Транзита не будет

Глава 2

Афганистан. Провинция Бадахшан.

Февраль 201… года

Фархад проснулся внезапно. Только что его дух пребывал в царстве грез и видений, и вдруг, словно кто-то позвал его, крикнул предостерегающе. Фархад, не меняя позы, внимательно огляделся, задержал взгляд на посветлевшем квадрате окна. «Полчаса до восхода», – машинально отметил про себя молодой эмир.

Тишина. На плече уютно посапывает Джамиля. Сегодня у них снова была бурная и страстная ночь. Так нежно и пылко Фархада еще никто не любил. Он правильно сделал, что женился на этой девушке. Старики противились их браку, как могли, но молодой господин был уверен, что жена из бедной семьи окажется самой верной и преданной. Так и случилось. Уже год они законные супруги, и еще ни разу Фархаду не пришлось пожалеть о своем выборе. Джамиля всегда и во всем поддерживает его, заботится и часто дает умные советы. Жена и друг в одном лице – что может быть лучше?..

Фархад прислушался. Нет, тишина не полная, как обычно бывает перед рассветом. Легкие шорохи во дворе, вот скрипнула ступенька на лестнице, ощущение быстрого движения за окном…

Неужели началось?..

Еще месяц назад из соседнего Тахара приезжали двое с личным письмом от эмира Караха, очень уважаемого человека. С ним еще отец Фархада дружил и все время говорил сыну, мол, слушайся Карах-рафика, он всегда даст мудрый совет. В том письме эмир Тахара предупреждал о резком усилении активности «голубых касок». Правда, здесь, на северо-востоке, в основном были расквартированы германские подразделения. А эти парни весьма лояльно относились к законам и обычаям населения и старались не вмешиваться в местные дела и разборки. В свою очередь, люди эмира также не задевали иностранцев без нужды. Но, видимо, обстановка изменилась, и «миротворцы» стали проявлять повышенный интерес к тому, кто, где и чем занимается, куда и зачем ездит. На блокпостах пошли постоянные проверки, и уже дважды задерживали грузовики эмира и устраивали полный досмотр. «Готовится что-то нехорошее, – писал Карах-рафик. – Такое впечатление, что кто-то решил нам сильно навредить, даже разрушить наше общее дело…»

Похоже, зря Фархад не придал письму должного внимания.

За окном явственно послышался лязг передергиваемого затвора. Молодой эмир не колебался больше ни секунды. Он осторожно встряхнул жену за обнаженное плечо и, как только Джамиля открыла глаза, приложил палец к ее губам.

– Тихо, любимая! Кажется, у нас непрошеные гости, – произнес шепотом. – Быстро бери одежду и выходи через заднюю дверь. Спустишься в подвал, там за большим сундуком есть лаз. Он выведет тебя во двор к старику Хараму.

– А ты? – глаза Джамили расширились от страха.

– Я – мужчина и воин. А воинам не пристало убегать от опасности. – Фархад скатился с ложа и метнулся к окну. Осторожно выглянул, отпрянул, и сейчас же стекло разлетелось вдребезги, а пуля, пробившая его, глубоко вошла в противоположную стену.

Странно, но звука выстрела эмир не услышал. А в следующую секунду пришло понимание: это зачистка. Отряд, пришедший по его душу, экипирован как спецназ. Вот только кто же они, эти гости?..

Но раздумывать было некогда. Эмир бросился обратно к ложу, лихорадочно натянул штаны, свитер, крепкие американские берцы на «липучках» и выхватил из-под подушки «Глок-17» – подарок отца. Джамиля, выполняя приказ мужа, уже оделась и стояла у задней двери. Она толкнула створку и оглянулась. Это стало ошибкой. Фархад, словно в замедленном кино, увидел, как за дверью на лестнице возникает темная фигура, как пришелец вскидывает странного вида оружие с очень толстым стволом, как на конце ствола вспыхивает бледно-желтый язычок пламени, а на груди Джамили один за другим расцветают страшные красные цветы. Хрупкое тело жены будто сломалось одновременно в нескольких местах, его швырнуло обратно в комнату и ударило о столик с остатками ужина.

Дальнейшее произошло за какие-то секунды. Темная фигура шагнула в проем двери, переводя ствол автомата на Фархада, и тогда молодой эмир надавил на спуск, держа пистолет обеими руками, как его учил отец еще в детстве. Верный «глок» не подвел. Девятимиллиметровые пули, выпущенные одна за другой, буквально вышибли из спецназовца дух. Здоровенный солдат вылетел обратно на лестницу спиной вперед и покатился по ступеням под ноги товарищу, поднимавшемуся на подмогу.

Фархад, рискуя порвать мышцы ног, рванулся следом за врагом и успел выстрелить во второго противника, прежде чем тот сообразил, что происходит. Несмотря на смертельную опасность, молодой эмир не потерял самообладания и быстро обыскал обоих убитых, забрав оружие и запасные магазины.

Конец февраля в горах – еще зима. Но искать теплую одежду было некогда, во дворе, да и в остальном кири тишина закончилась. Отовсюду слышались выстрелы, где-то грохнул взрыв. Фархад как был в свитере, зимних натовских штанах и берцах, так и выскочил из тайного лаза во дворе соседа.

Конечно, домочадцы Харама Эмдина уже были на ногах, и появление молодого господина восприняли едва ли не с радостью.

– Что происходит, Фархад? – Старик даже в критической ситуации сохранил свой обычный невозмутимый вид.

– Плохо, Харам-ака! Похоже, кто-то решил свести со мной счеты. – Молодой эмир заметно побледнел, желваки на скулах вздулись. – Они убили Джамилю! Я им этого не прощу!

– У тебя в руках странное оружие. Откуда оно?

– Я застрелил двоих. Это оружие врага.

– Кто бы ни были, они застали тебя врасплох, – спокойно произнес старик. – Так что сейчас разумнее будет отступить. Иди в горы, через перевал. Там кири Зарифа, он – дальний родственник, двоюродный брат твоего деда. Нарима! – окликнул он. – Принеси куртку Салихана.

Через минуту во двор вышла пожилая, но все еще красивая женщина. Она с поклоном протянула Фархаду солдатскую куртку.

– Благодарю вас, уважаемые, – тоже поклонился молодой эмир. – Я не забуду вашей доброты. И я вернусь! Скоро!..

Надев куртку, Фархад закинул автомат на плечо и быстро перелез через дувал. Оказавшись в узком проулке уже почти затянутом молочной кисеей тумана, он пригнулся и легким кошачьим бегом направился в сторону недалеких гор.

– Он ушел, товарищ полковник!

– Как это могло случиться?! Где же были ваши спецы, майор?

– Фархад – что зверь. Недаром его Барсом прозвали… – Командир спецгруппы ФСКН сконфуженно опустил голову.

Полковник Данилин, руководивший операцией по уничтожению эмира и его отряда, окинул майора презрительным взглядом и вынул из кармана разгрузки спутниковый телефон.

– «Медведь» вызывает «Орла». Код – 13395.

– «Орел» на связи, – моментально отозвалась трубка.

– Барс вырвался из ловушки. Поднимайте своих «орлят»…

– Дайте пеленг, – пришел ответ после пятисекундного молчания. – Время подлета – десять минут.

Полковник повернулся к застывшему рядом помощнику.

– Вызывай машину, едем на базу. Пусть теперь америкосы сами за своим Барсом гоняются. А ты, майор, – обернулся он к спецназовцу, – заканчивай зачистку и тоже сворачивайся.

Офицер молча козырнул и растворился в предутреннем тумане, заполнившем всю долину вместе с кишлаком. Спустя пару минут к месту, где стоял Данилин, подкатил, урча мощным мотором, бело-пятнистый «Тигр»[12]. Полковник и его адъютант забрались в салон, и машина укатила. Все стихло. И лишь тогда из-за соседнего дувала появилась осторожная тень.

Человек, полупригнувшись, вышел на дорогу и посмотрел вслед вездеходу, затем снял с плеча короткий автомат с толстым стволом и с оружием в руках направился бегом в противоположную сторону, прочь от кишлака, еще вчера бывшего его родным домом.

Два «Ночных ястреба» появились над кишлаком ровно через десять минут, как и было заявлено американцами. Пилоты запросили азимуты направления поисков, но поскольку никаких точных данных о том, куда направился фигурант всей совместной российско-американской операции, не было, аналитическая смешанная группа в течение нескольких минут выдала все же два наиболее вероятных вектора поиска. Первый указывал на границу с Таджикистаном, а второй почти в противоположную сторону – на кишлак Бадар-ак-Зариф, расположенный в тридцати километрах от места проведения спецоперации за горным перевалом.

Американцы, недолго думая, разделились, и вертолеты, оборудованные системами теплового слежения, разлетелись по выбранным направлениям.

«Ястреб» с бортовым номером 123 поднялся на сто метров и медленно двинулся в сторону перевала. В машине сидело шесть человек: два пилота и четыре хмурых десантника в полной выкладке. Командир подразделения пристроился позади второго пилота, который следил за экраном тепловизора.

– И какова дальность этой штуки? – поинтересовался он.

– Техника новая и очень чувствительная, – с готовностью принялся объяснять пилот. – При соответствующей настройке можно засечь мышь с пятисот ярдов. Причем вся аппаратура привязана к системам наведения бортового вооружения. Так что у вашего беглеца шансов практически нет. Расслабьтесь, лейтенант.

По экрану тепловизора медленно ползла череда разноцветных пятен и полос преимущественно серо-голубого или сине-зеленого цвета, что говорило о низкой температуре попадающих в поле зрения объектов. Внезапно среди этого хоровода мелькнуло что-то оранжево-желтое. Пилот-наблюдатель встрепенулся.

– Кажется, нашли!

Лейтенант тоже приник к экрану. Яркое пятнышко быстро увеличивалось.

– Это он! Всем приготовиться!

– Вы что, в самом деле собираетесь высаживаться? – удивился пилот.

– У меня приказ взять этого горца живьем.

– Но зачем? Проще грохнуть его прямо отсюда. Пара очередей – и нет проблемы.

– У меня приказ, – раздельно повторил лейтенант, тяжело посмотрев на летчика.

– Дело ваше, – пожал тот плечами. – Джейк, – повернулся он к напарнику, – сделай пируэт, обойди цель ярдов на двести-триста.

Тот кивнул и заложил плавный вираж. На экране тепловизора пятно цели превратилось в силуэт, и что-то в нем не понравилось лейтенанту.

– Непохоже это на человека.

– Действительно, – приглядевшись, кивнул пилот. – Скорее какое-то животное.

– Отбой, ребята, – повернулся к подчиненным лейтенант.

И в этот момент на экране, значительно левее центра, возникло еще одно красно-оранжевое пятно. Пилот ничего не успел сказать, как от пятна в направлении вертолета протянулась нестерпимо яркая бело-желтая полоса. Раздался оглушительный хлопок, по салону машины метнулось жаркое пламя пополам с дымом и кусками обшивки. Три десантника буквально за секунды были иссечены раскаленным металлом. «Ночной ястреб» вильнул в сторону и стал опасно заваливаться на правый борт. Летчик-наблюдатель судорожно вцепился в бесполезный пульт тепловизора, а лейтенант зачарованно наблюдал, как появляется и разрастается рваная трещина, отделяя хвост вертолета от основного салона…

Спустя полминуты беспорядочно крутящийся, объятый пламенем «Ястреб» врезался в недалекую гору, вспугнув с лежки семью горных баранов. Еще один гулкий взрыв, и все закончилось.

Тогда с противоположного склона на дорогу спустился Фархад. Он бросил на камни ставшую бесполезной трубу РПГ-7. «Какая ирония, – подумал Фархад. – Для того, чтобы выжить, афганский эмир сбивает из русского гранатомета американский вертолет!..»

Теперь путь был свободен. Туман медленно уползал в расселины, но, посмотрев на стальное небо, затянутое тяжелыми тучами, Фархад понял, что может не успеть добраться до перевала.

Он шел уже несколько часов, не останавливаясь. Тропа вилась среди осыпей и обломков скал, частично обледеневших и оттого очень опасных. Надо было все время следить, куда ставить ногу. Фархад прекрасно понимал, что в его случае даже простой вывих означает смерть. Помощи ждать неоткуда, а надеяться на случайную встречу с охотником или дервишем в такую погоду не стоило.

А погода между тем становилась все более неприятной и тревожной. Тучи отяжелели настолько, что уже цеплялись брюхом за гребни скал, и по всем признакам вот-вот должна была разыграться снежная буря. «Не доберусь до перевала – конец!» – эта мысль назойливой мухой билась в голове молодого эмира. Но карты у него не было, а память непостоянна и изменчива, как женщина. Фархад лишь однажды два года назад ходил по этой тропе и, конечно, не мог вспомнить все детали и ориентиры, поэтому не знал, сколько еще идти. А неизвестность порождает страх.

В какой-то момент страх пробился наружу из глубин подсознания и затопил мозг. Фархад мгновенно осознал, как хочет жить. И не только потому, что поклялся отомстить за смерть любимой жены. Нужно еще будет разобраться с теми, кто все это затеял. А главное, почему?

Ничего, когда он доберется до кири Зарифа, то сделает все возможное и невозможное, чтобы найти заказчика. А в том, что произошедшее – заказ, Фархад не сомневался. Он и сам неоднократно прибегал к услугам тех же янки, чтобы разобраться с нечистыми на руку конкурентами. Но в его случае странностей было слишком много.

Во-первых, почему-то в нападении участвовали русские. А ведь шурави, несмотря на свою природную свирепость, до сих пор брезговали исполнять роль наемников. Вот янки – другое дело. Эти везде свою выгоду найдут. Получается, что не заказ?.. Тогда что?

Во-вторых, в нападении принимал участие спецназ, а не армейцы. Причем в наземной фазе работали как раз русские, а вот воздушную поддержку осуществляли американцы. И в этом случае вывод один: зачистка. Но кто инициатор? Шурави или янки?..

Тропа сделала очередной резкий поворот, и Фархад, задумавшись, едва не шагнул на затаившуюся под снегом осыпь. Судорожно схватился за холодный скальный выступ, глянул вниз. М-да, пожалуй, с этого «каменного языка» он бы не выбрался. В который раз вознеся хвалу Аллаху, Фархад осторожно отодвинулся от края осыпи и все же решил присесть на минуту, чтобы унять плеснувшую в голове мутную волну страха. Набрал горсть жесткого снега, вытер вспотевшее лицо.

Где же он, этот чертов перевал? Эмир помнил, что недалеко от его вершины есть старая овчарня, огороженная высоким дувалом. Наверняка там есть и очаг, и топливо. Может быть, даже найдутся остатки какой-нибудь еды. Едва подумав о ней, Фархад понял, насколько голоден. Решительно поднявшись, он снова шагнул на тропу.

Буря обрушилась внезапно. Бешеный напор ветра прижал человека к скале и начал методично и безжалостно стегать его снежно-ледяными бичами. Фархад моментально потерял направление, сжался под каменным козырьком, стараясь прикрыть руками незащищенную голову. Толстая куртка пока сдерживала яростные попытки холода добраться до тела, но так не могло продолжаться долго.

Фархад бросил враз отяжелевший автомат и едва ли не на четвереньках пополз вдоль скалы, надеясь найти какую-нибудь щель, расселину, где можно было бы спрятаться от этого белого ужаса. И когда он уже совсем потерял чувство реальности, двигаясь почти инстинктивно, его судорожно шарящая по камню рука нащупала пустоту.

Молодой эмир буквально нырнул во внезапно открывшийся узкий треугольный лаз. Протиснулся между шершавых гранитных плит и оказался в пещере. Ветер сюда не задувал и лишь злобно выл снаружи, упустив добычу. Фархад наконец выпрямился, стряхнул с волос и плеч налипшую ледяную крупу и принялся обшаривать карманы куртки, надеясь найти спички или хотя бы зажигалку. Но судьба пошутила над ним еще раз. Вместо спичек рука наткнулась на какой-то маленький пластмассовый прямоугольник. Вынув находку, молодой эмир поднес ее к самым глазам и в тусклом сером отсвете бушующей бури разглядел на ладони брелок-фонарик.

Фархад тут же нажал маленькую кнопку. Тонкий, но достаточно сильный из-за фокусирующей линзы, луч белого света вырвался из брелока и уперся в красно-бурую гранитную стену в двух шагах от человека. Фархад повел лучом вдоль стены, но дальше трех метров сила светового потока иссякала и рассеивалась во мраке пещеры.

То, что он попал именно в естественную пещеру, эмир понял сразу. Поначалу он хотел было просто пересидеть бурю здесь же, недалеко от выхода. Но скоро холод, который в отличие от ветра вошел в пещеру вместе с Фархадом, напомнил о себе, и молодой человек благоразумно решил двигаться дальше. Медленно идя вдоль стены и подсвечивая крохотным фонариком, он быстро понял, что попал в начало лабиринта, тянувшегося на неизведанную глубину внутри горы.

Через полчаса Фархад обратил внимание на то, что стало значительно теплее, но поначалу счел это за эффект от ходьбы. Однако вскоре его лица коснулось робкое движение воздуха. Теплого воздуха! А еще спустя десять минут эмир вышел из прохода в большую полость. Он это понял по тому, как резко разошлись в стороны стены тоннеля.

Светить слабым фонариком не было смысла, и Фархад погасил брелок, экономя батарейку. К его удивлению, буквально через пару минут он стал различать окружающее. Сначала он увидел собственные руки, потом по бокам проступили из тьмы чуть более светлые стены. И здесь эмир сделал новое открытие: стены оказались выровненными! Красно-бурый гранит уступил место темно-серому камню, стесанному почти до идеально ровной поверхности. Дно под ногами также превратилось в ровный каменный пол.

Сумрак медленно продолжал расступаться, и вскоре Фархад смог разглядеть впереди, почти в центре колоссального зала возвышение, на котором смутно проступали очертания то ли постамента, то ли алтаря. Движимый любопытством, молодой эмир осторожно подошел к странному сооружению, поднялся по вырубленным в основании низким ступеням и остановился как вкопанный. На плоском широком камне темно-красного цвета лежало тело человека, обернутое светлой тканью. И это была не мумия и не иссохший труп.

Перед Фархадом спал очень пожилой человек. Иначе эмир не мог назвать то, что видел. Хотя и понимал, что такого не может быть. Внутри огромной горы на каменном ложе лежит древний старик, едва прикрытый легкой тканью и со сложенными на груди руками. Да любой бы замерз тут десять раз, а этот – спит?!..

Фархад наклонился над телом, внимательно приглядываясь. Взгляд зацепился за руки старика. Худые, с тонкой, пергаментной кожей, с бледно-желтыми ногтями, чуть более длинными, чем положено мужчине, и тонкими же извивами сине-черных вен. Действительно, руки старика!.. Прикоснуться к ним Фархад не посмел и продолжил осмотр, перейдя к лицу незнакомца.

Старик был укрыт тканью по самую шею, поэтому лишь голова его оставалась открытой. Эмир приблизил ухо к носу спящего, пытаясь уловить дыхание. Ничего! Лицо – восковая маска, ни одна, даже крохотная, жилка не дрогнет. Кожа совершенно иссохшая, но глазные яблоки под веками не провалились. И губы не бледные, а розоватые…

Фархад, пересилив себя, кончиком пальца отогнул край покрывала возле шеи. Пригляделся – никаких признаков даже слабой пульсации. Значит, все-таки труп?.. Эмир тряхнул головой: ну, не похож он на покойника!

Еще понаблюдав какое-то время, Фархад так и не решился прикоснуться к телу старца. В зале было достаточно тепло, а на эмире – плотная одежда. Плюс – напряжение, вызванное бегством, боем и борьбой с бурей, сошло на нет. И человек поддался немому зову утомленного тела, лег и вытянулся прямо возле постамента с незнакомцем, ощущая, как расслабляются перенапряженные мышцы, как зуд усталости наполняет суставы и позвоночник.

Через минуту Фархад уже спал глубоким сном.

Он шел по бескрайней равнине, залитой золотистым теплым светом. Под лучами великого животворящего Солнца наливались соком высокие травы, наполнялись прозрачной влагой ручьи и озера; тучи птиц носились в поднебесье, вознося хвалу светилу, огромные стада животных кричали на разные голоса, радуясь дарованной им жизни…

Фархад шел навстречу восходящему солнцу, раскинув руки и смеясь весело и счастливо, ибо нет на свете ничего более прекрасного и величественного, чем жизнь! Это бесценный дар, отпущенный миру богами и воплощенный в живительных сияющих потоках света. Его, и только его следует беречь и охранять, как зеницу ока. Жизнь – божественна, а значит, священна! Любой, кто покусится на нее, – враг, посланник тьмы. И нет ему пощады!..

«Да, Фархад, ты все понял правильно. Ты готов стать одним из нас и защищать жизнь?..»

Они кружили вокруг него – легкие и светлые, солнечные зайчики, блики на воде, золотые птицы в небе.

«Да, я готов. Я хочу защищать жизнь, потому что уже потерял половину своей…»

«Тогда открой себя, распахни свое сердце, впусти одного из нас – и ты станешь таким же, как мы, – легким, светлым, вечным и справедливым…»

«Как я могу это сделать?..»

«Просто скажи: да!..»

Они кружили вокруг него все быстрее, сливаясь в сияющий кокон. И когда он стал непрозрачен, заслонив собой и равнину, и небо, из кокона вышел улыбающийся старик, тот самый, которого Фархад видел недавно в пещере на камне. Но сейчас старик был бодр и весел, его лицо и руки покрывала здоровая золотистая кожа, а в глазах плескалось озеро жизненной силы.

Старик раскрыл объятия и засмеялся, счастливо и радостно. И тогда Фархад тоже раскинул руки и произнес с улыбкой: «Да!..» Они шагнули навстречу друг другу и обнялись, как добрые друзья, которые не виделись много лет. И в тот же миг Фархад почувствовал, что нечто стремительно заполняет его изнутри, каждую клеточку, каждый нерв, каждую мышцу. Заполняет и растворяет того, прежнего, молодого и честолюбивого эмира, который всю сознательную жизнь стремился отнимать жизни других. Он убивал их по-разному: в бою и исподтишка, но чаще и больше всего – с помощью «белой смерти», ибо она была самой незаметной, коварной и изощренной, но такой же свирепой и беспощадной, как и ее сестры из огня и железа. И вот теперь пришло осознание всего этого ужаса. Что же он наделал?! Сколько же жизней он отнял просто так, из прихоти, из желания стать чуточку богаче, солидней, влиятельней?..

Мутный поток запоздалого покаяния затопил мозг и сердце, но тут же маленькое солнышко, поселившееся в середине груди, вспыхнуло невозможным, очищающим светом, и Фархаду стало хорошо и спокойно. Теперь он знал, что ему нужно делать, чему он должен посвятить свою дальнейшую, долгую жизнь.