Торговая МИФтерия

Глава 7

– Я потрясена и подавлена, – призналась Маша, когда мы вышли из «Мистического бара». – Пассаж слишком велик. Я хочу сказать, что в обычной ситуации я бы, конечно, была безумно счастлива, имея под рукой больше магазинов, чем в состоянии обойти за всю жизнь, но сейчас я просто растеряна. Как мы сможем обойти их все?

Я не знал, что ответить на ее вопрос, но, будучи руководителем экспедиции, должен был продемонстрировать все главные достоинства руководителя. Первый же признак хорошего руководства – способность правильно распределять поручения.

– Вы здесь, в Пассаже, уже почти своя и любезно согласились стать нашим гидом, – сказал я, обращаясь к Эскине, которая шла передо мной не слишком поспешной рысцой подобно крошечному шерпу. – С какого же места мы начнем наши поиски?

– Мы идем туда, – сообщила ратиславская разведчица, сделав широкий и неопределенный жест. – Центр Пассажа одновременно является и центром всего сообщества.

– Сообщества? – переспросил Корреш.

– Ну конечно! Ведь если вы постоянно день за днем работаете рядом с кем-то, вы его со временем очень хорошо узнаете. Это и есть то, что называется соседством. Даже если вы спите где-то в другом месте, все равно основную часть жизни вы проводите там, где работаете. Среди тех, кого вы видите ежедневно, среди покупателей, жалобщиков, охотников за легкой добычей.

Я ударил себя по лбу.

– Все равно что Базар, только в помещении! – воскликнул я, чувствуя себя полным остолопом. – Кто же здесь всем руководит? Ассоциация Купцов?

– Администрация, – ответила Эскина. – У владельцев магазинов нет никакой ассоциации, но идея сама по себе хорошая. Мы ее обсудим с друзьями. Их беспокоит то, что с администрацией не всегда удается решить некоторые вопросы.

Я поморщился. Если так уж случилось, что в данный момент я посеял семена бунта, мне очень не хотелось, чтобы когда-нибудь потом его следы привели ко мне, и потому я поспешил добавить:

– Нет-нет, меня интересовало, кто на самом деле отвечает за все это? Администрация ответственна за физические условия функционирования Пассажа, за распределение мест, собирание арендной платы. А кто является мэром всего торгового городка? К кому все обращаются при особой необходимости?

– А! – кивнула Эскина. – Да, теперь я поняла. Бариста, конечно. Я отведу вас в Кофейню.

Чем дальше мы шли, тем яснее для меня становилось расположение Пассажа. Крупные магазины являлись ключевыми пунктами на пересечениях проходов, которые связывались между собой цепочками из маленьких и совсем крошечных магазинчиков. Согласно карте в основном эти магазинчики на самом деле были такими же маленькими, какими казались на первый взгляд. Некоторые из них, правда, как и «Вулкан», пользовались возможностью перехода в другие измерения.

Чем дальше мы шли, тем более очевидными делались параллели между Пассажем и Базаром. Я обратил внимание на хрупкую маленькую карлицу, взвешивавшую драгоценные камни парочке дородных путешественников с громадными рогами и копытами в киоске по обмену валюты, которым она владела. У них за спиной, вне их поля зрения, зато в поле зрения карлицы стояла парочка троллей из расположенного рядом бара. У обоих в руках по дубинке на случай, если путешественникам придет на ум что-то нехорошее. Процедура обмена закончилась, посетители поблагодарили и удалились, а тролли незаметно скрылись в своем магазинчике. Эскина была права: соседи, заботящиеся о благополучии друг друга.

На объявлении, прикрепленном к стене, значилось: «Хочешь почесать мне брюхо – выкладывай две серебряные монеты». Под ним на полу на спине, призывно извиваясь, лежал большой пес. Он поднял нос, принюхался и жалобно заскулил:

– Эскина!

Та поспешила к нему, присела рядом и стала чесать ему брюхо.

– Как ты, Раду? – спросила она.

– Хорошо. Пока ничего из того, что ты просила, не учуял.

– Ну что ж. – Эскина вздохнула. – Спасибо за бдительность.

– А как ты? – спросил Раду и взглянул на нас своими большими коричневыми глазами. – Для друзей моих друзей цены снижены.

Маша улыбнулась.

– Почему бы и нет? – Она наклонилась и пощекотала собачий живот. – Вы напоминаете мне моего Хью. – Раду извивался от восторга. – В точности как Хью.

Я застонал:

– Не слишком ли много подробностей, Маша?

– Эй, дружище, – окликнул меня явно лошадиный голос.

Я оглянулся. Громадная пятнистая серая лошадь стояла у дверей ярко освещенного магазина, а на горизонтальном шесте у нее над головой раскачивалась вывеска «Овсянка от Шайра». Заглянув внутрь, я обнаружил там нескольких посетителей, представлявших целый ряд разных живых существ, включая пентюхов, которые стояли у высокого бара и ели с помощью ложки или прямо руками из тарелок. Лошадь тряхнула роскошной белой гривой.

– Заходи и отведай горшочек! Самая лучшая овсянка на свете! А сегодня особое блюдо из цельных злаков с ярко-красными наисладчайшими яблоками.

– Нет, спасибо, – отозвался я. – Я предпочитаю более активную еду.

– Он извращенец, – шепнула лошади на ухо ее сотрудница – черная кобыла немного пониже ростом.

Предполагалось, что я не услышу этого замечания, но все мои соплеменники отличаются удивительно острым слухом. И подобных оскорблений я никому и никогда не прощаю.

– Вы, кажется, хотите сами стать моим главным блюдом? – прорычал я.

– Нет-нет-нет, что вы! – в ужасе проржала кобыла и попятилась в свое заведение, мерно постукивая копытами.

Серая лошадь бросила укоризненный взгляд в мою сторону.

– Зачем же так раздражаться? – произнесла она.

– Может быть, к нашей следующей встрече вы все-таки выучите правильное произношение: «Из-верг»!

– Ааз! – Маша ткнула меня пальцем в голову. Она летела как раз у нас над головой. – Скажите, Эскина, здесь всегда так жарко?

– Нет, вовсе нет, – ответила Эскина. – Как правило, микроклимат в Пассаже очень хорошо контролируется. Вулкан, находящийся под Пассажем, выделяет геотермальную энергию, необходимую для деятельности большинства магазинов, расположенных здесь. Зимой он нас очень согревает. Но сейчас лето, и я должна с вами согласиться, стало даже жарковато. Инженерная секция Пассажа явно дает сбои. А вот, кстати, и сам инженер! Джек!

Она запрыгала и замахала рукой светловолосому мужчине в красной остроконечной шляпе с кисточкой наверху.

Я заметил, что он протискивается по направлению к нам и толпа расступается, чтобы пропустить его. Он был примерно моего роста, в красной куртке и бриджах. Без малейших усилий он проникал в толпу покупателей и затем выходил из нее, свободно скользя сначала на одной ноге, потом на другой.

На ногах у него не было коньков. Я понял, разглядев, как в горячем воздухе вокруг его тела конденсируется пар, что он, должно быть, маг погоды или нечто столь же могущественное. Когда он приблизился, я заметил, что вокруг его ноги образуется ледяной след. Прижав каблуки друг к другу и разведя носки под углом в сто восемьдесят градусов, он скользил вокруг нас постоянно уменьшающимися кругами, пока наконец не остановился рядом с Эскиной.

– Эскина! – воскликнул мужчина, принимая ее в объятия и поднимая вверх. У него была внешность упитанного эльфа со светло-голубыми глазами и с такими же светлыми с земляничным отливом волосами, обрамлявшими привлекательное округлое лицо с розовыми, похожими на яблоки щеками и розовеньким кончиком остренького носика, но во всем остальном довольно бледное. Уши его в отличие от местных обитателей не были раздвоены.

– Отпусти меня! – закричала Эскина, хлопая его по груди. – Ты меня заморозишь.

– Извини. – Он широко улыбнулся. – Иногда я забываю свою тепловую константу.

– Позволь мне представить тебе своих новых друзей, – предложила она и назвала каждого из нас по имени. – Вы, наверное, слышали о Джеке Морозе? – спросила она меня.

Он крепко пожал мне руку, и от этого рукопожатия рука моя промерзла до кости.

– Джек Мороз? – переспросил я. – Дух стихий?

– Угу! – весело ответил чиновник. – Рад с вами познакомиться! Покупаете что-нибудь особенное?

– Нет-нет, – ответила Эскина, прежде чем я успел открыть рот. – Они хотят помочь мне найти Раттилу.

– Минуточку! Я ничего подобного не говорил, – возразил я.

Бледно-голубые глаза взглянули на меня с искренним добродушием.

– Очень благородно с вашей стороны. Эскина, конечно, ведет вполне профессиональный поиск, но ведь она одна. А Пассаж – немыслимо огромное место. И здесь любому преступнику, перескакивающему из одного измерения в другое, спрятаться не составит никакого труда. Я работаю только по контракту, поэтому администрация Пассажа не очень-то ко мне и прислушивается. Но сейчас здесь все накаляется, и я имею в виду отнюдь не температуру. А кстати, – добавил он, поднимая нос, словно принюхиваясь, – что-то жарковато. Отойдите-ка в сторонку, ребята.

Джек сделал глубокий вдох, затем выдохнул. Его выдох образовал белый конус, и белизна распространилась до самых стен. Я всегда предпочитал прохладу жаре, но в данном случае перемена была уж слишком разительной. Если бы перед Джеком висел мешок с горохом, он бы, без всякого сомнения, мгновенно превратился в ледяной комок. У меня от холода так застучали зубы, что я чуть было не вывихнул челюсть. Маша поплотнее запахнулась в свои тонкие одежды. Также поступили и сотни других покупателей, находившихся в зале. А некоторые из них даже начали бросать злобные взгляды в сторону Джека. И только на Корреша и Эскину, облаченных в свой собственный густой мех, происшедшее не произвело ни малейшего впечатления.

– Извините, ребята, – сказал Джек, сделав еще один вдох. – Все через мгновение вернется в норму. Приходится следить за состоянием дел ежеминутно, иначе Пассаж в том виде, в каком мы его знаем, погибнет.

– Минутку! – воскликнул я, как будто какая-то гениальная мысль вдруг посетила меня. – Вы говорите, что это место находится на вершине настоящего действующего вулкана?

Значит, пар, который поднимается над горой рядом со зданием Пассажа, вовсе не декорация?

– Ни в коем случае! «Вулкан», магазин одежды, назван в его честь. Вы видели пол? Моя работа, – признался он немного застенчиво. – Живое искусство, как я его называю. Свободно текущая лава. На самом деле очень красиво. Вам следует сходить туда и увидеть собственными глазами.

– Наверное, все-таки позже, – промямлил я, пообещав себе больше никогда в жизни не переступать порог того магазина. Я прекрасно помнил черно-оранжевый пол, однако в тот момент полагал, что подо мной продукт магии, призванный произвести соответствующее впечатление на покупателей. Но настоящий действующий вулкан?! Здешние обитатели совершенно определенно безумцы.

– Значит, какое-то время вы собираетесь пробыть здесь? – спросил Джек, выставляя палец, чтобы проверить температуру. Она уже упала до вполне приемлемого уровня. Магия, которой пользовался Джек, была здесь одной из самых мощных.

– Ни минутой больше, чем необходимо, – радостным голосом ответила Маша. – Нужно помочь одному нашему другу, а затем я должна буду вернуться к своей обычной работе.

– Какое-то время им все равно придется пробыть здесь, – настаивала Эскина. – У них есть друг, у которого кто-то постоянно ворует. Я же думаю, что если они смогут помочь мне поймать Раттилу, то таким образом решат и проблему своего друга.

– Посмотрим, – сказал я, бросив на нее мрачный взгляд.

– Ну, в таком случае милости просим заглядывать, – прогудел Джек Мороз. – А сейчас я должен идти. – Он попрощался с каждым из нас за руку и заскользил по коридору.

– И что, вам обязательно нужно было ему все докладывать? – спросил я сурово.

– Здесь все всё знают обо всех остальных, – ответила Эскина. – Ведь я познакомилась с таким большим количеством здешних обитателей только потому, что администрация Пассажа оказалась настолько плохой, что не желала мне помочь. Я представлю вас всем своим друзьям. Они все очень добры ко мне, дают мне еду и ночлег. Некоторые, правда, далеко не столь любезны, как, например, владелец «Вулкана» и его родственники. Вот почему, как вы видели, я стараюсь незаметно проникнуть туда и столь же незаметно выйти оттуда. Но я ничего не могу поделать, я должна идти туда, куда ведет меня чутье. – И она постучала по своему крошечному носику. – Пойдемте со мной! Я отведу вас к Баристе.

Я оглянулся по сторонам. Теперь, уже порядком присмотревшись ко всему происходящему в Пассаже, я стал больше внимания обращать на существ, которые с тупым, отсутствующим взглядом слонялись по проходам, и меня сразу же охватил ужас, что и Скив может сделаться таким же, как они. Женщина с узким изможденным лицом и длинными черными седеющими волосами заметила, с какой жалостью я смотрю на нее, и резким вызывающим тоном рявкнула:

– Эй, ты, чешуйчатый, что пялишься?

Значит, далеко не все из них превратились в такие уж бездушные тени. Я понял, что они совсем не одинаковы, и задумался, а какая часть из них просто усталые и раздраженные создания?

– Сэр! – Самоуверенная молодая дамочка в зеленой форме и шляпке приблизилась ко мне, буквально тыча мне в лицо карандашом и блокнотом. – Вы не хотели бы получить карточку Пассажа? Неограниченный кредит под всего только 35 % годовых. Просто поставьте здесь свое имя, рядом дату рождения, размер обуви и подпись! – Она сунула ручку мне в руку.

Я отодвинул от себя блокнот и сунул ручку ей в шляпку.

– Убирайтесь.

– А вы, мадам? – Она тут же бросилась к Маше. – Только сегодня все ваши покупки будут на 8 % дешевле при условии пользования новой карточкой!

– На восемь? – переспросила Маша, явно заинтригованная.

– Просто поставьте свое имя вот здесь. И укажите также любимый цвет. И любимое время года.

Маша протянула руку к перу.

– Маша! – заорал я.

– Ах да… Спасибо, нет, – сказала моя спутница атаковавшей ее дамочке.

Молодая женщина не выказала ни малейшего разочарования. Она продолжала одаривать всех вокруг белозубой улыбкой, углубляясь все дальше в толпу.

– Удачного дня, – пожелала она нам.

– Извини, Ааз! – виновато произнесла Маша. – Но восемь процентов!

Я нахмурился.

– Ты же можешь получить скидку в целых двадцать процентов на Базаре, не заполняя никаких бланков. И вообще в пятьдесят, если поставишь себе в труд немного поторговаться.

– Да, действительно, звучит немного глупо, когда начинаешь рассматривать свое поведение в перспективе. – Маша покраснела. – Я просто стала жертвой минутного увлечения.

– Привет, Эски! – Горнист перестал дуть в свой инструмент и приветствовал нашу проводницу. Другие музыканты окружили Эскину, начали обнимать ее и пожимать ей руку.

– Я с ними со всеми беседую, – призналась Эскина. – Им платят минимальную сумму. По исходному договору они должны были получать еще чаевые, но руководство сказало: «Нет!» – потому они и играют так ужасно. Это их форма протеста. Впрочем, очень немногие из посетителей вообще обращают на них внимание.

– Вы хотите сказать, что они играют так намеренно? – спросила потрясенная Маша.

– Эскина! – закричали две дамочки-тигрессы, подбегая к ней из-за угла. Две изящные дамочки, похожие на кошечек с полосатыми шкурами и большими зелеными глазами. У каждой из них в руках было по восемь или девять сумок.

– Они приходят сюда каждый день, – объяснила Эскина, как только тигрессы нырнули в следующий магазинчик. – Они очень богаты.

– Дорогуша! – помахало ей громадное пугало, стоявшее у дверей магазина, торговавшего кроватями. – У нас новые поступления. А одну тебе особенно стоило бы попробовать!

Мы все сразу уставились на Эскину. Ее щеки порозовели.

– Он слишком экспансивен, но между нами ничего нет. Он просто разрешает мне ночевать у него на складе. У меня нет денег на здешний отель.

Я призадумался. За последние несколько минут мы встретились с вполне добродушными музыкантами, щедрыми владельцами магазинов и с множеством друзей Эскины. Я хотел попросить их проследить за людьми, похожими на Скива, но Эскина посоветовала мне подождать до прихода к Баристе.

– М-м-м… чувствуете этот запах? – воскликнула Маша в восторге.

– Хор-р-рошо! – согласился Корреш.

Мое же весьма чувствительное обоняние почуяло аромат на расстоянии нескольких магазинов. Душистый пар поднимался вокруг нас из множества отверстий в полу. Я почувствовал, как непреодолимая сила влечет меня и всех вокруг внутрь, по направлению к маленькой круглой будке со стенами из красного дерева, расположенной в самом центре Пассажа.

Прямо в лицо бил такой яркий свет, что я даже на мгновение ослеп от него. Когда же зрение мое более или менее прояснилось, я понял, что мы приближаемся к движущимся прожекторам, – зеркальным цилиндрам, заполненным саламандрами и закручиваемым в спирали квартетом бесов в узких узорчатых кителях и маленьких шляпках без полей.

– Что это такое? – спросил я, щурясь.

– Кофейня, – ответила Эскина, и в ее голосе послышалось искреннее благоговение.

Все остальные сразу умолкли в почтительном молчании, но у меня возникло впечатление, что я приближаюсь к какому-то весьма знакомому мне месту.

Когда мы подошли совсем близко, я заметил вывеску над самим строением, гласившую «Кофе – это жизнь». Пузырьки золотистого света от крыши заведения рассыпались по потолку Пассажа и каскадом падали на все вокруг. Большая часть толпы простирала руки по направлению к кофейной лавке. На их открытые ладони падал золотой шарик, лопался, превращаясь в искусно расписанные фарфоровые и керамические большие и маленькие чашки, из которых поднимался душистый пар. Маша тоже осторожно протянула руку.

– Эспрессо! – похвалилась она, делая глоток из крошечной чашки, появившейся у нее на ладони.

Пузырек, лопнувший на широченной ладони Корреша, превратился в громадную чашку, полную пены бежевого цвета. Его лицо осветилось широкой улыбкой.

– С молоком! – воскликнул он.

– Протяните руку, – посоветовала мне Эскина и показала как. Шарик, коснувшийся ее крошечных пальчиков, растаял, превратившись в чашку из простенького фарфора, в которой плескалась темно-коричневая жидкость. – Вы получите то, что вам больше всего нужно.

– Не-е, – протянул я в ответ, всматриваясь вперед между полосами яркого света. – Я так не думаю.

– Не отказывайтесь от даров Баристы, – предупредила Эскина, и в голосе ее послышался искренняя тревога. – Если вы будете вести себя таким образом, она может отказаться обслуживать вас. Многие готовы наизнанку вывернуться, только бы не обидеть Баристу! И вообще, как можно начинать утро без чашки хорошего кофе?

Но меня больше всего заинтересовал сам аромат.

– Насколько мне известно, только одно существо способно варить кофе, который так хорошо пахнет, – пробормотал я, направляясь к строению.

И я оказался прав. Едва мы приблизились у маленькому домику, боковая дверца в нем распахнулась и оттуда вылетело большое бело-голубое пятно и метнулось мне прямо в руки.

– Ааз, старый черт! – крикнула Сибона. Длинное извивающееся тело обвилось вокруг меня, кончик хвоста вилял от восторга. – Боже мой, какой же ты красавец!

– Мои подозрения подтвердились, – сказал я, широко улыбаясь и представляя ее своим друзьям.

– Вы знакомы с Баристой? – воскликнула Эскина с изумлением и – наконец-то! – уважением в голосе.

– Мы старые друзья, – провозгласил я, обняв Сибону за талию или, точнее, за то место, где должна была бы располагаться ее талия, не будь Сибона двенадцатифутовой змеей с руками и живыми волосами.

– Корреш, Маша, это Сибона. Она с Кафа. – Своими руками, такими же гибкими, как и тело, она обвилась вокруг моей головы, щекоча меня за ушами. Мне очень нравилось ее нежное прикосновение, но я тут же вспомнил о том, что мы прибыли сюда по делу. – Эй, на нас смотрят.

– А разве тебя когда-либо останавливали подобные соображения? – промурлыкала Сибона. Волосы Сибоны проползли и обвились вокруг моей шеи и стали ласкать ее. Сама же Сибона повернулась к моим спутникам и тоже обняла их. – Подойдите, дайте я вас приласкаю. Все друзья Ааза – мои друзья.

– Что ты здесь делаешь? – одновременно спросили мы друг друга.

– Отвечай ты первая, – сказал я, смеясь.

– О, – вздохнула Сибона, обмахнув свои бледные щеки листом бумаги, который сжимала в хвосте, – слишком сильное давление. – Она сделала глоток из одной из множества чашек, стоявших на крошечных полочках, украшающих стены «Кофейной хижины», и свернулась в своем напоминающем корзину кресле, словно большая белая жемчужина в перстне. Я откинулся на спинку шезлонга, отороченного золотыми кистями. Маша же расположилась в хитроумном приспособлении, больше всего напоминавшем подбитый подушками гамак. Корреш неуклюже примостился на оттоманке, слишком маленькой для его обширной тролльской задницы. Эскина пристроилась у стены между постоянно наполняющимися кофейными чашками и взирала на Баристу с благоговейным ужасом.

Несмотря на довольно скромный внешний вид, интерьер домика оказался значительно больше и внушительнее. Бросив взгляд украдкой на карту, я не увидел на ней никакого киоска в центре Пассажа, но, по всей видимости, Сибона для большего удобства вышла в другие измерения. Комната имела примерно тридцать футов в диаметре. Воздух здесь был напоен густым, слегка маслянистым ароматом свежего кофе, готовившегося в десятках гигантских электрических кофеварках, расставленных полукружьями вдоль окон, и плещущегося в хрустальном графине, стоявшем на высоком пьедестале в центре круглой комнаты, выложенной панелями из красного дерева. Мы видели множество посетителей Пассажа, которые с усталыми, но исполненными надежды лицами неверной походкой шли по направлению к домику, простирая руки словно в молитве. И шарики Сибоны совершали чудо – один глоток эликсира возвращал энергию и силу покупателей. Одновременно с этим монетка или две волшебным образом с приятным звоном падали в медный котелок, располагавшийся под прилавком. Сибона какое-то мгновение следила за происходившим, затем снова повернулась к нам.

– На Кафе все безумны. Сумасшествие всегда было характерно для него. Но вот несколько лет назад некто в правительстве принял решение, что все напитки, сходные по качеству с кофе, должны иметь горький осадок. Кофе необходим нам для жизни, без него мы не можем существовать, поэтому подобный закон был крайне несправедлив. В то время у меня был межрегиональный бизнес, связанный с торговлей деликатесами, и только самыми лучшими, конечно.

– Конечно-конечно, – согласился я.

– Я сама лично наблюдала за процессом сбора и обработки сырья. Все было чудесно. У меня был список постоянных клиентов, и вот все они начали получать опросники от правительственных чиновников. Ты в этом отношении такой же, как и я, ты ненавидишь шпиков. Я тоже начала со своей стороны задавать им вопросы. Им не понравилось то, что некоторые мои сорта делались из зерен, полученных из других измерений. Но ты же знаешь, что ученые с Кафа насадили множество таких плантаций тысячи лет назад. Все те деревца, по сути, наши. Таким образом я ввозила только солнечный свет и воду, которые пошли на выращивание растений. Но бюрократы не желали ничего принимать к сведению. Они начали требовать от меня обоснования моих приобретений, сделанных в других измерениях. И потом, когда от меня стали требовать полные списки всех моих клиентов, а также клиентов моих клиентов, я поняла, что кто-то уж слишком распоясался.

Я кивнул. Существо с таким составом крови, как у нее, в которой основной частью является кофеин, способно осознать ужас подобной ситуации в большей мере, чем кто-либо другой. Сибона распростерла свои длинные руки в жесте совершенной безнадежности.

– Потому я и вернулась к своим корням. У меня есть одна отдушина, здесь, в Пассаже, и я руковожу ею сама. Сырье поставляется с одной фермы, которая тоже принадлежит мне. Я даю дар жизни всем, кто приходит ко мне. И меня ценят за это.

– Но почему же здесь? – спросил я. – Почему не где-нибудь на Извре, где ты была бы звездой?

Сибона похлопала меня по ноге одной из своих похожих на щупальца рук.

– Извр слишком сосредоточен на погоне за минутными ценностями. А мне необходимо было найти такое место, где я была бы по-настоящему нужна. И вот здесь оставался центр, который нечем было заполнить, место, где все заняты поиском правильного направления. И я дала им силу делать то, что они считают необходимым. В конечном итоге ведь по-настоящему значение имеют только живые существа.

– Ну вот, я, кажется, снова слышу старую добрую философическую Сибону, которую знал когда-то, – воскликнул я и протянул руку к массивной коричневой кружке, висящей на стене. Изверги любят кофе, равно как и пиво, оптимальной температуры и в достаточных количествах.

– А ты как? Последнее, что я о тебе слышала, – это то, что ты выступал в качестве уравновешивающей силы в какой-то местности, совершенно лишенной законов.

Я прищурился. Ассоциации Купцов совсем не понравилась бы такая характеристика Базара, но в каком-то смысле слова Сибоны очень точно описывали суть деятельности корпорации М.И.Ф.

– Временно отошел от дел, – ответил я кратко, надеясь, что дальнейших объяснений не потребуется. Как бы я ни доверял Сибоне в ее способности правильно понять все то, что произошло со мной в последнее время, я не хотел входить в подробности в присутствии Эскины. – Я здесь с целью помочь одному своему другу. Кто-то в Пассаже, выступая под его именем, обкрадывает и его самого, и местных торговцев, но Эскина полагает, что за всем этим скрывается значительно более зловещий план.

И Эскина снова начала свой рассказ, подкрепляя его демонстрацией изображения Скива, которое я постоянно ношу с собой. Рассказ ее растянулся на целых пять чашек кофе. Сибона похлопала ее по спине.

– Значит, из твоего друга силы и средства выкачивает то злобное существо, которое разыскивает Эскина, – подвела Сибона краткий итог ее истории.

– По крайней мере так она говорит, – ответил я. Я все еще не был полностью уверен в искренности Эскины. – Ее рассказ объясняет механизм происходящего и многое другое. Но мне необходима помощь.

– Помощь? Тебе? – переспросила изумленная Сибона. – Почему бы тебе просто не схватить его, хорошенько отлупить и плюнуть на то, что после этого останется?

Я нахмурился.

– Все не так просто. Я утратил свои способности.

Сибона с сочувствием протянула ко мне руку.

– Мне очень жаль. Но тогда мне следует тебя кое о чем предупредить. Здесь Цира.

– Цира! – воскликнул я.

Друг и коллега-волшебник, обладавший чувством юмора, который вы назвали бы игривым, если бы сами не оказались его объектом.

– Да. Он только что закончил работу по очень выгодному контракту и теперь располагает приличной суммой, которую ему не терпится промотать. Он полагает, что лучше всего ему это удастся сделать здесь, в Пассаже, а в середине каждого дня он собирается заглядывать ко мне на чашку кофе.

Я покосился на нее и заметил:

– Ну что ж, еще одна почти основательная причина для того, чтобы проводить здесь время.

Сибона игриво похлопала меня по спине.

– Давай подумаем, чем я смогу тебе помочь. – Она покачала головой, глядя на меня, а потом уставилась в пространство над нашими головами. Ее сородичи никогда не закрывают глаза. При всей своей близости к Сибоне я так и не смог выяснить, происходило ли это потому, что у них не было век, или потому, что они постоянно пьют кофе. – Сюда в течение дня приходят практически все: одинокие, несобранные, сонные, не осознавшие своих целей, те, кто просто нуждается в хорошей встряске. Но, как мне кажется, я ни разу не видела среди них лица твоего друга. – Она похлопала рукой по портрету Скива.

– Нам придется отыскать других людей, у которых тоже похитили кредитные карточки, – предложил я. – Поисками может заняться Парваттани. А кстати, где он?

– Ах, тот, что уже полчаса ждет у входа в кофейный домик, – сказала Сибона, и у нее на лице появилось раздраженное выражение.