соавтора; кроме того, до марта 1789 года он занят был изданием своего журнала «Утренние часы» Вполне возможно, что Рахманинов, как широко и философски образованный человек, «давал материалы», то есть указывал источники и принимал участие в обсуждении крыловских писем.

Итак, следует признать бесспорным единоличное авторство Крылова в «Почте духов». Помимо доводов, выдвинутых в свое время Я. К. Гротом, П. Е. Щеголевым, В. В. Каллашом и др., нужно учесть следующее: «Почта духов» является единым целым, выражающим идейный и художественный замысел одного автора.

Крылов сам признавал «Почту духов» своим произведением. Несомненно, лишь с его ведома и согласия могло появиться объявление на изданиях, выпускаемых Свешниковым (например, при «Стихотворениях» Карабанова, М., 1812), о том, что «Почта духов», соч. критическое Ив. Крылова». Авторство Крылова косвенно подтверждается и в «Опыте российской библиографии» В. Сопикова (СПБ., 1813), где указывается «Почта духов» на 1789 год как издание И. Крылова.

В 1802 году «Почта духов» была переиздана книгопродавцем Свешниковым в Петербурге в четырех книгах, в основном воспроизводя издание 1789 года.

Дошедшие до нас документы рисуют истерию переиздании «Почты духов» следующим образом. В 1791 году Рахманинов вышел в отставку уехал из Петербурга в свое тамбовское поместье Казанку и перевез типографию, которая продолжала там работать до ее закрытия правительством в 1793 году. В ноябре 1801 года Рахманинов заключил контракт с московскими книгоиздателями Ахоковым и Козыревым «о продаже книжных изданий». По этому контракту Рахманинов передал Ахокову и Козыреву «принадлежащие ему оригиналы» и право на их переиздание. В условии с Ахоковым в число оригиналом, передаваемых книгоиздателям, наряду с «Утренними часами» и прочими книгами, изданными Рахманиновым, значились и «ежемесячные издания» «Почты духов» в двух книгах» (см. «Известия Тамбовск. ученой архивной комиссии», вып. XVIII Тамбов, 1888, стр. 87–88). Однако переиздание «Почты духов» было осуществлено не Ахоковым и Козыревым, а петербургским книгоиздателем Свешниковым, которому, повидимому, Ахоков переуступил или перепродал право на переиздание. Рахманинов к переизданию «Почты духов» не имел никакого отношения, так паи он даже не знал о том, что это переиздание осуществлено не Ахоковым.

Хотя «Почта духов» вышла в издании Свешникова, можно полагать, что печаталась она именно, с тех «оригиналов», которые предоставлены были Рахманиновым. Поэтому и правка текста для второго издания могла быть сделана Рахманиновым.

Подавляющую часть разночтений второго издания «Почты духов», несомненно, следует отнести к механическим искажениям и изменениям текста при наборе, что нередко для изданий, лишенных наблюдения самого автора. Так перестановки отдельных слов, как, например, «был полезен» — на «полезен был», «я взираю» — на «взираю я», «читал я» — на «я читал» и т. п., объясняются перепечаткой текста. Вполне возможно, что и такие изменения, которые сводились к подновлению языка, также сделаны издателями или типографией: «прелюбезный дитя» заменяется на «прелюбезное дитя», «обещеваю» — на «обещаю», «докуда» — на «пока», «пропадший» — на «пропащий» «найтить» — на «найти», «продрался» — на «добрался», «ежели» — на «если» и др. Характерна и замена грубоватого просторечия «бреханье» на «лаянье», в отдельных случаях заменяются и архаичные «оное» на «это», «златой» на «золотой» и т. п.

Хотя количество разночтений относительно незначительно, но сохранение языковых особенностей первого издания дает представление о эволюции языка Крылова. Во втором издании подверглось изменению и предуведомление от издателя, которое было сокращено в части, касавшейся периодичности издания (начиная со слов: «Повторять здесь известие…» и кончая словами: «нужною для сведения переменою»). Далее отброшен весь конец первоначального текста, начиная со слов: «чтобы желающий читать и получать ежемесячно издаваемое им собрание сих писем…») и заменен следующим указанием: «чтобы желающие иметь и читать оные благоволили присылать деньги за все четыре части 5 руб. в папке в книжную лавку Свешникова, под № 3 у Католической церкви».

Помимо изменения предисловия и отказа от разделения на ежемесячные выпуски, во втором издании подверглось сокращению оглавление. Сокращения в нем были сделаны весьма небрежно, видимо, ради экономии места.

Многочисленные искажения и дефекты текста второго издания, пропуски слов и даже самый характер подновления языка заставляют предполагать с наибольшей вероятностью, что правка текста сделана без участия Крылова издателем или типографией. Вместе с тем имеется одно место, изменение которого не может быть отнесено к этой категории типографской правки. В XX письме сильфа Дальновида, содержащем «рассуждение о некоторых государях и министрах, кои поступками своими причиняли великий вред людям», заменен целый абзац (вариант второго изданий приводится здесь в сноске к тексту),

Вполне вероятно предположение, что это место имелось уже в «оригиналах», предоставленных Рахманиновым, и было заменено еще в период издания «Почты духов» в 1789 году. Следует отметить также и замену имен Бесстыды и Всемрады (первого издания) на простые бытовые — Параша и Даша в XIX письме.

В. В. Каллаш в своем предисловии к публикуемым им текстам «Почты духов» писал, что второе издание печаталось «без перемен», высказывая при этом предположение об участии в нем Крылова: «Можно думать, что в нем принимал участие сам Крылов» (Полн. собр. соч. И. А. Крылова, т. II, стр. 310).

Однако участие Крылова в переиздании «Почты духов» не подтверждается никакими точными и документальными данными. Хотя Крылов и был, повидимому, в Петербурге в ноябре 1801 года, получив там назначение в Ригу секретарем генерал-губернатора С. Ф. Голицына, но следующий 1802 г. он проводит на службе в Риге. Характер изменений, внесенных в текст второго издания, также не дает достаточных данных для установления причастности Крылова к его осуществлению.

В настоящем Собрании сочинений «Почта духов» печатается по тексту первого издания 1789 года, осуществленного бесспорно при непосредственном участии самого Крылова и потому наиболее достоверному.

Письмо направлено против П. А. Соймонова, заведывавшего тогда театрами. Крылов осмеивает выбираемые им к постановке пьесы. Конфликт с Соймоновым, вызванный отказом последнего от постановки «Проказников» и других пьес Крылова, нашел свое отражение в письме, которое было по этому поводу написано Крыловым и, так же как письмо к Княжнину, пущено, повидимому, по рукам.

Это письмо о явлении писателя к юному властителю во многом напоминает мысли, высказанные Радищевым в его «Сне» в главе «Спасская полесть» из «Путешествия из Петербурга в Москву». У Радищева говорится: «Если из среды народной возникнет муж, проницающий дела свои, ведай, что это и есть твой друг искренний. Чуждый надежды мзды, чуждый рабского трепета, он твердым гласом возвестит тебе. Блюдись и не дерзай его казнити, яко общего возмутителя, призови и угости его, яко странника». Однако это сходство, может быть, объясняется общностью источника — «Философическими снами» Мерсье, в которых мудрец обращается к князю со следующими словами! «Князь! — отвечал я ему: — сидящему тебе на престоле не будет уже времени слушать и познавать сию истину, которой ты ныне взыскиваешь; она скроется под одеждою красноречия… Что значит мой слабый глас?.. Увы, когда доходит до тебя вопль народа, с прилежанием рассматривающего на лице твоем некие предзнаменования будущие его судьбины, то примечай тогда жадные взоры, отовсюду на тебя обращенные; они тебе говорят громогласно, красноречиво и вопиют к тебе сим образом: о ты! в руках которого сохраняться будет наше благополучие, ах, потщись познать твои должности к совершенному исполнению оных…»

Возможно, что под писателем, пришедшим возвестить истину царю, Крылов имел в виду самого Радищева, к этому времени закончившего свое «Путешествие» (напечатанное в мае 1790 г.), а под покровительствующим писателю вельможей-«придверником» можно предположить гр. Р. Воронцова, покровительствовавшего Радищеву.

Впервые напечатано в журнале «Зритель», 1792, ч. I, стр. 70–80, 140–160, 228–250, ч. II, стр. 95-116, за подписью «Иван Крылов» (подпись отсутствует под последним разделом статьи, но она указана в оглавлении). Повесть «Ночи», повидимому, была не закончена Крыловым или прекращена печатанием, судя по тому, что действие в ней обрывается.

«Ночи» принадлежат к числу наиболее значительных прозаических произведений молодого Крылова. Здесь Крылов, отчасти повторяя сатирические мотивы «Почты духов», дает широкую картину нравов своего времени.

Напечатана в «Зрителе», 1792, ч. II, стр. 42–57. Авторство Крылова указано в оглавлении (соч. И. Крылова).

Напечатано в «Зрителе», 1792, ч. II, стр. 236–215, за подписью «Иван Крылов».

Напечатано в «Зрителе», 1792, ч. II, стр. 279–295. Авторство Крылова указано в оглавлении (соч. И. Крылова).

Напечатано в «Зрителе», 1792, ч. III, стр. 63–80, авторство Крылова указано в оглавлении (соч. И. Крылова).

Напечатано в «Зрителе», 1792, ч. III, стр. 90-108, 257–306, за подписью «Иван Крылов». По своей восточной манере эта повесть Крылова напоминает сатирические «восточные повести» Вольтера («Белый бык», «Принцесса Вавилонская»), а также «Персидские письма» Монтескье, пользовавшихся условно-восточным колоритом для прикрытия резкости своей сатиры, направленной на современное общество. В описаниях Каибова государства, вельмож, отношений Каиба к ученым и писателям рассеян, несомненно, ряд намеков на екатерининское царствование.

Напечатано в «С.-Петербургском Меркурии», 1743, ч. I, стр… 32–52, за подписью «И. Крылов».

Напечатано в «С.-Петербургском Меркурии», ч. II, стр. 26–55, за подписью «И. Крылов».

«Похвальная речь» является в значительной мере сатирическим памфлетом Крылова, направленным против Н. Карамзина. Я. К. Грот указывал, что «Похвальная речь Ермалафиду» явно содержит в себе многие черты, которые могут относиться только к Карамзину. Главное достоинство Ермалафида, выставляемое здесь на посмеяние, состоит в том, что он не следует никаким правилам и не подражает красотам прежних «писателей» (см. Я. Грот, Филологические розыскания, т. I, 1896, стр. 124). Однако сатирическое содержание этой «речи» гораздо сложнее и шире. Если в отдельных полемических выпадах Крылов имел в виду Карамзина (в частности, преувеличенно метафорический стиль карамзинистов), то в других случаях, например в оценках драматических произведений, он повторяет свои прежние положения о театре, имея в виду ряд современных ему авторов. Резкость выпадов против Карамзина вызвана, возможно, соперничеством между «С.-Петербургским Меркурием» и «Московским журналом» Карамзина. В кругу карамзинистов в свою очередь крыловские журналы встречены были отрицательно. Так, в 1792 году Карамзин писал И. Дмитриеву по поводу «Зрителя»: «Что принадлежит до Зрителей, мой друг, то и столько уважаю себя, что не войду с ними ни в какой бой. Пусть они уничтожают примечания на «Кадма и Гармонию» (роман Хераскова. — Н. С.) и все, все, что им угодно!.. Впрочем, я думаю, что Коклюшкин (то есть Клушин. — Н. С.) не есть петербургская публика».

Напечатано в «С.-Петербургском Меркурии», 1793, ч. I, стр. 104–130, за подписью «И. Крылов». Рецензия на постановку комедии А. Клушина в Малом театре в январе 1793 года. Комедия была напечатана в «Российском феатре», в одном выпуске (XL), вместе с комедией Крылова «Проказники», со следующими указаниями: «Смех и горе», комедия в пяти действиях в стихах Александра Клушина. Представлена в первый раз российскими придворными актерами на Малом театре, генваря 20 дня 1793 года» («Российский феатр», ч. XL, СПБ., 1829, стр. 1).

Автор комедии А. И. Клушин — сотоварищ Крылова, издававший совместно с ним журналы «Зритель» и «С.-Петербургский Меркурий». А. И. Клушин — писатель, во многом близкий Крылову, плодовитый в те годы поэт, прозаик и драматург. Помимо комедий «Смех и горе» и «Алхимист», по поводу которых Крылов написал одобрительные отзывы, Клушину принадлежат переводные комедии: «Рассудительный дурак или англичанин» (перевод комедии в одном действии Патра, М., 1790), «Услужливый» (комедия в трех действиях, подражание де Ласелю, СПБ., 1796), а также переделка комической оперы Крылова «Американцы» (СПБ., 1800).

Клушину принадлежит и сентиментальная повесть «Несчастный М-в», напечатанная в «С.-Петербургском Меркурии» и выделяющаяся своим протестующим, демократическим пафосом (о Клушине см. биографию в «Русском биографическом словаре»; Л. Майков, Очерки из истории русской литературы XVII и XVIII вв., СПБ., 1899).

Сочувственный отзыв Крылова на пьесу Клушина объясняется не только их дружескими отношениями, но и близостью литературных позиций. Вопросы театра особенно сильно занимали в эти годы Крылова, выступившего с целым рядом драматических произведений и высказываний о театре (в письме к Соймонову, в письмах «Почты духов»). В них он обнаружил широкое знание театра и требовал превращения комедии из развлекательной пьесы в социальную сатиру.

Напечатано в «С.-Петербургском Меркурии», 1793, ч. II, стр. 213–222, за подписью «И. Крылов», под заголовком «Театр». «Алхимист», комедия и одном действии А. Клушина, поставленная 13 июня 1793 года, напечатана, повидимому, не была.

Напечатано в журнале «Драматический вестник», 1808, ч. I, стр. 57–60, подписана буквою «К». «Драматический вестник» — театральный журнал, издававшийся в 1808 году в Петербурге кн. А. А. Шаховским и А. Писаревым при деятельном участии Крылова, систематически помещавшего в нем свои новые басни. На близость Крылова к этому журналу указывал И. Жихарев в своих «Записках» (М., 1891, стр. 430), а также Ф. Булгарин («Северная пчела», 1845, № 8) и позже М. Лонгинов («Русский архив», 1864, стр. 871–872). Свои басни, помещаемые в этом журнале, Крылов также подписывал буквою «К». Но наиболее бесспорным свидетельством авторства Крылова является указание М. Лобанова, перепечатавшего эту рецензию в своей книжке «Жизнь и сочинения И. А. Крылова» (СПБ., 1847, стр. 21–23) со следующим примечанием: «В журналах, в издании которых Крылов участвовал в своей ранней молодости, помещал он критические разборы, или не подписывая их, или ставя под ними букву «К». Вот один из разборов, за который можем ручаться, что он написан Иваном Андреевичем». Драма в трех действиях Павла Сумарокова «Марфа-Посадница или покорение Новагорода» вышла отдельным изданием (СПБ., 1807). Помимо нелепого мелодраматического содержания, зло высмеиваемого Крыловым, и неестественности характеров, драма Сумарокова написана была приподнято-сентиментальным слогом.

Павел Сумароков (ум. в 1846 г.) — писатель, сенатор, автор ряда комедий («Зеленый корсет», 1805, «Модник», 1806), а также прозаических вещей («Прогулка за границу», 1821, «Путешествие по всему Крыму и Бессарабии в 1789 г.» и др.).

Помещено было в «Московских ведомостях» за 1789 год, стр. 233. Принадлежность этого объявления Крылову доказывается близким совпадением этого «извещения» с предисловием от издателя при первом издании «Почты духов», в котором указывалось: «Повторять здесь известие, выданное о сем издании, было бы излишним, если бы… подобные листки большею частию бывают утрачиваемы…»

Это «Введение», являющееся программным предисловием к журналу «Зритель», было напечатано в первой книге журнала (1792, ч. I, стр. 3–4) без подписей. Вероятнее всего, оно составлено сообща всеми издателями журнала (Крыловым, Дмитриевским, Плавильщиковым и Клушиным), на что и намекают начальные слова «Введения».

Напечатано в «Зрителе», 1792, ч. I, стр. 8. Этой небольшой журнальной заметкой, оправдывавшей запоздание выхода журнала, открывалась его первая книжка.

Помещено во II ч. «Зрителя», 1792, стр. 33, по поводу статьи «г. Неизвестного», написанной в форме письма к издателям «Зрителя» и посвященной сатирическому описанию игры в рулетку. Хотя статья эта помещена в журнале как присланная со стороны, однако, вероятнее всего, она написана кем-либо из издателей. Этим издатели стремились показать более широкий круг сотрудников журнала, чем это было в действительности.

Напечатано при I ч. журнала «С.-Петербургский Меркурий», издававшегося И. Крыловым и А. Клушиным. Предисловие, имеющее особую римскую пагинацию (с I по IV страницы) подписано обоими редакторами: «И. Крылов. А. Клушин».

Заключительная заметка, написанная в связи с завершением издания «С.-Петербургского Меркурия», помещена в IV ч. журнала (стр. 257–258) за подписями «А. Клушин. И. Крылов». «С.-Петербургский Меркурий» прекратился на первом же году издании. Сравнительно с предшествующими журнальными начинаниями Крылова «С.-Петербургский Меркурий» пользовался значительным успехом и имел 162 подписчика. Причиной закрытия было неодобрительное отношение правительственных кругов к литературной деятельности Крылова и Клушина и, в частности, шум, вызванный помещением рецензии Клушина на трагедию Я. Княжнина «Вадим», запрещенную правительством. Крылов и Клушин вынуждены были уехать из Петербурга и прекратить на время свою литературную деятельность. Видимо, к концу года, с переходом печатания «С.-Петербургского Меркурия» в типографию Академии наук, Крылов и Клушин принимали меньшее участие в редактировании журнала, перешедшего частично в руки более благонамеренного редактора, И. Мартынова, который в своих воспоминаниях сообщал: «Около половины сего года (1793) Клушин по желанию его уволен в чужие краи… А Крылов также уехал к какому-то помещику в деревню. Таким образом издание «Меркурия» легло на меня…» («Заря», 1871, № 6, стр. 89). Однако это свидетельство Мартынова не вполне точно. Самый факт помещения послесловия за подписями Крылова и Клушина показывает, что они довели издание журнала до конца года.

Напечатано с подзаголовком «Перевод с италиянского» в журнале «Приятное и полезное препровождение времени», 1797, ч. XIII, стр. 358–362, за подписью «Нави Волырк» (то есть, в обратном чтении, Иван Крылов). Наряду с приписываемыми Крылову видимо также переводными, произведениями «Добросердечный разбойник» и «Гилас и Исменида» этот перевод принадлежит к числу многочисленных сентиментально-моралистических произведений, которыми заполнялись в это время журналы. Трудно сказать, чем вызвано было обращение Крылова к столь чуждому для него жанру сентиментальной повести. Уже то обстоятельство, что он прячет свое имя, подписываясь «навыворот» или инициалами, свидетельствует о том, что такие произведения не считались им самим существенными для его творчества. Может быть, желание сохранить связи с литературными кругами или какие-либо другие не известные нам обстоятельства вызвали появление таких вещей, как «Несчастный Менос». Источник этого перевода не обнаружен.

Напечатано впервые в «Журнале древней и новой словесности» за 1819 год, январь, стр. 46–49, с подписью NN. Авторство Крылова устанавливается черновым автографом, сохранившимся среди оленинских бумаг, поступивших в Публичную библиотеку (ныне им. Салтыкова-Щедрина) от Н. И. Стояновского. Этот черновой текст был опубликован В. В. Каллашом в «Известиях отд. рус. яз. и словесности Академии наук», 1904, т. IX, кн. 2, стр. 283–285 («Из неизданных произведений И. А. Крылова»).

Автограф Крылова представляет два черновых наброска начала статьи, не вполне совпадающих друг с другом. Кроме того, в черновом тексте отсутствуют названия риторических фигур и оставлены для них пустые места в скобках. В. В. Каллаш считал, что «перед нами не столько перевод, сколько переделка какой-то французской статьи» («Известия ОРЯС», т. XI, кн. 1, стр. 173). Однако эта «Речь» является точным переводом рассказа из специально подобранных примеров риторических фигур французского писателя конца XVIII в. — Мармонтеля. Мармонтель, первоначально печатавший свои заметки по теории литературы в Энциклопедии, впоследствии объединил их в работе «Elements de Litterature», где данная «Речь» и помещена под рубрикой «Figures» (см. «Oeuvres complètes de Marmontele», tome XIII, Paris 1818, p. p. 483–485).

Этот же популярный пример риторических фигур приведен и у Н. Остолопова в «Словаре древней и новой поэзии», т. III, СПБ, 1821, стр. 451–453. Довольно трудно определить происхождение и назначение этой статьи. Возможно, что первоначально она написана была Крыловым с учебной целью для кого-либо из Олениных, а затем была передана, может быть, без участия в этом самого Крылова, в журнал, где и напечатана анонимно.

Напечатано в журнале И. Рахманинова «Утренние часы», 1788, ч. III, стр. 60–61, без подписи. По своим сатирическим мотивам примыкает к «Почте духов» и сатирическим очеркам Крылова.

Напечатано в журнале И. Рахманинова «Утренние часы», 1788, ч. III, стр. 170–176, без подписи. Принадлежность этого «Письма» И. А. Крылову, впервые указанная Л. Майковым, весьма вероятна. Л. Майков указывал, что «некоторые сатирические очерки «Утренних часов» не только по теме, но и по манере изложения напоминают крыловские письма гномов в «Почте духов»; в частности, он называет сатирические очерки «Письмо Смиреннолюбова» и «Модные торговки» («Историко-литературные очерки», СПБ., 1895, стр. 37).

Поскольку Крылов вообще принимал участие в «Утренних часах», то догадка Л. Майкова представляется убедительной, тем более, что в этом журнале весь материал печатался анонимно.

Напечатано в журнале И. Рахманинова «Утренние часы», 1789, ч. IV, стр. 37–48, без подписи. На принадлежность этого очерка Крылову указал Л. Майков (см. предыдущее примечание). Тема и мотивы «Модных торговок» переходят непосредственно в «Почту духов», а затем и в комедию Крылова «Модная лавка».

Напечатано в журнале «Зритель», 1792, ч. II, стр. 64–84, без подписи. Принадлежность этой сатиры Крылову весьма вероятна, поскольку она направлена против ненавистного Крылову типа писателя-плагиатора. Это тема комедии Крылова «Проказники», неоднократно повторенная им в «Почте духов» и эпиграммах, направленных против Я. Княжнина, которого Крылов называл Рифмокрадом. Помещение этой статьи без подписи может объясняться незадолго перед этим последовавшей (в 1791 году) смертью Я. Княжнина.

Напечатано в журнале «Приятное и полезное препровождение времени», 1795, ч. X, стр. 184–191, за подписью «И. К.», которая, по мнению В. В. Каллаша, приписывающего эту повесть Крылову, «из всех сотрудников этого журнала могла относиться только к Крылову» (Полн. собр. соч. И. А. Крылова, т. III. стр. VI). Хотя в пользу этого утверждения Каллаша говорит помещение в том же журнале сентиментальной переводной повести «Несчастный Менос», принадлежащей бесспорно Крылову, но достаточных оснований для категорического утверждения его авторства все же нет. «Добросердечный разбойник», невидимому, перевод какой-то сентиментальной повести.

Напечатано в журнале «Полезное и приятное препровождение времени», 1796, ч. XII, стр. 209–217, с указанием и подписью: «с французского К-в». Крылову приписано В. В. Каллашом (см. предыдущее примечание). В основе повести лежат реминисценции античной мифологии, пересказанные в сентиментальном духе.