Томка и блудный сын

5

Это был не клиент, а клиентка. Примерно моя ровесница, может, плюс-минус два-три года. Впрочем, я мог и ошибаться. Я не так давно ходил на встречу одноклассников и имел возможность убедиться, что внешность очень обманчива: все мы, рожденные в один год, выглядели весьма пестро – один лыс, другой чрезмерно толст, третий поседел, как Санта-Клаус, у четвертого на носу повисли профессорские очки… я уж не говорю о наших девчонках, которых жизнь покорежила так, что хотелось плакать.

Словом, той даме, что присела за мой рабочий стол, могло быть сколько угодно лет.

– У меня к вам очень важное дело, – сказала она сразу после приветствия.

– Разумеется, – ответил я, – с другими делами к нам не обращаются.

Пока она искала что-то в сумочке, я украдкой оглядел ее. Одета хорошо, добротно. Макияж почти отсутствует, но это ее совсем не портит. Пожалуй, она могла бы и вовсе не пользоваться им. Русые волосы до плеч, неплохая фигура, но движения очень скованны. Очевидно, дело не столько в том, что она робела в моем кабинете (очень немногие мои посетители ведут себя достаточно уверенно – мой кабинет иногда поразительно напоминает приемную врача-венеролога в маленьком городке, где все друг друга знают). Скорее всего, дама давно не чувствует себя комфортно, и причину этого мне еще предстоит узнать.

Она положила на стол фотографию.

– Вот.

Со снимка на меня смотрел молодой человек приятной наружности. Точнее, юноша. Очень сосредоточенный, задумчивый.

– Меня зовут Ольга… Ольга Круглова. Мой сын пропал.

Она старалась держать себя в руках. Получалось довольно неплохо, рыданий в ближайшие минуты можно было не опасаться, из чего я тут же вывел предположение, что мальчик не пропал, а сбежал. Довольно частое явление по нынешним временам.

– Вы обратились в полицию?

– Да, конечно. Заявление приняли, кого-то из одноклассников обещали опросить, но сказали, что Сережа, скорее всего, вернется сам, нужно только переждать.

Я кивнул.

– Часто именно так и случается. Когда он пропал?

– Вчера. Не вернулся с вечеринки в честь последнего звонка. Они пошли с ребятами в кафе, но компания разбилась, все вернулись домой в разное время. Я уже обзвонила знакомых родителей, но зацепиться не за что.

Я вспомнил, как мы с Томкой утром стояли у окна и наблюдали церемонию прощания подростков с беззаботной жизнью в школьном дворе. Старшеклассники изнывали от директорской велеречивости и спешили скорее покинуть стены родного учебного заведения.

– Разве последний звонок не сегодня?

– В нашей школе был вчера. Иногда у разных школ бывает разброс в день-два, а у нас там что-то с ремонтом, какие-то организационные проблемы… В общем, после утренней праздничной линейки Сережка вернулся домой, пообедал, полежал на диване в комнате… – Ольга положила руку на грудь, вдохнула. Очевидно, именно лишь сейчас, рассказывая о своей проблеме постороннему человеку, она и начала по-настоящему волноваться. – Вы знаете, я не пристаю к нему с расспросами с недавних пор, но мне показалось, что он был чем-то расстроен. Сказал, что поспит немного, а вечером пойдет с одноклассниками на дискотеку. Я оставила ему тысячу рублей.

Я кивнул. Уж не знаю, что подумала моя гостья, но она сразу стала оправдываться:

– Вы же понимаете, все-таки последний звонок. Согласитесь, нельзя, чтобы сын чувствовал себя как-то ущербно рядом со сверстниками. Тысяча рублей, нормально.

– Согласимся. – Я попытался улыбнуться. – Что было потом?

– Потом он принял душ, переоделся и ушел.

– Сказал, когда вернется?

Ольга смутилась.

– Честно говоря, не знаю. Я была на кухне, слышала только как хлопнула входная дверь. А потом мы созвонились лишь через три часа, когда они сидели еще в кафе.

– А позже?

– Позже его телефон уже не отвечал… а теперь он и вовсе отключен.

Ольга опустила голову, прикрыла рукой глаза. Слез и всхлипываний я не услышал, но и без них было понятно, насколько паршиво моей гостье.

Я нажал кнопку внутренней связи.

– Настя, воды, пожалуйста… и аптечку захвати.

– Всю? – удивилась та.

В последний раз, когда я просил принести всю аптечку, у нас в офисе разыгралась настоящая драма: обманутая супруга расцарапала лицо загулявшему мужу (а перед этим я сам отправил его в нокдаун, защищаясь от нападения).

– Что-нибудь успокоительное, – уточнил я. – Давай мухой.

В ожидании медицинской помощи я придвинул Ольге пакетик с бумажными платочками, но он ей не потребовался. Она отняла руки от лица. Слез по-прежнему не было.

– Вы знаете, почему он ушел, не так ли? – предположил я.

Ольга отвернулась к стене.

Вопрос попал в точку.

Сережка Круглов был необычным мальчиком. Конечно, можно спорить: покажите мне родителя, который считает своего ребенка заурядным, и я покажу вам ненормального родителя. Но, судя по всему, в данном случае парень действительно мог смело претендовать на титул чудака. Футбол презирал, на перекладине подтягивался от силы два раза при нормативе одиннадцать, машинами не интересовался, на девчонок смотрел как на друзей.

Чем же он тогда увлекался?

Много читал. Запоем. Покупал на сэкономленные деньги новую книжку, садился на кухне, втискивая зад в узенькое пространство между обеденным столом и подоконником, включал радиоточку и читал. Жюль Верн, Проспер Мериме («Хроники царствования Карла XII» – неожиданный выбор для четырнадцатилетнего подростка, сверстники которого поглощены трепом в социальных сетях), морально устаревший и забытый ныне Майн Рид, вечно актуальный Борис Акунин, Кафка (боже!), Зюскинд, не говоря уже о Гарри Поттере, которого он высосал в несколько глотков, как иной его сверстник выпивает полуторалитровую бутылку пива – дождался выхода последней книги и все семь за полгода прочел; по прочтении пребывал в глубокой задумчивости, потом сказал матери: «Знаешь, насчет „Даров смерти“… ничего яснее о фашизме я никогда не читал даже в учебниках по истории».

Слушал джаз, рок 70-х, Бетховена, Моцарта, Чайковского, в двенадцать лет увидел фильм «Белые ночи» с Михаилом Барышниковым, полюбил балет. Собирался поступать на филологический факультет (чем невероятно меня подкупил), но вдруг пристрастился к компьютеру, причем не к банальному потреблению стрелялок, а именно к прикладному использованию.

– Я же видела, каким он растет! – сокрушалась Ольга, теребя очередной бумажный платок из моей упаковки, хотя слезы по-прежнему не шли. Видимо, они застревали где-то внутри и там разбухали. – Я ничем не могла ему помочь, хоть и сама закончила вуз. Я дипломированный инженер-технолог, но по специальности практически не работала. Когда Союз начал распадаться, ушла в торговлю, там и пропала на много лет.

– А его отец?

Ольга замолчала. С отцом что-то не клеилось. Довольно распространенная ситуация.

– Я растила его одна, – последовал жесткий ответ.

Что ж, я так и думал.

– Вот и не пойму, в кого Сережка такой получился, – продолжала стенать Ольга. – У родителей моих тоже не было никакой склонности к гуманитарным наукам, отец трудился на стройке, мать в швейной мастерской. Книг хороших было мало, доставали только по макулатурным талонам, если вы помните, выдавали определенное количество штук на руки, как колбасу, не больше и не меньше, по спискам. Грампластинками тоже никто не увлекался, а на магнитофон заработали только в перестройку. Сама-то жила в вакууме. А вот Сережка…

– Считайте, что вам повезло.

Ольга перестала шмыгать носом, внимательно посмотрела на меня. Наверно, хотела возразить: «Считаете, расти изгоем – счастье?».

И, тем не менее, я настаивал:

– Ваш парень – интеллигент в первом поколении. Миссия сложная и ответственная, но непременно приносящая плоды. Теперь история вашей семьи будет развиваться в ином направлении.

«О, мудрейший!» – мысленно похвалил я сам себя и украдкой посмотрел в зеркало, висящее на боковой стене. Кажется, я порозовел от удовольствия.

На Ольгу, однако, мои слова произвели странное впечатление. Она погрузилась в глубокие размышления. Минуту или две она смотрела на фотографию своего сына взглядом, в котором читалось и недоверие, и восхищение, и надежда, и даже крушение оной. Взгляд матери, положившей на воспитание единственного сына все, что имела, и оказавшейся не готовой принять результаты. Что ж, Сережка, паршивы твои дела, если даже родная мама не принимает тебя таким, какой ты получился.

Чтобы прервать сеанс медитации, я задал вопрос:

– Простите, вы сейчас замужем?

Она перевела взгляд на меня.

– Почему вы так решили?

– У вас кольцо на пальце.

Она повернула руки ладонями к себе.

– Да, замужем.

– Давно?

– Три года. Сережке как раз исполнилось четырнадцать, вот на его дне рождения я их и познакомила.

Я почувствовал, что двигаюсь в верном направлении. Еще несколько метких бросков, и я распутаю это банальное дело.

– Ваши мальчики поладили?

Выражение ее лица изменилось молниеносно.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ничего, я всего лишь спросил.

– Я понимаю, куда вы клоните.

Она не сердилась. Она саму себя пыталась убедить в том, что я говорю глупости. Очень распространенная модель поведения – надеть розовые очки, чтобы жить долго и счастливо.

(«О, мудрейший!». Еще один косой взгляд в зеркало. Кажется, у меня даже нимб вокруг головы появился).

– Хотите сказать, у нас проблемы в семье?

– Если у вас нормальная семья, то проблемы в ней были, есть и будут. Позвольте мне повторить свой вопрос: ваши мужчины ладят?

Ольга молча полезла в свою сумочку, вынула блистер с крупными белыми таблетками. Ноготочком подцепила одну, закинула в рот и протянула руки к стакану с водой. Увидев мой вопросительный взгляд, она пояснила:

– У меня давление. Иногда совсем никак.

– Тяжело, наверно, в такую жару?

Она кивнула.

Спустя минуту разговор продолжился.

– Я не знаю, ладят они или нет, – со вздохом призналась Ольга. – Сережка всегда был за семью печатями, прятался в своем мире и никогда мне не докладывал, если что-то не получалось.

– А внешне? Как проявлялись их отношения внешне?

Ольга пожала плечами.

– Обычно, как у всех…

…Как у всех. Мантра. Пусть все у нас будет не хуже, чем у других, говорим мы себе, и жизнь кладем на достижение мнимого равновесия. Если не получилось у самих – передадим детям наше представление о мировой гармонии. Пусть хоть у них все будет не хуже других, пусть не растут изгоями, будут понятными и предсказуемыми, чтобы было с кем играть в детском саду, дружить в школе, чтобы нашел нормальную самку для спаривания, завел семью, продолжил род и нагрузил уже на своих потомков всю нашу нереализованность, надежды и отчаяние. И так будет во веки веков, аминь. Как говорил диснеевский Муфаса, таков вечный круг жизни, в котором каждый должен занять подобающее ему место.

Маленький Сережка Круглов боролся, как мог. Не афишировал свою уникальность, но и не маскировался. Друзей хватало вполне – пара приятелей в школе, с которыми можно было обсудить тему для сочинения или последний фильм братьев Коэнов, и один настоящий друг, его понимающий. К четырнадцати годам парень уже мог вздохнуть свободнее, не пытаясь что-то доказывать; он всю жизнь посещал одну и ту же школу, к нему привыкли как к обычному умнику, увлеченному высокими материями. Словом, вне дома он мог чувствовать себя достаточно комфортно.

Но с отчимом как-то не заладилось.

Новый папа Игорь (скорее, первый папа, учитывая изначальное отсутствие биологического отца) решил, что парню не хватает мужской хватки. «Какой-то он рыхлый, неуверенный. Нужно активнее выражать себя!». Сам Игорь Устьянцев, пятидесятидвухлетний начальник зажиточной автобазы, детей почти никогда не воспитывал. Первую жену похоронил через два года после свадьбы – ее сбила машина. Во втором браке тоже продержался недолго. Жена родила ему дочь, а через три года сбежала с любовником. Махнул он рукой на женщин, решив, что ничего путного с ними все равно не получается. Отдался Игорь Артемьевич своему бизнесу с удвоенной энергией, пропадая на работе и днем, и ночью. Так и жил бы холостяком до конца дней своих, но встретил Ольгу Круглову, мать-одиночку со взрослым сыном. Жизнь даму не баловала, дорогих подарков от мужчин она не видывала, большой и страстной любви испытать не успела, хотя была еще в самом соку. Приосанился Игорь Устьянцев, приободрился, посмотрел на себя в зеркало и решил, что вполне может сойти за Принца. Несколько пробежек по стадиону, десяток занятий в тренажерном зале – и хоть сейчас на обложку журнала.

В общем, сложилось у них все очень быстро, почти как в фильме у Захарова: «Вы привлекательны, я – чертовски привлекателен, так чего зря время терять». Тут подоспел день рождения Сережки, на котором Ольга и свела впервые двух своих мужчин. Они поговорили, рассказали друг другу о себе, а через несколько дней Игорь сказал, что свою квартиру он продаст, потом продаст и кругловскую, кое-что добавит и купит трехкомнатную в центре. Никто особо не возражал, только Ольга высказала осторожное предположение, что Сережке лучше бы остаться поближе к старой школе, потому что с его-то характером влиться в новый коллектив за считанные годы до выпуска будет ой как непросто. Принц поскрипел немного, но с доводами согласился.

Купили квартиру в том же районе. Школа осталась та же, и дорога к ней стала занимать времени лишь на пять-десять минут больше. И это, пожалуй, единственное, что осталось прежним в жизни четырнадцатилетнего Сергея Круглова.

Первые несколько месяцев папа Игорь лишь присматривался к юноше, изучал. На исполнение столь нехитрой роли его жизненного опыта и интеллекта вполне хватило. Уж бог весть какие выводы он сделал из своих наблюдений, но спустя полгода позвал Сережку на разговор. Купил полторашку пива, усадил парня рядом и стал разговаривать «по-мужски».

(Диалог приводится не дословно).

– А скажи мне, дружище, что ты за человек?

Сережка флегматично вскидывает брови. Видно, что ему не очень нужен разговор; жил столько лет без мужского слова и оставшееся до совершеннолетия время потерпит.

– Что вы имеете в виду?

Игорь фыркает:

– И ты все еще обращаешься ко мне на «вы»! Давно пора стать проще и ближе. Все не привыкнешь никак?

Снова неопределенное пожатие плечами. У Сережки сегодня вечером планы – он хотел сходить к другу Вовчику посмотреть несколько интересных сайтов, посвященных изучению Солнца. Сергей с некоторых пор не любит заниматься этим дома, потому что дверь в его комнату теперь может распахнуться в любой момент без всяких прелюдий. Мать, конечно, стучится, но отчим такую привычку никогда не имел – вламывается без предупреждения, садится на диван, включает телевизор и чешет пузо.

– Вот так всегда – что ни спроси, все как-то плечиками туда-сюда, – обижается Игорь. Уровень пива в его бутылке понижается на треть. – Я никак не могу тебя раскусить. Что ты за человек? Что тебе интересно? Какие у тебя друзья? О чем с тобой поговорить во время завтрака, например? Как ни спросишь, все какие-то ухмылки, ужимки и ничего конкретного.

Сергей краснеет. Несмотря на всю его тонкость, не стоит забывать, что он всего лишь четырнадцатилетний подросток, которому сложно говорить со взрослыми на равных. Только с матерью и, пожалуй, с учителем истории он мог бы дискутировать и пытаться отстаивать свою точку зрения, но с отчимом он пока не знает, как себя вести. Все, что ему удается в данную минуту, это обильно покраснеть и выдавить нейтральное:

– Не надо меня раскусывать.

– А что с тобой делать?

«Папаша» смотрит ему прямо в глаза. Он чувствует себя уверенно, и точно не скажешь, что именно придает ему уверенности – пиво или мысль об ответственности за парня.

– Может, оставить в покое? – предположил Сережа.

– Как так?

– Ну, у многих ребят в нашем классе родители так и сделали, и ничего страшного не произошло. Правда, некоторые чуть в тюрьму не угодили, но это, скорее, исключение, чем правило.

Игорь вновь прикладывается к бутылке. Странные слова произносит этот парнишка. «Исключение», «правило»… что он хочет этим сказать?

– Я знаешь что подумал?

– Нет.

– Может, мы с тобой пойдем мячик погоняем? У меня где-то в гараже остался хороший футбольный мячик. Что скажешь?

Сережка втягивает голову в плечи. Ответить дерзостью он не может, но и принять предложение для него равносильно смерти.

– Я не знаю.

– Опять не знаешь. А что ты знаешь?

– Квадратный корень из двухсот пятидесяти шести.

– Чего?

– Ничего, это «гугл войс сёрч».

Игорь кивает: дескать, ладно, сопляк, понимаю, ты просто мои кишки на палец наматываешь.

– Короче, мячик попинать ты не хочешь.

Сережка качает головой – выразительно, чтобы не осталось сомнений.

– И железом не увлекаешься?

– В смысле?

– В смысле гантелей, гирь, тренажерных залов.

– Нет, не увлекаюсь. Только в виде хард-рока.

– Рокер, значит…

– Нет, просто уважаю. «Металлику», «Дип Перпл», «Эй Си Ди Си»…

Игорь продолжает кивать с отрешенным видом, стараясь скрыть свое крайнее уязвление. Когда Сережка заканчивает перечисление незнакомых названий и имен, Устьянцев надолго прикладывается к бутылке. Пива остается совсем немного.

– А отвертку ты когда-нибудь держал в руках?

Сережа молчит.

– Молоток? Гаечный ключ? Ты умеешь делать какие-нибудь вещи, которые должен уметь любой нормальный мужик? Починить сливной бачок, например? А, интеллигент сраный?

Он пытается вложить в последнюю фразу все свое природное добродушие, но фальшивит, чем допускает фатальную ошибку. Сережка мог продолжать никчемный разговор, но после оскорбления даже та маленькая щелочка, что могла бы остаться между ними, исчезает. Причем Сережка обижается даже не на формулировку – видит Бог, за свою недолгую жизнь он слышал и более обидные вещи. Его оскорбляет пренебрежение. Игорь Устьянцев явно недолюбливает интеллигентов, даже, наверно, презирает. Контакт с внеземным разумом невозможен.

– Ну, чего замолчал? – спрашивает Игорь.

– Ничего. – Сережка встает со скамейки. – Пойду я. У меня еще много заданий на завтра.

– Заданий…

– Угу. Счастливо.

Не оборачиваясь, парень уходит. Игорь глядит ему в спину насупившись. Ему неприятен этот парень. Слишком много достоинства для его лет. Слишком непочтителен. С этим нужно что-то делать…

…С тех пор у них и пошло все наперекосяк. Сережка старался не оставаться с Игорем наедине, на вопросы отвечал односложно, в пространные рассказы о том, как прошел день, не пускался. Попытки отчима давить ни к чему не привели. Что самое неприятное, Сережка не давал повода накричать на себя: по дому помогал исправно, в магазин ходил вовремя, мусор выносил без напоминаний, комнату свою содержал в чистоте и порядке, носки не разбрасывал, шумных гостей не водил, до полуночи на улице не шлялся. Игорь однажды пытался накричать на него из-за сущей ерунды (Сережка метнул фантик от конфеты в мусорное ведро, но промахнулся). Истерика эта выглядела столь жалко, что опешила даже мать. А Игорю просто хотелось проявить себя по-мужски, побыть немножко отцом, который журит непутевого сына. Не вышло.

Симпатий к мальчишке, не говоря уже о любви, это не прибавило.

– В общем, нормально они общались, как все, – резюмировала Ольга.

– Понятно, – отозвался я. – А теперь, значит, он не явился домой после последнего звонка. Никаких ссор, стычек или просто громких разговоров накануне вы не слышали?

– Нет.

– И Игорь вам ничего не рассказывал?

– Абсолютно. Он вел себя как обычно.

– А как обычно он себя ведет?

Ольга смутилась.

– Весь день проводит в конторе на автобазе, а вечером… вечером он либо во дворе с друзьями, либо дома с газетой, либо…

Она отвернулась к стене.

– Либо пьян?

Я не собирался ее щадить. Если пропал человек, тем более несовершеннолетний парень, корректность и такт должны покурить в сторонке. Иногда бывает важна каждая минута.

– Да, – прошептала Ольга.

– Часто пьет?

– Два или три раза в неделю.

– Много?

Шмыг носом. Совсем как моя Томка.

– По-разному. Иногда его приносят на руках коллеги, а иногда ограничивается бутылкой пива.

– Как он ведет себя в подпитии? Проявляет агрессию? Ложится спать? Бьет посуду?

– Достаточно. – Ольга резко повернулась ко мне.

– Мои вопросы вам неприятны?

Круглова замерла. Какие-то слова готовы были сорваться с губ, но повисли. Я смотрел на нее в упор, она – на меня. Она думала, что меня можно смутить, но мало кому удавалось выйти победителем в подобных переглядках в моем собственном кабинете.

– Он бывает разный, – сдалась Ольга. – Но он никогда никого не бил, вы не подумайте.

«Уже подумал».

– Что ж, ладно, – произнес я, – общая картина ясна. Если вы хотите, чтобы мы приступили к поискам, прошу пройти в приемную к молодому человеку по имени Петр, оставьте все номера телефонов и адреса ваших родственников, включая тех, кто живет за пределами города или даже в других городах. Нам также нужны все известные вам адреса личных страниц Сергея в интернете, в социальных сетях, почтовые адреса и так далее. Если вы знаете какие-то телефоны его друзей, также прошу их надиктовать. Словом, вся информационная база, касающаяся вашей семьи.

Ольга кивнула. Я приподнялся, давая понять, что аудиенция окончена, но посетительница задержалась на мгновение.

– Вы найдете его?

Что я мог ответить? Врать в глаза не люблю даже ради успокоения, но уверенности в успехе предприятия не хватало.

– Будем стараться, Ольга.