Тонущие города

ФЕНОМЕН ХЕРСОНЕСА

Античные и средневековые строители морских портов, конечно, не могли предположить, что они попутно возводят верстовые столбы времени. Кто из них мог представить, что обычные гидротехнические сооружения превратятся в будущем в своеобразные метки, которые навсегда зафиксируют вековые колебания уровня моря? Но именно такой мерной временной шкалой служат ныне остатки полуразрушенных причальных стенок, волнобойных молов, маяков. С точностью до сантиметра показывают они, где было море пятьсот, тысячу, две с половиной тысячи лет назад.

Почти вдоль всего огромного многотысячекилометрового черноморского побережья на дне моря лежат развалины древних сооружений. Неумолимо наступая на сушу, море за долгие века поглотило сотни и тысячи каменных зданий самого разного назначения. Служившие ранее многим поколениям людей дома и храмы, торговые склады и амбары, покоятся ныне на илистом или каменистом морском дне. Заросшие водорослями и покрытые ракушками древнегреческие бутовые фундаменты, плоские римские квадры, блоки византийской рустованной кладки неопровержимо доказывают, что в античные и средневековые времена уровень моря был на 4–10 м ниже сегодняшнего. Это подтверждают все древние затонувшие города Причерноморья. Но вот Херсонес…

Его феномен уже десятки лет вызывает споры между учеными, историками, археологами, географами.

Загадкой было даже местонахождение этого города. Когда в июне 1771 г., громя войска турецких янычар, победоносные русские гренадеры вышли на юго-западную оконечность Крымского полуострова, они увидели у берега величественные белоснежные колонны византийских храмов (рис.1).

Себастополис! — воскликнул генерал Долгоруков, командующий 2-й русской армией, овладевшей Крымом, и доложил в Санкт-Петербург Екатерине II, что его войска захватили знаменитую, описанную многими древними географами и историками, морскую римскую крепость. Русская императрица тоже не очень-то была сильна в географии, но зато очень тяготела ко всему классическому, старинному. Помимо того, она очень стремилась подвинуть границы своего государства на юг, к Босфору, Константинополю, Греции. Поэтому она повелела заложенную ею на берегу Крыма новую военно-морскую крепость наречь Севастополем. Так вот и получил новую прописку в Крыму бывший древнегреческий и древнеримский город Диоскурия — Себастополис, который на самом-то деле находился в 600 километрах на юг от Крыма, на месте современного Сухуми. А Херсонес, которым был обнаруженный русскими войсками древний морской порт, оказался по воле Екатерины II в устье Днепра, вблизи другого античного города, Ольвии, и стал современным Херсонесом.

Отдавая дань классицизму, просвещенная императрица, кстати сказать, напутала с присвоением классического имени и еще одному морскому порту, построенному ею в северном Причерноморье. Назвав его Одессой, она снова допустила географическую ошибку — античный город Одессос находился совсем в другом месте, на западном, болгарском, берегу Черного моря около Варны.

Удивительно, что археологическому Херсонесу как объекту исследований постоянно невезло, в том числе и в XX в. Неоднозначным оказалось не только местонахождение на берегах Черного моря, но и его расположение на западном побережье Крыма. Изучавшие этот вопрос ученые сначала обвинили в путанице знаменитого географа древности Страбона. Рассказывая о Херсонесе VII в. н.э. он сообщал, что это вовсе не тот античный порт, который был широко известен в прошлом, а совсем новый раннесредневековый город, который сохранил от предыдущего только название. А тот «старый» древнегреческий и древнеримский Херсонес жители покинули еще в I в. до н.э., и во времена Страбона он уже был почти полностью разрушен. Описывая местоположение современного ему Херсонеса, географ отмечал, что «… перед городом на расстоянии 100 стадиев (около 17 км — Г.Р.) находится мыс, называемый Парфением, имеющий храм божества и его статую. Между городом и мысом есть три гавани; затем следует древний Херсонес, лежащий в развалинах».

Вот этот «старый» Херсонес и вызвал у наших историков и археологов недоумение. Что это за мыс Парфений и где руины погибшего города? Какая связь между старым и новым Херсонесом? Однако довольно быстро исследователи установили, что упомянутый Страбоном Парфений — это и есть Херсонесский мыс, крайняя юго-западная оконечность Крымского полуострова. А вот почему древний географ говорит только о трех гаванях, когда на самом-то деле их четыре, было непонятно. Одни ученые сочли, что Страбон ошибся, и в его описании четвертый залив просто-напросто пропущен. Другие полагали, что древний ученый принял за одну две соседние бухты, сливавшиеся в общее устье.

На самом же деле Страбон ничего не перепутал и вовсе не ошибся. В его время существовало действительно только три бухты. Уровень моря тогда стоял на много метров ниже сегодняшнего. Это позже морские волны затопили широкую береговую ложбину и образовали новый залив, которого раньше не существовало.

Поэтому и появилась гипотеза, по которой древний страбоновский Херсонес лежит на дне моря. За его поиски взялся бывший директор херсонесского музея К.Э. Гриневич. Энергичный деятельный человек он пригласил водолазов из ЭПРОН (Экспедиция подводных работ особого назначения) и начал большие подводные исследования у западного берега Карантинной бухты. Особенно широко работы развернулись в 1930–1931 гг. В течение многих недель водолазы вели поиски и передавали результаты своих наблюдений археологам, дежурившим в лодках. Исследования охватили территорию площадью более 2,5 тыс.м².

На илистом дне Карантинной бухты подводники обнаружили целый затонувший город с домами, улицами, крепостными стенами. На глубине 0,5–3 м были найдены гряды камней и круглые башни, причальные сооружения, амбары и склады, развалины которых уходили в море на 40–45 м. Другие фрагменты стен тянулись более чем на 50 м с севера на юг.

Под водой был даже отснят небольшой фильм. На его кадрах темнели, как в тумане, высокие крепостные стены, объектив киноаппарата показывал древнеримскую баню с широкими каменными скамьями, на которых когда-то возлежали патриции. Но, увы, после тщательной проверки все это оказалось игрой природы и воображения, фантазией, блефом. Заросшие водорослями крепостные стены, башни, дома были просто естественными выходами коренных пород на илистое дно залива. Размытые морем пласты известняка, древние рифовые образования были ошибочно приняты водолазами за круглые башни и руины стен. Открытие подводного города в те годы не состоялось.

Вместе с тем «старый» Страбонов Херсонес на самом-то деле был не на дне моря, а на берегу, примерно в 3 км к юго-востоку от Херсонесского мыса, т.е. от того места, где потерпел фиаско незадачливый директор музея К.Э. Гриневич. В основании Маячного полуострова, пересекая узкий перешеек, стояли крепостные стены, которые защищали сельскохозяйственные участки древних греков. Оборонительные стены длиной около 900 м и толщиной 2,75 м шли двумя параллельными рядами. В двухсотметровом промежутке между ними и располагался «древний» Херсонес.

Однако очень скоро оказалось, что он вовсе не древнее «нового» Херсонеса, а, наоборот, моложе почти на целое столетие. Во всяком случае при раскопках там не было найдено ни одного предмета IV в. до н.э., т.е. времени основания античного Херсонеса.

Почему же город на Маячном полуострове Страбон считал более древним, чем Херсонес у Карантинной бухты? Никакой ошибки здесь нет. Просто ученый, употребляя слова «древний», «старый», понимал под этим — «бывший», существовавший когда-то, а потом разрушенный. Археологические исследования подтверждают, что действительно город на Маячном полуострове уже к I в. до н.э. был покинут жителями. По-видимому, это было связано с нашествием скифов, которые в конце II в. до н.э. вторглись во владения Херсонеса. Таким образом, загадка «старого» Херсонеса была разгадана. Городом Страбона оказалось одно из нескольких основанных греками поселений, которые объединялись в небольшое античное государство на западном берегу Крыма со столицей в Херсонесе. Его образовали переселенцы из древней Гераклеи Понтийской, лежавшей на северном побережье Малой Азии (ныне турецкий город Ерегли). Предприимчивые греческие колонисты в V в. до н.э. основали сначала торговый город, который вскоре превратился в самостоятельную земледельческую республику Херсонес (в переводе — полуостров).

Однако во II в. до н.э. она была подчинена ее могучему соседу — понтийско-боспорскому царю Митридату Евпатору. В I в. до н.э. Херсонес Таврический, как и многие другие города Причерноморья, вынужден был подчиниться Риму. Римский император Феодосии укрепил Херсонес и превратил его в крупную по тем временам военно-морскую цитадель. Именно в этот период были проложены в городе откапываемые сегодня прямые ровные улицы (рис. 2, 3, 4), на пересечении которых кое-где устанавливались статуи. Большие строительные работы были проведены в Херсонесском порту: построены длинные причалы для кораблей, возведен высокий стройный маяк. На берегу вблизи гавани возникает «нижний» город, с большой рыночной площадью, многочисленными торговыми рядами, зернохранилищами, складами, амбарами и жилыми домами.

Позже город попал под зависимость Византии. В это время также ведется крупное строительство, возникают многие новые поселения за стенами крепости, еще больше отстраивается морской торговый порт. В средние века Херсонес продолжает процветать и становится известным на Руси, где его называют Корсунь. Прекратил свое существование Херсонес только в XIV в., простояв почти тысячу лет и исчезнув последним из античных городов Северного Причерноморья.

Таким образом, сооружения крупнейшего города-порта древнего мира — Херсонеса Таврического — стоят на восточном берегу Крымского полуострова уже более 2500 лет. Руины древнегреческих, древнеримских и византийских улиц, площадей и домов рыбаков и торговцев, складов и магазинов, храмов-базилик детально изучены, описаны и датированы. Их местонахождение, ориентирование, принадлежность ни у кого никаких сомнений не вызывает.

А вот в отношении оборонительных сооружений Херсонеса споры не затихают уже десятки лет. Непонятным представляется то, что расположение трех рядов крепостных стен города, подробная датировка которых дана одним из бывших директоров Херсонесского музея-заповедника И.А. Антоновой, противоречит имеющимся представлениям о наступлении моря на сушу. Дело в том, что самые старые крепостные стены стоят далеко от современного берега, а более молодые подходят к самому морю (рис.5, 6).

Это кажется по меньшей мере странным. Ведь известно, что самым уязвимым и самым ответственным районом древнего приморского города был его порт, который и защищался от врагов, нападавших со стороны моря, толстыми каменными стенами. По устоявшимся правилам античной и средневековой портовой фортификации оборонительные стены обычно строились у самой воды, что давало возможность отгонять вражеские

корабли от города. Поэтому построенные в разное время ряды крепостных сооружений Херсонеса, несомненно, должны отмечать и границу «суша — море». А если так, то остается признать удивительный факт: 3 раза перестраивавшаяся крепость Херсонеса следовала за отступавшим урезом воды и, следовательно, море не наступало на берег, как считалось раньше, а, наоборот, отступало.

В этом и состоит парадокс Херсонеса, отмеченный рядом исследователей, которые сопоставили результаты херсонесских измерений с такими же наблюдениями в Ольвии (устье Днепра), Фанагории (Таманский- залив) и других местах Причерноморья. В итоге всеобщее признание получило мнение, что херсонесский феномен вовсе не исключение из правил, а подтверждение высказанного еще раньше предположения о всеобщем понижении уровня Черного моря в XIV–XV вв. Этот процесс даже получил херсонесское название: корсунская регрессия (отступление) моря.

А что происходило дальше, как развивались события в более позднее время? Выйдем на берег Карантинной бухты — внутреннего рейда древнего херсонесского порта. У самого берега, а то и под водой лежат глыбы серого бугристого песчаника. А рядом спускаются прямо в воду высокие ровные ступени каменной лестницы (рис.7), по которой когда-то ходили горожане Херсонеса в морской порт. Эти загадочные ступени снова путают все карты и вызывают новые вопросы. Почему они уходят под воду, почему их затопило? Ведь мы только что установили, что уровень моря понизился.

Один из возможных ответов на этот вопрос был получен совершенно неожиданно, когда летом 1982 г. по фарватеру Карантинной бухты прошла землечерпалка, снявшая со дна слой заиления и обнажившая более глубокие слои грунта. На глубине 2,5–3 м от поверхности воды на дне Карантинной бухты, в 20–25 м от берега, были обнаружены затопленные развалины каменной кладки шириной до 1,5 м и длиной около 30 м. Здесь же в 60-х годах нашего века была обнаружена затопленная ромбовидная башня, состоящая из двух каменных поясов и направленная тупым углом к морю. Можно предположить, что найдена еще одна стена Херсонеса, причем самой поздней постройки.

Следовательно, прошедший здесь дноуглубительный снаряд вскрыл не только природные донные отложения, но и сделал раскоп в культурном слое, который накопился у городской стены Херсонеса и который ныне затоплен морем.

Значит, мы имеем дело с этапом трансгрессии (наступления) моря.

Таким образом, корсунская регрессия Черного моря вовсе не противоречит более поздней общей тенденции наступления (трансгрессии) моря на берег.

При изучении многократной смены направления вертикальных движений территории Херсонеса за 2,5 тыс. лет его существования ученые большое значение придают архитектурным и строительным особенностям тех или иных сооружений городских стен. Так, одним из важных свидетельств вековых колебаний уровня моря и поверхности земли могут служить уникальные двухъярусные городские ворота в 16-й куртине крепостных стен Херсонеса. После занесения ворот культурными отложениями и наносами моря, затоплявшего берег, оборонительные сооружения города подверглись трехкратной надстройке. В результате, на старых засыпанных воротах появился новый проход — каменная калитка с полукруглым сводом, и общая высота строения достигла 15 м. На схеме, составленной Д.А. Козловским в 1965 г., показано, как менялось во времени это удивительное сооружение (рис.8).

О том, что в первые столетия существования Херсонеса уровень моря находился на 3–4 м ниже современного, свидетельствуют и многие древние водозаборные колодцы и водосборные цистерны, находящиеся в пониженном северном районе Херсонесского городища. Их днища находятся ныне намного ниже уровня моря, и в них стоит соленая вода — несомненно, что в прошлом эти сооружения так построены быть не могли, ведь они, конечно, служили для сбора и хранения питьевой пресной воды, т.е. находились на значительно более высоких отметках по отношению к морю.

С конца V по IV в. до н.э. здесь же в прибрежном районе Херсонеса находился и некрополь (городское кладбище), который обычно располагают на возвышенных участках местности. Позже он был ликвидирован, а на его месте возникли городские кварталы. Теперь этот район располагается на уровне современного пляжа, и во время штормов заливается морской водой и забрасывается водорослями и галькой. В зоне прибоя находятся здесь и днища цистерн виноделен, построенных в первых веках новой эры.

Изучая хронологию изменения оборонительных и хозяйственных сооружений Херсонеса, Д.А. Козловский отмечает ряд «мертвых» периодов жизни города, которые он связывает с периодическим затоплением пониженных частей городища. Действительно, в городских напластованиях Херсонеса фиксируются маломощные культурные слои, относящиеся к II–I вв. до н.э., VII–VIII и XIV в.

Такие же пробелы отмечаются и в истории других античных и средневековых городов Северного Причерноморья. Может быть и их гибель связана с фатальными катастрофами — наступлением моря на сушу? И возможно, прав Д.А. Козловский, который пишет: «Затоплением побережий Малой Азии и архипелага островов Эгейского моря при опускании мы склонны объяснить, в полном согласии с Аристотелем, две волны переселения древних греков в Причерноморье, носивших характер бегства от стихийного бедствия».

Можно представить, как огромные волны набегали на берег, море Неудержимо наступало на прибрежную, пониженную часть города, заглатывая одно за другим инженерные сооружения морского порта. Погружались под воду грузовые причалы, волноотбойные молы, маяки, склады, торговые лавки, жилые дома, крепостные стены и башни. Здесь же, на Гераклейском полуострове, в соседних бухтах Стрелецкой и Круглой под воду ушли сельскохозяйственные участки — клеры, ровные прямоугольные участки земли, отгороженные друг от друга каменными межевыми оградами (рис.9).

Конечно, все это в какой-то степени противоречит традиционному объяснению причин «Великой греческой колонизации», которую обычно связывают только с перенаселенностью древнегреческих полисов в метрополии, нехваткой продовольствия, плохими урожаями на каменистой малоплодородной почве Эллады. Однако совсем сбрасывать со счетов геологические причины ни в коем случае нельзя.

Об общем характере катастрофы, постигшей города Херсонесского государства, говорит и то, что вместе с его столицей почти одновременно затонули сооружения других древних поселений западного побережья Крымского полуострова. Ведь древнегреческий Херсонес был полисом, т.е. городом-государством, в подчинении которого находилась хора — группа других небольших городов сельскохозяйственного, торгового и военно-оборонительного назначения (рис.10). Жившие в них греки снабжали Херсонес хлебом, мясом, рыбой, торговали с местным населением. Кроме того, эти небольшие города служили форпостами для защиты столицы от нападения врагов. Со своей стороны Херсонес обязывался защищать подопечные ему территории.

В античном отделе Херсонесского музея экспонируется высокая плита из белого мрамора, на которой 2,3 тыс. лет назад была высечена торжественная клятва горожан. Вот выдержки из нее: «Клянусь Зевсом, Геей, Гелиосом, Девой, богами и богинями олимпийскими и героями, владеющими полисом, хором и укрепленными пунктами херсонесцев. Я буду единомышлен о спасении и свободе государства и граждан и не предам ни Херсонеса, ни Керкинитиды, ни Калос-Лимена, ни прочих укрепленных пунктов, ни остальной территории, которою херсонесцы управляют или управляли, ничего никому, ни эллину, ни варвару, но буду оберегать все это для херсонесского народа».

Как мы видим, на первом месте среди прочих херсонесских городов стоит Керкинитида — морская крепость, стоявшая на берегу нынешнего Евпаторийского залива. Есть предположение, что это поселение было образовано даже на 50–75 лет раньше появления Херсонеса, который только позже подчинил его себе. «Керкинитида — город скифский» — писал древний автор Гекатей Милетский, живший около середины V в. до н.э., т.е. в то время Керкинитида была самостоятельной.

Во второй половине — конце IV в. до н.э. этот город был окружен высокой каменной стеной длиной около 1,2 км с несколькими квадратными сторожевыми башнями. В городе и за крепостной стеной стояли жилые дома, амбары, лавки. Вокруг города располагались сельскохозяйственные усадьбы — клеры, которые, очевидно, занимали большую площадь сегодняшней Евпатории.

Керкинитида была для херсонесцев важным опорным пунктом при колонизации плодородных приморских земель всего северо-западного Крыма. Отсюда можно было овладеть степными равнинами, где выращивался хлеб, торговлей которым славился Херсонес. Сегодня основная часть Керкинитиды — это большой прямоугольный раскоп (360x220 м), который находится на территории евпаторийского санатория. На дне раскопа на глубине 4–5 м лежат довольно хорошо сохранившиеся фундаменты и цоколи каменных древнегреческих домов, мощенные булыгой улицы, часть крепостных стен и башен. Здесь соседствуют сооружения разных эпох. Рядом с круглой башней и каменным водостоком IV в. до н.э. стоит стена из рустованных квадратов II в. н.э. Расположены эти строения на отметках, близких к современному уровню моря, поэтому они сильно подтоплены морской водой, высачивающейся из грунта в борта и дно раскопа — котлована. Здесь культурный слой V в. до н.э. сильно обводнен.

На месте нынешнего районного центра Черноморского (бывшая татарская Ак-Мечеть) 2,5 тыс. лет назад возник третий по величине город Херсонесского государства — Калос-Лимен (по-гречески «Прекрасная гавань»). Хотя он и был

почти в 2 раза меньше Керкинитиды, но тоже имел мощную крепостную стену с большими прямоугольными башнями. В городе стояло 100–150 усадьб с каменными 3–5-комнатными домами, сараями для хранения продуктов и сельскохозяйственных орудий труда и небольшими двориками. Как говорит само его название, Калос-Лимен был городом-портом, жители которого занимались морской торговлей и рыболовством. Однако кроме морского промысла жители города очень интенсивно занимались земледелием. К северу от жилой зоны на берегу бухты Ветреной располагалась большая сельскохозяйственная территория. Почти 9 га было отведено под клеры, где выращивался виноград и высевалась пшеница.

«Прекрасная гавань» не избежала той же судьбы, что Херсонес и Керкинитида. Море неумолимо наступало на усадьбы хоры Калос-Лимена. Уровень воды в этом месте поднялся на несколько метров, а

берег и по сегодняшний день отступает на 7–12 см в год. За 2,5 тыс. лет волны «сгрызли» почти 200-метровую полосу суши со стоявшими на ней домами, заборами, огородами. Одна из усадьб, которая раньше находилась далеко от берега, сейчас нависает над самым морем, и часть стеновых и фундаментных блоков уже обрушились в воду с 7-метрового берегового обрыву.. Ныне аквалангисты-ныряльщики поднимают со дна бухты большое» количество разнообразной керамики: горлышки и ручки амфор; днища пифосов и лампады со следами» огня, освещавшего когда-то низенькие комнаты древних жителей это го края. В донном иле покоятся осколки глиняных горшков греческого и римского времен и византийские монеты XII в.

Помимо более или менее крупных городов Херсонесской хоры подтопленными оказалось и множество небольших укрепленных и неукрепленных античных и средневековых поселений Западного берега Крымского полуострова.

Суровый и безводный Тарханкутский полуостров отсечен от Западного Крыма узким и длинным, извилистым озером Донузлав. Много веков назад, когда уровень моря стоял на несколько метров ниже современного, берега Тарханкута были еще больше изрезаны удобными бухтами и гаванями, где греческим колонистам удобно было основывать долговременные поселения. Особенно плотно было освоено южное побережье Тарханкутского полуострова. Здесь на 20-километро_: вой береговой полосе обнаружено около 15 херсонесских поселений, это половина всех открытых на Тарханкуте и почти 40% всех известных на северо-западе Крыма городов.

Другой тоже густозаселенный район находится к северо-востоку от Калос-Лимена. Вблизи западной оконечности Донузлавского перешейка стоит городище Беляус — возникшее в IV в. до н.э. укрепленное херсонесское поселение с мощной многоэтажной квадратной (10x10 м) башней. У самого берега стоят омываемые штормовой волной остатки тесаных рустованых квадров. Огромный противотаранный каменный пояс башни подтоплен снизу подземными водами.

Особый интерес представляет античное поселение, заложенное в IV в. до н.э. на берегу Ярылгачской бухты неподалеку от озера Панское (Сасык). Две с половиной тысячи лет назад этого озера вообще не существовало. Бухта была узкой, имела длинные извилистые рукава, а на месте нынешнего озера лежала низкая равнина с плодородной землей. Затопленные морем рукава залива были очень удобны для стоянок кораблей. Со временем море поглотило цветущую некогда долину с жилыми домами и хозяйственными постройками поселка Панское. По-видимому, основные здания и сооружения древнего поселка Панское лежат ныне на дне озера и покрыты толстым слоем ила. На обоих берегах озера найдены укрепленная и неукрепленная усадьбы, а на его дне на глубине 3–3,5 м обнаружены заиленные камни и глиняные черепки.

Так же как в Беляусе, около поселка Штормового, в 3 км от моря, неподалеку от села Хуторок есть озерцо, на дне которого на глубине 2,5 м и на площади 100x150 м найдено большое скопление античной керамики и хорошо обработанные известняковые строительные блоки. Можно предположить, что здесь тоже когда-то воды не было.

Подтоплению подверглось и больше половины территории раскопанного городища с культурными слоями IV в. до н.э., которое расположено вблизи озера Кизил-Яр. Здесь на площади 0,5 га на глубине от современной поверхности земли менее 1 м стоят в воде фундаменты жилых домов древних греков-херсонесцев.

Такие доказательства повышения уровня Черного моря вблизи западного и северо-западного берега Крыма за последние 2,5 тыс.лет можно множить и множить. На карте (см. рис.10) показано более 40 больших и малых укрепленных и неукрепленных городов и поселений, бывших когда-то подвластными Херсонесу Таврическому. Очень многие из них частично затоплены морскими волнами, либо подтоплены вторгающимися в берега морскими или накапливающимися в земле грунтовыми водами.

ДИОСКУРИЯ — СЕБАСТОПОЛИС — ЦХУМ

В один из августовских дней 1953 г. на сухумском пляже, недалеко от устья р. Беслетка, произошло событие, на долгие годы приковавшее к себе внимание ученых, историков и археологов. В этот день в 50 м от берега была обнаружена каменная плита, светлым пятном выделявшаяся на темном илистом дне. Усилиями нескольких ныряльщиков плиту подняли со дна и доставили на берег.

Это был прямоугольный немного уширенный книзу кусок серовато-пятнистого мрамора высотой более 1,5 м и шириной около 0,5 м. Большая нижняя угловая часть плиты была отломана. Когда камень очистили от водорослей и ракушек, перед присутствовавшими предстал прекрасный барельеф, изображавший молодую женщину в кресле, преклоненного перед ней мальчика и, очевидно, служанку, подносящую тяжелый ларец.

Расшифровку «сухумского камня» осуществили абхазские ученые под руководством М.М. Трапша. Их задача осложнялась тем, что плита была явно привозная: мрамор, из которого она была сделана, на Кавказе не встречается. Кроме того, не хватало некоторых важных деталей. Так, на верхнем торце плиты виднелись круглые гнезда со следами медных стержней — свидетельство того, что барельеф имел еще навершие, на котором должна была быть надпись, которая, к сожалению, найдена не была.

И все же с помощью сопоставления с подобными и уже изученными археологическими находками прошлых лет загадка была разгадана. В Керчи в изящной церкви Иоанна Предтечи собрана интересная коллекция старинных намогильных памятников (лапидарий), среди которых много античных. На некоторых стелах изображено прощание детей с родителями, мужа с женой, сестры с братом и т.д. Таков же сюжет и манера исполнения сухумского барельефа. Сравнительный анализ показал, что это тоже надгробная стела, сделана она в V в. до н.э. и привезена из Греции.

Однако керчинская коллекция содержит памятники, найденные в Северном Причерноморье, на Крымском и Таманском полуостровах, где, как известно, еще в VI — V вв. до н.э. существовали древнегреческие колонии, объединившиеся затем в знаменитое Боспорское царство. А каким образом античная стела могла оказаться на восточном берегу Черного моря, т.е. во многих сотнях километров от поселений древних греков? Может быть, она с какого-то древнего судна, которое перевозило ее на север и потерпело кораблекрушение у берегов Кавказа? Или корабль вез ее именно сюда, в Древнюю Колхиду? Если справедливо последнее, то может быть здесь, в Абхазии, следует искать остатки древнегреческого приморского городища с жильем, портом, кладбищем. И не здесь ли ^была расположена загадочная Диоскурия — Себастополис — город, который давно уже разыскивался учеными?

Было известно, что 2,5 тыс. лет назад у подножия Кавказских гор на восточном берегу Черного моря в сказочной стране «золотого руна» Колхиде греческие купцы из малоазийского города Милета основали колонию Диоскурию (Диоскуриаду), которая вскоре стала крупным торговым портом.

Назван ими город был в честь братьев-близнецов Диоскуров: Кастора и Полукса, покровителей и помощников мореплавателей. Они входили в легендарную дружину аргонавтов, под предводительством Язона предпринявших на корабле «Арго» поход за золотым руном к берегам Кавказа. В поэтической форме рассказывают об этом, в частности, античные писатели Аполлоний Родосский и Эврипид.

В мифах об аргонавтах обращает на себя внимание высокая оценка древними греками заморской страны у Кавказских гор. А греческий географ Страбон (I в. н.э.) писал: «Существуют рассказы… о богатствах этой страны, состоящих из золота, серебра и железа и заставляющих предполагать истинную причину похода аргонавтов… Рассказывают, что у них потоки сносят золото и что варвары собирают его при помощи просверленных корыт и косматых шкур. Отсюда и сложилась, говорят, басня о золотом руне». В мифах говорится, что страной правил «сын бога Солнца волшебник Эет». Великолепный царский дворец возвышался над долиной реки и далеко был виден с моря. «Высокие стены дворца, — говорит легенда, — поднимались над скалами. Всюду белели ряды мраморных колонн, сверкала медь украшений, выкованных богом подземного огня Гевестом в знак дружбы к отцу Эета Гелиосу. Слоновая кость украшений отливала желтоватой маслянистой белизной, ярко горела бронза, тяжелые серебряные двери, такие же как во дворце самого Гелиоса, сияя, неслышно поворачивались на искусно сработанных петлях». Все это удивительно напоминает описание, которое в IV в. до н.э. дал Платон дворцу Посейдона в Атлантиде, которая якобы затонула в море за Геракловыми столпами.

Конечно, мифы есть мифы. Но после того как археологи откопали развалины мифической Трои, до этого считавшейся вымыслом Гомера, к мифологии древних стали относиться более серьезно. Так, советский атлантолог Н.Ф. Жиров в легендах о плаваниях аргонавтов и Одиссея находит следы погибшей Атлантиды. Польский ученый Л. Зайдлер анализирует то место в «Аргонавтике» Аполлония Родосского, где упоминаются некие «апийские аркадийцы», которые Неведомым путем попали в греческую Аркадию. Слово «apios» означает «отдаленный», кроме того, Апи — богиня земли у скифов, живших в причерноморских и северокавказских степях. Отсюда напрашивается мысль: а не со стороны ли Черного моря пришли в Грецию пострадавшие от потопа жители его прибрежных поселений, не у Крымских ли и Кавказских гор затонула легендарная Атлантида?

О самой катастрофе, происшедшей в эпоху аргонавтов, легенда рассказывает следующими словами: «Тотчас вокруг раскатился гром. Казалось, сонные горы поколебались. С протяжным стоном рассеялась земля. Мертвый холодный ветер, крутясь, рванулся из трещин. А вслед за его порывами вышла из расселин великая богиня Геката ночная, Геката подземная… Вой, стоны, скрежет доносились из-под земли, и далеко вокруг, в платановых лесах Колхиды, послышались испуганные вопли…».

Что это — отголосок землетрясения, происшедшего в Колхиде, или горный обвал («горы поколебались»), сопровождавшийся селевыми потоками?

Наиболее точный исторический документ, где упоминается Диоскурия, — отчет, который составил правитель малоазийской провинции Каппадокии Флавий Арриан императору Адриану, поручившему ему совершить инспекторский объезд римских владений, расположенных на побережье Черного моря.

Флавий Арриан подробно описывает свое путешествие вдоль морского берега и, в частности, пишет: «Мы раньше полудня прибыли в Себастополис. Поэтому мы в тот же день успели выдать жалованье солдатам, осмотреть коней, оружие, прыганье всадников на коней, больных и хлебные запасы, обойти стену и ров. Себастополис основан милетянами и прежде назывался Диоскурией».

Немногим позже Страбон записал в своей «Географии»: «Диоскурия служит началом перешейка между Каспийским морем и Понтом и общим торговым центром для народов, живущих выше ее и вблизи; сюда сходятся, говорят, 70 народностей, а по словам других писателей, нисколько не заботящихся об истине, даже 300; все они говорят на разных языках, так как живут разбросанно…».

Древний город, по-видимому, располагался на сухом песчаном берегу, окруженном лиманами и болотами дельт рек Гумисты и Баслы (Беслетки). Такое местоположение защищало колонию от набегов враждебных местных племен.

Здесь находились главные сооружения города — пристань, склады, крепостные укрепления. Однако неизвестные подземные силы производили скрытую разрушительную работу. Сначала Диоскурия потеряла свой порт с причалами и молами, а потом и большая часть города с жилыми домами, крепостью, храмом и кладбищем ушла под воду.

Плиний Секунд, видный древнеримский ученый, погибший в 79 г. при извержении Везувия, писал о Диоскурии: «Теперь этот город находится в запустении, но некогда был столь знаменит, что, по словам Тимосфена, туда сходились 300 племен, говоривших на разных языках. И после того наши римляне вели здесь свои дела при посредничестве 130 переводчиков». Далее Секунд сообщал, что римляне построили на этом же месте свою крепость и назвали ее Себастополисом. Возможно, что ее создание кроме прочего было связано с устремлением римлян проложить северную обходную трассу знаменитого «шелкового пути» в Индию и Китай. Эта сложная трасса проходила через Марухский перевал Главного Кавказского хребта. Известно также, что под стенами Себастополиса римский полководец Помпеи в I в. до н.э. разбил грозного понтийского царя Митридата Евпатора.

Однако с римской крепостью, так же как и с греческой Диоскурией, по-видимому, произошло какое-то стихийное бедствие, которое надолго привело этот край в запустение. Вплоть до VI в. никаких сведений о Себастополисе не поступало. Лишь в середине VI в. византийский историк Прокопий Кесарийский упоминал о небольшой «крепостице», лежащей на пути от Лазики к Азовскому морю. В это время император Юстиниан I вел борьбу с персами за обладание Черноморским побережьем Кавказа. Не рассчитывая на прочность стен своих крепостей Питиуса (Пицунды) и Себастополиса, он в 550 г. разрушил их и отвел из них гарнизоны. Однако вскоре византийцам удалось вернуть потерянное, и они вновь восстановили крепость Себастополис, построив его там же, но на более высоком месте. Теперь уже тот же Прокопий Кёсарийский в своей «Истории войн» написал: «Император Юстиниан сей самый Себастополис, который прежде был не более как крепость, возобновил и стенами, и другими способами, так что город этот по обширности и богатству стал одним из первых на восточном побережье Черного моря».

Но после этого сведения о древнем городе окончательно исчезают. Лишь в XVII в. итальянский миссионер Арканжело Ламберти в своих записках отмечает, что «пятое аббатство было Севастопольское, которое теперь поглощено водой». Однако местонахождение этого Севаста, или Сан-Себастьяна, как называли его еще генуэзские письменные источники, никому неизвестно. За долгое время турецкого владычества память об античных городах стирается настолько, что после присоединения Крыма к России, как уже сообщалось выше, за Себастополис были ошибочно приняты руины Херсонеса.

Путаница продолжалась и в наше время, хотя большинство ученых не сомневались, что Диоскурию и Себастополис надо искать на Кавказе. Однако одни полагали, что это разные города, другие считали, что Диоскурия лежала в устье р. Риони, которая у древних греков называлась Фазисом, ведь именно сюда устремлялись аргонавты за золотым руном. Некоторые исследователи обращали внимание на устье р. Кодоры, где отдельные урочища имели созвучные названия: Искурия, Скурча.

Конечно, неоднократно историки исследовали и расположенную на самом берегу моря и подмытую волнами Сухумскую крепость. Одна часть исследователей предполагала, что это — участок знаменитой «Великой Абхазской стены». Однако известно, что первое ее звено находится в 5 км южнее Сухуми, возле впадения в море р. Келасури. Другие, менее оптимистично настроенные историки утверждали, что у моря стоит не представляющая большой ценности крепость XVII–XVIII вв. Однако под ее «турецкими» стенами некоторые ученые предполагали найти более раннюю античную кладку. Но когда в 1926 г. произошел обвал крепостных стен, профессор А.С. Башкиров после осмотра обнажившегося каменного основания установил, что оно относится к XI–XIII вв., т.е. к эпохе объединенного Грузинского государства. Таким образом, казалось, вопрос был решен окончательно. К тому же позднее, в 1952–1953 гг., постройка сухумской набережной окончательно похоронила под асфальтом мостовой остатки древних стен, и возрастом Сухумской крепости совсем перестали заниматься.

И вдруг — античная надгробная стела вблизи бывших развалин. Снова начались старые споры, снова вспомнили, что еще в 1878 г. сухумский краевед В.И. Чернявский настаивал на проведении подводных раскопок, а в 1891 г. был даже опубликован план неизвестной стены, уходящей в сторону моря и погружающейся в него. В 1909 г. об этом же сообщал и археолог А.А. Миллер в опубликованной в Петербурге статье «Раскопки на Черноморском побережье Кавказа». В 1947 г. археолог и геолог Л.Н. Соловьев опубликовал работу «Диоскурия — Себастополис — Цхум», где высказал соображения о возможности нахождения остатков древнего города на территории современного Сухуми (Цхума).

Однако серьезные исследования начались лишь в 50-х годах XX в. В 1956 г. во время проводившихся на приморской набережной Сухуми земляных работ археологи вновь вскрыли древние оборонительные стены.

Крайние участки широкой каменной стены, тянущейся параллельно берегу, поворачивали к югу и скрывались под водой.

Именно тогда и начались самые важные открытия. Погружаясь в аквалангах под воду, археологи раз за разом находили все больше и больше доказательств существования на дне сухумской бухты развалин большого города. Отдельные фрагменты и целые массивы древней кладки из булыжного камня на известковом растворе с характерными древнеримскими узкими поясами плоского кирпича шли от берега и обрисовывали прямоугольную территорию города, защищенную с четырех сторон крепостными стенами, только одна из которых, северная, располагалась на современном берегу. Перед учеными была крупная древнеримская крепость I–II вв. н.э., большая часть которой находилась на морском дне (рис.11, 12).

В слое илистых темно-серых глин на дне моря ученые нашли черепки чернолаковой керамической посуды, многочисленные зерна винограда, большую каменную ступу, жернов ручной мельницы для обмолота зерна. В самом нижнем культурном слое были найдены обломки амфор, горшков, кувшинов, пифосов, канфар и котил.

Как же погибла Диоскурия, а затем Себастополис?

Реконструкция природной обстановки, существовавшей в I–II вв. до н.э. в районе Сухуми, была предложена в 50-х годах Л.Н. Соловьевым (рис.13). Вот как описывает его схему Л.А. Шервашидзе: «Линию древнего берега легко представить себе, если соединить оконечность Гумистинского мыса с устьем реки Маджарки. О том, что это было именно так, свидетельствует то, что и там и здесь сохранились участки берегового вала и остатки диоскурийских солеварен. Береговой вал, образованный морским прибоем, когда-то существовал и в промежутке между ними». Затем, по предположению Соловьева, в результате действия тектонических сил устье р. Гумисты переместилось на 6 км к северо-западу. «Теперь речные наносы, — констатировал ученый, — в своем движении с северо-запада на юго-восток (что объясняется господствующим направлением ветра и зависящим от него течением) откладывались на северо-западной стороне Гумистинского мыса и, достигая его конца, сгружались в открытое море, не попадая в бухту… К этому прибавилось отмеченное для I в. до н.э. повышение уровня Черного моря. Море прорвало линию древних береговых валов и двинулось на сушу, забирая постепенно постройки и виноградники города».

Как видим, в объяснении Соловьева фигурируют почти все процессы, которые могли привести к гибели древнего города. Здесь и тектонические силы, и твердый сток рек, и подъем уровня моря, и морские течения. Вряд ли такое роковое стечение тяжелейших обстоятельств могло одновременно иметь место на одном относительно небольшом участке берега Черного моря.

И еще одно соображение. Если согласиться с мнением Соловьева и признать, что нынешняя сухумская бухта образовалась в результате перемещения устья р. Гумисты к северо-западу, то должны быть геологические свидетельства — наличие погребенного старого русла направленного вдоль морского берега. Однако таких сведений нет, и вообще на Черноморском побережье Кавказа нет рек, которые текли бы на протяжении нескольких километров вдоль берега параллельно морю. Горные водотоки, у которых быстрое течение и мощные паводковые разливы, всегда ищут наикратчайший путь к морю, и отклоняться в сторону им ни к чему. Следует также учитывать, что, спускаясь с гор, причерноморские реки выносят большое количество гравия и песка, именно им обязаны своим существованием пляжи, образующиеся в результате отложения рыхлых горных материалов. А две реки, Басла и Гумиста, с общим устьем выполняли бы двойную работу, и берег должен был повышаться, а не опускаться. Поэтому выполненная Соловьевым реконструкция обстановки, существовавшей во II в. до н.э., не очень правдоподобна. Тем более что процесс затопления древних строений, как выяснено, был не одноразовый, а длительный, повторявшийся на протяжении многих веков несколько раз.

Следовательно, в районе древней Диоскурии и Себастополиса развивались какие-то иные, не кратковременные, а постоянно действующие факторы. Вполне может быть, что это были геодинамические процессы, например абразионно-оползневые.

Известный археолог из Сухуми Ю.Н. Воронов считает, что причина отступления суши в районе древней Диоскуриады — размыв берегов. По его мнению ширина полосы, отнятой у суши морскими волнами за 2 тыс. лет со времени основания античного города составила около 100 м. Вместе с этим участком берега погибла и древняя крепость, которая не просто погрузилась в море, а была разрушена прибоем, истерта, превращена в песок и занесена слоем илистых отложений.

Изучая в 1974 г. зарисовки, схемы и чертежи древних крепостных сооружений, рассматривая фотографии и другие материалы археологических исследований, автор этой главы обнаружил свидетельства борьбы жителей Себастополиса с оползнеобразованием и абразией (подмывом морем) берега.

Жители Себастополиса укрепляли глинистое основание зданий сваями и боролись с подземными и дождевыми водами прокладывая дренажные канавы…

Но наиболее важное открытие было сделано в северной части древней крепости. На рисунках оборонительной стены, вскрытой в 1956 г. во время земляных работ на набережной проспекта Руставели в центре Сухуми, явно изображены фрагменты берегоукрепительных противооползневых сооружений. Сомнений не было — древние строители защищали крепость от разрушения. Подтверждение этому нашлось и в литературных источниках. Так, в капитальном труде М.М. Трапша «Древний Сухуми» сказано: «Фрагменты оборонительных стен … уходили в сторону моря. Ближе к морю они были перекрыты мощными наносами берега… К третьей стене с наружной ее стороны примыкают без связи с ней 5 массивных контрфорсов, сложенных из булыжного камня на известковом растворе на фундаменте в виде суживающейся вниз усеченной пирамиды. Основание контрфорсов лежит на 1 м выше основания крепостной стены, что указывает на определенный хронологический разрыв между построением стены и контрфорсов. Массивные контрфорсы были возведены для того, чтобы предотвратить падение наклонившейся к северо-западу третьей стены, деформировавшейся в связи с начавшимся наступлением моря на крепость Себастополиса. Однако контрфорсы не только не смогли приостановить падение стен, но и сами также стали наклоняться».

Находка берегоукрепительных устройств — прямое доказательство борьбы древних строителей с подмывом и оползневым опусканием берега, с его сдвигом к морю, который происходил и три, и две, и тысячу лет назад и который продолжается в наше время.

Именно ли развитие оползней и подмыв берега морем непосредственно привели к гибели античной Диоскурии, а затем Себастополиса, мы точно не знаем. Но вполне вероятно, что эти губительные процессы были основной причиной того, что развалины Себастополиса мы находим сегодня на морском дне.

Подобные процессы происходили и в соседних районах Черноморского побережья. Исследования последних лет показали, что мыс Пицунда в античные времена имел внутренний залив, использовавшийся как естественная гавань древнеримского Питиуса (Питиунта), где располагались причальные сооружения и сторожевая башня. Примерно в IV–V вв. н.э., так же как и в районе нынешнего Сухуми, берег здесь отступил почти на целый километр и древний город оказался на дне моря.

ПОНТИДА — ЗАТОНУВШАЯ СТРАНА?

Насчитывают от 14 до 448(!) точек на Земном шаре, где предположительно могла затонуть легендарная могучая цивилизация атлантов. Это — платоновская Атлантида за «Геракловыми столпами» (Гибралтар) в Атлантическом океане, Пацифида в Тихом, Лемурия в Индийском океане и многие-многие другие. Среди них не последнее место занимает Понтида — гипотетическая страна, которую помещают туда, где ныне плещутся воды Черного моря. В северной его части большим ромбовидным выступом выделяется Крымский полуостров. Не осколок ли он той самой Понтиды?

Удивительная земля Крым. Здесь на небольшой окруженной морем территории причудливым образом сочетаются разные климатические зоны, ландшафты, растительный и животный мир. Рядом с голыми скалистыми горами лежит ровная плоскость зеленой степи, строгие северные ели растут неподалеку от яркоцветущих орхидей, пальм и кипарисов. Многие субтропические растения вместе с некоторыми представителями оригинальной крымской фауны появились здесь очень давно и ныне являются реликтами кайнозойской эры.

Но наиболее древним свидетелем ушедших времен является сам Крым, его горные кручи, скалистые обнажения, глубокие горные ущелья и высокие плато. Каково его геологическое прошлое, как были связаны с морем эти громадные вершины?

Стоя под километровым обрывом южнобережной Яйлы или гигантским отвесным обрезом Карадага на восточном берегу Крыма, невольно задумываешься: не остаток ли это горного хребта, расколовшегося когда-то пополам и погрузившегося в море? Хорошо передал это ощущение Г.Е. Шульман в книге «Путешествие в синию страну»: «Отличие Карадага от подавляющего большинства других живых и умерших вулканов планеты в том, что это вулкан в разрезе; половина его осталась стоять на суше, а половина скрылась под водой. Карадаг — это громадный анатомический театр природы, и такого больше, наверное, нет нигде».

О том, что некоторые крымские сосны, дубы, можжевельники, так же как цикады, ящерицы, богомолы, сколопендры — остатки флоры и фауны затонувшей страны Понтиды, писал еще в 1915 г. русский ученый С.А. Мокржецкий. Другой исследователь И.И. Пузанов отмечал в 1949 г., что похожесть растительного и животного мира горного Крыма с фауной и флорой Балкан, Малой Азии и Закавказья можно объяснить существованием в прошлом сухопутных мостов, периодически соединявших крымский полуостров с материком.

Подводя итоги многолетних исследований злаковых, бобовых, крестоцветных и других растений южнобережного Крыма, профессор Н.И. Рубцов писал, что «выявляется очень обширная группа видов с ареалами, полностью или частично окружающими Черное море и как бы связывающими собою страны, ныне этим морем разобщенные».

Таким образом, правомерно считать, что сотни представителей сугубо средиземноморского мира растений и животных в Крыму — доказательство сухопутной связи северных и южных берегов Черного моря.

Привлекает также внимание загадка перелета птиц с севера на юг и обратно через Черное море. Каждую осень и весну большие стаи птиц отправляются в долгий путь. Конечно, они в значительной мере способствуют переносу семян с одного берега на другой и таким образом участвуют в расселении растений. Но интересно другое. Над необъятными морскими просторами летят не только крупные пернатые — гуси, лебеди и др., но и мелкие птицы. Например, даже такая слабая птичка, как перепелка, смело пускается не вдоль берега, а напрямик через море. Это вызывает удивление, так как при длительных перелетах птицы должны были бы иметь возможность где-то остановиться и передохнуть. Известно, что у животных надолго закрепляется инстинкт, который заставляет их мигрировать по традиционным путям вне зависимости от изменений природной обстановки. Поэтому напрашивается вопрос: может быть, когда-то на пути пернатых была суша, та самая таинственная Понтида?

Но вот какая? Та ли огромная горная страна, материк, которая занимала всю территорию нынешнего Черного моря и после погружения в воду стала морским дном? Или, может быть, это были отдельные острова, мысы, косы, перешейки?

Для того чтобы попытаться ответить на этот вопрос, следует мысленно спуститься туда, в черноморскую глубь. Однако большой глубины мы не встретим почти на четвертой части территории моря. Здесь не глубоководная пучина, а неглубокий морской шельф. У северо-западных и юго-западных берегов его ширина составляет 100–250 км (а у берегов Турции — в среднем всего 1–2 км). Заканчиваясь на глубине 90–110 м, материковый склон морского дна круто обрывается и уходит в двухтысячеметровую пучину моря. Так вот эта относительно мелководная зона представляет собой вовсе не горы, а довольно плоскую равнину. Она прорезана лишь подводными долинами, которые являются как бы продолжениями сегодняшних рек, текущих по поверхности земли. Восемнадцать тысяч лет назад, т.е. в последний ледниковый период, эти долины, по-видимому, тоже были реками, поэтому представление о гористости южного склона Крымского полуострова в прошлом не совсем правдоподобно. Скорее всего этот склон имел такой же рельеф, какой ныне имеет северная сторона Крыма — равнинный.

Куда же подевалась остальная, подводная, часть Крымских гор, не ушла ли она под воду в результате какого-то гигантского тектонического сдвига? По-видимому, правильнее предположить, что граница разлома не на современном берегу Крыма, а на границе шельфа и глубоководной части Черного моря. В этом случае древнюю Понтиду следует искать не на всей черноморской акватории, а только в ее прибрежной зоне, примыкающей к Северному и Западному Причерноморью.

А как объяснить обрывистую форму берегов Южного и Восточного Крыма? Откуда такая крутизна склонов тех сторон Карадага и Яйлы, которые обращены к морю?

Вспомним, как своенравны волны. В штиль они тихо и спокойно взбегают на пляжный откос, ласково урчат в гальке. В непогоду они меняют свой облик, превращаясь в свирепого зверя. Набрасываясь на берег, штормовые волны рушат все на своем пути, рвут и ломают прочные и твердые скалы, превращая их сначала в гравий, потом в гальку и песок. Выдающееся в море побережье Крымского полуострова подвержено сильному воздействию волн. Отсюда и те обрывистые берега, которые, конечно, интенсивно разрушаются морским прибоем.

Теперь о времени существования Понтиды. С.А. Ковалевский считает, что провал в земной коре, куда опустилась Понтида, произошел не когда-то в далеком геологическом прошлом, а в послеледниковый период, и его свидетелями должны уже были быть первые люди. Правда, если принять указанную этим автором скорость опускания земной поверхности в районе катастрофы 10 см в год, то элементарный расчет показывает, что 1,5-километровый горный хребет должен был бы опуститься на 2-километровую глубину за время, в 2 раза большее, т.е. за 35 тыс. лет.

В ледниковый период по мнению ряда исследователей в горах Понтиды существовала своеобразная «естественная оранжерея», в которой в ледниковый период прятались от холода субтропические растения и животные. Поэтому и выжили. Но 18 тыс.лет назад 1,5-километровые горы уже должны были уйти под воду, поэтому защищать теплолюбивую флору и фауну от идущего с севера мороза не могли.

Известный специалист по геологии Черного моря член-корреспондент АН СССР М.В. Муратов также считает, что в пределах полосы Южного берега могли сохраниться местные, хотя и более суровые, чем теперь, климатические условия, поэтому здесь уцелела часть средиземноморской фауны и флоры. Как видим, она сохранилась в горах не мифической Понтиды, а нынешнего Крыма, т.е. в не таких уж высоких (менее 700 м) горах.

Очевидно более достоверна гипотеза, согласно которой теплолюбивые средиземноморские орхидеи, иглицы, желтопузы, подковоносцы и другие экзотические растения и животные, возникшие на Земле миллионы лет назад, пришли в Крым по сухопутным мостам намного позже, уже в послеледниковую эпоху.

То же относится к временному соотношению заселения Крыма людьми и гибели Понтиды. Здравое соображение приводит ленинградский автор А.М. Кондратов, много написавший о затонувших материках планеты. Анализируя исследования по этому вопросу М.В. Муратова, он пишет: «Понтида геологическая, суша, существовавшая на месте Черного моря и связывавшая Горный Крым с Малой Азией, если и существовала, то гибель ее произошла задолго до наступления современной кайнозойской эры — десятки миллионов лет назад».

А в те сотни и тысячи лет, в течение которых в Крыму живут люди, Крым всегда был полуостровом. Из Средиземноморья шли сюда парусно-весельные корабли с переселенцами из Древней Греции. Здесь на северном побережье Эвксинского моря (моря Гостеприимного) пересекались во времени и пространстве судьбы разных народов и государств. Высокоразвитая древнегреческая, древнеримская и византийская цивилизации столкнулись с простой пастушеской культурой степняков-кочевников, морской промысел рыбаков и торговцев встретился с земледелием оседлого населения: виноделием и хлебопашеством. Обугленные остатки кострищ неолитических стоянок первобытных людей лежат здесь рядом с каменными руинами античных храмов, а кирпичные развалы турецких и генуэзских крепостей соседствуют с бетонными блиндажами и дотами Великой Отечественной войны.

Почти тысячу лет просуществовала в Восточном Крыму блестящая цивилизация могущественного Боспорского царства, пока в IV в. н.э. оно не пало под натиском гуннов. Десятки богатых торговых городов-портов, сотни крепостных башен, морских причалов, тысячи домов, складов и купеческих лавок были разрушены, стерты с лица земли. Однако, кроме того, была еще и какая-то природная (геологическая?) причина, по которой не сохранились полностью до наших дней на земле Крыма античные города.

В 1909 г. в Симферополе в губернских «Известиях Таврической ученой архивной комиссии» была опубликована статья музейного работника Л.Д. Колли с интригующим названием «Следы древней культуры на дне морском». В ней рассказывалось о многолетних, начатых еще в конце XIX в. водолазных работах, которые провел инженер А.Л. Бертье-Делегард при строительстве Феодосийского порта; тогда на дне бухты были найдены верхушки свай — остатки древнего причального мола.

Это было началом открытия множества затонувших в Северном Причерноморье античных городов времен древнегреческой цивилизации, основанных в VI–IV в. до н.э.

Вторую, азиатскую, столицу Боспорского царства Фанагорию обнаружили рыбаки. В тихую штилевую погоду видели они в обычно мутной воде Таманского залива очертания каких-то загадочных сооружений. В один из таких солнечных безветренных дней рыбаки нашли и подняли сетями со дна моря с глубины 2 м две прекрасные каменные скульптуры лежащих львов. Они были сделаны в Греции из серого мрамора. Хотя их лапы и крупные завитки грив были потерты донным песком, но в общем-то морская эрозия их пощадила, и эти произведения искусства V в. до н.э. ныне украшают городской исторический музей в Феодосии.

По поводу фанагорийских подводных развалин среди учены» с давних времен не было единогласия. И только благодаря работам видного советского археолога В.Д. Блаватского были сделаны важнейшие и решающие открытия. В 1939–1940 гг. при береговых раскопках, проводившихся на песчаной отмели Таманского залива вблизи самого уреза воды, археологи вскрыли культурные слои, простиравшиеся в сторону моря. Среди разных античных сооружений был откопан уходящий в море фундамент какого-то крупного здания IV в. до н.э., а под ним на глубине 2 м от уровня воды — напластования грунта конца VI в. до н.э. Тогда же было установлено, что гряда камней в море, расположенная против восточной окраины древнего города, является не морским молом, или пирсом, как полагали прежние исследователи, а остатками крепостной оборонительной стены (рис.14) и строилась эта стена вовсе не в море, а на сухом берегу.

В 1958–1959 гг. были проведены новые крупные подводные исследования затонувшей части Фанагории. Оказалось, что из общей площади города 50 га не менее 17 га (т.е. 1/3 всей площади) затоплено морем. Мощные каменные гряды шириной по 6–14 м и длиной по 50–60 м проходили в северо-западной части городища на расстоянии 220–240 м от берега и по направлению совпадали с наземными. Эти остатки забутовок крепостной стены достоверно обрисовывали границы античного города. В тот же период времени экспедиция Блаватского на глубине 3–3,2 м от уровня моря вскрыла мостовую из больших булыжников, выше которой были обнаружены бытовые предметы IV–III вв. до н.э.: крупные осколки остродонных амфор, сероглиняных фиал, боспорского калиптера, фрагменты печи для обжига. Поверх этого слоя залегали одна за другой еще две булыжные мостовые II и I вв. до н.э. В культурном слое между ними были найдены черепки тонкостенной чернолаковой керамики. Эти находки доказывали, что уровень моря в Таманском заливе в наши дни расположен более чем на 4 м выше, чем 2250 лет назад.

Кроме Фанагории обследованию подверглись районы морского дна вблизи Пантикапея, Нимфея, Гермонассы, где были собраны многочисленные обломки керамической посуды. На черепках остродонных гераклейских, фасисских и хиосских амфор стояли древнегреческие клейма, причем одно даже с великолепным изображением маски Медузы-Горгоны.

Уточняя схематический план Гермонассы, составленный академиком Б.А. Рыбаковым на основе наземных раскопок (рис.15), В.Д. Блаватский дополнил его найденными под водой остатками каменных стен и фундаментов. В отличие от Фанагории расположенная на более высоком берегу Гермонасса подверглась значительно большему разрушению морским прибоем. Многие древние культурные слои оказались подмытыми и оползшими в море, часть напластований античного времени обвалилась. Несмотря на это, археологам удалось сделать интересные открытия и даже определить границу древнегреческого городища.

Не пощадила злая судьба и выросший на месте античной Гермонассы центр древнерусского средневекового княжества XI–XII вв. Тмутаракань. Многие его постройки времен Мстислава Храброго и Глеба также оказались погребенными под морскими отложениями.

Много интересных подводных открытий сделано на северо-восточной оконечности Крымского полуострова. На расстоянии 35 км к югу от города Керчь на скалистом мысу Такиль был обнаружен боспорский город рыбаков и хлеботорговцев Китей (IV в. до н.э.), о котором писали Псевдо-Скилак, Птоломей, Стефан Византийский. На высоком берегу археологи нашли остатки некрополя, склепов, храма «Бога громящего», двойной крепостной стены. В то же время установлено, что портовая нижняя часть города уходит под воду.

Согласно сообщениям античных авторов Страбона и Плиния Старшего в Пантикапейской земле, где-то между Китеем и Нимфеем, за мысом Такиль должны располагаться еще два боспорских города — Акра и Зефирий. С середины прошлого века среди ученых шли споры о местонахождении этих городов. Так, видный исследователь Боспора Киммерийского Поль Дюбрюкс считал, что Китей это и есть Акра. Он кроме всего прочего основывался на трактовке слова «акра», одно из значений которого было «высокое место», что и позволяло помещать город на высоком берегу мыса Такиль. К этому мнению сначала присоединился и известный археолог и историк XIX в. Ю.Ю. Марти, который отождествил с Акрой древние каменные развалины на мысе Такиль. Только после находки в песке под береговым обрывом каменного храмового стола с надписью стало ясно, что мыс Такиль — это Китей, а Акру надо искать где-то в другом месте.

Долгое время внимание археологов привлекали остатки древнего селения, найденные вблизи современного поселка Набережное, которое расположено в 2 км севернее мыса Такиль. Когда-то считалось, что эти развалины — античный город Зефирий, упомянутый в трудах Плиния как город, расположенный восточнее Феодосии. Но если по мнению Ю.Ю. Марти и других Акра была на Такиле, то Зефирий оказывался севернее, что противоречило сообщению Плиния. Да и Страбон отмечал, что Акра лежит напротив Корокондамы, города, расположенного на противоположном берегу Керченского пролива в азиатской части Боспора.

«В этом месте, — писал древнегреческий географ, — море зимой покрывается льдом и служит пешеходной дорогой от Азовского в Черное море». Он даже указал расстояние между двумя городами — 70 стадиев.

И вот пришло лето 1982 г., когда под руководством ленинградского ученого К.К. Шилика Боспорский подводно-археологический отряд начал исследования дна моря возле поселка Набережное. Первый сезон работ принес неожиданные и волнующие открытия. В 130 м от берега на глубине 3 м был обнаружен квадратный в плане колодец из обработанных известняковых плит с установленными сверху венцами деревянного сруба. Он был полностью заполнен песком, из которого в течение нескольких лет вынимали гераклейские амфоры с клеймами, глиняные кувшины, осколки битой посуды, деревянные детали. Найденные предметы датированы IV в. до н.э., периодом расцвета античных городов. Это была редкая удача. По-видимому, обмелевший ранее питьевой колодец со временем превратился в мусорную яму, куда древние горожане бросали отслужившие бытовые предметы. Теперь они стали ценной добычей археологов.

А то, что это было не какое-то небольшое поселение, а крупный древнегреческий полис и именно Акра, доказывает обнаруженная под водой крепостная башня размером 6x6,5 м, со стенами 2-метровой толщины, сложенная тоже из известняковых плит. От башни под углом около 50° на длину 100 м отходят развалы крепостной двухпанцирной стены с забутовкой посередине из рваного камня.

На расстоянии около 500 м от берега на глубине 6 м находится затопленный мол, отгораживавший когда-то гавань Акры от моря. Возле него лежат каменно-деревянные и железные якоря.

По поводу названия города, которое в свое время смутило ученых, следует отметить, что слово «акра» в древнегреческом языке означало не только «высокое место», а еще и «мыс», «косу», т.е. достаточно низкую форму рельефа. Возможно, это старое слово перешло в язык крымских татар, где «акры», «акрык» означает «тихое, безопасное место». Наверно, тюрко-язычные пришельцы переняли от прежних владельцев Крымского побережья близкое им по звучанию слово, заменив древнегреческое «мыс» на «тихое место». Именно на затопленной низкой морской террасе и найдена легендарная Акра. А впереди еще открытие таинственного Зефирия и загадочной Корокондамы…

Очень рано, еще в начале VI в. до н.э., на берегах Северного Причерноморья возникла древнегреческая колония Ольвия, что в переводе означает «Счастливая». Основанная выходцами из малоазийского города Милета на западном берегу Бугского лимана, она сразу же заняла важнейшее место в торговле Греции со Скифией хлебом, скотом, рыбой, кожей и рабами. Посетивший Ольвию в середине V в. до н.э. великий античный историк и географ Геродот писал о городе как главном поставщике хлеба в Древнюю Грецию. Наибольший расцвет в качестве самостоятельного города-государства Ольвия достигает в V–III вв. до н.э. Позже, повторяя судьбу всех причерноморских городов, она попадает под власть Рима и отдает пальму первенства в торговле хлебом другим городам. В I в. н.э. ее разрушили кочевники-готы. Восстановившись в начале III в. при Септимии Севере, она вскоре после падения Рима гибнет окончательно.

Уже первый серьезный исследователь древностей Ольвии граф А.С. Уваров в 1885 г. заметил, что часть прибрежной территории города находится под водой. Другой ученый, П.И. Кеппин, назвал развалины камней, расположенные под водой в 21 м от берега, пристанью. Позже, в 1901–1915 гг. Б.В. Фармаковским и топографом В.И. Деренкиным были выполнены археологические исследования на дне Бугского лимана. В 1916 г. проведены обмеры подводных остатков, расположенных в 150 м от берега и уходящих в сторону моря примерно на 50 м.

В предвоенные годы А.Н. Кара-сев наметил древнюю береговую линию, которая, по его мнению, была расположена в полукилометре от нынешней. Другой исследователь, В.В. Лапин, писал, что древняя Ольвия ушла под воду вследствие «понижения материка», не менее чем на 1 м.

С 1961 г. в Ольвии под руководством В.Д. Блаватского вела исследования специализированная подводная археологическая экспедиция, которая открыла новые фрагменты древних стен. Кроме того, ученые точно определили расположение античной береговой линии на расстоянии 300 м от современной. В 1964 г. с помощью геоакустических методов экспедиция Ленинградского института археологии и ВНИИ техники и методики разведки под руководством К.К. Шилика составила геологические батиметрические карты участка морского дна, на основе которых был составлен план затопленной части Ольвии (рис.16). В течение семи сезонов подводные раскопки вел хорошо оснащенный отряд Института археологии АН УССР под руководством С.Д. Крыжицкого. В результате всех этих работ установлено, что под водой находится большой район портовой части города.

Среди других подводных находок в районах расположения древних городов нельзя не упомянуть обнаруженные в 50-х годах остатки византийских и раннесредневековых сооружений древнегреческого портового города Сугдейи (ныне Судак). В западной части Судакского залива, К юго-западу от горы Сокол и к северу от мыса Плоского, на глубине 11 м были найдены россыпи керамики и отдельные обработанные камни, в том числе римский квадр размером 400x300x200 мм.

В 1960 г. в Таганрогском заливе на глубине всего 1–1,25 м от уровня моря был обнаружен мол, представляющий собой земляную покрытую щебнем насыпь — косу шириной 8–12 м. Она начинается в 50 м от берега в северо-восточной части залива напротив Большой каменной лестницы и уходит в море на расстояние около 330 м. Историки предполагают, что мол относится к портовым сооружениям одной из самых северных торговых древнегреческих факторий VII — vi вв. до н.э. Около мола найдено большое количество обломков античной керамики. Считают, что в Таганрогском заливе находится затопленное морем древнее поселение, удаленное от берега в сторону моря не менее чем на 125 м.

В конце 20-х и начале 30-х годов XIX в. в Керченском проливе к югу от косы Чушка было обнаружено в море шесть мраморных колонн. Их впервые нанес на карту известный исследователь российского юга Поль

Дюбрюкс, опубликовавший в 1858 г. статью «Описание развалин и следов древних городов и укреплений, некогда существовавших на европейском берегу Босфора Киммерийского, от входа в пролив, вблизи Еникальского маяка, до горы Опук включительно, при Черном море».

О подобных же мраморных колоннах, торчавших над водой и мешавших подходить к берегу кораблям, рассказывал и грузинский историк XVIII в. Багратион Вахушти. Он наблюдал четыре такие колонны в море вблизи развалин древней крепости III в. н.э. Анакопии (ныне Новый Афон), расположенной на восточном побережье Черного моря.

Однако это все сообщения более поздних веков. А не осталось ли каких-нибудь свидетельств современников, не сохранились ли в памяти народной отголоски грозных событий, происшедших на берегах Понта Эвксинского в самые отдаленные времена?

Здесь, конечно, уместно вспомнить древнегреческие мифы о потопах, которые, возможно, были в какой-то степени связаны с наводнениями, происходившими и на древнегреческих территориях в Крыму и на Кавказе. Согласно представлениям древних греков, в разное время произошло не менее четырех крупных потопов. Некоторые из них имеют прямое отношение к нашей теме.

Первый и наиболее сильный потоп произошел по приказу властителей морей Посейдона, брата главного древнегреческого бога Зевса. Великий громовержец, спустившись как-то на землю, увидел, что люди живут грубой, дикой и развратной жизнью. Под видом простого странника зашел он во дворец к царю Аркадии Ликаону, а тот взял и накормил его человеческим мясом. Это считалось жестоким оскорблением. Вот тогда-то Зевс и велел Посейдону залить морскими волнами землю.

От потопа спасся Девкалион, сын титана Прометея, давшего людям огонь и прикованного за это к скалам Кавказа (случайна ли эта связь с местом гибели причерноморских городов?). На десятый день от начала потопа корабль Девкалиона и его жены Пирры причалил к вершине Парнаса, которая не подверглась затоплению.

Другой герой потопа, Дардан, спасся от смертельных волн в Малой Азии. Это имя опять же ведет нас к Черному морю — от него произошло название Дарданеллы. Кроме мифов есть и более серьезные литературные источники, обсуждающие проблемы затопления морских берегов в древности.

Например, тайна гибели античных северочерноморских городов волновала еще Аристотеля, который в середине IV в. до н.э. задумывался над причинами изменения береговой линии морей. Особенный интерес он проявлял к Меотийскому озеру (Азовскому морю), площадь зеркала которого, по его мнению, уменьшалась и берег поднимался за счет речных наносов, приносимых Танаисом (Доном), Гипанисом (Кубанью) и другими реками. Аристотель сообщал, что в его время в Приазовье могли приходить корабли значительно меньшего водоизмещения, чем за 60 лет до этого, т.е. море мелело. Да и сам Таманский полуостров не был таким, как теперь (рис.17). Являясь составной частью широкой разветвлённой дельты р. Кубани, он представлял собой систему островов, разделенных речными рукавами.

Если оставить в стороне спорное мнение Аристотеля о причинах подъема суши в результате накопления речных наносов, которое могло вызвать не общее, а лишь местное обмеление моря вблизи устья рек, то само его свидетельство о низком стоянии уровня моря в тот период представляет большой интерес. Ведь оно полностью совпадает со многими археологическими данными, хотя бы с теми, о которых говорилось выше.

Эти данные используются в новейших гидрографических научных исследованиях режима морского уровня в многолетнем разрезе (см. гл. 3). Например, реконструируя положение береговой линии Черного моря в послеледниковый период, ученые прямо используют результаты археологических работ в Керченском проливе. Анализируя материалы подводных раскопок древних культурных слоев, полученные в Фанагории, они устанавливают, что 2,5 тыс.лет назад уровень Черного моря был на 3 м ниже современного. П.В. Федоровым в науку даже вводится такой термин — Фанагорийская регрессия, т.е. отступление моря. А результаты исследований развалин древнегреческого Нимфея, показали, что около 2 тыс.лет назад уровень моря, наоборот, поднялся выше современного на 1 м — названо это Нимфейской трансгрессией, т.е. наступлением моря.

Кстати, это подтверждают и другие исследования, например, советского ученого А.М. Дзенс-Литовского, проведенные в 1938 г. в Западном Крыму. Изучая, в частности, геоморфологию и результаты соленакопления в районе оз.Сасык и др., он доказал, что когда-то эти озера были морскими заливами, куда могли заходить торговые суда. В результате же отступления моря, происшедшего 2–2,5 тыс.лет назад, входы в эти естественные гавани оказались закрытыми.

Регрессия моря подтверждается не только находками на побережье Керченского полуострова, но и археологическими исследованиями в районе Батуми. Там обнаружены следы древней культуры, возраст которой близок к I в., что также свидетельствует о положении уровня моря в те времена — на 0,5–1 м выше современного.

Таким образом, пока одни ученые изучают результаты подводных раскопок с позиции истории античного мира, а другие обсуждают причины гибели древних городов, третьи (океанологи) прямо используют эти результаты для маркировки и датировки положения береговых линий в далеком прошлом.

СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ — КОЛЫБЕЛЬ ЦИВИЛИЗАЦИИ

«Города греческого мира, — говорил Цицерон, — расположились вокруг Средиземного моря, как лягушки вокруг пруда». Согласно наиболее распространенной гипотезе истощение и без того малоплодородной каменистой почвы Греции, перенаселенность, жестокая конкуренция заставляли многих сынов Эллады уже в самые древние времена снаряжать парусно-весельные суда и переселяться в другие прибрежные районы Средиземноморья — на острова Эгейского моря, побережье Малой Азии, Северной Африки и Апеннинского полуострова, берега Адриатики, Ионического, Тирренского морей. Многие десятки античных городов обнаружены археологами на побережье Средиземного моря, и не менее 35 из них оказались под водой.

На составленной в 1968 г. чешским ученым Л. Лойдой и уточненной нами карте (рис.18) показаны полностью или частично затопленные морем города не только античного времени, но и средневекового и более поздних исторических периодов. Среди них находится и один из самых крупных морских портов древности финикийский Тир, располагавшийся в восточном Средиземноморье. Отсюда в X в. до н.э. царь Хирам I отправлял свои военные корабли для завоевания городов Кипра и Северной Африки. Отсюда уходили финикийские мореплаватели, которые будучи на службе у египетского фараона Неко, около 620 г. до н.э. совершили первое в истории человечества путешествие вокруг Африканского континента. Здесь в IV в. до н.э. солдаты Александра Македонского произвели одно из первых «преобразований природы»: после долгой и безуспешной осады острова Тира они почти превратили его в полуостров, засыпав пролив, отделявший город от берега. Насыпанная воинами Александра земляная дамба изменила направление берегового течения. После этого одновременным штурмом с моря и суши войскам Александра Македонского удалось овладеть ранее неприступной крепостью. «Тир был взят Александром после осады, — писал Страбон, — но преодолевал все подобные несчастья и снова возвышался благодаря мореплаванию, в котором финикийцы всегда превосходили другие народы…». Тот же Страбон сообщал, что у Тира были две гавани: «Одна замкнутая, а другая, называемая египетской, — открытая». В результате сооружения земляной дамбы наносы реки Литани, откладывавшиеся у дамбы с севера, за 2,3 тыс. лет окончательно превратили к нашим дням остров Тир в полуостров.

Долгое времясообщение Страбона считалось фантазией античного писателя, так как никаких древних гаваней в районе Восточного Средиземноморья в то время никем найдено не было. В начале 30-х годов XX в. известный французский ученый А. Пуадебар предпринял тщательные археологические исследования на побережье Сирии и Ливана. Летом 1934 г. в море вблизи береговых раскопок древнего Тира были обнаружены с самолета темные пятна правильной геометрической формы. Это и был древний морской порт, затопленный водой.

В результате подробных подводных исследований Пуадебар установил, что Тир действительно имел северную и южную гавани. С севера вход в бухту закрывал мощный морской мол шириной (поверху) 8 м, который археологи нашли под водой на глубине 3–5 м. Основанием мола служили скальные донные породы, нижняя часть сооружения была сложена крупными каменными блоками размером 1,0x0,5x0,4 м, верхняя выполнена из бетона. Защитный мол имел длину 200 м и начинался у ныне развалившейся стоявшей на берегу квадратной сторожевой башни. На востоке узкий проход к финикийскому порту закрывался несколькими мелкими островками. В описании осады Тира рассказывается, что финикийские корабли выстраивались плотным рядом, закрывая проход в гавань и выставляя вперед свои окованные медью носы-тараны. Северная гавань Тира была военной гаванью, в то время как южная (большая по размерам) была торговой. Сюда могли заходить сотни судов со всего мира.

После двух лет экспедиционных подводных работ археологи во главе с Пуадебаром установили, что, так же как и северная, южная гавань отделялась от моря каменной дамбой шириной до 8 м (в западной части — 10 м) и длиной 750 м. В середине мола имелся небольшой проход для кораблей. Этот вход в гавань был сделан по примеру городских ворот древних крепостей. С двух сторон он был ограничен направляющими дамбами — длиной 100 м. Если бы вражеский корабль все же вошел в этот узкий коридор, он оказался бы под обстрелом защитников города с двух сторон и вряд ли мог прорваться в гавань.

Центральный проход делил южный порт на две части: большую западную и меньшую восточную. Первая имела свой проход, который защищала сторожевая башня. В восточной гавани археологи обнаружили полузатопленный сухой док для ремонта кораблей. Дно дока было покрыто плитами из известняка.

Кроме основных сооружений самого порта на некотором расстоянии от него в открытом море исследователи нашли остатки дополнительных волноломов. Эти сооружения были заложены на довольно большой глубине и тянулись по всему периметру молов тирского порта.

Другой крупный финикийский порт Восточного Средиземноморья, Сидон (ныне Сайда, Ливан), также оказался под водой. Многие части его защитных и причальных сооружений, построенных в первые века н.э., в наше время немного выступают над уровнем моря. Более раннюю постройку представляет большая, диаметром 14 м, сторожевая башня, охранявшая вход во внутренний порт. В отличие от Тира бухта Сидона защищена скалами от преобладающих юго-западных ветров. Поэтому древний военный порт был прикрыт лишь с севера таким же молом, как в Тире. Мол не доходил до островка, оставляя узкий вход в гавань. Остальная часть акватории перекрывалась песчаной отмелью, которая шла от островка к берегу. Водолазы обнаружили здесь следы прорытого в древности судоходного канала.

Археологические исследования Сидонского порта Пуадебар выполнил после Второй мировой войны. Он нашел и еще один, торговый порт Сидона, который располагался севернее городского и примыкал к небольшому острову.

Здесь же, на восточном побережье Средиземного моря, в 1957 г. работала. американская экспедиция с яхты «Си Дайвер». Она детально обследовала опустившиеся на 2,5 м под уровень моря портовые сооружения библейской Цезареи (Израиль), которая была сначала столицей Иудейского царства, а потом резиденцией римского наместника. На дне моря археологи нашли каменные стены, колонны и огромную древнеримскую статую, украшавшую, по-видимому, вход в гавань.

Рис. 19. Древний порт Цезареи (По С. Гианети)

В 1961 г. аквалангисты обнаружили на дне моря вблизи расположенных на берегу развалин античной Цезареи руины древней библиотеки. Может быть, в ней хранились свитки с записями, сделанными 2 тыс.лет назад известным историком из Иудеи Иосифом Флавием. Вот что он писал о строительстве Цезареи: «Царь не жалел средств и превзошел саму природу, создав порт больше, чем Пирей, с двойной стоянкой для кораблей… Город расположен в Финикии на пути в Египет, между Яффой и Дорой — небольшими приморскими городами, где невозможно устроить порт из-за порывистых юго-западных ветров, не позволяющих кораблям заходить сюда на стоянку, торговые суда обычно вынуждены бросать якорь в открытом море». Флавий подробно рассказывал, как на участок берега моря, где стояла когда-то так называемая «башня Стратопа» приехал иудейский царь Ирод Великий и велел там построить город с удобной закрытой гаванью. Строители из огромных камней соорудили под водой длинный мол в «двадцать морских саженей» (рис.19). Затем, когда сооружение поднялось выше уровня моря, на нем с одной стороны построили волноломы, а с другой — массивную причальную каменную стену с башнями. В стене были устроены складские и жилые помещения в виде больших арок, а перед ними проложены торговая и прогулочная набережная. У входа в гавань, который находился в безветренной северной части, стояли высокие колонны. Со стороны моря на отмелях было поставлено еще три причальных столба, возле которых могли стоять корабли, ожидавшие своей очереди, чтобы войти в порт.

Массивные причальные стенки и волноломы представляли собой кладку тесаных каменных глыб, соединенных друг с другом металлическими закладными скобами с заливкой пазов расплавленным свинцом. Помимо естественного камня были использованы и бетонные блоки. Интересна технология строительства подводной части молов, причальных стенок и волноломов. Каменные и бетонные блоки устанавливались в два ряда с расстоянием между ними 20–30 см. Потом в течение нескольких лет это пространство было занесено морским песком и галькой. Таким образом, искусственная кладка стала играть роль наружной и внутренней облицовки. В результате было сэкономлено много строительного материала, общий объем которого только в подводной части составлял около 200 тыс.м³.

Отдельные участки волнорезов выполнялись методом подводного бетонирования. Для этого на место по воде отбуксировывалась деревянная опалубка, затем она заполнялась смесью извести, краснозема, вулканической пемзы и камней. Под тяжестью этого раствора деревянные ящики весом до 0,5 кН опускались на дно. Бетонная смесь постепенно схватывалась, твердела и набирала прочность.

При сооружении порта Цезареи был применен и еще один интересный технический прием, который и в наше время не потерял актуальность. Дело в том, что древние гидротехники очень искусно использовали особенности морских течений. Вход в рукотворную гавань устроен так, что угроза естественного процесса откладывания песка возле берега, а следовательно, заиления порта и уменьшения судоходных глубин, здесь совершенно устранена. Наоборот, с помощью каналов-байпазов, проложенных в главном волноломе было образовано искусственное течение, отгонявшее песок от входа в гавань и отводившее его в сторону. Расход, напор и скорость потоков воды в каналах могли регулироваться шлюзами. Подводные археологические исследования показали, что, если на дне гавани слой заиления, под которым, кстати, и была найдена керамика времен царствования Ирода Великого, составляет всего несколько сантиметров, то с наружной стороны мола у входа в порт толщина намытого песка исчислялась 1,5 м.

Наиболее интенсивные археологические работы на сооружениях затонувшей Цезареи начались в 1975–1980 гг. Центр морских исследований университета в Хайфе (Израиль) совместно с американскими учеными из Колорадо и Мэриленда и канадскими сотрудниками университета г. Виктория работают по 25-летней программе наземных и подводных изысканий. На дне бывшей гавани уже найдено много античной и средневековой керамики и других бытовых предметов. Одна из наиболее интересных находок — осколок памятной каменной плиты, на которой вырезано имя римского прокуратора Понтия Пилата «tious Pilatus», приговорившего Иисуса Христа к смертной казни. Ученые полагают, что этот камень стоял в стене одного из приморских храмов, в котором, как известно, и находилась резиденция римского военачальника.

Не менее ценные находки затонувших городов-портов в восточном Средиземноморье были сделаны в 30–40-х годах нашего столетия одной из основательниц подводной археологии Онор Фрост и другими учеными. Это — античные города Арвад, Сидон, Атлит и многие другие.

В 1958–1959 гг. в Ливии под руководством известного английского археолога из Кембриджа Н. Флемминга были проведены интересные археологические исследования Аполлонии — морского порта бывшей древнегреческой колонии в Северной Африке Кирены. Основанная в VII в. до н.э. Аполлония особенно возвысилась в период римского господства в I в. до н.э., когда северная Африка стала одним из главных поставщиков хлеба для Римской империи.

Археологические исследования показали, что на дне моря находится почти половина всего города. Под водой оказались все портовые сооружения, остатки зданий, оборонительных стен, складов. Овальная бухта Аполлонии замыкалась естественными мысами и островами, между которыми оставались узкие проходы для кораблей. Берег гавани был укреплен толстыми подпорными стенами, на которых возвышались оборонительные сооружения. Была еще и внешняя более открытая гавань, имевшая причалы для чужих торговых судов.

Археологи нашли остатки доков для ремонта кораблей, набережную, каменоломни, загородную римскую виллу и другие сооружения. Западнее Аполлонии, в южном Средиземноморье, частично затонули античные Птолемаида и Таухира, и далее на запад: Тапс — в Тунисе, Иол (другая Цезарея) — в Алжире.

Вблизи южных берегов Франции у городка Сан-Мари (около Марселя) в 1952 г. была обнаружена обширная затонувшая территория с сооружениями и культурными слоями почвы средневекового периода. Еще в 1696 г. арлезианский монах Пьер Луи де Сан Ферро отмечал, что море захватило здесь около 2 км суши. В XVIII в. была даже предпринята попытка спасти Сан-Мари от затопления морем с помощью земляной дамбы.

Развалины крупных сооружений с керамикой I в. н.э. и отдельными архитектурными деталями были обнаружены в заливе Святой Жервезы на глубине 1–5 м. Такие же находки сделаны в районах древних Антибы и французской Ольвии. В 1950 г. Альпийский подводный клуб провел вблизи г. Тауроментум археологическую разведку подмытых морем и обрушившихся в воду участков берега. В окрестностях Порт-де-Бу в 1951–1952 гг. на глубине 13 м под трехметровым слоем донного ила аквалангисты обнаружили детали древнегреческих колонн, рельеф из знаменитого каррарского (италийского) мрамора, а также обломки коринфской капители и греческого саркофага. При работах в Сан-Тропезе осенью 1951 г. со дня моря с помощью подъемного крана были подняты 13 фрагментов мраморных колонн диаметром 2 м. Предполагают, что эти детали вез корабль из Италии в I в. н.э. и они предназначались для постройки известного храма Августа в Нарбонне (Галия).

В заливе Фо, тоже находящемся на юге Франции, под водой обнаружены древние стены, возле которых лежали черепки аретимской, кампанской и галло-римской керамики, изящная головка богини, сделанная из слоновой кости, и другие предметы искусства. Со дна моря у побережья Монако извлечена поврежденная коррозией бронзовая фигурка пантеры.

У берегов Италии также найдены остатки затонувших античных поселений. Так, около Поццуоли в Неаполитанском заливе археологи-подводники обследовали затопленный район древнеримского курорта Байев, известного места развлечений и кутежей богатых римлян. На глубине 10 м от уровня моря обнаружены фрагменты монументальных зданий. Они выполнены из типичных римских плоских кирпичей на известковом растворе. Там же, вблизи Поццуоли, находится воздвигнутый в 105 г. до н.э. полузатопленный храм Юпитера и Сераписа, основание которого ныне располагается на глубине 2,5 м от поверхности воды. Письменные источники средневековья сообщают, что в XIII в. здесь выступали из воды верхушки античных колонн. В более позднее время произошел некоторый подъем дна залива и в 1748 г. храм был уже целиком на суше, а затем дно снова опустилось, что привело к новому погружению храма в воду. Ныне тектонические подвижки берега здесь продолжаются (рис.20).

У южного берега Сицилии и у мыса Пассеро на глубине 7 м найдены и обследованы барабаны колонн, части капители и другие мраморные блоки общим весом 3,5 кН.

В 1910 г. французский ученый Г. Жонде провел большие подводные исследования крупного древнего морского порта, затонувшего у южного берега Средиземного моря к западу от Александрии. На глубине 8–9 м от уровня моря на дне залива были обследованы фрагменты очень искусной каменной кладки.

В восточной части Александрии по приказу ее основателя Александра Македонского была сооружена искусственная гавань. Земляной насыпной мол, который назывался по его длине в семь стадиев Гепсастадион, соединил берег с островом Фарос. Вот здесь и был правителем Египта Птолемеем II поставлен в III в. до н.э. знаменитый Фаросский маяк — одно из семи чудес света. Вздымаясь над морем на 120 м, эта трехъярусная башня много веков служила для обозначения узкого входа в восточную гавань Александрии. Только в XIV в. Фаросский маяк, до того постепенно опускавшийся в морскую пучину, окончательно развалился после сильного землетрясения, охватившего юго-восточное побережье Средиземного моря. Житель Ачександрии Камель Абу-ас-Садат в 1961 г. нашел на дне бывшей восточной гавани каменный колосс — статую древнеегипетской богини Исиды. В 1963 г. она была доставлена на берег, а в 1968 г. при участии Онор Фрост водолазы подняли со дна моря еще 17 предметов, которые, так же как статуя Исиды, очевидно, имели прямое отношение к Фаросскому маяку.

У берегов Алжира возле города Шершель была найдена под водой еще одна античная статуя Цезаря. Когда-то здесь был один из самых крупных военно-морских портов Древнего Рима, равного которому не было во всем южном Средиземноморье, от Карфагена до Гибралтара. Первенство в обнаружении этого затонувшего города, как и многих других морских портов северной Африки, принадлежит водолазу из Франции Филиппу Диоле.

Большое число затонувших античных городов обнаружено и вблизи самой колыбели эллинской культуры — Греции, а также островов Эгейского моря (рис. 21). Так, возле мыса Тенар под водой виден древнегреческий Гифион, оборонительные стены которого имеют толщину 2 м. На берегу Коринфского залива обнаружены подтопленные морем городские стены Калидона. Может быть, их развалины имеют отношение к древнегреческим городам Буру и Гелике, которые, по преданию, где-то здесь и затонули 2500 лет назад. Да и морские молы самого древнего порта Коринфа находятся на глубине 3 м ниже уровня моря. Вблизи другого портового города Пирея на морском дне оказались древние захоронения — склепы и могилы античного времени. Затонувшие на глубину до 2 м склепы обнаружены и на южном берегу Крита, а также на о. Милос. В береговой полосе на расстоянии 200 м от о. Эгонн также погребены морем древние оборонительные стены. На дне Эгионского залива в Кенхере покоятся развалины базилики IV–V вв. н.э. Полузатонувшими являются Мохлос и Херсонес на Крите, Саламин на восточном берегу Кипра.

Возле прибрежного греческого города Катаколона на дне моря найдены детали колонн, осколки керамики, обломки скульптур. Ученые предполагают, что это следы античного Фея, погибшего в результате провала земли.

В Западном Причерноморье, у берегов Болгарии еще в 30-х годах XX в. были обследованы остатки другой черноморской Аполлонии (ныне Созопол). Здесь найдена керамика, надгробие и другие предметы, показывающие, что это лишь часть городища. Вблизи Несебра на глубине 1–2 м видны фрагменты городской стены античной Месембрии. В Варне (древний Одессос) найден затопленный мол. У румынского берега обнаружены сооружения Истрии и Томы (Констанца), где был в ссылке Овидий.

Интересные открытия были сделаны в заливе Брено Адриатического моря. В бухте Тихой возле югославского прибрежного городка Цавтат подводники открыли древний затонувший город, почти целиком находящийся на дне моря. Им оказался Эпидавр Иллирийский, основанный выходцами из греческого Эпидавра, расположенного на северо-востоке Пелопоннесского полуострова вблизи Коринфа и Микен. Адриатический Эпидавр вначале, так же как и другие северные колонии, играл для всей Греции важную роль в торговле скотом и хлебом, которые поставляли окружавшие его иллирийские племена. Затем подошла эпоха македонского господства. Филипп Македонский, отец Александра, завоевал Иллирию и во многом способствовал ее процветанию. А через столетие сюда пришли римляне и начались известные Иллирийские войны 229 и 219 гг. до н.э. Будучи местом расквартирования Седьмого и Девятого легионов, Эпидавр (по-римски Эпитаурум) стал пунктом набора рекрутов.

Известно, что даже многие императоры Рима были сыновьями иллирийских офицеров. Великий византийский император Юстиниан также был иллирийцем по происхождению. В Эпидавре он разместил свой флот и отсюда вел борьбу с вестготами.

Однако в середине VI в. н.э. Эпидавр, как и большинство других городов римского мира, пал под ударами варваров, был разграблен и сожжен. Правда, разрушению подверглась лишь его часть, оставшаяся от другой страшной катастрофы: в середине 60-х годов IV в. произошло внезапное опускание суши. Большая прибрежная часть города с торговым центром, рынком, мастерскими ремесленников и жилыми домами погрузилась на дно моря. Об этом в 1876 г. сообщал английский археолог Артур Эванс, открывший минойскую цивилизацию. Произведя археологические раскопки в Цавтате, он заметил: «Поговаривают, что в соседней бухте Святого Ивана (Тихой — Г.Р.) ясно проступают стены римских зданий, погребенных на дне моря, вероятно, вследствие опускания суши». Позже, в 1947 г., немецкие военнопленные обнаружили развалины стены, уходившей под воду, а в ее нише — клад старинных монет.

Детальные подводные исследования древнего города произвела группа аквалангистов с корабля «Язычник» во главе с ныне живущим в Англии австралийцем Тэдом Фальконом-Баркером. Впоследствии он написал об этом интересную книгу «1600 лет под водой» (в 1967 г. издана в СССР), в которой рассказал о своих сенсационных открытиях на дне бухты Тихой. Направление поисков показывали следы древних римских дорог и ответвление акведука, которые подходили к Цавтатской гавани и обрывались у самого берега. Надежды ученых полностью оправдались. На дне моря хорошо сохранились стены, фундаменты домов, вблизи них амфоры, греческие и римские монеты, украшения и другие предметы быта.

«Всего нам удалось найти одиннадцать стен, — писал Фалькон-Баркер. — Кое-где они опирались на ложе из темно-серой глины, прикрытое местами лишь тонким слоем песка». Одни из этих стен длиной 1,5–7,0 м были сложены из тесаных и аккуратно подогнанных камней шириной по 2 м, другие были построены из плоского красного кирпича на известковом растворе. В некотором удалении от бывшего центра древнего города аквалангисты обнаружили вторую группу стен, между которыми лежало 10 больших мостовых плит. «Другая наша группа, — писал Фалькон-Баркер, — исследовала дно неподалеку от того места, где мы выкопали свою самую первую пробную траншею. Они тоже нашли три стены, которые как будто бы составляли стены одного дома. Одна из них расположилась с востока на запад, зато две другие — с севера на юг. Чем больше ширился район исследований, тем яснее становилось, что вся эта площадь была когда-то тесно застроена зданиями, которые начинались сразу же за городскими воротами». По всей видимости, это был пригородный поселок.

В результате подводных обмеров затопленных сооружений, которые расчищались с помощью эжектора, а также после исследования архитектурных деталей и предметов домашнего, ремесленного и культурного Обихода, были сделаны важные выводы. Изученные ранее на суше развалины некрополя, храма, амфитеатра, древнеримских бань, акведука, виллы, лестницы, мастерских и других инженерных и гражданских сооружений были только небольшой частью города.

Основная же территория Эпидавра находилась под водой (рис.22). «Теперь план древнего города, — писал Фалькон-Баркер, — начал вырисовываться в основных деталях. Мы более или менее точно знали расположение внешних стен: они простирались метров на 50 от берега, уходя на глубину до 15 м».

Кроме Эпидавра волны Адриатического моря скрывают также этрусский город Эспину — важный торговый центр, описанный еще Плинием Старшим.

Какова же причина затопления древних городов Средиземноморья? Достоверных письменных или каких-либо других сообщений о трагических событиях того времени почти не осталось, если не считать туманных и противоречивых рассказов о потопах, наводнениях, землетрясениях и других стихийных бедствиях. Для примера можно привести сообщение о каком-то землетрясении, происшедшем в Эпидавре. Об этом говорится в анонимном итальянском историческом очерке «Annales Ragusini anonimi», который был опубликован в 1883 г. Из него мы узнаем, что Эпидавр был частично разрушен в результате землетрясения, происшедшего сразу же после смерти римского императора Юлия Апостаты, т.е. предположительно в 363 г. н.э.

«В этот год, — пишет неизвестный автор (по-видимому, священник), — случилось во всем мире землетрясение вскоре по окончании Юлия Апостаты. Море покинуло берега свои, словно господь наш Бог снова наслал на землю потоп, и все повернулось вспять, к хаосу, который и был началом всех начал. И море выбросило на берег корабли и разметало их по скалам. Когда жители Эпидавра увидели это, то устрашились они силы волны и убоялись, что горы воды хлынут на берег и что город будет ими весь разрушен».

Далее рассказывается, что горожане обратились к богу с мольбой о пощаде, и он, сжалившись над ними, остановил землетрясение. После этого море перестало наступать на сушу и оставшаяся часть Эпидавра была спасена. Она-то и дожила до наших дней.

Подводные находки в Средиземноморье не ограничиваются историческим периодом. На шельфе есть следы и очень отдаленных времен.

Ведь Средиземное море, колыбель цивилизации, послужило когда-то своеобразным мостом, по которому появившийся полтора миллиона лет назад наш прапрапредок так называемый «восточноафриканский человек», перешел в Азию и Европу. Как известно в ледниковый период уровень Мирового океана был намного ниже современного, и шельф Средиземного моря позволил человечеству свободно расселиться на огромных просторах Северного полушария. Сухопутные дороги пролегали в широком перешейке, протягивавшемся вдоль нынешнего Суэцкого канала и южной оконечности Красного моря. В восточном Средиземноморье в 70-х годах нашего века Н. Флемминг на континентальном шельфе нашел неопровержимые доказательства существования на нем жизни. На глубине около 10 м ниже сегодняшнего уровня моря были найдены палео- и неолитические стоянки древних племен, кочевавших здесь в течение огромного промежутка времени: от 40 до 6 тысячелетий до н.э. Таким образом, весь каменный век и почти до начала бронзового века на Ближнем и Среднем Востоке древний человек пользовался нынешним континентальным шельфом Средиземного моря для передвижения из Африки на север. Менее убедительны, но также интересны доказательства миграции древних людей в среднем и западном Средиземноморье. В районе Гибралтара и у берегов острова Мальты ниже уровня моря лежат пещеры, в которых обнаружены следы человеческих стоянок. И достоверно установлено, что сухопутные «мосты» в ледниковый период протягивались по линии Тунис — Сицилия — Италия, а также Марокко — Испания.

БАЛТИЙСКОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ

Из-за горизонта, затянутого слоистыми облаками, медленно поднималось оваловидное оранжевое солнце. Его косые лучи врезались в покатые горбы пологих холмов, между которыми лежали рваные хлопья тяжелого белесого тумана. Над поверхностью земли не поднималось ни одно дерево, ни один куст. Лишь кое-где поблескивали на солнце гладкие зеркала небольших озер.

Но это и не была земля. На десятки и сотни метров вглубь уходили темные плотные слои холодного мертвого льда. Только кое-где одинокими глыбами вмерзли в него отдельные груды камней и массивы песка и глины. Пройдет еще много тысяч лет, когда здесь заплещутся синие волны моря. А пока это ледяная пустыня — отросток гигантского ледника, сковавшего север евроазиатского континента.

Таково совсем недавнее в геологическом масштабе времени прошлое Балтийского моря, которое в отличие от многих других морей — заливов Мирового океана — вовсе не ему обязано своим появлением. Именно здесь решающую роль сыграли подземные силы земли, они виновны в том, что Балтийское море только за последние какие-нибудь 15 тыс. лет претерпевало ряд самых крупных изменений, вплоть до того, что вообще переставало быть морем.

А появилось оно впервые в конце IV ледникового периода, когда в результате бурного таяния льда Балтийская впадина заполнилась талой водой. Так и образовалось широко разлившееся озеро-море, уровень воды в котором был выше Мирового океана. В районе нынешних датских проливов шумел водопад, это ледовое море переливалось на запад в Атлантику. Свидетель тех далеких времен оставил свое потомство, живущее здесь и поныне, — небольшую пресноводную рыбку, четырехрогого бычка.

Результатом таяния ледника, который покрывал север Западной Европы, был и подъем в этом регионе земной поверхности — ведь исчезла огромная тяжесть материкового льда. Особенно ярко этот процесс проявился на территории Скандинавии. В период 8–10 тыс. лет назад, например, район Осло стал подниматься со скоростью 50 мм в год, т.е. за тысячелетия берега Норвегии «выросли» на 50 м. Позже, 6–8 тыс. лет назад, эта скорость уменьшилась более чем в 2 раза и в настоящее время не превышает 1–2 мм в год.

После того как отток пресной воды из Балтики прекратился и уровень воды в ней резко понизился, через датские проливы установилась связь с Северным морем. В балтийскую котловину, смешиваясь с ледовыми, хлынули соленые морские воды. Появилась и морская фауна, в частности арктический моллюск польдиа, который быстро заселил море. По его имени и море тех времен называется Польдиевым.

Потом в результате мощных тектонических движений западный участок моря поднялся, и связь с Мировым океаном опять прервалась. Снова образовалось озеро, получившее название Анциловое по широко заселившему его моллюску анцилусу.

В то время сегодняшнее Северное море (точнее — его большая южная часть) не существовало даже как озеро, а было сплошной сушей. Об этом говорят и залежи торфа на дне этой части моря, и продолжение русел нынешних ее европейских рек. Всего 7–8 тыс. лет назад, когда в балтийской впадине плескались волны Анцилового озера, Британские острова, Скандинавия и север Западной Европы соединялись сухопутным «мостом». По нему, кстати, прошел и древний человек, заселив территорию сегодняшней Великобритании. Об этом кроме прочего свидетельствуют находки в Англии мезолитических стоянок, таких же как в Дании, Бельгии, Франции. В торфяниках и на дне моря находят остатки костей и бивни мамонтов. Этим особенно славится известный рыболовный край Северного моря — Доггер-Банка, отмель которого тянется на 250 км, а ширина составляет 30 км. На глубине около 10–20 м ученые находят не только следы ископаемых сухопутных животных, но и орудия труда и охоты первобытного человека.

Соединению с Мировым океаном Балтика обязана опусканием земной поверхности в районе нынешнего Северного моря. Начавшееся 7 тыс.лет назад оседание этой территории идет буквально на глазах человека. Оно отмечалось в античные времена и в средневековье. Старинные предания кельтов говорят о затоплении легендарных островов Ис, Лионесс, Авалон. Хроники I тысячелетия н.э. свидетельствуют, что многие современные отмели были когда-то островами, мысами и перешейками. Понижение северных берегов Западной Европы продолжается и теперь. Например, сегодня территория островов Гельголанда составляет всего 0,6 км², а в XI в. его площадь равнялась почти 90 км². У берегов этого острова археологи находят в море остатки затонувших сооружений. Трагична судьба обширной земли, бывшей в античные времена большим мысом, а в средневековье двумя островами — Зюдштранд и Нордштранд, соединявшимися с островом Пальворм. Сначала морем был поглощен южный остров Зюдштранд, а в XIV в. под воду ушла большая часть Нордштранда вместе с портом Рунгольт. В XVII в. в результате нового наступления моря оказалась затопленной другая часть берега Нордштранда, причем при штормовом нагоне погибло 2/3 всего населения острова. К XVIII столетию сложилась морская гидрография Балтики, которая существует и сегодня. На приведенной на рис.23 карте, составленной голландским картографом Абрахамом Мае, дана юго-восточная часть Балтийского моря, где обозначен Санкт-Петербург, основанный в 1703 г. Петром I.

Но это все события значительно более поздних времен. А тогда, 7 тыс.лет назад, тектонические силы резко понизили земную поверхность в районе Датского полуострова и пресное озеро Балтика соединилось с северной частью нынешнего Северного моря. Вместо Анцилового озера образовалось так называемое Литориновое море с более соленой, чем ныне, водой и более высоким ее уровнем. Только около 3 тыс. лет назад водообмен Балтийского моря с Северным уменьшился, оно опреснилось и достигло современного состояния. Таким образом, в то время, когда в центральной Азии и северной Африке уже существовали крупные цивилизации и началась история бурно развивающегося человечества, на севере Европы только поднялись из морской пучины земли Нидерландов, Бельгии и других стран.

Балтийское море сегодня — полузамкнутый водоем, глубоко охваченный материком. Оно получает обильное питание за счет стока большинства крупных рек Европывследствие чего является одним из самых пресноводных морей мира. Лишь в юго-западной части оно по-настоящему соленое, а в Ботническом и Финском заливах почти совсем пресное.

Современные колебания земной коры в районе Балтики вовсе не уступают по величине прошлым, хотя за короткий срок человеческой жизни, они, конечно, мало заметны. В разных частях моря подземные силы действуют по-разному. Северный берег поднимается, южный и юго-западный опускается. Так, каждое десятилетие территория Финляндии увеличивается на десятки квадратных километров, а площадь побережья Дании, ГДР, Польши, наоборот, уменьшается. Суша в районе Копенгагена опускается со скоростью 1 мм в год, а на севере Ботнического залива берег поднимается на 10 мм в год.

Что ждет Балтийское море и страны, расположенные на его берегах, завтра? Не превратится ли оно снова в море-озеро и не уподобятся ли его некоторые прибрежные территории сжимающейся и исчезающей «шагреневой коже» — плоду фантазии Бальзака?

Ученый из Вильнюса В. Гуделис, например, считает, что при существующей скорости движения дна Балтийского моря через несколько тысячелетий Рижский залив станет озером, а острова Аландского архипелага перешейком свяжут западный берег Финляндии с восточным побережьем Швеции.

Некоторое время назад ученые, занимающиеся изучением состава воды Балтийского моря, забили тревогу: в глубинных слоях моря в пределах нескольких десятков метров исчез кислород. Не является ли это предвестником новой тектонической катастрофы в западной части Балтийского моря? Не перекрываются ли снова датские проливы, через которые в Балтику поступает свежая насыщенная кислородом вода Северного моря? Появилось даже предложение углубить датские проливы, чтобы увеличить поступление водных масс соленой морской воды в Балтийское море. Возникало и другое, противоположное мнение: надо закрыть датские проливы, чтобы поступающий с поверхности, кислород насытил глубинные слои воды. Правда, тогда за 40–50 лет Балтийское море вернулось бы к своему прошлому состоянию, стало бы пресноводным замкнутым водоемом-озером. Ни то, ни другое предложение одобрения не получило.

Некоторая часть ученых связывает исчезновение кислорода из глубин Балтийского моря с его загрязнением в результате увеличивающегося с каждым годом поступления сточных вод из европейских рек. Если это так, то перекрытие датских проливов приведет к еще большему загрязнению Балтийского моря и его превращению в мусорную яму. Крупномасштабные проекты коренных вторжений в естественное положение, такие как перекрытие или углубление датских проливов, отвергнуты, так как могут вызвать непредсказуемые нарушения сложившегося природного равновесия. Возможно, что в исчезновении кислорода в глубинных слоях Балтийского моря ничего страшного нет. Ведь известно, что в близком к Балтике по площади Черном море кислород отсутствует в огромной толще воды. Причем такое состояние глубинных слоев поддерживается сотни лет, является естественным и никакого беспокойства не вызывает. Может быть и в Балтийском море это явление не представляет угрозу его флоре и фауне? Для решения этого вопроса в Академии наук Эстонской ССР создана специальная физико-химико-биологическая модель, которая поможет прогнозировать будущее Балтийского моря.

Мы говорим о вековых колебаниях уровня моря или отметок поверхности берега, которые измеряются какими-то миллиметрами или сантиметрами в год. Куда более ощутимо, прямо на наших глазах, меняются очертания суши под влиянием морских течений, ветров, волн. Эти силы с особым натиском воздействуют на западный берег Самбийского полуострова. Здесь прибрежная полоса в некоторых местах «съедается» штормовой волной на несколько метров в год. Разрушительное действие моря пагубно сказывается на состоянии берега и Куршской косы — узкой полоски земли, ширина которой в отдельных местах не достигает и 400 м. Волны уносят здесь ежегодно в среднем около полуметра суши. Правда, на оконечности косы идет обратный процесс интенсивного наращивания суши за счет оседания здесь грунта, размытого в других местах.

Главный враг юго-восточных берегов Балтики — это господствующие здесь ураганные ветры, которые рождают сильные штормовые волны, размывающие берег. Периодически возникают особенно грозные штормы, такие, как например, во время катастрофы в 1967 г., когда волны унесли в море у Куршской косы полосу размером около 15 м песчаного пляжа.

Возникая у западного берега Самбийского полуострова, строго направленные зарожденные ветрами морские течения следуют с юга на север вдоль Куршской косы откладывают возле Лиепаи на пляже до 600 тыс.м³ песка.

С давних времен жители Балтийского побережья борются за спасение своих прекрасных золотисто-серебряных пляжей с высокими песчаными дюнами, величественных прибрежных лесов с пушистыми раскидистыми соснами. Но только в XX в. эта борьба приобрела поистине природообразующий размах. Осуществляются защитные мероприятия по ослаблению действия морских течений на берега Самбийского полуострова. В Паланге созданы две гряды искусственных авандюн, которые не должны пропускать сыпучие пески в глубь леса. В прибрежной морской зоне строится комплекс защитных гидротехнических сооружений, предохраняющих акватории портов, фарватеры и устья рек от обмеления при отложении заиляющих дно наносов моря.

Работы не прекращаются ни на один год.

АРКТИЧЕСКИЙ МОСТ

Антарктида, Атлантида, Понтида — географические названия, которыми обычно именуют материки, континенты, существующие в наше время или, может быть, существовавшие в прошлом. Но именно таким образом обозначил проблему поиска гипотетической арктической земли известный полярный исследователь Я.Я. Гаккель. Зтот ученый, именем которого назван подводный хребет в Северном Ледовитом океане, оставил в наследство целую папку материалов с надписью «Арктида».

Северный водный бассейн, хотя и разделяет целые материки, но считаться истинным океаном может лишь условно. Его площадь в 13 раз меньше Тихого и в 6–7 раз меньше Атлантического и Индийского океанов. И еще одна удивительная особенность Арктического океана — он совсем мелкий. Область больших глубин занимает здесь очень небольшую часть его акватории. Например, участок с глубинами более 1 км по площади меньше, чем, например, Филиппинское море. Зато в Арктике сильно развита шельфовая зона. Так, в районе Сибири протяженность шельфа местами превышает

700 км, а на стороне Канады достигает 1400 км. Наибольший интерес вызывает расположенный в восточной части Северного Ледовитого океана подводный хребет Ломоносова, протягивающийся на 2000 км с востока на запад (рис.24). Почти все исследователи сходятся во мнении, что эта горная гряда, так же как расположенный неподалеку хребет Менделеева, явно континентального происхождения. Об их былом подводном существовании свидетельствуют геоморфологические данные о наличии большого количества неуплотненного крупнообломочного материала (в результате выветривания), о субаэральных формах рельефа, свойственных наземным горам, расчлененность склонов и широкое развитие террас.

Итак, горная страна, возвышавшаяся над поверхностью Арктического океана существовала. Но когда? Одни ученые, большинство их геологи, относят это существование на сотни тысяч и даже миллионы лет назад. Однако другие полагают, что хребет Ломоносова был надводным совсем в недавние времена, измеряемые всего лишь тысячами лет. Так, по результатам изучения гидрологического режима восточной части океана М.М. Ермолаев считает, что суша здесь существовала еще в 1-м тысячелетии до нашей эры. Исследования растительного мира островов Элсмир, Мелвилл, Банк в Северной Америке и азиатских полуостровов Таймыр, Чукотка и других показывают их удивительную схожесть. Многие представители флоры этих противоположных берегов Северного Ледовитого океана могли перейти друг к другу только по суше. Об этом свидетельствует геоботаник А.И. Толмачев, гидробиологи К.Н. Несис и Е.Ф. Гурьянова, которые полагают, что сухопутный «мост» протягивался в приполюсных областях всего 2,5 тыс. лет назад.

И, конечно, птицы. Гонимые выработанным веками инстинктом, они и в наше время летят к летним гнездовьям через всю центральную Арктику. Это отмечает и орнитолог Л.А. Портенко и Э.В. Толль, который изучил трансарктические перелеты черной казарки. А такая редкая по красоте птица, как розовая чайка, каждый год осенью упрямо летит не на юг в теплые края, а на север. Не доказывает ли это, что на пути птиц издавна была твердая (и теплая) земля, хотя бы в виде островов, иначе как они могли преодолевать тысячекилометровые трассы? Не стали бы они зимовать на покрытых ледниками заснеженных островах, таких как остров Беннета или Врангеля.

Находят в Арктике и свидетельства пребывания на самом крайнем Севере древнего человека. На Шпицбергене советские ученые, в частности М.П. Соловьева, нашли стоянку с наскальными рисунками. Чуть позже археологи из ФРГ Хансен и Лирль обнаружили неподалеку второе стойбище, возраст которого 4 тыс. лет. Таким же временем датируется и находка аналогичного поселения человека на другом берегу Северного Ледовитого океана — Канадских арктических островах. Невольно приходит мысль о связи этих архипелагов друг с другом сухопутным перешейком или цепочкой островов, относительно близко расположенных друг к другу.

Об этом же может говорить и сенсационное открытие в 1982–1983 гг. в 140 км от Якутска в районе Диринг-Юряха богатых погребений в каменных ящиках, где найдено большое количество прекрасно обработанных бытовых предметов и орудий охоты. Это поселение тоже датируется примерно 2-м тысячелетием до н.э., т.е. совпадает по времени с шпицбергеновскими и канадскими стоянками. В какое бы историческое время ни существовала Арктида, если на ней жили люди и развивалась цивилизация, она не могла не оставить следа в памяти человечества. И действительно, в легендах многих народов присутствуют рассказы о далекой северной стране.

Наиболее древний литературный источник — иранский памятник зороастризма — «Авеста» повествует о «начале мира», где солнце Хвар никогда не заходит, более того: «… у них день — это то, что является годом». Не о Северном ли полюсе идет речь? Говорится здесь и о горе Высокая Хара, которая протягивается «по всей земле с запада на восток» (может быть, это нынешний хребет Ломоносова?). В этом царстве, где не было ни холода, ни жары, где росли высокие благоухающие растения, текли чистые реки, счастливо жили боги и герои.

В другом сборнике древних легенд индийском эпосе «Махабхарате» тоже говорится о высокой горе Меру, которая находится на северной окраине мира. «Здесь год — это сутки, делящиеся пополам на день и ночь. Над горой, висит неподвижно Дхрува (Полярная звезда), вокруг которой ходят звезды Семеро ришм (Большая медведица), Арундхати (Кассиопея) и другие». Откуда, спрашивается, могли знать в Индии об этих созвездиях, которые видны лишь в северных широтах? Кроме того, в легенде упоминаются апсары — «блистающие водяницы, рожденные радугой» — северные сияния.

В «Махабхарате» рассказывается:»… в стране, где вкушается блаженство, живут боги и гандхарвы, ассуры, киниары, смелые мужи, удаленные от всякого зла». И снова говорится о мягком климате этой северной земли, отсутствии холодных и жарких ветров, о лесах и полях, богатых плодами, стадами антилоп. Особый интерес представляет сообщение о том, что этот фантастический мир находится не где-нибудь, а на большом Белом острове Шветадвипа, который виден с горы Меру и расположен в северной части Молочного моря. Удивительная ассоциация названий с белоснежными ледовыми островами молочно-белой воды Арктики, хотя временные характеристики здесь явно нарушены.

«Махабхарата», так же как древний индусский «Джарай», может быть доказательством известного мнения, что предки индийских ариев пришли на Индостан с далекого Севера. Это же служит косвенным подтверждением того, что прародиной индоевропейских народов, попавших в Индию только во II тысячелетии до н.э. (как раз перед последним резким похолоданием), могли быть и приполярные области Северного полушария. Не та ли эта самая Арктида?

Пожалуй, никакая другая легенда из мифов Древней Греции не производит такого впечатления истинности описываемых событий, как рассказ о битве богов и титанов. В отличие от почти всех прочих мифов здесь действуют вполне реальные люди в достаточно реальных условиях. Это особенно относится к изложению легенды Плутархом.

Когда-то в незапамятные времена царивший в Элладе «золотой век» был нарушен борьбой за власть в стране между Зевсом и его отцом Кроном, которого поддерживали титаны. После победы Зевса титаны, возглавляемые Кроном, ушли куда-то на север и поселились за Кронийским морем на большом цветущем острове, где «мягкость воздуха была удивительной». В той стране царили мир, культура, искусство. Жрецы занимались естествознанием, литературой и философией. Один из героев Плутарха, побывавший в этой стране, получил «столь большие познания в астрономии, до каких только может дойти человек, изучивший геометрию».

В других мифах древних греков идет речь, о далекой северной стране, находившейся «за скифами», которые в свою очередь рассказывали, что на севере «лежит страна, что рождает обильные плоды, а в ее рощах обитает священный счастливый народ». Правда, Геродот писал, что не скифы, а Гомер в «Эпигонах» и Гесиод сообщили о «счастливом» северном народе гипербореях. Жили они за Рифейскими горами, во владениях бога северного ветра Борея.

В поэме «Аримаспейя» Аристей (VII в. до н.э.) описал попытку добраться до гипербореев. Следуя этому стихотворному произведению Геродот написал, что «выше исседонов живут одноглазые мужи — аримаспы. Над ними живут стерегущие золото грифы, а выше этих — гипербореи, достигающие моря».

Плиний также сообщал о гипербореях, которые жили в лесах и рощах и питались древесными плодами. Он утверждал, что именно в их стране находится «точка вращения мира» и солнце заходит лишь один раз в год.

В стране гипербореев побывали древнегреческие герои Геракл и Персей, убивший медузу Горгону, которая превращала людей в скалы. Из страны гипербореев была и титанида Лето, позже на острове Делос родившая Аполлона и Артемиду. Кстати, Аполлон до своего воцарения в Дельфах, основанных тоже гиперборейцами, долго жил в гиперборейской стране и потом неоднократно туда наведывался.

О достоверности некоторых из этих легенд говорит такой факт. Геродот рассказывает о виденных им на острове Делос могилах двух гипербореянок, Арги и Отиды, приезжавших сюда с титанидой Лето. В 20-х годах французские археологи действительно обнаружили на Делосе фрагменты гробниц «гиперборейских дев».

Загадочные гипербореи на самом деле могли быть и частью населения Эллады, ушедшего после какой-то войны на север и там обосновавшегося. Греки вообще колонизировали много северных земель. О близости греков и гипербореев говорит древний автор Диодор, который подчеркивает, что гипербореи «имеют свой собственный язык, но к эллинам очень близки, и особенно к афинянам и делосцам, с древних времен поддерживая это расположение».

Удивительное совпадение приведенных сообщений совершенно разных источников из южных стран евроазиатского континента дополняется легендами северных народов. Так, в скандинавских сагах говорится о «стране блаженных», когда-то располагавшейся в Северном Ледовитом океане, финский эпос называет ее Северный дом (Сарайас).

Неужели все это только сказки, вымысел?

Но вот еще одно чудо, которое заставляет серьезно задуматься. Это знаменитая карта Герарда Меркатора, составленная им в XVI в. Сведения, которые легли в основу карты, собирались в течение долгого времени и включали самые древние материалы, уходящие в далекие века и тысячелетия. Так вот на этой карте вокруг «Помоса Архтического» четко изображена земля: большой материк, разделенный четырьмя широкими реками-проливами на четыре части-острова. От Евразии и Америки материк отделяется «Морем Ледовым». У самого северного полюса стоит высокая одиночная гора — «Черная скала».

Могут быть два предположения. Во-первых, что земля у Северного полюса — плод фантазии Меркатора. Но почему же тогда так удивительно четко по тому времени изображен север Европы: Скандинавия, Кольский полуостров, даже острова Новой Земли и Шпицберген? Вполне определенно показана Гренландия, Исландия и даже исчезнувшая Фрисландия. Поэтомусомнительно, что и полярная Гиперборея выдумана просто так, без всяких оснований. Нет, она не домысел — слишком подробно вырисованы ее берега с мысами и заливами.

Второе предположение: картограф принял за землю огромные ледяные поля, описанные мореплавателями. Но ведь тогда нельзя было бы подробно изобразить рельеф местности. А на карте детально нарисован горный хребет, опоясывающий почти весь материк (не те ли это горы, о которых говорят индийские и иранские легенды?). Затем реки — они не только изображены с разветвленными дельтами и изгибами русел, но дана и характеристика режима их течения. Про одну из них в комментариях говорится, что она «имеет пять рукавов, и вследствие узости и быстроты течения никогда не замерзает». Про другую сообщается что «здесь река разделяется на три рукава и каждый год остается подо льдом три месяца».

Меркатор населяет Арктиду людьми, что, по-видимому, отражает какие-то давние времена, так как в XVI в. вряд ли климат Заполярья резко отличался от нынешнего. На той части материка, которая обращена к Европе, жили низкорослые пигмеи, тесно связанные с жителями Гренландии — скрелингерами, как они их называли. На другой части обитали некие барги. Кстати, если вернуться к легендам, то ведь Одиссей побывал и в Схерии, стране, берега которой изрезаны «шхерами», где жили фракийцы. Не они ли перекочевали позже во Фракию? Тут есть над чем задуматься…

Итак, перед нами длинный ряд уходящих в века свидетельств существования легендарной Арктиды. Зороастрийская «Авеста» — I тысячелетие до н.э. позже — индийская «Махабхарата», древнегреческие авторы Пиндор и Геродот — V–VI вв. до н.э., Плиний — I в. н.э., Павсаний — II в. н.э., наконец, Меркатор — XVI в. Что же, на этом обрывается цепь сообщений о загадочной стране?

Ничего подобного. В XVII–XVIII вв. в устье Колымы была увидена Земля Андреева, позже к северу от Шпицбергена открыта Земля Джиллиса, в Чукотском море — остров Крестьянки, найденный одноименной шхуной. В 1811 г. к северу от Новосибирского архипелага Яков Санников заметил большой остров, а в 1886 г. Э.В. Толль описал его, рассказав о четырех плоских горах с низким предгорьем, которые хорошо были видны в ясную солнечную погоду. Известный советский академик В.А. Обручев написал даже большой научно-фантастический роман под названием «Земля Санникова».

И в наше время многие полярные летчики, в частности, известный штурман В.И. Аккуратов, описали несколько хорошо ими виденных островов в Северном Ледовитом океане, которые, к сожалению, до сих пор пока не найдены. Еще два неизвестных острова, расположенных в 150 км от Северного полюса, были сфотографированы советскими летчиками несколько лет назад. Подойти к этим островам морским путем мешают ледяные торосы и постоянные туманы.

Интересно проследить за тем, как менялись во времени представления о величине таинственных северных земель.

В 1823 г. на острове Семеновском в море Лаптевых высадился исследователь сибирского Севера лейтенант Петр Анжу. Измерив размеры острова, он написал в своем донесении, что его длина составляет 15 км. Менее чем через столетие, в 1912 г., по свидетельству моряков с корабля «Войган», эта величина стала равной всего 5 км. В 1936 г. уже советские гидрографы отметили длину острова 2 км». А в 1955 г. Семеновский не был найден вообще, от него осталась под водой лишь песчаная отмель.

Точно так же к нашему времени исчез в пучине моря еще один остров — Васильевский, береговой обрыв которого был сфотографирован в 1915 г. русским исследователем Л.С. Старокадомским. Ничего не осталось в море и от островов Меркурия, Фигурина и Диомида, нанесенных на карту в XVIII в. Постепенно уменьшаются в длине сегодняшние берега островов Новосибирского архипелага, например Большой Ляховский, где скорость наступления моря достигает 20–30 м в год. Следуя оценке океанолога Н.Н. Зубова, сделанной на основе его наблюдений в послевоенные годы, можно без большого преувеличения сказать, что еще через 10–20 лет этого острова не станет, так же как ранее не стало острова Васильевского.

Не то же ли произошло и с другими островами-«призраками», исчезнувшими в прошлые времена, такими как Земля Санникова, Земля Гиллеса, Земля Андреева?

Общность судьбы многих островов сибирского побережья Северного Ледовитого океана невольно наводит на мысль, о том, что они — остатки существовавшего когда-то большого материка, Арктиды, который не ушел под воду, а просто-напросто растаял, т.е. сам превратился в воду. Такая гипотеза особенно большое развитие получила в 70-х годах; большой вклад в нее сделал С.В. Томирдиаро. Согласно этой гипотезе Арктика — была огромной ледовой страной, в прошлом соединявшейся с Якутией и Чукоткой. Ее фундаментом служили многометровые толщи ископаемого льда, погребенного под слоем земли.

О существовании в прошлом этой огромной единой страны доказывают, в частности, находки председателя Президиума Дальневосточного научного центра академика Н.А. Шило, который на побережье моря Лаптевых в северной части Приленской Якутии обнаружил мощные залежи подземного льда, очень похожего на льды ближайших островов. Как же образовался этот странный ледовый материк?

В начале Ледникового периода уровень Северного Ледовитого океана сильно снизился. И если в Северной Европе образовался гигантский ледник, вобравший в себя огромное количество влаги, то на северо-востоке евроазиатского континента появились условия для сухого морозного климата. Собственно говоря, здесь влаге появиться было неоткуда, так как открытой поверхности моря тогда не существовало (всюду стоял круглогодичный паковый лед) и испаряться было нечему. В условиях жесткого дефицита водяного пара установилась область почти постоянного высокого давления, т.е. антициклон (как в наше время над Антарктидой). Арктический бассейн превратился в своего рода кондиционер-холодильник, который гнал массы сухого морозного воздуха на юг. Сильные ветры выдували обнажившийся морской шельф и несли с собой пыль и песок, образующие своеобразные почвы, северные лессы, которые метровым слоем покрыли огромную ледовую территорию Арктиды с сегодняшней Якутией и Чукоткой. (Правда, в этой гипотезе образования эоловых лессов есть одна неувязка — в этих грунтах кое-где обнаруживаются песчинки золота. Как оно здесь оказалось? Вряд ли золото могло переноситься ветром…)

Климат в Арктиде и южнее ее был крайне суровый, поистине марсианский — зимой температура понижалась до минус 80–100 °С. И это при почти полном отсутствии снега и ледяном ветре, несшимся с ураганной скоростью. Какая уж тут могла быть жизнь?

Но жизнь была. И довольно бурная. В летние 3–4 месяца с почти безоблачного неба круглые сутки светило яркое солнце, которое нагревало воздух чуть ли не до 30 °С. В протаявшей на 20–50 см плодородной почве бурно и торопливо всходили и расцветали всеми красками травы — полынь, лебеда, эфедра. В отличие от деревьев и даже кустарников, условия для их роста были идеальные: внизу влага, сверху тепло.

Отсюда и появление травоядных животных: могучих мамонтов, диких лошадей, сайгаков, двурогих шерстистых носорогов, северных оленей, бизонов. Облаченные в толстый слой густой теплой шерсти, они довольно легко переносили суровую зиму. Почти полное отсутствие снежного покрова и мощные копыта помогали им добывать пищу в мерзлой земле и зимой. Но, конечно, особенно бурно жизнь бурлила здесь в основном в теплые времена года. Все лето травоядные животные паслись в приполярных степях, а к зиме они собирались в большие стада и откочевывали на юг.

В мамонтовые степи приходили и люди. Очевидно, их жизнедеятельность здесь в значительной мере тоже была сезонной, кочевой. Они приходили сюда вслед за мамонтами летом и уходили зимой. Так или иначе, но в песчаных и гравийных отложениях крупнейших рек Восточной Сибири — Лены, Алдана, Индигирки — обнаружено большое скопление охотничьих орудий людей каменного века. Археологи находят сотни и тысячи ножей, наконечников пик, стрел, обточенных руками человека и песчаными ветрами. Не исключено, что были в южной части Арктиды и постоянные поселения человека. Недаром академик В.А. Обручев в своей «Земле Санникова» поселил здесь, в Северном Ледовитом океане таинственный народ — «онкилонов». Ведь еще в его времена на морском льду неоднократно встречались следы неизвестных странников, уходивших в сторону океана. Не туда ли, куда в конце прошлого века стремился попасть Эдуард Толль, поверивший рассказу Якова Санникова?

Ледовая Арктида погибла в результате стремительно наступившей неотвратимой экологической катастрофы. О ее причине приходится лишь догадываться. Некоторые ученые предполагают, что 10–12 тыс. лет назад нынешний подводный Северо-Атлантический хребет преграждал путь теплым водам Гольфстрима. Тогда они текли не к берегам Европы, как сейчас, а к Северному полюсу, обогревая существовавшую тогда Арктиду. Потом в пограничной области, разделяющей Атлантический и Северный Ледовитый океан произошла катастрофическая подвижка земной коры, вулканические силы подняли на дне океана Фареро-Исландский или Фареро-Шотландский порог. Он и отклонил теплое течение в сторону Европы. По другим гипотезам — дело не в глубинных процессах нашей планеты, а в космических катаклизмах. Быстрое повышение температуры, наступившее при окончании ледникового периода, раньше всего сказалось на бурном таянии ледниковых панцирей Европы и Америки. Резко стал повышаться, в итоге чуть ли не на 100 м, уровень Мирового океана. Низинные участки территории Арктиды начали погружаться в воду. Вместо огромной приполярной страны остались одни архипелаги, от которых к нашему времени сохранились лишь отдельные острова, на три четверти состоящие из ископаемого льда и тающие на глазах одного-двух поколений людей.

Такая гипотеза, кстати, и хорошо объясняет, почему земля нынешних ледяных островов буквально набита костями древних животных. Ведь только за один сезон 1808 г. Я. Саннников вывез с Ляховских островов 250 пудов отборных бивней мамонтов. А другой купец, попавший на Большой Ляховский, писал, что ему кажется, будто весь этот остров состоит из мамонтовых костей вмороженных в лед. Так или иначе, но только в течение последних трех столетий с Новосибирских островов вывезены многие тонны промышленной кости. Это говорит о том, что при гибели просторной степи мамонты бежали на возвышенности, превращавшиеся в острова, где прокормиться уже не могли и стали вымирать. Вот почему здесь оказались такие огромные кладбища древних животных.

Рушатся под ударами тяжелых морских волн высокие ледяные обрывы, пронизанные сверху широкими столбами черной мерзлой земли. Осыпается нетолстый слой пробитого трещинами лессовидного суглинка. Так исчезают остатки загадочного ледового материка — Арктиды.

Изучение Арктиды имеет не только теоретический, но и практический интерес. Вот что говорит об этом Н.А. Шило: «Арктический шельф очень велик и богат полезными ископаемыми. Однако подступиться к ним трудно, гораздо труднее, чем, скажем, на Каспии. Из-за вечно движущихся льдов здесь не применишь плавучую буровую установку, льды разрушат и любое иное сооружение для бурения и добычи из подводных кладовых. Исследования магаданских ученых подсказывают путь к освоению северного шельфа. Это — намораживание грунтово-ледяных островов, подобных легендарным и реально существовавшим в Арктике ледяным землям. Такие острова, защищенные от лучей солнца слоем почвы, выдержат натиск дрейфующих льдов. В течение ряда лет они могут служить надежными форпостами для разведки шельфов».

Если в существовании Арктиды, как огромного единого материка еще и есть кое-какие сомнения, то былая реальность ее юго-восточной части — Берингии (рис. 25) — доказанный факт. По результатам промеров морских глубин и данным о послеледниковом подъеме воды могут быть вполне достоверно реконструированы ее границы. Берингийский «мост», соединявший Азию с Северной Америкой по самым скромным оценкам имел ширину 1500 км.

Одно из убедительных доказательств былого соединения берегов — удивительная общность молодой ископаемой фауны: в числе 22 видов животных, живших на Колыме, 21 встречается и на Аляске. Еще одно свидетельство затопления земли — продолжение русел Юкона и Кускоквама на морском дне. Этнографы отметили также явное сходство культур и обычаев народов, проживающих по обеим сторонам Берингова пролива. И не только нынешних, но и древних: палеолитические стоянки с почти одинаковыми по характеру и способу изготовления каменными орудиями труда обнаружены на том и другом берегу Берингова моря. Потомки людей каменного века, азиатские и американские индейские племена, чукчи и коряки, эскимосы и алеуты живут очень похожей жизнью, имеют сходные обряды, одежды, песни и легенды. Некоторые из них относятся к незапамятным временам. Например, у древнейшего чукотского племени кереков существует редко встречающийся загадочный обряд погребения покойников в море. Опуская умершего на морское дно, его родные говорят: «отправляйся к прадедам». В этом вполне может быть отражена передающаяся из поколения в поколение память о затонувшей когда-то земле предков.

О существовании в прошлом сухопутного «моста» через море рассказывает и старинная легенда. Согласно ей, убегая от страшного черта Плунтэканэлана («Владеющего железным крючком»), люди прибегли к помощи Морской старухи, по длинным ногам которой они перебрались на другой берег. А черт, преследуя женщин с детьми, добежал до моря и стал его пить, чтобы осушить. Но уровень воды ничуть не опустился, а Плунтэканэлан лопнул.

Большой интерес вызывает то, что найденные на Аляске следы материальной культуры очень похожи на такие же находки в центрально-азиатской пустыне Гоби, Прибайкалье, на Дальнем Востоке, в Японии. На многие тысячи километров протягиваются древние пути контактов или миграции древних людей. Из этого следует и подтверждение гипотезы о развитии человечества из одного североафриканского очага, откуда оно расселилось по всему Земному шару. Одним из миграционных «мостов», по которому наши древнейшие предки перешли с евроазиатского континента в Америку, и была Берингия. «Северо-восточная Азия, сама по себе есть переходная область, продолжением которой служит самая северная часть Америки», — писал этнограф Ф. Ратцель, объясняя сходство краснокожих индейцев с народами Сибири и Монголии.

Надо отметить, что движение через Берингию народов, впрочем, так же как животных и растений, почти всегда шло в одном направлении: с запада на восток. В новом свете было, пустыннее и легче можно было завоевывать экологическую нишу. Редкое исключение, правда, составляют древние предки верблюдов, которые, появившись сначала на Великой Американской равнине, затем проникли в засушливые районы центральной Азии. Кстати, они откочевали и в Южную Америку, где превратились в лам.

Переселяться именно в одном направлении животных и людей заставлял более мягкий и влажный климат Северной Америки, способствовавший лучшему произрастанию растений. Здесь были тучные пастбища и густые леса, где жили бобры, барсуки, ленивцы и дикобразы.

Ученые отмечают по меньшей мере две наиболее крупные волны переселения людей из Азии в Америку. Если последняя из них завершилась совсем недавно, каких-нибудь 10–8 тыс. лет назад, то со времени первой, прошло не менее 60

тыс. лет. Именно тогда, в палеолите и появились не только в Северной, но и в Южной Америке протоиндейцы, положившие позже начало великим цивилизациям майя и ацтеков.

Член-корреспондент АН СССР Н.Н. Диков выделяет еще два периода миграции людей по северному мосту Азия — Америка. Это, во-первых, 20–14 тыс. лет назад, когда во время так называемого Сартакского оледенения по геоморфологическим данным Берингия имела самые большие размеры. И, во-вторых, это XIV–XIII тысячелетия до н.э. Именно к этому периоду, более доказательному, чем ранние, относятся каменные наконечники стрел Ушковской палеолитической стоянки на Камчатке, которые имеют удивительное сходство с аналогичными находками в северо-западном штате США Вашингтоне.

Появившийся 10–8 тыс. лет назад Берингов пролив еще не был таким широким и глубоким, как сейчас. Более того, он временами сужался и мелел настолько, что его можно было перейти вброд. Временами переселенцы из начавшей заболачиваться сибирской тундростепи перебирались на территорию Аляски в лодках.