ТораДора! - 7

Глава 5

– Мы даже пораньше пришли, а тут такая толпа! Это сколько ж здесь народу?! А, это Такасу!

– Эй, Така-тян! Сюда!

Пять часов пятнадцать минут.

В спортзал с мерцающим деревом в центре, задёрнутыми занавесками и горящей повсюду иллюминацией набилась толпа учеников. Возбуждение от рождественской вечеринки, отнюдь не рядового события, похоже, достигло своего пика, и здесь оказалось немало тех, кто проникся духом происходящего. Одни надели блестящие шляпы, полученные у регистрационной стойки, другие нацепили очки с накладным носом и усами, один же вообще был одет…

– Эй, смотрите! Не мусорите здесь! А то получите швабры в руки!

…в бандану и передник, ведя себя как старушка в кафе. Э-э… парень, на которого он рявкнул, пожал плечами. Но тот это заслужил. В набитом зале он очень уж нетвёрдо держал полную кружку с фруктовым пуншем, едва не проливая на пол сладкий газированный сок.

Ното и Харута проталкивались сквозь толпу, словно плывя кролем по волнам, и добрались до этой старушки в костюме и бандане. Заметив их, эта старушка, то бишь Рюдзи, сказал «Оу!» и надел своё фирменное лицо демона. Хм, нет, он улыбнулся.

– Эй, Така-тян. Не могу поверить, что ты натянул передник, когда у тебя есть кое-что такое симпатичное! Кстати, когда это ты разжился таким стильным костюмом?! Парень, да ты счастливчик! А у меня только эта штука, что я купил на станции!

И когда Харута ущипнул и повертел край своей самопальной одёжки…

– У Харуты-то всё в порядке. Тоже новое. А у меня это. Два года ношу.

Ното подёргал свою потрёпанную парку с названием малоизвестной группы, написанным большими буквами. В их глазах появились слёзы, словно говоряЕсли все собирались разодеться, сказали бы нам. Это, кстати, было даже менее красиво, чем кошачья задница.

Позади этих жалких типов раздались суровые голоса.

– Эй! Здесь за пуншем очередь, знаете ли!

– Не лезь вперёд всех!

В толпе разговаривать сложно, но, похоже, Ното и Харута случайно задели начало очереди.

Ой-ёй-ёй, подумал Рюдзи и махнул своим черпаком, сопровождая это пронзающим взглядом глаз. Его, траектория словно магический пасс, вывела Ното и Харуту из измерения стоящих в очереди. На самом деле они быстро смылись. Да, во владении черпаком, по правде говоря, равных Рюдзи не было.

Харута склонил длинноволосую голову и поклонился стоящим в очереди, сказав «Извини-и-ите». Ното же, чьи очки всё время запотевали от такого столпотворения, заметил компанию девушек в китайских платьях и энергично протёр стёкла пальцами.

Принц преисподней, прибывший на вечеринку на волшебной колеснице, сейчас занимался раздачей пунша, излучая ауру чужеродного присутствия.

На самом деле Рюдзи вовсе не горел желанием заниматься такой тупой работой. Когда они с Тайгой вместе вышли из такси, на них скрестились изумлённые взгляды всех присутствующих. И это не его воображение, это на самом деле так. Ребята говорили как это стильно, как прекрасно, как мило, а самые маниакальные заявили «Меньшего от Тигра и не ждали. Её каблуки – это смертельное оружие…». Но по большей части он был чересчур открыт для таких щекотливых вещей, как ревнивые глаза.

Привлекая внимание окружающих, они медленно, шаг за шагом шли рядом друг с другом к дереву в центре зала. Тут Рюдзи случайно взглянул в сторону стены. Там что-то шло не так. Его глаза впились в происходящее. Пунш из черпака расплёскивался, а скатерть была усеяна крошками от крекеров, хотя после открытия зала прошло совсем немного времени. Те, кто должен был заниматься раздачей, болтали о пустяках, «Ух, как холодно», «А народу всё равно много».

В этот момент у Рюдзи задёргалась щека. Его рука потянулась к месту, где в его форменном пиджаке был карман, но тщетно – он вспомнил, что сейчас на нём костюм. И палочек Такасу у него не было. У него были салфетки и носовой платок, но вот влажных салфеток не было. Не было пакетика соды. Не было ни пятновыводителя, ни волшебной тряпки. Не было его любимой многоцелевой акриловой губки. Не было спрея с лимонной кислотой. Не было даже ни антибактериального геля, ни освежителя воздуха, ни обычного мыла… Он был совершенно не защищён, словно голый.

Рюдзи, чувствуя себя безоружным солдатом, безрассудно бросился вперёд. – Брось, чёрт побери! Э, нет… Убирайся! Пожалуйста, пожалуйста, я сам этим займусь!… Я не допущу здесь беспорядка!… – Рюдзи словно оказался совершенно голым под вражеским огнём и начал демонстрировать свои извращённые привычки, который он обычно скрывал. Тайге это надоело, и она куда-то улетучилась. Потом он пришёл в себя…

– Но Такасу, ты собираешься заниматься этим всю вечеринку? Мне тебя жалко.

– …Н-нет, не всю… думаю…

Он мог лишь повернуть голову, отвечая Ното, который на этот раз послушно встал в очередь, чтобы добраться до него. Хотя налив в чашку Ното пенящийся пунш, он снова задался вопросом, какого чёрта он этим занимается, и огляделся вокруг.

Оставалось совсем недолго до полшестого, официального начала вечеринки. Однако в зале уже было много учеников, куда больше, чем он мог себе представить. Он почувствовал, что третьеклассников здесь немного. У них были вступительные экзамены по естественным наукам. Были здесь ребята в школьной форме, были те, кто выставлял напоказ своё чувство моды, была группа тех, кто воспользовался случаем похохмить, переодевшись в женское платье, тут и там появлялись и исчезали всяческие талисманы, от животных до известных персонажей. Были парочки, липнущие друг к другу, которых дразнили криками «Со-чель-ник, Со-чель-ник».

– Ой?! Что это?!

– Это «фракция Ами-тян», которая по слухам в последнее время вышла из-под контроля. Похоже, они экстремисты…

Более дюжины человек надели длинные люминесцентно-жёлтые куртки Хапи с небрежно выведенными на спине символами «Ами-сама навсегда» и «Мы любим тебя, Ами-сама» и плотно затянули банданы на голове. Они сидели в линию у входа, подняв одно колено, с серьёзными лицами, и… «Вау, эта вечеринка… Ой!» …бесцельно напугали группу девушек, отработавших за регистрационной стойкой, даже не изменив выражения лица. Харута отхлебнул пунша.

– Они ждут, пока придёт Ами-тян. Выглядят опасными, тебе не кажется? Хи-хи-хи.

Он хихикал, предусмотрительно не приближаясь. Тем не менее, на его груди заметно выпирал необычно длинный телеобъектив грозно выглядящей камеры.

– …Так, Харута. И что ты тут собрался снимать?…

Одному из членов оргкомитета, готовившему вечеринку, сложно было этого не увидеть. Но идиот радостно сказал «А, заметил?!» и гордо продемонстрировал победный жест.

– Ами-тян, знаешь ли! Отлично! Она будет покачиваться, покачиваться, полуобнажившись в другом невероятном костюме! Она покажет это в шоу! Вот я и одолжил это! А-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Из большого смеющегося рта Харуты свисали ниточки фруктового пунша, словно слюни. Даже не заботясь об осторожности, идиот неожиданно остановился и решительно сказал…

– Я просто хочу запечатлеть НОНГИ Ами-тян, я хочу побить рекорд…

«Наверно, ты имел в виду ноги», поправил его Ното с нотками грусти в голосе. Рюдзи забыл про закипающий в нём гнев и начал осторожно утирать рот своему безмозглому другу. Однако «Э, что?! Ты прям как мамочка! Это непристойно!»… Рюдзи получил по рукам неожиданно грубо и на удивление больно. Ното утешил его, похлопав по спине, но смотрел он не на прослезившегося Рюдзи, а на окружающую суматоху.

– И где же Ами-тян? Вечеринка уже вот-вот начнётся. Хотя вон Кихара и Нанако.

– О-о! Кихара в шортиках, похоже, выставляет ноги напоказ! Она нас искуша-а-а-а-ает! Так сексуально! А Нанако-сама в чисто белом платье Золушки! Она тоже нас искушает! Сексуально!

Рюдзи пропустил слова идиота мимо ушей. Когда речь зашла об Ами, он вспомнил, что тоже её пока ещё не видел. Похоже, она уделяет массу внимания тому, как приодеться. Может, она собирается нарядиться во что-то столь же смешное, как её наряд ведущей конкурса красоты на школьном фестивале. А может она запаздывает, чтобы привлечь всеобщее внимание, а затем «Ха-ха! Падайте ниц перед Ами, обоняйте и вылизывайте её следы, проливайте слёзы радости от явления её абсолютной красоты и убирайтесь прочь, глупые простолюдины! Йеху-у!». Может быть и такое, вот почему он чувствовал отвращение.

Но…

По правде говоря, человеком, которого он всё высматривал, была не Ами.

Человеком, которого он ждал, помешивая пунш, вытирая стол и разговаривая с Ното и Харутой, человеком, которого он не забывал ни на мгновение, была не кто иная, как Минори Кусиэда.

Рюдзи оглядел шумный зал, заполненный учениками. И осторожно сжал маленький пакетик в кармане.

Рюдзи так и не получил ответа на своё сообщение. Попытался позвонить, но нарвался на автоответчик, и так и не услышал ни слова от неё с тех пор. Незаметно для себя он потерял из виду и Тайгу, сказавшую ему, выпятив плоскую грудь: «Всё будет хорошо, предоставь это мне».

Она всё ещё не пришла.

Нет, больше похоже на то, что всё как он и думал. Сколько бы раз он её сегодня ни пригласил, она уже решила не приходить. В конце концов, она может так и не изменить своё решение, так что может быть она и не покажется… Нет, нельзя так думать. Рюдзи яростно мотнул головой, выбрасывая из неё обескураживающие мысли. Важно, что он хочет увидеться с Минори, верно? Важно, что он хочет подарить ей кое-что, да? Разве он не верит, что пойдёт до конца? Да и вечеринка ещё даже не началась. Всё ещё только начинается. Стиснув черпак, Рюдзи поднял голову, но именно в этот момент…

– Леди и джентльмены! Спасибо, спасибо, спасибо, что вы пришли сегодня на эту рождественскую вечеринку!

Усиленный микрофоном голос Китамуры разнёсся по залу. Рюдзи, Ното, Харута и все остальные синхронно посмотрели на сцену – и офонарели. Челюсти отпали, стоило им увидеть бравую фигуру президента школьного совета, организатора сегодняшней вечеринки.

– Пожалуйста, возьмите в руки хлопушки, что вы получили у регистрационной стойки! В честь Сочельника я начинаю отсчёт до начала вечеринки!

Китамура, в хорошем настроении улыбающийся со сцены, был наряжен в костюм нудиста Санты. Фальшивая бородка с усами, обычная красная шапка, чёрные башмаки, красные штаны, подтяжки, закрывающие соски – и больше ничего. Совсем голый.

Почему? Зачем? Ребята в зале не могли спросить его об этом, и расторможенный Китамура продолжал вести вечеринку. – Его неожиданно мускулистая грудь покрылась гусиной кожей. Неинтересно. Вот если бы это была Ами-тян… – нелепо пробормотал Харута и неловко поднял фотоаппарат, запечатлевая обнажённого Санту.

– Все готовы? Начинаем празднование нынешнего Сочельника! Три… два…

Рюдзи яростно вцепился в хлопушку, лежавшую рядом с ним. И все остальные тоже подняли свои хлопушки, что получили возле регистрационной стойки, по штуке на каждого. Затем…

– Один… С Рождество-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-о-ом!

Крикнул Китамура, и в то же время…

– Это всё ещё Сочельник! – закричали несколько ребят, но их заглушили хлопки хлопушек. Крики и визг восторга. Длинные ленты одновременно вылетели из сотен хлопушек и ярко заблестели в лучах света. Воздух в зале мгновенно наполнился буйством красок. Секунду спустя грохнула ещё одна хлопушка в чьих-то запоздавших руках. Повсюду слышался смех.

В воздухе повис запах хлопушек, лампы, которые ещё горели у входа, погасли, зал освещали только прожектора подсветки. Повсюду слышались свист, смех и крики радости, и Рюдзи уже был готов почувствовать себя свободнее.

– Ура! С Рождеством! Скоро новый год!

– Рождества-а-а-а-а! Ура-а-а-а-а-а-а-а!

Ното и Харута хлопнулись в ладоши, Рюдзи добавил «Оу! С Рождеством… кануном!», выпив очень сладкий фруктовый пунш, который налил себе сам.

Углекислота зашипела у него в горле. Сладость обволокла язык. Но этого было недостаточно, чтобы сделать его счастливым. Это недостаточно сильно. Она всё ещё не пришла. Если Минори не покажется, он не сможет увидеть финишную ленточку своей любви, к которой так стремился.

Стук его трепещущего сердца, напряжение дрожащей спины, всё, всё в его теле ждало появления Минори. Рюдзи ждал её улыбку. Пожалуйста, приходи, пожалуйста, улыбнись мне, молился он изо всех сил. Он протянул воображаемую руку с воображаемой эстафетной палочкой, словно упрашивая Минори подхватить её.

Затем кое-что случилось.

Занавес сцены, которую покинул отнюдь не радующий взор Китамура, поднялся, и крики стали ещё громче, взрываясь возбуждением и восторгом. Глаза Рюдзи мгновенно распахнулись до предела. Он увидел легавого, который шлёпнул его старика?… Нет. То, во что он крепко вцепился – это не пистолет. Это черпак.

Это точно не фоновая музыка играет, подумал он. Конечно, он знал, что они будут стрелять из хлопушек, отмечая открытие (в конце концов он сам их и покупал), так что он понял, что потом заиграет музыка, которая должна создать соответствующее настроение.

Но он был обманут. Совершенно обманут.

Первогодок из оргкомитета, раздававший бутерброды, тоже разинул рот от удивления рядом с ним. Он тоже не знал. Надо думать, что это оказалось сюрпризом и для остальных членов оргкомитета… Похоже, в курсе были только школьный совет и они.

На сцене началась специальная постановка, втайне подготовленная исключительно для сегодняшнего вечера. Кости его тела вздрогнули, отзываясь на звук незнакомых барабанов. Вибрации от полу побежали по задрожавшему телу. Кровь в жилах завибрировала.

Ударник, гитарист, бас-гитарист и клавишник. Если он правильно вспомнил, это, должно быть, оркестр из клуба поп-музыки. Он вспомнил, что слышал о них много хорошего от тех, кто видел их выступление вживую на школьном фестивале. То, что они играли поп-аранжировку отлично известной рождественской песни номер один, должно быть понятно каждому. А одной из солисток, поющей в микрофон по-английски, была…

– Та… Тайга… Это же Тайга!

Рюдзи был близок к обмороку.

Это была Тайга, надевшая открытое чёрное платье без бретелек. Ами тоже была здесь, в таком же чёрном платье до колен и с такой же причёской, как и Тайга. Ещё там была второклассница из школьного совета и ещё одна девушка, наверное, вокалистка клуба поп-музыки.

Четыре модно одетых девушки со стильными причёсками, красной помадой на губах, в перчатках до локтя, присоединились к мелодии. Шагнули вправо и влево перед своими микрофонами. Подняли руки, слегка наклонили головы, медленно опустили руки от локтя. Чёткая хореография, ясные и мелодичные голоса.

Лучи прожекторов скрестились, высветили эту четвёрку. В зале раздались дружные аплодисменты. Здесь и там начали подтягивать другие голоса. Улыбки, разговоры, рождественская песня и повсюду яркая блестящая отделка.

– …Вау. Тигра… поёт и танцует…

Харута даже забыл нажать на кнопку фотоаппарата, пританцовывая в такт мелодии, с по-прежнему открытым ртом. Хлопающий и свистящий Ното тихо ответил…

– Это сила любви, это любовь. И что она нашла в этом эксгибиционисте… да?

Хотя они быстро взглянули на Рюдзи, тот не смог ответить. Он смотрел на Тайгу на сцене, на Ами и подумал, Чёрт.

Чёрт. Серьёзно.

Он понятия не имел, что они готовят такое. Все были так заняты подготовкой к экзаменам и организацией вечеринки, где они нашли время репетировать это великолепное рождественское выступление?

Певицы в чёрном тем временем замолчали, словно намереваясь остаться в тени, и задвигались активнее. Уперев руки в бока и потряхивая головой, они легко танцевали. Зрители, собравшиеся вокруг дерева, последовали их примеру, двигаясь под музыку. Ами, обычно жаждущая всеобщего внимания, была явно удовлетворена тем, что сегодня она лишь часть постановки. Она не выделывалась. Стоя рядом со своим кровным врагом, Тайгой, она точно повторяла все движения, ритмично покачивая плечами цвета слоновой кости.

В зале закружились блестящие золотые и серебряные конфетти. Их горстями сыпали через вентиляционные отверстия из коридоров второго этажа ребята из школьного совета. Самопальные конфетти порхали в потоках воздуха. Рюдзи услышал, как одновременно взвизгнули несколько девушек – «Вау! Словно снег!».

Среди падающего блестящего снега спокойно сияло огнями дерево, символ вечеринки. Оно было огромным, сияя среди улыбок всего зала. От своего лотка у стены Рюдзи не видел никаких признаков того, что оно было повреждено. Мерцающие гирлянды, плети колокольчиков, сделанные Ами, серебряно-голубые украшения, блестящие золотые шары, всё ярко блестело в перекрещивающихся лучах ламп подсветки.

То же можно было сказать и про звезду Тайги, сияющую на верхушке дерева. Льющийся из неё мерцающий свет был прекрасен. Рюдзи видел, как она ярко сияет.

Это замечательно.

Это было потрясающе.

Рюдзи посмотрел на сцену, всё ещё недвижимый. Он смотрел на прекрасные рождественские декорации, ослепительную иллюминацию, огромное дерево, на выступление вживую, на поющую Тайгу. На танцующую Ами. На голого Китамуру. На своих празднующих друзей. На множество улыбающихся лиц. На этот горячий и безумный, звенящий в ушах последний праздник в году.

Он чувствовал себя ослом, подумав даже в этот момент где-то глубоко внутри себя, что было бы лучше, если бы он не пришёл сюда, если бы он не согласился работать в оргкомитете. Рюдзи действительно чувствовал, что эта его часть, часть, готовая подумать о том, что надо забыть о вечеринке, что вместо этого надо позвать Минори и вручить её подарок, принадлежит дураку.

В конце концов, он и сам по себе может повеселиться, разве нет?

Вот почему он хотел быть здесь, в этом весёлом месте и в это время, вместе с Минори, да? Он хотел вместе с ней полюбоваться сюрпризом Ами и Тайги, точно? Он хотел смотреть на это блестящее дерево, сверкающее под мерцающей звездой Тайги, и наслаждаться вечеринкой вместе с ней, правда?

Рюдзи снова отложил свой черпак и взмолился от чистого сердца. Кусиэда, пожалуйста, приходи. Пожалуйста, приходи, пока не закончилась вечеринка. Все улыбаются, все веселятся, и если ты не придёшь, никто не будет вознаграждён. Без тебя не завершить эстафету счастья. Я хочу прожить этот потрясающий момент с улыбкой, вместе с тобой. От отчаянных молитв Рюдзи задрожал черпак.

Не где-нибудь. И не когда-нибудь. Вечер, который Рюдзи хотел провести с Минори – эта вечеринка. Весь этот вечер ради улыбки Минори.

Затем Тайга со сцены заметила, что Рюдзи смотрит на неё. Не прерывая контакт взглядов, она растянула губы в улыбке. Удивлён, да? Сражён наповал, точно? Похоже, она хотела сказать именно это. Она развернулась спиной к зрителям. Отсчитала три такта и снова развернулась. И в этот момент Тайга подмигнула. Так быстро, что никто, кроме Рюдзи, этого не заметил.

– Ду… Ду… Дура!

Рюдзи опешил, но потом улыбнулся. Если ты забудешь, что ты растяпа, и накосячишь, я не виноват.

Но Тайга, даже оставаясь Тайгой, ничего не напутала в движениях. Она опустила стойку своего микрофона в то же время и на тот же угол, что и остальные, затем стукнула по ней, возвращая в исходное состояние. Похоже, что всё это было лёгкой задачкой для Предводительницы Ангелов Тайги, которая сказала, что Минори обязательно придёт и что ему не о чем беспокоиться. Разве это не было почти что чудом?

– Такасу-кун! Пунш, пожалуйста!

– Эй, я первый! Я пить хочу!

Очнувшиеся немножко раньше остальных всей толпой пришли к его лотку в поисках живительной жидкости. Рюдзи вышел из транса, вспомнил, что он член оргкомитета, взмахнул черпаком и сказал «Хорошо, хорошо, в очередь, пожалуйста». И прищурился, полный решимости не пролить ни капли.

Вот так, с улыбками людей поющих, людей танцующих, людей разговаривающих, людей, готовых заорать, и людей, кого-то ждущих, проходил вечер. Китамура тоже присоединился к остальным и объяснил, почему он так нарядился. Он думал, что у него полный костюм Санты, но когда начал переодеваться в последнюю минуту, обнаружилось, что там только штаны. Времени искать другие шмотки не было, так что пришлось выходить в таком виде… история смахивала на правду, но…

– …А футболку ты надеть не мог?

– А, понимаю! Мог, конечно! Надо было раньше сказать!

– …Да и сейчас ещё не поздно.

– А? Что? Я тебя не слышу!

Тем временем Рюдзи обнаружил, что Тайга уже закончила выступление, заиграла современная западная музыка, и занавес закрылся.

* * *

– Так вот ты где!

Его неожиданно дёрнули сзади за руку, и он потерял равновесие.

– Ой!… Вот дерьмо, ты меня напугала.

– Эй, я тебя не слышу! Тут действительно толпа… Ой!

– Это Ами-тян, Ами-тян, Ами-тян! Ами-тян снизошла до смертных!

Он увидел, что повсюду сквозь толпу проталкиваются парни, чтобы подобраться поближе. Если бы не парни в куртках Хапи с надписью «Мы любим тебя, Ами-сама», прикрывшие Ами своими телами и отражающие натиск с криками «Не трогать её!» «Не приближаться!», Ами с Рюдзи попросту могли бы раздавить насмерть.

После того, как для них каким-то образом образовалось свободное место перед деревом, Ами прикрыла одно ухо от шума и улыбнулась ему обольстительными розовыми губами.

– Эй, эй, как тебе песня?! Удивлён, да?!

– Ага, вы и впрямь застали меня врасплох. И когда только вы успели отрепетировать это?

– Это был наш сюрприз для ребят из оргкомитета!

Они сейчас стояли в самом центре музыки и шума, и чтобы слышать друг друга, надо было кричать. Выглядящая в своём плотном чёрном платье лучше, чем кто-либо другой, Ами подняла руки в лучах света и сказала «Ох, люблю эту песню!», пританцовывая под музыку. Из-за сверкающих конфетти послышались свист и аплодисменты. Окружающие тоже подняли руки в той же манере, что и Ами, и потрясли ими в такт.

– Это моя песня! Давай, Такасу-кун, подними руки! Эй, что сегодня случилось?! Я никак не ожидала, что ты заявишься в таком шикарном костюме!

Она приблизилась к нему настолько, что он мог ощутить тепло её тела. Схватила его за руки и подняла их вверх – ему в спину ударили взгляды ревности и зависти – но…

– По-подожди! Я ищу Тайгу!

– Э?! Что?!

Рюдзи был не в настроении весело отплясывать. Он полез через толпу танцующих, отпихивая их руками и извиняясь, «Простите меня, спина, извините». Появился Китамура, уже надевший футболку и снявший шапку и бороду с усами.

– Эй, Китамура! Сюда! Она здесь?

– Нет, её здесь нет. И никто её не видел. О, очень кстати, Ами, а ты не в курсе? Мы нигде не можем найти Айсаку! Мы ищем её!

Ами остановилась. Ему показалось, что её губы слегка шевельнулись. Но в царящей вокруг суматохе он ничего не расслышал.

– А?! Что ты сказала?! Я ничего не слышу!

Он придвинул ухо почти вплотную к губам Ами, которая была почти одного роста с ним. Ами придвинулась ближе, словно собираясь обнять его, сложила руки рупором вокруг его уха и сказала…

– Я говорю, она домой пошла.

– Она сказала, что пойдёт к Минори-тян. Притащит её сюда. И затем уйдёт домой. Она сказала, что не хочет путаться под ногами, так что пойдёт готовиться к Рождеству и ждать Санту.

Рюдзи повернулся к Ами, разинув рот как дурак. Большие глаза Ами отражали иллюминацию и светили на него сильным и холодным светом.

– …Ты не знал? Ты не понимаешь, что происходит? Правда не понимаешь?

Он кивнул.

Играла танцевальная музыка. Среди толпы танцующих, размахивающих высоко поднятыми руками, Рюдзи не мог сделать ничего другого, только кивнуть. Он не может двинуться. Он ничего не понимает. Китамура спросил «Что?!», и, оглянувшись на него, Рюдзи снова подумал…

Ничего не понятно.

– Почему?… Почему она собирается так поступить?!

– Откуда мне знать?!

– Почему она собирается вернуться домой?!

– Говорю же, не знаю!… Может, здесь есть кто-то, кого она не хочет видеть?!

– …Э?…

– Вот почему я предупреждала тебя. Всё, хватит. Что бы я тебе ни говорила, без разницы. Ты всё равно меня не слушаешь… Ничего не делаешь… Всё, завязываю.

Ами сильно оттолкнула Рюдзи, словно пытаясь вырваться. Рюдзи был захвачен врасплох и запутался в собственных ногах. Ами даже не позаботилась оглянуться.

– Ладно, я устала, я домой. Уйди с дороги, ё-моё, с дороги! И почему здесь такая толпа… Заноза в заднице! Я хочу остаться одна, я устала!

Высказавшись, она резко развернулась и стала проталкиваться через толпу. «Что случилось, Ами-тян?!» «Ами-тян, ты куда?!» «Давай потанцуем!» «Я сказала, уйди с дороги!»Рявкнув, Ами вырвалась из тянущихся к ней рук. Её белая шея, белая спина растворились среди танцующих. Её голос был заглушен музыкой и затих вдали.

И Рюдзи был брошен.

– Что она сказала?! Ами что-нибудь знает?!

– …Она сказала, что она ушла…

– Извини, не слышу! Повтори!

– …Тайга! Пошла домой!

– А?! Почему?! Айсака даже не повеселилась!

Да, да, не повеселилась. Рюдзи посмотрел на распахнутые глаза своего друга. Подержался за грудь, которая всё ещё болела после толчка Ами.

Тайга совсем не повеселилась на этой вечеринке. Она даже не нашла времени поговорить с Китамурой. Вечеринка удалась. Все веселятся. Все улыбаются. Но Тайга так и осталась ни в малейшей степени не вознаграждённой.

– Интересно, что случилось?! Подожди, может, она плохо себя чувствует?!

– Я… не знаю…

Я не знаю.

Рюдзи недвижимо стоял среди растущей толпы и ломал голову. Он не мог и пальцем пошевелить. Он не понимал. Почему так?

Ради Рюдзи Тайга приготовила этот костюм.

Ради всех, ради того, чтобы создать праздничное настроение, Тайга разоделась, пела и танцевала.

И теперь ради Рюдзи она ушла. Ушла, чтобы привести Минори и не путаться под ногами?

– …Но если ты уходишь домой одна… кто заставит тебя улыбнуться? Неужели это и есть быть частицей счастья?

Бормоча это, уголком глаза он видел сияющее дерево. Разбитая звезда Тайги дважды мигнула. Но неважно, насколько она прекрасна, неважно, насколько ярко сияет, всё это бессмысленно, если здесь нет Тайги. Если она не смеялась вместе с ним под этим сияющим деревом, она не получит вознаграждения. Ради кого вся эта сегодняшняя красота? Для кого приходит Рождество? Разве не для всех? А Тайга входит во «все»? Каждый должен быть счастлив. Разве ты забыла, что сама говорила это, неуклюжий тигр?

Или ты на самом деле думаешь, что Санта смотрит на тебя? «Я знаю, что это лицемерие, фарисейство». Хоть ты и говорила это всё время, ты на самом деле веришь, что Санта снова придёт увидеться с тобой, если ты будешь хорошей девочкой?

Но в реальном мире нет никакого Санты. Нет никого, кто знает, какой хорошей девочкой может быть Тайга. Никто не смотрит на неё. И бога тоже нет. Город сверкает, горит иллюминация, все улыбаются, в мир приходит счастливое Рождество, но Тайга не получит вознаграждения.

Неужели Тайга и в этом году собирается оставаться одна?… Разве она не ушла домой в одиночку? И никто из взрослых не поможет ей? Да, они есть, но сейчас они далеки от Тайги.

Значит, в итоге и в этом году Тайга останется одна?

Рюдзи провёл ладонью по лицу.

Он по-прежнему не двигался, размышляя.

Как мне спасти сегодняшнюю эстафету?

Он снова посмотрел на Китамуру. Уже собрался что-то сказать, ноНет, не то… и проглотил свои слова. Он наконец понял.

Только один человек смотрит.

Есть кое-кто, кто знает, насколько одинока Тайга.

Единственный во всём мире. Единственный человек, который смотрит на Тайгу вблизи. Эстафетная палочка, которую должна получить Тайга, зажата в его руке.

Есть только один человек, который знает, что Тайга была хорошей девочкой.

Его имя – Рюдзи Такасу.

Иначе говоря – я.

* * *

– Это правда? В самом деле правда?

Её подруга спрашивала снова и снова. Она терпеливо кивала каждый раз, подтверждая, что это правда. «Рюдзи сказал, что он не уйдёт, пока не придёт Минорин. Он готов даже заночевать в школе»… Слова, которые она повторяла, смахивали на шантаж. Впервые за долгое время она пришла в дом Кусиэды. У дверей продолжала стоять Минори, в затруднении кусая губы.

Тайга запомнила выражение её лица.

– …Извини, Минорин.

Минори не могла её услышать, но она всё равно тихо шептала себе.

– Но ведь ты действительно хочешь пойти? На самом деле хочешь, разве нет?… Я знаю. Мы подруги. Если бы мы не были ими, я не смогла бы поступить так.

После того, что она сказала, не было никаких шансов, что Минори откажется пойти на вечеринку. Будет достаточно, если она придёт, потому что не может допустить, чтобы он заночевал в школе. Остальное приложится.

Чулки, что она сняла, висели на диване. Сумочка и скомканная шубка валялись на полу у двери. Она ужасно устала, у неё даже не было сил снять платье, так что она просто закутала замёрзшие плечи в шарф Рюдзи. На сей раз она его не отбирала. Когда они возвращались домой, чтобы переодеться, и она чихнула, Рюдзи сам укутал её. Она была занята подготовкой к вечеринке и просто забыла его вернуть.

Она зарылась носом в мягкость кашемира и полной грудью вдохнула хорошо знакомый запах. Выдохнула и пристроила подбородок на нагретое её дыханием место.

Натёртые пятки болели, и стоять было трудно. Сидя на полу, она взяла пульт и убавила свет в гостиной. Сегодня она не включала телевизор, и в большой комнате было тихо, как на дне океана.

На маленьком столике стояло маленькое стеклянное дерево. Она аккуратно взяла стоящую внутри свечку и очень осторожно подожгла её зажигалкой, купленной в круглосуточном магазине. Она действовала осторожно, очень осторожно. Никак нельзя было погибать в пожаре в Сочельник.

В тёмной гостиной тепло замерцал оранжевый огонёк. Стеклянное дерево действительно было прекрасно. Аромат горящей свечи слегка щекотал её нос.

Она сняла заколку, крепко стягивавшую волосы, и, поставив локти на столик, смотрела на мерцающее пламя. Единственное, что раздражало её – звук обогревателя. Она замотала голову шарфом, закрыв уши. Комната погрузилась в тишину, и она почувствовала, что теперь всё замечательно. Тело, измученное заботами последних дней, похоже, было готово задремать.

Она снова была одна. Санта не пришёл. Мало пытаться быть хорошей девочкой лишь в эти дни, она поняла это слишком поздно, словно только что вспомнив. В конце концов, её даже отстраняли от занятий в этом году, и по правде говоря, здесь и не могло быть никакого Санты.

Вот почему в этом году она снова одна. Наверно, она будет одна и в следующем году.

И наверно, во все те годы, что ей ещё предстоит прожить, она всегда, всегда, всегда будет одна. Закрыв глаза и погружаясь в дремоту, похожую на мирную смерть, Тайга задумалась. Сколько бы ей ни предстояло прожить, наверно, она всегда будет одна. Так же, как было до сих пор, она навсегда останется одна. Она родилась от этих родителей, с этой судьбой, и ничем тут не поможешь.

Она закрыла глаза.

Что за жизнь. Говоря откровенно, она чувствовала, что могла бы справиться, предполагая, что «кто-то» существует. Конечно, она знала, что это только сон. Потому что она знала, что может позволить себе верить в это.

Она не могла позволить себе ждать чего-то или кого-то. Она не могла бы жить жизнью Тайги Айсаки, позволив себе слабость. Она должна стать сильной, чтобы жить одна. Но если это был сон, недолговечная фантазия, то за него не стоит цепляться, верно? Если она в своём воображении убьёт кого-то, кого ненавидит, это не преступление. Если она обнимет кого-то в своём воображении, это не значит, что этот «кто-то» узнает об этом. Вот как оно получается. Даже если она живёт во сне, она не должна быть слабой.

– …Ты говоришь это, даже когда так цепляешься за кого-то.

– !?

Она подскочила.

Она заснула? Нет, прошло всего несколько минут. Словно что-то неожиданно упало, и она услышала, как чей-то голос что-то сказал, но…

– …А?!

На этот раз она действительно подпрыгнула. Машинально встала на колени и посмотрела туда, откуда послышался звук.

Кто-то стучал по стеклу… наверно, в окно. Звук шёл из спальни.

Вор? Насильник? Убийца?… Звук снова повторился, на этот раз более ясно. Тайга бесшумно встала. Плотно обтянула открытые плечи шарфом и отважно шагнула в спальню. Пожалуйста, боже, нет. Это должно быть шуткой. Я не хочу умереть в огне, но быть кем-то убитой ещё хуже. Мой деревянный меч в спальне. Я верю в свою силу. Я не знаю, смогу ли справиться с настоящим преступником, но это лучше, чем сдаться без борьбы. Она открыла дверь, вошла босиком в холодную тёмную спальню, откинула занавески, готовая умереть, и…

– …

Вскрик.

Этот вскрик вырвался с самого низа глотки. Она была так потрясена, что потеряла голос.

Колени подогнулись, и она упала на пол.

Почему там – за окном, между её спальней и квартирой Такасу, в позе, близкой к падению, цепляясь за подоконник и стуча по стеклу – оказался медведь, медведь в шапке Санты?

Лапа медведя ещё сильнее застучала по стеклу, словно он говорил, Падаю! Похоже, он был близок к этому, его ноги дрожали. Напряжённое тело покачивалось. Только несколько секунд отделяли его от падения, и видя этот критический момент…

– Са…

Сомнения улетучились, и она решительно, не задумываясь, открыла окно.

– …Санта?…

Она втащила медведя внутрь. Если это не Санта, это будет очень большая проблема. Но медведь, втащенный в спальню, оставался на полу на всех четырёх конечностях, пытаясь восстановить дыхание, словно был измучен, и вскоре кивнул.

Словно говоря, я Санта.

– Не может быть… Правда?

Он ещё раз кивнул. Медленно, придерживая свою огромную голову. Правда. Я действительно Санта. Он был выразительнее, чем кто угодно.

– …А-ха-ха-ха-ха! Что это? А-ха-ха-ха!

Тайга переломилась от хохота раньше, чем осознала это. Схватилась за живот и расхохоталась. В целом, ситуация была смешной до невозможности, но да, она поверила. Это был Санта Клаус. Пришёл медведь Санта. Она оставалась хорошей девочкой, и он снова пришёл увидеться с ней, как и обещал. Искренне смеясь, она схватила Санту за руку. Помогла ему подняться и потащила в неприбранную гостиную.

– Санта! Смотри, это моё рождественское дерево!

Чёрные пластиковые глаза медведя уставились на маленькое дерево. Затем он повернулся к Тайге и показал большой палец. Санте понравилось!

– Йя! Я знала, я знала, что оно прекрасно! Да, да, это так здорово! Так здорово, что Санта похвалил моё дерево… Нет, это не просто дерево! Это здорово, здорово, здорово! Не могу поверить, ты действительно пришёл! Санта на самом деле пришёл! Ты медведь, но медведь – это тоже замечательно! Это превосходно!… Это… словно сон…!…

Тайга кричала, подпрыгивая. Она прыгала снова и снова, разворачиваясь. Она была так счастлива, так счастлива, что даже послала в потолок воздушный поцелуй с обеих рук.

Затем она запела рождественскую песню, которую столько времени разучивала, репетируя с оркестром. Подскок, шажок, прыжок. Затем подпрыгнула и вцепилась в Санту. Она держалась за него изо всех сил. Отчаянно обнимала его. Тёплый медведь Санта осторожно протянул руки и тоже крепко обнял Тайгу. Он погладил её по голове, потрепал волосы и крепко обнял.

Есть ли руки, которые вот так обнимали её раньше?

Были ли другие руки, которые не предали бы сердце, что она им доверила?

Нет, нет и нет. Нигде в целом мире. Такие руки могли быть только здесь. Радостное тепло поднялось из глубины её тела. Напряжение увеличилось, и она почувствовала, что глупеет. В этот год она была не одна. Тайга закрыла глаза и потёрлась щекой о его тёплую грудь. В этот год Санта пришёл. Это не сон. Это реальность. Он обнял её. Как… она была счастлива.

Всё так же цепляясь за него изо всех сил, Тайга продолжила петь. Уткнулась лицом в его пыльное тело. Начала пританцовывать босыми ногами в такт песне. Медведь Санта тоже танцевал. Вправо, влево, поворот, поворот обратно.

Она хохотала как идиотка, танцуя так энергично, что ноги заплетались, повисала на нём и пела воистину ужасную песню. Снова и снова повторяла строки, которые ей нравились. Она продолжала цепляться за него, спотыкаться и хохотать так, что потекли слёзы… Она знала, что не может продолжать так вечно. Тайга понимала это где-то глубоко внутри себя. Если бы только этот момент мог длиться и длиться. Если бы она могла вечно танцевать с медведем Сантой.

Но…

– А-а-а-ах… это правда! Мой сон стал явью!…

Бормоча это, она подняла голову.

Затем глубоко вздохнула.

Какой подарок – недостижимое стало реальностью. Если это был сон, хорошо бы, чтобы он продолжался вечно. В конце концов, неважно, как сильно она хотела этого, однажды она бы проснулась.

Но поскольку в реальности такое невозможно…

– …Спасибо.

Она сделала это, своими собственными руками, своими собственными дрожащими руками задёрнула занавес.

– Спасибо… Рюдзи.

Задержав дыхание после такого хохота, она сняла голову с обиженно выглядящего медведя. Красное лицо было покрыто капельками пота, хотя была уже середина зимы. – Ай! Не снимай её, дура! – Она рефлекторно рассмеялась. Ну почему ты так нервничаешь? Неужели ты и впрямь думал, что я тебя не раскушу?

– Ну и где ты это раздобыл?

– …Одолжил у парня, который в нём был.

Резко отведя глаза, Рюдзи тем не менее неуклюже улыбнулся. Волосы, которые он зачесал назад, теперь в беспорядке прилипли к потному лбу. Но что важнее, чем его волосы…

– Эй… А что с твоим костюмом?

– Поменялся с парнем, который был в этом. Э, конечно, я верну его! Верну, верну!

Ох… Какой дурак, Рюдзи действительно дурак.

– Не могу поверить, что ты снял такой костюм, когда у тебя целый вечер впереди! Блин, ты дурак! Дурак, дурак, дурак! Даже когда я дала его тебе! Даже когда у тебя должно быть свидание с Минорин!

– Почему ты говоришь, что я дурак?… Что?! Что значит должно быть свидание с Минорин?!

– Я же сказала тебе, чтобы ты верил в Предводительницу Ангелов Тайгу, разве нет? Минорин направляется на вечеринку. Может быть, она уже там. Давай, ты ещё можешь добиться своего, торопись!

– Что?! Но… Подожди, но… сегодня… Я в таком виде, и я пришёл, потому что не хочу оставлять тебя одну.

– О чём ты говоришь?! Не беспокойся за меня!

Она сильно толкнула размазню и наклонилась, хохоча.

– Санта и игра в хорошую девочку… Я уже столько смеюсь, что живот заболел! Твоё представление… было очень весело! Да, и я, конечно, с нетерпением жду завтрашний ужин, что ты обещал! У тебя всё будет хорошо с Минорин, и завтра мы ужинаем у тебя! Не забыл?!

– К-конечно, нет! Быть такого не может, чтобы я забыл!

– Отлично!… Ну, давай же, иди! Вставай! Торопись! Если Рюдзи не будет на вечеринке, получится, что я соврала Минорин.

Глаза Рюдзи смотрели на Тайгу.

Тайга пожала плечами и снова улыбнулась. Затем указала на его лицо.

– И «Санта» уже пришёл, верно?… Я уже получила своё вознаграждение. Вот почему в этот год я буду хорошей девочкой до самого конца. Позволь мне такой и остаться. Привести Минорин на вечеринку – это мой настоящий подарок тебе. Вот почему… прими его. Пожалуйста.

– А ничего, что ты будешь одна?

Тайга подумала, что Рюдзи уже говорил что-то подобное. И повторяя снова и снова, «Со мной всё в порядке, не беспокойся, иди», силой потащила его за руку. Она почти что вытолкала его из коридора за дверь, но Рюдзи вскрикнул «Оу!», словно что-то заметил, и вернулся в гостиную. Вот размазня. Как раз, когда она удивилась, что он там забыл, Рюдзи задул свечу внутри дерева – «Огонь должен быть погашен!» – и указал на него. Он не мог уйти, не беспокоясь, пока горит свеча или что-то вроде.

Он и в самом деле такой педант.

– Хорошо, хорошо, хорошо. Я поняла. Я растяпа, и я не буду больше её зажигать. Этого достаточно, да?… Блин, ты такой надоедливый… Я поняла, так что поспеши! Вечеринка идёт к концу! Давай, давай! Иди!

Она с силой толкнула его в спину. И даже пнула в зад. Она выгнала Рюдзи из двери толчками и пинками. Если он выйдет в таком виде, он точно будет выделяться среди прочих, но… В конце концов, это Сочельник. Он действительно может вписаться.

– Иди уже, нерешительный пёс!

– Спасибо! – наконец крикнул Рюдзи, поворачиваясь к выходу. Пока закрывалась дверь, Тайга так ни разу на него и взглянула.

Дверь захлопнулась.

Он наконец ушёл.

Она вздохнула. Миссия завершена. Ангел Тайга сделала то, что должна была сделать. Звуки шагов на лестнице становились всё тише и тише, пока наконец не затихли совсем.

– О-ох. Я так устала…

Она сама виновата, что так переволновалась. В её одинокую комнату снова вернулась прежняя тишина. Потянувшись, она босиком вернулась в гостиную.

Шум нагревателя в очень тихой комнате определённо раздражал. Пока Рюдзи был здесь, она совсем об этом забыла.

– Он наконец ушёл, он наконец ушёл, он наконец ушёл…

Она вернулась на ковёр. Мурлыкая глупую песенку, она подумала, что надо снова зажечь свечу в дереве. Она будет осторожна. Всё будет хорошо. Она уже купила свечу. Не зажигать её – расточительство. Но…

– …А? А, а, а… почему?

Она не могла найти зажигалку.

Куда она её положила? Она вернулась по своим следам. Единственное, что она помнила, что оставила её прямо здесь. Потом пришёл Рюдзи, она как дура подняла большой шум, потом свечу погасили…

– …А. Может быть…

Зажигалку забрал Рюдзи, подумав, что она снова попытается зажечь свечу. Так и было. Мало того, что он был Сантой без подарка, он ещё и грабёж устроил. Парень не промах. Закончится двадцать пятое – изобью его до полусмерти.

Тайга неохотно встала и огляделась, нет ли тут чего, что можно использовать. Посмотрела на письменном столе, который Рюдзи содержал в чистоте, посмотрела на телевизоре, который Рюдзи содержал в чистоте, посмотрела в кухонных шкафчиках, которые Рюдзи содержал в чистоте, но так и не нашла ни зажигалки, ни спичек.

Она не могла двинуться от раздражения. Это её собственный дом, а она не знает, где здесь что лежит. Даже свечу не может зажечь.

– …Нет, я ошибалась.

Он действительно педант.

– …Нет, я…

И будучи педантом, он устраивает совершенно нелепое представление. Медведь? Пожалуйста.

– Нет.

Он сделал это вовремя, разве нет?

– Нет.

Он любит Минори, должно быть он свя…

– …

Нет.

– …Что? Почему?

Она удивлённо спросила себя. Потрогала лицо, и пальцы намокли.

Почему по её щекам катятся слёзы?

– А… Я поняла.

Она задумалась, потом тихо кивнула, поняв, почему.

Потому что всё кончилось.

Она цеплялась за Рюдзи и жила с ним, словно это был сон. Бессмысленно оправдывая себя вроде «Я не завишу от него, я просто позволяю ему помочь мне». Думая «Как бы то ни было, это всё ненадолго. Или он уйдёт, или я уйду, или он сойдётся с Минори, или я сойдусь с Китамурой-куном, и мы больше не сможем оставаться вместе». Она жила вместе с Рюдзи. Жила, полагаясь на его доброту. Это сон, так что это не значит быть слабой, верно? Просто это должно быть хорошо, разве нет?

Сегодня это закончилось.

Она верила, что Минори нравится Рюдзи. Она верила, что Рюдзи на самом деле любит Минори. Иначе говоря, их чувства взаимны. Вот почему они, наверно, будут вместе. И когда это случится, она не сможет больше оставаться с ним. Она не сможет приходить в его дом, как раньше. Что бы ни случилось, она не сможет позвать Рюдзи. Она не сможет ходить с ним бок о бок. Рядом с ним будет другая, не она.

Вот почему…

– Нет.

Ей грустно.

Она удивилась.

Она никогда не думала об этом раньше. У неё и мысли не было, что она не захочет расставаться с Рюдзи. Тем, кто привлекал её, тем, кого она обожала, тем, кто приходил в её сны, всегда был Юсаку Китамура. Она думала только о нём. Тем, кого она любит, должен быть Юсаку Китамура. Почему это случилось?

Она вспомнила день, в который Юсаку Китамура признался девушке, которую любит, и был жестоко обижен. Она вспомнила, как зла была в тот день, когда пришла стереть в порошок Сумирэ Кано, не думая, что будет с ней самой.

В тот день она больше думала о Китамуре, а не о себе. Она терзалась, что Китамура страдает сильнее, чем она. Она смогла забыть о себе, потому что там был Рюдзи. Потому что она верила, что он может понять её. Вот почему она могла не обращать внимания на свою собственную боль. Рюдзи всегда был рядом с ней, смотрел на неё.

И это так и есть, правда? Когда она ошиблась, устроив драку, тем, кто схватил её за руку, кто остановил её, кто спас её, был Рюдзи.

Он баловал и оберегал её. Сама не понимая того, она полагалась на его доброту.

Она могла любить, потому что чувствовала рядом с собой силу Рюдзи.

Потому что когда она мечтала, как у них с Китамурой будет то и это, когда думала о том и этом, Рюдзи всегда смотрел на неё. Потому что она доверилась Рюдзи.

Она ничего не понимала, пока не случилось это – она потеряла его. Она не понимала, как счастлива была, когда могла доверяться кому-то. Она не думала о Рюдзи как о сильном. Почему? Ей хотелось разбить свою пустую голову. Она не понимала, что зависит от него. Как может что-то расцвести без Рюдзи? Она даже не могла вытереть слёзы, катящиеся по щекам.

Без Рюдзи я даже не могу влюбиться.

В итоге, я едва могу стоять.

Я не знаю, как смогу жить дальше.

Мне нужен Рюдзи.

Иными словами, я люблю Рюдзи.

Я уже давно люблю его.

Я не хочу, чтобы всё так закончилось, я не хочу, чтобы это кончалось, я не хочу покидать Рюдзи. Я не вынесу этого, я не могу жить дальше, я не могу принять это. Я…

Нет!

– …!

Она побежала, не понимая, что делает.

Выскочила из гостиной, пинком босой ноги открыла дверь и выбежала. Промчалась по холодному коридору. Сбежала по тем же ступенькам, по которым спускался Рюдзи, перемахивая по три за раз. Край её мини-юбки порвался. Не зная, как остановить льющиеся слёзы, пробежала по мраморному холлу, словно впереди нет никакого будущего. Задержала дыхание и взмолилась. Пожалуйста, пожалуйста, пусть я успею.

Она навалилась всем телом на тяжёлую стеклянную дверь, открывая её. Выскочила наружу под холодный пронизывающий ветер.

Стылый асфальт пронзил холодом её босые ноги.

Она посмотрела направо. Потом налево. Его здесь не было. Рюдзи ушёл. Что ей делать? Она закрыла искажённое плачем лицо. Остановилась, набрала полную грудь зимнего воздуха и закричала в вечернее небо…

– …Рюдзи-и-и-и-и-и-и-и!!!…

Она заметила, что проходящая пара с удивлением смотрит на неё. «Ссора?» «Мне её жалко… Это же Сочельник, правда?…» Значит, я жалкая. Тайга ещё громче закричала детским голосом.

Она рыдала, рыдала и звала Рюдзи.

Она знала, что ей не докричаться до него, но она продолжала. Продолжала кричать, даже когда у неё заболело горло. Её сердце ослабло, словно пробивалось через ураган, но голова оставалась пустой. Часть её видела, как она кричит. Вот почему я ненавижу реальность. Это не сон, здесь может случиться крах. Здесь есть потери.

Тот момент, когда она захотела его, захотела удержать его – это реальность. Факт, что она хотела быть с ним, не хотела терять его – тоже реальность. И всё это рассыпалось и исчезло.

Да, она всё время спала дурацким сном.

Если она будет думать, что Рюдзи лишь заменил отца и что однажды Рюдзи и Минори окажутся вместе, она сможет «покинуть гнездо» и выжить в одиночку. Так она видела будущее, но на самом деле ничего не понимала. Какая глупость. Она по дурости думала, что может вынести одиночество, потому что Рюдзи, заменивший ей отца, хочет, чтобы она могла жить одна. Она убедила себя, что её отец так и поступил.

Но реальность оказалась иной. Рюдзи – не отец. Её привязанность к отцу, бросившему её, и её привязанность к Рюдзи – это совсем разные вещи. Момент, когда их пути разошлись, её «покинуть гнездо» – в этом нет ничего хорошего. Она потеряла Рюдзи и теперь должна жить своей одинокой жизнью.

Правда в том, что она хотела быть с Рюдзи. Так должно было случиться, чтобы она поняла. Они шли вперёд вместе, день за днём, рука об руку. Но теперь это невозможно. Поздно. Реальность сломана. Она пробудилась ото сна. Единственное, что осталось – это она сама.

Где она ошиблась? Рюдзи даже сказал ей: «Ты тигр. Я дракон. Дракон и тигр равны друг другу». Но она, дура, видела только свой сон. Навесила на Рюдзи всё, что могла, пока он баловал её, положилась на него, решила убежать от проблемы, полностью игнорируя её. Она отбрасывала её, думала, что однажды, однажды покинет его, и вот результат.

– …Рюдзи!…

Слова утонули в слезах.

«Я ни о чём не беспокоюсь, я надеюсь, что всё закончится», хотела она сказать. Если бы это было кино или пьеса, она могла бы уйти с экрана, или перед ней появился бы главный герой. Но реальность жестока, ни камеру никто не уведёт, ни Рюдзи не появится. Было бы драматично, если бы она умерла от изнеможения, но люди так легко не умирают. Она тоже была слишком крепкой.

Она была несчастной, грустной, расстроенной, одинокой и ужасно глупой. Но она была жива. Это реальность Тайги. Она не убежит. Она плачет, но она здесь не умрёт.

Потому что она хотела стать сильной.

Потому что это правда.

Она вспомнила конкурс красоты на школьном фестивале. Тогда она встала. И на этот раз она докажет, что может встать. Даже без поддержки Рюдзи, даже без поддержки Минори, она докажет, что может встать сама. Она докажет, что может жить сама по себе с этой минуты и до конца жизни. Она докажет, что может выстоять.

Она подняла исчерченное слезами лицо.

Она будет жить, примет всё, как бы стыдно это ни было. Она уже многое потеряла, испытала много боли и получила немало ударов, пока росла, но однажды, без сомнения, она станет по-настоящему сильной взрослой.

Она встанет, блин, чтобы достичь этого будущего. Даже если она падает снова и снова, она будет каждый раз упорно вставать. Что с того, что её бросили родители? Вперёд. Что с того, что её отстранили? Вперёд. Что с того, что Рюдзи ушёл? Вперёд. Вперёд. Вперёд.

Это будет тренировкой, которая нужна ей, чтобы прожить остаток её долгой жизни в одиночку.

Но она всё равно ещё раз выкрикнула его имя после долгого раскаяния и…

– Рю… АПЧХИ!… Ох…

…сильно чихнула.

На улице было слишком холодно для её босых ног и обнажённых плеч. Из носа потекло. Тайга стиснула зубы, шмыгнула носом и вяло поднялась. Смахнула грязь с колен. Потёрла лицо, зудящее от слёз и соплей. Встала, пошла и бесславно вернулась в дом.

И тогда, на этот раз она окончательно осталась одна.

И тогда. И тогда.

Тайга не знала, что когда она выбежала из дома, на другой стороне улицы стояла Минори. Она не просто проходила мимо. Она пришла выяснить, что же Тайга на самом деле чувствует.

И тогда. И тогда. И тогда.

Увидев это, Минори поняла, что все её подозрения оказались правдой.

* * *

Ох, на этот раз я действительно облажался.

Звёзды и луна романтически мерцали в зимнем небе, странно озаряя ужасное искажённое лицо Рюдзи.

Рюдзи, по-прежнему в костюме медведя, стоял перед школьными воротами. Подарок, который он намеревался вручить Минори, остался в кармане костюма, и он не знал телефон парня, с которым он поменялся. Он только сейчас понял, что это был кто-то из другого класса. Он загубил свой последний шанс. Минори ещё не было в зале, но он всё никак не мог найти того парня. Наверно, он уже ушёл домой, пока Рюдзи не было в зале.

Подумав, что тот, может быть, ещё болтается где-то неподалёку, Рюдзи выскочил из зала в наружный холод, но здесь никого не было. Держа в руках медвежью голову и коротко выдыхая облачка пара, задумался, что же ему делать. Просто как-то поговорить с ней без подарка?

Я облажался, Тайга. Единственная ошибка быстро заставила его сердце сбоить. Ему неожиданно стало страшно и захотелось убежать. Но он не мог этого сделать, приняв воображаемую эстафетную палочку из рук Тайги, которая даже пнула его в зад, чтобы заставить пойти. Если он не передаст её следующему, желания Тайги могут и не исполниться. Воображаемая эстафета прервётся.

Он потерял подарок, но руки его не пусты.

Рюдзи стиснул лапу дешёвого синтетического медведя. Под холодным зимним ветром он противостоял той своей части, что начала бояться. Он хотел встретиться с Минори, которая всегда мысленно была с ним. А если он смоется, ничего не произойдёт. Он потянулся в своём мешковатом наряде, выпрямился и поднял голову. Пусть это не костюм от Гуччи, но подарок Тайги определённо с ним.

Затем…

– Привет!

– …А… Оу!…

Лёгкими шагами подошла Минори в вязаной шапочке. Минори, которую он так долго ждал.

Голова опустела. Тело застыло, словно парализованное.

Минори, одетая в куртку и джинсы, с красным шарфом на шее, решительно подняла руку в перчатке и шмыгнула покрасневшим от холода носом.

Рюдзи пошатывался, но не из-за холода. Его панически трясло сильнее, чем он мог представить. Во-первых, сказать ей спасибо, что пришла. Объяснить, почему ты в этом идиотском костюме. Затем рассказать ей, почему ты хотел, чтобы она пришла. …Вот о чём он думал, но всё вылетело из головы, стоило ему увидеть Минори. Всё должно было решиться. Всё, что копилось в его сердце, готово было вырваться наружу, несмотря ни на что. Он отчаянно пытался сдержаться и просто стоял здесь.

– Неплохого медведя ты раздобыл, Такасу-кун.

Первый шаг сделала Минори. Рюдзи, застывший как доска, видел её лицо при обычном разговоре между ними, впервые за долгое время.

Минори заметила, как он смотрит на неё, и поглубже натянула шапочку. Рюдзи машинально потянул её вверх, чтобы видеть глаза Минори.

– …

– …

Они стояли молча. Минори снова ухватилась за шапочку и потянула вниз. Рюдзи снова поднял её вверх. Она потянула вниз. Он вверх. Непонятная тайная война продолжалась, пока наконец…

– Ку… Кусиэда!

Рюдзи сорвал шапочку с Минори. Та на мгновение замерла, и он засомневался, о чём она думает. Она закрыла лицо обеими руками.

Он схватил её за запястье, потому что хотел видеть её лицо. Попытался отвести её руки, но Минори была очень сильной, и ему это не удалось.

– Ч-что, что с тобой?! Что?!

– Точнее, что с тобой, Такасу-кун?!

– Нет, это с тобой что такое?!

– Такасу-кун тот… Такасу-кун тот, кто… Ай… Ошиблась! Бо-о-о-о-о-оже!

Упс! Теперь Рюдзи не мог ничего сказать. Минори нечестным приёмом ухватила и зажала губы Рюдзи обеими руками.

– Бубу… бе… ба?…

– …Такасу-кун… извини. Дай мне сказать первой.

Она сказала это и спрятала лицо за вытянутыми руками. Уставилась в землю. Она явно не хотела показывать своё лицо Рюдзи. Затем тихо начала.

– Эй… помнишь? Летние каникулы, вилла Ами. Мы с тобой разговаривали вечером, верно. О всяких странных вещах. Вроде НЛО и привидений.

– Бу… бу?…

Мыча «бу-бу-бу», Рюдзи слегка кивнул, подумав, Что? Он не представлял, что пыталась сказать Минори.

Если он правильно помнил, в терминах НЛО и привидений Минори говорила о любви. Люди, которые могут видеть их, видят во множестве, но она думает, что их не существует, потому что она не может ничего увидеть, или что-то в этом роде. А потом она сказала, что это может быть потому, что она просто не умеет их видеть. Верно. Вот почему ему хотелось, чтобы Минори тоже могла видеть НЛО и привидения.

Но она ведь неспроста это всё вспоминает, правда?

– Знаешь, насчёт НЛО и привидений. Я думаю, что так и не увижу их… Будет лучше, если не увижу. В последнее время я много думала об этом и так решила… Я просто хотела сказать тебе это, Такасу-кун. Вот почему я пришла.

Очень многое перевернулось шиворот-навыворот. Очень важное.

– Извини, что сказала то, что хотела сказать… Кусиэда уходит.

Пальцы Минори мягко отпустили губы Рюдзи. Рука осторожно забрала вязаную шапочку из его руки.

Минори натянула её до самых глаз и отсалютовала одной рукой. Похоже, улыбались только её губы.

Затем Минори развернулась.

И большими шагами быстро отправилась домой.

Что?

Иначе говоря?

Она поняла, что я собираюсь признаться, и заранее отказала?

– …Э? Правда?

Я отвергнут?

Правда?

Прямо сейчас?

Серьёзно?

– …Сердце разбито?…

На зимней вечерней улице Рюдзи застыл истуканом. В голове бесконечно всплывали всё новые вопросы. Ему больше не стоило беспокоиться о подарке. Его бесповоротно отвергли. Боль не уходила. Он всё стоял в оцепенении от такого тяжёлого удара и смотрел в небо.

«Вещи могут разбиться, но их можно починить». Не думаю, что это как-то можно починить.

«И каждый раз, когда что-то сломалось, это можно сделать заново». Я чувствую, что не смогу сделать это заново.

«Вот почему нет причин плакать, если что-нибудь сломалось». Я сейчас даже заплакать не могу.

Он всё искал взглядом Орион, который точно должен был сиять над ним.

Он искал кого-то, кто услышит его.

Небо… вращалось… сильно вращалось.

* * *

25 декабря, десять утра.

Лежащий на полу кухни Рюдзи был обнаружен Ясуко, когда та проснулась. Когда он свалился, не знал никто, кроме его самого. Вот почему даже сейчас никто не знал.

Рюдзи подхватил грипп с температурой за тридцать девять.

Его положили в больницу, и он всё ещё не пришёл в сознание. Узнавшая об этом от Ясуко Тайга тут же примчалась в больницу, сама со странно распухшими глазами и шмыгающим носом. А двумя днями позже, когда Рюдзи пришёл в сознание, она узнала, что случилось в Сочельник.

Итак, год душевных ран подошёл к концу. Рождество, новогодняя уборка, всё остальное, всё смешалось в горячечном бреду Рюдзи.

– …и тогда я, преобразившийся в демона…

– Рю-тя-ян, борись! Держи себя в руках! – Несмотря на плачущий голос матери где-то на заднем плане, Рюдзи с кипящими мозгами продолжал бормотать о своих галлюцинациях.

– …мы с тайгой испускали мозгопромывательный луч, бибиби, бибиби… я хотел править миром… думаю… но мама потянула за ниточки, и когда я снял с неё маску, я увидел лицо кусиэды… что… что, кусиэда. что с тобой. затем красная нить одинокой леди была разрезана, и она впала в отчаяние, и… купить… квартиру…

Рюдзи с мечом в руке дрался с кем-то в мире магии огня. Он выпрыгивал в воздух, рассекая тени, выкрикивал названия особых движений и где-то глубоко внутри сожалел, «Я не могу вынести большую дрянь!»

– …но это был дом с… липовой защитой от землетрясений…

– Борись, трус! – Маленькая рука отвесила ему пощёчину. – А, он немножко открыл глаза, – воскликнула его мать. Кончай, больно. Но говорить он не мог. Рюдзи продолжал тщетно рубиться с врагами в мире магии.

Ох, как глупо, как глупо.

Что он должен увидеть, если откроет глаза?

В конце концов, разве все звёзды в небе не взорвались и не исчезли уже давно?

И тогда наступила темнота.