Том 2. Стихотворения 1850-1873

Когда в ночной тиши лазурью дышит воздух,

Сиянием стихий волнуются сердца,

Вовеки слава вам, божественные звезды.

Священный ваш огонь да длится без конца!

И человечий род, страдающий и тленный,

Рожденный лишь на миг и гибнущий тотчас

Проходит, устремив глаза к огням вселенной:

— Идущие на смерть приветствуют вас!

В минуты нашего свиданья

Услышать более всего

Хочу твои воспоминанья

Про годы детства Твоего.

Я за тобой пойти намерен

На тайный край бегущих вод,

Чтоб увидать счастливый берег

И светом полный небосвод.

Где над волной, не зная бури,

Цветут весенние цветы,

Где в глубине речной лазури

Твои купаются мечты.

О, поделись своим наследством —

Виденьем золотого сна,

Где пахнет солнцем, пахнет детством

Невыразимая весна!

Чудо чистой гармонии, тайна, печаль!

В этом милом созданьи нет жизненной прозы.

И душа погружается в ясную даль,

И рождаются в сердце неясные грезы.

Или откройте дверь,

Иль тут же затворите,

А, может быть, запритесь изнутри.

Ах, милая, что там не говорите —

Вы мной играете и… черт Вас побери!

Вам не к лицу, мой друг, носить наряд неброский,

К деревьям Севера проситься в хоровод,

Не притвориться вам российскою березкой, —

В вас все цветет, смеется и поет.

Сомнительна подобная картина,

И, улыбаясь, я произнесу:

«Нет! Жаркому пыланью апельсина

Не спрятаться в березовом лесу».

Очарованье, волшебство и сказка

Приходят Вас почтить, склонясь у Ваших ног,

Над Вами ж только Истина и властна,

Где б не явились Вы, она царит как Бог.

Здесь все возможно, все я помнить буду.

Все кстати, все прелестно до конца.

В таком дому всегда есть место чуду —

Оно — обычай Вашего дворца.

С пустыни северных полей

До южных блещущих морей

Пусть долетит мой бедный стих

С приветом к дочери моей.

Гекуба старая, скитаясь по оврагу,

Пришла в грязи от носа до хвоста,

Но Вы отмыли бедную собаку.

Как в юной девушке прекрасна доброта!

Король палача христиан наградил,

Как видно — настала другая эпоха.

«Стыдись же, об этом подумавший плохо», —

Не скажешь, как раньше народ говорил.

Какой пассаж! Конфуз какой!

Дочь юная моя, без спроса

Румяна и златоволоса

Решила серой стать сестрой.

Мой карандаш! Он слову знает меру,

Являя смысл в аду или в раю.

Из-за него сменил бы дьявол веру,

И ангел душу б погубил свою.