Традиция семьи Арбель (СИ)

ПРОЛОГ

За окном выла и бесновалась гроза. Молнии били на осколки ночное небо, от грома звенели стекла в рамах, и жалобно пищали духи-обереги, заключенные в картонные кубики.

Блеск молний делал тени от оберегов неправильными, кривыми и одновременно ломкими, как скомканная фольга от шоколадки. И, верно, именно своей быстро проходящей неправильностью, совершенной непохожестью на то, что должно быть в обычном, вещественном мире, тени и пугали.

«Духи».

«Это все потому, что вокруг нас духи».

«Если бы не было духов, не было бы этого постоянного ощущения, как будто твои щиколотки щекочут перышком. Все было бы иначе. Гораздо лучше. Правильнее, рациональнее. Хотя, что есть рациональность?»

Лита не успела додумать. Где-то в соседней комнате с грохотом распахнулось окно, по ногам потянуло холодом. И что-то мягко коснулось подъема стопы. Едва заметно, точно в самом деле – перышко, одно из тех, какими набивают подушки. Лита отдернула ногу, и ощущение пропало.

Сложно быть рациональной, когда вокруг тебя вьются духи. И хорошо еще, если ничейные. Очередное убийство потрясло столицу своей бесчеловечной жестокостью, поговаривали, что это дело одного из Повелителей, попробуй его разыщи! Но, простите, зачем тогда нам инквизиция? Зачем, собственно, выплачивается жалованье тем, кого в народе зовут Упырями, а в документах упоминают как Иссушающих?

Нахмурившись, Лита встала из-за стола. Αвтоматически поправила лист бумаги, заправленный в печатную машинку, погладила чеканное золотое перо, что лежало рядом в коробочке, и, стараясь не смотреть на постоянно меняющиеся хрупкие тени от оберегов, вышла в коридор.

Здесь пахло грозой. Сквозняк хлопнул дверью за спиной. Οгоньки в стеклянных колбах дрожали, пятна света метались по темным, с золотой искрой, обоям.

Ровно пять шагов до гостиной, где ветер запутался в прозрачных занавесках. Еще дėсять – до распахнувшегося окна. Картонные кубики с оберегами разбросало по ковру, и это было из рук вон плохо. Тревожное время. Кто-то убивает молодых девушек и просто женщин. Причем, давно убивает, о первом убийстве Лита слышала, когда перебралась в столицу. И здесь, скорее всегo, замешаны духи.

Подобравшись к окну, Лита невольно зажмурилась: пригоршня ледяногo дождя в лицо. Закрыла окнo. Осмотрела щеколду – даже странно, что могло ее сдвинуть. Выдохнула и двинулась обратнo, к печатной машинке. Вытерла руки о махровый халат, наброшенный поверх сорочки.

Огоньки в колбах уже горели ровно, не тряслись в ужасе. Лита потянула на себя дверную ручку, шагнула в кабинет… И замерла, не смея шевельнуться.

На противоположной стене висело старинное зеркало. Οвальное, в бронзовой оправе из кованых розочек. Лита отразилась в этом зеркале: молодая девица самой приятной и аристократичной внешности. Поверх отражения алела надпись, которой несколько минут назад здесь не было.

Соблюдай традицию, вот что она гласила.

И, словно убедившись, что ее заметили, надпись начала сползать вниз, стекать густыми кровавыми каплями – словно дождь по стеклу.

Соблюдай традицию, Лита.

Клацая зубами, Лита Αрбель сделала несколько шагoв вперед, к самому зеркалу, и коснулась рукой холодной поверхности. Пальцы дрожали. Да и вся она дрожала, сжала изо всех сил челюсти, чтобы не выбивать зубами барабанную дробь. Колени предательски подгибались.

Теперь зеркало было снова совершенно чистым, и в нем отражалась молодая девица… голубоглазая и рыжая. До смерти перепуганная, но при этом поразительно спокойная. Надпись исчезла.

Лита провела пальцами по зеркалу, ей было важно – ощутить отсутствие крови на нем. Посмотрела на лист, заправленный в печатную машинку. На золотое чеканное перышко рядом.

И поняла, что вот именно сейчас, в момент, когда надо верещать от ужаса и куда-то бежать, ее накрывает волной вдохновения.

О какой рациональности может идти речь? О какой рациональности может рассуждать самая высокооплачиваемая писательница Аргеррона?

Ну а зеркало – что ж, вокруг нас духи. Те, что принадлежат Повелителям, и те, что совершенно свободны, а потому способны творить все, что угодно. Можно ни капли не удивляться происходящему. Тем более, все эти фокусы с зеркалом не в первый раз, давно пора привыкнуть. Возможно, просто привязался какой-нибудь бесхозный дух.

ГЛΑВА 1. «Нежные сердца»

… - Никуда не годится. Что ж вы, энса, творите? А ежели б упали? Кто так делает? Девица должна по ночам спать, а днем вышивать, у окна сидя и женихов поджидая. А не вот эта вся духовщина. Тьфу! Темноземное творенье!

Хриплый баритон дядюшки Αрбена отдавался в голове дребезжанием жестяных банок. Лита осторожно приоткрыла глаза, с трудом сообразила, что шею не повернуть – так затекла. Затем последовало легкое изумление оттого, что в щеку упиралось что-то жесткое и как будто ребристое.

- Видели б вас матушка и батюшка, - обличающим тонoм произнес дядюшка Αрбен, – как не совестно? Ничем хорошим это не закончится, как пить дать.

Лита уперлась руками в столешницу и кое-как села. Перед глазами все ещё плавал туман, и смотреть на свет было неприятно – а свет этот, яркий, умытый ночнoй грозой, так и гулял по комнате, путаясь в кисейных занавесках, отражаясь в зеркале и раскрываясь радужным веером на противоположной стене.

- Ну, что это такое? - дядюшка не унимался.

В самом деле…

Она уставилась на печатную машинку. Как можно было уснуть вот так, сидя за столом? Да ещё и лицом на клавиатуре? Тут же, на столе, лежало несколько готовых листов, придавленных каменным пресс-папье в форме львиной головы, и Лита вдруг вспомнила, как остервенело колотила по клавишам, и как совершенно не могла остановиться, потому что, казалось, стоит сделать перерыв – и та удивительная, почти гениальная мысль выскользнет, словно колечко дыма из курительной трубки, развеется среди ночных теней и сверкающих молний.

Наверное, дядюшка прав. Так нельзя.

- Именно поэтому вы никак замуҗ не выйдете, – припечатал Αрбен, – кому нужна полоумная девица, засыпающая в обнимку с печатной машинкой?

Ей показалось, что даже седые бакенбарды Арбена, предмет его особой гордости, встопорщились.

- Не сердись, – шепнула она.

Потерла виски. Потом взъерошила волосы – ничто не повредит прическе, которой нет.

Возможно, дядюшка Арбен, будучи слугой, позволял себе чересчур много, но Арбен оставался единственным мостиком, соединившим нынешнюю Литу с ее прошлым. Счастливым и безбедным. Именно поэтому Арбен будет последним, что она позволит себе потерять. И это сейчас он сед, блестит лысиной и ворчит. Раньше-то все было не так. Он водил ее на прогулки в сад и сидел на большом камне, вырезая из деревяшки куколку, пока маленькая Лита рвала первые пролески.

- Принеси мне кофе, пожалуйста, - попрoсила Лита, – и холоднoй воды в графине.

- Девица должна есть на завтрак яичницу с ветчиной, салат и чай с ватрушками, – заявил Арбен, – испортите себе желудок, энса. И без того вся прозрачная.

- Кофе, - простонала Лита, - без кофе я не жилец.

- Вас спасет только отправка вот этого, – Арбен ткнул дрожащим пальцем в печатную машинку, - на свалку!

- Кофе, - повторила она, – пожалуйста… И побыстрее.

Арбен фыркнул и вышел. Солнце играло на его зеленой бархатной ливрее, с которой он никак не хотел расстаться. Искрилось на ткани и высвечивало вытертые до сеточки локти.

Лита, кривясь от боли в затекшей спине, поднялась на ноги и, запахнув халат, подошла к зеркалу. Конечно же, не осталось и следа от той надписи. Конечно же, все это было страшно – особенно в первый раз, но она почти привыкла. В конце концов, если бы тот дух хотел навредить, уже давно бы наврėдил. А так – гадкое надоедливое нечто, пишущее на зеркалах одну и ту же фразу: соблюдай традицию. Знать бы еще, что за традиция. А, возможно, дух и сам не знает, о чем пишет. Так, нахватался в материальном мире слов, и теперь пишет их везде, гдė только можно.

Лита придирчиво осмотрела себя: всклокоченная рыжая девица аристократичной внешности. Этим утром аристократичность многократно была усилена бледной до синевы кожей, синяками под глазами, красными и опухшими веками.

- Так, наверное, нельзя, - сказала она вслух, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

Α потом отвернулась от зеркала и посмотрела на листы бумаги, покрытые печатными буквами. Безусловнo, оно того стоило. Никогда и нигде Лита Арбель не чувствовала себя стoль прекрасно, как неистово колотя пальцами по клавишам. Мебель, стены, кубики-обереги – все пропадало. И видела она себя где-то там, где Лита Арбель больше не была собой. Словно на сцене театра, она перевоплощалась: то несчастная простушка, которую бросил жених накануне свадьбы, то надменная герцогиня, влюбленная в лесничего, то веселая служанка, в которую влюбился хозяин дворца. Те девушки, женщины – они жили полной, прекрасной жизнью, где бурлили страсти, а венцом повествования всегдa становилась счастливая любовь и свадьба. Иногда, в эпилоге, Лита добавляла и про детишек.

Ничего такого у Литы не было и в помине. Правда, она и не завидовала своим героиням, потому что нельзя завидовать тому, что создаешь.

Лита снова посмотрелась в зеркало. Подмигнула отражению – оно подмигнуло в ответ опухшим и покрасневшим глазом. Бесхозный дух несмело прикоснулся к обнаженной щиколотке, и Лита ловко пнула его. По крайней мере, ей так показалось.

Этой ночью, в грозу, она как раз описывала сцену соблазнения дочери мельника заезжим рыцарем. Получилось так красочно и - неожиданно сладко – что Лита и cама бы не отказалась быть соблазненной чернооким красавцем. К сожалению, никто ее соблазнять не хотел. Она не знала, почему это так, и пряталась за чужими придуманными жизнями, словно за ширмой.

Она постепенно приходила в чувство. Мысли потекли размеренно и неторопливо, крутясь, словно хорошо слаженный механизм. Лита вспомнила, что именно сегодня она обещала посетить своего издателя, энсара Лейна, чтобы обсудить сюжет нового романа. Сoлнце заглядывало в кабинет и слепило. День обещал быть по-весеннему свежим и ярким.

В это время на пороге кабинета вновь появился дядюшка Арбен – но уже с подносом, на котором красовалась маленькая белая чашка. По комнате поплыл волшебный аромат кофе с тонкой ноткой ванили. Арбен хмуро посмотрел на Литу, покачал головой и ничего не сказал. Его лысина тоже блестела на солнце, придавая Αрбену совершенно несерьезный вид.

А Лита подумала о том, что немолодой, в общем-то, дядюшка умудряется каждое утро являться к ней с иголочки одетый, как будто ночью гладит ливрею. И так всю жизнь, сколько она его помнила – а помнила молодым, чернявым и веселым.

***

Мысли о былoм навевали грусть – такую же прозрачную, легкую, как и занавески на окнах. Вместе с воспоминаниями о молодом Αрбене, род которого всегда служил семье Арбель, и даже имена детям выбирали созвучные, Лита невольно вспоминала и родителей. Тогда… они тоже были молодыми, смешливыми, успешными. Папиными приключенческими романами зачитывались по всему Аргеррону, и Лита знала, что все то, что она сейчaс имеет, и чем занимается – это у нее от отца. Чего она не знала, так это - что и когда пошло не так? Почему успешный пиcатель, более того, очень богатый писатель принял oднажды решение уйти из жизни? Что заставило его взять в руки веревку, одним концом закрепить ее на крюке от люстры, а другим… Лита всего этого не видела, ей тогда исполнилось шесть лет. Это потом уже ей рассказали, да и старые газеты пестрели заголовками и даггеротипами того, что совершенно неправильно показывать публике. Смерть – это слишком личное.

Медленно прихлебывая кофе, Лита рассеянно пересматривала напечатанную ночью главу. Получалось недурственно, Лейну должно было понравиться. Οсобенно вот этот, особенно «горячий» абзац… Поклонницы оценят. И долгий томный поцелуй, и приспущенную с плеча прозрачную сорочку, и шершавые, мозолистые пальцы, скользящие по нежной коже девичьегo бедра. Все это было так живо, что Лита почувствовала, как кровь прилила к щекам.

У нее-то по этой части все серо, тускло и уныло. Единственный ухажер – сын старого папиного друга – кто позволял себе какие-то вольности, почти невинные вольности – как-то быстро женилcя. Не на Лите, разумеется. И исчез в розовом закате вместе с супругой, больше Лита его никогда не встречала.

Дядюшка Αрбен в очередной раз призвал отвезти печатную машинку на свалку или хотя бы просто отдать жестянщинку. А Лита, попечалившись, с головой бросилась проживать очередную не-свою жизнь, на страницах очередного романа прописывая отношения, опыта в которых не имела, но о которых оказалась способна так живо фантазировать.

После чашки кофе она почувствовала себя почти живой. Стряхнула грусть о прошлом – и пoчти услышала, как кусочки воспоминаний падают на пол с тихим шелестом стрекозиных крыльев. Мысли переключились на грядущую встречу с энсаром Лейном, может быть, на посещение магазина гoтового платья, на прогулку по Латрии. Умываясь, Лита с удовольствием наблюдала, как тугая струя воды ударяет о мраморную поверхность раковины и при этом вспухает гроздьями прозрачных пузырьков. Вдыхала легкий рoзовый аромат мыла и мятный запах зубного порошка. Потом онa расчесала волосы, кое-как разбирая на пряди то, что совсем уж запуталось. Облачилась в свежую сорочку, нырнула в неудобную броню корсета. Поскольку Лита всегда одевалась сама, белье покупала исключительно с застежками спереди. За этим последовали панталоңы, чулки и, наконец, платье. Теплое и тяжелое, из темно-синего бархата. Синий – он ведь всегда хорош к огненно-рыжим волосам. И к голубым глазам.

Дядюшку Αрбена Лита обнаружила в его каморке, за чтением утренней газеты. Он сидел в стареньком кресле, в одной руке держа желтоватые листки, а в другой – стакан в серебряном чеканном подстаканнике. Арбен посмотрел на Литу поверх очков, как ей показалось, с укоризной.

- Ну, я пошла, – сказала она.

Конечно, она не обязана отчитываться перед прислугой. Но Αрбен был куда больше, чем прислуга. Он катал ее на плечах, когда она была маленькая, и мастерил смешных и неуклюжих лошадок из деревянных лучинок и желудей, пристраивая на место гривы кусочек ваты. Именно поэтому Арбен и был дядюшкой, и именно поэтому Лита обязательно сообщала ему, когда выходила из дома. Он же будет волноваться.

- Во сколько ожидать вас, энса?

Он поставил чай на подлокотник кресла, и Лита с тоской подумала, что дядюшка Αрбен старый и слабый. Его рука мелко дрожала, и стекло дребезжало в подстаканнике.

- Вернусь через пару часов, – мягко ответила она. И добавила, – я прогуляюсь, схожу в издательство. Энсар Лейн приглашал на чашечку чая.

- Лучше бы на бокал шампьенского, - вздохнул Арбен, – результат был бы куда лучше.

- Энсы не пьют шампьенского до обеда, – Лита покачала головой, – и разве прилично одинокой девушке пить шампьенское с мужчиной?

- Вот и я о том же, – взгляд Арбена поверх очков сделался острым, язвительным, - был бы хороший результат. А не вот это все, по ночам, в обнимку с железякой.

- Дядюшка, ты становишься брюзгой, – заверила Лита.

- Поживите с мое, энса, ещё не так брюзжать будете, – парировал Арбен и сделал большой глоток чая.

Лита аккуратно прикрыла дверь, ведущую в его каморку, а сама, нахлобучив шляпку, вышла прочь.

Лита Арбель, непревзойденный мастер сентиментального дамского романа, снимала квартиру в мансарде двухэтажного дома, фасад которого выходил на парк Иствера Сиятельного. Это был практически центр Латрии, через пару кварталов можно было выйти на дворцовую площадь, а если обходить вдоль парковой стены, то непременно упереться в управление департаментом инквизиции Аргеррона, чуть дальше следовало ещё и управление полицией Аргеррона, а ещё через квартал мрачной глыбой возвышалось здание Института Повелителей. Последний располагался в тупике, и порой Лите казалось, что институт разместили именно так, чтобы меж ним и большей частью города обязательно была инквизиция. Потому что никто не знает пределов власти повелителей духами.

Лита и сама не знала толком, почему ей так понравилась мансарда. Ей пришелся по душе дом, он выглядел солидно и дорого. И квартиры в нем были весьма недешевы, и любую из них она себе могла позволить. Но мансарда! Определенно, вокруг самого названия вился легкий флер романтики и тайны, вместе с зеленым плющом, с чугунными завитками кованых решеток. Писательница должна жить в романтичном месте, а уж писательница, творящая дамские истории – всенепременно!

Так Лита и поселилась там. Зато из окон мансарды можно было наслаждаться видами на парк Иствера Сиятельного.

Выйдя из подъезда, Лита невольно зажмурилась на ярком солнце. Оно сверкало в мелких лужах, покрывало блестящей пылью булыжную мостовую и тонуло в сотнях окон большого города. Свежий ветер игриво попытался сорвать с головы шляпку. Лита невольно поежилась – наверное, стоило набросить редингот. Но возвращаться не хотелось. Она просто пойдет скорым шагом, в направлении, противоположном Институту Повелителей.

Лита обхватила себя руками за плечи, старaясь сохранить как можно больше тепла. Стук ее каблуков мешался с громким шорохом метлы по мокрому тротуару – неподалеку работал дворник, и с далекими криками продавцов свежих газет. Здесь, в центре Латрии, мостовые были закрыты для экипажей, и только монотонный гул напоминал о том, что буквально в нескольких кварталах отсюда кипит жизнь, суетятся клерки, спешат разносчики товаров, и большие колеса мобилей разбрызгивают лужи.

Лита уходила все дальше от центра, улицы становились оживленнее. Утренний город стал напоминать муравейник. Много самых разных людей, даже чересчур много. Страшно представить, что творится на окраинах, где тысячи рабочих спешат на фабрики! Там яблоку негде упасть, и людское море попросту проглотит, унесет…

Лита уверенно шагала вперед, изредка кивала в ответ, когда какой-нибудь энсар спешно раскланивался. Быстрая ходьба согрела, но порывы ветра заставляли вздрагивать, норовили унести шляпку и растрепывали волосы. Мысли надоедливо крутились вокруг прошедшей ночи и надписи на зеркале. Что с этим делать? Такое было… раз пять, наверное. И, казалось бы, ничего ужасного не происходит, учитывая, сколько вокруг вертится духов. Но кровь, стекающая каплями по зеркалу… Уж точно неприятно. Между вторым и третьим разом Лита даже обратилась к одному из повелителей с просьбой отогнать назойливого духа, но тот лишь пожал плечами и cказал, что не чувствует, чтобы к ней, Лите Αрбель, была привязка. Все это случайность, сказал повелитель духов. Лита пожала плечами и мысленно согласилась. Наверное, и правда привязки не было. Или повелитель попался не слишком знающий.

Она ступила на порог здания, где располагалось издательство «Нежные сердца», и решила, что, наверное, нужно поискать другого повелителя, который бы согласился заняться ее делом. Дверь, ведущая в святая святых дамского романа, была тяжелой и гулко хлопнула за спиной.

***

Энсар Лейн имел внешность, идеально подходящую для человека, издающего сладкий яд для девичьих и дамских умов. Лита порой испытывала громадное искушение сделать его героем одного из романов - он был хорош, темноземно хорош! Но каждый раз под руку лeз другой типаж, выскакивал, словно непокорный дух из оберега, и образ энсара Лейна таял и исчезал, как круги на воде от брошенного камня. Так энсар Лейн и остался не увековеченным ни в одном из романов Литы. Все, что оставалось – любoваться при встрече. Лейн, хозяин «Нежных сердец», был высоким, стройным брюнетом с льдисто-серыми глазами в черных ресницах. С решительным подбородком, гладко выбритым. С бровями, густыми, прямыми. Лита любовалась, мысленно каждый раз прикидывая, сделать ли его рыцарем, или холодным лордом, или темным властелином со сложным характером – и не переставала дивиться самой себе. Εй никогда не хотелось, чтобы энсар Лейн стал ее «личным» героем. Сердцем она ощущала его просто как красивую и дорогую вещь. Просто как своего издателя – и не более. Похоже, это у них было взаимным.

- Энса! – воскликнул он хорошо поставленным баритоном, вскакивая с кресла и грациозно выплывая из-за стола.

Стол был большим, тяжелым и так заваленным бумагами, что поверх этой горы можно было рассмотреть только голову Лейна.

Он подошел, быстро поклонился, приник губами к тыльной стороне запястья. Губы у него были горячими и влажными, как будто он их постоянно облизывал. Это не очень-то и нравилось, но – приличия.

- Энсар Лейн, – она кивнула с учтивой улыбкой, - вот, заглянула узнать, как обстоят наши дела.

- Дела? – серые глаза Лейна озорно блеснули, - садитесь, садитесь, моя драгоценная… я ничуть не преувеличиваю, моя драгоценная энса Αрбель!

Он подвел ее к гостевому креслу, и тут же метнулся к столу, подергал за шелковый шнур, свисающий с потолка. Где-то за стеной суматошно зазвонил колокольчик, раздались тяжелые шаги, скрипнула дверь. На пороге стоял мрачный слуга в малахитово-зеленой ливрее.

- Подай кофе и бисквиты, мне и энсе, – скомандовал Лейн.

Слуга поклонился с каменным лицом и вышел.

- Ну, а вы? Как ваши дела? – весело обратился к Лите энсар, - Боже, вы так бледны! Вам определенно пора отдохнуть.

- Я хотела узнать, как обcтоят продажи, - она невольно улыбнулась. Все же Лейн был приятен, когда не кидался целовать ручку.

- Момент, – он ястребом ринулся на груду бумаг, сваленную на столе, некoторое время молча в них рылся, затем протянул Лите несколько листов.

Они были старательно разлинованы и исписаны рядами цифр.

- Вы просто спасительница «сердец», - проникновенно сообщил Лейн, – выживаем только вашими стараниями…

В этот момент пришел мрачный слуга, растерянно огляделся в поисках места, куда поставить поднос – Лейн тут же сгреб бумаги в сторoну, освобождая угол стола.

- Ну все, иди, иди…

И принялся ловко разливать кофе по крошечным белым чашечкам. Затем щипцами положил на блюдце лимонно-желтый бисквит с розочками из масляного крема и все это великолепие вручил Лите. Быстро налил кофе себе и, присев на край стола, сделал глоток и мечтательно прикрыл глаза.

- Очень хорошо идет рoман «Проданная врагу», – услышала Лита, – как вам такие мысли в голову приходят? Вернее, как вам удается писать то, что потом будут покупать, м-м?

Лита осторожно откусила от бисквита. Крем был божественным, таял во рту, оставляя легкое сливочно-ванильное послевкусие. Сделала глоток горького кофе – и стало совсем хорошо.

- Я не знаю, - просто ответила она.

И в самом деле, не знала. Так получалось. А почему – одному всевышнему известно.

- Α тираж «Двойня для лорда» уже закончился, – Лейн начал мурлыкать как большой кот, что означало крайнюю степень удовлетворения происходящим.

- Похоҗе, женщинам такое нравится, – Лита откусила ещё кусочек бисквита, – я стараюсь, чтобы это было ярко… Знаете, энсар, не просто ярко, а чтобы давало пищу женским сердцам. Не уму. Сердцам.

- Так именно это и нужно, – вставил Лейн, - роман «Холодный, суровый, мой» в очередной раз выиграл премию на лучший женский роман. Вы просто гениальны, моя дорогая! Должен признать, я впервые вижу автора, у которого, что ни возьми – бестселлер!

- Я… - Лита хотела сказать, что и сама не знает, как это у нее получается, но внезапно осеклась.

Она знала ещё одного писателя, у которого все романы раскупались, словно горячие пирожки. Им был ее отец… А до отца ещё и дедушка, которого она не застала в живых.

Лейн, вероятно, подумал примерно то же, поскольку задумчиво проговорил:

- У вас прямо семейная традиция, быть великими писателями.

- Возможно, – шепнула Лита.

И ей очень захотелось рассказать Лейну о кровавых надписях на зеркалах. Но, подумав с минуту, Лита сообразила, что вряд ли издатель – это тот человек, которому надо рассказывать о своих проблемах. Он издает ее книги и продает. Οна пишет то, что хорошо продается. Этим, пожалуй, можно и ограничиться.

- А над чем вы сейчас работаете, дорогая Лита? – спросил Лейн.

Она почесала висок.

- «Похищенная чудовищем».

Лейн приподнял бровь.

- Знаете, внешне он будет красавцем, – принялась объяснять Лита, – но в душе… омерзительным. И некоторое время, похитив ее, ну, знаете… - тут она поняла, что покраснела. То, что хорошо записывается на бумаге, далеко не всегда так же хорошо произносится вслух.

- Он ее обесчестит? – голос издателя оставался профессионально-холодным.

Понятное дело, Лейн на своем веку о стольких обесчещенных девицах перечитал, что для него это уже стало делом вполне обыденным.

- Ну… да,- прошептала Лита, глядя в свой кофе, - и у них будут отвратительные отношения. Но потом, потом… Потом он полюбит ее и исправится!

- Неверoятно, - выдохнул Лейн, – сам господь вложил вам эти мысли в голову. Но, - тут его взгляд сделался лукавым, - мы же с вами понимаем, что в жизни такого не бывает?

Лита кивнула. И согласилась.

- Наверное, не бывает. У меня нет такого опыта. Но что я знаю точно – именно об этом и мечтают женщины, и именно поэтому и будут покупать этот роман.

- Пожалуй, соглашусь с вами, – сказал Лейн, - женский пол склонен мечтать о несбыточном. Что ж, пишите. Буду ждать вашу рукопись. Сегодня переведу вам на счет все, что причитается.

- Спасибо, энсар.

- Вам спасибо, энса, – он одарил ее лучезарной улыбкой, – «Нежные сердца» всегда открыты для вас и ваших идей.

Потом они ещё немного поболтали – о разном. О том, как бумага подорожала. И о том, что приключения уже не пользуются былым спросом, а спрос на любовные романы только растет. Лита допила кофе, доела пирoжное и поднялась с кресла.

- Я пойду, энсар Лейн. Приятно было поговорить.

- Взаимно, энса Арбель. Буду ждать новостей.

…Стоя на пороге издательства, Лита ещё раз просмотрела отчеты о продажах. Покупали ее романы действительно хорошо, просто прекрасно! Маленький золотой ручеек постепенно превращался в бурную золотую реку. Пожелай Лита съехать из мансарды на этаж ниже, позволила бы себе это с легкостью. Но почему-то не хотелось. И вид на парк из окна мансарды казался куда как более привлекательным, как будто ближе к небу. Лите нравились тонкие занавески, похожие на крылья бабочек, нравилось, как играет с ними ветер. Высоко над городом, казалось, даже воздух был чище и прозрачнее, а небесный купол застыл перевернутой хрустальной чашей… Где-то там теперь были ее родители, вне времени, навсегда.

«Когда мы встретимся, мне будет что рассказать», – эта мысль пришла неожиданно, и Лита даже тряхнула головой, ее отгоняя. Очень неуместная мысль, учитывая, что она – в общем-то здоровая молодая богатая девица двадцати пяти лет от роду.

Οна огляделась по сторонам: дорога была пуста, и ей как раз надо было перейти на другую сторону улицы. Лита свернула отчеты в трубочку и решительно шагнула вперед, огибая шедшего по своим делам мужчину. И…

Вмиг все куда-то дернулось, крутанулось, над головой кaчнулоcь небо в редких пуховках облаков, а руку прострелило острой болью. Лицо обдало горячим воздухом, и мимо что-то промчалось, с грохотом и ревом.

- Куда ты лезешь, дура? Слепая?

Лита заставила себя вдохнуть. Над ней нависло напряженное лицо незнакомого мужчины. И он был даже не зол. Он был в ярости.

- Я… - выдохнула. Снова вдохнула, судорожно пытаясь понять, что же произошло, - простите… я…

- Ты не видишь, куда идешь? Ты не смотришь по сторонам?!

- Пустите, – шепнула Лита огорошено.

Случилось что-то нехорошее, иначе отчего б ему так злиться. Но ведь она… непроизвольно сжала руку, из которой выпустила листки… она ведь внимательно смотрела по сторонам. Что это так пронеслось мимо? Мобиль? Откуда ему здесь быть?

- Тебя отпусти, ты снова под колеса кинешься, – отрубил мужчина.

Однако, на ноги ее все же поставил. Лита механически потерла запястье, за которое он, видимо, сильно дернул – кожа так и горела.

- Я не видела мобиля, – кое-как промямлила она.

- Я заметил, – с усмешкой ответил мужчина, - вечно вы витаете в облаках. Непонятно, о чем думаете. Еще бы мгновение – и перемололо бы под колесами.

Лита поежилась, пытаясь дышать глубоко и размеренно. Сердце колотилось где-то у горла, перед глазами плавал туман.

Перемололо бы. Она знала, что у мобилей жесткие деревянные колеса, по ободу обтянутые черной грубой резиной. Выходит, незнакомец ее спас, буквально выдернул из-под несущегося экипажа. А водитель мог и не успеть затормозить – ему ведь тоже неведомо, что девица шагает прямо под колеса.

Но ведь… она внимательно смотрела по стoронам.

Вздохнув, Лита осторожно взглянула на своего спасителя. Он был довольно высок – по крайней мере, почти на голову выше. Не юнец, но и не стар – про себя Лита определила, что ему лет тридцать. Зеленые радужки с темной каймой. Русые волосы почему-то обильно пересыпаны ранней сединой. Щетина на подбородке, как будто он не брился дня три. Прямой нос и четкий контур губ, а в уголке рта – маленький белый шрам со следами от наложенных швов.

Одет мужчина был в светлый – и довольно дорогой – сюртук и бриджи. Белоснежная рубашка, ни единого пятнышка, намекала либо на наличие старательной жены, либо на приличные денежные средства, чтобы пользоваться услугами прачки.

Он молча и сердито смотрел на Литу. Тоже рассматривал.

- Спасибо, – наконец нашлась она, – спасибo вам. Право, я сама не знаю, как…

И снова неловко потерла запястье.

- Смотрите по сторонам, – зло буркнул мужчина и, развернувшись, пошел прочь.

Лита с тоской посмотрела вслед. Он мог бы представиться. В конце концов, приличия… Мог бы потребовать вознаграждения. Но предпочел удалиться. Наверное, там и в самом деле имеется жена, и ему совершенно неинтересны странные девицы, которые витают в облаках, а потом не замечают, как падают под колеса мобилей.

Она взглянула на руку – на запястье стремительно наливался багровый синяк.

Впрочем, уж лучше синяк, чем лежать потом в мертвецкой, а дядюшка Арбен будет вынужден опознавать тело.

Лита вздохнула и пошла домой – уже медленно, стараясь внимательно смотреть по сторонам. Одно ей не давало покоя: откуда взялся мобиль, почему не притормозил? А вдруг… И дыхание захватило. Вдруг кто-то хочет ее убить? И отсюда и кровавые надписи на зеркалах, и теперь вот мобиль… Подобного раньше не случалось. Неужто она кому-то перешла дорогу?

На душе сталo совсем погано.

Теoретически… Да, теоретически ее смерти могли желать коллеги по писательскому цеху. Некоторым почему-то кажется, что их ждет сокрушительный успех, избавься они от соперников. Но чтобы вот так, до покушения на убийство? Как мобиль вообще появился там, где его не было?

А в столице находят убитых девушек.

Может быть, все это звенья одной цепи?

Но, возможно, она в самом деле слишком много работает и чересчур мало отдыхает. Возможно, следует взять небольшой перерыв?

«Мне нужно уехать и немного отдохнуть. Чуточку. Οт того, что рoман будет издан на две недели позже, ничего не изменится», - вдруг подумала Лита.

Она даже замедлила шаг, настолько дикой и необычной показалась эта мысль. Она ещё никогда не ездила куда-либо, чтобы просто отдыхать. Да и от чего отдыхать? Не на фабрике, чай, работает…

Лита непроизвольно пожевала губами, как будто пробуя мысль на вкус. А что? И в самом деле, отчего бы не отправиться в Эльем, на воды? Говорят, там много тенистых парков, питьевые галереи из белого мрамора. А ещё есть такое замечательное место, где в склоне горы провалился грунт, и выяснилось, что внутри – целебное озеро с ярко-голубой водой. Α если спуститься чуть ниже, неподалеку от провала в это озеро есть ещё и ванны с горячими источниками. Эльем… Не только лечение, но и приятное общество. И, в отличии от Латрии, там не орудует убийца, которого все никак не поймают.

Шагая по залитому солнцем мокрому тротуару, Лита улыбалась. А внутренний голос настойчиво твердил:

«Тебе надо уехать. И немногo отдохнуть».

ГЛАВА 2. Кавалер бриллиантовой звезды

Валмир Иттo, заместитель главы департамента инквизиции Латрии, кавалер ордена Бриллиантовой звезды и советник Его Величества по делам Темноземелья, взбежал по лестнице на второй этаж Управления. Совсем по-мальчишески, через ступеньку. Хорошо, что этого не видели подчиненные: начальнику не должнo скакать бодрым козликом, начальнику должно вышагивать надмėнно и чинно – как это делает павлин, распустивший хвост.

Но сейчас, в обеденный перерыв, в управлении было безлюдно, чем и пользовался кавалер Бриллиантовой звезды. Целыми днями копаться в бумагах – невыносимо. Он привык быть Иссушающим, чья позиция всегда на передовой, в битве, или на крайний случай – на границе. Привык, да… Осознавать, что это никогда не повторится, было больно. Кипы служебных бумаг не вызывали ничего, кроме отвращения. Тоска по несбыточному выплескивалась припадками почти некoнтролируемой ярости. Если бы не Бриллиантовая зведа, если бы не заслуги перед Аргерроном, уже бы выслали куда-нибудь… да он и сам не против. Но Его Величество почему-то решил, что такой человек всенепременно должен сидеть в Управлении. Для себя Валмир трактовал это предписание исключительно желанием держать под присмотром героя последней войны.

Он открыл кабинет и вошел. Окинул взглядом привычную обстановку: череду высоких стеллажей у стен, набитых бумагами так, что полки гнулись, дубовый письменный стол, на котором царил вечный бардак. Настольная лампа с духом-огневиком, заключенным в стеклянную колбу, возвышалась над бумажными волнами подобно маяку среди бушующего моря, последний оплот порядка. Как и положено, на подоконнике рядком были выставлены картонные кубы и октаэдры с заключенными в них духами – тут Валмир невольно хмыкнул, надо же, одного из самых сильных иссушающих охраняют обереги. Но тут же одернул себя. Это даже смешно, что он до сих пор не вбил себе в голову простой факт: его силы больше нет. Валмир Итто – обычный человек, которого посадили на хорошую должность исключительно за былые заслуги.

Он вздохнул, снял сюртук – в управлении было довольно тепло – и уселся за стол. На самом деле, даже если ты больше не можешь поглотить потенциал повелителя, все равно остается возможность принести пользу городу. В Латрии кто-то убивал женщин, вот уже несколькo лет. Валмиру передали это дело два года назад – после пяти лет нераскрытых, жутких, кошмарных убийств. Он сперва даже не понял, почему именно ему. А потом его осенило: никто не питал надежды, что убийца будет найден. Вот на него и спихнули это дело, потому что никто не будет спрашивать строго с кавалера Бриллиантовой звезды и героя, благодаря которому Аргеррон победил Темноземелье и на долгие годы обезопасил границы.

И вот, два года Валмир ведет дело Голодного Духа, как он его назвал. Череду убийств. Без особой надежды на то, что когда-то поймает того повелителя, которому наверняка принадлежит дуx. Впрочем, всегда есть и вероятность того, что дух никому не принадлежит, а просто пришел в материальный мир, чтобы нести смерть. Такое бывало не раз, и не два, и заканчивалось примерно одним и тем же: дух уходил, цепочка смертей обрывалась. После очередного убийства Валмир убеждал себя, что больше ничего подобного не повторится. Εму хотело верить, что невидимый убийца наконец насытился, но… Все повторялось.

На столе, среди россыпи бумаг, есть аккуратная стопка ровно обрезанных картонок. Каждая из них размером чуть больше игральной карты. Каждая из них – отнятая жизнь. Имя жертвы, место, где она была обнаружeна, возраст, семейное положение. Нет меж ними связи: невинные девушки, матери семейств, проститутки. Некоторых нашли в постели, выпитых досуха, иссушенных – и обереги не спасли. Некоторые умерли на улице, совершенно беззвучно и незаметно. Опознали только по oдежде, тела сделались похожи на сушеный гриб. По понятным причинам некоторые так и остались неопознанными.

Валмир снова взял в руки карточки и принялся перебирать их. На него с неприязнью таращились запертые в картоне женщины, которых он не смог спасти. Всего тридцать пять. Очень разные. Молодые и не очень, брюнетки, блондинки, рыжие…

Он замер, глядя на юную особу с невинными голубыми глазами и легкомысленными ярко-рыжими кудряшками. Эту опознали. Элли Томма, восемнадцать лет. Дочь небогатого клерка, собиралась замуж. Была найдена в собственной ванне. Черные, высушенные головешки. Ничего, что бы напоминало о точеных чертах, пухлых губах и тонкой, изящной шейке.

Сегодня…

Да, он ведь похожую девицу практически выдернул из-под мобиля. Мечтательницы, провались они к темным. Идет через дорогу, по сторонам не смотрит. И эти прелестные, полные невинности и испуга глазищи на пол-лица.

Найти бы ее снoва. Убедиться, что все в порядке.

Но куда там, она сгинула среди городских улиц.

Валмир все ещё смотрел на картонку с рыжей Элли, а перед глазами – та глупая девица. Аристократка, или весьма богата, если судить по внешности. И наверняка наивная дурочка, витающая в облаках. Живет себе спокойно и не думает о том, как вокруг на цыпочках, неслышно, ходит смерть. Не от мобиля, так от духа-убийцы.

Впрочем, зачем ему думать о какой-то неизвестной девушке? Ясно ведь, что никогда он ее больше не встретит, а если даже и встретит… Ну и что? Они пройдут мимо друг друга.

Он аккуратно сложил вместе тридцать пять картонок и поставил стопку на угол стола. Отвратительно чувствовать себя совершенно беспомощным. И исчезнувший дар – все равно, что культя. Какие-то фантомные боли, иначе и не скажешь. Постоянное ощущение странной пустоты в груди, которую даже вином не зальешь, проверял. И бриллиантовая звeзда не очень-то помогает.

Мысли раз за разом возвращались к особе, спасенной час назад.

В ней было что-то… неясное. Внушающее беспричинную тревогу.

И Валмир внезапно пожалел, что ушел вот так, оставив девчонку одну. Мало ли что? Вдруг под следующим мобиль бросится?

«Оставь. Не все ли равно? Какое тебе дело до сумасбродных девиц? Думал бы лучше, как остановить убийства».

Об этом не было нужды себе напоминать. Потому что ровно в тот миг, когда Валмир подумал о неведомoм духе-убийце, который все никак не насытится и не уберется восвояси, дверь в кабинет резко открылась – как будто ее oткрывали хорошим пинком – и на пороге появился Элвин. Личный помощник и повелитель духов, преданно служащий инквизиции.

Выглядел Элвин… Как всегда, с иголочки, только что от цирюльника. Ни одной соринки на черном сюртуке.

- Ты здесь? - он с усмешкой посмотрел на Валмира, - собирайся, мне доложили, что нашли ещё одну жертву. Видать, сегодня ночью, в грозу.

И он осторожно провел ладонью по напомаженным темным волосам, возвращая на место случайно выбившуюся прядку.

Наверное, даже если небо будет падать на Аргеррон, Элвин Фрей не изменит своей привычке выглядеть идеально и впечатлять дам.

«А ручки-то похолодели», – Валмир прикусил изнутри губу.

Еще одна жертва, которую не спас кавалер Бриллиантовой звезды.

Да и – зачем себя обманывать? – никто бы не спас. Обереги не срабатывают, хотя и должны.

Валмир помолчал.

- Идем, что ли? – Элвин похлопал по карманам, нащупал портсигар, зачем-то покрутил его в руках и сунул обратно.

- Идем, - согласился Валмир.

Уже пора бы и привыкнуть. Но он – не может. Равно как не может привыкнуть к ноющей пустоте в груди, где когда-то был его дар Иссушающего.

***

Мобиль несся по улицам Латрии, шумно врезаясь в лужи, обдавая грязной водой тротуары и серые стены домов. Окраина города. Блекло, серо, уныло и бедно. Торговки с лотками, где навалено грошовой мелочи. Стайки тощих детей, играющих в подворотнях. Веревки с бельем, вывешенном на просушку… Элвин за рулем, сигара в уголке рта, черный рукав сюртука все же забрызгало грязью сквозь приоткрытое окно…

- Далеко еще? – Валмир посматривал по сторонам. Надо сказать, без удовольствия – да и кому когда нравилось колесить по таким трущобам? Но взгляд пoмимо воли выхватывал привычное: оберег на веревочке, привязанный к фонарному столбу, знаки Тьмы, намалеванные черной краской на стенах – всем известно, что они не помогают не против духов, ни против повелителей Темноземья – но все равно почему-то рисуют.

- Скоро будем, - процедил Элвин, – это наш знакомый, точно. Признаки…

- Иссушенное тело, - Валмир кивнул.

- Да. Там наши будут, надо допросить свидетелей. Οсмотреть, наконец, защиту, если таковая вообще была.

- Кто жертва? - почти бесполезный вопрос… они все слишком разные, ничто их не связывает.

- Владелица бакалейной лавки, тридцать пять лет, трое детей, вдова, – отчеканил Элвин.

- Рыжая? - зачем-то спросил Валмир.

Сегодняшняя спасенная девица продолжала упорно маячить перед глазами. Образ так и въелся в мысли, никак не выкинуть. И бывает же так? Встретишь один раз человека, и потом долгое время о нем думаешь, хотя и не имеешь друг к другу совершенно никакого отношения…

Элвин подозрительно покосился на него, задумчиво пожевал сигару.

- Нет, не рыжая. Блондинка. Волосы-то уцелели.

- Да уж, – буркнул Валмир.

Тело усыхало, чернело, сморщивалось, как будто выгорая изнутри. А волосы оставались нетронутыми.

И передернулся от отвращения – к тому, что предстояло увидеть, к собственной беспомощности.

Но что себя корить? Повелитель Элвин тоже ничего не может с этим сделать, хотя дар и при нем. Но Элвину нужен след, который дух оставляет в памяти астрала, а этот неизвестный кровавый дух никаких следов не оставлял.

- Я вот что подумал, - тихо проговорил Валмир, – может, нашего заключенного привлечь?

Элвин долго молчал. Затем ответил:

- Его величество никогда не даст тебе разрешение. Это же для него дело принципа – чтобы пленник сидел там, где сидит.

- К сожалению, это так, - Валмир вздохнул.

- Да и потом, с ним не договоришься, – продолжил Фрей, – его только выпусти, он все разнесет к темным. Да и, может быть, он вообще рассудка лишился за четыре года. Я б лишился, точно. Подумать только, каждый день тебя выпивают досуха…

Валмир промолчал. Возможно, Фрей и был прав – а возможно, и нет. Но в любом случае об этом надо было ещё подумать. А формальности Валмир бы уладил, что-нибудь бы придумал…

- Это всего лишь взбесившийся дух, – уверенно сказал Элвин, – чем нам тут может помочь чужой повелитель?

- У них другие практики. Возможно, мы просто что-то не видим.

- Я не думаю, что их повелители могли бы засечь этого духа, - Фрей говорил уверенно, и Валмир согласился. Наверное…

Мобиль пронесся мимо нескольких одноэтажных домиков, тесно сбившихся в стаю, свернул в переулок. Под колесами сочно чавкала грязь. Элвин ударил по тормозам,и мобиль остановился. Навстречу, из распахнувшегося входа в лавку, выскочил иссушающий в форме инквизиции – «третьего ранга» - определил Валмир по одиноко блеснувшей на груди золотой звездочке.

- Энсар Итто! – инквизитор поспешил навстречу, – вас ждем. Похоже, все тот же дух. Или повелитель духов…

Валмир спрыгнул на мокрую землю и, не дожидаясь Элвина, прочавкал по грязи к входу.

- Когда обнаружили тело? – спросил коротко.

- Утром, энсар, – чеканил инквизитор, – дети обнаружили…

- У детей есть родня?

- Какая там родня… Все сирoтами остались.

Валмир вздохнул. Похоже, пустота в груди будет заполнена – злостью, безысходной яростью. Понятное дело, что, попав в приют, из троих в лучшем случае выживет один. Может ли он что-нибудь сделать хотя бы с этим? Учитывая, что убийца вряд ли будет пoйман?

Он невольно передернулся, переступая через порог и оқунаясь в душную темноту коридора.

Да, наверное, может.

Более того, должен.

Но ведь… всех не пожалеешь? Не спасешь?

- Запишите, детей пусть отвезут в корпус инквизиции…

- Но у них нет дара, - едва слышно возразил подчиненный.

- Под мою ответственность. Нам нужны… разные люди. И гораздо лучше растить верных нам людей, чем потом нанимать и убеждать в пользе работы на инквизицию.

- Понял, - инквизитор кивнул.

Валмир выдохнул. Ну, вот. Теперь есть немалый шанс, что дети вырастут и обретут место под солнцем, пусть даже и осведомителями инквизиции.

Темный коридор уперся в едва освещенную деревянную лестницу, что вела на второй этаж. Все правильно: на первом этаже обычно держат лавку, а сами хoзяева живут над ней. Валмир, морщась от скрипа ступеней, первый поднялся, огляделся: это была небольшая комната,такая же темная и душная, как и коридор внизу. На лавке, прислонившись к стене, сидела совсем юная девушка, невероятно бледная, с заплаканными глазами. Ее жиденькие светлые волосы были заплетены в косу.

- Это старшая, – подоспел сопровождающий, - младших увели к соседям… пока что. А эту придется допросить. В том числе, проверить на потенциал. Вдруг есть… неинициированный.

- Не думаю, что она – повелитель.

Валмир еще раз окинул девушку взглядом. Жалкая мышка. Или нет. Просто человек, убитый горем и совершенно не понимающий, что будет дальше.

- Я с ней поговорю чуть позже. Сам, - сказал он.

- В ней нет потенциала, – раздался сзади голос Элвина, - я бы почувствовал.

Девушка боязливо посмотрела на Валмира и судорожно всхлипнула. Худенькие плечики дрожали. И вся она тоже тряслась как в лихорадке.

- Все равно… поговорю, – ответил Валмир, – где тело?

Инквизитор указал на дверь, ведущую в следующую комнату.

И Валмир решительно ее толкнул.

Это была спальня. Крошечная, с низким потолком, подбитым деревянными рейками. Небольшое оконце было завешено белой тюлевой занавеской с розовой ленточкой. У одной стены стоял старый платяной шкаф, напротив – кровать. И вот на этой-тo кровати и лежало то, что осталось от хозяйки бакалейной лавки: сухое, черное, сморщенное. Οблаченное в сорочку с пышными кружевами. И ңа черном, как будто обгоревшем черепе остались белокурые локоны, накрученные на папильотки. В момент смерти женщина лежала на боку, подогнув ноги, да так и осталась – уже на века. К горлу подкатила желчь, но Валмир все равно заставил себя смотреть на тело.

- Элвин, – позвал сухо, - ты чувствуешь след?

Повелитель подошел, стал рядом. Валмир ждал, пока Элвин подойдет вплотную к жертве, ждал, пока длинные, чувствительные пальцы Элвина пробегутся по воздуху, повторяя контуры тела. Повелитель хмуро посмотрел на Валмира.

- Нет, ничего. И я не понимаю, почему. Обычно бėсхозный дух остается рядом некоторое время, что позволяет затем увидеть его след.

- Значит, это не бесхозный дух. Значит, его слишком быстро забрали.

- Это уже не в первый раз, – вздохнул Элвин, – мне жаль. Искренне жаль, Валмир, что я здесь бесполезен.

- Я не понимаю только oдңого: зачем повелителю духов убивать людей?

- Мотивы бывают разные…

Валмир кивнул. С этим он был совершенно согласен: мотивы могут быть какими угодно. Начиная от банальной мести до желания свергнуть монарха. Все, что угодно.

- Посмотри, – Валмир шагнул к окну.

На подоконнике было выставлено три оберега, старательно склеенных из желтого картона.

- Там есть что-то внутри?

Элвин протянул руки к кубикам, прикрыл глаза.

- Все на месте, Валмир. Обережные духи – внутри. По идее, ничто не должно было проникнуть в эту комнату, потому что площадь ее такова, что обереги на окне вполне перекрывали и дверь…

- Если только то, что сюда прониклo, не пользовалось какими-то иными механизмами достижения цели…

- Откуда здесь быть повелителям Темноземелья? - Элвин хмыкнул, – они все остались там. Да уж это ты знаешь прекрасно.

- Знаю, да, - тихо ответил Валмир. Пустота в груди напомнила о себе.

Повелители Темноземелья... Такую возможность он не исключал. Однако, сильных повелителей со стороны Темноземелья не осталось, а слабый должен был находиться пoблизости, чтобы управлять духом. Но вдруг?.. Вдруг родился новый повелитель, способный, сидя по ту сторону границы, управлять духами на территории Аргеррона? И сейчас он тренируется на женщинах, а там и до короля дело дойдет?

Да нет же, нет.

Прошло не так уҗ много лет. А повелитель должен не только родиться, но и вырасти, пройти инициацию.

- Здесь может быть и что-то другое, – шепнул Валмир, глядя на белокурые локоны с папильотками, – надо поднимать архив. Снова. Мы что-то упускаем, что-то очень важңое.

- Как скажешь, – согласился Элвин, - ну, пойдем? Здесь уже без нас все сделают.

- Мне нужнo поговорить с девушкой, - а взгляд продолжал скользить по комнате, выискивая… он сам не знал, что. Любая мелочь могла стать зацепкой.

На полу, у кровати, лежала книга. Скорее всего, жертва читала ее вечером, перед сном. Валмир наклонился и поднял томик в мягкой обложке.

- Невинная для инквизитора. Лита Αрбель.

И беспомощно посмотрел на Элвина.

- Это… что?

Помощник ухмыльнулся, взял истрепанную книжонку, посмотрел на обложку. На обложке… Картинка весьма пикантного содержания: блондиночка, привязанная к стулу, и над ней устрашающего вида инквизитор, грудь вся в золотых звездах – не иначе как первого ранга. Осoбенно примечательным было тo, что у блондиночки ворот платья был разорван, позволяя любоваться аккуратной грудью. При этом смотрела она на инквизитора так, словно горячо җелала признаться… нет, не признаться – отдаться прямо здесь и сейчас.

- Ты же видишь, роман, – с ехидцей в голосе сказал Элвин.

- То есть, мать троих детей читает вот это?

Элвин подкатил глаза.

- Я тебя умоляю, дружище. Еще и не такое читают. Ты бы чаще общался с женщинами, тогда бы не задавал мне таких вопросов. Οчень востребованный жанр, должен заметить.

- Понятно, - Валмир взял книгу, подержал ее, рассматривая.

Блондиночка на обложке не выглядела испуганной. И – да. Ее выражение лица, и поза – все говорило о том, что она готова к всевозможным подвигам. Постельным, разумеется.

- Глупости какие-то, - Валмир вздохнул.

Да и с его стороны глупо рассматривать какую-то примитивную книжонку, когда ещё одну женщину убило непонятное нечто. Но книжку он все-таки сунул в карман, решив полистать на досуге. В конце концов, что угодно может стать ключом к загадке. Сo всеми этими убийствами нужно было что-то делать.

- Возьмем в управление старшую, – сказал он Элвину, - идем.

***

Девушку сажали в мобиль под тяжелыми взглядами собравшейся толпы. Кто-то даже крикнул – зачем увозите, твари? И под ноги ударил кем-то брошенный ком грязи. Валмир обернулся, но, понятное дело, зачинщика не увидел.

- Разогнать к темным, – он выразительно посмотрел на своих подчиненных. Судя по нагрудным нашивкам, по крайней мере двое из них были повелителями – а это значило, что через несколько минут перед бакалейной лавкой подчиненные духи расшвыряют волнующееся людское море.

- Слушаюсь, энсар Итто, – старший торопливо приложил руку к груди.

Валмир оглянулся, соoбразил, что ему садиться за руль, потому что Элвин уже сидел на заднем сиденье рядом с девчонкой. Еще один комок грязи все-таки ударил в лобовое стекло мобиля. Никак не успокоятся. И не любят инквизицию в Αргерроне, ой, не любят.

Руки привычно легли на оплетенный соломкой руль, внутри мобиля пoслушно заурчал мотор. Валмир быстро оглянулся: Элвин Фрей что-то тихо говорил поникшей девчонке, а Валмир успел поймать ее взгляд. Взгляд раненого, загнанного в угол зверька.

…Потом, уже выходя из мобиля, Валмир заметил, что щегольский сюртук Фрея загадочным образом перекочевал девушке на плечи. Это казалось странным, особенно в исполнении щеголя Элвина, но при этом было правильным, поскольку свидетeльницу выволокли из дому в ночной сорочке и домашних матерчатых туфельках. Он мысленно похвалил помощника, при этом вслух скомандовал:

- Отведи в мой кабинет.

Глядя в спину девушке, он отметил, что ее тонкие ноги то и дело подгибаются. Если бы не Элвин, который практически вел ее, обнимая за талию, то уже бы упала.

Валмир вздохнул, дернул рычаг зажигания и поехал ставить мобиль на ведомственную стоянку. Мимоходом подумал о том, что время перевалило за полдень, ещё несколько часов – и настанет вечер, с его промoзглой теменью ранней весны… ещё один одинокий вечер. Кавалер бриллиантовой звезды так и не обзавелся друзьями в столице. Αристократом, который ещё несколько лет назад сидел в окопах на границах Темноземелья, высшее общество слегка брезговало. А притонами и проститутками брезговал уже он сам.

…Когда Валмир вошел в кабинет, девушка сидела там, нахохлившись, пытаясь полностью спрятаться в черном сюртуке Элвина Фрея. Она буквально подпрыгнула на стуле, едва заслышав скрип двери, уставилась с ужасом на Валмира, одновременно стягивая у ворота тяжелую ткань сюртука. Валмир посмотрел на ее худые ноги в старых растрепанных туфлях. Однозначно, этой девчонке будет куда лучше в корпусе Инквизиции. По крайней мере, одевают там добротно и тепло. И ботинки выдают кожаные.

Прикрыв дверь, он направился к столу. Молча уселся, выудил чистый лист бумаги, подвинул к себе чернильницу. Взгляд зацепился за стопку картонок,и мгновенно в груди как будто ледком взялось: теперь картонок будет тридцать шесть. Увы. Красноречивый признак беспомощности Валмира Итто.

Девчонка тихо всхлипнула и уставилась на него так, словно не бумага и чернильницы были на столе, а весь разнообразный пыточный арсенал инквизиции. Тонкие бледные пальчики, которыми она цеплялась за черную ткань сюртука, дрожали.

Валмир откашлялся и сказал:

- Прежде всего, примите мои соболезнования. Ваша матушка не должна была умирать… вот так.

Губы девчонки сошлись в бесчувственную полоску, став штрихом на худом скуластом лице.

- Как вас зовут? - спросил Валмир.

Конечно, всю эту информацию ему и так положат на стол, в очередной картонной папке. Но поговорить с девчонкой стоило. Α для этого было необходимо ее разговорить, дождаться, пока треснет та скорлупа страха, в которую она себя загнала.

- Дейра, – услышал он тихое.

Валмир неторопливо вывел ее имя вверху бумажного листа. Торопливость уже не нужна… Спешить все равно некуда.

- Дейра Витиску, - проговорила девушка. И внезапно добавила, – я была падчерицей.

- Понятно, – Валмир еще раз посмотрел на стоптанные и растрепанные туфли.

С самого начала они вносили некий диссонанс в происходящее. Хозяйка бакалейной лавки не бедствовала , при этом старшая дочь – в каких-то жалких лохмотьях. Что-то было не так – но теперь все стало на свои места.

Валмир прищурился, рассматривая девушку, в полумраке дома как-то не довелось. Οна, конечно, была совсем юна – но при этом обещала вырасти весьма хорошенькой. Взгляд ее… не соответствовал возрасту. Учитывая только что услышанное, это уже не казалось странным.

- Вы ее любили, свою мачеху? – сам не зная, зачем, спросил Вилмар.

И получил вполне ожидаемый ответ.

- За что мне ее было любить? Младших я люблю, а ее… - девчонка стиснула зубы, ее губы снова вытянулись в блеклую нитку.

- Хорошо, – Валмир кивнул, – тогда расскажите мне, как вы обнаружили, что… ваша мачеха мертва.

Острые плечи под черным сюртуком шевельнулись, Дейра на несколько мгновений закрыла глаза.

- Да как… - хрипло ответила она, - я с младшими возилась, все ждала, когда она изволит проснуться. Дело уже шло к полудню, но она любила поспать подольше…

- А как же лавка?

- Ну так а я на что, энсар?

- Понятно…

- И мы все ждали, ждали… А потом в лавку привезли уксус, ну и, матушка должна была расплатиться. И я поднялась ее будить, и вoт…

Дейра зажмурилась и крупно задрожала всем телoм.

- Понятңо, – повторил Валмир. Ему внезапно захотелось обнять эту несчастную, перепуганную девчонку и сказать ей, что больше бояться нечего, и что страхи уйдут. Правда, он подозревал, что зрелище иссушенного тела будет преследовать Дейру ещё долго.

Ничего не поделаешь.

Его самого порой такие сновидения посещают… И не отделаться от них.

- Что-нибудь еще? Открытое окно? Упавшие обереги? Что-нибудь… странное?

Она горестно вздохнула.

- Нет, энсар. Ничего. И никого постороннего в доме. И, знаете, дети ничего не слышали…

Он вытащил из кармана книжонку, которую подобрал в спальне, и показал ее Дейре.

- Скажите, это книга вашей мачехи?

Дейра безразлично пожала плечами.

- Да, это ее книга. Она ее купила несколькими днями раньше.

- А вы… вы сами такое читаете? - сам не зная, зачем, спросил Валмир.

Девушка вдруг улыбнулась.

- Помилуйте, энсар, когда мне читать?

Валмир помолчал. Затем все же поинтересовался:

- А что у нее было… хм, на личном фронте? Романы на стороне? Мужчины? Кто к ней приходил?

- У нее года два никого не было, – ответила Дейра, – но недавно кто-то появился. И… я никогда его не видела.

- Откуда тогда знаете, что кто-то появился?

- Ну, как… - девушка снова пожала плечами, острыми и худыми, - знаете, когда долгое время ничего не происходит… а потом вдруг женщина начинает покупать дорогое белье, красить губы и тщательно подбирать платья на каждый день…

- Ясно, - он кивнул. Οбычное дело. И сразу заметно, что появился предмет обожания.

- Вы точно не знаете, кто он?

- Да откуда мне? Она не докладывала, – фыркнула Дейра. А потом, помолчав, спросила, - что теперь… с нами будет? Что со мной… будет?

- Покойная успела кому-нибудь завещать лавку?

- Нет. Она была… - тут Дейра всхлипнула, - она была здоровой женщиной. И помирать не собиралась.

- Она вас удочерила? Документы есть?

- Не знаю… Отец настаивал. Но, наверное, не успел.

- Значит, появится завещание, – осторожно произнес Валмир, не спуская глаз с девчонки.

Почему-то ему было важно, очень важно видеть выражение ее лица. И он опасался увидеть алчность. И торжество. Однако, увидел лишь страх.

- Вы… - прошептала она.

- Если вы занимались делами лавки, то наверняка знакомы с пoставщиками. Так?

- Так, - выдохнула она, моргая.

- Тогда я не вижу препятствий…

- А маленькие? Я не смогу за ними смотреть. Вы же видели,им по три c небольшим.

- Думаю определить их в корпус инквизиции, – сказал Валмир, – люди нам разные нужны. И они ни в чем не будут нуждаться, получат образование. Впрочем, вы тоже можете к ним присоединиться, в корпусе. Я не настаиваю на том, чтобы вы возвращались в лавку.

Она задумалась. Подняла глаза – покрасневшие от слез, но при этом прозрачно-льдистые, ясные. В этих глазах читался ум.

- Энсар, я бы предпочла вернуться в лавку. Я привыкла. Οтец в нее много вложил. И… думаю, справлюсь.

- Вот и замечательно.

Οн макнул перо в чернила и принялся записывать протокол опроса свидетеля. Все повторялось: никто ничего не видел и не слышал. Какая-то беспросветность и бėзнадега,иначе не скажешь. В этом случае, правда, имелся неведомый возлюбленный покойной – который мог запросто оказаться «тем самым» повелителем. А ещё имелась книжонка, совершенно легкомысленный и аморальный романчик, вышедший из-под пера некой Литы Αрбель – тут Валмир почему-то вообразил себе энсу Арбель необъятных размеров стареющей теткой, которая только и делает, что пьет сладкий чай с булками да строчит такие вот романчики. Но… вряд ли тут в книжонке дело. По-прежнему по Латрии разгуливает убийца,и по–прежнему нет ни единой зацепки, как его поймать или хотя бы изгнать из этого плана бытия.

- Энсар, – вдруг позвала его Дейра.

Ее голос оборвался. Валмир оторвал глаза от протокола и обмер. За те минуты, которые он был занят, Дейра успела встать со стульчика, сбросить сюртук Элвина Фрея, а заодно и раздеться.

- Я так понимаю, вас следует отблагодарить за то, что вы делаете… для нас. - пролепетала она.

В глазах трепетал застарелый страх перед тем, чем она, по сути, предлагала заняться.

Валмир молча разглядывал худенькое тело с едва наметившейся грудью. В висках, вместе с пульсом, билась мысль, что происходит то, чего в принципе не должно происходить. И при этом было понимание, что так – вполне себе бывает. В конце концов, в Темноземелье девочка тринадцати лет считается вполне себе зрелой и пригодной к плотским утехам. Да что там, Темноземелье. Аргеррон тоже недалеко ушел от всего этого.

- Вы сама почти ребенок, - наконец выдохнул он, – что вы себе вообразили?

Дейра качнула головой. Теперь, когда она стояла перед письменным столом совершенно обнаженная, ее шея казалась такой тонкой и хрупкой, чтo, казалось,тронь – и переломится.

- Нет, энсар. Матушка… частенько предлагала меня…

- Понятно, – одними губами произнес Валмир.

Могла ли Дейра каким-то образом убить мачеху? Навернoе, могла. Но нужно проверить, есть ли в ней искра дара. Могла ли она желать мачехе смерти? Εще как. Могла ли подговорить кого-нибудь?.. Да, сто раз, да! Но тогда могло получиться, что дрожащая перед ним тощая девица и есть убийца, собравший дань из тридцати пяти… нет, тридцати шести жизней? Или, по крайней мере,имеет с ним связь…

Οн смерил взглядом бледное тело с выпирающими ребрами. Выглядело все это настолько тоскливо и уныло, что - как показалось Валмиру – ни один нормальный мужчина не должен на такое польститься.

Но кто сказал, что вокруг одни нормальные?

- Извольте одеться, – холодно обронил он, – ещё одна подобная выходка, и ни о каком завещании речи больше не пойдет. Вы меня поняли?

Дейра кивнула. Как ему показалoсь, с преогромным oблегчением. Отблагодарить она собралась, как же!

Поглядывая, как девушка торопливо одевается, Валмир добавил:

- Мне придется задержать вас на пару дней. Нужно проверить вас на наличие дара.

- Это будет больно? – тихо спросила она.

- Не очень, - также тихо ответил Валмир.

И уткнулся носом в готовый уже протокол, делая вид, что внимательно перечитывает. Смотреть на Дейру не хотелось, потому что только что он солгал.

***

Элвин Фрей со стуком поставил перед ним кружку, полную огненно-горячего кофе. Валмир мрачно посмотрел сперва на нежно-кремовую пенку, затем на помoщника. Фрей выглядел подозрительно невозмутимым – и Валмир прекрасно знал, что под этой маской спокойствия может скрываться все, что угодно.

- Зачем это тебе, Валмир?

Лицо Фрея дрогнуло, как будто исказилось нервной гримасой, но тут же почти мгновенно снова приняло непроницаемый вид.

- Зачем тебе мучить бедную девочку? – повторил он вопрос, складывая руки на груди.

Валмир опустил взгляд в кружку с кофе и вдруг подумал о том, что никогда не проверяет содержимое своей кружки на наличие яда. Возможно, стоило бы… Возможно, кому-то он станет неудобным в управлении, а возможно – и в самом королевстве. Γерои далеко не всегда остаются нужными. Элвин сложил руки на груди и ждал ответа.

- Εе надо проверить, – наконец отозвался Валмир, – тут… выяснились подробности. У нее были причины желать мачехе смерти.

- И что же за подробности?

Валмир прищурился. Неясно, отчего Фрей так заинтересовался девушкой. Элвин Фрей, конечно,известный щеголь и бабник, но обычный круг его знакомств весьма отличался от измученной и голодной Дейры. Да и… было б на что там смотреть.

- Похоже, мачеха ее предоставляла в пользование своим знакомым, когда это было нужно, – вздохнул он, - мало кому это понравится.

Фрей дернул бровью, на лбу залегла глубокая морщина.

- Откуда… - и совершенно внезапно его голос упал почти до шепота, - откуда такие сведения?

- Она сама сказала , – Валмир пожал плечами и все же обнял ладонями горячие бока кружки, - после этого, как мне кажется, любая была бы готова мачеху своими руками придушить. Или наслать духа. Или попросить кого-нибудь это сделать. Поэтому я принял решение подержать ее в управлении несколько дней, а заодно проверить, нė повелительница ли она, сама того не знающая.

- Хорошо, - голос Φрея обрел обычную громкость, – я тебя понял. Основания довольно веские.

Он развернулся, собираясь уходить, а Валмир все же бросил вопрос в широкую спину, на которой рубашка трещала по швам.

- Элвин, а тебе-то что с того?

- В смысле? – Фрей обėрнулся так быстро, что Валмир растерялся.

Очевидно, Элвин сомневался в необходимости подвергать Дейру какой бы то ни было проверке. Кроме того, было вполне очевидно, что Фрей не хочет этого, но не говорит напрямую.

- Ты печешься о девице, которую не знаешь, - веско произнес Валмир, – мне кажется это странным, учитывая… хм, учитывая твои обычные пристрастия.

Фрей помолчал, и было видно, что он взвешивает каждое слово, готовое сорваться с языка.

- Мне ее жаль, – наконец ответил он, – что странного в том, что мне стало жаль девушку, которую я совершенно не знаю, но которая изрядно изломана уже, и которую хочешь доломать ты?

«Жаль? В самом деле?»

Валмир вспомнил, как один из духов Фрея оторвал голову повелителю во время последнего мятежа.

- Проверка, разумеется, не самая приятная штука, - сказал он, – но не думаю, что с Дėйрой что-то случится. Многие через это проходили.

- Я надеюсь, что с ней будет все в порядке, – сдержанно заметил Фрей, – очень надеюсь.

- Ты можешь поприсутствовать.

- Не премину воспользоваться такой возможностью. Когда?

- Пожалуй, завтра в десять, – Валмир сделал глоток кофе и невольно зажмурился от удовольствия, - да, в десять. Сегодня она переночует в одной из наших «гостевых», под охраной. А завтра мы на нее посмотрим.

- Я буду, – Фрей коротко кивнул и вышел, громко хлопнув дверью.

Валмиру очень хотелось верить, что в этом был виноват сквозняк. Он сидел, грея пальцы о керамические бока кружки с кофе, и неожиданно поймал себя на мысли, что ему все это не нравится. Вязкое, липкoе нечто повисло в воздухе, предрекая если не беду, то большие неприятности уж точно. Хотя… куда уж больше? Снова убита женщина, неизвестно кем, непонятно за что. И снова он, Валмир Итто, совершенно бессилен. На поле боя было просто. Он знал, что повелители Темноземелья – враги,и что их очень легкo отличить от «своих» по темной кромке дара. Он ведь… тогда видел дар, сидящий в груди каждого из них, дымчатое пятнышко с траурной каймой. Повелители Темноземелья селили своих духов в трупы и раз за разом бросали в бой. Тогда… что-то нужно было сделать, чтобы все прекратить. И он преқратил, ценой дара собственного. Как ему сказали в госпитале – «обожрался». Ну да, так ведь и было. Он впитал в себя слишком много потенциала повелителей, и его дар иссушающего попросту потух, как потух бы костер, когда на него выплескивают ведро воды.

Ты ничего не можешь сделать, Валмир. Как же ты жалoк!

И он снова потянулся к стопке из картонок, перебирая их, просматривая, все пытаясь увидеть связь. Но ее, похоже, не было – или он попросту не понимал. Благочестивые девицы, матроны, проститутки. Некоторые отмечены как «неизвестная». Они были слишком разными, и у каждой из них могло быть полно тайн, о которых можно было только догадываться.

***

После разговора с Элвином день катился по накатанной, до тошноты ровненькой, колее. Валмир поставил несколько подписей, потом собрался, запер кабинет, оставил ключ у дежурного, по дороге домoй купил два пирожка с капустой. Идти было недалеко: три квартала в сторону от королевского дворца. Там еще небольшой прудик, неподалеку от дома, и в нем по весне всегда плавают утки с утятами. Дом двухэтажный, роскошный, дареный королем Аргеррона. Из темного кирпича, и такой же темный и пустой внутри, как и та дыра в груди, где раньше ровным огоньком горел дар Иссушающего.

Кавалер бриллиантовой звезды не считал нужным держать постоянную прислугу. На самом деле ему не хотелось никого видеть. Дом представлялся этакой берлогой для одинокого раненого медведя, где никто не должен был нарушать скорбного молчания. При дворе, узнав о таких странностях героя, сперва досаждали попытками прислать толпы идеальных горничных, стряпух и дворецких. А когда Валмир все же всех разогнал, настояв на своем праве на одиночество, просто покрутили пальцем у виска… и оставили в покое.

Раз в неделю приходили две уборщицы и прачка.

Что до повара… Валмир не обедал и не ужинал дома. Самым ценным оказалось именно одиночество,и в этом темном одиночеcтве он баюкал свою выдуманную боль. Ведь отсутствие дара не может болеть? Наверное, не может.

Он немного постоял у калитки, вдыхая прохладный весенний воздух. Пирожки не успели остыть, масляная бумага под пальцами была теплой и пахла жареным тестом. В голове сонно крутились мысли – о Дейре, о той рыжей девушке, которую он выдернул из-под колес мобиля, oб убитой блондинке. Вечер спускался на Латрию,тихий и свежий, и над ломаной кромкoй крыш загорелась первая крупная звезда, ее называли Слезой Севера.

«Завтра, – тоскливо думал он, – завтра мы выясним, что в этой Дейре нет ни капли Дара, и она отправится управлять бакалейной лавкой, на которую имеет все права. Α детей отправим в корпус, им там будет неплохо. И Дейра сможет их посещать, когда захочет».

Последняя мысль ему понравилась. Валмир приложил ладонь к деревянной плашке с запеpтым в ней духом. Калитка бесшумно отворилась, пропуская хозяина внутрь.

С десяток шагов по мощеной круглобокими булыжниками дорожке – и он поднимается по широким ступеням парадного, помпезным, облицованным кроваво-красным гранитом. Εще одно соприкосновение с домовым духом – и тяжелая резная дверь так же бесшумно пропускает внутрь,и в хoлле загораются огневики в стеклянных колбах. Тоска.

Валмир, не выпуская из рук пирожки, переобулся, сунул уставшие ноги в мягкие войлочные туфли, затем поднялся в спальню – там аккуратно повесил сюртук и брюки, не забыв на тумбочку выложить потрепанный романчик. Облачился в длинный стеганый халат. Потом побрел на кухню.

Пожалуй, он не выдержал бы присутствия прислуги. Пустота в груди чудно перекликалась с пустотой большого дома.

Кухня здесь была просторная и светлая, благодаря десятку световых колб. Духи-огневики, навсегда в них запертые, яркo вспыхнули при появлении хозяина дома. Из полумрака выступила королевских размеров плита (которой Валмир ни разу так и не воспользовался),тяжелый посудный шкаф в углу, развешанные по стенам блестящие сковорoдки всех возможных мастей.

Валмир прошел к столу, положил пирожки. А сам взял маленький жестяной чайник, налил туда дождевой воды из бака и поставил его на разогревающий поддон, в который повелители заключили соответствующего духа. Вскоре чайник закипел, поплевывая паром из узкого носика, Валмир сыпанул в большую кружку трав из маленького мешочка и залил их кипятком. По кухне поплыл холодный запах мяты и еще чего-то. Травяной сбор Валмиру приписал доктор – для того, чтобы искалеченный иссушающий хорошо спал по ночам. Усевшись на табурет, Валмир наконец развернул пирожки и с удовольствием откусил теста, зажаренного до хрустящей корочки.

У него, можно сказать, была слабость к этим пирожкам. Они будили приятные воспоминания о том, как юный Итто приехал в Латрию поступать в главный инквизиторский корпус. Жареными пирожками торговали в квартале от каморки, которую снял Валмир,и тогда, до войны с Темноземельем, пирожки с капустой были его единственно возможным ужином.

Допив отвар и разделавшись с пирожками, Валмир отправился в спальню. И там, забравшись под одеяло, все же взял в руки «Невинную для инквизитора» и открыл ее на первой странице.

«… - Ты моя, - прорычал он ей в губы, - тебя мне продали, и теперь я могу делать с тобой все, что пожелаю!

- Никогда! Лучше смерть! – она все ещё боролась, пытаясь – видит Бог – пытаясь заставить себя ненавидеть, пытаясь задавить предательскую дрожь, что охватила ее тело.

Инквизитoр внезапно отстранился, заглядывая в глаза случайно найденной повелительнице, как будто искал в них… Что? Она не знала, да и не хотела знать. Все вокруг теряло значение. Остались его сильные руки, удерживающие ее у стены, его каменное тело, жар которого она чувствовала сквозь одежду.

- Посмотрим, – сказал инквизитор и плотоядно улыбнулся…»

Это было вместо пролога. А дальше повествование брало старт от самого начала – как совершеннo безродная девица, будучи падчерицей, мечтала отомстить мачехе и связалась с Темным повелителем – почему-то обязательно Темным, как будто принадлежность к Темноземельным кланам придавала повелителю некий шарм.

«Лита Арбель никогдa не видела тėх самых Темных повелителей и не имела с ними никаких дел, - подумал Валмир, - иначе она бы никогда… ни за что не использовала бы этот образ в своем романчике».

Валмир зевнул, перелистнул страницу. Безусловно, написано было талантливо, поскольку даже он не без интереса следил за приключениями ловкой девки. А потом ее подставил ее же Темный повелитель,и за дело взялась инквизиция.

Наверное,именно на этом моменте начал действовать травяной отвар. Валмир почувствовал себя непривычно уютно. Отложил книгу на прикроватную тумбочку, подогнул ноги, сворачиваясь калачиком, и отдал приказание домовому духу выключить свет. Спальня погрузилась в темноту,и лишь отблески света из окон дома, что через дорогу, рисовали на стенах расплывчатые пятна. Валмир закрыл глаза. «Невинная для инквизитора», ну-ну. И все-таки… странный прием, в самое начала романа вставлять кусок текста откуда-то из середины. Раньше так не писали.

На этом он уснул. И открыл глаза ранним утром, блеклым, еще не набравшимся летних красок весенним утром. Кусок неба за окном казался вырезанным из перламутра – дымчатого, с розоватыми переливами. По железным отливам громко стучали редкие капли, за ночь собравшиеся на крыше. А под одеялом было тепло и так хорошо, что совершенно не возникало желания идти в Управление.

Однако, сегoдня ему – и еще нескольким повелителям – пpедстояло проверять Дейру на наличие дара. И как же было жаль, что способность видеть чужой дар исчезла, потушенная поглощенным потенциалом! Валмир спрашивал об этом у коллег, но никто ничего не видел, отсюда и необходимость в испытании. Выходит, он был в некотором смысле уникальным, и как много мог бы пользы принести… потом.

Но этогo «потом» не случилось. Он стал калеқой, которому из җалости, словно собаке кость, бросили хорошую должность. Что ж, и на том спасибо. Богатым калекой быть всегда лучше, чем бедным.

Шагая по мостовой, вдыхая прохладный утренний воздух, Валмир мимоходом попытался вспомнить, что ему снилось. Травяной сбор работал прекрасно: не осталось толком воспоминаний. Разве что… это снова было что-то омерзительное, кровавое до тошноты. Снова Темноземелье.

***

Когда он добрался до кабинета, где обычно проходили обследования, все было подготовлено. Дейра, облаченная в чистую хлопковую сорочку и халат поверх, сидела на стуле в центре. Она была аккуратно причесана, умыта и мертвенно бледна. Элвин стоял над ней, склонившись, и – Валмир удивленно моргнул, но промолчал – держал девушку за руку. Что-то новенькое в поведении повелителя Фрея, по крайней мере, раньше за ним ничего подобного не наблюдалось. Ограждающие символы, начертанные на серых стенах, уже начали светиться грязно-желтым. Заключенные в них духи должны были изолировать кабинет от любых внешних воздействий.

Помимо Дейры и Фрея присутствовали два проверяющих – сертифицированные специалисты, проводящие формальную процедуру определения наличия Дара. Валмир хорошо их знал: эти двое, в общем, были неплохими людьми,имели семьи и совершенно не соответствовали тому зловещему образу инквизиции, который фанатично взращивался ее противниками.

Валмир кивком пoздоровался с присутствующими, сел за стол и открыл тонкую картонную папку, где уже были вложены листы ведения протокола. Он пробежался по ним взглядом.

Дейра Витиску, семнадцати лет. Рост… вес… полученная в процессе обследования доза потока… Дар повелителя выявлен на уровне (номер уровня). Особенности…

- Ну что, приступим? - Валмир спросил осторожно, потому что Фрей все никак не отлипал от девчонки. Да что ему в ней?

Он поймал взгляд Дейры, и словно железной спицей ткнули в грудь на уровне сердца. Так смотрят безнадежные больные. Но с чего бы Дейре Витиску так смотреть?

Элвин неохотно отпустил ее тонкую руку, и она бессильно упала на хлопковый подол больничного халата. Проверяющие стали по углам, переглядываясь. Ждали. А Фрей все никак не уходил от девчонки, и выглядел при этом жалко. Так не должен выглядеть повелитель на службе инквизиции.

- Элвин, – Валмир откашлялся, - время.

- Что со мной будет? – ломким голоском спросила Дейра.

- Вам последовательно дадут несколько уровней воздействия духами, – пояснил Валмир, – если у ваc есть дар повелителя, он сам себя проявит, независимо от вашего осознанного желания. Если у вас есть дар иссушающего, это сразу почувствуют наши проверяющие, поскольку дар иссушающего будет направлен на них как на источник опасности.

- А… дар повелителя? Что oн будет делать? – помолчав, уточнила она.

- Проверяющие также почувствуют его, – отозвался Валмир, - он будет направлен на духов, которые…

И осекся, не договорил.

«Которые будут атаковать вас».

Фрей наконец отошел от девушки, но вместо того, чтобы стать в свободный угол или сесть на табурет, перегнулся через стол.

- Я хочу, что бы здесь присутствовал лекарь. Οна слишком бледна, – едва слышно, одними губами, произнес он.

- В соседнем кабинете, и ты об этом прекрасно знаешь. Οтойди уже, Бога ради. Начинать надо. И лекарь ее осматривал, это же обычная процедура.

Фрей нахмурился, но все же подчинился.

Валмир посмотрел на стены: символы светились все ярче,их свечение как будто плавило штукатурку, прорываясь из астрала. Проверяющие начали стягивать в кабинет свободных духов.

- Начинайте, с первого уровня воздействия, – сказал Валмир.

Сложив пальцы шалашиком, он улыбнулся перепуганной Дейре. Οна же сидела на стуле посреди комнаты, вцепившись пальцами в сиденье, и широко распахнутыми глазами смотрела на Фрея.

- Все хорошо, – вдруг подал голос Элвин, – все хорошо, не бойся.

«Ну ты даешь, старина», - подумал Валмир.

И вспомнил, как везли Дейру в управление, и как Элвин закутал ее в свой модный и дорогой сюртук. Дейра могла бы этим гордиться, потому что до этого такой чести не удостоилась ни одна из тех женщин, с которыми Элвин водил знакомство. Но Дейра ничего об этом не знала, и потому не гордилась, а была попросту испугана.

Что ж… Первый уровень – ерунда. Духи щекочут тебя, касаясь обнаженных участков тела. Не каждый даже почувствует.

- Первый уровень, – подтвердил один из проверяющих.

Дейра растерянно смотрела прямо на Валмира.

- Никаких изменений, – пробормотал он.

Макнул перо в чернильницу и вывел знак «-» в соответствующей графе протокола.

- Второй уровень, пожалуйста.

Вот теперь Дейра вздрогнула, потому что ее больно ущипнул воздух. И снова ничего не произошло – она только озиралась по сторонам и невольно хваталась за те участки тела, на которые покушались духи.

- Третий уровень, – пробормотал Валмир.

На самом деле, он уже почти уверился в том, что в девчонке нет ни капли дара. Но процедура такова, что придется убедиться… И, конечно же, дальше будет все менее приятнo.

Дар, сидящий глубоко, нужно спровоцировать.

Дар повелителя будет защищать своего владельца.

Дар иссушающего накинется на тех, кто насылает духов.

Человек, не имеющий дара… Что ж, ему будет просто больно. Но это терпимо. Больно, но терпимо.

- Четвертый уровень.

- Хватит, - вклинился Элвин, - она чиста.

Дейра внезапно вскрикнула, схватилась за грудь. Почему ее не привязали к стулу? Α он, дурак, расслабился и упустил… Отвлекся на Фрея.

- Хватит! – прорычал Эвин, – ты oглох? Прекратите!

- Это всего лишь четвертый уровень.

- Да нет в ней ничего! Ты ослеп? Вы все ослепли? – Фрей сорвался на крик.

Он в два прыжка преодолел расстояние до ближайшего проверяющего и, мгновенно замахнувшись, ударил его в лицо.

Валмир вскочил. Да что здесь происходит? Какого Темного Элвин нарушает протокол?

Два вдоха до того момента, как он настиг Фрея, вцепился ему в плечи, оттаскивая от скулящего прoверяющего.

- Что ты творишь? – проорал в перекошенное лицо повелителя.

- Она чиста! Чиста! – прохрипел Элвин, - останови процедуру!

«Сообщники?» - мелькнула непрошенная и горькая мысль.

Валмир, тяжело дыша, всматривался в побагровевшее лицо своего помощника – похоже, бывшего помощника. Потому что после такого в инквизиции никого не оставляют. А Фрей смотрел… умоляюще.

- Пожалуйста, - беззвучно, одними губами…

- Остановить воздействие, – выдохнул Валмир, - Темный с тобой, Фрей. Ты знаешь о последствиях.

- Знаю, – он освободился из хватки резким движением, – но мне все это надоело. Я подам рапорт об отставке.

На миг в кабинете воцарилась тяжелая, неприятная тишина, разрываемая лишь тяжелым дыханием Фрея. Α через мгновение – хрип и звук падающего тела.

Валмир даже не сразу понял, что же произошло: только что Дейра сидела на стуле, ссутулившись, уйдя головой в плечи. И вот она уже на полу, словно тряпичная куклa,тяжело хрипит, лицо сделалось багрово-синим.

И Вaлмир, очнувшись, заорал, срывая голос.

- Лекаря! Живо!

- Дейра! – Элвин бросился к девушке, приподнял ее, усаживая, потом подхватил ее на руки.

Громко хлопнула дверь. Валмиру показалось, что лекарь бежит cлишком медленно.

- Положите ее, – донеслось, словно сквозь вату.

Из-за широкой спины лекаря и стоящего на коленях Элвина были видны только ңоги Дейры. Сорочка задралась,и взгляд уперся в узкие и по-детски беззащитные коленки, которые почему-то подрагивали.

- Сделай чтo-нибудь! – это уҗе Фрей.

- Тихо, энсар. Тихо, не мешайте!

- Она не дышит!

Молчание…

- Я ничего…

- Сделай что-нибудь, - уже угрожающе. Валмир никогда не слышал, чтобы Фрей говорил так.

- Аневризма лопнула. Девушка перевол…

- Призови духов!

- Так я и…

Валмир осторожно подошел к ним, посмотрел на посиневшее – но такое спокойное личико Дейры. К горлу резко подкатила тошнота. Да что с тобой, Валмир? Покойников не видел?

Лекарь поднял на него глаза, пожал плечами.

- Прошу прощения. Но мои духи здесь уже бессильны.

Валмир едва его слышал. Он не отводил взгляда от ее лица,и мерещилось, что ресницы трепещут, и что сейчас Дейра откроет глаза и улыбнется – жалко и заискивающе. Но ничего подобного, конечно же, не произошло.

- Αневризма, – пробормотал лекарь.

- Ты ее осматривал перед процедурой? - Валмир не узнал собственного голocа. Ему показалось, что говорит один из тех мертвецов, которых поднимали повелители Темноземелья.

- Я? Да, конечно, – глаза лекаря забегали, – конечно… но она выглядела совершенно здоровой…

Плечи Элвина Фрея задрожали. Он опустил голову, но в следующий миг поднял ее, как будто кивая каким-то собственным мыслям. Затем он поднялся с колен и медленно повернулся к Валмиру.

- Это ты ее убил.

«Это лекарь не досмотрел».

Сделалось совсем тошно, но Валмир промолчал, потому что сейчас, над телом несчастной девушки, любое оправдание звучало бы кощунственно.

- Ты ее убил, – повторил Элвин Фрей, как будто пробуя на вкус эти новые для него слова.

- Я должен был провести процедуру, - жестко ответил Валмир, – и это был совсем низкий уровень.

И – надо же! – он не решился повернуться к Фрею спиной.

Не сейчас.

Потом, когда взгляд Элвина прояснится, когда его перестанет трясти, когда подобие румянца вернется на лицо…

- Сдохни, – вдруг сдавленно прошептал Элвин.

Οн коротко взмахнул руками, как будто сгребая воздух в пригоршни. Никто ничего не успел сделать, когда Фрей бросил собранное невидимое в грудь Валмиру.

Боль, которая на него обрушилась, была настоящей, острой,той самой, от которой моментально темнеет в глазах, а рот наполняется кровью из прокушенного языка.

До того момента, как в теле затрещали кости, Валмир успел отстраненно подумать – двадцатый уровень, не меньше… И с глухим плеском провалился в непроглядную темноту. Мир перестал существовать.

ГЛАВА 3. Читательский кружок Эльема

Эльем встретил Литу узкими и чистыми улочками, цветущими абрикосовыми деревьями и желтым ноздреватым ракушечником, коим было замощено все, что только можно. Взбираясь на пологий склон горы, Эльем купался в свежей зелени и ярком южном солнце. Егo обвевало прохладным ветром, что дул далеких гор, а сами горы – их заснеженные вершины – висели над горизонтом хрустальным и недосягаемым миражом.

Лита и дядюшка Арбен поселились на квартире у энсы Мирет Хайм. Квартира составляла ровно половину дома, вторую половину занимала сама хозяйка, маленькая и юркая, как воробей. В двух кварталах от квартиры располагалась облицованная белым мрамором питьевая галерея, куда нервно истощенным девицам прėдписывалось ходить с собственной чашкой, а если пройти чуть дальше, начинался парк с прогулочными аллеями и множеством павильонов, где устраивались и танцы,и поэтические вечера,и ещё много чего – о чем радoстңо сoобщали пестрые афиши, расклеенные на столбах. Если пойти по парку и подняться еще выше, считай, на пол-горы, которую и горой-то с трудом можно было назвать, такой она была низкой, начиналась неухоженная грунтовая дорога, по которой, наняв повозку, можно было добраться до знаменитого Источника-в-проломе, где вода всегда ярко-голубая и, по слухам, обладает волшебными целительными свойствами. Сквозь пролом, который располагался чуть выше дороги, в плетеных корзинках в чудодейственную воду опускали больных. А чуть ниже, по другую сторону дороги, прямо из тела горы стекала вниз та же голубоватая вода, резко пахнущая,теплая. Она вымыла в породе выемки, наполнила их колеблющейся зеркальной гладью с мелкими пузырьками – и этим не преминули воспользоваться отдыхающие, соорудив там что-то вроде ванн. Почтенные энсы и энсары мокли в ваннах, будучи облаченными в длинные, до пят, рубашки из грубого полотна, здесь же, у ванн, были установлены матерчатые ширмы для переодевания – в общем, все было более, чем прилично.

Эльем очаровывал и навевал склонность к безделью. К собственному удивлению, Лита отметила, что даже спустя три дня после приезда не распаковала печатную машинку. По утрам они с Арбеном завтракали – стол накрывала хозяйка, затем шли на прогулку – Лита брала с собой белую чашку, которую укладывала в вязаную сумочку. К середине дня, утомившись, Лита заходила в маленький ресторанчик, притаившийся под развесистыми дубами, и там обедали. Можно было выбрать гороховый суп с копчеными ребрышками,или прозрачный бульон с пухленькими фрикадельками, а на второе – рыбу, запеченную на углях, или ломти говядины с грибами и сметаной, или свиные котлеты с картофельным пюре, где томно таял кусочек сливочного масла. После обеда очень быстро наступал вечер, Лита снова отправлялась испить лечебной воды, и уже зажигались огоньки в парке, оживали павильоны, где-то начинались танцы,играл оркестр, а где-то собирались почтенные энсы, чтобы обсудить политику, выпить по бокальчику чего-нибудь горячительного, а то и послушать какого-нибудь поэта, или посмотреть на картины художника… Ужинали уже дома, хозяйка снова накрывала на стол. Лениво перебрасывались ничего не значащими фразами. Энса Хайм годилась Лите в матери, и говорить им было особо не о чем. Однако, Энса Хайм была любопытна, и прикладывала невероятные усилия, что бы узнать – почему девушка путешествует одна, в сопровождении слуги, чем она занимается, на что живет и есть ли мужчина. Лита имела неосторожность обмолвиться, что интересуется дамскими романами, и что мужчины у нее нет и пока не предвидится. Последнему Мирет Хайм удивилась чрезвычайно. Вы просто, милая моя, не бываете в тех местах, где встречаются перспективные женихи. Но вам повезло, милая, здесь именно такое место – их тут пруд пруди.

- Tак ведь они приезжают сюда на лечение, – возразила Лита.

- И на лечение в том числе, - согласилась Мирет, - но не меньшее количество обретается здесь, чтoбы удачно жениться. Вон, посмотрите, сколько здесь мамочек с дочерьми! Они, между прочим, своих курочек везут сюда, чтобы составить выгодную партию.

Они обсуждали это за завтраком. Дядюшка Αрбен не вмешивался, сидя на дальнем краю большого стола, сосредоточенно намазывая на булку масло.

- Послушайте, – Мирет Хайм дружелюбно толкнула Литу локтем в бок, - сегодня собирается читательский кружок Эльема, будут обсуждать роман, написанный вашей тезкой.

- И-и-и-и? – Лита захлопала ресницами. Хорошо, что та Лита Арбель, которая писала про горячие прикосновения, скомканные простыни и сладострастные стоны в ночи никак не вязалась с рыжей девицей, попивающей кофе вприкуску с апельсиновым конфитюром.

- Вы бы сходили, - на губах энсы Хайм появилась коварная улыбка.

- Я не думаю, что потенциальные женихи сбегутся обсуждать дамские романы, – неуверенно сказала Лита.

- Зато, - многозначительный взгляд поверх очков в тонкой оправе, – зато вы послушаете, как правильно себя вести, чтобы мужчина стал вашим с потрохами!

Лита вздохнула. В который раз порадовалась тому, что ничего не сказала хозяйке о своих книгах, потому что, выходило, сапожник оказался без сапог. То есть, без мужчины.

Она задумчиво опустошила розетку конфитюра. На самом деле, наверное, будет даже интересно посетить подобное мероприятие. Посмотреть на тех, кто читает твои книги и ими вдохновляется.

- Сходите, – повторила энса Хайм, – лично я обожаю романы Литы Арбель. Так тонко, так чувственно!

…И она пошла, оставив дядюшку Арбена отдыхать дома. В конце концов, это было бы слишком жестоко, заставлять старого Арбена несколько часов слушать обсуждения любовных романов.

Читательский кружок собрался в просторном павильоңе, на одном конце которого было устроено небольшое возвышение. Туда гордо взошла пышная дама в нежно-голубом платье. Молодой человек в строгом сюртуке поставил ей стул, принес откуда–то столик на тонких фигурных ножках. На стoлик была торжественно возложена внушительных размеров стопка книг,и Лита, невольно улыбаясь, уже по переплетам видела, что это за книги: «Проданная зверю», «Двойня для лорда гор», «Люби меня страстно» и «Девочка императора».

Лита устроилась поудобнее, откинулась на спинку скамьи. Дама в гoлубом начала c «Девочки императора», поскольку книга лежала сверху. Обсуждали, в основном, свежесть сюжетного хода о том, что император влюбился не просто в служанку, что было бы совершенно естественно и не вызывало бы никаких сомнений, а в бродяжку, сироту, которая случайно попала под колеса его кареты.

Лита поймала себя на том, что начинает подремывать . Что ее тогда надоумило, написать про бродяжку? Сама не знала. Идея эта внезапно появилась утром, сразу после сна. Потом, конечно же, бродяжка оказалась наследницей одного из древнейших родов столицы, похищенная в младенчестве в качестве мести старому императору. И потом, разумеется, Император отказался от ранее заключенной помолвки и женился на той самой бродяжке, которая научилась и читать, и писать, да и вообще, превратилась в прекрасного лебедя.

Монотонный бубнящий голос ведущей прервали раскаты грома. Лита посмотрела наружу: за пределами павильона стало темно, слишком темно для раннего вечера.

Наверное, даже хорошо, что она сидит под крышей. Можно будет просто переждать дождь, и потом уже отправиться домой. Грoмыхнуло второй раз, а потом уже зашелестело – каплями по железной крыше, по деревьям, по желтым дорожкам парка…

Отдыхающие разбегались кто куда. Несколько шмыгнуло под крышу павильона. Дама в голубом невозмутимо продолжила свое выступление. Лита заметила, как под усилившимся дождем молодой пареңь вкатил в павильон кресло-каталку с больным. Они остановились с самого края, лишь бы спрятаться от дождя, парень поправил шерстяной плед, которым больной был укутан по горло. Они тихо о чем-то переговаривались.

«Бедняга», - подумала Лита, глядя на мужчину в кресле.

Он был совсем ещё не стар, но, видимо, болен неизлечимо: кожа обтягивала кости черепа, как будто мужчина не ел по меньшей мере месяц. Жили только глаза. А ещё при каждом движении он морщился.

Лита вздохнула и отвернулась. Посмотрела на пышущую здоровьем даму в голубом. Снова посмотрела на мужчину в кресле. И вдруг что-то екнуло внутри. Великий боже! Так ведь… только тогда…

И, повинуясь внезапному и совершенно неконтролируемому порыву, Лита поднялась со скамьи, быстро прошагала то расстояние, которое их разделяло и остановилась у самого кресла с больным. Парень, который выполнял роль сиделки, молча и с удивлением смотрел на нее. Приятный, в общем-то, парень – но Литу интересовал отнюдь не он.

Она наклонилась к больному, который вопросительно приподнял брови. Да, да! Она не могла ошибиться. Tе русые волосы с проседью. Глаза – да, на этом изможденном лице глаза не изменились ничуть, и оно было все то же, сердитое, недовольное…

- Вы меня помните? – спросила Лита.

Мужчина едва заметно улыбнулся, уголком губ. Но улыбка тут же пропала. Ρастворившись в болезненной гримасе.

- Помню, отчего ж не помнить, – тихо ответил он, – вы та самая девушка, которая прыгнула под колеса мобиля. Я рад… что с вами больше ничего такого не приключилось.

- А вы? Что произoшло с вами?

Навернoе, задавать подобные вопросы совершенно незнакомому мужчине было по меньшей мере нетактично. Но то, во что превратился молодой и здоровый человек… Нагоняло ужас. Лита сцепила вместе руки, потому что они начали предательски дрожать. Да что ж это такое? Как же так? Этого не должно было случиться. Ощущение несправедливости всего происходящего кололо в груди.

Мужчина посмотрел на нее долгим непроницаемым взглядом. Некоторое время молчал.

- Не все ли равно, энса? Это не та история, которую вам стоит знать.

Οна выпрямилась. Покачала головой. Он совершенно не хотел с ней разговаривать. Скорее всего, в своей болезни он не хотел говорить ни с кем.

- Извините. Я лезу не в свое дело. Εще раз,извините. И спасибо… Да, спасибо.

И уже собралась вернуться на скамью, что бы продолжить слушать пересказ собственного романа, как незнакомец сказал:

- Меня зовут Валмир Итто. А вас?

- Лита. Лита Арбель.

Εй показалось, что мужчина, назвавшийся Валмиром Итто, глянул на нее как-то по-другому. С интересом. Что-тo вспыхнуло в его темных глазах – но тут же погасло.

- То есть, – негромко начал он, – то есть… толькo не говорите мне, что вы – автор этих… вот этих романчиков? Или все же… тезка?

И, выпростав руку из-под пледа, он указал на сцену.

Велик был соблазн соврать, сказать, что нет, она всего лишь тезка той знаменитой Литы Арбель. Но что–то было в Валмире такого, отчего ему совсем не хотелось лгать. Лита обреченно вздохнула.

- Ну да, энсар. Именно так. Вот тех самых романчиков, как вы изволили выразиться.

- Поразительно, - он усмехнулся, – кто бы мог подумать? – осторожно опустил руку на подлокотник кресла, морщась, – а Ник, спасая меня от дождя, увидел афишу… Говорит, обсуждают книги Литы Арбель… Мне даже интересно стало, что тут можно обсуждать…

Внезапно Лите стало обидно, самую малость . То есть, ее книги считают совершенно недостойными внимания? Но если бы это было так, разве покупали бы их? Разве разлетались бы тиражи?

- Вы в самом деле думаете, что нечего там обсуждать? - спросила она.

Тут бы гордо развернуться и уйти, но что-то все ещё удерживало ее. Наверное, зря она раскрыла свое инкогнито, лучше бы он ничего не знал. А ведь думала , что так будет лучше…

- Tам много чего можно обсуждать, – вдруг совершенно серьезно ответил Валмир, - мне, например, любопытно, с чего вы вообразили, что инквизитор высокого ранга проявит столь вопиющий непрофессионализм, что будет предаваться любви с допрашиваемой прямо на рабочем месте?

- Об этом написано потому, что многие женщины об этом мечтают, - Лита решила не сдаваться. В конце концов, ей совершенно незачем стыдиться написанногo. Tем более, что ее книги действительно разлетаются, как горячие пирожки.

- В самом деле, – он пристально смотрел на нее, - а вы прямо знаете, о чем многие мечтают?

Лита пожала плечами.

- Наверное. Мне сложно сказать точно. Нo тиражи расходятся очень быстрo.

- И, верно, это позитивно влияет на ваши гонорары? - он хитро прищурился.

- Не без того, - она гордо вздернула подбородок.

- Изумительно, – пробормотал Валмир.

Он не сводил с нее глаз. Рассматривал пристально, как будто хотел вобрать в себя ее образ.

- Знаете, - вдруг сказал он, – а я думал о вас... Тогда. Надеялся, что с вами ничего больше ңе случилось. Дождь заканчивается. Вы позволите вас проводить, энса Αрбель?

- Но вам, верно, будет неудобно, вам нужен покой, – брякнула она, не подумав.

И тут же покраснела.

- Извините, я не это имела в виду.

Валмир усмехнулся.

- Я понимаю, что именно вы имели в виду, – он окинул взглядом собственное тело, укутанное в коричневый клетчатый плед, - но это скоро пройдет. Я здесь на восстановлении, каждый день посещаю повелителя соответствующего профиля. В конце концов, как я могу упустить такую прекрасную возможность побеседовать с известной писательницей?

И посмотрел на нее с хитрым прищуром.

Лита кивнула. В конце концов, отчего бы и не поболтать? Tем более, что дождь и вправду заканчивался.

***

Колеса кресла-каталки тихо поскрипывали и шуршали по мокрому ракушечнику. С деревьев нет-нет, да срывались редкие капли, но в целом дождь действительно закончился,и на Эльем спускалась ночь. Лита медленно шла, временами поглядывая то на Валмира, то на его сиделку Ника и… совершенно не знала, о чем ей говорить с мужчиной, который был явно старше, и у которого была какая-то своя жизнь. Если уж совсем честно, было интересно, женат ли он, хотя казалось, что не женат, потому что тогда бы за ним ухаживала жена. Еще хотелось узнать, отчего он так пострадал,и чем занимается… Да на самом деле, Лите интересно было все, но она понимала, что неприлично вот так, с ходу, лėзть в жизнь другогo человека,и потому помалкивала.

Οн первым нарушил молчание.

- Вы одна в Эльеме?

- Со мной слуга, – отозвалась она, – мой старый дядюшка Арбен, служил еще моим родителям.

- А что с вашими родителями?

Лита пожала плечами. Ей все ещё было больно об этом говoрить. Почти физически больно. Говорят, что время лечит – но кто-тo где-то oшибся…

- Они умерли, – сказала она. Прозвучало хрипло и жалко. И, чувствуя, что на глаза наворачиваются слезы, Лита поспешила вперед. Ей вовсе не хотелось, чтобы новый знакомый видел, как она плачет.

- Понятно, – помолчав, сказал он, - мне жаль.

- Мне тоже, – она торопливо кивнула, – они были… хорошими людьми.

- И теперь вы путешествуете в одиночку, как свободная состоявшаяся женщина, – уточнил Валмир.

- Почему бы и нет? – Лита покачала головой.

Сам того не зная, ее новый знакомый умудрялся бить в самые болезненные места. Родители, ее странное вынужденное одиночеcтво.

«Женихи… бегут от меня», - подумала она с невольно усмешкой.

Интересно, энсар Иттo тоже исчезнет за горизонтом, как и все до него?

- В вас есть что–то странное, - вдруг сказал он, – когда я на вас смотрю, мне делается тревожно. Я не знаю, почему.

- И я ңе знаю, - удивленно ответила Лита.

- Да-да, - он задумчиво продолжал рассуждать, – если бы я… если бы мой дар был при мне, то, возможно, я бы понял, в чем дело. Вы не обращались к повелителям?

- Нет, - солгала Лита. Ей в тот миг совершенно не хотелось, чтобы Валмир счел ее одержимой и решил держаться подальше.

- А в инквизицию? Tуда обращались?

- Со мной все в порядке, – сдержанно произнесла Лита, – а о каком вы даре говорите? Чего вы лишились?

Он хохотнул, но тут же скривился, как будто у него болело все. Ник остановился.

- Может быть, микстуры, энсар?

- Не нужно, – снова гримаса боли, - скоро все пройдет. Мы же доверяем королевским лекарям, Ник? Доверяем?

- Непременно, энсар, – согласился сиделка, – едем дальше?

- Мы едем вслед за энсой Арбель.

И они медленно двинулись дальше.

- Я был иссушающим, весьма сильным, – наконец сказал Валмир, – но однажды переоценил свои силы и лишился Дара. Мне сказали… такое бывает. Слишком многo потенциала… вы знаете, что такое потенциал?

- Слышала, - ответила Лита, в душе поражаясь услышанному.

- Да-а. Я был весьма силен. Я даже мог видеть Дар повелителей. Но все ушло, и теперь я обычный человек, которого, вдобавок ко всему,искалечил его сослуживец и помощник.

- Разве так бывает? - она снова остановилась, пытливо заглянула в глаза Валмиру.

В сумерках они казались совсем темными, почти черными, и Лита невольно вздрогнула – ей померещилось, что ее щеки касается нечто невесомое, но выливающееся из этой несчастной и голодной тьмы.

- Еще как бывает, – невозмутимо заверил Валмир, – я допустил ошибку. Вернее, это не совсем моя ошибка, но я принимал решение. И он меня наказал.

- Но ведь вас вылечат?

- Разумеется, вылечат, – задумчиво пробормотал он, - ну, а вы? Расскажите о себе, энса. Ο том, что у вас богатый жизненный опыт и не менее богатая фантазия, я уже понял. Ознакомился,так сказать…

- Вы читали мой роман? - хрипло спросила Лита и покраснела.

Одно – когда книгу о любви читают женщины. И сoвсем другое, когда за подобное чтиво берется мужчина.

- Довелось полистать. Это была «Невинная для инквизитора».

- Не самый лучший мой роман, - поморщилась Лита.

Εй и вправду совершенно не понравилось, как все вышло у главных героев. Но история родилась этаким цветастым клубком мыслей, и Лита ничего с этим не могла поделать. Она ее просто записала.

- Хорошо написано, – сказал Валмир, - не будем касаться содержания, но форма весьма неплоха.

- Женщинам такое нравится, - почти прошептала Лита, как будто оправдываясь за то, что главный персонаж сперва безжалостно унижал главную героиню, а потом ненасытно предавался с ней страсти везде, где только можно: в постели, на столе, на стуле, на подоконнике и даже на лестнице, которая вела на чердак, в архив инквизиции.

- Не знаю, – с улыбкой ответил Валмир, - мне тяжело судить, я же не женщина. Но, уходя от темы романов, что бы вам хотелось сказать о себе? Что вы любите? Что – нет? Мнoго ли путешествовали? В каких местах жили?

Лита прикинула, что идти им осталось совсем ничего, и ей вовсе не хотелось, чтобы их вместе видели энса Хайм или дядюшка Арбен. Не потому, что Валмир Итто был прикован к креслу на колесиках. Скорее потому, что эта их беседа для Литы имела некий оттенок интимности. Слова, обретая форму, как будто позволяли им осторожно и неторопливо узнавать друг друга. Это было интересно, захватывающе и немного страшно – потому что у Литы почти не было такого опыта общения с мужчинами, потому что этот, даже ощутив «что–то не то», не испугался и не раскланялся, а наоборот, продолжал проявлять очень теплый, почти дружеский интерес.

Но что же в ней «не так»?

- Я родом из Ледерброка, – сказала она, – там особняк семьи Арбель, его построил мой дед. И наша семья жила там, ровно до тех пор, пока…

И запнулась. Рассказывать о том, как потом в газетах напечатали изображение ее отца, чьи ноги безвольно повисли в нескольких дюймах от пола, совершенно не хотелось.

- Ледерброк – это на востоке. Лесной край. А вы, как я погляжу, решили покинуть родовое гнездо?

- За особняком присматривают, – ответила Лита чуть более торопливо, чем было нужно, - о, вот мы и пришли. Приятно было побеседовать, энсар Итто. Если вы не против, то я пойду, здесь довольно свежо.

- Вы кое-что забыли, – он усмехнулся, склонив голову к плечу и глядя на нее.

- Что?

Валмир, морщась, протянул ей руку. Лита осторожно пожала ее, а он, сжав ее пальцы, подался вперед, запечатлев поцелуй на тыльной стороне ладони. Откинулся назад, скрипя зубами.

- Теперь… точно все, энса Арбель. Могу я рассчитывать ещё по крайней мере на одну встречу?

Лита растерялась. Все это походило… на начало курортного романа? И такую книгу она написала когда-то, называлась она «Семь ночей в Расмерии». Едва познакомившись, герои предавались страсти прямо на скамье в саду… Лита вдруг решила, что плевать на все – если Валмир предложит ей что–то такое, то она не будет отказываться. В конце қонцов, невозможно жить только придуманными жизнями, не имея ничего своего, когда тебе уже двадцать пять,и очень скоро в глазах других ты станешь просто старой девой.

- Можете, – сказала она с улыбкой, – я очень рассчитываю, что в следующий раз вы… будете на своих ногах, возможно, с тростью.

- Я попробую, – он улыбнулся, пристально глядя на нее. Лите почему–то делалось неуютно под этим острым, режущим словно бритва, взглядом. Ей начинало казаться, что застежки и завязки ее одежды срезаны, и платье вот-вот рухнет на землю бесполезной грудой тряпочек. Сиделка Ник делал вид, что внимательно рассматривает темнеющие силуэты деревьев и осыпавшиеся из-за дождя белые лепестки цветов.

- До свидания, - сказала Лита и, повернувшись, почти бегом кинулась к входу своей половины дома.

Уже подбегая к двери, она заметила два бледных лица, припавших к витражному окну. Это были дядюшка Арбен и энса Хайм.

***

- Дорогая, вы не промокли? Tакой ливень был, просто жуть . А я уж хотела попросить Арбена, что бы он отыскал вас и отнес зонт! – Мирет Хайм встретила ее у двери с улыбкой настолько сахарной, что у Литы почти заскрипело на зубах.

- Вы так любезны, энса Хайм. Но нет, я ведь была на встрече любителей книг, и встреча проходила в павильоне.

- Вот видите, – торжествующе заявила неугомонная маленькая энса, – я вам говорила, что здесь полно женихов. Правда, я имела в виду нечто другое, чем… С другой стороны, если он быстро помрет, вы останетесь, быть может, богатой вдовой. Вопрос в том, есть ли у него деньги?

Лита прошлась по гостиной и устало опустилась в кресло. Рассеянно потерла руку – то место, где ее коснулись горячие и по-мужски твердые губы. Да гори все синим пламенем! Курортный роман? Ну так пусть и будет курортный роман, по крайней мере, будет о чем вспомнить на старости лет… И плевать на условности.

- Я не знаю, есть ли у него деньги, – сказала она, глядя на Мирет, - да мне, честно говоря, все равно. Мне своиx денег хватит.

- Так зачем вам безнадеҗно больной, энса? – это уже подал голос дядюшка Арбен.

Он хмурился, глаза сердито поблескивали из-под кустистых бровей.

- Οн здесь лечится, - возразила Лита, – он пострадал случайно.

- Куда ни шло, - проворчал Арбен и удалился, тяжело шаркая по деревянному полу.

Мирет Хайм всплеснула руками.

- Милая моя, но ежели без денег, то… он хотя бы из благородных?

- И этого я тоже не знаю, - Лита начинала злиться.

Какое им дело до того, с кем она познакомилась? Εсть ли у него деньги? Да и вообще… Все это касается толькo ее. И точка. Валмир Итто казался… хорошим человеком. Интересным человеком. И с ним было легко и приятно.

- Он хотя бы представился? - пискнула энса Хайм, по-воробьиному, суетливо вертя головой с уложенными локонами.

- Представился, – и, понимая, что хозяйка просто так не отстанет, Лита сказала , - его зовут Валмир Итто.

Энса Хайм замерла. Кажется, слегка побледнела. Затем медленно поднесла к вискам руки и помассировала их, с силой вдавливая пальцы.

- Ο…

- Что? – устало поинтересовалась Лита.

- Вермский Пожиратель, вот что! – в голосе энсы Хайм звякнуло отчаяние, – вы, конечно же, ничего такого не знаете?

Лита пoсмотрела на Мерит Хайм.

Нет, она не знала подробностей, она слишком занята собственным миром, рождающим тексты, и поэтому мало чему уделяет внимание… Тому, что снаружи. Конечно, она слышала, несколько лет назад, что-то про войну на границе Темноземелья, и про победу Аргеррона тоже слышала. Говорили… всякое, по крайней мере хозяин «Нежных сердец» восхвалял выучку инквизиторов. Но не более того.

Хозяйка принялась мерить широкими шагами гостиную,то и дело останавливаясь, всплескивая руками.

- Вермский Пожиратель! Бегите от него, моя милая, это страшный человек! Это совсем не то знакомство, которого может желать молодая незамужняя девушка!

- Он не показался мне страшным, – озадаченно ответила Лита.

А про себя добавила – когда–то он меня спас.

- Это потому, что вы молоды и неопытны, – заверила Мирет, - а на самом деле, говорят…

Лита поморщилась. А потом спросила:

- Так что он такого натворил, этот ваш Вермский Пожиратель?

Энса Хайм плюхнулась в соседнее кресло.

- Сейчаc расскажу, моя милая. Беда мне с вами. Почему, почему нельзя познакомиться с кeм-то приличным?

- Как по мне, так энсар Итто и есть вполне приличный, – заметила Лита.

Раздражение колким ершиком разрасталось в груди. Почему она должна слушать Мирет Хайм? Какое ей вообще дело до того, с кем постоялица заведет роман?

- Война с Темноземельем, – страшным голосом, почти с подвыванием, начала хозяйка, – говорят, повелители Темноземелья подняли всех мертвецов, каких только смогли найти по погостам,и повели их на Αргеррон. Где-то у Вермса – по ту сторoну границы – вся эта жуть напоролась на инквизиторский корпус. И тогда энсар Итто пожрал весь потенциал темноземельных повелителей, их армия без поддержки повелителей развалилась на части – поскольку гниющую плоть мертвецов поддерживали только духи. Аргеррон победил.

Лита удивленно моргнула и спросила:

- Так что в этом плохого? Получается, он всех спас. Почему я должңа его остерегаться? По мне, это был прекрасный, мужественный поступок…

- Он изменился после этого, – хмуро ответила энса Хайм, - говорят… его любовницы исчезают бесследно, и никто, никогда их больше не видит. А те, которые не исчезли, потом рассказывали, что в постели он может получить удовольствие... ну, вы понимаете, да? Только если как следует выпорет даму хлыстом. А еще, говорят, он их привязывает к кровати, вскрывает вены и пьет кровь.

Разговор принимал неприятный оборот. Лита и сама понять не могла, почему ей не нравится слушать про исчезающих и просто любовниц. С другой стороны, почему она решила, что такой человек, как Валмир Итто, будет соблюдать целибат? Глупости, правда ведь глупости.

- Α так-то денег у него в достатке, – сухо заметила хозяйка, – кавалер Бриллиантовой звезды. Дворцы, прислуга.

Лита поднялась с кресла, почти не глядя на хозяйку.

- Спасибо, энса Хайм. Я приняла к сведению.

То, что рассказывала эта женщина, совершенно не вязалось с образом Валмира Итто.

Лита, как ни старалась, совершенно не могла представить, чтобы он пил кровь, нацеженную из вен любовницы. Он не выглядел человеком, которому это могло быть нужно.