Томек у истоков Амазонки

X ВСТРЕЧА ДРУЗЕЙ

Осадка у «Санта Марии» была небольшая, поэтому на открытых водах Амазонки рулевой, по приказанию капитана Слайма, держался ближе к берегу, где течение было не так сильно. Томек, Салли и капитан Новицкий целыми днями сидели на верхней палубе под тентом, любуясь пейзажами, а Динго, наблюдая за полетом многочисленных птиц, пошевеливал ушами.

На некоторых участках реки с низкими берегами она глубоко врезалась в сушу, образуя бесчисленное количество заливов, проток и озер. Участки затопляемые рекой ежегодно, покрыты здесь редколесьем, над которым кое-где возвышаются пальмы. В этом редколесье, по местному «игано» растут каучуковые деревья. Следующая, более высокая ступень, затопляемая только изредка, покрыта лесами, носящими название «варга»; здесь встречается множество разнообразных видов пальм. Еще выше расположена незатопляемая земля или «терра фирма». На «терра фирма» пальм не много, но зато там растут невиданных размеров двудольные растения. Лесные великаны сплошь опутаны всякого рода лианами и эпифитами[77]; внизу у подножия крупных деревьев простираются густые заросли подлеска. В этих лесах преобладают миртовые, лавровые и фиговые деревья. По берегам Амазонки и ее притоков часто можно встретить оригинальную виктория реджия с ее огромными тарельчатыми листьями.

Болотистая низменность по берегам рек почти лишена населения. Метисы и немногочисленные белые живут в небольших прибрежных поселениях. В джунглях Амазонки изредка можно встретить семейства вымирающих уже индейцев. «Санта Мария» часто причаливала к берегу, чтобы пополнить запасы дров, или высадить пассажиров. Тогда группами, или поодиночке, на палубе появлялись индейцы, предлагая пассажирам черепах, яйца, рыбу, фасоль или рис, в обмен за соль, топоры или ножи. Томек пытался завязать с ними беседу, но полунагие туземцы недоверчиво отворачивались, бросая на него равнодушные и, казалось, презрительные взгляды. Получив условленную плату, они немедленно съезжали на берег. На реке тоже можно было заметить, что одинокие рыбаки, плывшие навстречу «Санта Марии» в маленьких лодках, не обращали на пароход внимания. Как видно, индейцы избегали общения с белыми и отгораживались от них стеной равнодушия и молчания.

Выходя часто на верхнюю палубу, Томек обратил внимание на рулевого «Санта Марии». Это был индеец из племени тикуна, обитающего в верхнем течении Амазонки. Он целыми днями стоял за штурвалом, ни на кого не обращая внимания. Капитану Слайму он отвечал только кивком головы и все время задумчиво глядел на грязно-желтые воды Амазонки. Он так хорошо знал реку, что «Санта Мария» под его управлением могла спокойно плыть по ночам, когда вода и оба берега исчезали за плотной завесой тумана. Томек несколько раз пытался начать с ним беседу, но индеец, хотя и вежливо, отвечал только односложными междометиями. Поэтому однажды вечером, когда капитан Слайм и Новицкий сидели в каюте, потягивая из стаканов ямайский ром, Томек обратился к Слайму:

— Я вижу, что вы очень доверяете своему рулевому, капитан. Вы не опасаетесь, что индеец заснет, простояв у штурвала столько часов.

— Ах, может быть, вздремнет немного, — ответил Слайм. Томек удивленно посмотрел на него, а капитан расхохотался и добавил:

— Не смотрите на меня, как на дурака. Джек знает Амазонку лучше, чем я «Санта Марию». Он с детства плавает по ней, а кроме того, он индеец. Можно на него положиться.

— Ты так уверен в этом краснокожем? — недоверчиво спросил Новицкий.

— Ведь он не окончил мореходную школу!

— Ах, зачем ему школа?! — возмутился Слайм. — Он знает здешние реки, как собственный карман, а что касается слуха и зрения, то ни один из нас не может с ним соперничать.

— Во время наших охотничьих экспедиций я уже заметил, что все пять чувств у жителей диких местностей развиты лучше, чем у нас, европейцев, — вмешался Новицкий. — Но я никак не поверю, что можно быть хорошим моряком не окончив специальной школы.

— Ба, я и сам так некогда думал! — ответил капитан Слайм. — Сначала я постоянно контролировал Джека, потом пришел к выводу, что это дело лишнее. Ему лучше не мешать. Стою я как-то за штурвалом в рулевой рубке; вечер выдался тихий, погожий, луна освещает Амазонку, словно хороший маяк. А тут, вдруг, мой рулевой говорит: «надо править ближе к берегу, вода поднимается». Я спрашиваю: «ты откуда знаешь?», а он отвечает: «послушай, в верху по реке шумит высокая вода». Не прошло и двух часов, как на реке начался настоящий кавардак. Вот у кого слух, нет? А зрение у него, как у кота. Ночью в темноте, он видит все препятствия, плывущие бревна, водовороты. Иногда я думаю, что его предостерегает инстинкт.

— Ну, а если он вздремнет? — продолжал вопросы Томек.

— Проснется в самый раз. Если только во время работы не пьет водку, на него можно вполне положиться, — уверил друзей капитан Слайм, наливая в стаканы новую порцию рома.

Среди таких бесед несколько дней прошло незаметно, без особых происшествий. На восьмой день, вскоре после восхода солнца, среди грязно-желтых вод Амазонки показалась струя черноватой, прозрачной воды. Это безошибочно указывало на то, что пароход приближается к Манаусу, расположенному вблизи места, где Амазонка сливается с водами Риу-Негру, или Черной Реки.

На нижней палубе среди пассажиров третьего класса началась суета. Капитан Новицкий, который поднимался всегда раньше своих спутников, постучал в дверь каюты друзей, открыл ее и воскликнул:

— Вставайте, сони… Ого, браток, ты уже, оказывается, встал?

— Конечно, упаковываю наши вещи, — ответил Томек. — Ведь мы скоро приедем в Манаус.

— Я тоже не сплю, — заявила Салли, садясь на край койки. — Когда вчера во время ужина я услышала, что мы приближаемся к Манаусу, я ночью ежеминутно просыпалась и прислушивалась работают ли машины!

— Не удивляюсь, голубушка, потому что и я сгораю от любопытства. Интересно, какие новости нас ждут на берегу, — ответил капитан Новицкий, гладя Динго по голове.

— Как я была бы рада, если бы мы застали Смугу дома.

— Да, это действительно была бы великолепная новость. Послушай, браток, мы куда направимся после выгрузки? Домой или в контору? Багаж можно на время оставить на судне, «Санта Мария» простоит в Манаусе несколько дней.

— Я приготовил уже оба адреса, — ответил Томек.

— Мне кажется, что сначала надо пойти к Карским, — предложила Салли. — Если нам придется услышать плохие новости, то я предпочитаю, чтобы нам их передали друзья.

— Правильно, очень правильно! — признал капитан Новицкий.

— Согласен, мы так и сделаем, — подтвердил Томек.

Трое друзей кончали завтрак, когда «Санта Мария» вошла на воды Риу-Негру. Широкий путь из прозрачной, черной воды вел прямо в речной порт, причалы которого могли подниматься и опускаться в зависимости от уровня воды в реке. Капитан Новицкий и Томек с гордостью сообщили Салли, что порт этот построил поляк, инженер Римкевич.

В порту царило оживленное движение. У пирсов, рядом с двумя крупными океанскими пароходами, стояли речные суда и множество различных барж и лодок. Вокруг порта в маленьких, болотистых заливах стояли у берегов ряды деревянных хижин, построенных на плотах. По естественному каналу между плотами сновали маленькие лодки, которые там были единственным средством передвижения.

От порта городские улицы вели вверх по пологому склону. Над красными черепичными крышами одноэтажных домиков поднимались белые колокольни церквей и великолепные султаны пальм. Выше, на холме, виднелись фронтоны и купола огромных сооружений. Город окружал широкий полукруг темно-зеленого пояса тропических джунглей, поэтому связь с внешним миром поддерживалась только лишь по реке.

— Итак, мы в Манаусе! — сказал капитан Новицкий.

— А Збышека и Наташи что-то не видно, — пожаловалась Салли.

— Во-первых, они не знают, что мы приезжаем сегодня, а во-вторых, как их разглядеть в этой толпе? — утешил ее Новицкий.

Каменный мол кишел, как муравейник. Мулаты, метисы и индейцы грузили дрова на суда, стоявшие у берега. Другие — разгружали товары с прибывших судов или грузили их на суда, собиравшиеся в путь по реке. Среди этих товаров были: черные шары каучука, мешки с фасолью, ящики с сахаром, мукой. На кишевших в порту индейских лодках шла оживленная торговля рыбами, черепахами, яйцами, зелеными апельсинами, бананами, плодами папайи, или дынного дерева, которые и впрямь напоминали дыни, ручными попугаями и обезьянками. Среди полунагих туземцев виднелись модно одетые белые и метисы. На пристани было также не мало кокетливых, черноглазых креолок[78], защищающих себя от солнечных лучей разноцветными зонтиками. В воздухе парили черные стервятники урубу, высматривавшие добычу.

Наши друзья в сопровождении Динго сошли на пристань, оставив багаж на судне. На извозчике они отправились по адресу, указанному Карскими в письме. Дверь им отворила Наташа. От волнения она долго не могла вымолвить ни слова, потом расплакалась и от всего сердца приветствовала долгожданных гостей.

Наташа долго обнимала и целовала Салли. Капитан Новицкий толкнул Томека в бок и шепнул:

— Как видно, услышим плохие вести, она встретила нас слезами…

— Пожалуй да, Наташа что-то очень взволнована, — тоже шепотом ответил Томек.

Наташа еще долго приветствовала друзей, потом приласкала Динго и пригласила всех в комнату с жалюзи на окнах.

— Гого, Гого! — позвала она, а когда в комнату вошел индейский мальчик, она быстро приказала ему: — Беги в контору! Пусть муж и Никсон придут скорее сюда! Скажи, что наконец приехали…

Наташа снова расплакалась. Салли обняла ее и стала утешать. Новицкий неплохо говорил по-португальски, он подошел к мальчугану и повторил:

— Беги к господину Карскому, парень. Скажи ему, что приехали друзья.

Индейский мальчик исчез за дверью. Наташа немного успокоилась, Новицкий подошел к ней и кратко спросил:

— Смуга погиб?

— От него нет никаких, даже самых маленьких известий, — с дрожью в голосе ответила Наташа. — Поехал в погоню за убийцами и пропал без вести…

Новицкий глубоко с облегчением вздохнул, сразу же повеселел и к нему вернулось всегдашнее хорошее настроение.

— Сто дохлых китов в зубы! А я уж думал, что вы получили трагическое известие, такими слезами ты нас встретила, — сказал он. — Я всегда говорил Томеку, что не надо оплакивать друзей, если не присутствовал при их смерти.

— А я так надеялась, что мы застанем Смугу дома, — тихо сказала Салли.

— Ну, раз мы его здесь не застали, значит надо подумать о мерах его спасения, — ответил Томек. — Опыта у Смуги не занимать. Погибнуть так, ни за что ни про что он не мог!

— Он пропал шесть месяцев и девять дней тому назад… Разве можно еще надеяться на что-нибудь? — с печалью в голосе спросила Наташа.

— И он, и мы, бывали в худших переделках, — ответил Новицкий. — Смуга уже не раз пропадал без вести, а потом появлялся как ни в чем не бывало.

— Я так рада, что вы уже здесь, — тихо сказала Наташа. Я считала дни и часы… Как только мы сюда приехали, я никак не могла отделаться от чувства опасения за судьбу Смуги и постоянно дрожу за жизнь Збышека. Он еще такой неопытный, а хочет во всем подражать тебе, Томек, и Смуге. Но где же ему равняться с вами.

— Садись и рассказывай все, с самого начала, — потребовал капитан Новицкий. — Пока те, двое, придут мы уже разберемся в положении, да и тебе полегчает на сердце.

— Я с первого дня боялась, — начала Наташа рассказ. — Смуга человек храбрый до сумасшествия, прямо таки играет со смертью. А здесь происходят ужасные вещи. Каучуковая лихорадка высвободила у людей самые низменные инстинкты. Все грызутся между собой, как волки.

— Я не верю, чтобы стремление к богатству могло когда-нибудь нарушить благоразумие Смуги, — решительно возразил Томек.

— Да, Смуга был, пожалуй, здесь единственным честным человеком, — порывисто сказала Наташа. — Он ненавидел насилие и зло, боролся с ними. Но, что он мог сделать один, против шайки подлецов?

— А этот его компаньон, Никсон, тоже принадлежит к этой шайке? — спросил Новицкий.

— Никсон?.. Ах, что вы, нет, ничего плохого не могу сказать о нем. Он опечален тем, что пропал Смуга, доброжелательно относится ко мне и Збышеку… Но почему он не послушался совета Смуги? Если бы он отозвал своего племянника с берегов Путумайо, парень жил бы до сих пор.

— Наверное совесть мучает Никсона. Но что случилось, то случилось, ничего не поделаешь, — нравоучительно заявил Новицкий. — Говори дальше!

— Смуга вскоре снискал себе большое уважение среди обитателей Манауса. Его здесь боялись все, не исключая Педро Альвареса, самого отчаянного врага Никсона. Они боялись, потому что Смуга умел молниеносно доставать револьвер и… никогда не стрелял мимо.

— Значит, были и трупы? — заметил Новицкий.

— Во время нескольких схваток в лагерях сборщиков каучука были жертвы. В Манаусе Смуга только обезвреживал бандитов. Но этого было достаточно, чтобы они боялись его, как огня. Но ведь в любой момент можно встретиться с еще лучшим стрелком. Вы не можете себе представить, как этот необыкновенный мужчина импонировал Збышеку!

— Ничуть не удивляюсь. С первого знакомства со Смугой я тоже стремился во всем подражать ему, — сказал Томек.

— И благодаря этому ты стал прекрасным стрелком, опытным, умным и рассудительным мужчиной, — сказал Новицкий. — Я сам пойду за Смугой в огонь и воду!

— Я тоже! Сделала бы все, что он потребовал бы от меня! — горячо заверила Наташа. — Поэтому я боялась не только за нас, но и за него, ведь он рисковал за нас троих. Но ни я, ни Збышек, не могли равняться с ним. Кроме того, я боюсь этой Амазонии.

— Да, жизнь в тропических странах не так легка, как думают некоторые европейцы, — заметил Томек.

— В водах здесь полно кровожадных созданий, на земле любой кусочек кишит разного рода насекомыми, и даже дома, ложась спать надо заглядывать под одеяло, не спряталась ли там, случайно, какая-нибудь гадость, — жаловалась Наташа. — Это ужасный город! Из-за любого дома выглядывают джунгли, а люди в нем хуже всяких бестий. Проклятый каучук убил в них совесть.

— Нет, это не каучук, а жадность делает людей хуже животных, — возразил Томек.

— Верно, верно, ты прав, браток, люди бывают хуже шакалов, — согласился Новицкий. — Но, пожалуй, не все так плохо, как ты говоришь, Наташа. Ты впечатлительная женщина. Такие дела как здесь, происходили на Аляске и в Клондайке во время золотой лихорадки, да и в других местах тоже. Несмотря на это, всякое беззаконие всегда приходит к концу, а такие люди как Смуга помогают навести должный порядок.

— Вы это прекрасно сказали, капитан, — восхищенно воскликнул Томек.

— С нами Наташа безусловно воспрянет духом. Тогда она иными глазами посмотрит на мир.

Наташа с изумлением взглянула на друзей, потом вспылила:

— Уж я посмотрю, что вы скажете, когда познакомитесь с Педро Альваресом. У этого человека нет ни стыда, ни совести.

Опечаленная Салли повеселела и воскликнула:

— Томми уже успел расквасить нос твоему Альваресу на пароходе. А капитан обуздал индейца, который сопутствовал Альваресу.

— Неужели?! — изумилась Наташа.

— Да, да, Альварес и его дружок получили свое, — весело продолжала Салли. — Мои парни никого не боятся. Увидишь, теперь дела пойдут по другому. Это Альваресу надо бояться, а не нам!

На лицах обоих «парней» расцвела довольная улыбка. Великан Новицкий удовлетворенно кашлянул и сказал:

— Если мы убедимся, что Альварес виноват в гибели, или исчезновении Смуги, то я, как пить дать, сверну ему шею!

— Вы это сделаете, дорогой капитан, но только после того, как вместе с Томеком убедитесь, что нет другого выхода, — потребовала Салли.

— Ты меня водишь за нос, хитрая женщина. Но ничего, во время отсутствия старшего Вильмовского и Смуги, все планы разрабатывает Томек, а я оставляю с носом тех, кто ему в этом мешает.

— Вы в самом деле храбрецы, — заметила Наташа. — Я вижу, что ваше присутствие принесет мне желанное спокойствие. Я так рада, что вы, наконец, приехали.

Друзья стали обнимать заплаканную Наташу, утешать ее, как вдруг дверь отворилась настежь, и в прихожую влетел Збышек Карский, а за ним показался Никсон. Збышек долго обнимал Томека, и в его глазах заблестели слезы волнения. По-видимому, Томек напомнил ему родной дом в Варшаве и всех, по ком он так сильно тосковал.

После долгих объятий Томек отстранил Збышека на расстояние вытянутой руки.

— Ты возмужал, — решил он. — Твои родители очень обрадовались фотографиям, твоей и Наташи. Я им послал с оказией. Привез тебе письмо от них. А теперь, познакомь нас с господином Никсоном.

— Значит, это вы Томаш Вильмовский! — сказал Никсон, внимательно разглядывая молодого человека. — Я много слышал о вас.

Никсон поздоровался с Салли и капитаном Новицким. Индейская девушка внесла на подносе чай и закуску. Когда все уселись за стол, Никсон первый начал беседу.

— Господин Карский уже сообщил вам о том, что произошло здесь. Вы знаете также, какие отношения были у меня с господином Смугой.

— Знаем, но очень просим вас еще раз подробно рассказать нам обо всем, — ответил Томек. — Чтобы составить план действий, мы должны знать все подробности.

Никсон начал рассказ с описания нечестной конкурентной борьбы, которую ведут между собой и с ним некоторые каучуковые компании, потом рассказал о преследованиях и угнетении индейцев, попадающих в рабскую зависимость от этих компаний. Он, Никсон, хотел создать человеческие условия труда своим рабочим и поэтому просил Смугу прибыть в Бразилию для организации вооруженной охраны лагерей сборщиков каучука.

— Как вы познакомились со Смугой? — спросил Томек.

— Его рекомендовал мне хороший знакомый, господин Уикгем, который долгое время жил в Бразилии, — пояснил Никсон.

— Вы говорите об англичанине Генри Уикгеме? — удивленно спросил Томек.

— Да, именно о нем. Мы с ним друзья, и после его возвращения в Англию переписывались друг с другом.

Томек испытующе взглянул на Никсона и, помолчав немного, сказал:

— Я знаком с Уикгемом, недавно беседовал с ним.

— Может быть, он говорил вам обо мне? — спросил Никсон.

— Нет, не говорил.

— Кто такой этот Уикгем? — вмешался Новицкий, заметив признаки беспокойства в глазах Томека.

— Потом я расскажу о нем, а теперь давайте послушаем рассказ господина Никсона.

Никсон много говорил о заслугах Смуги в деле развития предприятия и о том, как Смуга стал его совладельцем. Упомянул, что благодаря Смуге в лагерях сборщиков каучука, принадлежавших его компании, значительно улучшились условия труда, повысилась безопасность. С сожалением признался, что он Никсон виноват в том, что вызвал Смугу в Манаус для обсуждения планов развития предприятия. И как раз тогда было совершено нападение на лагерь, во время которого погиб племянник Никсона, Джон. Сказал, что в организации нападения Смуга подозревал конкурента, Педро Альвареса. Потом упомянул о беседе Смуги с Альваресом в таверне Тешоуру, о его поездке на Путумайо и о результатах проведенного исследования.

— Я не верил, что можно найти убийц Джона, — продолжал рассказ Никсон. — Со времени нападения на лагерь прошло слишком много времени, но Смуга, каким-то чутьем раскрыл измену и обнаружил изменника в лагере, и от него узнал всю правду. Он решил выкупить у индейцев племени ягуа голову моего племянника, а потом поймать убийц и разоблачить неблаговидную роль Альвареса в этом деле.

Белые убийцы, Кабрал и Хозе, были людьми некоего Варгаса, известного в Перу работорговца. Экспедиция в дикие окрестности Укаяли — дело очень рискованное. Я пытался отговорить Смугу от организации этой экспедиции, но он воспользовался аргументом, который заставил меня согласиться с ним. Он решил выкупить из рабства наших индейцев, уведенных из лагеря на Путумайо. Я хотел сопровождать его. Но Смуга не согласился. Он взял с собой нашего сотрудника Уилсона, и нескольких индейцев из племени сюбео.

Смуга добрался до резиденции Варгаса и там прижал его к стене. Он выкупил из рабства наших индейцев, но убийц, Кабрала и Хозе, не застал, так как они вовремя удрали. Смуга все таки решил поймать их. Уговоры Уилсона на него не подействовали. Смуга приказал ему возвращаться с нашими индейцами на Путумайо. Несмотря на упрямство Смуги, Уилсон и наш доверенный индеец Габоку вызвались сопровождать его в опасную погоню за преступниками. Смуга не согласился на это, и они были вынуждены подчиниться приказу, что не удивительно, потому что даже я не всегда мог противиться Смуге. Он выбрал в помощь нескольких индейцев, предоставленных в его распоряжение Варгасом и только лишь в обществе одного метиса, известного уже вам изменника и упомянутых индейцев, отправился в погоню за преступниками. С этого дня от него больше не поступило никаких известий.

— Посылали вы потом кого-нибудь к Варгасу, чтобы узнать что-либо определенное? — спросил Томек.

— Я уж думал не поехать ли к Варгасу самому, или послать к нему Уилсона. Но, что там может сделать один человек? Раз уж такой храбрец, как Смуга, не справился с ними, то моя, или Уилсона поездка была бы только напрасной потерей времени. Кроме того, Збышек Карский убежден, что найти Смугу может только господин Вильмовский. Поэтому я решил подождать с организацией поездки к Варгасу до вашего приезда.

— Збышек прав, — заявил капитан Новицкий. — Искать следы после того, как прошло столько времени все равно, что искать иголку в сене. В этом случае надо иметь нюх, которым из всех нас обладают только Смуга и Томек.

Где теперь Уилсон и тот индеец, Габоку? — спросил Томек.

— В лагере, на реке Путумайо, — ответил Никсон.

— Мы заедем к ним по дороге к берегам Укаяли, — решил Томек. — Как вы думаете, согласится ли Габоку сопутствовать нам, как это было со Смугой?

— Кто его знает? Это очень храбрый человек, и он любил Смугу.

— А что я говорил?! — воскликнул Новицкий. — Томек сразу разнюхал, кто друг Смуге.

— О, Томми молодец, — воскликнула Салли и, обращаясь к Никсону добавила: — Когда мне было одиннадцать лет, я однажды. заблудилась в буше, в Австралии. Отец организовал окрестных фермеров, чтобы найти меня. Однако фермеры напрасно бродили по бушу весь день, а нашел меня Томек и спас мне жизнь. Я повредила ногу и не могла ходить. Томек принёс меня домой на руках.

— Сколько вам было тогда лет, извините за нескромный вопрос? — недоверчиво спросил Никсон, обращаясь к Томеку.

— Четырнадцать.

— Значит, теперь вам?..

— На рождество мне исполнится двадцать один год.

— Перед отъездом в Бразилию Томек был принят в число почетных членов Королевского географического общества в Лондоне, — сказал капитан Новицкий, почувствовав, что Никсон удивлен молодостью его друга. — Он написал труд о папуасах. Это необыкновенный парень, уважаемый господин Никсон. Когда мы отправляемся, Томек?

— Ну, что ж, капитан, вы согласны заняться подготовкой путешествия? Я тем временем разработаю маршрут. Хорошо?

— Я уже заранее считаю тебя начальником экспедиции, поэтому приказывай, а я буду исполнять.

— Спасибо. Трех дней на подготовку вам хватит?

— Хватит. Теперь я пойду со Збышеком на «Санта Марию», за багажом. При случае поговорю с капитаном Слаймом. Меня интересует куда он намерен плыть из Манауса.

— Понимаю. Неплохая идея.

Никсон в полном недоумении слушал эту беседу. С сомнением в голосе он спросил:

— Неужели вы в самом деле намерены уже через три дня отправиться в путь?

— А чего же нам ждать? — ответил Новицкий. — И без того прошло уже много времени с тех пор, как от Смуги нет вестей.

— Господин Никсон и Збышек еще не знают, что Томек успел побить Педро Альвареса, а капитан Новицкий — индейца, который ходит за Альваресом, как тень, — сказала Наташа.

— Где это было, когда? — воскликнул Збышек.

— Возможно ли это? — удивился Никсон.

— Это произошло на «Санта Марии», — сказала Салли. — Альварес приставал ко мне и получил за это.

— Мы не знали, что это он, а если бы знали, то дали бы ему еще крепче, — добавил Новицкий.

— Я вижу, что вы и в самом деле не любите терять времени даром, но будьте осторожны. Альварес человек мстительный, И в его распоряжении целая свора бандитов и хулиганов, — предупредил Никсон.

— Вы не думаете, что Альварес мог сговориться с Варгасом еще до приезда Смуги на Укаяли? — спросил Томек.

— Не знаю, честное слово, не знаю…

— А вы, капитан, что думаете на этот счет? — спросил Томек.

— А на какой ляд нам догадываться? Мы поговорим вечером. Теперь я иду на «Санта Марию». Пойдем, Збышек!