Том 8. Девушка из космоса

Глава 1

Считалось само собой разумеющимся, что Гектор Малвени, великий английский актер, займет одно из бунгало в районе самого шикарного отеля в Беверли-Хиллз. Я нисколько бы не удивился, если бы этот человек, с его-то положением, арендовал два бунгало — одно для себя, другое для своего дворецкого. Я постучал в дверь, и десять секунд спустя мне открыла какая-то красотка в крошечном купальном халатике, который едва прикрывал еще более крошечный купальник. Девушке было около двадцати пяти лет. Она была высокой, стройной, с длинными красивыми ногами. Сквозь ткань лифчика угадывались соски маленьких, но достаточно твердых и упругих грудей. Красотка окинула меня сонным взглядом карих глаз, слегка выпятив в шаловливой манере верхнюю губу.

— Меня зовут Рик Холман, — сообщил я ей. — Мистер Малвени ждет меня.

— И вы явились вовремя, мистер Холман. Входите. — Девушка пошире распахнула дверь. — Я Бренда Малвени, его жена. — В ее глазах на мгновение мелькнула насмешка, как будто она бросала мне какой-то вызов, и от меня требовалось его принять.

Как только я переступил порог бунгало, девушка закрыла входную дверь, повернулась и направилась в гостиную. Следуя за ней, я наблюдал, как покачиваются ее гладкие бедра и ягодицы с такой атлетической жесткостью, что трудно было ощутить какое-то влечение к этой девушке.

На великом английском актере, комфортно разлегшемся в кресле, были только яркие цветные шорты. Его густые с проседью волосы были расчесаны на пробор, а бородка аккуратно подстрижена. На груди его курчавились целые заросли шерсти, а плоский живот был втянут без всяких видимых усилий. Для мужчины, которому было по меньшей мере пятьдесят пять, он выглядел великолепно.

— Дорогой, — обратилась к нему жена, бывшая на тридцать лет моложе своего мужа, — это мистер Холман.

Пара проницательных светло-голубых глаз уставилась на меня из-под кустистых бровей, затем он кивнул.

— Дорогая, приготовь нам, пожалуйста, что-нибудь выпить. — Он почесал обнаженную грудь. — Присаживайтесь, Холман. Что вы пьете?

— Бурбон со льдом, если можно, — ответил я.

Он скорчил гримасу.

— Эту отраву американцы выдают за настоящее виски! Хотя кому что нравится. — Тут он взглянул на свою терпеливо ждущую жену. — Мне шотландское с содовой, дорогая, и не вздумай положить хотя бы кусочек льда.

— Когда-нибудь, — тихо промурлыкала она, — я обложу твой соответствующий орган льдом, а потом волью в тебя множество стаканчиков. И тогда мы выясним наверняка, действительно ли шотландское виски усиливает потенцию, как ты это утверждаешь.

— Поразительно. — Малвени немного помолчал, наблюдая, как его жена подходит к бару и начинает смешивать напитки. — Холодна как лед, а кажется страстной и темпераментной.

Бренда коротко и неприятно рассмеялась.

— С тобой, милый, — сказала она, и ее английский акцент стал еще заметнее, — не приходится особенно выбирать.

— Видите, Холман. — Малвени улыбнулся мне. — Что вы насчет всего этого думаете? Чувствуете, как все бурлит под этим на первый взгляд спокойным и безмятежным фасадом?

— Вы оба такие остроумные, — проворчал я, — что я просто краснею от смущения.

— А вы наглец, Холман, не так ли?

— Да, — искренне согласился я.

— Я привык к тому, что люди ловят каждое мое слово с почтительным выражением лица, — весело заявил Малвени. — Потому что я великий актер Гектор Малвени. Что в вас такого выдающегося, что вы решили, что можете позволить себе грубить мне?

— Может, он гомик, дорогой, — бросила женщина через плечо. — И не выносит разговоров на тему сексуальных игр между мужчиной и женщиной.

— По-моему, ты просто не в его вкусе, любимая, — небрежно произнес Малвени.

— Какая же женщина, по-твоему, в его вкусе?

Малвени простер руку в мою сторону.

— Она в вашем вкусе, Холман? Прыгнули бы вы с ней в постель?

— Он втайне надеется, что вы это сделаете, — обратилась ко мне Бренда. — Ему нравится считать себя сексуально эмансипированным, и, пока он может глазеть и не путаться под ногами, он чувствует себя молодым и готовым к бою.

— Я повторяю, что вы оба слишком, слишком остроумны, — огрызнулся я. — Я же явился сюда не для того, чтобы смотреть, как вы тут изображаете из себя доморощенных жизнелюбов, поэтому, если вам нечего мне сообщить…

Малвени радостно хихикнул.

— Ты слышала, дорогая? Сначала он остается равнодушным к такому великому актеру, как я, а потом его не трогают даже твои эротические чары. Этот человек не кто иной, как проклятый реакционер.

Женщина подала напитки, присела на подлокотник кресла, в котором расположился ее муж, и легонько положила руку ему на плечо.

— Не считаешь ли ты, что следует рассказать мистеру Холману, в чем состоит дело? — терпеливо спросила она. — Ты же видишь, этот человек не мешает дело с развлечением.

— Полагаю, ты права, любовь моя. — Он сжал ее обнаженное бедро, а затем хмуро посмотрел на меня. — О вас ходят лестные отзывы, Холман. Осторожный, осмотрительный, умеющий улаживать личные дела людей, которые, как я, постоянно находятся в центре общественного внимания. В настоящий момент меня беспокоят две очень серьезные проблемы.

— У этих проблем имеются имена — Аманда и Кёрк, не так ли, Малвени? — поинтересовался я.

Он еще больше нахмурился.

— Двое моих детей. Очень обаятельны и совершенно меня не выносят. Если они не рассказывают журналистам, какой я отъявленный мерзавец-отец, то, значит, заняты тем, что, выпутавшись из одной скандальной истории, тут же попадают в другую.

— За последнюю пару месяцев мне не довелось прочитать о них ни строчки, — заметил я.

— Знаю! — энергично закивал Малвени. — Это меня и беспокоит, Холман. Это значит, что оба замышляют нечто ужасное, и это может обрушиться на нас в любой момент газетными заголовками. Я предлагаю вам очень простое задание. Выясните, чем они занимаются, и положите этому конец!

— Вы шутите?

— Я совершенно серьезен, — рявкнул он. — Крайне необходимо, чтобы в течение ближайших трех месяцев даже тени скандала не легло на фамилию Малвени.

— Гектор чересчур скромен, — спокойно заметила его жена. — Ходят упорные слухи, что его собираются посвятить в рыцари, и он не желает, чтобы что-то или кто-то, особенно двое его отпрысков, испортили все дело в самом начале.

— Сэр Гектор Малвени. — Актер самодовольно погладил свою бородку. — Это звучит, как вы думаете, Холман?

— Нет, — сказал я, — но это меня не касается.

— Вы хотите, черт подери, взяться за это дело или нет? — резко спросил он.

— Нет, — ответил я. — Не имею ни малейшего желания.

Женщина пронзительно вскрикнула, когда его пальцы впились в ее голое бедро, и тут же скинула руку.

— Скажите, пожалуйста, почему вы отказываетесь от этого предложения, мистер Холман? — спросила она.

— Потому что, если судить по его рассказам, это не имеет никакого смысла. Либо он знает, что его дети уже занимаются чем-то, что может свести его шансы на рыцарство к нулю, либо он просто чокнутый отец.

Жена тихо вздохнула.

— Расскажи ему, дорогой.

— Откуда я знаю, что он после этого изменит свое решение? — проворчал Малвени.

— Ты, конечно, не знаешь. — Она холодно улыбнулась мужу. — Но ты должен дать ему этот шанс.

— Ладно. — Он нетерпеливо пожал плечами. — Принеси эти прелестные фотографии, любимая, пока я попытаюсь рассказать Холману, в чем состоит дело.

Бренда Малвени поднялась с подлокотника кресла и вышла из комнаты. Я отхлебнул глоток бурбона и задал себе вопрос, не перенесся ли я вдруг в английский сумасшедший дом для новых аристократов.

— Когда умерла моя первая жена, Кёрку было шестнадцать, а Аманда была на два года моложе, — решительным тоном начал рассказывать Малвени. — В силу моей профессии я виделся с ними не так часто, как хотелось бы, и потом — это произошло как-то неожиданно — они стали взрослыми и независимыми. Между нами сохранялись еще какие-то родственные отношения до того момента, когда я решил жениться вторично, и тут наступил конец всем нашим отношениям.

— Я помню кое-что из их высказываний в газетах, — сказал я. — Аманда жалела бедного старого папочку, пытающегося вернуть ушедшую молодость с помощью женитьбы на девушке настолько юной, что ей впору было быть его внучкой…

— Кёрк говорил по поводу меня, что хуже старого маньяка может быть только дряхлый старый маньяк! — Он слабо улыбнулся. — За весь год, что мы женаты, я не услышал от них ни единого слова. Хоть убейте, до сих пор не могу понять их логики, почему они так настроены против моей новой женитьбы. Может, им больше было бы по душе, если бы я менял партнерш каждую ночь?.. Я и не подозревал о пропасти между поколениями до тех пор, пока сам с этим не столкнулся.

Женщина вернулась в комнату, держа в руке пачку фотографий.

— Ты рассказал ему, дорогой?

— Я пытался объяснить, — проворчал Малвени, — но, по-моему, все это прозвучало как сущая бессмыслица.

— Возможно, будет проще, если мистер Холман сам взглянет. — Скупо улыбнувшись, она уронила пачку фотографий мне на колени и бесстрастно посмотрела на мужа. — Дорогой, почему бы тебе не сходить искупаться или заняться чем-нибудь? Тогда тебе не придется сидеть здесь, изображая невозмутимого британца и испытывая одновременно страшный стыд.

— Полагаю, ты права, любимая. — Малвени поднялся, расправил плечи и строевым шагом вышел из бунгало с таким видом, будто снаружи его ждал расстрел, который он собирался встретить с открытым забралом.

— Гектор просто не может иначе, бедняжка, — прокомментировала Бренда Малвени после того, как за ее мужем закрылась дверь. — Я хочу сказать, что там, где дело касается его детей, он всегда напускает на себя мужественный вид.

— Наверное, это дух времени, — сказал я. — Сегодня нечасто встретишь отважных рыцарей.

Она устало улыбнулась. Фотографии, которые мне вручила Бренда, оказались увеличенными снимками, выглядевшими так, будто их сделал какой-то жалкий любитель; все они были нерезкими и с большой зернистостью. Но предмет съемки был легко узнаваем. Обнаженная светловолосая Аманда Малвени стоила с поднятыми руками, в одной из которых она держала зловещего вида нож. Перед ней на каком-то подобии грубого алтаря было распростерто обнаженное тело девушки. Остальные фотографии представляли собой вариации на ту же тему, но даже при скудной освещенности я заметил, что у Аманды прекрасная стройная фигура с округлыми грудями, бедрами и ягодицами. Девушка на алтаре лежала, раздвинув ноги, между которыми сгущались тени. Все это было сделано довольно грубо и по-дилетантски, и, отдавая фотографии Бренде Малвени, я не удосужился подавить зевок.

— Я понимаю, — отреагировала она, — но Гектор воспринимает их всерьез.

— Вот что значит быть чопорным отцом, — заметил я. — Вероятно, она позировала для этих снимков и прислала их с целью пошутить.

— Гектор не может выбросить из головы их страшные ритуальные убийства, которые произошли пару лет назад, — тихо произнесла Бренда. — У меня бы просто тяжесть с души свалилась, если бы вы взялись за это дело, мистер Холман, и достоверно бы выяснили, что все эти фотографии — просто шутка в духе Аманды.

— Ладно, — ворчливо согласился я. — Похоже, все равно этим летом будет скучно. Скажите, фотографии пришли по почте?

— Сегодня утром со штемпелем Сан-Лопара.

— Значит, придется проехаться туда и осмотреться.

— Гектора очень заботит предстоящее посвящение в рыцари, — сказала она, — но гораздо больше его заботят собственные дети. Больше всего его задевает то, что до нашей свадьбы я была лучшей подругой Аманды, и он никак не может понять, почему она ополчилась на собственного отца.

— А что она за человек?

— Она дикая. Легко поддается чужому влиянию, особенно влиянию своего брата. — В сонных карих глазах Бренды внезапно появился блеск. — Кёрк — это нечто совершенно другое! Он злобный! Жестокий! Я-то знаю! — Тон ее голоса стал намеренно безразличным. — У меня с ним была связь до встречи с Гектором.

— Вы считаете, Кёрк в этом как-то замешан? — с сомнением спросил я. — Никогда бы не подумал, что он боится камеры. На этих фотографиях Аманда единственная звезда.

— Они всегда вместе в чем-то замешаны, — объяснила Бренда. — Не поймите меня превратно, если я скажу, что в основе их отношений лежит что-то противоестественное. Секс не имеет к этому никакого отношения. Это глубже и гораздо опаснее.

— Эти фотографии вас беспокоят?

Она кивнула.

— Эта шутка не в их духе, потому что ни один из них не обладает чувством юмора подобного рода. Я подозреваю, что кто-то другой послал эти снимки Гектору. Возможно, как предупреждение или еще хуже.

— Хуже? — повторил я.

— Прелюдия к шантажу! — Бренда облизала языком верхнюю губу. — У Аманды есть хорошая подруга. Ее зовут Мери Пилгрим. Если она сейчас не вместе с Амандой, то знает, где Аманду можно найти.

— Так где же мне разыскать Мери Пилгрим?

— У нее квартира на бульваре Уилшир, и ее номер телефона есть в справочнике.

— Я свяжусь с ней.

— Аманду всегда привлекало все таинственное, сверхъестественное, особенно если это имело отношение к колдовству, — продолжила Бренда. — Кёрку не составляло труда завести ее чем-нибудь этаким. Если честно, мистер Холман, то один вид этих фотографий Аманды с ножом в руках пугает меня до смерти!

— Что случилось с вашим великолепным английским акцентом? — громко поинтересовался я.

— Он всегда пропадает, когда я волнуюсь, — объяснила она. — Акцент у меня, конечно, искусственный, но с тех пор, как я вышла замуж за Гектора, это вошло у меня в привычку.

— Надеюсь, вы не думаете всерьез, что Аманда Малвени, какой бы дикой и неуправляемой она ни была, впутается в какой-то психованный ритуал, включающий человеческое жертвоприношение? — задал я наводящий вопрос.

— Сама она, может, и не станет, — медленно произнесла Бренда. — Но если ее подстрекает Кёрк? Да, я думаю, это возможно.

— По-вашему, Кёрк Малвени все время выступает в роли негодяя, — улыбнулся я. — Может, вы просто предубеждены против него? У вас была связь с сыном, а закончили вы свадьбой с отцом.

— В ту ночь, когда мы оба поняли, что все кончено, Кёрк сказал, что хочет оставить мне кое-что на память, — сказала Бренда. — Кое-что, что не позволит мне забыть его никогда.

— Например, норковая шубка? — предположил я.

Она повернулась ко мне спиной, расстегнула лифчик и снова повернулась ко мне. В ложбинке между ее маленьких крепких грудей виднелся шрам в виде буквы «К».

— Он связал мне руки за спиной, — тихо произнесла она. — Коленом уперся мне в горло, чтобы я не могла кричать. Самое ужасное было то, что он нисколько не торопился, как будто ему доставляло удовольствие резать меня ножом.

— И вы ничего не предприняли после этого?

— У меня не было выбора. Я уходила от него к Гектору, и в то время я продолжала считать Аманду своей хорошей подругой. Если бы я рассказала его отцу и сестре, что Кёрк со мной проделал, это бы разрушило мои отношения с ними обоими.

— Понимаю, — медленно произнес я.

— Думаю, что нет, мистер Холман. — Она не спеша застегнула купальник. — Вы считаете, что единственной причиной, по которой я вышла замуж за Гектора, было то, что он богат и знаменит. Но я вышла за него замуж потому, что любила его. И все еще продолжаю любить.

— Почему-то я вам верю, — сказал я.

— Тогда, если вы мне верите, выясните, что затевают Аманда вместе с Кёрком, — настойчиво произнесла она, — и остановите их, прежде чем они окончательно погубят Гектора!

Глава 2

У девушки, открывшей мне дверь в квартиру, были волосы цвета хереса и большой чувственный рот. На ней были джинсы в обтяжку, призывно облегающие бедра и подчеркивающие контуры лобка, и полупрозрачная маечка, позволяющая детально рассмотреть розовые очертания ее грудей с темными сосками. Вот, промелькнула у меня мысль, девушка, которая не испытывает никаких угрызений совести по поводу демонстрации всего того, чем ее щедро наградила природа. Ее чувственный рот расплылся в приглашающей улыбке, отразившейся в голубых глазах.

— Меня зовут Мери Пилгрим, — произнесла она хриплым голосом, — а вы, как я догадываюсь, должно быть, Рик Холман?

— Верно, — согласился я.

— Входите. — Она распахнула дверь. — Мы вас ждали.

— Что-то вроде ясновидения? — спросил я.

— Час назад мне позвонила Бренда Малвени. Она никогда не умела держать язык за зубами.

Я проследовал за ней в гостиную, и какой-то парень, с комфортом разлегшийся на кушетке, приветственно щелкнул пальцами правой руки. Его густые черные волосы доходили ему почти до плеч, а роскошные усы имели вызывающе холеный вид, как если бы он каждый вечер по сто раз расчесывал их перед сном. На нем была вязаная рубашка и элегантно расклешенные книзу брюки.

— Это Кёрк Малвени, — представила блондинка. — Кёрк, это Рик Холман.

— Вот это настоящее приключение. Да, конечно! — Малвени ослепительно улыбнулся. — Я хочу сказать, для такого маленького человека, как я, встретить большую шишку, приводящую в движение Голливуд, и все такое… А скажите, мистер Холман, как вы зарабатываете на жизнь сейчас, когда Голливуда больше нет?

— Я вытаскиваю кроликов из старой шляпы, — ответил я. — А как поживает маленький человек, претендующий на роль гения экрана, который ничего путного до сих пор в жизни не сделал?

— Послушай, старина! — Странным образом он стал подражать английскому акценту своего отца. — По-моему, ты слишком далеко заходишь.

— Он неправильно расставляет акценты. — Я посмотрел на Мери. — Он играет на пианино?

Она спокойно пожала плечами.

— Понятия не имею. На моих глазах он только и делал, что валялся на этой кушетке и поглощал мое спиртное.

Малвени сцепил руки за головой и с еще большим комфортом разлегся на кушетке.

— А как нынче поживает малютка Бренда? Все такое же маленькое бесполое существо, каким она всегда была?

— Она беспокоится о вашем отце, потому что считает, что он беспокоится о вас и вашей сестре, — сказал я.

— Старый ублюдок беспокоится обо мне и Аманде только потому, что английская верхушка собирается наградить его за безупречную службу, — усмехаясь, произнес Кёрк. — Тридцать лет унылой невдохновленной актерской игры стоят рыцарского звания. Я бы плюнул, но уважаю любимый ковер Мери.

— У него благородное сердце, — заметила Мери.

— Чем вы сейчас занимаетесь, Кёрк? — спросил я тоном светской беседы. — Или вражда с стариком отцом занимает все ваше время?

— Знаете что, Холман? — раздраженно вскипел он. — Перестаньте болтать! У вас не рот, а водопроводный кран.

— Черная магия? — нащупывал я почву. — Это для вас новое ощущение, особенно если этим занимается ваша сестра?

— Аманда слишком хорошая девушка, чтобы напускать порчу даже на такого как вы, Холман. — Он снова ухмыльнулся. — Вы уверены, что эти фотографии, из-за которых старик чуть не обделался, не были чьей-то шуткой? Я хочу сказать, берешь какую-нибудь красотку, похожую на Аманду, надеваешь на нее светлый парик, а потом фотографируешь. Как насчет этого?

— Я хочу удостовериться, — сказал я. — Вот почему мне нужно поговорить с вашей сестрой.

— Вы действуете очень хитро и коварно, Холман! — Он выразительно закатил глаза. — Прямо как в короткометражках старика Мак-Сеннета[25]. Я мог бы высказать пожелание, чтобы вы хранили молчание, но, наверное, я прошу слишком многого. Даже если бы я знал, где сейчас находится малютка Аманда, я бы вам не сказал. Но если это хоть как-то может помочь, могу сообщить, что единственное место, где ее точно нет — это Сан-Лопар!

— Он был здесь, когда позвонила Бренда, — стала оправдываться Мери. — И заставил меня держать трубку так, чтобы слышать весь разговор.

— Это из сентиментальности, — объяснил я. — Бренда его старая любовь. Их разрыв причинил ей настоящие страдания.

Малвени рывком приподнялся, сел и внимательно посмотрел на меня. В его темных глазах ничего не отражалось.

— Держу пари, она сказала тебе, что это сделал я.

— Что именно? — невинным тоном осведомился я.

— А, брось! Эта буква «К», что она носит посередине своей плоской груди. Это ее любимая тема с тех самых пор, как она спятила той ночью!

— Она здорово рассказывает, Кёрк, — сказал я. — Как ты сначала связал ей руки за спиной, потом уперся коленом в горло, чтобы она не могла кричать. Как ты все делал не спеша, потому что, как считает она, получал от всего этого удовольствие.

— Пожалуйста!.. — напряженным голосом произнесла Мери Пилгрим. — Неужели мы должны выслушивать все эти ужасные подробности?

— Эта Бренда, — зло сказал Кёрк, — вот уж действительно красотка с богатым воображением!

— Скажи мне только одно, — вежливо попросил я его. — Ты собираешься учинить что-нибудь… особенное, чтобы окончательно похоронить надежды своего отца на рыцарское звание?

— Я? — Кёрк встал с кушетки и медленно поднял руки над головой. — Дружище, мне есть чем заняться и без этого. Он повесил себе на шею Бренду, а это более чем достаточно для любого мужчины. Что касается меня, он может получать свое звание, а потом повеситься на нем. Мне на это наплевать.

И Кёрк направился к тому месту, где стояла Мери. Подойдя к ней, он небрежно обхватил ладонями ее груди и сжал их так, что она вздрогнула от боли.

— Я должен убраться, малышка, — нежно произнес он. — Не верь ни единому слову Холмана, потому что он профессиональный лжец.

— Убери свои руки, — ледяным тоном отрезала она, — а не то я ткну тебе пальцем в глаз!

Он опустил руки и, расплывшись в улыбке, повернулся ко мне.

— Остерегайтесь колдуний, Холман. Если я где-нибудь встречу Бренду, я сообщу ей, что вы хотите участвовать в шабаше!

Пару секунд спустя за ним захлопнулась дверь, заглушая раскаты его хриплого смеха.

— По-моему, нам обоим не мешает выпить, — заметила Мери Пилгрим.

У нее уже была приготовлена пара ледяных мартини, и я не стал спорить. Передав мне мою порцию, она со стаканом в руке уселась на кушетку.

— Уверена, — спокойно сказала девушка, — вы просто сгораете от любопытства. Во-первых, почему это Бренда позвонила мне и все рассказала о вас; и во-вторых, каким образом Кёрк оказался здесь и услышал все, что она говорила по телефону?

— А в-третьих, — продолжил я, — почему это, во-первых, вы не ткнули пальцем ему в глаз?

— Что? — Ее голубые глаза расширились от удивления.

Я поставил свой стакан на маленький столик рядом с кушеткой, наклонился вперед, обхватил ладонями ее полные груди, а потом слегка сжал их. Она отреагировала тут же: в следующее мгновение содержимое ее стакана растекалось по моему лицу.

— Поймите меня правильно, — пробормотал я, вытирая лицо носовым платком. — Вы реагируете совсем по-другому, чем с Кёрком.

— Кто вы? — мрачно спросила она. — Какой-то извращенец?

— Почему вы сразу же не ткнули пальцем ему в глаз так, как выплеснули мне в лицо спиртное? — настаивал я.

— Полагаю, правда состоит в том, что Кёрка я боюсь до смерти, а вас нет, — ответила Мери. — Вы уверены, что единственная причина, по которой вы схватили мои… меня! — состояла в том, чтобы посмотреть на мою реакцию?

— Почему бы нам не забыть обо всем? — потеряв терпение, предложил я. — Я приготовлю вам выпить.

Забрав у нее пустой стакан, я подошел к бару и приготовил новый коктейль. Когда я подошел к Мери со стаканом в руке, на ее лице появилось слабое подобие улыбки, тут же сменившееся задумчивым выражением.

— Я никак не могу объяснить, как случилось, что Кёрк появился за пять минут до звонка Бренды, — медленно произнесла она. — Мне бы хотелось считать это совпадением, но в жизни Кёрка Малвени нет места совпадениям. Он просто их не допускает… если вы понимаете, что я имею в виду.

— Не понимаю. — огрызнулся я.

— Я и не надеялась, что поймете. — Она глотнула мартини. — Эти фотографии Аманды в роли ведьмы, о которых рассказала Бренда. Они выглядели настоящими?

— Как могут фотографии кого-то в роли ведьмы выглядеть настоящими?

— Аманда способна на любую выходку просто смеха ради, — продолжала размышлять Мери. — Я не уверена, что смогу чем-то помочь вам, мистер Холман. Я очень давно с ней не виделась.

— Вы считаете, она может находиться в Сан-Лопаре?

— Или в Мехико, — резко возразила она, — а может, в Англии, в Лондоне.

— Вы здорово мне помогаете, — признался я.

— Собираетесь отправиться в Сан-Лопар и там ее поискать?

Я пожал плечами.

— А что еще остается делать?

— Я могла бы поехать с вами. — Она немного подумала над тем, что сказала, затем решительно кивнула. — Это лучше, чем сидеть здесь и постоянно нервничать из-за того, что Кёрк вернулся в город.

— А почему я должен брать вас с собой?

— Потому что я считалась лучшей подругой Аманды, — самодовольно заявила она, — и у меня есть кое-какие соображения по поводу того, что заставляет ее так злиться.

— Ладно, — согласился я. — Я заеду за вами через час.

Она покачала головой.

— Это я вас заберу через час, мистер Холман. Я обычно схожу с ума от страха, если кто-то другой ведет машину. — Она медленно облизала кончиком языка полную нижнюю губу. — Упакую сумку и возьму ее с собой. Наверное, мы должны будем остановиться где-нибудь на ночь.

Над этим стоило подумать во время короткого обратного пути домой в свою лачугу в Беверли-Хиллз, символизирующую мое положение в обществе. Пять минут спустя после моего возвращения зазвонил телефон, и на третьем звонке я поднял трубку.

— Мистер Холман? — послышался в трубке хриплый незнакомый женский голос.

— Конечно, — ответил я.

— Это говорит ваш дружески настроенный партнер. Вам необходима помощь в поисках Аманды Малвени, мистер Холман, и я готова оказать ее вам безвозмездно!

— Что ж, благодарю вас, — сказал я. — Я подумаю.

— Эти похабные фотографии Аманды в роли ведьмы были посланы из Сан-Лопара, — продолжила трубка. — Человека, которого вам нужно повидать, зовут Кронин.

— Кто он?

— Неприятный извращенный псих, — небрежно заметила женщина. — Вероятно, вы поладите с ним.

— Где мне его найти?

— Вы что, хотите, чтобы я за вас делала всю работу? — Она хрипло рассмеялась. — Не забывайте, мы партнеры! — И тут она повесила трубку.

Пять минут спустя, когда я все еще продолжал размышлять о своем новом неизвестном партнере, в дверь позвонили. В четыре часа пополудни любой гость может оказаться интересным, решил я. Это могла быть Мери Пилгрим, приехавшая на полчаса раньше, или продюсер порнофильма, решивший арендовать мой бассейн для сцены оргии, или даже пара друзей-музыкантов, которым требовался кто-то, кто отсчитывал бы ритм. Возможно, это и увлекательно, но, с другой стороны, возможно, и нет, так что я решил смирить свое воображение, потому что мне уже приходилось разочаровываться раньше. Открыв дверь, я увидел на пороге двух парней, и в следующее мгновение Кёрк Малвени ворвался в дом, преследуемый по пятам своим приятелем.

— Я бы пригласил вас войти, — мрачно заметил я, — но вы уже вошли.

— Закрой дверь, Хэл, — приказал Кёрк.

Его дружок закрыл дверь и, прислонившись к ней, скрестил руки на широкой груди. Судя по виду, для того чтобы сдвинуть его с места, требовалась по меньшей мере базука[26].

— Давайте выпьем, Холман, и немного поболтаем, — любезно предложил Кёрк. — Хэл позаботится о том, чтобы нас не беспокоили.

Я провел его в гостиную и подошел к бару.

— Что будете пить? — вежливо спросил я.

— Пиво, — ответил он.

Я открыл банку и толкнул ее по стойке в направлении Кёрка.

— Хотите стакан?

— Вы считаете, я изнежен или что-то вроде этого? — Он скупо улыбнулся. — Я хочу, чтобы вы знали, Холман. В этой истории о том, что я порезал Бренду, нет ни слова правды.

— Ладно, — согласился я, — значит, это неправда.

— Я ее бросил, и она в отместку подцепила моего старика. Вот вам и повод для смеха!

— Я никогда не смеюсь перед закатом, — сообщил я ему. — У меня такое правило.

— Но вам не следует недооценивать Бренду. — Кёрк отхлебнул пива и вытер рот ладонью. — Она шлюха с идеями. И вы — одна из таких идей, знаете это?

— Нет, — сказал я, — я этого не знал.

— Я не знаю, в чем тут дело, — задумчиво произнес он. — Но мне это не нравится. Наверняка именно она вбила в голову старика идею нанять вас.

— Зачем? — спросил я.

— Чтобы добраться до Аманды или до меня, а может, и до нас обоих. — Он побарабанил пальцами по стойке бара. — Эти фотографии все еще у нее?

— Полагаю, что да.

— Чтобы старик поверил, на фотографиях должна быть Аманда или ее точная копия. — Размышляя над этим, Кёрк отхлебнул еще пива. — Мы с Амандой очень близкие люди. Если она позировала для этих фотографий, чтобы в шутку их использовать, она бы мне об этом сказала. Все это очень хитро закручено, и наверняка за всем этим стоит Бренда.

— Когда в последний раз вы видели свою сестру? — спросил я у Кёрка.

— Примерно три месяца назад. Мне нужно было кое-что обдумать, решить, поэтому я отправился на юг, пересек границу и какое-то время жил в одном из борделей Тихуаны. — Он погрузился в задумчивое молчание, и я с трудом подавил зевоту. — У меня появились идеи, Холман, особенные идеи. Я хочу снять фильм. Вам знакомы подобного рода вещицы. Низкая смета, сюжет на тему личных странствий, но, как я уже сказал, это нечто особенное. До сих пор, — продолжал он задумчиво, — я был всего лишь одним из тех парней, которым посчастливилось унаследовать фамилию знаменитого отца. Но теперь люди прислушиваются, когда я рассказываю, какой именно фильм я собираюсь делать, и в настоящий момент я даже получил финансовую поддержку. Вы знаете, в какое положение это ставит меня? В такое же, как и моего старика. Он не хочет никакого скандала, который мог бы серьезно уменьшить его шансы на получение звания сэра, а я не хочу никакого скандала, который мог бы разрушить мои планы на создание фильма. Вот вам еще один повод для смеха, Холман, — я и мой старик — в одной лодке.

— Зачем же Бренде портить вам обоим жизнь?

— Хороший вопрос. — Он поставил пустую банку из-под пива на стойку бара. — Это мне еще придется выяснить. Но прежде я должен встретиться с Амандой и разузнать, что замышляет моя маленькая сестренка. Можно еще пива?

— Конечно. — Я открыл еще одну банку и протянул ему.

Он сделал большой глоток и снова вытер рот рукой.

— Но сейчас я озабочен тем, что двое — это уже толпа, вы понимаете?

— Если бы я понимал, то был бы медиумом, — проворчал я.

— Вы и я, Холман. Многовато для визита к Аманде. Кроме того, она откровенно разговаривает только со своим братом, но тотчас замыкается, сталкиваясь с каким-нибудь надутым типом вроде вас. — Он ухмыльнулся и завопил: — Хэл!

— Он что, глухой? Почему вы так вопите? — спросил я.

— Хэл не глухой, но туго соображает, что, впрочем, одно и то же. В компании с ним вам не придется напрягать свой интеллект, но он очень домашний. Как сенбернар, при условии, что вы его регулярно кормите!

В дверном проеме появился верзила, который выглядел так, будто он завтракал одними борцами-профессионалами, и гостиная как-то сразу съежилась.

— Ты звал меня, Кёрк? — В его низком голосе слышались какие-то странные шипящие звуки, как будто когда-то ему в горло воткнули лом.

— Поздоровайся с мистером Холманом, — велел ему Кёрк.

Верзила скосил на меня глаза.

— Хэлло, мистер Холман, — покорно сказал он.

— По-моему, вы прекрасно друг с другом поладите, — промурлыкал Кёрк. Горилла же переместился к бару поближе к Кёрку, рассеянно взял в руку пустую банку из-под пива и смял ее в лепешку, просто сжав пальцы.

— Мистер Малвени, — почти застенчиво произнес он. — Я голоцен!

— Не волнуйся насчет этого, Хэл, — успокоил его Кёрк. — Сразу после того, как я уйду, мистер Холман приготовит тебе настоящий сочный бифштекс.

— И как долго я должен кормить его бифштексами? — поинтересовался я.

— До этого же часа завтрашнего дня, — радостно улыбнулся Кёрк. — Все, что мне нужно, это фора в одни сутки. Все это время, Холман, продолжайте кормить Хэла, и вы найдете его самым спокойным парнем из всех, кого вы когда-либо встречали.

— Если вы считаете, что я на это попадусь, то вы окончательно спятили! — разозлился я.

— Мистер Холман решил, что я спятил, — оскорбленным тоном сообщил Кёрк горилле. — Хэл, докажи ему, что я вполне серьезен.

Рука, протянувшаяся поверх стойки бара, сама по себе выглядела смертоносным оружием. Пальцы ухватили меня за лацканы пиджака, и я почувствовал, как меня поднимают в воздух и вжимают в стенку бара.

— Что мистер Малвени хочет, то мистер Малвени получает, — решительно произнес Хэл.

Он резко отпустил меня, и я беспомощно сполз по стенке бара.

— Ничего личного, вы понимаете. — Кёрк мизинцем разгладил свои роскошные усы. — Вы бы только смутили Аманду, если бы добрались до нее первым. Но если она действительно сообщит мне нечто важное, я дам вам знать, как только вернусь.

— Премного благодарен! — отозвался я.

Он допил пиво и швырнул банку своему бандиту, который тут же смял ее в лепешку своей пятерней.

— Мистер Холман не должен подходить к двери или отвечать на телефонные звонки, — распорядился Кёрк. — Мистер Холман на сутки умер для всего мира. Ты понял, Хэл?

— Конечно, мистер Малвени. — Верзила медленно наклонил голову.

— Развлекайся, старик! — Кёрк улыбнулся своей ослепительной улыбкой, махнул на прощанье рукой и направился к выходу.

Я посмотрел на верзилу, а его слегка косящие глаза смотрели мимо меня.

— Полагаю, нам следует чем-нибудь заняться вместо того, чтобы все время пялиться друг на друга, — предложил я. — Как насчет того, чтобы пойти со мной на кухню и понаблюдать, как я буду готовить бифштекс?

— С удовольствием, мистер Холман.

Итак, мы отправились на кухню, и там я выбрал самую тяжелую сковородку, какую только смог найти.

— Бифштекс из вырезки с грибами?

— Звучит великолепно! — В первый раз за все время в его голосе послышалось какое-то оживление.

Как только я достал бифштекс из морозильной камеры, в дверь позвонили, и я по-настоящему обрадовался тому, что Мери Пилгрим приехала по меньшей мере на пять минут раньше. Верзила подозрительно уставился на меня, и его правая ладонь медленно сжалась в кулак величиной с ляжку.

— Все в порядке, — быстро отреагировал я. — Я останусь здесь и не двинусь с места, пока вы отправите незваного гостя восвояси.

— Да уж… Будьте любезны, мистер Холман. Я не хочу лишаться этого бифштекса и не хочу причинять боль вашему гостю.

— Буду сидеть тихо, как мышь, — пообещал я.

В дверь настойчиво позвонили в третий раз, и Хэл, повернувшись ко мне спиной, направился к выходу из кухни. Я взял в руки тяжелую сковородку и, держа ее над головой, как мышка, на цыпочках проследовал за ним. Приблизившись, я превратился в разъяренную крысу и опустил сковородку ему на голову. Его череп загудел, как стенные часы с боем, и он медленно опустился на колени. Я ударил во второй раз, и он, неуверенно покачнувшись, растянулся ничком на полу.

Когда я наконец открыл входную дверь, то увидел Мери Пилгрим, она держала в руке чемодан. На лице блондинки явственно читалось нетерпение.

— Вы что, спали? — резко спросила она. — Я уже полчаса звоню в вашу проклятую дверь!

— Мне нужно было кое-что прибрать в кухне, — объяснил я. Тут я с опаской указал на сияющую белизной низкую иностранную спортивную машину, стоявшую на дорожке у моего дома. — Это ваша?

— Конечно, — выпалила она. — Вы не должны нервничать, Холман. У нее на всех колесах дисковые сервотормоза и радиальные шины.

— Меня всегда беспокоит псих за рулем, — сознался я.

— Заткнитесь и полезайте в машину, — ледяным тоном приказала она. — И вот еще что. Почему вы не почините эти чертовы часы? Они отстают на два часа!

Глава 3

Раздался визг тормозов, и машина, оставив на дороге черный след от шин, снизила скорость с девяноста миль в час до законных тридцати пяти для того, чтобы въехать в Сан-Лопар. Внезапно оказалось, что мы мчимся по дороге, которая извивалась так, будто страдала пляской святого Витта.

— Итак, — ледяным тоном заметила Мери, — я рада, что вы, наконец, перестали хныкать. Мы почти приехали. У вас есть на примете какое-то определенное место в Сан-Лопаре или мы просто едем наугад?

— Как насчет того, чтобы отправиться к Питу Кронину? — небрежно поинтересовался я.

Ее голубые глаза задумчиво уставились на меня.

— К Питу Кронину? Полагаю, это Бренда рассказала вам о нем.

— Просто она посоветовала навестить его, потому что, возможно, он знает, где найти Аманду, — солгал я не моргнув глазом.

— Это на противоположном конце города, — заметила она. — Не моргайте, а то не увидите Сан-Лопар.

Пять минут спустя я понял, что она была права. В Сан-Лопаре было всего два квартала домов, и на этом все заканчивалось. Одинокий придорожный ресторанчик посветил нам своими огнями в тщетной надежде заполучить нас к себе и тут же растворился в темноте. Мери на какое-то время сосредоточилась на вождении, и это было большим облегчением.

— Я не уверена, что в темноте смогу разыскать этот дом, — сказала Мери.

— Мы всегда можем где-нибудь припарковаться и подождать рассвета, — сказал я. — Когда мы устанем от поцелуев и объятий, я спою для вас.

— Безумно смешно! — огрызнулась она. — Я, должно быть, сошла с ума, связавшись с вами в этом путешествии в никуда. Было бы предпочтительнее остаться дома и рискнуть встретиться с Кёрком Малвени.

— И что же в нем есть, что вас так пугает?

— Я всегда отказывалась с ним спать, а Кёрк не выносит, когда его отвергают. Когда-нибудь, в недалеком будущем, он настоит на своем и возьмет меня силой. — Она неуверенно засмеялась. — Наверное, это звучит как дешевая реплика из древней пьесы.

— Вы всегда можете оказать сопротивление, — возразил я. — Ударить его по голове лампой или чем-нибудь еще.

— Только не Кёрка. Насилие — это его специальность. — Внезапно она вздрогнула. — Может, переменим тему?

— Хорошо, — согласился я. — Далеко ли отсюда до жилища Кронина?

— Думаю, около мили. Если только я свернула в нужном месте.

— Я всегда думал, что в Мексике великолепно в это время года, — мрачно заметил я. — Вы будете неотразима в сомбреро.

— Замолчите! — Она резко повернула направо, и мы начали карабкаться вверх по склону холма. — Дом находится на самой вершине.

Внезапно я почувствовал, что близок к помешательству.

— Вы не знаете, не принадлежал ли когда-то этот дом одному парню, которого звали Ли Рэнд? Он в свое время снимался в вестернах и был настоящей звездой.

— Эй, а ведь это правда! — Мери была поражена. — Я помню, как Пит рассказывал нам, что этот дом пару лет пустовал, прежде чем он приобрел его. Там произошла какая-то трагедия или что-то в этом роде…

— Рэнд обнаружил, что его сын убил девушку, которая могла оказаться его, Рэнда, дочерью, — сказал я. — Поэтому он убил сына, а потом и себя.

Мери содрогнулась.

— Звучит ужасно! Откуда вам это известно, Рик?

— Я был там в то время, — чистосердечно признался я.

Мы проехали последний поворот и очутились прямо перед широко распахнутыми красивыми коваными железными воротами. Пока мы ехали по извилистой дороге к дому, лучи фар разрезали темноту, и я заметил, что когда-то тщательно возделываемые владения превратились в непроходимые джунгли.

— Выглядит так, будто здесь никто не живет, — тихо произнесла Мери. — Я не вижу в доме света.

— Думаю, что самый простой способ выяснить — это позвонить в дверь, — блеснул я сообразительностью.

Мы поднялись по каменным ступеням к массивной бронзовой входной двери, и я нажал кнопку звонка. После того как я проделал эту процедуру несколько раз, над крыльцом зажегся свет.

— Мы делаем прогресс, — сказал я.

— Я бы хотела оказаться сейчас в Лос-Анджелесе, — заявила Мери. — И плевать на Кёрка Малвени!

Тяжелая бронзовая дверь отворилась, и на пороге возник пожилой дворецкий. На какое-то мгновение наше внимание было приковано к голому черепу, обтянутому тонкой, желтой, похожей на сморщенный пергамент, кожей. Стоявшая рядом со мной Мери вздрогнула и впилась пальцами мне в руку.

— Добрый вечер, — глухо прошептала эта развалина.

В моей памяти что-то щелкнуло.

— Тэптоу? — догадался я.

С риском для жизни наклонив голову, еле державшуюся на тощей шее, он заморгал своими слезящимися голубыми глазками.

— Да, сэр. Я Тэптоу. Боюсь, что не припоминаю…

— Вы были с мистером Рэндом, — сказал я. — Моя фамилия Холман.

— Теперь я вспомнил, сэр. Это была ваша работа!

— Что вы имеете в виду? — строго спросила Мери.

— Мистер Холман совал нос туда, куда не следовало бы. — Он слегка выпрямился. — Но это не важно. Что сделано, того уж не вернешь.

— Мистер Кронин дома? — спросил я.

— Сейчас выясню, сэр.

Он мягко закрыл бронзовую дверь, и нам ничего не оставалось, кроме как стоять на крыльце и ждать.

— Тэптоу? — прошептала Мери. — Неужели это все наяву? Здорово! У меня от него мурашки по спине. А на что он намекал, говоря, что это ваша работа?

— Это было давно, — объяснил я. — Один человек нанял меня выяснить, что случилось с девушкой, которая будто бы была дочерью Рэнда. И я выяснил.

— Пит никогда не упоминал о том, что сохранил дворецкого, когда покупал этот дом.

— Может, он и не сохранил, — ободряющим тоном произнес я. — Может быть, этот Тэптоу, которого мы только что видели, исчез, как только закрылась дверь.

— Не надо! — Она еще сильней впилась ногтями в мою руку.

Снова отворилась бронзовая дверь, и Мери вздохнула с облегчением, увидев, что на пороге стоит все тот же пожилой дворецкий.

— Мистер Кронин в настоящий момент занят, — прошептал он. — Может быть, вы подождете в библиотеке?

Мы проследовали за ним по тускло освещенному холлу и вошли в просторную сводчатую комнату, три стены которой были заставлены стеллажами с книгами. Бронзовый полковник Уильям Коди^[27] в натуральную величину стоял неподвижно в нише окна. Возможно, он вспоминал свои славные дела или сожалел о том, что в современном мире царит дикость и жестокость. Я немного надеялся ради него самого, что когда окружающий мир станет достаточно диким, то бизоны вернутся обратно.

— Не хотите ли выпить? — шепотом предложил Тэптоу.

— Водку со льдом, — быстро сказал я, опасаясь, что он передумает. — Как насчет тебя, Мери?

— То же самое, — нервно ответила она.

Дворецкий выплыл из комнаты так, будто налетел легкий бриз и подхватил его с собой.

Как только за Тэптоу закрылась дверь, Мери ткнула указательным пальцем в бронзовую статую и спросила:

— Кому могла прийти в голову мысль поставить это в виде украшения?

— Ли Рэнду, — ответил я. — Кому же еще?

— У меня мурашки бегут по спине… от этого дворецкого и от этого дома у меня по спине бегут мурашки!

— Над этим местом до сих пор витает тень Ли Рэнда, — объяснил я. — Ничто не изменилось в этой комнате с тех пор, как я последний раз находился в ней. Кстати, а кто, черт возьми, этот Пит Кронин?

— Один друг Аманды, — резко ответила Мери. — Я вам об этом уже рассказывала.

— Чем он зарабатывает себе на жизнь?

— Он художник.

— Зачем это художнику понадобился такой дом?

— Откуда, черт возьми, мне знать!

— А ты точно уверена, что хорошо знаешь Аманду Малвени? — огрызнулся я.

— Рик! — Она с упреком поджала нижнюю губу. — Не набрасывайся на меня сейчас, а то я упаду в обморок.

Вновь появившийся дворецкий принес поднос с напитками и поставил его на стол.

— Мистер Кронин скоро придет, сэр. Что-нибудь еще?

— Я слышал, что после смерти мистера Рэнда дом пару лет пустовал, — сказал я. — Фантастическое совпадение! Я хочу сказать, то, что мистер Кронин нашел вас здесь.

— Мистер Кронин нашел меня прямо в этом доме, — прошептал дворецкий. — Я никогда и не покидал его, потому что, согласно воле мистера Рэнда, выраженной в завещании, я могу жить в этом доме до конца моих дней. Любой, кто желал приобрести дом, должен был вместе с домом приобретать дворецкого. Понимаете?

— Похоже, новый владелец не стал ничего менять?

— Он настаивает на том, чтобы все было так, как при жизни мистера Рэнда.

Он наклонил голову, наверное, на целую четверть дюйма, а затем снова медленно выплыл из комнаты. Мери тихо вздохнула и целеустремленно направилась к столу с напитками, словно почтовый голубь, страдающий алкоголизмом.

— Знаешь, что я тебе скажу? — Она быстро отхлебнула водки. — Этот старик в душе тебя ненавидит.

— Он обвиняет меня в том, что случилось с Рэндом, — сказал я. — Он неправ, но я его понимаю.

Она огляделась с выражением отвращения на лице.

— Остальная часть дома выглядит так же, как эта?

— Не знаю, — признался я. — Я там никогда не бывал.

— Точно так же — вдруг прозвучал низкий баритон. — Похожа на мавзолей. Доходит до того, что спустя какое-то время начинаешь стыдиться, что ты живой.

— Пит? — вздрогнула Мери. — Ты так незаметно по, крался, что до смерти напугал меня!

Тип, стоявший в дверях и баюкавший в руках бокал, медленно улыбнулся ей.

— Привет, Мери. Наверное, именно это называется приятным сюрпризом.

У него было лицо стареющего херувима, а выглядел он лет на тридцать пять. Редкие вьющиеся каштановые волосы были аккуратно расчесаны в тщетной попытке прикрыть намечающуюся плешь. Длинные изогнутые ресницы придавали его карим глазам явно фальшивый невинный взгляд, а чахлая бороденка, окаймлявшая его пухлый подбородок, выглядела просто нелепо. Роста он был чуть ниже среднего, и его тучное тело на коротких ногах казалось весьма неустойчивым. Глядя на то, как он одет, можно было подумать, что находишься на вечернем представлении в «Метрополитен-опера». На нем был черный мохеровый костюм: узкие брюки, двубортный пиджак на четырех пуговицах с отделкой кантом из черного атласа и белая кружевная рубашка-жабо.

— Это Рик Холман, — махнула рукой в мою сторону Мери. — Рик, это Пит Кронин.

— Тэптоу рассказал мне все о вас. — Кронин слегка поклонился мне. — А могу я спросить, чему я обязан удовольствием лицезреть вас?

— Рик хочет поговорить с Амандой, — объяснила Мери. — Я подумала, что она может быть с тобой.

— Увы и ах! — Он печально покачал головой. — Не удостаивает более она своим присутствием мое одинокое жилище. В одно прекрасное утро она попросту исчезла, пока я пребывал в объятиях Морфея. Ни залитой слезами записки на крышке комода, ни увядшей розы на подушке рядом с моей головой!

— У вас имеются какие-нибудь догадки по поводу ее теперешнего местопребывания? — спросил я у него.

— Никаких. — Он подошел к столу и осторожно примостился на краю. — Полагаю, ваш интерес к очаровательной Аманде чисто профессиональный, мистер Холман?

— Безусловно, — подтвердил я.

— Какая потрясающая сдержанность! — Он покрутил рукой, и бренди в бокале заколыхалось. — Вам нет нужды быть сдержанным, мистер Холман. Ее сумасшедший братец уже нанес мне визит и рассказал эту невероятную историю. Должен признать, что всегда считал Аманду ведьмой, но без этих ведьминских штучек — летучих мышей, засушенных жаб и прочего.

— Кёрк был здесь? — оцепенев, спросила Мери.

— Он уехал всего полчаса назад, — с готовностью ответил Кронин. — И то, что он не нашел здесь Аманды, кажется, совершенно выбило его из колеи. — Посмотрев на меня, Кронин занавесил глаза своими длинными ресницами. — Кёрк также сообщил мне, что на сутки оставил вас импотентом.

— Я бы сказал, что это неточное выражение, мистер Кронин, — грустно сказал я.

Он тихо хихикнул.

— Возможно, вы правы, мистер Холман. Извините меня, но вам не следует принимать подобные вещи так близко к сердцу. — Он улыбнулся и отпил глоток бренди. — Новости, которые сообщил мне Кёрк, привели меня в восторг, — продолжал он. — Его отец вот-вот станет сэром Гектором Малвени, а какой-то синдикат на самом деле собирается финансировать мечту Кёрка снять фильм. Как приятно узнавать о том, как твои друзья преуспевают в этом мире. — Бренди в бокале заколыхалось сильнее. — Сама мысль о том, что Бренду станут называть леди Малвени, просто восхитительна.

— Сколько точно прошло времени с тех пор, как Аманда уехала отсюда? — спросил я.

— Ну, я дни не считал, как вы понимаете. Возможно, это произошло пару недель назад.

— У вас нет никакого представления о том, куда она могла отправиться?

— Думаю, она просто взгромоздилась на метлу и вылетела из окна. — Его маленький рот скривился в скрытой улыбке. — Единственный, кто приходит мне на ум, — это Эд Конциус. Но Мери, конечно, наверняка уже упоминала о нем.

— Нет, — торопливо вмешалась Мери. — Я не подумала об Эде. Как глупо с моей стороны!

— Да, действительно. — Кронин, коварно усмехнувшись, посмотрел на нее. — Очень глупо с твоей стороны, Мери. Я хочу сказать, что если ты не рассказала мистеру Холману о нашем дорогом Эде, то, значит, ты ему вообще ничего не рассказала, не так ли?

— Бренда всегда говорила, что ты подлый сукин сын, — выпалила Мери, — но сегодня в первый раз я поверила ей!

— Я всегда вспоминаю эти золотые деньки, — промурлыкал Кронин. — Маленькая счастливая компания, свободно путешествующая по всей Америке. Все делили поровну, искали приключений — три неразлучные парочки: я и Аманда, Бренда и Кёрк, Мери и Эд. Жаль, что это все так внезапно кончилось! — Он позволил себе еще глоточек бренди и кинул быстрый взгляд на Мери. — Ты виделась с Эдом после окончания нашей одиссеи?

— Нет, — поспешно ответила она. — Уже год, как я его не видела.

— Чем больше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь. — Кронин глубокомысленно кивнул: — Аманда так и не свыклась с мыслью, что то время уже ушло.

Вот почему она появилась у меня и жила здесь какое-то время. Вот почему она приходила к тебе, Мери, и к своему брату. Логично предположить, что она могла отправиться к Эду и пожить немного у него, как ты думаешь?

— Где мы можем найти Конциуса? — спросил я.

— Это маленький курортный городок недалеко отсюда. Называется Санта-Байя. Вы знаете это место, мистер Холман?

— Смутно, — сказал я.

— Мери легко отыщет для вас этот дом. С ним у нее связаны особые воспоминания. — Он снова улыбнулся ей. — Особые!

Мери всхлипнула. Я посмотрел на нее и увидел, что она широко раскрытыми, полными страха глазами уставилась на Кронина, побледнев как смерть. Вытянув перед собой правую руку, она наставила указательный палец и мизинец на Кронина. Я вдруг вспомнил, что этот жест — очень древняя защита от дурного глаза.

— Тебе необходимо еще выпить, Мери, — мягко произнес он. — Слишком много на тебя навалилось приятных воспоминаний. — Он наклонился вперед и нажал кнопку звонка, расположенного в центре стола. — Я обнаружил, что Тэптоу отлично вышколен. По этому сигналу он поймет, что нам требуется добавочное угощение. — Он выпрямился и с выражением вежливого любопытства посмотрел на меня. — И вы находились в этой самой комнате, когда Рэнд убил себя, мистер Холман?

— Нет, — ответил я. — Это случилось после того, как я ушел.

— Но вы были тут, когда он убил своего сына Эдгара?

— Да.

— Надеюсь, здесь ничего не изменилось. Я приложил все усилия, чтобы сохранить эту комнату в том же виде. Тэптоу утверждает, что здесь все по-прежнему, но он уже очень пожилой человек, и я не могу положиться на его память. Здесь все как было, не так ли?

— Насколько я припоминаю, так оно и есть, — согласился я.

— Старина Буффало Билл глядит из окна, — нежно произнес он. — Он лучший собеседник из всех, кого я когда-либо встречал в своей жизни. Никогда не произнесет ни единого слова! Просто вежливо выслушивает все, что я рассказываю.

Пожилой дворецкий вошел в комнату, неся в руках поднос со свежими напитками. Поставив его на стол, он, шаркая подошвами, удалился.

— Иногда я ощущаю дух насилия в этой комнате, — любезно продолжал Кронин. — В безмолвии ночи это меня завораживает. У старины Буффало Билла, должно быть, железная воля или, может быть, бронзовая, если он не обернулся, когда все это происходило прямо у него за спиной!

— Рик, — дрожащим голосом произнесла Мери. — Я хочу убраться отсюда прямо сейчас!

— Еще пару минут, — сказал я. — Я…

— Думаю, Мери права, и вам обоим сейчас следует удалиться, — перебил Кронин. — Знаете, иногда старые воспоминания бередят прежние раны. — Когда он посмотрел на Мери, его взгляд пылал злобой. — Кстати, если вы случайно встретите Ширли Рилман в своих странствиях, передайте ей мой сердечный привет.

— Вы и Кёрку Малвени сообщили, что, по вашему мнению, Аманда находится у Конциуса? — спросил я, проигнорировав паническое выражение лица Мери.

— Конечно. — Он лучезарно улыбнулся мне. — Кёрк был сильно возбужден, а в таком состоянии он способен на любое насилие Естественно, я хотел избавиться от него как можно быстрее.

— Спасибо, — поблагодарил я и поспешил догнать Мери, которая уже находилась на полпути к выходу.

— Был рад познакомиться с вами, мистер Холман. — Взглядом, полным затаенного веселья, он проводил меня. — Когда у вас будет настроение, приезжайте меня навестить. — Когда я вышел в холл, он слегка повысил голос: — И если сможете, привезите с собой Мери. Так приятно было вспомнить старые времена!

Тэптоу, обладавший тем шестым чувством, с которым рождаются все хорошие дворецкие, уже ждал нас у входной двери. Мери пулей пролетела мимо него и понеслась к машине.

— До свидания, Тэптоу, — попрощался я.

— До свидания, сэр, — прошептал старик. — Он, конечно, как вы знаете, окончательно спятил.

— Спятил?

— Он хранит их всех в подвале и постоянно заботится о том, чтобы подвал был постоянно заперт, только он не знает, что у меня есть запасной ключ.

— Что он хранит в подвале?

— Свои картины. — Старик несколько раз моргнул своими выцветшими голубыми глазками. — Меня это не беспокоит, потому что я слишком стар для того, чтобы беспокоиться о чем-либо в этом мире. Но бедный мистер Рэнд перевернулся бы в гробу, если бы узнал о них.

— Даже так? — осторожно поинтересовался я.

— Отвратительные непристойности! Злобные пародии на все порядочное! — Его лицо внезапно обрело прежнее спокойствие дворецкого. — Просто я подумал, что кому-то следует об этом знать, сэр.

Глава 4

Когда мы забрались в машину, Мери подняла воротник норкового пальто, так что со своего места я видел только кончик ее носа.

— Тебе холодно, почему бы не включить печку? — предложил я.

— Мне не холодно, — бросила она. — Я просто хочу домой.

— Сначала заедем в Санта-Байю.

— Знаешь, что я тебе скажу? — раздраженно заявила она. — Ты почти такой же гнусный ублюдок, как Пит Кронин!

— Гнуснее, — радостно возразил я.

Те десять минут, что мы ехали в молчании, показались мне вечностью. Часы на приборной доске показывали восемь тридцать, и, учитывая манеру вождения Мери, я рассчитывал попасть в Санта-Байю не позже чем через час.

— Расскажи мне об этом, — попросил я, стараясь не закрывать глаз во время нашей бешеной гонки по дороге. — О маленькой счастливой компании, путешествующей по Америке.

— Все было так, как рассказал Пит, — монотонным голосом отозвалась Мери. — Нас было шестеро, все слегка с приветом, и тогда нам нечем было заняться. У нас с Эдом Конциусом был роман. По крайней мере, я испытывала к нему какие-то Чувства. Не знаю, что он испытывал ко мне, я имею в виду в эмоциональном плане, не физическом, потому что этим занимались все. У нас были деньги, мы развлекались, как хотели, все время в дороге, веселились вовсю.

— Что послужило причиной конца?

— Наверное, нам в конце концов все наскучило. Аманда и Кёрк начали ссориться, сначала между собой, потом с Питом и Брендой. Эд окончательно от нас отдалился и постоянно витал где-то в облаках. Можно сказать, все распалось само собой.

— Кто такая Ширли Рилман?

— О, просто какая-то девушка, которую мы повстречали в дороге. Она пробыла с нами неделю, потом однажды ночью просто исчезла. Ей было восемнадцать лет, всегда жизнерадостная, всегда улыбающаяся. Кто знает, куда она отправилась?

— Ты просто чудо, Мери! — благоговейно произнес я. — Ты ухитряешься отвечать на вопросы, толком при этом ничего не рассказывая.

— Тогда зачем задавать эти проклятые дурацкие вопросы? — злобно огрызнулась она.

На этом наш разговор закончился. Остаток пути мы проделали молча. Мери заговорила лишь тогда, когда мы уже подъезжали к Санта-Байе.

— Дом Эда в другом конце города, на дороге, ведущей к пляжу, — сказала она. — Держу пари, что именно эту неделю он решил провести в Нью-Йорке!

На другом конце города мы повернули с перекрестка налево, и через пару миль домов не осталось совсем; только пляж и океан с одной стороны дороги и заросли кустарника — с другой.

— Ты уверена, что Конциус действительно живет где-то на этой дороге? — нервно поинтересовался я. — У меня такое чувство, что все это время за нами несется толпа эльфов.

— Очень остроумно, — убийственным тоном отозвалась Мери. — Ты случайно не страдаешь водобоязнью?

— Да, в самом деле, вот так совпадение! — горячо подтвердил я. — Только вчера вечером меня укусила в ногу какая-то странная собака, и с тех пор, едва я встречаю незнакомцев, меня охватывает страстное желание их облаять. А что я испытываю при виде дерева!..

— Вот этот дом, — перебила она. — Прямо впереди.

Да, это был действительно настоящий дом. Стоял в гордом одиночестве, и компанию ему составлял только пляж. Мери свернула на дорогу, вымощенную гравием, и выключила мотор. И сразу же я явственно расслышал рокот прибоя.

— Я подожду в машине, — сказала она.

— Ты обладаешь массой качеств, Мери Пилгрим, — заметил я. — Но неужели ты еще и стыдлива?

— Единственное, чего я не могу перенести, так это встречи с бывшим любовником! Так что отправляйся, делай, что собирался сделать, а я подожду здесь.

— Ладно, — неохотно согласился я. — И если ты услышишь что-то похожее на пролетающую над головой гигантскую летучую мышь, быстро открой дверь машины. Потому что я вернусь быстрее, чем ты успеешь различить, кто ведьма, а кто нет.

— Очень остроумно, — простонала она.

Я поднялся на крыльцо и позвонил в дверь. Несколько секунд спустя дверь отворилась, и на пороге появился высокий мужчина, вопросительно глядя на меня. На вид ему можно было дать лет тридцать пять. У него были редкие каштановые волосы и длинная вытянутая физиономия. Какое-то мгновение он смотрел на меня в упор, но чувствовалось, что это для него трудная задача, и глаза его вновь начали блуждать по сторонам. Я принюхался и почувствовал едкий запах марихуаны.

— Мистер Конциус? — вежливо поинтересовался я.

— Черт подери, кто я, мне известно! — хрипло произнес он. — А вот кто вы такой, черт подери?

— Рик Холман, — представился я.

— Послушай, старина, — медленно произнес он, — до этого момента я тебя никогда в жизни не встречал и хочу, чтобы так продолжалось и впредь!

Не дав ему закрыть дверь, я вставил ногу в щель между дверью и порогом, затем налег плечом на саму дверь и силой распахнул ее снова.

— Это довольно запутанная история, — сказал я, — но я ищу Аманду Малвени.

— Что, черт возьми, происходит? — заинтересовался он. — Все бросились искать Аманду Малвени! Ты уже второй за сегодняшний день, кто ее ищет.

— Здесь был ее брат Кёрк?

— Может, час назад. Я сказал ему, что не видел Аманду целую вечность! — Приложив огромное усилие, он вновь на пару секунд сосредоточил свой взгляд на моем лице. — Ладно, не стойте там, мистер Холман. Входите и выпейте чего-нибудь. Никто не посмеет сказать, что я негос… негостеприимен!

Повернувшись, он пошел в маленькую гостиную, воздух в которой был так насыщен парами марихуаны, что его можно было резать ломтями тупым ножом.

— Вон там. — Махнув рукой в направлении бара, он рухнул в ближайшее кресло. — Угощайтесь, мистер Колман.

Я приготовил себе бурбон со льдом, повернулся и посмотрел на хозяина дома. Его глаза почти закрылись, и я решил, что напрасно проделал весь этот путь в Санта-Байю.

Я уже говорил Кёрку, — пробормотал он. — Аманда всегда была ведьмой, так чего волноваться из-за каких-то фотографий?

— Когда вы узнали, что она ведьма? — спросил я. — Во время своего турне, которое ваша шестерка проделала от одного побережья до другого?

— Три ведьмы и три колдуна! — хихикнул он. — Дьявольская комбинация, как вы считаете, мистер Толман?

— Да, — согласился я, потому что, черт возьми, как иначе можно ответить на подобный вопрос.

— Все в этом доме, прямо здесь. — Он снова хихикнул. — Все время это чертово мумбо-юмбо, но, может быть, спустя какое-то время ты настраиваешься на другую волну и — щелк — отключаешься. И тогда ты можешь обеими руками прикоснуться ко времени, — тут он вытянул руки перед собой и медленно сжал пальцы, — и подчинить его себе. Во всяком случае, немного погодя тебе становится ровным счетом наплевать на то, чем занимаются другие. Это как жестокое кино, но все равно кино. Когда становится по-настоящему плохо, ты просто его выключаешь. Отстраняешься, понимаете?

— Понимаю, — сказал я, улыбаясь, чтобы продемонстрировать свое дружелюбие.

— Знаете, мы были действительно странной компанией.

— Могу себе представить, — сказал я. — Я пока что не встречался с Амандой, но остальные действительно не от мира сего!

— А как они внезапно бросили меня, все одновременно, — продолжил он. — Я не знал, плакать или смеяться.

— Что же произошло? — спросил я чисто из вежливости.

— Найдете Аманду, спросите у нее, — Он искоса многозначительно посмотрел на меня. — Она та ведьма, которую вы разыскиваете, верно, мистер Холман?

— Верно, — признался я и сделал пару глотков из своего стакана. — Я слышал, Пит Кронин как будто художник?

— Вот именно — как будто. — Он громко зевнул. — Как это получается, что вы говорите, не раскрывая рта?

— Я чревовещатель! — огрызнулся я. — Разве вы не знаете, что вы моя кукла?

— Конечно, я все время знал об этом, — сказал он. — Вы думаете, я тупица или что-то в этом роде? — Его глаза совсем закрылись. — Тем вечером они все считали меня тупицей, но они сами были настолько тупы, что не понимали, на что способно течение.

— Течение? — пробормотал я.

— Аманда сказала, что никогда не знала об этом раньше, но, возможно, она лгала, как и все остальные, потому что все они отъявленные лгуны, — сонно произнес он. — Возможно, лгала, а возможно, и нет, но я-то знал! — Он снова удовлетворенно хихикнул. — Я об этом так и сказал после всего. Просто присматривайте за старым надежным Эдом Конциусом, и тогда мир сам присмотрит за собой.

Я с отчаянием подумал, что все это похоже на безумную игру в шарады, когда нужно угадать верное слово после пятиминутной болтовни.

— После всего? — попытался я отгадать.

— После всего. — Он опять широко зевнул. — Когда дело сделано, и все такое. Я был единственный, кто знал, понимаете?

— Знал? — откликнулся я.

— Знал? — Он вдруг открыл глаза и тусклым взглядом посмотрел на меня. — Что знал? — Мускулы его рта напряглись. — А кто, черт возьми, вы такой?

— Рик Холман, помните?

— Не знаю никакого Холмана! Убирайтесь отсюда, пока я не вызвал полицию! — Его глаза закрылись, и он рухнул в кресло, как будто кто-то повернул выключатель. А может быть, и в самом деле повернул, отчаявшись, подумал я.

Допив виски, я закрыл за собой входную дверь и направился к машине.

— Ровным счетом ничего! — С горечью сообщил я, усевшись на переднее сиденье. — Этот Конциус не просто витает в облаках, он уже вышел на космическую орбиту!

Ответа не последовало. Я присмотрелся и понял, что оказался в дураках, ожидая ответа от норкового пальто. Так куда же подевалась Мери Пилгрим? Может быть, зов природы, и она из чисто женской застенчивости уединилась за ближайшей песчаной дюной?

Я снова вылез из машины и пошел на пляж. Ночь выдалась безлунной, на небе только мерцали звезды, и океан выглядел черным и зловещим. Не успел я сделать и дюжины шагов, как в мои туфли забился песок, и я тихо выругался. Я прошел около двадцати ярдов в одну сторону, позвал ее по имени, потом прошел в другую и повторил процедуру. С таким же успехом; я мог остаться в машине. В конце концов, с полными туфлями песка я вернулся к дому и позвонил в дверь. Прошло немало времени, прежде чем дверь приоткрылась на пару дюймов и Эд Конциус уставился на меня отсутствующим взором.

— Похоже, я где-то разминулся с одной женщиной, — закинул я удочку.

— Послушай, забулдыга! — прохрипел он. — Ты что, черт возьми, воображаешь, что здесь какой-нибудь дурацкий мотель? Ты уже третий за сегодняшний вечер, кто ищет Аманду Малвени, и, как я уже сообщил тем двум типам, я ее уже давно не видел. И уж точно не видел ее сегодня вечером!

— Аманда Малвени здесь ни при чем, — с отчаянием в голосе сказал я. — Я ищу Мери Пилгрим. Она сказала, что будет ждать в машине, но там ее нет.

— Ты еще больший псих, чем тот парень Колман, — решительно заявил он. — Тот, по крайней мере, знал имя девушки.

— Послушайте! — окончательно рассердился я. — Меня по-прежнему зовут Холман! Но сейчас я ищу Мери, а не Аманду. Вы понимаете?

— Нет, — бурно отреагировал он.

— Всего пять минут назад Мери Пилгрим сидела в машине.

— Нет, — с еще большей страстью произнес он. — Не надо!

Слишком поздно я понял, что он обращается не ко мне, а к кому-то, кто стоит у меня за спиной. В следующее мгновение что-то твердое обрушилось на мою голову, и лицо Конциуса исчезло в россыпи огней. И меня окутала полнейшая тьма.

Самый худший вид кошмара — это когда оказываешься совершенно беспомощным. Я не мог пошевелить ни ногой, ни рукой, а когда попытался закричать, из горла у меня вырвался только придушенный хрип. Внутренний голос говорил мне, что я никак не могу повлиять на происходящее, поэтому у меня нет иного выбора, кроме как оставаться зрителем.

Комната, если это была комната, не имела размеров, потому что мерцающее пламя было недостаточно сильным, чтобы осветить темные углы. Мой взгляд был прикован к слабому танцующему свету, и я увидел, что его отбрасывают две длинные черные свечи, от которых также исходил запах чего-то, похожего на ладан. Непосредственно перед этими свечами стоял низкий длинный стол, покрытый дорогим черным бархатом, а на нем во всю его длину было распростерто человеческое тело.

Это была красивая обнаженная женщина. Ее ноги были широко раздвинуты, так что обхватывали узкий стол. Позиция была одновременно непристойной и уязвимой, что еще сильней подчеркивалось раскрытым розовым влагалищем. Голова ее свешивалась с края стола, и лицо было скрыто под длинными светлыми волосами. По ее неподвижной позе я догадался, что она, должно быть, без сознания. Ее обнаженные груди поднимались и опускались в такт дыханию, так что я понял, что она жива.

Кошмар становился все ужаснее. В мерцающем свете свечей медленно возникли фантастические нереальные фигуры. На всех были широкие балахоны, выглядевшие так, будто были сшиты из шкур животных. Эти балахоны были такие длинные, что целиком скрывали фигуры. На том, что стоял лицом ко мне, была маска шакала, на втором — маска кабана, а на третьем — маска козла, дополнявшаяся парой больших закрученных рогов. Они то появлялись на свету, то исчезали в тени. Все это происходило в каком-то рваном ритме, и поэтому невозможно было их сосчитать. Потом, сцепив руки, они стали танцевать спина к спине, как будто грубо пародировали старый английский сельский танец.

Едкий дым становился все гуще, и все труднее становилось различать фигуры. У меня отяжелели веки, и я должен был яростно моргать, чтобы не закрывались глаза.

— Время пришло! — раздался голос из-под маски козла. В этих искаженных звуках было что-то нечеловеческое, что делало голос не похожим ни на мужской, ни на женский.

— Время пришло, — согласились остальные.

— Шабаш собрался?

— Шабаш собрался.

— Жертвоприношение свершилось? — Фигура в маске козла встала позади стола, а остальные, похоже, опустились на колени, произнося хором:

— Жертвоприношение свершилось.

Тогда тот, кто носил маску шакала, поднялся и направился к низкому длинному столу, неся в руках серебряный кубок, который передал тому, кто носил маску козла.

Козел какое-то мгновение неподвижно держал кубок в руках, а затем медленно поднял его высоко в воздух.

— Все те, кто отведает крови, — вещал нечеловеческий голос из-под маски, — навсегда объединятся с козлом и насладятся его властью над темными силами. Да будет так! Именем Вельзевула и его преданных слуг, Асмодея и Абрасакса!^[28]Одна рука внезапно нырнула в кубок и вновь появилась на свет мокрой и блестящей, с пальцев стекала красновато-коричневая жидкость.

— Как я смазываю живой алтарь, так и вы должны смазать свои тела кровью!

Пальцы руки, с которой по-прежнему стекала эта красная жидкость, нарисовали около каждого соска полных грудей женщины по окружности, затем вокруг пупка, спустились к раздвинутым ногам, обрисовали треугольный холмик, любовно погладили влажные губы влагалища и проникли внутрь.

Я смотрел, как остальные поднимаются и подходят к живому алтарю и серебряному кубку.

— Стоп! — Тот, кто был в маске козла, вдруг показал на меня. — Сначала надо закрыть глаза неверующему. Не подобает ему видеть наш священный и самый сокровенный ритуал.

Одна из фигур медленно повернулась и направилась ко мне. Кабанья маска все увеличивалась и увеличивалась в моих глазах, пока не закрыла собой все остальное. Затем на мое лицо набросили вонючую тряпку, и я какое-то время беспомощно задыхался под воздействием тошнотворно-сладких паров, а потом во второй раз провалился в кромешную тьму.

Глава 5

Я почувствовал, как к горлу подкатывает комок, но благодаря какому-то врожденному рефлексу оказался в ванной вовремя. Потом я подержал голову под холодной водой, пока не почувствовал, что, если повезет, я сохраню на плечах свою голову; затем не спеша, поскольку у меня слегка подкашивались ноги, вернулся в гостиную. Проклятье! У меня не только ноги, я сам весь подкашивался.

Воздух в гостиной был спертым и густо насыщен парами ладана. Обе потухшие свечи застыли черными восковыми столбиками. Открыв входную дверь, я вышел на крыльцо и глубоко вздохнул. Воздух был чист и свеж. Первые лучи рассвета уже золотили небо, и утренний бриз холодил кожу. Мне было приятно, и мой мозг потихоньку начал снова функционировать. Ночной кошмар был гораздо ближе к реальности, чем положено быть любому кошмару. Я взглянул на свои руки и увидел красные рубцы в тех местах, где они были связаны. У меня болели лодыжки, а губы онемели от соприкосновения с душным кляпом.

Вернувшись в дом, я раздернул на окнах шторы и распахнул их настежь. Затем обыскал дом и обнаружил в спальне Мери Пилгрим. Покрытая «гусиной кожей», которая еще более подчеркивала ее наготу, она лежала ничком на кровати и мирно спала. Полюбовавшись ее гладкими, великолепно вылепленными ягодицами, слегка приоткрывавшими вход в розовую расселину, я отошел к машине, забрал оттуда ее пальто и укрыл ее. Не имело смысла ее будить, потому что меньше всего я нуждался в компании. Поэтому отыскал дорогу на кухню и приготовил кофе.

На середине второй чашки в дверях появилось осунувшееся лицо, увенчанное копной спутанных светлых волос.

— Рик! — Она вошла в кухню, на ходу запахивая вокруг себя норковое пальто. — Что, черт возьми, случилось этой ночью?

— Ты не помнишь? — спросил я.

— Ничего не помню. — Она нервно улыбнулась. — Пару минут назад я проснулась и обнаружила, что лежу голая, укрытая только норковым пальто. У нас что, была дикая оргия или нечто в этом духе?

— Хочешь кофе? — У меня уже была приготовлена чашка, и я ее наполнил.

— Конечно, хочу. — Она подошла ближе. Ее голубые глаза казались огромными. — Но ты не ответил на мой вопрос.

— Расскажи, что помнишь.

— Я сидела в машине и ждала тебя. Я что, потеряла сознание? И где моя одежда?

— Почему бы тебе не присесть и не выпить кофе? — предложил я.

Отодвинув стул, она села лицом ко мне. Пока она размешивала сахар в чашке, я закурил. Проблема состояла в том, с какого момента начать объяснять и как рассказать этой женщине о том, как ее тело использовали в каком-то ритуале, включающем в себя кровь от жертвоприношения. Она, безусловно, не оценила бы те действия над ее телом, и, Бог знает, что еще произошло после того, как я отключился.

— Это было… или еще что-то… — напряженным голосом произнесла она.

— Что именно? — спросил я.

— То, что случилось со мной этой ночью. У нас не было дикой оргии, и я не теряла сознания. Так что же, черт возьми, произошло?

— Я сам толком не понимаю, — сообщил я. — Конциус пригласил меня выпить, и мы немного поболтали. Эта болтовня ровным счетом ничего не прояснила. Потом я вернулся к машине и увидел, что тебя в ней нет. Тогда я снова вернулся в дом, и Конциус заявил, что не видел тебя. Потом кто-то оглушил меня ударом по голове.

Она медленно пила кофе, одновременно внимательно наблюдая за мной.

— А потом?

— Все остальное сбивает меня с толку, — продолжил я. — Все было, как в кошмаре, понимаешь?

С подчеркнутой аккуратностью она поставила чашку на стол.

— А точнее, в каком кошмаре?

— Горели черные свечи, — начал рассказывать я. — Люди, не похожие на людей, были одеты во что-то, напоминавшее длинные балахоны, сшитые из шкур животных. Те части тела, которые мне удалось разглядеть, походили на человеческие. Но головы отличались.

— Чем отличались? — прошептала она.

— Одна как у шакала, другая как у кабана, а третья как у козла, и даже с рогами.

— Шабаш! — Она побелела, и резче обозначились темные круги у нее под глазами. — Я помню, как сидела в машине и ждала тебя. Потом кто-то накинул мне на лицо какую-то грязную тряпку, от которой несло тошнотворным сладким запахом.

— Старый добрый хлороформ, — объяснил я. — Они его и ко мне применили. Потому что смазывание тел кровью — это слишком сокровенный ритуал, чтобы его мог наблюдать такой неверующий, как я.

У нее в горле замер придушенный хриплый крик, и она, распахнув пальто, неподвижным взглядом уставилась на высохшие коричневые круги около сосков. Осторожно потрогав их, она резко отдернула руку, будто они обжигали. Опрокинув стул, выбежала из кухни. Я докурил сигарету и приготовил еще кофе. Снаружи за окном вовсю занимался день и весело щебетали птицы. Вернувшись, Мери налила себе свежего кофе, подняла стул и уселась. По ее виду можно было догадаться, что подтвердились ее худшие опасения.

— Это меня они использовали, — хмуро произнесла она. — Я хочу сказать, в качестве алтаря.

— Полагаю, что да, — согласился я.

— Почему ты не попытался остановить их?

— Они связали меня по рукам и ногам и заткнули рот кляпом, — объяснил я. — Разве не так это всегда происходит? А ты забыла припрятать карманный лазерный пистолет!

— Извини, Рик. — Она плотнее закуталась в пальто. — Скажи мне только одну вещь. Откуда взялась кровь?

— Понятия не имею, — честно признался я. — Она уже была налита в серебряный кубок. Шакал вручил его Козлу, а Козел использовал тебя как модель для демонстрации обряда.

Она зажмурилась.

— Я бы хотела умереть!

— Я тебя понимаю, — посочувствовал я. — Бывают такие моменты, когда утром не хочется просыпаться после подобного кошмара.

Мери открыла глаза и одарила меня убийственным взглядом.

— Я чувствую себя грязной. Изнасилованной. То, как они использовали меня для своего мерзкого…

— Твоей вины в этом нет, — рассудительно заметил я. — Ты в тот момент была без сознания.

— Ты бесчувственный негодяй, Рик Холман! — злобно заявила она.

— Что еще мы имеем на сегодняшнее утро? — зевнул я. — Почему бы тебе не рассказать мне все?

— О чем?

— О шабаше, — огрызнулся я. — Очевидно, что эта процедура для тебя не нова. Ты задавала правильные вопросы и сама же на них отвечала. — Вытянув над столом правую руку, я наставил на нее указательный палец вместе с мизинцем.

— Что ты делаешь? — Она инстинктивно отпрянула назад.

— Знак против заклятья, — пояснил я. — Тот, который ты продемонстрировала Кронину в его доме прошлым вечером. Он тоже участник шабаша?

— Я не знаю, был ли он этой ночью, — тихо произнесла она. — Раньше он участвовал. Мы все участвовали.

— Еще слишком рано для того, чтобы говорить загадками, — раздраженно сказал я. — Поэтому расскажи мне, как это было — раньше…

— Наше путешествие в поисках самих себя, — объяснила она. — Спустя какое-то время мы начали скучать, особенно Аманда. Поэтому она начала искать что-нибудь новенькое, чтобы нас развеселить.

— Как я слышал, — вдруг вспомнил я, — для шабаша требуется тринадцать участников.

— Нам хватало шестерых, — коротко отрезала она. — Кёрк нас завел, он все время болтал про черную магию. Так что идея уже носилась в воздухе, нужно было только ее осуществить, если ты понимаешь, что я имею в виду. Мы тогда были в Сан-Франциско. Аманда пошла и купила какие-то книги. Потом они с Кёрком их вызубрили и предложили, чтобы мы шестеро попробовали исполнить некоторые обряды. Пит был просто в восторге, ему всегда нравилось все загадочное. Полагаю, что Бренда согласилась из-за Кёрка.

— А как насчет тебя?

На какое-то мгновение она заколебалась.

— Я считала, что нет смысла спорить, а Эду было все равно, он и так постоянно витал в облаках.

— С каких же обрядов вы решили начать?

— Это все была сумасшедшая детская игра. Мы скакали голыми, а Аманда представляла из себя верховную жрицу. Она нам давала какое-то масло, чтобы втирать в тело, и называла это мазью. А потом мы должны были пить вино из специального кубка. Они вместе с Кёрком болтали при этом всякий вздор, а заканчивалось все обычной оргией.

— И это все?

— Вначале. — Мери сделала паузу, чтобы попить кофе. — Потом мы отправились на юг и расположились здесь, в доме Эда. Почти сразу же после нашего приезда обряды становились все более частыми, пока мы не стали исполнять их каждую вторую ночь. Спустя некоторое время Аманда стала жаловаться, что мы ничего не можем добиться. Мы никогда не подчиним себе силы тьмы, говорила она, пока не начнем приносить настоящие жертвоприношения. Кровавые жертвоприношения.

— Кровавые жертвоприношения? — повторил я.

— Началось с цыплят. Аманда торжественно перерезала им горло, давала крови стечь в кубок, смешивала ее с вином, и мы должны были это пить. — Мери на секунду захлопнула свой рот ладонью. — Это значит., что ты хочешь все бросить, Рик?

— Нет, — ответил я. — Я уже это сделал сегодня утром.

— Позже, — продолжила она, — Аманда сказала, что нам следует иметь надлежащий алтарь для жертвоприношений. Это должно быть тело человека, сказала она, причем желательно тело юной девственницы. Кёрк тут же отпустил остроту, сказав, что мы трое не годимся, но в тот же вечер они с Питом отправились на поиски, и им повезло. Это была симпатичная дружелюбная девушка, которая подумала, что ее приглашают на вечеринку.

— Ширли Рилман?

Мери кивнула.

— Они что-то подмешали ей в питье, и она намертво отключилась. Потом они раздели ее и использовали ее тело в качестве алтаря. Аманда перерезала горло цыпленку и поливала кровью тело девушки, а потом сказала, что невозможно, чтобы она оставалась девственницей. Это предстояло проделать троим мужчинам. Пит Кронин хотел быть первым, а Эд сказал, что не следует трогать ребенка, и из-за этого началась драка. Можешь представить себе, какое это было жалкое зрелище! Эд, как обычно, был где-то на седьмом небе и все делал в замедленном темпе, а Пит все время упирался в него своим животом.

— Настоящий бой, — ехидно заметил я. — Вот весело-то было!

— Затем, шока они все продолжали свою идиотскую драку, Кёрк вдруг сказал, что он первым будет обладать девственницей. Бренда пришла в ярость и заявила, что это произойдет только через ее труп. Она до крови исцарапала ему лицо ногтями. Кёрк взбесился! Он схватил нож, которым Аманда резала цыплят, и завопил, что если девственницу не принесут в жертву, тогда в жертву принесут Бренду в качестве компенсации. Он полоснул ее ножом между грудей, и она упала в обморок. Она лежала на полу, обливаясь кровью, и именно в этот момент девушка очнулась.

Мери помотала головой.

— Пока жива, не забуду ужас, отразившийся на ее лице. Она, должно быть, решила, что проснулась в аду! В ту же секунду она вскочила и выбежала из дома. Кёрк ринулся за ней, и мы слышали ее вопли, когда она бежала по пляжу. Потом наступила тишина. Прошло немало времени, прежде чем вернулся Кёрк, а вернувшись, сказал, что вынужден был ударить девушку, но что с ней все в порядке. Внезапно мы все протрезвели, и нам даже не хотелось смотреть друг на друга. Все упаковали свои вещи, а потом мы разъехались кто куда. Так закончился тот обряд. Тогда я считала, что с обрядами вообще покончено.

— Что же случилось с девушкой?

— Это и было самое худшее, Рик. Пару дней спустя ее тело вынесло волнами на пляж в двенадцати милях к югу отсюда. В газетах писали, что ее горло было перерезано, а перед тем как она была убита, ее изнасиловали. Все средства массовой информации тогда говорили об этом.

— Ты считаешь, что девушку убил Кёрк? — спросил я.

— Он мог это сделать, — медленно ответила она. — Я думаю, он явно подозреваемый. Но я много размышляла по поводу всего этого, и, если он не врал, когда говорил, что оставил ее без сознания на пляже, любой из двух остальных мужчин мог вернуться после нашего отъезда и проделать все это. Не так ли?

— Это могла быть работа не одного человека, — сказал я. — Кёрк мог изнасиловать ее и оставить на пляже без сознания, а одна из трех женщин могла вернуться назад и убить ее.

— Но это делает подозреваемой и меня!

— Я подумал об этом, — охотно согласился я.

— Конечно, — без всякой горечи сказала она.

— Эти фотографии Аманды в роли верховной жрицы, которые кто-то послал Гектору Малвени, — размышлял я. — Как ты считаешь — когда они были сделаны?

— Из описания Бренды по телефону я бы предположила, что они сделаны тогда, когда мы были здесь, в Санта-Байе.

— Кто бы мог их сделать?

Мери без всякого выражения посмотрела на меня и покачала головой.

— Не имею ни малейшего понятия.

— По-моему, нет никакого смысла оставаться здесь, — сказал я. — Мы могли бы вернуться в Лос-Анджелес.

— Пойду поищу сначала свою одежду, — быстро сказала Мери. — Я буду чувствовать себя немного неловко, идя по бульвару Уилшир в одном норковом пальто!

— Хорошо, — согласился я. — А я пока пойду подышу свежим воздухом. Встретимся в машине.

Ласковое утреннее солнце пригревало мне затылок, а свежий воздух меня бодрил. Я даже не раздражался оттого, что в мои туфли опять набился песок. На пляж накатывались высокие волны, и чем дольше я гулял, тем жизнь казалась мне прекрасней. Это была неподходящая мысль в неподходящем месте в неподходящий момент. Я перевалил через гребень дюны и увидел, что он лежал там, прямо передо мной в глубокой впадине. Может, это был просто какой-то пьяница? Но что-то подсказывало мне, что это не так!

Подойдя вплотную, я опустился на колени и перевернул тело на спину. На меня обвиняюще уставились мертвые глаза, и я отметил про себя, что в редкие каштановые волосы набился песок. Кто-то перерезал ему горло от уха до уха и постарался на славу: перед его рубашки представлял собой кошмарное зрелище. Где бы ни витал сейчас Эд Конциус, я точно знал, что марихуана не имеет к этому никакого отношения.

Я встал с колен и стал подниматься по крутому склону дюны, направляясь к дому. Мне пришлось констатировать, как я был прав, когда хотел отказаться работать на Гектора Малвени. Я с трудом сдерживался, чтобы не закричать. И теперь у меня на шее висело это задание, ведьмин шабаш, нераскрытое убийство годичной давности, а тут еще труп Эда Конциуса. Судя по тому, как я себя чувствовал, у меня, должно быть, открылась хроническая язва.

Когда я вернулся к машине, Мери Пилгрим уже сидела на переднем сиденье, забившись в угол. Я сел за руль и вставил ключ зажигания.

— Я нашла свою одежду, — сказала она. — Почему-то, одевшись, я чувствую себя гораздо лучше.

— Это замечательно, — вежливо произнес я.

— Зато, — внезапно просияв, сказала она, — несмотря на все ужасы этой ночи, никто не был убит!

Момент был неподходящий, чтобы ее разочаровывать, поэтому я вывел машину на дорогу и взял курс на Лос-Анджелес.

Глава 6

— Выпейте, Холман.

Судя по тону, с каким произнес эту фразу Гектор Малвени, это было утверждение, а не вопрос.

— Бурбон со льдом, — откликнулся я.

— Это тяжкий грех, — пробормотал он. — Полагаю, вам известна та непростительная ошибка, которую совершили вы, американцы? Единственное изобретение, которое мир никогда не забудет и не простит?

— Нет, — ответил я.

— Арахисовое масло! — торжествующе захохотал он.

— Ох уж эти мне остряки! — проворчал я.

Вручив мне стакан с виски, он уселся на кушетку лицом ко мне.

— Итак? — Его проницательные голубые глаза выжидательно уставились на меня. — Какие новости, Холман?

— Никаких, — ответил я. — Я заехал, только чтобы задать несколько вопросов.

— Вам придется поспешить. Через десять минут у меня встреча с Джорджем Куклингом. Предварительное обсуждение нового грандиозного фильма-эпопеи, за который мы оба собираемся приняться.

— Вы выплачиваете денежное пособие своим детям?

— Когда я женился вторично, я перестал это делать, — холодно ответил он. — Не вижу никакой веской причины для того, чтобы оплачивать их публичные беспричинные оскорбления.

— На что же они живут?

Он нетерпеливо пожал плечами.

— Не имею представления.

— Дорогой! — Из спальни вышла Бренда Малвени. — Не забудь про свою встречу с Джорджем. О! — При виде меня в сонном взгляде ее карих глаз появилось нечто вкрадчивое. — Я не знала, что у тебя гость. Хэлло, мистер Холман.

— Раз уж ты здесь, любимая, — поспешно произнес Малвени, — позаботься о Холмане вместо меня. У него есть кое-какие вопросы. — Он кивнул мне. — Держите с нами связь, Холман, и помните, что в скором времени я жду результатов.

— И арахисового масла тоже! — огрызнулся я.

— И что это должно значить?

— Это значит, что у нас вроде как свободная страна, — сказал я. — Предполагается, что вы будете оказывать наемному работнику больше уважения. Другими словами, следите за своими чертовыми манерами!

— Да? — Его густые брови слегка приподнялись. — Я всегда считал, что у вас, американцев, принято именно такое отношение.

Как только за ним закрылась дверь, Бренда Малвени тихо рассмеялась и направилась к бару. На ней была белая маечка, туго обтягивающая ее маленькие груди, и пыльные розовые брюки. Покачивание ее аккуратной попки не производило на меня никакого впечатления. Я терпеливо дождался, когда она приготовит себе изрядную порцию спиртного, повернется ко мне и облокотится локтями на стойку бара так, что яснее обозначится ложбинка между ее грудей.

— Какие у вас вопросы, мистер Холман?

— Специально для вас, — любезно предложил я. — Какого черта вы вчера днем позвонили Мери Пилгрим и все ей рассказали до моего приезда?

— Я думала, это облегчит вам работу, — с готовностью ответила она. — Избавит от необходимости задавать кучу ненужных вопросов.

— Вы знали, что в тот момент у нее был Кёрк?

— Нет, — неторопливо произнесла она, — я этого не знала.

— Позже Кёрк нанес мне визит и оставил мне для компании ручную гориллу, чтобы быть уверенным в том, что я не двинусь с места в течение ближайших двадцати четырех часов, и он первым разыщет свою сестру.

Она даже не попыталась скрыть невольную улыбку.

— Так вот где вы были все это время, мистер Холман? Заключенный в собственном доме! — Ее плечи затряслись от смеха. — Я знаю, это очень грубо с моей стороны, но, по-моему, это очень смешно!

— Вы послали цветы? — спросил я.

— Что?

— На похороны. Я имею в виду, после того, как вы узнали, что тело Ширли Рилман прибоем выбросило на пляж?

— Я не знаю никакой Ширли Рилман! — Она нахмурилась. — Это какая-то шутка?

— Вы не помните ту ночь, когда она участвовала в шабаше в Санта-Байе?

— Я, честно, не понимаю, о чем, черт побери, вы здесь толкуете!

— У вас точно дырявая память, миссис Малвени, — буркнул я. — Держу пари, что вы даже не помните свое паломничество, или как вы это там называли, когда вшестером путешествовали по стране.

— Ах, это? — Ее лицо прояснилось. — Конечно, я это помню!

— А как насчет ведьминого шабаша, который смеха ради затеяла Аманда, когда ей стало скучно в Сан-Франциско? Который стал настолько привычным, что вы занимались этим чуть ли не каждую ночь дома у Эда Конциуса в Санта-Байе?

— Я никогда не была в Санта-Байе. — Пальцами руки она бессознательно ласкала ложбинку между своих маленьких грудей. — В Сан-Франциско я сцепилась с Кёрком. После того, что он проделал со мной той ночью, я просто убежала и стала искать какое-нибудь место, где можно укрыться. Позже я узнала, что Гектор все еще ждет меня, и мы поженились.

— Мери Пилгрим утверждает, что вы были с ними в Санта-Байе.

— Тогда у нее либо плохая память, либо она лжет!

— С чего бы ей лгать по поводу всего этого?

— Откуда мне знать? — Она сделала несколько неторопливых глотков и поставила стакан на стойку. — Эта черная магия — просто одна из тех дурацких идей, которые приходят людям в голову, когда им скучно. Это было скорее похоже на компанию детей, играющих в шарады, чем на что-нибудь иное.

— А я слышал, что все отнеслись к этому серьезно по приезде в Санта-Байю. — Я нетерпеливо покачал головой. — Прошлой ночью я встретил Пита Кронина. Предполагается, что он вроде как художник, но с уверенностью можно сказать только, что он вроде как псих! Потом я встретил Эда Конциуса, который витал в облаках марихуаны и отпускал загадочные замечания в те редкие моменты, когда просыпался. Я также встретил Кёрка и Мери Пилгрим. Вы мне сказали, что Кёрк склонен к насилию, и я вам верю. У Мери вид глуповатой испуганной блондинки, но я как-то сомневаюсь, что она таковой является. С Амандой я еще не встречался, но вы говорите, что она такая же загадочная, как и ее братец. И, наконец, последней в списке, но отнюдь не последней по значению, являетесь вы. Как получилось, что вы шестеро, все такие разные, каждый со своими причудами, вообще встретились?

Ее верхняя губа изогнулась в шаловливой усмешке.

— Это чертовски серьезный вопрос, Рик! Вы не возражаете, если я буду звать вас Риком?

— Бренда, солнышко, — сдержанно ответил я, — мне ровным счетом наплевать даже на то, что вы разденетесь и будете стоять на голове на стойке бара, лишь бы вы отвечали на мои вопросы.

— Я вас не привлекаю, не так ли? — Она изучающе посмотрела на меня. — Вам нравятся пышные женщины, как Мери, да?

— Ну конечно, и это все объясняет, — простонал я. — Вы ответите на мой вопрос?

— Нас было три глупых девчонки, хотевших сделать карьеру в кино, — беззаботно ответила она. — Мери была моей старой подругой еще со школы, и у нее имелся свой личный доход. Поэтому, когда поджимало, я могла жить у нее. Аманда тоже была ее подругой, — и так мы познакомились с Кёрком, а Пит Кронин был его приятелем. Эд Конциус был постоянным дружком Мери. Насколько я припоминаю, именно Мери вместе с Эдом предложили идею большого путешествия, и это казалось заманчивым, потому что у них водились деньги, на которые остальные могли жить, так что мы согласились. Вы удовлетворены таким ответом?

— Пожалуй, да, — согласился я. — Вы с Кёрком — это одна парочка, то же относится к Мери и Конциусу. А как насчет Аманды и Кронина?

— То же самое, — ответила она.

— Когда вы впервые повстречали Гектора Малвени?

— Примерно за месяц перед тем, как отправиться в это путешествие. Как-то вечером Аманда привела его в квартиру Мери, а я как раз была там.

— Любовь с первого взгляда?

— Со стороны Гектора, но не с моей, — охотно подтвердила она. — Он трижды предлагал мне выйти за него замуж, но я считала, что он слишком стар для меня. Однако потом, — она театрально вздрогнула, — той ночью в Сан-Франциско Кёрк все за меня решил!

— Знаете что, Бренда Малвени, — сказал я, — по-моему, вы отъявленная лгунья!

Когда она посмотрела на меня, от ее взгляда веяло холодом.

— Знаете что, Рик Холман? По-моему, вы паршивый детектив! Я могу сказать это моему мужу, и — кто знает? — он может отказаться от ваших услуг! — Она щелкнула пальцами. — Вот так!

Если Гектор Малвени действительно был от нее без ума, если судить по его виду и верить тому, что она говорит, то я не сомневался в том, что он сделает все, о чем она попросит. И даже уволит меня. Поэтому продолжать разговор не имело смысла, и, кроме того, у меня разболелась голова. Так что я сел в машину и поехал домой, стараясь по дороге ни о чем не думать. Особенно о трупе Эда Конциуса, лежащем у подножия песчаной дюны, и о том, сколько пройдет времени, прежде чем его обнаружат.

Когда я добрался домой, уже наступило время ленча, и я решил поспать, потому что после всех ночных приключений мне требовался отдых. Проснувшись около шести часов вечера, я принял душ, побрился и оделся. Проглотив два бурбона и закусив бифштексом, я почувствовал себя немного лучше и стал размышлять о том, что мне следует предпринять. В этот момент в дверь позвонили.

Существо, стоявшее у входной двери, было, по моему выражению, как бальзам для больных глаз. Ее короткие прямые светлые волосы спадали челкой на чистый открытый лоб и еще более оттеняли темно-синие глаза. На ней было желтое платье, обтягивающее выступающие полные груди и бедра. Держалась она очень холодно.

— Рик Холман? — хриплым голосом осведомилась посетительница.

— Безусловно, — ответил я.

Темные глаза быстро обшарили меня с ног до головы.

— Я Аманда Малвени. Слышала, что вас наняли, чтобы выяснить все насчет тех фотографий, которые кто-то послал моему отцу.

— Верно, — подтвердил я.

По ее лицу скользнуло подобие улыбки.

— Вы не собираетесь предложить мне войти? Как-то не улыбается стоять здесь на крыльце и отвечать на ваши вопросы.

Я распахнул дверь, и она прошла мимо меня в холл. Я по достоинству оценил то, как ее платье обрисовывает округлые ягодицы с едва уловимым намеком на щель между двумя половинками. Когда я ее догнал, она уже взгромоздилась на стул рядом с баром.

— Обслуживают здесь весьма посредственно, — заметила она. — Мне шотландское со льдом.

Я зашел за стойку и приготовил выпить, сначала ей, потом себе.

— Вы верите в колдовство, мистер Холман? — внезапно спросила она.

— Только не я, — ответил я и наставил на нее два пальца, что означало защиту от заклятья.

Она чуть не подавилась от смеха.

— Расскажите, как я выглядела на этих фотографиях?

— Голой, — ответил я.

— Голой я выгляжу неплохо. — В ее голосе послышалось самодовольство. — Что еще?

— Не похожей на Ширли Рилман, когда та была жива!

— Полагаю, вы уже говорили с остальными участниками шабаша. — Она посчитала на пальцах. — Кёрк — Мери — Пит —. Эд — и Бренда, конечно. И как держится дорогой папочка?

— Он истекает кровью. Для этого достаточно одной мысли о том, что что-то может расстроить его шансы на получение рыцарского звания.

— Все принимает близко к сердцу дорогой папочка! — Она шумно вздохнула. — Ах! Когда я вспоминаю старое доброе время! Кто рассказал вам о Ширли Рилман?

— Это правда?

— Вопросом на вопрос, мистер Холман? Что правда?

— Что вы использовали ее как живой алтарь, а потом один из вас убил ее?

— Это вам Кёрк сказал?

— Как я слышал, Кёрк самая подходящая кандидатура на роль убийцы.

— Значит, это не Кёрк рассказал вам о ней, это точно. — Она отхлебнула виски. — Кто же это, Пит?

— Я предлагаю вам сделку, — сказал я. — Вы скажете, правда это или нет, а я назову вам имя человека, который мне все рассказал.

— Это действительно правда. — Ее темно-синие глаза затуманились. — По крайней мере, что касается использования Ширли Рилман в качестве живого алтаря. Я не уверена, что ее убил один из нас.

— Мери Пилгрим рассказала мне эту историю, — сказал я, честно соблюдая свою часть договора. — Как я понимаю, и она, и Бренда — отъявленные лгуньи. Интересно, а вы не из их числа?

Она безразлично пожала плечами.

— Где Кёрк?

— Понятия не имею. Кронин и Конциус говорили, что он искал вас прошлой ночью.

— Мой горячо любимый братец! Как мило с его стороны волноваться за меня! И он тоже волнуется по поводу этих гадких фотографий?

— По-моему, все участники шабаша беспокоятся из-за них, кроме Эда Конциуса.

— Почему же Эд не беспокоится?

— Когда я с ним разговаривал, он парил так высоко, что его не взволновало бы, даже если бы обрушилась крыша его дома.

Она тихо засмеялась.

— Я привыкла думать, что он твердо вознамерился не дать миру ни единого шанса поговорить с ним!

— А я совершенно перестал думать после всего, что произошло за последние двадцать четыре часа, — сказал я. — Мыслительный процесс приносит мне только головную боль.

— Мери шлюха, а Бренда еще хуже, — задумчиво произнесла она, как бы разговаривая сама с собой. — Кёрк злобный мерзавец, Эд полон коварства, даже когда витает в облаках, а Пит просто псих. Наверное, каждый из них мог убить ту девушку или хуже того — убийц было несколько!

— Не забывайте про себя, — разозлился я. — И, я надеюсь, вы не станете возражать, если я себе еще налью. Мне необходимо нагрузиться, чтобы спокойно выслушивать вашу болтовню. Вы знаете, что у вас с Мери очень много общего? Вы обе можете без передышки молоть языком, ухитряясь при этом толком ничего не сказать.

— Вы несправедливы, Рик Холман! — Она надулась. — Я пришла сюда, надеясь, что вы единственный, кто может помочь мне разгадать тайну убийства Ширли Рилман.

— По-моему, вы такая же лгунья, как и все остальные, — искренне заявил я.

— Испытайте меня! — Она облокотилась локтями на стойку, уперла подбородок в ладони и одарила меня ослепительной улыбкой. — Ну же! Задайте мне любой вопрос.

— Где вы были прошлой ночью?

Она закусила нижнюю губу и покачала головой.

— Хотите попытаться снова?

Я пожал плечами.

— А какой смысл?

— Извините, Рик, я не могу ответить на этот вопрос, так как подведу при этом одного человека.

— Кого же?

— Мой рот на замке. — Она снова ослепительно улыбнулась мне. — Но не отчаивайтесь, мистер Холман. Помните девиз соблазнителя: в первый раз может и не повезти.

— Ладно. Тогда почему Пит Кронин купил дом Рэнда в Сан-Лопаре?

— Это как раз легко объяснить. Потому что он обожает насилие. Он решил, что в доме, где Рэнд сначала убил собственного сына, а потом себя, как раз та атмосфера, которая будет стимулировать его творчество. Пит — художник, как вы знаете.

— Так мне сказали. — Я постарался говорить сдержанно. — А что он рисует?

— Насилие, конечно, — нетерпеливо ответила она. — Что же еще? Кровавые убийства, страшные пытки, извращенный секс и все такое. Но он абсолютно безвреден.

— Это как посмотреть, — хрипло возразил я.

— Свои эмоции он выплескивает в своих картинах так же, как я выплескиваю свои, прыгая в постель с каким-нибудь жеребцом. Кёрк выплескивает свои…

— …вырезая свои инициалы на груди первой попавшейся под руку женщины, — закончил я за нее.

— Итак, Бренда рассказала вам свою печальную историю? — Ее рот сжался. — Если кто-то и напрашивался на это, так это только она! Я не виню Кёрка за то, что он пустил в ход нож. Пусть еще скажет спасибо, что он не перерезал ей горло!

— Только за то, что она попыталась удержать его от изнасилования этой девушки Рилман?

— Что? — Раскрыв рот, Аманда уставилась на меня. — Кто это вам сказал?

— Мери, — ответил я. — Бренда рассказала мне другую историю. Какова будет ваша версия?

— Чего ради мне стараться? Все равно вы мне не поверите. Где Кёрк?

— Не знаю, — искренне ответил я.

— Вы уверены, что вы действительно детектив, мистер Холман?

— Больше не уверен. А вы уверены, что вы действительно ведьма?

— Больше не уверена. — Она снова ослепила меня улыбкой. — Если бы я была уверена в своей силе, я наслала бы на вас заклятье и перетянула вас на свою сторону. Мне нужен друг, Рик Холман, и я надеялась, что им станете вы.

— В данный момент я слишком сбит с толку, чтобы заводить с кем бы то ни было дружбу, — сообщил я ей.

Она медленно кивнула.

— Зачем вам знать, где я была прошлой ночью?

— Потому что прошлой ночью в доме Конциуса в Санта-Байе состоялся шабаш, — объяснил я. — Я был там в качестве, если можно так выразиться, постороннего наблюдателя.

— Кто еще там был? — Тон ее голоса был деланно беззаботным. — Я их знаю?

— Там был козел, — ответил я. — А еще шакал и кабан.

— А я там тоже была?

— Как можно определить, кто был кто, если на них были маски?

Допив стакан, она соскользнула со стула.

— А теперь я должна попрощаться, мистер Холман.

— Прежде чем уйти, ответьте мне на один вопрос, — сказал я. — Вы скрывались за одной из этих масок?

— Я не уверена, что помню. — Ее глаза насмешливо блеснули. — Почему бы вам снова не начать играть в детектива, Рик Холман, и самому это не выяснить?

Глава 7

Входная дверь, удерживаемая цепочкой, приоткрылась на пару дюймов, и в щель на меня с опаской глянул голубой глаз.

— Я решал, то ли мне оставаться дома и медленно сходить с ума, — объяснил я, — то ли навестить тебя. Может быть, вместе мы что-нибудь придумаем.

— Рик! — Она сняла цепочку и распахнула дверь. — Я чувствовала себя точно так же.

На Мери был короткий черный халатик, доходивший ей до середины бедер. По тому, как колыхались ее груди под тонкой тканью, когда она шла в гостиную, я решил, что под халатом у нее ничего нет, и мир мне сразу показался не таким унылым. Я всегда утверждал, что ничто так не отвлекает мужчину от несущественных вопросов, как секс.

— Присаживайся, а я приготовлю выпить, — предложила она. — Тебе удалось отоспаться?

— Добрых полдня! — Я уселся на кушетку. — А ты как?

— Весь день. — Широким жестом она закинула руки за голову. При этом движении халат слегка разошелся, и я увидел обе груди с торчащими сосками. Ее бедра обнажились, но она даже не потрудилась одернуть халат.

— Я только что приняла роскошную ванну и снова чувствую себя человеком. Хочешь мартини? У меня все готово.

— С удовольствием! — откликнулся я.

Она принесла стаканы с напитками и села на кушетку рядом со мной.

— Все, что я хочу, это забыть то, что случилось прошлой ночью.

— Великолепная идея, — согласился я.

— Рик? — Ее глаза светились теплотой, когда она посмотрела на меня. — Я так и не поблагодарила тебя за то, что ты был так мил ко мне сегодня утром. Если бы не ты, я бы точно сошла с ума после всего, что произошло!

— Забудем об этом, — сказал я.

— Я не могу, — тихо произнесла она.

Внезапно она выхватила из моей руки стакан и поставила его рядом со своим на маленький столик возле кушетки. Теплый взгляд ее глаз приобрел какое-то новое выражение, когда она взяла обе мои руки и положила себе на грудь.

— Тебя это возбуждает? — прошептала она.

— Ты меня дурачишь? — пробормотал я.

— Я так рада, Рик! После всего, что они со мной сделали, я подумала, может быть…

В дверь позвонили, и она коротко выругалась. Я с неохотой отнял руки от ее груди, а Мери скорчила гримасу.

— Кто бы это ни был, скажи им, чтоб они проваливали, — посоветовал я.

— Можешь не сомневаться! — В дверь снова нетерпеливо позвонили, и она встала с кушетки.

Я воспользовался моментом, чтобы взять стакан и отпить глоток мартини, прежде чем Мери появилась в комнате, преследуемая по пятам своим дружком-маньяком. Кёрк Малвени появился как всегда вовремя!

— Итак! — Он ослепил меня улыбкой, и я снова ощутил в голове пульсирующую боль. — Трудитесь вовсю, Холман? Или только собираетесь приняться за работу, судя по тому, что Мери уже почти раздета?

— У вас, Кёрк, все-таки должна быть какая-то черта характера, которая не внушала бы отвращение, — огрызнулся я. — Интересно, что бы это могло быть?

Он наклонился и воспользовался ближайшим стаканом с мартини.

— Это мое естественное скромное обаяние, — сказал он, выпрямившись. — Оно не сразу проявляется на людях.

— Как бородавка? — ехидно предположила Мери.

— Я пью в память о дорогом ушедшем друге. — Подняв высоко стакан, он сделал быстрый глоток. — Последнее прощание с дорогим ушедшим другом.

— Что ты несешь? — с тоской спросила Мери.

— Эд Конциус, — объяснил он. — Сегодня утром нашли его тело на пляже недалеко от дома. У него было перерезано горло.

— Ты шутишь? — прошептала она.

— Нисколько. — Он покачал головой. — По радио только об этом и говорят. Они называют это очередным ритуальным убийством. Какой-то умник связал это убийство с трупом, вынесенным волнами на пляж примерно с год назад. Молодая девушка по имени Ширли Рилман.

— Нет, — тихо простонала Мери. — Нет!

— Вчера я ушел из вашего дома и отправился искать Аманду, — обратился Кёрк непосредственно ко мне. — Пит сказал, что пару недель назад она ушла от него и, возможно, находится у Эда Конциуса. Поэтому я поехал в Санта-Байю, но Эд заявил, что давно ее не видел.

— А потом? — подстрекнул я.

— Я вернулся в Лос-Анджелес. — Он внимательно посмотрел на меня. — Между прочим, что случилось с Хэлом?

— Когда он отвлекся, я ударил его по голове железной сковородкой, — небрежным тоном ответил я. — И знаете что? Его голова загудела, как стенные часы.

— Скорее я готов поверить, что этот ублюдок обманул меня и заключил с вами сделку, — проворчал Кёрк. — Пит сказал, что вы с Мери прошлой ночью были у него дома примерно через час после моего ухода, и он рассказал вам то же, что и мне. Значит, вероятно, вы приехали к Эду также примерно через час после меня.

— И что? — вежливо осведомился я.

— А то, что, возможно, вы последние, кто видел его живым.

— Вы думаете, что это мы его убили?

— Ни у кого из вас на это не было никакой причины. Но, может быть, вы заметили что-нибудь или кого-нибудь у него в доме?

— Только самого Конциуса, — заверил я. — Когда мы с ним расставались, он был жив и вовсю шумел. С чего это кому-то понадобилось его убивать?

— Не знаю, — резко отозвался он. — Кстати, где, черт побери, находится Аманда?

— Вы так ее и не нашли?

— Конечно же я ее не нашел! — заорал он. — Я подумал, что, может быть, Мери получила от нее весточку. Вот почему я здесь.

— Я от нее ничего не получала, — тихо произнесла Мери. — Ничего!

— Вы хорошо устроились, — заметил он. — Полагаю, у вас нет друг от друга секретов? — Кёрк хмуро посмотрел на меня. — Мери рассказала вам об этом дурацком шабаше, который мы устраивали дома у Эда год назад?

— Она мне рассказала, — подтвердил я.

— Понимаете, Холман, почему так важно найти Аманду? — Он нерешительно пожевал нижнюю губу. — Как я вам уже говорил, мы с вами заодно. Старик не хочет никакого семейного скандала, и я тоже не хочу. Предположим, а я искренне надеюсь, что это не так, но предположим, что Эду было известно, что это Аманда убила ту девушку Ширли Рилман. Прошел год, и ему срочно понадобились деньги. Он мог заставить Аманду позировать для этих фотографий, а потом послать их старику в качестве прелюдии к шантажу. И предположим, — тон его голоса изменился, — Аманда решила что-то предпринять по этому поводу.

— Например, перерезать Эду горло от уха до уха, — подсказал я.

— Вот именно! — Он яростно подергал себя за кончики усов. — Даже если существует лишь один шанс из ста, что я прав, вы понимаете, насколько жизненно необходимо для нас разыскать Аманду прежде, чем произойдет еще что-нибудь.

— Вы правы, — серьезно согласился я.

Допив коктейль, он швырнул пустой стакан в Мери, которая ухитрилась его поймать.

— Где-то каким-то образом эта шлюха Бренда замешана во все это! — проворчал Кёрк.

— Почему вы так уверены? — спросил я.

— Назовите это интуицией, шестым чувством. — Он сцепил пальцы рук. — Если я это точно узнаю, я… — Он внезапно расплылся в улыбке. — Полагаю, что мы должны продолжать поиски Аманды, и дай нам Бог найти ее прежде, чем ее разыщет полиция.

— Скажите мне вот что, Кёрк, — сказал я. — Неужели вы всерьез рассчитывали на то, что Хэл продержит меня взаперти в моем собственном доме целых двадцать четыре часа?

— Нет, но на пару часов я рассчитывал.

— Достаточных для того, чтобы иметь фору в поисках Аманды.

— Почему для вас это было так важно — первым найти ее?

Он сердито посмотрел на меня.

— Может, вы меня плохо слышали?

— Я хорошо слышал, — парировал я, — но все это как-то бессмысленно.

— А, провалитесь вы пропадом, Холман! — рявкнул он. — От вас можно рехнуться, только находясь с вами в одной комнате!

Пару секунд спустя за ним с треском захлопнулась дверь, и Мери устало опустилась в ближайшее кресло.

— Я все еще не могу в это поверить, — пробормотала она. — Эд Конциус мертв! Зачем кому-то понадобилось его убивать?

— Оплакиваешь мертвого дружка? — вопросительно посмотрел я на нее.

— Что-то вроде этого, — кивнула она. — То, что у нас было, давно закончилось, но представить его мертвым!..

— Этот шабаш прошлой ночью… — начал размышлять я. — Их было трое. Выходит, что один из них или все вместе убили Конциуса.

Мери резко подняла голову и с тревогой уставилась на меня.

— Ну конечно! Я об этом не подумала.

— А как насчет метода исключения? — предложил я. — Первоначально в шабаше участвовало шестеро, но прошлой ночью было только трое. Тебя в этой троице не было, значит, остается пятеро. Эд Конциус сам стал жертвой, так что и он исключается. Я не допускаю, чтобы Бренда выскользнула тайком из своего бунгало и отправилась в Санта-Байю без ведома своего любящего супруга. Итак, кто остается?

— Аманда, Кёрк, — медленно произнесла она, — и Пит Кронин. Но Пит остался у себя дома в Сан-Лопаре, помнишь?

— Он мог последовать за нами в Санта-Байю, и у него было достаточно времени, чтобы присоединиться к шабашу, — возразил я.

— Но зачем им троим убивать Эда?

— Хороший вопрос, и если бы я знал на него ответ, то у нас не было бы никаких проблем, — бодро ответил я. — А в данный момент тебе нужно выпить.

Я приготовил ей мартини, а себе, как обычно, бурбон со льдом. Мери залпом опорожнила стакан, как будто в нем был лимонад, и вручила его мне обратно.

— Я бы не отказалась повторить, — хрипло сказала она. — Мне уже становится лучше.

Я приготовил ей еще одну порцию мартини, и она с благодарностью приняла от меня стакан.

— Знаешь, Рик? — сказала она после первого глотка. — Я не собираюсь больше думать об этом. По крайней мере, сегодня. Полагаю, что для одного дня и так более чем достаточно! — Она слабо улыбнулась. — Я хочу слегка напиться и лечь в постель. До прихода Кёрка я была готова соблазнить тебя, но теперь с этим придется подождать!

— Как долго? — с надеждой спросил я.

— До следующей ночи.

Я отхлебнул из своего стакана.

— Это угроза или обещание?

Она неопределенно улыбнулась.

— Судя по тому, что ты не реагируешь, наверное, это угроза.

— Я не затаю дыхание. — Я отплатил ей такой же неопределенной улыбкой.

— Что ты теперь собираешься делать?

— Я думал об этом, — сказал я. — Никто не знает, где Аманда, и где искать Кёрка, я тоже не знаю. Но Пит Кронин — это уже совсем другой случай.

— Ты собираешься отправиться в Сан-Лопар — прямо сейчас?

— Это лучше, чем торчать здесь до старости, дожидаясь, когда ты осуществишь свою угрозу!

— Мысль о том, что Эд Конциус мертв, не соблазняет меня на секс! — выпалила она.

— Понимаю, — согласился я. — Значит, пока что я нанесу визит Буффало Биллу.

— Передай ему от меня привет, — холодно произнесла Мери, — и держись поосторожней с Питом Кронином. Он всегда был немного психом.

— Постараюсь, — заверил я. — Увидимся, ладно?

Внезапно в ее голубых глазах появилось какое-то изучающее выражение.

— Я хочу еще кое-что тебе сказать прежде, чем ты уйдешь, Рик.

Поставив свой стакан на столик, она не спеша поднялась с кушетки и вплотную приблизилась ко мне так, что наши тела почти соприкасались.

— Может, тебе не стоит откладывать приглашение на другой день, — выдохнула она и посмотрела на меня тем туманным, присущим женщинам взглядом, который был мне хорошо известен.

У меня перехватило дыхание, когда она придвинулась еще ближе и прижалась мягким пышным телом ко мне. Я почувствовал напряжение в паху, и она, должно быть, тоже почувствовала это, потому что опустила руку и легонько провела ладонью по моим брюкам.

— Ну как? — прошептала она. — Ты чувствуешь, как тебе угрожают?

Она слегка отодвинулась и, сохраняя улыбку и туманный взгляд, развязала пояс своего халата и сбросила его на пол. Я был прав. Под халатом у нее ничего не было. Темно-розовые соски ее полных грудей стояли торчком. Мери слегка расставила ноги, и было видно, как треугольник волос на ее лобке переходит в расселину между ними. Щель между ног была чуть-чуть приоткрыта, но этого было достаточно, чтобы я смог разглядеть между лепестков губ крошечный розовый бугорок клитора. Не отрывая от меня своего взгляда, она сладострастно провела ладонями по бедрам, одновременно выпятив зад. Движение было откровенно распутным, и я понял, что пути назад нет. Мой член уже стоял на боевом взводе.

— Тебе нравится то, что ты видишь, Рик? — прошептала Мери.

— Угу. — Я беспомощно кивнул.

— Так чего же мы ждем?

— Не знаю, — прохрипел я.

Мне потребовалось не более десяти секунд, чтобы сорвать с себя одежду, подойти к ней и упереться в лобок своим торчащим членом. Взяв его в руку и деликатно лаская своими прохладными пальцами, Мери опустилась передо мной на колени. Наклонив голову, она прижалась к нему лицом. Губы ее раздвинулись и тут же сомкнулись вокруг головки члена. Я двинул вперед бедрами, чтобы пропихнуть его поглубже в рот. Она отдернула голову и сонно улыбнулась мне.

Взяв меня за руку, Мери подвела меня к кушетке и улеглась на спину. Я взгромоздился на нее и тут же ощутил влажное тепло ее дырочки. Охваченные страстью, наши тела начали двигаться в сладострастной гармонии, и темп движений все убыстрялся. Мери впилась пальцами в мою спину, а в ушах у меня отдавались ее стоны. Высоко задрав ноги, она крутилась и изгибалась подо мной по мере того, как я ее накачивал. И внезапно на гребне страсти все закончилось.

К тому моменту, когда я добрался до своей машины, припаркованной у многоэтажного дома, мои часы показывали без двадцати десять, так что ночь еще и не начиналась.

Когда я выехал на шоссе, я припомнил, что был тем парнем, который, как предполагалось, должен активно действовать и влиять на развитие событий. Но с того момента, как Бренда Малвени показала мне фотографии Аманды, этой подлой ведьмы, я был кем угодно, но только не проворным смышленым сыщиком. С горечью я вынужден был признать, что скорее представлял собой неподвижную мишень для кучи лжи от компании самых отъявленных лгунов, с которыми я имел несчастье встретиться. По крайней мере, эта поездка в Сан-Лопар была моей собственной идеей, и, может быть, из этого что-нибудь выйдет. Однако что, черт возьми, я собирался там делать, я себе совершенно не представлял.

Одинокий придорожный ресторанчик по-прежнему светил огнями и выглядел таким же заброшенным, как и в прошлую ночь, а джунгли, похоже, всерьез вознамерились полностью захватить дорогу к дому. Я поставил машину перед этим мрачным двухэтажным зданием, поднялся по каменным ступеням и позвонил в дверь. Бронзовая входная дверь тут же отворилась, и в проеме возник знакомый моргающий живой череп.

— Добрый вечер, Тэптоу, — отрывисто поздоровался я.

— Входите, мистер Холман, — прошептал пожилой дворецкий. — Мистер Кронин ждет вас в библиотеке.

Я проследовал за ним через тускло освещенный холл и вошел в большую сводчатую комнату. Бронзовый Буффало Билл все так же неподвижно стоял в амбразуре окна, охраняя дом от ночных опасностей. Прямо перед статуей стоял хозяин дома с неизменным стаканчиком бренди в руке. В своей одежде он выглядел дикой карикатурой на старого английского деревенского сквайра. На нем были красный спортивный пиджак с черно-белыми лацканами, оранжевая водолазка, коричневые габардиновые брюки и сапоги для верховой езды. В этот момент я порадовался скудному освещению.

— Я знал, что вы вернетесь, мистер Холман, — произнес он своим глубоким баритоном. — Кёрк позвонил мне и сообщил о внезапной кончине Эда Конциуса. В расцвете лет! — Длинные ресницы на мгновение занавесили его карие глаза. — Мне придется вскоре нарисовать его портрет, пока черты его лица еще свежи в моей памяти. Это честное лицо, эта самодовольная, самоуверенная надменность среднего класса, эти чистые искренние глаза! И все чистой воды подделка, понимаете? Эд Конциус был самым большим мерзавцем из тех, кто когда-либо жил.

— Вас послушать, так вы даже рады, что он мертв.

— Не просто рад — я в восторге! Но я смотрю, что драгоценный Тэптоу ждет. Не желаете ли чего-нибудь выпить, мистер Холман?

— Нет, спасибо, — отказался я.

— На сегодня все, Тэптоу. — Он улыбнулся через мое плечо дворецкому. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, сэр, — прошептал Тэптоу, и пару секунд спустя за ним беззвучно затворилась дверь.

Кронин повертел в руках стаканчик, и бренди закружилось водоворотом.

— Из того, что рассказал мне Кёрк, я понял, что вы с Мери были последними, кто видел Конциуса живым.

— Мы и участники шабаша, — возразил я.

— Шабаша, мистер Холман?

— Вам следует знать о шабаше, Пит, — сказал я, — вы ведь тоже когда-то в нем участвовали. Похоже, каждый считает своим долгом рассказать мне о шабаше. Как это началось ради шутки в Сан-Франциско, а когда вы добрались до Санта-Байи, все уже было по-настоящему. Живой алтарь — обязательно девственница, Ширли Рилман, — и что произошло той последней ночью.

Пит глубоко вздохнул.

— Мы все так старались, так старались забыть об этом, а сейчас вместе со смертью Эда Конциуса воспоминания навалились с еще большей силой!

— Вы разбиваете мне сердце, — сказал я.

— Я думаю, что, возможно, нам следует достигнуть взаимопонимания, Рик. — Он погладил свою курчавую бородку, окаймляющую пухлый подбородок, и застенчиво улыбнулся мне. — Я не склонен к насилию или даже просто к активным действиям. Я просто зритель, описываю людей и события. Художник, старающийся увековечить на холсте эмоции и действия, связанные с насилием. Зверства, совершаемые одним человеком над другим! Портрет совершенного зверя, скрывающегося под лощеным фасадом так называемой цивилизации.

Я посмотрел на книги, рядами выстроившиеся вдоль стен.

— Художник? — усмехнулся я.

Он слегка покраснел.

— Я держу свою личную коллекцию подальше от любопытных глаз обывателей, которые ничего не понимают! Художник имеет право делать со своей работой все, что пожелает.

— А что вы с ними делаете? — лениво протянул я. — Оклеиваете стены собственного личного туалета?

— У вас просто талант оскорблять людей! — взорвался он.

— Интересно, есть ли у вас талант к живописи, — сказал я. — Или это просто порнографическое выражение собственных «бзиков»? Может быть, именно поэтому вы вынуждены их прятать?

— Я предоставлю вам то, что сам считаю редкой привилегией, — задыхаясь, произнес он. — Я покажу вам свои картины. А потом, возможно, я приму ваши извинения!

Глава 8

Я спустился вслед за Кронином вниз по крутой деревянной лестнице и подождал, пока он отпирал дверь. Потом он включил свет в подвале, отодвинулся в сторону и с низким поклоном пригласил меня внутрь.

— Прошу пожаловать в личный мир Питера Кронина, — тихо сказал он.

Подвал по отношению к другим комнатам в доме представлял собой огромное прямоугольное помещение, тянувшееся, казалось, в бесконечность. В центре стоял деревянный стол, а рядом — глубокое кожаное кресло. За креслом находился мольберт с приколотым чистым холстом. Это составляло всю обстановку подвала. Две длинные стены были увешаны картинами, которые освещались неоновыми лампами. Лампы были аккуратно затенены таким образом, чтобы своим ярким светом не отвлекать внимание от картин. Кронин подошел к креслу, уселся и снова покачал в ладонях свой стаканчик.

— Не торопитесь, — сказал он. — Я не стану вам мешать. В некоторых вещах, особенно когда дело касается моего искусства, я очень терпеливый человек.

Я медленно начал двигаться вдоль одной стены и обнаружил, что созерцаю то, что показалось мне нескончаемой садомазохистской оргией. Все картины содержали одновременно насилие и эротику, и везде было изображено одно и то же — обнаженные мужчины или женщины в момент смерти. Художник зафиксировал выражение агонии в их глазах, искаженные черты лиц, извивающиеся в конвульсиях тела. Вновь и вновь безжалостно повторялась одна и та же тема — внезапная насильственная смерть. На полотнах постоянно изображались орудие убийства и жертва, но убийца — никогда. Мои глаза устали от бесконечного созерцания пулевых ранений, опускающихся топоров и ножей, глубоко вонзающихся в дрожащую плоть. И на всех полотнах красочно изображалась сочащаяся, льющаяся, фонтанирующая кровь! Когда я дошел до конца стены и осмотрел последнюю картину, я чувствовал себя выжатым как лимон.

Картины, висевшие на противоположной стене, имели другую тематику. Первым шло гигантское полотно, изображавшее участников шабаша в масках: Козла, Кабана, Шакала, Волка, Крысу и Змею. В отличие от реальных действующих лиц, которых я наблюдал прошлой ночью, нарисованные фигуры были обнажены. Из трех женских фигур у Змеи и Кабана были пышные тела с полными грудями, а у Волка была стройная мальчишеская фигура с маленькими, широко расставленными грудями. Трое мужчин на холсте были щедро одарены матушкой-природой, и я заметил, что Кронин весьма вольно в художественном отношении изобразил некоторые части тела.

Далее следовала серия этюдов с одним действующим лицом. Кабан, перерезающий горло цыпленку — месиво из крови и перьев. Змея, выпятившая зад и раздвинувшая руками ягодицы. На другой картине она же проделывает похожие действия над своим влагалищем. Затем Козел, скорчившись, сидит над зажженной свечой, которая обжигает ему мошонку. На следующей картине было изображено женское тело, распростертое на спине поперек алтаря. С верхнего края холста на ее обнаженный живот стекала кровь и образовывала маленькую блестящую лужицу в ямке вокруг пупка прежде, чем стечь вниз к треугольному холмику волос.

Завершалась эта серия триптихом. В первой части была нарисована юная девушка в джинсах и тенниске. Это была хорошенькая шатенка с длинными волосами и нежным застенчивым взглядом. Во второй части она, обнаженная, бежала по песчаным дюнам, и нарисована она была со спины. И, наконец, третья, заключительная часть представляла собой поясной портрет, где внимание зрителя приковывалось к ее застывшим безжизненным глазам и к кровавой резаной ране в горле.

— Как вам нравится моя коллекция, Рик? — спросил Кронин тоном светской беседы.

Я сделал паузу, чтобы закурить.

— Она, э-э… необычна.

— Она вас расстроила, вам стало дурно, я прав? Так мало людей, у которых есть характер, чтобы смело встретить реальность.

— Например, смерть?

— Для меня, как для художника, — назидательным тоном заметил он, — существует только одна вещь, которая имеет значение, и это — катастрофический момент смерти!

— У вас большой талант в ее изображении, — признал я. — Например, этот этюд — крупным планом лицо девушки в триптихе. Оно ночами будет преследовать меня! Полагаю, вашей натурщицей была Ширли Рилман?

— Заключительная часть триптиха, о которой вы только что упомянули, была нарисована исключительно благодаря силе воображения, а не по памяти, конечно, — торопливо сказал он. — Когда я прочел о том, в каком состоянии было найдено ее тело, выброшенное волнами на пляж, на меня это произвело неизгладимое впечатление. Последующие две недели я только тем и занимался, что рисовал.

— Пит, кто ее убил?

— Я не знаю. — Он пожал плечами. — Это не важно.

— Возможно, кто-то ее изнасиловал, а убил другой? — предположил я.

— Вашим первым очевидным кандидатом должен быть Кёрк. — Он сделал маленький глоток из своего стаканчика. — Но, конечно, убить могла бы и одна из женщин.

— Которую из них вы бы предпочли?

Он поднялся с кресла, медленно прошел мимо меня и, по-прежнему держа в руке стаканчик, остановился перед большим полотном, изображавшим замаскированных участников шабаша.

— Змея, Кабан или Волк? — Он тихо хихикнул. — Вы требуете от меня нечто вроде суда Париса^[29] наоборот, Рик! — Склонив голову набок, он внимательно изучал картину. — Кабан не тянет на роль убийцы, как вы считаете? Так что остается либо Змея, либо Волк. Точнее сказать не могу.

— Если судить по тому, как нарисованы их тела, — заметил я, — в роли Волка должна быть Бренда Малвени. А Змея — это или Аманда, или Мери.

— Зависит от того, кто какую маску носил в тот момент, — весело сказал он.

— Они менялись масками во время шабашей?

— От шабаша к шабашу, — поправил он меня. — Зависело от их прихоти или от приказа Козла.

— Козел всегда был козлом в смысле пола?

— Не всегда.

— Вы мне здорово помогаете, Пит!

Он улыбнулся так, будто я отпустил ему комплимент.

— Право же, вам не нужна никакая помощь, Рик. Вы же эксперт-профессионал.

— Мне нужна любая помощь, какая возможна, — парировал я. — Зачем кому-то убивать Эда Конциуса?

— Я уже говорил вам, — скучающим тоном отозвался он. — Конциус был мерзавцем.

— Должно быть, особенным мерзавцем.

— Он таким и был. У него имелся особый талант выискивать слабости других людей, а потом играть на них. Разве Бренда не рассказывала вам о нем?

— Нет, — раздраженно бросил я.

Длинные ресницы моментально скрыли хитрую усмешку в его глазах.

— А я склонен был предполагать, что к этому моменту она уже все вам выложила.

— Что?

— По-моему, вам следует расспросить ее об Эде, — посоветовал он.

Я подавил свирепое желание врезать ему между глаз, а потом потоптаться по нему.

— Что вы делали прошлой ночью после того, как Мери Пилгрим и я уехали отсюда?

— Я отправился спать. А что?

— Прошлой ночью в доме Конциуса состоялся еще один шабаш, — ответил я. — С тремя участниками и живым алтарем. Возможно, они использовали настоящую кровь, кровь Конциуса, но в этом я не уверен.

— Как интересно! — Он медленно облизнул нижнюю губу. — Каково было соотношение мужчин и женщин в этом шабаше?

— Не знаю. На них на всех были надеты балахоны, сделанные, похоже, из шкур животных, которые полностью скрывали их тела.

— А что вы там делали, Рик? Вас тоже завлекли в шабаш?

— Я был невинным и беспомощным зрителем, — ответил я.

— А вы уверены в том, что правильно выбрали себе работу? — Он сгорбился и непроизвольно начал хихикать.

— Признаю, что я немного не в своей тарелке, — проворчал я. — Иметь дело с кучкой психопатов — это для меня внове.

— Вы и меня включаете в их число?

— Вы идете первым в списке!

Внезапно он перестал хихикать.

— Думаю, вам пора уходить. Вы мне более не интересны, Холман.

Я последовал за ним из подвала, терпеливо подождал, пока он запрет дверь, потом мы поднялись по лестнице и вернулись в библиотеку. Кронин вновь наполнил свой стакан отличным коньяком из хрустального графина и, осторожно принюхиваясь, согрел его в ладонях.

— Спокойной ночи, мистер Холман! — холодно попрощался он.

— Я все думал, — сказал я, — что можно было бы применить один верный способ, чтобы заставить вас раскрыться. Как бы это вам понравилось, если бы я вернулся обратно в подвал и начал кромсать ваши картины на мелкие кусочки?

— Не будьте идиотом! — Он свирепо уставился на меня. — Кроме того, ключ у меня в кармане.

— Будет не так уж трудно отобрать его у вас. — Я злобно ухмыльнулся. — Справиться с таким перезрелым коротышкой, как вы, не составит большого труда.

— Только попробуйте поднять на меня руку!

Кронин внезапно отскочил назад и выпустил стакан из рук. Тот упал на ковер у его ног, перевернулся, при этом коньяк растекся, оставив большое пятно на дорогом ворсе. В следующее мгновение Кронин сунул руку в карман пиджака и вытащил пистолет.

— Предупреждаю вас, Холман, — сказал он пронзительным голосом, — только попробуйте приблизиться, и я выстрелю.

— Вы меня прямо до смерти испугали, Пит, — насмешливо произнес я. — Но пока вы держите пистолет направленным на меня, я чувствую себя в полной безопасности.

Я не спеша направился к нему, и с каждым моим шагом он отступал на шаг назад. Это было похоже на медленный вальс; он закончился тогда, когда Кронин уперся спиной в стену и понял, что ему больше некуда пятиться.

— Убери пистолет, Пит, — спокойно сказал я.

— Клянусь, я убью вас, Холман, — хрипло произнес он, — если вы только подойдете к моим картинам!

— Просто расскажите мне то, что я хочу знать, и ваши картины — в безопасности, — сказал я.

— Может быть, — ствол пистолета неуверенно дрогнул, — если смогу.

— Вы когда-нибудь продали хоть одну свою картину?

— Конечно нет! — Он ужаснулся при одной этой мысли. — Я никогда не продам свой талант за деньги.

— На что же вы живете?

— У меня есть личный доход. Этот дом продавался дешево, когда я его покупал, потому что никто не хотел в нем жить после трагедии с Рэндом. Мои личные запросы очень скромные.

— А как насчет Эда Конциуса? У него тоже был личный доход?

— Об этом я ничего не знаю.

Я тихо вздохнул.

— А у Мери Пилгрим?

— О ней мне тоже ничего не известно.

— Не много же от вас проку, — заметил я.

— Что я могу поделать, если я не знаю ответов, — раздраженно заявил он. — Вы хотите, чтобы я лгал, или как?

Ствол пистолета качнулся еще сильней, и, похоже, — наступил подходящий момент для того, чтобы перестать размышлять и начать действовать. Поэтому я рубанул ребром ладони ему по запястью. Кронин дико завопил, когда пистолет вылетел у него из руки и, описав дугу, шлепнулся на пол. Затем он вжался в стену и стал энергично растирать кисть.

— Пожалуйста! — захныкал он. — Я всего лишь дурачился, Рик. Я бы никогда не стал использовать оружие, честное слово!

— Тот, кто носил маску козла, руководил шабашем, — сказал я. — По крайней мере, в этом конкретном случае, верно?

Он энергично кивнул.

— Обычно это была Аманда, но иногда ее замещал Кёрк.

— Где я могу найти Аманду?

— Я не уверен. — Он вытер рот рукой. — Полагаю, что она вместе с Кёрком и была с ним с тех самых пор, как эти фотографии были посланы ее отцу.

— И посланы из Сан-Лопара, — заметил я. — Вот это я называю совпадением!

— Чтобы впутать меня в это дело, конечно, — произнес он дрожащим голосом. — Мери Пилгрим попыталась проделать то же самое, привезя вас сюда прошлой ночью. Я решил, что в эту игру может играть любой! Вот почему я рассказал вам об Эде Конциусе и упомянул также имя ІІІирли Рилман.

— Вы полагаете, что Аманда вместе с Кёрком, — сказал я. — Тогда где же мне его найти?

— Извините, Рик. — Он умоляюще посмотрел на меня. — Но я честно не знаю.

Не похоже было, чтобы он врал, но, с другой стороны, кисло подумал я, то же самое можно сказать о любом опытном лжеце. Я подошел к лежащему на полу пистолету, поднял его и засунул в задний карман брюк.

— Полагаю, я смогу найти выход, — сказал я.

— Рик? — Он почесал свою курчавую бородку, а его карие в крапинку глаза засветились взглядом, полным откровенно фальшивой невинностью. — У меня только что появилась идея. Найти Кёрка вы не можете, но, возможно, есть способ привести его к вам.

— Каким образом? — поинтересовался я.

— Мери наверняка знает, где он или где его можно найти. — Его голос стал пронзительным от возбуждения. — Предположим, я позвоню ей, расскажу, что вы были здесь и убеждены в том, что Кёрк убил Эда Конциуса? Наверняка она это ему передаст!

— Ладно, — согласился я. — Это может сработать.

— Я в этом уверен, Рик. — Он снова оживился. — В любом случае сработает. Если Кёрк невиновен, он захочет вас в этом убедить, разве не так?

— А если виновен? — спросил я.

— Что ж, — его глаза засияли от восторга, — тогда ему придется вас убить, верно?

Глава 9

Я припарковался сзади старой спортивной машины, загораживавшей мне проезд, и вышел наружу. Блондинка, сидевшая за рулем, подождала, пока я поравняюсь с ней, а затем одарила меня мимолетной улыбкой.

— Вы поздно ложитесь, мистер Холман, — хрипло сказала Аманда Малвени.

— Это вы! — обрадовался я. — Мечта холостяка сбывается. Вот я возвращаюсь ранним утром в свой пустой и унылый дом, а вы ждете…

— В качестве посыльного, — резко перебила она. — Я здесь представляю своего брата. Вы помните моего брата Кёрка?

— Нет, — ответил я. — Моя память — это склеп, который можно открыть только с помощью алкоголя, а я никогда не пью в одиночку.

Она удовлетворенно вздохнула.

— Я думала, вы не догадаетесь предложить!

Я прошел вперед, открыл входную дверь и включил свет. Когда она вошла в холл, я обратил внимание на ее одеяние лимонного цвета, которое, похоже, больше показывало, чем скрывало, и это несмотря на то, что платье было ниже колен, а воротничок наглухо застегнут до самой шеи. Ее груди свободно колыхались под платьем, и я понял, что бюстгальтера на ней нет, а от мерного покачивания ее ягодиц при ходьбе у меня засосало под ложечкой.

Мы прошли в гостиную, и я занял привычное место за стойкой бара, а она взгромоздилась на стул лицом ко мне.

— Шотландское со льдом? — спросил я.

— У вас хорошая память, мистер Холман.

— Меня зовут Рик, — напомнил я.

— У вас хорошая память, Рик, — покорно повторила она.

Пока я готовил напитки, она бесстрастно следила за мной своими темно-синими глазами. Сделав пару глотков бурбона, я улыбнулся ей и сказал:

— Ну вот, моя память опять заработала. Передо мной ясный мысленный образ вашего брата Кёрка.

— Я рада, — откликнулась она.

— Он дикая лошадка в вашей семейке, верно?

— Ну… не настолько дикая, — тихо произнесла она. — Не настолько дикая, чтобы перерезать горло Эду Конциусу прошлой ночью.

— Именно это он просил вас мне передать?

Она кивнула.

— Да.

— Не сочтите меня неблагодарным, — сказал я. — То, что он выбрал вас в качестве посыльного, доказывает его безупречный вкус. Но само послание по своей сути недостаточно.

— Мне стоило немалого труда убедить его поручить мне передать вам его слова, — спокойно сказала она. — Мне показалось, что он не в том настроении, чтобы сделать это самому.

— Вы считаете, что он мог бы прибегнуть к насилию?

— Он всегда к этому готов. — Она осторожно отпила из стаканчика, как будто в нем было лекарство. — Скажем так, он был более чем когда-либо настроен подраться.

— Я не знал, как мне его разыскать, — объяснил я. — Поэтому Пит Кронин выдал блестящую идею позвонить Мери и сообщить ей о том, будто я уверен, что Конциуса убил Кёрк. Пит решил, что Мери наверняка позвонит Кёрку и тем самым приведет его ко мне.

— Но вместо этого вам досталась его маленькая сестренка.

— Я по-настоящему счастлив, что все так обернулось, — заверил я Аманду. — Но нельзя ли что-нибудь добавить к его посланию? Какое-нибудь доказательство того, что он не убивал Конциуса?

— Думаю, как раз над этим он сейчас работает, — сказала она. — По каким-то своим соображениям он вам не доверяет. Возможно, это связано с тем, что, с одной стороны, вас наняла Бренда, а с другой — вы слишком близко сошлись с Мери.

— А как насчет третьей стороны?

— Я подумываю о том, чтобы соблазнить вас и перетянуть на нашу сторону, — спокойно улыбнулась она. — Позволю себе без ложной скромности заметить, что у меня есть все, что есть у Мери, и даже больше, когда доходит до настоящего дела!

— Я и не сомневаюсь, — охотно согласился я.

— Ну? — Она выжидательно посмотрела на меня.

— Ну? — Не остался я в долгу.

— Ну и что мы собираемся делать?

— Ты мне делаешь предложение?

— А как ты думаешь?

— Я думаю, мы ходим вокруг да около.

— Ладно. — Внезапно она снова стала деловой женщиной. — Ладно, Рик, скажу прямо. Я приехала, чтобы проверить тебя. Я собиралась всячески тебя ублажить, удовлетворить тебя сексуально, чтобы ты почувствовал себе настоящим героем-любовником.

— Понятно, — слегка осипшим голосом произнес я.

— Таким способом я надеялась убедить тебя, что такая девушка, как я, с моими способностями и обаянием, просто не может иметь брата-убийцу.

— Как убедить меня? — Мой голос становился все более хриплым.

— Я почти передумала, — продолжала она. — Ты так долго заставил меня ждать, что у меня было время поразмышлять. Наверное, это слишком бессердечно, как ты думаешь? Вот так планировать?

— Ну почему же? — возразил я, изо всех сил пытаясь сохранять спокойствие. — В этом возрасте все возможно.

— Я все-таки не уверена, — с сомнением произнесла она.

— Скажи мне вот что, — сменил я тему. — У тебя есть между грудей шрам в виде буквы «К»?

— Это твой способ соблазнять? — раздраженно спросила она.

— У Бренды такой шрам имеется, — сказал я. — Она утверждает, что ей его оставил Кёрк, когда обнаружил, что она выходит замуж за вашего отца.

— Бренда — проклятая лгунья!

— Без сомнения, — сердито произнес я, — но ты не ответила на мой вопрос.

Ее лицо застыло, превратившись в неподвижную маску, она подняла руки и начала расстегивать верхние пуговицы на платье. Расстегнув платье до самой талии, она широко распахнула его, демонстрируя свои великолепные груди с торчащими сосками. Шрама не было.

— Доволен? — презрительно спросила она.

— Наверное, — пожал я плечами.

Она медленно застегнула платье и свирепо уставилась на меня.

— Что ты все-таки за мерзавец?

— Я уставший мерзавец, — искренне признался я. — И устал слушать, как люди постоянно лгут. Я устал от красивых знойных девочек, демонстрирующих мне свои груди, тем самым хладнокровно намекая, что все возможно, если только я сделаю то, что им нужно. Особенно я устал от болтовни про этот проклятый шабаш, от капризов, которые снисходительно позволяли себе его члены, и у меня сосет под ложечкой всякий раз, когда я думаю о том, что случилось с одной невинной девочкой по имени Ширли Рилман!

— Не смей думать, что Кёрк имеет к этому отношение!

— Черта с два! — огрызнулся я.

— Я знаю своего брата! — страстно воскликнула она. — Он просто не мог убить ту девушку!

— А почему бы и нет? — медленно спросил я. — Полагаю, ты не организовала бы шабаш без его помощи?

— Ты так думаешь, Рик? — Она поднесла стакан к губам, в два глотка опорожнила его и со стуком поставила на стойку передо мной. — А теперь можно и напиться. Задание не выполнено!

— Я сыт по горло всей чертовой семейкой Малвени, — отрезал я. — Сама себе готовь выпивку, а я отправляюсь спать!

Она пронзительно расхохоталась.

— Должна ли я предполагать, что это своего рода приглашение?

— Аманда, прелесть! — медленно произнес я, подчеркивая каждое слово. — Я не стану спать с тобой, даже если ты разденешься догола, встанешь на колени и будешь умолять меня об этом!

Я приготовил себе выпить, подумав, придвинул ей бутылку шотландского, а сам направился в спальню. В тот момент мне было решительно наплевать, останется она или уедет, напьется в стельку или сама с собой организует шабаш. Первое, что я сделаю утром, пообещал я себе, это отправлюсь к Гектору Малвени и скажу ему, что он может сделать со своим заданием.

Я засунул пистолет Кронина в верхний ящик комода, разделся и пошел в ванную. Под душем я расслабился и решил, что если повезет, то смогу проспать до полудня. Я насухо вытерся, почистил зубы и вернулся в спальню. На спинке стула аккуратно висело платье лимонного цвета, увенчанное парой крошечных черных трусиков, а на меня испуганно смотрела голая Аманда Малвени.

От ее тела, окутанного светом настольной лампы, просто дух захватывало. Мой взгляд скользил по нему, не упуская ни единой детали от торчащих грудей с маленькими твердыми сосками до талии, бедер и светлого треугольного холмика между ними. Аманда повернулась, и моим глазам открылась великолепная картина ее ягодиц и узкой расселины между ними. Усевшись на краю постели, она обхватила себя руками, поддерживая груди, которые не нуждались ни в какой поддержке.

— Разве не можем мы притвориться, Рик? — страдальчески прошептала она. — Просто на сегодняшнюю ночь. Не важно, кто мы — просто двое людей. — Ее шепот вдруг оборвался. — О, черт! — простонала она. — Я так одинока.

Момент для жалости был подходящий. Самое время было сесть рядом с ней на кровать, обнять ее покрепче, возможно, погладить ее, приласкать и успокоить, освободив от гнетущих мыслей. И тут перед моим мысленным взором возник триптих, на котором Кронин изобразил Ширли Рилман, особенно последняя часть с поясным портретом — мертвые остекленевшие глаза и перерезанное горло.

Я подошел к шкафу, вытащил халат и надел его на себя. Затем я направился к столику у кровати и взял свой стакан. Аманда наблюдала за мной широко раскрытыми темно-синими глазами.

Отпив немного бурбона, я неопределенно улыбнулся ей.

— Я как раз пытался себе представить, — сказал я, — как бы ты сейчас выглядела в маске козла.

Она издала короткий придушенный вопль, уткнулась лицом в ладони и затряслась всем телом от плача.

— Пожалуй, — продолжал я, — не важно, сама ли ты перерезала горло Ширли Рилман или это сделал кто-то другой. Ответственность за оба убийства, ее и Эда Конциуса, лежит на тебе, верно? Ты завела всех остальных этих дурацким шабашем, жертвоприношениями цыплят, необходимостью иметь девственницу для живого алтаря. Все, что случилось, — в основном твоя вина. Ты организовала все это паршивое вонючее бесстыдство!

— Нет! — Она упрямо затрясла головой. — Это неправда!

— Помнишь, я спросил тебя, где ты была прошлой ночью? Ты сказала, что не можешь ответить на этот вопрос, иначе подведешь одного человека. Кого? Может быть, Кёрка? Потому что ты знала, что это он убил Эда Конциуса?

Отняв ладони от заплаканного лица, она посмотрела на меня, широко раскрыв глаза.

— Вот зачем Бренда наняла тебя?

— Что такое? — Вопрос оказался таким неожиданным, что на мгновение сбил меня с толку.

— Чтобы наверняка подставить меня и Кёрка? Расправиться с нами раз и навсегда?

— Твой отец нанял меня, чтобы выяснить, что ты с братцем затеваешь, и прекратить это. Потому что он решил, что раз вы оба ведете себя так тихо, значит, что-то затеваете, а это «что-то» может лишить его рыцарского звания.

— Это ты так говоришь! — сердито бросила Аманда. — А кто тебе наплел столько лжи про шабаш? Бренда! Эта королева шлюх да еще ее маленькая подружка Мери Пилгрим!

— Значит, они обе лгали мне про шабаш? — Я пожал плечами. — Тогда ты расскажи мне правду.

— Нет! — Она энергично затрясла головой. — Ты все равно этому не поверишь. Тебе уже внушили все, что нужно, Рик Холман!

— После вашей с братом реакции на женитьбу вашего отца, — сказал я, — он прекратил выплачивать вам денежное пособие. На что вы оба жили с тех пор?

— Кёрк занимался мужской проституцией, а я позировала для непристойных фотографий, — ответила она с жуткой усмешкой. — Понимаешь? Вроде тех, что какой-то добрый друг прежде всего послал дорогому папочке!

Я зло смотрел на нее в течение примерно пяти секунд, а она в ответ еще злее смотрела на меня. То, что я закрыл глаза, нисколько не помогло, потому что, когда я их открыл, она по-прежнему не отводила от меня своего убийственного взгляда.

— Почему бы нам не пропустить по стаканчику? — пробормотал я.

— Что?!

— Может быть, кофе?

— Ты что, совсем спятил?

— Вероятно, — согласился я. — Просто я немного сбит с толку. И решил, что весь этот треп об одиночестве и «почему бы нам этой ночью просто не побыть двумя незнакомыми людьми?» — чистой воды надувательство. Но теперь я начинаю думать, что тот, кто постоянно кается так, как это делаешь ты, должен быть полностью невиновен. Так почему бы нам не начать сначала и не пропустить еще по стаканчику?

Она задумчиво пожевала нижнюю губу и, наконец, сказала:

— Ладно. Приготовь нам выпить.

Я вернулся в гостиную, приготовил напитки и принес их в спальню. Аманда лежала на спине на кровати, голова ее покоилась на подушках. Поставив стаканы на столик, я присел на край кровати рядом с ней.

— В конце концов из этого может что-нибудь получиться, — спокойно заметила она.

Я пожал плечами.

— Ты так думаешь?

В ее голосе появились резкие нотки:

— Что с тобой, Рик Холман? Ты импотент или что-то в этом роде?

— Не приставай ко мне, — проворчал я. — Я думаю.

— Ты уж, конечно, знаешь, как доставить удовольствие девушке. Я выставляю себя на посмешище…

— Заткнись! — рявкнул я.

— Если только ты не гомик.

Поставив стакан на столик, я повернулся, протянул руку, схватил ее сиськи и сильно сжал. Она завопила от боли. Я сжал еще сильнее.

— Ой, мне больно! — закричала она.

— Неужели? — равнодушно сказал я. — Знаешь, что? Когда я последний раз проделал подобное, Мери Пилгрим дала мне пощечину.

Это было тактической ошибкой. В следующее мгновение я ощутил, как сбоку мне в лицо врезался бампером грузовик. Я резко отпустил ее груди и задал себе вопрос, как она отреагирует, если я заявлю о своей капитуляции или что-нибудь в таком же духе.

— Я всегда говорила, что у Мери нет вкуса, — сухо объявила Аманда. — Она готова переспать с кем угодно. Даже гомик лучше, чем ничего.

Это оказалось последней каплей. Где-то в подсознании у меня что-то щелкнуло. Я рассеянно улыбнулся, взял у нее из рук стакан и аккуратно поставил его на столик. Она испуганно вскрикнула, когда я схватил ее за плечи и грубо перевернул на живот. Она пыталась вырваться, но я крепко держал ее одной рукой за шею. Она брыкалась, выставив ягодицы, что было как раз кстати. Свободной рукой я принялся шлепать ее по заду, сначала по одной половинке, потом по другой — до тех пор, пока ее ягодицы не стали багровыми и у меня не заболела рука. К тому моменту она перестала вопить и только приглушенно всхлипывала. Ее тело обмякло, и я перестал ее шлепать.

— Негодяй! — простонала она.

— Да, я такой, — согласился я. — Однако я еще не закончил.

— Ты хочешь сказать, что это не конец? — задохнулась она.

— Это только начало, — заверил я.

Взбучка, которую я ей задал, и ощущение под рукой податливой плоти меня возбудили. Я сгорал от желания и был готов на все, что угодно. Скинув халат, я поставил колено на постель, а другой ногой уперся в пол. Просунув руку под нее, я потянул вверх так, что ее ягодицы приподнялись. Под ними заманчиво раскрылось влагалище. Продолжая приподнимать Аманду, я в конце концов поставил ее на колени и стремительным выпадом воткнул свое распухшее оружие между влажных губ ее дырочки, вонзив его по самую рукоятку. Она издала долгий протяжный крик, когда я начал толчками входить в нее, и стала извиваться от боли и наслаждения.

Глава 10

— Но что это доказывает, Рик? — Темно-синие глаза Аманды испытующе глядели на меня поверх края кофейной чашки.

— Конечно, доказывает, — уверенно заявил я. — Это доказывает, что ты ненасытна.

— Ты негодяй! У меня все болит!

— Небольшой подарок от меня на память.

— Я серьезно, Рик. Я не имею в виду твое впечатляющее постельное выступление, хотя оно было проделано в таком стиле, с таким щегольством. Я хотела сказать, что это доказывает? Что-нибудь изменилось? Все осталось по-прежнему, не так ли? Шабаш, Ширли Рилман, убийство Эда Конциуса позапрошлой ночью. Все по-прежнему.

— Ты хочешь сказать, что мы все так же не доверяем друг другу?

Она медленно кивнула.

— Что-то вроде этого.

— Мы могли бы начать сначала, — предложил я. — Эти твои фотографии в позах ведьмы не могли быть сняты на каком-то из настоящих шабашей, потому что по крайней мере один из участников знал бы о них. Значит, ты позировала для них намеренно, так?

— Так, — сказала она.

— И это ты их послала своему дорогому папочке из Сан-Лопара?

— Снова в точку.

— И это ты предложила по телефону свою дружбу и партнерство и посоветовала мне повидать Пита Кронина в Сан-Лопаре?

— Я все думала, когда же ты наконец доберешься до этого, — спокойно отреагировала она. — Ты заслуживаешь маленькой благодарности за усилия и огромной премии за свою абсолютную правоту.

— Почему?

— Ты слышал о том, как распался шабаш?

— После того, как использовали Ширли Рилман в качестве живого алтаря, — начал я, — Кёрк гнался за ней по пляжу, потом вернулся и сказал, что вынужден был ее нокаутировать, но что с ней будет все в порядке.

— Меня тошнило от всего этого, — прошептала Аманда. — Поэтому я первым самолетом улетела в Европу и оставалась там, а вернулась около трех недель назад. Я чуть не заболела, когда узнала, что дорогой папочка женится на Бренде, но тогда я ничего не могла с этим поделать. Я снималась в дешевеньких ролях у одного итальянского режиссера — это когда ты голая, но при этом еще произносишь с дюжину фраз… Я пыталась все забыть, как говорится! Он аннулировал мой контракт, когда одна пышная датчанка начала делить с ним постель, и я вернулась в Лос-Анджелес. Я решила провести несколько дней с Питом, вспомнить старые деньки, и он рассказал мне, что случилось с Ширли Рилман.

— И до тех пор ты не знала, что она была убита?

Она замотала головой.

— Я не знала, клянусь тебе! Но я знала, что убийцей должен был быть один из участников шабаша. Один из нас вернулся на пляж после того, как остальные покинули дом.

— Поэтому ты рассчитала, что, послав эти фотографии своему отцу и зная, что Бренда наверняка их увидит, ты тем самым разворошишь весь улей?

— И, может быть, поймаю убийцу Ширли Рилман. — Она заколебалась. — Не знаю, поймешь ли ты, Рик, но в известном смысле я надеялась искупить свою долю вины в ее смерти. Мы все были ответственны за ее смерть.

— Почему ты решила повидаться со своим братом прошлой ночью?

— Это явилось следствием нашего с тобой первого разговора. Ты, казалось, был уверен в том, что это он убил эту девушку Рилман. В это трудно поверить, но мы с Кёрком очень близки, даже если деремся, как кошка с собакой, когда встречаемся. Я искала возможности с ним поговорить. Мери позвонила ему и передала послание Пита, что ты уверен в том, что Кёрк убил Эда Конциуса. Кёрк поклялся, что невиновен, и попросил меня поехать и снова повидаться с тобой и…

— Соблазнив меня, заставить поверить в его невиновность?

Она мимолетно улыбнулась.

— С точки зрения Кёрка, все, что угодно, лишь бы сработало!

— Так где же ты была позапрошлой ночью?

— Спала в паршивом крошечном отеле в Западном Голливуде.

— Это значит, что ты не знаешь, где был твой брат?

— Он клянется, что оставил Эда Конциуса живым и здоровым, а сам вернулся ночевать в свою берлогу.

— После того, как ты позвонила мне и разыграла таинственную незнакомку, — спросил я, — ты не звонила Кронину и не советовала ему направить меня к Эду Конциусу?

— Думаю, это была его собственная идея. Мери была с тобой?

— Конечно, — ответил я.

— Кёрк так и думал. По всей вероятности, Пит, увидев ее вместе с тобой, так перепугался, что готов был на все, лишь бы отвести от себя подозрение. Наверное, он решил что прежде всего Мери рассказала тебе о нем, и теперь вы работаете вместе, чтобы сделать из него козла отпущения.

— Может быть? — согласился я. — Ты все еще хочешь найти того, кто убил Ширли Рилман?

— Конечно! И того, кто убил Эда Конциуса. — Она не отводила от меня пристального взгляда своих темно-синих глаз. — Почему его убили?

— Ты прекрасно знаешь ответ, — проворчал я. — Потому что ему был известен настоящий убийца девушки, и этот убийца решил наверняка заткнуть Эду рот.

— Наверное, ты прав. — Она глубоко вздохнула. — Вопрос о том, что, черт возьми, мне теперь делать?

— У меня есть предложение, — сказал я.

— Какое? — Она оживилась.

— Организуй экстренную встречу всех оставшихся в живых членов шабаша сегодня вечером в доме Кронина.

— Хорошо. — Ее глаза расширились. — Ты придешь туда?

— Конечно, — сказал я. — Кто осмелится не подчиниться приказу Козла?

— В какое время?

— Скажем, в девять часов.

— Ты меня заберешь и отвезешь туда?

Я решительно покачал головой.

— Так не пойдет, Аманда. Я сам определю время своего прибытия.

— И позволишь мне взять весь риск на себя?

— Не весь, — рассудительно заметил я. — В ту ночь, когда был убит Эд Конциус, в его доме три члена шабаша совершали свои замечательные обряды. Он не был одним из них, потому что сам стал их жертвой. Мери тоже можно исключить, потому что ее тело использовали в качестве живого алтаря. Так что остаются трое из четверых ныне здравствующих членов шабаша, верно?

— Бренда, Пит, Кёрк, — она судорожно глотнула, — или я?

— Я тоже так считаю, — согласился я. — Я даже не хочу об этом сейчас думать, потому что это меня до смерти пугает.

— Еще бы, — уныло пробормотала Аманда.

— Знаешь, что ответил один парень двухсотдолларовой девушке по вызову, когда та обещала ему нечто уникальное? — спросил я. — «Я бы рад тебе поверить, малышка, но не могу себе этого позволить».

— Очень смешно! — разозлилась она. — Я сейчас уйду и всю дорогу буду размышлять о том, каким ты все-таки оказался мерзавцем!

Я вышел вместе с ней на крыльцо, а затем проводил ее до старой спортивной машины.

— Еще пару слов, Аманда, — обратился я, когда она уже забралась на сиденье. — Я бы не стал сейчас слишком доверяться Кёрку. Помни, если ты невиновна, значит, виновен он!

Она резко развернулась, вылетела на дорогу и исчезла в клубах черного дыма. Возможно, угрюмо подумал я, мы все так же исчезнем еще до того, как закончится ночь. Затем я вернулся в дом и взял трубку телефона.

Гектор Малвени опоздал на двадцать минут на встречу в баре на бульваре Уилшир, и, когда он, наконец, появился, он не скрывал враждебного отношения ко мне. Он уселся на стул лицом ко мне за угловой столик и, раскуривая сигару, сделал из этого целое представление.

— Я не знаю, что, черт возьми, стряслось, Холман, — внезапно рявкнул он. — Но хотелось бы, чтобы это не было пустяком. Мне не очень по душе лгать своей жене, что у меня назначена срочная встреча, о которой я и знать не знал.

— Скотч с содовой без льда для моего друга, — заказал я официанту.

— У меня мало времени. — Он свирепо подергал себя за бородку, как бы давая ей понять, что если она будет себя плохо вести, он отправится в ближайшую парикмахерскую и велит ее уничтожить. — Джордж Куклинг хочет еще раз встретиться за ленчем.

— Просто я считаю очень важным, чтобы мы правильно сейчас друг друга поняли, — сказал я.

— Поняли друг друга? — Он чуть не подавился от ярости. — Если бы не эти дурацкие фотографии Аманды, я бы скорее сдох, чем стал бы иметь с вами дело.

— Что вас больше беспокоит? — Я подождал, пока официант поставит его стакан на стол и удалится. — То, что они могут разрушить ваши надежды на получение рыцарского звания, или то, что они уже разрушили собственные жизни?

Он сделал быстрый глоток и чуть не выплюнул обратно в стакан.

— Чертов кретин! — разозлился он. — Вы что, не знаете, что нужно обязательно называть марку? Эти помои не что иное, как шотландское с добавками, а я пью чистое с Восточного побережья!

— Так вымойте им руки, — огрызнулся я, — а я закажу вам свежую выпивку.

— Ничего, — проворчал он. — Я все равно не для того сюда приехал. Конечно, дети для меня важнее, чем какое-то проклятое рыцарство. За кого вы меня принимаете? За какого-нибудь монстра?

— Нет, — искренне ответил я. — Вот почему я готов держать пари, что вы продолжали выплачивать Аманде пособие, пока она была в Европе, несмотря на все те гадости, которые она рассказывала газетчикам по поводу вашей женитьбы.

— Мне наплевать, с кем она спит, если это происходит добровольно, — коротко объяснил он. — Но я бы очень не хотел видеть ее в таком состоянии, когда она вынуждена была бы делать это за деньги.

— А кто поддерживает Кёрка в кинобизнесе, мистер Малвени?

— Независимая киностудия. Это чистое совпадение, что эту киностудию финансирую я. — Он напряженно улыбнулся. — И если вы, Холман, осмелитесь сообщить об этом Кёрку, я позабочусь о том, чтобы кастрировать вас тупым ножом.

— Ладно, — согласился я. — Итак, действительной причиной того, что вы меня наняли, явилось ваше желание выяснить, что происходит с Амандой и что должны означать эти ее фотографии?

Его светло-голубые глаза испытующе уставились на меня.

— Выкладывайте, Холман, — отрывисто произнес он. — Насколько все плохо?

— Если честно, пока не знаю, — признался я.

— Но у вас имеются подозрения, иначе вы не стали бы настаивать на встрече сегодня в этом месте?

Я кивнул.

— Вы мой клиент, даже если до сих пор за вас говорила ваша жена. Позапрошлой ночью был убит человек.

— Неужели вы думаете, что Аманда или Кёрк имеют к этому какое-то отношение? — резко спросил он.

— Я думаю, что прямо или косвенно они в этом замешаны, — тщательно выбирая слова, заметил я. — Трудность для меня состоит в том, что я настолько сам глубоко в этом увяз, что не могу просто так все забыть и умыть руки.

— Вы утверждаете, что у вас нет выбора, — неожиданно тихо произнес он, — и это означает, что вы и мне не оставляете никакого выбора. И несмотря на то, что я ваш клиент, вы все равно не бросите это дело?

— Что-то вроде этого, — признался я.

— Вы наглый мерзавец, Холман. Я утверждал это с самого начала, но Бренда не захотела меня слушать!

— Вам известно, что у нее была связь с Кёрком перед вашим браком?

— Я знал об этом, — спокойно ответил он. — Бренда мне об этом рассказала.

— А она рассказала вам, как она получила этот шрам между грудей? — не отставал я.

Он вытаращил глаза.

— Она рассказала об этом вам?

— Она сделала нечто большее. Она мне показала.

— Давайте уточним. — Его светло-голубые глаза вдруг яростно вспыхнули. — Моя жена разгуливала перед вами полуобнаженной?

— Только чтобы показать мне шрам, — заверил я. — Ничего сексуального. Я до сих пор не уверен, что она сама осталась этим довольна.

— Мне придется порекомендовать ей отказаться от подобного рода штучек, — холодно заметил он. — Это может стать вредной привычкой.

— Прежде всего, это была ее идея меня нанять?

— Нет, моя. — Он криво усмехнулся. — Очевидно, это было большой ошибкой!

— Она когда-нибудь рассказывала вам о великом паломничестве в поисках души, которое она предприняла незадолго до вашего брака?

— Я все знал об этом, — ответил он. — Особенно о ее связи с Кёрком. Еще до того, как у них все началось, я два или три раза делал предложение. Но Бренда только смеялась мне в лицо. Она говорила, что я похож на старого быка, пытающегося взять верх над молодым быком, чтобы тот не стал вожаком стада. Бренда временами может быть очень жестокой, это у нее получается совершенно непроизвольно, но она была права, и я это знал. Что-то вроде детского соперничества из-за одной и той же женщины, а сейчас я задаю себе вопрос: что, черт возьми, меня к этому толкнуло?

— Что заставило ее передумать и выйти за вас замуж? — спросил я.

— Кёрк, одним словом. Очевидно, пожив с ним какое-то время, она разочаровалась в некоторых его диких привычках. Она рассказала мне, откуда у нее этот шрам. Когда она сообщила ему, что собирается за меня замуж, он намеренно вырезал начальную букву своего имени у нее на груди из какого-то безумного садизма. Чтобы она всегда его помнила, так, по-моему, он выразился.

— Интересно, — тихо произнес я, — что бы она делала, если бы вы тогда отказались на ней жениться?

Наверное, целых десять секунд он просидел неподвижно, потом поднял свой стакан и осушил его.

— Полагаю, даже эти помои лучше, чем ничего. — Внезапно его голос чуть ли не перешел в львиный рык: — Ладно, сукин сын! Выкладывайте!

— Мне просто случайно пришло в голову, — объяснил я. — Любопытно, не поставила ли она вас перед выбором — мол, если вы не женитесь на ней, она выложит эту историю со шрамом первому попавшемуся бульварному журнальчику.

— Вам нужно как следует занять чем-нибудь свой мозг, Холман, — разозлился он. — Тогда у вас не останется времени на случайные мысли.

— Возможно, я займусь своей карьерой, — беззаботно заметил я. — Через какое-то время я смогу стать таким же выдающимся лгуном, как и вы.

— Я не стану утверждать, что люблю свою жену, — спокойно произнес он. — Но я очень уважаю институт брака и лояльность, которая при этом предполагается. Я также глубоко и непоколебимо люблю обоих своих детей, даже тогда, когда они ведут себя как необузданные дикари.

— Итак? — перебил я.

Он наклонился над столом и холодно и неумолимо посмотрел на меня.

— Вы сказали, что сейчас я уже не могу вас остановить, потому что вы тоже замешаны в этом убийстве. Ладно! Я даже не стану пытаться. Но смотрите, когда придет время, будьте уверены в своей правоте, потому что если вы совершите ошибку, ошибку, которая навлечет беду на моих детей или жену, то я убью вас, Холман!

— Последний вопрос, мистер Малвени, — сказал я. — Где ваша жена была позапрошлой ночью?

Он долго молча смотрел на меня, а потом встал из-за стола. Я наблюдал, как он быстрым шагом выходит из бара — в каждой его черточке чувствовался знаменитый актер, каким он на самом деле являлся, — и размышлял о том, до какой степени его поведение в последние двадцать минут было игрой. Это был еще один вопрос в череде тех, на которые не было ответа.

Я заказал себе роскошный ленч в ресторане и не спеша позавтракал. На это имелись две причины: мне необходимо было восполнить потери энергии после ночи, проведенной с Амандой Малвени, а кроме того, мне больше нечего было делать. В начале четвертого я вернулся домой. Ярко светило солнце, и, вероятно, каждый на земле находился в состоянии мира и покоя. Я разделся, натянул плавки, вышел и растянулся на краю бассейна, решив, что купание — это то, что нужно, чтобы взбодрить меня умственно и физически перед предстоящей ночью. И это было последней моей мыслью перед тем, как заснуть.

Около половины седьмого я проснулся. Окунувшись, вернулся в дом, принял душ и оделся. Под пиджак надел ремень с кобурой, проверил свой тридцать восьмой и сунул его на место. Когда я ношу оружие, то всегда нервничаю по очень простой причине: я беру оружие только тогда, когда у меня появляется скверное предчувствие, что мне вскоре придется в кого-то стрелять! И выбирать, как правило, не приходится.

Примерно полчаса спустя в дверь позвонили, и я обнаружил на крыльце решительно настроенную Мери Пилгрим. На ней был черный вязаный свитер и обтягивающие черные брюки, заправленные в высокие черные сапоги.

— Кто ты? — прожурчал я. — Безработный взломщик в поисках работы?

— Это не важно! — перебила она. — Мне необходимо срочно с тобой поговорить, Рик.

— Тогда заходи, — пригласил я.

Закрыв входную дверь, я проследовал за ней в гостиную. Она выглядела очень эффектно в этой своей экипировке. Я почувствовал, что мне следует следить за своей речью, а то, чего доброго, набросится на меня и начнет отрабатывать на мне приемы карате. Что ж, решил я, проявим стальную выдержку.

— ’Ну вот что! — Она резко развернулась лицом ко мне. — Я хочу знать, что, черт возьми, происходит?

— А что случилось? — удивился я.

— Прошлой ночью мне позвонил Пит Кронин и сказал, что ты убежден в том, что это Кёрк убил Эда Конциуса. А тут час назад мне звонит Аманда и объявляет, что сегодня в девять часов вечера в доме у Пита состоится встреча участников шабаша. Любой из них, кто не появится, сказала она, будет автоматически считаться соучастником обоих убийств — Ширли Рилман и Эда Конциуса! — Она свирепо уставилась на меня. — Так что, черт возьми, происходит, Рик?

— Понятия не имею, — солгал я. — Ты уверена, что тебе позвонила Аманда Малвени, а не кто-то другой от ее имени?

— Не будь идиотом! — выпалила она. — Ты думаешь, я не узнаю голос Аманды?

— Наверное, ты права, — согласился я.

— Что все-таки случилось в доме у Пита прошлой ночью?

— Ничего особенного, — ответил я. — Я заезжал посмотреть его картины, а увидеть их я не пожелал бы даже злейшему врагу!

— Рик Холман, — злобно заявила она, — ты увиливаешь от ответа!

— В данный момент я немного сбит с толку, — признался я. — Как насчет того, чтобы выпить?

Я пулей проскользнул за стойку и начал звенеть бутылками и стаканами. Она наблюдала за тем, как я готовлю мартини, с тем мрачным выражением лица, которое напомнило мне вулкан, готовый взорваться.

— С момента звонка Аманды я не перестаю ломать себе голову, — в конце концов сказала она. — Может, я окончательно спятила, но я решила сегодня вечером отправиться к Питу!

— Думаю, ты поступаешь мудро, — заметил я и придвинул ей ее порцию.

— При одном условии, — заявила она. — Ты едешь со мной!

— Мери, лапочка! — в смятении произнес я. — Я бы рад, честно! Но, понимаешь…

— Ты знаешь, что произошло со мной прошлый раз на шабаше, — негромко сказала она. — Ты сам там был! Ты сам видел, как они использовали мое тело в качестве живого алтаря. — Она внезапно вздрогнула. — Мазали меня этой вонючей жидкостью! Мне нужно, чтобы ты меня защитил, Рик, и ты не можешь мне отказать. — Ее рот решительно сжался. — Либо ты едешь вместе со мной, либо, как только я допью, я сажусь в машину и отправляюсь прямо на север.

Спорить было бесполезно. Я мысленно попрощался со всеми своими хитроумными планами, которые я строил насчет того, как я появлюсь в Сан-Лопаре на час раньше и тайком, пока никто не видит, проникну в дом через заднее окно. С этого момента, подумал я, придется таскать за собой одного невиновного, а то… — при этой мысли я слегка вздрогнул, — может случиться так, что меня зажмет парочка не таких уж невинных шлюх!

Глава 11

Мери припарковала свою ослепительно-белую смертоносную машину между элегантным черным «линкольном» и видавшей виды старой спортивной машиной и заглушила двигатель.

— Знаешь, Рик? — В наступившей тишине ее голос прозвучал неожиданно громко. — Я боюсь. Боюсь так, что у меня трясутся поджилки.

— Смешно, что ты так говоришь, — пробормотал я.

— Я чувствую, что мне надо ко всем чертям убраться отсюда прямо сейчас, — резко бросила она, — и от тебя никакой помощи.

— Может быть, это что-то вроде дикой шутки? — Мой голос прозвучал явно неубедительно. — Почему бы нам не выяснить?

Поднимаясь по каменным ступеням, я подхватил Мери под локоть, потому что у нее внезапно подкосились ноги, и остаток пути до входной двери я почти тащил ее на себе. Я позвонил, через несколько секунд распахнулась тяжелая бронзовая дверь, и на пороге с радушной улыбкой на лице появился Пит Кронин.

На нем опять был черный мохеровый костюм с белой кружевной рубашкой — жабо, и он, улыбаясь, хлопал своими длинными ресницами.

— Я отпустил Тэптоу на ночь, — чуть ли не шепотом сообщил он. — Он не хотел уходить, но я настоял!

— Это было очень смело с вашей стороны, — сказал я серьезно.

— Атмосфера уже сгущается. Я почти вижу, как полковник Коди собирается с силами, чтобы вступить в схватку с насилием!

— С насилием? — повторил я.

— Шабаш приносит смерть. — Он перешел на свой обычный рокочущий баритон. — За последние две встречи установился определенный порядок. Сначала была убит та Ширли Рилман, а затем Эд Конциус. Ах! — Он мечтательно вздохнул. — Только подумайте, на какие полотна меня вдохновит то зрелище, которое развернется у меня на глазах сегодня вечером!

— Мне кажется, я готова все бросить! — пробормотала Мери.

— Тебе нужно выпить, — заметил Кронин. — Следуйте за мной.

Мы пересекли тускло освещенный холл и вошли в библиотеку. Сзади бронзовая статуя Буффало Билла показалась мне такой же, как обычно; но с другой стороны, возможно, я не обладал даром артистического проникновения, каким обладал Кронин как художник.

Бренда Малвени, в белых брюках и красно-белой полосатой майке, сидела в кресле. Она кинула на меня сонный взгляд и тут же отвела глаза.

Аманда стояла в амбразуре окна спиной к нам. На ней был длинный черный пеньюар. Он был настолько прозрачен, что я ясно разглядел крошечные белые трусики. Она медленно повернулась, и я увидел очертания ее полных грудей с торчащими сосками.

— Привет, гений, — сказала она. — Ты принес свою козлиную маску? — Ее взгляд стал ледяным, когда она посмотрела на стоявшую рядом со мной Мери… — Вижу, что принес!

— Аманда? — Голос Мери дрогнул. — Что за всем этим кроется? Зачем ты назначила шабаш на сегодняшний вечер?

— Почему ты не спросишь Рика? — небрежно поинтересовалась Аманда. — Это была его идея!

— Что? — недоверчиво уставилась на меня Мери. — И все это время ты ни словом не обмолвился?!

— Шампанское. — Кронин вручил ей бокал. — Единственный напиток, достойный столь важного события. — Второй бокал он вручил мне. — Вы согласны с этим, Холман?

— Где Кёрк? — спросил я.

— Кёрк еще не прибыл, но я уверен, что он будет здесь с минуты на минуту. — И направился к креслу. — Как твой бокал, Бренда?

— Прекрасно, — ответила она, — и перестань изображать из себя сутенера из низкопробного борделя! — На секунду она насмешливо выпятила верхнюю губу. — Даже если Аманда и вырядилась, как мадам![30]

— Не старайся завести меня, дорогая мачеха! — сказала Аманда раздраженно.

В дверь позвонили, и Кронин живо выскочил из библиотеки. За его спиной Аманда с Брендой злобно уставились друг на друга. Если старое поверье верно и взглядом можно убить, то, по моему мнению, они обе должны были бы уже валяться бездыханными. Послышался приближающийся звук шагов, и в комнату вошел Кронин, по пятам преследуемый Кёрком.

— Извините за опоздание. — Он одарил нас всех своей ослепительной белозубой улыбкой. — Я полагал, что соберутся исключительно члены шабаша. Так что здесь делает Холман?

— Если на то пошло, то эта встреча — целиком и полностью его идея, — возразила Бренда. — Поэтому спрашивай у него.

— Что скажете, Холман? — ласково произнес он. — Не хотите поделиться с нами своей тайной?

— Я решил, что проще всего собрать вместе пятерых оставшихся членов шабаша в одном месте, — объяснил я. — Ясно, что один из вас убил Ширли Рилман, а позапрошлой ночью убил также Эда Конциуса. Думаю, что нетрудно будет вычислить, кто именно из вашей пятерки сделал это.

— Это все ты и твои дурацкие фотографии, которые ты прислала Гектору! — бросила Бренда в лицо Аманде. — Что за идиотская идея!

— Аманда узнала, что эта девушка Ширли Рилман мертва, только вернувшись из Европы с месяц назад, — объяснил я и взглянул на Кронина: — Полагаю, что это вы ей рассказали?

— Я решил, что ей следует знать. — Он любовно погладил свою курчавую бородку. — Кроме того, оставаясь в неведении, она не смогла бы должным образом оценить наиболее удачные куски моего триптиха!

— У Аманды появился комплекс вины, потому что, будучи бывшей участницей шабаша, она чувствовала, что несет ответственность за смерть девушки, — продолжил я. — И она решила выяснить, кто же из вас убийца. Снявшись для этих фотографий, она отослала их своему отцу, зная, что Бренда наверняка их увидит, а это разворошит весь пчелиный улей.

— Кретинка! — прошептала Бренда. — Слепая кретинка!

— Почему? — огрызнулась Аманда. — Потому что, возможно, ты и есть убийца?

— Я только не понимаю, зачем понадобилось убивать Эда Конциуса, — дрожащим голосом произнесла Мери.

— Ему было известно, кто убил ту девушку, — объяснил я. — Думаю, что он шантажировал убийцу, но Эд, витающий большую часть времени в облаках, мог легко расколоться, надави на него кто-нибудь вроде меня. Поэтому убийца решил заткнуть ему рот раз и навсегда.

— У вас имеются какие-нибудь идеи на этот счет, Рик? — обрадовался Кронин. — Возможно, что-нибудь необычное?

— Возможно, — откликнулся я. — Я чертовски устал от всей лжи, которую мне довелось выслушать за последние два дня, и я устал общаться с кучкой таких психопатов, как вы!

— Психопатов? — звенящим голосом осведомилась Бренда. — Надеюсь, я не принадлежу к их числу?

— Вы преподнесли мне очаровательную байку, как Кёрк выгравировал свои инициалы на вашей груди по той простой причине, что ему невыносима была сама мысль о том, что вы уходите от него к его собственному отцу. А истина состоит в том, что он проделал эту операцию, когда вы пытались выцарапать ему глаза, чтобы не дать изнасиловать эту девушку, Ширли Рилман. Но, разрываясь на части, меньше всего вам хотелось рассказать правду о том шабаше и о том, что тогда произошло в доме Конциуса в Санта-Байе. Не теряя ни секунды, вы явились к Гектору Малвени, продемонстрировали ему, что с вами сделал его сын, и поставили перед выбором — либо он женится на вас, либо имя его сына будет фигурировать на первых полосах газет всего мира.

— Вы негодяй, Холман! — хрипло произнесла Бренда. — Вы пытаетесь утверждать, что это я убила ту девушку?

— Нет, — покачал я головой. — Вам не нужно было никого убивать для того, чтобы стать женой богатого, знаменитого актера Гектора Малвени. Возможно, это и к лучшему, разве не так?

— Одним меньше, четверо остаются, — вмешался Кронин возбужденно. — Кто следующий на очереди, Рик?

— Далее, с трудом верится, что Аманда стала бы затевать всю эту историю с фотографиями, если бы сама являлась убийцей девушки, — продолжал я размышлять вслух. — Это было бы уже таким верхом мазохизма, что сам Фрейд перевернулся бы в гробу.

— Минус два, — пробормотал Кронин. Он невинно уставился на меня своими карими в крапинку глазами. — Как насчет меня?

— Вы обожаете насилие, Пит, — заметил я. — Но в извращенном смысле. Вам нравится наблюдать за актом насилия, а потом воплощать его на холсте, верно?

— Не будьте так самоуверенны, — угрюмо пробормотал он. — Я мог бы убить этого птенчика после того, как мной овладели низменные звериные инстинкты!

— Во время того паломничества вашей девушкой была Аманда, так?

— Так! — произнес он, выжав из своего глубокого баритона всю мужественность, на какую был способен.

— Ты когда-нибудь спала с Питом, Аманда? — спросил я.

— Ты что, шутишь? — Она внезапно рассмеялась. — Я как-то раз начала строить ему глазки, просто чтобы посмотреть, что получится, а он чуть не умер со страху!

— Перед тем как убить, Ширли Рилман изнасиловали, — подытожил я. — По-моему, тут вы исключаетесь, Пит.

— Сукин сын! — Его рука, держащая бокал, затряслась, и прекрасное импортное шампанское выплеснулось наружу.

— Я восхищен, Холман! — Кёрк пригладил свои роскошные усы и ослепительно улыбнулся мне. — Это напоминает мне старые фильмы с Чарли Чаплином. Помните, как в финальной сцене Чарли с его безупречной восточной логикой безошибочно указывает на убийцу?

— Рик! — тихо спросила Мери Пилгрим. — А как насчет меня? Ты же знаешь, — после всего того, что случилось со мной той ночью в доме Эда, я просто никак не могла его убить.

— Я думал об этом, — честно признался я. — Предположим, что ты добровольно согласилась выступить в роли живого алтаря? Это было бы действительно остроумно, не так ли? Я продолжал бы верить в твою абсолютную невиновность и делился бы с тобой своими мыслями и планами.

Напрягшись так, что резче обозначились черты лица, она недоверчиво уставилась на меня.

— Ты считаешь, что я добровольно пошла бы на это? — напряженно произнесла она. — Чтобы они поливали мое тело своим дерьмом?

— Что за чушь, черт возьми, она несет? — перебила Бренда.

Я рассказал им, как меня оглушили во время разговора с Эдом Конциусом, как потом, пока я оставался без сознания, меня связали по рукам и ногам так, что у меня не оставалось иного выбора, кроме как наблюдать за омерзительными обрядами, творимыми над обнаженной Мери, чье тело использовалось в качестве живого алтаря.

После того, как я закончил, воцарилось молчание и Кронин воспользовался этой возможностью, взял только что открытую бутылку шампанского и принялся разливать напиток, двигаясь по кругу, как сомнамбула.

— Но зачем, Рик? — Бренда непонимающе уставилась на меня. — Зачем они все это затеяли?

— Полагаю, идея заключалась в том, чтобы полностью и окончательно меня запутать, — объяснил я.

— Думаю, старина, для достижения этой цели не понадобилось бы особенно стараться! — тихо хихикнул Кёрк.

— Сначала, — обратился я к Бренде, — вы посоветовали мне первым делом повидаться с Мери, потому что она была лучшей подругой Аманды. Потом вы позвонили Мери и велели ей сблизиться со мной по-настоящему, чтобы вам обеим были известны все мои действия. Никто из вас не хотел, чтобы я узнал о шабаше или убийстве Ширли Рилман, и вы надеялись, что Мери мне понравится. Вы только одного не знали: что Аманда позвонила мне и посоветовала навестить Пита Кронина в Сан-Лопаре. Таким образом, Пит, не ожидая нашего с Мери визита и будучи совершенно к нему не готовым, должен был бы нервничать, но этого не произошло. Он сыграл на публику, назвал Эда Конциуса и объяснил, где его можно найти, а потом подкинул имя Ширли Рилман в качестве вознаграждения.

— Почему? — спросила Мери.

— Потому что так ему приказал убийца, — ответил я.

— В общем-то я с вами согласна, — сказала Бренда. — Но кто были эти трое участников шабаша в доме Эда?

— Ну, во-первых, сам Эд, — ответил я. — Он уже так набрался наркотиков, что был готов на что угодно, особенно если кто-то намекнул ему, что это единственный способ сохранить свой маленький рэкет шантажиста.

— Если помнишь, убили именно Конциуса, — холодно заметила Аманда.

— Безусловно, — согласился я. — Но его с таким же успехом могли убить после шабаша.

— Не запутывай дело! — Бренда кинула на Аманду злобный взгляд. — Допустим пока, что одним из них был Эд Конциус. Как насчет остальных двоих?

— Пит Кронин, — сказал я. — Предполагалось, что от меня многого ждать не приходится, но на случай, если это окажется не так, убийца проинструктировал Пита, чтобы тот рассказал мне об Эде Конциусе, как я уже говорил раньше, и после моего отъезда Пит позвонил Эду домой и сообщил убийце, что я в пути. Когда он это сделал, убийца велел ему поехать и присоединиться к веселой компании в Санта-Байе.

— Убийца? — лениво протянул Кёрк. — Убийца? Кто он или, может быть, она, Холман?

— Вы, Кёрк, — сказал я. — Кто же еще?

— И как же вы это доказываете?

— Человек, склонный к насилию, — объяснил я. — Который считает, что он неотразим для женщин и не приемлет никаких отказов. Мери рассказала мне, как вы ее до смерти напугали, и, по ее словам, она решила, что рано или поздно вы ее возьмете силой, просто чтобы доказать свое превосходство.

— И это вы называете доказательством, старина?

— То, как вы обошлись с Брендой, полоснув ее ножом, когда она пыталась удержать вас от изнасилования Ширли Рилман, — мрачно продолжал я. — С самого начала все это бросалось в Глаза, Кёрк. Вот почему вы изо всех сил пытались спутать карты. Ширли Рилман пришла в себя и выбежала из дома на пляж. После того как вы позаботились о Бренде, когда она пыталась вас остановить, вы последовали за девушкой на пляж. Потом вернулись и сказали, что вам пришлось ее нокаутировать, но с ней все в порядке. К этому моменту все вроде как протрезвели и разъезжались. Все, кроме одного.

— Кого? — тихо спросила Бренда.

— Эда Конциуса, кого же еще? — огрызнулся я. — Это был его дом! Господи, да он в нем жил! Я думаю, что он прогулялся на пляж и нашел на песке тело девушки. Он положил его в воду, потому что не хотел, чтобы убийство обнаружили рядом с его домом. И тогда он понял наверняка, что только вы, Кёрк, могли ее убить.

— Рик, — умоляюще произнесла Аманда. — Это же все только дикие догадки.

— В тот, первый раз, когда ты навестила меня… — продолжал я. — Возможно, то, как я говорил о Кёрке, тебя слегка напугало, потому что до того момента ты никогда, даже в самых кошмарных снах, не допускала и мысли о том, что девушку убил твой брат. Вот почему ты во второй раз пришла ко мне, чтобы попытаться заставить меня поверить в его невиновность, даже если для этого тебе придется меня соблазнить, верно?

Она слабо улыбнулась.

— Сегодня утром какое-то время я думала, что мне это удалось.

— Я уже говорил вам, Холман, — вмешался Кёрк. — Каждый раз, когда вы открываете свой проклятый рот, вы становитесь похожим на открытый водопроводный кран, и никто уже не может вставить ни словечка!

— Вы слишком усердно старались разыскать Аманду раньше меня, — сказал я. — Вы даже притащили ко мне домой свою ручную гориллу. Последовавшая в моем доме сцена напоминала какую-то сумасшедшую импровизацию, и, наверное, это на какое-то время сбило меня с толку. Во всем этом деле не было никакого смысла. — Я с презрением оглядел Кёрка. — Наверное, это было глупо с моей стороны, — медленно произнес я. — Ожидать какой-то логики от такого типа, как вы, Кёрк. Насильника и убийцы!

Он побледнел, и даже загар не смог этого скрыть.

— За вами, Холман, я тоже пока что не замечал особой логики, — отрывисто бросил он. — Во всей этой проклятой фантастической истории, которую вы нам только что преподнесли, нет ни грамма доказательств!

— А вы хорошенько посмотрите на своего гениального друга-художника. — Я кивнул в сторону Кронина, который, трясясь всем телом, лихорадочно грыз пальцы. — Стоит полицейскому всего лишь повысить голос, и он тут же сломается!

В силу своей самоуверенности я решил, что это отличная реплика. Кёрк наверняка повернет голову, чтобы взглянуть на Пита Кронина, и это даст мне время, чтобы выхватить из кобуры тридцать восьмой и взять его на мушку.

Только он этого не сделал.

Он двигался так быстро и в таком неожиданном направлении, что захватил меня врасплох. Обхватив внезапно левой рукой Мери за шею, он притянул ее к себе так, что ее тело превратилось в живой щит. Выхватив из внутреннего кармана пиджака нож, он приставил его к горлу девушки.

— Одним убийством больше, одним меньше — никакой разницы, Холман, — резко заявил он. — Вам это известно!

— Кёрк! — всхлипнула Аманда. — Не надо…

— Заткнись! — рявкнул он. — Наверняка у вас есть оружие, Холман. Медленно вытащите и бросьте его на пол.

Я заглянул в застывшие от ужаса глаза Мери, перевел взгляд на лезвие ножа у ее горла и понял, что у меня нет выбора. Поэтому я осторожно вытащил револьвер из кобуры и бросил его на пол.

— А теперь отбросьте его мне ногой! — резко приказал Кёрк.

Я сделал, как он велел, и тогда Кёрк убрал нож от горла, внезапно толкнул Мери так, что она чуть не рухнула, споткнувшись, затем быстро наклонился и поднял оружие.

— Ну хорошо, Кёрк, — лишенным всякого выражения голосом произнесла Бренда. — И что теперь?

— Мы будем импровизировать. — Он ухмыльнулся. — Ты же слышала, что сказал Холман. Мне по-настоящему удаются импровизации!

— Это бесполезно, Кёрк, — чуть не плакала Аманда. — Разве ты не понимаешь?

— Я же велел тебе заткнуться, — разозлился он. — Если бы ты не вмешалась, я не сидел бы сейчас по уши в дерьме!

— Могу я чем-нибудь помочь, Кёрк? — спросил Кронин. Его голос вновь звучал уверенно.

— Конечно, — ответил Кёрк. — Ты можешь открыть подвал. Шабаш соберется в последний раз!

— Шабаш? — Бренда уставилась на него. — О чем, черт побери, ты толкуешь?

— Не важно! — Он посмотрел на Мери, и в его глазах зажегся огонек. — Раздевайся, лапочка, — нежно произнес он.

— Что? — запинаясь, проговорила Мери.

— Ты прекрасно слышала! Требуется живой алтарь, и выбрали тебя!

— Нет! — Она замотала головой. — Не буду. Ты не можешь…

— Помнишь, как я в тот раз порезал Бренду? — Его голос стал хриплым. — Хочешь, чтоб с тобой случилось то же самое?

С совершенно непроницаемым лицом Мери стянула свитер через голову. Кронин что-то одобрительно пробормотал, и его глаза влажно заблестели.

— Простите меня за мою тупость, — сказала Бренда. — Но чего именно ты добиваешься, Кёрк?

— Предположим, это Мери убила Ширли Рилман, — начал рассуждать Кёрк. — Далее, предположим, что Мери убила также Эда Конциуса. Потому что она была слегка психованной, а Холман как настоящий умный детектив — а он такой и есть! — выяснил всю правду.

— Предположим, — холодно согласилась брюнетка. — И что дальше?

— Он обвинил ее, а она его заколола, — небрежно заметил Кёрк. — Внизу в подвале в окружении всех этих жутких полотен с изображениями колдовских обрядов и прочих штучек. Потом, закончив свое ритуальное убийство, она таким же способом убила себя.

— Нет! — тонким голосом произнесла Мери.

— Поторопись с одеждой! — приказал Кёрк. — Или я прямо сейчас поиграю с тобой ножичком!

Мери медленно один за другим сняла сапоги, расстегнула «молнию» на брюках и еще медленнее стянула их с себя.

— Это может сработать! — внезапно хихикнул Кронин. — Если мы все подтвердим это!

— У тебя нет выбора, — резко оборвал его Кёрк. — У моей горячо любимой сестры тоже нет никакого выбора.

— Кёрк, — прошептала Аманда. — Разве нет другого выхода?

— Нет, — огрызнулся он. — Ты со мной или против меня. Время делать свой выбор, сестренка.

— Хорошо. — Она быстро отвернулась. — Но я не хочу участвовать в этом — в подвале!

— Мы с Питом обо всем позаботимся без особых трудностей, — уверенно заявил он. — Остаешься только ты, Бренда.

— А иначе? — отрывисто спросила она.

— А иначе дорогой папочка узнает всю правду, включая твое участие в шабаше, и все остальное от Холмана, — сказал он. — С его детьми будет покончено. Я отправлюсь в газовую камеру, его рыцарство растает как дым. И ты думаешь, после всего этого твой муженек хотя бы раз посмотрит в твою сторону?

— Знаешь, что? — Уголки ее рта изогнулись в хищной улыбке. — Ты меня убедил!

Мери медленно стянула трусики и отшвырнула их в сторону. Она была полностью обнажена и выглядела столь же желанной, как всегда, но момент был неподходящий, чтобы думать о подобных вещах. Кронин, однако, так не думал, потому что, пожирая ее глазами, опять что-то одобрительно забормотал.

— Отлично, — сказал Кёрк. — А теперь мы спускаемся в подвал. — Он передал Кронину нож. — Ты идешь первым вместе с Мери, а если она будет упираться, пощекочи ее вот этим!

— Есть такое дело, Кёрк! — весело откликнулся Кронин. — В первый раз у меня будет настоящая живая натурщица. — Он, ухмыляясь, посмотрел на Мери. — Пойдем, дорогая!

Она машинально направилась к двери, и Кронин, снова что-то бормоча, последовал за ней. Кёрк, глядя на меня, пригладил свои густые усы.

— Если у вас, Холман, заготовлена прощальная речь, то самое время ее произнести!

Я повернул голову и посмотрел на обеих женщин. Аманда, повернув голову, упорно глядела в другую сторону, и я видел только ее затылок. Взгляд карих глаз Бренды был холоден как лед, когда она посмотрела на меня, а потом сквозь меня.

— Думаю, что обойдусь без прощальной речи, — сказал я. — Чего я не выношу, так это равнодушной аудитории.

— Тогда пошли, — деловито произнес он. — Вы первый, и помните, если потребуется, я без колебаний пущу в ход оружие.

Десять секунд спустя я уже спускался по крутой лестнице в подвал, а за мной по пятам следовал Кёрк. Мери стояла, прижавшись задом к краю деревянного стола в центре помещения, а прямо перед ней стоял Кронин, держа нож в дюйме от ее пупка.

— Все в порядке, — гордо заявил Кронин.

— Вот мы и пришли, — сказал Кёрк, и я покорно остановился. Выйдя у меня из-за спины и не отводя от меня револьвера, он занял позицию между мной и столом.

— Отлично, — приятным голосом произнес он. — Ляг на стол, Мери.

— Кёрк! — Ее рот судорожно дергался. — Пожалуйста!

Его лицо напряглось.

— Пит, заставь ее лечь на стол!

Кронин тихонько ткнул острием ножа в мягкую плоть ее живота и истерически захихикал, увидев, как капелька крови становится все больше. Мери села на край стола, а затем легла на спину, вытянувшись во всю длину. Кронин подождал, пока она примет полностью горизонтальное положение, потом отступил на пару шагов и выжидающе посмотрел на Кёрка.

— Что дальше? — спросил он.

— Вы перережете ей горло, — сообщил я ему.

— Что? — Раскрыв рот, он уставился на меня.

— Для Кёрка это единственное решение. Он должен быть уверен, что вы не расколетесь, когда полиция станет вас допрашивать, — быстро объяснил я. — Значит, вы тоже должны стать убийцей.

— Знаете что? — зло ухмыльнулся Кёрк. — В первый раз, Холман, за всю свою никчемную жизнь вам в голову пришла хорошая мысль.

— Нет! — быстро замотал головой Кронин. — Я этого не сделаю.

— Это не трудно, Пит, — обратился к нему Кёрк. — Один быстрый взмах ножа, и все.

— Я не могу. — Глаза маленького толстяка расширились. — Я не способен на насилие, Кёрк. Ты же это знаешь. Конечно, я обожаю насилие, но только в чужом исполнении. Сам я не могу обидеть даже муху.

— Может, тебя раздражает убийство женщины? — поинтересовался Кёрк.

— Точно! — быстро согласился Кронин. — Не знаю почему, но я просто не в состоянии убить женщину!

— Ладно, — лениво сказал Кёрк. — Тогда вместо этого ты убьешь Холмана.

— Холмана? — ужаснулся Кронин.

— Скажу тебе честно, Пит. Если ты этого не сделаешь, то я в свою очередь не могу рисковать, чтобы тебя допрашивала полиция.

— Ты хочешь сказать, — Кронин судорожно сглотнул, — что убьешь и меня?

— Совершенно верно, Пит. — Кёрк медленно улыбнулся. — Подумай, как это обогатит твое искусство! Насколько лучше ты сможешь все это изобразить, если сам до конца пройдешь через все страдания. Когда узнаешь, какие чувства испытываешь, когда убиваешь человека!

— Ты так думаешь? — Кронин медленно направился ко мне.

— Я это знаю! — с безграничной уверенностью заявил Кёрк.

Приблизившись ко мне, Кронин резко вскинул правую руку так, что лезвие ножа оказалось на одном уровне с моим горлом. Я видел, как у него на лбу выступил пот и начал стекать маленькими ручейками по его щекам. Как только он оказался рядом со мной, я применил тот же способ, что и Кёрк, когда схватил Мери в библиотеке. Одной рукой я обхватил Кронина за шею и прижал его к себе. Другой рукой вцепился в его кисть, державшую нож, и вырвал его. Кронин дико завопил, когда я, крепко прижимая маленького толстяка к своей груди, начал не спеша двигаться по направлению к Кёрку.

Искаженное лицо Кёрка начало расплываться у меня перед глазами, затем грохнули выстрелы, и я почувствовал, как дрогнуло тело Кронина, когда в него вошли пули. И вдруг я обнаружил, что Кёрк совсем рядом. Я швырнул в него тело маленького толстяка и услышал, как Кёрк злобно ругается, пытаясь отпихнуть труп Кронина в сторону. В следующую секунду у меня сработала реакция, и я со смешанным чувством изумления наблюдал, как моя правая рука круговым движением метнулась вперед, и я ощутил толчок, когда нож по самую рукоятку вошел в живот Кёрка. Я отпустил нож, и Кёрк рухнул на колени. Его лицо исказила агония, изо рта хлынула кровь, и он распластался на полу лицом вниз.

Мери сидела на деревянном столе и, широко раскрыв глаза, смотрела на меня. Просунув ногу под труп Кронина, я перевернул его на спину. Черный мохер превратился в кровавую кашу: он был безусловно мертв. Тело Кёрка перестало корчиться, и я предположил, что он, должно быть, тоже мертв. Похоже, не стоило слишком стараться, чтобы проверить свои предположения.

— Ты можешь идти? — спросил я у Мери.

Спустив ноги на пол, она осторожно выпрямилась.

— Думаю, что да.

— Тогда почему бы нам не подняться наверх?

Я подождал, пока она начнет подниматься по лестнице, поднял свой револьвер и вытер рукоятку ножа носовым платком. Потом последовал за ней.

Обе женщины, по-прежнему сидевшие в библиотеке, взглянули на нас, когда мы вошли в комнату, и в их глазах отразилась смесь ужаса и недоверия.

— Оденься, — велел я Мери.

Она подошла к лежавшей кучей на полу одежде и принялась одеваться резкими дергаными движениями, как будто находилась в трансе.

— Мы уезжаем, — спокойно объявил я молчаливой паре. — В подвале два трупа. Может быть, между собой вы сумеете договориться о правдоподобном объяснении для полиции. Если сумеете, прекрасно. Если нет, то я расскажу, как вы участвовали в этом гнусном деле с самого начала!

— Вы хотите сказать, — хрипло спросила Бренда, — что вам все равно, если мы выдумаем какую-нибудь историю и выйдем сухими из воды?

— Именно, — сказал я.

— Почему? — Она подозрительно обшаривала меня своими глазами. — Почему вы проявляете к нам великодушие после того, как мы были готовы позволить Кёрку убить вас?

— Наверное, потому, что я питаю уважение к Гектору Малвени, — искренне признался я. — Ему и так будет нелегко, когда он узнает, что потерял своего сына. Я считаю, что это было бы немного несправедливо, если бы он вдобавок потерял свою жену и дочь.

— Спасибо, Рик! — прошептала Аманда.

— Не благодари меня, — взорвался я, — или я плюну тебе в физиономию!

Мери Пилгрим опустила огромную кружку. Я заметил, что она изрядно приложилась к пуншу, изготовленному по специальному рецепту Холмана, и результат не замедлил сказаться — ее лицо раскраснелось.

— Знаешь что, Рик? — тепло обратилась она ко мне. — Я сначала подумала, что ты спятил.

— Почему?

— Ну, как только мы вернулись сюда в твой дом, ты принялся готовить эти фантастические напитки и вообще вел себя так, будто у нас великий праздник или что-то вроде этого.

— Разве ты не знаешь? — холодно осведомился я. — У нас действительно великий праздник. Мы оба все еще живы! Разве это не повод для праздника?

— Ты прав. — Она сделала еще глоток горячего пунша, который примерно на восемьдесят процентов состоял из чистого ямайского рома. — Но я думала, что мы будем как-то подавлены тем, что случилось.

— Кёрк был убийцей-психопатом, а Кронин был садистом-психопатом. Тебе их будет недоставать?

— Нет! — Она энергично замотала головой. — Я просто считаю тебя своего рода гением потому, что ты спас мне жизнь, и еще потому, что ты приготовил этот замечательный напиток!

— Истинная правда, — задумчиво произнес я. — Хотя была парочка моментов, когда я в этом сомневался.

— Ты действительно считаешь, что Бренда с Амандой смогут выдумать какую-нибудь историю для полиции, не приплетая нас?

— А как бы ты поступила в такой ситуации? — самодовольно сказал я.

— Ты прав! — Она энергично кивнула. — Ты заметил, как здесь становится жарко?

— На тебе слишком толстый свитер, — небрежно заметил я.

— Опять ты прав! — Стащив свитер через голову, она весело бросила его за спинку кушетки. Мне показалось, что ее груди, освободившись, увеличились в размерах. Я тихо вздохнул.

— Ты хочешь, чтобы я помог тебе снять сапоги?

— Не уверена. — В ее глазах зажегся злобный огонек, когда она внезапно уставилась на меня. — Я только что вспомнила. Ты трахнул Аманду прошлой ночью, не так ли?

— Только из чисто делового интереса, — сказал я.

— Неужели? — Она снова отхлебнула горячего пунша. — Кстати, как она в постели?

— Ненасытна.

Мери кивнула.

— Я знаю. Она всегда была такой.

— Потом она сказала, что у нее все болит.

— Ты можешь помочь мне снять сапоги.

Я стянул их с нее и закинул за спинку кушетки. Мери, покачиваясь, встала во весь рост.

— Остаются только брюки, — пришел я на помощь.

— Нет проблем.

Она мигом освободилась от них, затем последовали трусики, и еще раз Мери предстала передо мной обнаженной. Она похотливо улыбнулась мне, легла на спину, раздвинула ноги и бесстыдно продемонстрировала свою щель. Только мне показалось, что чего-то не хватает.

— В чем дело? — спокойно спросила она.

— Мне только что пришла в голову одна мысль.

— Расскажи мне, Рик.

— Я подумал, что, может быть, ты могла бы снова надеть сапоги.

— Только сапоги? — Она заинтересованно посмотрела на меня.

— Только сапоги.

Мери тепло улыбнулась.

— Как скажешь, Рик Холман, — сказала она. — Как скажешь.