Никому не клялся, не лгал, не давал зарока,
по земле ходил, как печальный монах-расстрига…
В виде речки мелкой текла по земле дорога,
и шальные птицы без нот исполняли Грига.
Взяв ковригу хлеба и соли в льняном мешочке,
сколько черствых крох ты оставил в вагонах спальных?
А теперь на праздник ты сыну везёшь и дочке
в золотом ларце скорлупу от яиц пасхальных.
Голубь клюв зарыл в оперенье своей голубки
и воркует, стонет на птичьей своей латыни,
им бы тоже, бедным, склевать по одной скорлупке,
да лихая жизнь приучила беречь святыни.
И земля куда-то под вальс уплывает венский,
голубям шальным не видать твоего подарка —
пусть клюют по крупке слежавшийся снег крещенский
из чужой руки у собора святого Марка.