Торговцы грезами

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Вилла «Кипарисы», как выяснилось, находилась не в полутора, а в двух полных лигах от Дэлирама. Путь, ведущий к поместью, госпожа Линдисса – надо отдать ей должное – описала верно и заблудиться действительно было просто невозможно. Вымощенная белым камнем широкая лента Дороги Королей чуть поблескивала под светом поднимающейся луны, и за быстро двигающимся по направлению к невысоким Кезанкийским горам человеком бежала длинная синеватая тень. Дорога здесь пролегала через выжженную солнцем и плоскую как доска степь, никуда не сворачивая и устремляясь к перевалам, за которыми находились владения Империи Туран.

Великая Дорога Королей, ради строительства которой в кои-то веки объединились по меньшей мере восемь государств на закате и восходе, рождалась у моря – на берегах Западного Океана, в шумной и многоязычной Мессантии, и завершалась тоже у моря, в Аграпуре Туранском, упираясь в теплые волны моря Вилайет. Дорога проходила через горы и бурные реки, через пустыни и людные города, нигде не прерываясь и везде сохраняя один и тот же однообразный облик – десяти хороших шагов шириной, мощеная плотно пригнанными друг к дружке плоскими плитами белого зернистого камня с голубоватыми прожилками. За почти двести лет своего существования Дорога местами пришла в упадок, однако отрезок, соединявший Коринфию и Замору, поддерживался в более-менее приличном состоянии.

В последнее время поговаривали, что якобы Дорога Королей получила своеобразное продолжение, и нынче тянется на восход до неизвестных никому пределов. А все дело состояло в том, что предприимчивые туранские купцы сумели наладить прочные связи с небольшим, однако весьма богатым и процветающим государством на противоположном берегу Вилайета – Хаббатеей.

Столица маленькой страны, носившая имя Хабба, была завершением главного караванного пути стран Востока – Пути Шелка и Нефрита, пролегавшего через такие далекие и почти сказочные страны, как Вендия, Кхитай и Иранистан. Торговые галеры пересекали обычно спокойный Вилайет с восхода на закат и обратно, прочно связав Хаббу с Аграпуром и приморскими городами Империи Туран – Хоарезмом и Султанапуром.

Единственное, чего приходилось опасаться на морских просторах Вилайета – пиратских галер, скрывавшихся между многочисленных островов, и обитателей заросшего тростниками устья реки Запорожки, называвших себя козаками или вольными людьми, а на деле бывших самыми заурядными разбойниками. Государь Илдиз уже который год обещал расправиться с ними, а заодно и с пиратами, обосновавшимися чуть ли не рядом со столицей империи, но пока не достиг особых успехов ни в борьбе с козаками, ни с вилайетскими корсарами.

…Из города Конан выбрался без особых трудов, однако заглянуть к Эзаэдро и Ринге, чтобы предупредить о своем исчезновении на пару дней, не успел. Зато принял живейшее участие в событиях на маленькой площади неподалеку от центра городка.

К сожалению, киммериец не сумел до конца помешать человеку, собиравшемуся прикончить капитана Даммароса. Тот, впрочем, должен до конца жизни благодарить судьбу, всех богов, каких вспомнит, и отдельно – заезжего наемника, что вообще остался жив. Летевший кинжал изменил направление лишь благодаря тому, что Конан успел толкнуть неизвестного любителя метать ножи в представителей власти под руку. Широкое лезвие просвистело в начинавшем дрожать от сгущающейся жары воздухе, но вместо сердца вонзилось Даммаросу в голень, чуть пониже колена.

Дальше, как водится, началось небольшое, но исключительно суматошное столпотворение, главными участниками коего стали побелевший и медленно сползавший с заплясавшей от испуга лошади капитан гвардейцев, неизвестный дэлирамец, немедленно рванувшийся со всех ног с места несостоявшегося преступления, и, разумеется, Конан. Большинство немедийцев без всякого на то основания сочли виновником досадного происшествия именно его, а пока варвар разубеждал их в этом – не столько словами, сколько с помощью меча – истинный преступник успел исчезнуть с места действия. Шипевший от боли Даммарос сумел остановить своих людей, решивших для очистки совести прикончить хоть кого-нибудь, и послал погоню. Она, разумеется, ничего не принесла, но за краткое время, пока стражи порядка носились по окрестным улицам, пытаясь выяснить у трясущихся от страха горожан, не видели ли они убегающего человека, состоялся один довольно примечательный разговор.

Даммарос был не то чтобы чрезмерно удивлен, а скорее откровенно недоумевал, отчего находящийся под подозрением в убийствах наемник посейчас околачивается в городе. По мысли гвардейского капитана, варвару давно уже следовало удрать и со всей возможной скоростью топать на своих двоих в Аренджун. Быстро сообразив, что Даммарос не считает его виновным, а просто был вынужден назвать в качестве искомого злодея хоть кого-то и предусмотрительно выбрал на эту ответственную роль человека, способного постоять за себя (а в случае чего – быстро исчезнуть), Конан быстро поинтересовался, что именно собирается предпринять капитан для поимки настоящего убийцы. В ответ последовало слегка приглушенное, но ничуть не потерявшее от этого своей живописности предложение убираться с подобными идиотскими вопросами на все четыре стороны света. Неужели непонятно, что у него, Даммароса, и без того забот, как блох на бродячей шавке?

– А если я приволоку тебе этого мерзавца? Скрученным, как баран на рынке?

– Врешь? – с надеждой спросил Даммарос. – Ну ведь врешь же? Где ты его отыщешь?

– Не твое дело, – отрезал киммериец. – Так что ты с ним сделаешь?

– Повешу, – кровожадно сказал гвардейский капитан. – Или отдам народу на растерзание. Или поджарю без масла. Ну какая тебе разница? Главное – поймай его!

– Я попробую, но пусть твои болваны перестанут бегать за мной по пятам, – потребовал варвар.

– А они разве бегали? – возмутился Даммарос, но тут же скривился и тихонько зашипел – рана была хоть и неопасной, но болезненной. – Слушай, ты действительно можешь поймать ублюдка, устроившего в городе эту заварушку?

– Пока не знаю, – честно признался Конан. – Но думаю, в ближайшие два-три дня точно встречу либо самого убийцу, либо человека видевшего его или догадывающегося, кто он такой. Слушай, а ты знаешь, что в твоем дерьмовом городишке затевается какая-то большая игра со сплошными обманами?

– Подозреваю, – после некоторого размышления сказал немедиец. – Но не знаком с участниками.

– Если перечислишь всех умерших в последние два дня – не ошибешься. Я умудрился вляпаться в самую середину их затеи, и сам пока толком не разобрался, что к чему. Но уверен, что все недавние покойники – их рук дело. И еще – кое-кто остался жив и продолжает начатое. Они считают, будто по дешевке купили меня для своих делишек… но даже не подозревают, насколько глубоко ошибаются. А теперь я пошел. Будут новости – постараюсь передать. Жди через один-два дня… Сам не знаю чего, но что-то наверняка произойдет.

– Погоди! – Даммарос хотел закричать, но вместо этого захрипел. – Скажи мне одну вещь и можешь удирать. Есть в городе гуль?

– Нет, – со всей доступной ему искренностью ответил киммериец, и порадовался, что давно научился врать, не вызывая почти никаких подозрений. – Нет никакого гуля и никогда не было.

– Ты прикончил Леддара? – не отставал капитан гвардии.

– М-м-м… ну я, – «Ладно, будем хоть в чем-то честными.»

– Я так и предполагал, – вздохнул Даммарос. – Ограбление в предместье, дом господина Эридата?

– Тоже я.

– И за что только нам послал Митра такое наказание… Райнак?

– Отвали! Нечего вешать на меня чужих мертвецов, – рявкнул Конан. – Сказал же – я в этих делах не участвую!

– Где женщина? – слабеющим голосом задал очередной вопрос Даммарос.

– Она здесь ни при чем. Все равно ты ее найдешь.

– Ладно, проваливай, – вяло махнул рукой гвардеец и нынешний военный градоправитель. – Только, ради Митры и еще не знаю кого, думай, прежде чем натворить дел. Мне и так обеспечена головная боль на всю оставшуюся жизнь, а если ночка вроде вчерашней повторится еще раз – можно смело удавиться на перевязи собственного меча… Излови мне этого мерзавца и можешь отправляться, куда твоей душе угодно. Я даже согласен обшарить городскую казну и выдать тебе какое-никакое вознаграждение ради такого случая, только отыщи его!

– Звучит привлекательно, – хмыкнул варвар. – Кстати, где лучше всего выбраться из города?

– Через заставу возле Старой Башни – она в паре кварталов отсюда. Там стоит туранский патруль, но их значительно больше занимают обитательницы шумного заведения, что расположено по соседству…

К тому времени, когда киммериец отыскал указанную «Старую Башню» и выяснил, что понятие «пара кварталов» в Дэлираме может означать как соседнюю улицу, так и другой конец города, начало смеркаться. Если он хотел добраться до загадочного загородного дома хотя бы к началу ночи, то следовало поторапливаться.

«Ну должны же они сообразить, что у меня могли появиться неотложные дела. Уж Ринга-то наверняка догадается, – поняв, что совсем никак не успевает заглянуть к приятелю, варвар быстро изобрел это незамысловатое оправдание и с чистой совестью зашагал по Дороге Королей. – А получить обещание помощи от городской власти никогда не помешает. Только вот зачем я брякнул, что изловлю для Даммароса здешнего потрошителя? Можно подумать, будто я действительно знаю, кто он и где прячется… Впрочем, кое-что я подозреваю. Убийца – местный и за что-то взъелся на покойного Гебера сотоварищи. Ну и что? Да ничего, если честно… Линдисса уже должна была навестить нашего градоправителя… Вот ему еще головной боли добавится – кто из нас двоих врет и зачем? Жаль, что немедийские олухи не поймали типа, который так хорошо мечет кинжалы – может, хоть что-нибудь прояснилось бы…»

Под эти размышления варвар даже не заметил, когда свернул с Дороги Королей на пыльный узкий проселок, вскоре закончившийся у ворот маленькой виллы. На воротах действительно красовалась кипарисовая ветка, правда, не настоящая, а отлитая из бронзы. Но это не имело большого значения – дом был именно тот, что ему и требовался.

Конан несколько раз бухнул кулаком во вздрогнувшие под ударами створки и стал ждать, что произойдет дальше. Почему-то киммерийцу казалось, будто он упустил что-то важное, но что конкретно – он никак не мог вспомнить.

За воротами залилась истошным лаем собака, потом на нее прикрикнул человек, и скрипучий голос недовольно осведомился:

– Кого еще там демоны принесли? Проваливай, нечего тебе тут делать, а то собаку спущу…

…В тихом, погруженном в спокойную темноту доме женщина, задремавшая прямо за столом, положив голову на руки, неожиданно вскинула голову, обводя слегка затуманенным взглядом комнату и пытаясь понять, что ее разбудило. Причину неясного беспокойства, нарушившего полудрему, она осознала довольно быстро – где-то неподалеку раздавался тихий повторяющийся скрип, какой издает медленно крадущееся тяжелое животное. Женщина отбросила с лица мешающие волосы, настороженно приподнялась, правая рука зашарила по столу и, наконец, пальцы крепко сомкнулись на рукояти лежавшего рядом длинного, слегка изогнутого кинжала. Левая рука странно изогнулась в запястье, и пять желтоватых когтей, напоминавших когти большой хищной кошки, царапнули по ровной полированной поверхности стола. Женщина беззвучно поднялась на ноги, подошла к двустворчатой двери и провела рукой по засову, убедившись, что он, как и полагается, вдвинут в пазы и выглядит достаточно крепким.

Далекий смутный скрип стал более отчетливым. Сейчас бы его расслышал и обычный человек, если б дал себе труд прислушаться повнимательнее – еле различимое покряхтывание половиц старого дома, вызванный чем угодно… Однако, женщине он казался грохотом подкованных сапог по булыжной мостовой. Кто-то проник в дом. Кто-то, кому не полагалось здесь находиться, и этот неизвестный с каждым мгновением приближался к комнате, где она стояла, сжимая кинжал и прислушиваясь к неясным звукам. Верхняя губа женщины мелко задрожала и приподнялась вверх, открывая острые звериные клыки. Сейчас она напоминала животное, чующее близкое присутствие врага, но еще не уверенное, с какой именно стороны следует ожидать нападения.

Она трезво оценивала свои возможности в более чем вероятной драке, подозревая, что существо, тайком передвигающееся по дому, не является обычным смертным. И с нарастающей тревогой признала – не исключено, что она может не справиться с неумолимо приближающейся опасностью. А о том, что произойдет в этом печальном случае, лучше даже не позволять себе задумываться.

«Единственный раз в жизни мне позарез может потребоваться помощь, – она криво усмехнулась, – а получить ее неоткуда. Как это, оказывается, просто – привыкнуть к тому, что всегда найдется спутник, на которого можно положиться… Ну, и где сейчас твоя надежда и опора? Шляется где-нибудь или встретил очередного старого приятеля и налакался до поросячьего визга… Даже не подозревая, что до смерти необходим мне. Впрочем, сами виноваты – не подумали, что резня еще не закончилась. Луна моей судьбы, ну сделай так, чтобы варвар понял – я влипла… Ох, как влипла!..»

Неожиданно женщина в темном доме вздрогнула и нахмурилась. Мысль, пришедшая в голову, была отнюдь не из радостных. Она подумала о другой женщине. О красивой женщине с рыжими волосами, блестящими как лисья шкурка, носящей имя Линдисса. И о том, что может не дождаться того, на чье появление еще продолжала надеяться. Ни сегодня, ни завтра, никогда больше. Впрочем, тогда ей нечего огорчаться – если она проиграет схватку, то просто не доживет до этого прекрасного «завтра». И нечего забивать себе голову всякой ерундой. Она и раньше в одиночку справлялась со всеми гадостями, подбрасываемыми жизнью, справится и теперь. С чьей-либо помощью или без нее. Она всегда рассчитывала только на себя, и у сейчас нет времени ударяться в истерику. Лучше немедля выбросить из головы все лишнее и подумать, что можно успеть предпринять, чтобы на ее стороне было хоть крохотное преимущество.

Женщина внимательно огляделась по сторонам. Не годится торчать прямо у дверей, тогда и без того мизерные шансы на победу упадут до просто неразличимых глазом размеров. Пусть крадущееся по спящему дому существо беспрепятственно заберется в комнату, считая, что остается никем не замеченным. Если только ему вообще удастся проделать это, да еще и тихо – не собирается же неизвестная тварь взламывать двери? Странно, как это порождение ночи вообще пробралось сюда – у входа должна была стоять охрана. Впрочем, что ему охрана… Но почему оно явилось в дом ничем не примечательного купца средней руки? Оно разыскивает кого-то, идет по следу? Или его навели, как-то подсказали? Какова его цель, его будущая жертва, без которой оно не уйдет? Хозяин дома? Или… или они, его невольные гости?

«Вернись, где бы ты ни был – вернись, или найдешь завтра мой слегка попорченный труп!» – безмолвно повторила она, отступая назад и юркая за широкие складки занавесей, закрывавших окно. Теперь в комнате оставались только пустой стол с тремя расставленными вокруг креслами, низкие сундуки вдоль стен, да две двери – одна побольше, другая поменьше, наполовину скрытая углом висящего рядом с ней ковра. За той, что была побольше, раздались отчетливые скребущие звуки, словно какое-то крупное животное настойчиво пыталось проделать в досках дыру и войти. Затем дубовый засов задергался в скобах, точно обретя собственную жизнь и пытаясь выбраться из удерживающих его железных креплений. Женщина наклонила голову набок и чуть расширенными от изумления глазами следила за его короткими рывками, пока толстый брус не отодвинулся настолько, что больше не представлял препятствия.

Дверь бесшумно и медленно приоткрылась, за высоким порогом зашевелилось что-то живое – настороженное и опасное. Женщина затаила дыхание, прогоняя неожиданно возникшую нелепейшую мысль о том, что неведомое существо может ее увидеть или учуять. Она слышала, как оно пыхтит и переступает с ноги на ногу там, в коридоре, точно наяву представляя, как тварь внимательно прислушивается и принюхивается. Наконец, существо сочло себя в полной безопасности и неуклюже шагнуло из полнейшей темноты в комнату, слабо освещенную пробивавшимся с улицы лунным светом. Пол под его ногами жалобно скрипнул, а спрятавшаяся женщина изо всех сил вцепилась в бархатные складки, чтобы не упасть, и едва не выронила нож.

Это было настоящее чудовище, и надежда победить его была столь же призрачной, как туманная дымка на рассвете.

Самым разумным в сложившейся ситуации было замереть, прекратить дышать и вообще не издавать ни единого звука, молясь в душе всем известным богам, чтобы оно не заметило присутствия еще одного живого существа. Пусть делает, что хочет, убивает и рвет на куски кого хочет, но, пожалуйста, пусть не заметит ее!

В следующее мгновение она приказала той части себя, что заходилась в вопле насмерть перепуганного лесного зверька, заткнуться и слегка присела, перехватывая кинжал поудобнее. Она – страж, и этим все сказано.

Чудовище, кружившее по комнате, выглядело огромным, невероятно сильным, но не слишком проворным. Может, если женщина будет действовать достаточно быстро, у нее и выйдет что-то толковое. Скажем, она сумеет так его напугать, что чудище струсит и само уберется отсюда. Или ей настолько повезет, что она серьезно ранит его… Проклятье, почему сейчас не оказалось под рукой никакого серебряного предмета! Почему она настолько отупела, что не догадалась попросить северного дикаря оставить кинжал, ведь чувствовала, что в нем есть какая-то сила!

Существо заметило вторую дверь и издало тихое утробное урчание. Притаившейся возле окна женщине послышались звучащие в нем довольные нотки. Зверь замер на месте… вряд ли еще раз выпадет такая замечательная возможность – напасть первой, в тот единственно подходящий миг, когда жуткий противник совершенно не ожидает ничего подобного.

Женщина сжалась в тугой комок, точно кошка перед прыжком, тихонько отодвинула тяжелые занавеси, стараясь, чтобы они не зашуршали, и бросилась вперед.

Ей не повезло – существо услышало ее шаги и обернулось. Она все же достала его на излете последнего прыжка своим ножом, и чудовище яростно взвыло от боли, а в следующий момент ей показалось, что она по дурости и самоуверенности сцепилась с бешеным львом и жить ей осталось от силы два вздоха. Кинжал вылетел из ее руки, и, зашипев, она вцепилась в неприятеля всем, что было ей дано от рождения – когтями и зубами.

«По крайней мере, так просто он от меня не отделается!» – еще успела мельком подумать она, прежде чем бешеный зверь, обитающий в ее темной половине, окончательно проснулся и с радостным воем кинулся в схватку. В отличие от человеческой части, его никогда не беспокоили такие мелочи, как личность и боевые качества противника. Его вообще ничто не беспокоило, кроме стремления побыстрее добраться до горла врага, перегрызть его и плотно пообедать. Хотя, судя по времени, сейчас было скорее время ужина. Или раннего завтрака, если вы предпочитаете завтракать посреди ночи…

Уркаш, о котором говорила госпожа Линдисса, оказался вовсе не туранцем. Вернее, он был в большей степени туранцем, нежели многие из обитателей Империи – он принадлежал к роду гирканийских кочевников, чьи предки в незапамятные времена обогнули Вилайет и, покорив племена закатного берега, основали будущий Туран. Невысокий кривоногий старикан неопределенного возраста с простовато-хитрым взглядом прищуренных глазок напомнил Конану постаревшего, но все еще опасного степного волка. Лишившегося половины зубов, с начавшей лысеть шкурой и вроде бы совершенно безопасного, но молодые звери все равно стараются обходить его стороной и уж ни в коем случае не беспокоят по пустякам.

Пес, лаявший из-за ворот – крупная лохматая зверюга – подозрительно зыркал на позднего гостя и околачивался поблизости все время, пока Уркаш рассматривал печать на послании Линдиссы, вскрывал его и неторопливо читал при свете единственного горевшего в обширном дворе факела. Луна уже начинала уползать за горизонт, и в наступающей темноте смутно выделялись очертания приземистого дома с причудливыми украшениями по углам крыши, и силуэты каких-то пристроек рядом. Кроме старика и собаки, никакой стражи на глаза не попадалось, что было неудивительно – кому придет в голову нападать на отдаленную пустующую усадьбу?

– Иди, – наконец бросил Уркаш, перечитав короткое письмо по меньшей мере в третий раз. Пес гавкнул и послушно затрусил к воротам, уяснив, что пришелец не враг и, похоже, останется здесь. – Значит, госпожа хочет, чтобы ты командовал ее людьми? С чего бы это?

– Ей виднее, – кратко ответил киммериец. Вообще-то Конану самому очень хотелось знать, ради чего Линдисса втянула его в эту передрягу, но не признаваться же, что отрабатываешь спасение собственной шкуры?

– Конечно, виднее, – скрипуче захихикал старик и, переведя дух, спросил: – Тебя зовут Конан, верно? Некоторые еще называют тебя варваром и Конаном Киммерийцем… Я слышал о тебе… лет пять или шесть назад в Замбуле. Да и в Шадизаре тоже ходили слухи…

– Плохие или хорошие? – хмыкнул Конан. Если дела пойдут так и дальше, то скорее нельзя будет сунуться ни в один приличный город – начнут узнавать на улицах и выпрашивать монетку на память! Придется перебираться на закат – там он еще не слишком успел наследить…

– Всякие. Смотря кто рассказывал, – невозмутимо отозвался Уркаш. – Поровну того, половину другого… Госпожа сказала тебе, что нужно сделать?

– Нет, – помотал головой варвар. – Я знаю, что здесь у нее какой-то отряд…

– Отряд! – презрительно фыркнул старый гирканиец. – Свора пустозвонов и дармоедов! Двое-трое из них, пожалуй, чего-то стоят, а остальные – куча навоза!.. Они разбегутся, как только хоть один из них заработает царапину на заднице!

«Ничего себе принял командование…» – озадаченно подумал Конан и поинтересовался: – Сколько их?

– Два десятка и еще трое, – недовольно пробурчал Уркаш. – Дрыхнут вон там, – он махнул в сторону хозяйственных пристроек. – Хочешь – можно разбудить. Только вопли поднимутся на всю округу.

– Тогда не стоит. Утром посмотрю, что за подарочки мне достались, – решил киммериец. Больше всего ему сейчас хотелось есть и спать. Третья ночь напролет на ногах – это вам не шутки шутить…

– Есть будешь? – неожиданно спросил старик, точно угадав мысли своего собеседника. – Пошли, все равно тут стеречь нечего. Госпожа не говорила, когда мы наконец ей понадобимся? Эти недоумки скоро землю начнут рыть от скуки.

– Завтра утром или днем она приедет сама или пришлет гонца, – вспомнил киммериец. – Тогда и узнаем. Мне кажется, что скоро.

– Скоро, скоро… – повторил Уркаш, раздраженно толкая незапертую дверь, ведущую в большой дом. – Женщина не должна заниматься мужскими делами! Госпожа Линдисса – самая хитрая из юбок, но и она порой думает не тем… Эй, бездельник! Проснись, пришел командир! – слова сопровождались пинком.

– К-какой командир? – устроившийся прямо на полу человек от толчка проснулся, оторопело уставился на вошедших и растерянно спросил: – Уркаш, ты чего? Спятил? Вроде ж ты у нас старший… – человек поскреб в затылке и озадаченно вопросил: – Или не ты? Что вчера решили? Я не дослушал…

– Раз не дослушал, значит, не для тебя говорено, – заключил старик. – Иди, сообрази пожрать, да шевелись, а то уши отрежу и скормлю собаке!

– Ты можешь… – продолжая ворчать, человек нехотя поднялся и заковылял по полутемному длинному помещению. Он скрылся в двери в его дальнем конце, откуда немедленно раздалось бренчание посуды и запах еды, похоже, недавно сгоревшей до угольков.

– И что, они все такие? – полюбопытствовал Конан. За последний десяток лет ему приходилось командовать всяческими отрядами, включая и сколоченные из такого сброда, которому в жизни осталась одна дорога, и та на виселицу, но здесь обнаружилось что-то новенькое.

– Некоторые даже сумеют отличить саблю от меча, – презрительно фыркнул Уркаш. – Я предлагал госпоже набрать стоящий отряд в Аренджуне, Шадизаре или, на худой конец, в Аките, но она и слушать не захотела. Мол, дорого, некогда, золото возьмут, а сами сбегут…

– А этих она где раздобыла?

Ответа не последовало. Что ж, все ясно – новоиспеченного предводителя отряда ни в коей мере не касается, откуда взялись люди, коими предстоит командовать. Остается надеяться, что Линдисса сохранила хоть частицу здравого смысла и не собирается послать свою банду захватить Шадизар… А сейчас стоит сменить тему разговора, пока старикан еще желает поболтать. И наверняка посмеивается про себя – вот, отыскали дурака заправлять шайкой болванов. Впрочем, ну его, пусть думает, что хочет, а он, Конан, не собирается здесь надолго задерживаться. И тем более – выслушивать приказы хитроумной вдовушки. Покончить со всем этим, разузнать, если получится, кто устроил бойню прошлой ночью, изловить мерзавца – и распрощаться с маленьким городком у подножья Кезанкии. По возможности – навсегда.

– Ты давно ей служишь? – небрежно спросил киммериец. Линдисса была кем угодно, но только не местной уроженкой. Даже при таком невероятном случае, что ее прадедушка проезжал через эти края и оставил по себе долгую память. Интересно, откуда она родом, почему перебралась в забытый богами и людьми Дэлирам, и где выкопала этого старого ядовитого сморчка?

– Госпоже? – старик помолчал, видимо, подсчитывая прошедшие годы. – Скоро исполнится два лета. С того самого дня, как она здесь поселилась.

– Значит, она чужестранка? А откуда она приехала, не знаешь? – не отставал варвар, хотя понимал, что из искренне преданных слуг, навроде этого старикана, даже полслова о его хозяевах можно вытянуть исключительно раскаленными клещами. И то, наверное, не получится.

– Из Шадизара, – неохотно бросил Уркаш и дребезжащим, но все еще пронзительным голоском заорал: – Джикис, шакалий выкормыш, ты там заснул?

– Да иду, иду, – донеслось в ответ. – Подождать не можете?

Поданная стряпня оказалась совершенно безвкусной, но зато обильной. Джикис, сочтя, что на этом его тяжкие обязанности полностью выполнены, снова улегся на охапке соломы под столом. Со двора пришел пес, покрутился возле людей, умильно помахивая хвостом, выклянчил кость и пристроился возле дверей – обгладывать добычу.

– В доме никого нет, – между делом сообщил старик. – Все недоумки дрыхнут в сарае. Можешь поискать себе комнату… Куйо, за мной!

Уркаш и немедля вскочивший пес ушли. В распахнутую настежь дверь Конан увидел, как они не спеша пересекают двор и скрываются в крохотной клетушке, жмущейся возле забора и выполняющей роль домика привратника. Все, можно до утра никуда не спешить, устроиться со всеми возможными в здешнем захолустье удобствами, а завтра… Завтра будет завтра. Глядишь, объявится сама загадочная хозяйка поместья и наконец выяснится, что происходит вокруг. Интересно, зачем Линдиссе понадобился этот отряд, явно собранный с миру по нитке из тупоумных вышибал? Разве что припугнуть кого-нибудь, на большее они все равно не способны… А как там Ринга?

И тут киммериец понял, что не давало ему покоя на протяжении всей недалекой дороги на виллу «Кипарисы». Плывущая над черными зазубринами горных вершин полная серебристая луна. Полнолуние, время колдовства и нечисти, вылезающей из темных укрытий. Полнолуние в самом его расцвете. Так вот, наверно, почему разгулялся дэлирамский убийца! Гуль он там… или не гуль, а просто свихнувшийся человек… бледная луна позвала его за собой, и он отправился рвать на кусочки ближних своих. По каким-то известным только ему причинам он порешил всех, имеющих отношение к Геберу и задуманному им делу. Видимо, две первых смерти – туранца-караванщика Марида и Райнака – тоже имеют самое прямое отношение к этому делу. А как насчет Леддара, которого прикончил сам Конан? Наверняка был замешан и он…

Спрашивается, кто же еще у нас болтался вокруг да около упомянутых достопочтенных господ (если не считать милейшую Линдиссу и уважаемого месьора Эридата)? Кто постоянно портил спокойную жизнь городским властям и во всеуслышание объявлен подозреваемым? Известно кто – варвар-наемник и его подружка. Где варвар? А Сет его знает, удрал куда-то. Хорошо, где тогда женщина?

«Ее никто не найдет. Ни одна живая душа в городе не знает, что мы побывали у Эзаэдро. Там сидит охрана, и, в конце концов, Ринга не беззащитная маленькая девочка! Да, но и тварь, разгуливающая ночами по улицам Дэлирама, не обычная бешеная шавка, которую можно без труда прикончить… Да какая охрана, что ты несешь! Мы свалились в сад, подняли шум на полгорода, и никто, кроме самого Эзаэдро, не обратил на это внимания! А если эта дрянь – сбежавший от какого-нибудь недоученного колдуна демон или что похуже? Почему мы решили, будто она остановится, разобравшись с дружками Гебера? Она ведь может уничтожать без разбора всех, кто, по ее мнению, хоть каким-то боком причастен к непонятным делам городка. Надо было забрать девчонку с собой…»

Поганое ощущение, что Ринга угодила в какую-то беду, не проходило. В конце концов, что такое две лиги? Почти ничего. Легкая прогулка. К утру он придет обратно, а за остаток ночи здесь вряд ли стрясутся события, требующее его участия или присутствия. Уркаш отлично справится и без нового командира.

Конан выскочил в пустынный двор и вполголоса окликнул:

– Уркаш!

– Чего тебе? – недовольно прохрипел старик, высовываясь из двери крохотного домика.

– Я ухожу в город. Вернусь утром, – и, не дожидаясь ответа, киммериец легко перемахнул через невысокий забор поместья и исчез в ночной тьме. Луна зашла, и теперь вокруг виллы «Кипарисы» и над пустынной степью сгущалась непроглядная темнота.

Куйо для порядка пару раз гавкнул вслед ушедшему человеку и посмотрел на хозяина, ожидая приказа – догнать или нет?

– Сиди, – буркнул старый Уркаш. – Сам разберется, чего делать.

Старик, шаркая, вернулся обратно в комнатушку, где помещались только колченогий стол да сваленный в углу ворох облысевших шкур. Распечатанное послание Линдиссы валялось на столе, Уркаш поднял его и сунул в пламя горевшей на столе свечки. Пергамент затрещал, быстро занявшись по краям черно-искристой каймой. Написанные ровным, округлым почерком строчки превращались в пепел, в том числе и последняя, больше всего не понравившаяся старому гирканийцу, многое повидавшему на своем веку:

«Когда все закончится, убей его.»