Том 21

РАБОЧЕЕ ДВИЖЕНИЕ В АМЕРИКЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ К АМЕРИКАНСКОМУ ИЗДАНИЮ «ПОЛОЖЕНИЯ РАБОЧЕГО КЛАССА В АНГЛИИ»[374]

Десять месяцев прошло с тех пор, как я, по желанию переводчицы [A. Келли-Вишневецкой. Ред.] , написал «Приложение» [См. настоящий том, стр. 260–266. Ред.] к этой книге. За эти десять месяцев в американском обществе произошел переворот, на который во всякой другой стране потребовалось бы, по меньшей мере, десять лет. В феврале 1886 г. американское общественное мнение было почти единодушно в одном пункте, именно в том, что в Америке нет рабочего класса — в европейском смысле

[Издание на английском языке моей книги, написанной в 1844 г., оправдывается как раз тем обстоятельством, что состояние, в котором находится промышленность современной Америки, почти в точности соответствует положению английской промышленности сороковых годов, то есть рассматриваемому мною периоду. В какой степени дело обстоит именно так, свидетельствуют статьи Эдуарда Эвелинга и Элеоноры Маркс-Эвелинг о «Рабочем движении в Америке», помещенные в лондонском ежемесячном журнале «Time» за март, апрель, май и июнь[375]. Я ссылаюсь на эти превосходные статьи тем более охотно, что это предоставляет мне возможность одновременно отвергнуть отвратительную клевету по адресу Эвелинга, которую не постеснялся распространить Исполнительный комитет Социалистической рабочей партии Америки[376]. (Примечание Энгельса к отдельному оттиску 1887 года.)], что поэтому в американской республике невозможна такая классовая борьба между рабочими и капиталистами, какая разрывает на части европейское общество, и что, следовательно, социализм — растение, ввезенное извне и не способное пустить корни на американской почве. Однако как раз в тот момент начинавшая разгораться классовая борьба уже демонстрировала свой размах стачками пенсильванских углекопов[377] и рабочих многих других отраслей промышленности, а особенно приготовлениями по всей стране к широкой кампании за восьмичасовой рабочий день, которая должна была состояться и действительно проводилась в мае[378]. Мое «Приложение» показывает, что я уже тогда правильно оценил эти симптомы, что я предугадал начало движения рабочего класса в национальном масштабе. Но никто не мог тогда предвидеть, что в столь короткий срок движение развернется с такой непреодолимой силой, распространится с быстротой степного пожара и потрясет [В немецком издании вместо слова «потрясет» напечатано: «уже теперь потрясает». Ред.] американское общество до самых его оснований.

Но факт налицо, упрямый, неоспоримый. До какой степени поразил он ужасом американские правящие классы, я услышал в забавной форме от американских журналистов, оказавших мне прошлым летом честь своим посещением; «новый поворот» поверг их в беспомощное состояние страха и растерянности. Но тогда движение еще только начиналось; был лишь ряд неосознанных и, по-видимому, разрозненных судорожных движений того класса, который в результате уничтожения рабства негров и быстрого развития промышленности стал низшим слоем американского общества. Еще до конца года эти беспорядочные социальные конвульсии начали принимать определенное направление. Стихийные, инстинктивные движения этих огромных масс рабочих на обширной территории страны, одновременный взрыв их общего недовольства бедственным социальным положением, повсюду одинаковым и вызываемым одинаковыми причинами, привели эти массы к осознанию того факта, что они составляют новый и особый класс американского общества, класс фактически более или менее потомственных наемных рабочих — пролетариев. Это сознание привело их к тому, чтобы чисто по-американски сделать немедленно следующий шаг к своему освобождению — образовать политическую рабочую партию со своей собственной программой и с целью завоевать Капитолий и Белый дом. В мае — борьба за восьмичасовой рабочий день, волнения в Чикаго, Милуоки и пр., попытки правящего класса расправиться с начинающимся подъемом рабочего движения при помощи грубой силы и жестокой классовой юстиции; в ноябре — новая рабочая партия организована уже во всех крупных центрах, выборы в Нью-Йорке, Чикаго и Милуоки[379]. До сих пор май и ноябрь напоминали американской буржуазии только о выплате по купонам государственных облигаций Соединенных Штатов; отныне май и ноябрь будут напоминать ей также о сроках, когда американский рабочий класс предъявил к оплате свои купоны.

В европейских странах рабочему классу потребовались долгие годы для того, чтобы полностью убедиться в том, что он составляет особый и, при существующих общественных отношениях, постоянный класс современного общества; и затем снова потребовались годы, пока это классовое самосознание привело его к тому, чтобы организоваться в особую политическую партию, независимую от всех старых политических партий, образованных различными фракциями правящих классов, и противостоящую [В немецком издании вместо слова «противостоящую» напечатано: «и враждебно противостоящую». Ред.] этим партиям. На более благоприятной почве Америки, где нет никаких преграждающих путь средневековых развалин, где история начинается при наличии уже сложившихся в XVII веке элементов современного буржуазного общества, рабочий класс прошел через эти две стадии своего развития в течение десяти месяцев.

Тем не менее, все это только начало. Что рабочие массы почувствовали общность своего бедственного положения и своих интересов, свою классовую солидарность в противоположность всем другим классам; что для выражения своих чувств и претворения их в действие они привели в движение политический механизм, имеющийся для этой цели в каждой свободной стране, — все это только первый шаг. Следующий шаг состоит в том, чтобы найти общее лекарство от этих общих страданий и воплотить его в программу новой рабочей партии. А этот шаг, самый важный и трудный во всем движении, еще предстоит сделать в Америке.

Новая партия должна иметь определенную положительную программу; эта программа может изменяться в деталях в связи с изменением обстановки и с развитием самой партии, но в каждый данный момент ее должна разделять вся партия. Пока такая программа не выработана или существует только в зачаточной форме, сама новая партия будет оставаться в зачаточном состоянии; она может существовать в местном масштабе, но еще не в национальном; она будет партией только в потенции, но не в действительности.

Эта программа, как бы она ни выглядела первоначально, должна развиваться в направлении, которое может быть определено заранее. Причины, образовавшие пропасть между классом рабочих и классом капиталистов, одинаковы в Америке и в Европе; средства для ее устранения также Повсюду одинаковы. Поэтому программа американского пролетариата в конце концов [В немецком издании вместо слов «в конце концов» напечатано: «по мере дальнейшего развития движения». Ред.] совпадет в своей конечной цели с той, которая после шестидесяти лет разногласий и дискуссий стала признанной программой широких масс борющегося европейского пролетариата. Конечной целью она объявит завоевание рабочим классом политической власти, с тем чтобы осуществить прямое присвоение обществом в целом всех средств производства — земли, железных дорог, рудников, машин и т. д. — для совместного использования их сообща и в общих интересах.

Но если новая американская партия, подобно всем прочим политическим партиям, уже в силу самого факта своего возникновения стремится к завоеванию политической власти, то она еще далека от единодушия в вопросе о том, что делать с этой властью, когда она будет достигнута[В немецком издании слова «когда она будет достигнута» отсутствуют. Ред]. В Нью-Йорке и в других больших городах Востока организация рабочего класса шла по линии профессиональных объединений путем образования в каждом городе сильного Центрального рабочего союза. В Нью-Йорке Центральный рабочий союз в ноябре истекшего года избрал своим знаменосцем Генри Джорджа, и поэтому временная избирательная платформа Союза оказалась сильно пропитанной его принципами. В больших городах Северо-Запада избирательная борьба велась на основе довольно неопределенной рабочей программы, и влияние теорий Генри Джорджа было едва заметно, если оно было заметно вообще. И в то время как в этих больших центрах сосредоточения населения и промышленности новое классовое движение приняло политический характер, мы находим по всей стране две широко распространенные рабочие организации — «Рыцарей труда»[380] и «Социалистическую рабочую партию», из которых только последняя имеет программу, совпадающую с современной европейской точкой зрения, резюмированной выше.

Из трех более или менее определенных форм, в которых, таким образом, выступает американское рабочее движение, первое, то есть движение в Нью-Йорке, возглавляемое Генри Джорджем, имеет в настоящее время преимущественно местное значение. Нью-Йорк — несомненно самый значительный город Штатов; но Нью-Йорк — не Париж, и Соединенные Штаты — не Франция. И программа Генри Джорджа в ее теперешнем виде представляется мне слишком ограниченной, чтобы служить основой для какого-либо движения, выходящего за местные рамки, или хотя бы для кратковременной фазы общего движения. Для Генри Джорджа экспроприация земли у народных масс есть великая и универсальная причина раскола населения на богатых и бедных. Но исторически это не вполне верно. В азиатской и классической древности преобладающей формой классового угнетения было рабство, то есть не столько экспроприация земли у масс, сколько присвоение их личности. Когда во время упадка Римской республики у свободных италийских крестьян были экспроприированы их наделы, они образовали класс «белых бедняков», подобный тому, какой был в южных рабовладельческих штатах до 1861 года; так, при наличии рабов и «белых бедняков» [В немецком издании вместо слов «белых бедняков» напечатано: «обнищавших свободных». Ред.] — двух классов, одинаково неспособных освободить себя, — произошел распад древнего мира. В средние века не освобождение народа от земли, а напротив, прикрепление его к земле было источником феодальной эксплуатации. Крестьянин сохранял свою землю, но был привязан к ней в качестве крепостного или зависимого и был обязан платить землевладельцу дань в форме труда или продукта. Только на заре нового времени, к концу XV века, экспроприация крестьянства в широких размерах положила начало современному классу наемных рабочих [В немецком издании вместо слов «экспроприация крестьянства в широких размерах положила начало современному классу наемных рабочих» напечатано: «была проведена экспроприация крестьянства в широких размерах, причем на этот раз в таких исторических условиях, которые постепенно превратили оказавшихся неимущими крестьян в современный класс наемных рабочих, в людей». Ред.], которые не владеют ничем, кроме своей рабочей силы, и могут жить, только продавая эту рабочую силу другим. Но если этот класс и был вызван к жизни экспроприацией земли, то только развитие в крупных масштабах капиталистического производства, современной промышленности и сельского хозяйства увековечило его существование, увеличило его численно и сделало его особым классом, с особыми интересами и с особой исторической миссией. Все это подробно изложено у Маркса («Капитал», отдел VIII. «Так называемое первоначальное накопление»[381]). Согласно Марксу, причиной современного антагонизма между классами и социальной деградации [В немецком издании вместо слов «социальной деградации» напечатано: «современного унижения». Ред.] рабочего класса является экспроприация у последнего всех средств производства, в число которых, конечно, входит и земля.

Объявляя монополию на землю единственной причиной бедности и нищеты, Генри Джордж, естественно, видит панацею от них в передаче земли всему обществу в целом. Социалисты марксовой школы также требуют передачи земли всему обществу, и не только земли, но равным образом и всех других средств производства. Но даже если оставить вопрос о последних в стороне, то остается еще одно различие. Что следует делать с землей? Современные социалисты, те, представителем которых является Маркс, требуют, чтобы ею владели и обрабатывали ее сообща и на общую пользу, и чтобы то же самое было сделано со всеми другими средствами общественного производства — рудниками, железными дорогами, фабриками и т. д.; Генри Джордж хочет ограничиться сдачей ее в аренду отдельным лицам, как это практикуется и теперь; но только при условии регулирования ее распределения и употребления земельной ренты не на частные нужды, как теперь, а на общественные. То, чего требуют социалисты, предполагает полный переворот во всей системе общественного производства; то, чего требует Генри Джордж, оставляет нынешний способ общественного производства нетронутым и было в сущности[В немецком издании после слов «в сущности» добавлено: «уже давно». Ред.] предвосхищено крайним крылом буржуазных экономистов рикардианской школы, которые также требовали конфискации земельной ренты государством.

Было бы, конечно, несправедливо предполагать, что Генри Джордж сказал свое последнее слово раз навсегда. Но я вынужден брать его теорию в том виде, в каком я ее нахожу.

Второе крупное течение в американском рабочем движении представлено Рыцарями труда. Это течение, по-видимому, наиболее типичное для нынешней стадии движения и вместе с тем безусловно наиболее сильное. Огромная ассоциация, распространенная на огромной территории страны в виде бесчисленных «ассамблей», представляет все оттенки личных и местных мнений внутри рабочего класса. Все, они объединяются соответственно неопределенной программой и сплачиваются не столько практически невыполнимым уставом, сколько инстинктивным чувством того, что уже самый факт их объединения для достижения общей цели делает их великой силой в стране. Истинно американский парадокс, при котором самые современные тенденции облекаются в самый средневековый наряд, а самый демократический и даже бунтарский дух скрывается под кажущимся, но в действительности бессильным деспотизмом, — такова картина, которую Рыцари труда представляют для европейского наблюдателя. Но если нас не остановят чисто внешние странности, мы не сможем не увидеть в этом обширном объединении огромный запас потенциальной энергии, медленно, но верно развивающейся в действительную силу. Рыцари труда — первая национальная организация, созданная американским рабочим классом в целом; каковы бы ни были ее происхождение и история, ее недостатки и мелкие чудачества, ее программа и устав, — здесь перед нами фактически детище всего класса американских наемных рабочих, единственная национальная связь, которая их объединяет, дает почувствовать их силу не только их врагам, но и им самим и внушает им гордую надежду на грядущие победы. И неправильно было бы сказать просто, что Рыцари труда способны к развитию; они непрерывно охвачены бурным процессом развития и преобразования. Это — волнующаяся, находящаяся в состоянии брожения масса, состоящая из пластического материала и ищущая формы, которая соответствовала бы ее природе. Эта форма несомненно будет найдена, так как историческое развитие, подобно развитию природы, имеет свои собственные, присущие ему законы. Безразлично, сохранят ли тогда Рыцари труда свое теперешнее название или нет, но для постороннего наблюдателя ясно, что здесь перед нами тот сырой материал, из которого должно выковываться будущее американского рабочего движения, а вместе с ним и будущее всего американского общества.

Третье течение представлено Социалистической рабочей партией. Это партия только на словах, так как нигде в Америке до настоящего времени она в сущности не была в состоянии выступить как политическая партия. Кроме того, она до известной степени чужда Америке, так как до недавних пор состояла почти исключительно из немецких иммигрантов, которые пользуются своим родным языком и в большей части мало знакомы с господствующим языком страны. Но если эта партия и вела свое происхождение от чужого корня, то она, вместе с тем, была вооружена опытом, приобретенным за долгие годы классовой борьбы в Европе, и пониманием общих условий освобождения рабочего класса [В немецком издании после слов «рабочего класса» вместо следующей фразы напечатано: «пониманием, которое до сих пор можно найти у американских рабочих лишь в порядке исключения». Ред.], значительно превосходящим понимание, достигнутое до сих пор американскими рабочими. Это — счастливое обстоятельство для американских пролетариев, получивших таким образом возможность усвоить и использовать интеллектуальные и моральные плоды сорокалетней борьбы своих европейских товарищей по классу и ускорить таким образом момент своей собственной победы. Ибо, как я уже сказал, не может быть никакого сомнения в том, что окончательная программа американского рабочего класса должна быть и будет в основном та же, что и программа, принятая теперь всем борющимся рабочим классом Европы, та же, что и программа немецко-американской Социалистической рабочей партии. В этом отношении эта партия призвана сыграть весьма важную роль в движении. Но чтобы достигнуть этого, она должна отбросить все остатки своего иностранного обличья.

Она должна стать полностью американской. Она не может рассчитывать, что американцы придут к ней; представляя собой меньшинство, и притом иммигрантов, она должна пойти к американцам, представляющим собой огромное большинство и притом коренных жителей страны. А чтобы сделать это, надо прежде всего изучить английский язык.

Процесс слияния всех этих различных элементов огромной, пришедшей в движение массы — элементов, в сущности не враждующих, но фактически изолированных друг от друга в силу различных исходных точек, — потребует некоторого времени и не обойдется без известных трений, которые обнаруживаются кое в чем уже сейчас. Рыцари труда, например, кое-где в восточных городах ведут местную борьбу с организованными профессиональными союзами. Но, с другой стороны, такие же трения происходят и в среде самих Рыцарей труда, где далеко до мира и гармонии. Это не симптомы упадка, по поводу которых могли бы торжествовать капиталисты. Это лишь признаки того, что бесчисленные массы рабочих, впервые [В немецком издании вместо слова «впервые» напечатано: «теперь наконец». Ред.] начавшие движение в общем направлении, еще не нашли ни соответствующего выражения для своих общих интересов, ни формы организации, наиболее подходящей для борьбы, ни дисциплины, необходимой для обеспечения победы [В немецком издании окончание фразы, начиная со слов «ни дисциплины», опущено. Ред.]. Это пока лишь первый массовый набор для великой революционной войны, самостоятельно собранные и снаряженные на местах отряды, сосредоточивающиеся в целях образования одной общей армии, но еще без правильной организации и без общего плана кампании. Сосредоточивающиеся отряды порой преграждают друг другу путь; возникают замешательство, резкие споры, даже угроза столкновений. Но общность конечной цели побеждает в конце концов все мелкие недоразумения. Вскоре разрозненные и соперничающие батальоны будут построены в длинную боевую шеренгу и предстанут перед врагом стройным фронтом, в грозном молчании сверкая оружием, поддерживаемые смелыми застрельщиками в авангарде и непоколебимыми резервами в тылу.

Добиться этого результата, объединить различные независимые отряды в одну национальную рабочую армию с временной [В немецком издании вместо слова «временной» напечатано: «общей». Ред.] программой, хотя бы и несовершенной, лишь бы только действительно программой рабочего класса, — таков ближайший крупный шаг, который предстоит совершить в Америке. Для достижения этой цели и выработки достойной ее программы Социалистическая рабочая партия может много сделать, если только захочет действовать в том же направлении, в каком действовали европейские социалисты тогда, когда они составляли лишь незначительное меньшинство рабочего класса. Эта тактика была впервые изложена в «Манифесте Коммунистической партии» в 1847 г. в следующих словах:

«Коммунисты», — это было имя, которое мы приняли тогда и от которого мы отнюдь не собираемся отказываться и теперь, — «коммунисты не являются особой партией, противостоящей другим рабочим партиям.

У них нет никаких интересов, отдельных от интересов всего пролетариата в целом. Они не выставляют никаких особых принципов, под которые они хотели бы подогнать пролетарское движение.

Коммунисты отличаются от остальных пролетарских партий лишь тем, что, с одной стороны, в борьбе пролетариев различных наций они выделяют и отстаивают общие, не зависящие от национальности интересы всего пролетариата; с другой стороны, тем, что на различных ступенях развития, через которые проходит борьба пролетариата с буржуазией, они всегда являются представителями интересов движения в целом.

Коммунисты, следовательно, на практике являются самой решительной, всегда побуждающей к движению вперед частью рабочих партий всех стран, а в теоретическом отношении у них перед остальной массой пролетариата преимущество в понимании условий, хода и общих результатов пролетарского движения».

«Коммунисты борются во имя ближайших целей и интересов рабочего класса, но в то же время в движении сегодняшнего дня они отстаивают и будущность движения»[382].

Такова тактика, которой великий основатель современного социализма Карл Маркс, а с ним и я и социалисты всех стран, работавшие вместе с нами, следовали в течение более чем сорока лет; в результате она всюду привела к победе, и в настоящее время вся масса европейских социалистов в Германии и Франции, в Бельгии, Голландии и Швейцарии, в Дании и Швеции, равно как в Испании и Португалии борется как единая [В немецком издании после слова «единая» добавлено: «великая». Ред.] армия под одним и тем же знаменем.

Лондон, 26 января 1887 г.

Фридрих Энгельс

Напечатано в книге: F. Engels. «The Condition of the Working Class in England in 1844». New York, 1887 и в переводе автора на немецкий язык в газете «Der Sozialdemokrat» №№ 24 и 25, 10 и 17 июня 1887 г.

Печатается по тексту книги, сверенному с текстом немецкого перевода

Перевод с английского