Том 22. Избранные дневники 1895-1910

1903

6 января 1903 г. Я теперь испытываю муки ада. Вспоминаю всю мерзость своей прежней жизни, и воспоминания эти не оставляют меня и отравляют жизнь^*. Обыкновенно жалеют о том, что личность не удерживает воспоминания после смерти. Какое счастие, что этого нет! Какое бы было мучение, если бы я в этой жизни помнил все дурное, мучительное для совести, что я совершил в предшествующей жизни. А если помнить хорошее, то надо помнить и все дурное. Какое счастие, что воспоминание исчезает со смертью и остается одно сознание, — сознание, которое представляет как бы общий вывод из хорошего и дурного, как бы сложное уравнение, сведенное к самому простому его выражению: х = равно положительной или отрицательной, большой или малой величине. Да, великое счастие уничтожение воспоминания, с ним нельзя бы жить радостно. Теперь же с уничтожением воспоминания мы вступаем в жизнь с чистой, белой страницей, на которой можно писать вновь хорошее и дурное.

5 февраля 1903. Ясная Поляна. Месяц не писал. Болел два месяца и теперь болен. Сердце слабо. И это хорошо. Очень живо напоминает о близкой смерти. За это время больше всего был занят своими воспоминаниями. Понемногу подвигаюсь. Но до сих пор — нехорошо. Еще начал писать послесловие [к обращению] к рабочему народу, но не подвигаюсь. Занят тоже философским изложением истинной жизни. Неужели я заблуждаюсь. Очень уж ясно я чувствую, что тут есть что-то новое и полезное.

Нынче 12 февраля. Ясная Поляна. Все сердце слабо, но силы понемногу прибавляются. Послесловие все не годится. В воспоминаниях немного подвинулся. Философское изложение жизни все не уясняется. […]

20 февраля 1903. Ясная Поляна. Здоровье немного лучше. Второй день езжу кататься. Не работается. Нет охоты.

Вчера получил статью Поссе об обращении «К рабочему народу». Очень они огорчены. Явно они загипнотизированы, верующие в теорию, не выдерживающую критики^*.

1 марта 1903. Ясная Поляна. Читал статью Мечникова опять о том же: что если вырезать прямую кишку, то люди не будут более думать о смысле жизни, будут так же глупы, как сам Мечников. Нет, без шуток. Мысль его в том, что наука улучшит организм человека, освободит его от страданий, и тогда можно будет найти смысл — назначение жизни. Наука откроет его. Ну а как же до этого жить всем? Ведь и жили уже миллиарды с прямой кишкой. А что как, по вашей же науке, солнце остынет, мир кончится до полного усовершенствования человеческого организма? К чему же было огород городить.

Здоровье лучше — тверже, но ничего не работаю. Софья Андреевна в Москве. От Маши нет писем. […]

9 марта 1903. Ясная Поляна. Здоровье шатко, приближаюсь к смерти. И спокойно. Душевное состояние очень хорошо — добро. Написал вчера письма. Прекрасная философская статья поляка^*. […]

11 марта 1903. Ясная Поляна. Все пишу определение жизни и все недоволен. Писал третьего дня, и опять надо переизложить. Но прежде, чем это сделать, хочу записать отрывочные мысли этого времени.

Здоровье значительно лучше. Вчера приехал Лева. И я счастлив, что мне с ним хорошо. […]

1) Мы живем только тогда, когда помним о своем духовном я. А это бывает в минуты духовного восторга или минуты борьбы духовного начала с животным.

2) Не совсем уясненное это то, что часто (а может быть, и всегда) наше довольство, недовольство жизнью, наше впечатление от событий происходят не от самых событий, а от нашего душевного состояния. И этих душевных состояний, очень сложных и определенных, есть очень много. Так, есть состояние стыда, состояние упрека, умиления, воспоминания, грусти, веселости, трудности, легкости. Как возникают эти состояния? Не знаю. Но знаю, что бываю в состоянии стыда, и тогда все стыдно, а если не к чему приложить стыд, то стыдно беспредметно. Тоже с состоянием упрека, с умилением, тоже с воспоминанием, как это ни странно. Все вспоминаешь, а нечего вспоминать, то вспоминаешь то, что сейчас есть, и то, что вспоминал это еще прежде; то же с грустью, веселостью… и много других состояний, которые надо определить и обдумать их происхождение.

[…] 4) Часто люди, либералы-государственники, вообще всякие доктринеры считают хорошим, борясь только с одним из проявлений лжи, допускать и не бороться с другими. Это все равно, что при наводнении останавливать только одну из заливающих вас струй воды, предоставив другим затапливать вас. […]

13 марта 1903. Ясная Поляна. Опять все то, да не то. Надо сначала. Нынче встал с болью живота. Приехали Мимочка и Гольденвейзер.

Надо записать три вещи, кроме новой версии определения жизни.

1) Второй раз встречаю в жизни незаслуженную, ничем не вызванную ненависть от людей только за то, что им хочется иметь такую же репутацию, как моя. Они начинают любить, потом хотят быть тем, что любят, но то, что они любят, не они, и мешает им быть таким же, и они начинают ненавидеть: Меньшиков, Лева. Вот доказательство зла славы.

[…] Я очень счастлив тем, что стал совсем по-настоящему веротерпим. И научили меня неверотерпимые люди! […]

14 марта. Здоровье недурно. Ноги болят.

[…] 4) Читал «Opinions sociales Anatole France’а»^*. Как и все правоверные социалисты и поклонники науки и потому отрицатели религии, он говорит, что не нужно милосердие, любовь, нужно только justice[37]. Это справедливо, но для того, чтобы в действительности была justice, нужно, чтобы в стремлении, в идеале было самоотречение, любовь. Для того, чтобы был честный брак, нужно стремление к полному целомудрию. Для того, чтобы было истинное знание, нужно стремиться к познанию духовного мира. (Тогда будет знание матерьяльного. А иначе будет невежество.) Для того, чтобы было справедливое распределение услуг, надо стремиться отдать все, ничего не беря себе. (А иначе будет грабеж чужого труда.) Для того, чтобы попасть в цель, надо целить выше и дальше ее. Для того, чтобы подняться высоко на исполинских шагах, надо бежать прочь от столба. […]

Сегодня 20 марта. Ясная Поляна. 1903. Вчера и нынче писал письма. Написал их 26. Здоровье получше, но не забываю близость перехода.

Записано в книжечке кое-что. А что-то очень важное написал на закладке и потерял.

1) Обыкновенно думают, что жизнь старика суживается, сходит на нет. Все зависит от того, как смотреть на жизнь. Если смотреть на жизнь, как на матерьяльную силу, сейчас на наших глазах видоизменяющую отношения ближайших предметов и людей, то жизнь молодого человека представляется могущественной, а жизнь старика — ничтожной; если же смотреть на жизнь, как на силу духовную, дающую духовное направление деятельности людей, то жизнь старика, чем он старше, тем могущественнее изменяет огромное количество отношений предметов и людей. […]

14 апреля 1903. Ясная Поляна. Давно не писал. Духовно слаб все это время. Третий день нездоров: насморк, кашель. И нынче, слабый, читал Торо и духовно поднялся^*. […] Впишу здесь то, что записано до 2 апреля.

1) Обыкновенно меряют прогресс человечества по его техническим, научным успехам, полагая, что цивилизация ведет к благу. Это неверно. И Руссо, и все восхищающиеся диким, патриархальным состоянием, так же правы или так же не правы, как и те, которые восхищаются цивилизацией. Благо людей, живущих и пользующихся самой высшей, утонченной цивилизацией, культурой, и людей самых первобытных, диких совершенно одинаково. Увеличить благо людей наукой — цивилизацией, культурой так же невозможно, как сделать то, чтобы на водяной плоскости вода в одном месте стояла бы выше, чем в других. Увеличение блага людей только от увеличения любви, которая по свойству своему равняет всех людей; научные же, технические успехи есть дело возраста, и цивилизованные люди столь же мало в своем благополучии превосходят нецивилизованных, сколько взрослый человек превосходит в своем благополучии не взрослого. Благо только от увеличения любви. […]

Продолжаю писать 29 апреля 1903. Ясная Поляна. За это время все пишу о послесловии^*. Кажется, кончаю. Стало порядочно. Написал письмо о кишиневском событии^* и телеграмму^*. Здоровье было хорошо. Простудился, были холода, но нынче лучше. Книга от Мечникова. Хочется написать о ней^*. […]

[1 мая.]

4) Все — живое. Все — организмы. Мы не признаем некоторых только потому, что они или слишком велики, как земля, солнце, или слишком малы, как частицы минералов, кристаллов.

5) Как молодости радостно сознание роста, так старости должно быть радостно сознание распадения ограничивающих пределов.

[…] 13) Кто-то спрашивает меня: судьба ли от человека или человек от судьбы? — Чем больше живешь духовной жизнью, тем независимее от судьбы; и наоборот.

14) В наш век существует ужасное суеверие, состоящее в том, что мы с восторгом принимаем всякое изобретение, сокращающее труд, и считаем необходимым пользоваться им, не спрашивая себя о том, увеличивает ли это изобретение, сокращающее труд, наше счастье, не нарушает ли оно красоты. Мы, как баба, через силу доедающая говядину, потому что она досталась ей, хотя ей и не хочется есть и еда наверное будет ей во вред. Железные дороги вместо пешей ходьбы, автомобили вместо лошади, чулочные машины вместо спиц.

15) Приемы естественных наук, основывающих свои выводы на фактах, — самые ненаучные приемы. Фактов нет. Есть наше восприятие их. И потому научен только тот прием, который говорит о восприятии, о впечатлениях. […]

Нынче 13 мая 1903. Ясная Поляна. Здоровье нехорошо — печень. Но силы не слабеют. Послесловие кончил и послал. Здесь Таня с мужем и Страхов с своим ужасным делом^*. […]

Кажется, 17 мая 1903. Ясная Поляна. Все нездоровится желудком. Нынче ночью увидал в глазах искру яркого света и почему-то вслед за этим не то что понял, а почувствовал всем существом призрачность (иллюзорность) всего того, что дают чувства и что мы считаем реальным миром.

Поправлял «Хаджи-Мурата». Дошел до Николая Павловича^*, и как будто уясняется.

Записать одно:

1) Доказательство того, что воспоминание есть сознание, и наоборот, есть то, что чем дольше живешь, тем более слабеет воспоминание и усиливается сознание.

26 мая 1903. Ясная Поляна. Здоровье недурно. Записал кое-что в книжечке. Здесь запишу следующее:

1) Здешняя жизнь не иллюзия и не вся жизнь, а одно из проявлений, вечных проявлений вечной жизни.

27 мая 1903. Ясная Поляна. Нынче еду в Пирогово. Все вожусь с Николаем Павловичем. Все нехорошо. Вчера зато много обдумал об определении жизни. Кажется, хорошо.

29 мая 1903. Ясная Поляна. Вчера был в Пирогове. Благополучно съездил и благополучно нашел. NN очень неприятен мне. Борюсь с переменным успехом. Нынче записал маленькую прибавку к послесловию и послал. Нынче же, гуляя, думал очень важное, что и запишу. Саша уехала. Приехала Леночка. Вечером ходил и восторгался красотой природы. […]

3 июня 1903. Ясная Поляна. Все желудок неладен. Все борюсь. Вчера хорошо писал о Николае. Нынче писал письма и записал следующее:

1) Всякая власть чует, что она существует только благодаря невежеству народа, и потому инстинктивно и верно боится просвещения и ненавидит его. Есть, однако, условия, при которых власть волей-неволей должна делать уступки просвещению; тогда она делает вид, что покровительствует ему, берет его в свои руки и извращает. Но есть и такие условия — так велика сила власти, при которых этого не нужно. В таких условиях был Николай — и понял это и так и действовал.

2) Николай считал всех людей такими же, как те, которые окружали его. А те, котор. ые окружали его, были подлецы; и потому он всех людей считал подлецами. […]

Сегодня 4-е июня 1903. Ясная Поляна. Мало спал. Все живот болит. Вчера дал Мише переписать мои дневники для Поши. Там много мне интересного. Нынче сел за работу: хотел продолжать воспоминания, но не мог, не берет. Вчера читал Николая I^*. Очень много интересного. Надо прежде, чем продолжать, — прочесть.

9 июня 1903. Ясная Поляна. Здоровье лучше. Немного подвигаюсь в Николае Павловиче. Задумал три новые вещи. Умирать пора, а я задумываю. 1) Рассказ о бале и сквозь строй; 2) Крик беса при приближении Христа, и 3) Кто я такой, — описать себя сейчас со всеми слабостями и хорошим. […]

18 июня 1903. Ясная Поляна. Здоровье хорошо. Была дурная погода три дня, и я чувствовал себя очень слабым. Много езжу верхом. Посетители: Давыдов, Абрикосовы, Маслов, Глебов.

Ничего или почти ничего не работаю. Решил Николая Павловича оставить почти как есть, а если понадобится, то писать отдельно.

[…] Задумал три новые вещи:

1) Крик теперешних заблудших людей: материалистов, позитивистов, ницшеанцев, крик (Map. 1, 24): «Оставь: что тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас. Знаю тебя, кто ты, святой божий». (Очень бы хорошо.)

2) В еврейский сборник:^* веселый бал в Казани, влюблен в Корейшу, красавицу, дочь воинского начальника — поляка, танцую с нею; ее красавец старик-отец ласково берет ее и идет мазурку. И наутро, после влюбленной бессонной ночи, звуки барабана, и сквозь строй гонит татарина, и воинский начальник велит больней бить. (Очень бы хорошо.)^*

и 3) Описать себя по всей правде, какой я теперь, со всеми моими слабостями и глупостями, вперемежку с тем, что важно и хорошо в моей жизни. (Тоже хорошо бы.)^*

Все это много важнее глупого «Хаджи-Мурата». […]

[19 июня. ] Не писал. Большая слабость, но совсем здоров. Ничего не пишу. Записать надо две:

1) Все люди более или менее приближаются к тому или другому пределу: один — жизнь только для себя, другой — жизнь только для других.

2) Перечел Франциска Ассизского. Как хорошо, что он обращается к птицам, как к братьям! А разговор его с frère Léon о том, что есть радость?!^* […]

23 июня. Ясная Поляна. 1903. Здоровье хорошо. Ем ягоды, езжу верхом много. Вялость умственная.

Записать одно:

1) Я очень дурной по свойствам человек, очень туп к добру, и потому мне необходимы большие усилия, чтобы не быть совсем мерзавцем. Как Юрий Самарин как-то очень хорошо сказал, что он — прекрасный учитель математики, потому что очень туп к математике. Я — совершенно то же в математике, но я, главное, то же в деле добра — очень туп, и потому не совсем дурной, — нет, смело скажу: хороший учитель.

4 июля. Ясная Поляна. 1903. Выписал мысли. Поправлял «Хаджи-Мурата». Здоровье недурно. Только слабее прежнего. Много задумываю писаний; очевидно, неисполнимых. Нынче читал, как обучались солдаты. Как бы хорошо, наивно рассказать это. […]

Нынче, кажется, 10 июля 1903. Ясная Поляна. Все слабел и вчера совсем ослабел. Сердце болело. Приехали Маша с Колей, Андрюша, Лева. Нынче получше. На душе хорошо. Хорошо уясняется вопрос о жизни. Уяснил также Николая Павловича. […]

21 июля 1903. Ясная Поляна. Здоровье все так же хорошо, живу все так же растительной жизнью. Пытался написать сказку^*, но не пошло.

[…] 2) Думал о том, что для выражения всего моего отношения к власти недостаточны ни формы рассуждения, ни обращения, ни художественного произведения, а нужна новая форма. Может быть, я ищу ее.

3) Не могу достаточно повторять себе (и другим), что есть три двигателя жизни человеческой: а) чувство, вытекающее из различных общений человека с другими существами; б) подражание, внушение, гипноз, и в) вывод разума. На миллион поступков, совершающихся вследствие первых двух двигателей, едва ли один совершается на основании выводов разума. Распределение это происходит и в каждом человеке (то есть что человек из миллиона поступков совершает один по разуму) и в различных людях.

Папа — избрание и Серафим^*. Какая иллюстрация силы внушения.

25 июля 1903. Ясная Поляна. Написал три сказки^*. Еще плохо, но может быть порядочно. Думал три вещи. Постараюсь вспомнить.

1) Обращаются к царю, советуя ему сделать то-то и то-то для общего блага. И я делал это. От него ждут помощи, действий, а он сам чуть держится. Все равно, как человеку, который еле-еле руками, зубами держится за сук над пропастью, советовать помочь поднять бревно на стену. […]

9 августа. Ясная Поляна. 1903. Все время здоров. Написал в один день «Дочь и отец»^*. Не дурно. Сказки кончил. […]

20 августа. Только нынче кончил сказки, и не три, а две. Недоволен. Зато «А вы говорите» недурно^*. Здоровье все хорошо. Нынче еду в Пирогово. […]

27 августа 1903. Ясная Поляна. Ночь. Был в Пирогове. Сережа лучше, чем я ожидал. Рад был Маше. Прибавил третью, выпущенную сказку. Здоров, много езжу верхом; вчера был в Таптыкове. Все обдумывал Николая I. Надо кончать, а то загромаждывает путь других работ. […]

3 сентября 1903. Ясная Поляна. Жив, но нездоров, 29-го ездили верхом, лошадь наступила на ногу, и разлитие желчи, и весь нездоров, и нога не справляется. 28-е прошло тяжело. Поздравления прямо тяжелы и неприятны — неискренно земли русской и всякая глупость. Щекотание тщеславия, слава богу, никакое. Авось нечего щекотать. Пора.

Думал очень важное, но не додумал до конца. Возвращусь после, а теперь запишу, как понимаю:

1) Часто смешиваю людей: дочерей, некоторых сыновей, друзей, неприятных людей, так что в моем сознании не лица, а собирательные духовные существа. Так что я ошибаюсь не тогда, когда называю одного вместо другого, а тогда, когда считаю каждого отдельным существом. Неясно. Но je m’entends[38].

2) О литературе. Толки о Чехове: разговаривая о Чехове с Лазаревским, уяснил себе то, что он, как Пушкин, двинул вперед форму. И это большая заслуга. Содержания же, как у Пушкина, нет^*. Горький — недоразумение. Немцы знают Горького, не зная Поленца^*.

Нынче 22 сентября 1903. Ясная Поляна. Пишу несколько дней (больше недели) предисловие о Шекспире^*. Здоровье хорошо. Нога заживает. Мало мыслей. Записать три вещи. Слава богу, спокоен и не зол.

Сегодня 6 октября 1903. Ясная Поляна. Здоровье немного разладилось, и все та же вялость и бедность мыслей. Все пишу предисловие к Кросби. […]

Ясная Поляна. 14 ноября 1903. Пять недель не писал. Все время был занят Шекспиром, который все разрастался; кажется, пришел к концу. Не могу похвалиться за это время умственной энергией, но душевное состояние хорошо. Дня три тому назад заболел тяжелым желчным припадком.

Совершенно спокойно думал о смерти, только некоторое нетерпение, как бы не долго страдать. Разумеется, это неправда, самые страдания могут быть употреблены на то же вечное дело жизни. Отчасти понимал, что это возможно, но не всем существом.

Был в Пирогове. Кажется, 9-го. Очень радостно было с братом. Он разлагается, как и я, телом, и, как и я, растет духом, но только в нем это особенно радостно видеть, с его особенною простотой и правдивостью. Говоря о своем горе и болезни, он сказал: бог и на меня оглянулся, как говорят мужики.

В книжечке записано:

1) Когда жизнь людей безнравственна и отношения их основаны не на любви, а на эгоизме, то все технические усовершенствования, увеличение власти человека над природою: пар, электричество, телеграфы, машины всякие, порох, динамиты, робулиты — производят впечатление опасных игрушек, которые даны в руки детям.

[…] 3) Обыкновенно думают, что прогресс в увеличении знаний, в усовершенствовании жизни, — но это не так. Прогресс только в большем и большем уяснении ответов на основные вопросы жизни. Истина всегда доступна человеку. Это не может быть иначе, потому что душа человека есть божеская искра, сама истина. Дело только в том, чтобы снять с этой искры божьей (истины) все то, что затемняет ее. Прогресс не в увеличении истины, а в освобождении ее от покровов. Истина приобретается, как золото, не тем, что оно приращается, а тем, что отмывается от него все то, что не золото.

[…] 9) Читал университетские очерки Гегидзе^*. Бедный, искренний юноша видит нелепость университетской науки и всей культуры и ужас того разврата, которому он подпадает. В одном месте, говоря о том, что делать, какую поставить себе цель в жизни, он, вперед решая, что такою целью, конечно, не может быть самосовершенствование, перебирает все другие цели, и все они не удовлетворяют его. Да простит бог тех, которые внушили и внушают нашим молодым поколениям, что нужна и похвальна внешняя деятельность, а что самосовершенствование, то единственное назначение человека, которое удовлетворяет всем, требованиям и его души, и всех внешних условий, именно это самосовершенствование не только не нужно, но смешно и даже вредно.

Бедный юноша мечется, отыскивая достойную цель жизни, и естественно бедное, заблудшее существо останавливается на женской любви, наивно воображая, что в этой любви главное, высшее назначение человека. Не имея перед собою никакой духовной цели, ему, естественно, представляется, что то, вложенное в животную природу человека стремление к продолжению рода, выражающееся более или менее поэтическою любовью, и есть высшее назначение человека. Хотелось бы напечатать несколько слов по этому поводу.

Нынче 24 ноября 1903. Ясная Поляна. Все копаюсь с предисловиями и к Шекспиру и к Гаррисону^*. Почти кончил. Здоровье хорошо, но умственно не боек. Сейчас думал, кажется мне, что очень важное, а именно:

1) Мы знаем в себе две жизни: жизнь духовную, познаваемую нами внутренним сознанием, и жизнь телесную, познаваемую нами внешним наблюдением.

Обыкновенно люди (к которым я принадлежу), признающие основой жизни жизнь духовную, отрицают реальность, нужность, важность изучения жизни телесной, очевидно, не могущего привести ни к каким окончательным результатам. Точно так же и люди, признающие только жизнь телесную, отрицают совершенно жизнь духовную и всякие основанные на ней выводы, отрицают, как они говорят, метафизику. Мне же теперь совершенно ясно, что оба не правы, и оба знания: матерьялистическое и метафизическое — имеют свое великое значение, только бы не желать делать несоответствующие выводы из того или другого знания. Из матерьялистического знания, основанного на наблюдении внешних явлений, можно выводить научные данные, то есть обобщения явлений, но нельзя выводить никаких руководств для жизни людей, как это часто пытались делать матерьялисты, — дарвинисты, например. Из метафизических знаний, основанных на внутреннем сознании, можно и должно выводить законы жизни человеческой, — как? зачем? жить: то самое, что делают все религиозные учения, но нельзя выводить, как это пытались многие, законы явлений и обобщения их.

Каждый из этих двух родов знания имеет свое назначение и свое поле деятельности. […]

Кажется, 30 ноября 1903. Ясная Поляна. Кончил предисловие — недурно. Написал несколько писем. Андрюшино несчастие^*. Все не кончил Шекспира, хотя и близится к концу. Здоровье было все время очень хорошо.

[…] Третьего дня видел во сне, что я сочиняю комический по форме рассказ крестьянина, набравшегося непонятных слов, но рассказ трогательный. И было очень хорошо. Вообще всю ночь была особенно оживленная деятельность мозга: представил себе еще три народные типа: один — силач, богатырь, медлитель, но подверженный припадкам бешенства, где делается зверем. Другой — болтун, хвастун, поэт, нежный и самоотверженный минутами. Третий — эгоист, но изящный, привлекательный, даровитый и бабник.

Хочу каждый день писать хоть понемногу воспоминания.

2 декабря 1903. Ясная Поляна. Здоровье посредственно. Все вожусь с Шекспиром и решил перестать писать его по утрам, а начать новое или драму, или о религии, или кончить «Купон». Если будет расположение по вечерам, то поправлять Шекспира и писать воспоминания. Два дня не писал. Было что-то хорошее записать, забыл.

19 декабря 1903. Ясная Поляна. Андрюшины поступки огорчают меня. Стараюсь сделать, что могу. Здоровье очень хорошо; но умственная деятельность все слаба. Стараюсь принимать это как должное и отчасти достигаю. Кончил заниматься Шекспиром и начал о значении религии^*. Но написал два начала, и оба нехороши. Немного написал воспоминания, но, к сожалению, не продолжал. Нет охоты. «Фальшивый купон» обдумал, но не писал.

Записано в книжечке кое-что:

[…] 2) Могу перенестись в самого ужасного злодея и понять его, но не в глупого человека. А это очень нужно.

[…] 4) Художник, поэт и математик или вообще ученый. Поэт не может делать дело ученого, потому что не может видеть только одно и перестать видеть общее. Ученый не может делать дело поэта, потому что всегда видит только одно, а не может видеть всего.

5) Бывают люди машинные, которые отлично работают, когда их приводят в движение, но сами не могут двигаться.

6) Истинно целомудренная девушка, которая всю данную ей силу материнского самоотвержения отдает служению богу, людям, есть самое прекрасное и счастливое человеческое существо. (Тетенька Татьяна Александровна.)

25 декабря 1903. Ясная Поляна. Начал писать «Фальшивый купон». Пишу очень небрежно, но интересует меня тем, что выясняется новая форма, очень sobre[39]. Записать надо кое-что — забыл. Одно помню, а именно:

1) Стараюсь заснуть и не могу именно потому, что спрашиваю себя: засыпаю ли я? то есть сознаю себя. Сознание и есть жизнь. Когда буду умирать, если я сознаю себя, то не умру.

29 декабря 1903. Ясная Поляна. Здоровье хорошо. Морозы. Не пишу два дня. Обдумываю о религии. […]

30 декабря. Ясная Поляна. 1903. Ездил верхом. 20° мороза. Здоровье хорошо; но нет сил работать, хотя многое обдумал.

Хочется написать: 1) Народный рассказ об ангеле, убившем ребенка;^* 2) О мужике, не ходившем в церковь;^* и 3) О раскольнике в тюрьме и революционере;^* 4) свое психическое, бестолковое, слабое состояние; 5) Что ты, Иисусе, сыне божий, пришел мучать нас^*. […]

1) Купон.

2) Это ты.

3) Церковь, старик.

4) Измена жены

5) Ангел, убивший ребенка

6) Кормилица

7) Александр I

8) Разбойник кается

9) Кто важен, что важно, когда?

10) Барин и крестьянин. Труд, болезнь и смерть.

1) Труп

2) Своя драма.

3) Хаджи-Мурат.

4) Дети умней стариков

5) Мать.

6) Записки сумасшедшего

7) Персианинов

8) Самара. Башкиры и поселенцы

9) Кто я теперь

10) Что ты пришел мучить нас

11) Бал и сквозь строй 163