Тот, кто следит за тобой 2 (СИ)

Записки Эвана 1

Мое детство было жутким и страшным. Матери было безразлично на меня, она все время делала вид, что я не существую. Вызывающие наряды, алкоголь, сигаретный дым, бесконечная вереница мужиков, лапающих ее во всех местах. Таким был ее мир и в этом мире она иногда обращала на меня внимание, но только затем, чтобы отругать и вышвырнуть на улицу. Она считала, что я путаюсь у нее под ногами и мешаю обслуживать мужчин. В том возрасте я даже не понимал, о чем она говорит.

Так как мать совсем мной не занималась, меня воспитывала улица, ее суровые правила выживания и жестокая шпана. Благодаря им я научился отстаивать себя, защищаться и давать отпор. Мальчишки постарше взяли меня под свое крыло, научив жестокости и выживанию.

Такое воспитание, или его отсутствие, сделало меня нелюдимым, злобным и вечно недовольным мальчишкой. Конечно, во мне были и другие отвратительные качества, которые выходили каждый раз стоило мне разозлиться.

Мужики матери, видя ее пренебрежение ко мне, вели себя грубо и надменно. Такое отношение к маленькому, еще невинному ребенку повлияло на неокрепшее мировоззрение, сделав из меня настоящего мизантропа. С недоверием, исподлобья, я глядел на этот мир и видел его в черных тонах.

Но все изменилось после смерти матери, когда Амит Ливарт смерив меня презрительным взглядом — сказал, что он мой отец и теперь я буду жить в его доме. Как и другие люди, этот человек мне сразу не понравился. Было в нем что-то животное, заставляющее содрогнуться мои внутренности изнутри. Возможно, виноваты его холодные злые глаза или надменный вид. Глядя на него, я сразу почувствовал, что он намного хуже всех тех людей, с кем когда-либо встречался. Ничего хорошего я не ждал от новоиспеченной семьи, даже пообещал себе, что убегу при любом удобном случае.

Тот мужчина привел меня в сказочный замок, подобный я видел только на картинках детской книги. У меня никогда не было книг, хотя признаться, проходя мимо больших витрин книжных магазинов, я с замиранием сердца глядел в их сторону. Меня не манили сладости, игрушки, я испытывал манящий интерес к бумажным очеркам с картинками. Однажды я робко попросил маму купить мне книжку с иллюстрациями, но она так разозлилась, больно ударила меня по затылку и осыпав оскорблениями, велела позабыть о всякой ерунде.

Однажды мне повезло, какой-то ребенок оставил красочную книгу на улице, и я с жадностью стал рассматривать картинки. Тогда я еще не умел читать, но глядя на незатейливые буковки — мне не терпелось обучиться этому умению. Иллюстрации в книге были такими яркими, красивыми, они погружали меня в тот придуманный мир добра, где люди счастливы и свободны. Так книга стала единственным хорошим воспоминанием из жизни того времени.

Хорошее воспоминание было навеяно потрясающего вида замком, в котором я должен буду жить. На фоне грозового неба и косого проливного дождя, он казался устрашающим. Он произвел на меня неизгладимое впечатление.

В доме было не менее впечатляюще. Пока мы с матерью жили в убогой лачуге, этот ублюдок даже не думал о нас, купаясь в роскоши и деньгах. Тогда я так возненавидел его, дом и близких, к которым он так спешил.

Передо мной возникла настоящая дружная семья. Красивая женщина вышла навстречу, сияя улыбкой, она собиралась тепло поприветствовать папашу, но остановилась, увидев меня. Следом за ней бежала девочка с ослепительно-красивыми глазами и такой лучезарной улыбкой, что трудно было отвести свой взгляд. При виде девочки я почувствовал, как сердце ускорило свой темп, никогда прежде не видел никого красивей. В моем мире меня окружали нищие, оборванцы и девочки, которые ходили вечно чумазые, грязные и не расчесанные. Эта малышка была другой, возможно, поэтому она так мне понравилась.

Узнав, что девочку зовут Нарин, я понял, что это имя совсем ей не подходит. Оно ассоциировалось с чем-то грубым и строгим, хотя она была самим воплощением нежности. Нет, она не может быть Нарин, скорее Рина, в моей голове переиначенное имя звучало ласково и нежно, какой должна быть и она. Но девочка меня разочаровала, как и все люди, что всю жизнь меня окружали, она не приняла меня, посчитав недостойным. Я помню, что довел ее до слез своим убийственным взглядом и меня поспешили увести от этой принцессы.

Я долгое время разрабатывал план, как мне сбежать от них, но в один из дней меня ждал сюрприз в виде новоиспеченной сестры. Она принесла мне на большущем подносе еду. Я удивился, как она, такая маленькая, сумела дотащить его? Льдина моего сердца начала топиться от понимания, что она сделала это для меня. Сначала я не шел на контакт, грубил ей, злился и не понимал, зачем она пришла ко мне, если недостойный. Однако девочка не злилась на меня, не пыталась нагрубить или как-то обидеть, она пыталась понять меня и узнать получше. Я был так тронут, что стал откровенничать с ней, хотя такого не позволял себе ни с кем. Она чем-то разозлила меня, и я вновь довел ее до слез. Она так жалобно плакала, что мне захотелось успокоить ее. Это новое для меня чувство, о котором доселе я никогда не знал.

С тех пор мы стали лучшими друзьями. Она была для меня, как яркая звезда, которая светила лишь мне. Я хотел, чтобы это никогда не менялось. Мне не хотелось, чтобы она общалась с другими детьми, зачем ей они, когда есть я? Вот мне никто не нужен. Если в мире вымрут все люди на свете и останется она — я буду счастлив. Потому что для счастья мне нужна была лишь Рина. Моя сестра… Вот только сестрой я никогда ее не считал, для меня она была обычной девочкой, о которой я думал день и ночь. Я очень удивился, когда наш папаша заметил мою тягу к Рине и поддержал меня. Наверное, в тот момент, почувствовав его одобрение, я решил, что мои чувства к ней допустимы. Но она всегда называла меня братом, а мне претила сама мысль о нашем с ней родстве. Но пока я был еще мал и не понимал толком ничего. Я лишь знал, что Рина девочка, которая мне нравится, а насколько глубоко проросли в моем сердце чувства к ней — даже не думал. Мне хотелось, чтобы мы стали настолько близки, что о других друзьях она даже не будет думать.

Через какое-то время я узнал, что у нее есть друг. Я сразу возненавидел его и захотел избавиться. Но мне не хотелось отпугнуть от себя Рину, поэтому я претворился, что дружу с ним и постепенно втерся к нему в доверие. Эту идею подкинул мне папа, который посоветовал всех соперников держать подальше и, если надо убивать. Я имел понятие о добре и зле и понимал, что то, о чем он говорил было страшно и жестоко, но внутри меня загорелся огонек, предвкушающий это зло. Я тщательно спланировал план, все шло как по маслу. Кайл напугался до чертиков, но это того стоило — больше он не подходил к Рине. Кайл не видел моего лица, но я знаю, он как-то понял, кто виновник. Я был доволен собой, но допустил ошибку, и мама Рины поняла, что в деле Кайла присутствует моя рука. Хорошо папа пришел на выручку и обеспечил мне алиби, в противном случае, эта правда могла навсегда разлучить нас с Риной.

В прочем не долго музыка играла, вскоре на горизонте появился какой-то заграничный хлыщ, который мало того претендовал на дружбу с Нарин, так еще и захотел называть ее так же, как и я. Он, видите ли, считал, что раз уж я называю ее так, значит, и ему можно! Черта с два! Ради Рины я решил потерпеть его присутствие неделю, но обстоятельство сложились так, что Рина глубоко обидела меня, причинила боль такую глубокую, что я даже не хотел ее видеть. Из нас двоих она выбрала его, а не меня. Это был удар под дых, выбивший опору у меня из под ног, лишив всякого сопротивления. Я ушел из дома, не хотел видеть никого, даже ее. Плакал, злился, ненавидел все вокруг, но возвращаться домой не собирался. Я знаю, Рина очень переживала обо мне, но в тот момент — мне было все равно. Когда папа нашел меня, он убедил, что я должен вернуться и проучить Рину, чтобы в следующий раз в ее голове не возникло желания выбрать кого-то другого. Так и случилось, я стал игнорировать ее, начав общаться с девочками, которые всегда задирали ее. Я ненавидел этих девчонок из-за Рины, но продолжал с ними общаться, чтобы досадить горячо любимой подруге.

Я видел, как Рина страдает от того, что я отдалился. Каждый день я хотел подойти к ней, сказать, что прощаю, но папин голос отговаривал меня сделать это. Рина должна запомнить этот урок на всю жизнь, а если я так легко прощу ее, то в следующий раз она вновь выберет не меня.

Иногда мне казалось, что мы с отцом можем нормально контактировать и я смогу ему доверять, но совсем скоро понял, что с ним что-то не так. Он мог рассказывать мне какие-то совершенно ненормальные вещи, жуткие и злые с фанатичным блеском в глазах и счастливой улыбкой. Он словно искал во мне отклик, но все больше общаясь с ним, я понимал, что этот человек психопат. Думаю, откровенничая со мной на такие темы он пытался найти во мне схожесть с собой. В прочем она была, учитывая, что я сделал с Кайлом. Глядя на отца, стал понимать, насколько низким был мой поступок. Я не гордился им и уж точно не наслаждался, совершая преступление и калеча психику, тогда еще маленького ребенка. Став взрослей, я стал понимать, что были и другие варианты избавиться от нежеланного присутствия третьего колеса в нашей дружбе с Нарин, но я вдохновился советом отца и пошел на жестокость.

Прошло не так много времени, когда я решил, что пора мириться с Риной. Я пришел к ней поздно ночью, долго смотрел на ее спящее, в свете ночника, личико и любовался. Она была очень красивой. Потревожив ее сон, мы поговорили, после чего помирились и я остался спать у нее. Мы часто ночевали вместе и эти ночи были наполнены умиротворением и гармонией, так и должно быть всегда. Рина и я вместе.

Однажды я заметил странности в доме, тетя ходила сама не своя, с осторожностью наблюдая за папой. Папа, в свою очередь, вел себя странно. Он со странной злобой смотрел в сторону Рины и избегал любого контакта с ней. Я не знал, почему он так вел себя, но искренне опасался за нее. Мог ли он причинить ей боль или она, как и многие маленькие дети, просто раздражала его? Ответ я нашел, когда увидел, как отец пытается утопить Рину в ванне. Во мне поднялась буря возмущения, злоба и ненависть к этому человеку. Что он делает? Почему? Она ведь его родная дочь, его плоть и кровь, в их родстве даже можно было не сомневаться! Тогда почему он хочет ее смерти!? Он должен был убить меня, из нас двоих я раздражал его больше, но почему-то его целью была Рина.

Я спас ее, но Рина практически ничего не поняла, думая, что папа лишь играется с ней. Глупышка, она была настолько наивна, что не видела плохого отношения отца к себе. Я находился с ней рядом, пытаясь успокоиться и прийти в себя. Я был так зол, что готов был оставить Рину и с кулаками наброситься на папашу. Но рассудив, что Рина нуждается во мне, решил, что побуду с ней пока она не уснет.

Рина уже спала, когда я услышал крики отца, какую-то брань и шум потасовки. Решив проверить, я пошел на звук. Я боялся, что Рина может проснуться, но рискнул.

То, что я увидел в тот день навсегда перевернуло мою жизнь с ног на голову. Страшная картина открылась мне, отпечатываясь в памяти на вечные года. Мертвое тело матери близняшек, избитая тетя, папа, измазанный кровью и мужчина, решивший спасти всех из лап психопата. Я заметил неподалеку от меня валяющийся пистолет и дрожащими руками взял его. Я понимал, что папа не в себе и его нужно было остановить. Я прицелился, хотя и не умел стрелять, общее представление об оружии у меня было. Я попал… Но этот выстрел морально дался мне тяжело, внутри царила паника, страх и отчаянное желание сбежать, спрятавшись куда-нибудь под кровать. Я не был создан для убийств, это я понял тогда… Вот только Кайл не согласился бы с этим утверждением, там, в лесу он столкнулся с чудовищем…

Папу посадили в тюрьму, Рина очень переживала, что отца нигде нет. Мы с тетей придумали для нее историю, будто папа нас бросил. Настоящая правда, для ее ранимой души, была слишком жестока.

Время шло, мы с Риной становились взрослей. С каждым днем Рина превращалась в неописуемую красавицу и каждый раз, глядя на нее, я любовался.

В школе нас называли женихом и невестой, меня эти шутки полностью устраивали, ведь они делали меня ближе к самому заветному моему желанию, быть для Рины всем. Рину бесили эти разговоры, она очень хотела, чтобы я положил им конец, но мне не хотелось этого делать. Лишать себя радости не в моей власти.

Каждый день я старался делать Рину счастливой, хотел заменить собой весь ее мир, но все чаще стал замечать, как с тоской она смотрит на других людей. Ей хотелось больше общения, больше знакомых и друзей, а я стоял у нее на пути, душа своей опекой. Немного подумав, я пришел к выводу, что не хочу видеть рядом с ней парней, а вот девочки-подружки меня совсем не заботили, они не представляли угрозы для меня и наших отношений. Однако, рассказывать об этом я не собирался. Рискнет найти себе подружку — ладно, не рискнет — тоже хорошо. Приму любой исход.

Я знал, что она с самого детства мечтает стать врачом, ей нравилось обрабатывать мои раны после драк или соревнований. Видимо, мой буйный характер повлияли на ее мечту, и она захотела помогать так же и другим людям. Я видел какой она была несчастной от понимания, что из-за меня должна пожертвовать мечтой. Я не мог позволить, чтобы всю свою жизнь подсознательно она обвиняла меня за то, что по моей вине лишилась счастья. Я еще не знал, кем хочу быть, страсть к книгам осталась в детстве, мне нравились мои тренировки и время проведенное с Риной. И я решил, что вместе с Риной пойду учиться в медицинский университет, что угодно, только бы на улыбалась мне своей лучистой улыбкой. Главное она счастлива, мы вместе и, значит, все хорошо.

В университете она нашла себе подругу и, хотя мне приходилось делать вид что очень расстроен этой новостью, я был спокоен. Пока эта девочка хорошая ей подруга плохого от меня она никогда не увидит, но в случае предательства или слез моей малышки — эту фифу будет ждать наказание. Я никому не прощу ее страданий, даже себе. Каждая слезинка, упавшая с ее прекрасных глаз, резала меня по сердцу. Знала бы, какую она имеет надо мной власть обязательно бы воспользовалась. Но я не виню ее, со мной Рине можно все.

О том, что мы, возможно, не родственники, я начал догадываться став старше. Мы с Риной совсем не были похожи, сестринских чувств к ней у меня не было, да и вспоминая папу, тоже понимал, что внешне у нас не было сходства. Конечно, тетя и дедушка говорили, что я напоминал отца в детстве, но я не хотел в это верить. Папа был чудовищем и хотел сделать меня своим протеже. Теперь мне стало понятно, к чему были все его рассказы, он хотел, чтобы я продолжил его дело. Больной урод, не понимающий, что творит…

Убивать, как он, просто так из удовольствия — меня не тянуло. Я допускал возможность, что ради Рины пойду на убийство, но, чтобы кайфовать от этого — нет. Любовь к убийствам, как он не пытался, он не смог мне передать, за то передал другое: желание и стремление обладать тем, кого любишь, не смотря ни на что, любой ценой. Но мне не хотелось ее принуждать манипуляциями или обманом, я желал, чтобы она была со мной по собственной воле. Но я видел, что Рина любит меня исключительно, как брата и другая связь для нее неприемлемая, постыдная и мерзкая. Поэтому я очень желал, чтобы в итоге мы не были кровными родственниками. Пока она не чувствует романтических чувств ко мне, но постепенно я приручу ее и в ней возродятся истинные чувства… Нужно только опровергнуть родство… О другом случае я даже думать не желал, не верил, что моя надежда может оказаться пустой.

Возникновение потенциального отца в моей жизни стало настоящим сюрпризом. Нет, он мне не был нужен, просто тем самым я уверился, что между мной и Риной, возможно, не было связи. То, что моя мать сказала ему то же самое, что и моему нынешнему папаше, навеяло на мысли, что она и сама не была уверена, кто мой отец. Или она просто хотела выдать меня за их сына, чтобы срубить по больше денег. Если на Амита Ливарта я мог бы сойти цветом волос, то с Лайтом Джонсоном сходств совсем не было. Полная противоположность и дело даже не в том, что я похож на мать. Я чувствовал, что с этим человеком кровного родства у меня совсем не было, оставалось надеяться, что и с Риной тоже не будет.

Когда Рина сказала, что не хочет проводить со мной время, вместо этого торопится к своей подруге — я заметил что-то неладное в ней. Да, меня зацепили ее слова, но было что-то в ее голосе, глазах, что заставило всерьез усомниться в сказанных словах. Зная, как Рина дорожит мной она не стала бы говорить мне это, должно быть я чем-то очень сильно ее обидел или расстроил. Но чем? Или… И тут я все понял. Рина поняла, что я люблю ее. Ей стало мерзко и противно от этого, и она решила отдалиться. Чувство горечи затопило мою грудь, и я сжал грудную клетку, пытаясь справиться с болью в сердце. Она не принимала меня… Я хотел с ней поговорить, но понимал, что этот разговор должен состояться, когда чувства успокоятся и можно будет спокойно поговорить. Завтра после сдачи анализов мы поговорим об этом. Всю ночь я боролся с собой, чтобы не пойти к ней, пробравшись через окно. Каждый раз я отдергивал себя, объясняя самому себе, что не время.

На следующий день я едва дождался нужного часа. Всю ночь не спал, мечтая поскорее выяснить все. Рина опаздывала и меня начинало это злить, я едва не сорвался с места, чтобы пойти за ней, но вдруг увидел ее и застыл. Короткий топ тесно обхватывал ее красивую внушительную грудь, соблазняя и возбуждая не только мой интерес, но и меня самого. Я почувствовал, как в штанах стало тесно, а сердце забилось в груди быстрей… Сглотнув слюну, скопившуюся во рту, я не мог отвести свой взгляд. В моей голове уже расцвела возбуждающая картинка, как я опускаю бретельки топа с ее плеч, оголяя соблазнительные груди… Больших усилий стоило мне оторвать взгляд от ее выреза, я поднял глаза и ужаснулся, увидев синие круги под глазами, дрожащие губы и взгляд, мгновенно наполнившийся слезами. Захотелось тотчас прижать ее к себе, вдыхая сладкий манящий запах и никогда не отпускать. Я коснулся ее, спросив почему она плачет, но Рина убрала от себя мои руки и отошла назад. Я ей противен… мои чувства не нужны ей… Я решил не ходить вокруг, да около и осторожно спросил об этом, но она удивилась моим словам, думая, о том, что я хочу от нее отдалиться, потому что больше не люблю. Я просветлел, мое сердце отлегло, и вновь почувствовал каково уметь дышать. Наконец прижав ее к себе, я зарылся носом в сладкую шею и вдохнул запах любимого существа. Хотелось надышаться ею, но нужно было ехать.

В больнице я отвлекал Рину, когда у нее брали кровь. Я знал, как ее отвлечь и легко справился с этой задачей. Рина даже не почувствовала какого-то вмешательства медсестры. Но потом эта глупая девка — медсестра стала говорить, что мы прекрасная пара. В другой ситуации я расцеловал бы ее в щеки, но не тогда, когда Рина была так впечатлительна к любым словам. Видя, как с каждым сказанным словом с Риной происходят странные метаморфозы, я сжал руки в кулаки, мечтая заткнуть этой глупой особе рот. Она прекрасно знала, что мы считаемся родственниками, но решила пойти на поводу у своих глаз, которые видели то, что никогда не замечала Рина — моих небратских чувств к ней. Замечали все, но Рина — никогда. Возможно поэтому нас и дразнили в школе, потому что чувствовали мое к ней отношение.

Рина бросилась из кабинета, на ходу оттолкнув меня от себя. Я увидел ее взгляд полный обиды и мне стало не по себе. Я должен поговорить с ней. Пустившись за ней, я догнал ее на пути к такси. Рина оттолкнула меня, не желая видеть и разговаривать. В ней долго копилось недовольство тем, что все думали, что мы пара и наконец чаша терпения переполнилась, вылившись в протест. Она не хотела со мной разговаривать, желала свои чувства держать под контролем, но я больше не мог держать все в себе и спросил то, что не должен был спрашивать. Открыл свой секрет одной фразой и она, наконец прозрела, поняла мои чувства и посмотрела на меня, как на самое низшее и всех существ на планете. Она не захотела даже обсуждать это. Для нее мои чувства не были важны.

Что ж, Рина, когда я узнаю правду о нашем родстве, мы еще вернемся к этому вопросу, а пока я дам тебе время свыкнуться с моими чувствами.