Трагедия ошибок

На задворках Великой войны

Вот такие ужасные картины постоянным кошмаром мелькали в воспаленных мозгах офицеров российского Моргенштаба. Судя по всему, все они страдали манией величия в особо острой, не поддающейся лечению форме, потому что были убеждены, что у германского флота нет и быть не может более неотложной и насущной задачи, чем прихлопнуть пару проржавевших русских броненосцев. И русский флот начал энергично готовиться к отражению такого удара.

Самое смешное, что примерно в таком же состоянии пребывал и германский Адмиралштаб. Немцы были убеждены, что с минуты на минуту в Кильской бухте появятся мрачные силуэты «Айрон Дьюка» и «Лайона». Поэтому они с не меньшей энергией приступили к сооружению оборонительных редутов в «мокром треугольнике» Северного моря. О Балтике немцы на тот момент просто забыли. Об этом достаточно ясно говорит численность пресловутых «Сил Балтийского моря», которыми командовал адмирал принц Генрих Прусский, брат кайзера Вильгельма II.

Сравнить силы флотов противников в начале войны оказывается не так просто. И русские, и немецкие источники грешат неточностями. Например, все советские издания охотно повторяют следом за Фирле (Р. Фирле «Война на Балтийском море», том 1, М 1937), что немецкий флот располагал 7 крейсерами. Но на той же самой странице 17, более того, в той же таблице говорится, что русские уже к началу войны имели 2 линкора. Однако линкоры типа «Петропавловск» вошли в строй в октябре — декабре 1914 года. В той же таблице говорится о 5 русских броненосных крейсерах, тогда как на самом деле их было 6. И окончательно путает карты Кильский канал. Возможность в течение суток перебросить на Балтику любые силы вынуждает к любым данным по немецкому флоту относиться не слишком серьезно.

С русским флотом все относительно ясно. К началу войны командующий флотом вице-адмирал Эссен (Николай Оттович фон Эссен в нашей литературе потерял дворянскую приставку «фон», хотя сам от нее не отказывался. Вслед за официальной историей и мы не будем настаивать на ее использовании) имел броненосцы «Андрей Первозванный», «Император Павел I», «Цесаревич» и «Слава»; броненосные крейсера «Рюрик», «Россия», «Громобой», «Баян», «Паллада», «Адмирал Макаров»; бронепалубные крейсера «Богатырь», «Олег», «Диана», «Аврора» и эскадренный миноносец «Новик». Кроме того, адмирал мог рассчитывать примерно на 60 старых угольных миноносцев и полтора десятка подводных лодок. Хотя Фирле упрямо твердит, что русские линкоры вошли в строй летом, будем точны. 1 июля 1914 года линкор «Гангут» приказом вице-адмирала Н.О. Эссена был зачислен в вооруженный резерв 2-й бригады линкоров. После начала войны с Германией линкор был в аварийном порядке переведен в состав действующего флота, но формальный акт приемной комиссии был подписан лишь 22 декабря.

Немецкий флот располагал легкими крейсерами «Магдебург» и «Аугсбург» и 3 современными эсминцами. Остальные корабли входили в состав дивизии обороны побережья Балтийского моря. Хотя «Тетис», «Газелле», «Фрейя» и «Ундина» были не старше той же «России», немцы к активным операциям их не привлекали. 3 старые подводные лодки совершенно не меняют картины, поэтому говорить о сравнении сил становится просто неловко. Прославленный и воспетый русский Балтийский флот в начале войны просто не имел противника. Не то, чтобы противник был слаб, нет, он фактически не существовал! Германский Адмиралштаб рассматривал Балтику как второстепенный, или даже третьестепенных театр. Зимой 1913 года адмирал фон Поль писал:

В результате, у немецкого флота на Балтике не было ни каких-то серьезных целей, ни сил. Тем не менее, все планы русских были пронизаны паническим страхом перед немецким флотом. Хуже того, с первого дня войны Моргенштаб начал активно готовиться к отражению высадки германского десанта в Финском заливе под Петербургом, хотя гораздо вероятнее была высадка марсиан на берега Невы. Есть предположение, что такой образ действий был навязан морякам царской ставкой. Если это так, почему никто не объяснил генералам беспочвенность их опасений? Понять и объяснить все это просто невозможно. Единственная притянутая за уши гипотеза — все-таки существовал в русском флоте «синдром Цусимы». Или не существовал? У меня нет оснований считать русских адмиралов дураками, однако в данном случае они проявили такое недомыслие, что я просто отказываюсь это комментировать. Апофеозом паники стало беспрецедентное в военной истории событие — Балтийский флот был подчинен командованию 6-й армии, на которую возлагалась оборона столицы. Примем как граничные условия задачи, что в своих действиях командование русского флота исходило из реальности угрозы высадки немецкого десанта на Дворцовом мосту, и двинемся дальше.

В основе действий русского Балтийского флота лежал оперативный план 1912 года. Он предполагал создание на рубеже Нарген — Порккала-Удд минно-артиллерийской позиции. Опираясь на огромное минное заграждение и при поддержке береговых батарей, русский флот должен был отразить попытку немцев прорваться в Финский залив к столице империи. Однако реальность резко разошлась с мечтами. Приведем отрывки из плана кампании Балтийского флота на 1914 год.

Полнейший разброд царил и в мнениях относительно потенциального противника. С потрясающей наивностью все адмиралы ожидали присоединения Швеции к Центральным Державам. Впрочем, в делах политических российские военные начала века действительно ориентировались на уровне новорожденных младенцев. Однако не будем судить их слишком строго. Англичане тоже впадали в истерику при одном только слове «вторжение», и сей призрак постоянно наводил ужас на обитателей здания Адмиралтейства.

Но в одном отношении страх перед немцами сослужил хорошую службу русскому флоту. Минное дело было поставлено на немыслимую для любого другого флота высоту, и русская мина стала для немцев грозным противником, борьба с которым очень дорого обошлась кайзеровскому флоту. Причем, в отличие от совершенно бессмысленного и бесполезного Великого Заграждения, поставленного союзниками поперек Северного моря, русские мины стали важным фактором стратегической борьбы на Балтике. При этом для постановки мин были оборудованы почти все корабли Балтийского флота, вплоть до броненосных крейсеров!

Первой боевой операцией русского флота стала постановка минного заграждения на линии остров Нарген — полуостров Порккала-Удд. Бригада линейных кораблей 26 июля перешла из Ревеля в Гельсингфорс, где произвела приемку угля и погрузку боеприпасов. В тот же день крейсера «Громобой», «Баян», «Паллада» и «Адмирал Макаров» развернулись в устье Финского залива, чтобы нести дозор.

27 июля заградители «Амур», «Енисей», «Нарова» и «Ладога» пришли в Порккала-Удд в сопровождении дивизиона эсминцев, чтобы ждать приказа в непосредственной близости от района операции. 28 июля адмирал Эссен самостоятельно приказал начать постановку крепостных заграждений в Кронштадте. На следующий день были погашены некоторые маяки. В полночь 30 июля была объявлена мобилизация флота. Однако, несмотря на все просьбы Эссена, морской министр адмирал И. К. Григорович постановку центрального заграждения не разрешал. Штаб флота считал такую ситуацию недопустимой, так как угроза внезапного нападения немцев считалась совершенно реальной. Эссен отправил Григоровичу несколько телеграмм, требуя разрешить постановку заграждения. На последней стояло время 18.00:

Но Эссену повезло — он не стал нарушителем воинской дисциплины. 31 июля в 4.18, то есть еще до официального объявления войны Германии, Николай II телеграммой разрешил поставить заграждение. Напомним, что германская нота с формальным объявлением войны была вручена послом графом Пурталесом русскому министру иностранных дел Сазонову 1 августа в 19.00, в то время как аналогичная нота в Париже была вручена только 3 августа. Россия начала воевать раньше своих западных союзников.

31 июля в 6.56 минные заградители начали ставить первые мины. Их прикрывали броненосцы «Цесаревич», «Слава», «Император Павел I» («Андрей Первозванный» в это время ремонтировался в Кронштадте). Операция длилась около 4 часов. 4 заградителя поставили 2124 мины, однако это было лишь начало…

Впрочем, немцы находились не в лучшем положении. Поскольку флотское командование воевать с Россией не собиралось, оно отчаянно пыталось выяснить у политического руководства, нужно начинать военные действия на Балтике, или нет. Принц Генрих был даже вынужден отменить свой собственный приказ крейсерам «Магдебург» и «Аугсбург». Ранее он распорядился:

Теперь ему пришлось приказать прямо противоположное: ждать особого распоряжения. После перепалки между статс-секретарем по морским делам гросс-адмиралом фон Тирпицем и министерством иностранных дел утром 2 августа Адмиралштаб через голову принца Генриха послал приказ непосредственно командирам «Магдебурга» и «Аугсбурга»: «Война с Россией. Начать военные действия. Действовать согласно плану».

Так что, как нетрудно увидеть, в начале войны все ее участники различались только степенью царящего бардака и некоторыми его национальными особенностями. Хаос и путаница были всеобщими. И все-таки в отличие от русских первые действия немцев были активными. 2 августа «Аугсбург» и «Магдебург» обстреляли Либаву и поставили минное заграждение на подходах к этому порту. Операцией руководил командир «Аугсбурга» капитан 1 ранга Андреас Фишер. Обстрел длился 25 минут, немцы выпустили 420 снарядов. Русские затопили на входе в порт несколько кораблей, чтобы помешать противнику пользоваться Либавой. Немцы это видели, но все-таки позднее предприняли операцию… с целью заградить вход в Либаву!

В августе германские крейсера несколько раз обстреливали маяки и наблюдательные посты, чему русские никак не противодействовали. 15 августа командующий дивизией обороны побережья контр-адмирал Мишке получил приказ провести постановку мин на входе в Финский залив. Ее должен был выполнить вспомогательный минный заградитель «Дойчланд» в сопровождении миноносца V-186. Прикрывали заградитель крейсера «Аугсбург» и «Магдебург» и миноносцы V-25 и V-26. Вечером 16 августа германские корабли вышли в море. Несколько раз немцы видели дымы русских кораблей, но встречи не произошло. В 19.43 «Дойчланд» начал ставить мины, и как раз в этот момент германские крейсера, находившиеся немного восточнее, заметили 2 русских крейсера. Это были «Громобой» и «Адмирал Макаров». Однако командир русского отряда ничего не предпринял и просто повернул прочь. K 20.11 «Дойчланд» завершил постановку 200 мин. Сразу скажем, что это заграждение практически сразу было обнаружено русскими, и позднее они включили его в состав заграждений своей передовой минно-артиллерийской позиции.

Заградитель был отправлен в Данциг, а контр-адмирал Мишке решил с остальными кораблями совершить вылазку в Финский залив. Миноносцы днем обстреляли маяк Нижний Дагерорт на острове Даго, а потом вышли на линию Оденсхольм — Ханко. Там они столкнулись с русскими крейсерами, которые видели накануне. Адмирал Мишке с «Аугсбургом» и «Магдебургом» прошел севернее только что поставленного заграждения и тоже видел это столкновение, хотя издалека. Вот что написал германский адмирал о происшедших событиях:

Перестрелка длилась 13 минут, попаданий не было. И снова русский отряд противника не преследовал. Объяснить эти действий контр-адмирала Коломейцева невозможно. Командир миноносца «Буйный», отличившийся в Цусимском сражении, показал себя никудышным командиром эскадры. Он оправдывал свое поведение тем, что принял германский отряд за броненосные крейсера «Роон» и «Принц Генрих» в сопровождении 4 легких крейсеров, но поверить в такое объяснение нельзя. Даже в условиях не слишком хорошей видимости принять 3 миноносца за 4 крейсера сложновато. Адмирал Эссен, который в тот же вечер встречался с Коломейцевым, написал в дневнике:

Видимо, «синдром Цусимы» продолжал действовать. Вскоре Коломейцев был снят, но, как мы увидим, положение это не спасло.

Наверное, гибель легкого крейсера «Магдебург» имела большее значение, чем гибель любого другого корабля в годы Первой Мировой войны. Рискну предположить, что даже гибель 3 линейных крейсеров Битти в Ютландском бою была не столь весома.

23 августа контр-адмирал Беринг поднял флаг на легком крейсере «Аугсбург». Он получил устное распоряжение командующего провести рейд в Финский залив. В состав эскадры вошли крейсера «Аугсбург» и «Магдебург» и эсминцы V-26 и V-186. На совещании утром 25 августа адмирал ознакомил командиров крейсеров со своим планом. Беринг намеревался действовать агрессивно, не считаясь с опасностью. «Если не будем рисковать, то нечего надеяться на успех», — заявил адмирал. Он намеревался в ночь с 25 на 26 августа атаковать сторожевые корабли в районе центральной минно-артиллерийской позиции. В приказе на операцию он ставил задачу: уничтожить вражеские миноносцы. Для обеспечения операции привлекались также старый крейсер «Амазоне» и подводная лодка U-3.

Русские адмиралы дали противнику все основания для уверенности, однако, эта уверенность сначала перешла в самоуверенность, а потом и в откровенное нахальство. Немцы начали действовать, не считаясь ни с противником, ни с навигационной обстановкой.

С наступлением темноты германская эскадра полным ходом двинулась в Финский залив. Однако уже около 21.00 немцы встретили полосы тумана, которые становились все гуще. Практически сразу германские крейсера потеряли друг друга. Туман был настолько густ, что с мостика «Магдебурга» даже в бинокль было невозможно рассмотреть впередсмотрящего на баке. С «Аугсбургом» остался миноносец V-186. V-26, который должен был сопровождать «Магдебург», тоже потерял крейсер. Совершенно неожиданно для себя адмирал Беринг в 1.03 получил радиограмму с «Магдебурга»: «Выскочил на мель, курс 125°».

Из дальнейших сообщений стало известно, что «Магдебург» в 0.27 на 15-узловой скорости вылетел на камни у острова Оденсхольм. Беринг предполагал, что с «Магдебургом» находится V-26, поэтому адмирал не прекратил операцию. Однако рейд «Аугсбурга» оказался бесполезным. Никого не встретив, с 1.48 немецкий флагман повернул назад. Из-за этого же тумана русские дозорные крейсера «Богатырь» и «Паллада» ушли в Балтийский порт, а дозорный дивизион эсминцев отстаивался на Лапвикском рейде. Но самое интересное заключается в том, что командир V-26 тоже не прекратил операцию, и в течение всей ночи следовал практически на параллельных курсах с адмиралом, только на некотором удалении от него. Лишь в 8.30 он прибыл к потерпевшему аварию крейсеру.

Потеряв адмирала, командир «Магдебурга» капитан 3 ранга Густав-Генрих Хабенихт не проявил должной осторожности. Беринг повернул на юго-восток заблаговременно, не подходя к Оденсхольму, так как боялся, что его может снести течением. Хабенихт ограничился промерами глубины. Он намеревался повернуть в 0.30, однако в этот момент ему сообщили, что получена радиограмма адмирала. Командир «Магдебурга» решил дождаться, пока ее расшифруют, совершенно забыв о своем намерении. Распоряжение Беринга гласило: «В 0.16 лечь на курс 79°».

Однако ведь часы показывали уже 0.34 Хабенихт приказал немедленно поворачивать, но когда в 0.37 рулевой доложил, что корабль на курсе, днище «Магдебурга» заскрежетало по камням. Крейсер оказался на мели всего в 500 метрах от маяка Оденсхольм.

Разумеется, немцы попытались снять крейсер с камней, однако практически сразу стало ясно, что это не удастся. За борт полетела часть боезапаса и другие тяжести. За корму завезли кормовой стоп-анкер, одновременно машины дали самый полный назад. Бесполезно. В это время русский наблюдательный пост открыл огонь по крейсеру из винтовок. «Магдебург» ответил из пулеметов. Стало ясно, что русские знают о присутствии германского корабля. Действительно, наблюдатели сообщили по телефону о появлении неприятеля.

Около 8.00 туман немного рассеялся, и «Магдебург* сделал 120 выстрелов, разрушив маяк. Но положение крейсера было совершенно безнадежным, и в 9.10 Хабенихт приказал взорвать подрывные заряды, заложенные в носовом и кормовом погребах. Миноносец V-26 пристал носом к корму крейсера, чтобы снять остатки команды, хотя в любой момент могли взорваться погреба крейсера. На счастье немцев кормовой погреб не сдетонировал. Зато взрыв в носовом разрушил корпус «Магдебурга» до второй трубы. Миноносец отвалил, сняв часть команды крейсера. Хабенихт остался на корабле. В это время в тумане показались силуэты русских кораблей.

Сразу после получения телефонограммы, 1-й дивизион миноносцев получил приказание следовать к Оденсхольму и атаковать противника. Однако он заблудился в тумане и тоже никого не обнаружил. Крейсера «Богатырь» и «Паллада» также получили приказ идти к Оденсхольму. Начали готовиться к выходу в море и корабли в Ревеле. В 7.00 оттуда вышли миноносцы «Рьяный» и «Лейтенант Бураков». В 7.25 из Балтийского порта вышли «Паллада» и «Богатырь», а в 9.30 из Ревеля — «Олег» и «Россия». Туман едва не послужил причиной крупных неприятностей — «Рьяный» и «Лейтенант Бураков» приняли «Богатырь» и «Палладу» за немцев и атаковали их торпедами. Хорошо еще, что торпеды прошли мимо. Крейсер «Паллада» открыл ответный огонь, но и его снаряды в цель не попали.

Когда туман немного рассеялся, «Паллада» и «Богатырь» увидели сидящий на камнях «Магдебург», и «Богатырь» открыл по нему огонь с дистанции 14 кабельтовых. V-26 открыл ответный огонь. Пока миноносец разворачивался и набирал ход, он получил несколько попаданий. Особенно неприятным был взрыв 152-мм снаряда в кормовой офицерской каюте. Погибли несколько человек, спасенных с «Магдебурга», и был поврежден паропровод в кормовом турбинном отделении. Скорость миноносца временно снизилась до 23 узлов, но по каким-то причинам русские его не преследовали. В 10.33 V-26 встретился с «Аугсбургом» и передал на него раненых. Всего немцы потеряли 17 убитых, 17 раненых и 75 пропавших без вести. Из них 57 человек, в том числе командир «Магдебурга», были взяты в плен.

Но самое важное событие произошло немного позднее. Когда русские обследовали обломки крейсера, то водолазы подняли со дна трехфлажную сигнальную книгу германского флота в свинцовом переплете. В каюте командира была найдена шифровальная таблица, с помощью которой составлялись радиограммы. В каюте одного из офицеров была найдена записная книжка, где были описаны предыдущие походы «Магдебурга». С ее помощью удалось установить координаты нескольких немецких минных заграждений.

По приказу Эссена копии секретнейших документов были переданы англичанам, что сильно помогло им в начале войны. Все-таки следует заметить, что слишком часто советская историография переоценивает значение этого факта. Все победы британского флота объясняются только тем, что русские передали англичанам германские шифры. Это уж слишком смело. Немцы не раз меняли шифры за время войны. Англичане сами захватили несколько копий шифровальных таблиц с потопленных дозорных судов и сбитых дирижаблей. Вот только неизвестно, поделились ли они своими трофеями с русскими. И безусловным является то, что шифры «Магдебурга» были первыми, которые попали в руки союзников.

Немного оправившись от первого шока, русские предприняли несколько вылазок в воды, которые якобы контролировал германский флот. 1 сентября сам Эссен повел в набег в Данцигскую бухту бригаду крейсеров. В море вышли «Рюрик», «Россия», «Богатырь», «Олег» и группа миноносцев. Но погодные условия заставили малые корабли вернуться, и с крейсерами остался только «Новик». Дозорные крейсера немцев, разумеется, отошли, не приняв боя. «Новик» почему-то не сумел догнать «Аугсбург», хотя имел скорость 36 узлов против 26 узлов германского крейсера. Торпедный выстрел был произведен вдогонку уходящему неприятелю просто для очистки совести, шансов поразить цель не было даже минимальных.

После этого выпада немцы перебросили на Балтику 4-ю и 5-ю эскадры линкоров из состава Флота Открытого Моря. Наши историки пытаются доказать, что это было сделано для «усиления» морских сил Балтийского моря, но если вспомнить, какие именно корабли входили в эти эскадры «линкоров», становится ясно, что это совсем не так. Броненосцы типов «Виттельбах» и «Кайзер» к началу войны устарели настолько, что любая попытка использовать их в бою против дредноутов Гранд Флита была настоящим самоубийством. Более того, даже устарелые «Цесаревич» и «Слава» легко могли уничтожить любой из них. Серьезным усилением было только временное появление на Балтике броненосного крейсера «Блюхер», а также броненосцев «Эльзас» и «Брауншвейг». Адмирал фон Тирпиц настаивал на окончательной передаче крейсера принцу Генриху, но уперся командующий Флотом Открытого Моря адмирал фон Поль. Он утверждал, что это слишком ослабит его флот. Гибель «Блюхера» в бою на Доггер-банке подтвердила, что этот корабль был лишь обузой для Хиппера. Перевод на Балтику мог спасти «Блюхер».

6 сентября немцы совершили вылазку крупными силами к входу в Финский залив. «Аугсбург» столкнулся с русскими крейсерами «Баян» и «Паллада» и попытался навести их на свои корабли. Но «Блюхер», который заметил русские крейсера, преследование тоже вел довольно вяло. Бой не состоялся.

Более важным событием стало потопление русского крейсера «Паллада» подводной лодкой U-26. Один удачный торпедный выстрел смял всю систему дозоров. Но, если русские крейсера и линкоры теперь в основном отстаивались в базах, то эсминцы проявили активность, используя главное оружие Балтийского флота — мины. В конце октября и начале ноября были поставлены несколько минных заграждений в Данцигской бухте и в других местах. Еще одним важным событием октября 1914 года стал прорыв британских подводных лодок в Балтийское море. Форсировать в военное время мелководные Балтийские проливы гораздо труднее, чем Гибралтар.

Если свой первый крупный корабль немцы потеряли самостоятельно, то причиной гибели второго стали русские мины, которые были значительно опаснее русский пушек. Как мы уже говорили, командование немецкого флота решило закупорить Либаву, для чего предполагалось затопить на входе в порт 4 брандера. Брандеры «Юлия», «Марта», «Эльфи» и «Марциал» сопровождал легкий крейсер «Любек» и 20-я полуфлотилия миноносцев — G-132, G-133, G-135. Прикрывать этот отряд планировал сам адмирал Беринг на броненосном крейсере «Фридрих-Карл». Это было очередное «усиление», которое сплавили на Балтику из Северного моря. В операции также участвовали крейсера «Амазоне», хорошо знакомый русским «Аугсбург», а также подводные лодки U-23 и U-25.

17 ноября в 1.46 в 30 милях западнее Мемеля «Фридрих-Карл» попал на минное заграждение, поставленное русскими миноносцами 5 ноября. После подрыва на первой мине крейсер слегка вздрогнул, и создалось впечатление, что он таранил подводную лодку. Однако вскоре начали поступать донесения о том, что вода затапливает различные отсеки. Адмирал Беринг сразу решил, что крейсер торпедирован английской подводной лодкой. Чтобы уклониться от повторной атаки он приказал повернуть и уходить полным ходом на запад. Однако вода прибывала слишком быстро, скорость крейсера упала до 10 узлов, и ему пришлось повернуть обратно на восток, чтобы поскорее выбраться на мелководье.

Эти танцы прямо на минах ни к чему хорошему привести не могли, и в 1.59 крейсер подорвался на второй мине. И снова взрыв приписали торпеде. Крейсер получил большой крен на правый борт и сел кормой. Вышла из строя левая машина, и скорость снизилась до 8 узлов. Руль заклинило в положении 20° на левый борт. «Фридрих-Карл» потерял управление и только описывал круги на месте. Взрывом сорвало антенны, вышли из строя динамо-машины, и крейсер лишился радиосвязи. Титаническими усилиями немцам все-таки удалось наладить связь, и в 2.50 была послана радиограмма с призывом о помощи. Ответ пришел только через час. «Аугсбург» сообщил, что идет на помощь, но ему понадобится еще 2 часа, чтобы прибыть к месту подрыва броненосного крейсера. «Любек» с миноносцами в это время уже находился вблизи Либавы и не мог прервать операцию.

Команда изо всех сил пыталась спасти подорванный корабль, но вода затапливала один отсек за другим. Самое неприятное заключалось в том, что перед выходом в море с корабля сняли почти все шлюпки во избежание пожаров. Адмирал Беринг горько пошутил, обращаясь к своему штабу: «Мы унесем с собой на дно последнее утешение: английские торпеды никуда не годятся». Но в 5.25 на горизонте показался «Аугсбург». К 6.35 он снял всю команду «Фридриха-Карла», кроме 8 человек, погибших при взрыве.

В 7.15 броненосный крейсер перевернулся, но все еще держался на воде. Адмирал приказал подошедшему крейсеру «Амазоне» попытаться отбуксировать «Фридрих-Карл» на мелкое место. Но это оказалось невозможно, и вскоре «Фридрих-Карл» затонул.

Этим же утром немцы получили еще один удар. Вышедший из Мемеля на помощь подорванному крейсеру пароход «Эльбинг 9» (Воениздатовская книга «Флот в Первой Мировой войне», там 1, стр. 116, называет его почему-то крейсером. Конечно, в германском флоте имелся легкий крейсер «Эльбинг», но зачем врать уж совсем идиотски?) в 8.22 попал на другое минное заграждение, взорвался и затонул со всем экипажем. Шедший в Мемель с экипажем «Фридриха-Карла» «Аугсбург» видел этот взрыв. Крейсер немедленно повернул в Нейфарвассер. Гибель «Эльбинга 9» фактически спасла «Аугсбург».

Тем временем «Любек» и миноносцы обстреляли Либаву и затопили брандеры на входе в порт. Хотя русские им не мешали, закупорить гавань не удалось. Крейсер выпустил по городу 270 снарядов, но это имело лишь моральное значение. Таким образом, операция по заблокированию Либавы немцам кроме потерь ничего не дала.

До конца года русский Балтийский флот совершил еще несколько походов к берегам Германии для минных постановок. На них уже в январе 1915 года подорвались несколько германских кораблей.

День позора, или «победа» у острова Готланд, 2 июля 1915 года

Наверное, читатель немного удивится, увидев такой заголовок над описанием боя, выигранного русским флотом. Однако эта победа была такой, что вспоминать о ней вряд ли хотел кто-либо из участников боя. Но сначала мы скажем пару слов о событиях начала года.

А начался он довольно бурно, хотя флоты противников непосредственно в бою не сталкивались. Первыми в заочной дуэли пострадали немцы. В конце января адмирал Беринг решил в очередной раз обстрелять Либаву. У немцев это стало уже чем-то вроде обязательного ритуала. 22 января в море вышли 2 германские эскадры. В первую входили легкий крейсер «Аугсбург» и миноносцы G-133, G-134, G-135, G-136. В состав второй эскадры вошли броненосный крейсер «Принц Адальберт» под флагом адмирала Беринга и миноносцы G-132, T-97, S-131, S-129. Но 24 января в 18 милях от Либавы «Принц Адальберт» сел на камни. Адмирал Эссен, узнав об этом, направил к месту аварии английскую подводную лодку Е-9. Однако, когда она прибыла, оказалось, что броненосный крейсер уже снялся с мели и ушел в Свинемюнде.

Второй эскадре повезло ничуть не больше. Русских кораблей немцы не нашли, зато на обратном пути 25 января около 2.00 в районе острова Борнхольм «Аугсбург» подорвался на русской мине. Его спасло лишь то, что мина была старого образца и содержала всего 100 кг взрывчатки. С большим трудом немцы дотащили «Аугсбург» до Свинемюнде. Ремонт крейсера затянулся до весны.

И в тот же самый день, но в 13.39 легкий крейсер «Газелле» подорвался кормой на мине севернее острова Рюген. Крейсер потерял винты, но эсминцы и его привели в Свинемюнде. Однако повреждения «Газелле» оказались более серьезными, да и сам крейсер был более старым, поэтому ремонтировать его немцы не стали. В результате за сутки, не сделав ни единого выстрела, из строя вышли 3 германских крейсера!

Однако слишком долго радоваться русским не пришлось. 13 февраля на очередную минную постановку в море вышла русская эскадра, которая состояла из броненосных крейсеров «Рюрик» и «Адмирал Макаров», крейсеров «Олег» и Богатырь», эсминцев «Новик», «Генерал Кондратенко», «Сибирский стрелок», «Охотник», «Пограничник». Она должна была поставить заграждение на входе в Данцигскую бухту.

Но плохая погода сыграла злую шутку с новым командиром бригады крейсеров адмиралом Бахиревым. Туман и снегопад помешали эскадре точно определиться, и «Рюрик» на 16-узловом ходу перескочил через каменистую банку у острова Фарэ. Головной крейсер «Адмирал Макаров», имея осадку примерно на 1 метр меньше, прошел отмель благополучно, зато второй в колонне «Рюрик» распорол себе днище чуть не по всей длине. Крейсер принял 2400 тонн воды и еле добрался до Ревеля. Его осадка увеличилась почти на 2,5 метра, и он входил в порт, скребя днищем по грунту. Водолазы сразу сказали, что «Рюрику» требуется ремонт в доке. Через неделю с помощью ледоколов «Ермак» и «Петр Великий» крейсер добрался до Кронштадта. При ремонте в отсеках нашли около 40 тонн камней, сорванных с банки. Добавим, что миноносцы свое заграждение поставили, несмотря на происшествие с отрядом прикрытия.

7 мая около Виндавы русские получили первое предупреждение, на которое никто не обратил внимание. Крейсера «Адмирал Макаров», «Баян», «Богатырь» и «Олег» встретили немецкий легкий крейсер «Мюнхен» в сопровождении эсминцев V-151, V-152, V-153, V-154, V-181. Стычка была недолгой, но за 10 минут русские крейсера не добились ни единого попадания, хотя первый же 203-мм снаряд мог решить судьбу немецкого крейсера.

26 мая германская подводная лодка U-26 лейтенанта фон Беркгейма торпедировала и потопила минный заградитель «Енисей». А потом Балтийский флот одержал «победу». Итак, как же все это происходило?

Корабли германского флота решали «задачу VII» — так немцы именовали свои операции. Они планировали выставить заграждение из 160 мин в районе острова Богшер. Минную постановку должен был выполнить минный заградитель «Альбатрос», а прикрывать его должны были броненосный крейсер «Роон», легкие крейсера «Аугсбург» и «Любек», 7 эсминцев. При этом сопровождал заградитель «Аугсбург» под брейд-вымпелом коммодора Карфа, младшего флагмана германской эскадры на Балтике. «Роон» и «Любек» крейсировали южнее.

Совершенно случайно именно в это же время русский Балтийский флот предпринял попытку активной операции, хотя ее цель оставалась довольно смутной. «Пользуясь сосредоточением в Киле германского флота перед императорским смотром, совершить внезапное нападение на Мемель и путем энергичной бомбардировки повлиять на общественное мнение Германии, которое будет на это особенно чутко реагировать ввиду совпадения указанного смотра с активным выступлением нашего флота, считающегося противником совершенно пассивным». Любопытная формулировка, слишком сильно напоминающая заголовки британских газет после обстрела Хиппером Скарборо и Уитби в декабре 1914 года. Но вот, что интересно, неужели вице-адмирала Канина прельщали лавры Хиппера, которого в Англии после этих рейдов иначе как детоубийцей не называли? К участию в операции были привлечены почти все крейсера Балтийского флота. Обстрел должны были проводить «Рюрик», «Олег» и «Богатырь» и несколько эсминцев, в том числе «Новик». Прикрывать их должны были броненосцы «Слава», «Цесаревич», броненосные крейсера «Адмирал Макаров», «Баян», дивизион миноносцев и подводные лодки.

Попытка обстрела Мемеля провалилась. Дело даже не в том, что служба радиоперехвата известила Бахирева о присутствии в море германских кораблей. Операция пошла наперекосяк с самого начала. Густой туман не позволил кораблям встретиться в море и вынудил стать на якорь возле острова Вормс «Новик» и угольные эсминцы 6-го дивизиона. Бахирев решил, что им не удастся догнать крейсера и отправил «старичков» обратно. «Новик» должен был попытаться догнать эскадру. Днем 18 июня он нашел крейсера и занял место в строю за кормой «Рюрика».

Однако на этом шутки тумана не завершились. Днем 18 июня «Любек» проскочил мимо русских крейсеров на расстоянии около 10 миль. Никто никого не заметил. Примерно в 17.00 в густом тумане «Рюрик» и «Новик» оторвались от общего строя. Дальше — больше. Около 24.00 «Новик» ухитрился потерять контакт и с «Рюриком», после чего отправился в Ирбенский пролив, где стал на якорь и в бою никакого участия не принимал. И вот здесь отличились те, кому этот день действительно следует поставить в заслугу — служба радиоперехвата Балтийского флота контр-адмирала Непенина. Она сообщила предполагаемые координаты «Аугсбурга». Бахирев повернул в указанный квадрат.

Еще до встречи с противником адмирал приказал увеличить скорость и сыграть боевую тревогу. Немцы тоже слушали переговоры русских по радио, хотя расшифровать их не могли. Карф беспечно решил, что переговоры ведут патрули в Ирбенском проливе и отправил в Либаву «Роон», «Любек» и 4 эсминца. «Аугсбург», «Альбатрос», G-135, S-141, S-142 пошли прямо навстречу «Адмиралу Макарову».

В 7.30 с флагмана Карфа заметили на SO большой дым, а после этого из тумана показались русские крейсера. Они отрезали немецкую эскадру от ее баз! Русские заметили немцев почти одновременно, дистанция не превышала 50 кабельтов. Бахирев повернул влево, приводя противника на курсовой угол 40°, и через 3 минуты после обнаружения открыл огонь. Хотя русские приняли «Альбатрос» за легкий крейсер «Ундине», исход боя казался предрешенным. Соотношение веса бортового залпа составляло 10: 1, а если учесть полнейшую неэффективность 88-мм орудий «Альбатроса», то и еще больше. Сантьяго, Цусима, Коронель, Фолкленды — нигде победитель не имел такого преимущества, которое следует назвать не подавляющим, а скорее раздавляющим.

Карф сразу понял, что ему грозит, и принял единственно верное решение. Он решил бросить «Альбатрос» и попытаться спасти крейсер и эсминцы. «Аугсбург» увеличил ход и начал склоняться влево, пытаясь проскочить под носом у русской эскадры. Он имел преимущество в скорости около 5 узлов перед русскими крейсерами, и ему удалось удрать. Германские эсминцы поставили дымовую завесу, которая ненадолго прикрыла «Альбатрос», и попытались выполнить торпедную атаку. Но ее единственным результатом стало то, что и эсминцы вырвались из капкана. «Альбатрос» форсировал машины, надеясь добраться до шведских территориальных вод.

А теперь перейдем к действиям Бахирева. Сначала он решил сделать противнику «crossing-T». Мудрый поступок, особенно учитывая соотношение сил. Потом он позволил второй полубригаде крейсеров действовать самостоятельно. В общем, правильное решение, младший флагман должен иметь свободу действий. Но в данном случае это привело к тому, что «Богатырь» и «Олег» оказались чуть севернее «Альбатроса», который попал под перекрестный огонь. Уже само по себе сосредоточение огня 4 крейсеров по одной цели затрудняло корректировку. А сейчас артиллеристы просто терялись в догадках: что они видят — свои недолеты или перелеты второй полубригады? В результате, 4 русских крейсера более часа (с 7.50 до 9.00) гнали маленький небронированный минный заградитель, но так и не сумели его утопить. «Альбатрос» получил 6 с попаданий нарядами калибра 203 мм и 20 снарядами — 152 мм. 27 человек команды были убиты, а 55 были ранены. В конце концов «Альбатрос» с креном на левый борт выбросился на камни у берега маленького острова Эстергарнхольм.

Русские крейсера прекратили обстрел поврежденного корабля, «уважая шведский нейтралитет». «Богатырь» и «Олег», не стреляя, подошли к берегу и увидели, что объятый пламенем «Альбатрос» сидит на камнях. Они сообщили адмиралу, что «крейсер «Ундине» с креном выкинулся на берег». На этом завершилась первая фаза боя.

Почему русские не добили «Альбатрос»? Разговоры о каком-то там нейтралитете — не более чем фиговый листок. Нейтралитет уважается тогда, когда это выгодно. Вспомните историю уничтожения «Дрездена». Немцы плевали на чилийский нейтралитет, пока не прибыла британская эскадра. Тут уже Людеке превратился в поборника чистоты международных законов. Но совершенно прав был Люс, который заявил: «Мое дело уничтожить противника, а в тонкостях законов пусть разбираются дипломаты». Бахирев не посмел сказать так, снова продемонстрировав трусость и безволие высшего командного состава русского флота. В двадцать пятый раз приходится повторить: личное мужество и смелость командира — совершенно разные вещи. Практически никто из русских адмиралов командиром себя не показал.

После начала боя необходимость хранить радиомолчание отпала, и обе стороны вызвали подкрепления. «Рюрик» увеличил скорость до 20 узлов и повернул на север. То же самое сделали «Роон» с «Любеком», получив радиограмму Карфа.

Русские крейсера после боя с «Альбатросом» начали отход на NNO. За деликатными словами историка «адмирал выстроил бригаду несколько необычным образом» кроется достаточно простая истина. 4 крейсерам не хватило часа, чтобы восстановить строй правильного кильватера. В результате головным шел «Богатырь», за ним следовал «Олег». С большим интервалом за «Олегом» шел «Адмирал Макаров», а «Баян» вдобавок ко всему оказался восточнее основной группы. Поэтому, когда около 10.00 из тумана вынырнул «Роон» и с дистанции 75 кабельтов открыл огонь по ближайшему к нему «Баяну», то русский крейсер оказался в сложном положении, так как был слабее немецкого. Шедший впереди «Роона» «Любек» обстрелял «Олега». Русские крейсера немедленно ответили. Перестрелка длилась около 20 минут, после чего немцы повернули вправо, прервав бой. Командир «Роона» капитан 1 ранга Гигас правильно решил, что сражаться в одиночку против 4 крейсеров противника будет неразумно. Он не мог предположить, что «Адмирал Макаров» и «Богатырь» в ходе этой перестрелки займут позицию невмешательства. В ходе второй фазы было зафиксировано только одно попадание. 210-мм снаряд «Роона» пробил борт «Баяна» и нанес ему незначительные повреждения. Перестрелка «Любека» и «Олега» закончилась совершенно безрезультатно.

Адмирал Бахирев не рискнул продолжать бой, имея 4 крейсера против 2, причем «Любек» никакой роли в бою сыграть не мог, уступая в весе бортового залпа вчетверо даже самому слабому из русских крейсеров. Русский адмирал начал отходить на север, одновременно вызывая на помощь «Рюрик», что было достаточно естественно. Но в то же время он приказал «Славе» и «Цесаревичу» выйти на поддержку к банке Глотова», то есть вызвал еще и 2 броненосца.

А впереди была еще и третья фаза боя, о которой «История Первой Мировой войны» вообще предпочла умолчать, ее вроде как бы и не состоялось. Получив приказание Бахирева «вступить в бой», командир «Рюрика» капитан 1 ранга Пышнов в 10.20 приказал повернуть в центр указанного квадрата. Через 8 минут на «Рюрике» заметили дымы вражеских кораблей, а вскоре из тумана появились и 2 силуэта. В 10.45 «Рюрик» открыл огонь из носовых башен и 120-мм орудий по «Любеку». Немецкий крейсер немедленно ответил и сразу начал отход, так как огромный «Рюрик» мог уничтожить его одним залпом. Через 5 минут был опознан второй германский корабль. Это был «Роон», на который и был перенесен огонь «Рюрика». Бой велся на дистанции 76–82 кабельтова, но броненосные крейсера попаданий не добились. Зато преуспел «Любек», который сумел всадить в «Рюрик около 10 снарядов 105 мм, повредив надстройки броненосного крейсера. Никакого более серьезного вреда легкие снаряды причинить не могли. Русские остались твердо уверены, что добились нескольких попаданий в «Роон», на котором даже возник пожар. Немцы утверждают, что ни «Любек», ни «Роон» попаданий не получили, хотя их палубы были буквально засыпаны осколками от близких разрывов. В 10.20 Пышнов получил сообщение сигнальщика о замеченном перископе и круто повернул вправо, прекратив бой.

На этом богатый событиями день не завершился, но следующее столкновение произошло недалеко от Данцига. Перехватив одну из радиограмм Карфа, командир германской эскадры контр-адмирал Гопман решил идти ему на помощь, хотя ситуации абсолютно не знал. Около полудня 19 июня он вышел в море с броненосными крейсерами «Принц Адальберт», «Принц Генрих» и эсминцами S-138, S-139. Однако их подкараулила британская подводная лодка Е-9 под командованием знаменитого Макса Хортона (будущий командующий Командования Западных Подходов). Примерно в 14.45 он заметил 2 больших корабля в сопровождении эсминцев. Хортон начал немедленно маневрировать, чтобы выйти в атаку. Море было исключительно тихим, и противник легко мог обнаружить перископ. Но Хортон сумел сблизиться на расстояние 400 ярдов и выпустил 2 торпеды из носовых аппаратов. После этого он круто повернул влево, чтобы попытаться использовать траверзный аппарат, но его лодка, облегченная после пуска 2 торпед, выскочила на поверхность прямо под носом у оторопевших немецких эсминцев. Хортон еще успел заметить, как его первая торпеда взорвалась под первой трубой головного крейсера. Столб дыма и обломков взлетел выше мачт. Он еще успел услышать взрыв второй торпеды, но тут лодка погрузилась, и что именно произошло, осталось для Хортона загадкой. Германские эсминцы несколько часов гонялись за Е-9, однако гидролокатор еще не появился, и все их действия вызывали только раздражение, но не тревогу.

На борту «Принца Адальберта» заметили и пузырь выстрела, и следы торпед, но расстояние было слишком маленьким, и крейсер уклониться не успел. Взрыв первой торпеды привел к затоплению носовой кочегарки и еще нескольких отсеков. Вышли из строя приборы управления огнем, заклинило руль, и немцам пришлось перейти на ручное управление. Хотя сначала все думали, что в «Принц Адальберт» попали 2 торпеды, позднее стало ясно, что вторая торпеда Хортона пошла слишком глубоко и взорвалась, врезавшись в морское дно, при этом сильно встряхнув крейсер. Поврежденный корабль дополз до Данцига, где у него на квартердеке нашли куски воздушного резервуара торпеды. Национальная принадлежность атаковавшего была установлена безошибочно. За эту атаку Хортон получил крест Св. Георгия.

И завершился бой тоже вполне достойно. Около 17.00 крейсера встретились с высланными и навстречу русскими эсминцами. В 19.30 эсминец «Боевой» заметил самый настоящий перископ. Атака эсминцев чуть было не увенчалась успехом. «Внимательный» едва не протаранил «противника». К счастью, этого не произошло, так как перископ принадлежал русской подводной лодке «Крокодил».

Попробуем подвести итоги боя. Я позволю себе процитировать статью из журнала «Гангут».

Забудем о том, что Хортон атаковал немецкую эскадру через 4 часа после окончания боя. Радиограмму он передал еще позднее. Забудем о паническом страхе перед подводными лодками. Рассмотрим одни только факты. Час с лишним 4 крейсера расстреливали беззащитный минный заградитель и не смогли его потопить. «Аугсбург» уклонился от боя, а 88-мм орудия «Альбатроса» можно в расчет не принимать. Фактически это была учебная стрельба по мишени, и артиллеристы Балтийского флота показали, чего они стоят. Адмирал Бахирев, имея 4 крейсера, трусливо бежит, уклоняясь от боя с «Рооном». Перестрелка «Рюрика» с «Любеком», который уступает ему в весе бортового залпа в 20 раз (!!!), заканчивается повреждением «Рюрика». Я готов поспорить на что угодно, что в Королевском Флоте после такой «победы» весь командный состав эскадры — и адмирал и командиры кораблей — пошел бы под трибунал. Фактически эта «победа» покончила со всеми претензиями кораблей Балтийского флота на какую-то роль в этой войне. Противник их больше во внимание не принимал и не боялся, собственное верховное командование на них больше не рассчитывало. Целый флот ушел в некую виртуальную реальность. Хорошо, что адмирал Эссен не дожил до такого позора. Он скончался 7 мая 1915 года. Пост командующего флотом занял вице-адмирал Канин.

Бои в Рижском заливе в августе 1915 года

После боя на Доггер-банке в январе 1915 года главные силы германского Флота Открытого Моря пребывали в бездействии и апатии больше года — до рейда на Лоустофт в апреле 1916 года. Но такое бездействие разлагает личный состав быстрее концентрированной серной кислоты, только этим можно объяснить появление германских линкоров летом 1915 года на Балтике. Ссылки на какие-то действия по поддержке фланга армии или обеспечению коммуникаций явно надуманны и фальшивы. Скорее всего, это были учения, приближенные к боевым. Ведь именно с такой целью Адмиралтейство направило «Куин Элизабет» в Дарданеллы — повоевать, решительно ничем не рискуя.

Формальным объяснением была все-таки поддержка фланга армии. Немцы решили попытаться прорваться в Рижский залив и вытеснить оттуда русские корабли, тревожащие фланг 10-й армии. Непосредственно группа прорыва состояла из 4-й эскадры линкоров вице-адмирала Эрхарда Шмидта. Мы с ней уже встречались, и сильнее эти допотопные броненосцы с тех пор не стали. «Линкорам» были приданы столь же древние броненосные крейсера «Роон» и «Принц Генрих», а также легкие крейсера «Аугсбург», «Бремен», «Любек», «Тетис», 24 эсминца и миноносца, 14 тральщиков, 12 катеров-тральщиков и 2 прерывателя минных заграждений. Оперативное прикрытие выглядело гораздо солиднее. 1-я эскадра линкоров вице-адмирала Гедеке в составе, 1-я Разведывательная Группа знаменитого адмирала Хиппера, 2-я Разведывательная Группа контр-адмирала Геббингауза, 2 флотилии эсминцев под общим командованием коммодора Ресторффа, а также флотилия тральщиков. Всего немцы привлекли к операции 8 линкоров, 7 броненосцев, 3 линейных крейсера, 2 броненосных и 9 легких крейсеров, 56 эсминцев и миноносцев, 3 подводные лодки, 48 тральщиков и много кораблей других классов. Эти силы в 2 с лишним раза превосходили весь Балтийский флот, однако, большинство немецких кораблей противника так и не увидело.

Русские Морские силы Рижского залива состояли из броненосца «Слава», 4 канонерок, минной дивизии и нескольких подводных лодок. Русское командование надеялось на плотные минные заграждения, однако, как показали события, эта надежда была напрасной. При правильной подготовке и достаточном количестве тральщиков никакие минные заграждения противника остановить не в силах.

8 августа развертывание германских сил было завершено. Отряд прорыва подошел к Ирбенскому проливу. Броненосцы крейсировали западнее полуострова Сворбе, линкоры и линейные крейсера прогуливались севернее.

В 3.50 германские тральщики начали расчищать фарватер прямо по центру пролива. Непосредственно группу траления поддерживал легкий крейсер «Тетис» и 6 эсминцев. Их прикрывали броненосцы «Эльзас» и «Брауншвейг», легкий крейсер «Бремен» и 13 эсминцев. Весьма показательно то, что «грозные линкоры» вице-адмирала Шмидта так и не рискнули подойти к проливу.

Примерно в 5.10 налетел на мину, подорвался и затонул тральщик Т-52, переоборудованный из старого миноносца. Но это было только начало. В 5.38 на мине подорвался крейсер «Тетис», в 7.07 — миноносец S-144 из группы поддержки. Они были отправлены в Либаву под прикрытием миноносцев S-140 и S-147. Примерно в это же время группа русских гидросамолетов атаковала 4-ю эскадру линкоров. Бомбы разорвались примерно в 100 метрах от сопровождавшего броненосцы крейсера «Роон».

Первыми из русских кораблей около 5.00 вблизи пролива появились канонерские лодки «Грозящий» и «Храбрый», которые начали обстрел тральщиков. Потом появились эсминцы под командованием контр-адмирала Трухачева, руководившего обороной Рижского залива. Тральщики не выдержали огня и вызвали помощь. Появились «Эльзас» и «Брауншвейг», которые в свою очередь обстреляли русские корабли. В 8.45 адмирал Трухачев, не желая бессмысленно рисковать, вышел из-под огня германских броненосцев.

Около 10.30 к месту боя подошел броненосец «Слава» под командованием капитана 1 ранга князя Вяземского. Перестрелка с 2 германскими броненосцами длилась около получаса, дистанция составила примерно 85 кабельтовых — сойтись ближе противникам мешали минные заграждения. Большая дистанция вынудила Вяземского затопить часть отсеков, чтобы вызвать искусственный крен 3°. Это позволило ему увеличить дальность стрельбы орудий главного калибра. Прием достаточно широко распространенный, особенно при обстреле берега. Его применяли почти все флоты. Но что хорошо при бомбардировке неподвижной цели, может оказаться ошибочным в морском бою. Маневренность броненосца значительно ухудшилась, что затруднило действия «Славы». Вскоре броненосец получил попадание 280-мм снарядом. Хотя оно не причинило больших повреждений, Вяземский тоже вышел из боя.

К 11.15 германские тральщики под прикрытием огня броненосцев протралили проход во второй группе заграждений. Адмирал Шмидт уже отдал приказ своим кораблям начать выдвигаться в Рижский залив, но тут тральщики налетели на очередное минное поле. В 13.32 подорвался и затонул тральщик Т-58. Этого Шмидт уже не выдержал. По плану немцы отводили на расчистку фарватера не более 3 часов. Тральщики возились уже более 10 часов, подорвались 4 корабля, и конца заграждениям так и не было видно. Поэтому операция была временно прекращена. Тральщики отправились в Виндаву.

Наступила небольшая передышка, которую русские использовали для усиления минных заграждений. Следующие столкновения произошли 10 августа.

Сначала очередную «побудку» устроили русским миноносцам германские броненосные крейсера. «Роон» и «Принц Генрих» в сопровождении «Любека» и «Бремена» рано утром подкрались к полуострову Сворбе и в 3.30 обстреляли стоящие на якоре под берегом русские корабли. Миноносцы в панике снялись с якоря, каким-то чудом избежав столкновений. Немцы выпустили около 200 снарядов, но добились только 2 попаданий в корму «Сибирского стрелка. Повреждения были совершенно незначительными. На берегу пострадали самолетные ангары. Положение спасли подводные лодки. Русская лодка «Гепард» и английская Е-1 атаковали корабли контр-адмирала Гопмана. Хотя все 3 торпеды прошли мимо, немцы поспешили удалиться.

В этот же день небольшую перестрелку имел отряд Хиппера. Адмирал Шмидт придал ему легкие крейсера «Аугсбург» и «Пиллау», а Геббингауз получил эсминцы V-99 и V-100. Обе разведывательные группы направились на север. Возле маяка Утэ они заметили русские крейсера «Рюрик», «Баян», «Адмирал Макаров» и «Богатырь». Принимать бой с линейными крейсерами было бы глупо, и русские скрылись в шхерах. Хиппер не рискнул преследовать их, опасаясь мелей и мин. «Фон дер Танн» дал пару залпов по немного отставшему «Баяну», тем дело и закончилось. После этого он обстрелял маяк Утэ, выпустив 62 снаряда калибра 280 мм и 60 снарядов 150 мм. Русская береговая батарея открыла ответный огонь, и линейный крейсер получил 152-мм снаряд в носовую трубу. В этот момент появилась русская подводная лодка «Дракон», которая попыталась атаковать легкий крейсер «Кольберг». Хиппер решил не испытывать судьбу и отошел.

Вторую попытку форсировать Ирбенский пролив германский флот предпринял 16 августа. На сей раз прикрывать тральщики должны были линкоры «Нассау» и «Позен». Похвальбу, будто немцы бросили в бой линкоры только потому, что их броненосцы не могли справиться со «Славой», мы назовем немного легкомысленной. Я полагаю, что эта замена была вызвана желанием не отогнать броненосец, а уничтожить его. Огневой мощи «Эльзаса» и «Брауншвейга» для этого не хватало, так как «Слава» успевала отойти. Вообще, со вторым этапом операции связано много лжи. Например, наши историки любят писать, что немцы держали в резерве в Либаве 5 линейных кораблей типа «Виттельсбах» и 2 линейных корабля типа «Верт» («Флот в Первой Мировой войне», том 1, стр. 178). С таким же успехом немцы могли держать в резерве греческие галеры! О «линкорах» типа «Виттельсбах» мы уже писали. В конце концов, смотрите справочник в первом томе нашего издания. Броненосцы береговой обороны типа «Верт» там тоже упомянуты. Добавим лишь одно: за древностью и ветхостью этих кораблей немцы просто опасались выводить их в море. Но чего не сделаешь для живописания подвигов русского слона, который всегда был самым сильным в мире.

В 4.00 германские тральщики начали работу. На сей раз их прикрывали легкие крейсера «Пиллау» и «Бремен». Линкоры «Нассау» и «Позен» стояли на якорях с опущенными противоторпедными сетями в окружении миноносцев. Все-таки подводные лодки союзников изрядно напугали немцев. В 11.45 на мине подорвался и затонул тральщик Т-46.

Около 12.00 к проливу подошли русские корабли. Броненосец держался ближе к берегу, обстреливая основную группу тральщиков, а канонерки находились немного к северу. Тральщики временно прекратили работу и отошли. На помощь им пришел крейсер «Бремен», который открыл огонь по русскому броненосцу. «Слава» вышла из-под обстрела (Вот он, символ действий Балтийского флота! Броненосец драпает от легкого крейсера, который может уничтожить одним залпом. Ссылки на дальность стрельбы не что иное, как наглая и глупая ложь. 105-мм орудия «Бремена» ни при каких условиях не могли сравняться с 305-мм орудиями «Славы».). Командир приказал заполнить водой отсеки правого борта, чтобы увеличить угол возвышения орудий главного калибра. Оправившись от испуга, князь Вяземский вернул броненосец в бой. Разумеется, «Бремен» был вынужден отойти. Ему на смену пришли «Позен» и «Нассау», которые открыли огонь с дистанции 115 кабельтовых. Однако около 18.00 начало темнеть, и германские тральщики прекратили работу.

В ночь на 17 августа германский командующий направил в Рижский залив эсминцы V-99 и V-100 для атаки броненосца «Слава». Под прикрытием темноты германские эсминцы пошли вдоль самого берега. В 19.55 они встретили в проливе эсминцы «Генерал Кондратенко» и «Охотник». Перестрелка длилась около 5 минут, после чего противники потеряли друг друга из виду. Но русские эсминцы подняли тревогу, и немцы никого в заливе не нашли. В 1.10 около входа в Аренсбургсую бухту, где обычно стояли русские корабли, V-99 и V-100 имели столкновение с эсминцами «Украина» и «Войсковой». Бой велся на дистанции всего 3 кабельтовых и длился 3 минуты. Немцы, не видя своей главной цели, сразу ушли.

Уже на обратном пути в Ирбенском проливе их перехватил эсминец «Новик». Бой начался в 4.15 и длился 17 минут. Вот как описывает его командир «Новика» капитан 2 ранга М.А. Беренс:

«Я увидел прямо по курсу во мгле два корабля. Пробил боевую тревогу и, подойдя ближе, определил 2 больших неприятельских миноносца, трехтрубных, двухмачтовых, по типу подходящие к аргентинским миноносцам, строящимся в Германии. Миноносцы, видимо, заметили «Новик» и пошли прямо на него большим ходом. Тогда я склонился влево настолько, чтобы могли действовать все орудия, и открыл огонь с 47 кабельтовых при ходе 17 узлов. Неприятельские миноносцы легли на параллельный курс и сейчас же открыли ответный огонь.

Уже третий наш залп дал накрытие, и мы перешли на беглый огонь по головному миноносцу. У него была сбита средняя труба, из основания которой повалили клубы черного дыма. Одновременно возник пожар на юте, мой эсминец уменьшил ход.

Я перенес огонь на другой миноносец, который, пройдя между «Новиком» и подбитым кораблем, прикрыл его завесой густого белого газа, выходящего с кормы. До этого второй корабль противника получил несколько попаданий и у него был замечен пожар. Лег курсом прямо на него, и когда из-за завесы показался первый эсминец, снова открыл по нему огонь, изменив соответственно курс. Через 2 минуты у него был замечен пожар в середине корабля, и он начал жаться к берегу, прикрываемый вторым кораблем. Преследовать их не мог, ли так как в это время уже подходил к ограждающей вехе — за ней находилось русское минное заграждение. С уменьшением хода провожал огнем до выхода из предела действительной стрельбы. Возле Михайловского маяка головной эсминец, который все еще горел в двух местах, начал сильно погружаться кормой, выпуская светящиеся ракеты — белую и красную… Спустившаяся мгла не дала возможности проследить его дальнейшую судьбу».

Дальнейшая судьба V-99 прекрасно известна. Эсминец наскочил на мину, и, чтобы не затонуть, был вынужден выброситься на берег. В германские корабли попали 11 снарядов, на них погибли 17 человек и 39 были ранены. «Новик» получил попадания нескольких осколков от близких разрывов. Хотя результат боя совершенно ясен, с его описанием ясно далеко не все. Минный офицер эсминца Г. Граф пишет, что корабль израсходовал всего 23 снаряда. Меткость около 50 %? Это ведь совершенно неслыханно, прецедентов в истории военно-морского искусства всех времен и народов просто нет. И что это за беглый огонь, когда за 17 минут из 4 орудий выпускается 23 снаряда? Посчитайте скорострельность сами, помня при этом, что русские 102-мм орудия могли делать 15 выстрелов в минуту.

В общем, 17 августа немцы возобновили траление пролива. Броненосец «Слава» снова вышел к проливу, но теперь германские линкоры стреляли метче. Броненосец получил 3 попадания 280-мм снарядами, которые причинили ему серьезные повреждения. Один снаряд разорвался под кормой «Новика». Русские отошли, так как дальнейшие попытки удержать немцев привели бы к бессмысленной гибели кораблей. 18 августа к 15.30 германские тральщики завершили расчистку фарватера.

На следующее утро германские корабли вошли в Рижский залив. Но еще до того произошло событие, поставившее под вопрос всю судьбу операции. 19 августа в 8.10 британская подводная лодка Е-1 капитан-лейтенанта Лоренса заметила линейные крейсера Хиппера между островами Фарэ и Эзель. Лоренс попытался торпедировать головной корабль, но его торпеда попала в шедший вторым в строю «Мольтке». Хиппер был вынужден уйти в Данциг. С этим эпизодом связаны 2 примера лжи советских известных писателей. Именно лжи, потому что в невежестве я их упрекнуть не смею. Пикуль заявил, что «Мольтке» торпедировала русская подводная лодка. Колбасьев был хитрее. Он написал, что русская лодка могла торпедировать «Мольтке», но не стала стрелять, так как это мог оказаться русский броненосец «Слава». Но даже беглый взгляд на карту показывает, что с таким же успехом можно было отказаться от атаки в Балтийском море на том основании, что на рейде Владивостока тоже находятся русские корабли. Следует говорить о вопиюще низком уровне подготовки русских подводников. Но об этом мы подробнее поговорим в следующей нашей книге.

19 августа около 19.30 германские корабли вошли в Рижский залив. И снова показало себя русское головотяпство. Русское командование отправило на разведку эсминец «Новик», который столкнулся с легким крейсером «Пиллау». Эсминец отошел к Моонзундскому проливу. Канонеркам «Кореец» и «Сивуч» повезло меньше. Около 19.30 они натолкнулись на крейсер «Аугсбург» и 2 эсминца. Немцы вызвали на помощь линкоры, и в 20.30 в сопровождении 7 эсминцев появились «Позен» и «Нассау». Исход боя сразу стал ясен. «Сивуч» был буквально разнесен на куски, «Кореец» скрылся в Перновском заливе, где выбросился на берег. И никто не спросил с адмирала Максимова, который отвечал за оборону Рижского залива, за гибель 2 кораблей.

В ночь на 20 августа подорвался на мине и затонул германский эсминец S-31, который находился в дозоре между островом Руно и мысом Домеснес. Немцы затопили на входе в Пернов (Пярну) 3 брандера. Эту операцию бессмысленную прикрывали крейсер «Грауденц» и эсминцы V-28, S32, V-108, V-183. Бессмысленную потому, что русские все равно не пользовались гаванью Пернова.

В итоге, немцы ушли из Рижского залива. Они потеряли эсминцы V-99 и S-31, тральщики Т-46, Т-52 и Т-58. Линейный крейсер «Мольтке», крейсера «Тетис» и «Аугсбург», эсминцы V-100 и S-144, тральщик Т-77 были повреждены. Русские потеряли канонерки «Кореец» и «Сивуч», были повреждены броненосец «Слава» и эсминец «Сибирский стрелок». Вместо легкой прогулки немцы получили тяжелую и кровопролитную битву. Да, они прорвались в Рижский залив, но ведь они не собирались там оставаться! В итоге все потери немцев оказались бесполезны.

Эта операция могла бы иметь смысл, если бы русское командование осознало ее значение. Немцы показали, что никакие минно-артиллерийские позиции не в состоянии остановить подготовленный флот, которым командуют настоящие адмиралы, а не заведующие доками. Фактически это означало крах всей стратегической концепции русского Балтийского флота. Не неудачный план кампании или ошибочное оперативное решение, а именно ошибочность исходных постулатов. Однако русские адмиралы этого просто не заметили… Блаженны нищие духом!

Гибель 10-й флотилии эсминцев

Завершился 1915 год для немцев так же неудачно, как и начался. 7 ноября в районе острова Борнхольм легкий крейсер «Ундине» был торпедирован британской подводной лодкой Е- 19 капитан-лейтенанта Кроми (Зверски убит чекистами во время захвата британского посольства). Получив попадания 2 торпед, старый крейсер затонул.

В ночь с 15 на 16 декабря русские эсминцы «Новик», «Победитель» и «Забияка» поставили под Виндавой 150 мин. Уже на следующий день на него попала германская эскадра в составе легкого крейсера «Бремен» и эсминцев V-186 и V-191. Первым в 17.45 подорвался и затонул V-191. Через 19 минут на 2 минах подорвался «Бремен». Оба взрыва произошли в носовой части корабля. Крейсер быстро затонул, унеся с собой 11 офицеров и 187 матросов. Но и это еще не все! 23 декабря на том же заграждении погибли сторожевик «Фрейя» и эсминец S-177.

Поэтому в следующей кампании обе стороны действовали не слишком решительно. В 1916 году на море произошло только одно значительное событие, зато какое! На русских минах погибла целая флотилия новейших германских эсминцев. Но это произошло лишь осенью, и до того случилось достаточно много разных мелочей.

В течение 1915 года Балтийский флот значительно усилился. Новые линкоры, вошедшие в строй в конце 1915 года, завершили боевую подготовку и теперь могли считаться полностью боеспособными. В 1916 году в строй вошли 10 новых эсминцев типа «Новик» и 10 новых подводных лодок. Была изменена организационная структура Балтийского флота. Однако уже ничто не могло повернуть закаменевшие мозги Моргенштаба. Опыт полутора лет войны так и убедил паркетных адмиралов ставки, что немцы совершенно не собираются прорываться в Финский залив. В плане кампании на 1916 год ставка в очередной раз с твердокаменным упрямством потребовала «не допускать проникновения противника к востоку от главной морской нарген-порккалауддской позиции в Финском заливе». Действия флота должны были подчиняться выполнению этой главной задачи, а все остальные считались второстепенными. Против всех ожиданий неприкрытая трусость оказалась полезной.

В марте ставка утвердила план создания передовой минно-артиллерийской позиции. И в конце мая русские заградители поставили первые 993 мины между островами Эре и Даго. Впоследствии, это заграждение разрослось, было поставлено в общей сложности 5189 мин. Была подновлена и центральная минно-артиллерийская позиция, где были выставлены 2165 мин. Были поставлены крупные заграждения в Ботническом заливе и в районе Аландских островов. Но паника в штабах была так сильна, что возник план создания еще и тыловой позиции в районе Нарвы.

Именно на передовое заграждение напоролись германские эсминцы. Твердая уверенность немцев в полнейшей пассивности русского флота начала толкать их на безрассудные поступки. Было решено провести вылазку в западную часть Финского залива и обстрелять Балтийский порт.

В набег была отправлена 10-я флотилия эсминцев, состоявшая из 11 новейших кораблей постройки 1914-16 годов. Прикрывали ее 3 легких крейсера и более старых эсминцев, державшихся западнее острова Даго.

Наверное, лучше всего о том, что произошло в ночь с 10 на 11 ноября 1916 года, расскажет главный пострадавший, командир 10-й флотилии капитан 2 ранга барон фон Витинг (К сожалению, приходится использовать очень старый перевод, сделанный моряком, а не профессиональным литератором. Поэтому текст выглядит довольно топорно).

Каким-то образом объяснить или оправдать эту операцию просто невозможно, и совершенно правы были русские офицеры, которые назвали эту вылазку форменным безумием. Но, если командование германского флота, прекрасно зная о минных заграждениях, послало на верную гибель свои корабли — это их, немцев, проблемы. «Все то хорошо, что к победе ведет. Война есть война, остальное не в счет», — сказал Фирдоуси в поэме «Шах-Наме».

Береговые посты сообщили о многочисленных взрывах, напоминающих артиллерийскую канонаду. Из Рогокюля в море вышел «Новик» вместе с 1-м и 5-м дивизионами эсминцев, всего 12 кораблей, однако, разумеется, никого не нашел.

В эту ночь германский флот получил ощутимый удар, но мне не хочется соглашаться с теми историками, которые называют колоссальные потери немцев свидетельством прочности обороны Финского залива. Корабль, попав на минное поле, может взорваться и затонуть. Это аксиома, не требующая подтверждений. И крепость обороны проверяется не припадочным идиотом, который бьется лбом в стену, а умным и умелым врагом. Барона фон Витинга ни к умным, ни к умелым отнести нельзя.

Операции на германских коммуникациях в 1916 году

Имея подавляющее превосходство в силах, Балтийский флот тем не менее не сумел создать серьезной угрозы морским коммуникациям противника. Немцы продолжали беспрепятственно получать из Швеции железную руду. При этом не прекратились перевозки даже из портов Ботнического залива, который находился совсем недалеко от русских баз в Финляндии.

И все-таки в 1916 году, когда линейные корабли Балтийского флота даже не высовывали носа из портов, легкие силы совершили несколько попыток атаковать германские торговые суда.

Английское посольство в Стокгольме предупредило русских, что 5, 10 и 13 июня в Германию на нескольких транспортах будет отправлено 84000 тонн железной руды. Командующий Балтийским флотом решил «произвести обследование района Лансорт — Готланд — северная оконечность о. Эланд с целью уничтожения обычно находящихся в этом районе дозорных и сторожевых судов, караван которых, в частности с большим грузом железной руды, должен выйти из Лансорта к югу в 19–20 часов 28 мая» (По старому стилю).

Для выполнения задачи был сформирован отряд особого назначения. В него вошли крейсера «Рюрик», «Олег» и «Богатырь» под прикрытием эсминцев 6-го дивизиона — «Стерегущий», «Страшный», «Украина», «Войсковой», «Забайкалец», «Туркменец-Ставропольский», «Войсковой». Отрядом командовал контр-адмирал Трухачев. 1-й дивизион эсминцев под командой контр-адмирала Колчака действовал самостоятельно. Серия поломок и общая неразбериха привели к тому, что Колчак на «Новике» вышел в море один! Лишь позднее к нему присоединились «Гром» и «Победитель». Кроме этих кораблей на параллели острова Даго был развернут 7-й дивизион эсминцев — «Внушительный», «Внимательный», «Боевой», «Инженер-механик Дмитриев», «Бурный», «Инженер-механик Зверев».

13 июня вечером отряд подошел к шведскому берегу. Крейсера шли противолодочным зигзагом, впереди них был развернуты эсминцы 6-го дивизиона. К этому времени 7-й дивизион был отпущен домой. В 22.00 корабли 1-го дивизиона получили приказ двигаться в Норчепингскую бухту, они отделились от отряда и увеличили скорость до 25 узлов.

В 23.15 эсминцы заметили конвой, шедший вдоль берега на юг. Он состоял из 12–14 транспортов под прикрытием вспомогательного крейсера «Герман» и нескольких сторожевиков. Конвой шел с включенными огнями, и Колчак (Интересно заметить, что тот же самый «Флот в Первой Мировой войне», описывая этот бой, ни разу фамилию адмирала не называет) засомневался относительно их национальной принадлежности. Но все-таки адмирал приказал идти на сближение.

Чтобы разобраться, чьи же это корабли, Колчак приказал дать предупредительный выстрел. Конвой на него не отреагировал. Тогда был сделан второй выстрел. Этого немцы уже не выдержали. С одного из судов были выпущены цветные ракеты, и суда бросились врассыпную к шведским территориальным водам. Эсминцы открыли огонь.

Колчак повернул на северо-запад, чтобы не упустить корабли охранения, и самый крупный из них, который замыкал строй. Бой велся на дистанции пистолетного выстрела. Несколько транспортов загорелись. Вспомогательный крейсер «Герман» (или судно-ловушка, как его иногда называют) под градом снарядов потерял ход. Хотя он был вооружен 4 — 105-мм орудиями, русские эсминцы быстро вынудили их замолчать. «Новик» выпустил с дистанции 1 кабельтов 2 торпеды, которые попали в «Герман», но не взорвались. Точно так же не взорвалась и 2 торпеды, выпущенные «Громом». Этот эсминец отошел на расстояние 3 кабельтова и выпустил третью торпеду. Она попала в корму «Германа» и взорвалась. Германский корабль затонул почти со всем экипажем. «Новик» подобрал 9 человек из его экипажа.

В 0.15 бой закончился, и эсминцы повернули назад. Русские были убеждены, что потопили «Германа», 2 вооруженных траулера и от 2 до 5 транспортов. Немцы признали потерю только «Германа». С «Новика» заметили 2 плавающие торпеды и решили, что эсминец атакован германской подводной лодкой. Сказать точно, что это было, нельзя до сих пор.

При анализе результатов боя следует отметить безобразные действия русского командования. Трухачев, как это часто бывало с нашими адмиралами, соблюдал строжайший нейтралитет, даже не обозначив свое присутствие. Колчак увлекся перестрелкой с кораблями охранения, забыв, что его главная задача — уничтожение транспортов. Он также должен был отрезать германские суда от берега. В результате русский флот одержал очередную «блестящую победу».

Вернуться на рейд Утэ отряду особого назначения сразу не удалось, так как германский подводный заградитель UC-4 выставил на подходах к рейду 12 мин. Крейсерам пришлось болтаться в море, дожидаясь, пока тральщики расчистят фарватер.

Вторая попытка атаковать немецкие конвои завершилась еще большим конфузом. 18 июля штаб флота разработал план новой операции. Снова был создан отряд особого назначения. На сей раз его основу составили корабли 2-й дивизии крейсеров контр-адмирала Куроша. Он же командовал и всей эскадрой. Она была собрана буквально по кусочкам: крейсера 2-й бригады «Громобой» и «Диана»; эсминцы 1-го дивизиона «Победитель», «Орфей» и «Гром»; эсминцы 4-го дивизиона «Охотник» и «Генерал Кондратенко»; эсминцы 5-го дивизиона «Эмир Бухарский», «Доброволец», «Москвитянин». К операции также привлекались несколько подводных лодок.

28 июля штаб флота получил сообщение, что следующий германский конвой будет завтра проходить в районе Лансорта примерно в 19.00. При этом в охранении конвоя предполагались 2 броненосных крейсера и 2 миноносца. Получив эти сведения, командующий флотом приказал 2-й бригаде линкоров, в которую входили броненосцы «Император Павел I» и «Андрей Первозванный», находиться в готовности к выходу в море.

28 июля в море вышли подводные лодки «Барс», «Тигр» и английская Е-9. В ходе последнего совещания были учтены ошибки, совершенные командирами в ходе предыдущей операции. Эсминцы 1-го дивизиона получили приказ держаться под берегом, крейсера должны были действовать в 30 милях к востоку. Планировалось зажать конвой в клещи. 29 июня в 13.00 крейсера в сопровождении эсминцев 4-го и 5-го дивизионов вышли в море, в 14.15 вышли эсминцы 1-го дивизиона. Около 15.00, когда отряд уже прошел маяк Утэ, адмирал Курош получил сообщение, что из-за тумана немецкий конвой в море не выйдет. Однако он решил не прекращать поход, так как не слишком доверял донесениям разведки. Кроме того, погода могла измениться.

Первое столкновение с противником имела подводная лодка «Барс». Вечером 23 июня она заметила идущие на север 3 германских эсминца. В 20.03 лодка сблизилась с ними на расстояние 3 кабельтова и выпустила 3 торпеды. Эсминцы S-56, S-65, S-66 сбросили несколько глубинных бомб и проследовали дальше. «Барс» донес по радио о стычке. Получив сообщение о присутствии в районе операции германских эсминцев, адмирал Курош приказал броненосцам выйти на рейд Бокдоа в 4 милях от маяка Утэ и находиться в готовности.

В 22.23 эсминец «Победитель» заметил дым. Командир 1-го дивизиона капитан 1 ранга Вилькен, опасаясь, что это противник, уклонился вправо. Но вскоре выяснилось, что дым принадлежал шведскому пароходу, который после осмотра был отпущен.

В 23.15 дивизион вышел к маяку Хардшер и повернул на север вдоль берега. В 0.03 русские эсминцы заметили впереди несколько силуэтов. Это были 8 германских эсминцев: 3 уже упомянутых новых корабля и 5 более старых — V-181, V-182, V-183, V-184, V-185. Соотношение сил оказалось не в пользу русских. Хотя 102/60-мм русские орудия были мощнее и дальнобойнее, в ночном бою на малой дистанции важнее было количество стволов, а здесь немцы имели превосходство в полтора раза. Поэтому капитан 1 ранга Вилькен решил попытаться навести противника на свои крейсера.

Он повернул на восток и увеличил скорость. Немцы заметили их и повернули следом. Они даже открыли огонь, но ничего, кроме нескольких близких разрывов, не добились. Русские эсминцы сумели оторваться от противника, так как имели преимущество в скорости. 1-й дивизион обошел с запада свои крейсера, которые продолжали двигаться на юг.

Как только командир эскадры узнал о столкновении с противником, он приказал повернуть на обратный курс. Около 2.20 слева по борту были замечены силуэты каких-то кораблей. Чтобы не обстрелять свои эсминцы, адмирал Курош приказал им сообщить свои координаты. Оказалось, что Вилькен успел удрать на 30 миль вперед. В 2.40 русские крейсера открыли огонь с дистанции около 45 кабельтовых и с первых же залпов добились нескольких накрытий. Немцы поставили дымовую завесу и врассыпную бросились на юго-запад, беспорядочно выпустив торпеды. Ни одна из 18 немецких торпед в цель не попала. Но Курош вел преследование не слишком энергично, и, когда в 3.00 дистанция увеличилась до 90 кабельтовых, прекратил огонь, и повернул назад.

Результаты этого боя не могли устроить ни одну из сторон, так как обе допустили много ошибок. Русский адмирал, обнаружив неизвестные корабли, затеял долгую болтовню по радио, пытаясь выяснить, где находится 1-й дивизион. Немцы же, прекрасно зная, чьи силуэты они видят, не выпускали торпед, пока не попали под обстрел.

Некоторым утешением русским может служить успех эсминцев «Внушительный» и «Бдительный», которые 8 июля захватили в Ботническом заливе и привели на Аландские острова германские пароходы «Вормс» и «Лиссабон».

В целом же действия русского флота на германских коммуникациях в 1916 году следует характеризовать как совершенно неудовлетворительные. Потерь немцы почти не понесли, система перевозок не была нарушена. К тому же снова вмешались дипломаты. По требованию министерства иностранных дел операции у шведского побережья были прекращены, «чтобы не осложнять отношения со Швецией». Можно было бы умилиться подобной щепетильностью, если бы она не граничила с откровенной глупостью.

Операция «Альбион», октябрь 1917 года

Захват немецким десантом Моонзундского архипелага в 1917 году остается достаточно загадочной операцией. Смысла в ней не было решительно никакого. Даже начальник штаба корпуса, захватившего архипелаг, полковник фон Чишвиц в своей книге признал, что «настоятельной необходимости занятия островов не было, и их роль для последующих операций была ничтожна». Скорее всего, как и в 1915 году, германское командование решило немного потренировать свой флот. Стратегическое положение германской армии или флота в результате захвата архипелага не улучшилось. Фон Гинденбург, разумеется, не собирался захватывать Петроград, чтобы раздавить большевистскую гадину, старательно выращенную им же самим. Вести какие-то широкие операции на востоке германская армия была уже не в состоянии. И операция «Альбион» может служить примером «победы» наполовину развалившейся армии над полностью разложившейся. К тому же в названии операции явно проглядывают фрейдистские мотивы. Уничтожить «коварный Альбион» явно не удалось, в это время сама Германия уже стояла на краю пропасти, так хоть немного душу потешить. Кайзер отдал приказ:

Однако эти трескучие фразы не должны вводить нас в заблуждение. Самым простым доказательством того, насколько слабо немцев интересовало положение в Рижском заливе, является их отношение к обороне берега в этом районе. За несколько лет они не построили ни одной, даже самой слабой береговой батареи. В это же время берега Фландрии были буквально усеяны орудиями самых разных калибров, вплоть до 381 мм. Если бы немцы поставили пару таких орудий не в районе Зеебрюгге, а на мысе Домеснес, они не только немедленно вышвырнули бы русский флот из Рижского залива, но и быстро уничтожили бы батареи мыса Церель, подвигами которых так восхищались советские историки.

Для захвата островов немцы выделили силы, которые на бумаге выглядели гораздо страшнее, чем в действительности. Громкое название «Десантный корпус» генерала от инфантерии фон Катена (он же 23-й резервный корпус) было навешено на 43-ю пехотную дивизию генерал-лейтенанта фон Эсторфа, к которой был добавлен штаб и несколько разрозненных батальонов из состава 77-й пехотной дивизии. Немцы имели около 25000 человек и 40 орудий. Просто для информации напомним, что по штатам 1914 года германский корпус должен был иметь более 45000 человек при 160 орудиях. За годы войны штатная организация германской армии изменялась в основном в сторону увеличения огневой мощи частей и соединений. То есть немцы ввели в дело значительно ослабленный корпус, личный состав которого в большинстве состоял из резервистов. Направить на край света закаленный и полностью укомплектованный корпус первой линии, сняв его с Западного фронта, фельдмаршал фон Гинденбург просто не мог. Но даже эти войска неизмеримо превышали по своим боевым качествам не признающую дисциплины толпу, в которую большевики превратили русскую армию.

Германский флот отнесся к операции более серьезно, хотя, скорее всего, причиной этому было затянувшееся безделье. В Балтийское море действительно были отправлены главные силы Флота Открытого Моря. Но опять-таки немцы не рисковали решительно ничем. Гранд Флит не собирался разбивать лоб об укрепления Гельголанда, тем более что англичане после фиаско в Дарданеллах научились уважать минные заграждения. А сами немцы не могли вести какие-либо активные операции в Северном море, поэтому временный уход оттуда большинства германских кораблей не менял совершенно ничего. Всего немцы направили к Моонзундским островам 10 линкоров, 1 линейный крейсер, 9 легких крейсеров, 58 эсминцев, 7 миноносцев, 6 подводных лодок, 27 тральщиков, 66 катеров-тральщиков, 4 прерывателя минных заграждений, 59 патрульных судов, 1 минный, 2 сетевых и 2 боновых заградителя, 5 плавучих баз, 32 транспорта и ряд других кораблей, в общей сложности 351 единицу. Этой эскадрой командовал вице-адмирал Эрхард Шмидт.

Силы русского флота значительно уступали немцам. Хотя в 1916 году удалось углубить канал в Моонзунде до 9 метров, и теперь броненосцы и крейсера могли проходить в Рижский залив внутренним фарватером, это относилось лишь к старым кораблям с малой осадкой. Броненосцы типа «Андрей Первозванный» и тем более линкоры Балтийского флота в бою участвовать не могли. Таким образом, русский флот имел в районе боев: 2 броненосца, 2 броненосных крейсера, 1 крейсер, 3 канонерки, 26 эсминцев, 7 миноносцев, 3 подводные лодки, 3 минных заградителя и другие корабли, всего 125 единиц. Наиболее современные корабли перечислены в приложении. Необходимо также учитывать мощные береговые батареи, наиболее сильными из которых были 305-мм батареи на мысе Церель (полуостров Сворбе, Эзель) и мысе Тахкона (остров Даго). Самым главным врагом немцев стали 11000 мин, которые русские успели поставить в этом районе. Главной бедой русских было полное моральное разложение войск. Солдаты и матросы воевать не желали, они с большей охотой и энергией митинговали. Офицеры были запуганы до полной невменяемости и были лишены реальной власти. Они не могли приказывать, им оставалось лишь уговаривать матросов. Нет ничего странного в том, что часть офицеров просто дезертировала, лишив сухопутные части и корабли командиров.

Ссылки советских историков на то, что царские адмиралы бежали от большевиков, «забыв о своем долге», просто умилительны. Революционные матросики в Кронштадте и Гельсингфорсе зверствовали так, что им позавидовали бы орды Чингисхана. А после того, как были пролиты реки крови, банды осатанелых садистов-убийц искренне удивляются, почему все нормальные люди шарахаются от них, как от чумы. Русские адмиралы не боялись смерти от вражеских снарядов. Но мучительная смерть от лап сумасшедших людоедов может испугать кого угодно, ведь это уже за гранью человеческого. Как мог командовать адмирал Бахирев, помня об убийстве командующего флотом адмирала Непенина и видя у себя за спиной выродка с револьвером в руке?

Придется процитировать одного из мелких большевистских главарей:

То есть большевики гнусно лгут, говоря о «стихийном гневе масс». Эти убийства были хладнокровно спланированы и исполнены ленинско-троцкистскими выкормышами.

Подготовку к операции немцы начали 21 сентября, когда в Либаве началось формирование десантного корпуса и погрузка техники и снаряжения на транспорты. Одновременно начались тральные работы. Русским помогла погода — всю вторую половину сентября бушевали сильные шторма, которые мешали немцам. Например, посадка на транспорты была намечена на 27 сентября, но плавно съехала на 9 октября. Немецкие тральщики сумели расчистить проход по кромке передового заграждения (Того самого, на котором погибли 7 эсминцев 10-й флотилии). Вечером 10 октября транспортный флот был готов к выходу из Либавы. Тут же находились крейсера 2-й Разведывательной Группы и часть эсминцев. На рассвете 11 октября к Либаве прибыл линейный крейсер «Мольтке» с адмиралом Шмидтом на борту, его сопровождали линкоры. 6-я Разведывательная Группа стояла в Виндаве. В тот же день германская армада двинулась в путь.

Германская эскадра разделилась на отряды еще вечером 11 октября. Линкоры «Фридрих дер Гроссе» и «Кениг Альберт» ушли для обстрела полуострова Сворбе. На следующее утро десантная флотилия и корабли прикрытия прибыли в исходный район. Переход немцев не был замечен русскими. В 4.00, опоздав на час против плана, германские корабли начали становиться на якорь согласно диспозиции. Линкор «Байерн» и крейсер «Эмден» стали у входа в пролив Соэлозунд для обстрела батарей у Тоффри и Памерорта. 7 линкоров должны были подавить батареи в районе бухты Тага-Лахт.

Адмирал Шмидт, учитывая отставание от графика, приказал кораблям следовать впереди тральщиков. Это не могло не сказаться. При постановке на якорь линкоры «Байерн» и «Гроссер Курфюрст» подорвались на минах. Однако повреждения были невелики, и линкоры продолжали выполнять свои задачи. В 5.27 линкоры «Кайзер», «Кайзерин», «Принц-регент Луитпольд» открыли огонь по батарее на мысе Хундсорт, к ним присоединился линейный крейсер «Мольтке». Одновременно линкоры «Маркграф», «Кронпринц» и «Кениг» обстреляли батарею на мысе Ниннаст. Десантные корабли в сопровождении миноносцев двинулись в бухту. Батареи открыли ответный огонь, и 152-мм орудие с Хундсорта даже накрыло «Мольтке».

Однако артиллерийская дуэль не затянулась, и вскоре батареи замолчали. Советские историки, разумеется, нашли этому оправдание. Линкоры вели огонь из 305-мм орудий, прямым попаданием был взорван погреб, разбита наблюдательная вышка. Напомним, что старые турецкие батареи в Дарданеллах стреляли до последнего снаряда. Они прекращали огонь, лишь когда орудия буквально скрывались под грудами земли, выброшенной многочисленными взрывами английских снарядов. Большевички воспитали пораженцев, поражение они и получили.

131-й пехотный полк практически без сопротивления высадился в бухте, и вскоре его авангарды без боя захватили обе батареи вместе с личным составом. Расчеты оказались настолько трусливы, что не посмели даже сбежать. Единственная неприятность произошла, когда на мине подорвался крупный транспорт «Корсика». Миноносцы сняли с него пехотинцев и боеприпасы, после чего транспорт был выведен на отмель.

Уже к 10.30 успех высадки стал совершенно очевидным, и генерал фон Эсторф отдал приказ на преследование противника. В этот день немецкие войска лишь изредка сталкивались с символическим сопротивлением. Немцам не пришлось вести наступление, они ограничились совершением маршей. Продвижению немецких частей мешали только болота и исключительно скверные дороги. Весь остров оказался в их руках к 16 октября. Знаменитые батареи на мысе Сворбе были сданы немцам невзорванными, хотя часть механизмов орудий была выведена из строя.

Одновременно с высадкой десанта искатели мин во главе с эсминцем Т-130 начали разведку фарватера через пролив Соэлозунд под прикрытием линкора «Байерн» и крейсера «Эмден». Миноносец А-32 неосторожно подошел на 20 кабельтовых к батарее Тоффри, был обстрелян и получил пробоину в корме. В ответ незамедлительно открыл огонь «Байерн». К нему присоединились «Эмден» и группа миноносцев, и батарея замолчала. Бой длился всего 10 минут. При этом, когда командир батареи мичман Лесгафт спустился с наблюдательной вышки, то не нашел на батарее ни одного человека — вся прислуга сбежала! После этого немцы высадили маленький десант, который уничтожил орудия. Теперь они получили возможность проходить через пролив Соэлозунд без помех, чем и не замедлили воспользоваться. Вспомогательный десант, высаженный у Памерорта, противника не обнаружил. Предполагаемой батареи также не оказалось, разведка немцев сработала не лучшим образом.

Германские тральщики около 12.00 были обстреляны эсминцами «Генерал Кондратенко» и «Пограничник», вошедший было на Кассарский плес Т-130, был вынужден отойти. Однако около 16.00 эсминцы V-82, S-64, S-61, S-63, V-74, Т-144, Т-142 прорвались на плес под прикрытием орудий крейсера «Эмден». Их встретила канонерка «Грозящий», к которой присоединились эсминцы «Десна» (контр-адмирала Старк), «Изяслав», «Гром», «Забияка», «Самсон» и «Новик». Завязался бой на дистанции около 70 кабельтовых. 2 германских эсминца получили повреждения и отошли, прикрываясь дымовой завесой. Канонерка «Грозящий» получила 3 попадания, но продолжала бой. Лишь огонь крейсера «Эмден» вынудил русские корабли отойти, но в это время был поврежден еще один германский эсминец. Наступила темнота, и бой пришлось прекратить. Немцы, прикрывшись дымзавесой, покинули плес. Одновременно выяснилось, что повреждения «Байерна» гораздо серьезнее, чем казалось на первый взгляд, и линкор ушел в бухту Тага-Лахт, чтобы там провести временный ремонт. Пробоина находилась в правом борту под носовой башней, и корабль принял более 1000 тонн воды. Осадка носом увеличилась почти до 11 метров, и «Байерн» приполз в Киль на ремонт только 31 октября — таким долгим оказался переход.

После этого вице-адмирал Бахирев решил заблокировать Соэлозунд и в ночь с 12 на 13 октября направил туда пароход «Латвия» и минный заградитель «Припять». Эта ночь была отмечена настолько позорными событиями, что им нет аналога в истории Российского флота. Транспорт «Латвия» был посажен своей командой на мель, и снять его не удалось. Еще более гнусным было поведение команды «Припяти». Судовой комитет отказался выходить на операцию, так как мины ставить пришлось бы в пределах дальности действия корабельной артиллерии противника.

События 13 октября остаются покрытыми мраком неизвестности. Вроде бы германские эсминцы снова пытались прорваться на плес под прикрытием «Эмдена», но заметили русские корабли и отказались от своего намерения. «Байерн» был заменен линкором «Кайзер».

14 октября немцы совершили еще одну попытку прорваться на Кассарский плес. Главной ударной силой должна была стать 2-я флотилия в составе эсминцев В-98, G-101, V-100, G-103, G-104, В-109, В-110, В-111, В-97, B-l12. Ее прикрывали линкор «Кайзер» и легкий крейсер «Эмден», а поддерживали корабли 13-й полуфлотилии эсминцев, всего 17 кораблей. Командовал прорывом коммодор Гейнрих, поднявший брейд-вымпел на V-100.

В этот день на плесе в дозоре находились эсминцы «Победитель», «Гром» «Забияка» и «Константин», а также канонерка «Храбрый». В Моонзунд был направлен броненосный крейсер «Адмирал Макаров», а для поддержки эсминцев к острову Шильдау вышел броненосец «Цесаревич». Так как с русских кораблей был виден маячащий у входа в Соэлозунд «Кайзер», они стали на якорь в 125 кабельтовых от него примерно на меридиане мыса Павастерорт.

В 13.40 «Храбрый» снялся с якоря, чтобы осмотреть побережье острова Эзель. Через 5 минут германский линкор открыл огонь по кораблям дозора и одним из первых же залпов попал в эсминец «Гром». Снаряд влетел в машинное отделение эсминца и не взорвался, но все-таки вывел из строя обе турбины. Эсминец получил крен на левый борт и окутался паром. «Храбрый» немедленно пошел на помощь поврежденному кораблю. Канонерка пришвартовалась к нему правым бортом и повела эсминец в Моондзунд.

В этот момент полоса тумана закрыла германские корабли, и Гейнрих повел эсминцы на прорыв. В 15.30 немцы вошли в Соэлозунд. Уже в проливе сел на мель G-101, еще 3 эсминца коснулись винтами грунта и тоже вышли из строя. Не вступив в бой, отряд Гейнриха лишился 4 кораблей. Так как фарватер был очень узким, эсминцы шли длинной колонной, держа интервал около полутора кабельтовых. Не успели немцы выйти из пролива, как появились русские корабли и открыли по ним огонь с дистанции 65 кабельтовых. Немцы разделились на 2 группы, пытаясь охватить русские эсминцы. Но превосходство русской артиллерии сказалось (русские орудия превосходили германские в дальности стрельбы примерно на 20 кабельтовых), и 2 германских корабля получили повреждения.

Однако пострадали и русские эсминцы. На «Забияке» было разбито кормовое орудие, получили повреждения «Победитель» и «Константин». В 15.40, когда они на большой скорости проходили мимо «Храброго» и «Грома», поднятая большая волна раскачала канонерку. Швартовы лопнули, и тут же в «Гром» попали еще несколько снарядов. На корабле начался пожар. Когда канонерка снова подошла к эсминцу, охваченная паникой команда «Грома» бежала с корабля. Офицеры показали себя не лучше матросов — на эсминце остались секретные документы, в том числе карты минных заграждений, которые попали в руки к немцам.

А дальше советские историки рассказывают одну из самых красивых легенд этого времени.

(Самое интересное, что какое-то время спустя советские власти сами поверили в сочиненное по их же приказу вранье. В июле 1955 года Федор Самончук был награжден орденом Красного Знамени. Но вот что странно: никто, нигде и никогда не приводит названия потопленного германского эсминца. А ведь эсминец — не шлюпка, корабли этого класса известны наперечет, и пропасть без вести эсминец не может).

На помощь оставшимся русским кораблям из Куйваста вышли 12 эсминцев 5-го и 6-го дивизионов. В 17.40 немцы начали отходить к Соэлозунду. Перед этим эсминец В-98 подошел к борту «Грома» и высадил на него офицера и 5 матросов. Они забрали документы и подняли над эсминцем германский флаг. Однако немцы убедились, что увести поврежденный корабль не удастся, и бросили его, так как «Гром» уже тонул. Добавлю, что фотография поврежденного «Грома», которую можно увидеть в книге «Эскадренный миноносец «Новик» на стр. 148, сделана именно немцами. Во время этого боя германские эсминцы Т-130, Т-142, Т-144 обстреляли Ориссарскую дамбу, но без большого результата.

В ночь с 14 на 15 октября команда заградителя «Припять» согласилась-таки принять участие в бою и поставила заграждение. Когда коммодор Гейнрих 15 октября снова привел 14 эсминцев на Кассарский плес, В-98 налетел на мину, и взрывом ему оторвало носовую часть. Еще 2 эсминца сели на мель. В бой с русскими канонерками Гейнрих вступать не стал и отошел.

Все эти операции имели не слишком большое значение, так как на мелководный плес не могли пройти корабли крупнее эсминца. Немецкие линкоры и крейсера поддерживали свои малые корабли огнем издалека с запада, русские — с востока, но в непосредственное соприкосновение они войти не могли. Для немцев этот прорыв и потери оказались лишенными всякого смысла, так как даже поддерживать огнем свои войска на берегу им не пришлось. Русские просто не оказывали сопротивления, и необходимости тратить снаряды не возникло.

Чтобы прорваться в Рижский залив, немцам следовало расчистить проход через Ирбенский пролив. Тральщики начали работу 11 октября. Немцы опасались батарей на мысе Церель и полуострове Сворбе и 12 октября направили для их обстрела линкоры «Кениг Альберт» и «Фридрих дер Гроссе». При их поддержке тральщики медленно, но неотвратимо расчищали фарватер. На болтовню о героической борьбе батареи № 43 обращать внимания не следует. По свидетельствам современников, вся эта борьба заключалась в истерических призывах о помощи. Часть артиллеристов во время боя бежала, бросив орудия, зато на батарее появилась пьяная толпа с батареи № 44, которая в бою с германскими линкорами вообще не участвовала. 14 октября на помощь прибыл адмирал Сушон на своем флагмане «Фридрих дер Гроссе». Утром 15 октября на помощь батарее был направлен «Цесаревич» вместе с 3 эсминцами, однако он ничего сделать не смог. Батарея была брошена революционными солдатами и на огонь немецких линкоров не отвечала. Вечером того же дня после недолгих переговоров батарея сдалась, Капитуляция произошла по требованию Комитета солдатских депутатов.

Адмирал Бахирев приказал командиру «Цесаревича» уничтожить огнем батарею № 43, чтобы она не досталась немцам. Броненосец дал несколько залпов по ней с дистанции около 40 кабельтовых, но уже наступил вечер, и стрельба в темноте была неэффективной.

Укажем на маленькое противоречие. Советские издания пишут, что начальник боевого участка Сворбе Кнюпфер вместе с парламентерами пытался уговорить личный состав батареи сдаться, а немцы пишут, что Кнюпфер приказал вышвырнуть парламентеров с батареи и сначала даже хотел их повесить. 16 октября вице-адмирал Бенке вошел в Рижский залив с линкорами «Кениг» и «Кронпринц», легкими крейсерами «Кольберг» и «Страсбург», 16-й и 20-й полуфлотилиями эсминцев и 3-м дивизионом тральщиков.

16 октября немецкие тральщики завершили расчистку фарватера в Рижский залив. В тот же день немцы, полностью захватив Эзель, вышли к Ориссарской дамбе, но на Моон переправились только дозоры. Одновременно на Кассарском плесе появилась группа германских эсминцев, миноносцев и тральщиков, которая обстреляла дамбу и остров Моон. В свою очередь броненосец «Слава» и броненосный крейсер «Адмирал Макаров» обстреляли немцев. Этот день оказался очень неудачным для германского флота. На мине подорвался и затонул эсминец Т-56, а еще 2 корабля были повреждены огнем «Славы».

Этот бой завершил морскую часть Моонзундской операции германского флота, однако и он оставил нам пару загадок и легенд. Немцы прорвались в Рижский залив, это понятно. Корабли могут поддерживать приморский фланг армии и обеспечить захват острова Моон. Но зачем немцы затеяли траление заграждений в Моонзунде? Осадка германских линкоров не позволяла им пройти даже совершенно чистым каналом, и все-таки…

17 октября германские войска переправились по Ориссарской дамбе на Монн и развернули наступление. Сопротивление деморализованных русских войск было символическим. Одновременно тральщики адмирала Бенке начали работу на подходах к Моонзунду. В 8.00 дозорные эсминцы «Деятельный» и «Дерзкий» заметили немцев. Адмирал Бахирев приказал броненосцам и крейсерам перейти на рейд Куйваста, а всем остальным кораблям покинуть район боя. При анализе этого боя следует помнить, что дальнобойность орудий германских линкоров составляла 130 кабельтовых, а русские броненосцы могли стрелять не более чем на 115 кабельтовых.

Первые залпы прогремели в 9.30, когда немцы обстреляли русские дозорные эсминцы. В 9.50 по германским тральщикам открыла огонь 254-мм батарея с Моона. «Слава» и «Цесаревича» начали обстреливать тральщики противника, а в 10.05 германские линкоры открыли огонь по русским броненосцам. Немцы обошли минные заграждения и маневрировали, прижимаясь к материковому берегу, хотя это значительно осложняло их действия. Германские тральщики прикрылись дымзавесой и отошли. Здесь рождается легенда первая. При отходе эсминец Т-66 подорвался на мине и позднее затонул. Русские позднее даже обследовали обломки этого корабля. Но вот незадача, хотя Т-66 действительно погиб на русской мине 17 октября, произошло это на подходах к Соэлозунду при высадке десанта на Даго. В Рижском заливе этот корабль даже не появлялся!

Впрочем, вернемся к дуэли линкоров. В 10.12 русский залп лег под кормой «Кенига», но германский линкор прямых попаданий не получил. Перестрелка продолжалась до 10.40, когда германские линкоры, опасаясь вылететь на мель, повернули на юг.

Около 11.00 дымовая завеса рассеялась, и «Слава» вместе с береговой батареей снова обстреляли тральщики. Русские дали пару залпов по отходящим германским линкорам, но дистанция была слишком велика, и огонь прекратили. Немцы временно отошли на юг, но в 11.30 «Кениг» и «Кронпринц» опять повернули на север. Примерно в это время крейсера «Кольберг» и «Страссбург» вместе с группой тральщиков высадили на Моон вспомогательный десант в помощь наступающей через Ориссарскую дамбу пехоте.

Именно в этот отрезок боя на «Славе» произошел неприятный инцидент — вышла из строя носовая башня главного калибра. Были тому причиной конструктивные недостатки или плохое качество ремонта, выполненного зимой 1916 года, — точно не известно. Но броненосец остался всего с 2 — 305-мм орудиями против 20 таких же орудий на германских линкорах. Пользуясь передышкой, русский адмирал поднял сигнал: «Команда имеет время обедать».

Однако «обеденный перерыв» не затянулся. В 11.50 линкоры адмирала Бенке снова появились на горизонте. Русские броненосцы снялись с якоря и пошли им навстречу. В 12.04 «Слава» и «Цесаревич» открыли огонь по тральщикам. Маневрирование «Славы» затруднялось тем, что ей следовало держать противника в секторе обстрела кормовой башни. К броненосцам присоединились броненосный крейсер «Баян» и эсминцы «Туркменец-Ставропольский» и «Донской казак». Немцы долго не выдержали и начали отходить.

В 12.13 в бой вступили германские линкоры. На сей раз дистанция была всего лишь 90 кабельтовых, и они быстро пристрелялись. Первой пострадала «Слава». В 12.25 броненосец увеличил скорость, чтобы выйти из полосы накрытий, но почти одновременно получил 3 попадания. Все 3 попадания пришлись ниже ватерлинии — 2 в носовую часть, 1 напротив машинного отделения левого борта. Корабль получил крен 8°, который потом удалось немного уменьшить. В следующие 14 минут «Слава» получила еще 4 попадания.

Самой опасной оказалась пробоина в районе 25-го шпангоута на 3 метра ниже ватерлинии. Был затоплен отсек динамо-машины, причем матросы в панике бежали, не задраив горловину люка. Корабль принял более 1100 тонн воды и сел носом на 1,5 метра. Последующие попадания вызвали пожары, которые удалось потушить, благодаря усилиям пожарного дивизиона под командованием старшего помощника капитана 2 ранга Л.М. Галлера (Уже в чине адмирала в 1950 году умер в сталинской тюрьме. По одним сведениям — сошел с ума, по другим — заморен голодом. Достойная награда за измену присяге).

В надстройки «Цесаревича» попали 2 снаряда. В «Баян» под носовым мостиком тоже попал снаряд, однако эти корабли серьезных повреждений не получили, хотя пожар на баке «Баяна» издалека выглядел очень страшно.

И все-таки положение русской эскадры стало критическим. Поэтому в 12.30 адмирал Бахирев приказал отходить на север. Немцы проводили русские корабли несколькими залпами, но гнаться за ними не стали, так как не позволяла слишком большая осадка. В этот момент русские корабли были атакованы 6 германскими бомбардировщиками, которые сбросили около 40 бомб, но попаданий не добились.

Увеличившаяся осадка «Славы» не позволяла броненосцу пройти через Моонзундский канал. Капитан 1 ранга Антонов запросил у адмирала Бахирева разрешение взорвать корабль. Однако адмирал приказал Антонову пропустить «Баян» и «Цесаревич», а потом затопить броненосец на входе в Моонзундский канал. Однако вода постепенно затапливала отсеки броненосца и уже появилась в машинных отделениях. Машинная команда тоже сбежала, бросив боевые посты, и корабль потерял управляемость. Сначала «Слава» едва не протаранила «Цесаревич», а потом выскочила носом на мель у левой кромки канала, совершенно его не перегородив. Эсминцы «Сильный», «Войсковой» и «Донской казак» отшвартовались к борту броненосца и сняли команду. В 13.20 капитан 1 ранга Антонов приказал поджечь фитили пироксилиновых шашек, заложенных в погребах. В 13.57 прогремело несколько взрывов, особенно сильно была разрушена кормовая часть. Но на всякий случай эсминец «Туркменец-Ставропольский» выпустил в броненосец торпеду.

В ночь с 17 на 18 октября германские эсминцы в очередной раз вошли на Кассарский плес, но кроме новых потерь, ничего не добились. S-64 подорвался на мине и затонул, на нем погибли 6 человек. В-111 был тяжело поврежден взрывом мины. Адмирал Бахирев приказал эсминцам 5-го и 6-го дивизионов контратаковать немцев, однако опять нарвался на отказ команд идти в бой.

Адмирал Бахирев приказал затопить в канале транспорты «Глаголь», «Покой» и «Циммерман», а также несколько более мелких судов. Заградители «Припять» и «Бурея» совместно с миноносцами поставили дополнительные заграждения. 18 октября произошла короткая перестрелка на Кассарском германских эсминцев с отходящими русскими кораблями. Она была практически безрезультатной. 18 октября были эвакуированы русские гарнизоны островов Моон и Даго, и в тот же день немцы полностью заняли Моон. Если на Эзеле было хотя бы обозначено сопротивление, то здесь русские войска в панике бежали при одном только слухе о появлении немцев. Остров Даго был занят противником 20 октября.

Советские описания итогов Моонзудской операции больше всего напоминают достославные рыбацкие байки. Господа адмиралы и профессора словно состязаются, кто больше наловит… то есть потопит германских кораблей. «Флот в Первой Мировой войне» — германский флот потерял 26 кораблей, 25 кораблей получили повреждения. «Курсом «Авроры» — германский флот потерял 10 миноносцев, 6 тральщиков; свыше 20 кораблей получили повреждения. И так далее…

На самом деле германский флот потерял эсминцы S-64, Т-54, Т-56 и Т-66, патрульные суда «Альтаир», «Дельфин», «Гутейль», «Глюкштадт» и тральщик М-31. Все! Вопрос о повреждениях лучше не рассматривать, потому что он очень расплывчат. Здесь и «Байерн», с трудом добравшийся до Киля, и эсминец, заделавший осколочные пробоины своими силами, не выходя из боя.

Русский флот потерял броненосец «Слава» и эсминец «Гром». О поврежденных кораблям не будем говорить по той же причине.

Потери немцев составили 386 убитых и раненых, однако они захватили более 20000 пленных, 141 орудие, 130 пулеметов. В заключение приведем резюме совета флагманов Балтийского флота:

Но приходится добавить, что моряки показали себя тоже не с самой лучшей стороны. Примеров паники и неповиновения приказам было более чем достаточно.

Косвенным следствием этой операции стала еще одна крупная потеря германского флота. Весной 1918 года после окончательного развала Российской империи и российских армии и флота немцы оккупировали Финляндию. При занятии Аландских островов 11 апреля 1918 года линкор «Рейнланд» на 15-узловом ходу вылетел на камни у маяка Лагшер. Немцам пришлось снять с него 6000 тонн грузов, в том числе часть бортовой брони и орудия, чтобы снять линкор с мели. Хотя его привели в Киль, повреждения «Рейнланда» были так велики, что ремонтировать его было бессмысленно.

Флагманский корабль ЛКР «Мольтке» (вице-адмирал Эрхардт Шмидт), ММ Т- 132

3-я эскадра линкоров ЛК «Кениг» (вице-адмирал Пауль Бенке), «Байерн», «Гроссер Курфюрст», «Кронпринц», «Маркграф»

4-я эскадра линкоров ЛК «Фридрих дер Гроссе» (вице-адмирал Вильгельм Сушон), «Кениг Альберт», «Кайзерин», «Принц-регент Луитпольд», «Кайзер»

2-я Разведывательная Группа КРЛ «Кенигсберг» (контр-адмирал Людвиг фон Рейтер), «Карлсруэ», «Нюрнберг», «Франкфурт», «Данциг»

6-я Разведывательная Группа КРЛ «Кольберг» (контр-адмирал Альберт Гопман), «Аугсбург», «Страсбург»

Флагманский корабль КРЛ «Эмден» (коммодор Пауль Гейнрих)

2-я флотилия миноносцев — В-98, G-101, V-100, G-103, G-104, В-109, В-110, В-111, В-97, В-112

6-я флотилия миноносцев — V-69, V-43, S-50, V-44, V-45, V-46, V-82, S-64, S-61, S-63, V-74

8-я флотилия миноносцев — V-180, V-183, V-185, V-181, V-182, V-184, S-176, S-178, G-174, S-179, V-186

11-я флотилия миноносцев — S-56, Т-170, Т-169, Т-172, G-175, T-165, V-78, G-89, S-65, S-66

7-я полуфлотилия миноносцев — Т-154, Т-158, Т-157, Т-151, Т-160, Т-145, Т-143, Т-140, Т-139

Флагманский корабль БРКР «Баян» (вице-адмирал Бахирев)

ББ «Слава», «Цесаревич» (новое название этого корабля — «Гражданин» — мы употреблять не будем), БРКР «Адмирал Макаров», КР «Паллада»

ЭМ «Новик» (контр-адмирал Старк)

11-й дивизион эсминцев «Победитель», «Забияка», «Гром»

12-й дивизион эсминцев «Десна», «Лейтенант Ильин», «Самсон». «Капитан Изыльметьев»

13-й дивизион эсминцев «Автроил», «Изяслав», «Константин», «Гавриил»

4-й дивизион эсминцев «Генерал Кондратенко», «Пограничник»

5-й дивизион эсминцев «Всадник», «Амурец», «Эмир Бухарский», «Финн», «Москвитянин»

6-й дивизион эсминцев «Донской казак», «Войсковой», «Забайкалец», «Украина», «Туркменец-Ставропольский», «Страшный»