Глава двадцать восьмая

В утро годовщины температура поднялась до тридцати градусов, а днем в Хобарте обещали тридцать восемь. Услышав по радио прогноз, Гарри заметался в поисках подходящей одежды. Если в Хобарте до тридцати восьми, в Комптоне будет еще хуже, а значит, ему все же придется надеть футболку — не самую любимую одежду.

Родители грозились взять с собой фотоаппарат, и ему совершенно не хотелось предстать перед потомством эдаким членистоногим насекомым, но пиджаки и рубашки с длинным рукавом были исключены. Его флигель превратился в финскую сауну — не хватало только голых скандинавов с березовыми вениками.

Намыливая голову, Гарри по привычке принялся напевать «Мечтай», одну из своих любимых песен «Блонди». Было немного странно вновь слышать собственное пение, пусть даже в ванной, — правда, признал Гарри, чувство оказалось довольно приятным. Но сегодня он обойдется без «Блонди». Эта эпоха осталась позади.

Былого не вернешь, думал Гарри, смывая пену с волос и намыливая подмышки мылом «Имперская кожа». Даже если бы Пиппин и прислала ему обещанные барабанные палочки, о возрождении группы не могло быть и речи, а на мечтах о пятидесятитысячной аудитории, размахивающей руками, словно рожь на ветру, можно смело ставить крест.

В душевой кабинке — совсем другое дело, решил Гарри, добравшись до своего любимого отрывка, где Дебби поет про чашечку чая.

Он вылез из душа, обернул полотенце вокруг бедер, как вдруг услышал стук каблуков по дорожке, ведущей к флигелю. Господи, мать же просила его помочь надуть шарики к празднику!

— Я еще не готов! — крикнул он.

Если повезет, она передумает и уйдет. Совсем сдурели — четыре пакета шариков с мерзопакостным привкусом! Да его легкие этого просто не выдержат. Они, видимо, забыли, что у него грудная клетка как у сурка.

— Гарри? — раздался голос у дверей, и он с ужасом осознал, что это Бронте. — Ты там? — спросила она, заглядывая во флигель.

— Нет!!! — завопил он в панике. — Тебя же только вечером ждали!

— А я решила пораньше прилететь. Все утро названивала твоим родителям, чтобы тебе передали, но никого не застала. Зашла к Ричарду с Сарой — их тоже дома нет, так что осталось тебя проведать. Не возражаешь?

— Подожди лучше на улице, ладно? — Гарри судорожно поддернул полотенце.

— Да пожалуйста, — согласилась Бронте и вышла в сад.

Как будто его отсюда не видно, усмехнулась она про себя. Гарри всегда был худым, даже в том килте на свадьбе, а ведь он тогда еще только в школу ходил. Худоба ему идет, подумала она, глядя на воробьев, плещущихся в луже у крана. Сложно представить Гарри мускулистым или хотя бы загорелым. Типаж мальчика в черном костюме и солнечных очках подходил ему куда больше.

— Я купила ящик «Моэ» к праздничному столу, — крикнула она ему через дверь. — Это, правда, окончательно добьет мои финансы, но что поделать — я же знала, что здесь хорошего шампанского днем с огнем…

— Да уж, — отозвался Гарри. — У нас в винном и «фанта» раз в год по обещанию. Они там, по-моему, считают, что текила — это бутылка пива с дохлой мышью внутри.

— Так что это мой свадебный подарок Саре и Ричарду. На дюжину бутылок раскошелилась.

— Молодец!

Гарри торопливо одевался. Если сначала надеть рубашку с бумерангами, а потом через пару часов переодеться в рубашку с подковами, глядишь, можно обойтись без темных кругов под мышками. Одно он знал точно — в присутствии Бронте ничто не заставит его напялить футболку. Он не собирался выглядеть как какая-нибудь мокрица.

— Слушай, ты не поверишь… — продолжала Бронте из-за двери. — Сара предложила мне у них дома переодеться — их целый день не будет.

— Да ты что? Мало того, что на праздник тебя пригласила, теперь еще и дом оставляет в твое распоряжение? — поразился Гарри.

— Я сама удивилась. Она сразу после тебя позвонила — мне даже Ричарду звонить не пришлось. Но ночевать я все равно решила в гостинице, — добавила Бронте, щурясь от яркого солнечного света. — Спать на их диване — это уже слишком.

— И идти далеко не придется, — заметил Гарри. — Хоть на карачках до номера ползи.

— А кому вообще пришло в голову праздновать в пабе?

— Мне, — ответил Гарри. — Бармен теперь мой лучший друг. Обещал нам целый зал выделить бесплатно.

Наконец Гарри появился — в черных облегающих штанах, любимых кроссовках и красной синтетической рубашке в бумерангах.

— Ужас, — сказал он, заслоняя глаза от солнца. — Сейчас же выключите погоду!

— И так всегда — в Сиднее дожди, а в Тасмании жара. — Бронте цокнула языком и взмахнула бутылкой шампанского. — Ты бы видел, что там утром творилось.

— Я смотрю, ты уже пригубила… — заметил Гарри, глядя на бутылку.

— Решила, что не мешает нам пропустить по стаканчику за теплой беседой о твоей карьере психолога. И вообще, что еще делать в этой богом забытой дыре?

— Это точно, — согласился Гарри. — Сегодня весь город на пляже. Из населения в три тысячи человек две тысячи девятьсот девяносто четыре разложили свои телеса на песке.

— И Сара с Ричардом там же, — кивнула Бронте, — они мне записку оставили.

— А мама с папой в пабе шарики надувают, — вздохнул Гарри. — По идее, я им помогать должен. Они наивно считают, будто у меня дыхательные пути есть.

— Не вздумай — никаких шариков, Гарри. Это вредно для здоровья — говорю тебе как курильщик со стажем. Давай просто тихо — мирно посидим вон там, — она указала на древний эвкалипт в углу сада.

На ней была старая зеленая юбка, белая рубашка с короткими рукавами и кофейным пятном на груди, на ногах — кроссовки «Адидас». В сочетании с этим нарядом красные чулки в сеточку смотрелись довольно нелепо.

— Не успела толком одеться, — объяснила Бронте, поймав его взгляд. — Чулки на вечер, а в остальном я прилетела. Начала примерять всякие шмотки, а потом надоело. Вечером переоденусь.

— Да-а, красные чулки с кроссовками… Неплохо!

— А может, — игриво предложила Бронте, — мне вообще прийти голой, распустить волосы и прокатиться верхом на Микки?

Гарри смущенно ухмыльнулся:

— А я-то надеялся, ты про это забудешь!

— Поздно! — Бронте ловко откупорила бутылку шампанского. Пробка запрыгала по траве. — Назад дороги нет. Но не переживай, твои тайные фантазии о перезрелых дамах умрут со мной.

— Какие еще фантазии о перезрелых дамах? — спросил Гарри, наблюдая, как она отхлебывает шампанское прямо из горлышка. — На Дебби Харри я поставил крест, если ты это имеешь в виду.

— Конечно, а ты что подумал? — улыбнулась Бронте, вытирая губы тыльной стороной ладони и передавая ему бутылку.

Все это начинало ей нравиться — и больше всего то, что Гарри беспрерывно пялился на ее ноги.

— На тебе красные подвязки, — выговорил наконец он.

— Ну а на чем же еще могут держаться красные чулки? — спросила она, выхватывая у него бутылку и одергивая юбку.

— Прямо как в моем сне…

— Про леди Годиву?

— Нет. — Гарри почувствовал, как его бросает в пот. — В другом.

— Ну конечно, иначе здесь явно прослеживалась бы историческая неточность, поскольку нам достоверно известно, что подвязок в то время просто-напросто не существовало, не говоря уже о чулках в сеточку. К тому же, как сообщают незаинтересованные источники из крестьянской среды, на ней вообще ничего не было.

Теплая, шипучая жидкость приводила Бронте в восторг, напоминая о летних вечерах, пикниках — и о любви. Пожалуй, прежде всего — о любви.

— Так, значит, — спохватилась Бронте, не желая упустить случая вогнать Гарри в краску, — ты хочешь сказать, что тебе еще один сон про меня снился?

— Я, наверное, телепат, — ошалело пробормотал Гарри. — Красные подвязки… Я до сих пор в себя прийти не могу. Они у тебя и правда есть. И ты в самом деле в них.

— Да, впечатляет, — хитро произнесла Бронте, ставя бутылку на траву. — Правда, не столько твои телепатические способности, сколько твои сны — не каждый день встретишь человека, которому снишься целых два раза.

Они замолчали, с завистью наблюдая за мокрыми, взъерошенными воробьями.

— Как странно. — Гарри потер лицо.

— Что?

— Я же тебя почти не знаю.

— Да уж.

— А у меня такое чувство, будто мы с тобой всю жизнь знакомы.

Бронте кивнула:

— Да. Я об этом тоже думала.

Она откинулась на траву, сбросила кроссовки, высвобождая ноги в красных чулках.

— Меня бы совершенно не удивило, если бы у тебя и вправду были телепатические способности. За последний год со мной много странного приключилось. Сначала этот тип, Бернард Болтон, который жил в доме над забегаловкой… всю душу мне просканировал. А заодно и души призраков. Лошадиных в основном.

— Это твой приятель?

— Да нет, что ты. Просто один тип, который чуть меня не сбил на машине.

Гарри сдался и, последовав ее примеру, развалился на траве. Ботинки он решил не снимать — у него были дырявые носки.

— Ну а что там за история со священником? — Он понимал, что выдает себя с потрохами, но ему необходимо было разобраться в ее личной жизни.

— Обычный священник, у него сумка с продуктами порвалась. Ничего там и не было. — Она вздохнула. — Но должна признаться, на каких-то десять минут я совсем голову потеряла, пока не поняла, что смысла жизни он мне не откроет.

— А почему тебя так интересует смысл жизни? — спросил Гарри, наблюдая за муравьем на травинке.

— Помнишь, ты мне сказал, что мечтал прокатиться по всей Америке, когда думал, что скоро умрешь?

Гарри кивнул.

— Не бойся, я никому не расскажу, — уверила его Бронте. — Вот и со мной произошло что-то подобное.

— Что? — Гарри перевернулся на бок и прищурился на бутылку шампанского, пытаясь понять, осталось ли там что-нибудь. Похоже, Бронте допила все до последней капли.

— Сначала мне стала являться Ангел и намекать на приближающуюся смерть. А потом Бернард Болтон, тот самый, который с духами общается, чуть было меня не переехал, но в последнюю минуту Ангел оттолкнула меня в сторону. А потом, когда я поняла, что не умру, я ушла с работы и пустилась на поиски смысла жизни. Я понятно объясняю?

— Не очень, — признался Гарри, подперев подбородок рукой. — Но я приблизительно представляю. И про Ангела понимаю.

— Правда?

— Я вообще в такие вещи верю.

— Ну да, — Бронте вздохнула, — у тебя же роман с ведьмой был.

— Нет, — поправил ее Гарри, — это у Пиппин был роман. У моей барабанщицы. А я был одним из углов любовного «Тоблерона». Согласись, как приятно, когда и ты понимаешь и тебя понимают. — Гарри почувствовал, что его разморило от жары и шампанского. — Даже если несешь полную чушь.

— Да, — кивнула Бронте с улыбкой, — я тебя понимаю — про то, что все понимают.

Тепло разливалось по телу, и Бронте раздумывала, не прикорнуть ли ей под деревом. Но тогда был риск проснуться с солнечными ожогами и ногами в клеточку.

— Так ты по-прежнему переживаешь из-за возраста? — сонно спросил Гарри.

— Только из-за седины. Я как раз об этом в самолете думала. Дальше тянуть некуда.

— Может, сделать из тебя блондинку? — оживился Гарри. — Тебе пойдет.

— Думаешь? — спросила Бронте, выпрямляясь.

— У меня даже краска в ванной есть, — предложил он. — Если хочешь, могу пожертвовать.

— Ты что, хочешь сказать, что просто берешь тюбик и выдавливаешь его на голову?

— Да это же просто. — Гарри тоже сел и посмотрел на нее. — Я и раньше так делал. Главное, знать итальянский. Понимаешь, краска совсем дешевая, доллар за упаковку. Из Саламанки. Итальянская. И инструкция такая же — лазанья, лазанья, лазанья. Ну вот…

— Итальянская блондинистость — это, должно быть, очень сексуально, — задумчиво произнесла Бронте. — Как та красотка из «Сладкой жизни».

— О да! — Гарри даже вздохнул, припомнив вампиршу Аниту Экберг[44] из фильма.

— Говоришь, абсолютно безопасно?

— Я однажды на Пиппин испробовал — и все нормально.

— Ладно, — махнула рукой Бронте. — Красимся.

Ну вот опять, подумал Гарри, пять секунд — и пожалуйста, решение принято.

— Знаешь, я тобой восхищаюсь, — произнес он, наблюдая, как она поднимается с земли.

— Чем это?

— Твоей решительностью. Сказано — сделано.

— Грациа, грациа! — ответила Бронте на самом ужасающем итальянском, который ему приходилось когда-либо слышать.

— Блондинкой ты будешь неотразимой, — сказал Гарри, глядя на нее, — уж поверь мне.

— Как ни странно, — ответила Бронте, следуя за ним во флигель, — верю.


На другом конце города Том в это время спускался к Лилейной заводи. До пляжа было далеко, к тому же чистая проточная вода привлекала его намного больше. Он приехал на девятичасовом автобусе — в Комптон ходило всего два автобуса, утром и вечером, — и сейчас у него оставался целый день до праздника. «Если я вообще пойду», — подумал он.

Ричард специально ему позвонил и пригласил — Тому потом даже удалось вполне сносно побеседовать с Сарой, — но, приехав в Комптон, он вынужден был признать, что ему совершенно не хочется присутствовать на торжестве. У него даже подарка нет.

Ему так и не удалось узнать, что же все-таки произошло на дне рождения Ричарда, но интуиция подсказывала, что скандал имел к нему самое непосредственное отношение. Из Гарри было слова не вытянуть, звонить Ричарду или Саре с расспросами не очень-то хотелось, так что пришлось просто-напросто выкинуть это из головы. Правда, уже три ночи подряд его мучила бессонница.

Чтобы отвлечься, Том стал любоваться пейзажем. Он скучал по Комптону. Работа в парке была тихой и спокойной, а присутствие Перситы превращало ее в нечто большее, чем нудный труд, но что могло сравниться с настоящими оврагами или купанием в дикой заводи?

Интересно, была ли здесь Сара после того раза? Скорее всего, нет. Ему хотелось, чтобы сегодняшнее купание стало для него чем-то вроде душевного очищения.

Услышав шум в кустах, он обернулся. Может, жара выгнала кенгуру к воде? Но вместо кенгуру он увидел небольшого пса.

— Мерлин! — обрадовался Том.

— Привет, — окликнула его Анни, выходя из-за деревьев.

— Привет. — У Тома перехватило дыхание. За Анни шел седой мужчина с рюкзаком за плечами. В руках он держал большую бутылку с водой.

— Познакомься, это мой друг, — Анни кивнула на него. — Показываю ему наши места.

— Здравствуйте, — произнес седой с американским акцентом. — Алек.

Том представился и пожал руку.

— Воды не хочешь? — Алек протянул ему бутылку.

Том с благодарностью сделал пару глотков и передал бутылку Анни.

— Говорят, до сорока поднимется, — сказала Анни, наблюдая, как Мерлин вытанцовывает вокруг эвкалипта в поисках кроликов.

Том покачал головой:

— Да, такая жара не для меня.

Судя по мокрым волосам, Анни и Алек возвращались с заводи.

— Мы тут такой шалаш на дереве отыскали! — алек махнул рукой в сторону шалаша.

— Да, — Том натянуто улыбнулся, — шалаш что надо.

— Ну ладно. — Анни протянула бутылку Алеку. — Заходи как — нибудь… — И пошутила: —Когда волосы отрастут.

— Обязательно, — пообещал Том, зная, что пройдет не один месяц, прежде чем он на это решится.

— Ну пока, — махнул рукой Алек, и они двинулись по тропе. Мерлин бежал перед ними.

У Тома подкашивались ноги после этой короткой встречи, но он продолжал идти. Главное, добраться до заводи, уговаривал он себя. А там можно будет присесть, перевести дух и во всем разобраться.

Анни выглядела постаревшей, но в то же время и посвежевшей, — наверное, потому, что теперь счастлива, подумал он, проклиная себя.

Было в ней что-то новое, — может, то, что позволила американцу взять себя под руку? В былые времена, когда Том ходил с ней к Лилейной заводи, она категорически отказывалась принимать его помощь, упрямо продираясь сквозь кусты.

Все насмарку. Он приехал сюда, чтобы обрести душевный покой, даже твердость, а сейчас решимость как ветром сдуло. Может, просто уехать обратно в Хобарт — глядишь, с попуткой повезет?.. А Ричарду и Саре позвонить и сказать, что заболел.

Провожая взглядом черного какаду, Том увидел, как попугай опустился на молодое деревце акации и громким криком позвал самку. Красивая акация — Персите бы понравилась. Он дотянулся до дерева, ловко срезал ветку и сунул ее под мышку. Персита давно хотела посадить в парке какие-нибудь австралийские деревья — обрадуется, наверное.

— Я ей позвоню, — сказал он паре черных какаду, пересмеивающихся на вершине дерева. — Не верите? Вот увидите, позвоню.

Внезапно Том осознал, что ему еще никогда ничего так не хотелось. У подножия горы была телефонная будка — та самая, из которой он часто ночами звонил Саре. Если поспешить, он еще успеет застать Перситу дома. А то упорхнет куда-нибудь на весь день. И может быть — может быть, — она даже согласится пойти с ним в гости…


Ричард с Сарой наконец добрались до пляжа — еще одного излюбленного местечка черных какаду.

— Ты только посмотри на стоянку, — вздохнул Ричард. — Битком.

— И это ты называешь битком? В Англии стоянку сочли бы пустой — всего-то около дюжины машин и пара мотоциклов.

— Ах да, я и забыл, — засмеялся Ричард, — ты же у нас иностранка.

Сара поцеловала его, открыла бардачок и пошарила там в поисках защитного крема от загара.

— Ой, — потрясла она флакон, — по-моему, у нас закончился крем.

— Ничего, мы быстро. Искупаемся — и назад. Не обгорим.

— Быстрый юбилейный заплыв, — согласилась Сара.

— У нас еще тьма времени до вечера останется. По-моему, мама что-то говорила про надувание шариков в пабе.

— Боже, — Сара протянула руки к солнцу, — как здесь хорошо!

— С тебя полотенце сваливается, — сказал Ричард, любуясь ее розовым бикини.

Сара улыбнулась, прислушиваясь к шелесту волн на песчаных дюнах.

— Как же мне повезло! Спасибо, спасибо и еще раз спасибо!

— Это что. День только начинается. Хотя начало хорошее. И не за что меня благодарить.

Взявшись за руки, они двинулись к воде.

— Господи, совсем забыла. Пока ты был в душе, звонила Бронте — она сегодня пораньше прилетит.

— Правда? Да, нескладно вышло. Город вымер, родители к вечеру готовятся, а компания Гарри вряд ли ее устроит.

Сара кивнула, закинула руки за спину, поправляя бретельки лифчика, и благодарно улыбнулась, когда Ричард пришел ей на помощь.

— Это точно, — согласилась она. — Бронте скорее согласится шарики надувать, чем провести день с твоим братом. Бедный Гарри.

Стая какаду с шумом снялась с деревьев.


— Приготовиссимо! — торжественно произнес Гарри, надевая полиэтиленовые перчатки, прилагавшиеся в комплекте с краской.

Сидя перед ним в кресле, Бронте попыталась расслабиться.

— Seguire rigorosamente le istruzioni indicate sul modo d'impiego, — прочитал Гарри, — чтобы уберечься от травмы в случае, если ваша голова начнет стремительно вращаться вокруг своей оси, как в сцене с гороховым супом из фильма «Экзорсист»[45], — закончил он.

— Так и написано? — с уважением спросила Бронте.

— Понятия не имею, — пожал плечами Гарри. — Но знаешь что? У меня в холодильнике припрятана бутылка белого вина. Это, конечно, не «Моэ», но по крайней мере сможет обеспечить…

— Непрерывность процесса… — подсказала Бронте.

— …и мужество в нашем рискованном предприятии, — закончил Гарри, пропуская запутанную часть инструкции, где объяснялось про аллергические тесты и пробы на отдельных прядях.

Итальянский у него ни к черту, решил Гарри. Впрочем, все, что требуется, — это выдавить содержимое тюбика на голову Бронте. Не похоже, что она подвержена аллергиям.

— Смотри-ка, и кондиционер бесплатный прилагается, — произнесла Бронте, разглядывая крошечный флакончик. — Как мило с их стороны.

— Могу тебе в придачу массаж головы сделать, — предложил Гарри, — входит в стоимость услуг.

— С удовольствием, — ответила она, с опаской наблюдая, как Гарри встряхивает тюбик с краской.

— Итак, стакан вина для синьориты и массаж головы, — провозгласил Гарри, — но только молю вас, недвижиссимо головиссимо, синьорита. В противном случае препаратто потечетто.

— Гарри? — окликнула его Бронте, пока он ходил к холодильнику за вином.

— М-мм?

— Хотела тебе кое-что рассказать, только не знаю, как ты это воспримешь.

— Смелее, камаратто.

— Я тут говорила на днях со своей бывшей помощницей, Лорой. Они как раз подыскивают человека в бухгалтерию «Женщины Австралии». Я понимаю, это не совсем то, что ты хотел, — не собственная колонка, конечно…

— Черт, у тебя волосы краснеют! — завопил Гарри, наблюдая, как из светло-русых волосы превращаются в алые.

— Ничего, как раз под цвет подвязок, — беспечно ответила Бронте.

Забавно, подумалось ей, когда она по-настоящему счастлива, вот как сейчас, ничто не в силах испортить ей настроение.

— Бухгалтерия, — протянул Гарри, склонив голову. — Хм-м…

— Так вот, я подумала, если захочешь прилететь в Сидней на пару дней, можешь у меня остановиться.

— Серьезно? Ты что, правда позволишь мне у себя пожить?

— Конечно, — осторожно кивнула она, чтобы не потекла краска.

— Правда — с тобой?!

Бронте опять кивнула, улыбаясь при виде его обалдевшего лица.

— Согласен! Как только мы закончим сию операционе, я мчусь за билетом. Перспектива провести два дня в вашем обществе, мадам, — малая цена за подписание долгосрочного контракта в должности бухгалтера с международным медийным гигантом. Пусть даже и на должность занюханного бухгалтера.

— Идиот, — засмеялась Бронте.

— Смотри-ка, — с облегчением произнес Гарри. — Волосы белеют.


Солнце клонилось к закату. К обеду воздух раскалился до сорока градусов, а затем, повинуясь закону природы, жара постепенно пошла на убыль и к ужину сошла на нет.

— Багровое солнце с вечера — жди назавтра пожаров в буше. Или ночью грозы, — проворчал старик, один из посетителей «Комптон Армз».

— Не удивлюсь, — откликнулся Дон. — Я за один сегодняшний день столько пива продал, что придется в пивоварню звонить, чтобы еще завезли.

Собирая стаканы со столов, бармен сунул под мышку флакон с освежителем воздуха, чтобы опрыснуть им дальний зал перед приходом гостей. Если хорошенько прицелиться, может, даже удастся в Пиппин с Венди попасть и выгнать их из-за стойки. Повезло же бедняге Гарри, что они именно сегодня надумали сюда заявиться.

— А про озоновый слой не слышал, нет? — проворчала Пиппин, пока Дон кружил вокруг них со своим спреем.

— Здесь сегодня семейство Гилби гуляет, — как бы между прочим заметил он, направив струю чуть выше головы Венди Вагнер, и перешел к другому столику.

— Сваливаем, — решила Пиппин.

Но было уже поздно — на пороге появился Гарри в своей рубашке с подковами и с аккуратно подбритыми бачками.

— Бог ты мой! — пробормотала Пиппин, разглядев за его спиной Бронте. — На блондинку посмотри.

— Ничего себе! — прошептала Венди, застыв с бокалом в руках.

— Ничего себе! — прошептал Дон, обращаясь к игрокам в крикет, пришедшим пораньше.

Наслаждаясь произведенным эффектом — на нее уже много лет никто не оборачивался, — Бронте гордо вышагивала в своих чулках в сеточку и туфлях на высоком каблуке. Ей не терпелось лишний раз взглянуть на себя в зеркало, хотя она и без того знала, что выглядит, по выражению Гарри, «превосходиссимо». Завтра утром, с похмелья, она, может, и переменит свое мнение, но сегодня все было замечательно.

Небрежно помахав Пиппин и Венди, несмотря на то что вид сладкой парочки по-прежнему цеплял, Гарри прошел мимо бильярдных столов. Конечно, хорошо бы Бронте шла чуть поближе, чтобы всем было понятно, что они вместе, но, с другой стороны, со шпильками шутки плохи — она и так чуть шею себе не сломала, пока они сюда доковыляли.

— Меня никто не узнаёт, — услышал он громкий шепот Бронте, которая поравнялась с ним у входа в зал, украшенный воздушными шарами.

— Я же тебе говорил, — хихикнул Гарри.

— А, Бронте, добро пожаловать! — Миссис Гилби снимала полиэтиленовую пленку с тарелки с пирожками. — Какая красивая прическа.

— Мое почтение, Бронте, — вежливо поздоровался доктор Гилби, стоя на стуле со связкой шаров в руке.

Посмеиваясь, Гарри ткнул Бронте локтем в бок:

— Не забывай, что мои родители — инопланетяне. Они наделены экстрасенсорными органами чувств.

— Оправдывайся, оправдывайся. А я уж было поверила, что мне удастся обвести их вокруг пальца…

— Кстати, — Гарри многозначительно кивнул в сторону соседнего зала, — видела тех двух штучек за стойкой?

— Ага, ты еще усиленно прикидывался, будто их не замечаешь. Что, местные интриганки?

— Вот именно.

— И что, портят тебе жизнь? Ты это хочешь сказать?

— Это Пиппин и Венди. — Он вздохнул.

— Ах вот оно что, два других угла любовного «Тоблерона»! Тогда, думаю, тебя порадует, что их как раз сейчас травят морилкой, — расхохоталась Бронте, подаваясь к двери, чтобы получше разглядеть дезинфекционные работы Дона.

Улыбаясь, Гарри лениво закинул руки за голову. Ему становилось значительно лучше.

— Ой, смотри, — кивнула на дверь Бронте, — Том пришел.

Вслед за несколькими парами в зал вошли Том с Перситой — они несли полиэтиленовый пакет со срезанным побегом акации из Лилейной заводи.

— Привет, — вежливо произнес Гарри, с удивлением отметив, что Персита едва достает ему до груди. Том и раньше говорил, что она миниатюрна и очаровательна, но Гарри не ожидал, что она такая крошечная.

— Классная прическа, — похвалила Бронте новую стрижку Тома. Сколько она его знала, волосы вечно лезли ему в глаза.

— У тебя тоже, — пробормотал Том, смутившись от всеобщего внимания. Они с Перситой еще никогда не появлялись вместе на людях.

— Ну, у меня не столько прическа, сколько кардинальное цветовое решение — спасибо Гарри. — Бронте уже и забыла, какой Том красавец. Не удивительно, что замена Анни не заставила себя ждать, подумала она, косясь на Перситу.

— Тебя что, Гарри покрасил? — рассмеялся Том.

— Дешевой итальянской краской с рынка.

— А получилось неплохо. Я хочу сказать… — он запнулся, — ты отлично выглядишь.

Прихватив напитки, Том и Персита отыскали тихий уголок подальше от яркого дискотечного света.

— Гарри и Бронте, — пробормотал Том себе под нос.

— Это кто? — спросила Персита. Про Гарри она уже слышала, но ей не терпелось узнать, что это за ослепительная женщина в красном платье.

— Первая жена его брата. Школьная любовь Ричарда.

Обернувшись, он увидел, как в зал входят Ричард с Сарой. Том весь день боялся этой минуты — он понял это еще в кафе, где сидел в ожидании Перситы. И вот этот миг настал, хотя, как нередко бывает в жизни, на поверку все оказалось не таким уж страшным.

— Ой, — сочувственно произнесла Персита. — Вот это обгорели так обгорели.

— О господи! — ахнула миссис Гилби, подбегая к ним. — Что с вами приключилось?

Нос, лоб и щеки Сары были багрового цвета, а на обгоревших плечах белели две полоски от бретелек. Что касается Ричарда, такого красного носа она вообще никогда не видела.

— Нет, вы только посмотрите, — усмехнулся Ричард и закатал рукав рубашки, оголяя обгоревшую руку. — Даже стыдно. Я же врач. Уж казалось бы…

— Ну, ты же с одними кошечками и собачками возишься, — успокоила его мать, — тебе простительно.

— Мы только искупаться хотели… — объяснила Сара.

— А потом кому-то пришло в голову вздремнуть в дюнах. — Ричард многозначительно покосился на жену.

Стоя в тени рядом с Перситой, Том наблюдал, как миссис Гилби суетится вокруг Ричарда и Сары, льнущих друг к другу. Несмотря на усталость и солнечные ожоги, они казались счастливыми. Том понятия не имел, куда заведет его роман с Перситой, но за Ричарда с Сарой он больше не волновался. А еще он был рад, что Сара наконец поняла то, о чем он давно догадывался, — что она любит Ричарда больше, чем готова в этом признаться.

Поймав его взгляд, Сара помахала рукой. Помахав ей в ответ, Том вспомнил, что пока ничего не рассказывал Персите. Пожалуй, не стоит и начинать.

«Все налаживается, Том», — думала тем временем Сара, глядя на своего возлюбленного рядом с другой женщиной.

С самого дня рождения Ричард не произнес ни слова ни про Тома, ни про злосчастное письмо Гарри, и Сара подозревала, что разговора на эту тему больше не последует. Наблюдая, как Ричард здоровается с Томом, она смутно догадывалась, что отчасти в этом и заключался секрет их многолетней дружбы — Ричард умел найти в себе мужество закрыть глаза на вещи, ставящие под удар любовь или дружбу. «И так же будет с нашим браком, — решила Сара. — Что бы ни случилось».

Морщась от боли, она направилась через весь зал к Гарри; рядом с ним стояла Бронте в светлом парике — лишь подойдя ближе, Сара поняла, что это не парик. На Бронте было облегающее красное платье — Сара никогда бы не подумала, что подобные наряды в ее вкусе.

— Что-то здесь происходит, — прошептал Ричард, перехватывая жену.

— Что ты имеешь в виду? — прошептала в ответ Сара. — Между Гарри и Бронте?

Ричард кивнул.

— Я, конечно, не уверен, но… по-моему, роман наклевывается.

Сара рассмеялась:

— Может, шампанское в голову ударило? Которое она в подарок привезла? Наверняка целый день хлестали.

— Нет, — Ричард покачал головой, — не в этом дело. Гарри собирается лететь с ней в Сидней.

Прежде чем Сара успела открыть рот, раздался раскат грома.

Тяжелое небо кофейного цвета нависало над землей, солнце полностью скрылось в тучах.

— Ура! — заорал кто-то из глубины зала, когда молния осветила окна.

— Давно пора, — проворчал Дон, переставляя стулья. — Сколько можно? Всю неделю грозу обещали.

Персита потянулась к окну:

— Жалко будет, если деревца погибнут. Нет, Том, ты только не подумай, что у меня одна работа на уме.

— Конечно, нет.

— В жизни много и других радостей, — застенчиво произнесла она, очень надеясь, что он наконец-то поймет намек.

— Дождь! — Доктор Гилби взглянул на потолок — капли дождя барабанили по железной крыше. — А что у нас с музыкой происходит? Из-за дождя вообще ничего не слышно.

Отдав честь, Гарри послушно прибавил звук. Спотыкаясь на своих шпильках, Бронте решила, что пора разуваться.

— Правильно, босиком по травке! — заметил Гарри. — Вернее, босиком по пабу!

— Поставь-ка что-нибудь медленное, — попросила она, — я уже сто лет не танцевала.

— Si, si, signorina, — ответил Гарри, изображая итальянский акцент. — Как прикажете.

Бронте выхватила сборник «Лучшие мелодии Генри Манчини»[46]:

— Вот это.

— Ну конечно, мистер Манчини, из вашей родной Италии! — согласился Гарри.

— Смотри — «С неба падает дождь»! — ткнула пальцем Бронте. — Это же идеально.

Улыбнувшись в темноте — по его мнению, песня была идеальна не только из-за дождя, — Гарри поставил диск и еще подбавил громкости.

— Обожаю начало, — вздохнула Сара. — Особенно вот это тарам-пампам.

— Как ни странно, Гарри в кои-то веки удалось выбрать подходящую музыку, — произнес Ричард, пожимая ей руку.

Над комптоновскими холмами раздался второй раскат грома. Дождь уже хлестал вовсю.

— Потанцуем, синьорина? — пригласил Гарри.

— Только при условии, что мы оставим итальянцев в покое, — ответила Бронте. — А так, с удовольствием.

Гости расступились, освобождая место для танцев. Гарри бережно обхватил Бронте за талию.

— Вы благоухаете токсичными миланскими химикатами, — проворковал он ей на ухо.

— А тебе следовало бы сменить рубашку, — не осталась она в долгу, давясь от смеха.

— «С неба падает дождь…» — напевала миссис Гилби под музыку, наблюдая, как ее младший сын сжимает Бронте в объятиях, вальсируя по залу. — Мне всегда нравилась эта песня, — сказала она мужу. — Такая оптимистичная. Знаешь, Генри Манчини был абсолютно прав. Жалуйся не жалуйся, дождь не остановишь.

— А Гарри, по-моему, и не жалуется, — ответил мистер Гилби. Заметив, как голова Бронте тихо опустилась на плечо Гарри, он удивленно приподнял бровь.

Дождь за окном шумел все сильнее и сильнее…

Загрузка...